Оглавление

Глава 1

Судьба вновь привела меня в этот город. Теперь в нём никто не живёт. Потрёпанные временем многоэтажки с чёрными отверстиями окон грозили рухнуть в любую минуту. Казалось, лишь проросшие сквозь них изогнутые деревья и плющ, удерживают их от окончательного разрушения. Каждый шаг по вздыбленному от корней асфальту был слышен на многие метры вокруг. Под ногами противно хрустели стёкла, пластик и побелевшие на жарком июльском солнце… кости. Человеческие кости!

Я знал, стоит войти внутрь любого здания, и в нём непременно найдутся не только кости, но и целые скелеты. Правда уже не белые, а почерневшие, поросшие серо-зелёным мхом. И всюду въедливый запах затхлости и гнили.

Сколько же лет прошло?

Город этот больше не жалует гостей. Он умер. Даже призраки не найдут для себя в нём желанного приюта.

Что же заставило меня появиться здесь? Желание вернуться было сильнее всех разумных доводов и инстинкта самосохранения. Пора поставить точку в этой истории!

Я остановился посреди улицы. Огромная серая туча закрыла собой солнце и теперь с жадностью пожирала синий небосвод. Умерший город постепенно накрывал сумрак, даже дышать стало трудно, словно вместе с солнечным светом исчезал воздух. Ещё можно попытаться сбежать — вернуться к автомобилю и что есть силы втопить педаль газа в пол. Ещё есть немного времени. Но я наверно сумасшедший и не намерен воспользоваться этой возможностью. Даже интересно, каковы шансы, что в середине жаркого лета выпадет снег?

Появился ветер, принёсший с собой холод. Обхватив себя руками, я продолжил всматриваться в небо. Холод постепенно усиливался, и вскоре я пожалел, что понадеялся на жаркую погоду и не прихватил с собой куртку. Тело было не готово к резким переменам погоды. Появилась дрожь. Холод начал пробирать до костей, а изо рта пошёл пар.

И вот крупными хлопьями полетели на землю первые снежинки. Я подставил ладонь, поймав одну. Едва опустившись на неё, снежинка растаяла, оставив в моей душе ощущение приближающегося драматического финала.

Значит это случится здесь. И сегодня они придут за мной…

***

Вы слышали когда-нибудь о снежных волках? А я с детства слышал истории о них от своего деда. Он с таким восторгом рассказывал, как ночами следил за ними по бескрайним лесным просторам, как замирал в благоговейном трепете от их, пробирающего до глубины души, протяжного воя, и как в свете полной луны рассматривал их едва заметные на снежном покрове следы. Ему даже удалось несколько раз увидеть их, но вот исполнить мечту и подстрелить хотя бы одного, так и не посчастливилось. Ходили слухи, что шкура снежного волка обладает волшебными свойствами. Будто с её помощью можно становиться невидимым и даже путешествовать по параллельным мирам.

Пожалуй, более лучшего слушателя этих рассказов, чем я, дед не мог найти. Я как губка впитывал каждое его слово, каждый жест, которыми он сопровождал свою речь, каждый его вздох, наполненный сожалением о несбывшейся мечте. Вот и это его желание, подобно вирусу неизлечимой болезни, передалось мне. Я загорелся его безумной идеей, и едва получил возможность действовать самостоятельно, долгими зимними месяцами пропадал в лесу, выслеживая снежных волков.

Дед был прав — они существуют! Каждую ночь я находил подтверждение их существования. Они резали лосей и кабанов, изредка нападая на скот. Лишь людей и собак не трогали. Долгими часами я ходил по их следам, лелея надежду хотя бы разочек увидеть этих загадочных животных. И недоумевал, когда неожиданно их следы обрывались, словно звери попросту таяли в воздухе. И что странно, я никогда не замечал какой-либо их активности днём. Создавалось впечатление, будто с наступлением утра они пропадали из нашего мира, чтобы ночью появиться вновь.

Из-за этой маниакальной страсти все мои знакомые считали меня чокнутым и крутили пальцами у виска. Никто из них, да и во всём городе не верил в снежных волков. Все считали, что это всего лишь красивая городская легенда. А егеря, контролирующие обширные лесные угодья, каждую зиму демонстрировали туши нескольких десятков серых волков, убитых ими, утверждая, что кроме этих единственных крупных хищников, больше в лесах никого нет.

А я верил! Я легко мог отличить следы серого волка от снежного. Они были менее глубокие, словно звери не шли по сугробам, а летели над ними, слёгка касаясь лапами. Но что стоили мои доказательства и доводы в их существовании, если жители города считали их выдумкой? Но с каждой неудачной ночью вера моя лишь укреплялась. Я верил, что в следующую непременно их встречу и с безумным, ничем неоправданным воодушевлением, надевал охотничьи лыжи и отправлялся на поиски снежных волков. И так было каждую ночь…

Взобравшись на очередной залитый лунный светом снежный склон, я остановился, прислонив к стволу старой сосны двустволку. Нужно передохнуть немного. Подъём на этот склон всегда давался мне с трудом. Холодный колючий воздух наполнил лёгкие, приятно охладив разгоряченное тело. Я снял рукавицы и вытер ими вспотевший лоб. Постепенно дыхание вошло в норму. Я прислушался. Тишина была такой пронзительной, что даже не хотелось её нарушать своим неловким шевелением.

И вдруг… я услышал одинокий волчий вой. У меня даже волосы под шапкой зашевелились. Это был вой снежного волка! Причём рядом. Отличить его от воя обыкновенного волка было для меня так же просто как отличить волка от собаки. Я замер, затаив дыхание.

Вскоре вой затих. Ночь была на исходе и вдруг такая удача! До первых проблесков на горизонте оставалось несколько минут. Я был полон надежды успеть увидеть этого таинственного зверя. И уж было собрался двинуться в торону, где прозвучал вой, как услышал лёгкий шорох и щенячье повизгивание. Меня в тот миг будто парализовало.

И тут, заигрывая друг с другом, на поляну начали выходить волки. Лунный свет играл снежинками на их белых шкурах. Звери веселились, вероятно радуясь удачной охоте и сытному ужину. Это были подростки — ловкие и беззаботные. Вслед за ними вышел крупный зверь — матёрый. Он не был настроен на игру и даже будто сердился, иногда скалясь на расшалившуюся молодёжь. Те, заслышав угрожающее рычание, замерли, и поджав хвосты, поспешили скрыться с его глаз.

Матёрый вышел на поляну и принялся валяться в снегу.

Наблюдая за ним, я забыл о своём ружье, а ведь это был отличный шанс воспользоваться моментом и подстрелить его. В тот миг я даже пошевелиться боялся, всё ещё не веря своим глазам.

Немного покувыркавшись, волк поднялся на ноги и отряхнулся, разбрасывая по сторонам снег.

Неожиданно позади меня вновь раздался вой, от которого я вздрогнул. Матёрый отозвался, подхватив песню, но резко оборвал её, уставившись на меня. От этого взгляда меня пробрал озноб.

Сбоку послышался хруст снега…

Продираясь через кусты в стороне от лыжни, оставленной мной, на поляну осторожно вышла волчица с тремя упитанными щенками. Они прошли мимо меня словно не заметив.

Трудно передать, какой шок я испытал в тот момент. Мне казалось, я растворился в воздухе, а всё, что вижу лишь странный сон.

Матёрый встретил волчицу не слишком дружелюбно, даже рыкнул раздражённо. Та, заискивающе проскулив, помахала хвостом и уткнулась носом ему в морду.

Но тут моё внимание резко переключилось на щенков, которые забыв о матери начали расходиться по поляне. Один направился ко мне…

И тогда у меня созрел план. Выждав подходящий момент, я накинулся на подошедшего щенка и схватил его. Щенок огласил лес истеричным визгом и попытался укусить. Прежде, чем волки сообразили, что происходит, я бросился вниз с холма. Только бог ведает, как я остался жив и ничего себе не сломал, когда споткнувшись, крепко прижимая к себе ценную добычу, кувыркался по снежному склону. Я видел, как волки бегут следом…

Как я бежал от них, позавидовали бы все спринтеры мира!

