Оглавление

1. Поместья Корифона
2. Пролог
3. Глава 1
4. Глава 2
5. Глава 3
6. Глава 4
7. Глава 5
8. Глава 6
9. Глава 7
10. Глава 8
11. Глава 9
12. Глава 10
13. Глава 11
14. Глава 12
15. Глава 13
16. Глава 14
17. Глава 15
18. Глава 16

Пролог

Кос­ми­че­ской эре три­дцать ты­сяч лет. Ве­ка­ми лю­ди пе­ре­се­ля­лись от од­ной звез­ды к дру­гой в по­ис­ках бо­гат­ст­ва и сла­вы — Ой­ку­ме­на со­став­ля­ет за­мет­ную часть Га­лак­ти­ки. Тор­го­вые пу­ти про­ни­зы­ва­ют кос­мос, как ка­пил­ля­ры — жи­вую ткань; ты­ся­чи ми­ров ко­ло­ни­зи­ро­ва­ны: ка­ж­дый не по­хож на дру­гой, ка­ж­дый на­кла­ды­ва­ет не­по­вто­ри­мый от­пе­ча­ток на при­спо­со­бив­ших­ся к не­му мыс­ля­щих су­ществ. Ни­ко­гда еще род че­ло­ве­че­ский не был ме­нее од­но­ро­ден.

Про­рыв за пре­де­лы об­жи­то­го про­стран­ст­ва то­же ни­ко­гда не от­ли­чал­ся ни пла­но­мер­но­стью, ни еди­но­об­ра­зи­ем. Лю­ди бес­по­ря­доч­но при­бы­ва­ли и от­бы­ва­ли вол­на­ми и от­дель­ны­ми груп­па­ми, го­ни­мые вой­на­ми и ре­ли­ги­оз­ны­ми ве­ро­ва­ния­ми, а не­ред­ко и са­мы­ми за­га­доч­ны­ми по­бу­ж­де­ния­ми.

Пла­не­ту Ко­ри­фон мож­но на­звать ти­пич­ной толь­ко в том, что ка­са­ет­ся раз­но­об­ра­зия ее оби­та­те­лей. На кон­ти­нен­те Уайи ульд­ры осво­или ши­ро­кую по­ло­су вдоль юж­но­го по­бе­ре­жья — Алу­ан, то­гда как на се­ве­ре вет­ро­хо­ды бо­роз­дят на двух- и трех­мач­то­вых па­рус­ных фур­го­нах об­шир­ное плос­ко­го­рье Паль­ги. Оба на­ро­да — не­по­сед­ли­вые ко­чев­ни­ки; поч­ти во всех ос­таль­ных от­но­ше­ни­ях они не­со­пос­та­ви­мы. К югу, за Хур­ман­ским мо­рем, про­сти­ра­ет­ся эк­ва­то­ри­аль­ный кон­ти­нент Сцин­тар­ре, ос­во­ен­ный при­шлы­ми[1] кос­мо­по­ли­та­ми, по уров­ню об­ще­ст­вен­но­го раз­ви­тия на­мно­го опе­ре­див­ши­ми как ульдр, так и вет­ро­хо­дов.

Ав­то­хто­на­ми Ко­ри­фо­на счи­та­ют­ся две «ква­зи­ра­зум­ные» ра­сы — эрд­жи­ны и мор­фо­ты. Вет­ро­хо­ды одо­маш­ни­ва­ют и пред­ла­га­ют в про­да­жу эрд­жи­нов осо­бо круп­ной и крот­кой раз­но­вид­но­сти; воз­мож­но, им уда­ет­ся от­би­рать и дрес­си­ро­вать бес­по­род­ных осо­бей, до­би­ва­ясь про­яв­ле­ния же­ла­тель­ных ха­рак­те­ри­стик. Обо всем, что свя­за­но с раз­ве­де­ни­ем эрд­жи­нов, вет­ро­хо­ды рас­про­стра­нять­ся не лю­бят, по­сколь­ку тор­гов­ля ими — ис­точ­ник до­хо­да, по­зво­ляю­щий се­вер­ным ко­чев­ни­кам при­об­ре­тать ко­ле­са, под­шип­ни­ки и ос­на­ст­ку для па­рус­ных фур­го­нов. Иные алу­ан­ские ульд­ры ло­вят и объ­ез­жа­ют ди­ких эрд­жи­нов, ук­ро­щая их сви­ре­пость элек­три­че­ски­ми шпо­ра­ми и уз­деч­ка­ми. Как до­маш­ние, так и ди­кие эрд­жи­ны об­ла­да­ют те­ле­па­ти­че­ски­ми спо­соб­но­стя­ми, по­зво­ляю­щи­ми им со­об­щать­ся ме­ж­ду со­бой и с от­дель­ны­ми ода­рен­ны­ми («ве­щи­ми») вет­ро­хо­да­ми. Ни­ка­кой свя­зи, ни био­ло­ги­че­ской, ни куль­тур­ной, не су­ще­ст­ву­ет ме­ж­ду эрд­жи­на­ми и мор­фо­та­ми — зло­вред­ной, из­вра­щен­ной и не­пред­ска­зуе­мой ра­сой. Мор­фо­тов це­нят толь­ко за жут­ко­ва­тую, не­изъ­яс­ни­мую кра­со­ту. В Олан­же на по­бе­ре­жье Сцин­тар­ре при­шлые, при­вле­чен­ные не в по­след­нюю оче­редь ще­ко­чу­щи­ми нер­вы кош­мар­ны­ми при­выч­ка­ми мор­фо­тов, дош­ли до то­го, что уч­ре­ди­ли клуб лю­би­те­лей по­гла­зеть на этих мор­ских тва­рей.

Две­сти лет то­му на­зад в Уайе при­зем­ли­лась бан­да ино­пла­нет­ных фли­бу­сть­е­ров, за­хва­тив­шая врас­плох съе­хав­ших­ся на конк­лав пле­мен­ных во­ж­дей ульдр и при­ну­див­шая юж­ных ко­чев­ни­ков ус­ту­пить но­во­при­быв­шим пра­во соб­ст­вен­но­сти на не­ко­то­рые ро­до­вые зем­ли, за­клю­чив пре­сло­ву­тые «До­го­во­ры о по­ви­но­ве­нии». Та­ким об­ра­зом ка­ж­дый из пи­ра­тов по­лу­чил ог­ром­ный на­дел зем­ли пло­ща­дью от пя­ти­де­ся­ти до ста пя­ти­де­ся­ти ты­сяч квад­рат­ных ки­ло­мет­ров. Со вре­ме­нем эти на­де­лы пре­вра­ти­лись в ве­ли­че­ст­вен­ные по­ме­стья Алуа­на, где по­том­ки за­вое­ва­те­лей ве­дут при­воль­ную и рос­кош­ную жизнь в особ­ня­ках-ци­та­де­лях, по мас­шта­бам со­от­вет­ст­вую­щих не­обо­зри­мо­сти их вла­де­ний.

Пле­ме­на, под­пи­сав­шие «До­го­во­ры о по­ви­но­ве­нии», ма­ло по­стра­да­ли — их об­раз жиз­ни да­же, по­жа­луй, улуч­шил­ся. Но­вые пло­ти­ны, за­пру­ды и ка­на­лы ста­ли на­деж­ны­ми ис­точ­ни­ка­ми пить­е­вой во­ды, кро­ва­вые меж­пле­мен­ные стыч­ки за­пре­ще­ны, а по­ме­щи­чьи кли­ни­ки обес­пе­чи­ва­ют хо­тя бы ка­кую-то ви­ди­мость ме­ди­цин­ско­го об­слу­жи­ва­ния. Не­ред­ки слу­чаи, ко­гда ульд­ры-под­ро­ст­ки по­се­ща­ют по­ме­щи­чьи шко­лы и ста­но­вят­ся при­каз­чи­ка­ми, кла­дов­щи­ка­ми или при­слу­гой; дру­гие на­ни­ма­ют­ся уха­жи­вать за ско­том.

