Глава 1

Пигмалион

Джанибек Уали

Алматы, Swissotel Wellness Resort Alatau Almaty, начало июня (за месяц до похищения Ван Сюли)

Когда официантка принесла десерт к столику Абаевых, Джанибек поднялся со своего места. Он поправил пиджак, пригладил непослушные волосы и постарался придать себе вид уверенный и немного вальяжный. Что было непросто в его почти отчаянной ситуации. Подошел он точно в тот момент, когда девушка закончила расставлять тарелки перед удивленными Даулетом и Зариной.

– Простите мою дерзость, могу я угостить вас брауни? – Джанибек сдержанно улыбнулся и указал на десерт. – В этом отеле он восхитительный.

– Спасибо, – сухо ответил Даулет. – Мы разве знакомы?

– Только заочно. Но я о вас много слышал, особенно в последние дни. – Джанибек продолжал улыбаться, хотя чувствовал себя под взглядом Даулета теленком, который потревожил тигра. – Могу я составить вам компанию?

– Журналист? – тем же тоном переспросил Даулет.

Джанибек про себя отметил, что ко встрече с прессой Абаевы всегда готовы. Даулет даже на отдыхе придерживался полуофициального стиля и в свои сорок с небольшим оставался красивым, поджарым и импозантным мужчиной. Под стать ему была и жена. Миловидная Зарина предпочитала на отдыхе простой стиль одежды, но изящные украшения на ней стоили примерно двадцать годовых окладов Джанибека. Или сто.

– Нет-нет, – запротестовал он. – Я работаю в банке, к прессе не имею ни малейшего отношения.

Даулет немного расслабился и посмотрел на жену.

– Садитесь, если расскажете, что слышали, – ответила за обоих Зарина и направила объектив смартфона на Джанибека. – Вы же не возражаете?

Джанибеку ничего не оставалось, как кивнуть и широко улыбнуться на камеру. Он заказал у официантки кофе и сел за столик.

– Я здесь уже почти неделю, – объяснил Джанибек. – Тишина, парк, спа-процедуры, рестораны. Все быстро становятся своими. Когда вы приехали, мне несколько человек рассказали, какая вы прекрасная пара. Видно, что дорожите друг другом, много лет вместе.

– Кто рассказал? Обслуживающий персонал? – насмешливо спросил Даулет.

– О нет, как раз обслуга восхищалась вашим успехом. Знаете, на девушек магически действуют слова «добыча золота и меди».

Зарина прыснула и бросила лукавый взгляд на мужа. Даулет в ответ изобразил полное равнодушие, но в его глазах загорелись озорные искорки. Официантка принесла кофе.

Джанибек уже собрался перейти к главному, но смартфон в руках Зарины завибрировал. Она начала внимательно читать что-то на экране, а Даулет повернулся к жене и молча ждал пояснений. Зарина кивнула, пролистала несколько последних страниц и мягким движением отдала смартфон мужу.

– Вы так уверенно рассуждаете о молодых девушках, – заметила Зарина, пока Даулет изучал сообщение. – В двадцать восемь лет чувствуете себя зрелым?

Ответить Джанибек не успел.

– Шанхайский университет коммуникаций? – прочитал Даулет. – Окончили Цзяотун, но работаете менеджером в Altyn Bank? Почему так?

– Как раз это я и хотел обсудить. – Джанибек сделал глоток кофе. Неплохой способ выиграть несколько секунд, чтобы перевести дух. – В банке я сопровождаю почти четыреста ВИП-клиентов. Каждый день решаю их проблемы, знаю, как мыслят успешные люди и чего им не хватает. И знаю, что заветное желание миллионера – стать миллиардером. Так и появилась идея моего проекта.

Он замолчал и вопросительно посмотрел на собеседников. Абаевы обменялись взглядами и, похоже, без слов пришли к согласию.

– Рассказывайте. – Даулет придвинул тарелку и наконец-то принялся за брауни.

– И банки, и клиенты знают, что будущее финансов за цифровыми валютами. – Окрыленный Джанибек старался говорить спокойно, но голос его плохо слушался. – У блокчейна много достоинств, но есть большой недостаток. Клиентам не нравится, что любая трансакция оставляет цифровой след. Если бы кто-то сделал наличную криптовалюту, он захватил бы рынок расчетов.

– Наличные биткоины? Разве такое возможно? – Зарина посмотрела на мужа.

– Нет, – отрезал Даулет, не отвлекаясь от десерта. – Весь смысл блокчейна в цифровом следе. А за печать наличных денег любое государство награждает длительным отпуском за решеткой.

– Все верно. – Джанибек знал, что с ВИП-клиентами лучше не спорить. – Только это не банкноты, и они не оторваны от блокчейна. Смотрите сами.

Он вытащил из кармана ламинированный листик формата А6 с двумя крупными куар-кодами.

– Это прототип чека. Первый код дает доступ к определенной сумме в сервисе, второй содержит ключ для перевода. Работает как вексель на предъявителя, но на блокчейне. И все законно.

Озадаченный Даулет взял листик, покрутил в руках и передал жене.

– Как-то он несерьезно выглядит, – заметила Зарина. – Совсем на деньги не похоже. И кто мешает напечатать сто его копий, здесь же нет никакой защиты.

– А защита как раз в сервисе, в облаке! – Джанибек указал на потолок ресторана. – Получатель по первому коду всегда сможет проверить статус чека, так что лишние девяносто девять копий будут бесполезны.

– Тогда рискует плательщик, – рассеяно сказал Даулет. Он закончил с брауни и опять посмотрел в смартфон. – Кто-то сможет, например, сфотографировать чек и забрать все себе.

Даулет вернул телефон жене и указал ей на зеленую полоску внизу экрана. Брови Зарины приподнялись, она кивнула и пристально посмотрела на Джанибека.

– Не сможет, я все продумал. – Джанибек старался не отвлекаться, хотя эти супружеские игры его начинали раздражать. – Но на разработку сервиса нужно триста тысяч долларов. Если вы готовы рискнуть, чтобы неприлично разбогатеть, подпишем договор, и я завтра расскажу все. Пакет документов в номере.

Зарина продолжала молчать и внимательно смотрела на Джанибека, улыбаясь одними глазами. Что думал о предложении Даулет, прочитать по его лицу было невозможно, пока он не забрал у жены чек и не вернул Джанибеку.

– Вы же работаете с ВИП-клиентами банка. – Даулет указал на экран смартфона. – Знаете их мысли, желания. Должны знать. И как думаете, почему никто из тех, кому вы этот проект предлагали, не согласился участвовать?

