Оглавление

Глава 1. По пути в кафе

Первый раз я увидел ее на спортивной площадке. Она не была красивой. Она была слабой. Слабой девчонкой с сильными руками. По всей видимости, у нее сдавали нервы, потому что только человек, находящийся в отчаянии, станет крутить «солнышки», одно за другим, на старом турнике со слезшей краской. Да еще без магнезии или хотя бы специальных перчаток. Девчонка повторяла упражнение снова и снова, с каждым разом ее движения становились более рваными и резкими. Я боялся, что она соскользнет.

— Эй, это опасно. Ты же не хочешь себе что-нибудь сломать?! — наконец не выдержал я и подошел ближе к турнику.

— Отстань.

Отшила она меня молниеносно. Лишь по голосу я понял, что девчонка плачет. Вот эта высокорослая, годящаяся в баскетбольную команду шпала с рельефным и спортивным телом, длинными белыми волосами держала лицо. Ее руки напрягались после каждого оборота. С моим приходом она только усилила попытки показать на что способна.

Я делал вид, что смотрю вполглаза. На самом-то деле ее данные были потрясающими. Мне, заядлому спортсмену, раньше не доводилось видеть такое мастерство в чистом виде, особенно на улицах. Здесь никто не задумывался над красотой и изящностью движений, больше ценилась скорость. Пришлось признать, что эта девчонка — не из наших.

— Где учишься?

Но со мной по-прежнему отказывались разговаривать. Я сплюнул в сторону и стянул кофту, повесил ее на угол турника. Сегодня было ветрено. Для конца апреля — самое то. Окунул ладони в придорожную пыль (вообще, так лучше не делать и использовать именно магнезию, но на безрыбье и рак рыба), после чего стряхнул упрямые крупицы и одним прыжком добрался до перекладины. Меня удостоили мимолетным взглядом. В «солнышках» я был не силен, поэтому по большей части делал отжимания, уголки и скручивания в висе. Для пускания пыли в глаза — крутанулся один раз и сальтухой приземлился на резиновое покрытие спортивной площадки. Но не тут-то было. Девчонка только хмыкнула на мои потуги. Она задержалась на вытянутых руках головой вниз и раскрылась в шпагате, после чего стала набирать скорость для прыжка. Отцепившись от турника, она полетела в пируэте на землю. Приземлилась на ноги. При этом еще успела выгнуться и выставить руки в прелестной стойке. И я понял: эта девочка ни за что бы не сорвалась. Никогда.

— Гимнастка, — заключил я, — очень способная гимнастка.

— Больше нет.

Было не совсем ясно: больше не гимнастка или больше не способная. Но и то и другое было душераздирающим. Несмотря на ее взрослость, я увидел перед собой обиженного ребенка, которому не дали что-то рассказать. Или договорить. Девчонка откровенно издевалась над собой, превращая тело в кусок мяса. Она истерзала свои руки, мышцы на голом животе казались каменными, ноги наверняка не знали отдыха. По себе это знал, сам раньше не умел останавливаться, но я-то измывался над собой из удовольствия, а она — из злости.

— Так не пойдет, у меня есть крем на работе, твои ладони надо смазать, — я позволил себе дотронуться до нее.

— Не надо.

Ее губы задрожали. Чем больше она говорила, тем сильнее выступали слезы на ее глазах.

— Все, идем, правда. Не могу на это смотреть. Я работаю в этой кафешке, так что можешь не бояться. Меня зовут Эд.

Она отстранилась, выдернув ладони из моих рук. Я почувствовал себя тем еще доставалой. И правда, чего к ней привязался? Может, у нее случилось что-то посерьезнее израненных ладошек, а я налегал.

Но то, что произошло потом, озадачило меня. Девчонка подошла к боксерской груше, встала в боевую позу и без разбора стала ее бить. Конечно же, она не борец, и удары больше ранили ее, нежели «противника». Кулаки были недостаточно крепкими или упругими, оттого врезались в декорированную кожу боксерского мешка и отскакивали. Костяшки ее пальцев с очередным ударом сильнее краснели и, наверное, неимоверно горели.

