Наталия Дмитриевна Шаховская-Шик

Вечерняя молитва

Дима очень любил свою молодую хорошенькую няню. Часто он подходил к ней и задрав высоко голову (так как он приходился ей как раз до колена), говорил с застенчивой нежностью:

    — Нюся, я тебя люблю.

   Когда няня вечером уходила (а она иногда уходила то на вечер, то на собрание), Дима капризничал  — и маме приходилось около него сидеть.

   Так было и в этот вечер. Нюша сказала жалостливо: "Уж вы, матушка, посидите у Димочки".

   Димину мать звали матушкой, потому что его отец был священник.

   Дима не засыпал так долго, что мать вышла из маленькой комнатки, где Дима спал с няней, в большую и сказала старшим детям:

    — Молитесь, дети, без меня и раздевайтесь, а то уж поздно.

   Только она успела это сказать, как в дверь постучались и вошли двое: председательница сельсовета и милиционер.

    — Что?  — спросила мать.

    — Мы пришли делать опись имущества,  — сказала председательница. У нее лицо было точно вырезанное из дерева и мужской голос.  — Вы не уплатили налога.

    — Ведь только утром принесли извещение, и муж уехал искать денег,  — сказала мать.  — Он еще не вернулся. Вы же понимаете, что 200 рублей собрать нелегко, когда мы только что уплатили 300.

    — Нам до этого дела нет,  — грубым голосом сказала председательница.  — Вам дали срок до семи с половиной часов вечера, а теперь уже 8. Мы должны делать свое дело.

    — Должны, так делайте,  — сказала мать.  — А я пойду делать свое. У меня ребенок плачет.

   И она ушла к Диме.

   Прошло минут пять. Матушка была глуховата и ей казалось, что очень тихо. Она успокоилась и вспомнила про старших детей. Что они там делают?

   Она подошла к двери и остановилась на пороге.

   Двое чужих переговаривались в углу:

    — Комод, ну пиши 26 рублей.

    — Кровать  — 15.

    — Стол...

   А трое детей стояли посреди комнаты с серьезными, немного испуганными лицами и громко во весь голос молились.

   Пятилетняя Лиза с большими черными глазами отчетливо, торжественно выговаривала:

    — Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас.

   Чужие закончили опись и ушли. Дети улеглись спать.

   В 12 часов ночи отец привез деньги, а когда рассвело  — в 8 часов утра  — мать отнесла их председательнице.

    — Что же так рано?  — сказала та.

   Но матушка приняла это за насмешку и ничего не отвечала. Дня через три Нюша была вечером на собрании и утром рассказала:

    — Что это с нашей председательницей сделалось? Такая она свирепая, а вчера, как стали самообложение раскладывать,  — много на нашего батюшку хотели наложить, а она говорит: "Что с него взять, у него ребят  — куча, мал мала меньше". Стала за нас заступаться и наложили только 100 рублей.