Оглавление

Пролог

В один из дней самого жаркого летнего месяца, под один из обеденных навесов одного из постоялых дворов в самом центре Самдо́ля, вошел усталый путник, вежливо остановился в трех шагах от чарпаи́[1]. Запыленные сапоги и выцветшая широкополая соломенная шляпа с густой сеткой, закрывавшей лицо и плечи, линялая котомка за спиной и простой посох из суковатой палки — не похож он на богатого купца, готового снять комнаты в караван-серае[2]. Слишком плотные порты и длинная серая рубаха с темными пятнами у подмышек говорили о его северной крови, не привычной к жаркому климату Мегадиша. Зато его уверенные и выверенные движения, когда он плавно огибал вьючных верблюдов и пата́пи[3], почти не замеченный пугливыми животными, то как ловко удалось ему не столкнуться ни с одним из несущимися с поручениями прислужников, выдавали в нем опытного воина. Вот только в охрану караванов принято наниматься не здесь, а в Конторе, расположенной на центральном базаре Самдоля. Именно там сидят маги, способные проверить подлинность рекомендаций, связаться с поручителями. Однако, путник, войдя во двор, неторопливо огляделся, безошибочно определил, под каким навесом беседует с гостями управляющий караван-серая, и решительно направился к нему, ни разу не сбившись с направления, не смотря на суету, кишащую во дворе. То, что путник был не так прост, как хотел показаться, заметили и управляющий, и три его гостя, привычно приглядывающие за своими людьми, но ни один из них не позволил нетерпению и любопытству прорваться наружу, позволяя реке жизни течь в нужном направлении и с определенной Создателем скоростью. Время пришло, и путник предстал пред очи управляющего, приложил руку в сердцу, склонился в неторопливом поклоне.

— Многоуважаемый Довлет-баяр[4], будь великодушен к моей просьбе, укажи, какой номер в твоем караван-серае занимает прославленный караванбаши[5] Сапар-баяр, чтобы я смог поговорить с ним о моем интересе.

Довлет-баяр поставил на хонтахту[6] пиалу с пенным хымысом[7], несколько раз пригладил жидкую бородку. Что ж, чужеродец не зря провел время на базаре. Узнал, кто нужен ему и как выглядит. К кому и как следует обратиться. И постарался быть вежливым. Но если чужак сейчас уведет Сапара, то как узнать, о чем будет их разговор? И как доложить об этом визирю? И Довлет-баяр решил воспользоваться своим положением хозяина, нарушив этикет. А за обиду Сапару придется отдариваться.

— Я вижу, ты чужой человек в наших землях. Уверен ли ты, что только Сапар-баяр может решить твой вопрос? Откуда мне знать, что ты не ради пустяка решил побеспокоить уважаемого человека?

— Спасибо за заботу, уважаемый Довлет-баяр. Мой вопрос очень прост, но решить его может только караванбаши Сапар-баяр. Я слышал, его караван через два дня отправляется через Норуланд в Зиндарию. Я всего лишь хочу купить место гостя в его караване.

— Ты прав, этот вопрос может решить только караванбаши. Прости, уважаемый Сапар-баяр, что невольно вмешался в твои дела, — Довлет, из всех сил изображая раскаяние, повернулся к соседу.

Сапар-баяр, не спускал пронизывающего взгляда с путника, с тех пор, как прозвучало его имя. Не спеша допив хымыс и поставив пустую пиалу, он обратился к путнику:

— Знаешь ли ты, сколько стоит место в моем караване?

— Четыре серебряных динария с каждого человека. Я один, слуг у меня нет, да и нужно мне всего лишь перейти с вами кельхийскую пустыню. А в Норуланде я расстанусь с вами. Думаю, два серебряных динария будут достаточной платой за столь короткий союз.

— … Ты воин. Как получилось, что ты потерял свое оружие?

— Мое оружие всегда со мной, — неуловимое движение руки, и в кулаке путника зажата длинная тонкая цепь с кольцом и цилиндрической рукоятью на разных концах.

