Оглавление

Пролог

Какой-то мудрец древности сказал, что утром люди могут исполнить любые желания, но почему-то он не уточнил, что желания у каждого человека разные. И что еще чаще — с ожиданиями они не сходятся. Кто-то хочет просто выспаться, кто-то проснуться на берегу моря, да чтоб рядом обязательно загорелая дама или загорелый кавалер. Кто-то, наоборот, хочет просто встать пораньше, чтобы свершить больше полезного в этом забавном мире. А кто-то просто ловит злобный сигнал будильника.

Серега не был исключением. Утро застало его там, где он уже давно погряз в своей жизни, словно навозная муха. Потянувшись за телефоном, чтобы выключить будильник, спросонья сбил на пол кружку с остатками уже прокисшего пива. Вонь остатков кислятины и хмеля начала разливаться в комнате, унося за собой весь немногий оптимизм и радость будущего дня. Будильник уже успел отыграть свои семь мерзких нот от которых хочется умереть, и затыкаться явно не собирался. Кое-как нащупав телефон и нажав заветную кнопку отключения, Серега открыл глаза и попытался поднять свое туловище горизонтально. Мутные глаза попытались раскрыться, а остатки вчерашнего пиршества вихрем пронеслись в пьяной голове и отчаянно просились наружу. Из тела вырвался лишь старый приятель кашель, который угомонить получилось спустя минуты.

Поднявшись, Серый схватил в темноте зубную пасту и полотенце, попутно что-то сбив, и побрел к обшарпанным умывальникам. По дороге встретил вчерашнего собрата по веселому вечеру, который мирно дремал на кресле в коридоре, небрежно накрывшись халатом на голое тело с прилипшей сигаретой к губам.

— О! Спит тело! Так, посмотрим, богат ли ты куревом? Вчера мои расстрелял, а сам скорее всего закрысил, — с этими словами руки залезли в карманы халата, а тело лишь недовольно хрюкнуло. — Ну да, как обычно, целая пачка!

Умывание отошло на второй план. Сергей, он же Сергио, он же Серый, он же Аморалес, он же Аморальный Сергей, он же Чепуха Албанская для своих друзей алкоголиков, печально вздохнул и забросил сигарету в рот. Руки сами собой потянулись к зажигалке. Утро всегда было противным временем для него, а после вечных пиршеств и попоек всегда нужно было рано вставать. Серый тяжело вздохнул, потому что как ни крути, но нужно ползти на работу. Веселый огонек осветил тусклую кухню и позволил дать малую радость утра. Затяжка и острый дым словно нож пролетел сквозь нутро, выходя обратно совсем остывшим. Серый грустно вздохнул и принялся рассматривать грязную кухонную плиту. Мысли тоскливо зудели и были каждое утро схожи: «Все же отлично начиналось, разве нет?», «Молодой дипломированный специалист, работа по специальности, что еще нужно?», «И ведь так будет дальше всегда?». Смачный плевок на грязный пол общежития эхом отозвался в пустой кухне, и только муха противно бьется в единственную целую лампочку на кухне.

— Может кофе сварить? — сам у себя спросил Серега, глянул в телефон и посмотрев на время, сам себе ответил. — А один хер не успеваю. Надо глянуть не осталось ли чего у Лариски из мелочи, а то на такси не хватит. Ладно, это будет немного позже, пока халявная сигарета.

Молча, пиная бычки от сигарет, и ковыряясь пальцем в старой штукатурке, которая вот-вот рассыплется, Серый добил сигарету и небрежно бросил окурок куда-то между оконных рам. Безопасность в этом заведении с гордым названием семейное общежитие мало кого заботила и за рамой было одно из многочисленных кладбищ для окурков и бычков. Вообще, стоило кому-то запихнуть остатки табачной продукции в место интересное для соседа, там моментально появлялось такое новое кладбище. Так было организованно за газовой плитой, затем появилось в духовке — потому что все равно ей никто не пользуется, потом стихийно появилось между оконных рам — в основном из-за того, что пьяное тело не могло метко бросить окурок в окно, а затем в одном из треснувших плафонов, который кто-то любовно снял после очередной драки. Все это добро копилось годами, пока в определенный момент какой-нибудь алкоголик не обращал на это безобразие свое мутное внимание, и в пьяном угаре не убиралось и не выкидывалось. На трезвую голову в этом месте всем было все равно на мусор.

Пройдя весь коридор и резко рванув дверь, Аморальному Сергею ударил в нос запах перегара, табака, остатков алкоголя и чего-то уже пропавшего. В небольшой комнате творилось царство бардака, на границе с хаосом. На столе и под столом валялись с десяток кружек и бутылок самого разного калибра и размера. Со скатерти что-то капало — возможно остатки вчерашнего пива, возможно сока, сейчас уже разбирать и принюхиваться не было ни смысла, ни желания. Из покосившегося шкафа нависли вещи и почти вываливались огромной кучей, но каким-то чудом еще держались. На импровизированной кухонной зоне, (а если быть совсем точным, столе в углу, отгороженным шкафом от основного бедлама) на кухонной доске лежал растерзанный батон. А на диване дремала она — та, которая в древних легендах воодушевляла на подвиги, та, что посвящали стихи, и та, что называли любимой женщиной. Женщина же Сергея несмотря на то, что почти в полтора раз была его старше и выглядела как средняя обитательница общежития, удивительно гармонично вписывалась в этот беспорядок. Каким-то чудом они давно пересеклись во время пьяных посиделок, познакомились и жизнь свела их в единую алкогольную вакханалию. Из своей комнаты в общежитии Серый плавно переместился к ней и с умилением пытался наладить хоть какой-то, но быт. Быт этот подчеркивался криками, руганью, драками и алкогольными примирениями, которые после очередного круга алкогольных приключений начинались заново с еще большими потрясениями для творческой аморальной натуры.

Лара крепко спала. Ей было далеко за тридцать, с полным отсутствием даже намека на фигуру, с непонятной короткой стрижкой, вечно противным писклявым голосом и инфантильным характером. Как эта женщина смогла найти общий язык — для всех это оставалось загадкой, но Серому было все равно. Какой бы она ни была, ему было не важно — она была рядом, она могла поддержать разговор, правда частенько переводила разговор на две низменные темы.

— Лар! Ларис! Есть наличка? Я опять проспал и на работу опаздываю, — громко шептал Сергио.

Кое-как разлепив заплывший глаз, женщина только смогла выдавить писклявым голосом:

— Глянь в тумбочке, там что-то оставалось. И хватит суетить, спать мешаешь.

Пожав плечами с мыслью «А что еще можно было ожидать?» и схватив пачку мятых денег, Серый направился к шкафу, резко его открыл, тем самым нарушив и без того хрупкий баланс в нем. Ворох вещей резко вывалился, заодно чуть не похоронив половину комнаты. Махнув рукой на новый бедлам и наскоро собравшись, схватив рабочую сумку и напялив куртку, Серега пошел в хмурое октябрьское утро.

