Оглавление

Пролог. Колдун и похищенная леди

Страшная молва ходила по королевству: первую дочь герцога Альберта Вессеньера похитил колдун. Никто не понимал, как стража и Верховная Инквизиция это допустила. «Колдун подкупил начальника стражи», — шептались горожане на рынке, покупая рыбу и свежие овощи. «Однажды к Вессеньеру постучался дряхлый старик, который попросил ночлега. Тот по доброте душевной пустил его в дом, а наутро — девочка и старик исчезли», — переговаривались постояльцы паба за стаканом, полным крепкого напитка. «То была банда под предводительством одноглазого колдуна. Они напали в лесу на карету герцога, чтобы просто поживиться золотом. Но колдун положил свой единственный глаз на юную леди и забрал её в своё логово», — обсуждали аристократки во время утреннего чаепития.

Неужели всех так волновала судьба бедняжки? Конечно, они не были лишены сочувствия, но куда сильнее их будоражил сам факт дерзкого преступления. Кто в здравом уме решит украсть единственное дитя у такого влиятельного и богатого отца? А ведь такой смельчак нашёлся. И кем бы он ни был: немощным стариком или горбатым уродцем, обитающим в лесу, — жить ему осталось недолго.

Пусть жители королевства безмерно жаждали узнать правду, услышать настоящую историю им было не суждено. Даже спустя много лет после своего спасения дочь герцога предпочитала молчать о произошедшем. Но… могла ли правда быть стократ хуже любых пугающих, грязных слухов?

Глава 1. Джоан и Луис

— Давным-давно в нашем королевстве правил очень злой и жестокий король. Никто не знал, сколько ему лет, и никто уже не помнил, когда он взошёл на трон. Король облагал своих поданнных непосильными налогами, лишал их земли, а всех, кто посмел его разозлить, подвергал ужасным пыткам.

— Неужели никто не пытался его победить?

— Конечно же, пытались! Но король не был простым человеком. Ходили слухи, что он продал душу дьяволу, чтобы править вечно. Король мог проклясть одним только взглядом!

— Силой его не одолеть…

— Каждый год в столицу привозили самых красивых девушек королевства, чтобы король мог выбрать достойных и сделать их своими служанками. Король был очень тщеславен и очень падок на юных дам. Чтобы ни одна девушка ему не отказала, он пользовался своими тёмными силами, очаровывая несчастных.

— А что значит тщеславен?

— Это значит, что он очень любил внимание к себе и был невероятно горделив. И вот однажды в замок короля попала девушка с длинными золотистыми волосами. За всё своё пребывание в замке она не проронила ни слова, но при этом сумела завоевать любовь короля кротким нравом и дивными зелёными глазами. Однажды ночью служанка пробралась в покои ничего не подозревающего короля. Девушка приблизилась к нему, обняла за шею и, когда король окончательно расслабился, выхватила серебряный кинжал. Она проткнула его чёрное сердце. Король закричал и упал на постель, издавая последний крик.

— Эта девушка не поддалась чарам короля?

— Оказалось, что служанка была совсем не девушкой. Это был герой из древнего герцогского рода. Его звали Теодор Вессеньер, ваш далёкий предок.

— И он нарядился в платье? Вот умора!

Черноволосая девочка звонко рассмеялась, игнорируя осуждающий взгляд брата.

— Ты не понимаешь, Джоан. Он спас всё королевство, — серьёзно сказал Луис.

— В девчачьем платье! Матушка, может, мы тоже Луиса нарядим в платье и отправим спасать королевство?

— Прекрати, Джоан. Ты леди, а потому не должна смеяться над такими глупостями. Тем более так громко.

— Простите, матушка.

— Сказка кончилась, поэтому теперь быстро спать. Оба.

Девушка поцеловала детей на ночь и, выйдя в коридор, облегчённо выдохнула. Груз материнства и домашних хлопот сильно утомлял её. И хоть эта усталость отражалась на внешнем виде дочери герцога, только слепец посчитал бы девушку непривлекательной. Её золотистые волосы всегда были собраны в сложные причёски, а в зелёных глазах блестела добрая усмешка. Многие сравнивали её с распустившейся в саду розой багрового цвета, величественной и изящной. Если отбросить романтические описания, то причин для таких сравнений было две. Первое, девушка любила красный цвет и часто надевала багровые наряды, игнорируя устоявшуюся в семье любовь к зелёному цвету. Второе, девушку звали Роуз.

В семье Роуз называли певчей птичкой, за нежный голос и способность к музыке. Но сама себя девушка не считала ни розой, ни тем более птицей. Она вообще не знала, кем себя считает. Последние шесть лет она была похожа скорее на ожившую статую. Красивую, фигуристую статую, сделанную из самых дорогих материалов. Роуз любила ходить по особняку, думая о чём-то своём, или часами сидеть в библиотеке, читая очередную пыльную книгу из коллекции прадедушки. Часто, будучи в таком состоянии, она не замечала людей вокруг себя и могла не с первого раза откликнуться на своё имя.

Так произошло и в этот раз. Девушка не сразу услышала на первом этаже какой-то несвойственный вечернему времени шум, и спустилась узнать, что происходит. В гостиной собрались слуги, дядя Роуз по имени Остин и ещё один джентльмен в дорогом фраке, которого она узнала лишь приглядевшись.

— Льюис!

Девушка спешным шагом пересекла гостиную и бросилась в объятья мужа, игнорируя любопытные взгляды слуг. Спустя несколько мгновений она отстранилась, но радостной улыбки скрывать не стала.

— С каждым днём Вы всё прекраснее, леди Роуз, — парень поклонился и перехватил ладонь жены, целуя её тыльную сторону.

— Я думаю, вы успеете насладиться компанией друг друга, — вежливо прервал их Остин. — Вы, лорд Льюис, наверняка сильно устали с дороги.

— Ах да, простите мне мою нетерпеливость, — виновато улыбнулся Льюис.

Роуз едва заметно ухмыльнулась и, отвернувшись, неспешно двинулась в сторону лестницы, бросив непринуждённое «доброй ночи».

Не позднее одиннадцати часов девушка сидела напротив зеркала в золочёной раме и расчёсывала волосы, готовясь ко сну. На ней была надета лёгкая ночная сорочка до самого пола, а на коленях лежал сосборённый чепчик.

— Я уж думала, ты не придёшь, — произнесла она, когда дверь едва слышно открылась.

— Разве я мог не зайти к тебе, мой свет?

Льюис и сам выглядел довольно откровенно: он был взбудоражен, русые волосы растрепались, а верхние пуговицы рубашки были расстёгнуты.

— Столько всего могу тебе рассказать. Клянусь, я готова сидеть здесь до самого утра, только чтобы ты слушал меня и…

Парень опустился на край банкетки и взял девушку за руки.

