Богатая вдова, восторженная покровительница изящных искусств, приглашает компанию из Нового Орлеана приятно провести время на воде за беседами об искусстве. На борту яхты «Навсикая» собираются склонный к розыгрышам известный писатель, циничный и грустный критик, скульптор-нелюдим, экзальтированная художница, утонченный и безнадежно холостой ценитель прекрасного, девочка-эмансипе, ее мастеровитый брат, бутлегер, его муза и еще несколько человек, удачно дополняющих этот праздно странствующий паноптикум. Увеселительная прогулка почти сразу выходит из-под контроля: мужчины налегают на виски, невинный флирт перерастает в безответную страсть, одни гости исчезают средь бела дня, другие сажают яхту на мель, а все прочие со скуки превращают возвышенный досуг в форменный балаган. Кажется, довольны только местные комары, обитатели прибрежных болот, которым удается вдоволь полакомиться свежей кровью новоорлеанской богемы…
Будущий лауреат Нобелевской премии по литературе, великий американский писатель Уильям Фолкнер в молодости провел в Новом Орлеане многие бурные месяцы, и их плодом стали «Комары» — модернистский опыт, вдохновленный Т.С. Элиотом, Хаксли и, возможно, Джойсом, сатирический «роман с ключом», который успешно обидел очень многих.
Как ни странно, впервые на русском!
Будущий лауреат Нобелевской премии по литературе, великий американский писатель Уильям Фолкнер в молодости провел в Новом Орлеане многие бурные месяцы, и их плодом стали «Комары» — модернистский опыт, вдохновленный Т.С. Элиотом, Хаксли и, возможно, Джойсом, сатирический «роман с ключом», который успешно обидел очень многих.
Как ни странно, впервые на русском!
КлассикаЗарубежная литератураЛауреаты премийАмериканская литератураПроза XX векаНобелевская премияХудожественная литература
Жас шектеулері: 16+
Құқық иегері: Издательство АЗБУКА
Баспа: Издательство АЗБУКА
Аудармашы: Анастасия Грызунова
Қағаз беттер: 156
Кітаптың басқа нұсқалары1
Комары
·
1.2K
Дәйексөздер30
Мы с тобой воспитаны как? Мы рассчитываем под женским платьем что-то найти. Что-то приятное — груди, бедра и так далее. Но теперь... Помнишь вкладыши из сигаретных пачек, картинки из журналов в цирюльнях? Анна Хелд и Ева Танги [47], у которых формы — как стойки у элегантных настольных ламп? Куда они подевались? Что мы видим нынче на улицах? Существ незатейливо угловатых, как телята или жеребята, с двумя шишечками вместо грудей и еле намеченными ягодицами, которые на вид, конечно, мягкие, но в остальном пошли бы пятнадцатилетнему пацану. Ничего приятного — только волнующе и однообразно. В основном однообразно... А где, — продолжал он, — эти мягкие, бугристые, на кроликов похожие штуки, которые прежде водились у женщин под одеждой?
Жизнь, знаете ли, повсюду одинакова. Образ жизни может быть другим — ну так разве он не различен в соседних деревнях? имена-фамилии, урожай на одном поле или в саду, трудовые традиции, — но древние импульсы человека, долг и наклонности, ось и окружность его беличьего колеса — вот они неизменны. Подробности не играют роли — они нас просто развлекают. А все, что просто развлекает, не может играть никакой роли, потому что нас развлекают лишь чисто умозрительные вещи — предполагаемые наслаждения, которых нам, вероятно, не достичь. Прочее удивляет нас, и только. А тот, кто родился на свет и не умер от удивления, переживет что угодно.
Мне кажется, мы сбрасываем душу каждый год, как змеи кожу. Невозможно вспомнить прошлогодние эмоции — помнишь только, что такая-то эмоция была связана с таким-то физическим фактом опыта. Но прошел год, и от нее тебе остались только призрак счастья и смутное, бессмысленное сожаление.
