Оглавление

От автора

Что не перестает меня удивлять, так это — непредсказуемость жизни. Даже в более широком понимании моя жизнь неоднократно делала крутые повороты, если же смотреть в более узком плане, а именно — мое творчество, собственные предпочтения в котором я считал вполне понятными и прогнозируемыми — тут все еще более непредсказуемо, как погода на родном Урале, когда утром может быть мороз в двадцать градусов, а вечером — все тает. И это — в июле, чего уж там говорить про зиму?

Когда-то, очень и очень давно, я начинал свои робкие литературные пробы именно с жанра фэнтези. Они оказались крайне неудачными, я разочаровался в себе, как в авторе, творце этого жанра, и долгие годы не возвращался к нему… пока вдруг, неожиданно для самого себя, не написал рассказ «Стужа» для конкурса фантастики и фэнтези «Нежная сталь». Рассказ, впоследствии ставший первым произведением цикла «Легат Триумвирата», рассказ, который получил признание читателей и приобрел заслуженную популярность.

Я всегда сторонился нуарных детективов, считая их чересчур мрачными, а уж написать самому нуарный детектив, следуя всем канонам жанра… для меня это было чем-то и вовсе невероятным! Хотя бы по той причине, что писать в таком ключе весьма сложно!

И вдруг я написал нуарный детектив «Месть на возмездной основе», высоко оцененный критиками! Да, это было трудно. Это было очень трудно. Я был сам удивлен, что смог! Пожалуй, больше я был удивлен только тем, что вообще решился на столь рисковый опыт.

Теперь — возвращаясь непосредственно к теме настоящего сборника.

Чего я меньше всего от себя ожидал — того, что обращу внимание на мистические истории. Проще говоря — страшилки. Нет, я читал много страшилок, в самом деле завораживающие, пугающие произведения, где присутствовали какие-то загадки, потусторонние силы. Я понимал, что написать страшную историю, которая ввергла бы читателя в ужас — это… это тоже трудно, как и все перечисленное выше. Я восхищался многими авторами, способными создать на странице книги давящее, гнетущее настроение, ощущение ужаса, чтобы читатель боялся перевернуть страницу, боялся встретиться с тем, что там, дальше… это была та высота, которая казалась мне недостижимой!

Недостижимой по многим причинам. Во-первых, уровень фантазии авторов, который я считал чем-то запредельным для себя. Во-вторых, вот это умение испугать читателя не картинкой на экране, а сплетением слов. Положа руку на сердце — сегодня даже фильмы-ужастики разучились снимать, скатываясь в примитивное кровопускание к месту и не к месту, что там говорить про книги?

Как вдруг, с подачи своего давнего знакомого, выступающего под псевдонимом Тимофей Конев, я решил попытать силы в крипоте… и был несказанно удивлен, что мои мистические рассказы оказались столь же интересными, востребованными у читателя, как и прочее мое творчество! Пожалуй, на все свои предыдущие произведения я не встречал столько восторженных откликов, сколько пришлось на долю крипоты! За исключением, разве что, цикла «Байки из жизни» и «Юридических историй».

Да, безусловно, я не был бы собой, если б в представленных ниже рассказах был только страх и ужас. Как всегда — читателя за поворотом страницы поджидают сатира и тонкий-тонкий юмор!

Дисклеймер: все приведенные ниже тексты не пропагандируют абсолютно ничего из того, что запрещено пропагандировать, осуждают то, что положено осуждать и поддерживают то, что надлежит поддерживать. И, конечно, не преследуют цели оскорбить кого-либо.

Темное дело

Служебный УАЗик, скрипнув тормозами, остановился. Впрочем, не только тормозами — отечественный внедорожник скрипел полностью, от покрышек до мигалок на крыше, будто скрипом щедро снабжали автомобиль еще на заводе, дабы компенсировать аскетизм интерьера и тяжесть руля. Здесь, возле дома в частном секторе, стояли еще два полицейских УАЗика — точные копии того, на котором приехал майор Соловьев, вплоть до ржавчины по низу кузова, тоже, кстати говоря, входившей в заводскую комплектацию.

В стороне от машин собралась пестрая толпа зевак под присмотром пары скучающих пэпсов, которые чаще открывали рты чтобы зевнуть, чем чтобы пресечь попытки любопытствующих проникнуть на место преступления.

