Тамара Злобина

Новая утопия

Фантастика

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Тамара Злобина, 2019

Когда Игорю Грею исполняется 25 лет, с ним начинают происходить странные события. Однажды утром, когда он направляется на работу, его едва не увозит в неизвестном направлении автомобиль, появившийся неизвестно откуда. За рулём авто находится водитель, больше похожий на кучера. После этого Игорь узнаёт от тётушки, воспитавшей его, что то же самое происходило и с матерью Игоря перед её исчезновением. Через несколько дней его всё же увозят прямо от дверей квартиры, и он попадает в «идеальный мир».

12+

ISBN 978-5-0050-0549-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Новая утопия
2. Глава 1. Жених на выданье
3. Глава 2. Неудавшаяся попытка
4. Глава 3. Доказательства
5. Глава 4. Предчувствие
6. Глава 5. Исчезновение
7. Глава 6. Тайна приоткрывается
8. Глава 7. И было утро
9. Глава 8. Решающий день
10. Глава 9. Встреча
11. Глава 10. Возвращение
12. Глава 11. Разоблачение
13. Глава 12. Расследование
14. Глава 13. Условие возвращения в «Терму»
15. Глава 14. Вся подноготная
16. Глава 15. Большому кораблю — большие вёсла
17. Глава 16. Сколько верёвочке не виться
18. Глава 17. Возвращение к истокам
19. Глава 18. Отголоски

Глава 1. Жених на выданье

Повесть с элементами детектива, фантастики, иронии и юмора.

Повествование главы — от лица главного героя.

Жених на выданье? Мягко говоря странное определение. Я бы даже сказал для мужчины неестественное — инфантильное.

Спросите почему так остро реагирую на эту «шутку»? Ну, видимо, потому, что против воли она прицепилась ко мне, как репей, и отцепляться не хочет, плетясь следом, как бездомный пёс, которого я, не подумав, прикормил пару раз.

Лет пять назад, моя любимая тётушка Поли выдала эту шутку, решив, что я слишком строго отношусь к слабому полу, предъявляя к нему завышенные требования, что сослужило мне плохую службу.

Тётя Поли, глядя на «непутёвого воспитанника» сомневалась, что он, то бишь я, в таком случае сможет подыскать себе подходящую пару.

Она явно поторопилась, потому как мне было в ту пору всего двадцать, и «вешать на шею хомут» я не собирался, как не собираюсь это делать и сейчас.

Не подумайте чего худого — я не из того числа, кто предпочитает себе подобных, просто торопиться, я уверен, некуда: рога красят только оленей, и то не всегда.

Глядя на моё поведение, и женщины начинают предъявлять слишком высокие требования, которыми я, по их разумению, не обладаю. Ну, да, я, конечно, не Ангел, но ведь и не Дьявол — просто молодой человек. Неглупый, неплохо образованный, вполне подходящей наружности (и, если верить тёте Поле, то даже более чем.)

Возможно, не слишком хорошую службу сослужила мне и фамилия Грей. Я, конечно, не Артур Грэй из «Алых парусов» Александра Грина, и даже не Дориан из «Портрета Дориана Грея» Оскара Уайльда — всего лишь Игорь, но едва произносится эта фамилия, у одних девиц вытягиваются лица, у других начинают плотоядно поблёскивать глаза, а третьи начинают таять, как весенний снег.

И тогда они, чтобы показать, что тоже не лыком шиты, выдают иногда такие перлы, которые остаются в памяти на всю жизнь.

Однажды мне довелось услышать такую «характеристику» на саму себя:

— Я, как Харя Мати — в самое пекло со всеми потрохами, за своей любовью на край света, как княгиня Балконская, да и на Голгофу, если понадобится, впереди всех вскарабкаюсь. Запомни это.

Я запомнил и бежал от этой «Хари», сломя голову. Она даже не поняла за что и почему ей такая честь оказана. Всё допытывалась у сослуживцев, не веря в благие намерения и предполагая, что я извращенец, которого столь колоритные девы, как она, вовсе не интересуют.

