автордың кітабын онлайн тегін оқу Асхал
Джессика Кильсонн

Кітап туралы Қазір оқып жатыр4 Тегін фрагмент

Джессика Кильсонн

Асхал

Сборник прозы и белых стихов

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Дикие леса Асхала издавна считались родной землёй наводящих ужас хищников. Там обитали не обычные тигры да волки, а келпи, церберы, грифоны, гидры. С Диким лесом граничили нейтральные степи, где жили кочевники. И когда хищники выползали к ним, людям оставалось лишь надеяться, что чудовищам будет достаточно их домашнего скота. Прошли десятилетия, пока кочевники не решили приводить к границам лесов свои стада, дабы хищники не трогали людей. Но однажды вместе со скотом чудищам преподнесли мальчика.

16+

Проза

Асхал

Кочевники, жившие в нейтральных степях, с давних пор боялись даже подходить к Диким лесам Асхала. Дело было в том, что обитавшие там разнообразные хищники издавна регулярно выходили в степи, дабы поохотиться на скот и людей. А если человек сам забредал на их территорию, то можно было его уже не искать. Конец всегда был один — смерть.

И всё же людей пугали не столько хищники, сколько загадочный хранитель леса — Асхал. Никто не знал, откуда появилось само это имя. Оно было совершенно чуждым для сих земель. Даже для этого мира. Никого и никогда не встречали кочевники с именем хоть немного похожим на Асхала. А уж какое несметное количество легенд ходило вокруг его облика. Для кого-то он был змеем, для других драконом, третьи были уверены, что видели трёхглавую гидру. И, тем не менее, никто из них не имел вещественных доказательств существования хранителя леса.

Но если жителям отдалённых стран не было нужды знать, кто на самом деле обитает в Диких лесах, то кочевники, как минимум, были обязаны задаривать хищников жертвами несколько раз в год, чтобы, выйдя на охоту из леса, те не поубивали вместе с конями, овцами, коровами ещё и людей.

Конечно, когда-то кочевники защищались, как могли, но те чудища, что выходили из лесов, чаще были похожи на мифических зверей, нежели на всем известных животных. Келпи — кони с рыбьим хвостом вместо задних ног и с акульими зубами — нападали у реки на людей и скот, когда те подходили слишком близко, а позже утаскивали своих жертв на дно и уплывали обратно в леса. Если бы Западная река, что протекала по нейтральным степям и уходила в глубь Диких лесов, не была единственным источником воды, то люди бы селились очень далеко от неё. Гидры — огромные ящерицы со множеством голов и ядовитыми клыками — порой выползали под покровом ночи и запускали головы в шатры кочевников, проглатывая их детей. Если кто-то пытался остановить гидр, то получал смертельный укус. Но куда более страшными существами были ламы с когтями вместо копыт и с львиными клыками, которые были не видны, пока животное не разевало пасть. Много людей погибло посреди степей, пока кочевники не поняли, что всему виной невинный облик этого животного, который стоит мирно и дружелюбно, покуда жертва не подходит достаточно близко, чтобы можно было укусить за шею и разорвать когтями живот, а после съесть внутренности и убежать в свои родные земли. Трёхглавые саблезубые волки или церберы были одними из тех хищников, которых можно было различить сразу и отбиться без потерь. Грифоны были прекрасны, пока парили в воздухе, и смертоносны, когда пикировали вниз и хватали когтями своих жертв. Этих зверей видели редко. То ли они находили, где подкрепиться ещё, то ли их популяция была мала. Вопреки всякому смыслу хищники никогда не убивали даже половины племени или стада. Будто понимая, что, изничтожив всех за раз, еды больше не останется.

И был в лесах ещё хищник, которого узрели кочевники лишь на окраине лесов. Он не покидал свою родную землю, как и Асхал. Мантикора. Она единожды попалась на глаза людям, когда те привезли очередное стадо в откуп за мирную жизнь в нейтральных степях. Чудище вело себя не агрессивно, наоборот, будто ожидая их и следя за тем, чтобы остальные хищники не набросились на кочевников. Благородство и стать так превосходно сочетались с опасностью и силой исходящими от мантикоры, что люди в тот момент посчитали этого зверя Асхалом. С тех пор, пока во всём мире хранителя Диких лесов считали змееподобным, в племенах нейтральных степей кочевники отдавали дань мантикоре, господствующей над всеми хищниками.