Следак спрыгнул с подножки джипа в грязь, поморщился, разглядев в синих бликах мигалки свежие кляксы на форменных брюках, и махнул рукой, приглашая стажера следовать за ним.

Оба прошли комнату три на четыре метра, насквозь пропахшую нафталином и ладаном. В центре помещения — стол со стеклянным шаром и двумя толстыми свечами, догоревшими почти до основания. Перед столом — стул, за ним — кресло, еще дальше, у стены, по сторонам от окна — пара шкафов, заставленных черепами, склянками, пентаграммами и прочей атрибутикой, свидетельствующей о близких отношениях хозяйки жилища с нечистой силой.

Хотя такие связи ведьме не слишком помогли. Женщина, по виду — немного за шестьдесят, лежала на полу как раз между креслом и окном. Ее вьющиеся седые волосы растрепались по ковру, успевшему впитать в себя кровь, а лоб украшало отверстие, не предусмотренное природой. Рядом, сидя на корточках, устроился эксперт в белом халате, бойко водя ручкой по бумагам, закрепленным на планшете.

— Олег Константинович, — кивнул, здороваясь, Соловьев.

— Михал Иваныч, — ответил кивком эксперт.

— Коля Попов, стажер, — пояснил майор, не дожидаясь вопроса, махнув в сторону своего спутника.

— Здравствуйте, — прошипел молодой человек, не сводя широко раскрытых глаз с тела.

Лицо его было белее простыни, даже с примесью некой зелени. Стажер при каждом вдохе широко открывал рот, подобно рыбе, выброшенной на берег, пытаясь глотнуть кислорода.

— Так, — опередил всех Олег Константинович. — На улицу! Быстро!

Попов замотал головой — дескать, все в порядке, но уже через секунду пулей вылетел из помещения.

— Он у тебя в первый раз, что ли? — усмехнулся эксперт.

— Вчера прислали, — поведал Михал Иваныч. — Только-только из упаковки достал.

— Едва не осквернил чистоту места преступления… — вздохнул мужчина в белом халате.

— Ладно, что тут у тебя?

— О причине смерти сам догадаешься?

— Отравление? — оскалился Соловьев.

— Ага, свинцом! Смерть наступила… — криминалист тряхнул рукой, высвобождая часы из объятий манжета. — Смерть наступила около восьми вечера. Оружие, скорее всего — ТТ, но подробности после вскрытия.

Позади громко хлопнула дверь.

— Коля, тебе если еще плохо — лучше еще погуляй, — не оборачиваясь дал совет майор.

— Михал Иваныч, это я, — произнес капитан-участковый. — Твой, что ли, там душу изливает?

— А, это ты, Рыбаков, — протянул ладонь для приветствия следователь. — Да, мой. Стажера прислали на мою седую голову…

— Так я и понял, — вздохнул Саша, отвечая на рукопожатие.

— Что тут у нас? — Соловьев повторил вопрос, теперь адресуя его участковому.

— Покойная — Роза Булатовна Биджоева, — капитан ткнул пальцем в диплом на стене, надпись на котором утверждала, что хозяйка жилища — магистр черной магии в четвертом поколении. — Шестьдесят три года, постоянной регистрации не имеет, проживала здесь. Судимостей — две, в первый раз — сто сорок седьмая, еще по кодексу РСФСР, не знаю, что это…

— Мошенничество, — машинально произнес офицер.

— Ну… понятно! Второй раз — сто пятьдесят девятая, уже по УК РФ. Род занятий — думаю, тут тоже все понятно… тело обнаружила внучка.

— На обходе был?

— Какой обход, — пожал плечами Рыбаков. — Если весь поселок тут собрался?

— Чего видели?

— Машину, говорят, видели. Черный джип, номер «вор» и три шестерки…

— Несомненно, уважаемый человек, — усмехнулся майор.

— Скорее всего, — согласился Саша. — Приезжал днем, часа в два…

— Пробивал?

— Нет еще. Да и незачем. Юра Порох ее грохнул.

— Постой, — вздрогнул Михал Иваныч. — Ему ж еще сидеть да сидеть!

— Третий месяц уже гуляет, — покачал головой капитан. — По УДО откинулся.

— Это вот эта вот погань? — изумился следователь. — И по УДО?

— Сам знаешь, — вздохнул участковый. — Все сокращают. Нас сокращают, ФСИН сокращают. Честному человеку скоро сесть некуда будет!

