автордың кітабын онлайн тегін оқу  Такая работа

Сергей Павловский

Сергей Павловский

Такая работа

Его зовут Александр Емельянов. Он любящий муж и заботливый отец. Вот только профессия никак не дает ему жить спокойно — ганфайтер, ликвидатор, специалист по переворотам. И друзья, и враги уважительно называли его Бер-серком — Бешеным. И вот в очередной раз ему не по собственной воле приходится подтверждать свое прозвище и квалификацию…

роман

Глава 1

«Хвост» прилепился к служебной «Волге» Емельянова с самого утра. Целый день он мотался по малозначащим делам и все время сзади болталось какое-нибудь авто. Машины-поводыри периодически сменялись, и всего за день Емельянов насчитал их шесть.

Слежка велась на хорошем профессиональном уровне, а если учесть еще и оснащенность автопарка, то на хвосте у него «висели» либо сотрудники ФСБ, либо очень крутые ребята из неизвестной группировки. В Южанске он во всяком случае с подобными группировками не сталкивался.

«Хвост» в тот день ему не мешал, а потому заняться им Емельянов решил попозже, ближе к вечеру. Покончив, наконец. с текучкой, он привычно заглянул в зеркало заднего вида. Теперь его вела бежевая «шестерка».

В арсенале полковник Емельянов имел всего три метода работы с «хвостом». Первый, самый простой — отрыв. Второй, самый сложный — переключение. Это когда ты вначале отрываешься от преследования, а затем в свою очередь садишься на «хвост». Тут нужна классная подготовка, да и процесс весьма трудоемкий. А третий способ… К нему-то Емельянов и решил прибегнуть после непродолжительного размышления.

«Ладно… Покатались — и хватит, — пробурчал он и вырулил на крохотную автостоянку перед отелем «Заря».

Бежевая «шестерка» приткнулась к обочине метрах в тридцати сзади. Емельянов неторопливо выбрался из машины, блаженно потянулся и неспешно зашагал к ярко освещенному входу в отель… Проходя мимо «шестерки», скосил глаза: в салоне о чем-то оживленно спорили трое мужиков. Они даже не глянули в стороны Емельянова.

Двоих парней он мельком знал в лицо. Эти двое представляли «контору»[1]. И он сталкивался с ними — где, когда, не важно, но точно, сталкивался. Третьего Емельянов видел впервые.

«Значит, все же, контора», — отметил он и улыбнулся. Дело упрощалось. Емельянов резко развернулся на каблуках и гаркнул в приоткрытое окно «шестерки»:

— Здорово, мужики!

Нельзя сказать, что «мужики» опешили, но смешались, точно.

Емельянов немедля сунул в салон руку с красной корочкой:

— Полковник ФСБ Емельянов.

Парни вволю полюбовались его физиономией на фото и лиловой печатью. Емельянов спрятал удостоверение и подмигнул водителю:

— Ну-с, ребятки, а теперь предъявите ваши документики.

— А на каком, собственно основании? — играя удивление, вопросил тот, третий.

— Попрошу ваши документы, — уже с металлом в голосе повторил Емельянов.

— А если, предположим, у нас их нет?

— Предположим, — согласно кивнул Емельянов. — Тогда, пожалуйста, наберите во…он по тому телефону номер двадцать четыре — четыре ноля.

Еще не стемнело, и он заметил, как лицо водителя полыхнуло румянцем.

Емельянов презрительно скривился:

— Давай, деревня, набирай поживей.

Формально, конечно, они могли послать его подальше, но вместо этого водитель нехотя нажал на указанные кнопки с цифрами — сказалось вколоченное в голову чувств субординации.

После трех длинных гудков, послышался щелчок — включился автомат записи, а затем начальственный басок коротко уведомил: «Здесь Серегин», — и сразу строго вопросил: «Кто на аппарате?»

— Давай-ка сюда трубочку, — протянул руку Емельянов, и водитель послушно вложил ее в широкую ладонь полковника.

— Здорово, Серегин, — небрежно приветствовал начальника областного Управления безопасности Емельянов. — На аппарате, как Вы, выражаетесь, Емельянов.

— Ну, теперь слышу. А за каким х…м?

