Светлана Сервилина

Через белый коридор

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Дизайнер обложки Николай Красненко

Иллюстратор Николай Красненко

© Светлана Сервилина, 2018

© Николай Красненко, дизайн обложки, 2018

© Николай Красненко, иллюстрации, 2018

Почему бы не поразмышлять о смысле жизни вместе с призраками? Они нас многому могут научить. Стоит только окунуться в мир фантазий, которые так тесно граничат с реальностью, что порой не определишь, в каком мы сейчас измерении…

Жизнь пятнадцатилетней Александры резко изменилась, когда во время обстрела погибли родители. И вот спустя пять лет она познакомилась с призраком немецкого солдата Отто. Сумеет ли она выполнить его поручение и сбудется ли предсказание слепой старушки Иман?

18+

ISBN 978-5-4493-3179-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Через белый коридор
2. Через белый коридор
   1. Часть 1
   2. Часть 2
3. Любить вселенную
4. Скорлупа
5. Луна
6. Смотреть на звезды

Через белый коридор

Часть 1

Александре часто снился ее любимый город. Но не разрушенный, какой он сейчас, а как в детстве — гостеприимный и солнечный. Город, на улицах которого ветки душистых абрикосов и персиков спадали с заборов от тяжести спелых плодов. Город с широкими проспектами и узкими тенистыми улочками, с архитектурными памятниками и благоухающими зелеными парками. Ей снился этот многонациональный город с радушными и щедрыми людьми, и будто наяву она видела своих родителей и себя с братом, когда они, нарядные, всей семьей гуляли по парку «Первого мая» в выходные дни, а потом ели вкусное мороженое в кафе на площади Ленина. Сейчас ей казалось, что с того времени прошло не пять лет, а целая вечность. Ах, если бы вернуться туда, в то счастливое время!

Сашкин папа, Антон Георгиевич Волков, в восьмидесятом году окончил технический институт и остался работать на Кавказе. Потом сюда привез семью с двумя маленькими детьми. Его жена, Вера Дмитриевна, преподавала в школе немецкий, но любимой её ученицей была дочь, с детства способная к иностранным языкам. Как начальнику цеха, Антону Георгиевичу выделили трехкомнатную квартиру в пятиэтажном ведомственном доме, но он отказался. По совету своих друзей и сотрудников Волковы купили скромный частный дом с приусадебным участком. Молодая учительница из небольшого волжского города быстро сдружилась с местными женщинами. Уважая их традиции, она научилась готовить национальные блюда, отмечать вместе с ними мусульманские праздники, с почтением относиться к культуре народа, на земле которого теперь жила ее семья. В теплое время года во дворе собирались шумные компании друзей и соседей. Большой круглый стол стоял прямо в саду. И Сашка любила, сидя в плетеном кресле, поднимать руку вверх, и, сорвав спелую виноградину или черешню, тут же отправлять ее в рот. Взрослые обычно ели жижиг галнаш и запивали домашним вином, а дети лакомились пирожками с разными начинками, которые на Кавказе называют «чуду». А потом пели песни: русские, чеченские, ингушские, украинские.

С годами дом расстроили и оборудовали две отдельные комнаты для старшего брата Вовки и для неё, чтобы не мешали друг другу делать уроки. В то памятное лето Владимир сдавал вступительные экзамены в институт, когда на их улице прозвучали первые выстрелы. И хоть Сашке было уже пятнадцать лет, она с трудом понимала, что происходит в ее родном городе, во всей стране. Мама строго сказала, чтобы никто без разрешения не выходил из ворот дома. Но едва темнело, Александра пробиралась на соседнюю улицу к своим подругам Лариске Бирюковой и Зайнап Тураевой. Девочки садились во дворе у Ларисы на скамейку в деревянной беседке, увитой виноградом, и обсуждали то, что удалось услышать от взрослых. Из-за того, что в городе не было электричества, новости жители узнавали только по радио в автомобилях. Однажды Зайнап принесла бутылочку с темной жидкостью.

— Саша, тебе надо покрасить волосы в черный цвет!

— Зайнашка, ну что ты! При чем здесь цвет волос?

— С черными волосами ты не так будешь выделяться, — настойчиво уговаривала подруга.

— Лучше я буду ходить как ты в платке, — упрямо отказываясь от крашения, проговорила Саша.

— Говорят, что в этом году первого сентября школу не откроют, — с грустью заметила Лариса.

— Ага, скучаешь по своему Сурхо, — стали шутить девочки.

— Вовсе нет!

— Смотри-смотри, — не унималась Зайнап, — наша Лорка покраснела!

Они уже стали привыкать к звукам выстрелов, которые раздавались время от времени с разных сторон. Но на этот раз с улицы послышалась автоматная очередь, которая заставила подруг вздрогнуть и замолчать. Наступившую вечернюю тишину взорвал истошный крик. Школьницы бросились в ту сторону, откуда был слышен надрывный плач.

У Исхаковых были настежь распахнуты ворота. Во дворе, прямо на земле, лежали их два сына, а тетя Айза, сидя на коленях перед своими детьми, громко кричала на родном языке. В считанные минуты сбежались все соседи. Саша старалась не смотреть в сторону парней с мертвенно-бледными лицами и кровавыми потеками на светлых рубашках. Вера Дмитриевна и еще две женщины успокаивали несчастную мать, потерявшую в одночасье сыновей. Сашке тоже хотелось обнять тетю Айзу, но она стояла как вкопанная, теребя кончик своей косички.

Однажды, когда мама пекла пирожки, а папа что-то мастерил, Александра поставила у подоконника швейную машинку и достала раскроенную юбку.

«Делать все равно нечего, — решила она, — скоро война закончится, и я в школу в новой юбке пойду». Она отстрочила уже с обеих сторон, когда в челноке закончились нитки. Сашка заглянула в шкаф, но в шкатулке как назло синих не оказалось. Она тайком обошла кухню, чтобы ее не заметили родители, и украдкой посмотрела в открытое окно. Мама, помешивая в глубокой сковородке начинку, смотрела с улыбкой на отца. Потом зачерпнув деревянной ложкой жареную капусту, протянула ему на пробу. Он смешно вытянул губы и, подув, отправил содержимое в рот. Кусочек капусты повис у него на подбородке, и мама, смеясь, стала вытирать ему лицо кухонным полотенцем. Супруги не обратили внимания на дочь, которая, пробежав по огороду, перепрыгнула через низкий плетеный валик к соседям и кинулась через улицу к подруге.

— У тебя есть синие нитки? — спросила, запыхавшись, она.

— Давай посмотрим, — медлительная Зайнап пошла в комнату к своей слепой бабушке, а Сашка за ней.

— Аба, куда мама коробку с нитками убрала?

— А зачем тебе они? — услышала гостья скрипучий голос старушки Иман.

— Надо кое-что сшить.

— Разве можно сшить то, что безжалостно разорвано, вырвано с мясом? Ружье, направленное на людей, выстрелит назад!

Девочки переглянулись между собой. Уж слишком странной показалась им речь слепой.

— Они нужны Саше Волковой, — начала объяснять Зайнап, но бабушка ее перебила:

— Саше? А где она?

— Я здесь, — девочка послушно шагнула в комнату и подошла к старушке.

— Тебе они, доченька, пригодятся, — она крючковатыми пальцами погладила гостью по волосам, — только не сегодня.

Александра уже хотела уйти, но увидела, что слепая залезла в карман своей стеганой жилетки, что-то достала и протянула ей.

— Эти нитки принесут тебе удачу, ими ты свяжешь прошлое и будущее, чужой душе поможешь обрести покой и свою судьбу найдешь, — на ладони у старушки лежала новая шпулька синих ниток.

— Баркал (спасибо)! — радостно крикнула Сашка, не обращая внимания на непонятные слова.

Она схватила Зайнап за руку, собираясь попрощаться с ней и вернуться домой. Неожиданно что-то громыхнуло совсем рядом.

— Быстро в погреб! — дядя Вахид вбежал в комнату, схватил обеих девочек за плечи и подтолкнул вниз.

В подвале было сыро и темно. Чтобы не скучать, подруги стали вспоминать всех одноклассников, потом повторять уроки, устроив импровизированную викторину. Когда у них над головами заскрипела крышка от погреба, они увидели тетю Розу, маму Зайнап. Она прищурила глаза, вглядываясь в темноту, а потом угрюмо сказала:

— Вылезайте!

Сашка с катушкой ниток в руке сразу направилась к двери, но женщина ее остановила и по-чеченски сказала:

— Постой, дочка!

Александра остановилась в нерешительности, потом в конце коридора увидела дядю Вахида и старенького одноногого соседа Алхазура, который медленно шел, опираясь на деревянную клюку.

— Собери ей на первое время одежду и поесть, — строго сказал дед, кивнув на Сашку, — как стемнеет, я вывезу ее из города.

— Никуда я не поеду! — с вызовом крикнула девочка. — Я домой пойду. Мама с папой, наверное, уже меня обыскались!

— Успокойся, милая, — тетя Роза обняла девочку за плечи и прижала к себе, — сегодня был сильный обстрел, — начала она, но Сашка не дала ей договорить фразу целиком.

— Мама к ужину готовила пироги, — и всхлипнула, предчувствуя беду.

— Дочка, — дядя Вахид вытащил сигарету из пачки и жадно прикурил, — ты, наверное, голодная? Иди на кухню. Роза, — обратился он к жене, — пора накрывать на стол! Что там у нас вкусненького? — он улыбнулся, но лишь уголками губ. Его взгляд был полон скорби.

— Я домой хочу, — из Сашкиных глаз полились слезы ручьями, — пожалуйста, пустите меня, — она жалобно посмотрела на соседа.

— Роза, накинь на нее свой черный платок, — сурово приказал мужчина, — чтоб не мелькали ее белые косы по улице.

— Я с вами! — кинулась к подруге Зайнап.

— Иди лучше матери помоги на стол готовить, — не глядя на дочь, жестко ответил Вахид.

Когда они вышли из ворот, Саша посмотрела на небо. Оно было звездное и яркое. Она успокоилась, решив, что зря переживает. Наверное, и мама, и папа давно ее заждались. С отцом Зайнап они прошли по пустынной улице и свернули в переулок. Саша посмотрела вперед и встала, как вкопанная. Она всматривалась в темноту не понимая, что происходит. При ярком свете луны было видно, что от их дома остались только стены. Огромная яма с поломанными деревьями и больше ничего!

— А где наш дом? Где родители? — сквозь слезы проговорила девочка. — А Вовка где? Где все?

Дядя Вахид обнял соседку и тихо промолвил:

— В ваш дом попал снаряд.

— Я поищу маму, может, она за деревьями спряталась? — девочка попыталась вырваться из крепких рук мужчины.

— Твои родители были достойные и хорошие люди, — сказал он, не выпуская из рук Александру, — мы похороним их, а тебе надо уезжать в Россию. У тебя же там есть родственники?

— Да, в Нижневолжске живет мамина сестра, но я туда не хочу.

— Не сопротивляйся, дочка, здесь очень опасно.

— А Вовка? — растерянно спросила она.

— Мы его отыщем, — пообещал мужчина и сурово добавил, — у нас на Кавказе говорят: «Если к тебе пришла беда, подними голову, если к людям пришла — опусти». Запомни это, девочка!

— Я запомню, — твердо пообещала она.

За столом у Тураевых все молча ели, не глядя друг на друга. По Сашкиным щекам, не переставая, катились слезы, и она чувствовала на губах их соленый привкус. В ту ночь до утра не утихала стрельба.

— Вахид, — услышала Александра сквозь сон голос старенькой бабушки, — не отпускай Сашу, дождитесь утра.

— В темноте проще проехать посты, — грустно возразил мужчина.

— Послушай старуху, сынок, — и твердо повторила, — дождись утра и включи в своей машине радио.

Сашка проснулась и сразу не поняла, где она. Рядом сопела Зайнап. Подруги и раньше ночевали друг у друга, но девочка вспомнила события вчерашнего дня, и сердце сжалось от невыносимой боли. Она осторожно слезла с высокой кровати и, минуя кухню, вышла на крыльцо. Во дворе стояли соседи. Они скорбно посмотрели на девочку.

— Саша, иди завтракай и поедем, — махнул рукой одноногий старик, — сегодня с двенадцати до пяти вечера открыли белый коридор.

— А что такое «белый коридор»?

— Это такая договоренность между воюющими сторонами. Можно уезжать отсюда спокойно, в это время не будут стрелять, — пояснил Вахид.

— Нам нужно успеть его проскочить, — добавил дед.

Всю дорогу Сашка, замотанная в платок тети Розы, молчала. Дедушка Алхазур гнал свой старенький «Москвич», что есть мочи. За городом стали ехать медленно, потому что образовалась унылая очередь из разномастного транспорта. Люди угрюмо смотрели в сторону шлагбаума, где проверяли документы. Местные военные на контрольно-пропускных пунктах уважительно спрашивали у старика про девочку, сидящую рядом. Алхазур говорил им на родном языке, что везет внучку на лечение в Пятигорск. Во время очередной проверки парень в бронированном жилете заглянул в окно, протянул руку и провел ей по плечу девочки:

— Что с тобой? — спросил по-своему.

Александра, знающая язык, произнесла тихо:

— Умираю!

— Езжай, старик! — кивнул боец и захлопнул дверцу старенькой машины.

И опять потянулся нескончаемый поток машин, автобусов и мотоциклов. Уставшие люди двигались в сторону границы подальше от войны, кто на чем мог. Девочка наблюдала из окна «Москвича» за беженцами в машинах, автобусах, телегах и мотоциклах с колясками. У очередного шлагбаума светловолосый мужчина в камуфляже крикнул, глядя через лобовое стекло на дедушку Алхазура:

— Вылезай быстро из своего драндулета!

Старик распахнул дверцу «Москвича» и, кивнув на культю вместо ноги, с достоинством ответил:

— Быстро не могу.

Военный смущенно махнул рукой:

— Прости, отец! — и подошел сам.

В Пятигорске остановились в большом кирпичном доме у родственников Алхазура. Сашка помылась, расчесалась и села за стол. Хозяйка хлопотала рядом, изредка поглядывая на русскую девочку.

— Угощайся, — женщина поставила перед ней тарелку с большими кусками мяса и добавила сердобольно, — что же они творят! Зачем простых людей убивают? Что мы им сделали плохого?

Пятнадцатилетняя беженка поняла, что она имеет в виду политиков. Девочка не знала ответы на эти вопросы. Она только пожала плечами, а потом потянулась за вилкой. Женщина погладила ее по голове, и Саша впервые услышала, что ее назвали «сиротинкой». Она не стала возмущаться, но твердо решила после войны разыскать родителей. Александра все еще не верила, что они погибли. Она пожила в Пятигорске в гостеприимной кавказской семье несколько дней, ожидая автобус до Ставрополя. Дальше Саша двинулась одна, сменив три автобуса и ночуя на вокзалах. Спустя трое суток, голодная и уставшая, она уже звонила в дверь своей родственницы в небольшом городе на Волге.

— Тебе чего? — в проеме стояла родная сестра мамы тетя Тамара и смачно грызла красное яблоко.

— Здравствуйте, тетя Тома, я — Саша Волкова, — еле слышно произнесла девочка.

— Господи, Сашка? — тетка распахнула дверь, пропуская гостью. — А я думала попрошайка какая-то шляется по подъезду.

Она усадила племянницу на кухне и спросила:

— Откуда ты в таком виде? Почему Вера не позвонила? Что там у вас случилось?

Саша опустила голову и тихо ответила:

— В наш дом попал снаряд. Родители погибли.

Тетя Тамара вскрикнула и порывисто прижала девочку к себе:

— Беда-то какая, господи!

Несколько минут они стояли обнявшись.

— У меня кроме вас, никого нет, — прошептала девочка.

С трудом сдерживая себя, чтобы не разрыдаться, она рассказала все, что видела и испытала за последние дни.

— Успокойся, Сашуля, — уверенно проговорила тетушка, — ты — единственная дочь моей сестры, и я тебя в обиду не дам!

Девочка, благодарно посмотрев на тетю, поцеловала её в щеку.

— Спасибо!

Потом женщина приготовила племяннице ванну, и когда девочка погрузилась в горячую воду и взяла в руки душистое мыло, слезы потекли по ее щекам. Она с силой растирала мочалкой свое тело, промывала шампунем слипшиеся волосы, а потом, обессиленная, просто лежала в воде, вновь и вновь вспоминая дорогу из родного города.

— Ну, вот, совсем другое дело, — улыбнулась тетушка, увидев Сашку в своем старом махровом халате, — завтра сходим в магазин и купим тебе одежду. А сейчас садись за стол, — она махнула рукой в сторону кухни.

После горячего чая Александра почувствовала, что глаза слипаются. Она прилегла на диван в большой комнате и даже не заметила, как провалилась в глубокий сон. Она вздрогнула от прикосновения чьей-то руки и испуганно открыла глаза.

— Саша, просыпайся, — сказала тихо тетя Тамара, — пойдем, я тебе на лоджии постелила.

Девочка не сразу поняла, что уже поздний вечер. Она увидела мужа маминой сестры и ее сына. Оба сидели в креслах и с интересом смотрели на гостью.

— Здравствуйте, — проговорила она, смущенно закутываясь в халат.

— Привет! — с усмешкой ответил двоюродный брат Никита, а дядя Валера только кивнул.

От их снисходительных взглядов и молчания Сашка вдруг почувствовала себя такой лишней и чужой, что готова была разреветься.

— Пойдем, — тетушка взяла ее под руку, — а завтра что-нибудь придумаем!

Она отвела племянницу на застекленную лоджию. Там уже было разобрано кресло-кровать. Тамара села рядом на стул и сказала:

— Ты не обижайся, но у нас двухкомнатная квартира. Я даже не знаю, куда тебя разместить. Поспишь пока здесь, ладно?

Сашка махнула головой и натянула до носа тонкое одеяло. Тамара встала и, пожелав девочке спокойной ночи, ушла внутрь. А Саша вдруг вспомнила, как Девяткины приезжали к ним каждое лето на отдых, и мама стелила им в своей спальне, а сами родители ложились на веранде. Она вздохнула и повернулась на бок, думая о том, что будет дальше.