Правда через полгода эта дева уехала с новоиспечённым мужем в страну обетованную, и сразу стало ясно, что она имела в виду, говоря, что на Голгофу быстрее всех вскарабкается. Видимо, действительно, ей это было очень нужно — вот она и вскарабкалась. Без меня, естественно. При этом неприминув передать мне горячий привет и слова: — «Знай наших!».

Теперь знаю, и даже научился определять по внешнему виду любительниц вскарабкаться «на вершину, или на Голгофу» любой ценой. Оказалось, что таких не единицы, и они постоянно снуют туда-сюда — всё чего-то ищут. Видимо, свою Голгофу, считая, что именно там мёдом и прочими сладостями намазано.

Работаю я в областной клинической больнице — заведую хирургическим отделением, при этом не оставляя работу практикующего хирурга. Оставлять любимое дело ради только руководства не намерен, хотя времени на всё хватает с трудом. Несколько раз пытался сложить с себя, мешающее делу, руководство, но соучредители не соглашаются ни на одну, предложенную мной кандидатуру.

Тётя Поли говорит, что я застрял в этой паутине, как муха в меду и не хочу дальше двигаться. В отличие от меня тётушка Поли всегда к чему-то стремится: у неё три специальности — библиотекарь, архивариус и по первой профессии историк. Её бросает от одной крайности в другую: то на курсы дошкольного психолога, то театрального режиссёра, то курсы йогов, то скандинавской ходьбы.

Тётя Поли очень деятельная натура, в отличие от меня. Даже не верится, что она родная сестра моей матери, которую я не помню. Совсем.

Одно время, ещё в детстве, я даже пытался называть её мамой Поли, на что Полина Викторовна сказала:

— Лучше всё же называй меня тётушкой Поли, как в «Приключениях Тома Сойера и Гекльберри Финна». Мне кажется я на неё похожа. Характером.

В детстве и я был изрядным неслухом и проказником. Видимо, поэтому мне так нравился Том Сойер. Я даже попросил тётушку переименовать меня в Тома, на что она ответила:

— Не могу, дорогой — Игорьком тебя назвала не я, а твоя мама. И только она имеет право дать тебе другое имя.

Я понял, что это мне не светит, потому что мама пропала ещё до моего рождения, и успокоился по этому поводу.

Однако, едва научившись читать, прочёл «Приключения» от корки до корки, и так был очарован её героем Томом, что своего закадычного дружка Генку Красавина стал звать Геком, уверяя, что это имя ему идёт намного больше, чем пресловутое Геннадий. Тот был покладистым малым, и на все мои «художества» соглашался беспрекословно. В начальных классах, иначе, как Гек, я его не называл, потом всё почти забылось само собой.

Вы уже, наверное, поняли, что мальчишкой я был бедовым и доставлял тёте Поле немало неприятностей, то и дело попадая в переделки.

— Когда же ты, наконец, повзрослеешь? — интересовалась тётя, обрабатывая мне то разбитые коленки, то отмывая кровь с моего «фамильного лица». — Такой милый, на первый взгляд, мальчик, и такой неслух и бедокур.

Время пролетело незаметно, и вот я уже взрослый человек — мужчина. С возрастом и проделки почти сошли на нет. Нет ни разбитых коленей, ни носа, но до идеала, как говорит порой мне, недовольно, тётя Поли, как до райской кущи.

Особенно тётушку беспокоит моё будущее — почему не знаю. Я ничем не отличаюсь от современных молодых людей — не лучше, но и не хуже: не злоупотребляю напитками, не курю, не тусуюсь в сомнительных компаниях, но тётушка отчего-то волнуется за меня больше, чем все взятые родители моих друзей.

Возможно, причина кроется в том, что двадцать шесть лет назад тётя Поли лишилась своей сестры, и до сих пор винит себя в этом.

Полина и Ирина (моя мама) сёстры-близнецы: в пятилетнем возрасте они попали в детский дом и прошли через все прелести «детдомовского воспитания».

Жизнь там, как я понял из рассказов тётушки, не была мягким калачом — скорее это был чёрствый сухарь, оставивший о себе тяжёлые воспоминания.

Полина была на десять минут старше Ирины, поэтому считала себя ответственной за жизнь и воспитание сестрёнки, но, когда им исполнилось по 20 лет, Ирина пропала. Причём произошло это на глазах Полины: сестрёнка просто зашла в полосу плотного тумана и назад уже не вышла.