И вдруг их шаги стихли… Я резко остановился и оглянулся, тяжело дыша. Волки замерли в тридцати шагах от меня, суетливо толкаясь и подскакивая. А потом они просто растаяли в лучах восходящего солнца, холодным светом, рассеявшим тьму леса. Я так и стоял с открытым ртом, глядя на то место, где они только что находились. Если сказать, что я был в шоке — это ничего не сказать. К реальности меня вернул щенок, завертевшись в руках. Зубами он яростно хватал рукав куртки, разрывая её в клочья. Я крепче прижал зверя к себе и повернулся, собираясь продолжить путь. Но тут случилось то, чего я не мог предвидеть. Щенок жалобно затявкал, потом заскулил, в отчаянной попытке вырваться и неожиданно я перестал его чувствовать в своих руках. Он… исчез! Растаял в воздухе, не оставив после себя ни волоска от снежно-белой шкуры.

Не помню, как вернулся домой. Весь продрогший и безумно уставший. Я несколько дней не выходил из квартиры. Сквозь беспокойные, навеянные лихорадкой сны, мне чудился нескончаемый волчий вой, и снились клыки на своей шее…

Потом лихорадка прошла. Но было бы лучше, если бы я умер во время болезни, ибо то, что меня ожидало, оказалось страшнее.

Снежные волки выследили меня и теперь каждую ночь приходили в город и убивали всех, кого встречали на пути. Жители пытались бороться с такой напастью, но пули не причиняли волкам вреда, а ножи не могли даже поранить. Звери с лёгкостью проникали в квартиры, проходя сквозь стены. Сначала пострадали жители крайних домов, но постепенно звери продвигались всё дальше в город. Днём испуганные жители в панике покидали город, но из-за погодных условий не всем удавалось найти спасение от снежных волков. Другие молились и звали на помощь спасательные службы. Была надежда на вертолеты, но она растаяла с внезапно начавшейся метелью.

Потом начались проблемы с продуктами, освещением, теплом. Люди выживали как могли, но не многие дождались весны. Я оказался одним из тех счастливчиков. И едва растаял снег последние жители города покинули его, оставив всё, что было дорого, и похоронив по возможности своих родных и близких. В городе начал распространяться запах разложений и невозможно было шагу ступить, чтобы не наткнуться на кости жертв безумной волчьей охоты. У выживших на память о них остались шрамы, многие лишились рук или ног, но всех до конца жизни будет мучить во снах не отпускающий душу волчий вой…

И только я знал, кого на самом деле искали снежные волки…

***

И вот я здесь. Всё вокруг погрузилось во тьму. Снег постепенно накрывал землю белым покрывалом. Каковы шансы, что среди жаркого летнего дня начнется зима? А каковы шансы, что день на глазах превратится в ночь? Казалось бы, минимальные. Но это случилось именно со мной, именно сегодня.

Из тьмы гордой походкой вышел белый матёрый волк, и вскоре вокруг меня появилась остальная стая. Я был окружён и словно парализован под действием их пристальных, сверкающих яростью глаз.

Один из зверей смело направился ко мне и, сделав несколько прыжков, издал грозный рык. И через секунду бросился на меня, остервенело вонзая клыки в беззащитную шею…

Потом помню, как холодный снег падал на остывающее лицо, а где-то в стороне голодные волки рвали моё тело. В воздухе витал запах крови — запах состоявшейся мести…

***

Матёрый волк вышел на поляну и, сердито прорычав, заставил расшалившуюся молодёжь успокоиться и вспомнить о правилах поведения. Те, жалобно поскуливая, скрылись за деревьями и заняли место в конце стаи. Нечто смутно знакомое всплыло в воспоминаниях, когда волк глянул на старую сосну. К нему было приставлено что-то металлическое и дурно пахнущее. Этот запах насторожил его. Волк, недовольно рыкнув, направился к сосне и осторожно обнюхал странный предмет. Он неожиданно вспомнил что это… И душа в тот миг наполнилась ликованием, великой радостью от того, что исполнилась его мечта — МОЯ МЕЧТА! Ибо уже нет необходимости искать снежных волков. Я сам стал снежным волком, одним из тех, которые уходят с рассветом из этого мира, чтобы с закатом вернуться вновь.

И каждую ночь глядя на луну, я буду петь неповторимую песню для себя, для стаи и любимой волчицы…

***

Я смотрел на спящую женщину и не мог вспомнить её имя. Но я точно знал — она моя жена! Красивая, с утончёнными чертами лица, кожей нежного персикового оттенка. Особенно притягивали мой взгляд шелковистые белые волосы, разметавшиеся по обнажённому плечу. Хотелось наклониться и поцеловать её плечо, со всей трепетной нежностью, что вдруг захлестнула меня. Потом позволить себе большее… Знаю, она не откажет, но… я даже не знал её имени! Эта странность и остановила меня, когда я, поглаживая, убирал с её плеча волосы. Женщина зашевелилась и, отыскав рукой одеяло, натянула на себя. В комнате было довольно прохладно.

Вздохнув, я приподнялся.

Ощущение абсурда, происходящего с тех пор, как мы вернулись из путешествия в тот мир, не покидало меня. Как я вообще оказался здесь? Женщина скоро поймёт, что рядом с ней не её муж. Не может не понять, что он другой. Я — не он! Всё здесь мне чуждо! А где же её настоящий муж? Да я даже имени его не знаю…

Я в отчаянии обхватил голову руками.

«Кайлот», — молнией вспыхнула в голове мысль и вместе с ней чёткое понимание этого факта. Её мужа звали Кайлот.

Невольно накатили воспоминания о своей прошлой жизни и ощущение клыков на шее до боли показались реальными. Дыхание перехватило на несколько секунд, заставив замереть с открытым ртом.

Потом отпустило…

Кайлот прервал мою жизнь, а теперь я занял его место? Как такое возможно? Почему?

Но бесполезно изводить себя вопросами, на которые не можешь получить ответы. У меня оставалось два варианта: либо принять свою новую жизнь, либо не принимать. Принять, значит погрузиться с головой в новые обстоятельства, стать семьянином, обрести ответственность за чужую жену и чужих детей, которых, как я был уверен, у Кайлота трое. Они сейчас мирно спали в своих постелях, утомлённые ночной прогулкой по другому миру. Трое детей: два сына и дочка. Принять факт, что я вообще не знаю, как обращаться с детьми. А тем более с чужими. Принять факт, что теперь я их отец и должен вести себя соответственно. Всё это ужасало до дрожи. Что будет, когда все узнают, что я не тот, кем меня считают?

Второй вариант казался простым. Уйти, бросить всё и на худой конец покончить с собой. Сейчас самое время реализовать этот вариант. Пока все спят. И будь что будет!

— Не спится? — от размышлений отвлек голос чужой жены.

Я повернул голову. Женщина смотрела на меня настороженно.

— Ты ни слова не сказал, с тех пор как мы вернулись. Что-то случилось?

Я вдруг почувствовал её истинное отношение к Кайлоту. Когда-то была любовь, сильная до безумия, а теперь она превратилась в тяготящую женщину обязанность быть преданной семье и подчиняться мужу. В глубине её синих глаз читалось беспокойство и страх. Что-то случилось в этом мире и в её душе, что-то лишило её свободы чувств. Только, когда она становилась белой волчицей, потерянная свобода возвращалась и служила утешением. Она боялась, что скоро наступит момент, когда муж запретит ей быть волчицей. И тогда её жизнь превратится в нескончаемую душевную муку.

Может сейчас он скажет, что недоволен её поведением, что она плохо смотрит за детьми или найдет другую причину, чтобы лишить её возможности хоть немного быть счастливой. Он не понимает, как делает ей больно своими упрёками и вечным недовольством, своим равнодушием к её чувствам. Он не понимает, что сам убивает в ней остатки любви. Он убивает её!