Тетя Тамара развернула бурную деятельность и через различные официальные структуры «выбила» для племянницы пособие. А через полтора месяца, когда по стеклу стали барабанить капли дождя, она предложила Александре перейти жить и учиться в интернат.

— Понимаешь, уже похолодало, — она говорила, не глядя в глаза девочке, — ну, не на кухне же тебе спать. А я тебя буду навещать, и ты к нам будешь приходить на выходные. Так будет лучше для всех нас.

Сначала Сашке стало так страшно, что она была готова спать не только на кухне, а даже в прихожей или на холодной лоджии. Но потом она успокоилась и, собрав небольшую сумку со своими пожитками, обреченно направилась вместе с тетей Тамарой в интернат.

Когда все формальности были закончены, женщина с седыми волосами, забранными в старомодную «кукульку», отвела Сашу в комнату старшеклассниц. Она погрозила пальцем школьницам, сидящим на широком подоконнике, и строго сказала:

— Принимайте пополнение, и чтобы все было тихо!

Александра растерянно осмотрелась и положила сумку рядом с кроватью, на которую указала дама. Девочки молча наблюдали за новенькой.

— Тебя как зовут? — спросила одна, спрыгнув с подоконника.

— Саша Волкова.

— А что это тебя приспичило в октябре к нам заявиться? — бесцеремонно продолжила та допрос. — Родичи из дома выгнали что ли?

— Я — сирота, — спокойно ответила Александра.

— Понятно, — кивнула без эмоций девчонка, — ну, осваивайся.

Сашка и представить не могла, что интернатские ребята без особых усилий с её стороны примут в свой коллектив. И никаких разборок, лишних расспросов и проверок. Все одноклассники с ней общались ровно, как будто она здесь уже несколько лет. В тот момент, когда она уже стала привыкать к новому месту и даже сдружилась с двумя девочками, произошел случай, изменивший ход событий. Во время зимних каникул оказалось, что она всё-таки чужая в этой «свободной стае». Александра проходила мимо телевизора в холле, когда услышала, как мальчишки яростно комментируют слова российского офицера о военных действиях на Кавказе.

— Этих гадов надо всех расстрелять! — крикнул один про местных жителей.

— А дома сравнять с землей! — категорично добавил другой.

Сашка присмотрелась и увидела, что офицер стоит на фоне её родного города. Испепеленного и изувеченного. На следующем кадре солдаты в камуфляжных костюмах сидели на танке рядом с разрушенным домом.

— Там живут такие же люди, как и мы, — тихо сказала она, — дети и старики. За что же их убивать?

На секунду воцарилась тишина, потом все развернулись к ней, а самый бойкий спросил:

— Ты что, за кавказских боевиков заступаешься? Они «наших» убивают, а ты, значит, за них?

— Я — не за них, — Сашка пожала плечами, — просто там не только бандиты, но и простые мирные люди. Я сама там жила полгода назад.

Кажется, она ничего особенного не сказала, но все бросились на неё и стали пинать со всех сторон.

— Бей кавказскую шпионку! — завопил «бойкий» и кулаком ударил Сашку в живот. Она согнулась от боли. Кто-то стукнул под колено, и она свалилась на пол, получая удары ногами от воспитанников интерната.

Не известно, чем бы все закончилось, если бы не подоспевшая уборщица. Она растолкала мальчишек и, цепкими руками схватив школьницу, отвела в медпункт. Там девочка и проспала всю ночь. Ей опять снился родной город и родители. Они были такие счастливые, как в тот день, когда Сашка выдела их в последний раз. Будто в её сне кто-то крутил киноленту, на которой мама, что-то помешивая в глубокой сковородке, смотрит с улыбкой на отца. И, зачерпнув деревянной ложкой жареную капусту, протягивает ему для пробы. Он смешно вытягивает губы и дует на начинку…

На следующий день Сашка с трудом открыла припухшие глаза. Все тело было в синяках, лицо с разбитыми губами казалось чужим. Саша наклонилась к раковине и умылась. Ссадины на лице стали больно щипать. Подойдя к окну, она увидела спешащую в интернат свою родственницу. Тетя Тамара, оглядев племянницу, покачала головой и повела её за руку в кабинет директора.

— Мне такие инциденты не нужны, — сказала та, строго посмотрев на тетю Тому, — у нас дети неуравновешенные, а Волкова своим поведением и словами вызывает у них агрессию.

Девяткины приняли свою родственницу с явным недовольством, застелив для нее раскладушку в комнате Никиты. А через два дня мамина сестра отвела Сашу в соседний дом и познакомила с Дарьей Семеновной. В однокомнатной квартире было тесно, но чисто. Из кухни доносился аппетитный запах борща, на подоконниках в горшочках цвели фиалки, а в прихожей лежала на полу самотканная дорожка.

— Надевай тапочки, — сразу предложила ей старушка.

В единственной комнате у торцовой стенки диван.

— Вот твое спальное место, — сказала хозяйка, кивнув на него.

Ближе к балкону расположилась кушетка, на которой лежал мохнатый плед, а в углу на тумбочке, покрытой узорчатой салфеткой, стоял старомодный телевизор.

На все выпускные экзамены в школе Саша, следуя своему негласному правилу, брала шпульку тех самых синих ниток, благодаря которым, она уцелела во время бомбежки. Они приносили ей удачу: все вопросы в билетах были знакомы, и неизменные «отлично» наполняли её аттестат.

— Куда подашь документы? — спросила тетя Тамара после выпускного бала, рассматривая Сашкины оценки.

— В педагогический институт, — не раздумывая, твердо ответила племянница, — на факультет иностранных языков. Когда окончу, буду, как мама, преподавателем немецкого.

— Как мама, это, конечно, хорошо, — тетушка покачала головой, — но я слышала, что туда самый большой конкурс. Я бы тебе посоветовала идти на филологический или исторический. И работу легко найти, не обязательно преподавать в школе. А то, — она обреченно махнула рукой, — не пройдешь по конкурсу, придется идти работать…

— Ну и что, — упрямо ответила Александра, не собираясь отступать от намеченного плана.

— А то, что за год учебный материал забудешь, и на следующий год тоже не поступишь. А что это значит? — тетя Тамара в упор посмотрела на девушку.

— Что? — не поняла та.

— Что останешься без высшего образования, — она прищелкнула языком, — а в жизни без корочки туго, уж поверь мне!

Дарья Семеновна в былые времена работала в школе. Она преподавала географию и беззаветно любила свою профессию. Она давно была на пенсии, но навыки кого-то учить и воспитывать, у нее остались на всю жизнь. За многие годы одиночества у нее, наконец, появился объект приложения своих учительских потребностей. Ей импонировал тот факт, что Александра получала высшее образование, да ни где-нибудь, а в педагогическом институте.

— Самое главное в нашей профессии — любить своих учеников, — часто повторяла пенсионерка, — быть для них авторитетом. А как им стать? Для этого необходимы знания, причем в разных областях, чтобы ответить на любой вопрос школьника. Да, это непросто, — и она вдавалась в пространственные размышления, с примерами из своей педагогической деятельности.

Старая женщина не понимала, что ее постоянные нравоучения доводили молодую постоялицу до слез, которые она прятала, уткнувшись в книгу.

— Книга — источник знаний, — комментировала Дарья Семеновна действия Саши, — но нужны и личные наблюдения, банальный житейский опыт. А где его взять молодой девушке? Конечно, перенимать у старшего поколения, коим в данном случае являюсь я.

Все эти монологи повторялись изо дня в день, и Александра тихо ненавидела свою хозяйку, которая не давала покоя своей квартирантке.

— Видишь ли, мой друг, — начинала Дарья Семеновна свою очередную речь, — я в некоторой степени несу ответственность за тебя. В жизни не бывает случайностей, и вполне возможно, что провидению было угодно соединить наши одинокие судьбы.

Однажды, не выдержав монотонного нравоучения, Сашка выскочила из квартиры, наспех накинув пальто. На лестничной площадке она столкнулась с соседкой Дарьи Семеновны. Миловидная женщина лет тридцати пяти по имени Анастасия улыбнулась девушке и, поздоровавшись, спросила, не скрывая сочувствующих ноток в голосе:

— Достала тебя наша Дарья?

— Достала, — ответила Саша и начала спускаться по ступенькам.

— А ты на каком курсе учишься? — продолжила свой допрос та.

— Третий заканчиваю.

— Послушай, Саша, а почему бы тебе не устроиться на работу? — Анастасия тоже следовала вниз.

— Вы имеете в виду перевестись на заочное?

— Не обязательно, — пожала плечами женщина, — убьешь двух зайцев: и зарплату будешь получать, и меньше тебе будет докучать старая училка.

— А как найти такую работу, чтобы приходить туда после занятий? — задумчиво проговорила девушка. — Это только сторожем.

— Ну, почему только сторожем? — усмехнулась соседка и вышла на улицу следом за Александрой. — Можно на полставки в какую-нибудь контору. Ты же учишься на историческом факультете?

— Да.

— Сходи в музей, в архив, может быть, там есть вакансии. Поспрашивай у своих однокурсников, — она повесила дамскую сумку на плечо, — одним словом, действуй! — и, махнув на прощанье рукой, пошла прочь.

Сашка задумалась: «Анастасия права, надо самой что-то предпринимать, иначе…» Что будет «иначе» она не знала, но чувствовала, что ничего хорошего. На следующий день, сразу после последней пары, студентка отправилась на поиски работы. Она решила начать с городского архива, который находился от дома всего в двух автобусных остановках. Сухощавый пожилой мужчина в дешевом костюме встретил ее настороженно:

— А чем вас привлекает работа с документами? — он прищурил глаза и с интересом посмотрел на девушку. — У нас есть вакансия, но это место не для молодых. Им здесь скучно.

— Мне просто нужна работа, — честно призналась Саша.

— Да и оклад у вас будет небольшой, — вкрадчиво продолжил тот.

— Я согласна на любой, — ответила студентка.

Мужчина задал ей ещё несколько вопросов, потом вытянул губы трубочкой и закатил глаза. Весь его вид красноречиво говорил о том, что он взвешивает все «за» и «против». Наконец, он кашлянул и строго произнес:

— У вас есть домашний телефон?

— Есть.

— Оставьте свой номер, — он протянул гостье чистый лист и ручку, — а я вам обязательно перезвоню.

Саша поняла, что этот неказистый дядька не позвонит, но желание дальше искать работу отпало.

«А вдруг надумает меня взять?» — тешила она себя слабой надеждой.

Через два дня после собеседования в архиве, первое, что она услышала, вернувшись домой из института, было сообщение о том, что ей только что звонил некий Владимир Иванович.

— Я не знаю никакого Владимира Ивановича, — пожала плечами Александра, принимая исписанный листок из рук хозяйки.

— Странное место для свидания, — скривив недовольную гримасу, пробурчала пенсионерка, — он приглашает тебя в архив!

— В архив? — Сашка прочитала сообщение и обрадовано подпрыгнула. — Наверное, меня возьмут на работу!

— На работу? — Дарья Семеновна приняла воинственную позу. — Друг мой, какая работа? Ты же учишься!

— Я все успею, — улыбнулась девушка.

— Тебе что, чего-то не хватает? Еда есть, крыша над головой есть! Учись только! Нам не нужны половинчатые знания! Советский, пардон, российский педагог должен быть эрудирован, с широким кругозором, хорошим словарным запасом и интересным для окружающих.

«Понеслось», — подумала Саша впервые с долей иронии. Ее уже не трогали слова старой учительницы. Она думала о завтрашней встрече и своей новой жизни.

После занятий она отправилась в архив. Подходя к двухэтажному кирпичному зданию, она с любопытством оглядела его внешний фасад.

«Скорее всего, оно построено в девятнадцатом веке», — решила она, заметив под крышей фигурные своды, массивную деревянную дверь с рельефным рисунком и высокие окна. Вчера она думала лишь о том, что она скажет, войдя в это заведение. А сегодня она уже примеряла его к себе. Сашку переполняло странное чувство, как будто она не на работу устраивается, а отправляется в рискованное путешествие в дальние страны, где ее ждут увлекательные приключения. Владимир Иванович в том же костюме улыбнулся ей, когда после стука, она робко заглянула к нему в кабинет.

— Александра Антоновна, добро пожаловать!

— Здравствуйте, Владимир Иванович, — смущенно сказала гостья, доставая из сумки свои документы, — а я решила, что вы не собираетесь меня принимать на работу.

— Да, вы правы, я не собирался, — он взял в руки паспорт и, сведя брови к переносице, стал читать.

— А что же случилось, что изменило ваши планы? — она с интересом посмотрела на своего будущего начальника.

Он на секунду оторвался от изучения паспортных данных и посмотрел на девушку поверх очков.

— Я позвонил вам вчера, чтобы сказать, что вы нам не подходите, — мужчина прищелкнул языком, наблюдая за реакцией будущей сотрудницы, — да-с. Трубку, судя по голосу, взяла пожилая дама.

— Это моя квартирная хозяйка Дарья Семеновна, — скромно пояснила Александра, — ей уже за семьдесят.

— Да-да, Дарья Семеновна, — он усмехнулся, — и я все понял. Если она умудрилась прочитать мне, незнакомому ей человеку, лекцию о вежливости и эрудиции, то каково вам живется с ней?

— Она — бывшая учительница и привыкла воспитывать, — виновато проговорила девушка.

— Я в курсе, — улыбнулся директор, — поймите, к нам приходят устраиваться на работу зачастую из корыстных побуждений. Поработают пару недель, найдут документы, которые им нужны и исчезают, — он покачал головой, — поэтому я очень требователен к новичкам.

— Понимаю.

— Но у вас совсем другая ситуация, — Владимир Иванович внимательно посмотрел на новую сотрудницу, — ваша квартирная хозяйка успела мне доложить, что родители погибли при бомбежке на Кавказе. Это так?

— Да, — тихо произнесла девушка.

— Сочувствую.

Сашка молча кивнула.

— Надеюсь, вы меня не разочаруете, — он вернул ей паспорт, — а трудовой книжки у вас нет?

— Нет, это мое первое место работы, — смущенно созналась гостья.

— Тогда пройдемте, — он встал из-за стола и кивнул на дверь, — я покажу вам наше хранилище и познакомлю с сотрудниками.

Коллектив городского архива оказался женским, кроме его директора. Пять немолодых и неказистых дам со старомодными прическами, у одной из которых Саша стала ученицей и помощницей в одном лице. Лидия Федоровна была спокойной и харизматичной женщиной с большой грудью, демонстративно выпирающей из шелковой блузы, и классическими каштановыми кудряшками с изломами волос от бигуди. Она задала своей новой подопечной несколько вопросов, не перебивая, выслушала ее, потом достала из ящика стола два бокала, сахар и печенья.

— Александра Антоновна, вон, между стеллажей стоит тумбочка, а на ней чайник. Видишь?

— Вижу, — улыбнулась девушка.

— Тащи его сюда, будем чай пить!

Сашке импонировало обращение к ней по имени-отчеству и в то же время на «ты». Она вдруг сравнила себя с гадким утёнком, которого неожиданно приняли в свою стаю прекрасные лебеди. И хотя ее сотрудницы были самые обыкновенные провинциальные женщины, которые не выделяются из толпы, Сашка полюбила их, как свою новую семью. Лидия Федоровна показала молодому архивариусу рабочее место и рассказала об обязанностях. Она по-матерински обняла девушку после работы и сказала:

— Схватываешь все на лету!

Зато придя домой, квартиросъемщица увидела недовольное лицо Дарьи Семеновны.

— Ну, как тебе в роли: подай-принеси? — пробурчала она, как только девушка вошла в прихожую.

— Нормально, — холодно ответила Саша, не собираясь делиться впечатлениями со своей квартирной хозяйкой.

— И это всё, что ты мне можешь сообщить о своём визите в архив? — возмутилась та. — Как коллектив?

— А зачем вам рассказывать? — девушка сняла курточку и повесила на вешалку. — Вам же не нравится то, что я буду работать.

— Не нравится, но ты должна меня держать в курсе своих дел! — тоном, не терпящим возражений, воскликнула та, неуклюже изображая обиду.

— Никому и ничего я не должна, — тихо буркнула Саша, направляясь к своему дивану.

Несмотря на преклонный возраст, слух у старухи был отменный.

— Ах, вот как ты заговорила! Самостоятельной стала! А я-то думала, что мы с тобой, как родственницы! Неблагодарный ты человек, Александра! Живешь у меня уже почти пять лет, а никакого уважения!

— Дарья Семеновна, — девушка остановилась на полпути и с упреком посмотрела на ворчливую бабку, — я могу снять комнату в другом месте и освободить вас от моего присутствия.

Сашке на секунду стало страшно: а если старуха согласится, куда ей сейчас идти? Но пенсионерка только покачала головой.

— Действительно, неблагодарная, — она достала из кармана носовой платок и смачно высморкалась, — никому я не нужна, даже тебе!

— Простите, — девушка вздохнула и приготовилась выслушать длинный монолог бывшей учительницы, но та только махнула рукой и пошла на кухню. Через пару минут Саша услышала, как та гремит кастрюлями:

— Иди ужинать, архивариус!

С первых дней работы Сашка с невероятным упорством стала постигать азы новой профессии. Летом, по своей давней традиции, Дарья Семеновна часто ездила на дачу к давним знакомым, и квартиросъемщица облегченно вздохнула: никто не будет докучать её своими монологами и утомительными лекциями. Успешно сдав сессию, Александра стала работать в архиве полный день. Она уже спокойно могла заменить любого сотрудника в своем небольшом коллективе на время отпуска. Обладая хорошей памятью, она с легкостью находила нужные документы, выдавала справки, параллельно выполняя обязанности несуществующего курьера. Ей нравилось систематизировать разрозненные пожелтевшие листы, хранившие прикосновения рук людей совсем другой эпохи.

