Ю. М. Лезгинцев

Краткая экономическая и политическая история Латинской Америки

Монография

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 94(8=6)"18"

ББК 63.3(70)5

Л41

Вторая книга под названием «Краткая экономическая и политическая история Латинской Америки» является составной частью задуманной автором трилогии и охватывает события, произошедшие в постколониальный период: от начала войны за независимость до конца XIX столетия.

В результате освободительной борьбы к власти в появившихся на карте креольских республиках пришли национальные олигархические элиты. С экономической точки зрения суть перемен состояла в постепенной адаптации новых способов присвоения прибавочной стоимости в тесной увязке с трансформацией методов эксплуатации трудовых ресурсов со стороны сменившихся «хозяев жизни». Состоялся эпохальный переход от архаичных, полуфеодальных форм хозяйствования к преобладанию капиталистических отношений. Социально-политические последствия данного процесса, выражавшиеся через борьбу консервативных и либеральных элементов в обществе, варьировались в зависимости от особенностей каждого социума.

Знакомясь с событиями XIX в., читатель может найти многочисленные параллели с реалиями века нынешнего. Посмотреть с позиций сегодняшнего дня, как закончились социальные эксперименты века минувшего, оценить и экстраполировать в настоящее их результаты. В этом состоит ценность изучения истории Латинской Америки, ставшей составной частью западной цивилизации.

Печатается в авторской редакции.

УДК 94(8=6)"18"

ББК 63.3(70)5

© Лезгинцев Ю. М., 2022

© ООО «Проспект», 2022

Введение.
ОБЗОР ПОЛОЖЕНИЯ ДЕЛ В ЕВРОПЕ И В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ (в начале XIX в.)

Бурно, с революциями и войнами наступал новый XIX век, суливший большие потрясения и драматические перемены в судьбах целых государств и народов, охваченных вихрем исторических событий.

В одно мгновение рушились традиционные устои, в небытие уходили отжившие порядки и представления, рвались семейные и родственные связи. Одновременно возникали и утверждались новые государственные формы, экономические модели, возникали немыслимые ранее политические конфигурации, в которых непредсказуемо формировались, переплетались и перемалывались властные и личностные отношения участников событий. Современники оказывались на гребне гигантского исторического излома, заставлявшего по-новому осмысливать действительность.

В испанских колониях в Америке, где на протяжении трех столетий вызревали предпосылки свержения колониального ига, сложилась ситуация, обусловившая начало антиколониальных выступлений, перешедших в череду национально-освободительных войн и восстаний, сотрясавших континент почти всю первую четверть века. Через горнила сражений за политическое и экономическое освобождение прошло большинство креольских наций, создавших в итоге собственные государственные образования. Некоторым регионам: португальским владениям в Бразилии, французским и испанским в Карибском бассейне удалось найти свой, особый путь к освобождению, минуя затяжные военные конфликты.

Обострение социально-экономических противоречий между колониальными владениями в Америке и Иберийскими метрополиями проходило на фоне эпохальных событий мировой истории. Среди них выделяются окончательная утрата Испанией политического влияния в Европе; война за независимость английских колоний в Северной Америке1, послужившая для латиноамериканцев живым примером освобождения; Великая французская революция2 и последовавшие за ней наполеоновские войны, квинтэссенцией которых стало противостояние двух империй: сухопутной французской и морской англосаксонской.

В Испании установился режим «министерского деспотизма», воплощением которого стал первый министр Мануэль Годо́й, поставивший личные замыслы выше интересов страны. По договору Сан Лоре́нсо (1794 г.) Великобритания получила свободный доступ к тихоокеанскому побережью испанских колоний, а США — доступ к западной Флориде и свободную навигацию по реке Миссисипи с Новым Орлеаном в качестве порта-франко.

Несмотря на политические катаклизмы первой четверти XIX в., в экономическом плане Европа переживала технологический прорыв, характерными чертами которого являлись механизация производственных процессов на базе изделий из металла (применение станков в фабричном производстве), расширенное использование гидроэнергии, развитие водных и наземных путей сообщения, составивших основу начавшейся промышленной революции. Вследствие сохранения абсолютистских форм правления и социально-экономической отсталости (о чем подробно говорилось в первой книге) Испания и Португалия оказались на обочине экономического прогресса, сохраняя феодальный уклад и практически не участвуя в становлении индустриального способа производства, отвергая капиталистическую свободу торговли, а также идеи Просвещения.

Во второй книге «Краткой экономической и политической истории Латинской Америки» рассказывается о кардинальных переменах в жизни людей, случившихся в Латинской Америке в постколониальный период: с начала войны за независимость до конца XIX столетия. Если говорить совсем коротко, то с экономической точки зрения суть указанных перемен состояла в адаптации новых способов присвоения богатств и владения собственностью в тесной увязке с трансформацией методов эксплуатации трудовых ресурсов со стороны сменившихся «хозяев жизни». Состоялся эпохальный переход от архаичных, полуфеодальных форм хозяйствования к преобладанию капиталистических отношений. Социально-политические и экономические последствия данного процесса варьировались в зависимости от особенностей каждого социума.

Однако прежде чем перейти к рассмотрению конкретного политического контекста и лежавших в его основе экономических причин, представляется целесообразным сделать краткий обзор положения дел на Европейском континенте в начале нового века. Война за освобождение колоний и распад испанской и португальской империй были сторонами одной и той же медали. Без знания истории Старого Света невозможно понять события, происходившие в Америке, поскольку исторические процессы по обеим сторонам Атлантики и их последствия тесно переплетались между собой и находились в прямой зависимости.

* * *

В конце XVIII в. и начале первого десятилетия XIX в. вектор политических событий в Западной Европе определялся Великой французской буржуазной революцией 1789–1794 гг. Указанная эпоха включала в себя революционные, а затем и имперские войны Франции, обусловленные ее политическим и торгово-экономическим соперничеством с Англией, в которое по ряду причин неизбежно оказывалась втянутой Испания. Португалия продолжала следовать в фарватере английской политики.

После того, как Франция и Испания помогли английским колониям в Америке отстоять свою независимость, международное влияние французской монархии продолжало ослабевать, свидетельством чего стал торговый договор с Англией, открывший английской мануфактуре доступ во Францию. В 1790 г. из-за инцидента с китобоями в бухте Ноо́тка на тихоокеанском побережье возникла угроза очередного военного конфликта между Англией и Испанией. Мадрид на основании «Семейных соглашений» обратился за помощью к Франции. Однако в созданном после взятия Бастилии Национальном учредительном собрании господствовали антииспанские настроения, поскольку королевские власти препятствовал допуску французских товаров в колонии, что в итоге не позволило Парижу поддержать союзника.

С 1783 по 1806 г. министром иностранных дел Англии был ­Уильям Питт — младший, главной задачей которого являлась борьба с основным торговым конкурентом в лице Франции, для чего им еще накануне революции в Париже был создан англо-прусско-голландский союз. Позже, также под эгидой англичан, против Франции был заключен альянс Австрии и Пруссии. В апреле 1792 г. Национальное собрание при лоббировании близкого к жирондистам министра иностранных дел Шарля Франсуа Дюмурье́, не дожидаясь нападения, приняло предложение короля о борьбе с коалицией. Начался период военных кампаний, сотрясавших Европу до 1815 г.

В августе того же года королевская власть во Франции была низложена. Чтобы нейтрализовать испанскую монархию, связанную с французским двором фамильными узами, Дюмурье́ и новый французский мининдел Пьер Лебре́н попытались вовлечь Англию в войну с Испанией, предложив Питту план освобождения Испанской Америки и ее открытия для английских и французских товаров. Тем не менее, англо-французские противоречия оказались сильнее.

Кратковременные победы французского оружия закончились к лету 1793 г., иностранные армии вступили во Францию. Был образован Комитет общественного спасения, где иностранными делами руководил Жорж Жак Данто́н, искавший компромисса с Лондоном. Однако уже в июне 1793 г. к власти во Франции пришли якобинцы. Максимилиан Робеспье́р в отличие от фритредерской политики жирондистов видел в Англии главного врага, и Конвент принял Навигационный Акт, запретивший доступ английским судам во французские порты и ставший предшественником континентальной блокады. После термидорианского переворота и последовавших военных успехов революционной Франции в мае 1795 г. в Базеле был подписан мирный договор с Пруссией, а в июле в том же Базеле заключили мир с Испанией. Еще раньше был согласован договор о мире с Голландией, ставшей зависимой от Франции Батавской республикой. Таким образом, коалиция Питта практически распалась — только Англия и Австрия продолжали войну с Французской республикой.

В период Директории (1795–1799 гг.), выражавшей интересы крупной национальной буржуазии, Франция, еще до революции потерявшая свои заокеанские владения, начинает ориентироваться на открытие новых рынков, прежде всего в Италии и на Востоке. Воплощением указанной политики стали завоевание государств северной Италии, захват Ионических островов, о.Мальта и египетская экспедиция генерала Наполеона Бонапарта. Поскольку Питт не мог допустить господства Франции над Голландией, Швейцарией, Италией и Египтом, это привело к созданию второй антифранцузской коалиции, в состав которой вошли Англия, Австрия, Россия и Турция.

После переворота 18 брюмера 1799 г., устранившего Директорию, власть во Франции на 15 лет переходит к Бонапарту. В то время как он воевал в Египте и Сирии, российский полководец А. В. Суворов вытеснил французов из Италии. Австрия готовилась к новой войне. Однако после побед над австрийцами при Маренго и Гогенлиндене и заключения Люневи́льского мира (1800 г.) Париж вновь восстановил свое господство в Италии и получил пиренейские владения Австрии. Такой поворот событий заставил английские правящие круги уже 27 марта 1802 г. пойти на подписание Амье́нского мира: Наполеон согласился на возврат Египта Турции, но и Англия отказалась почти от всех последних завоеваний, кроме Цейлона и Тринидада. Мир не устраивал ни одну из сторон и в мае 1803 г. Бонапарт под предлогом того, что англичане не освобождали Мальту, спровоцировал новую войну с «владычицей морей».

В 1805 г. победы над австрийскими войсками при Ульме и Аустерлице вывели из игры Австрию. А в следующем году победы при Иене и Ауэрштедте — Пруссию. 21 ноября 1806 г. Наполеон объявил о континентальной блокаде, запретив всем подвластным странам не только торговлю, но и любые другие сношения с Великобританией и английскими колониями.

Весной 1808 г. Бонапарт начал оккупацию Испании. Однако этому предшествовала череда событий на самом полуострове. В 1792 г. реальная власть в Мадриде сосредоточилась в руках фаворита королевы Мануэля Годо́я, который после казни французского монарха Луиса XVI в силу фамильного договора объявил Франции войну, что означало резкую смену внешней политики, врагов и союзников. Испанская армия, насчитывавшая около 50 тыс. солдат, оказалась не готова противостоять революционным войскам французов. На Пиренеях было создано три армейских корпуса: в Гипу́скоа и Нава́рре под командованием генерала Ка́ро, в Араго́не во главе с принцем Кастельфра́нко, в Катало́нии войска возглавил один из наиболее способных испанских военачальников — генерал Рика́рдос. Последняя группировка перешла границу и вела боевые действия на французской территории в Россельо́не. Тем не менее, кампания 1794 г. была проиграна, генерал Рикардос погиб, французские войска заняли Бильба́о, Сан Себастья́н и ряд других испанских городов.