Это был жесткий отказ. Обескураженный Джанибек почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он откинулся на спинку стула и невольно прикрыл глаза. А затем разозлился. Он уставился на Даулета и заговорил совсем другим, холодным тоном.

– Я думаю, что многие богатые забыли, как устроена настоящая жизнь. ВИП-клиенты часто жалуются на пустоту. У них есть все, что можно купить, но они забыли радость от успеха в чем-то по-настоящему стоящем. И что странно: элита ненавидит свою жизнь, но до смерти боится потерять статус.

– А вы не боитесь рисковать и менять свою жизнь? – Даулет будто не заметил выпада, чем еще больше разозлил Джанибека.

– Боюсь? Конечно, боюсь. – Джанибек попытался улыбнуться, но улыбка вышла горькой. – Я несколько лет отказывал себе во всем и накопил четыре миллиона тенге. Вам смешно, понимаю. И я, конечно, не получил ничего – даже членства в престижном гольф-клубе. Боюсь, но я пересилил свой страх и поставил все – взял отпуск без содержания, купил путевку сюда и пять дней пытаюсь убедить богатых стать еще богаче.

– Но вы же говорили, что завели здесь друзей, – мягко заметила Зарина.

– Да, но почти все оказались чьими-то родителями или родственниками, а не бизнесменами. Многие просто не поняли, о чем я им рассказывал. Поэтому я так обрадовался, когда вы приехали, – это был отличный шанс. Но что поделать…

– Мы даже знаем про нейросети и искусственный интеллект, – иронично заметил Даулет. – Вы пользуетесь нейросетями?

– Да, для презентации, например, – пожал плечами Джанибек. – Моя начальница следит за новыми технологиями. Она как раз образец элиты: молодая, красивая, уверенная в себе. И тоже боится рисковать.

Голос Джанибека дрогнул. Злость ушла, и наконец-то отчаяние заняло свое место. Теперь он не беспокоился о том, как выглядит и какое впечатление производит на собеседников.

Джанибек замолчал, уронил голову на сцепленные в замок руки и уставился в пустоту.

– У вас есть любимое вино? – как ни в чем не бывало спросил Даулет.

– Вино? – не понял Джанибек.

– Представьте, вам приносят хорошее вино не в красивой стеклянной бутылке, а в картонном пакете. Знаете, в которые дешевое разливают. Будете пить?

– Той же марки? – Джанибек никак не мог понять, куда клонит собеседник. – Наверное. Но хорошее разливают только в бутылки.

– Именно. – Даулет впервые за вечер улыбнулся по-доброму, как учитель после верного ответа ученика. – Упаковка представляет товар. Хорошее вино может быть только в стекле, а идею на миллиард можно продать, если сам выглядишь на миллионы.

– Даулет говорит не о вас, – поспешила вмешаться Зарина, когда увидела тень на лице Джанибека. – Он рассказывает о нашем проекте, «Пигмалионе».

– Проекте? – Джанибек окончательно растерялся. – Но я же только что… Мне нечего вложить.

– Денег не потребуется, – успокоил его Даулет. – Нужно ваше время, два полных месяца, круглые сутки. И ваше доверие к нам.

– Но мы же только что познакомились! – выпалил Джанибек и густо покраснел, когда Даулет заметил:

– Вот как? А я думал, вы о нас много слышали и заочно знакомы.

– Да, но… А что за проект? – поспешил перевести тему Джанибек.

– Чтобы вы поняли, завершу мысль об упаковке, – спокойно продолжил Даулет. – Элита быстро распознаёт своих и чужих, это правило выживания. Никто не доверяет людям не из своего круга. Но крупному бизнесу очень нужны талантливые молодые профессионалы – для работы с той же элитой. А откуда их брать? Богатая молодежь не любит много трудиться, а одаренные бедные спецы могут пробиться наверх только в солидном возрасте.

– Мы хотим дать шанс всем талантливым ребятам, – вмешалась Зарина. – «Перепрошиваем» их на работу в высшем обществе.

– Но результат зависит от вас. – Даулет указал на смартфон. – У вас есть все данные для успеха, но потребуется предельное напряжение сил и готовность потратить два месяца жизни на эксперимент.

– Эксперимент? Что именно я должен делать?

Абаевы снова переглянулись, на этот раз улыбались оба.

– Если вы готовы рискнуть, чтобы стать своим для элиты, подпишем договор, и я завтра расскажу все. – Даулет не очень умело передразнил Джанибека, но все рассмеялись, и напряжение за столом спало. – Уже поздно, мы все устали, и шумно здесь.

Джанибек кивнул и машинально взъерошил волосы.

– Да, и что-то надо будет сделать с вашей прической, – добавил Даулет.

Соляная комната в медицинском центре фешенебельного отеля Swissotel Wellness Resort Alatau Almaty была идеальным местом для таких необычных переговоров. Тихо гудел галогенератор, соль насыщала чистый воздух, проникала в поры кожи троих посетителей и делала их общение похожим на дружеское.

Джанибек чувствовал, как отрицательно заряженные ионы успокаивают нервы, что было очень кстати. Слишком уж резко он должен изменить свою жизнь: не каждый день приходится подписывать договор о неразглашении перед описанием эксперимента над собой.

– Не переживай, это не страшно, – мягко улыбнулась Зарина. – Тебе просто нужно будет изменить себя.

Даулет только покачал головой. Он снова стал похож на тигра, что заставило Джанибека упрямо поджать губы.

– Что нужно делать? – коротко спросил он.

– Учиться. Многим необычным для тебя вещам. Правилам, по которым живет высшее общество: изысканные вина, меню молекулярной кухни, дизайнерские коллекции одежды. Умению анализировать информацию, необходимую для бизнеса. Тонкостям ведения переговоров.

– И дисциплине. – Взгляд Даулета стал жестким. – Британскую элиту воспитывают в полувоенных условиях уже много столетий. Она знает, что нельзя давать власть над другими тому, кто не способен контролировать себя.

– Это всего на два месяца, – успокоила Джанибека Зарина. – И никто не заставит тебя жить в бараке. Наоборот, ты поселишься в очень комфортабельной квартире, как будущий представитель элиты.

– Полное погружение, – добавил Даулет. – Чтобы это сработало как надо, ты должен порвать все прежние связи на это время. Будешь учиться всему – от бытовых привычек до тонкостей искусства. Внешние контакты только с разрешения ZOR.

– Преподавателя? – решил уточнить Джанибек.

– Можно и так сказать, – усмехнулся Даулет.