Осень наступила неожиданно. В сентябре начались дожди, а вместе с ними у хозяйки обострился хронический ревматизм. Ночью она стонала, часто включала свет и натирала колени и локти специфически пахнущей мазью. Из-за этого Саша не высыпалась, на лекциях в институте сидела, как вареная курица, а потом обреченно плелась под зонтиком в архив. Однажды в один из дождливых вечеров она спросила у Лидии Федоровны:

— Можно я останусь здесь переночевать? Мне завтра в институт не надо…

— Не боишься? — участливо проговорила она.

— А что бояться? — недоуменно пожала плечами девушка. — Крысы только в подвале, а я туда не пойду.

Лидия Федоровна обняла свою помощницу за плечи.

— Говорят, здесь приведения живут, — прошептала она.

— И вы верите в такую чушь? — улыбнулась Сашка.

— Ну, не знаю, — женщина стала надевать плащ, — если не страшно, ночуй. Возьми мой плед, ночью холодно.

Когда все покинули архив, Александра осталась одна, и впервые за несколько лет почувствовала себя хозяйкой. Она позвонила Дарье Семёновне и сообщила, что ночует у подруги.

— Что это за новости — болтаться по чужим людям? — прозвучал в ответ возмущенный голос.

— На улице дождь, — начала по привычке оправдываться Сашка, но потом коротко добавила, — спокойной ночи! — и положила трубку.

Она оборудовала себе спальное место на старом диване, сделала скромный ужин и уселась у окна. Медленно кусая бутерброд с колбасой, она смотрела на капельки воды, спускающиеся ручейками по стеклу. Спать совсем не хотелось. Она прошлась между стеллажами, наслаждаясь одиночеством и свободой. Ближе к полуночи укрывшись шерстяным пледом своей наставницы, Сашка легла и задремала. Ей опять снился родной дом, двор с цветущими кустами и деревьями, беседка, увитая виноградом. И чьи-то незнакомые голоса. Они становились все громче и громче. Девушка вздрогнула и, проснувшись, открыла глаза. Странные звуки были не из сна.

— Tut weh… Mutti… ich sterbe… Verdammt…

Слова звучали, как будто из пустого колодца, а потом эхом повторились несколько раз. Мгновенно в Сашкиной голове пронесся перевод с немецкого:

— Мне больно… Мама… Я умираю… Проклятие…

Она подскочила и, усевшись на диване, с испугом стала всматриваться в темноту. Ей показалось, будто что-то белое мелькнуло между стеллажей.

«Здесь приведения живут», — вдруг вспомнились ей слова Лидии Федоровны.

Она не знала ни одну молитву, поэтому, перекрестившись, прошептала:

— Господи, спаси и сохрани!

Между тем чьи-то босые ноги монотонно шлепали по деревянному полу. Этот глухой звук угрожающе приближался к её дивану. Натянув до подбородка старый плед, Александра смотрела перед собой, боясь шелохнуться.

В городском архиве было темно. Она подумала, что надо включить свет, но опустить ноги на пол и добежать до выключателя было страшно. Неожиданно бледная луна вышла из облаков. Её свет настойчиво проник через большие окна и высветил часть помещения.

Их было восемь… Молоденьких ребят, облаченных в белые рубашки и подштанники. Их лица были мертвенно бледны. Они не шли, а будто скользили над полом. Верхняя часть тела была отчетливо видна, а ноги были расплывчаты. «Если они не касаются пола, откуда эти необъяснимые звуки?» — мелькнула парадоксальная мысль у девушки. Странная группа двигалась медленно, держа друг друга за руки, будто собралась водить хоровод. Внезапно, призраки изменили свой маршрут. Юноши в белом одеянии направились прямо на неё. Саша почувствовала, что по ее телу побежали мурашки от страха. Сердце готово было выскочить из груди, выбивая учащенные удары. Она хотела закричать, но голос пропал, и она лишь, как рыба, выброшенная на берег, жадно хватала открытым ртом воздух. Между тем, ночные гости встали в нескольких шагах в шеренгу и протянули к ней руки.

— Помоги нам, — сказал один по-немецки.

От этих простых слов Сашка успокоилась. Страх стал медленно отступать, а на его место пришло любопытство.

— Как? — прошептала она, не веря своим глазам.

— Дай нам свои нитки, — прозвучал потусторонний голос, — чтобы зашить наши раны. Они все время кровоточат.

В тот же миг сквозь белую ткань одежды у юношей стали проступать кровавые пятна. Это было жуткое зрелище. Одежда незнакомцев стремительно окрашивалась в красный цвет, а она смотрела, боясь отвести взгляд в сторону. Девушку охватила паника.

— У меня нет с собой ниток, — проговорила она, не отрываясь от страшной картины.

— Так принеси, — один призрак подошел к ней ближе и подал руку.

Девушка посмотрела на неё. При свете луны она была синяя с бардовыми потеками.

— Я — Отто. А как зовут тебя?

— Александра, — дрогнувшим голосом представилась студентка.

— Алекс, принеси нам нитки, — настойчиво повторил он, и все остальные эхом подхватили его просьбу.

— Принеси нитки, — услышала она со всех сторон.

— Принесу, — пообещала Сашка и в тот же миг увидела, как приведения стали таять. Она вся сжалась и зажмурила глаза.

Её разбудил требовательный стук в окно. Сашка вздрогнула и посмотрела впереди себя.

— Какой страшный сон, — она поежилась, вспоминая ночной кошмар.

Но тут ее взгляд упал на пол: перед диваном, на котором она спала, лежал обычный лист, будто наспех вырванный из ученической тетради. Крупными буквами красного цвета на нем было написано одно-единственное слово на немецком языке: «Nähgarn». Она осторожно протянула руку и, взяв записку, перевела: «Нитки».

«Интересно, это написано обыкновенными красными чернилами или кровью?» — подумала девушка. Она просунула ноги в тапочки и подбежала к окну. За ним было уже светло. Через стекло ей махала рукой Лидия Федоровна, показывая жестами, чтобы она открыла дверь. Саша быстро сложила листок вчетверо и аккуратно положила к себе в сумку. Потом сдвинула металлический запор и впустила свою наставницу.

— Жива? — спросила та, разглядывая девушку.

— Жива, — слабо улыбнулась она и даже пожала плечами, — а что со мной могло случиться?

Лидия Федоровна только махнула рукой.

— А я всю ночь не спала, — с вздохом произнесла она, стряхивая на пороге зонт, — вспомнила рассказы наших старожилов и так расстроилась. Думаю, что же я девчонку одну оставила? А вдруг они придут?

— Кто «они»? — не скрывая любопытство, спросила Саша.

Тем временем Лидия Федоровна по-хозяйски воткнула штекер электрического чайника в розетку, предусмотрительно глянув внутрь ёмкости. Она достала пакетик с домашними пирожками и вареные яйца.

— Немцы, — после минутного раздумья, ответила она и тут же предложила, — давай завтракать!

— А почему — немцы? — настороженно спросила Александра, вспоминая ночной разговор.

Сотрудница постучала ложечкой по скорлупе яйца и внимательно посмотрела на свою молодую коллегу.

— Слухи разные ходили, но одно знаю точно, — она почему-то перешла на шепот, — во время Великой Отечественной войны здесь был госпиталь. А в начале сорок третьего года сюда стали свозить раненых фашистов. «Наших» распределили по больницам областного центра, а тут, — она оглянулась, будто боясь, что её подслушают, — в одном помещении лежали эти.

— Здесь находились раненые немцы? — недоверчиво переспросила девушка.

— Да. Везли их сюда из Сталинграда на грузовиках. Некоторые умерли по дороге, а тех, кто доехал, разместили здесь. Люди говорили, что ни лекарств, ни бинтов не хватало. Дрова почти не выделяли, а морозы в ту зиму стояли страшные, да и пропитание было скудным. А как же? Война, — сотрудница тяжело вздохнула, — в ту пору все голодали. В первую очередь надо было «своих» накормить. И работать тут никто не хотел! Мыслимо ли: лечить вражеских солдат! Один старенький доктор остался и девчонка-медсестра.

— Ужас, — тихо произнесла Саша.

— Тогда всем было тяжело. Конечно, в холодном помещении без надлежащего лечения и питания немцы умирали… Один за одним… А их и хоронить было некому, а тем более — отпевать, — женщина аккуратно разлила чай по бокалам, — они же — католики.

— Лидия Федоровна, а вы не знаете: где их могилы?

— Нет, — покачала она головой, — не знаю.

— И что же дальше? Кто-нибудь уцелел?

— Что ты, — рассказчица опять махнула рукой, — умерли все. Но души их и по сей день стонут по ночам. Я пришла работать сюда в шестьдесят пятом году, сразу после десятилетки, и помню, сторож рассказывал, что по ночам слышал, как раздаются слова. «Не по-нашему что-то просят и вроде как жалуются», — говорил он. Но внутрь он ночью никогда не заходил.

— Боялся?

— Конечно!

— А, может, ему это показалось? Выпил старик самогона, вот и почудились ему голоса, — с показным сомнением произнесла Александра, мысленно вспоминая ночное происшествие.

— Не хотела тебя пугать, но раз ты такая неверующая, скажу правду, — она сделала глоток из бокала, — сразу после войны был ночным сторожем здесь один мужик. Вернулся с фронта калекой, вот и устроился сюда. И что ты думаешь? Сотрудники архива нашли его мертвым после первой же смены. Вот так-то!

От удивления Сашка даже приоткрыла рот.

— Да, — продолжила Лидия Федоровна, — а потом другой устроился, и с ним случилось то же самое.

— Да вы что? Как же могут приведения убить живого человека?

— Не убить, а напугать до смерти. Первый упал, ударившись головой об чугунную решетку. Тут раньше печка-голландка стояла, — она махнула рукой в сторону торцевой стенки, — я даже помню, как по утрам уборщица её растапливала.

А перед дверцей печи была эта решетка.

— А второй? — не обращая внимания на былые бытовые подробности, спросила девушка.

— Тот от инфаркта скончался, — сотрудница покачала головой, — мыслимо ли дело, встретить настоящих приведений?

— А с того времени никто их не видел?

— Так, после этих случаев никто ночью в архив не заходит. Я же говорю, сторож через дверь их стоны слышал!

— Надо же, — покачала головой Саша.

— Может, ты просто крепко спала? — Лидия Федоровна внимательно посмотрела на коллегу.

— Да, я спала, как убитая, — улыбнулась молодая сотрудница, — спасибо вам за плед, он меня согрел!

Целый день Александра думала о прошлой ночи, мысленно задавая себе один и то же вопрос: «Может быть, это был все-таки просто сон?». Слишком невероятной казалась ей встреча с настоящими приведениями. Хотелось с кем-нибудь поделиться своими размышлениями и сомнениями. Но с кем? Подруги-студентки примут её за сумасшедшую, а родных нет. Возвращаться домой после работы Саша не спешила. Она шла пешком по вечерним улицам, вдыхая осеннюю свежесть полной грудью. Прохожие торопливо обгоняли её, но девушка не обращала ни на кого внимания.

Дарья Семеновна скорбно поджала губы, когда Сашка вошла в комнату. Она сделала вид, что с интересом смотрит программу по телевизору, ожидая, по-видимому, каких-то объяснений от постоялицы, но девушка молча улеглась на диван и отвернулась к стенке. Меньше всего ей сейчас хотелось выяснять отношения с хозяйкой. Обижается, ну и пусть. Главное, чтобы не расспрашивала её ни о чём.

Два дня Александра старалась отогнать от себя мысли о загадочных ночных призраках в архиве. Она пыталась забыть тот странный разговор с молодыми немцами и их просьбу, но не могла. Её мучили угрызения совести из-за того, что она пообещала принести им нитки, а сама не сдержала своё обещание. Утром Саша достала из кладовки свою сумку, с которой когда-то приехала сюда. Во внутреннем кармашке лежала её «счастливая» катушка синих ниток. Она взяла её с собой, намереваясь остаться на ночь на работе.

— Опять? — удивилась Лидия Федоровна.

— У меня такие обстоятельства, — смущенно проговорила девушка, не находя никаких аргументов.

Она не любила врать, но правда была слишком фантастичной, чтобы её озвучить, да и тревожить добродушную коллегу ей не хотелось.

— Послушай, Александра Антоновна, — сотрудница взяла её за руку, — если тебе невыносимо жить со своей квартирной хозяйкой, давай поищем тебе другое жилье. А пока можешь переехать ко мне.

Сашка только покачала головой:

— Это временные трудности.

— Ну, как знаешь, — вздохнула Лидия Федоровна, — но если с тобой что-нибудь случится, я ведь никогда не прощу себе, что пошла у тебя на поводу!

— Всё будет хорошо, — слабо улыбнулась девушка.

В половине двенадцатого она сидела на старом диване и вглядывалась в темноту. Но никто не появлялся. Зловещая тишина давила, и Сашкой овладело беспокойство. Она вдруг стала сомневаться в прошлой встрече. Когда часы показали полночь, она тихо позвала:

— Ау! Я принесла вам нитки! — и замерла, ожидая появления приведений.

Ей никто не ответил. Сашка разочарованно смотрела перед собой, сжимая в кулаке катушку. Вдруг что-то странное она почувствовала сзади, как будто её спину обдувает вентилятор. Она резко обернулась и вскрикнула от неожиданности. Призрак стоял рядом и смотрел прямо на неё.

— Отто? — проговорила она, усилием воли сдерживая дрожь в голосе и стараясь смотреть мимо него.

.- Да, это я.

Александра боковым зрением осмотрела помещение. На этот раз ночной гость был один.

— Ты принесла нам нитки?

— Я же обещала, — и она протянула ладонь, на которой лежала катушка.

— Спасибо, — он дотронулся своими пальцами до её руки.

Они были ледяные. Внезапно, от этого прикосновения у Сашки закружилась голова. Она почувствовала его холодное могильное дыхание и, подняв взгляд к его лицу, увидела, что в глазах молодого человека пронзительно белые зрачки. Её опять сковал страх.

— Ты добрая девушка, — проговорил он, — и так похожа на Шуру.

Имя «Шура» он произнес по-русски, но с сильным акцентом.

— А кто такая Шура? — начиная приходить в себя, спросила Александра.

— Наша медсестра и благодетельница, — с улыбкой сообщил он.

— А где она сейчас?

— На небесах, — ответил он, как само собой разумеющееся.

— Значит, она умерла? — опустив глаза, спросила Сашка, боясь опять увидеть его белые зрачки.

— Она перешла в другой мир, — он качнул головой, — а мы застряли в этом бесконечном белом коридоре. И это невыносимо.

Он произнес эти слова с такой тоской, что собеседница почувствовала искреннее сочувствие к юноше.

— Расскажи что-нибудь о себе, — попросила девушка, у которой любопытство взяло верх над страхом.

— А что именно?

— Откуда ты?

— Я родился в очень древнем и красивом городе Германии, там, где сливаются две могучие реки — папаша Рейн и фройлен Мозель.

— А как он называется?

— Кобленц, — призрак улыбнулся такой странной улыбкой, что Саша совсем успокоилась и приготовилась слушать своего необычного собеседника.

— Никогда не слышала об этом городе, — виновато призналась она, — а какой он, твой город?

— Он — сказочный! Там много замков и башен, там узкие улочки и дома с балконами. А воздух? Знаешь, какой там воздух?

Девушка покачала головой.

— Он наполнен ароматом трав и цветов, он чист и прозрачен. Как бы я хотел вдохнуть его хотя бы еще раз, — мечтательно добавил он, — услышать щебетанье птиц, пройтись по тенистым паркам, спуститься по булыжной мостовой к Рейну и опустить свои руки в его спокойные воды.

Саша слушала парня и вспоминала свой, некогда благоухающий город, где ей когда-то тоже жилось радостно и беззаботно со своей семьей. Она вдруг подумала, что у этого несчастного призрака и у нее одна печаль: невозможность вернуться в место, где когда-то был счастлив. Только у Отто потому, что он умер сам, а у неё потому, что её город стерт с лица земли…

— Мне было четырнадцать лет, когда началась война Германии с Польшей. Помню, как я сильно переживал, что не успею повоевать, — Отто усмехнулся и замолчал.

— Успел? — Сашка грустно посмотрела на парня.

— Знаешь, когда меня призвали в армию, я испытывал необычайную гордость будущего воина, эдакого рыцаря без страха и упрека. И это понятно. Когда изо дня в день из репродуктора ты слышишь призывные речи о величии своего народа, когда пол-Европы склонило голову перед немецким флагом, то участвовать в этой бойне становится мечтой каждого мальчишки. И вот я — солдат Вермахта! На строевой подготовке я научился браво козырять, стоять навытяжку и звонко щелкать каблуками! С такими же новобранцами, как и я, с упоением горланил строевые песни в казарме и на плацу. Мы важно ходили по улицам, ловя восхищенные взгляды девушек. Но вот пролетели несколько недель ускоренного военного обучения. Нас стали распределять. Мне не повезло: я попал на Восточный фронт.

Отто тяжело вздохнул. В этот момент ей по-настоящему стало жалко этого бывшего солдата, который шел с оружием на её страну.

— А где ты воевал?

— Не успел я повоевать, — призрак усмехнулся, — поздней осенью сорок второго года нас, безусых молодых ребят, отправили в Советский Союз. По дороге наш эшелон несколько раз бомбили, — на минуту он замолчал, — и вот мы попали в Сталинград. Там был сущий ад. Бои шли, не прекращаясь. Русские отчаянно боролись за каждый клочок земли. А тут еще холода, то снег валил, то колючим ветром обдувало со всех сторон. Наша одежда буквально примерзала к коже. Некоторые немецкие солдаты, рискуя жизнью под ливнем пуль, подползали к убитым русским и снимали с них валенки, потому что в сапогах, которые нам выдавали, ноги немели от мороза. Я видел отмороженные конечности у своих соотечественников. Это было ужасно. Нас все время обстреливали. Первое русское слово, которое я узнал, было «Катюша».

— Ты имеешь в виду оружие?

— Да, это страшное оружие. Русские — храбрые и отважные солдаты, они метко стреляли в своего противника. Ефрейтор нам сказал, чтобы не высовывались из укрепления. Я видел, как погибают один за другим наши ребята, с которыми я прибыл на Волгу. Среди бойцов началась паника. Многие поговаривали, что живыми мы не выберемся из этого котла. Были и такие, которые перебегали на сторону врага.

