— Я крепко и то...— и поглядев исподлобья, Ипат — невзначай будто — сунул Косте пятак: бери, пригодится. Костя покорно взял пятак, улыбнулся покорно. Но тут же и разжал руку. И пропал Ипатов пятак: затоптали.
Но все же разобрать было можно: Костя открывал князю, что он, князь — есть диавол, князь мира, и подлежит... Князь мира вошел. Сел за свой стол, печально-рассеян. Поглядел на пустое Глафирино место
— Прости, прости, богочтимая! Глафира перед зеркалом выстригала волосы на подбородке: растут и растут, проклятые. Поглядела косо на Костю, на руки, молитвенно сложенные, на слезинки между веснушек, на озябший, жалостный носик. — Ну, чего разнюнился-то? — ...А на катке-то Варвара с князем, вот кто: Варвара... Прости, богочтимая...— блаженно, с закрытыми глазами, Костя стоял на коленях. Сверкнуло зеркало вдребезги об пол. — А-а, на катке-е? Да пусти ты с дороги! Ну? Пусти...— Глафира отпихнула Костю и помчалась туда.