Старый добросовестный служака еще застойных времен, полковник Серегин туго знал свое дело; особенно если сложность дела состояла в умении вовремя высунуться и, что не менее важно, в критический момент так же незаметно прикрыться чужой спиной. А дипломатическим способностям Серегина мог позавидовать любой полномочный посол. И единственно, что резко отличало его от какого-нибудь консула, так это полное отсутствие у полковника службы безопасности манер, принятых дипломатическим этикетом. От старых же времен и предшественников Серегин унаследовал профессиональный слэнг, в котором на четыре нецензурных выражения приходилось только одно употребимое в приличном обществе. Это единило полковника и с народом, и с начальством. Ну а его подчиненные, как ни странно, легче всего понимали именно такой соленый язык.

— За каким х…м, спрашиваешь? — усмехнулся Емельянов. — А вот угадай: откуда я звоню?

— А я что тебе: Якубович с «Поля чудес»? Кончай в…ся.

— Значит, не угадал. А звоню из машины номер… ага, вспомнил — тридцать три двадцать один ЮГА. Знакомый номерок?

— Ну ты совсем о…ел. Я ж не картотека ГАИ.

— А машинка-то твоя, — злорадно хихикнул Емельянов. — И трое салаг в ней — тоже твои. Так поясни мне, дружище, за каким хреном твои ребятки меня с утра пасут?

Пауза вслед за этим нелегким, надо признать, для Серегина вопросом последовала короткая — всего пара секунд. В который раз Емельянов отдал должное изворотливости и сообразительности шефа местной секретности службы.

— Мои, говоришь? — Серегин коротко хохотнул. — Ну-ка дай трубочку старшому.

Емельянов безошибочно сунул ее тому, незнакомому.

Водитель не догадался выключить селекторный динамик, и все слушатели получили возможность насладиться чудесным монологом полковника Серегина, в котором тот умудрился не употребить ни единого парламентского выражения.

После такого внушения троица быстренько извинилась и смоталась на своей «шестерке», а Емельянов повторно созвонился с Серегиным уже из своей «Волги» и по резервному особому номеру. Разговоры с этого телефона не записывались и не прослушивались. Впрочем, последнее можно было утверждать с небольшой долей уверенности.

— Понимаешь, чертяка, — искательно начал Серегин, и Емельянов живо представил, как он прижимает руку к груди. — У меня ж приказ из центра. Ну рассуди — на кой х…й мне лично все это нужно? Ты видел того х…а, что у них за старшего? Это ж не мой хлопец, а боровиковский. А Боровик, сам знаешь, мне подчиняется только формально, а по сути он подчиняется только Центру. А на меня батон ложил, как… к примеру, и ты сам. А я…

— Ладно, не суетись, — прервал его Емельянов. — Приказ, конечно, нужно выполнять. Только зачем такой приказ вышел, ты, конечно, не знаешь?

— Ей-ей, ни слухом, ни духом. Поспрошай лучше свое прямое начальство.

— Неохотно, но верю. А совет грамотный — я завтра же вылетаю в столицу.

— Во! Правильное решение, там и разбирайся. А я что… Только ты не очень там наезжай на моих хлопцев. Я как только х…в приказ получил, так сразу и сказал: «За таким перцем, как Алекс, уследить невозможно — не тот уровень». А они…

— Ух, утомил ты меня, не дрейфь, не подставлю, — заверил Емельянов, хотя точно знал, что если и не подставит, то уж кипятку в трусы нальет.

— Вот спасибо. А я, сам знаешь, рассчитаюсь при случае.

«Да… ты рассчитаешься, — криво ухмыльнулся Емельянов и повесил трубку. — Небось Бога молишь, чтобы убрали меня с твоего горизонта. А в Столицу придется лететь, дело нужно прояснить».

Особых тревог ни слежка, ни приказ Столицы у Емельянова пока не вызывали. Это могла быть обычная профилактическая проверка сотрудника, но выяснить отношения, конечно, следовало. Но главное, повидаться со своим непосредственным и настоящим, а не официальным шефом. Тот наверняка должен знать — что к чему. Удивляло только, что генерал Долганов не предупредил Емельянова о возможных осложнениях.

По дороге домой, верней по дороге на одну из своих очередных квартир-пристанищ, Емельянов еще притормозил у обычного уличного автомата и дал ЦУ своим собственным гвардейцам. Таковых в штате Южанского «филиала» военной стратегической разведки числилось всего трое. Майор Сагайдачный — Робин Гуд и лейтенант Колесов — Янычар. И, конечно, сам Емельянов.

Собственно никакого филиала и не существовало, как официально и документально не существовало и его сотрудников. Только полковник Емельянов состоял в штате ФСБ, да и то без должности. Остальные «служили» в обычных воинских частях. Предназначена была их группа, как и вся служба, для того, чтобы ловить шпионов и вести разведку.