По Базельскому миру Франция вернула завоеванные территории, но получила взамен испанскую часть острова Санто Доминго, а по договору Сан Ильдефонсо еще и Луизиану. Испанский монарх вновь действовал как союзник Франции, мир с которой неизбежно имел оборотную сторону — неотвратимую войну с Англией. Последствия не заставили себя ждать — английский флот блокировал морскую торговлю с испанскими колониями в Западных Индиях, что стало началом конца колониального господства Испании в Америке. Военные действия начались в октябре 1796 г., а в феврале следующего года испанская эскадра проиграла морское сражение у мыса Сан Висе́нте и Мадрид окончательно потерял о.Тринидад.

В 1798 г. англичане вновь оккупировали остров Минорку. Наполеон, вынашивавший планы континентальной блокады Англии, принял решение с помощью союзника в лице Годоя подчинить своей воле Португалию — главный оплот Британии на Пиренейском полуострове. В 1801 г. началась так называемая «апельсиновая война», в ходе которой 15 тыс. французских и 70 тыс. испанских войск заняли некоторые районы Лузитании. К Испании отошла часть португальской территории с крепостью Оливе́нса.

Скоротечный Амьенский мир 1802 г. между враждующими сторонами во главе с Англией и Францией закончился уже в мае следующего года. Париж, основываясь на положениях договора Сан Ильдефонсо, потребовал от Мадрида союзнической помощи, результатом чего стала новая война с Великобританией, объявленная испанским двором в декабре 1804 г. и приведшая к катастрофе при Трафальга́ре, где объединенный франко-испанский флот в октябре 1805 г. потерпел сокрушительное поражение от английской эскадры адмирала Не́льсона. Это был конец морского могущества Испании.

При испанском дворе не прекращались интриги. Годой, с одной стороны, вел переговоры с Наполеоном о своем провозглашении королем Португалии, с другой, — в самый неподходящий момент (когда Бонапарт после победы при Иене в октябре 1806 г. фактически нейтрализовал вторую антифранцузскую коалицию) издал прокламацию с призывом к испанцам восстать против «тирана Европы». В конце концов, Испания была вынуждена присоединиться к континентальной блокаде и направить войска в помощь наполеоновской армии. Наследник испанской короны — принц Фернандо интриговал против своего отца Карлоса IV (правящего с 1788 г.), прося у Наполеона согласия на его отстранение от власти. Однако заговор был раскрыт и наследный принц унижено вымаливал прощение. В феврале 1808 г. Наполеон назначил маршала Мюра́та наместником Испании, французы снова взяли под контроль ряд испанских городов, королевский двор намеревался бежать в Америку, но успел добраться только до Аранхуэ́са, где население 18 марта подняло мятеж против фаворита королевы. На следующий день Карлос IV, предварительно вывезенный во французский город Байо́ну, отрекся от престола в пользу Фернандо VII — момент, ознаменовавший конец абсолютной монархии в Испании! Впрочем, через три дня он отменил свое решение, но было уже поздно — Наполеон рассудил по иному и назначил своего брата Жозе́фа королем Испании. Пленение королевской семьи в Байо́не вызвало восстание в Мадриде, безжалостно подавленное французскими войсками.

Указанные события имели чрезвычайно важное значение для креольского общества. Возникший в королевстве вакуум власти явился непосредственным поводом и юридическим обоснованием для осмысления преимуществ стать самостоятельными. В результате английской морской блокады колонии оказались перед необходимостью опираться исключительно на собственные ресурсы. К этому креолов подталкивали успехи в отражении иностранной агрессии (без помощи из метрополии), а также война против французских оккупантов в 1808–1813/14 гг. в Испании, проходившая под консервативными лозунгами: патриотизм-монархия-религия, не сулившими изменений в положении колоний.

Характерно, что если в первое время «американские испанцы» демонстрировали приверженность исторической родине («ма́дре-па́трия»), декларировали лояльность Центральной хунте и защиту прав плененного короля (направив на полуостров около 100 млн дуро3 в качестве помощи)4, то на более поздних этапах они решительно высказались в поддержку независимости.

В ходе антифранцузского сопротивления на полуострове начался стихийный процесс создания местных и региональных хунт («хунтизм»), заменивших собой уже фактически не существовавшую королевскую бюрократию. Центральная хунта в Аранхуэсе под председательством Флоридабла́нки заявила о своем регентстве и осуществлении властных полномочий от имени короля Фернандо VII. Французы приступили к продвижению вглубь страны, но 19 июля 1808 г. потерпели поражение в Андалусии в битве при Байле́не, ставшей первой и последней победой регулярных испанских войск, возглавляемых Каста́ньосом. В дальнейшем победы одерживали либо отряды партизанской герильи, либо англичане, которые успешно действовали в Португалии под командованием лорда Уэ́ллсли, заставив капитулировать французскую армию во главе с маршалом Жюно́.

Неудачи вынудили Наполеона пересмотреть тактику и попытаться подчинить Испанию политическими методами — была созвана так называемая Испанская хунта, принявшая конституцию Байо́ны, представлявшую собой адаптацию французского буржуазного права к местным условиям и декларировавшую равенство испанских и американских провинций. Несмотря на либеральные положения, документ не восприняли в испанском обществе.

В это время Центральная хунта, спасаясь от французов, переместилась в Ка́дис, а затем — на остров Лео́н вблизи испанского побережья, где в январе 1810 г. объявила о самороспуске, назначив Регентский совет и созвав однопалатные «корте́сы» (парламентское собрание»), которые открылись 24 сентября 1810 г. В этом же месяце была создана комиссия по обсуждению статуса заокеанских территорий. В кортесах сформировалось три основных фракции: «либералы» — сторонники реформ, «сервилисты», призывавшие к возврату абсолютизма, и «американцы» — представители заморских территорий, в целом поддержавшие либералов5.

19 марта 1812 г. была провозглашена конституция страны, установившая в Испании ограниченную наследственную монархию. Верхи, включая дворянство и буржуазию, нуждались в королевской власти для сохранения своих привилегий, равно как и в целях защиты государственных устоев от хаоса революции и диктаторского правления, так наглядно проявившихся в соседней Франции. Исполнительная власть в империи передавалась королю и назначенному им государственному совету. Провозглашалось разделение властей, свобода печати, отмена подушной подати, выборы в провинциальные депутации.

Одной из целей конституции было примирение с восставшими колониями, которым предлагалось мирное сотрудничество под знаком либеральных преобразований. Все земли Испании в Америке провозглашались составной и неотъемлемой частью королевства, которая имела право избирать своих представителей в кортесы, хотя и в меньшей пропорции, чем испанские провинции. Из 40 членов госсовета только 12 должны были представлять креольское население. Несмотря на то, что «американских испанцев» формально уравняли в правах с жителями полуострова, в конституции подтверждалась власть испанской короны над ее американскими владениями. На Пиренеях пролучила распространение «колониалистская» доктрина, суть которой состояла в утверждении, что суверенитетом могла обладать лишь испанская нация. Это было не то равенство, которого хотели креолы, нацеленные на получение всей полноты власти, включая политическую (так называемая «провинциалистская» доктрина). Ее составным идеологическим элементом был «креольский хунтизм» — право создавать местные хунты, как это происходило на полуострове. Первоначально он базировался на принципе автономности в составе империи, когда власть осуществлялась бы от имени короля («автономисты»). В процессе эволюции протестных настроений превалирующим течением стал «индепендентизм», соответствовавший либеральному мировоззрению на континенте и противоречащий положениям Кадисской конституции. На другом политическом полюсе находились «фиделисты», признававшие любую власть, установленную Регентским советом, будь то конкретная личность или институция.

7 марта 1814 г. Наполеон, так и не сумевший покорить Испанию и занятый делами в Европе, вернул власть Фернандо VII. Кортесы были распущены, конституция 1812 г. — отменена, началась абсолютистская реакция, усилилась милитаризация королевства, включая укрепление власти вице-королей и капитан-генералов в заморских владениях. Для восставших испанских колоний в Америке это означало обострение военного противостояния в ходе следующего этапа борьбы.

В регионе усилилось влияние США и Великобритании, которых инсургенты пытались привлечь на свою сторону. Если до 1814 г. Англия поддерживала Испанскую монархию (как союзницу против Наполеона) и довольствовалась торговлей с колониями, сохранявшими верность Регентству, то после завершения франко-испанского противостояния на полуострове Лондон заявил о своем желании осуществлять свободную коммерцию со всем регионом и придерживаться принципа нейтралитета, что было выгодно креолам в мятежных провинциях. По причине недостатка собственного флота Мадрид не смог установить эффективную морскую блокаду колоний. Получив свободу действий, Великобритании удалось не только окончательно поставить крест на торговой монополии Испании, но и потеснить американцев, которые на время заняли место испанских торговцев, снабжали креолов европейскими товарами и вывозили значительную часть драгметаллов.

В том, что касается Бразилии, то она в результате наполеоновских войн и бегства королевского двора в Рио де Жанейро превратилась в центр португальской империи, неожиданно заняв место метрополии, что способствовало ее ускоренному развитию и обусловило более мягкие формы перехода к независимости через монархию.

* * *

Если говорить о положении дел в Новом Свете, то причины, вызывавшие недовольство американцев, носили многоплановый характер и по-разному влияли на мировоззрение и политическую позицию различных слоев населения. Они были обобщены в знаменитом письме изгнанного из Перу иезуита Хуана Пабло Виска́рдо де Гусма́на к американским испанцам, в котором он одним из первых обосновал необходимость креольской независимости, определившей политическую жизнь Латинской Америки вплоть до наших дней.

В основе всего, конечно же, лежала экономическая эксплуатация заморских владений со стороны метрополий, как-то: ничем не ограниченный вывоз природных ресурсов в виде драгметаллов и ценной сельскохозяйственной продукции, обогащавший королевскую казну и торгово-посредническую буржуазию некоторых европейских государств, а также тяжелейшее налоговое бремя, выкачивавшее из колоний и без того скудные финансовые ресурсы. Если от несправедливого торгово-экономического обмена страдала в основном креольская верхушка, которой ограничивали доступ к прибыли от чрезвычайно выгодной заморской торговли, то прямые и косвенные налоги ухудшали положение всех без исключения слоев населения. Реформы, осуществленные министрами-либералами короля Карлоса III в Испании и маркизом де Помба́лом в Португалии во второй половине XVIII в., лишь усугубили ситуацию. Запоздавшая консервативная модернизация была направлена исключительно на увеличение имперских доходов, не меняя сути колониального администрирования, хотя и способствовала некоторому оживлению экономической деятельности и региональному развитию.

Оценивая результаты колониального наследия в экономических категориях, нельзя отрицать, что оно (при всех социальных издержках) имело свои плюсы. Так, горнорудное производство способствовало ускоренному хозяйственному освоению труднодоступных и удаленных районов, в которых появились целые отрасли по обслуживанию и снабжению шахт и рудников. Также развивались ориентированные на экспорт плантационные и скотоводческие хозяйства, что вело к созданию дорожной сети и портовой инфраструктуры, а это в свою очередь обусловило увеличение доли торговой и транспортной составляющих в местной экономике.

