Оглавление

Все права защищены

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена, распространена или передана в любой форме и любыми средствами, включая фотокопирование, запись, сканирование или иные электронные либо механические методы, без предварительного письменного разрешения правообладателя, за исключением случаев, предусмотренных законодательством Российской Федерации.

Данная книга является произведением художественной литературы. Имена, персонажи, места и события являются плодом воображения автора или используются в вымышленном контексте. Любое сходство с реальными лицами, живыми или умершими, организациями, событиями или местами является случайным и не подразумевается.

Глава 1

Кира

Сердитый баритон Олега доносится через полированную деревянную дверь, отделяющую его величественный кабинет от скромного мира нормальных людей.

Я внутренне вздрагиваю. Я могу разобрать только отдельные слова, но ясно, что он одновременно ошеломлён и разгневан некомпетентностью простых смертных, которые его окружают.

Глаза Сони расширяются.

— Может, сегодня неподходящий день, может, мне не стоит туда сегодня идти? — пищит она.

Я пытаюсь беззаботно улыбнуться.

— Всё будет хорошо, — говорю я. — Все раздражают и расстраивают Олега. Когда ты узнаешь его поближе, ты поймёшь, какой он на самом деле.

Ещё больше криков.

Соня выглядит так, будто хочет провалиться под землю. Она крепче сжимает ручку моего передвижного салонного чемодана блестящего розового цвета с полированными серебряными петлями и фурнитурой. Я позволяю ей катить его в офисы моих клиентов в качестве наглядного пособия, чтобы помочь им подготовиться к моему отсутствию, — способ передать им свой факел мобильного стилиста. Во всяком случае, всего на несколько недель.

Надеюсь, всего несколько недель.

Ещё больше гневных возгласов.

Я улыбаюсь, как будто это так забавно.

— Ох, Олег! — шепчу я.

Она изучает моё лицо. Шучу ли я?

Я надеялась, что она сможет нормально с ним познакомиться, прежде чем подвергнется его ужасающему, мечущему молнии стилю управления.

Теперь уже слишком поздно.

Едва я успеваю отвести её подальше в сторону, как двое мужчин в костюмах выскакивают из его офиса и направляются по роскошно устланному ковром коридору, мимо рядов офисов — маленьких стеклянных комнат, где Олег держит своих помощников. Так как сейчас пятница, семь вечера, большинство офисов уже затемнены.

Мы наблюдаем, как они быстро направляются по коридору к пустой зоне, где каждый день трудятся всё больше помощников Олега. Вероятно, где-то за ней есть подземелье, где работают помощники помощников, и для меня не будет шоком, если под ним будет камера пыток.

Ещё больше ворчания изнутри.

— Он не плохой человек, — шепчу я. — Это просто его стиль.

Олег Власов — невероятно красивый мужчина с крупным телосложением и чёрными ресницами, но он определённо страшен в каком-то готическом смысле, как мне нравится думать. Он какой-то финансовый воротила, глава ВласИнвест.

— Ну да, — говорит она, не убеждённая.

Моя улыбка не дрогнула. Я ни в коем случае не позволю ей ускользнуть от этого.

У меня работают два стилиста, и Соня — одна из лучших. Для Олега нужен только лучший специалист, потому что есть очень специфические способы придать форму его короткой бороде и подстричь волосы, и мне не нравится думать, что кто-то ошибётся в этом. Стилисту придётся оценить красивую форму его лица, а также он должен принять во внимание привычку Олега запускать руки в волосы, когда он раздражён, а он раздражён всегда, и это приводит к драматически зачёсанным назад волосам.

Мне нравится, когда он раздражённо проводит руками по волосам, а его красивые губы хмурятся, его жёсткая энергия наполняет комнату, и люди буквально прячутся по углам, как ящерицы, предчувствуя приближающуюся бурю.

Я знаю, что его суровый вид не должен казаться мне забавным, и я определённо не должна представлять, как прижимаю руки к бархатисто-гладкой щетине на щеках Олега и целую его большой хмурый лоб.

Тем не менее.

Думаю, я всегда была немного влюблена в него. Больше чем влюблена. Олегу нравится вести себя так, будто я самый раздражающий человек во вселенной, но сердце хочет того, чего хочет.

Несмотря на кажущееся раздражение Олега в мою сторону, я чувствую, что у нас есть определённая связь, не то чтобы он когда-либо признавал это больше, чем рычащий, разгневанный лев признал бы, что лёгкий ветерок приятен.

