Оглавление

Владимир Фетисов
«ВЫ ОТПРАВЛЯЕТЕСЬ В НЕЗНАКОМЫЕ СТРАНЫ…»

Две документальные повести о русских разведчиках XIX века

ПОВЕСТЬ ПЕРВАЯ

РУССКИЙ ДЕРВИШ.

ЖИЗНЬ И СТРАНСТВИЯ ПЕТРА ПАШИНО

Репродукция портрета Петра Пашино.

Художник Александра Шнейдер.

ПРОЛОГ

1873 год. Афганистан. По направлению к городу Маза­ри-Шариф медленно продвигается группа паломников. Их цель — мусульманская святыня «Хазрат Али». Там, по древ­нему преданию, находится могила халифа Али, тело кото­рого, всё по той же легенде, было выкрадено похитителя­ми и похоронено именно здесь. Среди паломников ничем, — ни одеждой, ни обликом, — не выделяется худощавый,

смуглокожий человек лет тридцати пяти. По документам — житель турецкой Смирны Шейх-Мухамед-Алба-Эфенди, он на каждом привале усердно молится, перебирая из яшмы чётки и ведёт со своими спутниками религиозные беседы, свидетельствующие о его глубоком знании Корана и других священных мусульманских книг. Ни один из его собеседни­ков даже не догадывается, что под маской благочестивого турка скрывается российский подданный Пётр Иванович Пашино.

Смуглость кожи достигалась втиранием в неё ослиного навоза, — вкупе с бородой и обритой наголо головой это де­лало Петра Ивановича неотличимым от азиатского жителя. Впрочем, однажды маскировка не помогла — в городе Дарк­хот к нему неожиданно бросился афганец, прошептавший: — Я узнал тебя. Ты русский, которого я видел однажды в Самар­канде с генералом Кауфманом. Если ты не дашь мне тысячу рублей, я разоблачу тебя перед вали (правитель города — В.Ф.). — Ты что-то путаешь, — ответил Пётр, — я бедный паломник из Смирны.

Через некоторое время Пашино был схвачен, однако, предчувствуя арест и возможную гибель, он успел передать своему верному слуге все деньги и бумаги, сказав при этом: — Если меня убьют, сразу отправляйся в Ташкент, сообщи властям о моей гибели и передай эти документы. Обяза­тельно сделай это, получишь большую награду.

Стражники привели русского путешественника во дво­рец.

Убелённый сединами правитель города сидел в боль­шом зале, окружённый духовными лицами. Ввели Пашино и доносчика.

— Мир вашему дому, да хранит его Аллах, — приветство­вал вали Пётр Иванович и, как подобает мусульманину, сел напротив, подогнув колени.

— Кто ты, чужеземец? — внимательно оглядев того, спро­сил правитель.

Пашино рассказал свою легенду, а затем стал наизусть читать суры Корана. Через некоторое время вали махнул рукой, показывая, чтобы тот убирался восвояси.

— Неверный не может так хорошо знать Коран, — объяснил он своё решение приближённым. Таким образом, удиви­тельное хладнокровие, знание языков и священной книги спасли русского путешественника от неминуемой смерти.

Кем же был этот таинственный странник?

Чрезвычайно и многогранно одарённый, проживший недолгую, но яркую, полную приключений жизнь — земле­проходец, дипломат, публицист, издатель, этнограф, педа­гог Пётр Иванович Пашино. Именно о нём и пойдёт речь в этой документальной повести.

Глава первая

НАЧАЛО

В 1836 году в купеческом городе Ирбите — ирбитская ежегодная ярмарка была второй в России после нижего­родской, — в семье певчего придворной капеллы Ивана Па­шино родился мальчик, которого назвали Петром. Отцу не довелось увидеть, каким вырастет его дитя — через два года он умирает, оставив жену с малолетним сыном на руках, практически без средств к существованию. В поисках луч­шую доли, мать с ребёнком уезжает в Соликамск работать на соляных копях, а ещё через четыре года отправляется в город Чердынь, расположенный на севере Пермского края. В этом городе мальчик был определён в Уездное учили­ще, в котором окончил все три класса. Уже здесь у Петра проявилась необычайная способность. Находясь в окру­жении татарских и киргизских детей, своих товарищей по детским играм, он быстро выучил их языки, умея не толь­ко свободно на них разговаривать, но и писать и читать. Чтобы продолжить обучение сына, мать переезжает с де­вятилетним сыном в Пермь, где тот поступает в гимназию. Но не успевает он порадоваться новенькой гимназической форме, как судьба наносит ему страшный удар — от чахот­ки умирает мать, и мальчик остаётся круглым сиротой. По­скольку Пётр, будучи сыном придворного певчего, имел определённые льготы, к тому же потерял обоих родителей, то он, по ходатайству директора учебного заведения, был немедленно зачислен на казённое обеспечение в Первую Казанскую гимназию, куда и поступил в декабре 1845 года.