Однако позитивные моменты с лихвой перекрывались пороками, изначально присущими колониальной реальности. К ним можно отнести консервацию экстенсивных методов хозяйствования: экономическую и техническую отсталость, а также отсутствие капиталов, насильственным путем перемещавшихся в Европу. Сохранялись многочисленные институциональные ограничения: система землевладения и землепользования (изъятие из коммерческого оборота церковных и общинных земель, насильственные методы присвоения и распределения угодий, латифундии), отсутствие гарантий прав собственности, произвол и коррумпированность королевских чиновников, запреты на прибыльные виды хозяйственной деятельности и торговли, многочисленные королевские монополии и т. д. Все это в совокупности не только консервировало сложившееся статус-кво и подчиненное положение колоний, но и способствовало социальной разобщенности, различию интересов и взаимному недовольству.

В этой связи протестные настроения были очень неоднородными. Так, со стороны иммигрантов, усилились претензии к католической церкви и властям, препятствовавшим колонистам и чиновникам принуждать индейцев к подневольному труду и обогащаться за их счет. С другой стороны, индейская паства видела в церковниках своего рода защитников от крайностей колониальной эксплуатации, сочувствовала изгнанным иезуитам и не проявляла солидарности с устремлениями креольских элит и пришлого населения. Если креолы тяготились деспотизмом иберийских монархов, надеялись на политические реформы и претендовали на свою долю власти и богатств, то индейский социум и негритянские рабы выступали не столько против колониального гнета, сколько против экономического и социального угнетения. Для них решающее значение имели возрождение идентичности индейского этноса, восстановление прав на принадлежавшие ему земли, сохранение общинного уклада, искоренение рабства, социальная справедливость. Наиболее рельефно указанные устремления проявились во время крестьянской войны в Перу и восстания рабов на Гаити. В свою очередь метисы и пардос, составлявшие большинство населения, были ущемлены в правах, включая возможности льготного приобретения земель, и, как правило, не могли на равных конкурировать с испанцами и их потомками (креолами). Достаточно вспомнить принцип «чистоты крови», составлявший основу кастовой системы обоих империй. Таким образом, экономическое и социальное неравенство не только оставалось отличительной чертой Латинской Америки, но усугубилось еще больше. Поэтому не удивительно, что некоторые слои населения в ходе борьбы за независимость часто поддерживали старые порядки и выступали против креолов. Так называемые «революции» зачастую не имели поддержки «низов», демонстрировавших пассивность, а являлись результатом недовольства «верхов».

Панорама осложнялась личностным фактором — мотивациями и деяниями целой плеяды пассионарных личностей того времени, которым выпало реализовать национальные стремления, окрасив их гранями своего самосознания и характера. Для понимания логики событий важны взаимоотношения Освободителей6, анализ политических противоречий между ними, эмоциональных различий, личных симпатий и антипатий. Они существовали между Сан Мартином7 и Альвеа́ром, Сан Мартином и его соратниками по Освободительной армии; О’Хи́ггинсом и Мирандой, О’Хиггинсом и семьей Карре́ра; Боливаром и Мира́ндой, Боливаром и Сантанде́ром, Боливаром и его генералами, в частности, Мари́ньо, Пиа́ром, Па́эсом; между такими фигурами мексиканской революции как Ида́льго, Море́лос, Итурби́де, Санта А́на и многими другими.

Общие хронологические рамки континентальных сражений за освобождение от колониального господства со стороны Испанской империи могут быть определены временным интервалом 1809–1826 гг. — от вооруженного выступления против «пенинсула́рес» в Чукиса́ке (Верхнее Перу) до сдачи испанцами крепости Калья́о (Перу). Расширенное понимание антиколониальной борьбы включает в себя более раннее выступление негритянских рабов на Гаити 1790 г., завершившееся появлением первого независимого государства в Западном полушарии, и освобождение Кубы в конце XIX в. в результате американо-испанской войны. Окончательное избавление от колониального статуса произошло лишь во второй половине XX в., когда получили независимость островные государства Карибского бассейна.

В Испанской Америке существовало четыре главных театра военных действий: Рио-де-ла-Плата (Верхнее Перу, дельта Ла Платы, Парагвай и Уругвай), «нижнеандские» страны (Чили, Перу) и «верхнеандские» государства (Новая Гранада, Эквадор и Венесуэла), а также Новая Испания (Мексика и Центральноамериканский регион).

Если первый период — с 1809 по 1815 г. — характеризовался гражданским противостоянием между «патриотами» и «роялистами», то на втором этапе с 1815 г. (т. е. с момента, когда испанцам почти удалось подавить восстания на континенте, кроме небольшой очага сопротивления в бассейне Ла Платы) и до 1824 г. (ознаменовавшим победу инсургентов при Аяку́чо) борьба велась между освободительными креольскими армиям и войсками восстановленного королевства Бурбонов. Несмотря на региональные различия, борьба за независимость приобрела континентальный характер.

Военные действия нанесли громадный экономический урон хозяйственному комплексу колоний. По некоторым подсчетам, погибло более 800 тыс. человек8. Сельское хозяйство, особенно животноводство, было подорвано военными реквизициями, финансовая устойчивость нарушена конфискациями и репарациями, рабовладельческая система дезорганизована, так как вступавшие в войска противоборствующих сторон рабы, как правило, получали свободу.

С определенной степенью условности можно говорить о том, что сопротивление освободительным веяниям было сильнее в административных и экономических центрах колониальных владений, где концентрировались управленческая элита, асьенды, горнорудные прииски и плантации, а также преобладало индейское население. Там симпатии жителей склонялись в пользу роялистов (их еще называли «фиделистами»): борьба между старым и новым была более продолжительной (Перу), превратилась из народной в олигархическую (Мексика и Центральная Америка) или отсутствовала вообще (Куба, Пуэрто Рико).

С другой стороны, в периферийных районах, несколько задержавшихся в становлении структур колониального общества (Ла Плата, Чили, Новая Гранада), освободительные процессы протекали более радикально и последовательно. Там колониальные чиновники еще не успели закрепить политические традиции монархии, а местные олигархические круги являлись более независимыми, хотя на первом этапе результаты противостояния были отнюдь не однозначными.

В целом, к концу первого десятилетия нового века, несмотря на изменения формата власти на Пиренейском полуострове, морально дискредитировавшая себя испанская монархия и ее элита были сохранены и полны решимости поддерживать сложившееся в колониях статус-кво, составлявшее основу их благополучия. Однако перипетии войны за независимость в Испании существенно ослабили экономический и военный потенциал империи. Колониальные власти уже не могли править по-старому. Вице-короли, губернаторы и капитан-генералы были вынуждены договариваться с местной политической и экономической олигархией с тем, чтобы удержаться у власти.

С другой стороны, в Новом Свете, отрезанном от метрополии английской блокадой, к власти пришли местные хунты, в которых заправляли креольские круги, мечтавшие добиться самостоятельности от испанской короны с тем, чтобы самим распоряжаться богатствами континента. Таким образом, к началу XIX столетия у обеих сторон давно вызревавшего конфликта появились стимулы для перехода к открытому столкновению за передел сфер влияния на Латиноамериканском континенте. Здесь началось антиколониальное национально-освободительное движение, связанное с событиями в Европе и в Северной Америке.

Отправной точкой борьбы за независимость стала деятельность провозвестника американской революции, «Великого креола», «Первого всемирного американца» Франсиско де Мира́нды.

_______________________________________________________________________

Франсиско де Мира́нда родился в провинции Каракас 28 марта 1750 г. в семье торговца Себастьяна де Мира́нда и Раве́ло. Его мать — Франсиска Антониа Родри́гес де Эспино́са была потомственной креолкой. Первые двадцать лет он провел в столице, где изучал математику, философию и право, после чего принял решение покинуть Венесуэлу. В марте 1771 г. Миранда появился в Мадриде.

Молодой креол был полон амбиций, разделяя идеализированные представления лучших умов эпохи об общественном благе, свободе и силе науке. Обладая философским складом ума, он стремился к накоплению разнообразных сведений, дававших, по его убеждению, возможность изменить и обустроить мир.

В ноябре 1771 г. Миранда приобрел патент на чин капитана пехотного полка, а в июне 1774 г. был направлен в действующую армию в Мели́лью. Разрыв между идеалом и рутиной военной службы, а также некоторые черты характера: чрезмерная гордость и неуживчивость вели к конфликтам с начальством. В повышении было отказано. В ходе Алжирской экспедиции Миранда был ранен, чудом избежал плена, после чего его перевели в Кадис. Здесь он познакомился с запрещенными трудами французских вольнодумцев.

Миранда участвовал в войне за освобождение североамериканских колоний: сначала в составе испанского экспедиционного корпуса, направленного в Гавану, а затем, будучи помощником губернатора Бернардо Га́львеса, оборонял Пенсако́лу, за что был произведен в полковники. Беспокойный нрав вновь проявил себя: он демонстрировал знания, амбиции и пренебрежительное отношение к менее образованным сослуживцам. Последствия не заставили себя ждать. Вскоре его необоснованно обвинили в контрабанде и пособничестве англичанам. Военная карьера венесуэльца завершилась неудачей, поскольку его личность не терпела несправедливости, тупости и слепой дисциплины — он умел командовать, но не умел подчиняться. Миранда оставил службу, мотивировав отставку желанием продолжить образование, а также путешествовать.

Первой страной, которую посетил Миранда, стали Североамериканские штаты, куда он прибыл в июне 1783 г. Миранда добился встреч с президентом Вашингтоном и влиятельными деятелями из его окружения: Александром Га́мильтоном, будущим министром финансов, философом Самюэлем Ада́мсом и его братом Джоном Куи́нсли Ада́мсом, будущим президентом республики, сумев завоевать их симпатии обширной эрудицией и знанием военного дела. Пребывание в США позволило ему получить представление об организации американской политической системы. С позиций непримиримого идеалиста Миранда сумел проницательно разглядеть некоторые из присущих ей недостатков. В частности, он отмечал превалирующее значение собственности над добродетелью, религиозную нетерпимость, показной эгалитаризм, иногда доходивший до абсурда, пришествие во власть большого количества необразованных людей. К невежеству венесуэлец, как всегда, относился с презрением, видя в нем коренную причину общественного и личного несовершенства. Исходя из наблюдений, он пришел к выводу, что североамериканская модель вряд ли подойдет для Южной Америки. Еще одно из размышлений имело фундаментальный характер — одно дело разрушить тиранию, совсем другое построить свободу. Форму организации идеального правительства он искал как в действительности, так и в исторических книгах.

В беседах с генералом войны за независимость в США Генри Ноксом приобрел очертания план освобождения испанских владений в Америке, основанный на опыте североамериканских инсургентов. В практической плоскости венесуэльцу становилось ясным, что Англия могла не только отплатить Испании той же монетой, поддержав восстание в заморских колониях, но и получить значительную выгоду от проникновения на южноамериканские рынки, что объективно делало ее потенциальным союзником. 1 февраля 1785 г. Миранда ступил на английский берег. Уже находясь в Лондоне, он официально порвал с королевским режимом в Мадриде.