— Вы их презирали?

— Было не до них. Им просто хотелось остаться в живых. Бывалые солдаты рассказывали, что в начале войны было отличное снабжение и обмундирование. В некоторых населенных пунктах немецкие войска жители встречали, как говорили они: «С хлебом-солью», — рассказчик тяжело вздохнул, — но тогда, на Волге, мы сильно голодали. Отчаявшиеся люди, изможденные холодом и голодом, ловили даже кошек и собак.

— Зачем? — с ужасом спросила Саша, догадываясь, что ответит собеседник.

— Их ели. Я видел в блиндажах трупы наших солдат. Они либо замерзли, либо умерли от голода. Было по-настоящему страшно.

— Но мы вас не звали. Это вы пришли на нашу землю с оружием. Это вы бомбили наши города, жестоко убивали наших женщин и детей, сгоняли мирных людей в концлагеря и на работу в Германию, уничтожали города и целые села, — тихо, но твердо произнесла девушка.

— Я это не видел, но мои соотечественники рассказывали об этих ужасах. Я думал, как бы все хорошо жили, если бы не было этой проклятой войны!

— Это точно, — согласилась она.

— Столько смерти, ужаса, страданий и боли. И ради чего? — из груди Отто вырвался стон.

— А как тебя ранило?

— Недалеко разорвался снаряд. Все, кто были рядом в нашем блиндаже, погибли. А я получил осколок в живот и потерял сознание.

— Поэтому попал в плен?

— Да. Но русские — великодушный народ. Они, отступавшие от Балтики до Волги, потерявшие в боях своих товарищей, нас покормили, а раненых отправили в госпиталь.

Сашка молча кивнула.

— На войне я понял одно: нет лучшей расы и нет худшей, — призрак резко мотнул головой, — люди встречаются везде, независимо от национальности, цвета кожи и вероисповедания. Но есть звери и среди людей, — он тяжело вздохнул, — и я их видел.

Он замолчал, и в комнате воцарилась тишина. Александра сидела не шелохнувшись, стараясь не мешать рассказчику. Он перевел взгляд в сторону окна. Она тоже посмотрела туда, заметив, что на небе стали пропадать звезды. «Еще немного, и взойдет солнце», — подумала она. Наверное, призрак немецкого солдата тоже подумал об этом, поэтому он, будто прощаясь, назидательно сказал девушке:

— Ты не видела войну. Это — счастье.

— Я её видела, — прошептала она.

— Поэтому ты принесла нам нитки, — сделал вывод парень и добавил, — ты умеешь сопереживать.

Сашка хотела у него спросить, что же было дальше, но он исчез. Будто растаял, как предрассветная дымка.

Александра выходила с однокурсницами из дверей учебного корпуса института, когда увидела Дарью Семеновну. Квартирная хозяйка, заметив её, двинулась навстречу и вместо приветствия, произнесла:

— У кого ты сегодня ночевала? — и бросила строгий взгляд на студенток, остановившихся вместе с Сашей.

Девушки удивленно посмотрели на подругу и захихикали, а одна из них, Вика Фирсова, с усмешкой прокомментировала:

— В тихом озере черти водятся! А мы-то думали, что ты — паинька и по ночам спишь дома!

Квартиросъемщица пытливой старухи покраснела. Она с ненавистью смерила взглядом хозяйку и стремительно побежала к автобусной остановке. Ей было обидно и за то, что та поставила её в глупое положение, приехав к институту и выясняя отношения прямо на улице. И за то, что Вика, который год списывающая у неё контрольные работы, так грубо высказалась в её адрес.

Когда Дарья Семеновна вернулась домой, она обнаружила в коридоре полнейший беспорядок. Но не это взволновало её. У порога стояла набитая дорожная сумка и два пакета с вещами. Сашка торопливо натягивала на ноги ботики и не проронила ни слова.

— Александра, ты прости меня, — глаза пожилой дамы наполнились слезами, — я очень беспокоюсь за тебя.

Девушка продолжала молчать. Она взяла свою сумку и уверенно перекинула её через плечо.

— Милая моя, не уходи, — дрожащим голосом произнесла Дарья Семеновна, — я догадалась, что ты влюбилась. Ну, с кем не бывает в твоем возрасте. А, если он подлецом оказался, так мы его выведем на чистую воду, — уже бойко добавила она, преграждая путь постоялице.

— Ни в кого я не влюбилась, — устало проговорила Саша, стараясь не смотреть на хозяйку.

Ей было жаль старую учительницу, к которой она привязалась. Но жить под её контролем она больше не хотела.

— А где же ты ночевала две ночи? — всплеснула руками та.

— Вам-то, какое дело? — Саша попыталась протянуть руку и открыть входную дверь.

— У меня ответственность перед Шурочкой, — у старушки задрожал подбородок, — я ей обещала. Перед смертью она меня попросила помочь её единственной внучке, если она попадет в затруднительное положение.

— Перед какой Шурочкой? — девушка остановилась и заинтересованно глянула на квартирную хозяйку.

— Твоей бабушкой, — Дарья Семеновна даже руки развела в разные стороны, — разве ты не знала, что мы с ней дружили?

— Нет.

— Разве Тамара тебе не сказала, почему ты живешь у меня?

— Нет, — Саша медленно опустила сумку на пол, мысленно сопоставляя факты и события, которые привели ее в этот дом.

— Это многое объясняет, — у пожилой женщины поникли плечи, и она устало поплелась в комнату.

Она села на свою кровать и закрыла глаза.

— Вам плохо? — почувствовав что-то неладное, Сашка устремилась за старушкой и присела рядом.

— Поволновалась немного, вот давление и подскочило, — тихо прошептала та.

Александра достала из тумбочки таблетки, сбегала на кухню за стаканом воды и протянула хозяйке.

— Ну, скажи мне, пожалуйста, где ты ночевала? — запив лекарство водой, Дарья Семеновна откинулась на подушку.

— На работе я оставалась, — виновато произнесла девушка.

— В архиве? — почти крикнула хозяйка, не смотря на слабость.

— Да.

— Вот, — она покачала головой, — я даже представить не могла, что ты такое удумаешь! Такой опасности подвергала себя!

— Вы тоже верите в приведений?

— Как же мне не верить, если я сама, — пожилая дама даже приподнялась, — своими собственными глазами его видела!

— Кого, где? — недоверчиво спросила Сашка.

— На кладбище.

— Вы что, туда ночью ходили? — спросила девушка, с трудом сдерживая усмешку.

— Днем, — ответила квартирная хозяйка, не обращая внимания на скептическое замечание Александры.

— Расскажите, — попросила она.

Дарья Семеновна сдвинула брови, вспоминая ту встречу.

— Я хотела заскочить к твоей тете Тамаре, чтобы помянуть мою подругу Шурочку. Уже был сороковой день после её смерти. Было очень пасмурно. С утра шел дождь, а у меня, как назло, уроки в первую смену.

— Почему вы называете бабушку «Шурочкой»?

— Её так с детства звали, — пожала плечами старая учительница, — а мы с ней дружили с первого класса. Но знаешь, — она повернулась к собеседнице, — когда ты родилась и тебя назвали в честь неё Александрой, она строго приказала своим дочерям: «Только внучку „Шуркой“ не зовите!» Думаю, ей не нравилось это сокращенное имя.

— Я вас перебила, — смущенно проговорила Саша, — так что было на сороковой день?

— По времени я не успевала на поминки, поэтому после занятий в школе я купила в магазине любимых конфет Шурочки и пошла сразу на кладбище. Еле пробралась к её могиле по размытым от дождя тропинкам. И вижу, среди крестов стоит странный парень, склонив голову над, еще свежим, земляным бугром.

— Что же в нем было странного?

— Он был в белом солдатском нижнем белье. Я сразу вспомнила рассказы своей подруги о раненых немцах, за которыми она ухаживала во время войны. Она часто вспоминала их, особенно Отто.

— Отто? — эхом повторила Сашка.

— Да, с этим парнем она подружилась, когда работала медсестрой в госпитале. Он много рассказывал ей о себе. И умер у неё на руках последним из всех…

— Моя бабушка работала медсестрой? — переспросила собеседница. — Как же так? Ей было тогда лет шестнадцать.

— Твоя бабушка была такая боевая, — по-доброму усмехнулась Дарья Семеновна, — она просилась на фронт, но её послали на курсы медсестер. После окончания направили в больницу. А вот, когда «наших» перевели в областной госпиталь, а в районный медсамбат стали привозить немецких солдат, многие сотрудники ушли. А Шурочка осталась. Помню, прибежала ко мне и, запыхавшись, говорит: «Они же люди, и им нужна помощь». Из дома таскала им скудную еду, рубила дрова, чтобы протопить помещение, а потом с доктором их хоронили.

— Мне об этом никто не рассказывал, — в раздумье проговорила Саша, — вот почему Отто сказал, что я похожа на Шуру.

— Ах, — старушка даже руками всплеснула, — так ты его видела?

— Видела, — она опустила голову, поняв, что нечаянно проболталась хозяйке.

— Он тебя не обидел? — участливо поинтересовалась она.

— Нет, я с ним просто разговаривала.

— Какая ты смелая и отчаянная! — восхищенно произнесла Дарья Семеновна. — Вся в свою бабушку!

— А вы на кладбище с ним говорили?

— Что ты! — она махнула рукой. — Как только я подошла ближе к могиле, он испарился, как облако. Я потом даже сомневаться стала: видела ли я его, или мне только показалось.

— Мне надо с ним еще раз встретиться, — твердо сказала девушка.

— Где? В архиве?

— Да, — она печально улыбнулась, — где же ещё?

— Хочешь, я пойду с тобой? — предложила хозяйка.

— Нет, не надо, — Сашка благодарно посмотрела на пожилую даму и вдруг ею овладела бесконечная нежность к этой ворчливой, но, в сущности, доброй старушке. Она почувствовала, что рядом есть человек, которому можно рассказать всё, что ее волнует. Она обняла свою квартирную хозяйку. Не ожидая такого порыва от своей подопечной, Дарья Семеновна растерялась, потом прижала девушку к себе и заплакала. У Александры тоже из глаз полились слезы.

С этого дня они стали друг для друга самыми родными людьми.

Собираясь утром в институт, Сашка неожиданно забеспокоилась.

— Дарья Семеновна, как мне остаться на ночь на работе? Если я опять об этом попрошу Лидию Федоровну, у сотрудниц могут возникнуть подозрения, — проговорила она, складывая конспекты в сумку.

— Да, — кивнула старушка, разливая чай, — ты права!

— Надо найти какой-нибудь серьезный предлог!

— А, может быть, остаться тайком и никому не говорить?

— Нет, так не получится, — вздохнула девушка, — директор уходит последним и закрывает на замок дверь.

— Неужели в архиве нет укромного местечка, чтобы спрятаться? — квартирная хозяйка сосредоточенно посмотрела на подопечную. — За занавеской или стеллажом. Ты говорила, что в подвале — хранилище.

— Вы считаете, что нужно сделать вид, что ушла, потом незаметно вернуться и спрятаться?

— Это единственный выход, — пожилая дама развела руки в разные стороны, — или сказать им правду.

— Если скажу правду, а они вдруг подумают, что я свихнулась и уволят меня? Или просто не разрешат остаться?

— Мне, как советскому учителю, стыдно, — она хитро подмигнула, — но в данном случае, я — за обман!

Вечером Сашка, воодушевленная поддержкой бабушкиной подруги, попрощалась со всеми сотрудницами и сделала вид, что уходит домой, а сама незаметно проскользнула назад и спряталась в туалете. Если её обнаружат, скажет, что пришлось вернуться. Приспичило некстати.

Но её никто не заметил, потому что все спешили домой после трудового дня. Осенью темнеет быстро, поэтому женщины торопливо прощались с директором, покидая рабочие места. Вот и Владимир Иванович, на ходу застегивая пальто, вставил ключ в замочную скважину, повернул его два раза и проверил на всякий случай, легонько толкнув дверь. Все стихло. Сашка вышла из своего убежища и прошлась между стеллажей. Её вдруг осенила мысль: а не поискать ли ей документы о раненых немецких солдатах? За полгода работы в архиве она стала легко ориентироваться в хранилище. Тем более, что до полуночи было ещё далеко.

На пожелтевших страницах были написаны двадцать восемь немецких фамилий. Напротив каждой стояли даты: рождения и смерти.

— Отто Цимах, — проговорила Александра, отыскав глазами знакомое имя, — ему было восемнадцать лет, когда он умер.

Остальные немецкие солдаты были тоже молоды: им было от семнадцати до двадцати трех лет. Она с сожалением подумала о том, что была десятилетней девочкой, когда не стала бабушки. Как бы ей хотелось расспросить её о том времени! Саша переписала данные о немецких раненых и, положив листок в папку, вернула ее на прежнее место.

В полночь она сидела на диване и с нетерпением ждала приведение. Перед его появлением опять, как в первый раз, раздались жуткие стоны и голоса, эхом разносящиеся по всему архиву. Но он появился один.

— Алекс, я так устал быть тенью, — грустно проговорил он.

— Как я могу тебе помочь? — взволнованно произнесла девушка.

— Моя душа должна преодолеть, наконец, этот белый коридор и найти вечный покой.

— Что для этого нужно сделать?

— Видишь ли, я по своему вероисповеданию — католик. Необходимо, чтобы меня отпел пастор. А еще, — он на мгновение задумался, — надо найти мою могилу и привезти на неё землю с моей родины.

— Это сложно, — вздохнула Александра.

— Потому что война? — у Отто был скорбный вид.

— Нет, война давно закончилась.

— Но ты говорила, что видела войну, — слабо возразил призрак.

— Я видела, как бомбили мой город, — она вдруг вспомнила боевые действия и качнула головой, — но это было на Кавказе.

— А кто это делал? — озадаченно спросил бывший солдат Вермахта.

— Свои.

— В Советском Союзе идет гражданская война? — удивился он.

— Советского Союза уже нет.

— Его захватили?

— Нет, его «развалили».

— Такую мощную страну развалили? Как же это произошло?

— Это политика. Республики вышли из состава некогда великой державы. Я не хочу об этом говорить, слишком тяжелые последствия…

— Как же называется страна, в которой ты живешь?

— Россия.

— Значит, сейчас в России такая обстановка, что ты не можешь покинуть пределы своей страны? Ты не можешь поехать в Германию и посетить мой родной Кобленц?

— Сложность в другом, — Сашке не хотелось говорить о том, что у неё просто нет столько денег, чтобы отправиться в путешествие по Европе, — но я попробую. Мне нужен адрес твоего дома.

— Пиши, — он улыбнулся и стал диктовать.

— А у тебя остались там родные? Прошло столько лет, — напомнила она ему.

— А какой сейчас год?

— Тысяча девятьсот девяносто девятый.

— Ого, — он присвистнул, и девушке показалось на мгновенье, что ее собеседник совсем не призрак, а обыкновенный восемнадцатилетний парень, — значит, мои родители, скорее всего, уже на небесах. Но, — он задумался, — у меня была девушка. Её звали Эльза. Мы с ней дружили с самого детства.

— Эльза жила тоже в Кобленце?

— Да, она жила в доме напротив. Мы любили друг друга, и решили пожениться, когда я вернусь с фронта.

— Значит, она была твоей невестой?

— Да. Она провожала меня на войну и обещала ждать. Последнюю ночь перед мобилизацией мы провели вместе, — призрак вздохнул, а Саша подумала, что, скорее всего про свою любимую Эльзу он ни с кем не говорил. Она молча смотрела на юношу, внимая его откровениям.

— Она была у меня первой девушкой и последней…

Сашка уже не боялась ни странных стонов приведений, ни неподвижных белых зрачков, ни ледяного дыхания своего нового знакомого. Она испытывала только сочувствие к несчастному немцу, так глупо и бесполезно умершему в чужом городе…

Первое, что нетерпеливо спросила Дарья Семеновна у своей подопечной, открыв входную дверь:

— Ты говорила с ним?

— Всё получилось! — радостно сообщила та.

— Ну, рассказывай, — старушка уселась напротив, когда Александра плюхнулась на свой диван.

Девушка подробно изложила все, что произошло ночью.

— В понедельник иди в паспортный стол и заказывай документы на выезд, — посоветовала старая учительница.

— Пока не получится, — смущенно произнесла Александра.

— Боишься пропустить занятия в институте?

— Не в этом дело. Сейчас сентябрь, и до зимней сессии я нагоню своих сокурсников.

— Так в чем же?

— Сначала надо накопить на поездку.

— Ах, вот оно что, — пожилая дама покачала головой.

Она повернулась к своей тумбочке и стала шарить в ящике.

— Деньги — это не проблема, — она хитро подмигнула и достала резную деревянную коробочку с украшениями, — сегодня же отнесу в ломбард!

— Нет-нет, Дарья Семеновна! — Сашка замахала руками. — Да вы что? Я у вас деньги не возьму.

— Почему это?

— Я не смогу выкупить в ближайшие месяцы, а тут, — она посмотрела в открытую шкатулку, — такое богатство!

— Да и не надо выкупать, — хозяйка пожала плечами, — ну, скажи, зачем мне эти побрякушки? В магазин в них ходить или в собес? А, может, в поликлинике в очереди сидеть? Я, моя милая, все равно собиралась их тебе подарить, — она протянула коробочку, — а сейчас это делаю! Бери, это твое. И распоряжайся по своему усмотрению!

— Дарья Семеновна, — голос девушки дрогнул, — какая вы необыкновенная женщина!

— Нет, я — самая обыкновенная, да еще и эгоистка, — она печально усмехнулась, — я это делаю для себя!

— Для себя? — у Сашки от удивления поднялась правая бровь.

— Ну, да. Почему-то считается, что люди любят получать подарки. Но, знаешь, что их дарить куда приятнее. Особенно своим детям. А ты у меня одна: и за дочку, и за внучку.

От этих простых слов у Александры навернулись слезы. Она молча взяла шкатулку с драгоценностями в руки и вздохнула. Квартирная хозяйка наблюдала за своей подопечной, будто её увидела впервые.