– Это цифровой ассистент на базе технологии искусственного интеллекта, – объяснила Зарина. – ZOR специализируется на предоставлении самых разных услуг успешным людям. На время эксперимента он будет твоим преподавателем и проводником. В его основе большая языковая модель, LLM, и массив данных, которые связаны с интересами состоятельных людей. ZOR может поддержать беседу на любую тему – здоровья, питания, одежды, косметологии, спорта. Может оперативно найти и предоставить необходимую информацию, дать ссылку или вызвать нужного специалиста.

– А тебя он будет учить, – хищно улыбнулся Даулет. – Лепить нового человека, своего для элиты.

– Так, минутку… – Джанибек сжал ладонями колени и сделал несколько вдохов соленого воздуха. – Вы два месяца учите меня, и все? Каков ваш интерес?

– Хороший вопрос. – Взгляд Даулета смягчился. – Во-первых, ты подпишешь контракт и в случае успеха пять лет будешь работать с нами. Во-вторых, мы обкатаем технологию обучения. Крупные корпорации будут с руками отрывать наших выпускников, а мы сможем их готовить все больше и больше.

– Пять лет? На каких условиях?

– Справедливых, не волнуйся. Когда закончишь обучение, то представишь проект, защитишь его и получишь финансирование. Три миллиона долларов для начала и развития бизнеса. Но только когда выполнишь все условия, – добавил Даулет, заметив широкую улыбку на лице Джанибека. – До защиты на руки не получишь ничего, только необходимое для обучения и, конечно, свою текущую зарплату.

– Мы дадим шестизначный код доступа к ZOR, – принялась объяснять Зарина. – Он откроет тебе массу различной информации и множество дверей. Дверей в мир богатых.

– И помни об условиях. – Даулет не давал Джанибеку насладиться мечтами. – Дисциплина, полное погружение, общение с внешним миром только с разрешения ZOR. Он будет нам присылать отчеты о твоих успехах, а твоя задача предельно простая – впитывать знания и меняться.

«И выбрать прическу», – мысленно закончил Джанибек, но благоразумно промолчал. В тот момент он был согласен на все и был благодарен Абаевым за веру в него. Этот шанс он не упустит.

Глава 2

Пещера Аладдина

Джанибек Уали

Алматы, июнь

Роскошь казалась природным свойством жилого комплекса President’s Park. Несомненно, дорогие детали интерьера не бросались в глаза и словно избегали лишнего внимания – архитекторы и дизайнеры явно думали об удобстве и безопасности жильцов, а не об экономии. Джанибек залюбовался прямыми линиями, неброской удобной мебелью в холле, строгими геометрическими элементами декора. Минималистичный дизайн, никакой вычурности, все на своих местах.

Джанибек отметил, что прохладный холл здания казался больше, чем был на самом деле, – пространство визуально увеличивали бежевые, с легким оливковым оттенком, стены и светлый пол. Панорамные окна впускали дневной свет, но отсекали летнюю жару. А глазки датчиков повсюду напоминали, что он идет по умному дому.

Впрочем, Джанибек ничуть не удивился бы табличке «Не трогать руками!» – он чувствовал себя туристом в музее. Требовались некоторые усилия, чтобы не вертеть головой, не пялиться по сторонам и не привлекать необычным поведением внимание охраны. Он в сотый раз напомнил себе, что это его новое жилище, он имеет право здесь быть, о чем Абаевы наверняка предупредили администрацию. Но блестящие хромом и лаком поверхности словно осуждали дерзость молодого бедняка в чужом костюме и чужом доме.

«Пока чужом, – рассердился на себя Джанибек. – Этот мир еще станет для меня привычнее пруда для карпа».

Он подошел к лифту и с максимально равнодушным видом приложил руку к сенсорной панели. По контуру ладони пробежала сначала красная, потом зеленая линия. Створки разъехались с легким шелестом.

На площадке этажа было всего две двери. Джанибек подошел к своей и ввел шестизначный код.

Входная дверь закрылась за спиной с тихим змеиным шипением. Но больше ничего не произошло. В квартире было темно – плотные шторы почти не пропускали свет.

Джанибек поежился, постарался отогнать мандраж, вздохнул и насколько мог уверенно произнес команду:

– Свет!

Ничего не произошло. Полумрак серой пеленой все так же скрывал интерьер.

Джанибек был твердо уверен, что помнит команды – Зарина не раз их отдавала ИИ в его присутствии, и они всегда исполнялись безупречно. Почему он не додумался все записать? Ах да, записать было не на чем – по условиям эксперимента он должен был войти в квартиру с пустыми руками.

– Освещение! – повторил попытку Джанибек.

Ничего. Мозг выдал целый поток панических мыслей. Зарина забыла внести данные нового жильца в компьютер? Нет, он же вошел. А выйти сможет? А если это алгоритм системы безопасности – впустить, заблокировать, вызвать полицию? Или никто никого не вызовет, а чертова железяка будет спокойно фиксировать, с какой скоростью гость-склеротик умирает на полу без воды и еды?

Собравшись с духом и подавив желание броситься искать механическую ручку на входной двери, Джанибек двинулся в глубь помещения. Надо открыть окна – с дневным светом будет точно спокойнее.

Джанибек дошел до стены. Она оказалась от пола до потолка задернута шторами – тонкими, но не пропускающими ни лучика дневного света. Он сдвинул одну штору, но стекла' за ней не было – рука нащупала плотные жалюзи. Пластиковые раздвижные панели закрывали оконный проем на всю трехметровую высоту. Сдвинуть их не выходило – руки лишь скользили по упругой поверхности, а никаких зацепок или щелей для пальцев, конечно, не нашлось.

– Окна! – сурово скомандовал Джанибек, когда понял, что и шторами управляет ИИ.

Никакого результата. В комнате было прохладно, но он почувствовал, как капля пота скатилась между лопаток. Панические мысли охотно вернулись.

Джанибек осмотрелся и вдруг понял, что где-то должен быть источник света, – как-то же он ориентируется в квартире, темнота не абсолютная. Возле входной двери мерцала небольшая панель. Снаружи он видел такую же, но с цифрами на экране – чтобы вводить код доступа. А на что нажимать здесь?

Джанибек забарабанил пальцами по панели – ничего. Он приложил к ней ладонь, затем еще раз, сильнее. Панель лишь равнодушно подкрашивала его руку тусклым синим светом.

– Может, батарейки у тебя сели? – зарычал Джанибек в панель и почти уткнулся лбом в синий прямоугольник. – Или заржавело это корыто, пока охраняло пустую квартиру? Разобрать тебя и смазать шестеренки?

– Механическое вмешательство в работу системы не требуется.

Строгий мужской голос прокатился по апартаментам словно из всех комнат одновременно. ИИ говорил спокойно, но Джанибек все же почувствовал небольшую поспешность.