Миранда решил совершить путешествие в Европу, а также в некоторые страны Востока, которое началось в августе 1785 г. и продолжалось почти четыре года. Маршрут его исканий пролегал через Голландию, Пруссию, Саксонию, Австрию, Венгрию, Венецию, Болонью, Флоренцию, Пизу, Рим, Южную Италию, Грецию, Египет, Турцию, Россию, Швецию, Норвегию, Данию, снова Голландию, различные немецкие города, Швейцарию и закончился во Франции, стоявшей накануне грандиозных событий. Как всегда, его интересовали книги по истории, юриспруденции, искусству. Он изучал вопросы возникновения и развития революций, организацию и деятельность тайных обществ, политические науки. В Болонье он встретился с группой бывших иезуитов, высланных ранее из испанских колоний. Их связи в Америке послужат ему в дальнейшем для распространения революционных идей. Из других полезных контактов следует упомянуть беседы с философом и политиком Чезаре Бекка́риа, историком Эдвардом Ги́ббоном, представителем венгерской знати Эстерга́зи, принцем Ге́ссенским. Он поистине коллекционировал человеческие отношения, изучал не только страны, но и нравы.

Благодаря Потемкину, состоялась его встреча с Екатериной II, которая сумела оценить знания и способности гостя. Императрица не только отвергла требования испанского посланника об экстрадиции венесуэльца, но и пожаловала Миранде чин полковника, а также крупную сумму денег, снабдив при отъезде паспортом на имя Мейрова и дав рекомендательные письма к российским послам в Европе. Миранда вернулся на Британские острова в июне 1789 г. Граф С. Р. Воронцов, представлявший интересы России в Англии, отмечал страсть венесуэльца «освободить отечество свое Америку от ига гишпанского»9.

Одним из практических результатов путешествий стало знакомство с европейскими масонами. Используя их опыт, Миранда учредил в Лондоне ложу «Большая встреча американцев», основавшую затем свои филиалы в Мадриде и Кадисе, а также во многих городах испанской Америки, и оказавшую огромное влияние на подготовку и ход борьбы за независимость от испанского колониального господства.

В начале 1790 г. Миранда встретился с английским премьер-министром Питтом, которому изложил свой план освобождения испанских колоний. По его замыслу, новое государственное образование, которое он назвал Колумбией, могло бы простираться от реки Миссисипи на севере до мыса Горн на юге, исключая Бразилию. Политическое устройство мыслилось как проекция английской системы с элементами древнего Рима на исторические особенности Америки. Оно могло бы представлять собой империю (Инканат во главе с Верховным Инкой) с двухпалатным парламентом (наследственной верхней и избираемой нижней). Исполнительная власть поручалась двум цензорам, наблюдавшим за воспитанием молодежи, соблюдением морали и обычаев, а также корпусу государственных служащих (кура́к), отвечавшим за административные вопросы. За помощь «владычицы морей» (12 тысяч солдат и 15 военных кораблей) предлагалось расплатиться взаимовыгодной коммерцией, с целью развития которой высказывалась мысль о прокладке судоходного канала через Панамский перешеек.

Идеи освобождения Южной Америки не встретили понимания английского истеблишмента — здесь еще не забыли недавнюю потерю собственных колоний и огромные расходы, необходимые для ведения военных операций на заморской территории. Англия только что заключила Эскориальский договор с Испанией, которая вышла из «Семейный соглашений» с Францией. Кроме того, в озвученных предложениях было слишком много равенства и условий. Но и отказывать было нельзя, в случае новых осложнений с Мадридом планы венесуэльца могли пригодиться. Миранде пообещали пенсию в 1500 фунтов, хотя заплатили лишь 500, отказав при этом в праве на работу по причине исповедования католицизма.

В марте 1792 г. разочарованный Миранда уехал во Францию, где надеялся заинтересовать революционные власти в поддержке идеи независимости Южной Америки. Он установил контакты с министром иностранных дел Дюмурье́, мэром столицы Петио́ном, другими влиятельными деятелями находившихся у власти жирондистов, которые пригласили его на военную службу. Предложение было принято с условием, что после окончания военных действий он сможет заняться освобождением Америки с помощью Франции. В качестве генерала французской армии венесуэлец участвовал в бельгийской и голландской кампаниях: битвах при Вальми́, Амбе́ре, Неерви́ндене. Неожиданно ему предложили пост губернатора Санто Доминго, надеясь, что он сможет найти общий язык с восставшими там негритянскими рабами. По мысли министра внутренних дел Бриссо́, оттуда Миранда мог бы начать борьбу с испанцами на континенте. Хотя возможность представлялась заманчивой, Миранда не согласился, мотивировав отказ незнанием положения дел во французских колониях. Другими причинами, по-видимому, были нежелание сражаться против Испании, превратившись в орудие других государств, а также «экспортировать» расовые противоречия на американскую землю. Он остался во Франции, получив чин генерал-лейтенанта.

Отказавшись поддержать Дюмурье в попытках установить власть над Парижем, Миранда предстал перед военным трибуналом, но, будучи оправданным, вышел на свободу. Известный своими связями с жирондистами, благосклонно относившимися к его планам ослабления Испании в Америке, Миранда во время якобинского террора снова попал в тюрьму, и только падение Робеспье́ра спасало его от гильотины. После прихода к власти Наполеона Бонапарта (18 брюмера 1799 г.) Миранда встречался и императором, который был поражен эрудицией венесуэльца, назвав его Дон Кихотом, однако, без признаков сумасшествия. Тем не менее, Бонапарту не были нужны бескорыстные идальго — Наполеон предпочитал опираться на амбиции, исходившие из понятных материальных интересов, которыми можно было легко управлять. Миранда также не испытывал по отношению к лидеру французов положительных эмоций.

Базельский мир между Францией и Испанией заставил Миранду в очередной раз обратить свои взоры к Англии. В январе 1798 г. он вновь попытался убедить Питта в целесообразности поддержать восстание в Америке, и даже представил ему документ, подписанный группой американских иммигрантов — «Депутатов городов и провинций испано-американских колоний», предоставлявший ему право на ведение переговоров. Однако англичане, несмотря на заинтересованность в американских рынках, не были уверены в том, что революция в колониях не повторит событий во Франции, а еще хуже на Гаити, которые могли бы навредить коммерции, поэтому опять заняли выжидательную позицию. И хотя Миранде почти удалось уговорить англичан, Амьенский мир стал на пути его замыслов.

В данной ситуации Миранда посвятил себя разработке идеологии освобождения, основной которой он видел единство и солидарность латиноамериканских наций; создание государственных институтов, свободных как от якобинцев, так и местного бонапартизма; категорическое неприятие любого вмешательства извне в дела американцев.

Уставший от бесплодных обсуждений своих планов в Европе, Миранда решил попытать счастья в Северной Америке. Там он встретился с президентом США Томасом Дже́фферсоном и его преемником Джеймсом Мэ́дисоном, и под их покровительством договорился с американскими торгово-промышленными кругами о финансировании освободительной экспедиции (под 200% годовых). Эти средства позволили зафрахтовать 21-пушечное судно, к которому в дальнейшем присоединились две небольших шхуны, нанять экипажи и 200 человек волонтеров. Примечательно, что среди них не было ни одного латиноамериканца. Указанные силы сосредоточились в юго-западной части Гаити. Однако посланник короля предпринял демарш в Вашингтоне, и американцы дезавуировали свою помощь. Поражение стало объективно неизбежным. 28 марта 1806 г. флотилия взяла курс на Окума́ре, намереваясь высадиться на побережье и долиной Ара́гуа дойти до Кара́каса, но была перехвачена сторожевыми судами. Миранда вернулся на Британские Антильские острова, где договорился о помощи с лордом Кокре́йном, английским моряком (будущим адмиралом чилийской республики), и направился в порт Ла Ве́ла в Ко́ро. Однако население оставило город. Призывы Миранды, которого называли еретиком, якобинцем и агентом английского правительства, упали в пустоту, через несколько дней он оказался перед необходимостью покинуть Венесуэлу. По совету Кокрейна Миранда направился на о.Барбадос, а затем на о.Тринидад, но не получил подкреплений и был вынужден отказаться от продолжения экспедиции.

В конце 1807 г. Миранда вернулся в Англию. Там венесуэлец встретился с новым главой правительства — герцогом Веллингто́ном, которому неутомимо излагал старые идеи. Французская интервенция в Испанию заставила англичан искать любые возможности для противодействия Наполеону в его попытках установить контроль над испанскими колониями. Веллингтон уже согласился на экспедицию, которая собиралась отплыть из Ко́рка к берегам Южной Америки. Но ситуация не благоприятствовала планам Миранды — 2 мая 1808 г. произошло восстание в Мадриде. Лондон поддержал Центральную хунту в Аранхуэсе, Испания на крутом повороте своей истории стала союзницей Великобритании.

В апреле 1810 г. Миранда с целью содействовать распространению идей эмансипации основал газету «Эль Коломбья́но». В это же время в Каракасе и Буэнос Айресе произошли выступления креолов. Местные правительства направили в Лондон эмиссаров, рассчитывая добиться поддержки в борьбе против Испании. Среди них находилась и делегация венесуэльской хунты, одним из членов которой был Симон Боли́вар, пригласивший «Великого венесуэльца» вернуться на родину. В октябре 1810 г. Миранда отплыл в Венесуэлу.

В Каракасе Миранда участвовал в деятельности местного Патриотического общества и в работе национального конгресса. После восстания сторонников испанцев во главе с Монтеве́рде в апреле 1812 г. он защищал Первую республику от роялистов. Являясь концентрированным выразителем идеи, он в то же время не представлял никакой конкретной политической силы, оставаясь чужаком. Его активность вызывала подозрения, а аристократизм и независимость поведения раздражали. За противоречиями с элитой стояла фундаментальная причина — бескорыстный трибун свободы представлял прямую опасность для правящих кругов.

25 июля 1812 г. Миранда подписал капитуляцию, согласно которой республиканцы в обмен на гарантии эвакуировали принадлежавшую им территорию. 30 июля Монтеверде вошел в столицу, цинично нарушив условия соглашения — множество патриотов были брошены в застенки, город отдан на разграбление. В этот же день Миранда прибыл в Ла Гуа́йру и остановился в доме командира гарнизона полковника Мануэля Мария Ка́саса. Через сутки он предполагал отплыть в Новую Гранаду и продолжить борьбу. На ужине, организованном хозяином, присутствовали гражданский губернатор города Мигель Пе́нья и Боливар. Когда Миранда удалился в свои покои, офицеры решились на его арест, возложив на бывшего командующего ответственность за произошедшие неудачи. Боливар в сопровождении Тома́са Монти́льи и Рафаэля Шатильо́на разбудили спящего Миранду. Полковник Хосе́ Ми́рес отконвоировал его в крепость Сан Карлос. На следующий день по роковой случайности Касас перешел на сторону врагов, сдав крепость испанцам. Предательство Касаса стала причиной того, что предтеча американской независимости, пламенный борец за свободу Венесуэлы руками своих соратников был, по недоразумению или волей судьбы, отдан на растерзание врагам.

Восемь месяцев Миранда провел в кандалах в крепостных застенках Ла Гуайры и Пуэрто Кабе́льо. После непродолжительного нахождения в тюрьме Кастильо де Мо́рро (Пуэрто Рико) в конце 1814 г. его отправили в метрополию, где заключили в замок Ла Карра́ка, недалеко от Ка́диса. Друзья в Лондоне попытались убедить английское правительство вмешаться, но потерпели неудачу и разработали план побега. Все было готово, однако за несколько дней до намеченной даты венесуэлец перенес апоплексический удар.

