«Смотрим на чужие страдания» (2003) — одна из последних опубликованных при жизни книг Сьюзен Сонтаг. В ней критик обращается к своей нашумевшей работе «О фотографии» (1977), дописывая, почти тридцать лет спустя, своего рода послесловие к размышлениям о природе фотографического изображения. На этот раз в центре внимания — военная фотография, документальные и постановочные снимки чужих страданий, их смысл и назначение.
Эссе, которое Сьюзен Сонтаг написала как бы в продолжение своего сборника «О фотографии» спустя почти 30 лет. Сфокусировавшись на военных съемках она размышляет, как работает репрезентация войны и насилия через фотоснимки, как они влияют на общество, на восприятие им (нами) войны и насилия, на отношение к чужой боли. Все это она анализирует на примерах вековой истории военной фотографии.
Фотография как пропаганда, инструмент для манипуляций, вид риторики — военной или антивоенной, в зависимости от контекста. Военные репортажи как часть досуга привилегированных, не воюющих. Фото как свидетельство — подлинное и постановочное. А это этично, свидетельствовать перед массовым зрителем, показывать тела убитых? А этично смотреть?
Смотреть и задавать себе вопросы: что мне показали, а какие страдания остались скрыты? Смотреть и не привыкать. Смотреть и помнить, точнее, думать: Чем оправдывают необходимость массовых страданий те, у кого сила? Кто устроил то, что здесь показано? Кто за это в ответе? Простительно ли это? Неизбежно ли? Надо ли исправить то положение дел, которое мы до сих пор считали приемлемым?
В общем, есть от чего оттолкнуться, чтобы позадавать себе вопросы не столько о явлении фотографии, сколько о массовом насилии как таковом
Интересно, что адепта смерти и проповедника радостей апатии Энди Уорхола притягивали сообщения о разнообразных смертях (об автомобильных и авиационных катастрофах, о самоубийствах и казнях). Но на его шелкографиях никогда не было убитых на войне. Газетное фото электрического стула, кричащий заголовок таблоида «129 погибших в авиакатастрофе» — да. «Бомбардировка Ханоя» — нет. Единственная фотография, как-то связанная с войной, — общеизвестная, то есть уже клише — атомный гриб, размноженный им как лист с марками, подобно лицам Мэрилин, Жаклин, Мао, дабы проиллюстрировать непрозрачность образа, зачарованность им и его банальность.
Эти мертвецы совершенно не интересуются живыми — ни теми, кто отнял у них жизнь, ни свидетелями… ни нами. Зачем им искать нашего взгляда? Что они могут сказать нам? «Нам» — это всем, кто не испытал ничего подобного, — не понять. Не обнять умом. Не вообразить, каково это. Мы не можем представить себе, как страшна, как ужасна война — и какой она становится обыденной. Не поймем, не прочувствуем. В этом твердо убежден каждый солдат, каждый журналист, каждый медик и независимый наблюдатель, побывавший под огнем и счастливо избежавший смерти, которая уносила тех, кто был рядом. И они правы.
