автордың кітабынан сөз тіркестері  Даниель Дефо: факт или вымысел

Александр Ливергант

На свадьбе некоего Томаса Маршалла Джон, отец вышеупомянутого Томаса, сильно, как и все прочие, напившись, грубо обругал кошку, которая что-то стянула с его тарелки, нагнулся, чтобы ее схватить, – и скончался на месте.

Робинзон не бесстрашен и решителен – а стал у нас на глазах бесстрашным и решительным. И в этом смысле «Робинзона Крузо» можно, пожалуй, назвать романом воспитания, я бы даже сказал, самовоспитания – воспитывать ведь его было некому; жизнь, как говорится, заставила.
И не только роман воспитания. «Робинзон Крузо» еще и приключенческий роман, и даже своего рода притча, аллегория. Герой меняется, мужает, становится «человеком в своем развитии» (как было сказано, впрочем, не про Робинзона). Развивается, в отличие, кстати, от своего главного литературного конкурента – Гулливера.

Х орошо известно: старые люди любят давать советы, поучать, ссылаться на собственный многотрудный опыт.
Дефо – мы в этом не раз убеждались – поучал всегда, и в молодости тоже. «Робин

Обращено ко всем добрым людям Англии» (январь 1701 года) он рисует портрет образцового, а следовательно, несуществующего члена парламента. Парламентарий, убежден Дефо, обязан быть «лоялен, набожен, разумен, честен, высоконравственен и немолод».

Из шести черт идеального британского парламентария соответствовала действительности лишь шестая, последняя черта;

Для того чтобы Лондон стал величайшей столицей мира, он предлагает в памфлете «Augusta Triumphans, или Как сделать Лондон самым процветающим городом вселенной», вышедшем в марте 1728 года за подписью «мистер Эндрю Мортон, эсквайр», семь нововведений, прямо скажем, далеко не равноценных.
Вот они: основать университет, открыть приют для подкидышей, закрыть игорные дома, запретить частные сумасшедшие дома, обязать женщин легкого поведения убирать улицы, учредить Академию музыки и отказаться от неумеренного употребления джина.

Некоторые нехитрые анекдоты такого рода носят в памфлете характер откровенного гротеска, к которому Дефо (в отличие от Свифта) прибегает редко. Одна почтенная дама в летах, рассказывает Дефо, не желала, чтобы после смерти ее состояние досталось нелюбимым племянницам, и уговорила своего знакомого, чтобы тот женил на ней своего десятилетнего сына.

«Он так молод, что ни у кого не возникнет никаких подозрений, – сказала дама, – ведь, когда он вырастет, меня уже давно не будет на свете».

Брак был заключен, но, как пишет Дефо:

«Богу было угодно, чтобы невеста прожила еще шестьдесят два года, и когда она, наконец, отправилась на тот свет, ее семидесятидвухлетний муж и сам был при смерти. <…> Эту историю, – уверяет автор, – мне рассказал человек безукоризненной честности, он побывал на ее похоронах, и, по его словам, покойница до последних дней сохранила бодрость духа и собственные зубы. <…> Нет большего несчастья в жизни, чем брак без любви».

Пагубность избранного пути, тяготы, с ним связанные, – и неугомонность, выживаемость, бестрепетность героя, не преступника, не головореза, не сорвиголовы, а человека предприимчивого и в то же время осмотрительного, себе на уме, умеющего во всех случаях жизни блюсти свои интересы, – вот основные приметы плутовских романов Дефо. Его плут – человек дела, которому не на кого положиться, кроме как на самого себя.

под звон колоколов церкви Святого Гроба Господня (в день массовых казней били в колокола по каждому приговоренному к смерти)

Спрашивается: откуда Дефо известны были все эти не слишком правдоподобные и абсолютно сенсационные подробности? Нет, он их не выдумал – такое не выдумаешь! Дело в том, что Джон Эпплби, владелец «The Original Weekly Journal», был официальным издателем ньюгейтских судебных дел, в своем еженедельнике он публиковал жизнеописания и письма преступников, их предсмертные речи – и имел неограниченный доступ в Ньюгейт. Вдобавок Эпплби издавал «Героев Тайберна», «Подробный отчет о грабежах», «Историю грабежей всех современных разбойников» – книги, которые, по понятным причинам, пользовались неизменным и громким успехом

Скажем прямо: монархи – что шведский, что английский, что русский – удаются Дефо меньше, чем убийцы и грабители, жизнь и преступления которых писатель описывает с куда большим вдохновением; они – как видно, еще со времен Ньюгейта, – вызывают у него неподдельный, какой-то даже болезненный интерес.