Мно­гие ульд­ры, од­на­ко, воз­му­ща­ют­ся сво­им оче­вид­но под­чи­нен­ным по­ло­же­ни­ем. На под­соз­на­тель­ном уров­не, воз­мож­но, не мень­шее оз­лоб­ле­ние вы­зы­ва­ет то ни­ко­гда не упо­ми­нае­мое вслух об­стоя­тель­ст­во, что по­ме­щи­ки не про­яв­ля­ют ни­ка­ко­го ин­те­ре­са к жен­щи­нам из ко­че­вых пле­мен. В пер­во­на­чаль­ный пе­ри­од за­хва­та зе­мель, не­со­мнен­но, име­ли ме­сто от­дель­ные слу­чаи из­на­си­ло­ва­ний и при­ну­ж­де­ния к со­жи­тель­ст­ву — та­ко­вы от­тал­ки­ваю­щие, но не­из­беж­ные по­след­ст­вия лю­бо­го за­вое­ва­ния. Тем не ме­нее, хо­тя ульд­ры муж­ско­го по­ла — вы­со­кие и мус­ку­ли­стые на­езд­ни­ки с ор­ли­ны­ми но­са­ми, ис­кус­ст­вен­но при­даю­щие се­рой ко­же ульт­ра­ма­ри­но­вый от­те­нок — в це­лом от­ли­ча­ют­ся бо­лее или ме­нее пред­ста­ви­тель­ной на­руж­но­стью, то­го же нель­зя ска­зать об их же­нах и ма­те­рях. Де­вуш­ки-ульд­ры, до­род­ные и при­зе­ми­стые, бре­ют го­ло­вы на­го­ло, что­бы из­ба­вить­ся от па­ра­зи­тов, и со­вер­шен­но не­при­вле­ка­тель­ны. По ме­ре то­го, как они взрос­ле­ют, их мас­сив­ные яго­ди­цы и ко­рот­кие тол­стые но­ги ос­та­ют­ся преж­ни­ми, то­гда как тор­сы, ру­ки и ли­ца вы­тя­ги­ва­ют­ся; ха­рак­тер­ный для ульдр длин­ный нос от­ви­са­ет, как со­суль­ка, се­рая ко­жа по­кры­ва­ет­ся гряз­но­ва­ты­ми раз­во­да­ми, а при­чес­ки (за­муж­ние жен­щи­ны по­зво­ля­ют во­ло­сам рас­ти, не­взи­рая на па­ра­зи­тов) тор­чат, ок­ру­жая го­ло­вы на­по­до­бие оран­же­вых оду­ван­чи­ков. При­шлые по­ме­щи­ки[2] из­дав­на от­но­си­лись к де­вуш­кам и жен­щи­нам ульдр с без­уко­риз­нен­но веж­ли­вым без­раз­ли­чи­ем, но имен­но эта под­черк­ну­тая об­хо­ди­тель­ность, па­ра­док­саль­ным об­ра­зом, со вре­ме­нем ста­ла вос­при­ни­мать­ся ульд­ра­ми как не­что уни­зи­тель­ное и ос­кор­би­тель­ное.

К югу от Хур­ман­ско­го мо­ря про­тя­нул­ся уз­кий кон­ти­нент Сцин­тар­ре со сто­лич­ным пор­том Олан­жем — мод­ным ку­рор­том, час­то по­се­щае­мым ино­пла­не­тя­на­ми. У ис­ку­шен­ных в жи­тей­ских де­лах, лю­без­ных и об­ра­зо­ван­ных го­ро­жан Олан­жа ма­ло об­ще­го с по­ме­щи­ка­ми — тех они рас­смат­ри­ва­ют как на­пы­щен­ных блю­сти­те­лей ус­та­рев­ших тра­ди­ций, ли­шен­ных сти­ля, гра­ции и юмо­ра.

В Олан­же, в экс­т­ра­ва­гант­ном древ­нем со­ору­же­нии, име­нуе­мом Па­ла­той Холь­ру­да, за­се­да­ет Ду­ма — со­вет три­на­дца­ти но­таб­лей, един­ст­вен­ное пра­ви­тель­ст­вен­ное уч­ре­ж­де­ние Ко­ри­фо­на. Хар­тия Ду­мы гла­сит, что ее юрис­дик­ция рас­про­стра­ня­ет­ся в рав­ной сте­пе­ни на Сцин­тар­ре и всю тер­ри­то­рию Уайи; на прак­ти­ке же но­таб­ли пред­по­чи­та­ют не вме­ши­вать­ся в де­ла по­ме­щи­ков и ко­чев­ни­ков. На­след­ные по­ме­щи­ки от­но­сят­ся к Ду­ме как к не­уме­ст­но­му сре­до­то­чию празд­но­го крюч­ко­твор­ст­ва, до­го­вор­ные ульд­ры про­яв­ля­ют пол­ное без­раз­ли­чие, воль­ные ульд­ры от­вер­га­ют идею цен­тра­ли­зо­ван­ной вла­сти как та­ко­вой, а вет­ро­хо­ды да­же не по­доз­ре­ва­ют о су­ще­ст­во­ва­нии Ду­мы.

Кос­мо­по­ли­ты, на­се­ляю­щие Оланж, живут в ат­мо­сфе­ре ли­хо­ра­доч­но­го ин­тел­лек­ту­аль­но­го воз­бу­ж­де­ния и бес­пре­стан­ной об­ще­ст­вен­ной дея­тель­но­сти. Сфор­ми­ро­ва­ны ко­ми­те­ты и об­ще­ст­ва, пред­став­ляю­щие все­воз­мож­ные ин­те­ре­сы и пред­поч­те­ния, яхт-клуб, не­сколь­ко ас­со­циа­ций ав­то­ров и ху­дож­ни­ков, клуб зна­то­ков-мор­фо­то­гра­фов, сцин­тар­рий­ская ас­со­циа­ция лю­би­те­лей хус­сей­да, биб­лио­те­ка ой­ку­ме­ни­че­ских му­зы­каль­ных ар­хи­вов, то­ва­ри­ще­ст­во уст­рои­те­лей Па­ри­льи (еже­год­но­го фес­ти­ва­ля), кол­ледж дра­ма­ти­че­ских ис­кусств и ги­пе­рэ­сте­ти­че­ское об­ще­ст­во «Дио­нис». Дру­гие груп­пы ста­вят пе­ред со­бой фи­лан­тро­пи­че­ские или аль­труи­сти­че­ские це­ли — на­при­мер, «Эко­ло­ги­че­ский фонд», до­бив­ший­ся за­пре­та на ввоз лю­бых ино­пла­нет­ных рас­те­ний и жи­вот­ных не­за­ви­си­мо от их по­лез­но­сти или эс­те­ти­че­ской цен­но­сти. «Со­юз рас­кре­по­ще­ния» раз­вер­нул кам­па­нию про­тив «До­го­во­ров о по­ви­но­ве­нии», тре­буя уп­разд­не­ния по­мес­тий Уайи и воз­вра­ще­ния зе­мель пле­ме­нам, под­пи­сав­шим до­го­во­ры. Пар­тия «Бор­цов за эман­си­па­цию эрд­жи­нов» (БЭЭ) на­стаи­ва­ет на том, что эрд­жи­ны — ра­зум­ные су­ще­ст­ва, в свя­зи с чем их по­ра­бо­ще­ние не­за­кон­но. БЭЭ — груп­пи­ров­ка, про­из­во­дя­щая в Олан­же, по­жа­луй, наи­боль­ший пе­ре­по­лох, так как чис­ло эрд­жи­нов, им­пор­ти­руе­мых из Паль­ги в ка­че­ст­ве до­маш­ней при­слу­ги, сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ных ра­бот­ни­ков, убор­щи­ков му­со­ра и т. п., по­сто­ян­но рас­тет. Дру­гие, не столь не­сго­вор­чи­вые ор­га­ни­за­ции фи­нан­си­ру­ют об­ра­зо­ва­ние и тру­до­уст­рой­ст­во ульдр-им­ми­гран­тов, пе­ре­се­ляю­щих­ся из Уайи в Сцин­тар­ре. Как пра­ви­ло, та­кие ульд­ры, про­ис­хо­дя­щие при­мер­но в рав­ной про­пор­ции из до­го­вор­ных и воль­ных пле­мен, под­вер­га­ют по­ме­щи­ков яро­ст­ной кри­ти­ке. Их пре­тен­зии, ино­гда впол­не обос­но­ван­ные, дос­та­точ­но час­то объ­яс­ня­ют­ся ис­клю­чи­тель­но раз­дра­же­ни­ем и не­при­яз­нью. Сто­рон­ни­ки рас­кре­по­ще­ния («рас­кре­по­сти­те­ли») вре­мя от вре­ме­ни предъ­яв­ля­ют Ду­ме ис­ки от име­ни ульдр-пе­ре­се­лен­цев, пы­та­ясь по­бу­дить к дей­ст­вию это за­нос­чи­вое, вяз­ну­щее в об­су­ж­де­нии вто­ро­сте­пен­ных де­та­лей со­б­ра­ние, склон­ное к мно­го­слов­ным по­уче­ни­ям, но дви­жи­мое, как пра­ви­ло, сию­ми­нут­ны­ми при­хо­тя­ми и по­вет­рия­ми. Ду­ма от­ма­хи­ва­ет­ся от до­куч­ли­вых до­мо­га­тельств, жонг­ли­руя за­ко­на­ми и пре­це­ден­та­ми с лов­ко­стью, дос­той­ной луч­ше­го при­ме­не­ния, ли­бо на­зна­ча­ет ко­мис­сию, рас­смат­ри­ваю­щую иск и не­из­беж­но при­хо­дя­щую к то­му за­клю­че­нию, что ус­ло­вия су­ще­ст­во­ва­ния на До­го­вор­ных зем­лях — про­сто рай­ские по срав­не­нию с тем, что де­ла­ет­ся на про­сто­рах Воль­но­го Алуа­на, где не­за­ви­си­мые пле­ме­на бес­ко­неч­но вра­ж­ду­ют, уст­раи­вая за­са­ды и на­бе­ги, со­про­во­ж­даю­щие­ся мас­со­вы­ми убий­ст­ва­ми, пыт­ка­ми, гра­бе­жа­ми и про­чи­ми жес­то­ко­стя­ми, со­вер­шае­мы­ми под пред­ло­гом воз­мез­дия. Рас­кре­по­сти­те­ли от­вер­га­ют по­доб­ные со­об­ра­же­ния, на­хо­дя их не от­но­ся­щи­ми­ся к су­ще­ст­ву де­ла. Они под­чер­ки­ва­ют, что у до­го­вор­ных пле­мен от­ня­ли ис­кон­ные зем­ли, при­бег­нув к на­си­лию и об­ма­ну. По их мне­нию, сло­жив­шая­ся си­туа­ция не­до­пус­ти­ма, а тот факт, что при­свое­ние зе­мель име­ло ме­сто две­сти лет то­му на­зад, ни­ко­им об­ра­зом не уза­ко­ни­ва­ет до­пу­щен­ную не­спра­вед­ли­вость, но лишь усу­губ­ля­ет на­не­сен­ный ущерб. Боль­шин­ст­во оби­та­те­лей Сцин­тар­ре в це­лом и в об­щем раз­де­ля­ет точ­ку зре­ния рас­кре­по­сти­те­лей.