— Мы успеем наговориться. Я хочу провести как можно больше времени с тобой и детьми.

— Буду надеяться, что в этот раз у тебя получится. Ты так редко бываешь дома…

— Я не могу пропускать занятия в университете. Но когда я его закончу, то обязательно буду с тобой всё своё свободное время.

— После университета найдутся другие важные дела. Признаюсь честно, я несколько завидую тебе. Мне даже пределы особняка удаётся покидать лишь по воскресеньям, что уж говорить о том, чтобы изредка приезжать к семье. Порой я не справляюсь с неугомонным нравом Джоан, но мне просто некуда деться.

— Джоан — точная копия тебя.

— Не переводи тему.

— Ты всегда можешь попросить у дяди, чтобы он нанял ещё несколько нянек.

— Няньки закрывают их физические потребности, меж тем они не способны воспитать их дух.

— Поверь мне, милая, я сделаю всё возможное, чтобы уделить воспитанию двойняшек достаточно времени.

— Спасибо. Но я не хочу тратить драгоценные часы на очередные обещания и перейду сразу к делу. Герцогиня вновь беременна и, похоже, вскоре родит.

— Неужели?

Льюис побледнел. Он никогда не славился умением скрывать эмоции, чем сильно выделялся среди пятерых братьев. Может быть, он был таким из-за своего положения в семье: шестой сын герцога — Льюис Эстен не был взращён для правления или политических интриг. Это в муже очень нравилось Роуз. Он был таким очаровательно простым и понятным, вёлся на провокации и мог легко выйти из себя.

— Молюсь, чтобы бог наконец одарил моего папашу здоровым наследником. Это будет его пятая попытка.

— Что ты такое говоришь, розочка?

— Я просила, чтобы ты не называл меня так.

— Если герцогиня родит мальчика, то Луис не станет следующим герцогом.

Роуз смотрела на мужа как на идиота.

— Не вижу противоречий. Мне не по душе сын-герцог. Я знаю, какая ноша свалится на моего ребёнка, останься он единственным наследником. Тем более, отец не желает, чтобы династия продолжалась с кровью его первой жены-изменщицы.

— Да, я знаю, но… Луис ведь хочет этого.

— Ему шесть! Единственная его причина хотеть титул — слова, навязанные взрослыми.

Льюис тяжело вздохнул, но продолжать разговор не стал. Роуз была жутко упряма и своенравна, и лорд был благодарен богу, что с возрастом её характер чуточку смягчился. Они долго молчали, погружённые в свои размышления.

— Прости, Льюис, если я была слишком резка, — прервала молчание девушка.

Слова её звучали как давно заученный текст, а не искреннее раскаяние.

— Всё в порядке, розочка. Я понимаю твои чувства, но в любом случае мы бессильны в сложившейся ситуации. Если наш сын был выбран небесами, чтобы стать герцогом, мы должны этому подчиниться. Если же у твоей мачехи родится сын… Мы примем его достойно.

Льюис прижал Роуз к себе, мягко поглаживая её спину. Он чувствовал напряжение девушки и пытался как-то помочь ей расслабиться. Сквозь мягкую сорочку лорд ощущал тепло её кожи, и это так волновало, будоражило сердце и тело. Льюис вдохнул аромат цветочных духов, которым пропитались волосы и одежда леди. Момент казался волшебным, и парень понял, что не в силах больше себя сдерживать. Он поцеловал её нежные губы, поднимая непослушные ладони к груди Роуз. К сожалению, волшебный момент закончился быстро: девушка мягко отстранилась, возвращая руки мужа на его колени.

— Извини меня, — сказала она, не поднимая глаз.

— В чём дело? Ты постоянно мне отказываешь. Неужели я сделал тебе больно в последний раз?

— Я не хочу, Льюис. Вот и всё.

— Но ведь так нельзя! — лорд вскочил на ноги. — Муж я тебе или кто?

— Будет ли тебе приятно принуждать меня? Если так, то я вся твоя, мой милый.

Льюис отчаянно замотал головой.

— Розочка, я никогда не пытался сделать тебе больно. Я всегда понимал тебя, принимал любое твоё слово. Твоё слово — закон для меня, — он понизил голос, опасаясь, что их услышат. — Пойми и ты меня. Да, я пленён тобой и мечтаю о близости… Но это не так важно. Мои намерения выше простого мужского желания. Я хочу ребёнка.

Роуз спрятала волосы под чепчиком, разглядывая своё отражение в зеркале.

— У нас с тобой есть Джоан и Луис. Разве их недостаточно для счастья?

— Да, но…

— Я не понимаю тебя.

— Скажи, ты всё ещё видишь во мне мальчика, который играл с тобой в догонялки? Или ты видишь во мне своего мужа?

— Мы никогда не играли с тобой в догонялки. Это ты бегал за мной, а мне просто нравилось беситься в саду, пока няня не видела.

— Пусть будет так, но я не позволю тебе делать из меня наивного мальчишку.

Льюис вышел так же тихо, как и зашёл. Какое-то время Роуз ещё сидела на банкетке, бессмысленно смотря на своё отражение в зеркале. После она задула свечу и наконец легла в постель, однако заснуть не смогла. Спустя долгое время Роуз всё же провалилась в дремоту, и даже тогда её ждало разочарование: дверь комнаты вновь отворилась и чей-то тёмный силуэт навис над ней. «Мне просто чудится», — подумала она в забытьи, но поняла, что видение реально, когда загадочный силуэт шмыгнул к ней под одеяло и прижался всем телом к руке. Сначала Роуз застыла от страха, но потом с облегчением выдохнула: чёрным силуэтом оказался её сын.

— Матушка, я боюсь.

— Тебе приснился кошмар? — спросила она, обнимая ребёнка одной рукой.

— Да… — стыдливо признался Луис.

— Не буду больше рассказывать вам такие истории на ночь.

— Это не из-за истории, правда!

— Но теперь ты боишься спать, так?

Мальчик кивнул.

— Ты со мной, а, значит, тебе ничего не угрожает. Я никому не дам тебя в обиду. Знаешь, — задумчиво начала она, — когда-то твой папа обнимал меня так же. Я была такой трусишкой, боялась засыпать, а он… он ложился сзади меня и обнимал. Рассказывал добрые сказки или просто шептал какие-то глупости. Я боялась ещё какое-то время, а потом становилось так тепло на душе, что для страха не оставалось места. Теперь моя очередь.

— Я скучаю по папе, — зевнув, сказал Луис.

— Да, я знаю.