Мальчику необыкновенно повезло — директором гимна­зии в это время был Николай Алексеевич Галкин, участник арктических экспедиций графа Ф. П. Литке и И. Ф. Крузен­штерна. Преподавая географию и историю, Галкин, расска­зами о своих путешествиях, полных романтики и приклю­чений, буквально заворожил маленького Петю, пробудив в нём интерес к далёким неизведанным странам.

Уже к четвёртому классу юный Пашино обратил на себя внимание преподавателей своими необыкновенными спо­собностями. К этому времени он свободно говорил и пи­сал на татарском, монгольском, киргизском (казахском) языках, овладел французским, немецким и латынью. За сочинения же на родном, русском языке, всегда выбирая исторические темы, неизменно получал высшие баллы. А вот поведение гимназиста Пашино оставляло желать луч­шего: во всех проделках и всевозможных дерзких выходках он неизменно выступал в роли зачинщика. Но, несмотря на частое прибывание в карцере, ему, как лучшему учени­ку, многое прощалось, а находчивость и остроумие часто избавляли его от наказаний. О талантливом ученике узнал попечитель Казанского учебного округа Владимир Порфи­рьевич Молоствов и стал приглашать его к себе играть со своими детьми. В этом гостеприимном доме Пашино по­знакомился с крупным историком, членом-корреспонден­том Петербургской Академии наук В. И. Григоровичем.

Эта встреча стала судьбоносной в жизни юноши. Виктор Иванович, заметив незаурядные задатки Петра, приложил немало усилий для его дальнейшего развития, став старшим другом и наставником будущего дипломата и путешествен­ника. Под влиянием Григоровича Пашино стал заниматься литературной деятельностью и уже пятнадцатилетним под­ростком был удостоен публикации в местной печати.

Деятели, сыгравшие значительную роль в становлении

П. И. Пашино: В. П. Молоствов, фотопортрет неизвестного мастера, В. И. Григорович, фототипия (архив РГБ) и российский востоковед, заслуженный профессор кафедры турецко-татарской словесности Петербургского университета И. Н. Березин, гравюра Барановского с фотографии неизвестного автора

Однажды в гимназию приехал профессор И. Н. Березин и, услышав на уроке турецкого языка перевод Пашино ка­кой-то статьи, был поражён сочностью языка переводчи­ка и предложил юноше перевести с татарского отрывок из книги Хальфина (татарский просветитель — В. Ф.). Будучи главным редактором «Казанских губернских ведомостей», Илья Николаевич опубликовал работу пятнадцатилетнего подростка под названием «Татарские сказания». Это был первый литературный опыт Петра Пашино.

В 1852 году Пётр успешно оканчивает гимназию и по­ступает на историко-филологический факультет Казанского университета по Восточному отделению. Началась студен­ческая жизнь, заполненная занятиями, кутежами, проделка­ми и сладостным общением со сверстниками. Весёлый нрав Петра, его любовь к шуткам и розыгрышам никуда не делись и в студенческие годы. Однажды это чуть было не привело к драматическим последствиям. На одном из городских балов всех покорила неизвестная девушка: красивая, весёлая, эле­гантная, хорошо сложенная. Молодые люди толпились около неё, соперничая друг с другом в борьбе за благосклонность красавицы. Вполне естественно, что лучшей маской стала именно она. Затем, по традиции, состоялся ужин. И тут кто- то из присутствующих узнал в «прекрасной незнакомке» пе­реодетого в женское платье студента Пашино. Этот эпизод дошёл до руководства университета, и только заступниче­ство Григоровича спасло юношу от отчисления. Талант ак­тёра и способность к перевоплощению впоследствии весьма пригодятся Петру в его многочисленных странствиях.

Казанский университет был одним из лучших в Россий­ской империи, и во время учёбы Пашино познакомился со многими будущими литературными деятелями: в част­ности, с П. Д. Боборыкиным, впоследствии известным пи­сателем и издателем. Через три года при Петербургском университете открылся Восточный факультет, отделение в Казани в связи с этим было закрыто и студенты, среди которых был и Пётр, переехали в столицу. Здесь юноша сближается с демократическими кругами, знакомится с Н. А. Добролюбовым и серьёзно начинает заниматься изуче­нием русской литературы.