 «При­шлые»: пре­неб­ре­жи­тель­ное проз­ви­ще, при­сво­ен­ное ко­чев­ни­ка­ми лю­бым ту­ри­стам, при­ез­жим, не­дав­ним им­ми­гран­там и во­об­ще чу­же­зем­цам, не удо­сто­ен­ным судь­бой на­зы­вать­ся чис­то­кров­ны­ми ульд­ра­ми или вет­ро­хо­да­ми.

 Тер­ми­ну «энг-ша­ратц» (бу­к­валь­но оз­на­чаю­ще­му «вы­со­ко­чти­мый вла­де­лец боль­шо­го по­ме­стья») труд­но по­дыс­кать удов­ле­тво­ри­тель­ный эк­ви­ва­лент. Ти­ту­лы «ба­рон» и «лорд» но­сят из­лиш­не офи­ци­аль­но-ари­сто­кра­ти­че­ский ха­рак­тер, а сло­во «эс­к­вайр» вы­зы­ва­ет в уме пред­став­ле­ние о зе­мель­ной соб­ст­вен­но­сти скром­ных раз­ме­ров; тем бо­лее не­пра­виль­но бы­ло бы на­зы­вать ко­ри­фон­ских на­след­ных зем­ле­вла­дель­цев фер­ме­ра­ми или ско­то­во­да­ми, так как сфе­ра их дея­тель­но­сти не ог­ра­ни­чи­ва­ет­ся сель­ским хо­зяй­ст­вом. По­жа­луй, не­смот­ря на из­лиш­ний и от­час­ти не­удоб­ный ис­то­ри­че­ский бал­ласт смы­сло­вых ас­со­циа­ций, «энг-ша­ратц» точ­нее все­го пе­ре­во­дит­ся как «по­ме­щик».

Глава 1

Шай­на Мэд­док и брат ее Кель­се с лю­бо­пыт­ст­вом изуча­ли друг дру­га в вес­ти­бю­ле кос­ми­че­ско­го пор­та Олан­жа. Шай­на ожи­да­ла, что Кель­се из­ме­нит­ся, и пе­ре­ме­ны бы­ли на­ли­цо — пять лет яв­но не про­шли да­ром. По­ки­дая род­ное гнез­до, она рас­ста­лась с при­ко­ван­ным к по­сте­ли ка­ле­кой, блед­ным, от­ча­яв­шим­ся; те­перь Кель­се вы­гля­дел силь­ным и здо­ро­вым, хо­тя и не­сколь­ко ис­ху­дав­шим. Ед­ва за­мет­ное при­хра­мы­ва­ние поч­ти не на­по­ми­на­ло об ис­кус­ст­вен­ной но­ге, а ле­вая ру­ка не ус­ту­па­ла пра­вой лег­ко­стью дви­же­ний, хо­тя Кель­се пре­зи­рал под­дель­ную плоть — ме­тал­ли­че­скую кисть об­ле­га­ла чер­ная пер­чат­ка. Кель­се стал вы­ше — это­го Шай­на ожи­да­ла, не пред­став­ляя се­бе, од­на­ко, что брат на­столь­ко из­ме­нит­ся в ли­це, вы­тя­нув­шем­ся и по­тем­нев­шем, ожес­то­чив­шем­ся вы­ра­же­ни­ем утон­чен­ной яз­ви­тель­но­сти. Ску­лы его от­чет­ли­во вы­сту­па­ли, под­бо­ро­док тор­чал впе­ред, гла­за су­зи­лись — Кель­се при­об­рел при­выч­ку по­смат­ри­вать ис­ко­са, буд­то че­го-то опа­са­ясь, что-то по­доз­ре­вая или ко­го-то осу­ж­дая. По­след­нее об­стоя­тель­ст­во, по мне­нию Шай­ны, сви­де­тель­ст­во­ва­ло о по­ис­ти­не ко­рен­ном пре­об­ра­зо­ва­нии: до­вер­чи­вый, за­дум­чи­вый под­рос­ток пре­вра­тил­ся в ас­ке­та, ка­зав­ше­го­ся лет на де­сять стар­ше сво­его воз­рас­та.

Кель­се де­лал сход­ные вы­во­ды. «Ты из­ме­ни­лась, — ска­зал он. — По­че­му-то я рас­счи­ты­вал встре­тить преж­нюю ве­се­лую, лег­ко­мыс­лен­ную, ду­раш­ли­вую дев­чон­ку».

«Мы оба не те, что пре­ж­де».

Кель­се пре­зри­тель­но по­ко­сил­ся на свои про­те­зы: «Ну да, ко­неч­но. Ты же еще не ви­де­ла этих… при­спо­соб­ле­ний».

«Те­бе удоб­но ими поль­зо­вать­ся?»

Кель­се по­жал пле­ча­ми: «Ле­вая ру­ка те­перь силь­нее пра­вой. Мо­гу ко­лоть оре­хи паль­ца­ми и про­де­лы­вать вся­кие по­теш­ные трю­ки. В дру­гих от­но­ше­ни­ях я, мож­но ска­зать, ос­тал­ся са­мим со­бой».

Шай­на не удер­жа­лась от во­про­са: «А я, по-твое­му, ста­ла со­всем дру­гой?»

Кель­се с со­мне­ни­ем сме­рил ее гла­за­ми: «Ну, по­взрос­ле­ла на пять лет. Те­перь ты не та­кая то­щая. И нау­чи­лась оде­вать­ся — вы­гля­дишь не­пло­хо. Уез­жа­ла-то ты чу­ма­зым чер­тен­ком в лох­моть­ях».