Но всех этих нереально опасных существ объединяло одно — они принадлежали расе ёку. Расе тех существ, что рождались в облике чудовища, а позже, каждый в своё время, обращались в людей с атрибутами того зверя, коим были ранее. Среди кочевников, тоже изредка можно было увидеть ёку, но они были немного другими. Они рождались не монстрами, а в виде совершенно обычных животных. У кочевников часто можно было встретить пастушьих псов, которые перекидывались в парней с ушами и хвостом. А бараны могли однажды проснуться мужчинами с увесистыми рогами. Ёку, обратившиеся в степях, оставались жить бок о бок с людьми, помогали им в защите от хищников и ведении хозяйства.

Только благодаря их инстинктам, доставшимся от звериной ипостаси, и более развитым чувствам, кочевники всё ещё существовали в нейтральных степях. А после предложения о том, чтобы каждый сезон отводить к окраине лесов стадо скота, собранного понемногу от каждого племени, жить стало безопасно.

Раньше чудовища охотились на тех зверей, которые обитали в Диких лесах. Их было более чем достаточно для сытой жизни. Всё-таки представления людей на счёт количества хищников, обитавших в лесах, коренным образом разнились от реального. Однако, однообразная еда надоедала ёку, и тогда они шли в нейтральные степи за новыми вкусами. Когда же люди сами стали приводить им стада, хищники перестали охотиться в степях. И никто не знал, что благодарить за это люди должны были Асхала, который запретил ёку нападать на кочевников в знак уважения за жертвоприношения.

С тех пор как появилась традиция дарить стадо, собранное из разных видов домашнего скота, для защиты от нападений, хищники не съели ни одного кочевника. И вот однажды в одном из племён родился мальчик, который не реагировал на звуки. Люди не могли понять, что с ним не так. Мальчик взрослел, но всё ещё не откликался на своё имя. Молчал, когда его о чём-то спрашивали. Но улыбался теплу исходящему от костра, плакал, если его толкали и обижали сверстники. Играл с собаками и подолгу пропадал на реке, пытаясь достать рыбу. Поэтому назвать его бесчувственным или глупым было нельзя.

Когда же отец впервые посадил его на коня, чтобы научить сидеть в седле, и рассказал, как нужно держаться, мальчик смог проехать лишь несколько метров, пока испуганная воем со стороны Диких лесов лошадь не встала на дыбы, вырывая уздечку из рук кочевника и опрокидывая ребёнка на землю, ломая ему ногу копытом.

У мальчика потекли слёзы, он всхлипывал и раскрывал рот в беззвучном крике, хватаясь за повреждённую конечность. Тогда кочевники поняли, что мальчик глухонемой. А теперь ещё и калека, так как в нейтральных степях не было врачей, что могли бы собрать по кусочкам раздробленную кость. Вождь племени принял решение отдать ребёнка в жертву вместе с уже собранным скотом. Время пришло, и уже завтра пятнадцать юношей из разных племён должны были отвезти стадо к окраине земли Асхала.

Мать бедного мальчика защищала его, как могла, кричала и доказывала, что это варварство. Но не могла переубедить, даже мужа. Правило, которому подчинялись все племена, гласило: «смерть слабым». Кому нужна обуза, даже если это родной сын, когда и так с трудом удалось оградить людей от хищников? На рассвете, муж, удерживал руками жену, когда мальчика сажали в седло перед кочевником из того же племени. Ногу малыша обмотали небольшими клочками шкур так, чтобы ребёнок не дергался, причиняя себе ещё большую боль. Скоро его муки прекратятся.

Наверное, будь сейчас не время жертвоприношений, и выдайся лето менее жарким, людям бы не пришлось отдавать мальчика хищникам, чтобы хоть немного увеличить количество жертв. Палящее солнце и так унесло много молодой животины, и племена, отрывая от сердца, впервые отдавали более половины стада. Но даже так для жертвы этого было мало, кочевники страшились того, что хищники выйдут из лесов, чтобы наказать их за это. Поэтому даже ёку, видящие как мальчика отправляют на смерть как овцу, не могли сказать слово вождю поперёк. В конце концов, тот отправлял на съедение не просто мальчишку, а своего внука, и корил себя за это.