Но за последние десять лет Емельянов не смог похвастаться, что сталкивался с простым, не защищенным приличной госдолжностью или мандатом человеком, который хотя бы подозревался в шпионаже в пользу другого государства.

А сам он «шпионил» так давно, что и Африка, и Ближний Восток стали далекой и забытой сказкой; чудной сказкой молодости, которую некогда воплощало в жизнь Главное Разведывательное Управление ВС СССР. Ну да не в этом беда. Работы и в Отечестве хватало и дай им задание ловить иноземных агентов — ничего, справились бы. А пока воевали со своими, доморощенными… И не совсем «агентами». Но, когда Емельянов задумывался, каким бы словечком охарактеризовать свою нынешнюю деятельность, то на ум приходило именно это: «воюем».

И тайная эта гражданская война, казалось, не имеет конца. Воевали не за принципы — за власть, за деньги, что по сути одно и то же. На пути к цели «красные» мгновенно белели, как только обзаводились кой-каким имуществом и положением, и новые «белые» тотчас зеленели от страха, что «красные» на это имущество и положением покусятся. И только Емельянов и ему подобные бесцветным своим существованием служили и тем, и другим.

Любой депутат, мэр, губернатор или министр могли смело открывать свое дело и вертеть деньгами, как им угодно. От Закона и налогов их защищали должности и положение, а от рэкета и мафии — Емельяновы и Серегины. Только Серегин прикрывал местных князьков, а Емельянов тех, что на самом верху.

Управившись с делами, Емельянов купил в киоске бутылку пива «Гессер» и со спокойной душой покатил на квартиру.

Семья второй месяц отдыхала в Мисхоре и намеревалась провести на море весь остаток лета — так полезней и Петьке, что в этом году идет в шестой класс, и Светке, что неожиданно расхворалась зимой. Потом они вернутся домой, в Новочеркасск — там теперь их и его дом. И, конечно же, он вырвется на пару недель.

«Тоже мне, муж и отец, — горестно посетовал Емельянов. — Семью два раза в год вижу с работой этой проклятой. Ну да в Новочеркасске и им и мне спокойней».

Глава 2

— Какого хрена… — возмущенно ворчал Сергей, нашаривая босыми ногами тапочки. — Три часа ночи… Вставай — иди к телефону… До утра, конечно, не могли подождать.

Пошатываясь со сна он медленно зашлепал в коридор. Квартиру снимал уже третий месяц, а дотянуть телефон до спальни все руки не доходили.

— Алло, квартира Броницких?

Хорошо знакомый голос, но лучше бы Сергей его никогда в жизни не слышал.

— Да, квартира Броницких, Вас слушают.

— Я по поручению Вашего брата. Он не смог дозвониться и передать, что будет проездом. Поезд четыреста восьмой Москва — Ставрополь. В Южанск пребывает в одиннадцать двадцать пять.

— Ой! Спасибо Вам, это такая радость, — залебезил Сергей. — А для Вас такое беспокойство.

— Ничего, ничего, — успокоил голос в трубке. — Спокойной ночи.

— Вам того же.

Сергей зябко поежился и безвольно опустился на кушетку возле тумбочки с телефоном.

Сон быстро улетучивался. Какой там к черту сон после такой телефонограммы. Звонил, конечно, Алекс. Приезд брата — объявление чрезвычайного положения. Все остальное — номер поезда, время прибытия не имело ровно никакого значения. Так, маскировочная мишура.

На случай чрезвычайного положения разработаны и заучены строжайшие инструкции. Все действия агентов продуманы и рассчитаны до тонкостей, секунд — и никакой самодеятельности. На практике же ни с чем подобным Сергей по счастью не сталкивался.

«Постой! Что же там следует делать в первую очередь? — испуганно встрепенулся он, стряхивая остатки сна. — Черт! Ага! Немедленно сматываться с квартиры. Куда? О! Вспомнил!»

Адреса, телефоны, время, пароли автоматически проскакивали в голове без осечек!

«Хорошо все же, когда за тебя подумали, — отметил Сергей, уже запихивая в дорожку сумку скудные пожитки. — Правда, всегда остается шанс повторить подвиг профессора Плейшнера.

Алекс? Кажется, у Штирлица тоже была эта кличка. Почему Алекс? Ах да… от Александр. Ой! Еще бы не минутку в туалет. Интересно: эти физиологические мелочи они в своем плане продумали?»

Кто это — «они» Сергей толком не представлял, но «они» существовали, как, увы, существовали и те, другие. И эта игра в «казаки-разбойники» может показаться смешной, если в нее играют другие, скажем на экране телевизора или на страницах романа. Тем более когда ты сам уже продырявил не одну бренную человеческую оболочку и прекрасно знаешь, как это организуется.

