Кони на шаг перешли, под высокие своды

Царства лесного вступая торжественно, тихо.

В гости к союзнику едет властитель суровый,

Славный вести разговор, о войне и о мире.

Долгие годы, сраженья — давно за спиною,

Но не согнули царя ни печали, ни битвы.

Ловко сидит он в седле, взор его величавый,

Гордый, но светлый, в очах его — сила и мудрость.

Лес заблестел под вечерним и ласковым солнцем.

Всадники встали, глядят с изумлённым восторгом:

Много равнин и лесов они видели в жизни,

Только такой красоты никогда не встречали.

Здесь, как весною — цветущие, в белом, деревья,

Здесь и ковёр из осенней листвы… Но не осень,

И не весна… Что за чудо? На каждом листочке

Словно камней драгоценных прозрачная россыпь

Капель воды, отражающих небо и зелень.

Кажется ли? Но послышалось дивное пенье —

В чаще лесной? Или в синих эльфийских хоромах?

Или в прозрачном, закатом охваченном небе?

Низкий ли голос, высокий? Но нет человека,

Что повторить бы сумел эти чистые ноты

На языке незнакомом, но столь благозвучном…

Нет ли того, кто бы понял, о чём эта песня?

В свите царя мало кто говорит на эльфийском,

Этот язык слишком сложен — и мягок, и звонок.

Скажет придворный толмач лишь приветное слово,

А разговоры ведут на всеобщем наречье.

Рядом с отцом на прекрасных конях белогривых

Едут царевны. Эльке — свежесть раннего утра,

Волосы золотом ярким живым отливают,

Хрупкая старшая дочь — украшение царства,

Радость царя и надежда для древнего рода.

В гости к эльфийцам Эльке едет, эльфам подобна,

Так эфемерна, легка, так кротка и послушна!

…Сёстры не схожи. Альне — это младшая дочка;

Цвета каштана — блестящие волосы вьются

И, непослушные, сзади сбиваются набок;

Держится гордо в седле, как заправский наездник,

И впереди остальных она скачет обычно.

Смело конем управляет, но резки движенья,

Нет в ней ни плавности, ни молчаливости томной

Прекрасноликой сестры. Но отцовскому сердцу

Милы повадки Альне, её быстрые речи,

Взгляд чуть смеющихся глаз, переменчивость нрава…

Только притихла сейчас, и скакун её замер.

Тронулись всадники дальше, одна лишь царевна

Держит коня, хотя дивная песня умолкла.

Ловит Альне отголоски далёкого эха:

В воздухе словно звучит, на ветвях оседает

Дальняя, долгая, самая звучная нота.

Но оглянулся отец, поджидая меньшую.

«Вижу, царевна, внимала ты песне эльфийской.

Кто её пел и о чём — ты одна понимаешь.

С детства ты слушаешь странные речи соседей,

И разбираешь их руны на призрачных свитках».

«Голос мужской. Воспевал, восхвалял он невесту,

Деву эльфийскую, длинное вечное имя,

Что недоступно для смертных — лишь он его знает.

Очи бездонны её, и мудры, не тревожны.

В песне ещё говорится о чуде эльфийском,

Озере звёзд, что у них на окраине леса;

К озеру деву зовёт он, чтоб вместе услышать

И предзакатный ответ, и вопрос предрассветный».

Так отвечала Альне и надолго умолкла.

Вскоре, однако, они прискакали к воротам —

То ли из листьев, а то ли из ярких алмазов.

Эльфы почётных гостей на поляне встречали

И, светлоликие, в синий шатер проводили,

Где под Вечерней Звездой и король с королевой

Ждали союзника. Были пиры здесь не редки,

Двор королевский — сияющей радости полон.

Смертных они привечали… забыть чтобы вскоре.