Октябрь выдался холодным, сырым и безумно тоскливым. Хрущевки на окраине редко подмигивали окнами таких же работяг. Одинокие автобусы проползали мимо и даже не думали останавливаться, но это было ни к чему. Еще не до конца промерзшие пальцы выхватили телефон из кармана куртки и привычным движением набрали в приложении заказ такси. Движение, отработанное до автоматизма, словно вызов старого друга. Такси обещало приехать через пару минут. Неприятно и долго в сырое утро, но все же лучше, чем совсем ничего. Достав последнюю сигарету, Сергей закурил. Кашель снова напал и начал бить по легким со всей своей силой, словно профессиональный боксер. В один из таких ударов чуть не сломало бойца, согнув пополам, отчего кожаная кепка (гордость студенческого времени) слетела на землю, обнажив взъерошенную голову с небольшой плешью. Подняв и отряхнув кепку, Серый натянул на голову и проворчал что испачкал почти новую вещь, хотя почти новая в понимании владельца — это около четырех или пяти лет. После завершения университета и устройства на работу время побежало совсем иначе. И если в студенческом общежитии было много песен под гитару в собственном исполнении, скромные попытки собрать группу и немного поэкспериментировать, то в семейном общежитии гитара стояла в самом почетном месте — далеко в комнате самого Серого. Местный контингент не очень любил песни под гитару, а за неподходящую песню вполне мог и более близко познакомить владельца с инструментом. Различные увлечения моментально рассыпались в прах — либо их не разделяла Лара, либо они были недостаточно интересными для окружающих. Так быстро наступала и поглощала рутина, которая разбавлялась алкогольными вечерами с последующими и ожидаемыми продолжениями в пьяном угаре в виде драк, ссор и примирений.

Такси быстро примчало и приняло в себя Серегину тушу. Сделав лихой маневр, таксист вырулил на пустую окружную трассу и попытался заладить сонный разговор:

— А вы частенько бываете по этому адресу. У вас там родственники?

— Да. Там общежитие недалеко, езжу по делам, — зачем-то соврал Аморальный.

Таксист помолчал, оценивая в зеркало собеседника, но все же добавил:

— Давно бы взяли себе какое-нибудь авто. Уже давно бы отбили все.

— Да зачем? Это же сколько денег на нее надо… — тут снова соврал Сергей.

Таксист понимающе вздохнул:

— Ну да, денег много… но зато сел и доехал. Кстати, и мы почти приехали.

Сергио быстро расплатился и дожидался, когда водитель укатит с улицы. Таксист же наоборот, словно специально, что-то возился и стоял в стороне. Возможно, ему было самому интересно, возможно он просто что-то делал по своим водительским делам. Серого это сильно взбесило, и он решил обойти общежитие вокруг, а заодно зайти в ларек и после такого маневра двинуть прямиком на завод за рабочее место.

Каждая работа имеет свою специфику. Например, если человек занят в торговле — у него проявляется синдром презрения к потенциальным покупателям. Если человек занят в сфере высоких технологий — то это не обязательно постоянно сидеть и кодировать за компьютером, а скорее разобраться в техническом задании, а заодно понять почему именно так и возможно ли обойти эту систему. Если человек занят в медицине — это, почти всегда какие-то попытки вырвать себя из реальности и полное безразличие к людским характерам, принижая их до уровня механизмов, которые неправильно работают. Что же касается заводов и его рабочих, то их можно приравнять к санитарам в доме отдыха для душевнобольных. Как ни странно, но на ожидаемой стабильности в виде однообразной работы появляется огромный ворох проблем, что при наступлении именно той самой однообразной смены, человек вздыхает с облегчением. Работа на производстве подходит далеко не всем людям и если ты в первый раз не прошел проверку — то вряд ли прикоснешься снова к этому дерьму.

Серый прошел эту проверку заводом. И каждую новую смену клялся самому себе, что покинет это заведение, что в гробу он видел все начальство, все инструменты, все обязанности, весь этот молокозавод и всю молочную промышленность. И каждый раз как приползал в комнату, падая от усталости как вол, говорил сам себе — ну ничего, прорвемся. День же как-то прошел. Вот и сейчас он брел в сторону проходной, спокойно отметился электронным пропуском, и турникет проглотил Серегу ради его же трудовых подвигов. После подготовки самого себя к этим самым трудовым подвигам, а именно переодевания в рабочую робу, головной убор, снарядившись ключом, телефоном и табаком, Аморальный направился в цех, где ждала очередная разнарядка на работы. Минуя кучу коридоров, пройдя мимо всевозможных кабинетов, Серый наконец-то добрался до своего цеха, точнее к закрытой его двери. А возле двери в цех собралась толпа и не решалась войти, слушая крики и возню из-за железной двери.

Бригадир Авдеев, низкий, грузный мужчина басом громко кричал. Крики перемешивались с руганью более молодых людей. Авдеев кричал, плевался, но молодые все равно перекрикивали и посылали бригадира куда подальше. Надавить на свой стаж тоже не вышло, его молодые завернули и попросили пораньше уйти на пенсию. В ход пошли крики о лишении зарплаты и премии. Что-то очень громко прилетело в дверь, отчего все, кто был по ту сторону подскочили, и испуганно осмотрелись по сторонам. Как итог, дверь резко открылась и из нее вышли два молодых высоких парня в синей робе инженеров-холодильщиков. Оба были красные, взъерошенные и что-то бурча под нос, легким движением, словно нож масло разделили толпу надвое и ушли куда-то в сторону рабочих мастерских. Народ ошарашено поплелся в цех, выслушивать задания от начальства, а заодно скрыться с глаз долой, чтобы спокойно провести день.

Аведеев негодовал. Невысокий, в потертом пиджаке, больше походил на какого-то плантатора из островной колонии, нежели на человека, который отработал на заводе больше тридцати лет. Не хватало соответствующей шляпы, которую заменял колпак белого цвета и трости. Трость никто предлагать не стал, боясь крутого нрава начальника, хотя между собой в курилках и за глаза начальника называли Педро. Начальник мог той же тростью запросто кого-то огреть, мог покрыть слоем мата хоть взрослого, хоть молодого, так что старались сильно не возмущать ранимую душу начальника. Логика была проста — наверняка был рабовладелец с этим испанским именем, да и очень часто отражал его горячий нрав.

Раздав кучу заданий и поручений подчиненным, Авдеев вдруг заметил Серого. Две горячие крови взыграли, но Авдеев уже потратил свой запал и начал тактичнее обычного:

— Сереженька, — по лицу Аморального прокатилась мина, словно съел целый ящик лимонов, запив все это огуречным рассолом. — Где ж ты был, дружочек-пирожочек, когда я задания всем раздавал?

Мозг не успел сообразить и выдал первое, что пришло на ум:

— Да я тут, чай пил, пока время было…

— Ах, время значит было, — вспыхнул Педро. Он прекрасно видел работягу в стороне, спокойно изучающим один из станков, а не пьющим чай. Глубоко вздохнув, начальник принял, как ему показалось мудрое решение. — Ну раз мы успели попить чай, вот тебе задание на сегодня. Простое, как грабли. Холодильщиков я уже отчитал, так что весь их косяк будешь расхлебывать ты. Ребята сегодня отличились и полностью обесточили один из танков для молока. Он скис, с чем я тебя и поздравляю. Мчишь мухой к двадцать третьему танку, это тот, что возле двадцать второго, так на всякий случай тебе уточню, сливаешь, моешь его, а заодно уберешь за собой! Я тебя знаю, как обычно насвинячишь и сбежишь. Премии не жди если не сделаешь — два веселых гуся уже лишились ее, так что можешь стать третьим претендентом. Все понял?

Аморальный лишь угрюмо хрюкнул и направился в соседний молочный цех. Вдоль стен шла вереница хромированных труб, которые словно нитки сшивали цеха завода. Диаметр был самый разный, самые тонкие для пара и воздуха, шли вверху, чем толще был диаметр, тем ниже шла труба. Навечно побледневшие от молочной пленки, постоянно капающей и льющейся со всех возможных мест, трубы были настоящими артериями завода. Все новички проходили проверку трубами в виде игры «найди начало и конец какой-нибудь магистрали». Новичок, часто подогретый и воодушевленный мчал из цеха в цех, искал эту иголку в стоге сена и очень часто приходил на точку старта. Так мог пройти не один круг побега, пока кто-то из работяг не сжалится и не скажет, что сия труба кольцевая и предназначена для мойки. Особо провинившихся Авдеев любил отправлять тряпочкой натирать эти трубы чтобы было красиво и чисто. Занятие глупое, неблагодарное и бессмысленное, но против плантатора мало кто восставал. Восставших наказывали санитарными уборками цеха, занятием снова глупым и ровно таким же бессмысленным. Весь смысл рассыпался словно карточный домик от простой аксиомы — все время, в любом месте где-то да будет капать и образовываться грязь и плесень, тараканы будут бегать, ноги будут прилипать, а вся уборка будет сводиться до обычного смыва водой. Под подобные раздачи попадали все, не важно, насколько было чисто или грязно — зависимость была прямой и уходила корнями в настроение плантатора-Педро.