Машина Сергея, скромненький старый «Москвич», ночевала в соседнем дворе. О ней придется забыть. С объявлением Чп все, абсолютно все старое отсекается. Имя и фамилия, адрес, транспорт, знакомства. Словно человек рождается заново и начинает совершенно другую жизнь. Только прокручивает ее в ускоренном темпе.

Сергей вышел из подъезда, поежился от ночной прохлады, глянул в небо. Темень, хоть глаз выколи, еще и дождик моросит какой-то не летний.

До ближайшей стоянки такси с километр по темным кварталам. Прогулка не из приятных. Хулиганов Сергей не опасался — ни пистолета, ни удостоверения его пока никто не лишил. Но «тех» следовало уже побаиваться, хотя степень угрозы он мог осознать только после встречи с Берсерком.

До стоянки Сергей добрался благополучно, если не считать промокших ног. Две машины сиротливо поблескивали мокрыми боками в желтом свете единственного фонаря. Водители мирно подремывали в сиденьях.

Сергей склонился к окошку передней машины и легонько стукнул пальцем по стеклу. Таксист вздрогнул и изумленно вытаращил на нежданного пассажира соловые глаза.

— На вокзал, шеф.

«Шеф» еще не проснулся, но тем не менее привычно выпалил:

— Пять баксов.

— Идет.

Сергей забросил на заднее сидение тощий сидор и с удовольствием забрался в прогретый уютный салон. До вокзала добрались минут за сорок, и он даже успел вздремнуть.

В эти ночные часы вокзал замирал — отдыхал на свой манер. Сергей расплатился с таксистом и задержался возле ночного коммерческого киоска. Выпил вместо завтрака бутылку пива, заодно огляделся. Затем неспешно направился к камерам хранения.

Предназначенный ему пакет находился в одной из ячеек с номерами от четырехсотой до четыреста сороковой. Код впечатан в память. Он почти никогда не меняется, как и все резервные коды и пароли. А вот номера ячеек зависят от текущего месяца минус двойка. Сейчас шестой месяц — значит, первые десять после четырехсот. И так на любом вокзале, в любом городе, куда занесет нелегкая.

Сергей неторопливо пробирался по лабиринту из железных прономерованных ящиков и пристально вглядывался в их одинаковые до неприличия лица.

Вот, едва заметно процарапанная, словно шкодливой рукой, буковка «С» под номером четыреста девять. Это знак для него. Сергей уверенно набрал код, и ларчик с послушным щелчком отворилась. Вот и пакет, верней пузатый портфель с наборным замком.

Кто и когда его вложил, Сергей не ведал. Может — Берсерк, накануне, а может кто другой. Этого и знать не полагается. Факт, но на него всегда работали десятки людей, которых он никогда не знал и не видел, так же, как люди эти не подозревали о его существовании на Земле грешной.

Сергей потянул на себя портфель, а взамен зашвырнул свою сумку с пожитками, документами, старым оружием. Ее потом заберут. Кто и когда — неизвестно, да и неинтересно.

В новом же портфеле есть все необходимое в новой жизни. Документы, оружие, инструкции. Чья-то заботливая рука наверняка вложила даже бритву и зубную щетку с пастой. Но главное, конечно же, деньги. Их теперь ему понадобиться много.

Сейчас необходимо срочно ознакомиться с содержимым портфеля, и Сергей направился в кооперативный туалет. Хорошо, что уровень цивилизации дорос до таких вершин, что в частных общественных уборных стали оборудовать отдельные кабинки с защелками. Задвинув щеколду, Сергей устроился поудобней на толчке, открыл портфель.

«Так… документики… Захаров Иван Федорович, подполковник в отставке, заслуженный армейский пенсионер. Ха!»

Все же в работе его конторы есть отличительная черта. Все липовые личины, в которых он побывал за время работы так, или иначе были связаны с армией.

Тут крылись две причины. Конечно же, стратегической военной разведке удобней оформить подлинные военные билеты, водительские права и прочие удостоверения, чем пользоваться и добывать цивильную липу. А во-вторых, при любом столкновении с УВД или с СБ военнослужащий сразу передается военным властям и тут, как говорится, все карты на руках. Но пенсионер — это, конечно, слабовато, — хотя пенсионное удостоверение высшей марки, как у инвалида войны.