Утром Роуз спустилась в столовую на завтрак. Она порой опаздывала — дядя давно к этому привык и уже не делал замечания. Роуз не любила утро и спешку, поэтому собиралась всегда долго, даже несмотря на то, что просила фрейлин сделать самый простой пучок и принести лёгкое платье. Так и сегодня она спустилась в светло-зелёном платье из кисеи[1] с прелестными розовыми рукавами, фонтаном спускающимися по её рукам.

Стол был украшен серебряными приборами и фарфоровой посудой, а в центре стояла ваза с фрезиями[2]. Еда уже начала остывать. Роуз извинилась за опоздание и села рядом с мужем, даже на него не взглянув.

— Льюис как раз рассказывал о своих университетских приключениях во Флосе, — весело сказал Остин. — Кстати, сегодня вечером к нам приедет граф Карнесс — друг Льюиса из университета.

Остин — младший брат герцога Вессеньера, был пухлым мужчиной лет сорока. Из-за нахмуренных бровей, глубоко посаженных глаз и опущенных уголков рта он создавал впечатление всегда угрюмого человека, что было в корне неверно. Роуз не знала более добродушного и весёлого человека, выросшего в светском обществе, а к своим слугам Остин относился с такой отеческой любовью, что даже за территорией особняка ходила молва о добродушии господина. Самому Остину очень нравилось, что многие по ошибке считают его сварливым и строгим, потому зачастую он не спешил разрушать этот образ.

— Буду рада его увидеть. Может быть, Льюис расскажет нам, как с ним познакомился? — ответила она дяде.

— Боюсь, в следующий раз. Я обещал Джоан и Луису погулять с ними в саду перед уроками. А времени осталось не так и много. Большое спасибо за вкусный завтрак, — Льюис учтиво кивнул и поспешил удалиться.

Роуз проводила мужа взглядом, а затем посмотрела на сосредоточенное лицо дяди, пытаясь понять, сердится ли он или просто пытается вспомнить, куда положил очки.

— Дети знают, что лорд Льюис приехал? — без интереса спросила она.

— Да, они виделись до завтрака. Детишки были вне себя от радости, особенно Луис. Он обожает отца.

— Вот как.

Роуз принялась завтракать, опасаясь, что дядя будет задавать вопросы. Но Остин прекрасно понимал стратегию девушки как можно дольше жевать омлет, лишь бы растянуть время до неприятного разговора, и потому послушно ждал. Когда омлет закончился, девушка приступила к овощам, но и тогда дядя не отвёл от неё взгляд. Расправившись с завтраком, девушка обречённо вздохнула.

— Я Вас слушаю.

— О чём ты? Я просто любуюсь моей милой племянницей.

— Дядюшка Остин, я ведь знаю, что Вы хотите поговорить о Льюисе.

— Ну, раз ты сама предложила, — Остин едва заметно улыбнулся и тихо сказал: — Льюис сам не свой сегодня, хотя вчера, когда приехал, радостный был. Шутил, смеялся, дождаться не мог вашей встречи.

— Мне очень лестно.

— Что случилось между вами? Нет, конечно, я понимаю, что ваши отношения — не моё дело, но… Роуз, ты моё единственное дитя, хоть я тебе и не отец. Мне важно знать.

Девушка мягко улыбнулась.

— Дядюшка, Вы слишком добры.

— Не пытайся увильнуть, Роуз.

— Я и не пытаюсь. Я уверена, что Льюис Вам всё рассказал. Он всегда это делал — жаловался Вам на мои проступки.

— Быть может, я хочу услышать твои слова.

— Что ж, тогда, дядюшка, я Вам расскажу. Льюис хочет, чтобы я родила ему ребёнка, хотя сам прекрасно знает, как трудно дались мне первые роды. В тот день я поклялась, что если останусь жива, никогда более не окажусь в положении.

— Вот как… — Остин задумчиво почесал светлую бороду. — Не сердись на него, моя душа. Любой мужчина мечтает о наследнике, особенно когда с ним рядом такая женщина.

— Луис — наш наследник.

— Он всё чувствует, Роуз. Не делай вид, что ты не понимаешь.

— Понимаю. Но мне печально оттого, что он пытается обречь меня на жизнь человека, коим я не являюсь, — спокойно произнесла Роуз, хотя внутри неё вскипало пламя. — Он взял меня в жёны. С раннего детства мы были вместе, и он знал, какая я. Но он всё равно взял меня в жёны, а теперь пытается попрекнуть.

— Мы должны быть благодарны Льюису. Он сделал то, что далеко не каждый бы сделал на его месте.

— Я должна благодарить его, даря по наследнику в год, как моя мачеха?

Остин покачал головой, похоже, он всерьёз начинал сердиться.

— Здесь не место для таких разговоров.

— Поймите меня, дядюшка, — продолжила Роуз. — Пускай у нас будет третий ребёнок. Я не буду волноваться о себе. Вот только будет ли мой ребёнок счастлив?

— Отчего же ему не быть счастливым? Он рождён в достатке, у него есть отец и мать, кормилицы, няньки, гувернантки. Одно твоё слово, и я прикажу нанять портного, пусть хоть каждый день шьёт ему шёлковые пелёнки.

— Не в шёлковых пелёнках счастье.

— Тогда в чём? Что тебя гложет? Не ври мне, ведь я вижу, когда ты врёшь.

Роуз виновато опустила голову и едва слышно прошептала:

— Я не уверена, что смогу полюбить этого ребёнка.

Остин, кажется, знал ответ, но всё равно был сокрушён услышанным. Он закрыл лицо рукой, едва заметно покачивая головой.

— Послушай меня, Роуз, — хрипло сказал он. — Я не прошу тебя, а приказываю вести себя покорно подле мужа. А если он снова поднимет эту тему… скажи, что боишься боли от родов, и пока не готова.

— Хорошо. Спасибо, дядя.

— Ступай, я хочу побыть один.

Когда Роуз встала и, подбирая полы платья, уже собралась уходить, дядя неожиданно добавил:

— Если бы я знал, что так всё выйдет, я бы без капли сожаления отдал его в приют.

Девушку словно поразила молния, она встала как вкопанная и с трудом смогла пробормотать:

— О ком ты говоришь?

— Просто мысли вслух. Ступай в сад, там твой муж с детьми.

Сердце Роуз пропустило несколько ударов и вновь забилось с бешеным стуком. Ей хотелось выбежать прочь из столовой, но вместо этого, как и подобает леди, она сделала книксен[3] и неспешно вышла на террасу, откуда тропинка вела в сад особняка.

С самого детства сад был любимым местом Роуз по той простой причине, что здесь она могла спрятаться от нянек и гувернанток. А места для пряток хватало. Например, огромный мраморный фонтан, окружённый античными статуями, или зелёный лабиринт, куда всегда было запрещено заходить детям и девушкам. Потому Роуз не удивилась, узнав, как сильно нравится играть в саду её детям.