Нет, Олег существует в исключительном мире знаменитостей и миллиардеров, в сверкающей стратосфере, где вам никогда не придётся стоять в очередях на почте или отрывать ценники от вещей, он вертится в тех кругах, где попытки добиться мирового господства действительно могут увенчаться успехом.

Я стригу его каждую пятницу в десять минут восьмого, когда закрывается биржевая сессия, что бы это ни было. До этого времени его не беспокоят. Если я что-то о нём и узнала, так это то, что мировое господство — это единственное, что его волнует.

Снова крики. На этот раз женщина выбегает из офиса. За ней следует мужчина, затем ещё один. Что-то, должно быть, произошло, потому что обычно в это время довольно тихо. Мне нравится думать об этом как о нашем времени, как бы глупо это ни звучало.

Мой взгляд падает на побелевшие костяшки пальцев Сони. Если её руки будут трястись, она наверняка испортит стрижку Олегу.

Я бы подстригла его сегодня вечером, но моё запястье обездвижено бандажом из-за повторяющейся стрессовой травмы, которая вот-вот разрушит мою жизнь. Мне нужно взять месячный отпуск. Если к тому времени не станет лучше, то ещё месяц. Не знаю, как я буду платить аренду. У меня едва хватает денег на аренду в этом месяце.

Я не могу думать об этом.

Соня напрягается, когда сквозь частично открытую дверь раздаётся рычание Олега. Рычание его слов. Ещё один несчастный подчинённый всё ещё там.

— Суть работы с Олегом в том, чтобы относиться к нему с чувством юмора, — шепчу я. — Юмор — это твоя защита. И никогда не позволяй ему видеть, как ты потеешь. Никогда не позволяй ему чувствовать запах крови в воде.

Она крепче сжимает чемодан.

— Х-хорошо.

— Я серьёзно, несмотря ни на что, всегда показывай, что тебе весело, — говорю я.

— Но я не такая весёлая от природы, как ты, — говорит она.

Я хочу сказать ей, что я тоже не весёлый от природы человек, но она не поверит. Я научилась быть весёлой. Быть самым весёлым человеком на свете и никогда не позволять людям видеть, как я потею, — моя жизненная стратегия, и она мне хорошо послужила. Особенно с Олегом.

Олег занимается инвестициями. Может быть, хедж-фонды, я точно не знаю. Он своего рода знаменитость в деловом мире. Его фото часто помещают на обложки деловых журналов.

И иногда, когда вы заходите на новостные сайты, чтобы узнать последние новости, там есть боковая панель с другими новостями, на которые можно нажать, и вы увидите его имя рядом с аннотациями о том, какие акции он покупает и продаёт, что он думает о том или ином рынке. Люди всегда, кажется, реагируют на то, что он говорит, соглашаются или не соглашаются. По сути, любое заявление, которое выходит из уст Олега Власова, является событием.

Когда вы идёте по его шикарной экоштаб-квартире, переоборудованному складскому комплексу, вы видите его подпись на вывесках повсюду. Его подпись — это буквальный логотип ВласИнвест.

— Просто иди туда с высоко поднятой головой и получай удовольствие, — говорю я. — Тебе весело, а он такой злой, и это его вина. Это единственный способ иметь дело с кем-то вроде Олега.

— Ладно. — Она нервно кусает губу.

— Это правда. У таких угрюмых мужчин, как Олег, всегда есть тёмная и болезненная тайна и ноль веселья в жизни.

— Откуда ты знаешь? — Соня прищурилась. — Ты это из своей мыльной оперы взяла?

— Ну… да, — признаю я. — Но это не делает это менее правдивым.

У меня есть аккаунт в социальных сетях, посвящённый сериалам. Я нахожу сериалы и мыльные оперы невероятно успокаивающими. Иногда, когда я не могу заснуть ночью, я думаю о своих любимых персонажах. Само собой разумеется, что в последнее время я много этим занимаюсь. Травма запястья — это страшно, когда ты парикмахер.

— Единственный способ иметь дело с таким человеком, как Олег, — это натянуть улыбку, зашнуровать свои блестящие ботинки и игнорировать его рычание. Думай о нём как о льве с занозой в лапе. Дело не в тебе. У него просто большая старая заноза в лапе, — говорю я.