— Всего лишь цепь… Вряд ли она поможет тебе в сражении с монстрами пустыни.

— А так? — Сверкнув на солнце, из рукояти выскочили два лезвия великолепной стали.

— Хм. Признаю, это оружие мне не знакомо, но думаю, в умелых руках оно может быть очень опасным. Тогда почему ты платишь за место, а не пытаешься заработать своими умениями?

— За два оставшихся дня я просто не успею собрать убедительные для тебя рекомендации. А следующего каравана ждать мне не с руки.

— Подними сетку.

Просьба вполне обычная для отвечающего за безопасность каравана, но путник помедлил, прежде, чем ее выполнить.

— Покажи лицо! — Теперь уже потребовал караванбаши.

Спрятав непонятное оружие в кожаный карман на поясе, путник забросил сетку на поля шляпы. То ли от жары, то ли от усталости, ему с одинаковой вероятностью можно было дать и тридцать лет, и шестьдесят. Ни урод, ни красавец. Светлая кожа, мужественное лицо с правильными чертами. Ничего примечательного. Почти. Стоило незнакомцу поднять взгляд, и все сидящие на чарпае ахнули. Ярко-зеленая радужка его глаз была исчерчена хорошо заметным узором.

— Маг!

Путник не стал ни подтверждать, ни отрицать очевидное. Он просто стоял и ждал, что скажет караванбаши. Не сразу Сапар-баяр принял решение, но ответ его прозвучал твердо.

— Я не смогу взять тебя в свой караван.

— Кельхийская пустыня — серьезное испытание для любого каравана. Мои умения не будут лишними.

— Возможно. Но маг, путешествующий без свиты и богатого покровителя, слишком опасен своими тайнами. Я отвечаю за безопасность каравана, а ты вряд ли сможешь дать клятву, что тебя никто не преследует и не ищет твоей смерти.

— Разве хоть один боевой маг сможет дать такую клятву?

— Поэтому, я не возьму тебя в свой караван. Извини, чужеземец. Ищи другого караванбаши.

Маг снова опустил сетку, закрывающую лицо от дорожной пыли и от посторонних глаз.

— Довлет-баяр, ты позволишь мне перекусить и отдохнуть в твоем караван-серае? Мне нужно обдумать другое решение.

— Садись с нами, уважаемый. Будь моим гостем…

— Извини, — перестал любезничать путник, — но я предпочитаю расплачиваться за еду монетами, а не ответами на вопросы.

Под широкими полотняными навесами, за привычными высокими столами, коротали время разномастные ватаги наемной охраны. Какое самое любимое развлечение у наемников? Правильно, чесать языки, задирать другие ватаги и мериться кулаками. До вооруженных стычек старшие охраны, обычно, не допускают, а так… Почему бы не позволить парням снять напряжение и, заодно, не проверить своих новичков в деле?

Когда чужеземный маг вошел под навес, там уже вовсю развлекалась ватага варавцев. Высокие, с массивным телосложением, и бесконечно наглые, жители Варавии зарабатывали на, обычно короткую, жизнь, либо охраняя, либо нападая на чужие караваны. Их слава бесстрашных воинов и откровенно бандитские привычки добавляли головной боли нанявшим их караванбаши, но иногда один их вид и широко разлетевшаяся слава избавляли от ожидавшегося нападения. Сейчас варавцы, с традиционно выбритыми висками и затылками, с короткими, серебристо-серыми клочками волос на макушке, громко насмехались над охраной саккарского каравана, стараясь вызвать их на драку. Точнее, над их волосами. Четверо саккрских охранников, вряд ли достигших двадцатилетнего возраста, завязали свои густые и длинные волосы, разных оттенков золота, в высокие хвосты на затылке. Двое их сослуживцев, лет на пять постарше, красовались многослойными светлыми косами за спиной. Все шестеро невозмутимо продолжали есть, будто оскорбления варавцев их не касались. А те продолжали стараться, перемешивая варавские и мегадишские слова с бретонской речью, самым распространенным языком в Конфедерации.