— Как дела?

— Папа рассказывает про его поездку в столицу. Почему мы там ни разу не были?

Роуз опустилась на каменную скамейку, приобнимая дочь за талию. Луис и его отец стояли напротив, пристально смотря на девушку и ожидая ответа.

— Ещё побываем, не переживайте.

— В мире так много мест, где вам следует побывать, — с улыбкой сказал Льюис. — И мы обязательно побываем! Когда ты станешь постарше, Луис, я начну брать тебя с собой в путешествия. У меня много друзей из университета, которые живут в самых разных уголках королевства.

— А я? — пытаясь скрыть обиду, спросила Джоан.

— И тебя, конечно, милая.

— Мама, а ты знаешь, что папа привёз нам подарки? Он пообещал отдать нам их вечером, — Роуз давно не видела сына таким счастливым.

— Правда? Так здорово! Ваш папа большой молодец. И что же ты привёз?

Льюис смотрел на леди с недоверием. Быть может, он не был идеальным мужем, но за долгие годы знакомства научился отличать фальшивые слова от настоящих.

— Много всего. Но я не хочу портить сюрприз. Могу сказать лишь то, что там есть сборник сказок.

— Ты помнишь, что я его хотел!

— Конечно, помню, сын.

— А мама нам рассказала вчера сказку, — с важностью дела заявила Джоан, поправляя ободок на голове. — Она была про злого короля, который умел колдовать. Луис так испугался!

— Неправда!

Ветер трепал подолы платьев и листву на деревьях, а сквозь их крону на лицо Луиса падали тёплые лучики солнца, поблёскивая в больших карих глазах.

— Я знаю эту историю, — улыбнувшись, сказал Льюис. — Когда я был ребёнком, слышал её, наверное, тысячу раз. Нас пугали, что если мы не будем слушаться, то нас утащит злой колдун.

— Разве злого колдуна не победили?

— Все колдуны злые по природе своей. Король Карстен, о котором рассказывала ваша мама, был первым известным колдуном. Именно он дал начало колдунам. После смерти у него осталось много детей, каждый из которых унаследовал нечистую силу. Они рожали детей, потом те вырастали и тоже рожали детей, и так продолжалось веками. К сожалению, Верховная Инквизиция не может разыскать всех живущих в королевстве колдунов, ведь они тщательно скрывают свою сущность.

— То есть любой человек может оказаться колдуном? — испуганно спросил мальчик.

— Да, так и есть.

— Не пугай детей, Льюис, — возразила девушка. — Если колдуны где-то и живут, то только в дремучих лесах в своих землянках.

Взгляды леди и лорда встретились, и Льюис поменялся в лице. Роуз прочла в его взгляде удивление, непонимание и… осуждение?

— Знаете, ребята, ваша матушка не до конца честна с вами. Восемь лет назад в этом самом особняке произошло страшное событие.

Девушка почувствовала, что тошнота подступает к горлу и начинает кружиться голова. Она крепче прижала к себе дочь, понимая, что может упасть.

— Что ты такое говоришь…

— Один из слуг был обвинён в колдовстве. Не вспомнишь, кем он был? Или, может, даже его имя?

Роуз вскочила, не помня себя от злости, и крикнула:

— Хватит!

— В чём дело, леди Роуз? Неужели Вас так волнует судьба какого-то слуги?

— Ты, Льюис, переступил все границы.

— Только я? Ты сейчас до ужаса напугала детей.

Роуз бросила беглый взгляд на двойняшек и сделала глубокий вдох, пытаясь унять дрожь в руках и коленях.

— Запомни, мой милый, никто не смеет разговаривать со мной в таком тоне. А что касается наших слуг, то оставь это моему дяде. Он здесь хозяин, не ты, — она повернулась к детям. — Мы уходим.

Джоан сразу слезла со скамейки и взяла Роуз за руку, а вот Луис не спешил подходить к матери.

— Луис, я сказала, что мы уходим, — строго повторила девушка.

Однако Луис даже не пошевелился.

— Ты позоришь себя в глазах наших детей, Роуз, — чуть мягче сказал лорд. — Давай не втягивать их в наши перепалки.

Роуз смотрела на мужа исподлобья, судорожно сжимая руку дочери.

— Я их мать, и сама знаю, что для меня позор.

— Отец прав, — дрожащим голосом пробормотал Луис и затем повторил чуть громче: — Отец прав. Я так долго ждал его возвращения! Я не пойду с Вами, матушка. Я хочу, чтобы папа рассказал историю до конца.

Даже Джоан была поражена таким поворотом событий. Она с неодобрением покачала головой, пока Роуз молча ловила воздух ртом, ощущая себя маленьким потерянным ребёнком.

— Ладно… Ладно, Луис, — с тоской произнесла она. — Ты прав. Оставайся с отцом.

Роуз с дочерью ушли, даже не обернувшись. Льюис с юным наследником так и остались стоять в саду, взволнованные до глубины души разговором. В этот день лорд не закончил историю о загадочном колдуне, поселившимся в стенах особняка, даже несмотря на долгие уговоры сына.

 Кисея — лёгкая и прозрачная хлопчатобумажная ткань полотняного переплетения.

 Фрезии — цветы, которые относятся к семейству ирисовых.

 Книксен — поклон с приседанием как знак приветствия или благодарности.

Глава 2. Уголёк

«Льюис — болван,

Вместо головы чурбан!»

Старательно придуманные дразнилки были настоящей гордостью четырнадцатилетней Роуз. Она всегда знала, что ответить, и не хотела оставлять последнее слово за кем-то ещё. Няня Жоэль пыталась превратить Роуз в послушного ребёнка, била её порой розгами по рукам, но всё безуспешно. Роуз знала, что в конечном счёте останется безнаказанной, ведь дядя Остин обязательно заступится за неё и сделает выговор няне за наказание.

Возможно, именно из-за доброты дяди девушка выросла очень своенравной. В светском обществе она, конечно же, была паинькой, но дома…

Льюиса и Роуз с раннего детства определили в статус «жених и невеста», потому что герцогские семьи Эстен и Вессеньер давно нуждались в укреплении своих отношений посредством брака. В возрасте одиннадцати лет, когда Роуз из-за скандалов в семье привезли в дом дяди, девушка познакомилась со своим суженным. С тех пор каждое лето семья Эстен навещала Остина Вессеньера и проводила в его доме по меньшей мере неделю, позволяя детям немного познакомиться. Эта неделя оборачивалась настоящим кошмаром для Льюиса, поскольку стоило только герцогу и герцогине отвернуться, как в ход шли разные пакости от юной леди. Прошёл Льюис через многое, даже жуков в постели пережил. Для Роуз всё это было безобидной игрой, а вот парню было по-настоящему обидно, ведь юная леди ему нравилась. Для него Роуз была похожа на сирену из сказок: у неё были очень красивые светлые волосы до колен, которые на солнце становились похожими на золото. Парень многое бы отдал, чтобы его невеста перестала дурачиться и, наконец, стала примерной. Однако за три года их знакомства поменялось немногое.

