Глаза Моны
“Глаза Моны” Тома Шлессера — книга уникальная, “роман взросления” и одновременно увлекательнейшее путешествие в мир искусства. Десятилетняя Мона неожиданно теряет зрение.
Ее внезапная слепота вскоре проходит, но опасность рецидивов сохраняется. Постепенно офтальмолог, который лечит девочку, приходит к мысли, что причиной таких приступов слепоты может быть пережитый Моной глубокий стресс. Однако вместо предписанных врачом визитов к психиатру ее дед, в прошлом блестящий фоторепортер, раз в неделю водит Мону в парижские музеи и показывает ей шедевры живописи и скульптуры, помогая почувствовать их красоту и проникнуться чудом искусства. Вместе с Моной и ее неотразимым дедом читатель проходит по музейным залам, постигая историю творчества великих мастеров от эпохи Возрождения до наших дней. Параллельно у Моны идет напряженная повседневная жизнь с непростыми проблемами, подчас далеко не детскими. Неделя за неделей, благодаря открывшимся ей горизонтам, Мона взрослеет и начинает не только понимать искусство, но и выстраивать собственные отношения с миром.
Автор книги искусствовед Тома Шлессер удостоился звания “Автор года” в рамках премии “Трофеи книгоиздания — 2025”. Права на перевод купили 37 стран.
Ее внезапная слепота вскоре проходит, но опасность рецидивов сохраняется. Постепенно офтальмолог, который лечит девочку, приходит к мысли, что причиной таких приступов слепоты может быть пережитый Моной глубокий стресс. Однако вместо предписанных врачом визитов к психиатру ее дед, в прошлом блестящий фоторепортер, раз в неделю водит Мону в парижские музеи и показывает ей шедевры живописи и скульптуры, помогая почувствовать их красоту и проникнуться чудом искусства. Вместе с Моной и ее неотразимым дедом читатель проходит по музейным залам, постигая историю творчества великих мастеров от эпохи Возрождения до наших дней. Параллельно у Моны идет напряженная повседневная жизнь с непростыми проблемами, подчас далеко не детскими. Неделя за неделей, благодаря открывшимся ей горизонтам, Мона взрослеет и начинает не только понимать искусство, но и выстраивать собственные отношения с миром.
Автор книги искусствовед Тома Шлессер удостоился звания “Автор года” в рамках премии “Трофеи книгоиздания — 2025”. Права на перевод купили 37 стран.
Ұқсас кітаптар
Кітаптың басқа нұсқалары1
Глаза Моны
·
18+
1.8K
Пікірлер29
💡Танымдық
🚀Көз ала алмайсың
Неоднозначное восприятие. Ни рыба, ни мясо. Идея классная, а воплощение на любителя (судя по «милым» отзывам, публика в восторге. Я не из их числа).
Понравилось:
- Очень любопытная задумка: искусствовед в художественной форме представил ряд знаковых произведений искусства;
- Не всегда очевидный выбор работ и авторов (например, Марселя Дюшана, Ханны Хех, Джорджии О’Кифф - здесь хорошо, что не ее цветы были выбраны в качестве предмета обсуждения деда с 11летней девочкой, хотя биоморфизма хватило :)), вообще представленных в Бобуре художников);
- Короткие главы задают ритм, быстро читается. Напомнило наборы художественных открыток, как в детстве, ведущих музеев с картинами и кратким описанием;
- Есть любопытнейшие истории, например, про кота на картине «Интересная ученица» Маргерит Жерар, про одну спаржину Мане, скульптурную группу «Зрелый возраст» Камиллы Клодель. Или про визит в запасники музея Д’Орсэ.
Не понравилось:
- Мона как девочка 10-11 лет катастрофически не получилась, даже начинать не буду (чего стоит только пассаж про алкоголизм с вытекающими , когда ее отец перестал пить);
- Кривые «швы» между историей семьи главных героев и искусствоведческими врезками. У автора совершенно корявые диалоги, нелепые детские реплики и мышление, мысли и слова Моны звучали как неудачный и жесткий ремикс детского лепета пятилетнего и слишком взрослого вокабуляра интеллигента, который по музеям с детства шлялся на экскурсии;
- Чисто гипотетически, если бы я хотела глаза внучки напитать красотой перед возможной слепотой, я бы сопровождала / закрепляла описания и впечатления посредством иных чувств - осязания, обоняния;
- Финал - это какая-то катастрофа. Сложно обойтись без спойлеров, но это крайне неудачная точка.
P.s. не уверена, насколько проблема текста является самостоятельной или усугублена качеством перевода (про выбор слов, особенно Моны). Натолкнувшись на пассаж «А глаз совсем нет. На зрителя смотрят только безумно вылупленные желтые зенки, всего одна пара», подумала, может, переводчик пытался выпендриться выбирая «самый сложный и заумный» вариант эквивалента на русском?
Pp.s. В текстовой версии размещены небольшие иллюстрации тех самых (почти всех, потому упоминается больше) шедевров, но в очень плохом разрешении, поэтому параллельно нужно гуглить для более глубокого ознакомления, хотя бы для того, чтобы увидеть те самые детали, о которых говорит Анри.
Ppp.s. Реально задумалась…
„В 1907 году, когда Климт работал над своим несравненным “Поцелуем”, Гитлер попытался поступить в Венскую академию изящных искусств, но его не приняли. Историки не любят рассуждений о том, что могло бы быть, если бы что-то случилось не так, как случилось. И все-таки если бы захудалые пейзажики посредственного парнишки были бы приняты более благосклонно, может быть, двадцатый век был совсем иным? Апокалиптический грех Вены в том, что она отвергла и тем самым подтолкнула одного серого человечка на путь убийцы народов в то самое время, когда поощряла атональную музыку Шёнберга, рубленую архитектуру Адольфа Лооса, полемический журнализм Карла Крауса, безумную живопись Шиле и Кокошки.”