— Хо-хо! Похоже, наши красавицы, кроме как вышивать и косы плести, ничего больше и не умеют!

— Они даже языка бретонского не знают, только на своем курлыкают!

— Ха-ха-ха! А зачем им говорить? Главное, чтобы красавицы умело обслуживали настоящих мужчин!

— Хо-хо-хо! Ха-ха-ха! Еще и ножиками отдаривались! Ха-ха-ха!

— А что, я бы не отказался от услуг вон той красотки, слева! Такое милое личико!

— Хо-хо-хо! Ха-ха-ха!

— Нет, Вильф, я предпочитаю более фигуристых красавиц! Вот его мамашку я бы с удовольствием распялил, хоть на этом…

Дзынннь! Перед хохочущим варавцем, в столешницу глубоко вонзился саккарский нож. Самый молодой из саккарцев, стоял у стола, глядя на обидчика через прищур медовых глаз. Лишь чуть подрагивающие ноздри выдавали его напряжение.

— Хо-хо! А красавица, похоже, понимает, о чем речь! Любишь пожестче, или решила откупиться этой ковырялкой в зубах?

— Не советую тебе прикасаться к этому ножу, — голос путника, хоть и не слишком громкий, почему-то услышали все. Он спокойно сидел за соседним столом, так и не подняв сетки, свисающей с полей шляпы.

— А что с ним не так? Думаешь, он отравлен? — Варавец с подозрение уставился на нож, так и не коснувшись его.

В наступившей тишине, путник неторопливо налил в свою пиалу мятный чай, и только тогда продолжил, повернув голову в сторону саккарца:

— Стыдно не знать обычаев противника, с которым собрался сражаться, — отхлебнул чай и повернулся к варавцу. — Саккарец вызвал тебя на поединок. Если ты согласен, воткни свой нож рядом.

— Что? Этот сопляк…

— Если ты возьмешь себе его нож, ты не только признаешь поражение. Это будет значить, что ты просишь у него защиты.

— Что? Этот сопляк!…

— В Саккаре ни один мужчина никогда не возьмёт себе чужое оружие. Только девушки, принимая ухаживания парня, могут повесить на пояс его нож, вместо отцовского.

— Что? Этот сопляк!!! — Варавец зарычал, и вылетел из-за стола, как камень из катапульты. — Иди сюда, наглец, я заставлю тебя самого просить защиты!

Привычные к таким развлечениям, и уже соскучившиеся по острому зрелищу, охранники быстро расчистили от бегавших слуг площадку, окружили плотной стеной, обозначая границу. Стоя в центре круга, варавец, стучал друг о друга каменными кулаками и, раззадоривая себя, выкрикивал оскорбления. Его юный соперник, казавшийся хрупким рядом с этим громадиной, молча снял перевязь с саблей, отдал Старшему, закрутил волосы на голове в тугое гнездо, и вошел в круг. Дальше, из-за сомкнувшихся спин, поединок стало невозможно рассмотреть. Путник, оставшийся почти единственным под навесом, спокойно продолжал есть мясо с овощами и запивать мятным чаем. Почти неслышно, к его столу подошли двое. Женщина, одетая в длинные темные одежды и, такую же, как у него, широкополую шляпу с густой сеткой, низко свисающей с полей. Будто плотным коконом, ее обволакивала незримая, но хорошо ощутимая Сила. Лекарка. Или провидица, — попробовал определить свои ощущения путник. Женщину сопровождал молодой парень в светлой рубахе с обильной вышивкой, заправленной в узкие бриджи. Полотняные туфли, купленные в Мегадише, явно сменили привычные сапоги, в угоду местному климату. Не спросив разрешения, магиня села на скамью напротив, парень остался рядом, время от времени поворачивая голову в сторону ринга, пытаясь по шуму толпы угадать происходившее там.

— Почему ты не пошел смотреть на поединок? — Низким, мелодичным голосом заговорила женщина.