— Ты куда, Роуз? — пытаясь успеть за юной леди, спросил парень. — Я всё утро только и делаю, что бегаю за тобой. Скоро начнутся уроки пения, а ты никак не успокоишься.

Роуз остановилась, чтобы одарить жениха презрительным взглядом. Получилось у неё настолько красноречиво, что парень сразу же осмотрел свою новенькую синюю жилетку и такого же цвета штаны на наличие дефектов. Нет, вроде бы всё в порядке. Даже волосы не растрепались.

— Роуз…

— Сколько мне повторять, Льюис? Не пойду я на пение.

— Почему?

— Сегодня я уеду домой, и мне не хочется провести последний день в особняке, занимаясь скучными уроками.

— Знаешь, Роуз, а вот нас в школе бы за такое наказали. За малейшую провинность сразу ставят на стул во дворе школы, и при всех зачитывают причину твоего наказания. Меня, бывало, за громкий шёпот на уроке туда ставили. А если бы я сбежал с занятия…

— Ах, как мне повезло, ваша светлость, что я родилась женщиной! Да, и не забудь сказать няне, какая я глупая, что забыла о занятиях.

— Я серьёзно! Вернись немедленно, Роуз! Сегодня приедет твой отец, а ты…

Однако девушку было не остановить. Она выскочила на веранду и со всех ног побежала в сторону конюшен. Конечно же, чтобы её не поймали раньше времени, она бежала через сад, не жалея туфелек. Роуз знала — дядя всё ей простит.

Девушка забежала в конюшню, уверенно направляясь к своей любимой лошади. Её звали Уголёк — фризская лошадь необычайной красоты. Верховая езда была настоящей страстью девушки, о которой знали только самые близкие, и Уголёк определённо являлась одной из важнейших причин для этого.

— Вот мы с тобой и встретились, малышка. Боюсь, что не выдержу расставания.

Девушка приблизилась к стойлу и протянула руки к лошади, чтобы её погладить. Уголёк была очень ласкова и любила нежность.

— Что Вы тут делаете?

Роуз дёрнулась, пугая резким движением лошадь. Та беспокойно заржала и начала мотать головой.

— Тише-тише, Уголёк, — грум, возникший словно из ниоткуда, медленно подошёл к лошади и ласково прошептал: — Всё в порядке, тебя никто не обидит.

Лошадь моментально успокоилась. Роуз каждый раз удивлялась, как ему удавалось так ловко совладать с животными, ведь даже хозяйку Уголёк не слушала так, как его.

— Ах, Декстер, ты меня страшно напугал!

— Простите, госпожа, но меня зовут Дитрих.

— Неважно! Седлай Уголёк, я хочу прогуляться.

Парень покачал головой, и его непослушные чёрные волосы упали на лицо. Он раздражённо снял перчатки и убрал кудрящиеся пряди за уши.

— Что это значит? — возмутилась девушка. — Исполняй приказ!

— Господин Остин попросил меня не отпускать Вас на конные прогулки без его разрешения.

— И что же теперь… Сегодня или завтра я уеду, и даже не смогу нормально попрощаться с Уголёк?

— Простите.

— Уму непостижимо. У тебя нет ни сердца, ни уважения к своей госпоже!

— Я следую приказу господина Остина, — простодушно пожал плечами грум.

— Ах, ну что за жизнь. Меня окружают одни дураки, — сказала она, топнув ножкой. — Ты идиот, Декстер! Если дядюшка спросит, то я сюда не ходила. Понял?

— Понял.

Девушка ушла, обиженно поджав губы. В любой другой день она бы не позволила непослушному груму командовать, но сегодня был особенный случай, ведь тратить свои силы на глупости ей совсем не хотелось. Сегодня должен был приехать отец.

Именно поэтому Роуз с самого утра была взвинчена. Она не могла найти себе места, потому надеялась успокоиться на прогулке. Но, к сожалению, её затея не удалась.

Юная леди очень давно не виделась с родителем. Всё это время она переживала о том, сможет ли найти с ним общий язык, ведь страшные события, произошедшие три года назад, сильно повлияли на отношения в их семье. Матушку Роуз, герцогиню Рейчел, обвинили в изменах мужу — герцог Альберт Вессеньер был вне себя от злости. Роуз не знала, что послужило причиной отвратительных обвинений, но она верила: матушка никогда бы не изменила отцу. Герцог тогда уехал и долго не возвращался домой, а, вернувшись, потребовал развод. Рейчел не выдержала позора. Она поднялась на самый верхний этаж их дома и спрыгнула с балкона одной из гостевых комнат. Альберт с трудом оправлялся от свалившихся на него потрясений, а потому отправил дочь жить к своему младшему брату.

Конечно, он навещал дочь, и в последний свой визит пообещал забрать её обратно домой. Именно поэтому Роуз надеялась успеть попрощаться с местами, ставшими ей приютом на эти долгие три года.

Предаваясь ностальгии и думая, как ей будет не хватать дядюшки и Уголёк, юная леди долго бродила по саду, пока холод не пробрался сквозь тонкую ткань платья. Только тогда девушка решилась вернуться в особняк. Её, конечно же, как следует отчитали, и даже дядюшка Остин погрозил пухлым пальцем. Но Роуз не было ни капельки стыдно.

Для вечера девушка выбрала атласное платье нежно-розового цвета, украшенное вышивкой растений и белым кружевом спереди. Ей не нравились такие фасоны платьев с коротким рукавом, да и цвет она не считала подходящим для себя. Однако отец был без ума от подобных нарядов дочери. Она надела розовые туфельки, приказала заплести часть волос в косу и убрать её в пучок, а чёлку завить, чтобы та спадала локонами на лицо. Завершением своего образа Роуз выбрала фероньерку[1] с жемчугом.

Когда юная леди спустилась в парадную комнату, приготовленную для приёма герцога, дядюшка Остин потерял дар речи. Он улыбнулся племяннице и поцеловал её тонкую ладонь, обрамлённую в атласную бежевую перчатку.

— Чудо как хороша! — с гордостью сказал он. — Так похожа на бабушку.

— И вправду, вылитая Айлин! — хихикнула мама Льюиса.

Народу в приёмной зале собралось много. Были приглашены графы и графини, маркизы, конечно же, герцог и герцогиня Эстен с их детьми. Сегодняшний вечер должен был стать первым выходом герцога Альберта в свет спустя три года.