После долгой болезни 14 июля 1816 г. ставшего символом целой эпохи «Первого всемирного американца» не стало. Тем не менее остались его мысли и проекты, которым было суждено реализоваться значительно позже.

_______________________________________________________________________

Глава I.
ПЕРВЫЙ ПЕРИОД БОРЬБЫ ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ (до 1815/1817 гг.)

Если отслеживать динамику первого этапа национально-освободительной борьбы в Латинской Америке в хронологических рамках, то начинать надо с восстания мулатов на Гаити в 1790 г., перешедшего затем (в 1791 г.) в широкомасштабную войну негритянских невольников. Во главе восставших встал Франсуа Доминик Туссе́н Лувертю́р10. После присоединения в 1801 г. испанской колонии Санто Доминго весь остров Гаити (бывшая Эспаньола) оставался владением Франции. Там была принята республиканская конституция, узаконившая отмену рабства и провозгласившая равноправие граждан. Туссен был назначен пожизненным правителем. Главной целью объявлялась реставрация плантационного хозяйства на базе использования свободного от рабства крестьянского труда.

Однако Наполеон, уже начавший к тому времени создание империи, направил на остров экспедиционный корпус численностью в 34 тысячи штыков во главе с генералом Лекле́рком (мужем своей сестры) с целью восстановления прежних порядков. Участие в операции принимали многие бежавшие офицеры-мулаты: Риго́, Вильа́т, Петио́н. Французам противостояла 20-тысячная местная армия. В начале 1802 г. французские войска высадились на острове, быстро захватили восточное побережье, продвигаясь вглубь территории. Туссен призвал население к партизанской войне, но был предан своими соратниками. Когда на сторону противника перешли отряды генерала Анри́ Кристо́фа, Лувертюр оказался вынужденным заключить перемирие, предусматривавшее включение гаитянских формирований в состав французского контингента. Якобы для продолжения переговоров его обманом заманили на корабль, где он был схвачен и отправлен во Францию. 27 апреля 1803 г. Туссен Лувертюр скончался в застенках крепости Жу.

Сельское хозяйство острова находилось в плачевном состоянии, экспорт сахара практически прекратился. Уступив нажиму Парижа, конгресс США в 1806 г. наложил эмбарго на торговлю с Гаити. В довершение разразилась эпидемия малярии. После того, как до жителей дошла весть, что французы восстановили рабство на соседней Гваделупе, вспыхнули локальные очаги восстаний, началось неповиновение в гаитянских частях. Многие генералы, включая Дессали́на, Петиона, Кристофа и Клерво́, дезертировали. Повстанческую армию возглавил Жан Жак Дессали́н (родился в 1758 г. в семье раба). В октябре началось наступление инсургентов. Леклерк разоружил остававшиеся в его подчинении негритянские части, а солдат и офицеров по его приказу вывезли на баржах в океан и потопили. В ноябре Леклерк умер от малярии, его заменил генерал Рошамбо́. Из-за начавшейся ­войны с Англией экспедиционной корпус лишился подкреплений, неся большие потери. Война приняла бескомпромиссный расовый характер: в одном из эпизодов Рошамбо затравил негров специально привезенными с Кубы, обученными для охоты на людей собаками, приказав повесить 500 невольников. В ответ Дессалин без разбора отправил на виселицу такое же количество белых жителей. В середине ноября восставшие вступили в Порт-о-Пренс, а в конце месяца захватили Кап Франсэ́. Французы капитулировали, остатки экспедиции погрузились на суда и вышли в море, где сдались англичанам.

В Сан Доминго была опубликована Декларация независимости, а 1 января 1804 г. новое государство получило название Гаити. Особенностью первой и самой радикальной по своим методам революции в Латинской Америке было переплетение антиколониальной войны с борьбой африканских рабов за землю и отмену рабства, которая часто принимала расовый оттенок. Так, в следующем году Дессалин решил покончить с оппозицией белых — 25 февраля 1805 г. на Гаити произошло повторение «Варфоломеевской ночи», закончившейся жестокой расправой, в ходе которой были убиты более трех тысяч французов. Спастись удалось единицам, преимущественно подданным других европейских держав. На фоне проблем в Европе и в Южной Америке положение в бывшей колонии (Санто Доминго), переданной Парижу, не являлось приоритетом для королевского правительства в Мадриде.

Всего в ходе вооруженных конфликтов и войн 1791–1803 гг. погибло более 100 тысяч местных жителей — европейцев и африканцев, примерно в равном количестве. Французы потеряли приблизительно 60 тыс. человек, испанцы и англичане — еще около 50 тысяч. Население острова составляло 380 тысяч, из них десятая часть находилась на службе в армии. Милитаризация стала характерной чертой гаитянской жизни. Дессалин считал, что гаитянцы должны быть либо солдатами, либо фермерами. Самого себя он провозгласил «императором Жаком», установив военную диктатуру с опорой на армию.

В 1805 г. была принята новая конституция, закрепившая переход плантаций к государству и запрещавшая «всем белым иностранцам» владеть какой-либо собственностью. Провозглашался принцип: «Все гаитяне, независимо от цвета кожи, — негры»11. При этом часть земли (согласно декрету от 24 августа 1805 г.) была передана сражавшимся в армии рабам, что сразу вызвало сопротивление «бывших свободных» мулатов и новой прослойки землевладельцев негритянского происхождения, вышедшей из рядов военной элиты, наглядно показав, что размежевание интересов походило не по расовому, а по социальному признаку. Уже в начале октября 1806 г. вспыхнули первые выступления недовольных, инспирированные указанными силами (при поддержке военного министра Гери́на и генерала Петиона). 16 октября главой правительства провозгласили генерала Кристофа, а на следующий день в местечке Понт Руж, недалеко от Порт-о-Пренса была устроена засада, в которую попал Дессалин, зверски убитый заговорщиками.

В декабре 1806 г. в Порт-о-Пренсе собралась Конституционная ассамблея, Кристоф12 был избран президентом, однако с этим не согласился генерал Петион13. Завязалась вооруженная борьба. Гаити разделилось на два государства: на севере Кристоф создал империю Государство Гаити, в западных и южных районах была сформирована Республика Гаити во главе с Петионом. Первоначально Кристоф назначил себя пожизненным президентом, а в 1811 г. провозгласил себя императором Анри I, преобразовав государство в королевство. Было создано дворянское сословие, получившее пышные титулы: граф Лимонад, герцог Мармелад и т. д., владевшее огромными земельными поместьями, где в режиме рабов от зари до позднего вечера трудились крестьяне, получавшие в качестве платы мизерную часть урожая. Нарушение режима каралось телесными наказаниями, тюрьмой или смертной казнью. За порядком на плантациях следила специальная конная полиция, набранная из дагомейских негров и отличавшаяся особой жестокостью. Вместо земли народ получил изнурительный труд, обогащавший военную верхушку, и жесточайшую дисциплину. Конец императора был трагичным — после апоплексического удара, брошенный царедворцами, он застрелился 8 октября 1820 г. На следующий день был расстрелян его сын, а жена и дочери отправлены в изгнание. Во время правления Кристофа были построены первые школы и воздвигнуты мощные фортификационные сооружения.

На территории республики события развивались по иному сценарию. Петион раздал часть земель бывшим рабам, что стимулировало развитие фермерского хозяйства, однако большая часть угодий была возвращена мулатской олигархии. Началось примитивное разведение кофе, одновременно сократились плантации сахарного тростника. Доходы от налогов упали, что потребовало выпуск в обращение бумажных денег и вызвало рост инфляции. Власть Петиона в 1810–1811 гг. попытался оспорить его бывший военачальник — генерал Андрэ́ Риго́, сбежавший из французской тюрьмы и назначенный своим экс-подчиненным комендантом южного департамента, вскоре провозгласившим отделение от республики. Однако Риго умер в сентябре 1811 г., а сменивший его генерал Борге́лья капитулировал.

После переизбрания (в 1815 г.) главы республики на третий срок в 1816 г. принимается очередная «новая» конституция, пожизненно гарантировавшая полномочия вождя (с правом назначения преемника) и повторившая запрет иностранцам владеть собственностью на Гаити. Петион скончался 29 марта 1818 г. по неустановленной причине — существуют версии отравления, самоубийства, болезни. Во время его правления гаитянцы участвовали в освободительной борьбе на континенте, а сам Петион оказывал помощь Симону Боли́вару, снабжая его отряды оружием и предоставляя возможность укрываться на острове от преследований во времена неудач и поражений.

Первый революционный эксперимент в Латинской Америке завершился двояко: с одной стороны, была продемонстрирована принципиальная возможность свержения колониального господства в одной из стран южной части Америки. Гаити завоевала независимость и даже оказала посильную помощь другим креольским нациям. В бедной и разрушенной войной стране появилась возможность приобщения к образованию. С другой стороны, — гаитянский пример со всей ясностью показал отсутствие какого-либо понимания путей дальнейшего развития, как и тупиковый вариант расового противостояния. Хотя рабство было отменено, и незначительная часть земли перешла к тем, кто ее обрабатывал, стимулируя капиталистические зачатки хозяйствования, большинство земельных угодий оставалось собственностью старой (мулатской) олигархии и новой военной (преимущественно негритянской) верхушки, выдвинувшейся в ходе борьбы с колонизаторами. Это обусловило неизбежность сохранения экономического уклада, основанного на принудительном труде, когда лишь угроза репрессий со стороны властей заставляла работать, недавно переставших быть рабами крестьян. Как следствие — запредельная милитаризация олигархического по своей сути режима, консервация отсталости и обострение неравенства, появление феномена каудильизма в сочетании с монархическими тенденциями, вызвавшими к жизни практику дворцовых переворотов («пронунсиамье́нто»). Все вышеуказанные достоинства и недостатки новой социальной действительности в полной мере проявились затем в других креольских государствах, возникших в ходе освободительных войн.

* * *

В отличие от Гаити ситуация в испанских колониях Пуэрто Рико и на Кубе отличалась стабильностью, что объяснялось несколькими основными факторами. Во-первых, перипетии соперничества с европейскими державами в XVIII в. превратили их в хорошо укрепленные бастионы Испании в Карибском регионе, где находились многочисленные гарнизоны при жесткой военной власти капитан-генералов. Во-вторых, свою роль сыграло отсутствие коренного населения, которое могло бы подключиться к освободительной борьбе. В-третьих, направляемые из Новой Испании для укрепления обороноспособности островов денежные средства («ситуа́дос») в определенной степени стимулировали местное хозяйство, основой которого являлось выращивание сахарного тростника с использованием подневольного труда. Не случайно Гумбольдт назвал Кубу «островом сахара и рабов»14. Специфика Кубы состояла в том, что она представляла собой основной анклав рабовладельческого уклада в испанских территориях в Америке. При этом основанная на рабстве плантационная система была встроена в складывавшийся капиталистический рынок.

