Игорь Смирнов
КОГДА СБЫВАЮТСЯ СНЫ
В ту ночь мне не приснилось ничего. «Накануне я опять видел тот же сон» — красиво было бы соврать. Только его не было, я спал как убитый. Поднялся, как обычно, рано, почти в шесть утра, с мыслью, что вот и пятница. Сон напомнил о себе потом.
Бывают многосерийные сны, а этот — повторяющийся. Уж не сказать точно, когда приснился первый раз. На первом курсе универа, может, на втором. Чуть не каждый день тогда я заглядывал в какой-нибудь книжный магазин. Электронных книг ещё не было, а на бумажные не хватало денег. А сон был про удивительные книги, о которых все говорили, все хотели прочитать. И лежали они на прилавках удивительного магазина. Куда попасть было проще простого. В самом центре города, шагая по центральной улице, улице Ленина, надо было повернуть на север в тупиковый проезд. Пройдя его до конца, сделать поворот снова на запад. И пройти ещё квартал.
Раза два я пробовал отыскать этот тупиковый проезд наяву. Лабиринт дворов выносил меня на улицу Металлургов или опять на Ленина. А сон про удивительные книги в удивительном магазине возвращался, когда я уже обзавёлся электронной читалкой. Только всё реже.
Но в ту ночь его точно не было.
После короткой пятничной смены я заехал к маме, чтоб отдать пустые формы для запекания. Мама подкармливает меня. Я иногда возражаю, но не сильно.
— Молодец, в этот раз помыл, — похвалила мама. — Да ты чего на пороге-то стоишь? Проходи.
Я только мотнул головой.
— А маску ты и на ночь не снимаешь? — подколола мама.
— Да в лом каждый раз её за уши цеплять, — ухмыльнулся я. Маска была спущена на шею. В самом деле, дурацкая привычка.
Стало вдруг жарко, и я расстегнул куртку.
— Так в эти выходные ты на дачу не едешь? — спросил я.
— Не-ка! Там пока нечего делать, — пояснила мама, зачем-то оглянувшись назад, в коротенький коридор, кончавшийся дверью в кладовку. — Картошка-то уже выкопана, а капуста ещё не созрела. Пусть порастёт. А в воскресенье к Вале иду. День рожденья, — мама многозначительно поджала губы.
— Передавай привет, поздравления от меня, — буркнул я, распахивая куртку сильней. Валя или тетя Валя была мамина подруга, вместе чуть не сорок лет проработали на трикотажной фабрике.
— Фёдор, а ты чего в какое-то рваньё-то вызделся? — чуть подавшись вперёд, сощурилась на меня мама. Древнюю стройотрядовку заметила под курткой.
— А что, прикольно! — довольно хохотнул я. — У Вадима на виниловую пластинку выменял.
— Пластинку? — нахмурилась мама. — А какую?
— Советский «Пинк Флойд»! Двойную! — радостно пояснил я.
— Это где человек в лампочках? — уточнила мама. Она явно расстроилась.
— Ну да! — подтвердил я. — Да ты не переживай! Всё равно ни у тебя, ни у меня проигрывателя нет…
— Нет, и что же… — пробормотала мама. — Эту пластинку папа…
— Знаю, знаю! — перебил я. — Привёз из Ленинграда.
С пластинкой этой была связана одна из семейных легенд. Отец купил двойной альбом «Пинк Флойда» в магазине «Мелодия», на Невском, что ли, когда возвращался домой из Карелии с военных сборов. А у моих родителей свадьба как раз была на носу. И все причастные — они сами, их родители, родственники, — как один просто стояли на ушах, как бы бракосочетание не сорвалось из-за этих сборов. Однако всё обошлось, никаких накладок не случилось, отец приехал вовремя; свадьбу, как положено, сыграли… Тут ведь ещё штука в том, дополнительная и, может, главная причина общего невроза, — складывая два и два, я давно допёр больше, чем в фамильных преданиях значилось, — некуда уже было сроки сдвигать да переносить, ибо другой срок отсчёт вёл: я сам тогда уже существовал…
— Да, из Ленинграда! — повторила мама упрямо. И сама же переменила тему:
— А Вадим-то откуда такое старьё взял? Тоже, небось, отцовское?