Роуз заняла своё место рядом с Льюисом. Парень, с которым пыталась заигрывать какая-то пожилая графиня, с огромным облегчением переключил всё своё внимание на невесту. Он незаметно сжал её дрожащую руку под столом.

— Всё будет хорошо. Знаешь, тебе очень идёт этот наряд.

— Спасибо, — девушка быстро пробежалась взглядом по тёмно-синему сюртуку и коричневым бриджам лорда Эстен, остановилась на его русых гладко причёсанных волосах и пробормотала: — Да, тебе тоже.

Наконец, в залу зашёл герцог. От волнения Роуз сжала руку парня так, что тот даже приглушённо пискнул. Герцог был не один. Сердце девушки на мгновение остановилось. Рядом шла дама с каштановыми волосами не старше двадцати лет, одетая в зелёное пышное платье с объёмными рукавами, украшенными золотыми нитями. Платье было таким воздушным, что девушка в нём казалась хрупкой куклой.

Гости оживились. Роуз, казалось, напротив — превратилась в статую. Она всё поняла. Герцог отодвинул стул, позволив даме сесть, а затем и сам опустился на стул. Сегодня он был не менее наряден, чем его дама: чёрный сюртук, зелёный жилет из бархата, брюки и кожаные туфли на невысоком каблуке.

Все гости были в сборе. Дядюшка Остин поднялся, чтобы произнести вступительную речь, но Роуз его не слышала. В ушах звенело, а взгляд её был прикован к отцу, влюблённо смотрящему на свою спутницу.

— … И конечно же, я хочу поздравить моего дорогого брата с женитьбой. Мы рады приветствовать герцогиню Вессеньер, пусть мой дом будет и Вашим домом!

Гости зааплодировали. Все были так счастливы в это вечер, пили и ели, не заботясь ни о чём. Только Роуз не притронулась к своей тарелке. К концу вечера, когда многие гости уже собирались уходить, она всё же решилась выйти из-за стола и подойти к стоящему у колонны отцу, который только что закончил беседовать с графом Герштейн.

— Здравствуйте, — сделав реверанс, тихо сказала она.

— Роуз, — мужчина улыбнулся и учтиво наклонил голову, но почему-то девушке казалось, что он не рад её видеть. — Как твои дела?

— Хорошо, — соврала она. — Поздравляю Вас с женитьбой. Я и не знала, что у меня теперь есть мачеха.

— Неужели Остин тебе не сказал?

Роуз покачала головой.

— Извини, что не получилось сказать тебе лично. Будем считать это сюрпризом.

— И много ещё сюрпризов Вы мне приготовили? — пытаясь улыбнуться, спросила она.

Отец долго не отвечал, отводя взгляд куда-то в сторону окна. Наконец, он наклонился к дочери и прошептал:

— Скоро у тебя родится брат.

— Что?

— Это секрет. Ты ведь никому не скажешь, правда?

— Не скажу.

Разговор выходил настолько неловким, что Роуз хотела провалиться под землю.

— Не печалься, — сказал отец, — мы с Корнелией останемся здесь на выходные, так что у нас ещё будет время поговорить по душам.

— Ясно. Очень рада. Тогда я пойду?

— Да, конечно. Не смею тратить время прекрасной леди.

Роуз почувствовала, как глаза наполняются слезами, поэтому поспешила как можно быстрее покинуть залу. По пути с ней пытались завести диалог несколько графинь, но всем она лишь дарила мимолётную улыбку и, кланяясь, бормотала: «я хотела бы подышать свежим воздухом».

Выбежав в пустой коридор, Роуз опустилась на колени. Сил не было даже на то, чтобы дойти до своей комнаты. В таком состоянии её нашёл дворецкий и, не сумев добиться внятного ответа от девушки, позвал Остина.

— Что случилось, милая? — Остин опустился на колено и, обратившись к дворецкому, сказал: — Ступай, Джек.

Роуз проглотила очередной всхлип, сжав губы, и повернулась к дяде. Выражения бездонной грусти на её лице сменилось злостью.

— Вы! Вы знали с самого начала, но ничего мне не сказали.

— Роуз, я не понимаю, о чём ты говоришь.

— Ложь! Вы наглый лжец.

Девушка выпрямилась, сжимая руки в кулаки.

— Тебе сейчас дурно…

— Нет, я чувствую себя более чем прекрасно. Я чувствую себя человеком, которому врали в лицо. Вы знали, что отец не заберёт меня домой, и ничего не сказали.

Остин выпрямился.

— Роуз, я…

— Вы знали, о ней. Об этой мерзкой женщине, которую я должна называть матерью, — девушка приблизилась к дяде так близко, что тому пришлось попятиться назад. — Вы знали о том, что она в положении, и вот-вот у его светлости родится ещё один ребёнок, а меня выкинут из дома, как ненужное напоминание о моей милой матушке, которую злые языки оклеветали. И вместо того, чтобы докопаться до правды, папа просто бросил её в трудный момент!

— Роуз, не смей говорить со мной в таком тоне. Ты сейчас сказала много лишнего, и тебе не стоит продолжать. Я признаю свою вину, мне следовало сказать тебе сразу, но я…

— Что? Может, Вы тоже просто забыли о моём существовании?

— Мне жаль, что так вышло. Я надеюсь, ты не говорила ничего отцу?

— И об этом Вы беспокоитесь? О моём отце? Стало быть, Вы такой же, как он. Никогда не прощу!

Чувствуя, как горит лицо, девушка развернулась на каблуках и кинулась прочь. Она не слышала голос дяди, не видела ничего вокруг себя из-за слёз. Она бежала до тех пор, пока бежать стало некуда — впереди находилась дверь конюшни. В то же мгновение в голове появилась странная идея, и, не думая больше ни секунды, Роуз принялась за её исполнение.

Тихо, чтобы не разбудить спящего конюха, юная леди оседлала Уголёк. Она никогда не седлала лошадей своими руками, но много раз видела, как это делает грум. Когда всё было готово, девушка с трудом забралась в своё дамское седло и пустила лошадь в галоп.

От топота копыт проснулся конюх. Он протёр слипшиеся от сна и алкоголя глаза и попытался кинуться вдогонку леди, но, не успев встать, сразу же упал.

На поиски леди подняли весь особняк. Остин Вессеньер был вне себя от злости, когда старый конюх сообщил новость о побеге Роуз.

— Старая ты пьяница! Почему лошади находились без присмотра?

— Так это не я, милорд. Это Дитрих виноват.

— Знаю я твои оправдания. Достаточно пустых слов.

Остин приказал ему запрячь всех лошадей, а главе стражи — немедленно отправляться на поиски девушки.