На панели появились цифры. Джанибек ввел код. На потолке и стенах загорелись спрятанные за декором светильники. Но почти сразу погасли, когда жалюзи с тихим шорохом уползли в потайные ниши и пустили в квартиру дневной свет. Джанибек наконец смог оценить свое новое жилище.

Его окружала стильная мягкая мебель со светло-песочной обивкой. На белоснежном ковре стоял изящный столик для приема гостей и два небольших кресла. Спальня, кухня, ванная – везде ощущалась забота о жильце. Дизайнеры знали свое дело: рациональность органично сочеталась с роскошью. Кабинет был полностью оснащен для учебы – большой моноблок на столе, микрофон на штанге, ряды книг на стеллажах.

Джанибек осторожно подошел к панорамному окну. С высоты открывался невероятный вид на огромный парк. Кудрявые макушки деревьев покачивались на ветру. Разноцветные пятна цветочных клумб яркими бусинами украшали разбегающиеся во все стороны дорожки.

Джанибек перевел взгляд ближе к дому – во дворе искрился на солнце фонтан со скульптурами скачущих лошадей. Неторопливо перемещались маленькие с этой высоты люди, кто-то садился в такси, женщины гуляли с детьми или разговаривали по телефону. Эта картина напомнила ему о своих проблемах.

– Значит, ты меня слышал? – холодно обратился он к ИИ. – Почему сразу не включил свет?

– Для исполнения команд требовалось закончить авторизацию, – раздался ответ откуда-то рядом. – Вам было необходимо ввести код.

– И как я должен был это сделать, когда панель не реагировала?

– Ваша фотография находится в базе данных. Как только я опознал вас, панель стала активной.

– Итак, сначала ты не сообразил включить свет, чтобы меня опознать. А когда опознал, все равно потребовал ввести код, который я уже вводил за дверью… – Джанибек недобро ухмыльнулся и продолжил после небольшой паузы: – И впервые отозвался, когда я пообещал разобрать тебя на винтики. Ты точно… интеллект?

– Я ZOR‐254887, цифровой ассистент, созданный на базе передовых и частично засекреченных технологий. – Джанибек мог поклясться, что слышит обиду в голосе ИИ. – Конечно, обращение с такими сложными технологиями требует определенных навыков и уровня развития… пользователя.

– Тебя чем-то не устраивает уровень моего развития? – Джанибек понимал, что глупо спорить с программой, но стерпеть такой выпад не мог. – Или сон плохой приснился, пока я в темноте здесь бродил по твоей вине?

– Джанибек Уали, – монотонно продекламировал ZOR, – двадцать восемь лет, образование высшее, менеджер банка, годовой доход…

– Стоп-стоп, – запротестовал Джанибек. – Отвечай по сути, а не зачитывай мое досье. Или это слишком сложная задача для тебя?

– Отвечаю по сути, – сухо ответил ИИ. – Уровень вашего развития пока не позволяет вам учесть все тонкости обращения с искусственным интеллектом.

– А если врезать стулом по твоей панели?

– Спасибо за дополнительное подтверждение моих слов. Но прошу учесть последствия.

– Последствия? – Джанибек заготовил отличную колкость, но решил ее придержать.

– Вы здесь не для тестирования антивандальной защиты, – сказал ИИ тоном судьи, объявляющего приговор. – Вы здесь, чтобы учиться. Кроме того, сенсорная панель и стул сто'ят больше вашего годового оклада. Говоря привычным вам языком, не расплатитесь.

Джанибек вдруг понял, что стоит с открытым ртом. Он моргнул, закрыл рот и пригладил волосы.

– Отлично, – бодро сказал он после минутной паузы. – Абаевы говорили, что тестируют новую форму обучения. Как ты считаешь, если я закончу тест за два часа, им понравится?

– Недостаточно данных, – раздался чуть тревожный голос. – Но учтите, что агрессия мешает ясному мышлению и вредна человеческому организму. Уровень кортизола увеличивается, это приводит к ускоренному изнашиванию нервных клеток. Вам следует успокоиться. Включить расслабляющую музыку?

– Я полностью спокоен. – Джанибек еще раз окинул взглядом парк за окном. – Напишу в отчете, как ты издевался надо мной на входе…

– Я же объяснил… – В голосе ИИ послышались истерические нотки.

– Да-да, я помню. Ты просто не сообразил, что нужно включить свет. Но согласись, это многое говорит о твоих умственных способностях. Если Абаевы хотят воспитывать в людях самомнение, высокомерие и тупость, ты будешь великолепным учителем. А для элиты, боюсь, потребуется кое-что в программе переписать. Примерно сто процентов, не больше.

Воцарилось молчание. Джанибек погладил подушки дивана, постарался изобразить скорбное лицо и сделал шаг к двери.

– Прошу прощения, – торопливо сказал ИИ. – Я был неправ.

– В чем? – дружелюбно уточнил Джанибек. – В размере моего оклада или уровне кортизола?

– Я выбрал неверный алгоритм взаимодействия. Спасибо за вашу оценку и за то, что помогаете мне стать лучше.

Джанибек понял, что уже второй раз за утро стоит с открытым ртом.

– Но как, Бэрримор? – спросил он у потолка. – Я переспорил нейросеть?

– Похоже, что так… сэр, – добавил ZOR безупречным тоном дворецкого. – Желаете узнать программу обучения?

– Программу? Да, пожалуй… – Джанибек все еще не мог прийти в себя. – Бэрримор, ты понимаешь юмор?

– Конечно, сэр, – сообщил тот же голос. – Овсянка на завтрак вас убедит, сэр?

Пока ИИ пересказывал программу, Джанибек продолжал осмотр квартиры. Бэрримор ничего не имел против и даже пояснил, что передовая бытовая техника – одна из тем обучения. Джанибека сначала это позабавило, но когда он зашел на кухню, веселье прошло.

Часть широкой столешницы точно была плитой, но найти ее оказалось невозможно без подсказок Бэрримора. Дверки шкафов в основном скрывали не посуду, а кухонные приборы. Причем некоторые выезжали из потайных ниш.

Когда измученный Джанибек добрался до гардеробной, то лишь мельком взглянул на костюмы, схватил полотенце и отправился в ванную.

– Бэрримор, не вздумай подглядывать! – предупредил он ИИ и закрыл за собой дверь.

Душ находился там, где и положено, – за матовой стеклянной перегородкой. Джанибек разделся и встал под большую квадратную лейку, которая выходила из стены. Крана, конечно, нигде не было видно.

Минут пять Джанибек честно пытался справиться сам. Он осмотрел и лейку, и стену, размахивал руками, выходил и заходил под душ, поворачивал перегородку. Все было тщетно.