Она пыталась понять, что с мужем происходит. С тех пор как человек из другого мира пытался украсть Айкар — их дочь, в нём что-то сломалось. Он не смог помешать ему…

К счастью, дочь вернулась, но на память об этом событии правая половина лице её была сильно обезображена уродливым ожогом. Солнечный свет опалил морду щенка, заставив его покинуть опасный мир. Ожог вскоре превратился в уродливый шрам. И с того времени Кайлот запретил дочери путешествовать. Он сделал её несчастной вдвойне, лишив своей заботы и внимания. Он стал к ней равнодушен и даже злился, когда видел её. Но ещё больше злился на себя, перестав быть уверенным в своей силе. Его злость превратилась в ненависть. Он собрал группу из мужчин и женщин, близко принявших случившееся с Айкар, и направил их ненависть на тот мир. Всю зиму они нападали на город, пока в нём не осталось ни одного человека. Но даже после этого ненависть не отпустила его. Кайлот был разочарован, что не смог сделать главного — найти того, кто причинил вред его дочери. Эта ненависть жгла Кайлота изнутри, отравляя жизнь не только ему, но и каждого, кто оказывался рядом.

Спустя много лет он вдруг почувствовал появление своего ненавистного врага и не теряя времени отправился в путь. Наконец, удалось реализовать долгожданную месть, но он вернулся другим. В Кайлоте уже не было того холода, который пугал его жену и детей. Было что-то другое — неизвестное, но не менее пугающее.

Чего ей ждать?

Я отвёл от женщины взгляд.

Да, у меня оставалось два варианта: либо принять новую жизнь, либо не принимать. Пожалуй, второй вариант выбирать ещё рано…

Глава 2

— Спи, — коротко ответил я и, натянув брюки, вышел из спальни. Чувства, которые передались мне от этой женщины, комом встали в горле. Нужно прийти в себя, подышать свежим воздухом в надежде прояснить ум.

Оказавшись за пределами комнаты, я остановился. Да, начинать надо с малого. Для начала изучить этот дом. А то глупо как-то. Вроде я тут чей-то муж и не знаю ничего о доме, и кто в нём живёт. Сердце согревала надежда, что я смогу во всём разобраться. А уж потом приму окончательное решение, какой вариант принять: первый или второй?

Мне не было необходимости обходить дом, чтобы разобраться в расположении комнат. Справа от нашей спальни располагались комнаты сыновей, а вот комната дочки находилась на первом этаже. Помню её маленькую комнатку с зарешёченным окном. Она расположена так, чтобы было мало шансов встретить девочку. Кайлот даже запретил ей покидать комнату, когда он в доме. Это тело помнило ненависть, которую испытывал отец к несчастному ребёнку. Воспоминания были неприятными, вызывали головную боль.

Там же на первом этаже находилась просторная комната, в которой мы завтракали, обедали и ужинали. Почти вся семья собиралась, кроме дочери. Сейчас первый этаж закрыт на засов. Девочка оставалась там одна…

Есть ещё дед. Сильно знакомое ощущение. Он должен быть где-то рядом. Взгляд скользнул по балконной двери. Я направился туда. Открыв дверь, увидел его, сидящим в кресле-качалке с арбалетом на коленях.

Вспомнил! Он всё реже превращается в волка, но каждую ночь проводит на балконе, охраняя дом от… оборотней? С сомнением я помотал головой. Что-то не складывалось. Тихо я вышел на балкон и облокотился о перила. Снаружи было темно. Незнакомое звёздное небо над головой. Зрение моё было невероятно чётким. С высоты второго этажа хорошо просматривался спящий город. Нет, не спящий… Часть его жителей бодрствовала.

Память опять вспышками послала информацию. Нашей общине снежных волков удалось договориться с горожанами, что они не будут нападать на нас. В основном это касалось тех, кто по желанию или неволей превращался в оборотней. Сильные, смуглые, черноволосые — они отличались от нас и почему-то презирали и ненавидели. Ещё несколько лет назад их набеги на наши дома сопровождались жертвами с обоих сторон. До сих пор мы взяли за привычку запирать свой дом на все запоры, а ночевали на втором этаже.

Я опять вспомнил о дочери. Айкар. Зачем Кайлот обходился с ней так жестоко? Надеялся, что однажды оборотни её убьют? От догадки по позвоночнику пробежал холодок.

— Кайлот, всё в порядке? — спросил старик, успев подхватить соскользнувшую с колен серебряную стрелу.

Я резко посмотрел на него.

Ответить? Нет. Кайлот всегда игнорировал деда. И сейчас не нужно вызывать у него подозрений. Молча я вернулся внутрь. Возвращаться к чужой жене не хотелось. Вместо этого я направился к лестнице, ведущей на первый этаж и снял засов с двери. Опасности не было, я был в этом твёрдо убежден. И чего вообще мне бояться? Я же тут главный! Дед давно потерял авторитет в глазах Кайлота. Он уже не мог его ничему научить, а теперь доживал свои дни, выполняя полезное для семьи дело — охраняя её. Дед — отец жены… Жены, имя которой я никак не мог вспомнить. Да и имя деда, собственно, тоже. Такая важная информация ускользала. А может я никогда не звал их по именам? Это бы многое объяснило.

Дверь бесшумно отворилась. На первом этаже очень темно. Почему в этом мире не было электричества? Щёлкнул бы по выключателю и всё! Нет, все пользовались свечками и чём-то напоминающим масляные факелы, хотя зачастую лишь своим зрением — оно не подводило никогда!

Ноги привели к комнате Айкар. Какая она — дочь, которую ненавидел Кайлот? Неужели так отвратительна?

Дверь в её комнату оказалась заперта изнутри. Правильно, сам ведь велел ей запираться, пугая оборотнями. Ненавидел и в то же время заботился? Не мог понять я чувств бывшего хозяина этого тела. Всё казалось таким сложным и запутанным. И спросить не у кого. Как насчёт друзей?

Задумавшись о них, я отошёл от комнаты Айкар. Потом сел за стол и облокотившись о него, обхватил голову. Нет друзей. Давно нет. Так… соседи, объединенные жаждой мести. Мы никогда не разговаривали по душам. Ни к чему это было. Сердце наполнилось жуткой тоской, что захотелось завыть. Я слишком решительно поддался этому всепоглощающему чувству, и внезапно обнаружил себя стоящим на крыльце. Прохладный воздух отрезвил мой разум. Нельзя… петь! Запрещено местными властями. Даже оборотни соблюдают этот запрет и воют далеко в лесной чаще. Иначе могут лишиться свободы. А что может быть для каждого жителя этого города ценнее свободы?

Песня, готовая вырваться из моего горла, оборвалась так и не родившись. Я просто замер, глядя на звезды. В этом мире нет луны, чтобы излить на неё своё отчаяние и тоску.

Тонкий слух уловил далекое шуршание травы. Оборотни. Если хоть один ворвётся в дом, он причинит много ущерба. Не нужно их провоцировать. Это днём мы и они похожи на людей. А ночью мы — звери. Голодные и беспощадные!

Я вернулся в дом и запер дверь. Затем прислонился к стене. Чувства вскоре улеглись, постепенно в душе возникло спокойствие. Мысли прояснились, и одна из них напомнила, что я до сих пор не знаю, как выгляжу. Может взглянув на себя, узнаю нечто большее?

Взглядом отыскал большое зеркало, висевшее на противоположной стене. В нём отражались звёзды. Непривычно, что в доме на окнах нет штор.

Чтобы лучше себя рассмотреть, я зажёг свечу и решительно приблизился к зеркалу.

Вот значит, как я теперь выгляжу… Белые, слегка вьющиеся ниже плеч волосы, нахмуренный лоб, суровый, можно даже сказать, сердитый взгляд карих глаз. Широкий, но явно ломанный в переносице нос, полноватые губы, мощный подбородок. Не скажу, что красавец, но с такой внешностью жить можно. Уж если не бояться, то уважать будут точно. Порадовало, что торс довольно мускулистый. Я даже поднял свободную от свечи руку и напряг мышцы. Результат понравился. В своей прежней жизни такими формами я похвалиться не мог. Само тело было точно после хорошего загара, а вот лицо чересчур бледным, наверно переволновался…

Неожиданно приглушённый шум отвлек меня от разглядывания зеркального двойника. Я резко глянул вглубь комнаты. Чёрная тень скользнула по стене и быстро исчезла.