Обучение в университете Пашино заканчивает в 1856 году и, как один из лучших студентов, сразу получает на­учную командировку для исторических изысканий и ар­хеологических раскопок в Болгарах на Волге, где когда-то располагалось древнее царство Волжская Булгария. Пётр с энтузиазмом приступает к делу, однако сразу же сталки­вается с препятствием в лице местного священника. Тот был категорически против каких-либо раскопок и убедил сельского старосту не давать для них рабочих, мотивируя это тем, что Пашино «кандидат», а, следовательно, уклоня­ющийся от военной службы. Петру пришлось приложить немало усилий, чтобы доказать сначала священнику, а затем старосте своё социальное положение. В конце кон­цов раскопки начались и принесли неплохой результат — было найдено множество редких монет, одна из которых оказалась уникальной — отчеканена во времена Дмитрия Донского. Возвратясь в Петербург, Пётр всю найденную коллекцию передал в «Императорское русское археологи­ческое общество».

В университете Пашино сделал доклад по результатам экспедиции и представил отчёт, который был засчитан как кандидатская диссертация. Юноша остаётся в университете для прохождения магистратуры, а после окончания курса поступает на службу в Азиатский департамент Министер­ства иностранных дел. Свой литературно обработанный от­чёт о раскопках Пётр отнёс в «Современник», где он и был опубликован. В дальнейшем на страницах этого популярно­го журнала появляются ещё три его рассказа из жизни волж­ских татар под прозрачным псевдонимом П. А. Шино.

Сотрудничая с «Современником», Пётр близко сходит­ся с его редактором И. И. Панаевым и Н. Г. Чернышевским, чьи взгляды были ему близки. Однако литературный труд больших материальных благ не приносил, и Пашино начи­нает писать сочинения для офицеров Академии Генераль­ного штаба, два из которых — «О торговле чаем» и «История Ост-Индской компании», были признаны достойными пе­чати. Гонорар составил 600 рублей.

В том же 1857 году Пётр приглашается в качестве пре­подавателя в Лесной институт. Он быстро завоевывает любовь студентов своим демократичным к ним отношением и вольным образом мыслей. Руководству института, на­против, это совсем не нравилось, и Пашино вскоре вынуж­ден оттуда уйти. К счастью, в 1861 году наконец сбылась юношеская мечта Петра: Министерство иностранных дел решило отправить его в Персию в качестве второго секре­таря посольства. И молодой дипломат начинает усиленно изучать страну, в которой ему предстояло служить.

Глава вторая

ПЕРСИЯ

О первом путешествии по Персии и службе в русском посольстве в Тегеране Пётр Иванович рассказал в вос­поминаниях, которые, к сожалению, не были изданы отдельной книгой. Написанные в форме писем к неиз­вестному адресату, они разбросаны по нескольким рос­сийским газетам и журналам того времени: «Санкт-Пе­тербургские ведомости», «Русь», «Русский инвалид» и другие. В них личные впечатления второго секретаря русского посольства перемежаются со сведениями, по­лученными им из разговоров со сведущими местными жителями из различных слоёв персидского общества. К примеру, многое Пашино заимствовал из своих бесед с младшим мирзой (писцом) русского посольства в Теге­ране, Абдул-Вегабом, «проехавшим все степи до Бухары». В столицу Персии молодой дипломат отправился из Эри­вана вместе с курьером, вёзшим в Тавризское генераль­ное консульство деньги. Ехали на лошадях по дорогам, не вполне безопасным — можно было подвергнуться на­падению разбойников. К счастью для путешественников, всё закончилось мирно. Подъезжая к персидской границе, путники встретили множество людей, направлявшихся в Россию на заработки — своего рода «гастарбайтеры» XIX века. «Это всё были персияне из Тавриза, Маранда, Арде­биля и даже из Урмии, которые ежегодно совершают по­добное путешествие в Эривань, Тифлис, Кутаис и другие закавказские города для заработков, — пишет Пётр Ивано­вич. — Должно быть не совсем выгодно в Персии положе­ние работников, каменщиков, столяров и проч., когда они маршируют за тысячу верст, чтобы заработать по одному рублю в сутки. Костюм их заключался в одной длинной ру­бахе, иногда совершенно разорванной, как решето, и в во­йлочной, наподобие горшка, шапке, которая вплотную об­тягивала их полувыбритую голову. За спиной ни котомки, ни пилы, ни топора, — признак недомовитости и крайней нищеты; в руке длинный посох вроде поповской трости».

Гравюра А. Даугеля «Виды и типы Персии. Мусульмане на пилигримстве к гробнице Али». Журнал «Всемирная иллюстрация» №248, 1874 г.

