На этих размалеванных подмостках Изменчивого мира я задумал Торжественную пьесу разыграть, Хотел достичь моих особых целей Сплетением добра и зла в узор, Подобный тем, какие ткутся всюду; Но встала Неожиданность и властно Схватила нити замыслов моих, Порвала их и с страшной быстротою Сплела из них сеть гибели. Кричат!
О смерти И о суде так твердо говорил он, С доверием, рисующим такого Отверженца в каком-то странном свете, Как будто в Бога верит он и только Добра и зла не хочет различать.
Понятье — только звук, когда оно Не совпадает с точным содержаньем. Когда служитель Бога вероломно Со словом Бог соединяет ложь, — Когда судья неправым приговором Невинность заставляет трепетать, — Когда хитрец, надев личину друга, Как если б я теперь хитрил с тобой, Дает советы с тайной личной целью — И, наконец, когда свирепый деспот Скрывается под именем отца, — Из этих каждый только осквернитель Того, чем быть он должен.
Ведь нет судьи иного, кроме Бога, А Он меня давно приговорил, И, кроме вас, здесь на земле, кому же Исполнить этот смертный приговор, Внесенный в списки в Небе?
Злосчастные рабы! Нет мужества в душонках ваших жалких. Чтоб человека спящего убить. Откуда же вы храбрости набрались, Чтоб, дела не свершив, сюда прийти?
На этих размалеванных подмостках Изменчивого мира я задумал Торжественную пьесу разыграть, Хотел достичь моих особых целей Сплетением добра и зла в узор, Подобный тем, какие ткутся всюду