На молокозаводах редко задерживается продукт и от разных направлений для производства используются свои сорта. Полностью не всегда все уходило, поэтому часто остатки перетекали в небольшой танк-сборник, который с надеждой оставляли на потом, авось как-нибудь да сработается. Будь то в кефир, творог, ряженку — остатки обычно сливались в канализацию. Капитализм привнес свои коррективы в производство и стало уже абсолютно все равно какой будет продукт, главное, чтобы он приносил хоть какие-то, но деньги, поэтому очень часто пытались выкрутиться, хоть и не всегда это получалось должным образом. С двадцать третьим танком такой финт ушами не вышел, и он пропал. Аморальный был немного даже рад такому раскладу — работа не самая приятная, но долгая по времени, а значит меньше шансов попасться начальнику на глаза.

Пройдя вдоль одинаковых рядов с танками-бочками, которые были опоясаны и обшиты трубами и различными датчиками, Сергио добрался до нужного ему сборника. Бочка очень удачно располагалась — в самом углу цеха, где трубы давали поворот, и отлично все скрывали от чужих глаз. До ближайшего проходного коридора необходимо было вернуться долгим маршрутом, обойти целый ряд бочек и пролезть через вереницу трубной обвязки завода. Лишний раз к нему вряд ли кто придет, но неожиданно для себя, возле танка он оказался не один. Из пробоотборника набирая в большую мерную кружку, стояла и морщилась лаборантка Женя.

— О, привет Сереж. А ты тут зачем?

— Привет. Да Педро послал меня это дерьмо сливать. Совсем у него шансов не осталось?

Невысокая полная рыжая девчушка улыбнулась и сунула кружку с содержимым под нос Сергио. Тот только отвернулся и сплюнул, пытаясь избавиться от вони кислой капусты и недельных носков, что прочно засела в носу.

— И это все там внутри? — со слабой надеждой спросил Аморальный.

— Угу. И по ходу ты выиграл в сегодняшнюю лотерею танков. Ладно, я побежала, а тебе удачи. И захвати что ли противогаз, в этом углу вытяжка не тянет.

Девушка подмигнула Сереге и побежала бегом дальше по рабочим делам. Где-то раньше он видел ее, где-то до рабочих будней, в старой универско-общажной жизни, но где, память упрямо отказывала. С этой мыслью он побрел в сторону рабочего инвентаря, хотя сколько бы ни силился, все никак не мог вспомнить. Знакомые черты лица, нахальные зеленые глаза, чуть вздернутый нос. Да хоть убей не вспомнить, сколько не тужься и не пытайся.

Серый пришел к «кладбищу заводских шлангов». Авдеев потребовал, чтобы все шланги для всех возможных целей, будь то перекачки, сливы, мойки и прочее хранились в одном месте. Возможный эстетически-хозяйственный подход тут же разбился о лень рабочего персонала. По замыслу начальника человек должен был взять шланг, размотать, использовать, помыть, свернуть обратно и положить на место. В суровых реалиях производства, где все требовалось быстро, люди бросили бесполезный набор занятий в виде смотать и размотать, принося и сбрасывая в одну общую кучу, которая теперь напоминала сплетение очень толстых змей, которые не имеют ни начала, ни конца. Затруднялись раскопки и толщиной этих змей — шланги имели разный диаметр и самый маленький начинался от толщины руки взрослого человека. Схватив шланг, Аморальный попытался его выдернуть, резко дернув на себя. С первого раза не вышло, хотя и смог освободить часть из общей кучи. Немного помявшись, выпрямив спину и вытерев ладони, Серега потянул один из концов. С усилием, один из концов подался и начал постепенно выползать, приводя всю кучу в движение, словно разъяренный ком змей не хотел отпускать собрата.

— Да успокойтесь, верну я вам эту кишку, попользуюсь и верну, только отдайте! — взмолился Серый.

Резко рванув, один из концов вырвался из кучи и лязгнул железным наконечником по полу. Дело за малым, схватив этот конец и перевалив через плечо, Серега потянул шланг словно канат. И вот спустя мгновение второй конец весело позвякивает о бетонный пол цеха. Не меняя положения, Аморальный потащился в сторону танка, весело звеня на весь цех шлангом. Уже на месте один из концов шланга был смело сброшен в канализационный выход, а второй прикручен к выходу у дна бочки. Мысленно перекрестившись, рука потянулась к крану слива. Приоткрыв его немного, Сергей отошел в сторону. Шланг издал утробный вой и с глухим бульканьем начал изрыгать содержимое бочки. Слегка желтоватого цвета жидкость, некогда бывшая молоком, начала медленно стекать в канализацию, постепенно раскрывая весь свой букет, который томился в танке. Запах скисшего молока, с тонким оттенком кислой капусты, недельных носков и еще чего-то очень пропавшего заполонял все собой вокруг. С каждым вдохом этой смеси мозг начинал протестовать. С каждым выдохом улетучивался тот немногочисленный кислород, который был необходим для жизни. С очередным вдохом его поступало все меньше и меньше. И с каждым вздохом мозг активно сигналил телу что идет отравление, подкатывая с каждым вдохом новый сигнал «СЕРЕЖА, ТЫ ОТРАВЛЕН! СРОЧНО ОЧИСТИТЬ ОРГАНИЗМ ОТ ОТРАВЫ!». Очередной вдох и сигнал к очистке приводится в исполнение — подкатывая рвотную массу к горлу. В судорогах Серый придерживал рот и смотрел в канализацию, в надежде что содержимое бочки уже кончилось. Но нет, содержимое заканчиваться не собиралось и к гнилостным запахам, добавлялись и запахи канализации, гнилых грибов и тухлых яиц. Еле сдерживая себя, чтобы не раскрасить цех своим содержимым, Аморальный постарался засунуть как можно глубже шланг в самый канализационный выход, почти полностью забив все пространство в нем. Отчасти это помогло, мерзкого запаха стало меньше — резиновый шланг неплохо герметизировал неприятные запахи, но лучше от этого не становилось.

— Была ни была! — решил про себя Серега и сделал рискованный шаг, который не был лишен логики. — Чем раньше закончится содержимое бочки — тем быстрее можно будет уйти и подышать свежим воздухом, а заодно спрятаться от взора начальника. Шланг отлично вставлен в слив, так что открываем краник на полную, и идем на перекур! — с этими мыслями руки бодро потянулись к крану и дернули его в сторону, открывая полностью.

Шланг, до этого спокойно изрыгавший вонючую жижу, не был готов к такому плану. Сильно изогнувшись, он с ревом вылетел из своего места и жадно начал поливать и забрызгивать все вокруг. Танк и соседние с ним емкости, трубную обвязку, пол вокруг и сам Сергей моментально стали покрыты вонючей молочной жижей. С криками и руганью Сергио попытался подскочить к крану чтобы закрыть его, но неудачно поскользнулся и упал в лужу, которая медленно стекала в сток канализации. Спустя время работяга дотянулся до крана и перекрыл его. Молча встал, отряхнулся, и не выдержав, опорожнил содержимое желудка тут же на пол. К бежевым оттенкам прокисшего молока добавились оттенки цвета желчи и остатки от вчерашнего скудного ужина, которые, к слову, не сильно отличались по запаху от общей массы.

