Аркадия — идеальная страна счастья, рай на земле. Двадцать пять лет назад таким раем казалась дооктябрьская Россия, «которую мы потеряли», а сегодня многие считают, что идеальной страной был СССР, хотя советские люди были убеждены, что счастье возможно только в будущем, где нет ни «совка», ни «коммуняк», а только безграничная свобода и полные прилавки. Все требовали перемен, не задумываясь об их цене. Эта книга — о тех, кто погиб в пожаре перемен, и о тех, кто сгорел дотла, хотя и остался в живых, и о тех, кто прошел через все испытания, изменившись, но не изменив себе. О провинциальной девчонке, которая благодаря стойкости стала великой актрисой, потеряв все, кроме таланта. О молодом дипломате, отказавшемся от блестящей карьеры ради любви. О нормальных подростках, превратившихся в безжалостных убийц. О прокуроре, взявшемся за оружие, чтобы вернуться к привычной жизни. Эта книга — о поисках идеала, о единстве прошлого, настоящего и будущего, о нас сегодняшних, о счастливой Аркадии, которую мы всегда покидаем, никогда с нею не расставаясь.
Андрей лежал с закрытыми глазами на санках, боясь пошевелить правой ногой, прислушиваясь к вою ветра над темной равниной, лежал посреди русской заснеженной пустыни, рядом с женщиной, которая только что убила человека или даже двоих, рядом с девочкой, которая старательно добивала раненого, чьи ноги торчали из сугроба, рядом с людьми, которые просто выживали, как умели, как на войне, и в случае чего могли вот так же убить и его, но ему не было страшно – он вдруг понял, понял даже не умом, а всем составом своим, что ничего плохого больше не будет, нет, не будет, что все будет так, как должно быть, а должно быть хорошо, и эта странная мысль, а точнее, это странное чувство делало его равнодушным к боли, холоду, и он больше не вспоминал о жене, прыгнувшей голышом из окна, и не думал о том, что будет завтра, – он словно парил над землей, глядя на себя с высоты, на свое огромное беспомощное тело, распростертое в грязном сарае, и вся боль, и вся радость этого мира мерцала странным светом, озарявшим его жизнь, его душу, его легкую и бессмертную душу…
Он никогда не боялся будущего и не копался в прошлом. Жил в согласии с собой, хотя согласие это носило характер подчас взрывоопасный. Но после смерти жены в его мире что-то треснуло, и из трещинки потянуло такой тьмой, такой стужей, таким ужасом, с какими он еще никогда не сталкивался. Дело было не в самоубийстве жены, не в том, что молодая женщина отказалась от борьбы, а в том, что она выпрыгнула из окна голышом. Он и себе не сразу признался, что дело было именно в этом: так это все было дико, нелепо, даже комично, пусть и дьявольски комично. Разумеется, она была не в себе, только этим и объясняется ее поступок. Но эта мысль теперь казалась недостаточной, а другой не было, потому-то мир и треснул, и из этой чертовой трещинки тянуло мраком и холодом, словно из какой-то древней пещеры, где в смрадном мраке возятся безглазые чудовища, пожирающие друг дружку, чешуйчатые, покрытые ядовитой слизью бессмертные монстры, само существование которых – даже знание о них – отравляет мир, лишая его смысла…