Не будет ошибкой утверждать, что именно массовое использование негров-рабов как основы экономики (равно как и в португальской Бразилии) обусловило своеобразие эволюции социальных процессов в этих странах. Также как и в португальских владениях, первостепенную важность приобрел вопрос сохранения рабства. Кубинская «сахарократия» прилагала для его решения максимальные усилия, начиная от преследования беглых невольников («симарро́нес»), укрывавшихся в «пале́нкес» (аналог бразильских «кило́мбос»), и, заканчивая оказанием давления на правительство в Мадриде с целью нейтрализовать инициативы Лондона о запрете работорговли. Несмотря на то, что Испания в 1817 г. подписала с Англией соглашение, обязавшись препятствовать торговле живым товаром, а также задерживать суда, занимавшиеся перевозкой африканцев, в первую четверть XIX в. на Кубу было завезено более 150 тыс. новых невольников15.

Совпадение интересов с американскими плантаторами юга США по поддержанию института рабства лежало в основе такого феномена, как аннексионизм. Часть местной элиты, исходя из личной выгоды и забыв о лояльности к «мадре-патрии», выступала за включение Кубы в состав Союза североамериканских штатов, полагая, что в этом случае им удастся сохранить рабский труд, составлявший основу их благополучия. Не маловажно, что значительная часть кубинского сахара направлялась в США, откуда поступал крайне нужный островитянам товар — пшеничная мука.

После революционных событий на Гаити, поставки сахара-сырца с соседнего острова сократились, чем не преминули воспользоваться кубинские плантаторы, значительно нарастив производство на экспорт и получая от этого хорошие прибыли, естественно, при поддержке, а часто и с участием губернаторов и чиновников. Дальнейшая либерализация коммерческих связей была невозможна без отмены или ослабления испанской торговой монополии. Выразителем указанных настроений стал Франсиско Ара́нго и Парре́ньо, автор труда о состоянии сельского хозяйства Кубы, всеми силами лоббировавший продление деятельности испано-кубинской компании по перевозке рабов. В итоге метрополии пришлось пойти на уступки — были смягчены ограничения на заморскую торговлю и на ввоз африканских невольников. С целью исправления демографического дисбаланса, угрожавшего конфликтами на расовой почве, была разрешена иммиграция белого населения католического вероисповедания.

В июле 1808 г. капитан-генерал Кубы Сальвадор Хосе́ де Му́ро и Саласа́р, маркиз де Сомеруэ́лос, а также кабильдо Гаваны подтвердили верность королю Фернандо VII, признали власть Севильской хунты, организовали сбор средств для борьбы с оккупантами на полуострове и заявили о войне с Францией. Прибывший на остров эмиссар Жозефа Бонапарта был казнен. Лояльность испанской короне объяснялась как боязнью межрасовых столкновений (по примеру Гаити), так и появлением ячеек местных патриотов, связанных с освободительным движением на континенте. В 1810–1812 гг. в Гаване были обезврежены антииспанские заговоры во главе с сахарозаводчиком Рамоном де ла Лус и военнослужащим Хосе́ Апо́нте (последний выступал за освобождение рабов).

В 1810 г. Куба направила в Испанию двух депутатов (одного основного и другого в качестве заместителя) для участия в работе кортесов. С этих пор политическая и экономическая история Кубы реализовывалась в увязке с событиями, происходившими в метрополии. Известны несколько проектов, подготовленных представителями местной элиты, направленных на социально-экономическое развитие острова при сохранении отношений с испанской монархией. В политическом плане выдвигались идеи создания провинциального правительства (совета), в ведение которого передавалось бы управление экономическими ресурсами. При этом военная власть сохранялась в руках капитан-генерала, назначавшегося из Мадрида. В экономической сфере предусматривался комплекс мер в интересах компрадорской буржуазии и плантаторов-рабовладельцев: отмена торговой монополии, снижение таможенных пошлин, свободный ввоз рабов и оборудования для модернизации сахарных заводов, переработки табака и хлопчатника. На основе указанных положений Хоакином Инфа́нте был разработан проект первой кубинской конституции, предполагавший республиканскую форму правления. Он был издан в Венесуэле в 1813 г.

Похожая ситуация складывалась в Пуэрто Рико, также отличавшимся стремлением к реформизму в рамках Испанской монархии. Проводником либеральных идей в испанских кортесах стал депутат от острова Рамон Па́уэр и Хира́льт. Закон, принятый кортесами (1811 г.) под его влиянием, имел важное значение для экономического развития острова. Согласно положениям законодательного акта, в Пуэрто Рико отменялись ограничения на деятельность портов, а также налог на импорт продовольствия, допускался ввоз новых пищевых культур, сельскохозяйственного инвентаря, рабов, снижались налоги, разрешалось выращивание пшеницы, привлечение белых иммигрантов, среди которых распределялись пустоши (по 4 фанеги на каждого поселенца и половина на каждого раба16). В рамках Кадисской конституции 1812 г. Пуэрто Рико стал провинцией Испанской империи. Был создан Провинциальный совет во главе с губернатором. На вторую по значению должность интенданта был назначен экономист Алехандро Рами́рес, осуществивший ряд либеральных преобразований в духе вышеуказанного закона. После реставрации монархии практически все привилегии, полученные островитянами, были подтверждены королевским декретом (1815 г.) в знак благодарности за проявленный «испанизм». Однако позитивные изменения в экономике сочетались с жестким колониальным режимом.

Союз плантационной олигархии и колониальных властей на фоне некоторых буржуазных реформ способствовал долгосрочному сохранению сложившегося статус-кво на островных территориях Испании в Карибском бассейне. Креольская элита получила экономические и политические права и не видела необходимости в обретении независимости через разрушительные антиколониальные войны.

* * *

Первое выступление жителей испанских колоний в континентальной части Южной Америки, которое можно считать началом войны за независимость, произошло в Чукиса́ке (город также носил название Ла Плата17), столице провинции Верхнее Перу (Ча́ркас или Ча́ко). Здесь была сосредоточена элита вице-королевства. В городе находились аудиенсия, президент которой был главой региона, располагались монетный двор, а также один из самых старых на континенте университетов, основанный еще в 1624 г., профессора которого часто привлекались местными властями к интерпретации королевских указов. Рядом находился центр колониальной экономики — Потоси́ с населением в 10 тысяч испанцев, на которых работали более 60 тысяч индейцев, выполняя, как и прежде, коллективную повинность — «миту́». Влияние религии было незыблемым, среди индейских масс господствовали предрассудки и религиозный фанатизм.

В 1808 г. аудиенсия отказалась признать хунту в Севилье, как преемницу королевской власти, поскольку большинство судей-оидоров были роялистами. По их мнению, Чаркас принадлежал короне, что подтверждалось «законами Индий», а, следовательно, ни одна из хунт в Испании, не имела права претендовать на представление данной территории. Хотя под давлением посланника Центральной хунты Хосе́ Мануэля Гойене́че, поддержанного архиепископом, аудиенсия согласилась признать новые власти на полуострове, ее аргументация пришлась по душе креольским радикалам. Среди них выделялся Бернардо Монтеагу́до, сыгравший видную роль в освободительной борьбе. Опираясь на юридическую доктрину, распространенную в Испании до установления абсолютизма18, патриоты потребовали возвращения суверенитета народу. Притязания на власть со стороны сестры испанского короля, принцессы Карло́ты Хоаки́ны де Бурбо́н и Па́рма, которая находилась в Рио де Жанейро, будучи женой наследного принца Португалии дона Жуа́на IV, были отвергнуты. 25 мая 1809 г. в Чукисаке произошло восстание, управление перешло к аудиенсии, ополчение возглавил креол Антонио А́льварес А́реналес. Однако уже в октябре новое руководство города подчинилось требованиям вице-короля Рио-де-ла-Платы Бальтазара Идальго Сисне́роса и признало власть Буэнос Айреса.

События в Чукисаке имели продолжение в Ла Пасе, где 16 июля 1809 г. вспыхнуло восстание, а власть перешла к кабильдо. Часть революционеров провозгласила радикальные лозунги: независимость Верхнего Перу, полное равенство креолов и испанцев, инкорпорирование во власть представителей индейцев (однако, трибу́то и мита́ сохранялись, отменили только алькаба́лу). 24 июля была создана Охранительная19 хунта из 12 человек во главе с Педро Доминго Мури́льо. В сентябре вице-король Перу Хосе́ Фернандо Абаска́ль выдвинул ультиматум — восстановить старые порядки, направив против Ла Паса войска под командованием генерала Гойенече. Хунта приняла решение подчиниться, но власть захватила группа радикалов под предводительством Хосе́ Антонио Меди́ны, оказавшая сопротивление. В итоге ополченцы потерпели поражения при Чакалта́йо и Ирупа́не, испанцы вошли в Ла Пас, вожди восстания попали в плен и были казнены 29 января 1810 г. Слова, произнесенные Мурильо на эшафоте о «зажженном факеле, который теперь никогда не погаснет» стали прологом освобождения континента. Несмотря на трагический исход, события 1808–1809 гг. положили начало войне за независимость региона от Испании.

Главой аудиенсии Чукисаки был назначен маршал Висенте Нье́то. Однако уже к концу года начались волнения в Кочаба́мбе. Повстанцев возглавил креол Эстебан Арсе́. На помощь восстанию спешила армия портеньос под командованием Хуана Хосе́ Касте́льи и Антонио Гонсалеса Балька́рсе, разгромившая роялистов в сражении при Суипа́че (7 ноября 1810 г.) и занявшая Потоси́, где накануне также произошло антииспанское восстание. Вступив в город, Кастельи приказал растрелять захваченных в плен Ньето, интенданта города Франсиско де Паула Са́нса и генерала Ко́рдобу, наглядно продемонстрировав непримиримый радикализм первой хунты в Буэнос Айресе. Примирение стало невозможным, война в Верхнем Перу перешла в фазу жестокого противостояния. При этом патриоты завладели значительными запасами серебра из хранилищ в Потоси.

Кастельи, являясь пламенным сторонником идей просвещения, призывал к равноправию индейцев, наделению их землей, отмене трудовой повинности и налогов, чем восстановил против себя креольскую прослойку. Несмотря на, казалось бы, понятные цели, индейское и метисное население не восприняло призывы революционеров. Кроме того, консервативно настроенное общество было возмущено поведением пришельцев, оскорблявших религиозные чувства местных жителей. Абстрактные понятия типа «свободы» или «прав» не были понятны подавляющему большинству простого народа, сохранявшему верность королю и католической религии. Последствия не заставили себя ждать. Лишенные опоры в чужом краю, патриоты из Буэнос Айреса потерпели разгромное поражение от войск генерала Гойенече при Уаки́ (20 июня 1811 г.). Ла Пас усмиряли индейские отряды ке́чуас под командованием ка́сика Матео Пумака́гуа, направленные из Куско и не упустившие случая свести счеты со своими историческими соперниками айма́рас. Войска портеньос отступали во враждебном окружении, отражая атаки местных крестьян и городских жителей. Сменивший Кастельи на посту командующего Хуан Мартин де Пуэйрредо́н сумел вывезти из Потоси большое количества захваченного серебра, что облегчило финансовое положение революционеров в Буэнос Айресе.