— Да ну его нахер! Что ни день, то дурдом! Надо идти курить! Но сначала искупаться и сменить форму.

Дурно пахнущий, весь мокрый, но безумно гордый, Аморальный поплелся в сторону раздевалки, чтобы сменить форму, а заодно из вредности приобнять кого-нибудь из лаборатории. Сегодня ему не очень везло — по дороге он встретил только ребят по цеху, которые дружно освистали и предложили переводиться в сыроделы, где он с этим запахом лихо сойдет за своего. В раздевалке снова ожидала неприятность — в бойлере закончилась горячая вода, поэтому пришлось мыться в холодной. Омывшись, насколько хватило сил, Серега переоделся, собрал телефон, ключи и побрел в сторону заводской курилки.

На каждом предприятии отдельными пунктами стоят курилки и туалеты. Именно по ним можно понять, насколько плохо или хорошо обстоят дела, как относятся к обычному работяге и что ждать от этого заведения простому люду. На молокозаводе курилок было несколько, но выглядели они одинаково тоскливо — словно наскоро сколоченная автобусная остановка из металлических уголков и профлиста, чтобы лишний раз не сдувало ветром работяг. Никаких лавочек и прочей роскоши — рассиживаться никак нельзя, производство стоит, нужно поднимать его с колен. Многие шутили по этому поводу, немного подумали и принесли несколько кирпичей, да постелили несколько кусков картона чтобы совсем не замерзнуть. Изредка выползали охранники, которые с видом понимания и сочувствия высматривали различных нарушителей среди рабочих, а заодно слушали последние заводские сплетни

Аморальный еще на подходе увидел охранника и даже попытался приготовить какие-то слова, но тот почуяв запах, мгновенно собрался и ушел в конуру на проходную. Сергио же не стал лишний раз нарываться и подкалывать охранника, лишь сел на одну из стопок кирпичей и закурил. Сигарета залетела в рот, кремень высекает из зажигалки искру и зажигает огонь. Затяжка и дым снова проносится ураганом по легким. А с выдохом проходит волна успокоения. Опершись головой о стенку из профлиста, Серега поднял лицо вверх. На часах не было еще и десяти утра, а уже приключений, словно прошел целый день. Очередная затяжка и краем глаза замечается забавное движение вверху. Там, в высоте свисает паук. Жирный такой, размером с половину большого пальца. Спускается на паутине и поднимается, занимаясь своей бессмысленными паучьими делами. Серега затянулся и выдохнул жирное облако дыма в сторону паутины. Облако плавно накрыло насекомое, отчего паук качнулся, затряс лапами, пытаясь отмахнуться от никотинового яда, но что-то пошло не так и не удержавшись, сорвался с паутины вниз, прямиком на руку Серого. Спикировав точно на правую кисть, которая еще и держала сигарету, паук зашевелил лапами и уставился на курильщика. Что-то в этом показалось странным Сереге, но что, он так и не понял — то ли абсолютная чернота, то ли излишний интеллект, то ли поднятые две лапки вверх, Серый так и не понял. К сожалению, страх победил интерес. Быстрым движением руки Сергей размахнулся и хлопнул по руке, стараясь прибить неожиданного гостя. Вместо ожидаемого хруста от большого паука, по телу прокатилась волна боли, а разум захлестнула белая пелена. Волна оказалась настолько резкой и сильной, что снесла на пол курильщика и выбила из сознания.

Открыв глаза, Серега тут же схватился за руку. Кисть очень больно пульсировала, покраснела, но что самое неприятное — не хотела вообще реагировать на приказы мозга. Схватив другой рукой за свою ладонь, Серый начал ее рассматривать. Никаких особых изменений, разве что ощущение будто крутишь что-то чужое в руках, а не свою руку. Ощущение очень странное и непривычное. Рассмотрев внимательнее, на кисти между указательным и большим пальцем появился черный рисунок паука. По одной лапке уходило на указательный и средний палец, словно они тянулись вперед. При прикосновении вызывает неприятную, но в целом, терпимую для тела и разума боль.

Бросив рассматривать руку, Серега попытался прикинуть сколько же прошло времени пока он был в отключке. Кисть упрямо не хотела работать, лишь тихо пульсировала, горела и ныла. Отбросив все попытки сдвинуть хоть одну мышцу с места, Сергио сделал затяжку и бросил руку на колени, словно плеть.

— Ну, может, оно и к лучшему? Схожу к медичке, там выпишут больничный на пару дней. Хотя с рукой надо бы обратиться в больничку, может при падении на какие нервы упал и отзываться не хочет, главное, чтобы не укусил. Паук этот еще проявился странный. Интересно — это он от ожога или как татуировка теперь? — с этими словами Аморальный ткнул пальцем в паука на кисти и от боли тут же согнулся и снова свалился с кирпичей. Глаза от болевой вспышки закрылись сами собой, но последнее что он успел увидеть — это лишь ярко-голубой всполох огня вокруг себя.

Глава 1

Предгорья Четырех башен были очень выгодно расположены в Изумрудном проливе Западного материка. Расположившись почти на самом побережье горы отлично защищали от холодных морских ветров, которые приносил морской пролив, а заодно не выпускали теплый воздух, что задерживался на материке и прогревал эту местность. Горы же опоясывали почти все побережье, оставляя небольшую гряду из рыбацких деревушек, и уходили почти в самую глубь материка, отделяя всю луговую часть от Красных Лесов. Дороги и небольшие реки пересекали эту местность, позволяя выгодно выращивать многие растения, что цвели и росли здесь почти все время. Дальнейшие плоды земледелия часто уезжали в столицу континента, либо оседали в перевалочном перекрестке под названием Гронинхейм. Поселок образовался случайно из-за развилки дорог, на которой часто отдыхали различные путники. И так, день за днем, год за годом, но появилось несколько домиков, пара трактиров и даже своя небольшая мельница, куда местные приносили на перемол свое зерно, на небольшие склады оседали травы для торгашей и алхимиков, что с удовольствием заглядывали за запасами. Даже монастырские монахи не брезговали запасаться разной растительностью, что давало спокойную и относительно безопасную жизнь. Монахи редко конфликтовали с местными и жизнь шла своей медленным и размеренным течением. А от деревеньки и до самых гор шли бескрайние поля и луга, практически без деревьев, на которых то здесь, то там стояли небольшие домики местных крестьян, что старательно налаживали быт, пока не нагрянет владелец земель.

Виго Дестило очень повезло в свое время. Вместе со своими двумя родными братьями они наводили ужас на местных крестьян и проводили набеги на поля. На его счету не одна загубленная жизнь и сожжено не одно поселение. Его меткой стрельбе из мушкета завидовали многие разбойники в округе. Умению старшего брата Дэнни планировать не было равных. Средний брат Луго — отличный фехтовальщик. Вместе втроем они были отличной командой — невысокие, ростом в половину человеческого роста, молодые и наглые — были грозой всех предгорий, а местные воры с уважением относились к троице. Не один караван был разграблен этими бандитами. Не один десяток крестьян был продан в рабство племенам из Красных Лесов. Не одна сотня золотых западных крон была спрятана в бескрайних полях. Дела настолько отлично шли, что король Хенсельт, тот, что правит западным материком (Дайте Боги ему здоровья!), прослышал про банду и приказал лично выловить и привезти в столицу. Умение не помогло в превышенном числе и всю троицу поймали, после чего быстро доставили в столичные казематы. Одним богам было известно, что приключилось в замке Четырех Башен, но после этого двух братьев публично повесили на торговой площади, а самому младшему король выдал грамоту об амнистии и дарственную на огромный пласт земли, который захватывал отличные угодья, а вместе с ними и отличный кусок горы, что давало ему право на ее раскопки.