— Человек раскрывается в сложных ситуациях, — она провела своей шершавой ладонью по волосам девушки, — благодаря призракам немецких раненых, я узнала тебя совсем с другой стороны. И вот что я тебе скажу, милая моя, за свою жизнь я встречала много разных людей. Я смотрела на современную молодежь и с отчаянием думала, какая она бездуховная, легкомысленная, а порой и жестокая. А ты мне преподала урок доброты и чуткости.

Впервые за несколько лет Сашка почувствовала в монологе своей квартирной хозяйки не монотонные нравоучительные нотки, а рассуждения человека, прожившего большую жизнь.

— Знаешь, Александра, — между тем продолжила старая учительница, — я представляю любого человека, состоящего из разных частей или, — она на минуту задумалась, — зон. Есть зона добра, а есть зла, есть зона верности и любви, а есть страха и злости. Много в нас всего намешено. Но не у всех есть зона чуткости или сопереживания, а у тебя она есть.

— Какая вы мудрая, Дарья Семеновна, — тихо проговорила девушка, — простите меня, что я вас считала занудой и не слушала раньше ваших советов. Наверное, только с возрастом многое начинаешь понимать.

— Нет, — старушка помахала головой, — мудрость не зависит от календарного возраста. Ведь душа у человека — вечная. Помнишь строчки Лермонтова?

«Порой обманчива бывает седина:

Так мхом покрытая, бутылка вековая

Хранит струю кипучего вина».

Как сказано, а? — она улыбнулась.

— Хотите сказать, что вы в душе молоды?

— Старость приходит, когда ничего не надо. Нет целей, нет желания что-то созидать или творить. Мне кажется, я уже медленно умирала, но ты, мой друг, возродила меня не только к жизни, но и вернула мне молодость души. Ах, я бы тоже хотела поехать с тобой в Европу!

— Давайте и поедем вместе, — Сашка обняла свою наставницу.

— Нет, — старушка шутливо погрозила пальцем, — не соблазняй меня. У меня и здесь появились заботы!

И они начали обсуждать детали поездки, намечая дела, которые следует сделать в первую очередь.

В агентстве «Вся Европа» Александра купила автобусный тур в Германию. Конечный пункт её путешествия был город Кобленц. Октябрьским утром она прибыла на Белорусский вокзал в Москве. Моросил мелкий дождь, когда она подошла к своему вагону. Рядом с важной проводницей в униформе стояла шумная компания людей. Упитанная дама держала табличку, на которой печатными буквами было написано: «Вся Европа», а внизу — Москва- Берлин- Кобленц». Сашка подошла и, поздоровавшись, спросила:

— Мне к вам? — и протянула свой билет и паспорт.

— Да, — дама пробежала взглядом по документам и громко сказала, — в нашем полку прибыло!

Путешественники на секунду замолчали и с любопытством посмотрели на «новенькую», потом, как ни в чем не бывало, продолжили наперебой говорить, будто забыли о Сашкином существовании. Дама с табличкой, улыбнувшись, представилась:

— Ангелина. На время всей поездки я буду у вас экскурсоводом и руководителем группы в одном лице.

Когда объявили, что поезд Москва-Брест отправляется через пять минут, группа новоиспеченных туристов засуетилась, поднимаясь внутрь вагона по металлическим ступенькам.

В Бресте пассажиры переночевали в гостинице, а утром расселись по местам комфортабельного автобуса. Сашка с интересом наблюдала, как, двигаясь в хвосте длинной очереди разнокалиберного транспорта, они подъехали к границе с Польшей. Представительница туристического агентства «Вся Европа» Ангелина объявила в микрофон:

— Товарищи, выходим из автобуса для прохождения таможни!

Без лишних расспросов туристы покинули свои места и направилась «гуськом» вдоль стоек. Сотрудники польской таможни внимательно изучали загранпаспорта российских граждан, у некоторых заглядывали в сумки. Рядом стояли породистые собаки, которых держали на поводках. Осмотр прошел достаточно быстро. И вот уже за окном замелькали зеленые поля, города и деревни Польши. Все было ново и необычно для Александры. Ей до сих пор не верилось, что она едет по Европе.

По немецкому автобану быстро домчались до Берлина. После обзорной экскурсии по городу Ангелина объявила, что во второй половине дня все желающие могут пойти с ней в зоопарк. Сашка решила одна прогуляться по главной улице — Унтер-ден-Линден и забраться на крышу Рейхстага. Это была её заветная мечта детства. Потом она медленно бродила по вечерним улицам немецкой столицы, с удовольствием отмечая доброжелательность её жителей. Она думала о своем призрачном знакомом, волнуясь перед предстоящей встречей с его родным городом.

А вдруг она не найдет его улицу? Или дом, в котором он жил, давно снесли?

«Ну, что же, — успокаивала Сашка сама себя, — наберу земли в городском парке».

В Кобленц приехали рано утром. Заспанные туристы выходили один за другим из автобуса, и, нагруженные дорожными сумками и чемоданами, тащились к дверям гостиницы. Александра, спрыгнув со ступеньки на мостовую, с любопытством оглянулась. Она услышала веселое пенье птиц, вдохнула воздух полной грудью.

— Он, действительно, сказочный, — прошептала она.

— Вы еще не видели весь город! — рядом стояла Ангелина и улыбалась. — До обеда отдыхайте, а потом поедем в настоящую сказку!

— А, можно, я по своему плану буду изучать этот город?

— Ну, — начала экскурсовод, обидчиво надув губы, — если вы считаете, что я неинтересно рассказываю…

— Что вы! Ваша информация очень интересна и познавательна! Просто мне необходимо найти одного человека, — беззастенчиво соврала Сашка, подумав, что этой дамочки знать правду совсем необязательно.

— А адрес этого человека у вас есть? — мгновенно успокоившись, спросила Ангелина.

— Да, — девушка залезла в сумочку и достала записную книжку, — вот, — она ткнула пальцем на строчку.

— Так это в самом центре Кобленца! — радостно воскликнула женщина. — Я вам покажу, когда с группой поедем на обзорную экскурсию.

— Как хорошо, — благодарно улыбнулась Александра.

— Я скажу водителю, и он вас высадит. Только потом возвращайтесь в отель, чтобы я за вас не переживала.

Сашка пообещала быть законопослушной и, подхватив спортивную сумку, направилась за своими соотечественниками в массивные двери гостиницы.

После обеда в отеле отдохнувшие туристы радостно вывалились на улицу. Они с интересом оглядывались вокруг, рассматривая современную архитектуру и памятники старины. Когда автобус тронулся, Ангелина взяла в руки микрофон и начала вещать.

— Город Кобленц был основан в Античности, как римский форт. Он является одним из древнейших городов Германии, которому почти две тысячи лет. После распада Римской империи в пятом веке Кобленц был завоёван франками, которые основали здесь одну из королевских резиденций. В восемьсот тридцать шестом году была освящена церковь святого Кастора — старейшее сакральное сооружение города. Сейчас вы его увидите, если посмотрите направо.

Все разом, как отличники в первом классе, повернули головы. Через несколько минут Ангелина нагнулась к Саше и шепотом сказала:

— Сейчас выйдете из автобуса и окажитесь недалеко от дома, где живет ваш знакомый.

Девушка послушно кивнула.

Она шла по улице, на которой жил когда-то Отто Цимах. Стоял солнечный октябрьский день. Небо было удивительно синим, без единого облачка. Сашка рассматривала симпатичные дома с резными балконами, так не похожие на российские постройки. «Европейская провинция совсем не такая, как наша», — подумала она. Здесь во всем чувствовалась знаменитая немецкая аккуратность. Навстречу ей шел пожилой человек, который энергично размахивал элегантной тростью, мурлыча что-то себе под нос. Сашка никогда не видела стариков, одетых так современно. Пожилой немец был в замшевом пиджаке терракотового цвета с ярким нашейным платочком в полоску, а шляпа была подобрана в тон бежевых брюк. Александра мысленно сравнила местного пенсионера с соседом Дарьи Семеновны, который, опираясь на палочку, с трудом передвигал свои ноги в старых ботинках со стоптанной подошвой. Между тем старик сравнялся с ней и, приподняв шляпу, игриво сказал на родном языке:

— Добрый день, прекрасная фрау! Не правда ли, сегодня отличная погода?

— Да, погода — замечательная, — улыбнулась она в ответ незнакомцу.

— О, вы иностранка! — немец остановился, с интересом разглядывая девушку. — Полька?

— Нет, — помахала она головой.

— Франсе? — продолжил он угадывать национальность юной леди.

— Нет, не француженка. Я — русская! — с достоинством сказала Саша.

— Русская? — проговорил он и с иронией добавил, коверкая русские слова. — Борщ, «Калинка», Москва.

— Вы были в России?

— Лучше бы не был, — вздохнул он и, попрощавшись, пошёл дальше.

«Если бы Отто не пошел на фронт или вернулся с войны живым, — подумала вдруг она, — ему бы исполнилось уже семьдесят четыре года. Возможно, он был бы таким же жизнерадостным пожилым мужчиной, как этот его земляк.

Она подняла голову вверх и посмотрела на номер дома.

— Я нашла его, — проговорила она тихо и уверенной походкой вошла во двор.

Саша поднялась на второй этаж и позвонила. Дверь открыла женщина, которой на первый взгляд не было и пятидесяти лет. Она улыбнулась незнакомке и вежливо спросила:

— Вам кого?

Сколько раз Александра мысленно представляла себе эту встречу, но все равно растерялась. Как объяснить незнакомому человеку, что она приехала сюда, в Западную Германию, по просьбе приведения?

— Я ищу семью солдата Отто Цимаха, который погиб в России во время Второй мировой войны, — проговорила она заученную фразу.

— Проходите, — хозяйка жестом пригласила гостью.

Саша начала снимать туфли, но немка замахала руками.

— О, нет! Мы ходим в обуви!

Девушка удивилась и нерешительно направилась в большую комнату. Она быстро обвела её взглядом. Никаких обоев в цветочек и ковров-паласов. Крашеные стены, на которых висели лаконичные картины и паркетный пол. На широком диване Александра увидела розовощекого мальчугана, который грыз резиновую игрушку. Он на секунду оторвался от своего занятия и посмотрел на незнакомую тетю, которая весело ему подмигнула. Влажные губы ребенка растянулись в улыбке.

— Вы из России? — хозяйка села рядом с малышом и предложила гостье кресло.

— Да, — кивнула девушка, — меня зовут Александра Волкова.

— Фрау Гертруда, — представилась дама.

Она ласково погладила мальчика по голове и добавила:

— А это мой внук — Стефан. Завтра ему исполнится год.

— Вы родственники Отто Цимаха?

— Да, он — мой отец, и он погиб в январе сорок третьего года.

— Но у Отто не было детей, — проговорила Саша, мысленно считая, сколько же лет этой женщине?

— Он не знал о моем существовании, — Гертруда перевела взгляд в сторону окна и задумалась.

Александра вдруг вспомнила рассказ призрака и поспешно спросила:

— Вашу маму зовут Эльза?

От этого вопроса женщина вздрогнула. Она с удивлением посмотрела на гостью и произнесла:

— Да, — по-видимому, ожидая объяснений.

Сашка растерялась: говорить правду или что-нибудь придумать?

Неизвестно, сколько бы продлилась пауза, но в дверь позвонили. Дама направилась открывать, на ходу попросив гостью:

— Присмотрите за Стефаном.

Вскоре в проеме двери появилась молодая пара. Гертруда представила их:

— Мой сын Генрих и его жена Анна, а это, — она элегантно взмахнула кистью в сторону Саши, — Александра, которая приехала из России.

— Можно вас называть Алекс? — молодой мужчина пожал ей руку.

«Удивительно, что твой дед называет меня именно так», — мелькнула у неё ироничная мысль.

Анна взяла на руки сына, который невероятно обрадовался появлению родителей.

— И так, — хозяйка посмотрела на гостью, — наша семья почти в сборе. Расскажите, пожалуйста, что вы знаете о моем отце?

Все посмотрели на Сашу. Она собралась с духом, решив про себя: «Будь, что будет!» и, волнуясь, проговорила:

— Ваш отец и дед, Отто Цимах в январе сорок третьего года оказался в плену. Он был ранен осколком снаряда в живот, поэтому попал в госпиталь для немецких военнопленных. Моя бабушка Александра работала там медсестрой.

— Вас назвали в честь вашей бабушки? — улыбнулся гостье Генрих и посмотрел на свою мать.

— Да, — кивнула Саша.

Она рассказала семье Цимах всё: и про условия пребывания в госпитале раненых немецких солдат, и про странных приведений, которые вселяли страх на протяжении нескольких десятков лет в городском архиве, и про свое необычное знакомство с призраком Отто.

Её никто не перебивал и не переспрашивал. Все молча слушали, даже годовалый малыш притих, с интересом рассматривая гостью.

— Я пообещала Отто привезти землю с его родины, поэтому приехала сюда, — закончила Саша свой рассказ.

— У меня нет повода не верить вам, — наконец проговорила Гертруда, — но это более, чем странно…

— Это ваше право, у меня к вам единственная просьба: закажите отпевание душ убиенных в католической церкви, — сказала Александра и достала из сумочки аккуратно сложенный лист, — здесь имена всех раненых немецких солдат, находившихся в сорок третьем году в госпитале нашего города. Думаю, по ним всем нужно заказать панихиду.

— Мы обязательно это сделаем, Александра, — Гертруда с трепетом взяла рукописный документ.

— Может быть, удастся разыскать родственников и других солдат, — заглядывая в список, проговорила Анна.

— А у меня предложение, — Генрих обвел взглядом всех присутствующих, — давайте пообедаем, а заодно и обсудим наши дальнейшие планы.

— Отличное предложение, — похвалила его жена.

— Александра, а вы надолго приехали в Кобленц? — спросила фрау Гертруда, расставляя столовые приборы.

— У меня три дня, — улыбнулась гостья.

— О, это прекрасно! — воскликнул Генрих, помогая своей матери. — Завтра у нас семейный праздник, у нашего малыша Стефана первый юбилей. Мы приглашаем вас на обед.

Тем временем все расселись вокруг стола.

— Надеюсь, что сегодня вечером приедет Отто, — женщина посмотрела на Сашу и с улыбкой добавила, — это мой младший сын. Ему двадцать один год и он учится в Берлине.

— Вы назвали сына в честь своего отца? — понимающе кивнула девушка.

— Да, видите, как интересно получилось: вас назвали, как вашу бабушку, а мы дали имя сыну, как у его дедушки.

— Да, действительно, — Саше почему-то стало приятно от такого совпадения.

— Моя мама много рассказывала об отце. Он был удивительно чистым и порядочным человеком. Наверное, — Гертруда опустила голову, сдерживая слёзы, — он сильно страдал перед смертью…

— Думаю, ему пришлось нелегко, — проговорила гостья, — но он был мужественным человеком.

— Мы завтра же сходим в церковь и договоримся с пастором, — женщина обвела всех строгим взглядом, — нужно исполнить его последнюю волю.

Сашка только познакомилась с семьей своего призрачного друга, но почувствовала, что ей просто и легко в их доме. Она уже собиралась уходить и попрощалась до завтра, когда распахнулась входная дверь и на пороге появился стройный парень. Он весело крикнул:

— Мама, это твой «Kleines Schweinchen»!

Сашка улыбнулась, с легкой завистью подумав о таких теплых отношениях в семье Цимах, и посмотрела на младшего сына фрау Гертруды — «маленького поросенка», как, по-видимому, называли его в детстве. Необыкновенно синие глаза юноши излучали счастье, он был очень похож на своего деда, только живой и веселый.

— Отто, познакомься с Алекс, — сказал ему старший брат, — она специально приехала к нам из России.

Парень вежливо пожал руку русской гостье и тихо сказал:

— Очень приятно.

От этих простых слов у Сашки радостно забилось сердце.

Потом домочадцы рассказали ему всю историю про их предка — несчастного солдата Вермахта, которую юный Отто слушал с большим интересом, посматривая на Александру.

— Мы выполним все пожелания нашего деда, но и вы тоже должны кое-что сделать, — он хитро посмотрел на девушку.

— Что? — взволнованно спросила она.

— Погулять со мной по нашему родному Кобленцу, — Отто улыбнулся самой очаровательной улыбкой, — ведь не зря дед вас прислал к нам!

Всё семейство Цимах засмеялись этой шутке, а покрасневшая Сашка смущенно проговорила:

— Я — с удовольствием.

Засыпая в номере своей гостиницы под неустанные разговоры двух соседок о туристической поездке, Александра счастливо улыбалась, с нетерпением ожидая завтрашнюю встречу с младшим сыном фрау Гертруды.

Парень и девушка шли по булыжной мостовой старого города. Он с воодушевлением рассказывал о своем родном Кобленце, время от времени, обнимая плечи своей спутницы, чтобы повернуть её в ту сторону, где находится та или иная историческая достопримечательность. А её сердце начинало бешено колотится от этих мимолетных прикосновений юноши. Она внимательно слушала собеседника, стараясь запомнить не только его слова и жесты, но и облик Отто с его милой улыбкой и ласковым взглядом.

— А вот это знаешь, как называется? — в очередной раз он задал ей вопрос и сам поспешно начал отвечать. — Алтее Бург. Этот замок построили в тринадцатом веке, используя римские фундаменты. Посмотри, он по-прежнему окружен рвом, как и несколько сотен лет назад. В прошлом веке здесь располагался завод по производству листового металла.

— А что там сейчас? — спросила Сашка, увлекаемая своим новым другом дальше по дороге.

— Сейчас? — он улыбнулся и пожал плечами. — Просто городской архив.

— Ну, надо же! — оживилась девушка.

— По-моему, наискучнейшее место.

— Как сказать, — она, смеясь, достала фотоаппарат, — я ведь тоже работаю в городском архиве.

— Ах, действительно, — он состроил виноватую гримасу, — ты же вчера говорила. Но ты временно там трудишься или это твое призвание?

— Сначала думала, что временно, — честно призналась она, — а потом мне стало там даже интересно.

— Почему? Из-за моего деда?