«Айкар», — со скоростью молнии пронеслась в голове мысль.

Пришло понимание, что девочка вообще не спит по ночам и даже дружит с мальчиком оборотнем из соседнего дома. Не запрещено, конечно, но для родительских чувств — неприятно. Хотя, чего это я? Какие родительские чувства? Уж точно не мои. Кайлота! Но его родительские чувства давно превратились в эгоизм.

Кажется, незадолго до моего внедрения в это тело он собирался по-взрослому поговорить с этим мальчишкой и разрушить их отношения. Он ненавидел дочь за то, что считал её воплощением его слабости, а именно, случившейся неспособности защитить её от человеческого мира, и любил за то, что она часть его рода — его кровь и плоть. Его желание защитить её приобрело форму лишения свободы, уродуя души, как отца, так и дочери. Неоднозначная складывалась ситуация.

Решил не возвращаться к чужой женщине. Хотелось просто улечься на диван и уснуть. Но увы с подобной мебелью люди-волки были незнакомы. Имелись только широкие кресла. Вздохнув огорчённо, я сел в одно из них и закрыл глаза. Как же я влип в эту историю — историю чужой семьи? Как смог стать её главным героем?

Разбудили меня голоса.

Я резко открыл глаза, не сразу сообразив, где нахожусь. Жена спускалась по лестнице о чём-то вполголоса разговаривая с отцом. Увидев меня оба замолчали. Женщина опустила глаза в пол, свернув на кухню. Дед, постояв в нерешительности, вышел во двор.

Кайлота в этой семье не любили — это однозначно. Страхом были пронизаны стены дома.

Я продолжал сидеть, вслушиваясь в неприятные ощущения, от которых дыбом вставали волоски на руках.

Спустя некоторое время свои комнаты покинули сыновья: старший пятнадцати лет — Дахир и шестилетний — Тайред. Поздоровавшись со мной, братья убежали на улицу помочь деду собрать овощей для предстоящего завтрака. Из кухни тем временем доносились ароматы готовящейся пищи.

Я остался наедине с чужой женой. Айкар не в счет — она тихо сидела в своей комнате. Какой соблазн… Но я так и не решился заглянуть на кухню. Вместо этого поднялся в нашу спальню, чтобы одеться.

Потом мы завтракали, сидя за длинным прямоугольным столом. Я интуитивно сел во главе его и ничего не говоря первым приступил к еде. Рагу из мяса. Вкусно! В голове снова ярко вспыхнули воспоминания. Кайлот сердито хмурясь, отодвигает от себя тарелку и резко выходит из-за стола. Ему всё не нравилось. А жена оставалась давиться слезами от обиды и чувства, разраставшейся в душе, вины. От таких воспоминаний у меня даже аппетит пропал. Но я заставил себя всё доесть, чувствуя на себе напряжённые взгляды семейства. Дед так и не приступил к еде. Он тупо рассматривал рукоять позолоченной ложки.

Закончив с завтраком, я встал и направился к жене, которая вяло ковырялась в салате, готовясь пережить очередной всплеск обиды. Моё приближение она восприняла с опаской.

Я склонился к ней, поцеловал в щёчку, едва слышно сказав: «Было вкусно».

Затем ощутил потрясение, которое испытала в этот момент испуганная женщина. Вздрогнув, она посмотрела на меня. В её глазах задрожали слезы.

Я сделал вид, что ничего необычного не случилось и направился к выходу из дома. Переступая порог, краем уха уловил оживленный шёпот. Удивлена была не только жена, но и всё остальные.

Оказавшись снаружи, меня посетила мысль, что моё поведение, скорее всего, будет воспринято как затишье перед очередной семейной бурей. Какой-то частью сознания я пожалел, что поддался благодарственному импульсу. Нужно придерживаться поведения Кайлота, иначе трудно представить, что будет, когда все поймут, что я — не он.

С такими невесёлыми размышлениями я прошёлся по саду, обошёл дом и вышел на городскую улицу. Надо бы разведать, что это за город. Я же не знаю, сколько мне предстоит жить в этом теле. Мысль, что я тут застрял до смертельного конца — пугала не на шутку. Куда же запропастился настоящий Кайлот?

Утро выдалось тихим и солнечным. На улицах города никого, даже голосов не слышно. Словно город мёртв. Нет, не мёртв… Спит. Люди-оборотни спят, утомившись от ночной охоты. Им теперь приходится уходить всё дальше в леса, поскольку добычи вблизи уже нет. Мой нос уловил в неподвижном воздухе запахи крови и пропитанной потом шерсти. Знакомые запахи, привычные с детства. С детства Кайлота, но сейчас эти запахи неприятно свербели в носу, вынуждая чихать.

По обоим сторонам улиц двухэтажные аккуратные домики без лишней архитектуры. Всё скромно в серо-красных тонах. Вдали возвышалась сторожевая башня, которой давно не пользовались по назначению. Да и от кого защищаться? Последний киноцефал — убийца оборотней и волков убит лет десять назад. Ходили слухи, что племя киноцефалов прекратило своё существование. Это были просто звери, не имеющие в себе человеческой сущности. Если они, правда, исчезли — мир изменился только к лучшему.

Ноги привели меня к общественному заведению с кричащим названием «Мамочка в шоке» по типу привычного мне бара. По ощущениям Кайлот часто сюда захаживал. Внутри висел полумрак, пропитанный запахом перебродившего хмеля. Столы для посетителей были пусты, лишь за стойкой с напитками, разлитыми в разнообразные фигурные бутылки, с сонным выражением лица жуя жвачку, стоял управляющий. Он встретил раннего посетителя с холодным равнодушием в зелёных прищуренных глазах.

— Как обычно, — подойдя, сказал я.

Само вырвалось. Что именно «как обычно», я не имел ни малейшего понятия. Чужая жизнь начинала всё больше контролировать меня — это было неприятно и пугало. Я отошёл к дальнему столику, до которого едва доходило освещение, и сел в ожидании заказа. Управляющий не заставил себя долго ждать, явно готовый к нему. Он принёс на разносе толстостенную стеклянную кружку с пенистым коричневым напитком и краюху черного хлеба в тарелке.

— Удачный день? — с интересом поинтересовался управляющий, составив все на стол.

— Не хуже, чем у тебя.

— Братья Лавир сегодня медведя завалили, не хочешь отведать жареную медвежью лапу?

— Повезло им. Нет, не хочу.

— Да, они везунчики. У императора добычу увели. Зря отказался. Скоро о медведях в наших краях останутся только воспоминания.

— Зря они так далеко заходят, — я отхлебнул напиток. Сладковатый, с приятным ароматом специй. Немного напоминал пиво.

— Им законы императора не писаны.

— Они нас подставляют!

— Не бурчи, Кайлот. От удачи грех отказываться. Ты вот тоже нарушаешь местные законы из-за мести и ничего.

— Иди, — строго велел я. — Не зли меня.

Управляющий ехидно ухмыльнулся в ответ, но решил не продолжать разговор. Всё же я его постоянный клиент и уважаемый поставщик мяса. Уж откуда оно — он закрывал глаза. Императорские ревизоры то и дело заглядывали в наш городок, всегда посещая «Мамочку в шоке», и бывали весьма довольны. В знак своей благодарности за приятно проведенное время они охотно снижали налоги, которые возложило государство на все развлекательные заведения, а также закрывали глаза на девушек легкого поведения, которые содержались здесь же.

Зачем Кайлот сюда приходил чуть ли не каждое утро? Неужели только чтобы выпить и закусить хлебом? Женские голоса привлекли моё внимание. На втором этаже располагались их комнаты. Я поднял глаза на балкон, с которого по вечерам они выбирали себе клиентов. Что? Неужели Кайлот изменял жене? От такого предположения дрогнуло и затрепыхалось сердце. Нет, организм не предает. Я сосредоточился, желая вспомнить её имя…

И вспомнил! Аврия… Черноглазая брюнетка с пышными формами. От её тела исходил божественный аромат. Такой соблазнительный, что хотелось съесть эту красотку, забыв, что она оборотень.