— Ладно, — отмахнулся майор. — Не нам это решать… а почему Юра Порох? Видели его?

— Нет, но… — замялся Саша. — Но все так говорят!

— Все говорят, что в Москве кур доят, — перебил коллегу Соловьев. — А в Рязани — пироги с глазами. Их едят, а они глядят! Почему именно Юра Порох? Он — что? Пятнашку отмотал чтобы выйти, через три месяца грохнуть старую ведьму и обратно — досиживать пойти? Не насиделся еще?

— Тут, Михал Иваныч, тонкие материи. Днем сегодня, около двух, на том джипе приезжал Юра Порох с двумя торпедами, чтобы покойная погадала ему — сколько жить осталось. А она ему брякни — мол, меньше, чем через сутки, скопытишься. И помирать будешь в страшных муках, — рассказал Рыбаков. — Тебе б такое понравилось? Вот и Юре Пороху не понравилось! За это он и грохнул бабку!

— Мне тоже много чего не нравится, — возразил майор. — Но я ж от этого никого не валю! Как ты сказал? Юра Порох приезжал в районе двух. А бабку-то грохнули… Олег Константинович?

— Примерно в восемь вечера, — напомнил криминалист.

— Вот! — поднял палец следак. — Восемь вечера! Только с двух до восьми — шесть часов! Шесть часов, Саша! Он — что, сидел тут все эти шесть часов и бабкины бредни слушал? Или целился так долго, чтобы в лоб ей маслину плюхнуть?

— Да не знаю я, — воскликнул капитан, вспотев от напряжения. — Не знаю я, откуда они знают! Но они — знают!

— Вот ты молодец, орел, — хлопнул себя по колену Соловьев. — И в обвинительном заключении я напишу «все знают, а откуда знают — того мы не ведаем»! Ты еще экзорциста предложи свидетелем в суд вызвать, чтобы он бабку с того света вытащил, чтобы она сама показания дала!

— Вообще-то, экзорцист изгоняет демонов, — поправил вернувшийся со свежего воздуха стажер. — А с покойными общается медиум!

— Смотри, какой умный выискался, — нахмурился майор. — Ты, Коля, раз такой умный — садись и пиши протокол осмотра места преступления!

— Это как это?

— Это так это! Тебя ж где-то учили! Бери бумагу, ручку, вот тебе стол. И пиши: так, мол, и так, обстановка в комнате такая-то, труп лежит так-то, смотрит третьим глазом в потолок.

— Как-то нехорошо это, — поежился Попов. — Не уважительно!

— Что — не уважительно? — не понял наставник.

— Ну… труп…

— А ты, Коля, пиши уважительно, пиши «труп» с большой буквы «Т»! С большой буквы уважительно будет?

— Ну… наверное…

— Вот и пиши! А ты, орел, — ткнул следователь в участкового. — Пойдем, покурим.

Покинув дом, Михал Иваныч заложил широкую дугу, чтобы обойти место душеизлияния подчиненного. Тоже молодец — мог хотя бы до кустиков добежать.

С другой стороны — чего еще ожидать? Идут в органы все, кто попало. Насмотрятся телевизора, начитаются Шерлока Холмса — и все, бегут в школу милиции, ожидая романтики. Погони, слежки, перестрелки. А работа в полиции — это вовсе не погони, слежки, перестрелки! На девяносто… нет, пожалуй, на все девяносто девять процентов работа в полиции — это вот такая проза жизни. Протоколы, постановления, допросы. Ручек больше изнашивается, чем патронов расходуется! Многим за все годы службы и пострелять-то приходилось разве что в тире, да по банкам.

Да и Мориарти в жизни не встречаются. Все просто, грубо, без изысков. Убийцей, чаще всего, оказывается собутыльник, любовник, сосед. И берут его тепленьким, что называется «по горячим следам», едва ли не на месте преступления. И, как правило, еще не успевшего протрезветь.

Словом, если снимать кино по реальной жизни — его никто и детективом-то не назовет. Скорее — детективосодержащий продукт.

— Дай сигарету, что ли, — попросил Соловьев участкового.

— Ты ж бросил, — заметил капитан.

— Бросишь тут с вами…

Вынув сигарету из протянутой пачки, майор, тем не менее, отказался от зажигалки и провел сигаретой под носом, втягивая табачный запах. Некоторое время оба стояли молча. Рыбаков пускал дым, а следак нюхал сигарету, насыщаясь ароматом.