Прошло больше двадцати циклов, но Виго почти не изменился с того времени. Все такой же коренастый, наглый, сидел и словно барин пил на веранде небольшого домишки чай из местного золотого корня. Красное пальто небрежно свисало со спинки плетеного стула, кожаные сапоги с небольшими вытертыми заплатками отдельно стояли возле входа. На столе стоял небольшой кувшин с горячей водой, на тарелке же ютились небольшие булочки, которые местные крестьяне приносили чуть ли не каждый день для хозяина дома. То ли из-за боязни, то ли по старой памяти, но бывшего разбойника это мало волновало. В его жизни все сложилось как нельзя лучше. Поля в этом цикле как никогда урожайны, а племя местных причудливых фоленов обрабатывают посевы не покладая рук. Сами при этом просят немного, да еще и их женщины постоянно готовят и убираются в доме. Мирные, запуганные, готовы работать лишь за часть запасов, которые сами и вырастили для вора. Разве может быть лучше? Может, это не предел. Король Хенсельт выделил землю, в которую входит кусок горы (Дайте Боги ему здоровья!). С десяток циклов назад, а может больше, память уже совсем не та, прибилось племя крыс-переростков. Существа, что именуют себя подземным народом, предложили за символическую плату разрабатывать гору и время от времени они приносили свои находки, требуя свою весомую долю в виде камней и самоцветов. С другой же стороны копать скалы особенно некому и Виго решил, что пусть будет так. На совсем крайний случай можно пристрелить, благо мушкет был под рукой.

Хозяин мирно отдыхал в кресле, наслаждаясь ароматом из чашки и думая приятные утренние думы. Размышления хозяина дома прервала одна из девушек местного племени. Высокая, стройная, худая, одетая в простое деревенское платье с венком на шее, и с аккуратной коричневатой головой антилопы вместо привычной человеческой, с тонкими рогами и длинными прямыми соломенного цвета волосами — типична женщина из племени фоленов.

— Хозяин Виго, — голос девушки был спокоен и убаюкивающим, всем своим тембром давая понять, что обладательница не желала потревожить.

— Что тебе Амбер? — лениво спросил барин.

— Семья Амбер работала сегодня в поле на золотых корнях, тех самых, что вы любите заваривать и пить. И Амбер заметила, как на соседнем поле с черным лилейным вьюном произошла синяя вспышка. Амбер ни разу такого не видела и пошла посмотреть, что там такое сияло. Отец кричал, чтобы никуда не ходила, но желание увидеть было выше. Амбер прошла почти все поле с вьюном и увидела человека, которого до этого не видела здесь.

— И что же Амбер сделала? — Виго приподнялся со стула и приблизился к испуганной девушке. Глаза быстро начали наливаться кровью, но всем видом старались не выдавать свою агрессию.

— Амбер подошла и посмотрела. Это был человек, как те, которые приходят к вам из больших городов. Только одет он очень и очень странно. Это не одеяния, а какие-то синие обноски, которые подземники из шахты не стали бы надевать…

— Где этот человек? — вскочил Виго. Глаза были красные от крови, а руки невольно сжимались в кулаки.

— Он в родной общине. Отец попросил присмотреть за ним…

— Так несите его сюда! Он нарушитель моих земель! А со шпионами разговор у меня короткий, — перебил старый бандит.

Амбер лишь вскинула плечами, ладонью легко поправила венок на шее и пошла прочь, унося с собой аромат полевых цветов. Бывшего вора терзали сильные сомнения. В голове пролетел вихрь из вариантов, кто был этот человек и их было не мало, а каждый был страшнее и безумнее предыдущего. Это мог быть убийца, что аккуратно прошел по всем землям, вот только кто его нанял? Но и тут вариантов было очень много. Это могли быть фолены, что были не согласны с правлением Виго и облав местных крестьян на них, монастырь четырех башен, что часто получал некачественный товар, или сам король, что вдруг захотел прибрать свои земли назад? А может кто-то из местных деревенщин собрали деньги и решили под старость проучить и наконец начать жить спокойно? Может трактирщик из Гронинхейма, которого удачно удалось облапошить на четыре телеги товара? Так, а может это просто какой-нибудь гонец, который просто заблудился? Но зачем ему сюда, разве чтобы перебраться через пролив в сторону островов Симоры? Нет, гонцы обычно избегают мои земли, тут только либо местные, либо выродки из местного племени… Виго бродил по веранде, глаза его бегали от одной опоры до другой, пересекая вдоль резной потолок и возвращаясь по кругу снова. Не выдержав, вор бросился в дом и достал свой старый трехствольный мушкет. Пальцы пробежали сами собой по резному прикладу из красного дерева. Привычным движением раскрыл и проверил стволы на чистоту. Тяжело вздохнул, вор решил срочно почистить, а заодно перезарядить пока никого нет. Быстро достал из сундука оружейный шомпол, набор из разных тряпочек, масленку с маслом и кусочек мягкого камешка, который был больше для удачи, нежели для пользы. Но старый разбойник достал все, разложил на столе и начал срочно начищать старый мушкет.

Дочистить ему так и не удалось. Амбер вернулась раньше, чем Виго успел приготовиться. Девушка привела еще одного мужчину с бизоньей головой. Огромный, словно старый мифический воин, мужчина был одет в старые грязные рабочие штаны. На голом торсе было очень много разных шрамов и стигматов, а седой подшерсток на шее легонько колыхался от ветра. В руках он держал увесистый сверток из старой потертой ткани. Слегка кивнув барину, он положил его на землю и, повернувшись, пошел прочь. Вор зарядил мушкет, вскинул ствол в сторону свертка и приказал:

— Разворачивай, но только очень медленно. Чтобы я все видел!

Амбер аккуратно начала разворачивать сверток. Старый вор внимательно следил за каждым движением, словно в свертке лежал не человек, а какое-то проклятие, что обрушит сотни несчастий на эту землю. Девушка развернула, и на общий взор показалось тело. Одежда напоминала разорванные в хлам синие обноски, которые были прожжены в нескольких местах. Обрюзгшее тело, невысокий рост, широкое лицо, короткостриженые волосы, с хорошо заметной плешью. Правая рука сильно обгорела и почернела, но все же это была еще рука, а не кусок угля, как могло показаться на первый взгляд. Все тело было испачкано в пыли и грязи. Лицо застыло в странной гримасе боли.

— Нет, не убийца. Скорее всего аббат или из какой-то конторы, — выдохнул и заулыбался вор. — Но это не важно. Он оказался на моей земле, а я хочу знать, зачем он сюда пришел.

— Что хозяин Виго будет делать с человеком?

— Заткнись Амбер! Для начала узнаю, кто он и зачем попал в мои земли. Облей-ка его водой из ведра.

Амбер послушно схватила ведро, зачерпнула воды из бочки возле дома и выплеснула на человека. Тот от неожиданности подскочил и что-то начал кричать и лопотать на незнакомом наречии. Вор и девушка пытались разобрать лопотание, но не понимали ни слова:

— Амбер, ты знаешь о чем брешет эта собака? — спросил старый разбойник.

— Нет, хозяин. Амбер не знает, о чем болтает этот человек. Амбер знает немного старых языков, но эту речь слышит впервые.

Человек же пришел в себя и замолчал. Пальцем указал на мушкет в руках Виго, что-то пролопотал и наклонил в сторону голову и испуганно начал коситься по сторонам.

— Отлично, он увидел мушкет! Значится, знает, что это такое. Отлично! Так будет проще! — Разбойник вскочил и начал целиться в человека. Тот в свою очередь поднял руки и испуганно начал поворачивать голову в разные стороны. Все это сопровождалось оглушительным криком и набором булькающих звуков.