— Ты прав, знакомство с ним изменило мою жизнь. Но сейчас я о другом, — она посмотрела на собеседника, — мне кажется, можно с радостью выполнять любую работу, если относиться к ней с уважением и познавать все тонкости специальности. Архив такое место, где хранятся разные документы, некоторым больше ста лет, представляешь? Их владельцев давно уже нет, а они мирно лежат, подшитые в папках и могут рассказать многое о своих хозяевах.

— Например, историю одного рядового бойца Вермахта.

— Или поручика артиллерийского полка царской армии, погибшего в первой мировой войне, а может, — девушка посмотрела на нового друга, — молоденькой медсестры, наперекор всем оставшейся в госпитале ухаживать за ранеными вражескими солдатами?

— Твоя бабушка была отчаянной, — грустно улыбнулся Отто.

— А кем ты будешь после учебы?

— Врачом, — он на минуту задумался, — и я с тобой согласен, надо все время развиваться в профессии, тогда будешь любить свою работу и приносить реальную пользу.

Саша в который раз подумала, как созвучны их мысли. Собираясь в Германию, она даже не предполагала, что встретит здесь мужчину, с которым ей будет так интересно и легко. Она поймала себя на мысли, что, когда Отто рядом, сердце её замирает от смутных предчувствий, что она улыбается без всякой причины и, как головокружительное наваждение, у нее появилось желание прижаться к нему, почувствовать запах его тела и не расставаться. Никогда и ни к кому она не испытывала такого сильного влечения, как к Отто. Он, будто подслушав размышления своей спутницы, нежно взял её за плечи и посмотрел прямо в глаза.

— Ты меня не забудешь?

— Никогда! — вырвалось у неё.

Он трогательно прикоснулся губами к ее устам. Сашке на мгновение показалось, что ей овладело неведомое раньше блаженство. Ей хотелось, чтобы этот поцелуй никогда не кончался.

У автобуса толпились возбужденные туристы, раскладывая по местам в багажном отделении сумки и чемоданы. В стороне курили водители, с любопытством посматривая на группу людей, провожающих русскую девушку. Такого они еще не наблюдали, чтобы сдержанные немцы так эмоционально проявляли свои чувства. Статная фрау подала гостье объемную сумку. Девушка замахала руками, сопротивляясь, по-видимому, подаркам. Молодой мужчина бережно подал ей прямоугольный сверток.

— Что это? — поинтересовалась она.

— Это табличка. Мы специально заказали ее в бюро ритуальных услуг, — Генрих посмотрел на Сашу, — ты же найдешь могилу нашего деда?

— Я постараюсь, — твердо пообещала она.

— Закажи надгробие с этой табличкой, — он подал конверт, — здесь деньги.

— Я обязательно это сделаю.

— Спасибо тебе, Александра, — фрау Гертруда вытерла покрасневшие глаза платочком.

Потом они её все обняли и поцеловали, и русская туристка направилась к дверям автобуса.

— Алекс, — крикнул Отто ей вслед, — спасибо тебе за всё!

Она обернулась и смущенно кивнула.

— Я люблю тебя, — тихо добавил он, подойдя вплотную к ней.

— Я тебя тоже, — прошептала она, сдерживая слезы.

На обратном пути Сашка стоически ходила по всем экскурсиям, пытаясь вникать во всё, что рассказывает Ангелина. Однако ей не всегда это удавалось. Чем дальше она уезжала от города Кобленца, тем больше её мучили мысли о том, что она больше никогда не увидит Отто. Сашка, привыкшая к потерям близких людей, не могла пережить эту новую потерю. Сердце её разрывалась от разлуки. Засыпая в очередном отеле, она тихонько плакала в подушку, вспоминая глаза любимого, его голос и короткое признание у дверей автобуса. «Ну, если провидению было угодно, чтобы мы познакомились, значит, это не зря?» — рассуждала она, сочиняя в уме письмо, которое, заранее знала, никогда не напишет. Она чувствовала, как будто кто-то неведомый привязал её к Отто невидимыми нитями. И теперь, уезжая от него все дальше и дальше, она волновалась: а вдруг они порвутся? От таких безрадостных мыслей у неё ныло в груди. И казалось, что за эти три дня в Коленце, таких насыщенных и счастливых, она обрела что-то значительное и тут же потеряла. И самое главное не сказано, и время упущено…

Из Москвы в Нижневолжск она ехала на поезде, наблюдая в окошко, как меняется природа. Еще вечером мелькали березки и вечнозеленые ели, а на следующее утро пейзаж за стеклом сменился тусклым небом и голой степью с редкой растительностью. И девушка опять вспомнила благодатный край, но на этот раз свой родной город с яркими красками лета. Сашка вдруг почувствовала, что хочет увидеть своих подруг, бывших одноклассников, а главное, сходить на могилу к родителям и разузнать, что случилось с братом. Вовку она пыталась разыскать и раньше, но на письменные запросы ответ она не получила.

Дарья Семеновна приготовила праздничный завтрак по поводу возвращения своей подопечной из поездки. Она с интересом слушала Сашку, рассматривая фотографии. Время от времени она переспрашивала свою туристку и кивала головой.

— Бедный Отто и не знал, что у него родилась дочь, — вздохнула старушка, — может быть, это придало бы ему сил.

— Да, печальная история, — согласилась Александра, — если бы он остался жив, то был бы счастлив в своей семье.

— Наверное, Эльза очень любила Отто, если внука назвали в его честь. Говоришь, он — хороший парень?

— Ой, я совсем забыла, — Сашка решила сменить тему, — тут фрау Гертруда вам что-то передала.

Она ловко открыла дорожную сумку и стала доставать подарки. Старая учительница пришла в восторг от бордового жакета, который тут же начала примерять.

— Александра, красота-то какая! И размер угадали! — радостно воскликнула она, рассматривая себя в зеркале.

— А я и не поняла, почему фрау так подробно расспрашивала о вас, — улыбнулась девушка, — и про рост, и про комплекцию. Оказывается, она сразу задумала нас приодеть.

Она достала из упаковок джинсы и трикотажный пуловер.

— Давай одевай, — Дарья Семеновна с явным удовлетворением посмотрела на обновки, — у фрау хороший вкус.

Сашка облачилась в европейский наряд, посмотрела на свое отражение и улыбнулась.

— Какая ты красавица у меня, — пожилая дама с нежностью наблюдала за своей постоялицей, — доставай остальные подарки, — она кивнула на сумку.

Последние годы Сашка одевалась более, чем скромно, а тут такой гардероб, что даже дух захватило.

— Ты не ответила мне про молодого Отто, — Дарья Семеновна бережно убрала свои вещи в шкаф, — надеешься, что у меня склероз?

— А что именно вас интересует? — как можно равнодушнее спросила девушка, срывая этикетку с кофточки.

— Что он тебе сказал на прощанье?

— До свиданья, — соврала Александра и предательски покраснела.

— Милая моя, — усмехнулась старушка, — обманывать ты не научилась, и слава богу. Он же понравился тебе, правда?

— Правда, — тихо повторила та.

— Он тебя приглашал в гости?

— Дарья Семеновна, это же не до Москвы прокатиться, — грустно проговорила Сашка, — он учится в Берлине. Скорее всего, у него есть подруга. Просто он, — она запнулась, — старался быть гостеприимным.

— Гостеприимство тут ни при чем, — убежденно сказала старая учительница, — уж поверь моему огромному педагогическому опыту!

— А что при чем? — с надеждой спросила девушка.

— Чувства.

— Вы так думаете?

— Я просто уверена, что ты ему понравилась!

— Но ведь мы с ним никогда не увидимся, — обреченно произнесла Сашка.

— Как знать, — пожала плечами квартирная хозяйка, — чего только в жизни не бывает. Ты умная и красивая девушка и достойна счастья!

— Думаю, что он быстро забудет меня, — по-детски шмыгнув носом, проговорила девушка, — пока я была там, нас будто привязали друг к другу, но в разлуке эти нити ослабнут или порвутся.

— Интересную аллегорию ты придумала про нити, связывающие вас, — старушка по-доброму усмехнулась, — и тут я с тобой согласна. Конечно, если у вас было временное увлечение друг другом, эти непрочные нити обязательно порвутся.

Сашка обиженно шмыгнула, а хозяйка продолжила:

— А если настоящее чувство, то они растянутся. Ну, знаешь, как резинка, — она улыбнулась и посмотрела на девушку, — и чем дальше ты уезжала из Германии, тем она сильнее натягивалась. И раз, — Дарья Семеновна звонко хлопнула в ладоши, — эта эластичная нить дойдет до предела растяжки и…

— И что?

— Вы не выдержите разлуки и обязательно встретитесь!

— Вы так думаете?

— Уверена!

Ближе к обеду они пошли на кладбище. День выдался погожий. Серое небо не пропускало солнечные лучи, но было ещё тепло. Желтая листва тихо шуршала под ногами. Легкий ветерок прорывал тонкую паутину, и она покорно витала в воздухе. Обнаженные деревья казались беззащитными без яркого одеяния. Все это навевало необъяснимую грусть. Тихое «умирание» природы напоминало о том, что и человеческая жизнь недолговечна.

— А я сюда два раза приходила в твое отсутствие, — вздохнула Дарья Семеновна, — думала найти могилки этих немцев.

— Не получилось? — девушка с надеждой посмотрела на наставницу.

— Нет, — обреченно махнула та рукой, — я и старого сторожа расспрашивала, где покоится их прах.

— Неужели и он не знает?

— Сказал, что у ограды есть безымянные могилы, но чьи, никому неизвестно. Пойдем туда, ты — глазастая, может, и найдешь.

В углу погоста из влажной земли торчали несколько покосившихся безликих деревянных крестов. На них не было надписей, даже бугорки почти сравнялись.

— Как же мы определим, где похоронен Отто? — растерянно спросила Саша.

— Ой, не знаю, — покачала головой старая учительница.

— А бабушка вам не рассказывала ничего об этом? Может быть, она ходила к нему на могилу?

— Ходила, — пожилая дама даже остановилась, вспоминая, что говорила подруга, — даже цветы ему носила, — добавила она.

Сашка медленно стала обходить все бугорки, придирчиво рассматривая землю рядом с ними. Около одного она остановилась и присела. Потом провела ладонью у потемневшего креста и подняла покореженную проволоку с остатками бумажного цветка.

— Видите? — кивнула она своей наставнице.

— Ну и что?

— Наверное, это и есть могила Отто.

— А, может, этот цветочек ветром отнесло с другой? — недоверчиво спросила Дарья Семеновна.

— Нет, тут есть еще, — Сашка показала на другие фрагменты восковых цветов, — а вот, — она подцепила пальцем из земли бумажку, — даже конфета, вернее то, что от неё осталось.

— Да, у нас такая традиция, — подтвердила догадку девушки её квартирная хозяйка, — поминать на кладбище покойных и оставлять конфеты и печенья.

— Значит, мы нашли место, где похоронен друг моей бабушки? — тихо спросила Александра.

— Возможно, здесь покоится прах немецких военнопленных, — печально проговорила та, — но мы не сможем указать точно, где могила Отто.

— Что же делать, Дарья Семеновна? — расстроилась девушка.

— Вот что, Александра, — старушка задумалась, — давай сначала закажем памятник, а пока его будут делать, мы постараемся найти это место.

— Как мы его узнаем?

— Думаю, призрак тебе подскажет сам.

В этот момент плотные облака будто разорвались, и яркое солнце осветило это безотрадное место.

— Он нас услышал, — пожилая дама подняла глаза к небу.

На обратном пути они зашли в бюро ритуальных услуг и заказали небольшой мраморный обелиск на могилу Отто.

В институте внешний вид Сашки произвел настоящий фурор. Столько комплементов она не получала за всю свою жизнь. Однокурсницы с завистью разглядывали ее обновки, рассматривая «заграничные» лейблы. На большой перемене к ней подошел студент с физико-математического факультета Максим Шутов и пригласил вечером в кафе, ссылаясь на то, что собирается зимой в туристическую поездку по Европе и хочет проконсультироваться.

— В часов семь тебя устроит? — непринужденно спросил он.

Шутов пользовался у всех студенток необыкновенной популярностью. Он был яркий шатен с голубыми глазами, со вкусом одевался и лихо подъезжал на последней модели «Жигулей» к самым воротам вуза. В педагогическом институте, где, как говорит однокурсница Вика Фирсова, «мужских особей можно пересчитать по пальцам», Максим был самым завидным кавалером. Сашке, как нормальной двадцатилетней девушке, польстило такое внимание со стороны симпатичного парня. Но она была не просто удивлена, она была растеряна. Всю жизнь ей вдалбливали, что обертка — не главное. Главное — это внутреннее содержание. И вот, пожалуйста, ее «обертка» изменилась, и никому нет дела до ее души.

— Пожалуй, — согласилась она на предложение, но с оговоркой, что свободна будет только в субботу.

Выражение лица Максима было крайне удивленным, однако он согласился подождать до завтра.

— Волкова, ты решила охмурить Макса? — услышала она сзади голос с надменными нотками. Студентка обернулась и увидела модницу Вику, которая высокомерно смотрела на неё.

— А почему нет? — Александра непринужденно пожала плечами.

Ей стало даже интересно позлить эту капризную особу, которая всегда относилась к ней надменно, несмотря на то, что беззастенчиво списывала курсовые работы в течении трех лет. А Сашка не могла отказать, чувствуя необъяснимое превосходство Вики. А в чем и сама не знала.

— Поматросит и бросит, — хмыкнула та.

— Это ты личным опытом делишься? — Александра и не думала сдаваться.

— Что-то ты стала смелая! Или заграничные шмотки придали тебе уверенности? — шла в словесную атаку однокурсница.

— Видишь ли, — Саша наигранно захлопала ресницами, — кроме шмоток надо иметь еще и мозги. У меня они есть, а у тебя — отсутствуют!

Она гордо повернулась на каблуках и пошла прочь от задиры.

— Ах, ты дрянь, — услышала она вслед.

Открыв дверь архива, девушка громко сказала:

— Здравствуйте!

Женщины даже привстали со своих мест.

— Неужели это наша Александра Антоновна? — радушно произнесла Лидия Федоровна и, выйдя из-за стола, поспешно пошла навстречу к своей помощнице и ученице.

— Да, это я! — весело сказала молодой архивариус, обнимая сотрудницу.

Она достала из сумки скромные сувениры и раздала коллегам. Дамы сразу стали радостно рассматривать заграничные безделушки и благодарить Сашку.

На звук голосов из своего кабинета вышел директор.

— Так-так, — улыбнулся он, — вернулась наша путешественница!

— Владимир Иванович, — девушка подошла к нему на расстояние вытянутой руки и протянула миниатюрную коробочку, — это вам! И спасибо, что дали мне кратковременный отпуск! Для меня это было важно.

— Попробовал бы я тебе его не дать, — с иронией ответил мужчина, — ты умеешь убедить! Ну, как, ты довольна поездкой?

— Очень! — искренне призналась Саша.

— А что здесь? — он кивнул на подарок.

— Галстук, — она повернулась к остальным сотрудницам и смущенно добавила, — немецкий. Он — красивый.

После того, как все вернулись на свои рабочие места, Лидия Федоровна наклонилась к коллеге и тихо спросила:

— Расскажешь, зачем в Германию ездила?

Александра на секунду опешила от прямого вопроса, но быстро сориентировалась и, как можно равнодушнее, сказала:

— Посмотреть, как живут в других странах. Я вам сейчас фотографии покажу. Знаете, какая там архитектура? А какая чистота? А…

— Послушай, — перебила её наставница, — фотографии я, конечно, с удовольствием посмотрю. Но потом. Сашенька, — она впервые назвала так свою молодую коллегу, — ты не думай, что я ничего не понимаю. Я ведь сразу обратила внимание, как ты изменилась после той ночи в архиве. Как с интересом слушала историю про раненых немцев. А потом опять решила остаться…

— Ну, просто, — начала оправдываться девушка, но Лидия Федоровна не дала ей досказать.

— Давай будем друг с другом честными! К тебе приходили приведения?

— Да, — со вздохом ответила помощница и виновато опустила голову.

— Я так и думала, — женщина сдвинула брови, и глубокая морщина пролегла между ними, — они тебе что-то говорили?

— Да, а как вы догадались?

— Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы не заметить, как ты стала скрытной, потом вдруг срочно, во время учебного семестра, понадобилось ехать в Германию. А пока ты там была, — она по-доброму усмехнулась, твоя хозяйка разыскивала могилы немецких солдат.

— А вы откуда это знаете? — удивилась Саша.

— Сосед работает на кладбище, — пожала плечами женщина, — вот и рассказал мне, что старая учительница Дарья Семеновна с ума сошла. Говорит, расспрашивала, где похоронены немцы? Я и сопоставила все факты.

— Ну, вы же никому не расскажите об этом? — с надеждой произнесла молодой архивариус.

— А, может, наоборот, надо все рассказать и успокоить людей? — наставница обняла Сашку.

— Не знаю, — неуверенно ответила девушка.

— Удивительный ты человек, Александра Антоновна! Много я разных людей повидала на своем веку, но таких не встречала!

— Каких?

— Чистых и бескорыстных, — ответила Лидия Федоровна, — ты все делаешь искренне, не раздумывая: выгодно тебе или нет?

— Разве мало добрых людей?

— Не мало, но многие сначала подумают, а потом помогают. А у тебя первый порыв остается решающим. Тебе не ведомы такие качества, как алчность и расчет!

— Спасибо! — девушка интуитивно пожала руку коллеге.

— За что? — улыбнулась та.

— Мне никогда не говорили таких слов.

— А теперь расскажи, что ты делала в Германии, — подмигнула дама, — неужели родственников военнопленных искала?

— Угадали!

— Нашла?

Сашка шепотом и без лишних подробностей рассказала старшей подруге о семье Цимах.

— Они заказали Святую Мессу в своей церкви по усопшим немецким солдатам. Все сделали, как положено.

— Ты им привезла список фамилий? — покачала головой Лидия Федоровна.

— Да.

— Значит, воспользовалась своим служебным положением и доступом к документам архива?

— Простите меня, — Сашка почувствовала себя преступницей.