Началась затяжная война на пограничной территории между двумя испанскими владениями. После ухода портеньос с испанцами в основном сражались отряды герильи под руководством местных каудильос (Арсе́, братьев Пади́льи, Ка́сереса, Арена́леса и др.). Практически, в период с 1811 по 1813 гг. испанцы удерживали лишь города и крупные населенные пункты, а сельская местность находилась под контролем партизанских отрядов, которые иногда контролировали значительные территории, получившие название «републике́тас» (наиболее крупными из них были Ла Лагу́на, Ларека́ха, Вальегра́нде). Следующий этап освободительного движения в Чукисаке был связан с событиями в Ла Плате и возвратом в Верхнее Перу армии портеньос под командованием генерала Бельгра́но (описаны ниже) в 1813 г.

* * *

Уже в колониальный период исключительно благоприятные природные условия способствовали формированию в дельте Ла Платы основ аграрной экономики. Мягкий климат в совокупности с необъятными массивами прилегавших земель, пригодных для сельскохозяйственного использования, доступность морских коммуникаций и доминирующее положение портового города выдвинули Буэнос Айрес на первые роли в отстаивании региональных интересов перед лицом метрополии. Постепенно Буэнос Айрес установил торговую гегемонию над прибрежными и внутренними провинциями в плане вывоза их продукции, получая от этого посредническую прибыль. Произошел бурный рост экономики. В начале XIX в. Буэнос Айрес насчитывал уже около 60 тыс. жителей, расширился перечень экспортных товаров (шкуры, зерно), было открыто консула́до — орган для регулирования внешней торговли, порт посещало около 300 судов в год. Все это способствовало росту богатства местного населения в отличие от постоянно ухудшавшегося состояния хозяйства в метрополии.

Беспривязное содержание скота в пампе требовало минимальных затрат, фактически делая его даром природы. Поэтому доминировали животноводческие эстансии, экстенсивное скотоводство и наемный пеонаж с элементами принуждения (были приняты законы против бродяг — фактически против га́учос, лишившие их свободы передвижения в пампасах и возможности вольной охоты на скот). Параллельно возникли мануфактуры по выделке шкур, солению и консервированию мяса («саладе́рос»), что способствовало развитию новых форм предпринимательства. Кожевенное сырье служило сырьем для европейской промышленности. Солонина и вяленые продукты пользовались спросом на рабовладельческих плантациях в Бразилии и в Карибском бассейне, где выращивались экспортные культуры: хлопок, сахар, кофе для поставки в Англию и другие европейские страны. Креольские торговцы из города-порта стали вкладывать капиталы в саладерос и скупать земли под асьенды. Возникла смычка интересов торговой и аграрно-промышленной буржуазии с помещичьей олигархией, представители которых объединились против торговой монополии испанских купцов. Именно указанные слои населения превратились в движущую силу антиколониальной борьбы, поставив во главу угла свои экономические интересы.

Идеология автономии в значительной степени базировалась на экономических категориях. Ее выразителями в Ла Плате стали Мануэль Бельгра́но, Хуан Ипо́лито Вие́йтес, Мариано Море́но, Педро Серви́ньо. Несмотря на некоторые различия, все они выступали за развитие земледелия и укрепление институтов земельной собственности, создание сельскохозяйственных предприятий, свободную торговлю, расширение доступа к образованию. Наиболее системным представителем передовых экономических взглядов того времени являлся Бельграно.

_______________________________________________________________________

Мануэль Бельграно родился 3 июня 1770 г. в Буэнос Айресе в семье зажиточного итальянского коммерсанта. В 1786 г. он уехал учиться в Испанию, поступив в университет Саламанки. Там юноша познакомился с экономической наукой, трудами А. Смита, Д. Рикардо, идеями физиократов, критикой теорий о «третьей или мягкой» фазе меркантилизма и связанного с ним протекционизма.

В 19 лет его избрали президентом основанной в университете Академии римского права, врачебной практики и политической экономии. К этому периоду относятся написанные им позже в автобиографии слова: «мой дух захватили идеи свободы, собственности и безопасности, поскольку вокруг были тираны, которые мешали человеку, кем бы он ни был, пользоваться правами, которыми его наделили Бог и природа»20.

После создания в Буэнос Айресе торгового консуладо он, используя связи при дворе, добился назначения на должность секретаря указанного учреждения. В мае 1794 г. Бельграно прибыл к месту гражданской службы.

12 лет (1794–1806) посвятил Бельграно работе в консуладо. В этот период он принимал участие в отражении английской агрессии в Ла Плате, получив чин старшего офицера (сержант-майора). После освобождения Буэнос Айреса Бельграно присоединился к секретному обществу портеньос, выпускал газету «Корре́о де Коме́рсио», где печатал свои статьи посвященные коммерции, промышленности, статистике, образованию.

В них ощущалось влияние философии сенсуализма (работ Кандилья́ка), прежде всего, тезиса о моральной ответственности индивидуума, как основы индивидуальной политической и экономической свободы. Получили развитие идеи итальянского философа Антонио Хенове́си о комбинации метода абстракций с изучением особенностей каждой страны, что, как считал автор, было абсолютно необходимым для достижения процветания государства и счастья его граждан. Он полагал истинным утверждение итальянца о том, что интерес может рассматриваться как единственная движущая сила человеческой деятельности. Соглашался с испанским министром-реформатором Ховелья́носом, что законы должны лишь устранять препятствия, ограничивающие действие этой эмпирической категории, отстаивая свободу конкуренции и выступая против монополии в любом проявлении, будь то ценовая политика или манипуляции с предложением объектов потребления. Также разъяснялись тезисы Адама Смита о роли золота и серебра, как меры стоимости и инструмента обращения товаров. Вывод английского ученого об установления справедливой цены через баланс спроса и предложения представлял для Бельграно незыблемую аксиому экономической науки. Концепции физиократов, усвоенные через труды Фернандо Галиа́ни, проявились в словах креольского экономиста о том, что только сельский труд, освобожденный от всех искусственных помех и ограничений, является истинным предназначением человека и источником прибавочного продукта (через коммерцию). Осуществление торговой политики, по его мнению, было, есть и будет прерогативой государства, поскольку от ее воплощения зависело состояние дел в сельском хозяйстве и промышленности. В своих экономических исследованиях Бельграно доказывал необходимость освобождения производителя, будь то хлебопашец, скотовод, а также коммерсант от конкуренции с недобросовестными привилегиями, полученными другими хозяйствующими субъектами с использованием политических методов.

После революционных событий 25 мая 1810 г. Бельграно, был избран членом Патриотической хунты. По распределению обязанностей он занимался военными делами и образованием. Вспомнив военный опыт Бельграно, его поставили во главе экспедиции в Парагвай, добивавшийся автономии от Буэнос Айреса. Однако в январе 1811 г. патриоты потерпели поражение у реки Парагуари́. Бельграно отступил на юг, но в местечке Такуари́ испытал горечь очередного разгрома. После возвращения в столицу Бельграно представил отчет Военному совету, доказав свою невиновность. Затем он снова посетил Парагвай уже с дипломатической миссией, где 12 октября подписал договор, по которому Асуньсьон сохранил особый статус.

В январе 1812 г. Бельграно был направлен в Роса́рио с задачей создать укрепления, которые бы препятствовали рейдам испанской эскадры из Монтевидео вверх по реке Парана́. 27 февраля над двумя батареями патриоты первый раз подняли бело-голубой флаг, ставший символом независимых Объединенных провинций Рио-де-ла-Платы, а затем Аргентинской республики.

В марте 1812 г. Бельграно назначили командующим вспомогательной армии в Верхнем Перу, недавно потерпевшей поражение от роялистов. Понимая необходимость опоры на местное население, без поддержки которого трудно было рассчитывать на успех, генерал предлагал, в том числе экономические меры: развитие внутренней торговли, создание мануфактур, строительство дорог, внедрение всеобщего начального образования.

24 августа 1812 г. Бельграно выиграл сражение при Тукумане, а в феврале следующего года — повторил успех в окрестностях Сальты, остановив продвижение роялистов к Монтевидео, что фактически спасло завоевания Майской революции. Конституционная ассамблея приняла декрет о награждении Бельграно почетным оружием и 40 тысячами песо. Его ответ был лаконичен — ни добродетель, ни таланты не имеют цены и не могут быть компенсированы деньгами, не потеряв при этом свою ценность. Не приняв награду, он направил денежные средства на строительство четырех школ в освобожденных провинциях. Уже в начале октября патриоты потерпели поражение в битве при Вилькапу́хио, а спустя месяц — при Айо́уме. Бельграно отступил к Сальте. В январе 1814 г. он передал командование Северной армией генералу Сан Мартину.

В 1814–1816 гг. Бельграно принимал участие в работе посольской миссии, направленной в Англию с целью поиска возможностей для установления мира с Испанией. Главным выводом отчета, представленного руководителям провинции, стало обоснование необходимости объявить о независимости Ла Платы. По мнению авторов, для скорейшего достижения указанной цели не исключалась монархическая форма правления. Тем не менее, монархизм Бельграно был обусловлен исключительно требованиями момента, неблагоприятным положением дел, ни в коем случае не меняя его демократических убеждений.

После возвращения из Европы Бельграно, назначенный командовать силами северного региона, присоединился к работе Национального конгресса в Тукума́не, который 9 июля 1816 г. торжественно провозгласил независимость Объединенных провинций. Спустя несколько дней, Бельграно утвердили главнокомандующим Северной армией. На этом посту он оставался в течение трех лет. Тем не менее, военная карьера стала клониться к закату — за этот период Бельграно не добился ни одного внушительного успеха, ограничиваясь позиционными боями с монтонерос в находившихся в состоянии перманентного мятежа прибрежных провинциях.

У Бельграно был свой план борьбы с испанцами на континенте. В частности, в противовес намерению Сан Мартина осуществить морскую экспедицию в центр испанского господства на континенте — Лиму, он считал целесообразным высадиться в окрестностях Ареки́пы, чтобы в комбинации с частями Северной армии вытеснить испанцев из высокогорных районов сьерры, прижать к побережью и добиться окончательной победы. Жизнь рассудила спор двух генералов, подтвердив, хотя и с оговорками, правоту стратегического видения Сан Мартина.

29 августа 1819 г. уже серьезно больной Бельграно получил разрешение оставить войска. Отъезд генерал лишил армию морального стержня — три тысячи предоставленных себе, разочарованных безразличием властей солдат, стали легкой добычей анархии, взбунтовавшись в местечке Ареки́то. Северная армия прекратила свое существование, сгинув в пучине гражданской войны.

1 апреля следующего года генерал, наконец, вернулся в Буэнос Айрес. Жизнь медленно угасала. Бельграно ушел молодым, последние слова, произнесенные в семь часов утра 20 июня 1820 г., были посвящены родной земле: «Я думал о вечности, в которую ухожу, думал о любимой мной земле, которую оставляю. Надеюсь, что добросовестные граждане избавят ее от несчастий»21.

Так закончился жизненный путь выдающегося гражданина Объединенных провинций Рио-де-ла-Платы Мануэля Бельграно. Будучи сугубо штатским человеком, склонным к научным исследованиям экономистом, он безропотно принял на себя тяжелую ношу практической революционной борьбы и военной деятельности. Главный памятник Мануэлю Бельграно, установленный на площади 25 Мая в Буэнос Айресе, представляет собой конную статую, где всадник сжимает древко флага — национального бело-голубого знамени, первый раз поднятого им на берегах реки Парана́ в далеком 1812 г.

