Даже если нам удается подавить в себе внутренний голос наших воспитателей и общаться с ребенком по-новому, следуя рекомендациям психологов, нас не покидает тревога: «я что-то делаю не так» или «вроде бы я все делаю так, но ничего не получается».
брошенности. 3. При беспомощности мы стараемся все контролировать, предвидеть все неблагоприятные последствия, избегать ситуаций, которые могут к ним привести и т. п. Пока у нас это получается, мы словно за каменной стеной — в безопасности. Но едва что-то идет не так, ситуация уходит из-под контроля, как мы впадаем в панику.
Как правило, для каждой категории глубинных убеждений характерен свой набор поведенческих паттернов: 1. При никчемности мы чаще всего выбираем стратегию быть «идеальными», стремиться к перфекционизму — во внешности, фигуре, в учебе, карьере, личной жизни и т. п. Пока эта стратегия срабатывает — мы получаем «пятерку», повышение по службе, первый приз, — мы ощущаем эйфорию и свое превосходство над другими. Но стоит нам потерпеть неудачу, уступить конкуренту, как мы скатываемся в отчаяние, ненависть к себе. 2. При отвержении мы предпочитаем угождать другим, ставить чужие потребности и желания выше своих, поддаваться манипуляциям и т. п. Пока окружающие одобряют наши действия, пока нам удается нравиться всем, мы чувствуем себя незаменимыми, ценными. Как только кто-то проявит к нам равнодушие или выскажет недовольство нашими усилиями, нас тут же настигает одиночество, ощущение
глубинными убеждениями. Они делятся на три категории: 1. Никчемность — непринятие себя таким, какой я есть. К этой группе относятся идеи: «со мной что-то не так», «я не в порядке», «я плохой», «я хуже всех», «я ничтожество» и т. д. 2. Отвержение — ощущение, что я не нужен, не любим. К этой группе относятся идеи: «я не нужен», «меня не любят безусловно», «меня все бросят», «я останусь один» и т. д. 3. Беспомощность — ощущение, что я не справлюсь. К этой группе относятся идеи: «я слабак», «я не смогу», «я не переживу», «я не вынесу» и т. д. С постоянными мыслями о своей никчемности, отвержении или беспомощности мы бы не смогли жить, поэтому эти убеждения достаточно надежно спрятаны от нашего сознания.
похвалой скрывается угроза потери этих теплых отношений в случае оплошности. Ведь в центре похвалы ценность ребенка для нас, определяющаяся его действиями, а значит, она может измениться в зависимости от его поведения. И речь идет уже не о безусловной любви и принятии. Это может способствовать формированию идеи: «я ценен, нужен, только когда поступаю так, как нравится моим родителям».
Отражение чувств вызывает в ребенке ощущение значимости, что служит «депозитом благодарности», который дает ему дополнительный ресурс услышать и сделать то, о чем просят.
Однако принуждение уместно только в формальном взаимодействии: на работе, в армии, в тюрьме, где есть четкая иерархия подчинения, люди легко заменяемы, не связаны друг с другом теплыми отношениями, а приказы продиктованы не их потребностями, а чужими интересами или правилами. Используя подобную тактику с ребенком, мы добиваемся того, что взаимодействие с ним становится таким же формальным, и он от нас отдаляется.
барьеры — это завуалированное сообщение о том, что нам не нравится, что нас беспокоит, раздражает, тревожит, обижает, чего мы бы хотели, в чем нуждаемся. Мы используем их, когда не можем, не умеем, боимся открыто говорить о своих чувствах, пожеланиях, потребностях. А там, где приходится скрывать свои чувства, возникает широкое поле для манипуляций.