По тому, как Соня смотрит на меня, можно подумать, что у меня выросли львиные лапы и, возможно, даже большая пушистая грива.

Я чувствую, что Олег несёт в себе некую тёмную ношу — это то, о чём я вспоминаю, когда он ведёт себя так, будто ненавидит мои шутки, или издаёт звуки своего раздражения, когда я захожу в своих потрясающих нарядах.

Лично я считаю, что для него полезно познакомиться с кем-то, кто умеет творчески одеваться. Мужчина всерьёз живёт жизнью готического злодея в одиноком замке, хотя его грубоватый стиль человеческого общения, похоже, совсем не вредит ему в плане распутства, если судить по сайтам со сплетнями.

Иногда я просматриваю его фотографии, которые появляются в сети, отчасти для того, чтобы посмотреть, как моя работа по его стилю выглядит в дикой природе, хотя я не могу не заметить, что худые как палка модели и светские львицы, с которыми он появляется, одеваются совершенно скучно. Много землистых тонов, в основном чёрный. Совершенно траурно. Как будто они думают, что весёлые цвета могут повредить его глазам или что-то в этом роде.

По сообщениям из прессы, Олег Власов никогда не спит с одной и той же женщиной дважды. Несмотря на это, женщины выстраиваются в очередь, чтобы попытаться очаровать его. Недавняя воскресная статья рисует его как настоящего Казанову. Он потрясающий и драматичный в постели со всеми этими женщинами? Это то, что происходит?

Ещё больше ворчливых слов.

— Я не думаю, что смогу это сделать, — шепчет Соня.

— Я бы не взяла тебя на своё место, если бы не думала, что ты сможешь это сделать, — говорю я уже более твёрдым тоном. — Ты справишься.

— Это просто удивительно, что ты ему нравишься, — шепчет она. — Похоже, ему больше не понравится ещё кто-то с весёлым характером.

— Нравлюсь я? Ты шутишь? Он тоже меня ненавидит. Возможно, он ненавидит меня даже больше, чем всех остальных.

— Что? — Соня сильнее начинает нервничать. Уже восемь минут. До стрижки осталось две минуты. — Он тебя ненавидит?

— Я его полностью раздражаю. Он ведёт себя со мной как полный придурок. Я не позволяю ему до меня докапываться, но да, он не мой фанат.

Она смотрит на меня с изумлением.

— Почему ты его терпишь? Кира, у тебя огромный список клиентов и желающих у тебя взять уроки парикмахерского мастерства.

Я пожимаю плечами.

— Возможно, ты мазохистка? — спрашивает она. — Я думаю, ты мазохистка.

В этот момент за дверь выскальзывает светловолосая правая рука Олега, Вадим.

— Привет, Кира!

— Приветик, Вадим! — говорю я.

Взгляд Вадима падает на бандаж на моём запястье. Я быстро скрещиваю руки, надеясь, что он его не заметит. Я не хочу, чтобы Олег узнал, почему я беру отпуск. Я знакомлю Вадима с Соней и объясняю, что она временно принимает моих клиентов. Вадим морщится, увидев закрытую дверь.

— Возможно, не лучший день для перемен.

— Сглотни, — говорю я весело. — Ничего не поделаешь. Если он расстроен, я удивлю его своей любимой историей из сериала «Наша жизнь», в котором Озерский инсценировал собственную смерть, — шучу я.

Вадим фыркает.

— Кто-то желает смерти. — С этими словами он уходит.

— Олег Власов любит слушать о сериалах? — спрашивает Соня.

— О Боже, нет, он ненавидит слушать о сериалах, — говорю я, закатывая рукав по травмированному запястью. — Его это сильно раздражает. Олег ненавидит всё, что доставляет удовольствие или расслабляет. Когда я делаю ему массаж головы, мне приходится притворяться, что это единственный способ, при котором его волосяные фолликулы будут лежать естественно. Так я ему и сказала, если он не позволит мне это сделать, стрижка ляжет неправильно.

— Почему бы просто не пропустить массаж головы? — спрашивает она. — Я имею в виду, если он его ненавидит…

— Просто потому, — говорю я.

Потому что из всех людей в мире он нуждается в этом больше всех. Этот человек буквально не получает удовольствия от жизни.

Как по команде, Олег кричит на кого-то, каждое второе слово — это число, это фишка Олега, когда он кричит. Мой телефон сообщает мне сигналом, что уже десять минут восьмого.