— Эта тварь колдует! Я так и знал, что это убийца! — с этими словами Виго подскочил к человеку и ткнул прикладом в грудь. Человек упал навзничь и стал очень сильно кашлять, пытаясь что-то сказать. Получалось слабо, звуки получались булькающими, нежели выходили слова. Вор вскинул мушкет и начал целиться в голову.

— Хозяин Виго, — девушка повернула добрые глаза в сторону ворочавшемся в пыли и продолжила. — Этот человек пытается что-то сказать, но он говорит только на своем языке. Амбер этот язык тоже не знает, поэтому советует хозяину использовать один из тех камней для понимания, что вы когда-то отняли у народа фоленов.

— Они вам все равно без надобности, а мне пригодится! Правда никто их покупать не желал, но все равно они мои по праву! — любопытство постепенно брало верх над жадностью, но вор не унимался. — А если он будет бесполезен? Кто мне камешек-то вернет? А черт с тобой корова степная! Все равно я не умею с ними управляться!

С этими словами Виго со всей силы дал в затылок прикладом человеку в обносках.

Амбер быстро сходила в дом и принесла небольшой камешек ярко-зеленого цвета. Камень красиво блестел на солнце, и был форме правильного шестигранного кристалла. Она спокойно протянула ладонь и посмотрела на вора. Венок слегка качнулся на ее шее.

— Нет, нет, нет! Давай-ка сама. Пока не наколдовал себе второй хер или того хуже не забрали в монастырь! Я ненавижу все эти штучки. Если это не сработает — будешь сама отрабатывать стоимость этой безделушки.

— Это не колдовство хозяин Виго, а старый заговор, его может сделать кто угодно, зная правильные слова. Амбер рассказывала, как им пользоваться…

— Замолчи и делай свое дело! Я не желаю даже прикасаться к нему!

Девушка пожала плечами и прислонила камень ко лбу человека, приговаривая шепотом непонятные слова. Спустя пару минут этого ритуала ладонь слегка озарилась зеленоватым светом и тут же погасла. Камушек, что лежал на лбу, тут же рассыпался в пыль, а после развеялся от легкого дуновения ветра. Девушка же уселась на траву рядом с человеком и стала смотреть куда-то в сторону гор, напевая под нос легкую мелодичную песню. Со стороны гор доносился писк и шум, но никто на это не обращал внимания, все ждали, когда человек проснется.

Спустя пару часов человек раскрыл глаза откашлялся и произнес:

— Грудина болит. И голова как колокол… Болит все… Вот обязательно было избивать? — тут он увидел коренастого разбойника с пышными рыжими усами с мушкетом наперевес, отчего сел и попытался прикрыться руками. — Стоп, стоп, стоп! Ружье-то зачем? Я ничего не сделаю!

— Гляди-ка, сработало! Молодец Амбер, кристалл отработает этот дурак. Ты кто такой? Спрашиваю первый и последний раз, учти это! — мушкет резко дернулся в руках и указал стволом в человека. Один глаз вор тут же зажмурил, целясь в человека.

— Я… Серегой меня звать! А вы кто такие? Где я?

— Виго Дестило! Хозяин этих земель, а ты их нарушитель! Говори, кто ты и что ты здесь делаешь, иначе получишь тройной заряд дроби в свою тупую голову!

— Да не знаю я! Еще утром я работал на заводе, потом пошел курить и… И как-то оказался здесь, — человек испуганно попытался вскочить и опереться на обожжённую руку, но рука отказалась слушаться, и он снова упал на землю.

— Стоять! Еще раз дернешься, и, клянусь Баловет, я снесу твою тушу одним выстрелом!

— Хозяин Виго, — вдруг промолвила девушка, и все резко повернулись в ее сторону. — У человека что-то с рукой. Разрешите Амбер посмотрит, что с ней?

— Нет! Пока он не объяснит зачем он оказался здесь, кто он такой и как попал сюда — я не отпущу его.

— Да я и сам не знаю, — вскрикнул Серый. — я обычный человек. Вчера пробухал, а потом пошел на работу. Там мне Авдеев указал слить протухший танк, а потом… А потом я пошел в курилку… — Тут он полез в карман и достал сигарету с зажигалкой, после чего попытался прикурить. Получилось не с первого раза, но он все же продолжил. — В курилке я сидел, отдыхал, потом паука прибил и отключился…

— Не заговаривай мне зубы убогий! Какой завод? Какой Авдеев? Признавайся, кто тебя нанял?

— Хозяин Виго. Человек не врет, — молвила Амбер. — Амбер чувствует, что человек говорит правду. Фолены всегда чувствуют ложь в словах, а человек не врет. Человек правда не знает, кто рядом с ним и где он есть.

— Тем хуже для него. Итак, скажи мне, откуда ты? На восточника ты не похож, на южанина тоже вряд ли. Северянин, здесь?

— Континент Евразия, планета Земля! Город миллионник под названием… — и глядя на удивленное лицо вора, который с каждым словом опускал мушкет, тут же замолчал.

Виго рухнул на стул. Он ни разу не слышал о местах, которые указал Серега. Он даже представить не мог, как в городе может быть миллион человек. Это какой огромный муравейник должен быть, чтобы вместить всех? Да и дома должны быть больше четырех этажей. Неужели все дома как башни в монастыре, что могут вмещать столько людей? И как поддерживать жизнь в таких зданиях без колдовства для остальных простых людей?

— Как ты попал сюда? — вор успокоился и начал изучать гостя, но не найдя в нем ничего интересного, продолжил. — Зачем ты попал на западный материк?

— Я не знаю! Я даже не знаю где я! Какие к черту северяне, восточники? Кто вы вообще такие? Что за девка-минотавр рядом со мной?

— Девку зовут Амбер, — произнесла девушка и улыбнулась. — Она живет тут недалеко, в местном племени фоленов. Она же тебя и нашла посреди поля черного лилейного вьюна, на которое упал человек. Дорогое растение человек выбрал для приземления, но ничего, Амбер думает, что вьюн оклемается, и будет расти лучше прежнего. А потом человека принесли сюда. Он что-то говорил на каком-то языке и Амбер пришлось использовать кристалл дознания, разумеется, с разрешения хозяина Виго. Теперь человек немного светится, но может понимать абсолютно любое разумное существо в нашем мире. Если будет время — пусть приходит в гости и расскажет свою историю, а Амбер пора идти работать дальше в поле. Фолены живут недалеко от горы. Ночью человек увидит лагерь по красивым кострам и приятным песням.

Девушка встала, поклонилась и пошла босиком по траве в сторону полей. Аморальный ненадолго задержал взгляд на уходящую фигуру и попытался представить каково жить человеку с головой газели.

— Ну что ж, вставай, проходи к столу, только без глупостей! — разбойник придвинул ногой один из стульев для Сергио. Тот аккуратно встал и присел на стул, закинув обугленную руку на стол. — Что с твоей рукой?

— Не знаю, — Серега поймал на себе укоризненный взгляд. — Да не знаю я! Хотел бы знать, правда, но не знаю. Утром она еще работала, а сейчас нет. И ощущение такое, будто не моя она вовсе.

— Ну что ж, тем хуже для тебя. Я не знаю, как ты попал сюда и с какой целью, но! — Виго закинул мушкет на стол. — У меня для тебя не самые приятные вести. Ты попал на мои земли. Я хоть и являюсь полукровкой — матушка моя была славная женщина, научила меня важной вещи — свое не разбрасывать и не отдавать за дарма. А ты заставил потратиться меня на довольно дорогую вещь. Цена ей, — вор задумался, за сколько он мог бы ее продать. Немного покачал головой и выдал. — Триста сильденов! Есть ли у тебя такие деньги?

Серый засунул руку в карман и высыпал горсть земных монет. Вор тут же схватил самую большую и принялся разглядывать.