Потом пришло понимание, что Кайлот ни разу не изменил жене. Он просто был страстно увлечён этой девушкой и, не имея возможности реализовать свою страсть, вымещал злобу на своём семействе. Аврия на дух не переносила людей-волков и презирала их открыто, не раз прилюдно высмеивая Кайлота. Но он терпеливо сносил издёвки и насмешки. Он ждал, когда его страсть превратиться в ненависть. И время это было не за горами. А что могло случиться потом? Кайлот не раз задавался вопросом о последствиях своей будущей ненависти, но финала не видел. Пока не видел…

Допив напиток, я закусил хлебом, и оставив недоеденный кусок на столе, поспешил уйти. Аврия могла выйти на балкон в любой момент, но слушать её «комплименты» в свой адрес я сейчас был не готов. Я не Кайлот! Даже видеть её не хотелось. Если она очаровала Кайлота, я вообще могу оказаться в сто раз беззащитнее перед её чарами и пуститься во всё тяжкое.

Ноги привели меня к кварталу оборотней. Они недолюбливали, когда мы здесь появлялись, но терпели — худой мир лучше доброй ссоры. Но мне нужно было пройтись по кварталу, чтобы понять отношение Кайлота с местными жителями, ощутить атмосферу, царящую в нём. Редкие ребятишки, играющие на улице, увидев меня, сразу спешили сообщить такую новость родителям.

Один из домов по неясной причине привлёк моё внимание. Я остановился, рассматривая его фасад, садовые деревья, возвышающиеся над ним и ухоженную территорию перед деревянными воротами.

— А… Кайлот! Заходи, чего встал?

Я не заметил, как открылось окно и в нём показался хозяин дома. Черноволосый парень — мой ровесник. Тоже семьянин. Как же его зовут?

«Джамин», — пришёл уверенный ответ.

Не успел я приблизиться к воротам, как те распахнулись.

— Знал, что ты скоро придёшь. Наш Брук язык за зубами не держит, уже всем наверно разболтал, что мы медведя завалили?

— С удачной охотой, — поздравил я.

Во дворе на заборе сушилась шкура медведя. Странно, но… белого. Хотя шкура была не совсем белой, с жёлтыми подпалинами и местами в крови.

— Убойная зверюга была. Амджару чуть ногу не перекусила. Но братец быстро оклемался. Сейчас, как новенький.

Интересно, зачем Джамин позвал меня? Чтобы просто похвалиться добычей? Мне как-то было не до его восторженных восхищений. Захотелось уйти.

— Мы его уже освежевали. И благодаря тебе и твоим парням, еды хватит на несколько месяцев.

Озадачил он меня. Причём здесь я и мои парни? Кого он имел в виду? Сыновей? Что мы сделали?

— Ты же не откажешься от медвежатинки? — своим вопросом Джамин отвлёк меня от рассматривания медвежьей шкуры. — Любая часть, какую захочешь. Пойдём, покажу.

Пребывая в глубокой растерянности, я последовал за хозяином дома. Мы вошли в сени и остановились перед запертой дверью. Джамин снял железный засов и первым вошёл внутрь.

— Ступени крутые, не оступись.

Держась за перила, мы начали спускаться по винтообразной лестнице. Меня пробрал озноб от ощущения усиливающегося холода.

И вот перед нами предстало небольшое помещение, засыпанное снегом и кусками льда. И везде висело или лежало завернутое в холст, мясо. Помещение было пропитано запахом мяса и крови. И я неожиданно понял, откуда в погребе снег.

— Как же раньше мы не додумались использовать снег для хранения мяса? — Джамин улыбнулся, довольный произведённым на меня впечатлением. — Я тут специально для тебя отложил заднюю ляжку и печень. Возьмешь? Не отказывайся, друг. Нам редко перепадает такая удача. А донести, мой сын поможет.

Джамин похлопал меня по плечу, при этом внимательно заглядывая в глаза, стараясь понять, как я отношусь к его предложению.

— Если что-то ещё понравилось, бери.

— Не надо. И этого хватит.

— Отлично! Если ещё снег понадобится, я же могу к тебе обратиться?

— В любое время, — ответил я.

Джамин был счастлив. И когда мы выбрались из погреба, с трудом неся медвежью ногу, он позвал сына, велев ему спуститься за печенью и помочь мне всё это донести до дома. От помощи отказываться я не стал.

По пути его сын весело рассказывал, как отец и дядя охотились на медведя, он сам являлся тому свидетелем. Его рассказ живописал яркими сценами и кровавыми образами. И более лучшего слушателя, чем я этот десятилетний мальчик вряд ли мог найти. Мне действительно было интересно слушать и задавать наводящие вопросы. Лишь отпустив помощника, я сообразил, что настоящий Кайлот не стал бы проявлять столь откровенный интерес к рассказу, и тем более не стал бы поддерживать разговор. Кайлот всегда был мрачен и молчалив. Как бы и мне подольше придерживаться этого образа?

Жена выбежала навстречу. Такая добыча была для нас большой редкостью. Я видел, как загорелись её глаза. Сегодня будет отменный обед!

Вдвоём мы принялись разделывать мясо. Жена отрезала на куски, заворачивала их в холст, а я рубил кости. Вскоре прибежали сыновья.

— Настоящее медвежье мясо! — обрадовались они, втягивая носами запах. Их глаза загорелись азартом.

На плечи детей мы возложили обязанность перетащить мясо в погреб. Потом появился дед и его суровое лицо неожиданно смягчилось доброжелательной улыбкой. Он только наблюдал за процессом.

Когда мы, почти все были заняты важным делом, пусть ненадолго, но я почувствовал себя важной частью семьи, нашу сплоченность. Это было сильное чувство, которое хотелось сохранить подольше.

Потом жена хлопотала на кухне, а я сидел в саду под старой сосной и пытался разобраться во всём, что со мной произошло. Воспоминания жизни Кайлота по-прежнему были обрывочными, наполненными болью и ненавистью. Его жизнь представала в мрачных тонах. Мне нужно стать таким, какой он? Смогу ли я жить чужой жизнью? Смогу ли петь чужую песню?

— Отец, мама зовёт обедать, — окликнул меня младший сын, выскочив на крыльцо.

— Иду, — отозвался я.

Я не заставил себя долго ждать. Манящие запахи ещё издали пробудили мой аппетит.

Проходя мимо дверей комнаты дочери, остановился. Затем помедлив, постучал, и не дождавшись разрешения, открыл дверь. Девочка сидела у окна, выходящего в сад, наблюдая за мной всё это время. А когда дверь открылась, отпрянула от него. В выражении её лица я успел заметить испуг, который быстро сменился ненавистью. Она сжала кулаки, глядя на меня исподлобья. Это Кайлот превратил её в озлобленное существо.

Правая половина лица девочки была изуродована бугристым тёмно-красным шрамом, оставшимся от солнечного ожога. Правый глаз из-за него оказался практически закрыт, а уголок губ опущен, создавая тем самым пугающе−грустное выражение. Шрам Айкар поспешила закрыть длинными белыми волосами, обычно она прятала его под масками, изображающими зверей, но они сейчас лежали на столе. Синее платьице едва прикрывало её колени, подчёркивая худенькую фигурку. Внешний вид дочери был болезненным. В свои десять лет она выглядела максимум на восемь. Девочка чахла в этом доме, а Кайлот ни разу не удосужился поинтересоваться её здоровьем.

У меня в груди сжалось сердце.

— Выходи, отныне ты всегда будешь сидеть за общим столом.