— У тебя телефон Юры Пороха есть? — осведомился Михал Иванович, возвращая сигарету, «накурившись».

— Конечно, — кивнул Саша. — Он же каждый месяц отмечаться у меня приходит.

— Диктуй…

— Позвонить ему хочешь? — испугано распахнул глаза капитан. — А не свинтит? Может, подождем, когда снова отмечаться придет — там и повяжем?

— Если он чует, что наследил — не придет он к тебе отмечаться, — возразил следователь. — Уже сквозанул. А если считает, что у нас на него ничего нет — сам ко мне прибежит.

— Позлорадствовать?

— Поразнюхивать. Что мы знаем, что предъявить можем.

— Как знаешь, — пожал плечами участковый.

Офицер, достав из кармана кителя трубку, продиктовал номер коллеге. Долго никто не отвечал, немудрено — время позднее, даже бандитам спать пора. Их там, в колонии, к режиму приучили. Это только менты круглые сутки впахивают, а у жуликов все по расписанию: прогулка, прием пищи, отбой. Наконец из телефона раздалось:

— Кто там такой смелый в такое время звонить?

— Пороховщиков Юрий Алексеевич?

— Э… да, гражданин начальник…

— Соловьев моя фамилия.

— Ба! Михаил Иванович! Гражданин начальник! Сколько лет, сколько зим! Чем обязан?

— А ты ко мне в отдел приедь — я тебе и расскажу.

— Как скажете, гражданин начальник! Утром — первым делом к вам. Даже зубы чистить не буду!

— Не нужно мне этого утром, — поморщился майор. — Я на сутках сегодня, завтра — отсыпной. Нужен ты мне — твою рожу перед сном видеть. Боюсь, кошмары сниться будут, не усну вовсе. Давай часика через два…

— Так это… это половина четвертого ночи будет!

— Вот! Зато без пробок доедешь! Видишь, как о тебе родная милиция… тьфу, блин… полиция беспокоится? Цени, пока я на пенсию не ушел!

— Ладно, — буркнул Юра Порох. — Приеду.

— Вот видишь, — самодовольно усмехнулся Соловьев, убирая трубку в карман. — Даже бегать ни за кем не нужно! Ты, кстати, найди кого-нибудь из родственников, чтобы посмотрели, не пропало ли чего…

Офицер вернулся на место преступления, а участковый направился к сильно поредевшей толпе зевак в поисках родственников усопшей гадалки.

Олег Константинович уже собирал свой чемоданчик, а стажер все еще корпел над протоколом осмотра, исписав едва ли четверть листа.

— Дай посмотрю, — потребовал Михал Иваныч. — Господи! Ну и почерк у тебя! Как кура лапой!

— Так я все больше на компьютере, — попытался оправдаться Попов. — Кто сейчас ручкой-то пишет?

— Следаки пишут, — проворчал наставник. — И опера пишут.

— И эксперты — тоже, — добавил криминалист.

Соловьев намеревался еще высказаться по поводу современной системы образования, но течение мысли прервал Рыбаков, приведший родственницу покойной. Майор содрогнулся, едва завидев ее. Маленькая, сухонькая старушонка, сгорбившаяся под тяжестью прожитых лет. С крючковатым носом и блеклыми, выцветшими глазами. Вся в черном, родственница устало опиралась на узловатую клюку. Ей бы в мультиках сниматься — вылитая ведьма!

— Кем приходитесь трупу? — официальным тоном спросил следователь.

— Сестрой, милок, сестрой…

— Э…

— Эльза, — подсказала старушка.

— Эльза… Булатовна, — произнес Михал Иваныч, бросив взгляд на диплом на стене. — Посмотрите внимательно. Может, пропало что?

— Пустое, сынок, — отмахнулась ведьма. — Ничего не пропало. Да и не нужно вам заниматься этим, время свое зазря переводить…

— Я ж не учу вас лохов разводить, — огрызнулся майор. — Вот и вы не учите меня мою работу делать!

— Все равно никого не посадите, — вздохнула Эльза. — Роза-покойница раньше вас душегубцев покарает…

— Серьезно? — усмехнулся Соловьев. — Вот прям с того света встанет и кинется карать всех направо и налево?

— Серьезно, — заверила родственница. — Это вам, благодарность за беспокойство.