— Ошибка. Сниженный балл. Ошибка. Вылет из пятерки. Ошибка. Ошибка. Ошибка. Я — ошибка! — она повторяла в такт ударам, всхлипывая и, скорее всего, уже ничего не видя перед собой из-за пелены слез.

— Ты проиграла?

— Перенервничала и вылетела с чемпионата России по гимнастике. Всего-то! — ее голос зазвучал громче. Она не говорила, а выплевывала слова, выкрикивала, адресовывая их груше: — Это был мой последний шанс! Последний! Уже поздно! Мне восемнадцать, больше нет времени! Я не справлюсь. Я — ошибка! Не так прыгаю, не так хватаюсь, не так приземляюсь. Все не та-а-ак!

Из состояния никчемности может вывести только что-то внезапное, чего совсем не ожидаешь. Я схватил ее рюкзак, лежавший в траве, накинул на плечи и побежал. Она не сразу заметила, так как была сконцентрирована на своей боли. Но, когда заметила, ужаснулась:

— Воришка! Там мои документы!

Она действительно испугалась и ринулась за мной, на что я и рассчитывал. Сначала мы бежали по оживленной улице, но я свернул во дворы. Главное — не перегнуть палку. Перемахнул через лавочку и в один прыжок забрался на детскую горку. Девчонка рисковать не стала и лавочку обежала, потеряв тем самым секунды две в погоне за мной. На горку она забиралась нехотя, в ее глазах читались шок и полная растерянность. Но что мне больше всего нравилось — она продолжала.

Продолжала преследовать меня, когда я сиганул с горки двойным сальто и устремился на балкон первого этажа по выступающим кирпичам. Это место было довольно хорошо мной изведано и отлично подходило для новичка. Гимнастка упрямо переступала по импровизированной лестнице, но медленно, мне пришлось ждать. Я со скучающим видом глядел сверху вниз, облокотившись на оградку и подпирая щеку.

— Не так уж тебе и нужна эта сумка, — я зевнул в ладонь.

— Если это подкат, то очень и очень идиотский! — чего уж скрывать, она злилась.

— По-другому ты не реагируешь.

Она почти дотянулась до рюкзака, но я звонко рассмеялся и прошмыгнул в приоткрытую дверь переходного балкона. Мы переругиваясь спустились по лестнице и вышли, как порядочные люди, через подъезд. Я скатился по перилам, а гимнастка сиганула через все ступеньки и поймала меня внизу. Она вцепилась в рюкзак, пришлось извернуться, чтобы ни вещица, ни я ей не достались. Теперь мы бежали по двору в сторону гаражей. Не то чтобы я решил показать ей все свои излюбленные места, больше проверял на прочность, из какого теста сделана эта гимнастка. Пока выходило, что из затвердевшего, плотного, такого уникального месива, что ни одному волку не придется по зубам.

— Устала? — я глянул через плечо, прежде чем забраться на крышу гаража.

— Еще чего!

Кажется, наши игры ей потихоньку начинали нравиться. Она уже не бежала, чтобы меня догнать, теперь ей было интересно, что еще я могу показать. В ее глазах загорелось любопытство. Особенно сильно мне это почудилось, когда я перемахнул с одной крыши на другую. Расстояние здесь небольшое, даже для неподготовленного человека, но девчонка остановилась. С одной стороны, это правильно, нужно оценить место и свои способности; а с другой — не очень-то хорошо сбрасывать скорость перед прыжком. Гимнастка сделала пару шагов назад.

— Недостаточно. Получше разбегись, — крикнул ей.

— Так нормально? — она отошла на приличное расстояние, и я кивнул.

Честное слово, она неслась как антилопа и виделась мне точно в замедленной съемке. Ее волосы развевались на ветру, она ловила воздух в полете, раскрыв рот, потому что боялась. Глаза расширились, тело сжалось, готовясь к удару. Ноги застыли, не успев превратиться в пружины для удачного приземления. И вс