Источник этих эмоций — я, а не собеседник. Такое понимание — обязательное условие для умения управлять своими эмоциями. Чтобы чем-то управлять, необходимо для начала осознать, что это что-то — моё.
Повторюсь, что любая эмоция — инструмент выживания, если мы используем её по назначению.
Бояться — это хорошо и правильно. Бояться — это норма жизни. Страх ориентирует нас относительно опасности. Другое дело, что он не должен нами управлять, но нам следует прислушиваться к нему как к советчику. Если мы чувствуем страх, это значит, что мы подвергаемся опасности. И нам необходимо принять меры к тому, чтобы этой опасности избежать или к ней подготовиться и встретить её во всеоружии. А для начала хотя бы понять, в чём заключается опасность.
В норме мы боимся того, что опасно. Это рациональный страх.
Невозможно управлять чем-то, что контролирую не я, а мой собеседник.
5. Ребенок не учится справляться со своими эмоциями. Вместо этого он учится их не замечать, игнорировать, подавлять. В результате душевная жизнь для него — тайна за семью печатями, а чувства он замечает только тогда, когда они неуправляемо прорываются наружу.
Что происходит, когда ребенку запрещают чувствовать?
1. Для начала нужно понимать, что ребёнок получает невыполнимую инструкцию. Он не перестанет бояться от того, что ему сказали «Не бойся!». Он не перестанет злиться от того, что ему скажут «Не злись!» Он может только сделать вид, что «не боится» или «не злится». Настоящая эмоция в любом случае останется.
2. Вместо того чтобы «не бояться» и «не злиться», он всего лишь начнет скрывать свои эмоции от родителей и будет думать, что с ним что-то не так. Логика простая: родители говорят, что я не должен бояться (злиться, плакать), но я боюсь (злюсь, мне хочется плакать). Вывод: что-то со мной не так, я неправильный. Невыполнимая инструкция приводит к снижению самооценки, появляются стыд и вина. Они, кстати, тоже являются эмоциями, их опять нужно скрывать, а это еще больше усугубляет ситуацию.
3. Этот механизм разрушает контакт с родителями. Кому же понравится общаться с людьми, перед которыми постоянно испытываешь стыд и вину? В обществе которых чувствуешь себя неправильным? От которых нужно скрывать свои эмоции? До 11—12 лет проблема может оставаться незаметной, но в подростковом возрасте она проявится в полную силу.
4. Ребенок чувствует, что он остался со своими переживаниями один на один. Что родители ему не помогут справиться со страхом, злостью или слезами. Это тоже разрушает контакт.
Чтобы отличить реальную обиду от мнимой, необходимо спросить себя, должен ли человек делать что-то для нас? Есть ли у нас договорённость, контракт об этом? Если договорённости нет, то эта обида мнимая, а ожидания необоснованны.
любая обида говорит о том, что наши ожидания не сбылись, то есть не совпали с реальностью. И наша задача — их скорректировать.
Потому что в борьбе ожиданий и реальности побеждает всегда реальность.
Обида — это составное чувство. Она состоит из четырёх базовых эмоций.
1. Желание.
Любая обида начинается с желания, чтобы кто-то сделал что-то для нас: «Я хочу, чтобы он (а)…». Когда для нас этого не делают, мы обижаемся. Но желание никуда не уходит, оно остаётся неудовлетворённым. Мы по-прежнему «хотим, чтобы он (а)…».
2. Страх.
Это страх, что потребность так и останется неудовлетворённой. У обиженного человека есть иллюзия, что его потребность может быть удовлетворена только через того самого другого, который обидел. Так как другой отказывается, возникает страх, что желание так никогда и не исполнится.
3. Злость.
Мы злимся на обидчика. Злость имеет целью заставить другого сделать то, что мы от него хотим. Это манипулятивная составляющая обиды. Обиженному кажется, что так он сможет получить желаемое. И порой оказывается прав: другой не выдерживает направленной на него злости, поддаётся манипуляции и уступает.
4. Жалость к себе.
Нам жалко себя от того, что с нами несправедливо обошлись. Или нам кажется, что это было несправедливо. В любом случае возникает печаль и жалость к себе.