Сказав так, я закрыл дверь. А что собственно я ещё мог сделать? Для Айкар я чудовище. Станет ли она слушать мои слова? Я на её месте наверно бы не стал. Очередной приказ вышедшего из ума отца…

Ни на что, не рассчитывая, я вошёл в столовую. Все уже сидели, ожидая моего появления. Не понравилось мне это… Как вообще можно ждать кого-то, когда перед носом такая вкуснотища? Если я не превращусь в настоящего Кайлота, я определённо поменяю принятые здесь порядки. Начать прямо сейчас? Неудобно как-то…

Я прошёл к своему месту, и не обращая внимания на присутствующих, принялся за еду. Вскоре и остальные последовали моему примеру. Братья вполголоса о чём-то переговаривались, иногда громко стуча ложками о тарелки. И вдруг стало пронзительно тихо…

Я поднял голову.

Девочка стояла при входе холодным взглядом осматривая присутствующих. Она была в маске волка, закрывающей правую часть лица. Кажется, жена стала бледнее, чем прежде…

— Дахир, приноси Айкар стул, — велел я. — С этого момента она будет есть с нами.

Сын тут же поспешил выполнить поручение. А жена, сбросив оцепенение, стала накладывать для неё в тарелку жареное мясо.

Айкар села за стол, смущаясь от неожиданного к себе внимания, потом сняла маску и, взяв ложку, стараясь не смотреть на нас, начала есть.

Я заметил, что братья обрадовались появлению Айкар. Младший даже украдкой подложил сестре мясо из своей тарелки. Девочка одарила его благодарной улыбкой, а потом сдерживаясь, чтобы не расплакаться, продолжила есть.

управу на зарвавшегося зятя? — я прожигал деда взглядом. А тот явно пребывал в шоке и не сводил с меня изумлённых глаз. — Собрал бы народ и отдубасили бы Кайлота за все его грехи, чтобы мало не показалось. Когда я уж было решил, что всё нормально, конфликт исчерпан, жена, вдруг извинившись, вышла из-за стола, не став доедать свою порцию. Было в её поведении и взгляде, брошенным украдкой в мою сторону, что-то подозрительное и непонятное.

Закончив с обедом, я решил разобраться со всеми непонятностями. Первым делом отыскал жену. Она сидела на кровати в нашей спальне и плакала навзрыд, сжимая в руках подушку.

Как вот к ней подойти, если я даже имени её не знаю? Проблема…

Но о моём появлении в дверях спальни, женщина догадалась сама.

— Что ты делаешь, Кайлот? — она повернула ко мне мокрое от слез лицо. — Зачем ты разбиваешь нашей дочери сердце? Она же всё ещё верит тебе…

— Сейчас всё будет иначе, — нашёл что ответить я.

— Не будет! Ты разве забыл, что однажды уже менял своё решение? Кого ты из неё растишь, Кайлот?

Она пуще расплакалась, видимо понимая, что мужа своими словами вразумить не в силах.

Как я мог утешить несчастную женщину?

Вздохнув, с тяжёлым сердцем я вышел из спальни. Вернувшись в столовую, застал там братьев и деда, продолжающих обедать.

— Почему Айкар ушла? — поинтересовался я, садясь на своё место.

Ответить на себя взял труд дед:

— Сынок, ты же у нас с причудами. Сегодня одно на уме, завтра другое. То, что ты сегодня снизошёл до своей дочери, конечно, радует, но чего ей ждать, когда у тебя испортится настроение? Вот она и ушла, чтобы не раздражать тебя своим существованием.

Упреки деда попали в самую точку. Мне стало больно от сознания творящейся в этой семье жестокости. Может, не зря Кайлот исчез, а я оказался на его месте? Он исчез тогда, когда ситуацию ещё можно было исправить. Возможно, исправить всё было желанием самого Кайлота, а я тут вовремя подвернулся? Много разных мыслей в тот момент пронеслось в моей голове.

Дед умолк, по обыкновению ожидая последствий за свои слова, в виде злобных высказываний, и, возможно, рукоприкладства. Поэтому он и старался больше молчать, сдерживая в себе гнев. У него часто не хватало духу перечить Кайлоту — главе семье.

— Дахир, Тайред, вы уже поели? — обратился я к сыновьям.

Те, закивав, поспешили покинуть столовую. Оставшись наедине с дедом, я сердито посмотрел на него, и сдерживая, кипящую в душе злость, проговорил:

— Какого черта, ты старый пень, делаешь в этом доме, где творятся такие дела? — дед не особо отреагировал на мою реплику, видимо привык. — Как ты и твоя дочь могут спокойно смотреть на издевательства над невинным ребёнком?

Я даже не усидел на месте, вскочил и, нервно размахивая руками, принялся ходить вокруг стола.

— Ты, что, не мог найти управу на зарвавшегося мужа своей дочери? Я тебя спрашиваю, отвечай! Сколько ты собирался всё это терпеть?! До конца жизни, а потом хоть потоп?

— Кайлот… успокойся. Ты на себя не похож.

Голос жены отрезвил меня. Я поднял на неё глаза. Женщина, стояла на лестнице и была похожа на испуганную птицу, готовую сорваться с места и улететь.

— Думаете, это я сошёл с ума? Это вы сумасшедшие в своей рабской покорности, позволяющие твориться несправедливости и жестокости. Вы здесь свободные люди, тогда почему позволяете животным инстинктам управлять вашей жизнью? Мы должны оставаться волками там, — я указал рукой в сторону, — в том мире. А здесь мы люди! Поймите же…

Чем больше я говорил, тем больше становилось ясно, что я вязну в болоте всеми лапами. Они видели перед собой Кайлота, и его поведение их пугало. В любой момент я готов был сорваться и признаться, что я не Он! Но что-то остановило меня, внезапно я замолчал. Что будет, когда они поймут, что я самозванец? Кто я буду в этом мире? Может и хорошо, что я не наговорил лишнего? А может это Кайлот, частица души которого всё ещё находилась в этом теле, остановил меня?

Дед, прерывая напряжённую паузу, многозначительно хмыкнул.

— Видать правду в народе говорят, что медвежье мясо исцеляет душу.

Я сурово посмотрел на него, стараясь понять, куда он клонит.

— Ой, ты ж посмотри, что деется, — старик улыбнулся. — Никак у Кайлота одержимость прошла.

Тут я пришёл в полнейшее замешательство. Про какую одержимость он толкует?

— Это хорошо, дочка, что ты в приправу волчий ладан добавила. Удачный, видно, сегодня день.

— Кайлот, — ко мне приблизилась жена и внимательно посмотрела в глаза. — Это, правда, ты?

Вот вопрос на засыпку! И что я должен ей ответить? Извини, это не я, а всего лишь телесная оболочка с именем Кайлот? На самом деле я другой?

— Ты стал прежним? Ты… вернулся?

Неожиданно она крепко обняла меня, уткнувшись лицом в грудь. Вскоре её горячие слёзы промочили рубашку.

Что за одержимость одолела настоящего Кайлота, что он из хорошего семьянина превратился в тирана? Внезапно вспомнился лютый взгляд волка перед тем, как его клыки вонзились в мою шею. Об этой одержимости говорил дед?

— Дочка, ты не мой его слезами, лучше снова усади за стол, да ещё порцию мясца дай.

— Да, да, садись, дорогой.

Она потянула меня к столу. Но в тот момент мне совсем о еде не думалось. Внезапно захотелось сделать ноги из этого дурдома. Решительно и бесповоротно! Я уж было реально решил позорно сбежать, но тут при входе в столовую появилась Айкар. Было в её взгляде нечто гипнотическое, что заставило выкинуть из головы мысли о побеге.

— Отец, ты стал настоящим? — дрогнувшим голосом спросила девочка. — Ты больше не будешь меня обижать?

Надежда, с которой были произнесены эти слова, тронула меня до глубины души. Глаза защипало от слёз. Я закрыл их, чтобы не выдавать своих чувств. Девочка подбежала и обняла меня. Я погладил её по волосам, решив, что пора заканчивать с сентиментальностью.

Тут ещё и сыновья вошли в дом. Оказывается, они всё это время нас подслушивали. Хитрецы! Глянув на них, я успел подумать: «Ну я вас… Сегодня же в сугробе зарою!». Откуда взялись эти мысли?