Путник вылил остатки чая в пиалу, подвинул ее непрошеной собеседнице, пожал плечами.

— Я и так знаю, что произойдет.

— Расскажи, — заинтересовался парень.

— Варавец слишком надеется на свою силу, которой у него, к слову сказать, и впрямь, много. А на стороне саккарца скорость, гибкость и выносливость. Он будет выматывать варавца и бить по болевым точкам. Серьезно калечить в поединках у саккарцев не принято, поэтому, он просто сломает великану один-два пальца, и смотрящие признают победу за ним.

— А если поединок не будет честным? — Голос женщины остался спокойным.

— … Значит, у меня появится еще один кровник.

— Ты ведь даже не знаком с этим юношей.

— Не знаком. Но с Саккаром у меня особый счет.

— Подножка! Не честно! Остановите бой! — Раздались крики из толпы.

Плавным движением охотящегося хищника, путник выскользнул из-за стола, протиснулся в толпу. Не смотря на выкрики, бой не остановили. Саккарский смотритель посчитал не достойным для себя останавливать бой из-за чужой подлости, а варавцу просто не хватило на это благородства. Поэтому, воспользовавшись оплошностью юного соперника, варавский громила уселся на него и методично бил кулаком в лицо, превращая кожу в кровавое месиво. Парень извивался, как уж, пытаясь выскользнуть из захвата, и даже не думая просить пощады.

Путник, оказавшийся с внутренней стороны кольца, только мельком глянул на происходящее, откинул с лица сетку, оглядел толпящихся, увлеченно улюлюкающих варавцев, шагнул к одному, гаденько ухмыляющемуся.

— Ты подставил мальчишке подножку.

Не дожидаясь ответа, маг сделал пасс рукой, и громила кулем рухнул к его ногам. Словно по команде, толпа взревела победным ревом. Саккарецу все-таки удалось выскользнуть из-под соперника, опрокинуть его наземь и прижать горло коленом. Варавец дернулся, захрипел и тут же затих, хорошо понимая, что юному воину теперь достаточно лишь небольшого усилия, чтобы сломать ему шею.

— Я останавливаю бой. Варавцы признают поражение? — Невозмутимость саккарского смотрящего способна заморозить.

— Признаем. Твой сопл… воин победил, — недовольно скривился смотрящий варавцев.

Юноша, только что возведенный от сопляка до ранга воина, с трудом поднялся, роняя на землю густые капли крови, пошатываясь подошел к Старшему, низко опустил разбитую голову.

— Прости, Наставник. Я был не сдержан и подвел тебя. Я заслужил наказание.

Старший коротко кивнул.

— Иди к лекарю. Потом поговорим. Я принесу твой нож.

Толпа медленно расходилась, возбужденно обсуждая никем не ожидаемую победу и, с небывалым доселе, уважением поглядывая на саккарцев, подхвативших своего пострадавшего сослуживца под руки и почти понесших его к своим номерам. Смотрящий варавцев досадливо сплюнул под ноги и собрался уходить, но чья-то, невероятно сильная рука ухватила его за грудки и развернула в другую сторону.

— Ты… — варавец хотел ругнуться, но его остановила холодная ненависть в зеленых, с ярким узором, глазах.

— Мне нужно имя этого недоноска, — носком сапога путник пнул лежащую у ног груду мускулов.

— Вильф, из рода Волка, — послушно сдал соратника смотрящий.

— Когда он очнется, передай ему, что я пообещал убить того, кто помешает честной схватке саккарца. Но на его поясе нож с именем Тага Иммана. А это значит, что для саккарцев он находится под его защитой. Не могу назвать Тага своим другом, но я знаю и уважаю этого человека, а потому, настоятельно советую: пусть поскорее вернет нож саккарцам, любому из них. По их обычаям, это означает, что он повзрослел и больше не нуждается в защите. А уж потом я найду его и убью.

— Ты думаешь, колдун, — осмелился возразить варавец, — нас волнуют обычаи этих патлатых?