«Чу­ма­зым чер­тен­ком, да уж…» — ти­хо, ме­лан­хо­ли­че­ски по­вто­ри­ла Шай­на. По­ка они шли по кос­ми­че­ско­му во­кза­лу, ее пе­ре­пол­ня­ли вос­по­ми­на­ния и об­ра­зы. Про­каз­ли­вая дев­чон­ка, не знав­шая ни зла ни го­ря, ка­ну­ла в про­шлое — так, буд­то на чуж­би­не она про­ве­ла не пять, а пять­сот лет. Ка­ким про­стым и по­нят­ным все ка­за­лось в дет­ст­ве! Рас­свет­ная усадь­ба бы­ла сре­до­то­чи­ем Все­лен­ной — ни боль­ше ни мень­ше. Ка­ж­дый ее оби­та­тель во­пло­щал свое пред­на­зна­че­ние. Ютер Мэд­док был ис­точ­ни­ком и оли­це­тво­ре­ни­ем вла­сти. Его ре­ше­ния — не­ред­ко ми­ло­сти­вые, вре­мя от вре­ме­ни за­га­доч­ные, по­рой ужас­ные — бы­ли за­ко­ном не­ос­по­ри­мым, как за­ко­ны не­бес­ной ме­ха­ни­ки. Во­круг Юте­ра, по­ве­ли­те­ля Все­лен­ной, вра­ща­лись она и Кель­се, а так­же — по ор­би­те не столь ус­той­чи­вой, то при­бли­жа­ясь к тро­ну, то про­па­дая в те­ни опа­лы — Кек­сик. Не­за­мы­сло­ва­тое рас­пре­де­ле­ние ро­лей ус­лож­ня­лось лишь до­воль­но-та­ки не­оп­ре­де­лен­ным, дву­смыс­лен­ным по­ло­же­ни­ем Кек­си­ка. Шай­не от­во­ди­лась роль «чу­ма­зо­го чер­тен­ка в лох­моть­ях», оча­ро­ва­тель­ной ба­лов­ни­цы, поч­ти ни в чем ни у ко­го не встре­чав­шей от­ка­за — как ина­че? Кель­се столь же ес­те­ст­вен­но ста­но­вил­ся в по­зу бла­го­род­но­го гор­де­ца-стра­даль­ца, а Кек­си­ку по­ру­ча­лось ам­п­луа уда­ло­го смель­ча­ка-ве­сель­ча­ка. Та­ко­вы бы­ли не­отъ­ем­ле­мые ат­ри­бу­ты бы­тия, без­ус­лов­но под­ра­зу­ме­вав­шие­ся по­доб­но ро­зо­во­му солн­цу Ме­ту­эну в ульт­ра­ма­ри­но­вом не­бе Ко­ри­фо­на. Уне­сен­ная мыс­ля­ми в про­шлое, Шай­на ви­де­ла се­бя на фо­не Рас­свет­ной усадь­бы: де­воч­ку сред­не­го рос­та, не спе­шив­шую вы­тя­нуть­ся, но обая­тель­но тон­кую и длин­но­но­гую, без ус­та­ли бе­гав­шую, пла­вав­шую и ла­зив­шую вез­де, где мож­но бы­ло про­бе­жать­ся, плюх­нуть­ся в во­ду или ку­да-ни­будь вска­раб­кать­ся. Та­кой она бы­ла — та­кой она, в сущ­но­сти, и ос­та­лась. Ее за­го­рев­шая на солн­це ко­жа чуть от­ли­ва­ла зо­ло­том, тем­ные вол­ни­стые ло­ко­ны не­по­слуш­но спле­та­лись. Она смот­ре­ла на мир с ра­до­ст­ным удив­ле­ни­ем, сме­ясь улыб­чи­вым ши­ро­ким ртом и ши­ро­ко рас­крыв гла­за, буд­то ка­ж­дое мгно­ве­ние бы­ло чре­ва­то но­вым чу­дес­ным от­кро­ве­ни­ем. Лю­бовь ее бы­ла не­вин­на, не­на­висть — не­рас­чет­ли­ва, на­строе­ние ме­ня­лось ка­ж­дую ми­ну­ту — то она неж­но сю­сю­ка­ла, при­го­лу­бив ка­кую-ни­будь мел­кую тварь, то ве­се­ло драз­ни­лась, уве­рен­ная в сво­ей быс­тро­но­гой без­на­ка­зан­но­сти… Те­перь, че­рез пять лет, Шай­на на­дея­лась, что не толь­ко вы­рос­ла, но и по­ум­не­ла.

Кель­се и Шай­на вы­шли из во­кзаль­ной су­ма­то­хи в мяг­кое, ти­хое сцин­тар­рий­ское ут­ро. Шай­на вдох­ну­ла зна­ко­мый ве­те­рок, на­по­ен­ный аро­ма­та­ми ли­ст­вы и цве­тов. Под тем­но-зе­ле­ны­ми кро­на­ми джубб пе­ст­ре­ли фес­то­ны пун­цо­вых со­цве­тий — сол­неч­ный свет со­чил­ся сквозь ли­ст­ву, рас­сы­па­ясь раз­мы­ты­ми ро­зо­вы­ми узо­ра­ми на чер­ной мос­то­вой про­спек­та Ха­ра­но­ти­са.

«Мы ос­та­но­ви­лись в „Мор­ском про­сто­ре“, — го­во­рил Кель­се. — По слу­чаю твое­го воз­вра­ще­ния тет­ка Вальт­ри­на, ра­зу­ме­ет­ся, се­го­дня же уст­раи­ва­ет ве­че­рин­ку. Мож­но бы­ло бы, ко­неч­но, не тра­тить день­ги и но­че­вать в Ми­ра­со­ле, но что по­де­ла­ешь…» Кель­се раз­дра­жен­но за­мол­чал. Шай­на вспом­ни­ла, что брат все­гда не­до­люб­ли­вал Вальт­ри­ну. Кель­се спро­сил: «Вы­звать так­си?»

«Пой­дем пеш­ком. Здесь кра­си­во! На бор­ту „Ниа­ман­ти­ка“ тес­но, при­шлось не­де­лю про­вес­ти вза­пер­ти, — Шай­на глу­бо­ко вздох­ну­ла. — Я ра­да вер­нуть­ся! Уже чув­ст­вую се­бя как до­ма».

Кель­се иро­ни­че­ски хмык­нул: «Что те­бе ме­ша­ло прие­хать рань­ше?»

«О! Са­мые раз­ные ве­щи, — Шай­на без­за­бот­но мах­ну­ла ру­кой. — Уп­рям­ст­во. Свое­во­лие. Па­па­ша».

«По­ла­гаю, что уп­рям­ст­ва и свое­во­лия у те­бя не уба­ви­лось. Па­па­ша то­же ка­ким был, та­ким и ос­тал­ся. Ес­ли ты на­дея­лась, что он ста­нет по­дат­ли­вее, те­бя ждет боль­шое раз­оча­ро­ва­ние».

«Нет у ме­ня ни­ка­ких ил­лю­зий. Ко­му-то при­дет­ся ус­ту­пить — мне это не труд­нее, чем ко­му-ли­бо дру­го­му. Рас­ска­жи об от­це. Чем он за­ни­ма­ет­ся по­след­нее вре­мя?»

Пре­ж­де чем от­ве­чать, Кель­се за­ду­мал­ся — та­кой при­выч­ки Шай­на в нем рань­ше не за­ме­ча­ла. «Пять лет про­мча­лись во мгно­ве­ние ока, и он уже не ре­бе­нок», — по­ду­ма­ла она.

«В об­щем рас­по­ря­док жиз­ни ос­тал­ся преж­ним, — пре­рвал мол­ча­ние Кель­се. — С тех пор, как ты уе­ха­ла, бы­ло мно­го но­вых хло­пот и… Ты, ко­неч­но, слы­ша­ла о „Сою­зе рас­кре­по­ще­ния“?»

«Ка­жет­ся. Точ­но не пом­ню».

«Сво­его ро­да об­ще­ст­во, ос­но­ван­ное здесь, в Олан­же. Рас­кре­по­сти­те­ли хо­тят, что­бы мы ра­зо­рва­ли „До­го­во­ры о по­ви­но­ве­нии“ и уб­ра­лись из Уайи. Са­мо со­бой, в этом нет ни­че­го но­во­го. Но в по­след­нее вре­мя их дви­же­ние во­шло в мо­ду, а Се­рый Принц, как он се­бя на­зы­ва­ет, стал по­пу­ляр­ной фи­гу­рой — сим­во­лом гря­ду­ще­го рас­кре­по­ще­ния, по­ни­ма­ешь ли».

«Се­рый Принц? Кто это?»

Кель­се кри­во ус­мех­нул­ся: «Ну, ска­жем так… мо­ло­дой ульд­ра из гар­ган­чей, по­верх­но­ст­но об­ра­зо­ван­ный. У не­го хо­ро­шо под­ве­шен язык, он уме­ет ве­се­лить пуб­ли­ку и вы­зы­ва­ет лю­бо­пыт­ст­во, как ди­ко­вин­ный за­мор­ский фрукт — ко­ро­че го­во­ря, в Олан­же по не­му с ума схо­дят. На­вер­ня­ка он не упус­тит слу­чай по­кра­со­вать­ся на прие­ме у тет­ки Вальт­ри­ны».