Пришлось ещё и с ними обниматься. Потом дед на радостях обнялся со мной. Хватка у него была ого-го. Довели-таки до слёз.

Вспомнил как его зовут… Дед Висент.

А семейство, решив, что я окончательно вышел из одержимости, для укрепления здоровья опять уселось за стол. Дед достал из своих запасов какое-то хмельное варево, как оказалось довольно забористое. Жена с дочкой на скорую руку сообразили закуски. В общем, устроили пир. Сыновья умудрились незаметно сбегать к соседям и сообщить, что их безумный папаша стал нормальным и те, желая лично в этом убедиться, нагрянули к нам. Вся стая! Пришлось медвежатиной делиться. Всё бы ничего, если бы я знал, как кого зовут… А так пришлось сдержанно улыбаться и кивать, стараясь поменьше открывать рот.

Тот ещё денек выдался из серии скорее бы закончился.

Но вечер для людей-волков — не вечер.

— Такое событие! — радовался один из гостей. — Пусть сегодня Кайлот снежный путь открывает, а то наверно давно клык на нас точит, что мы ему не даем.

Девицы, хихикая, чокнулись кружками с напитком, восклицая:

— Да, пусть Кайлот открывает!

— Давно пора!

Вот задачка, только этого мне не хватало!

— Да здравствует вожак! Да здравствует Кайлот!

Завопили присутствующие вскидывая руки, с наполненными кружками, вверх.

«Я ещё и… вожак?!».

Что-то мне стало нехорошо…

— Вот выпей, — жена вовремя сунула мне в руку кружку, пояснив: — Отвар шиповника. Ты наверно забыл, что плохо переносишь отцовский эль.

А… значит мне подурнело от эля.

Ну что поделать? Вожак, так вожак! Мне оставалось лишь глупо улыбаться.

— Пора, — сказал дед, вставая из-за стола. — Будем надеяться и нам сегодня с добычей повезёт.

Словно по команде все заторопились к выходу.

С особым волнением я вышел из дома и следовал за толпой. Сердце ухало в груди. Рядом шла жена и дочка, крепко держа маму за руку. Сыновья убежали далеко вперёд.

— А можно и мне с вами? — взволнованным, подрагивающим голосом спросила Айкар.

— Конечно, можно, — согласился я.

Оглядываясь по сторонам, я вдруг заметил, что этот сумасшедший день подходит к концу, а точнее к началу не менее сумасшедшего вечера. Солнце уже клонилось к закату, а с запада подбирались сумерки. Но как я не старался отвлечься, мысль о том, как открыть снежный путь, донимала всё больше.

Толпа, идущая впереди, наконец, остановилась. Все в ожидании смотрели на нас. Когда мы приблизились, один из неё, подал мне ромбовидный амулет на серебряной цепочке.

— Теперь он снова твой, Кайлот. Нажимай!

Я надел магическое устройство на шею, а сам амулет положил на ладонь правой руки. Тело подсказало, как мне действовать.

Толпа раздалась в стороны, очищая пространство для будущего портала. После недолгих сомнений большим пальцем я нажал на центральную часть. Из амулета вырвался прозрачно-серебристый луч и, концентрируясь в одной точке, завертелся вихрем, обдав присутствующих холодом и снегом. Все заволновались. Я оценил это, как знак, что всё делаю правильно.

И вот перед нами проявился просвет, манящий снежно-белой бесконечностью с чёрными силуэтами деревьев. И что тут началось!

Друг за другом люди прыгали в образовавшийся тоннель и мгновенно обратившись, убегали вдаль белыми волками. Их восторженный вой долетал до нас, вдохновляя следовать за собой.

Сколько раз я сегодня сомневался во всём? В Кайлоте, в себе, своих возможностях открыть портал, а теперь я всерьёз усомнился в способности обратиться в волка. Робкая мысль скользнула ужом в голове, предложив остаться и ждать возвращения здесь. Если Кайлот не превратится в волка — он не может быть вожаком! Его уж точно изгонят из стаи. И, возможно, со всем семейством. Аж колени затряслись от таких мрачных перспектив.

— Идём, пора, — дочка взяла меня за руку. — Я боюсь, что не смогу превратиться в волка. Очень долго этого не делала.

— У тебя всё получится, — с улыбкой заверила её мама и шагнула в снежный тоннель, поманив дочку за собой.

Обратившись в волчицу, она осталась ждать нас.

— Иди, — подбодрил я Айкар, лёгонько подталкивая её к тоннелю.

Улыбнувшись, девочка смело прыгнула навстречу неизвестности. С сильным волнением ожидал я, каков окажется результат. Но у Айкар получилось. Она обернулась в волчонка-подростка, и визжа от восторга, принялась носиться на перегонки с матерью.

Пора и мне поспешить.

Без всякой надежды на чудо я шагнул в тоннель.

И чуда… не произошло.

Глава 3

Я по-прежнему был человеком. Что ж всякое везение когда-нибудь заканчивается.

Айкар не заметила, что со мной что-то не так, умчавшись догонять братьев. А вот волчица замерла на месте с любопытством глядя на меня.

Кажется, я целую вечность простоял в глубоком потрясении. В голове спутались мысли, а в душе перемешались все чувства.

И вдруг… я увидел перед собой огромного белого волка со шрамами на морде. Матёрый зверь! Шрамы давно зажили, но явно были свидетельством давних сражений за власть в стае или заработаны в схватке с возможной добычей. В голове мелькнуло… медведь!

Волк возник из ниоткуда и смотрел на меня пристальным, немигающим взглядом жёлтых светящихся глаз.

Наша встреча длилась всего несколько секунд, которые мне показались вечностью. А потом волк прыгнул и будто влился в меня всей своей звериной мощью. Мы завертелись в снегу: не то сражаясь, не то обнимаясь. Я даже не сразу сообразил, что стою на четвереньках и вижу перед собой собственные белые лапы. Меня вмиг захлестнула волна неожиданный острых эмоций: и восторга, и ярости, и жажды крови, и охотничий азарт. Душераздирающий вой вырвался из груди и пронзил темнеющее небо.

«Вижу ты счастлив», — раздался в голове незнакомый голос.

В тот момент я спешил догнать свою волчицу, но голос заставил резко затормозить.

«Ты… кто?».

Голос в голове расхохотался. Я же завертелся на месте.

«Уже переспал с моей женой?».

«Кайлот?», — предположил я.

«А ты ждал кого-то другого?».

«Как я оказался в твоём теле? Что всё это значит?».

«Ты теперь занимаешь моё место».

«Я не хотел этого. Почему я?».

Внезапно захотелось взвыть от отчаяния.

«Потому что ты такой же одержимый, как я. Возможно, такова моя месть за душу едва не загубленного волчонка».

«Такого не могло со мной произойти».

«И это ты мне говоришь?».

«Как мне теперь быть?».

«Ты неплохо справлялся, начав жить моей жизнью. Продолжай в том же духе. Уверен, ты быстро освоишься. Да и что собственно тебе остается? Тела-то твоего уже нет».

В душе заклокотала ярость.

«Можешь беситься сколько хочешь, но факт остается фактом. Ты — это я!».

Я зарылся мордой в снег. Определенно после таких новостей следовало охладиться.

«А ты теперь кто?», — приведя немного чувства в порядок, уже спокойно спросил я.

«Я просто дух. И советую тебе со мной не ссориться. Если обижусь, ты не сможешь стать волком. Представь, в каком шоке будет стая. Очухивайся побыстрее. Кажется, взяли след. Беги, а то без тебя лося загонят. Незачем нам терять авторитет».

Это была славная охота! Вел волчье тело, конечно, не я, а дух Кайлота. Он знал, что делать, и наш авторитет не пострадал.

Потом мы рвали добычу, соблюдая строгую иерархию. Нетерпеливая молодёжь поскуливая, старалась держаться поближе к пиршеству, одновременно опасаясь получить хорошую трепку, и потому то и дело срывала стресс друг на друге.