Вернувшись в конюшню, конюх первым делом разбудил грума и врезал ему хорошенько по голове.

— Ты, тупица, почему спишь? Страшное у нас случилось, а ты дрыхнешь.

— Что такое? — потирая голову, спросил грум.

— Он ещё и спрашивает! Дочка герцога сбежала. Ты мне сейчас поможешь лошадей запрячь, а потом пойдёшь Уголёк искать.

— Но ведь леди Роуз наверняка уже ищут стражники. Они и приведут лошадь.

— Дурья твоя башка! — заорал конюх, пристёгивая переднюю подпругу. — Уголёк — одна из самых дорогих кобыл у нас. Если с ней что-то случится, мы с тобой будем до конца жизни бесплатно работать.

— Как же я её найду?

— А это уже, тупица, твои проблемы.

Когда все лошади были осёдланы, Дитрих отправился на поиски Уголёк. К счастью, у него было одно маленькое преимущество, которое он мог использовать в своих поисках.

Тем временем Роуз мчалась в самую чащу леса. Деревья тёмными линиями извивались к небу, а тропа давно закончилась. Вдалеке выли волки. Девушка натянула поводья, пытаясь остановить лошадь, но та не послушалась. Роуз всерьёз испугалась. Она попыталась ещё раз остановить Уголёк, но безуспешно.

— Хватит, пожалуйста, остановись!

Кажется, вой волков стал громче. Уголёк резко остановилась и вздыбилась — не удержавшись, Роуз вместе с седлом упала на землю, а лошадь продолжила хрипеть и вставать на дыбы. Девушка с отвращением осмотрела своё испачканное в грязи платье. Похоже, по возвращении домой её ждут серьёзные проблемы.

— Уголёк, успокойся, — как можно ласковее сказала она, вспоминая, что делал обычно грум, чтобы успокоить лошадь.

Роуз поднялась на ноги, ойкая от боли, и медленно протянула руку к лошади.

— Давай выбираться отсюда, ладно? Ты же не оставишь меня одну, Уголёк?

Вновь послышался волчий вой, и лошадь, испуганно заржав, бросилась прочь. Роуз похолодела от страха. Ветер пронизывал до костей, а над головой каркали вороны. Девушка поспешила за лошадью, стараясь внимательно смотреть под ноги. Туфли то и дело застревали среди корней, а земля издавала неприятный хлюпающий звук. Девушка старалась не поддаваться панике, только выходило из рук вон плохо. Сердце грозилось выскочить из груди.

— Всё будет хорошо, — успокаивала она себя. — Дочь герцога не может умереть в лесу.

За спиной хрустнули ветки и зашуршали кусты. Роуз остановилась, задерживая дыхание. Нет, это точно не волки…

— Госпожа…

Девушка обернулась и увидела грума. Никогда в своей жизни она бы и не подумала, что будет так рада его видеть.

— Декстер!

Голос дрогнул, и слёзы сами собой покатились из глаз.

— Я здесь. Я Вас нашёл.

Дитрих осторожно подошёл к девушке и протянул руку, успокаивая леди, словно лошадь. Роуз истерично рассмеялась ему в лицо.

— Я выведу Вас. Я оставил лошадь здесь недалеко.

— А как же Уголёк?

— Даю слово, с ней всё будет в порядке.

— Хорошо. Я тебе верю.

Из тишины в очередной раз донёсся приглушённый волчий вой, и несколько пар голодных глаз сверкнули среди деревьев. Роуз испуганно вскрикнула, когда из-за кустов начали вырисовываться очертания дикого зверя. Она вцепилась в грязную рубашку парня, скрываясь за его широкой спиной.

— Мы умрём, Декстер, мы умрём!

Ещё двое волков, скаля зубы, медленно подступали к незваным гостям.

— Бог, спаси нас… — сквозь слёзы прошептала девушка.

— Дитрих.

— Что?

— Меня зовут Дитрих.

— Тебе, правда, так важно сказать об этом сейчас?

— Госпожа, закройте глаза.

— Зачем?

— Верьте мне.

Роуз зажмурилась изо всех сил. Она была готова к смерти, хоть и до ужаса этого не хотела. То, что произошло дальше, девушка долго не могла принять. Странное дуновение ветра подняло подол платья, оголяя её белые чулки, и закружило опавшие листья подобно водовороту. Волки испуганно заскулили. Вопреки обещанию девушка открыла глаза и увидела странное свечение, которое мягко обволакивало её и грума. Она подняла взгляд на протянутую руку парня и поняла, что свечение исходит из его руки. Волки медленно пятились назад, а когда ветер усилился, и вовсе бросились бежать. Дитрих опустил руку, и чертовщина прекратилась.

— Т-ты… — Роуз упала на землю, со страхом смотря на грума. — Кто ты, дьявол?

Что было дальше, Роуз помнила смутно. Она, наверное, потеряла сознание и наслаждалась яркими снами, пока её и грума не нашла стража. И вот буквально спустя мгновение девушка очнулась в своей постели. Она лежала и бездумно рассматривала зелёный балдахин. Такой же цвет, как и в её сне, такой же, как и на платье Корнелии. Всего за один вечер зелёный перестал ассоциироваться с вечноцветущей оранжереей и со славными предками семьи Вессеньер. Теперь в голове девушки возникал образ мачехи. Роуз знала, что Корнелия ни в чём не виновата, но сердцу это было не объяснить.

— Доброе утро, юная леди, — строгим голосом сказал дядя, войдя в комнату.

— Доброе, — ответила она равнодушно. — Не тратьте свои силы. Я и без этого знаю, что поступила ужасно.

— И всё?

— И мне очень жаль. Я прошу прощения.

Остин нахмурился, но продолжать не стал. Он подвинул стул ближе к кровати, сел на него и, подперев голову рукой, уставился на девушку.

— Я волновался, Роуз. Да что там, я чуть с ума не сошёл! Нам очень повезло, что страже удалось быстро отыскать тебя.

— Страже?

— Да. Ты не помнишь?

Роуз лениво повернула голову в сторону дяди. Мысли крутились в голове как рой пчёл — говорить ничего не хотелось. Впрочем, она и не знала, что сказать. Перед глазами возник образ грума, держащего в своей руке кусочек света. Разве такое возможно забыть?

— Не помню. То есть, — замялась она, — помню, но смутно.

— Это из-за пережитого страха. Надеюсь, ты вынесешь урок о своём поведении.

Девушка кивнула и отвернулась. Стоило ли ей рассказывать о груме? О Дитрихе. Его зовут Дитрих. Наконец она запомнила это странное имя, звучавшее теперь как проклятие. Вдруг он придёт, чтобы убить Роуз? Но если так, зачем ему было спасать её в лесу? Мог оставить умирать, а сам уйти. Тогда бы он не раскрыл своих богомерзких способностей.