Ведьма протянула офицеру пухлый конверт. Единственный, кто проявил заинтересованность — молодой стажер. Он прекратил писать и вытянул шею, сгорая от любопытства, пытаясь прикинуть размер будущих заработков. Олег Константинович тактично скрылся под столом, а Саша отвернулся к окну, делая вид, что разглядывает сверкающие мигалками машины.

— Слышь, мать… — процедил сквозь зубы следователь. — Я тебя за такую благодарность десяткой наградить могу! Для тебя, считай, пожизненное!

— Честный ты человек, — покачала головой Эльза. — Плохо…

— Чего ж плохого?

— Проживешь еще долго, но счастье все позади осталось. Потому что честный!

— Так, капитан! — гаркнул Михал Иваныч.

— Я!

— Почему посторонние на месте преступления? Вывести немедленно!

— Есть, — козырнул Рыбаков.

В отдел следователь с подопечным вернулись только ближе к половине четвертого ночи — стажер слишком долго возился с протоколом и схемами, оставив кучу помарок и исправлений. Пришлось переделывать. Соловьев лишь успел щелкнуть чайником, как позвонили из дежурки. Прибыл Пороховщиков. Точный, как часы! Еще бы! Ему, пока на УДО, не с руки опаздывать! Или спешил выведать, что может связать матерого уголовника с убийством?

— Товарищ майор, — оживился Коля, когда начальник положил трубку. — Как мы его колоть будем? Как в кино?

— Что значит — как в кино? — хмуро поинтересовался следак, выливая в мусорную корзину остатки холодного кофе из чашки.

— Ну… как хороший и плохой полицейский!

— Слышь, орел… — огрызнулся наставник. Продолжить мысль он не успел — в дверь постучали. — Сиди давай, плохой полицейский… войдите!

Дежурный ввел в кабинет Юру Пороха. Рослый, крепкий мужик. Лысый на макушке, но с аккуратной бородой. Несмотря на только что оттянутые пятнадцать лет — упитанный, ухоженный, словно откинулся не с зоны, а вернулся из санатория.

— Чё за ботва, командир? — насупился бандит. — Не по понятиям это — ночью на допрос!

— Я тебя не на допрос пригласил, а по душам поговорить, былое вспомнить. Пока присаживайся, — указал на стул Михал Иваныч. — Рома, — обратился он уже к конвоиру. — Ты пока свободен.

— Ты до сих пор майор, что ли? — удивился Пороховщиков, усаживаясь на стуле, скрипнувшим рассохшимся деревом от немалого веса. — Я думал, не меньше полковника!

— Бери выше, — усмехнулся офицер. — Генералиссимус! А это — так, супергеройский костюм. Я его по ночам одеваю, под личиной человека-майора с нечистью борюсь.

— Ну-ну… майор, — оскалился уголовник.

— Слышь, орел, — повысил голос полицейский. — Поговорить по душам и панибратничать — разные вещи, не находишь? Наш разговор по душам, если будешь хамить, в допрос очень быстро перейти может! Понял?

— Да понял я, понял, — помрачнел Юра, извлекая пачку «Парламента» из кармана.

— Тут не курят, — предупредил майор.

— Курить нельзя, хамить нельзя, — расстроился Порох. — Чё можно-то?

— Можно на вопросы отвечать. Знаком с Розой Биджоевой?

— Не-а, — уверенно мотнул головой жулик.

— А у меня есть свидетели, которые видели, как ты еще с двумя гражданами в районе четырнадцати часов приезжал к ней в поселок…

— А… так это та ведьма, что ли? — догадался Порох. — Ну… знаю — громко сказано. Один раз всего видел.

— Что она тебе нагадала? Поделишься? — вкрадчиво произнес Соловьев.

— А чего? — пожал плечами посетитель. — Секрета никакого нет. Говорит, жить буду долго, вас всех переживу. И богато!

— У меня обратная информация, — усмехнулся майор. — Нагадала она тебе, что суток не протянешь! И за это ты ее грохнул!

— Э, не лепи горбатого, начальник! — вздрогнул Юра. — Мы там одни были, когда она гадала! Кто, кроме меня, да нее, знать мог, что она там наплести могла? И ты откуда это знать можешь, если ее кто-то грохнул? Она — что, с того света тебе поведала…

Разговор по душам оборвался на полуслове. С ужасающим грохотом на пол рухнул стул, на котором сидел стажер. Сам парень, надувшись, как воробей, и расставив пошире руки, чтобы казаться больше, вальяжной походкой пересек кабинет и хлопнул ладонью по столу начальника.