— За что? Ты все правильно сделала, девочка! Теперь их души не будут бродить по нашему архиву, а успокоятся, — женщина вздохнула и добавила, — спустя столько лет!

— А это надо бы проверить, — Сашка хитро посмотрела на собеседницу.

— Опять хочешь остаться здесь на ночь?

— Ну, а как мы узнаем, что в архиве больше нет приведений?

— Логично, — Лидия Федоровна подперла ладонями свой подбородок и перевела взгляд на сотрудниц, сидящих за своими рабочими столами поодаль, — может, вдвоем останемся?

— Нет, — твердо сказала девушка, — мне надо быть одной. Как обычно.

— И все-таки ты — удивительная, — женщина погладила её руку, — и такая бесстрашная!

— Нет, я ужасная трусиха, — улыбнулась Сашка.

— Но сегодня-то не получится, — напомнила наставница, — завтра — суббота, а на выходные Владимир Иванович архив опечатывает.

— Я знаю, — кивнула сотрудница, — подожду понедельника.

Перед свиданием с Максимом Сашка заволновалась. И не потому, что он ей был симпатичен. «Это всего лишь ни к чему не обязывающая встреча», — убеждала она сама себя. Но внутренний голос ей говорил, что Шутов мог бы задать ей вопросы между лекциями или проконсультироваться в туристическом бюро. Зачем же приглашать её в кафе?

Чтобы не выглядеть слишком нарядно, она облачилась в джинсовый комплект, а свои пепельно-русые волосы распустила. От немецкого шампуня они струились по плечам и спине, отливая блеском.

— Роскошная у тебя шевелюра! — сказал Макс после приветствия.

Сашка села на предложенный стул и огляделась по сторонам. Удивительное дело, ей шел уже двадцать первый год, а в кафе она ни разу не была. Открытые летние веранды, где она с однокурсницами ела мороженое — не считаются. Помещение было наполнено большей частью молодежью. За соседним столиком сидели три девушки, вяло потягивающие коктейли. Одна из них достала пачку сигарет и, повернувшись к Максиму, томно проговорила:

— Прикурить не найдется?

Он кивнул, достал из кармана пиджака зажигалку и небрежно положил на соседний стол. Сашка думала, что её спутник поухаживает за девушкой, но он тут же от неё отвернулся.

— Расскажи, в какую страну ты ездила? — обратился он к Александре.

— Это был небольшой автобусный тур по Европе, — начала она, — Польша, Германия, Нидерланды.

— Круто, — улыбнулся парень, — травку пробовала в Амстердаме?

— Травку? — Сашка пожала плечами. — Ты имеешь в виду марихуану?

— Ну, да, — хмыкнул тот, — не полынь же!

— Нам предлагали зайти в кафе, где её можно свободно курить, но я не пошла. Знаешь, — девушка улыбнулась своим воспоминаниям, — в нашей группе были молодожены. Ей примерно семьдесят, а мужчине — семьдесят пять.

— Молодожены? — переспросил Макс и засмеялся.

— Ну, да. Так вот, бабулька, когда услышала, что можно попробовать дурь, первая подняла руку со словами: «В жизни всё надо испытать!»

— Старуха права, — сказал Шутов и цинично добавил, — а то потом поздно будет. А ты как считаешь?

Она никак не считала. После этих двусмысленных слов стало как-то неуютно, и Саша вежливо спросила:

— Так что тебя интересует по туру?

— Волкова, мы же взрослые люди, — собеседник ухмыльнулся и по-хозяйски положил свою руку на её ладонь, — ты же понимаешь, что туристическая поездка — это лишь повод, чтобы пригласить симпатичную девушку в кафе и приятно провести с ней вечер.

— Зачем?

— Слушай, неужели ты не видишь, что я пытаюсь ухаживать за тобой?

— Зачем?

— Вот ты — зануда, — засмеялся Максим, — заладила: «зачем» да «зачем»! Хочу встречаться с тобой!

— Зачем? — опять вырвалось у неё.

— Может, я влюбился?

— Ты совсем не похож на влюбленного мужчину, — резко ответила Александра, вспомнив Отто, — вон сколько девушек! — она кивнула в сторону соседних столиков. — Зачем тебе я?

— Да они все бэушные, — цинично ответил он, — и легкодоступные!

— А тебе, значит, неиспользованную подавай? — с нескрываемой иронией парировала она.

— Ты себя ведешь, как на комсомольском собрании, — ухмыльнулся Шутов, — только рупора не хватает.

— В таком случае, собрание закрыто! — Саша встала из-за столика. — Удачи тебе, Максим!

Она стремительно вышла из кафе, не испытывая ни разочарования, ни ненависти к этому парню. «Он просто привык к легким победам, — решила она, — нет у него ни изысканности, ни фантазии. Есть только уверенность в своей неотразимости!»

Стоило ей оказаться на улице, как стало свободно и легко, и она тут же забыла неудачливого ухажера.

Александра подняла глаза к звездному небу и подумала, что всё в этой жизни не случайно. Ей вдруг захотелось, чтобы быстрее наступил понедельник, и она осталась на ночь в архиве.

Всё было, как в первую ночь. Сашка вскипятила чайник, достала из сумки бутерброды и устроилась поужинать на подоконнике. До полуночи еще было далеко, и она безмятежно рассматривала через окно редких прохожих, укрывающихся от ветра. Она не знала, что ей больше всего хотелось: убедиться, что призраки навсегда покинули помещение архива или встретить их вновь.

«Да, — думала мечтательно она, — как бы удивился Отто, если бы узнал, что у него есть дочь, два замечательных внука и даже правнук!»

Вспомнив семью Цимах, она опять загрустила, образ студента Отто возник перед глазами. Он был так отчетлив, что Сашка даже зажмурила глаза. Она опять посмотрела в окно. Он стоял и смотрел прямо на неё.

— Отто, — прошептала она и прилипла к холодному стеклу.

Молодой мужчина показал жестом: открой дверь. Александра опешила. Приведениям не надо открывать двери, они проникают через них. Тогда, кто этот молодой мужчина? Неужели её возлюбленный?

Она кинулась к выходу и, волнуясь, стала суетливо поворачивать металлический засов. Дверь распахнулась, и на неё тут же налетел пронзительный ветер, а потом чьи-то холодные руки схватили её за плечи. От этого неожиданного объятия ноги подкосились, и Сашка потеряла сознание.

Ей снился чудесный город Кобленц… Пели птицы, как в райском саду, виднелись башенки замков, а рядом по булыжной мостовой с ней шел Отто. Только она засомневалась: какой? Тот, который умер в советском госпитале в январе сорок третьего года? Или тот, который учится сейчас в Берлине на врача?

«Наверное, я умерла», — прожгла ее сознание жуткая мысль.

Она чувствовала, что рядом с ней кто-то находится, но боялась открыть глаза. Опять вспомнилось холодное прикосновение к ней чьих-то ледяных пальцев, как в тот раз, когда призрак немецкого солдата взял у неё нитки.

— Алекс, — услышала она и еще сильнее зажмурилась.

Кто-то ладонью провел по её волосам. Она ощутила легкое прикосновение пальцев по щеке. Они были теплые. Сашка резко открыла глаза и увидела Отто. Он сидел на стуле рядом с диваном, на котором лежала она.

— Я сделала всё, как ты просил, — медленно проговорила она, — я привезла на могилу землю с твоей родины.

— Алекс, очнись! — парень наклонился и поцеловал её в губы.

Тяжелые оковы сна мгновенно рассеялись, и девушка поняла, что это не призрак, а её любимый мужчина.

— Как ты тут оказался? — проговорила она, пытаясь приподняться, всё ещё не веря собственным глазам.

— Ты мне оставила адрес, — он улыбнулся и посмотрел на неё своим бархатным взглядом, — а фрау Дарья показала мне дорогу к твоему архиву.

— А зачем ты приехал?

— За тобой, — он тихо засмеялся.

— За мной? — в этот момент Сашка почувствовала себя самой счастливой на всем белом свете.

— После нашего прощания у автобуса я понял, что мне тебя не хватает, — он нежно провел ладонью по её щеке, — как воздуха, как звезд на небе, как сердца в груди… Я быстро оформил документы на выезд и полетел в Москву. А когда увидел тебя у окна здесь, почувствовал, — он приложил руку к сердцу, — что я опять вернулся к жизни. А ты упала в обморок. Наверное, я тебя напугал?

— Я думала, это пришел Отто, — она махнула головой, — тот Отто. Призрак.

— Мой дед? И мы с ним похожи?

— Очень.

— Так это здесь, — он огляделся вокруг, — ты познакомилась с ним?

— Да.

— А почему ты опять здесь проводишь ночь?

— Я проверяю, упокоились души этих несчастных или нет.

— Ах, Алекс, ты такая романтичная девушка. И очень ответственная, — добавил он, пряча улыбку.

На следующий день Сашка не пошла на лекцию в институт. За окном стучал унылый дождь, а они сидели за столом и завтракали. Дарья Семеновна суетилась у плиты, стараясь накормить влюбленную пару вкусными блинами. Она незаметно смахивала слезинки, радуясь за свою подопечную. Но Саша и Отто смотрели только друг на друга, окружающий мир перестал для них существовать.

— Надо собрать все документы и купить билеты, — серьезно сказал парень.

— Но мне надо окончить институт, — жалобно проговорила девушка.

— Будешь учиться в Берлине, — решительно ответил он, — а фрау Дарья будет приезжать к нам в гости.

— Милая, что он там про меня говорит? — шмыгнула носом бывшая учительница, услышав своё имя.

— Приглашает вас в гости, — перевела ей с немецкого Сашка.

— Куда уж мне в такую даль, — вздохнула пожилая дама, подкладывая горячие блины в большую тарелку, — буду ждать вас к себе. Бог даст, ещё и детишек ваших понянчу.

— Дарья Семеновна! — Сашка мгновенно покраснела от этих слов.

— Алекс, ты скажи, на какое число покупать билеты, — настойчиво продолжил Отто и вытер губы салфеткой, — русская еда очень вкусная.

— Но я ещё не решила, ехать ли мне в Германию, — растерянно произнесла девушка, — и в качестве кого?

— Ах, Алекс, я так растерялся, что забыл сделать самое главное, — и он устремился в коридор.

Через минуту он вернулся на кухню и, неожиданно для всех, встал на одно колено перед девушкой.

— Будь моей женой, — торжественно проговорил он и подал Александре изящное колечко со сверкающим камешком.

На Сашкиных глазах навернулись слезы, она перевела растерянный взгляд на свою квартирную хозяйку, которая смотрела на неё, вытирая вафельным полотенцем лицо.

— Резинка сработала, — всхлипнув, прошептала она, — я же тебе говорила!

Счастливая Сашка кивнула своей доброй наставнице и протянула юноше руку.

Отто надел кольцо на её безымянный палец и поцеловал.

— Вот и пришло счастье в наш дом! — Дарья Семеновна радостно обняла Александру и пожала руку жениху.

— Но у меня есть еще важное дело, — после короткого поздравления сообщила новоиспеченная невеста.

— Какое?

— Мне надо съездить на Кавказ.

— Это надолго? — юноша слегка расстроился.

— Думаю, мне хватит три дня.

— Тогда мы поедем вместе, — он заулыбался, — ты же не против?

Сашка только радостно ахнула в ответ и произнесла по-русски:

— Мы поедем на Кавказ вместе!

— Дорогие мои, — квартирная хозяйка покачала головой, — а, может, не стоит рисковать? По телевизору говорили, что там неспокойно! Там же бандиты убивают мирных людей! Куда вам в такое пекло!

— Но, если я буду жить в Германии, — Саша вздохнула, — то не известно, когда смогу съездить на родину и узнать о своей семье. Мне нужно найти могилу родителей, расспросить знакомых про брата. Я так хочу его разыскать! Война закончилась, подписано мирное соглашение. Дарья Семеновна, мы не пропадем, — бодро закончила она.

Часть 2

До Пятигорска доехали на поезде. Время в дороге для молодых людей пролетело незаметно, благодаря общению и поеданию съестных запасов, которыми их заботливо снабдила старая учительница. Отто, никогда не бывавший в этих местах, восторгался природой и архитектурой, а Сашка с замиранием сердца ждала встречи с родным городом, до которого оставалось не больше трех часов ходу. На местном автовокзале к ним подошел коренастый мужчина славянской внешности и спросил:

— Вы куда собрались?

Девушка доверчиво назвала свой город.

— На автобусе небезопасно, — шепотом проговорил незнакомец, — боевики лютуют. Я бы вам не советовал так рисковать.

— А что же нам делать? — встревожилась Саша.

— Как раз туда едет мой товарищ на своей машине. Хотите, — он заговорщицки подмигнул, — я с ним поговорю на счет вас?

— Да, — обрадовалась она, — это было бы здорово!

Спустя десять минут их новый знакомый вернулся.

— Он согласился взять попутчиков, но за определенную плату.

— Сколько? — тут же поинтересовалась Александра.

Мужчина назвал цену, которая вполне устроила влюбленную пару, и они все вместе направились к автомобилю.

Когда уже проехали полпути, водитель обернулся на заднее сидение и доброжелательно сказал:

— Молодежь, пить хотите?

Девушка ответила за обоих:

— Очень!

— Тогда берите компот и угощайтесь, а то ехать еще часа полтора, — мужчина подал через спинку бутылку, — жена утром сварила. Там в кармашках есть стаканы, — добавил он.

— Спасибо, — Сашка налила напиток себе и Отто.

Она сделала несколько жадных глотков и почувствовала сначала легкое головокружение, а потом необъяснимую свинцовость во всем теле. Она даже не могла разжать челюсти и поднять потяжелевшие веки, чтобы посмотреть на своего жениха и подать ему знак хотя бы рукой. Все исчезло, а она провались в темную пропасть.

Сознание возвращалось медленно. Сначала Александра ощутила пульсирующую головную боль. Затем почувствовала терпкий непривычный запах и услышала блеяние барана. Она приоткрыла глаза и увидела прямо перед собой стену из деревянных досок. Сквозь щели проходил солнечный свет. Сашка посмотрела вокруг и поняла, что лежит в каком-то хлеву на сене. Руки были связаны толстой бечевкой, во рту стояла горечь. Она никак не могла вспомнить, как попала сюда. Но вдруг его охватил ужас, и она стала активно крутить головой, надеясь увидеть Отто. До ее ушей донесся слабый стон. Она встала на колени и поползла на этот звук. С другой стороны стога соломы лежал её жених. Его руки тоже были перетянуты веревкой, рубашка разорвана, а на склеенных волосах виднелась запекшаяся кровь.

— Отто, — жалобно позвала она.

— Саша, — он открыл глаза и печально улыбнулся, — где мы?

— А что ты помнишь? — она наклонилась к нему и попыталась погладить его щеку связанными руками.

— Как мы ехали в машине, — из его груди вырвался тихий стон, — и пили из бутылки вкусную жидкость. Я не знаю, как она называется.

— Компот, — вздохнула Сашка, — и в нем было, наверное, снотворное. Нас ограбили и бросили в этом сарае, — озвучила она догадку, которая первой пришла ей в голову.

— Как мы теперь будем добираться в твой город? — парень попытался приподняться.

— Сначала надо освободить руки, — предложила девушка и стала оглядываться по сторонам, в надежде найти что-нибудь острое.

— Э, наши гости проснулись, — услышала она чеченскую речь.

В проеме стоял немолодой мужчина с большой лопатой в руке и ехидно улыбался. Он был в меховой овчинной жилетке и высоких резиновых сапогах, испачканных навозом.

— Добро пожаловать, — язвительно сказал он по-русски, но с сильным акцентом.

— Здравствуйте, — ответила Саша, решив делать вид, что не понимает по-чеченски, — а как мы сюда попали?

— Как все, — довольно засмеялся мужик и строго добавил, — я вас купил. Парень будет работать во дворе, — он кивнул на Отто, — а ты пойдешь в дом. Будешь делать то, что скажет жена.

— Как это «купил»? — возмутилась Саша. — Мы — свободные люди! Я — гражданка России, а он, — она взялась за руку своего любимого, — гражданин Германии!

— Германии? — мужик почесал затылок. — А по-русски он понимает?

— Нет! — твердо ответила девушка.

— Придется его поменять, — хмыкнул кавказец.

— Поменять? На кого? — Сашкин мозг отказывался понимать происходящее. Уж, не страшный ли кошмар ей снится?

— На другого, который понимает, — опять ухмыльнулся тот, — мне глухонемые работники не нужны!

— Постойте, — она стала здраво оценивать ситуацию, серьезно испугавшись, что её разлучат с любимым, — не надо никого менять. Он немного понимает по-русски, а что не поймет, я переведу.

— Сообразительная, — мужик смачно высморкался прямо на сено, — ладно, пошли, я покажу вам, где будете спать.

— Саша, что происходит? — настороженно спросил Отто.

Девушка хотела ему ответить, но неожиданно кавказец с силой ударил лопатой парня по плечу. Отто схватился рукой за больное место и с яростью посмотрел на мужика.

— Что происходит? — повторил он вопрос.

Мужик опять замахнулся, но Сашка закрыла собой жениха.

— Не бейте его! — она смело посмотрела на горца.

— Скажи ему, чтобы не разговаривал, — тот стоял, размахивая лопатой, — здесь не положено болтать!

— Он просто не может понять, как попал сюда, — девушка наблюдала за черенком, ожидая, что следующий удар придется на неё.

— Ниче, — усмехнулся мужик, — у нас тут быстро научится понимать. Ладно, объясни ему, что теперь он — мой раб и будет пахать каждый день вместе с другими. Если не захочет, то пустим его в расход!

Сашка торопливо пересказала парню разговор с кавказцем.

— Мы что-нибудь придумаем, — прошептала она напоследок, — ты не бойся!

— Я боюсь не за себя, — так же тихо проговорил Отто, — главное, чтобы тебя не обидели!

— Закир, — крикнул мужик парню, заглянувшему в сарай, — отведи этого фрица в яму, — он посмотрел на девушку и пояснил, — там живут мои рабы. Старший выделит ему подстилку и направит на работу. Что умеет делать твой дружок?

— Он студент, — проговорила Сашка и тут же с достоинством добавила, — будущий врач.