— Я не думаю, я знаю. Если он не вернет нож, Таг вскоре узнает, что его подопечный ведет себя недостойно. И тогда Таг найдет его. Не сомневайся, найдет. Заберет нож и выпорет, как нерадивого мальчишку, опозорив на всю ойкумену. А потом уже я найду его и убью. Потому, что слово уже дано.

— Хоть ты и колдун…

— Имя Норуландский Змей тебе о чем-нибудь говорит?

Судя по тому, как побледнел и судорожно сглотнул варавец, это имя говорило ему о многом. Схватив за руку своего неподвижного соратника, он потащил его по земле, ни мало не заботясь о спине последнего. Змей повернул голову к Старшему саккарцев, почтительно остановившемуся неподалеку. На него известное имя произвело совсем другое впечатление.

— Ты тоже виноват, что твой рекрут попал в ловушку. Ты должен был сразу объяснить, что далеко не все, принятое в Саккаре, так же принимается в других государствах. И ваша маниакальная честность не везде ценится и даже не всегда допустима. А уж варвацам понятие честного боя и вовсе не присуще. Для них главное — победа, и не важно, насколько подлыми путями она досталась. К тому же, оружие побежденного варавцы считают законным трофеем, не стоит вам разбрасываться ножами налево и направо.

— Я учту твои замечания, Старший.

— А, — отмахнулся Змей, но затем остановился, бросил в руки саккарца кожаный кошель. — Возьми. Деньги потрать на лечение рекрута, — я знаю, насколько прижимисты ваши купцы, а кошель отдай ему. Скажешь — от меня, за стойкость. Там внутри мой вензель, в его возрасте принято хвастаться такими подарками.

Саккарец просиял, но остался на месте.

— Чего еще? — Недовольно буркнул Змей.

— Так вот вы какой, Норуландский Змей!

— Нет, я не такой. И вообще, это не я.

Змей опять опустил сетку на шляпе, прошел к своему столу. За столом, в ожидании, сидел тот самый парень, сопровождавший магиню. Короткие черные волосы, тонкий нос с характерной горбинкой, упрямый подбородок, и глаза, фиолетовые, с тонкими голубыми прожилками. Горец из Кенказского княжества. Начинающий маг. Ученик магини? Пожалуй, нет, слишком независимо держится. Скорей, какой-то знатный отпрыск. Опять начнет заманивать в телохранители. Скучно.

Змей провел ладонью над нетронутой пиалой с чаем, прислушиваясь — не подсыпано ли, не нашептано ли чего?

— Господин, у меня к вам предложение… — не слишком уверенно начал парень.

Молчание.

— Точнее, просьба…

Молчание.

— Не согласитесь ли вы пойти с нами через кельхийскую пустыню, в Норуланд?

— С чего ты взял, что мне туда надо?

— Наша Видящая сказала, вы — именно тот человек, которого мы здесь ждали.

— Хм… Что еще она сказала?

— Что только с вашей помощью я найду свой жизненный путь.

— И каким же образом?

Парень вздохнул.

— Видите ли, меня отправили в Саккар с очень деликатным поручением… В Норуланде нас будут ждать два корабля до Саккара… Но наши страны находятся очень далеко друг от друга, а в последнее время, о Саккаре ходит так много разных слухов, что не знаешь, чему верить… Я готов заплатить любую разумную цену за достоверную информацию о Саккаре.

— Я похож на того, кто торгует информацией?

— Господин, я не прошу продать мне какие-либо секреты. Лишь то, что поможет мне понять нравы и обычаи саккарцев. Но только то, что вам достоверно известно. От глупых сплетен я уже, честно говоря, устал.

— А не проще ли пригласить для этой цели саккарца?

— Логичней — да, но не проще. Из-за их показной невозмутимости, саккарцы выглядят не слишком благосклонными к разговорам.

— Показной?

— Мы здесь уже больше недели, этот караван здесь третий, и я наблюдал за ними. В своем кругу они веселые, общительные, иногда даже излишне… дружелюбные. Но, стоит рядом появится чужаку, они захлопываются, как речная раковина.