Ребёнок же и вовсе не знал, куда его везут, лишь доверчиво прислонился к парню, что управлял лошадью, сидя за мальчиком. Пятнадцать кочевников с грустью взглянули на задремавшего малыша, которому не исполнилось и пяти лет. Его выгоревшие за лето золотистые волосы сейчас были белыми, а светло-голубые глаза, доставшиеся от отца, были прикрыты веками с пушистыми ресницами. Бедный, нежный и несмышлёный мальчик даже не мог подумать, что его ждёт в конце поездки.

Кочевники прибыли к закату, стадо нервничало и не хотело переступать черту леса. Как будто чувствуя, что пока они находятся на степных землях, никто на них не нападёт. Но люди достали хлысты и стали загонять стадо, беря их в полукруг, не давая сбежать обратно. Волей-неволей жертвы уходили в лес. Пока он был ещё редкий, и где-то вдали при свете дня можно было разглядеть озеро. А дальше шли древние деревья, настолько густо растущие, что даже при солнце в зените в реликтовом лесу было темно как ночью.

Кочевник, что вёз мальчишку, пересадил его на широкую спину коровы и погнал её с оставшимися животными в лес. Когда пятнадцать парней закончили, они подождали несколько минут, дабы убедиться, что никто не выбежал обратно, развернули скакунов и галопом помчались к своим племенам. А за их спинами послышалось радостное рычание, отчаянный вой, топот погони. Все эти звуки слились в сводящую с ума какофонию. Люди, покрывшись испариной от страха, не смели обернуться, лишь заставляли коней бежать быстрее.

В это время корова, на которой проснулся мальчик от тряски, пыталась убежать от плотоядной ламы, преследовавшей её. Голубые глаза ребёнка разглядывали окружающее пространство. Справа от него стая церберов разделывалась с тремя пойманными кобылами, слева в озере бесновались келпи, утаскивая на дно овец. Впереди деревья сгущались, и именно туда неслась корова. Хищная лама догоняла её играючи, будто нарочно загоняя в чащу леса.

Мальчик схватился за рога животного и надеялся, что преследование скоро прекратится. Даже жуткая боль в ноге сейчас не страшила так, как верная смерть от тех острых клыков, которые демонстрировала лама. Ребёнок чувствовал, как воздух похолодел, а ветер, гуляющий до этого между деревьями, стих. Насторожившись, мальчик оглянулся назад, но не увидел хищника. Он вообще не видел ни души вокруг. Но чувство опасности не покидало его. Тень мелькнула сбоку от несущейся коровы, которая не заметила, что погоня за ней прекратилась. Резкое движение, и мальчик лежит на влажной земле, в то время как корова истекает кровью. Над добычей склонилась двуглавая гидра с колючими иглами, покрывающими её вдоль позвоночника от кончика хвоста до носов голов. Беловолосый ребёнок от страха сжался в комок и прикрыл руками нос и рот, дабы не выдать себя громким тёплым дыханием.

Гидра даже не посмотрела в его сторону, она раскрыла пасти обеих голов пошире, укусила ими жертву и потащила в своё логово, оставляя мальчика в одиночестве. Темнота и отсутствие любого движения рядом пугали ребёнка. Он не знал чего ждать, даже запах был тут один. Земля и воздух буквально пропитались кровью. Хищники постепенно стали затихать, долгожданная охота подходила к концу.

Голубые глаза мальчика не оставляли попыток увидеть хоть что-то. Он прислушался к своим ощущениям, понял, что лежит на корнях дерева, а значит можно подползти к нему и опереться спиной. Всяко лучше, чем лежать посреди полянки хоть и небольшой. Добирался до ствола могучего растения мальчик долго, потому что после каждого движения замирал и переводил дыхание. Боль в сломанной ноге теперь отдавалась в разы сильнее, будто до этого не давала о себе вспоминать, чтобы теперь сполна ответить хозяину.

Наконец, под спиной ощущалась твёрдая кора, а ногу можно было расположить так, чтобы она не мучила. Беловолосый ребёнок закрыл глаза, погружаясь в лёгкую дрёму, сейчас он не чувствовал никого поблизости. Даже дуновение ветерка не могло помешать ему погружаться в успокаивающий сон.

Только ветер возник из-за мантикоры, пролетевшей мимо поляны и заметившей мальчика под деревом. Зная, что ребёнок неприкосновенен, даже если забрёл в лес, хищник оставил желанную добычу живой и отправился к Асхалу. Доложить о мальчике — первостепенная задача, а уже от решения господина будет зависеть дальнейшая судьба крохи.