Дядя, решив, что Роуз более не желает разговаривать, встал со стула и направился к двери.

— Подождите, дядя!

— Да?

— Мне нужно кое-что Вам рассказать.

Дядя вернулся к постели.

— Ты что-то вспомнила?

Девушка кивнула. Она ведь никогда не обманывала его, как может обмануть в этот раз? Однако… про женитьбу отца дядя ведь ей не сказал.

— Я, — она поджала губы, — видела что-то странное в лесу.

— В лесу всё покажется «странным» для юной леди.

— Нет, я говорю о чём-то… дьявольском.

Остин улыбнулся.

— Душа моя, ты просто ударилась головой, когда упала с лошади. Уверяю, если бы в лесу произошло что-то «дьявольское», то стражники мне бы уже сообщили.

Роуз неуверенно кивнула. Нет, она не будет рассказывать о Дитрихе. Кем бы он ни был, он спас ей жизнь.

Несколько дней юная леди провела в постели. За это время к ней часто захаживал Льюис, рассказывая свои скучные истории о школе. Несколько раз пришла даже его матушка, чтобы удостовериться, всё ли в порядке. Отец навестил единожды и сообщил, что разозлён поведением девушки. Когда он и Корнелия уехали, Роуз даже ни капельки не пожалела. Ей не хотелось его больше видеть. Нет, она обижалась не из-за себя, а из-за матушки. Как он мог так быстро променять её на какую-то Корнелию?

На протяжении всех этих дней юная леди хотела поговорить только с одним человеком. Поэтому когда состояние девушки улучшилось, и Роуз смогла посещать занятия, первым же делом она отправилась к груму.

Роуз зашла в конюшню, внимательно вглядываясь в каждую тень. Она боялась и надеялась одновременно, что встретит его. И ей одновременно повезло и не повезло, ведь Дитрих был здесь. Он расчёсывал гриву породистой лошади, тихонько напевая какую-то песню. Роуз не могла понять слова, ведь не знала этого языка.

— Здравствуй.

Дитрих повернул голову и застыл на месте. Он не был напуган, скорее удивлён, поэтому быстро вернул спокойное выражение лица.

— Здравствуйте, госпожа.

Роуз сложила руки за спиной в замок, стараясь не показывать волнения. Она посмотрела на лошадь и спросила:

— Как его зовут?

— Вихрь. Подарок Вашего отца господину Остину на двадцатипятилетие.

— Красивый.

Девушка искоса взглянула на грума. Тот положил расчёску в корзину и неожиданно весело улыбнулся.

— Я знаю, зачем Вы пришли, поэтому можете не тратить время на предисловия. Признаюсь, я удивлён.

— Почему удивлён?

— Честно?

— Отвечай честно.

— Я ждал смерти.

Прежде Роуз не обращала внимания на то, какие тёмные веснушки под глазами и на носу слуги. Дитрих не был уродлив, но что-то в его внешности будоражило взгляд юной леди. И это что-то поглощало все мысли, а когда девушка закрывала глаза, то не могла представить ничего, кроме его странного лица. Она отчаянно пыталась найти в нём страшный изъян, взять хотя бы его грубое, отнюдь не аристократическое телосложение, каким должен обладать, пожалуй, любой мужчина его рода деятельности или, например, его дурацкие спутанные волосы. Хоть что-то, чтобы объяснить это чувство смятения и то, почему она до сих пор не рассказала дяде правду.

— Твоя смерть будет страшной, долгой и мучительной, — сказала Роуз, гордо подняв голову.

— Пусть будет так.

— Неужели ты не боишься?

— Для меня есть вещи страшнее смерти.

— Адские муки?

Дитрих рассмеялся, заставляя девушку покраснеть от стыда и злости.

— Как ты смеешь смеяться над моими словами? В моих руках твоя жизнь!

— Если бы Вы желали мне смерти, то я не стоял тут. После той ночи я ждал, что за мной придут. Прислушивался к каждому шороху… Вы никому не рассказали, я уверен в этом.

Роуз раздражал самоуверенный взгляд грума, который смотрел сверху вниз. Он был намного старше и выше её, но причиной этого взгляда была совсем не разница между ними. Дитрих чувствовал свою безнаказанность.

— Пока не рассказала, но я могу поменять своё решение в любой момент.

— То будет Ваша воля, моя госпожа.

Девушка натянуто улыбнулась.

— Верно. Поэтому я хочу знать, зачем ты это сделал.

— Зачем? Здесь нет скрытых смыслов. Я не мог позволить Вам умереть. Вы племянница моего господина, человека, который подарил мне второй дом, — отстранённо произнёс Дитрих, поглаживая Вихрь по голове.

— Ты давно работаешь у дяди?

— С восьми лет.

— А сейчас тебе сколько?

— Около двадцати.

Разговор их прервал пьяный вопль, и в конюшню зашёл конюх.

— Тупица, ты почему… — увидев юную леди, мужчина замялся. — Наверное, я не вовремя. Дитрих, как освободишься, выйди на улицу.

Конюх спешно покинул конюшню, оставляя за собой шлейф из «аромата» крепкого алкоголя, что тут же смешался с запахом лошадиного навоза.

— Похоже, мне пора идти, госпожа.

— Подожди, — она перекрыла ему путь своим телом, широко разведя руки. — Я должна знать, что не ошиблась.

— Говорите тише, пожалуйста.

— С самого детства мне твердили, что колдовство — это чистое зло, — шёпотом сказала Роуз. — Все сказки, все легенды, что мне рассказывали… нигде не было добрых колдунов. А те рассказы, где они были, мне читать не разрешали. Как же тогда мне поверить в твоё благородство? Люди сжигают колдунов десятками в год, а ты не держишь зла и спасаешь меня, потомка Теодора Вессеньера, который убил твоего предка короля Карстена?

Дитрих подошёл практически вплотную к девушке и наклонился, чтобы прошептать на ухо:

— Если бы я был таким, как рассказывают, я бы уже сжёг всю вашу семью дотла.

Роуз испуганно отшатнулась. Её щёки пылали.

— За двенадцать лет, я имею в виду, у меня было много возможностей, — пояснил парень. — В любом случае я доверил Вам свою жизнь тогда в лесу. И не ошибся. Клянусь, я сделаю всё возможное, чтобы и Вы не ошиблись в своём решении.

Дитрих ушёл, оставляя девушку в смятении.

 Фероньерка — женское украшение в виде обруча, ленты или цепочки с драгоценным камнем, жемчужиной или розеткой из камней, надеваемое на голову и спускающееся на лоб.