Поразил путешественника своим разнообразием базар в Тавризе — главном городе персидской провинции Южный Азербайджан. С огромным интересом прогулялся Паши­но по торговым рядам, впервые увиденного им восточно­го базара, наблюдая повадки торговцев и покупателей, с любопытством осматривая разнообразные великолепные изделия: оружие, ситцевые и коленкоровые ткани, посуду, зеркала, глиняную и хрустальную посуду, краски, пряности, ковры, сушеные фрукты, орехи и сладости.

Были товары и из России, однако, в своих записках Па­шино сетует на то, что у русских купцов нет еще той «сно­ровки и приспособления» к вкусам персов, как у англичан, которые рисунки для ситца и фарфора — товаров, предна­значенных для сбыта в Персии, — заказывают персидским художникам. Надо сказать, Пётр на протяжении всей своей жизни выступал сторонником русской экономической экс­пансии на Востоке.

Персидские города — Тавриз, Казвин, Тегеран — пред­стают в записках Пашино, словно сошедшие со страниц «1001 ночи» — окружённые роскошными садами, с зубча­тыми крепостными стенами, шумными базарами, узкими прохладными улочками.

В Тегеране, в июне 1862 года, произошла встреча русского дипломата с вы­дающимся путешествен­ником Арминием Вамбе­ри, который из Тегерана намеревался отправиться в путешествие по хан­ствам Средней Азии.

Пётр сразу обратил внимание на нового че­ловека, появившегося в Тегеране и остановивше­гося в турецком посоль­стве. Получив сведения о незнакомце как о челове­ке «весьма многосторон­не образованном, претендующем даже на знание русского языка», молодой русский дипломат решил с ним познако­миться. Интерес, как выяснилось, был взаимным — Вамбе­ри также заинтересовался русским, который был знаком с «бытом и языком восточных татарских народов». Они были похожи, эти два молодых человека. Обоими владела страсть к путешествиям, и тот и другой были увлечены Востоком и владели многими языками. Встреча произошла на обеде в английском посольстве. В своих записках Пашино пишет: «За обедом разговор вёлся по-турецки, потому, что англий­ский посланник г. Алисон великолепно владеет этим язы­ком и, кроме турецкой миссии, гостей не было».

Беседа шла в основном о языках. Вамбери интересовал­ся тюркскими диалектами, а также бытом и социальным положением волжских татар. Из Тегерана венгерский учёный отправился, как и за­думал, в путешествие по Средней Азии. В облике стран­ствующего дервиша по имени Решид Эффенди он посетил Хиву, Бухару и Самарканд, постоянно находясь на грани разоблачения. Пашино, рассказавший о встрече с Вамбери в «Санкт-Петербургских ведомостях», очевидно взял на во­оружение этот

Арминий Вамбери, фотопортрет способ путешествия «под прикрытием».

Полтора года прослужил в Тегеране Пётр Иванович. Ка­залось бы, быстрая дипломатическая карьера ему обеспе­чена: знание языков (в университете он в совершенстве из­учил персидский и индустани), острая наблюдательность, умение в живой, увлекательной форме излагать на бумаге свои мысли, отличное знание истории и географии долж­ны были послужить хорошим трамплином. Однако среда, в которую попал молодой дипломат, — честный, с прямым характером и демократическими взглядами, — не приняла его, и пребывание в посольстве стало для Пашино нестер­пимым. «Служить бы рад, прислуживаться тошно» — девиз грибоедовского героя был близок и Петру. Льстить и заи­скивать он не умел и не хотел, и вскоре стал в посольстве «белой вороной». «Судьба меня втолкнула в неподходящую сферу людей, у которых прежде всего в виду были интри­ги, копанье выкапывание друг для друга» — писал Пашино в записках «Из воспоминаний секретаря посольства (О теге­ранской жизни)», опубликованных в двух номерах журнала «Колосья» за 1887 год. В сентябре 1862 года Пётр берёт от­пуск и возвращается в Петербург, объехав перед этим всю северную Персию. Начались тяжёлые дни безденежья. Об­ратно в Лесной институт устроится не удалось, жалованье в МИДе было мизерное, сбережения, большая часть кото­рых была потрачена на путешествие, подходили к концу. И тут, внезапно, его назначают первым секретарём всё в то же посольство в Тегеране. Пётр стал готовиться к отъезду, но неожиданно получает письмо от своего начальника Ф. Р. Остен-Сакена, в котором тот уведомляет, что поездка от­ложена.