— Да, это похоже на них.

— За все это время, вы — первый человек, оказавшийся знакомым с обычаями саккарцев. И… Видящая сказала, что вам есть, о чем мне рассказать.

— Хм? А что ты скажешь теперь? — Змей снял, наконец, свою шляпу, небрежно бросил на скамью рядом. Помотал головой, давая свободу рассыпавшимся по плечам красно-коричневым волосам.

Гм… Прошло почти тридцать лет со времен последней войны, но человек, со внешностью зиндарийца, и сейчас будет очень неуютно чувствовать себя в Норуланде. Просить о путешествии именно туда — не слишком деликатное предложение… Но Видящая была так уверенна! Парень тяжело вздохнул.

— Вы… похожи на зиндарийского мага… Я знаю, что между Зиндарией и Саккаром довольно прохладные отношения. И все-равно прошу вас стать моим учителем по жизни саккарцев.

— Согласись, довольно необычная просьба.

— Соглашаюсь. Но… я доверяю нашей Видящей.

За спиной парня неслышно появился саккарский рекрут, почтительно поклонился Змею.

— Наставник велел передать: они вернули четыре саккарских ножа! Сказали — не хотят, чтобы их воинов считали молодняком, нуждающимся в присмотре.

Змей довольно ухмыльнулся и повернулся к горцу.

— Когда вы отправляетесь?

— Завтра на рассвете. Вы можете переночевать в нашей комнате. Мы ждали только вас.

— Даже так?

— Простите. Видящая сказала, что так будет лучше… Я излишне самонадеян?

— … От чего же? Меня внезапно заинтересовало твое предложение. Такой необычной работы у меня еще не было. Я даже оплату возьму совсем небольшую — три суммы того, сколько вы заплатите проводнику через пустыню.

Если парень и был возмущен, то виду он не подал.

— Договорились.

— Но я могу сделать скидку. В Кенказе я еще не бывал, и если ты, взамен, расскажешь мне о жизни горцев, мне достаточно будет оплаты обычного наемника.

— К сожалению, я не обо всем имею право рассказывать.

— Так ведь и я не обещал, что отвечу на все твои вопросы.

Парень широко улыбнулся.

— Кажется, это путешествие обещает быть интересным.

На следующее утро Змей с интересом наблюдал, как по-военному быстро собрался и снялся с места караван Кенказского княжества. Как почтительно простились с Видящей. Как, едва не пинками, загнали на патапи заспанного мегадишского проводника, привыкшего к южной медлительности. Как естественно рассредоточилась охрана, оберегая груз и его нанимателя. Как, неожиданно, ловко и уверенно горцы держались в седлах патапи. Как привычно и слаженно разбивали недолгую стоянку для отдыха, тихонько посмеиваясь над стенаниями проводника, негодовавшего по поводу их излишней торопливости.

Сделав выводы из своих наблюдений и лукаво улыбаясь, Змей сравнял бег своего патапи с бегом верховой птицы нанявшего его парня.

— Думаю, мне пора начать отрабатывать свой кусок вяленого мяса… Если не ошибаюсь, молодой княжич едет в Саккар сватать наследницу Правителей?

— ?!

— Как я догадался? На самом деле это не сложно. В отличие, от твоей задачи, парень. Я бы даже назвал ее невыполнимой, но… Ваша Видящая оказалась права — мне есть о чем тебе рассказать. И пусть не все из тех событий я видел своими глазами, зато те, кто рассказывал мне о них, были их полноценными участниками…

…Эта история началась очень давно, еще до войны, изменившей глаза магов. Ты наверное, слышал, что каких-то тридцать лет назад, внешне маги ничем не отличались от обычных людей. Тогда еще Зиндария и Саккар гордились не одним веком теплых и взаимовыгодных отношений. А в самом Саккаре ни о какой магии и вовсе не слышали…