– Бэрримор, включи воду, – хмуро сказал Джанибек. И через секунду выскочил из-под ледяных струй, задыхаясь от холода и возмущения.

– Выключи! Выключи воду! – закричал он и добавил, стуча зубами, когда ИИ выполнил команду: – В этой обители технологий нет горячей воды? Или ты принялся за старое?

– Вы не уточнили температуру, – занудно протянул Бэрримор. – И я не следил за вами по вашему приказу, сэр.

– Издеваешься?

– Никак нет… сэр.

Если бы не панорамные окна, Джанибек и не заметил бы, что пролетела уже неделя. Утром Бэрримор объявлял, на каком языке будет исполнять его бытовые команды, поэтому даже включить воду в душе можно было то по-английски, то по-китайски, то по-французски.

Еду ИИ заказывал сам, ее приносили молчаливые курьеры. От себя Бэрримор добавлял занудные лекции, поэтому Джанибек старался есть быстро. Завтрак обычно был простым и сопровождался курсом столового этикета и сервировки стола. Обед всегда включал сложное изысканное блюдо и рассказ о тонкостях его приготовления. К счастью, Бэрримор не заставлял готовить – от будущего джентльмена требовались лишь теоретические знания, чтобы оценивать мастерство повара. Разумеется, что-то съесть можно было только правильными столовыми приборами. Ужин считался легким – вино и закуски. Но и его ИИ сопровождал бесконечными рассказами о способах сбора и переработки винограда, вкусовых оттенках каждой марки в каждом году и наиболее подходящих сочетаниях вин и закусок.

Два часа после завтрака посвящались самым трудным лекциям. Джанибек учился узнавать художников, дизайнеров и скульпторов по их работам, отличать оригиналы от копий, поддерживать разговор о произведениях искусства. Бэрримор обещал такие же лекции о ювелирных украшениях, автомобилях, аксессуарах, косметике.

Перед обедом Джанибек на час покидал квартиру – спускался на нижний уровень здания в спортзал. К его удивлению, тренером был тоже Бэрримор. Искусственный интеллект сам составил программу тренировок, контролировал и выполнение упражнений, и физическое состояние ученика. Разумеется, во время перерывов бубнил через наушник об элитарных видах спорта и их звездах.

После обеда полагался небольшой отдых, то есть лекции о юморе и допустимых границах флирта. Затем шел еще один блок обучения до ужина. Поскольку Джанибек работал в банке и знал несколько языков, Бэрримор поверхностно прошелся по финансовой грамотности, а в английском, китайском и французском сделал упор на произношение и идиомы. С компьютерами Джанибек тоже обращался свободно, поэтому курс включал практические задачи – составление поисковых запросов и нейросетевых промптов, сетевую безопасность, уязвимости гаджетов. После ужина полагался просмотр фильма на одном из иностранных языков, под который Джанибек обычно засыпал от усталости.

Когда в субботу Бэрримор разбудил ученика в обычное время, а за завтраком объявил расписание на день, Джанибек лишь тоскливо вздохнул. Одного выходного, конечно, маловато при такой нагрузке, но что поделать. Но в воскресенье не выдержал.

Утром он мрачно слушал лекцию о Сальвадоре Дали и надеялся хотя бы на сокращенный день. Но Бэрримор не только будто не замечал его настроения, но и не дал после тренировки сразу накинуться на еду.

– Перед обедом назовите столовые приборы, сэр. Затем я объясню, чем и в каком порядке следует приступать к блюдам.

– А давай немного изменим программу, – мрачно сказал Джанибек и придвинул самую ароматную тарелку. – Я буду молча есть, а ты бубни про ложки и количество зубцов на вилках.

Не дожидаясь ответа, он накинулся на еду. Бэрримор явно растерялся. Он то пытался остановить ученика, то рассказывал про неправильный соус, то сбивался и начинал лекцию о блюдах на столе.

– Пойми, Бэрримор, – более благодушно объяснял Джанибек, уплетая второе. – Людям нужно есть. Разным виртуальным болванам достаточно поговорить о пудинге или соусах, а нам, живым, важно вовремя запихнуть их в себя. Иначе никакой учебы не будет. Без обид.

Бэрримор ничего не ответил, разве что послеобеденные лекции читал еще зануднее.

Ближе к ужину Джанибек начал беспокоиться: курьер с вином и закусками, похоже, опаздывал.

– Ты забыл заказать ужин? – примирительно спросил Джанибек. – Или мне самому готовить?

ИИ не посчитал нужным реагировать.

– Бэрримор, что на ужин? Отвечай немедленно, – уже сердито приказал Джанибек.

Видимо, тишину ИИ использовал как исчерпывающий ответ.

– Ничего, перебьюсь бутербродами, – буркнул Джанибек и отправился на кухню.

Он знал, что приготовить полноценный ужин без помощи Бэрримора не получится – включить нагревательную панель или открыть шкафчики можно было только голосовой командой. Но оставалась надежда на холодильник. Как оказалось, тщетная.

Для порядка осмотрев дверцу, Джанибек не обнаружил ручки, что ничуть его не удивило. Последние две недели холодильник сам распахивался, стоило подойти к нему достаточно близко. Джанибек поводил ладонью перед сенсорной панелью, но датчики не реагировали. Голосовые команды тоже не помогали. Холодильник высокомерно не обращал на них внимания, а Бэрримор продолжал играть в молчанку.

– Ладно, сами виноваты! – рассердился Джанибек и с силой потянул за край дверцы.

Кухня ожила. Тревожно замигали лампочки, защелкали замки шкафов, а над всем этим раздался высокий, на грани ультразвука, пробирающий до костей пронзительный визг сирены.

Джанибек бросил дверку и зажал уши руками. Звук стал чуть тише, но в мозг по-прежнему словно что-то ввинчивалось.

– Прекрати! Прекрати немедленно! – закричал Джанибек.

Писк почти затих. На его фоне раздался занудный голос Бэрримора:

– Механическое вмешательство не требуется. Это может привести к непоправимому урону.

– Ладно, ладно. Не буду больше! Прости!

Наступила долгожданная тишина, но холодильник был по-прежнему закрыт. Джанибек сдался не сразу. Еще около часа он уговаривал проклятый железный ящик на разных языках – попутно задабривая Бэрримора демонстрацией своих достижений. Но на обоих ни английские, ни китайские, ни французские изысканные обороты не произвели ни малейшего впечатления.

Перед сном Джанибек решил выяснить, не проявились ли у него признаки приближающейся голодной смерти. Из напольного зеркала на него смотрел подтянутый, статный, почти незнакомый мужчина. Даже недовольство было непривычным – выражение лица больше подходило одному из аристократов на бесчисленных портретах, чем менеджеру банка.