Что же произошло? Среди газет, получаемых Пашино, оказались два экземпляра нелегального листка «Земля и Воля». Сейчас трудно сказать, были ли они кем-то под­кинуты или нет, но Пётр один экземпляр показал своему приятелю и сослуживцу по министерству персу Якубу, ко­торого считал человеком порядочным. Однако тот донёс в жандармское управление. К Пашино пришли с обыском, но ничего противозаконного не обнаружили. Тем не менее, назначение в Персию было отменено, — «ложки нашлись, а осадочек остался» — и Пётр остаётся в Петербурге, по-преж­нему считаясь прикомандированным к Министерству ино­странных дел. В это же время начинается обширная лите­ратурная деятельность Пашино. В российской прессе появ­ляются собранные им за время службы в Персии матери­алы исторического, этнографического и географического характера. Написанные ярким, живым языком: «Письма о Персии» в газетах «Русь» и «Русский инвалид»; «За Эрива­нью» и «Встреча с Вамбери в Персии» в «С.-Петербургских ведомостях» — они вызвали живейший интерес у читате­лей. Так бы, вероятно, всё и продолжалось, если бы не про­изошли события, ставшие причиной нового дипломатиче­ского назначения Петра Ивановича.

В июне 1865 года русскими войсками был взят Ташкент, и к Российской империи присоединяются новые земли, на которых создаётся Туркестанская область. Появилась необ­ходимость освоения новых территорий, для чего, в первую очередь, нужны были специалисты: управленцы, знающие Восток, и переводчики.

В конце 1865 года первый губернатор Туркестанской об­ласти, генерал Черняев, был вызван в Петербург «для окон­чательного разъяснения всех вопросов, относящихся до Туркестанской области и наших сношений с среднеазиат­скими соседями», а на его место назначается генерал-май­ор Д. И. Романовский.

Военный министр Милютин представил по этому по­воду доклад императору Александру II, в котором, в част­ности, писал: «Вашему Императорскому Величеству бла­гоугодно было Высочайше повелеть военного губернатора Туркестанской области вызвать немедленно в Петербург. Но как, на время отсутствия генерал-майора Черняева, управление областью должно быть возложено на другое лицо, опытность и способности которого могли бы служить правительству ручательством в успешном ведении дел, то я полагал бы необходимым командировать в распоряжение командующего войсками Оренбургского военного окру­га, согласно последовавшему уже на то предварительному соизволению Вашего Императорского Величества, состо­ящего при мне генерального штаба ген.-м. Романовского, который сопровождая в минувшем году ген.-адъют. Кры­жановского во время осмотра им Туркестанской области, достаточно ознакомился с положением наших там дел; причем разрешить командующему войсками Оренбург­ского военного округа, если признает нужным, отправить ген.-м. Романовского в Ташкент для исполнения должно­сти военного губернатора Туркестанской области, за отъез­дом ген.-майора Черняева.

Вместе с тем, принимая в соображение, что в Турке­станской области чувствуется ощутительный недостаток в лицах, знающих Восток, что особенно заметно ныне, при необходимости ближе ознакомиться с туземцами, их исто­рическою жизнью и гражданским устройством, в помощь ген.-м. Романовскому признается необходимым придать для собрания необходимых сведений лицо, специально из­учившее Восток и восточные языки.

Для сего может быть назначен драгоман (переводчик, В. Ф.) Азиатского департамента министерства Иностранных Дел коллежский асессор (соответствует военному чину майор, В. Ф.) Пашино, на что вице-канцлер изъявил уже свое согласие».

По всей видимости, в этом назначении большую роль сыграл начальник Азиатского департамента МИД Николай Петрович Стремоухов, который, кроме все­го прочего, озаботил Петра Ивановича, неким тай­ным поручением. Но об этом мы расскажем чуть ниже. В начале февраля 1866 года драгоман Пашино отправляет­ся к новому месту службы, в Ташкент.

Глава третья

ТАШКЕНТ

Путь в Ташкент начинался от Оренбурга, куда Пашино приехал 20 февраля 1865 года и стал ждать подорожную. Кроме того, возок — транспортное средство того времени — сломался в дороге и необходимо было время на его по­чинку. Три дня прожил в Оренбурге Пётр. Даром времени, при этом, он не терял. Заходя по делам в разные штабы и канцелярии, обедая и ужиная у «оренбургского Дюссо-Ан­тона Каретникова», молодой чиновник приобрёл много по­лезных знакомств. Отнёсся, правда, к своим новым знако­мым он с изрядной долей иронии: «Их прежде всего обуяла зависть, — пишет Пашино, — что я еду без них в этот обето­ванный край повышений и отличий, а потому в успокоение себя, они стали описывать мне самыми чёрными красками те лишения и опасности, какие ждут меня в дороге».