Брат и се­ст­ра про­хо­ди­ли ми­мо об­шир­но­го си­не­ва­то-зе­ле­но­го га­зо­на, под­ни­мав­ше­го­ся от про­спек­та к цо­ко­лю вы­со­ко­го особ­ня­ка с пя­тью фрон­то­на­ми и ба­шен­ка­ми по уг­лам фа­са­да, вы­ло­жен­но­го гор­чич­но-жел­той плит­кой, пе­ре­ме­жаю­щей­ся по­ло­са­ми бле­стя­ще­го чер­но­го ски­ля — строе­ния, за­­­­­­­­­д­­­у­­­м­­ан­­но­­го в ка­че­ст­ве эк­лек­ти­че­ско­го ка­при­за, но впе­чат­ляю­ще­го раз­ме­ра­ми и не­ким не­склад­ным ве­ли­ко­ле­пи­ем. Та­ко­ва бы­ла Па­ла­та Холь­ру­да, ме­сто пре­бы­ва­ния Ду­мы. Кель­се мрач­но ука­зал на нее дви­же­ни­ем го­ло­вы: «Что ты ду­ма­ешь? Рас­кре­по­сти­те­ли уже там, „про­све­ща­ют“ но­таб­лей… Ко­неч­но, я вы­ра­жа­юсь фи­гу­раль­но — они не обя­за­тель­но вы­сту­па­ют в Па­ла­те сию ми­ну­ту. Отец на­стро­ен пес­си­ми­стич­но. Он счи­та­ет, что Ду­ма в кон­це кон­цов из­даст указ не в на­шу поль­зу. Се­го­дня ут­ром от не­го при­шло пись­мо…» Кель­се по­рыл­ся в кар­ма­не: «Нет, ос­та­вил в оте­ле. Он со­би­ра­ет­ся встре­тить нас в Га­ли­гон­ге».

Шай­на уди­ви­лась: «По­че­му в Га­ли­гон­ге? По­че­му бы ему не прие­хать сю­да?»

«Ехать в Оланж па­па­ша от­ка­зал­ся на­от­рез. На­до по­ла­гать, ук­ло­ня­ет­ся от встре­чи с Вальт­ри­ной — бо­ит­ся, что та за­ста­вит его и­дти на ве­че­рин­ку. В про­шлом го­ду она так и сде­ла­ла».

«От­цу не по­вре­ди­ло бы не­мно­го раз­влечь­ся. Вальт­ри­на уст­раи­ва­ет ве­се­лые сбо­ри­ща, мне они все­гда нра­ви­лись».

«Ни­че­го, за­то на прие­ме бу­дет Джерд Дже­маз — он су­ме­ет всем ис­пор­тить на­строе­ние не ху­же па­па­ши. Дже­маз при­вез ме­ня на сво­ем „Апек­се“; он же от­ве­зет нас в Га­ли­гонг».

Шай­на по­мор­щи­лась — не­лю­ди­мо­го Дже­ма­за она счи­та­ла ди­ко­ва­тым ти­пом и сто­ро­ни­лась.

По­ка­зал­ся об­рам­лен­ный па­рой ко­лонн глав­ный вход оте­ля «Мор­ской про­стор». Шай­на и Кель­се всту­пи­ли на по­ло­гий эс­ка­ла­тор без сту­пе­ней, спус­кав­ший­ся в вес­ти­бюль. Кель­се рас­по­ря­дил­ся дос­та­вить ба­гаж се­ст­ры из кос­мо­пор­та, по­сле че­го они ре­ши­ли про­гу­лять­ся по от­кры­той тер­ра­се над по­ло­сой при­боя, взя­ли по бо­ка­лу блед­но-зе­ле­но­го со­ка об­лач­ной яго­ды с ис­кря­щи­ми­ся ос­кол­ка­ми льда и при­се­ли на ска­мью, по­вер­нув­шись к Хур­ман­ско­му мо­рю. Шай­на ска­за­ла: «А те­перь рас­ска­жи, как идут де­ла в Рас­свет­ной усадь­бе».

«По боль­шей час­ти все, как пре­ж­де. В озе­ре Фей за­но­во раз­ве­ли ры­бу. Я за­ни­мал­ся ро­зы­ска­ми ме­сто­ро­ж­де­ний к югу от Без­до­ро­жья и на­ткнул­ся на древ­нюю ка­чем­бу».[1]

«Ты в нее за­шел?»

Кель­се по­ка­чал го­ло­вой: «У ме­ня от их за­коп­чен­ных за­ко­ул­ков му­раш­ки по ко­же бе­га­ют. Но я упо­мя­нул о ней в раз­го­во­ре с Кур­ге­чем. Он счи­та­ет, что это, ско­рее все­го, джир­ван­тий­ская ка­чем­ба».

«Джир­ван­тий­ская?»

«Джир­ван­ты на­се­ля­ли Рас­свет­ные зем­ли не мень­ше пя­ти­сот лет. Их по­го­лов­но ис­тре­би­ли хун­ги, а по­том при­шли ао и вы­тес­ни­ли хун­гов».

«Как по­жи­ва­ют ао? Кто у них те­перь мат­ри­арх?»

«Во­пре­ки ожи­да­ни­ям, сто­лет­няя За­ми­на еще жи­ва. На про­шлой не­де­ле они пе­ре­ко­че­ва­ли в ло­щи­ну Дох­лой Кры­сы. Кур­геч по пу­ти за­вер­нул в усадь­бу — я ска­зал ему, что ты при­ез­жа­ешь. По его мне­нию, те­бе сле­до­ва­ло ос­тать­ся на Тан­кви­ле — здесь, го­во­рит, у те­бя бу­дет уй­ма не­при­ят­но­стей».

«Суе­вер­ный ста­рый бес! Что он при­ду­мы­ва­ет?»

«Кто его зна­ет? Мо­жет быть, ни­че­го. Про­сто „чу­ет бу­ду­щее“, как они вы­ра­жа­ют­ся».

Шай­на от­хлеб­ну­ла из бо­ка­ла, взгля­ну­ла на мо­ре: «Шар­ла­тан твой Кур­геч. Не уме­ет он ни чу­ять бу­ду­щее, ни уга­ды­вать судь­бу, ни на­во­дить пор­чу, ни пе­ре­да­вать мыс­ли на рас­стоя­нии. Че­пу­ха все это».

«Не­прав­да. У не­го есть спо­соб­но­сти са­мо­го уди­ви­тель­но­го свой­ст­ва… Ра­зу­ме­ет­ся, Кур­геч — все­го лишь ко­чев­ник. Но он умуд­рил­ся стать бли­жай­шим дру­гом от­ца — в сво­ем ро­де».

Шай­на воз­му­щен­но хрюк­ну­ла: «Отец — ти­ран. У не­го не мо­жет быть близ­ких дру­зей, тем бо­лее сре­ди ао».

Кель­се пе­чаль­но по­ка­чал го­ло­вой: «Ты его про­сто не по­ни­ма­ешь. И ни­ко­гда не по­ни­ма­ла».

«По­ни­маю — не ху­же те­бя».

«Мо­жет быть и так. С ним труд­но сбли­зить­ся. Кур­геч со­став­ля­ет ему ком­па­нию как раз то­го сор­та, ка­кая ему нуж­на».

Шай­на сно­ва хрюк­ну­ла: «Не­при­тя­за­тель­ное, вер­ное су­ще­ст­во, знаю­щее свое ме­сто — вро­де со­ба­ки».

«Ты глу­бо­ко оши­ба­ешь­ся! Кур­геч — ульд­ра, отец — при­шлый. Ни тот, ни дру­гой не же­ла­ют быть ни­чем иным».

Шай­на зал­пом до­пи­ла ос­тав­ший­ся сок: «В лю­бом слу­чае я не на­ме­ре­на спо­рить ни с то­бой, ни с от­цом». Она под­ня­лась на но­ги: «Про­гу­ля­ем­ся к ре­ке. Про­ти­во­мор­фот­ная из­го­родь еще дер­жит­ся?»

«Го­во­рят, ее ре­гу­ляр­но чи­нят. Но я не был в Олан­же с тех пор, как ты уле­те­ла на Тан­квиль».

«Луч­ше по­ско­рее за­быть эту не­при­ят­ную ис­то­рию. По­шли, най­дем две­на­дца­ти­поз­во­ноч­ную ки­ки­мо­ру, с трой­ны­ми клы­ка­ми, в иголь­ча­том пер­ла­мут­ро­вом эк­зо­ске­ле­те!»[2]

В ста мет­рах от тер­ра­сы до­рож­ка, па­рал­лель­ная пля­жу, по­во­ра­чи­ва­ла вглубь бо­ло­ти­стой пой­мы, окайм­ляв­шей устье Ви­ри­диа­на, и за­кан­чи­ва­лась у вы­со­кой ог­ра­ды, за­тя­ну­той сталь­ной сет­кой. Ря­дом кра­со­вал­ся пре­ду­пре­ж­даю­щий знак:

ВНИ­МА­НИЕ!