Поля обежала все окрестности. Она звала Ирину, плакала, подняла на ноги всю милицию, но сестру так и не нашли.

Прошло чуть меньше года со времени исчезновения Ирины, когда однажды на крыльцо домика, в котором жила Полина, кто-то подложил свёрток с орущим младенцем. Это, как понимаете, был я.

Полина внимательно осмотрелась вокруг, но ничего подозрительного не усмотрела. Она принесла свёрток в дом, развернула его и, если честно, удивилась тому, что двадцатилетней девчонке кто-то доверил двухмесячного ребёнка — мальчика.

Кроме ребёнка было ещё письмо от Ирины. Она просила вырастить и воспитать сына Игоря, как своего. Было ещё и свидетельство о рождения, в котором именно Полина числилась материю мальчика.

Полина выполнила просьбу сестрёнки, однако присвоить себе честь матери не смогла, решив, что правильно будет оставаться тётей.

— Если Ирина жива, она рано или поздно появится в нашей жизни, и тогда мальчику трудно будет принять её, как родную мать, — решила она.

Она подумать не могла о том, насколько трудно мне будет принять Ирину, даже зная, что та является моей биологической матерью. Слишком уж у меня упрямый и твёрдый характер, и я на дух не переношу ни предательства, ни подлости.

Мне просто нужно было больше времени, потому что я не способен менять свои убеждения по щелчку свыше или со стороны.

Тётушка Поли называет меня великим упрямцем, а это всего лишь преданность и постоянство — прежде, чем что-то принять, мне нужно во всём разобраться, понять и привыкнуть к новой мысли.

Вот и Анастасию я не смог принять по щелчку сообщества, о котором даже понятия раньше не имел. Да, девушка нравилась мне, даже можно сказать — очень нравилась. Но это совсем не означало, что я брошусь «в омут» не раздумывая. Такие «подвиги» мне не свойственны.

Может потому некоторые из друзей считают меня занудой. Я только смеюсь им в ответ:

— Легче поставить клеймо, чем задуматься о причинах и следствиях. Мы все в какой-то степени зануды — одни в меньшей степени, другие в большей. Честно сказать, и ты, дорогой мой друг, не Ангел. Разве не так?

И «дорогому другу» обычно приходится признать мою правоту — не каждый из нас может признаться в открытую, что оценивает себя намного выше, чем о нём думают окружающие.

Впрочем, я забегаю вперёд: вы же понятия не имеете, кто такая Анастасия и какое отношение она имеет к нашей семье, ко мне.

Придётся возвращаться к своим истокам, к тому времени, когда я ещё понятия не имел, обо всём том, что перевернуло в дальнейшем всю мою жизнь.

Итак, тётушка Поли беспокоилась о моём будущем. Это можно понять, ведь она заменила мне мать, и это у неё неплохо получалось. Мы каким-то непонятным образом избегали сильных конфликтов, хотя, конечно, я и взбрыкивал время от времени, но тётушка Поли всегда находила ко мне подход.

Особенно напряжённые отношения у нас возникли, когда в моей жизни, во время учёбы на втором курсе, появилась девушка Лена — Леночка Михеева.

Девушка яркая, уверенная в себе, общительная, неординарная. Она первой обратила на меня внимание, и потом уже не отпускала от себя, а я был, казалось, на седьмом небе от счастья: такая девушка — и моя.

Не знаю почему, но тётя Поли назвала её хищницей — ей Леночка не понравилась. Я же, как мог, защищал девушку от нападок тёти. У меня просто сложилось впечатление, что она ни с кем не хочет делить своего воспитанника, поэтому любая девушка, оказавшаяся рядом со мной, будет ей нехороша.

Дело дошло до того, что я уже хотел уйти из дома, найти работу, снять квартиру, чтобы начать жизнь с Леночкой. Но, как оказалось, самой Леночке этого было не нужно.

Когда я предложил Лене такой вариант, она подняла меня на смех.