— Время идти, — говорю я.

Соня с трудом сглатывает. Я стучу в дверь Олега.

Ворчание изнутри.

— Что?

— Стрижка.

Ворчание.

— Это значит «заходи». — Я хватаю свою розовую сумку и веду Соню в его большой кабинет, где все поверхности холодные и плоские, а вид на Москву захватывает дух.

А в центре всего этого — Олег, во всей своей сияющей красе.

Его красота, как всегда, на секунду останавливает моё сердце. Его карие глаза блестят, а его кожа светится от раздражения, и даже блестящие части его волос, кажется, светятся от раздражения.

— Что это? — ворчит он, имея в виду, почему со мной незнакомая женщина.

— Это София Терентьева. Она возьмёт на себя моих клиентов на следующие четыре недели.

Соня неуверенно улыбается.

— Приятно познакомиться, Олег Владимирович.

— Четыре недели? Куда, чёрт возьми, ты едешь?

— В отпуск. — Я рукой показываю Соне начать устанавливать мобильную станцию. Она открывает чемодан, достаёт брезент и раскладывает складной табурет.

Я чувствую на себе взгляд Олега.

— Соня потрясающая, — говорю я. — И не волнуйся, твоя служба безопасности проверила её биографию, и всё в порядке, их всё устраивает. Никаких скелетов в шкафу или ламп из человеческой кожи. — Без проверки биографических данных вы не приблизитесь и на сотню метров к офису Олега Власова.

— Разве «устраивает» мою службу безопасности — это то же самое, что «устраивает» меня? — говорит он.

— Соня профессионал, — весело повторяю я. — Готов?

Он подходит, умудряясь выразить раздражение всеми фибрами своего мускулистого тела, и садится на табурет.

Я киваю Соне, которая накидывает ему на плечи парикмахерский пеньюар. Господи, помоги ей не трястись слишком сильно. Я ободряюще улыбаюсь ей после успешного завершения процесса застёгивания пеньюара. Пока всё хорошо.

Соня начинает расчёсывать ему волосы. Я стою там, где Олег не может меня видеть, улыбаюсь и киваю, вдыхая резкий, пряный запах Олега. Она откладывает расчёску и кладёт руки ему на голову для массажа.

— Нет, нет, нет. — Олег отмахивается от неё. — К чёрту это. Срежь и всё.

Соня смотрит на меня, ища помощи.

— Очень хорошо, она пропустит эту часть, — говорю я весело. Я поворачиваюсь к Соне. — Прямо здесь. — Я разглаживаю его затылок здоровой рукой. — Просто очень чистый переход вверх сзади и по бокам.

— Почему ты не можешь сделать это в последний раз, чтобы она могла посмотреть? — спрашивает Олег.

— Потому что так лучше, — говорю я.

Соня достаёт электробритву и мобильную электростанцию.

— Ну и что это значит? — ворчит Олег. — Ты проснулась однажды утром и решила, что сейчас самое время взять четырёхнедельный отпуск?

Я обхожу Олега и смотрю на него, скрестив руки на груди. Наши глаза встречаются, и мой живот переворачивается. Я так редко говорю с ним лицом к лицу. Обычно я стою позади него или рядом с ним, сосредоточенно глядя на его волосы. Его прекрасные глаза блестят. Это нервирует.

Я прячу больное запястье под левой рукой, хотя рукав у меня полностью спущен. Я не хочу, чтобы он даже заметил контуры бандажа. Я рассказала всем своим клиентам о своей травме от повторяющегося напряжения на руку, но Олег другой. Олег другой во всех отношениях.

— Люди берут отпуск, — говорю я.

— На целый месяц? Ты что, проснулась однажды утром и сказала себе: «Я построила свой бизнес, и теперь собираюсь бросить его на целый месяц, потому что… а почему бы собственно и нет?»

Я улыбаюсь.

— Так странно. Это именно то, что я однажды проснулась и сказала себе!

— Четырёхнедельный отпуск, — рычит он.

Начинается жужжание бритвы.

— Ладно, тебе нужно оставаться неподвижным, — говорю я.

— Знаешь, кто берёт четырёхнедельный отпуск? Неудачники.

Я сдерживаю ухмылку. Это так в духе Олега.

— Может быть, я наконец-то отправлюсь в романтический отпуск в Индию, о котором я так мечтала.