— Красивые, не чета моим, конечно, но это никто и нигде не примет, — Виго попытался укусить монету, но тут же поморщился. — Причем еще и фальшивые. За кого ты меня принимаешь? Этот металл можешь выбросить в ближайшей канаве. Могу принять кроны по курсу один к одному. Есть у тебя?

— Нету! Это все что у меня есть, — голос Серго дрогнул, но он продолжил. — Откуда я знаю, чем вы тут расплачиваетесь?

— Очень смешно. Значит, у тебя два пути. Вариант номер один — я простреливаю твою наглую и тугую голову и скидываю крысам в шахту твое тело, — Сергей сглотнул и мысленно готов был согласиться на второй вариант. — Второй путь — ты эти деньги отработаешь. По полной и до конца!

— Я отработаю, — понуро ответил Серега. — Но только как? Да и поесть еще бы не мешало…

— Заткнись. Пользуйся моим великодушием и выбирай. Либо пойдешь к крысам в шахту пока не найдешь то, что может отплатить долг, либо пойдешь в поля и будешь отрабатывать три цикла вместе фоленами в грязи и пыли. Ночевать либо в шахте, либо в полях, тут уж сам выбирай.

В шахте было очень сыро и душно. Постоянно то тут, то там стоял треск от ломающейся породы, веселый писк и ругань с непонятным пищащим акцентом. Еще на подходе к выходу Виго пнул под зад Серегу и сказал, пусть найдет Мориуса, отныне он поступает в его владение. По всей шахте нитками тянулись рельсы с вагонетками, полными бурой пыльной породы. То тут, то там стояли щелчки от кирки, тихий свист от местной болтовни и шелест породы, что сыпалась в ведра и вагонетки. Сергио попытался протиснуться глубже, но упирался плечами в ствол шахты. Пришлось спуститься на колени и ползти дальше вглубь. С каждым шагом шахта становилось ниже и уже, а вагонетки мешали двигаться дальше. Наконец, не выдержав подобного издевательства, Серый не выдержал и крикнул:

— Да что ж тут тесно! Где Мориус? Эй! Тут есть кто? Я Мориуса ищу!

Сзади послышался высокий пищащий смех. Аморальный повернулся и увидел кучу крупных крыс, одетых в шахтерскую робу. Самые высокие доходили Сереге по пояс. Длинные острые мордочки с усами, не стесняясь и не прикрываясь, заливались смехом и пытались рассмотреть человека в их шахте.

— Эй, наземник! А тебе зачем сюда? Могилы мы не копаем, мы копаем шахты! Или ты пришел поддержать нас и свод горы в трудную минуту?

Крысы еще больше засмеялись. Некоторые побросали кирки и завалились на спину.

— А ну все заткнулись и за работу! — крикнул высокий голос. Принадлежал он явно одной из крыс, но не понятно откуда именно был звук. — Я считаю до трех иначе все что найдете за следующий месяц будет моим!

Крысы, не останавливаясь смеяться, начали собирать инструмент и попытались разойтись на свои места. Но стоило только кому-то одному встретиться взглядом с другим, как новая волна смеха накатывала и заражала всех снова. В конце концов, собравшись с силами, толпа начала редеть, а смеющиеся голоса продолжали булькать в разных участках шахты. Посреди коридора осталась одна огромная крыса в выбеленной каске с кучей бумаг в руках.

— Какого черта ты здесь забыл, винная пробка? — спросила крыса, увидев Аморального. — Не хватало чтобы ты тут затор устроил или еще чего хуже! Брысь на улицу, давай, собирайся и ползи отсюда чертов наземник, мне тут не нужны затычки!

— Но Виго послал меня к тебе отработать долг…

— Но Виго послал меня отработать До-о-олг! — передразнила крыса. — А мне то, с чего за твои долги? Только жрать да срать будешь по углам. Ты мне тут смерть только принесешь доходяга. Нет, иди куда хочешь!

— Но он меня отправил сюда. Мне нужно отработать долг в триста си… — Серега замолчал, пытаясь вспомнить название денег, но потратив кучу времени и мыслей, сдался. — Я забыл, как это называется…

Крыса расплылась в жадной улыбке и закатала бумаги в плотный рулон.

— Может быть, триста сильденов? Ну да, сумма неподъемная, отрабатывать тебе придется очень и очень долго. Будешь резать горную породу. Кирку возьмешь на входе. Выбирай рукав и вперед на помощь. Прошел кусок — укрепляешь балками. Нет балок — хватаешь топор и рубишь в сосны у горы. Кайло в руки и вперед. Что не знаешь — спросишь у работяг. Не сможешь резать породу — встанешь на промывку, но срок отработки будет больше. Будешь совсем болезный — станешь на выплавку. Прочь отсюда!

Серый вылез, и закурил возле шахты. Мориус тут же это увидел, схватил первый попавшийся кусок деревяшки, в два прыжка достиг Серого и со всего размаха ударил по ногам:

— Ты идиот? А если газ рванет? А ну свали отсюда и не дайте Боги я увижу еще раз такое дерьмо. Кайлом голову проломлю. А ну брысь отсюда!

Кое-как Серега отполз в сторону сел на камень и продолжил пыхтеть сигарету, пытаясь осознать и переварить. Нынешнее его положение его сильно удивляло, угнетало и вводило в уныние одновременно. Рука упрямо не желала двигаться, оказался неизвестно где, непонятно на каких землях, встретил самых разных существ, какой-то мужик чуть не пристрелил, заставил отрабатывать непонятные долги, а собственные деньги что были в карманах обозвал фальшивкой. Все это больше смахивало на какой-то дурной, безумный, но очень красочный сон.

С камня открывался потрясающий вид на поля. По правую сторону стоял покосившийся двухэтажный домик местного плантатора Виго. Старый, деревянный, с небольшой резной верандой. Ставни на окнах местами выцвели и перекосились, но чем-то приятны сердцу, словно оказался в старой деревеньке из далеких сказок. А во всю даль, насколько позволяли глаза, простираются поля, настолько широкие, насколько и самых разноцветные. Вот одно поле полностью покрыто золотом, словно это была пшеница в сентябре, которую вот-вот можно уже собирать. А рядом с ним поле непонятного цвета, черное ли, зеленое, смотрится очень контрастно с золотым. А еще дальше ярко-розовое, словно зарево заката. Серый поймал себя на мысли, что очень красиво, хоть и очень странно. А еще дальше еле заметен лагерь, полный шатров разных размеров. Если бы не редкий дымок — так он был бы вообще незаметен за этим полуденным солнцем. Интересно, насколько длинный здесь день?

Аморальный встал, схватил кирку и пошел в шахту. На входе стоял надзиратель Мориус и роптал с едкой улыбкой, что так долги не отрабатываются. Серега сплюнул и вошел снова во внутрь. Тут же получил удар в нос от спертого воздух, полного пыли, запаха гари и чего-то еще. Запах до боли знакомый, но непонятный — примесь кислой капусты, старой заношенной одежды и прокисшего молока. Серегу чуть не стошнило, напомнив утренние приключение, но удержавшись, он выбрал самый широкий, по его мнению, рукав и ушел в глубь выработки. Широким он был около сотни шагов, а дальше резко кончились и рельсы вагонеток, и опоры и намек на свет.

— Эй! Тут есть кто-нибудь?

Несколько мгновений тишины показались вечностью.

— Ну есть. Только будет тебе от этого легче? — услышал он тонкий противный писк справа от себя.

Глаза начинали потихоньку привыкать к темной местности и постепенно проявились два силуэта, которые сидели на земле и рассматривали гостя.

— Ну, кто такой? — спросила одна из фигур. — Чей будешь?

— Да это… Серега я, копать пришел сюда. Точнее работать.

— Ну раз работать, то работай. Хватай кайло, грызи стену и не мешай!