Мор­фо­ты ко­вар­ны и опас­ны! Ни в ко­ем слу­чае не

со­гла­шай­тесь на ка­кие бы то ни бы­ло пред­ло­же­ния реч­ных автохто­нов и не при­ни­май­те от них ни­ка­ких да­ров! Мор­фо­ты приближа­ют­ся к ог­ра­де

с един­ст­вен­ной це­лью: ис­ка­ле­чить, ос­кор­бить или на­пу­гать интересую­щих­ся ой­ку­ме­ни­дов.

ПОМНИТЕ!

Мор­фо­ты на­нес­ли тя­же­лые уве­чья мно­гим лю­бо­пыт­ст­вую­щим!

ВА­ША жизнь в опас­но­сти!

ТЕМ НЕ МЕ­НЕЕ, БЕС­ПРИ­ЧИН­НОЕ ИС­ТРЕБ­ЛЕ­НИЕ МОР­ФО­ТОВ СТРО­ГО ЗА­ПРЕ­ЩЕ­НО.

Кель­се за­ме­тил: «Ме­сяц то­му на­зад се­мья ту­ри­стов с Аль­ци­да при­шла по­смот­реть на мор­фо­тов. По­ка ро­ди­те­ли об­ме­ни­ва­лись шут­ка­ми с бу­тыл­ко­го­ло­вым бос­хои­дом в пол­зу­чих крас­ных коль­цах, дру­гой мор­фот при­вя­зал к длин­ной вет­ке жи­вую ба­боч­ку на нит­ке и за­ма­нил в за­рос­ли трех­лет­не­го ре­бен­ка. Ма­ма с па­пой и ог­ля­нуть­ся не ус­пе­ли, как сы­ноч­ка след про­стыл».

«От­вра­ти­тель­ные тва­ри. Долж­ны же быть ка­кие-то пра­ви­ла, ог­ра­ни­че­ния! Не­опыт­ных ино­пла­не­тян мог бы со­про­во­ж­дать плат­ный экс­кур­со­вод-мор­фо­то­граф».

«Ка­жет­ся, Ду­ма со­би­ра­ет­ся про­вес­ти за­кон „Об ох­ра­не ту­риз­ма“ или что-то в этом ро­де».

Про­шло ми­нут де­сять, но мор­фо­ты не по­же­ла­ли вы­ныр­нуть из бо­ло­та, что­бы пред­ло­жить ка­кую-ни­будь тош­но­твор­ную сдел­ку. Шай­на и Кель­се вер­ну­лись в отель, спус­ти­лись в под­вод­ный рес­то­ран и по­обе­да­ли, за­ка­зав ра­гу из ра­ков со струч­ко­вы­ми пер­ца­ми и ди­ким лу­ком, са­лат из ох­ла­ж­ден­но­го крес­са и го­ря­чие чер­ные ле­пеш­ки из мо­ло­тых се­мян степ­но­го фер­ри­са. Их ок­ру­жа­ло лу­че­зар­ное си­не-зе­ле­ное про­стран­ст­во — на рас­стоя­нии про­тя­ну­той ру­ки пла­ва­ли, рос­ли, пол­за­ли и дрей­фо­ва­ли по во­ле те­че­ния жи­вот­ные и рас­те­ния Хур­ман­ско­го мо­ря: бе­лые уг­ри и глян­це­во-си­ние ры­бы-нож­ни­цы сно­ва­ли в по­рос­лях гид­ро­фи­тов, стай­ки кро­ва­во-крас­ных ис­крю­шек, зе­ле­ных мор­ских зме­ек, ка­на­ре­еч­но-жел­тых ще­бе­тух рит­мич­но по­бле­ски­ва­ли, воз­ни­ка­ли и про­па­да­ли, вре­ме­на­ми вы­сы­пая ми­риа­да­ми, про­сеи­ва­ясь друг че­рез дру­га в пу­ан­ти­ли­сти­че­ском бес­по­ряд­ке и вновь при­об­ре­тая еди­но­об­ра­зие. Раза три по­яв­ля­лись от­ли­ваю­щие се­реб­ром ли­ло­вые спан­ги — трех­мет­ро­вые стра­ши­ли­ща, още­ти­нив­шие­ся ядо­ви­ты­ми ко­люч­ка­ми, за­зуб­рен­ны­ми уса­ми-щу­паль­ца­ми и во­ро­хом длин­ных ост­рых зу­бов. При­вле­чен­ные дви­же­ния­ми обе­даю­щих в по­лу­тем­ном рес­то­ра­не, хищ­ные ры­би­ны с глу­хим сту­ком бро­са­лись на хру­сталь­ное стек­ло и уп­лы­ва­ли прочь в раз­дра­жен­ном не­до­уме­нии. Од­на­ж­ды по­одаль про­скольз­ну­ла зло­ве­щая ту­ша чер­но­го ма­та­до­ра, а еще даль­ше, в обес­цве­чен­ной тол­щей во­ды си­не­ве, на ми­ну­ту по­ка­зал­ся дер­гаю­щий­ся си­лу­эт плы­ву­ще­го мор­фо­та.

Ко сто­лу при­бли­зил­ся че­ло­век, вы­гля­дев­ший на два-три го­да стар­ше Кель­се: «При­вет, Шай­на».

«При­вет, Джерд», — с про­хлад­цей ото­зва­лась Шай­на. По при­чи­нам, не со­всем яс­ным для нее са­мой, она с мла­ден­че­ст­ва ис­пы­ты­ва­ла не­при­язнь к Джер­ду Дже­ма­зу. Тот вел се­бя сдер­жан­но и веж­ли­во, не от­ли­ча­ясь ни урод­ст­вом, ни кра­со­той — ши­ро­ко­ску­лый, со впа­лы­ми ще­ка­ми и гус­той, ко­рот­ко под­стри­жен­ной тем­ной ше­ве­лю­рой над боль­шим по­ка­тым лбом. Его кос­тюм — тем­но-се­рая ру­баш­ка и си­ние брю­ки — ка­зал­ся поч­ти под­черк­ну­то про­сто­ва­тым в Олан­же, где ка­ж­дый стре­мил­ся пе­ре­ще­го­лять дру­го­го мод­ны­ми на­ряд­ны­ми но­вин­ка­ми. Шай­на вне­зап­но по­ня­ла, по­че­му Дже­маз про­из­во­дил от­тал­ки­ваю­щее впе­чат­ле­ние. В нем не­воз­мож­но бы­ло за­ме­тить ни од­ной из ма­лень­ких при­чуд, ни од­но­го из ме­лоч­ных про­сти­тель­ных греш­ков, при­да­вав­ших оча­ро­ва­ние дру­гим ее зна­ко­мым. Бу­ду­чи не слиш­ком ши­рок в кос­ти и не гру­зен, Дже­маз, су­дя по то­му, как на­тя­ги­ва­лась его оде­ж­да при дви­же­нии, был дос­та­точ­но мус­ку­лист. «Так же, как оде­ж­да, скры­ваю­щая дос­тав­шее­ся по на­след­ст­ву ат­ле­ти­че­ское те­ло­сло­же­ние, его на­пу­ск­ная скром­ность — мас­ка, скры­ваю­щая вро­ж­ден­ное вы­со­ко­ме­рие», — по­ду­ма­ла Шай­на. Не­уди­ви­тель­но, что Джерд Дже­маз нра­вил­ся ее от­цу и Кель­се — он пре­вос­хо­дил обо­их в упор­ном со­про­тив­ле­нии нов­ше­ст­вам, а его мне­ние, од­на­ж­ды сло­жив­шее­ся, по­ко­ле­бать бы­ло труд­нее, чем ска­лу под ци­та­де­лью пред­ков.

Дже­маз при­сое­ди­нил­ся к бра­ту и се­ст­ре, вос­поль­зо­вав­шись сво­бод­ным сту­лом. Что­бы не по­ка­зать­ся слиш­ком не­об­щи­тель­ной, Шай­на по­ин­те­ре­со­ва­лась: «Как идут де­ла в Суа­ни­се­те?»

«По­ти­хонь­ку».

«В по­ме­сть­ях ни­ко­гда ни­че­го не про­ис­хо­дит», — за­ме­тил Кель­се.

Шай­на пе­ре­ве­ла взгляд с од­но­го на дру­го­го: «Вы на­до мной из­де­вае­тесь!»

На ли­це Джер­да Дже­ма­за поя­вил­ся на­мек на улыб­ку: «По­че­му же? У нас ес­ли что-то и про­ис­хо­дит, то ис­под­воль, ук­рад­кой».