Понравилось:
- Очень любопытная задумка: искусствовед в художественной форме представил ряд знаковых произведений искусства;
- Не всегда очевидный выбор работ и авторов (например, Марселя Дюшана, Ханны Хех, Джорджии О’Кифф - здесь хорошо, что не ее цветы были выбраны в качестве предмета обсуждения деда с 11летней девочкой, хотя биоморфизма хватило :)), вообще представленных в Бобуре художников);
- Короткие главы задают ритм, быстро читается. Напомнило наборы художественных открыток, как в детстве, ведущих музеев с картинами и кратким описанием;
- Есть любопытнейшие истории, например, про кота на картине «Интересная ученица» Маргерит Жерар, про одну спаржину Мане, скульптурную группу «Зрелый возраст» Камиллы Клодель. Или про визит в запасники музея Д’Орсэ.
Не понравилось:
- Мона как девочка 10-11 лет катастрофически не получилась, даже начинать не буду (чего стоит только пассаж про алкоголизм с вытекающими , когда ее отец перестал пить);
- Кривые «швы» между историей семьи главных героев и искусствоведческими врезками. У автора совершенно корявые диалоги, нелепые детские реплики и мышление, мысли и слова Моны звучали как неудачный и жесткий ремикс детского лепета пятилетнего и слишком взрослого вокабуляра интеллигента, который по музеям с детства шлялся на экскурсии;
- Чисто гипотетически, если бы я хотела глаза внучки напитать красотой перед возможной слепотой, я бы сопровождала / закрепляла описания и впечатления посредством иных чувств - осязания, обоняния;
- Финал - это какая-то катастрофа. Сложно обойтись без спойлеров, но это крайне неудачная точка.
P.s. не уверена, насколько проблема текста является самостоятельной или усугублена качеством перевода (про выбор слов, особенно Моны). Натолкнувшись на пассаж «А глаз совсем нет. На зрителя смотрят только безумно вылупленные желтые зенки, всего одна пара», подумала, может, переводчик пытался выпендриться выбирая «самый сложный и заумный» вариант эквивалента на русском?
Pp.s. В текстовой версии размещены небольшие иллюстрации тех самых (почти всех, потому упоминается больше) шедевров, но в очень плохом разрешении, поэтому параллельно нужно гуглить для более глубокого ознакомления, хотя бы для того, чтобы увидеть те самые детали, о которых говорит Анри.
Ppp.s. Реально задумалась…
„В 1907 году, когда Климт работал над своим несравненным “Поцелуем”, Гитлер попытался поступить в Венскую академию изящных искусств, но его не приняли. Историки не любят рассуждений о том, что могло бы быть, если бы что-то случилось не так, как случилось. И все-таки если бы захудалые пейзажики посредственного парнишки были бы приняты более благосклонно, может быть, двадцатый век был совсем иным? Апокалиптический грех Вены в том, что она отвергла и тем самым подтолкнула одного серого человечка на путь убийцы народов в то самое время, когда поощряла атональную музыку Шёнберга, рубленую архитектуру Адольфа Лооса, полемический журнализм Карла Крауса, безумную живопись Шиле и Кокошки.”
👎Ұсынбаймын
Автор - французский искусствовед, эссеист, куратор выставок, в 2022 году стал кавалером ордена Искусств и литературы. И мне кажется, что история книги такая: он захотел показать главные произведения искусства Парижа, допустим 52, по количеству недель в году. И про каждый рассказать так, чтобы его понял даже ребенок. И чтобы не писать очередную книгу по МХК для детей придумал диалоги дедушки и десятилетней внучки. А чтобы они не повисли в воздухе, пришлось создать историю, в которой внучка рискует потерять зрение и дедушка водит ее в Лувр и Бобур.
В итоге половина книги про искусство славная, а часть с историей очень (очень-очень) слабая. Отовсюду лезут белые нитки.
В итоге половина книги про искусство славная, а часть с историей очень (очень-очень) слабая. Отовсюду лезут белые нитки.
👍Ұсынамын
💧Көз жасын төктіреді
Очень добрая и классная книга
Дәйексөздер568
– Диди, а что я скажу маме с папой, если они спросят, как зовут психиатра, у которого мы были?
– Скажи, что его зовут доктор Боттичелли.
– Скажи, что его зовут доктор Боттичелли.
Точно так же перед самой жестокой судьбой – что может быть страшнее, чем пережить смерть сына на кресте, – такой, где нераздельно переплетены слава и ужас, должно брать верх то, что в ту пору итальянцы называли “спреццатура” (sprezzatura). Спреццатура – это такая непринужденность придворных, способность никогда, что бы ни случилось, не выказывать на людях своих эмоций, ни хороших, ни дурных. Что вовсе не значит ничего не чувствовать. Это качество позволяет сохранять умеренность, изящество, ясность ума, оно рождает “грацию”, как выражались некоторые современники Рафаэля.
ему не хотелось позориться в глазах внучки и беззастенчиво оправдывать ложь, пусть даже цель ее самая благородная. Такие важные нравственные проблемы нельзя обсуждать наспех. Как объяснить девочке, приученной к честности, что, кроме правды и лжи, бывают еще промежуточные, компромиссные варианты? Возможно ли добавить оттенки к черно-белому восприятию добра и зла, без того чтобы смутить и разочаровать ее, разрушить ее картину мира? Задача неразрешимая, и Анри понимал, что только жизненный опыт учит умеренности, а пока не имеет смысла спорить с Моной о таких тонкостях.