Олег прищурился, лицо вспыхнуло от гнева. Это делает что-то очень неправильное с моим животом.

— Романтический отпуск с твоим парнем. Хм…

— С чего ты решил, что я поеду с кем-то? Может, я хочу романтическое путешествие по Индии для себя? — говорю я.

— Ты ни за что не сможешь поехать в Индию одна на свою зарплату, — говорит он. — Я не знаю, сколько ты берёшь, и мне всё равно, сколько ты берёшь, но ты работаешь по часам, а это значит, что ты обречена вечно снимать квартиру с соседкой и, в конечном итоге, стать шестидесятилетней подопечной государства всеобщего благосостояния, которое поддерживается такими налогоплательщиками, как я. В лучшем случае.

— Олег Власов. — Я мило ему улыбаюсь. — Мне нужно положить на твоё лицо расслабляющее полотенце с ароматом жасмина?

Он сердито смотрит.

Соня выглядит так, будто у неё сейчас случится инфаркт.

— Может быть, мой парень насладится моим полотенцем с запахом жасмина в Индии, — говорю я.

Выражение лица Олега тут же меняется, и я не знаю, что с этим делать. Я только что перешла черту? Всё так неловко. Я иду туда, где Соня нервно совершенствует его стрижку.

— Отлично, — говорю я. — Она делает потрясающую работу.

Я чувствую, как тьма покидает Олега.

Она откладывает бритву и берёт ножницы, распушая его волосы левой рукой.

— Вот с чего я начинаю… — Я указываю на форму, которая лучше всего подходит Олегу. — Посмотри, как… — Я показываю ей, где я оставляю небольшую длину.

— Да, — говорит она. — Поняла.

Хороший стилист, такой как Соня, может многое сказать по стрижке недельной давности. Большинство мобильных стилистов просто бы прислали замену вместо себя, не обучая их конкретным стрижкам, но я лично представляла её и рассказывала ей всю суть по каждому человеку.

Я веду себя так, будто я весёлая и игривая, но я абсолютно серьёзна в отношении качества. Я не думаю, что мои клиенты даже знают об этом, но я знаю, и это главное. Поэтому, хотя Соня, вероятно, могла бы сделать разрезы и переходы на девяносто процентов правильными, я хочу, чтобы мои клиенты получали безупречное высочайшее качество. Особенно Олег.

Половина успеха стрижки волос — это оценка личности человека и того, что он хочет проецировать в мир. С Олегом всё было просто. Его послание миру — у меня всё под контролем, так что отвали! Брутальное совершенство, обёрнутое колючей проволокой. Не вмешивайся!

Не то чтобы ему для этого нужна была стрижка. Я могла бы сделать ему стрижку под клоуна, и он всё равно бы умудрился проецировать брутальное совершенство, обёрнутое колючей проволокой.

Но я бы никогда не сделала ему стрижку под горшок. У Олега потрясающая стрижка в стиле 1930-х годов с длинными волосами на макушке, которая выглядит одинаково потрясающе, как когда она идеально зачёсана назад, так и когда он весь на взводе и постоянно проводит вверх руками по волосам.

— У меня нет целого дня на это, — рявкает Олег.

Соня напрягается. Мне не нравится, что он так много внимания уделяет ей.

Я молча указываю на другой ракурс, который хочу

Соня напрягается. Мне не нравится, что он так много внимания уделяет ей.

Я молча указываю на другой ракурс, который хочу ей показать.

— Итак, из других новостей, помнишь, как Озерский помог Белому похитить мужа Елены и поставить на его место двойника?

— Я только что видела этот обзор повтора в твоих социальных сетях, — говорит Соня.

— Подожди, что? — говорит Олег. — Господи Боже, неужели это не пустая трата времени — смотреть сериалы? Вы ещё и пересматриваете старые эпизоды в социальных сетях?

— Конечно! — говорю я весело.

Когда он говорит что-то грубое, я всегда веду себя так, будто считаю это комплиментом. Нельзя позволять такому человеку, как Олег, видеть слабость.

— Сериалы дают потрясающие жизненные уроки, — добавляю я, подмигнув Соне.

Угрожающий звук Олега просто бесценен. Я не вижу его лица, но практически чувствую, как его ярость пронизывает меня.