«Так что же про­ис­хо­дит ис­под­воль и ук­рад­кой?»

«Ну, на­при­мер… Вит­то­ли[3] из Воль­ных зе­мель тай­ком про­би­ра­ют­ся в по­ме­стья и по­го­ва­ри­ва­ют о коа­ли­ции всех ульдр под пред­во­ди­тель­ст­вом Се­ро­го Прин­ца — а его цель, как из­вест­но, со­сто­ит в том, что­бы „сбро­сить по­ме­щи­ков в мо­ре“. В по­след­нее вре­мя уча­сти­лись на­па­де­ния спи­ра­ний[4] на воз­душ­ный транс­порт — на про­шлой не­де­ле сби­ли Ари­эля Фар­ло­ка из Кар­мио­на».

«Нель­зя не при­знать, что в Уайе ус­та­но­ви­лась не­здо­ро­вая ат­мо­сфе­ра, — мрач­но кив­нул Кель­се. — Все это чув­ст­ву­ют».

«Да­же па­па­ша, су­дя по все­му, не в се­бе — взду­мал шут­ки шу­тить на ста­рос­ти лет. На не­го это не по­хо­же. Кста­ти, что имен­но его так на­сме­ши­ло — кто-ни­будь зна­ет?»

«О чем это вы?» — не­по­ни­маю­ще на­хму­рил­ся Дже­маз.

«Отец при­слал пись­мо, — объ­яс­нил Кель­се. — Я те­бе го­во­рил, он ез­дил к вет­ро­хо­дам в Паль­гу. По­хо­же на то, что пу­те­ше­ст­вие пре­взош­ло все его ожи­да­ния». Кель­се вы­нул пись­мо и про­чел вслух: «Мне при­шлось пе­ре­жить не­ве­ро­ят­ные при­клю­че­ния. Смо­гу рас­ска­зать од­ну за­бав­ную шут­ку — я за­тра­тил де­сять лет на то, что­бы ее рас­ко­пать. По­тря­саю­щая по сво­ей не­ле­по­сти си­туа­ция! Ты бу­дешь сме­ять­ся до слез…» Кель­се про­пус­тил па­ру строк: «Даль­ше он пи­шет, что встре­тит нас в Га­ли­гон­ге: „Не смею по­яв­лять­ся в Олан­же. Оче­ред­ное сбо­ри­ще на­ду­шен­ных обезь­ян у Вальт­ри­ны мне про­сто не под си­лу. Вся эта бол­тов­ня во­круг да око­ло и вы­ше об­ла­ка хо­дя­че­го — за ней ни­че­го не стоит, кро­ме не­же­ла­ния смот­реть прав­де в ли­цо и на­зы­вать ве­щи свои­ми име­на­ми. Сцин­тар­рий­ские хан­жи, сло­во­блу­ды, эс­те­ты, оч­ко­вти­ра­те­ли, си­ба­ри­ты, си­ко­фан­ты! Как вспом­ню, так вздрог­ну. Не за­будь за­хва­тить Джер­да — нам нуж­но вме­сте вер­нуть­ся в усадь­бу. Он не ху­же те­бя оце­нит мас­шта­бы ко­ме­дии. Пе­ре­дай Шай­не, что я бу­ду рад сно­ва уви­деть ее дома…“ Ну, и даль­ше еще не­сколь­ко слов в том же ро­де. Он, од­на­ко, ни­где не упо­ми­на­ет, в чем, соб­ст­вен­но, за­клю­ча­ет­ся ко­ме­дия».

«В выс­шей сте­пе­ни за­га­доч­но», — со­гла­сил­ся Джерд Дже­маз.

«Я то­же не по­ни­маю — что вы­зва­ло у от­ца взрыв ве­се­лья? Что он об­на­ру­жил на плос­ко­го­рье Паль­ги? На­до по­ла­гать, что-то не­обыч­ное — с чув­ст­вом юмо­ра у не­го все­гда бы­ло ту­го».

«Что ж, зав­тра уз­наем, — Дже­маз под­нял­ся на но­ги. — А те­перь про­шу ме­ня из­ви­нить, ос­та­лось не­сколь­ко не­от­лож­ных дел». Он слег­ка по­кло­нил­ся Шай­не — как ей по­ка­за­лось, дос­та­точ­но пре­неб­ре­жи­тель­но.

Кель­се спро­сил: «Ты при­дешь на ве­че­рин­ку к Вальт­ри­не?»

Дже­маз по­ка­чал го­ло­вой: «На мно­го­люд­ных прие­мах я… не в свой та­рел­ке».

«Полно, сде­лай нам одол­же­ние! — вос­клик­нул Кель­се. — К то­му же у те­бя, ско­рее все­го, бу­дет ред­кая воз­мож­ность по­лю­бо­вать­ся на Се­ро­го Прин­ца — его при­гла­си­ли в чис­ле про­чих ме­ст­ных зна­ме­ни­то­стей».

Дже­маз по­раз­мыш­лял не­сколь­ко се­кунд — так, как ес­ли бы Кель­се вы­дви­нул не­ожи­дан­но убе­ди­тель­ный, но чре­ва­тый слож­ны­ми по­след­ст­вия­ми ар­гу­мент: «Хо­ро­шо, я при­ду. Где и ко­гда?»

«Вил­ла Ми­ра­соль, в че­ты­ре ча­са по­по­луд­ни».

 Ка­чем­ба: тай­ное свя­ти­ли­ще ульдр, ме­сто во­рож­бы и кол­дов­ст­ва; как пра­ви­ло, на­хо­дит­ся в пе­ще­ре.

 Мор­фо­то­гра­фия (на­блю­де­ние за мор­фо­та­ми) — сво­его ро­да спорт, удов­ле­тво­ряю­щий как эс­те­ти­че­ские, так и ме­нее воз­вы­шен­ные по­треб­но­сти. Мор­фо­ты спо­соб­ны сти­му­ли­ро­вать фор­ми­ро­ва­ние все­воз­мож­ных вы­рос­тов на те­ле — ши­пов, вуа­лей, рас­кры­ваю­щих­ся на­по­до­бие вее­ра плав­ни­ков и во­рот­ни­ков, вет­вя­щих­ся и сра­стаю­щих­ся ро­гов, об­ра­зую­щих слож­ные про­стран­ст­вен­ные ре­шет­ки — пре­вра­ща­ясь в фан­та­сти­че­ские, за­во­ра­жи­ваю­щие ви­де­ния. Мор­фо­то­гра­фы вы­ра­бо­та­ли це­лый сло­варь тер­ми­нов, по­зво­ляю­щих опи­сы­вать и клас­си­фи­ци­ро­вать струк­тур­ные эле­мен­ты экс­терь­е­ра мор­фо­тов.

 Один из не­сколь­ких ты­сяч ульдр ро­ж­да­ет­ся круг­ло­го­ло­вым ни­зень­ким аль­би­но­сом-ев­ну­хом; та­ких урод­цев на­зы­ва­ют «вит­то­ля­ми». К ним от­но­сят­ся со сме­шан­ным чув­ст­вом от­вра­ще­ния, пре­зре­ния и суе­вер­но­го ужа­са. Вит­то­лям при­пи­сы­ва­ют спо­соб­ность к пус­тяч­но­му ча­ро­дей­ст­ву — вре­мя от вре­ме­ни они про­мыш­ля­ют за­кли­на­ния­ми, за­го­во­ра­ми и зель­я­ми. Серь­ез­ная ма­гия, ко­неч­но, ос­та­ет­ся пре­ро­га­ти­вой пле­мен­ных ша­ма­нов. Вит­то­лям по­ру­ча­ют по­гре­бать мерт­вых, пы­тать плен­ни­ков и вы­пол­нять раз­лич­ные по­ру­че­ния в ка­че­ст­ве по­слан­ни­ков, сво­бод­но пе­ре­се­каю­щих гра­ни­цы пле­мен­ных зе­мель. Их не тро­га­ют по все­му Алуа­ну, по­то­му что ни­ка­кой ува­жаю­щий се­бя во­ин-ульд­ра не сни­зой­дет до то­го, что­бы убить вит­то­ля (или не ос­ме­лит­ся до­пус­тить по­доб­ную бес­такт­ность).

 Спи­ра­нья: при­ми­тив­ный од­но­ме­ст­ный ле­та­тель­ный ап­па­рат — в сущ­но­сти, не бо­лее чем кры­ло с за­кре­п­лен­ным на нем ог­не­стрель­ным ору­ди­ем. Ис­поль­зу­ет­ся ульд­ра­ми бла­го­род­ных каст при на­па­де­ни­ях на вра­же­ские пле­ме­на и по­един­ках ме­ж­ду со­бой.