— Нам врачи здесь не нужны, — с издевкой ответил хозяин, — а ты давай, топай быстро в дом, поняла?

Александра кивнула и, изображая покорность, отправилась за мужиком, незаметно поглядывая, куда повели Отто.

Двор был большой. Среди хозяйственных построек суетливо сновали бородатые мужчины, одетые в лохмотья. Все молча трудились: кто собирал сено и кормил скотину, кто таскал в ведрах воду, несколько человек занимались строительством какой-то бытовки.

Жена хозяина оказалась сухопарой женщиной с усталыми глазами. Она внимательно посмотрела на новенькую и поставила на стол, покрытый потертой клеенкой, тарелку с супом.

— Поешь, — сказала она.

Девушка скромно села за стол и потянулась за ложкой. В этот момент распахнулась дверь, и на кухню вошел уже знакомый ей мужик.

— Опять откармливаешь русских? — почти крикнул он на родном языке, сведя свои густые брови.

— Джамал, а как они будут работать, если не будет сил? — виновато произнесла его жена. — Тебе жалко полтарелки этой постной похлебки?

Сашка поняла, о чем говорят между собой супруги, но не подала вида. Она продолжила непринужденно есть суп, не смотря в их сторону.

— Вот что, Фазиля, делай, что я тебе говорю, — мужик вплотную подошел к столу, — наши рабы разбегутся, если у них будут силы. А эта девка вон какая крепкая, — он оценивающе глянул на Сашку, — загрузи её работой, чтоб еле ноги таскала. Может, для начала её на пастбище отправить?

— Мне в доме сильные руки нужны. За детьми нужен уход, а, сколько стирки и уборки, ты знаешь?

— Не перечь мне!

— Ладно, как скажешь, — она обреченно махнула рукой, — только не жалуйся, если подохнут твои работнички. Только на прошлой неделе двоих схоронили.

— Других куплю. Этого добра сейчас полно, — он усмехнулся и по-хозяйски провел ладонью по её груди, — а мужа слушайся.

Когда Джамал ушел, женщина спросила:

— Что умеешь делать?

Сашка уже сообразила, что Фазиля не злая, но чтобы войти к ней в доверие, надо быть услужливой и покорной. Иначе тут можно пропасть. Главная задача сейчас — остаться в доме, чтобы видеть Отто.

— Я — сирота, — грустно проговорила она, — поэтому пришлось всему научиться. Могу готовить, гладить, шить.

— Шить умеешь? — она улыбнулась. — Это хорошо. У меня машинка в комнате стоит. Свекровь подарила уже лет десять назад. Так и пылится.

— Давайте посмотрим, — Сашка встала из-за стола, — спасибо за угощение!

— Нашла угощение, — Фазиля усмехнулась, — а ты — хитрая.

— Какая же хитрость в том, что я вас поблагодарила за еду, — девушка пожала плечами.

Дом у хозяев был большой, но из-за персидских ковров, висящих и лежащих повсюду, казалось, что комнаты маленькие и захламленные. В спальне стояла широкая кровать, покрытая атласным стеганым одеялом. Фазиля открыла полированные дверцы платяного шкафа и достала электрическую машинку.

— Только не сломай, — строго сказала она новой служанке.

Александра поставила машину на тумбочку, проверила наличие ниток в челноке. Через минуту застрекотало швейное устройство, и на небольшом кусочке ткани появились разновидные строчки.

— Хорошо, — хозяйка довольно осмотрела образец, — сейчас позову Таню. Это моя помощница по дому. Она тебе покажет, где будешь спать и что делать. А вечером посмотрим, какие материи у меня лежат в сундуке и решим, что ты будешь шить. Поняла? И не забудь, — предупредила она, — разговаривать работникам между собой нельзя. Муж услышит, будет бить. У него рука тяжелая.

Таня оказалась тридцатилетней русской женщиной с впалыми щеками. Она молча отвела новенькую в подвал дома и, указав пальцем на старые ватные матрасы с грязными разводами, разбросанные на земляном полу, тихо произнесла:

— Здесь спать.

Сашка покорно махнула головой и пошла вслед за Таней наверх, где в маленькой комнатке стоял широкий стол, на котором лежал ворох стираного белья.

— Это надо погладить.

Девушка безропотно принялась за работу, а провожатая скрылась за дверью.

Через пару часов Саша поставила утюг и, закинув за спину руку, стала массировать верхнюю часть позвоночника. Тело ныло от неудобного положения и монотонной работы.

— Иди, тебя хозяйка зовет, — услышала она за спиной.

Таня хмуро смотрела на нее, перебирая пальцами фартук.

Первое время Саша надеялась, что скоро их мучения кончатся, и их обязательно найдут. Дарья Семеновна сообщит в милицию, родственники Отто тоже забеспокоятся и обратятся в посольство. Она в красках рисовала в своем воображении их триумфальное возвращение. Но прошел месяц, и никто не появлялся в горном ауле. Во двор Сашку не пускали, но за это время она пару раз умудрилась увидеть Отто, когда мужчин проводили к их землянке на ночевку. Она чувствовала себя виноватой перед ним за эти тяжелые испытания, которые выпали на его долю. Однажды она услышала, как Джамал громко сказал жене на своем языке:

— Рыжий готовил побег, вечером собери своих рабынь, будем наказывать беглеца.

Сашка сначала ничего не поняла, но когда в центре двора построили всех работников, она пришла в ужас. Мужчины стояли босые и в лохмотьях, безвольно сутулясь и испуганно поглядывая на хозяина. А тот, как арабский шейх, свысока оглядывал нестройную толпу подневольных людей. По его приказу двое кавказцев толкнули в центр маленького исхудавшего человека с рыжей бородой. Он не сопротивлялся, лишь беззвучно шамкал своим беззубым ртом.

Джамал высокопарно сообщил, что Рыжий хотел убежать от него и поэтому он приговорил его к смерти. Сашка не сразу поняла, что на отрезке земли, куда она попала, свои законы, свой суд и свои наказания. Хозяин взял ружье и, прицелившись, выстрелил в беззащитного мужчину. Тот упал на землю, вытаращив глаза. Он пытался что-то сказать, но из горла хлынула алая кровь.

Сашка порывисто закрыла руками лицо.

— Смотреть всем, — её больно стукнул прикладом по спине молодой кавказец, — чтоб не повадно было!

Она убрала руки и, чтобы не видеть еще дергающегося в конвульсиях человека на земле, стала рассматривать мужчин, стоящих напротив в шеренге, надеясь узнать среди них Отто. Через минуту девушкой овладела паника, её любимого среди обросших и грязных работников не было. Она опять прошлась взглядом по исхудалым бородатым лицам и встретилась взглядом с тощим стариком. Он смотрел на нее, не отрываясь. Сердце Александры готово было выскочить из груди от бесконечного сострадания. Это был ее любимый человек, только изменившийся до неузнаваемости.

Ночью Саша долго не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок. Перед глазами стоял Отто. Девушка тихо вздохнула.

— Не спишь? — раздался в темноте голос Тани.

— Не сплю, — тихо проговорила она, удивившись, что женщина впервые с ней заговорила.

— Видела своего мужа?

— Он мой жених, — всхлипнула Сашка.

— Здесь долго не протягивают, — после короткой паузы сообщила та, — мужчин плохо кормят и сильно бьют, чтобы не убегали.

— А вы здесь давно?

— Я уже год, — шепотом ответила Таня.

Она рассказала, что их опоил сосед по купе в поезде какой-то гадостью, когда они с мужем ехали в отпуск на море. Их разделили, и она даже не знает, где он и жив ли вообще.

— Тебе повезло, что вы вместе у одного хозяина.

— Что же делать?

— Бежать, — твердо ответила молодая женщина.

Сашка недоверчиво покачала головой: «Уж не проверка ли это? С чего это Татьяна вдруг дает такие советы? Может быть, это провокация?»

— Чтобы поймали и расстреляли, как сегодня этого рыжего старика? — чуть не плача, проговорила она.

— Здесь нет стариков, — вздохнула Таня, — работникам от двадцати до тридцати пяти лет. Просто от скудной еды и побоев они быстро превращаются в стариков. За разговоры между собой им выбивают зубы. У них нет мыла и ножниц, поэтому они обросли и завшивели. Я ношу им еду и видела, что спят они на полу в большой яме без крыши. Когда идет дождь, они промокают и дрожат от холода. За этот год много умерло от болезней, а некоторых расстреляли. Зачем хозяину больные работники?

— Ужас, — прошептала Саша.

— Ты попроси Фазилю, чтобы она вас отпустила, — Таня приподнялась на локтях и посмотрела на собеседницу, — пока твой жених еще может ходить. Я слышала, она тебя хвалила перед мужем. Говорила, что ты нашила наряды детям и ей.

— Они между собой разговаривают по-чеченски. Ты что, знаешь их язык? — с удивлением спросила Сашка.

— Знаю, поэтому и выжила, — вздохнула Татьяна, — я сама из этих мест.

Александра уже открыла рот, чтобы сказать ей, что и она отсюда, но наверху заскрипели половицы, и девушки замолчали. Сашка лежала и думала, что не надо откровенничать с Таней. Обстоятельства, в которые попала она, научили ее быть осторожной. Но с этого дня она стала думать о побеге.

Через неделю в ауле появились новые рабы. Фазиля послала Сашу отнести им еды. Раньше девушку из дома не выпускали, и пленница подумала, что это хороший знак, ей стали доверять. Она поставила кастрюлю рядом с ямой и стала накладывать вязкую похлебку по жестяным тарелкам. Мужчины торопливо брали ложки и начинали есть. Было видно, что они оголодали. Один из них дотронулся до ее плеча и грубо спросил:

— А хлеба нет?

Она подняла глаза и чуть не вскрикнула от неожиданности. Рядом стоял старший брат. Он сильно похудел. Прядь седых волос спадала на лоб.

— Пусть тебе Ленин дает хлеб, — тоже невежливо ответила она и добавила, — Владимир.

По взгляду брата Сашка увидела, что Вовка понял её намёк. Он махнул рукой и буркнул:

— Хорошо, что помнишь Ленина.

Весь оставшийся день Сашка с трудом удерживала себя, чтобы окружающие не заметили ее радость. Её старший брат жив, и он рядом! Это вселяло в нее веру, что, возможно и родители не погибли. Ведь мертвыми она их не видела. Теперь есть реальная надежда спастись из плена. Когда эмоции немного стихли, она стала думать, как поближе оказаться рядом с Отто и Володькой, как их познакомить, чтобы они друг друга поддерживали. План освобождения надо продумать до мелочей, чтобы не подвергать ни себя, ни любимых людей смертельной опасности. Ей это сделать проще, под покровительством Фазили она пользуется бОльшими возможностями, чем мужчины. За время работы в доме Джамала Саша заметила, что хозяин всегда все делает наоборот. Если попросишь одеяло, он и подушку заберет. Поэтому вечером она громко, чтобы он слышал, сказала Фазиле:

— Я лучше весь дом перемою, а к этим мужикам не пойду с едой. Они все вонючие и вшивые.

Джамал тут же крикнул своей жене:

— Эй, твоя девка уже ставит условия! Совсем распустила ты её. С завтрашнего дня пусть кормит рабов!

Впервые за все пребывание здесь Сашка радовалась своему маленькому успеху. Она написала записку на кусочке газеты на немецком языке и на следующий день во время утренней раздачи еды незаметно передала ее брату. Хоть он и не был отличником, но знал язык довольно-таки сносно. Если кавказцы отберут её, то точно не поймут, что в ней написано. Находчивый Вовка, забирая свой ужин из ее рук, стал нарочито кашлять и буркнул по-немецки:

— Мы держимся вместе с Отто.

Сашка с трудом сдержала улыбку. Теперь она была спокойна за любимого: с Володей он не пропадет.

Вечером, склонившись над швейной машинкой, она шила брюки для десятилетнего сына хозяйки. Неожиданно нитка оборвалась. Саша достала челнок и увидела, что он пуст. Она достала из шкафа шкатулку со шпульками и выбрала нужный цвет. Но деревянный цилиндр неожиданно выскользнул из ее рук и покатился по полу. Сашка присела, чтобы его поймать и увидела, что он исчез под кроватью хозяйки. Она легла на пол и вытянула руки, щупая в темноте. Шпульки не было, но кончики пальцев почувствовали какой-то выступ в полу, похожий на ручку. Саша знала, что все домашние в это время смотрят телевизор, а прислуга убирает со стола после ужина. Она стремительно поднялась с пола и сдвинула кровать. Сашка не верила своим глазам. Она увидела дверцу в полу и отчаянно потянула на себя металлическую ручку. Там был тайник с оружием. В деревянных коробках лежали новенькие в смазке автоматы. Девушка осторожно закрыла дверцу и вернула кровать на место. Она села за машинку, обдумывая план спасения. Теперь у нее был козырь, и эту партию она должна была выиграть. Чтобы совершить удачный побег, надо иметь оружие и еду, а главное — знать дорогу. Сашка решительно направилась в большую комнату, где семейство Джамала смотрело мультфильмы по видеомагнитофону.

— Фазиля, — она подошла к хозяйке, — я не могу дошить брюки Шарипу, нитки кончились.

Женщина тут же повернулась к мужу и стала объяснять по-чеченски, что надо купить нитки. Тот стал отмахиваться и говорить, что не разбирается в этих женских штучках. Дети наперебой заныли, что им мешают смотреть мультики.

— Какие нужны нитки? — недовольно спросил он у девушки.

— Темно-серого цвета, — поспешно проговорила она и добавила специально, чтобы тот ничего не понял, — только обязательно сороковку, а то, если привезете десятку, то они будут стягивать ткань.

Джамал смерил работницу презрительным взглядом и, повернувшись к жене, сказал на родном языке:

— Я ниче не понял. Езжай сама в магазин и выбирай, какие надо!

— У меня по дому дел полно, — Фазиля махнула рукой, — пусть она сама их купит, а то я не такие выберу.

— Как знаешь, — он опять уставился в телевизор.

Сашка слушала их разговор, затаив дыхание.

— Завтра поедешь в соседний городок с Закиром, — хозяйка назвала имя одного из своих помощников, — и купишь нитки. Да бери побольше.

— А может, еще и ткани взять? — предложила девушка, чтобы усыпить бдительность хозяев.

— Да, можно, — согласилась та и улыбнулась, — мне на новое платье.

Молодой кавказец отчаянно крутил руль старенького УАЗика. Машину трясло на узкой дороге. Александра смотрела по сторонам и вдыхала полной грудью горный воздух. Три месяца она не покидала ненавистный аул, но теперь, оказавшись за его пределами, она была уверена, что у неё все получится. Сашка ни на минуту не отрывала взгляда от окружающей местности, стараясь запомнить самые незначительные детали. В городке, куда они приехали, было тихо и мирно. По улицам ходили люди, разговаривали и смеялись. Как будто не было войны, а в двадцати километрах в горах не было людей, умирающих от тяжелого рабского труда, побоев, холода и голода. Закир остановил машину у маленького магазинчика, куда они вместе вошли. Мужчина средних лет, стоявший за прилавком, поприветствовал их на родном языке. Саша ответила по-русски и окинула взглядом витрину. Она не спешила. Девушка с показным интересом разглядывала ткани, фурнитуру. Купив несколько шпулек ниток, она принялась листать журнал мод. Ее сопровождающий стоял в стороне и раздраженно постукивал ботинком по полу. Когда Саша стала выбирать ткань для хозяйки, парень не выдержал и грубо сказал:

— Бери что надо, и в машину!

Девушка, продумавшая заранее эту поездку, виновато улыбнулась продавцу. Игнорируя слова своего сопровождающего, она произнесла:

— У вас так много тканей, — она развела руки, — глаза разбегаются.

— Собери свои глаза в кучу! — Закир больно взял её за запястье.

— Послушай, брат, зачем девушку обижаешь? — мужчина вышел из-за прилавка и подошел вплотную к парню.

— У нас времени мало, а она не торопится, — буркнул Закир, отпуская руку Александры.

— Сразу видно, что твоя невеста разбирается в товаре. Дочка, ты сама шьешь? — продавец повернулся к Сашке.

— Сама, — благодарно улыбнулась она.

Закир хотел возразить по поводу невесты, но потом махнул рукой и уже миролюбиво произнес:

— Ты поскорее покупай, а я подожду тебя в машине.

Именно этого и добивалась Саша. Она тут же купила ткань и, расплачиваясь, спросила у мужчины по-чеченски:

— Хочу на днях в Ингушетию съездить, а не знаю, на чем туда добраться. Не подскажите?

— Э, милая, туда путь неблизкий, — он внимательно посмотрел на покупательницу, — от мужа решила убежать?

Саша притворно опустила голову и вздохнула, всем своим видом показывая, что мужчина угадал ее задумку.

— Там живут мои родственники, — вздохнула она.

— Ладно, я все понял, — по-доброму усмехнулся тот, — как надумаешь, заходи в мой магазин. Помогу тебе перебраться, так быть. Вижу, хорошая ты девушка.

— А если я приду, а ваш магазин будет закрыт?

— Ладно, стучи тогда в дверь во дворе. Я живу на втором этаже в этом же доме. Удобно, когда работа рядом, да? — засмеялся он.

— А как вас зовут?

— Ильдар.

Из разговора между Джамалом и Фазилей пленница узнала, что в следующую субботу они едут с детьми в соседний аул на свадьбу. Не зря хозяйка ей заказала новое платье. На этот вечер Сашка и запланировала побег. За неделю она успела предупредить Володю и Отто. Как только семья горцев покинула дом со своей свитой охранников, девушка тайком пробралась на кухню и собрала еды на дорогу. Потом она уселась за швейную машинку, делая вид, что шьет. Когда Саша услышала, что служанки перестали греметь посудой и ушли спать в подвал, она достала из тайника под кроватью два автомата и, завернув их в старое платье Фазили, поставила у входа под камуфляжный костюм хозяина. Ночью в горах было холодно, поэтому она сняла с вешалки две мужские куртки и пока надела на себя. Саша заранее припрятала полотняный мешок, в который положила оружие, еду и старые раст