— Чего с ним базарить, Михал Иваныч? — процедил сквозь зубы Попов. — Давайте я ему колено прострелю — вмиг заговорит!

Следак с бандитом переглянулись… и одновременно, не сговариваясь, расхохотались. Сообразив, что причиной столь безудержного веселья стал его неуклюжий перфоманс, Коля густо покраснел и быстро шмыгнул в свой угол, сжавшись в комок так, что стал вдвое меньше прежнего.

— Это что еще за мини-мент, — смеялся Порох, вытирая слезы. — Сейчас каждому такого выдают?

— Нет, это вместо выговора, — ответил майор, когда смог набрать в легкие достаточно воздуха, чтобы говорить. — Тем, кто квартальный план по отстрелу криминальных авторитетов не выполняет!

— Слушай, начальник… — проговорил Юра, устав смеяться. — Ты мне это дело не шей! Я когда уходил — ведьма живая была! А потом все время дома был! Это тебе моя баба подтвердить может. Да чё я рассказываю? Вон, сейчас на каждом углу, на каждой парадной — по камере. Сам проверить можешь! Дома чалился, от звонка до звонка!

— Я это проверю, — пообещал Соловьев. — А что за двое с тобой были?

— Какая разница? — пожал плечами Пороховщиков. — Кентяры мои! Это что — преступление, свободному человеку с кентярами прошвырнуться? Да нет такой статьи, гражданин начальник! Я свое отмотал, благодарствую!

— Ладно-ладно, — замахал руками Михал Иваныч. — Ты учти — я все проверю. А ты пока в КПЗ посидишь…

— Это с какой радости? — взревел жулик. — Не имеешь такого права!

— Имею! — ударил кулаком по столу полицейский. — На сорок восемь часов для установления личности!

— Какой такой личности, командир? Да я — Юра Порох! Меня все тут знают!

— Коля, — позвал майор.

— Чего? — шмыгнул носом стажер.

— Ты эту морду раньше видел?

— Нет, впервые вижу!

— Вот, — вздохнул наставник. — Он тебя не знает! А ты тут лепишь — все тебя знают… не все тебя знают, оказывается!

— Это — мусорской беспредел! — прорычал бандит, играя желваками и похрустывая костяшками пальцев.

— Побуровить хочешь? — ехидно усмехнулся следователь. — Так ты учти — у этого мини-мента руки чешутся. Понимаешь, пистолет ему выдали, а в кого стрелять — забыли выдать! Коля, пострелять хочешь?

— Хочу, Михал Иванович, очень хочу! — обрадовался Попов.

— Вот! Так что, Юра, не испытывай мои нервы! К тому же, если мне верно донесли, что ведьма тебе напророчила — обоим спокойней будет, если ты пару денечков в КПЗ посидишь. Под нашей опекой. Видишь, как Родина о тебе заботится? То упрятала на пятнашку, чтобы не натворил чего, а тут — наоборот, на двое суток, чтобы с тобой чего не сотворилось!

— Ладно, командир, — неожиданно легко согласился Порох, вставая со стула. — Давай свое КПЗ.

— Куда пошел? Сейчас дежурного вызову!

— Да не надо, — отмахнулся подозреваемый. — Дорогу помню, не заблужусь.

— А вдруг спотыкнешься на лестнице и шею себе свернешь? Не, Юра. Мне так спокойней будет. Чтобы под присмотром, чтобы руку кто тебе подал, ежели чего вдруг.

— Да, еще, гражданин начальник. Я знаю, кто убил ведьму!

— Ого! — подался вперед Михал Иваныч. — И кто же?

— Так то понятно! Убийца ее убил!

— Ну, Порох! Ну и Шерлок Холмс! Тебе, с такими талантами — прямая дорога к нам, в следствие! Ах, черт… — наигранно вздохнул майор. — Тебе ж биография не позволит! Тогда — на сцену, вместо Петросяна! А то он уже старенький, в одного не вывозит!

— Обойдусь, — буркнул жулик.

Сержант увел задержанного. Офицер потянулся и потрогал чайник. Совсем остыл, а кофе сам себя не сделал. Вновь ткнул кнопку и широко зевнул, прикрыв рот ладонью. За окном уже светало, скоро конец суточной смене, можно будет отправляться домой, отсыпаться после беспокойной ночи.