Глава 2

До­ро­га к вил­ле Ми­ра­соль — про­дол­же­ние про­спек­та Ха­ра­но­ти­са — пет­ля­ла по скло­ну Па­но­рам­ной го­ры в ро­щах го­наи­вы, ко­ри­фон­ско­го ти­ка, ланг­тан­га и бу­ла­во­го­ло­ва. Ныр­нув под въезд­ную ар­ку, она оги­ба­ла об­шир­ный га­зон и кон­ча­лась у вил­лы в лег­ком и при­ят­ном сти­ле ро­ко­ко-де­ка­дан­са — эле­гант­но­го со­ору­же­ния из про­зрач­ных и ма­то­во-бе­лых стек­лян­ных па­не­лей, раз­де­лен­ных уз­ки­ми ко­лон­на­ми с кан­не­лю­ра­ми и увен­чан­ных, на ма­нер па­го­ды, сту­пен­ча­той кры­шей, спус­кав­шей­ся под раз­ны­ми уг­ла­ми на раз­ных уров­нях.

Вальт­ри­на д'Арабеск, при­хо­див­шая­ся се­ст­рой де­ду Шай­ны и Кель­се, при­вет­ст­во­ва­ла обо­их с бур­ным эн­ту­зи­аз­мом, впол­не ис­крен­ним, хо­тя и рас­про­стра­няв­шим­ся на всех гос­тей без ис­клю­че­ния. Шай­ну не­из­мен­но по­ра­жа­ли не­ис­ся­кае­мые энер­гия и об­щи­тель­ность те­туш­ки. Кель­се счи­тал, что Вальт­ри­на при­да­ет слиш­ком боль­шое зна­че­ние мод­ным ув­ле­че­ни­ям, но да­же он не мог не одоб­рять ее щед­рое гос­те­при­им­ст­во. И Шай­на, и Кель­се при­го­то­ви­лись к на­стой­чи­вым при­гла­ше­ни­ям — и не ошиб­лись. Вальт­ри­на тре­бо­ва­ла, что­бы они не­мед­лен­но пе­ре­еха­ли из гос­ти­ни­цы в Ми­ра­соль и ос­та­ва­лись у нее не­де­лю, две не­де­ли, ме­сяц! «Я же вас не ви­де­ла це­лую веч­ность! Шай­на, сколь­ко лет про­шло? Да­же не пом­ню…»

«Пять».

«Не­у­же­ли? Как ле­тит вре­мя! Че­ст­но го­во­ря, ни­ко­гда не по­ни­ма­ла, по­че­му ты вдруг взя­ла и си­га­ну­ла на Тан­квиль. Твой отец, ко­неч­но, ди­но­завр, но при всем при том он та­кой душ­ка! Хо­тя ему, ви­ди­те ли, не­до­суг за­ехать на де­нек-дру­гой в Оланж… Ин­те­рес­но, чем он так за­нят у се­бя в по­ме­стье? Там же по­ло­жи­тель­но не­чем раз­влечь­ся! Глушь, деб­ри, за­хо­лу­стье!»

«Ну за­чем же пре­уве­ли­чи­вать! У нас, на­при­мер, мно­го ве­ли­ко­леп­ных ви­дов».

«Впол­не воз­мож­но. Но Ютер и его при­яте­ли упор­но де­ла­ют вид, что им нра­вит­ся мо­зо­лить гла­за або­ри­ге­нам. Это­го я то­же ни­ко­гда не по­ни­ма­ла. Рас­свет­ная усадь­ба на­по­ми­на­ет по­гра­нич­ный форт».

«Те­бе не ме­ша­ло бы как-ни­будь у нас по­бы­вать», — за­ме­тил Кель­се.

Вальт­ри­на ре­ши­тель­но от­верг­ла та­кую воз­мож­ность в прин­ци­пе: «С дет­ст­ва там не бы­ла, а те­перь ме­ня ту­да ни­ка­ки­ми пря­ни­ка­ми не за­ма­нишь. Ваш дед Но­ри­ус еще умел жить в но­гу со вре­ме­нем, да­ром что по­ме­щик. Пом­ню, в свое вре­мя он уст­раи­вал прие­мы — от­кро­вен­но го­во­ря, слиш­ком це­ре­мон­ные. А еще он во­зил нас на пик­ник к гро­мад­но­му ка­мен­но­му стол­бу, крас­но­му, как кир­пич… За­па­мя­то­ва­ла — как на­зы­ва­лось это ме­сто?»

«Ржа­вый Перст?»

«Вот-вот. Рас­по­ло­жи­лись мы под этим Пер­стом, а ми­мо про­ез­жа­ли всад­ни­ки из ме­ст­но­го пле­ме­ни. Смот­рят на нас и хму­рят­ся: дес­кать, по­на­еха­ли сю­да вся­кие, от­ня­ли у нас зем­лю, а те­перь что хо­тят, то и де­ла­ют… Пус­то­го мес­та у вас в глу­ши, ко­неч­но, бо­лее чем дос­та­точ­но, но я хо­те­ла сквозь зем­лю про­ва­лить­ся! Как мож­но уст­раи­вать пик­ни­ки, бу­ду­чи на осад­ном по­ло­же­нии?»

«Ао не на­ру­ша­ют мир. Мы по­мо­га­ем им, они — нам. В на­ших от­но­ше­ни­ях нет ни вра­ж­ды, ни пре­зре­ния», — тер­пе­ли­во воз­ра­зил Кель­се.

Вальт­ри­на с улыб­кой по­ка­ча­ла го­ло­вой: «До­ро­гой мой, от­ку­да ты зна­ешь, что у них на уме? Ко­неч­но, ульд­ры воз­му­ща­ют­ся на­гло­стью при­шлых, да­же ес­ли на их си­них ли­цах ни­че­го не на­пи­са­но. У ме­ня есть дру­зья сре­ди ко­чев­ни­ков, от ме­ня прав­ду не скро­ешь! Но за­чем я ста­ла бы те­бя пе­ре­убе­ж­дать? Ты еще не­дав­но пеш­ком под стол хо­дил и по­лон ра­дуж­ных ил­лю­зий. Пой­дем­те, я пред­став­лю вас гос­тям. Или вы пред­по­чи­тае­те са­ми бро­дить во­круг да око­ло?»

«Мы луч­ше как-ни­будь са­ми обой­дем­ся», — бурк­нул Кель­се.

«Как хо­ти­те. По­зо­ви­те Алд­же­ра, он при­не­сет что-ни­будь вы­пить. И по­жа­луй­ста, Кель­се, не на­до хва­тать­ся за ору­жие и стре­лять, как толь­ко ты уви­дишь мо­их эрд­жи­нов. Их зо­вут Сим и Слим, они со­всем руч­ные и страш­но до­ро­гие. Ве­че­ром мы еще ус­пе­ем по­бол­тать на сла­ву!» — Вальт­ри­на от­пра­ви­лась встре­чать груп­пу но­во­при­быв­ших. Кель­се взял Шай­ну под ло­коть и под­вел ее к бу­фе­ту, где дво­рец­кий Алд­жер кол­до­вал над кок­тей­ля­ми, сме­шан­ны­ми по ре­цеп­там, не ме­няв­шим­ся с не­за­па­мят­ных вре­мен. Брат и се­ст­ра при­ня­ли у не­го из рук по бо­ка­лу пун­ша и при­ня­лись раз­гля­ды­вать со­брав­ших­ся, что­бы со­ри­ен­ти­ро­вать­ся. Шай­на не за­ме­ча­ла ни од­но­го зна­ко­мо­го ли­ца. Ульд­ры бы­ли тут как тут, че­ло­век шесть: вы­со­кие, под­жа­рые, длин­но­но­сые со­рви­го­ло­вы с от­ли­ваю­щей ульт­ра­ма­ри­но­м си­не­ва­то-се­рой ко­жей и пе­ре­вя­зан­ны­ми лен­та­ми, вы­со­ко тор­ча­щи­ми пуч­ка­ми блед­но-ры­же­ва­тых во­лос.

Кель­се про­бор­мо­тал се­ст­ре на ухо: «Вальт­ри­на не от­ста­ет от мо­ды. Нын­че в Олан­же ни од­на ве­че­рин­ка не об­хо­дит­ся без ульд­ры, а здесь их пре­дос­та­точ­но».

«По­че­му бы ко­чев­ни­ков бы­ло за­зор­но при­гла­шать в гос­ти? — воз­ра­зи­ла Шай­на. — Они та­кие же лю­ди, как мы».

«Поч­ти та­кие же. Их вель­де­ви­ста[1] чу­ж­да на­шей. Ес­ли го­во­рить об эво­лю­ции