Крылатый монстр приземлился на заросший высокой травой склон и огляделся в поисках хранителя Диких лесов. Чернильного цвета змей, чья чешуя больше походила на острые металлические пластины, с закрученными бараньими рогами на голове, наблюдал из своей пещеры за мантикорой алыми глазами. Великий змей так гармонично лежал на каменном полу, истощая ауру власти, что не было сомнений — он тот самый господин, что уже много веков правит как устрашающей мантикорой, так и остальными хищниками в своих землях.

— Что тебе нужно? — прошипел змей, задавая мысленно вопрос незваному гостю. Ёку могли общаться между собой телепатически, пока находились в животном обличье, так они отличали друг друга от обычных животных.

— В наших землях человеческий ребёнок, — наконец находя глазами Асхала, ответил хищник.

— Интересно. Веди меня к нему, — приказал змей и выполз из пещеры, раскручивая спирали семнадцатиметрового хвоста, на котором до этого покоилась голова хранителя леса.

Мантикора поднялась в воздух, указывая дорогу, а его господин тем временем полз по земле, не отставая от крылатого. Довольно быстро оба существа добрались до того самого дерева, под которым продолжал спать мальчик.

— Что теперь с ним делать, господин? — повернув голову к Великому змею, уточнил ёку.

— Пока ничего. Я дождусь его пробуждения и решу. Свободен, — Асхал заполз по широкому стволу дерева в крону так, чтобы не задеть ребёнка и скрыться от его глаз. Летающее чудовище, сделав пару длинных прыжков, раскрыло крылья и взмыло в небо, не решаясь раздражать змея своим присутствием.

Мальчик проснулся через несколько часов, когда тьма начала постепенно отступать, говоря тем самым, что близится рассвет. Малыш и до этого постоянно ёрзал, будто бы ощущая пристальный взгляд хищника, но теперь, окончательно потеряв покой, распахнул глаза и мгновенно вспомнил, где находится.

Осмотревшись и не найдя никого глазами, беловолосый насторожился, он точно чуял новый запах, которого не было, когда он засыпал. И этот аромат был слишком близко. Настолько, что заставлял дрожать. Асхал мысленно усмехнулся — его почувствовали, но ещё не знали его местоположения. Неожиданно мальчик резко вздёрнул голову вверх и уставился в листву немигающим взглядом. Ребёнок знал, где опасность.

Пока голубые глаза были устремлены вверх, ловя каждую тень и движение, Великий змей сполз наполовину по обратной стороне дерева и по земле бесшумно добрался до ног мальчика. И когда голова хранителя леса оказалась напротив груди ребёнка, тот тут же опустил взгляд и уставился в алые глаза хищника. Мальчик сидел неподвижно, ожидая укуса, но того не последовало. Ветер подул, раздувая полы легкой рубахи ребёнка, от чего тот непроизвольно поёжился, хотя зрительный контакт не прервал. Асхалу казалось это странным. Его боялись, но не пытались закричать, убежать или на худой конец ударить. Просто ждали решения змея, понимая, что сейчас жизнь оборвётся.

Эти долгие минуты переглядываний ощущались часами. Хранитель Диких лесов успел опустить и оставшуюся половину тела на землю. Он начал закручиваться кольцами, чтобы удобнее было продолжать наблюдать, и нечаянно задел нездоровую ногу мальчика. От чего ребёнок дёрнулся, а на глазах непроизвольно выступили слёзы от забытой раздирающей боли. Асхал дёрнулся вместе с мальчиком, но от испуга. Неужели он причинил ему боль? Быть не может, лишь слегка задел ногу, просто толкнул, если быть точнее. Притворяется? Не похоже.

Тогда Великий змей заприметил шкуры, обмотанные вокруг ноги, и решил их как-то снять, чтобы осмотреть ребёнка. Раскрыв пасть и показывая ядовитые клыки, Асхал был уверен, что теперь мальчик точно закричит, но этого не произошло. Даже когда змей прикусил конец шкуры, намереваясь аккуратно достать из неё больную ногу, малыш только недоверчиво хлопал заплаканными глазами. Он не понимал, что с ним собираются делать. Откусить ногу? Впрыснуть яд? Проглотить целиком? Это ведь было вполне возможно, если б сейчас беловолосый свернулся в комочек, то змей с легкостью заглотил его разом своей огромной мордой. Но чёрная опасная голова не собиралась даже прикасаться клыками к коже мальчика, а продолжала упорно тянуть за концы шкуры. Беловолосый несмышлёныш наконец понял, чего добивается змей, и, откинув ненадолго страх, потянул руки к клыкам Асхала, отбирая у него звериные шкурки и распутывая ногу самостоятельно.