Что было потом помню смутно. Похоже, Кайлот временами полностью захватывал управление телом. Что ж я и не возражал. Волчья жизнь была мне также чужда, как и семейная жизнь Кайлота. Но вот сыновей он всё же в сугробе позарывал. Дети были в полном восторге!

«Эй, очнись, хватит спать!», — голос Кайлота разбудил меня.

«Чего тебе?».

«Не мне, а тебе. Стая ждёт. Пора возвращаться».

«Подскажи, как это делается».

«Вытяни правую лапу вперёд. Видишь на ней синий коготь — это твой амулет в него превратился. Путь сам откроется. Уходить ты должен первым. Потом ждёшь чтобы все покинули этот мир и нажимаешь на сердцевину амулета. И всё! Жду тебя завтра!».

«Постой, — спохватился я. — Раз уж мне приходится быть тобой, скажи, как жену твою зовут?».

В голове опять раздался раздражающий нервы хохот.

«Поверить не могу, ты переспал с моей женой и не знаешь её имени?».

«Не спал я с твоей женой!».

«Ещё не легче! Не спал он. Иди, не смеши меня».

И голос пропал.

«Придурок!», — в сердцах вспылил я.

Затем догнал стаю и выполнил указания Кайлота. Тоннель открылся, и мы благополучно покинули снежный мир.

Так прошёл мой первый день жизни человека-волка — вожака волчьей стаи. Рано или поздно всем сий снежный волк, но пока этого не случилось, я буду продолжать жить с чужой женой и с чужими детьми. Засыпая, я твёрдо решил сделать их счастливыми. Я догадывался, что это будет нелегко, но начало уже положено. А Кайлот наверно уже жалеет, что не может повернуть время вспять.

В этот раз я проснулся задолго до утра от шевеления жены. Она сначала повернулась ко мне и вдруг поцеловала в щеку, шёпотом проговорив:

— Я люблю, тебя, Кайлот.

Я притворился спящим. А собственно, что я мог ей ответить?

Сдержанно вздохнув, женщина поднялась с постели, и накидывая по пути на ночную рубашку халат, покинула спальню, отправляясь по своим делам.

Впереди меня ждал новый день…

Обычные разговоры с соседями, имена которых я старательно пытался запомнить, дела по дому. И, видимо, от усиливающейся скуки, или чтобы отвлечься от постоянных дум, как соответствовать образу Кайлота, я отыскал строительные инструменты и занялся заготовкой материала для беседки. Лето, а семья завтракает, обедает и ужинает в доме. Будем устраивать сиесты на свежем воздухе — это я так решил. Наверно зря. Дед как-то странно долго наблюдал за мной. Но любопытство взяло вверх, и он решил узнать, чем я занимаюсь. Я как раз спилил две молодые сосны, растущие в конце огорода, и обрубал ветви, планируя затем их ошкурить. Узнав о моём желании соорудить беседку, дед был удивлён. Подобная мысль никогда не приходила ему в голову. Как я потом в разговорах с ним выяснил, у местных жителей ни у кого нет беседок. Они даже не знают, что это такое. И вообще, дед решил, что это баловство мне скоро надоест. Но дочери о моих чудательствах сообщил, и я то и дело ловил на себе их озадаченные взгляды.

— Отец, а что ты делаешь? — заинтересованно спросил старший сын. Оказывается, Дахир и Тайред тоже заинтересовались моей работой.

— Увидите, — коротко ответил я.

«Интересно, а они в школу ходят? Или куда у них полагается за знаниями ходить?», — такая мысль неожиданно родилась у меня, когда я бросил беглый взгляд на детей Кайлота. Вспомнил, что после завтрака они куда-то уходили.

— Расскажите, как у вас дела?

Задал я вопрос, который не должен был вызвать их подозрения, но мог заполнить пробелы в моих знаниях.

— Мы втроём ходили на ярмарку, — сообщил Дахир.

— Торговцы приезжали. Столько всего интересного было! — добавил Тайред. Его серые глаза сверкали от восторга.

Дахир продолжил:

— Даже чучело киноцефала привезли. Мы, правда, только издали на него посмотрели. У нас денег не было, чтобы поближе посмотреть.

— А, чтобы потрогать надо заплатить аж два таллера.

«Так… — я даже о работе забыл, — семья сидит без денег или просто мать не дала? Таллеры… Знакомое слово. Надо бы уточнить, что к чему».

— И что ещё интересного было?

— Актеры выступали, — ответил Дахир.

— Мне сказочники понравились, — сказал Тайред.

— А Айкар что?

— Ей тоже сказочники понравились, — на последнем слове голос Дахира неожиданно потерял былую яркость, словно потух, — но мы столкнулись с бандой Хурхана, и они стали обзывать сестру. Я хотел ему морду набить, но ты бы опять разозлился…

— Мы просто ушли, — Тайред грустно вздохнул, потом решительно заявил: — Когда я вырасту — я убью его!

Решимость в словах шестилетнего мальчика меня насторожила. Конфликт определённо был нешуточный.

Родитель должен вмешаться в детские разборки? А если потом ещё хуже будет. Я всерьёз призадумался. Поговорить с родителями Хурхана? По сути Кайлот должен знать всех в этом городе. Если он не позволял своим детям лезть в драки, чтобы отстоять честь сестры, должен быть для этого весомый повод. Или он просто игнорировал такие ситуации?

— А где сейчас Айкар?

— У реки под своим любимым деревом, — подсказал Тайред.

— Я подумаю, что можно сделать. А вы оба переодевайтесь в рабочую одежду и будете мне помогать.

Братья, недоумевая, переглянулись.

— Что значит рабочая одежда? — спросил Тайред.

Глядя на него, я вдруг понял, что он гораздо смелее старшего брата. Возможно, Дахиру не раз доставалось за непослушание и потому он предпочитал больше слушать, чем говорить.

— Пусть мать подберёт одежду, которую не жалко порвать или замарать.

— Аа… — сообразили оба и побежали выполнять мою просьбу.

Не прошло и полчаса, как я и сыновья усердно шкурили и пилили будущие жерди. Ребята очень старались, но было видно, что инструменты держать ранее им не приходилось.

Наблюдая за ними, я задумался, кто же тогда построил их дом? Дед? А дед предпочел куда-то уйти, чтобы не мелькать перед моими глазами.

Во время работы, существующая между мной и сыновьями Кайлота настороженность и неловкость, исчезли. Я с удовольствием слушал рассказы мальчишек о своих приключениях, пережитых сегодняшним утром. А как они описывали актеров и шутов, я едва за живот не держался от хохота.

— Да… а третья нога у него была из дерева, — закончил очередной рассказ Дахир.

— В смысле из дерева? — не понял я.

— Он её из палки сделал и, когда надо было, настоящую прятал, выставляя поддельную. Поэтому по ней били, а ему не больно.

— Хитрец! Много наверно денег заработал он на желающих сбить его с ног.

— Это точно! — подхватил Тайред. — Человек сто ждали своей очереди.

— До сих пор наверно развлекается.

Дахир устало вздохнул, вытирая рукавом рубахи вспотевший лоб.

— И сколько продлится ярмарка?

— Три дня.

— Может завтра сходим все вчетвером? — предложил я.

— Серьёзно? — не поверил Тайред.

— Да.

— Но там за вход платить надо. Мы, конечно, можем бесплатно пройти, знаем, как.

— Не знаете, деньги у нас в доме есть? — задал я, давно меня мучивший вопрос.

— Не-ет… — выдохнул Дахир, наконец-то, отпилив лишнюю часть жерди. — В нашем городе работы нет. Если бы мы жили в другом, можно было бы мне на фабрику устроится. Подмастерьем к кому-нибудь…

— И погода у них там всегда теплая, а значит нет портала, — со знанием дела произнёс Тайред. — Говорят у снежных волков от такого климата шерсть клочьями слезает и портится характер.

— Портала нет, то как слезет шерсть, если они всегда будут иметь человеческий облик? — спросил я, недоумевая.

— Ну-у, не знаю, — Тайред пожал плечами. — Так все говорят.