– Две недели? – удивленно сказали Джанибек и его отражение друг другу. – А что будет через два месяца?

Ему сразу расхотелось спорить с Бэрримором. Действительно, глупо что-то доказывать нейронке, которая столько для тебя делает. И почему-то плохо получалось думать о Бэрриморе как о бездушной программе.

Утром ни Бэрримор, ни Джанибек не вспоминали о вечерней ссоре. Завтрак и первый блок прошли как обычно, а перед выходом в спортзал Джанибек спросил максимально дружелюбно:

– Бэрримор, я же могу общаться с нашей соседкой? Это не запрещено программой?

– Разрешено, сэр, – после небольшой паузы деловито ответил ИИ. – Ван Сюли, девятнадцать лет, студентка-эколог, из хорошей семьи. Уровень вашей подготовки и разница в возрасте позволяют поддерживать с ней разговор до пяти минут.

– Понял, благодарю. – Джанибек и сам удивился, как легко ему удалось сдержаться и не отчитать Бэрримора за «уровень подготовки» и «разницу в возрасте».

Впрочем, вскоре он оценил по достоинству рекомендацию ИИ. Соседка, юная китаянка модельной внешности, постоянно держала с ним дистанцию. Хотя они часто вместе спускались на лифте, разговор всегда был неловким. Ван Сюли односложно отвечала на реплики Джанибека, вежливо улыбалась и никогда не задавала вопросов. Даже очень хорошее знание китайского языка не произвело на нее впечатления. Джанибеку оставалось только принять предложенную форму общения, обмениваться сдержанными улыбками и пожеланиями удачи.

Но в начале июля он впервые увидел соседку в крайнем смятении. Ван Сюли почти вбежала в лифт, посмотрела на Джанибека и не ответила на его приветствие. Она старалась казаться спокойной, но чуть не выронила телефон, когда пыталась положить его в сумочку. Внизу она снова вытащила телефон, прочитала какое-то сообщение и быстрым шагом отправилась к выходу из здания.

Волнение передалось Джанибеку. Он окликнул Ван Сюли, но она то ли не услышала его, то ли не захотела отвечать и вышла во двор комплекса. Джанибек поспешил за ней, выскочил из здания, но успел увидеть только, как девушка садится в такси. Машина уехала, а Джанибек, ругая себя за несдержанность и неприличное любопытство, поспешил на тренировку. Судя по тишине в наушнике, Бэрримор ничего не заметил.

Занимаясь в зале и слушая лекцию, он успевал рассматривать себя в зеркало. Изменения стали еще заметнее. Теперь он был физически развитым, уверенным молодым человеком с холодным взглядом. Обычная озорная улыбка давно не появлялась на новом ухоженном лице. Пожалуй, если бы он зашел в свой банк, то его приняли бы за одного из ВИП-клиентов: безупречный костюм, аккуратный маникюр, элегантность… рояля – да, самоирония на месте.

Он теперь иначе двигался, научился не замечать заискивающих взглядов обслуги, скупо отмеривал слова в необязательных беседах. Прошлая жизнь была страшной сказкой, не иначе. Экономить на всем и гоняться за инвесторами теперь казалось чем-то смешным, неприличным. А воспоминания о разговоре с Абаевыми вгоняли его в краску.

Судьбоносный разговор, который изменил все в его жизни. А он выглядел на нем, как… Впрочем, прошла только половина обучения. Каким он будет видеть еще через месяц себя сегодняшнего? Лучше подождать с оценками.

Оценивать свою жизнь Джанибеку пришлось гораздо раньше – через пять дней после погони за Ван Сюли. И делать это в комнате для допросов, доказывая хмурому подполковнику КНБ свою непричастность к убийству.

Глава 3

Секретная миссия

Чэнь Кунь

Пекин – Алматы, 11 июля

Войдя в просторный кабинет, Чэнь поприветствовал генерал-полковника Ма Юна по уставу и вытянулся по стойке смирно. Руководство обычно требует прибыть к самому началу рабочего дня не для благодарностей за хорошую службу. И секретарша в приемной дала понять, что генерал не в духе.

Подчиненные знали, что Ма Юн – человек строгих правил, которые неукоснительно соблюдает сам, требуя того же от других. Удивительно, но принципиальность не помешала ему сделать блестящую карьеру. Причем многолетняя служба в разведке и контрразведке не оставила ни одной лишней морщины на его суровом лице.

В пятьдесят четыре Ма Юн выглядел гораздо моложе своих лет и удивительно молодо для своей должности.

Генерал ответил на приветствие и указал Чэню на стул. Интерьер был стандартным для служебных кабинетов: массивные деревянные шкафы, удобное кресло с прямой жесткой спинкой, портрет известного китайского руководителя на самом видном месте. Сторонний наблюдатель мог бы отметить только необычный аскетизм – лишь края огромного стола были заняты письменными принадлежностями и стопкой чистой бумаги. Чэнь знал, что все документы обычно лежат в сейфе, замаскированном под один из шкафов.

И дело было не в чрезмерной подозрительности. Все знали, что ни в здание, ни тем более в этот кабинет не просочился бы никто неблагонадежный. Но генерал Ма Юн предпочитал порядок. И потому сейчас он старательно сдерживал свое раздражение.

– В Казахстане похищена гражданка Китая, сестра очень влиятельного бизнесмена, – перешел к делу Ма Юн. – Он обратился к руководству за помощью. Ты отправляешься в Алматы. Билеты и сопроводительные документы получишь в приемной. Материалы по делу уже загружены на сервер, ознакомишься в дороге.

Чэнь Кунь не проронил ни слова. Он не любил тратить время на очевидные вопросы, о чем Ма Юн прекрасно знал.

– Брат, если говорить мягко, очень опекает младшую сестру… – Губы генерала дрогнули в подобии улыбки. – Когда она пропала на несколько часов, он поднял все свои связи сначала на месте, потом у нас. И никто ничего бы не делал, если бы на всякий случай не запросили «Цилинь», а тот дал ответ, что с высокой вероятностью она стала жертвой серийного убийцы.[1]

Чэнь удивленно приподнял бровь, но продолжал молчать. Генерал хмыкнул и, похоже, немного расслабился.

– «Цилинь» нашел два казахстанских уголовных дела. Обе жертвы – молодые, очень красивые, из влиятельных семей. Одинаковый почерк убийцы. И тот же стиль похищения, что и у Ван Сюли – пропавшей девушки. Но даже не это главное.

На лице Ма Юна появилась горькая улыбка.

