Второй вопрос: почему он спит в кресле на кухне и ничего не ест? Третий, самый важный: почему собака стала его бояться? — Тимур задумчиво побарабанил пальцами по крышке стола и добавил решительно: — Мне стоит ещё некоторое время понаблюдать за Манчини.
Тот, здоровый, сейчас размахивает руками, он нарт — это древний народ Адыгеи. Нарты отличаются большой силой и умом. Говорят, у них зайцы служат для верховой езды. Представляешь, каких размеров должен быть зайчишка?
Осьминог походил на мешок с глазастой головой. Мускулистые щупальца, словно змеи, торчали в разные стороны. Удивительными были тончайшие ярко-фиолетовые перепонки на покрывале, благодаря которым казалось, что осьминог парит, как призрак с развевающейся мантией.
чтобы все подумали, будто Белачеу умер от сердечного приступа. Тогда никакой полиции и никакого расследования.
— Но наследник-то Фредерик!
— А что ей мешало выждать и потом убить его тоже? Ты же видел, как она обрадовалась, что все подумали на Фредерика, и сразу побежала в полицию. Ей ничего и делать бы не пришлось, его и так бы казнили.
— Ты её когда заподозрил? Сразу, когда заметил отсутствие чашки? — спросил Крендель.
— Нет, — покачал головой Тим, — когда она сказала: «Прóклятое кресло».
— Что-то я не понял. — Крендель недоумённо посмотрел на Тимура.
— Помнишь, ты воскликнул: «Кресло!»?
— Я? — Во взгляде Кренделя мелькнуло удивление.
— Да, а она продолжила: «Прóклятое кресло». А ведь ни ты, ни я ни разу не назвали его так до этого. И снимок я ей показал, вырезанный из каталога, поэтому Матильда не могла догадаться, откуда оно. — Затем Тимур, немного подумав, добавил: — С виду-то это обычное кресло, ничем не примечательное. Вот тогда я её впервые и заподозрил.
— Жаль, что сообщника не нашли.
— Зато я, наверное, знаю, как его зовут, то есть только инициалы — «ЭС».
— Ого, откуда? — Глаза Кренделя округлились.
— Помнишь платочек Матильды, который она всё время теребила? На нём монограмма «ЭС», а так как инициалы не совпадают с инициалами Матильды, то это, скорее всего, подарок.
На первой полосе был крупно набранный заголовок: «Тайна смерти сенатора Белачеу раскрыта».
— «Его горничная, Матильда Пантегрю, под давлением неопровержимых улик призналась в убийстве хозяина посредством “прóклятого кресла”, украденного из музея “Самые опасные вещи мира”. У господина Белачеу был обнаружен след от иглы под левой лопаткой. Именно через иглу был введён яд, который вызвал сердечный приступ. Вид отравляющего вещества до сих пор не установлен и, как предполагают эксперты, возможно, не будет определён. В таких случаях используются быстроразлагающиеся яды, следы которых найти в организме невозможно. Мотивом ужасного поступка горничной стало желание получить наследство академика и сенатора Белачеу. Как выяснило следствие, Матильда не только оказалась его дальней родственницей, но и стала бы единственной наследницей после казни Фредерика Белачеу. У капитана полиции Петерссона есть все основания подозревать, что у преступницы был сообщник. Её несколько раз видели в обществе неизвестного молодого человека, но Матильда категорически отказывается назвать его имя», — зачитал отрывок статьи Крендель. — Дальше интервью с Абу Абдаллой. Тьфу, — раздосадованно сплюнул Крендель. — Как я и предполагал, он купается в лучах известности. Противнейший тип всё-таки дождался своего звёздного часа. Я только не понял, зачем Матильда стул сломала, а не поставила кресло сразу?
— А вдруг Белачеу заметил бы подмену? Нет, она всё детально продумала. Подстраховалась, чтобы отвести от себя подозрения. Ей нужно было
бры следить за своим детективом. Ему категорически воспрещается заниматься делами, связанными с убийствами.
Весь следующий день друзья провели дома. Тимур до самого вечера читал мамины дела о расследованиях, а Крендель лежал на тахте, переваливаясь с боку на бок.
Вечером они вышли посидеть на ступеньках Дома.