Аморальный послушно схватил кирку левой рукой и попробовал замахнуться одной рукой, но тут же бросил кирку и схватился за руку. Она упрямо не хотела слушаться, лишь ныла и отдавала неприятную пульсацию в самые кончики пальцев. Сами пальцы не подчинялись, хоть и получали разряд боли. Приходилось заворачивать их другой рукой, но это никак не давало никаких преимуществ, напротив, только новые болевые ощущения. Бросив глупую затею схватить сразу двумя руками за ручку, Серега попробовал взяться одной здоровой рукой. Схватившись, раскрутил кирку и попробовал нанести удар по стене, но металл прошел вскользь, не оставив на камне ни следа. Крысы прыснули со смеха, старательно не замечая Сергио. Тот только насупился и снова нанес удар о стену. В этот раз кайло осталось в стене, укусив твердую горную породу. Немного покачав из стороны в сторону, Серый высвободил инструмент из толщи горы. Нанес еще с десяток ударов и ему наконец то удалось отколоть приличный кусок камня. Крысы же не подавали особого вида, но с интересом наблюдали за происходящим. Потом демонстративно достали колоду карт и начали в полной темноте играть, не забывая искоса посматривать на гостя.

— Эй, мыши! — не выдержал Серега. — А чего это мы не копаем? И рыть-то куда?

Крысы не отвлеклись от игры, даже не посмотрели в сторону нового работника.

— Эй! Хорош игнорить меня мыши!

Шахтеры не повели ни ухом, ни хвостом. Серый взял небольшой камешек и попытался бросить его в одну из крыс. Камешек пролетел мимо и предательски стукнул рядом с одной из крыс, но никто не обратил на это внимание, продолжая играть в карты. Тут Серега не выдержал и пошел к крысе помельче и попытался протянуть руку, чтобы дернуть ту за плечо. Та лишь ловко схватила сухой ручкой за руку Серого.

— Ну и что тебе надо? Не видишь, молчат, не нужен ты и не интересен! — откликнулась одна из крыс, после чего положила карты и достала откуда-то из темноты лампу. Крючковатыми пальцами что-то то на ней подкрутила, и лампа озарила рукав бледно-голубым тусклым светом.

— Так вы меня слышали? Обязательно надо молчать?

Обе крысы бросили карты на импровизированный стол из деревянного ящика и уставились на чумазого и оборванного человека, что пытался махать киркой несколько минут назад. Одна встала, потянулась, надела каску, шахтерскую жилетку бледно-желтого цвета и подошла вплотную к Сергио. В росте выигрывал последний — крыса едва бы достала до бедра, но высота шахты не позволяла стоять Серому в полный рост. Сейчас Аморальный стоял на коленях и подпирал головой свод шахты, сверху вниз смотрел на подходящего вплотную шахтера.

— Мы подземники! Мы все отлично слышим и видим в темноте. Мы можем услышать, как кто-то прорывается в соседнем рукаве, не то, что ты наземник. Зачем ты вообще сюда пошел? Ты даже не понимаешь, что ты подвергаешь опасности и себя и всех остальных? Тем более ты инвалид — одной рукой ты не справишься с кайлом…

— Она сегодня с утра работала! — перебил Аморальный

— А сейчас не работает! — парировал шахтер, — Виго глупый наземник, он посылает сюда кого угодно и все ради того, чтобы потешить себя. Да и Мориус с ним заодно, он только и ждет как бы присыпало кого. Ты понимаешь, что ты мешаешь нам? Все наши планы по вырубке идут коту под хвост!

— Это еще почему?

— А потому, что ради тебя придется шахту расширять, а это не безопасно. Нам под Мориуса пришлось поднимать, она и так вся еле дышит! А после тебя так вообще все рухнет. Тем более, ты калека, а калека не сможет много нарезать руды! — крыса пищала и не унималась. — Да ты не справишься даже с элементарной вагонеткой! И на промывку тебя не поставить, ты же с одной рукой!

Сереге слушать все это надоело. Внутри накипала злоба. Он взял в здоровую ладонь свою больную руку и тыльной стороной кисти обожжённой руки ударил крысу по пластилиновой усатой морде. Шахтер с писком отлетел в стену и с грохотом впечатался в стену, после чего сполз и обмяк. Серый же, немного переборщив с силой удара, получил дозу болевого шока и тоже потерял сознание на несколько минут. Очнувшись, Серега огляделся. Крысы толпой собрались вокруг него и ждали, когда придет в себя. Одна из них сделала шаг ближе к Сереге и начала:

— Не то, чтобы ты сделал правильно и хорошо — Морт был отличный парень и все такое, но с силой ты переборщил. Выживет он или нет, не могу сказать. Мориусу мы сказали, что его присыпало и ему придется отлежаться, но теперь ты нам будешь должен.

— Я могу повторить с тобой тоже самое, ты только скажи, я только с радостью.

— Перестань балаболить и брехать, — лениво бросил крыс. — Я не первый цикл живу на свете и могу понять, когда врут, а когда говорят правду. Так вот, если ты расскажешь кто ты есть и зачем ты сюда попал, может быть, мы тебе немного поможем.

— Да что тут рассказывать, — начал Серега. — Меня Виго отправил долги отрабатывать, да только с рукой небольшая проблемка вышла. Ну, ничего, рука заживет и будет все отлично.

— Врешь ведь, котяра выгребной, точнее недоговариваешь. А ты мне нравишься! — усмехнулся шахтер. — Это по-нашему! Правду сказал, но не всю. Наш стиль. Берем его в бригаду?

Раздался одобрительный писк. Кто-то начал прыгать на месте от радости, кто-то тихо свистел, а где-то одобрительно гудели.

— Так вот и мы тебе немного расскажем. Здесь никто не знает, что за шахта. Мы копаем, чтобы хоть что-то найти, пока лишь мелкие камешки самоцветов, но ничего более интересного не находили. Так что добро пожаловать в братию. Как что-нибудь найдешь интересное — лучше сразу дуй к Мориусу и труби во все колокола. Дальше он тебе просчитает твой долг и дальше будет видно.

— Есть еще пара вопросов, — перебил Сергио. — Как насчет еды и курева? Жрать уже хочу.

— Еда утром и вечером. Ночуем в шахте. Если не нравится, можешь спать перед шахтой, лежанку получишь все у того же Мориуса, он выдаст и циновку, и пайку еды на вечер. Едим обычно перед шахтой, но в непогоду сидим внутри. Насчет второго, будет сложно. Подземный народ не чтит такие традиции и против них. Мы живем в шахтах и лишний огонь может быть опасен из-за газа, но, если очень сильно хочется — поговори с коровами через поле, они могут помочь. Может конечно и наш бугор, но с ним нужно договариваться, а он та еще крыса.

— А звать то тебя как? Чтобы знать, мало ли.

— Крис, — шахтер достал из рюкзака красную повязку и натянул ее на лоб. — Да ты не волнуйся, ты с нами на долго, еще успеешь со всеми познакомиться. — Ладно, пошли уже отсюда, время жрать, да спать, день сегодня был очень странный. Все равно Гора наша и никуда из нее ничего не денется. Эй прохвосты, расходимся!

Крысы потянулись к выходу. Сергио тоже не стал медлить и резко вскочил, заодно набив шишку на своем лбу о какой-то камень с потолка. Ругаясь и пригибаясь, новоиспеченный шахтер выбежал из шахты. Ярко-розовый закат полыхал по всему небу. На чистом, розовом небе солнечный диск оставлял свои догорающие лучи и почти скрылся за горизонт. В полях же было тихо и темно, только два огонька в доме Барина и отдельной точкой полыхал лагерь вдалеке.

— Там стоит коровий лагерь, — сказал вдруг Крис.

— Каких коров? — не понял Серый.

— Фолены, зовут они себя так. Странные создания, но приятные. Против ша