Хранитель леса в очередной раз удивился нестандартному поведению мальчика и стал рассматривать повреждения. Нога была похожа на один огромный синяк, открытых ран не было, но змей понимал, что кости внутри от этого целее не становятся. Догадка о том, откуда взялся человеческий ребёнок на территории хищников взбесила господина земель. Неужели люди настолько прогнили, что отправляют детей к ним на съедение? Конечно, в этот раз скота было куда меньше, но этого было вполне достаточно, чтобы пару коров и быков оставить невредимыми и отогнать к обращённым ёку, что жили в этих лесах бок о бок со своими зверообразными сородичами и защищали своих детей куда уж лучше людишек, которые сначала откупаются огромным количеством скота, дабы их не трогали хищники, а потом сами же приносят в жертву своё дитя. Асхал был зол, и его глаза стали темнее обычного, это увидел ребёнок и принял на свой счёт. Он закрыл глаза от страха, ему надоело раздумывать над тем, что произойдёт дальше. Будь что будет.

Великий змей наклонился к повреждённой ноге и прикрыл глаза, представляя, как белые потоки жизни, пронизывающие весь его лес, направляются под кожу мальчика, обтекают обломки костей, собирая их в правильном порядке и заставляя срастаться между собой. Кожа восстанавливалась сама собой, пока живительная энергия проходила сквозь неё. Закончив с лечением, Асхал открыл вернувшие прежний цвет глаза и уставился на зажмурившегося беловолосого ребёнка. Замечательно, он его опять боится. Собственно из-за чего? Да, не особо важно.

Змей зашипел, чтобы привлечь внимание дитя, но тот даже не шелохнулся. Поняв, что малыш не кричал из-за немоты, а не услышал сейчас его из-за глухоты, хранитель Диких лесов лишь обречённо вздохнул. Сплошное несчастье. Кончиком хвоста Асхал погладил щёку мальчика, заставляя того открыть глаза небесного цвета, такого непорочного и чистого, которого давно не видел змей. Он уже решил, что сделает с ребёнком.

Сначала, переведя взгляд на ногу, змей показал, что с ней всё в порядке. Не веря собственному зрению, беловолосый малыш аккуратно дотронулся до здоровой кожи и, не почувствовав боли, попробовал подняться с земли, что ему удалось сделать слишком легко. Он уже был уверен, что ходить-то точно никогда не сможет. А тут мало того, что не съели, так ещё и вылечили. На радостях мальчик прыгнул к змею, обхватывая его под головой руками и плача теперь уже не от страха, а от невероятного счастья и благодарности. Асхал растерялся в который раз за день. Странный ребёнок пугал его своими выходками.

Нужно было заканчивать с этими странными нежностями, поэтому хранитель леса, подтолкнул кончиком хвоста мальчика, чтобы тот залез к нему на спину. Догадливый ребёнок схватился за рога змея и прижался к чешуйчатому телу. Удостоверившись, что малыш держится крепко, Асхал опустил голову к земле и, медленно набирая скорость, пополз к окраине леса. Трупов животных по пути они не встретили, их либо съели хищники целиком, либо оставшиеся скелеты успели оттащить в деревню обернувшихся в людей ёку.

Когда Великий змей добрался до края своих земель, он остановился, давая возможность мальчику слезть с его спины. Солнце только начинало подниматься из-за горизонта. Ребёнок встал на здоровые ноги посмотрел в степь и обернулся к алым глазам, что были прямой противоположностью его собственных, замечая в них немое разрешение уйти из Диких лесов. Холодная морда подтолкнула беловолосого малыша в спину, а после Асхал развернулся и уполз обратно в свою чащу, не озираясь на странного мальчишку. Ребёнок с недоумением посмотрел на поспешно удаляющийся чёрный хвост змея, ещё раз взглянул в родные степи, вспомнил, как его увозили из племени и никто кроме мамы не заступился за него.

Слёзы вновь накатили, обжигая щёки, словно раскалённое железо, но мальчик пообещал себе, что плачет в последний раз. Больше он себе не сможет позволить слабости, только не здесь, не в Диких лесах, чей хранитель милостиво спас ему жизнь. Сердце сделало свой выбор, разум не спорил, а ноги уже поворачивали голубоглазого ребёнка

...