«Значит, я теперь еще и инвалид! Ого! Три ранения и два боевых ордена! Ветеран! Водительские права, техпаспорт, сумочка с ключами… — перебирал свое богатство Сергей. — На чем мы катаемся? «Таврия» — как и положено инвалиду. И где она? Вот, квитанция… На платной стоянке в трех остановках от вокзала. Чудно. А вот и пушка!»

У Сергея даже дыхание сперло от восторга. «Люгер»! Новехонький «люгер», аппетитно пахнущий свежей смазкой. Идеальная убойная машинка. Следует отдать должное, оружием его всегда снабжали классным. Да и кому, как не ему, заслуженному мастеру спорта, судебному эксперту, оружейнику в прошлом, а ныне профессиональному киллеру доверять подобную технику?

Теперь деньги. Сергей с сожалением оторвался от новой игрушки и пересчитал «командировочные». Десять тысяч «зелеными» и двадцать миллионов отечественными. В разных купюрах. И тут не поскупились, видно дело и впрямь наклевывалось серьезное.

Деньги Сергей разделил на три равные части и рассовал в разные места.

«Все? Ну конечно же: — зубная щетка, бритва, паста… Бог ты мой! Пара новехонького белья, бутылка «Столичной», консервы, шоколад, кофе, сигареты. Полный сухой паек на три дня. И даже в этом ощущалась заботливая армейская рука. Красть — кради, но что полагается в случае нужды по Уставу — то вынь, да положь служивому.

Гэбисты, положим, тоже регулярно получают пайковые, но подобного «тонкого» отношения к сотрудникам у них нет. Может потому их люди и продаются легче».

Документы — в нагрудный карман, «люгер» — в специальную прорезь-кобуру под подкладкой куртки, на пояснице слева. Там его при поверхностном обыске сразу и не нащупаешь, а достать удобно. Теперь можно и на автостоянку, осваивать приданное авто. В восемнадцать ноль-ноль следует выйти на конспиративную, абсолютно «чистую» доселе квартиру.

«Система оповещения, безопасности, сорок утюгов на подоконнике — все, как полагается. Интересно только: чем «порадует» Берсерк?»

Глава 3

Дверь отворил Алекс — Берсерк — Емельянов собственной персоной. Сергей церемонно поклонился.

— Проходи, проходи, — дружески хлопнул его по плечу Емельянов. — Чистый?

— Вроде. Во всяком случае проверял все «по Уставу».

— Машину где оставил?

— За квартал.

Емельянов одобрительно кивнул. Сергей между тем оглядывался без особого интереса. Квартира, как квартира. Однокомнатная коробочка в новом девятиэтажном доме. Обставлена довольно убого, да ему в ней не жить. И неизвестно — кому жить.

В комнате, на продавленной кушетке уже обосновался Янычар — розовощекий жизнерадостный лейтенант, недавно испеченный в столичном институте военных переводчиков. На грязную шпионскую работу лейтенант все еще смотрел восхищенными романтичными глазами; впрочем, наделен был нужными способностями и подавал надежды превратиться в законченного секретного мерзавца со всеми прилагающимися принципами. Кроме Янычара в их Южанском синдикате Сергей никого не знал.

Янычар, как и полагается перед старшим по званию, вскочил, вытянулся.

— Садись, ты же не в казарме, — скривился Сергей и протянул руку. Янычар с чувством пожал ее. Если на Берсерка он смотрел как на Бога, то к Сергею относился как к действующему апостолу.

— Наконец-то вся триада в сборе, — пошутил с порога Емельянов. В руках его шипел пузатый чайник.

Сергею намек на «Якудзу» не понравился, но он деликатно промолчал.

— Устраивайтесь поудобней, коллеги, — балагурил Емельянов, разливая кофе по разнокалиберным чашкам из разных сервизов. — Разговор предстоит в этот раз долгий, и я намерен хорошенько надоесть вам старческими наставления.

И Сергей, и Янычар, которого в миру звали Дмитрием, уже хорошо усвоили: если шеф шутит — дело серьезное. Впрочем, в шутку чрезвычайное положение не вводят.

— Сахар кладите по вкусу. Ложечка, к сожалению, в единственном экземпляре…

А теперь — к делу. Два дня назад ваш покорный слуга заметил за собой «хвост». Вначале он расценил его как демонстрацию, но не учел, что засек его только потому, что недооценивал собственные скромные способности и навыки, поскольку «хвост» оказался настоящим, профессиональным; хотя его организаторы «сверху» так же недооценили мои способности.

Ну это не существенно. Теперь главное: зачем и кому понадобилась слежка.

...