— О чём ты, Игорь?! — небрежно говорила она. — Какая совместная жизнь? Ты и себя не способен содержать. Но я — не ты. Меня такая жизнь не устроит. Я привыкла к жизни обеспеченный, комфортной… Да и потом… Семейная жизнь не для меня. Кастрюли, сковородки, и прочая кухня не мои приоритеты. Извини, Игорёк. Послушай доброго совета: не предлагай больше никому такого альянса — не поймут… Пока-пока!

Лена помахала ручкой и ушла, едва сдерживая смех. Тогда мне стало понятно определение тёти Поли: хищница. Это была наша последняя встреча с Леночкой тет а тет.

Всё бы ничего, но Михеева потом, в качестве анекдота рассказывала друзьям и однокурсникам о моём предложении, предлагая всем повеселиться на сей счёт.

Вот когда мне стало ясно, что душа у моей тёти Поли чуткая, ведь она сразу поняла сущность девушки. Я же был слеп и наивен, и за красивым фасадом не понял души.

После этого случая я просто перестал видеть девушек и с головой ушёл в учёбу.

Так что моё слишком требовательное отношение к слабому полу имеет под собой и корни, и причины.

Глава 2. Неудавшаяся попытка

В этот день мне пришлось добираться до работы своим ходом — у авто были спущены оба колеса: кто-то просто вспорол их, как консервные банки.

В сердцах чертыхнувшись, поспешил на остановку в половине квартала от дома.

Торопился так, словно опаздывал на свидание с девушкой, однако не успел: нужная маршрутка ушла прямо перед самым носом, давая понять, что сегодня, явно, не мой день.

Один за другим подходили автобусы и маршрутки, но нужного номера всё не было, и я начал нервничать. Опоздание совсем не входило в мои планы — слишком напряжёнными были в последнее время отношения с главным врачом нашей клиники Алёшиным М. И.

Мой внешний вид был для него, как красная тряпка для быка. Сотрудники поговаривали меж собой, что на моё место метит Алёна Давыдова — наша «новая звезда современной хирургии», и по совместительству любовница Михаила Ивановича.

Из задумчивости вывело неожиданное явление: прямо напротив меня остановилась чёрная машина иностранного производства, каких в нашем заштатном городке я не встречал ни разу.

Опустилось стекло и из глубины авто возникла рука водителя, приглашавшая меня в салон.

Я открыл дверцу и обомлел: На заднем сидении авто сидели три необычайно красивые дамы. Таких красоток в своей жизни я видел впервые. Невольно замешкался.

Водитель, в безупречном костюме, чем-то похожем на ливрею кучера, и в безупречно кипельной рубашке, строго посмотрел на меня и сказал низким голосом:

— Закрой рот и садись!

Буркнул ему в ответ:

— Подожду следующий транспорт.

Если честно, то я просто был ошарашен этим явлением, потому и медлил.

В мозгу, как раскалённые гвоздь мысль:

— Почему именно я? Чем заслужил такое «счастье»?

— Следующего не будет, — не меняя голоса, возразил водитель.

И я против желания, словно меня подтолкнул кто-то в спину, сел рядом с ним, затаив дыхание. Непонятное волнение окутало меня с головы до ног, лишая собственной воли.

На секунду показалось, что сижу в старинной карете, запряжённой тройкой чёрных, как смоль, рысаков.

Что-то в этом было знакомым до боли, как некое дежавю, через которое я прохожу не впервые.

С заднего сидения не доносилось ни звука, и у меня началось создаваться впечатление, что это вовсе не дамы, а прекрасные куклы, или манекены. Несколько раз оглядывался назад, чтобы подтвердить или опровергнуть свою догадку, но так ничего и не понял. Позы дам, при каждом взгляде на них, оказывались иными, но они словно замирали под моим взглядом.

Наконец сообразил, что наблюдать за ними можно и в зеркале заднего вида, но зеркальное полотно было девственно чистым: в нём ничего не отображалось. И тогда я обомлел во второй раз и потребовал водителя остановиться.

В ответ сработали блокираторы дверей, а водитель усмехнуться в ответ:

— Сиди тихо, Игорь Вениаминович, не рыпайся — мы ещё не доехали до места назначения.

Его усмешка показалась мне настолько устрашающей, что я инс