Крюхтенькие нырлята
В деревне было хорошо, особенно вечерами, когда солнце садилось за лес и спадала жара. Воздух становился свеж, наполнялся запахами дремлющих трав и остывающей пыли, стихал ветерок и все звуки становились отчетливо-прозрачны и разносились далеко над рекой.
Николай Петрович с своим восьмилетним сыном Иваном, приехавшие погостить в деревню к бабушке, сидели на высоком берегу и удили рыбу. Иван знал, что во время ужения разговаривать нельзя, однако ему надоело однообразно сидеть с удочкой и смотреть на неподвижный поплавок, и очень хотелось поговорить о чем-нибудь. Николай же Петрович и вовсе терпеть не мог удить рыбу и занимался этим только для развлечения сына. Он тоже устал без толку наблюдать за поплавком, и потому, когда Иван, не выдержав наконец, заговорил, то обрадовался этому.
— Папа, — спросил Иван, — а как будет по-немецки «спать»?
— Спать? — удивился Николай Петрович. — Спать… Шляфен… Спать по-немецки будет шляфен… А почему ты спрашиваешь?
Сын засмеялся и сказал:
— - А по-английски?
— Слип.
— Слип! Смешно!…А еще как-нибудь знаешь?
— Больше не знаю.
— Папа, а рыбы спят?
— Спят, конечно.
— А как они спят? Они ложится на дно?
— Они… — «Как же они спят?» — подумал про себя Николай Петрович. — «Никогда об этом не думал…» — Они… прячутся…
— Куда?
— Кто как может. Под коряги разные.
— А сейчас они не спят?
— Да не должны, вроде… Чего ж ради мы тут сидим…
... 