 чарпая́ — широкий квадратный топчан для отдыха и трапезы на свежем воздухе

 караван-серай — постоялый двор для отдыха торговых караванов. Обязательно имел свой колодец, комнаты для отдыха, склады и загоны для животных

 патапи — ездовая птица, похожая на страуса

 баяр — «господин», приставка к имени уважаемого человека

 караванбаши — управляющий купеческим караваном, отвечает за выбор маршрута и его безопасность

 хонтахта — стол на низких ножках для трапезы сидя или полулежа на чапае

 хымыс — кисломолочный напиток из кобыльего молока

ПЕРЕВЕРТЫШИ

Основы незыблемы и постоянны,

ибо это — Основы.

Основной закон Саккара.

Глава 1

С самого начала все пошло наперекосяк. Точнее — с первого их шага на землю Саккара. Один шаг — и все чувства поблекли, чуть притихли звуки, смазались краски, перемешались запахи. Даже кожа занемела на какое-то время. Ухватившись за рукоять кинжала, Эри́м резко обернулся, ожидая нападения. И наткнулся на такой же настороженный взгляд Ата́ра. По другую руку напряженно осматривает пристань Иса́к. Три зиндарийца, сомкнув плечи, сосредоточенно застыли на пирсе. Терции[1] уходили, словно сухой горох, просыпающийся сквозь пальцы, а атаки все не было. Радостно шумели купцы, обнимаясь со встречающими, деловито сновали по сходням грузчики, сгибаясь под тяжестью тюков, звонко переругивались возчики, отстаивая свое место в очереди. И никто, совершенно никто, не обращал на них внимания.

— Брависси[2]! — Довольно ехидный возглас раздался у них над головами. Капитан барка[3] театрально похлопал в ладоши, затем наклонился над деревянным бортом, — дайн[4], скажи своим зеленоглазым — никто нападать на них не собирается. Просто здесь, в Саккаре, их Дар никому не нужен. Пусть успокоятся.

Эрим заглянул в глаза светящегося от злорадства капитана и похолодел — он знал! Он с самого начала знал, что так произойдет! Вот откуда эти странные взгляды, когда они пришли арендовать каюту. Именно поэтому, капитан трижды, как у малоумных, спросил — а точно ли дайны хотят сами отправиться в Саккар? Не лучше ли им прямо здесь, в Зиндарии, нанять поверенного в делах? Он даже пытался порекомендовать им двух своих знакомых. Тогда они высокомерно отмахнулись от назойливого дельца и теперь он по праву наслаждается их растерянностью.

Эрим сцепил зубы и глубоко вдохнул, чтобы не застонать от раскаяния. Ну почему он так торопился? Почему не подготовился, не навел справки? А ведь чувствовал, подозревал, что что-то неладно. Понадеялся на свою внешность и знание языка. А ведь и кормилица что-то такое ему рассказывала — запоздало вспомнил Эрим. Только он принял ее слова за детские сказки. И теперь стоит на пирсе, у борта судна, на котором он надеялся сбежать от проблем, совершенно опустошенный и растерянный. Если бы он знал об этом заранее… То что? Эрим поднял голову, зло уставился в небо. Что было бы, знай он обо всем заранее? Молча согласился бы с решением Совета? Сидел дома и ждал бы, когда грибы с веток посыпятся? Так нет ведь! А что сделано — то уже сделано. Поздно локти кусать. Самое время разбираться с проблемами.

— Эресты[5]! Добро пожаловать в Саккар. Меня просили вам помочь. Киатонг Узат, к вашим услугам. — Невысокий, круглощекий и пухлый, как сдобная булочка, зиндариец небрежно скользнул взглядом по Эриму и внимательно осмотрел его спутников. — Неужели вас не предупредили? Ничей Дар здесь не работает, какую бы природу он не имел. Так что привыкайте, эресты, жить как обычные люди. — Если в его голосе и скользнула легкая насмешка, то на лице она никак не отразилась.