— Кажется, всё обошлось. Будем надеяться, что обошлось, — утешал Крендель то ли себя, то ли Тима.
— У нас будут неприятности? — Опираясь на косяк двери, Тимур рассеянно смотрел на пустую дорогу.
— Надеюсь, нет, но нужно быть осторожнее. В противном случае тебя могут выслать из города до совершеннолетия, и я ничем не смогу тебе помочь. Но не будем о грустном. Смотри, к нам газета прибыла.
— Здравствуйте! — приветственно махнул почтальон, подъехав на трёхколёсном оранжевом велосипеде с огромными колёсами.
— Спасибо! — Тимур положил свёрнутую газету на ступени.
— Удачного вечера! — Почтальон не торопясь покатил дальше по аллее.
Тимур наблюдал, как исчезает вдали силуэт велосипедиста. Красный диск солнца медленно опускался в фиолетовую воду озера Забвения. В наступающих сумерках вся аллея окрасилась в цвет лаванды, особенно каштаны. Листья, нежно-сиреневые в лучах заката, сделали деревья похожими на призраков. Тимур вдруг почувствовал, насколько он полюбил это место, этот странный город и его жителей.
Капитан, изумлённый его тоном, вскинул брови. Тимур постарался как можно более коротко рассказать всё, что он узнал за время расследования. Петерссон слушал внимательно, не перебивая, лишь несколько раз задал уточняющие вопросы.
— Вы уверены?
— Да, кроме Матильды, никто не мог поставить кресло в коридор и убрать оттуда сломанный стул. Когда повариха поднималась к хозяину, его уже не было. И убрать иглу тоже могла только она, сделав, например, вид, что раскладывает бельё в гардеробной, пока Фредерик прощался с Елизаветой Петровной. Если бы хозяин музея не пришёл к нам, ни у кого бы и мысли не возникло проверить кресло, ведь под чехлами они все кажутся одинаковыми.
— И вы сделали такой вывод только из-за отсутствия чашки на столе? — задумчиво поглядывая на Тима, спросил капитан.
— Ну не только, остальное так, догадки. — Тимур почувствовал, что вся его смелость снова улетучивается. — Она отличная горничная, как утверждает Елизавета Петровна. Матильда машинально захватила чашку, по привычке, — добавил он совсем тихо.
Крендель с жалостью посмотрел на сгорбившуюся фигуру Тимура в сразу ставшем большим для него кресле. Капитан прав, он не должен был допустить расследование этого дела.
— Хорошо, — голос Петерссона слегка потеплел. — Я лично допрошу Матильду и проведу кое-какие следственные действия. Теперь вы можете быть свободны, сержант вас проводит. А вы, господин Крендель, будьте до
Тимур обеспокоенно заёрзал в кресле, разглядывая профиль капитана с квадратным подбородком. Ему впервые пришлось столкнуться с представителями правопорядка Амальгамы, и строгий тон Петерссона его смутил и напугал. Тимур вдруг почувствовал себя провинившимся мальчишкой, который умудрился, сам того не ведая, что-то натворить.
— Да, это я.
— Вы успешно занимались делами сестёр Беркович и мадам Мордвиновой, — констатировал капитан.
— А вы откуда знаете? — вырвалось у Кренделя.
— Господин Крендель, — хмыкнул Ларс Петерссон, — вам ли не знать, что Амальгама — маленький город, где всё как на ладони. И как вы могли допустить, чтобы несовершеннолетний, можно сказать подросток, занялся делом об убийстве?
Крендель виновато потупился и закусил ус.
— Я бы хотел, чтобы вы прекратили заниматься делом Белачеу, — решительно потребовал капитан, откинувшись на спинку кресла.
— А мы и не… — хотел соврать Крендель, но, наткнувшись на жёсткий взгляд господина Петерссона, осёкся и закусил второй ус.
Тимуру вдруг невыносимо захотелось выпить сливок молочника Чанг Минга, чтобы почувствовать себя хоть немного увереннее. В поисках поддержки он растерянно посмотрел на Кренделя, но тот сидел с виноватым видом и сосредоточенно жевал усы.
— Вы должны меня выслушать, — неожиданно для себя твёрдо сказал Тимур, сжав подлокотники кресла