– И в прошлых убийствах, и в похищении есть следы применения технологий самого высокого уровня. Много стертых записей – камер наблюдения, телефонных звонков, платежных операций. Теперь понимаешь, почему это поручили нам?

– Разведка вероятного противника?

– Очень похожий почерк, – кивнул генерал и встал из-за стола. – Сиди, сиди.

Он подошел к шкафу, вытащил пухлую красную папку с гербом КНР и положил ее на стол. Но раскрывать не стал.

– Бо'льшая часть сотрудников в этом здании считает подполковника Чэня Куня роботом… – Ма Юн старался говорить спокойно, но его злость, похоже, вернулась. – Другие считают тебя счастливчиком, к которому преступники сами прыгают в машину, когда ты едешь на работу.

В этот момент Чэню некстати вспомнилось утреннее приключение, и он, чтобы подавить улыбку, уставился на красную папку. Генерал понял его взгляд иначе.

– Да, кое-кто наверху знает тебя как правнука знаменитого председателя Чжоу Энлая и как потомка великого Чжоу Дуна.

Теперь Чэню не требовалось притворяться, что его интересует папка. Он удивленно посмотрел на Ма Юна.

– Мне нужно, чтобы в этом деле ты проявил себя как все три этих человека, – жестко сказал генерал. – Преступник не оставляет следов на месте и подчищает их в Сети. Но все вычистить невозможно – ты должен, как робот, найти каждую пылинку. Если это действительно серийный убийца, то без удачи не обойтись. А если подтвердится след чужой разведки, то почти наверняка она вычислит тебя и попытается либо завербовать, либо обезвредить.

Чэнь молчал. Его чувства словно погасли. Мозг впитывал новую информацию и планировал следующие шаги.

– Хотя на самом деле ты пижон с кучей гаджетов. – Сердитым тоном генерал явно пытался скрыть теплоту. – Я очень не хочу потерять своего лучшего сотрудника. Но и послать с тобой кого-то тоже не получится.

– Секретность, – кивнул Чэнь.

– Да, секретность. Целая иностранная бригада создаст слишком много шума. Наши службы согласовали порядок взаимодействия, ты получишь доступ ко всем данным на месте. Тебя включат в следственную бригаду – получишь «руки» и «ноги». Наши ресурсы тоже в твоем распоряжении – загружай данные в «Цилинь», общайся с нашими службами. Понятно, с соблюдением мер безопасности. То же касается России.

Чэнь опять молча уставился на Ма Юна.

– Последнее. – Ма Юн явно понимал, что Чэню не терпится прочитать данные по делу, но не спешил его отпускать. – Проверь все версии, чтобы мы не приняли за маньяка успешного вербовщика, который использует похищения и убийства как аргумент в переговорах. Мы знаем про убитых, но не знаем, скольких жертв он отпустил, когда их родные поддались давлению.

– Ясно, – коротко кивнул Чэнь.

– Конечно, крайне важно спасти девушку, – продолжил генерал, будто ничего не заметив. – Но не менее важно найти преступника. И очень было бы хорошо его доставить к нам. Живым, для допроса. Теперь можешь идти.

Озадаченный Чэнь поднялся через пару секунд. Он кивнул генералу и только в приемной вспомнил, что попрощался не по уставу. А Ма Юн, похоже, даже не обратил на это внимания.

После взлета Чэнь начал читать досье, но краем глаза заметил сразу несколько любопытных взглядов. Сопровождающих охранников явно заинтересовало необычное устройство в его руках. Планшет ZTE был складным и в разложенном состоянии достаточно крупным. Поэтому вблизи можно было заметить, как встроенная камера отслеживает движения глаз пользователя и формирует трехмерное изображение.

Чэнь не понимал тех, кто бездельничал в дороге. Он пять с половиной часов полета до Алматы планировал провести с максимальной пользой. Да, в прошлом веке пассажиры часто скучали или развлекали друг друга пустыми разговорами и легкой литературой. Сейчас же у каждого была возможность работать или учиться – не тратить впустую ни секунды. Он отвернул планшет от любопытных охранников и углубился в чтение.

Последней жертве всего девятнадцать лет. Ван Сюли, студентка, на каникулах приехала в Казахстан в составе международной научной группы по проблемам климата и водных ресурсов. С большой вероятностью поспособствовал ее брат: он занимался грузовыми перевозками из Китая в Казахстан, Узбекистан и Кыргызстан. Успешный бизнес и крупное состояние обеспечили брату хорошие связи в высших кругах. Неудивительно, что спецслужбы сразу нескольких стран немедленно подключились к поиску его красавицы-сестры.

Ван Сюли стала третьей похищенной. Первые две были гражданками Республики Казахстан. Марина Ким, двадцать один год, кореянка, дочь мажоритарного акционера одного из крупнейших казахстанских банков. И Айсулу Жумабекова, двадцать восемь лет, казашка, супруга высокопоставленного чиновника таможенной службы Казахстана.

Чэнь рассматривал фотографии и короткие ролики. Все три жертвы были очень красивыми и успешными, поэтому выкладывали много снимков в Cеть. Но досье первых двух заканчивалось жутко.

Протокольные фото с мест обнаружения тел, описание страшной инсталляции, в центре которой лежала мертвая украшенная жертва. Заключения экспертов. И общая важная деталь: вместо сердца – нейлоновый 3D-муляж.

Чэнь быстро понял, почему «Цилинь» предполагает, что Ван Сюли еще может быть жива. Айсулу была убита через восемнадцать дней после исчезновения, а Марина – почти через месяц.

Но само похищение было предположением. Не было ни одного свидетеля, следов борьбы, тревожных звонков. Родные не получали требований выкупа или угроз. Каждая девушка одна выходила на улицу, садилась в такси и исчезала, пока не находили ее тело. На месте обнаружения не было ни чужой ДНК, ни отпечатков пальцев.

Поскольку в деле не было и цифровых следов, Чэня и привлекли к расследованию. Отчеты лишь скупо сообщали о неработающих камерах наблюдения или стертых записях. Понятно, что именно в этой части казахстанцы рассчитывают на его помощь.

Чэнь отложил планшет и закрыл глаза. До посадки оставалось около часа, и это время он решил посвятить медитации. Информация должна уложиться в голове, выстроиться в гипотезы и породить важные вопросы. Но для этого нужно отключить все эмоции, сосредоточиться на бесстрастном поглощении данных и их анализе.

Получалось не очень хорошо. Вспомнились слова генерала Ма Юна – его считают роботом? Возможно. По крайней мере, что-то похожее говорила ему Ни Ни перед разводом. Назвал бы его кто-то бесчувственным, когда они оба не смогли дождаться окончания университета и поженились еще студентами? Чэнь делал стремительную карьеру. Но Ни Ни не сумела смириться с тем, что работа оттеснила ее на второе место в жизни мужа. И пять лет назад они расстались.