Приезжие переглянулись, слегка расслабились и невозмутимо представились:

— Лорд[6] Атар. Лорд Исак.

Пухляш удивленно приподнял одну бровь, услышав вместо фамилий и титулов лишь имена, но уточнять благоразумно не стал.

— Мы еще кого-то ждем? Мне писали — вас будет трое.

— Я думаю, мы уже достаточно намозолили глаза местной публике. Нам лучше найти более укромное место для разговора, — подал, наконец, голос Эрим.

Вот теперь уже обе брови полезли на лоб пухляша и Эрим удостоился гораздо более внимательного осмотра. Вполне ожидаемо. Отличительными признаками всех зиндарийцев были сочетание глаз, всех оттенков зелени, и волос, от красно-коричневого до вишневого цвета. Впрочем, и в Зиндарии бывают исключения. Внешность Эрима с детства была его самым уязвимым местом. Будучи полнокровным зиндарийцем, ему «посчастливилось» обладать волнистыми русыми волосами и светло-карими глазами. Именно на это сейчас Эрим и делал ставку, надеясь затеряться среди саккарцев, известных гораздо большим разнообразием во внешности. Их глаза оттенками больше всего напоминали каштаны — от светло-желтых, цвета варенного ядра, до темно-коричневых, цвета хорошо поджаренной скорлупы. Длинные светлые волосы менялись от совсем белесых, до цветов ржаного хлеба. Кроме одежды, только длина волос и аккуратная русая бородка выдавали в Эриме иноземца. Но это ведь дело поправимое?

Нужно отдать должное встретившему их купцу. Всего несколько терций он разглядывал Эрима, затем почтительно склонил голову.

— Простите, что не сразу узнал…

Эрим резко вскинул ладонь.

— Спасибо, что не узнали, эрест Узат. Кажется, нам действительно необходима ваша помощь.

Скучное девятидневное путешествие, наконец-то, подходило к концу. Бесконечные нивы и небольшие деревеньки, выстроившиеся вдоль дороги, быстро приелись путешественникам, а купцы, в обоз к которым они напросились, спешили в Столицу и по сторонам давно не смотрели. В день отправки Старший каравана молча осмотрел их необременительный скарб, указал место в повозке, предупредил, что караван пойдет по кратчайшей дороге, в другие города заходить не будет, и предоставил им развлекать себя самим. Поначалу, все в Саккаре вызывало удивление — бескрайние нивы, залитые солнцем; поля, радующие глаз сочной зеленью; неизбежные островки густых бамбуковых рощиц возле каждого селения; воздушные, будто игрушечные, дома, из этого же бамбука, с обязательной крытой верандой; широкие, щедро засаженные цветами дворы, окруженные плетущейся живой изгородью — простор и солнце, которых так мало в заросшей вековыми лесами Зиндарии.

На четвертый день любования, экзотический сельский пейзаж потерял новизну и стал обыденным, еще через пару дней показался нудным, а к концу путешествия вызывал зевоту. Так как еще на барке наши гости отоспались на много суток вперед, приезжие развлекали себя сравнением сплетен и наблюдений о саккарцах, собранных дома и во время пути. Например, что саккарцы не утруждали себя придумыванием названий для своих городов. Главный город страны так и называется — Столица. Названия остальных городов явно показывают, вокруг чего строится жизнь городских жителей. Например, Торговый и Гончарный — самые большие города Купеческого Клана, а самый большой город Военного Клана называется Крепость. Впрочем, первым, и самым сильным удивлением стала одежда. Все, мужчины, женщины и дети носили здесь яркие туники и бриджи. Никаких юбок, скромно прячущих женские колени и лодыжки. Первые несколько дней зиндарийцы стыдливо отводили глаза, им постоянно мнилось, что женщины забыли надеть юбку. Не только выставленные на показ ноги, но и коротко остриженные волосы, да и все поведение местных девушек казались слишком дерзкими, вызывающими. И да, главой семьи, по-местному — дома, здесь считают женщину, и даже не представляют, как может быть иначе.

Особенно р