_______________________________________________________________________

Ярким представителем «абсолютного либерализма» в экономике был Мариано Море́но, радикально выступивший за полную свободу конкуренции без каких-либо ограничений, что отвечало устремлениям «Лондонского сити». Он отметился как автор «Меморандума землевладельцев и скотоводов» («Representación de los Hacendados»), в котором выступил на стороне английских купцов. Это дало основание современникам обвинить его в англофилии, хотя такая крайность взглядов объяснялась естественной реакцией на 300-летнее торговое засилье Испании и конкретными интересами господствовавшего класса.

Дело в том, что в 1809 г. Англия, будучи союзницей Испании, заключила с ней кабальный торговый договор, получив привилегированный доступ на рынок колоний. В Буэнос Айресе англичане добились отмены закона об обязательной продаже товаров на консигнационные склады креольским коммерсантам — по большей части выступавших партнерами испанских торговых кругов (их называли «монополистами»), что открыло широкие возможности для демпинга, от которого страдали местные производители и ремесленники, уклонения от уплаты налогов, несанкционированного вывоза металлических денег и других эксцессов. Несмотря на протесты консуладо, Лондон, опираясь на заинтересованные круги торгово-помещичьей олигархии, начал успешную экономическую экспансию в Ла Плате. Хотя англичане в целом поддержали освободительное движение на континенте, они всегда ставили на первое место собственные деловые интересы.

Основные политические события развернулись в Ла Плате в 1806–1807 гг. в связи с английской интервенцией, явившейся в определенной мере результатом планов Франсиско Миранды добиться освобождения испанских колоний с помощью Англии. При этом главной задачей Лондона было получить доступ к новым рынкам в условиях континентальной блокады в Европе. После захвата голландской колонии на мысе Доброй Надежды адмирал Хоум По́фэм самовольно отплыл к берегам Ла Платы, намереваясь утвердиться в Буэнос Айресе (сокращенно Ба́йресе), являвшимся крупнейшим центром региональной торговли. Вскоре он получил полное одобрение своих действий со стороны английского правительства. 25 января 1806 г. отряд англичан во главе с генералом Вильямом Бересфо́рдом, высадившись в предместье столицы Ки́льмесе, вошел в Буэнос Айрес. На следующий день была издана прокламация, обещавшая жителям колонии справедливое управление, защиту частной собственности, сохранение католической религии и гарантированное право свободной торговли со всеми нациями. Однако, несмотря на, казалось бы, правильную политику, местные жители увидели в британцах оккупантов, покушавшихся на власть их суверена — испанского короля. Чувство гордости было ущемлено.

Вице-король Рафаэль Собремо́нте бежал в Ко́рдобу, сопротивление возглавили француз на испанской службе Сантьяго де Линье́рс и креол Хуан Мартин де Пуэйрредо́н, организовавший провинциальное ополчение, ядро которого составили пеоны близлежавших поместий.

Пуэйрредон дождался прибытия Линьерса, поставленного губернатором Монтевидео во главе войск (1,3 тыс. штыков), направленных на освобождение Байреса. 11 августа креолы и испанцы приблизились к городу в районе Корра́лес де Мисере́ре, а на следующий день при поддержке горожан пошли на штурм крепости и английских казарм. Бересфорд выкинул белый флаг. Англичане поздно поняли свою оплошность, которая, как отмечал генерал, состояла в том, что они пришли на берега Ла Платы как завоеватели, а не освободители от испанцев. Больше Лондон никогда не повторял эту ошибку.

Собравшееся 14 августа заседание кабильдо отстранило от власти вице-короля Собремонте, объявив его больным (согласно законам империи, смещение наместников входило исключительно в компетенцию Совета по делам Индий), передав Линьерсу военные полномочия. В дополнение к испанским войскам было сформировано 5 батальонов из креолов, при этом общее количество войск превысило 8 тыс. солдат, что позволило в следующем году отразить еще одну попытку превосходящих сил англичан в 12 тыс. человек под командованием генерала Уайтло́ка захватить Буэнос Айрес.

Последствия победы имели важное значение: в противовес испанской партии, которую возглавил алькальд Буэнос Айреса Марти́н де Альса́га, сформировалась креольская партия, опиравшаяся на местное ополчение. Набирали популярность идеи освобождения от Испании, не сумевшей защитить свою колонию. Провозглашалась свобода торговли. В экономическом плане хунта снизила экспортные пошлины, открыла несколько портов для торговли с Европой, приняла декрет о поддержке горной промышленности, а также приступила к реформе школьного образования.

Уже 1809 г. Центральная хунта в Испании прислала нового вице-короля Бальтаза́ра Сисне́роса. Поводом к смещению Линьерса послужила его встреча с эмиссаром Наполеона маркизом де Сассэне́ — Франция также имела планы на богатую провинцию в Америке. К тому времени в Байресе уже начали действовать секретные патриотические общества, в которых участвовали видные представители креолов Никола́с Родри́гес Пе́нья, Мариано Море́но, Мануэль Бельгра́но, Хуан Касте́льи, Фелисиано Чикла́на, Хуан Виамо́нте, Хуан Хосе́ Па́со, Мануэль Саррате́а, Тома́с Ги́до и другие, сыгравшие ключевую роль в революционных потрясениях в Рио-де-ла-Плате. Именно они инициировали созыв расширенного кабильдо, поддержанного горожанами и креольскими войсками, результатом чего стало отстранение от власти королевского наместника в рамках Майской революции, произошедшей 25 мая 1810 г.

Далее события развивались стремительно: была сформирована временная Правительственная хунта, вначале выступавшая от имени плененного короля Фернандо VII. В ее состав вошли: командир полка «патрициев» Корнелио де Сааве́дра, Морено и Пасо, секретарями стали Кастельи и Бельграно. Морено попытался провести радикальные реформы, а том числе аграрную, предлагая ограничение размеров земельной собственности, чем сразу вызвал недовольство крупных латифундистов-скотоводов. Он успел внедрить демократические изменения в систему образования, начал строительство школ. При нем стала выпускаться «Гасета де Буэнос Айрес», открылась публичная библиотека. Вскоре первая хунта была заменена так называемой Большой (Консервативной) хунтой во главе с Сааведрой при участии представителей провинций. Бельграно и Кастельи были отозваны из армии и отданы под суд. Морено покинул правительство, отправившись с дипломатической миссией в Европу, во время которой умер. Влияние радикалов ослабло, власть перешла к умеренным кругам. Сарратеа был направлен к португальскому двору в Рио для ведения переговоров по созданию в Ла Плате конституционной монархии.

В сложных условиях военного противостояния требовалось усиление исполнительной вертикали — в сентябре 1811 г. функции принятия решений перешли к триумвирату, неформальным лидером которого стал Бернардино Ривада́вия. Он попытался продолжить политику Морено (по одному из декретов предусматривалось наделение землей иностранцев наравне с местными уроженцами, запрещался ввоз рабов, объявлялось о созыве законодательной ассамблеи). На другом берегу реки укрепились роялисты — новым вице-королем Рио-де-ла-Платы Регентский совет в Испании назначил Хавье́ра де Эли́о, который обосновался в Монтевидео.

В южной части континента начался первый период войны за независимость (1810–1814 гг.), связанный с борьбой между революционными силами в Ла Плате и роялистами, укрепившимися в Перу и на Восточном берегу реки Уругвай. Постепенно испанцы и их сторонники оправились от шока. Сиснерос, Альсага, а также некоторые члены кабильдо плели нити заговора в Буэнос Айресе, которому угрожала королевская эскадра из Монтевидео. Оппозиция консолидировалась в Кордобе, где Линьерс, верный испанской короне, начал собирать силы для марша на столицу. Патриотическая хунта срочно сформировала экспедиционный корпус в 1,2 тыс. штыков под командованием Франсиско О́ртиса де Ока́мпо и Антонио Балька́рсе, направив его на подавление происпанских сил. По настоянию радикальных членов хунты (Морено и Кастельи) Линьерс и губернатор Кордобы были расстреляны. Главой провинции назначили Пуэйрредона, которому удалось добиться восстановления гражданского мира. 22 августа кабильдо Кордобы заявило о поддержке новых властей в Буэнос Айресе. Несколькими днями раньше священник Грегорио Фу́нес был направлен в качестве депутата от провинции в Правительственную хунту.

Майская революция в Буэнос Айресе остро нуждалась в поддержке соседних регионов и расширении пространственных границ, так как роялисты, укрепившись в Лиме и Монтевидео, рассчитывали объединить усилия и легко справиться с очагом антииспанского сопротивления в Ла Плате. Поэтому, подавив беспорядки в Кордобе, войска патриотов продолжили путь к Тукума́ну и Са́льте, одержав первую победу при Суипа́че. Армия портеньос вступила в Чаркас. Верхнее Перу признало власть Правительственной хунты. Однако индейское население отнеслось к революционерам с недоверием, а имущие классы — с враждебностью. Инсургенты представлялись врагами, покушавшимися на короля и порядок. Негативное впечатление усугублялось поведением солдат и офицеров, пренебрегавших укоренившимися в обществе традициями, демонстрировавшими атеизм и неуважение к религии. 3 декабря 1810 г. губернатором Верхнего Перу был назначен Пуэйрредон, однако ему не удалось переломить ситуацию.

_______________________________________________________________________

Хуан Мартин де Пуэйрредон родился 18 декабря 1777 г. в Буэнос Айресе в семье разбогатевшего французского коммерсанта. Образование получил в Париже, где изучал гуманитарные науки.

Во время английской интервенции в Ла Плату Пуэйрредон за счет собственных средств занимался организацией и обеспечением креольского ополчения. В качестве признания заслуг Линьерс присвоил ему звание команданте (майора) кавалерии.

После изгнания англичан кабильдо направило молодого креола с дипломатической миссией в Мадрид с целью ходатайствовать перед монархом о компенсации жителям Буэнос Айреса «их страданий и усилий путем предоставления определенных льгот, прежде всего торговых». На аудиенции всесильный министр Годой заявил Пуэйрредону, что правительство никогда не согласится с просьбами портеньос, поскольку они противоречили безопасности империи, — колонии, дескать, позволено развивать сельское хозяйство и горное дело, но не вмешиваться в вопросы торговых отношений с третьими странами. Более того, фаворит королевы пообещал направить в Буэнос Айрес испанские войска для восстановления власти вице-короля и пресечь «дерзкие выходки» его жителей. В качестве реакции на несправедливость возникли мысли о независимости, которые Хуан Мартин изложил в письмах в кабильдо. Однако сторонники монархии в городском совете объявили его в революционных настроениях и заявили о нежелательности возвращения.

По прибытию в порт Монтевидео 4 января 1809 г. Пуэйрредон был арестован, проведя в тюрьме 45 дней, после чего губернатор Элио отправил его под конвоем в Испанию. На траверзе порта Сантос судно попало в шторм и затонуло. Через несколько дней, воспользовавшись ослаблением надзора, он сбежал. 15 июня 1809 г. Хуан Мартин вернулся в Буэнос Айрес, где был арестован, но с помощью друзей сумел бежать уже от «своих» властей.

Оказавшись в Рио, он по поручению патриотов начал переговоры с принцессой Карло́той о поддержке ее притязаний на правление в бывшем вице-короле

...