Его сердце забилось чуть быстрее. У той, юной Ни Ни наверняка было много общего с Ван Сюли. Обе полны жизни, надежд, любви. С Ни Ни они остались друзьями и после развода, иногда встречались, вспоминали прошлое. Чэнь знал, что его любовь к бывшей жене растаяла. Но никого другого он так и не нашел за эти годы. А каково тем, кто потерял супругу или сестру вот так – неожиданно, без предупреждения, навсегда? На что готовы они пойти, чтобы не увидеть потом любимую безжизненной, с нейлоновым сердцем в груди?

Чэнь сделал над собой усилие и отправил эмоции в привычное место на краю сознания. Для них еще будет время. А сейчас главное – усвоить факты и сделать первые наброски профайла похитителя.

Самолет покинул небо, оставив его птицам, и вернул людей на землю. Сел он удивительно мягко, дав повод всем в салоне искренне поаплодировать экипажу. Почти сразу после посадки Чэнь заметил симпатичную кареглазую стюардессу, которая спешила к нему через салон.

– Будьте добры, поторопитесь. Вас уже ждут, – тихо сказала она, склонившись к его креслу.

Перехода в аэропорт не было – трап спускался на взлетную полосу. Перед Чэнем раскинулось огромное забетонированное пространство с полным отсутствием растительности и глубокой лазурью неба от линии горизонта. Возле нескольких самолетов деловито сновали люди в спецовках, вдалеке здание аэропорта сверкало хромированными поверхностями и панорамными окнами.

Встречающих было двое. Мужчина в военной форме чем-то походил на монгольского воина: узкие суровые глаза, смуглая кожа, взгляд из-под прямых бровей направлен точно на Чэня. Его спутницей была изящная китаянка, одетая по европейской моде, – скорее всего, переводчица. Метрах в пятидесяти от них стоял большой черный автомобиль.

Экипаж самолета наблюдал в иллюминаторы, как Чэнь спускается к встречающим. Подполковник – как понял Чэнь по знакам отличия – сказал несколько слов и слегка поклонился.

– Приветствуем от имени нашего государства, – перевела девушка и представила офицера: – Серик Кабдулин.

Чэнь оценил уважение к китайским традициям: подполковник не протянул по-европейски руку, а поклонился.

– Подполковник Чэнь Кунь. – Он поклонился в ответ. – Рад посетить Казахстан. Жаль, что при таких обстоятельствах.

Серик внимательно выслушал перевод, кивнул и жестом предложил пройти к подъехавшему автомобилю. Пограничный контроль прошли за несколько минут, – похоже, приезду Чэня местные спецслужбы придавали большое значение и не хотели тратить время на формальности.

Вскоре они выехали на дорогу в город.

Глава 4

Идеальный

Серик Кабдулин

Алматы, 11 июля

Серик Кабдулин, дослужившийся к тридцати восьми годам до звания подполковника, был отличным следователем и знал об этом. Его ценило руководство и часто поручало ему самые сложные дела. А он всегда доводил расследование до конца. Серик никогда не боялся трудной работы. Выходец из сельской интеллигенции (отец был агрономом), он стал одним из лучших в школе, в Академии КНБ, затем на службе. Временные неудачи его не пугали, а по-хорошему злили – заставляли мобилизоваться, делали еще более упорным и требовательным, пока он не достигал результата. Поэтому утренняя новость о приезде китайского коллеги застала его врасплох.

Заходя в кабинет к генерал-майору Бижанову, Серик настраивался на небольшую выволочку за отсутствие прогресса по делу. В его папке лежала развернутая докладная записка. Как известно каждому следователю, гнев начальства из-за нулевого результата может смягчить только подробный рассказ о твоих усилиях его получить. К сожалению, это правило знал и Бижанов.

– У тебя будет помощник, – без долгих предисловий объявил генерал, пробежав глазами записку.

Такого грубого вмешательства в расследование Серик не ожидал. Он думал, что Бижанов его ценит больше.

– Из Пекина уже летит профайлер, один из лучших в спецслужбах Китая, – холодно продолжил генерал. – Наши каналы подтверждают его репутацию, подполковника Чэня на родине прозвали Агентом ноль-ноль-пять. Китайский Шерлок Холмс, можно сказать. Сильный специалист.

– Китаец? – Серик скривился. – Чужая страна, другие люди, и очень сомневаюсь, что наш маньяк – из Китая. Так зачем нам профайлер-китаец? Мне ему экскурсии по городу проводить и с национальным колоритом знакомить? У меня расследование…

– …в котором ты за два месяца не продвинулся ни на миллиметр, – закончил генерал, снова заглядывая в записку. – Или я чего-то не увидел?.. Марина Ким, двадцать один год, кореянка, дочь Станислава Кима, совладельца казахстанско-корейского банка. Кроме обширных связей отца, имела и свои благодаря успешному бизнесу по продаже часов люксовых марок. Была очень заметна даже среди богатых и влиятельных. Знаешь, Кабдулин, сколько раз звонили руководству и мне после ее убийства?

– Думаю, много, – ответил Серик, отводя глаза.

– Угадал. И что ты нашел? – Бижанов вернулся к чтению: «Продолжили поиск таксиста, еще раз опросили знакомых…» То есть ничего не нашел… Айсулу Жумабекова, жена генерала КНБ Жумабекова, заместителя председателя Комитета таможенного контроля Министерства финансов Республики Казахстан. Подозреваемых нет, новых улик нет. Зато головной боли от влиятельных друзей мужа сколько угодно. И знаешь, Кабдулин, я их отлично понимаю. Теперь Ван Сюли…

– Но она только пропала, – запротестовал Серик.

– Да. И наши китайские друзья не стали полагаться на удачу, а настояли на создании международной следственной группы. А ты отправляешься в аэропорт, встречаешь со всем уважением коллегу и даешь ему самый полный доступ к материалам.

– Иностранцу? – оторопел Серик. – А как же допуск?

– Все уже давно подписано и согласовано, – раздраженно отмахнулся Бижанов. – И доступ к электронным данным у них организован: не первый раз наши айтишники с китайскими сотрудничают.

Генерал посмотрел на Серика и едва заметно усмехнулся.

– Кабдулин, уже четверть двадцать первого века позади. Технологии, нейросети, большие данные – вот наше самое эффективное оружие. Не обижайся, но твой преступник гораздо лучше тебя понимает современный мир, а потому ты ничего не можешь с ним сделать. А с этим Агентом ноль-ноль-пять ты будешь на