Странная история доктора Джекила и мистера Хайда. Вечные истории
Зловещий лондонский туман, старинные особняки с запертыми дверями и затаенная тревога, пробирающая до костей. Эта готическая повесть — философское размышление о природе человека, его двойственности и борьбе с самим собой.
Вдохновившись, как считается, «Преступлением и наказанием» Ф.М. Достоевского, Стивенсон предлагает свой взгляд на вечную проблему добра и зла в человеке.
Лондон, конец XIX века. Нотариус мистер Аттерсон узнает странную историю о вопиющей жестокости, в которой, как вскоре выясняется, замешан приятель его клиента, всеми уважаемого доктора Генри Джекила. Но кем же на самом деле является этот таинственный мистер Хайд и откуда он взялся?
В книгу также вошли рассказы «Веселые Молодцы» и «Олалла».
Для кого эта книга
Для читателей всех возрастов.
Для поклонников классической литературы.
Для ценителей готики и романтизма.
Вдохновившись, как считается, «Преступлением и наказанием» Ф.М. Достоевского, Стивенсон предлагает свой взгляд на вечную проблему добра и зла в человеке.
Лондон, конец XIX века. Нотариус мистер Аттерсон узнает странную историю о вопиющей жестокости, в которой, как вскоре выясняется, замешан приятель его клиента, всеми уважаемого доктора Генри Джекила. Но кем же на самом деле является этот таинственный мистер Хайд и откуда он взялся?
В книгу также вошли рассказы «Веселые Молодцы» и «Олалла».
Для кого эта книга
Для читателей всех возрастов.
Для поклонников классической литературы.
Для ценителей готики и романтизма.
Жас шектеулері: 16+
Құқық иегері: Манн, Иванов и Фербер
Түпнұсқа жарияланған күн: 2025
Басылым шыққан жыл: 2025
Баспа: Манн, Иванов и Фербер
Аудармашылар: Марина Литвинова, Ирина Гурова
Қағаз беттер: 160
Дәйексөздер16
— По Божьему соизволению, — начал я, — человеку было дано спастись от смертельных опасностей; он был беден, он был наг, он был истомлен, он был здесь чужим — он имел все права на сострадание; может, он был солью земли, святым, добрым и деятельным, а может, — нераскаянным грешником, для которого смерть была лишь преддверием адских мук. Перед лицом небес я спрашиваю тебя, Гордон Дарнеуэй: где человек, за которого Христос умер на кресте?
Само средство не обладало избирательной способностью, оно не было ни божественным, ни сатанинским, оно лишь отперло темницу моих склонностей, и, подобно узникам в Филиппах, наружу вырвался тот, кто стоял у двери
обычные люди представляют собой смесь добра и зла, а Эдвард Хайд был единственным среди всего человечества чистым воплощением зла.