В конце концов приходит время подровнять с помощью триммера его бороду. Когда я впервые начала оказывать парикмахерские услуги Олегу, тот, кто его стриг, делал ему бороду в полной форме — так неправильно! Формирование бороды на самом деле формирует лицо. Лицо Олега почти скульптурное, и то, как я делаю ему бороду, улучшает его внешность.

— Соня, — говорю я, — если ты слегка сделаешь вогнутым здесь, ты видишь линию, которую создашь?

Я показываю изгиб края бороды вниз от его скул, надеясь, что она увидит, насколько великолепно он выглядит с этой аккуратной формой бороды.

Соня кивает, но, по-моему, она действительно не видит. Люди на самом деле не видят его.

Уход за волосами на лице — это очень личное дело. Олег, возможно, не осознаёт волшебства, которое я над ним творю, но это нормально.

Олег — засранец, который совсем не будет скучать по мне, а я буду скучать по нему.

— Линия здесь. — Я провожу левой рукой по его лицу, разглаживая полосу от скулы прямо до линии подбородка.

Это моя самая любимая часть его бороды.

Если моё запястье не заживёт, я, возможно, никогда больше его не увижу, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться к нему.

Глава 2

Олег

Сейчас вечер понедельника, или, точнее, около десяти часов вечера. Гонконгская фондовая биржа вот-вот закроется, и я со своей командой толпимся вокруг стола, заполненного контейнерами с едой на вынос, перед стеной мониторов. Наши глаза устремлены на пару графиков в центре — расходящиеся линии, которые говорят, что наша новая стратегия имела успех.

Алгоритм, который мы разработали на основе нашей новой стратегии, перемещает циферблат всего на долю десятичной дроби. Но когда вы имеете дело с числами, с которыми мы имеем дело, этого достаточно, чтобы создать или разрушить небольшую экономику, и при тестировании вживую тенденция сохраняется уже пятый день подряд, а это значит, что я дам каждому из них ту премию, на которую они смогут уйти на пенсию.

Тенденция сохраняется. Я чувствую, как их волнение нарастает. Кто-то позади меня вздыхает. Это единственный звук, который я слышу. Скоро они будут кричать, танцевать и обниматься, но это произойдёт, как только я окажусь вне зоны слышимости, но пока я здесь, они ведут себя тихо. Яркие проявления эмоций раздражают меня до чертиков.

— Вот и всё, — говорю я. — Хорошая работа. Продолжайте в том же духе.

Не говоря больше ни слова, я ухожу оттуда к себе в офис. Я не поехал домой, проработал до трёх часов утра, а потом быстро вздремнул на диване, а затем проснулся сразу после шести до начала предпродажной торговли.

Вадим заходит в мой офис около девяти часов утра с двумя кружками кофе в руках.

— Ты только что пришёл или не уходил домой? — спрашивает он.

— Не уходил домой, — отвечаю я.

Он останавливается передо мной, смотрит на моё лицо, оценивает моё настроение. Он был со мной с самого начала, и он может читать меня, как никто другой.

— Что? — говорю я, беря у него кружку с кофе.

— Это Силантьевы.

— А что с ними? — спрашиваю я.

Силантьевы — это семейство брендов, контролирующее огромный портфель фондов, включая несколько крупных инвестиционных фондов, над которыми я неустанно трудился, чтобы начать с ними работать.

У нас есть небольшая часть их бизнеса, и мы принесли им невероятную прибыль. Я чувствую, что нахожусь на грани того, чтобы взять под управление все их активы. Если бы я мог это сделать, я бы не просто играл на рынках, я бы контролировал рынки.

— Я говорил с Ольгой Петровной, — говорит Вадим.

— Хорошо. — Ольга Петровна Силантьева, глава семейства брендов Силантьевых. — Она готова? — То есть готова отдать мне всё.

Тишина.

— Что? — кричу я.

— Она рассматривает других претендентов.

— Что?

— Её совет директоров вовлечён, и они сейчас проводят своего рода проверку. Это касается только тебя и Соболева.

Я чуть не выплюнул свой кофе.

— Ты шутишь?

Но выражение его лица непреклонно. Он бы так не шутил. По крайней мере, не со мной.

— Это сказала сама Ольга Петровна?

Вадим кивает.

— Она что, сошла с ума?

Молчание.

Ольга Петровна известна своими правильными решениями. Она женщина семидесяти лет, с острым умом и стальным хребтом. Проницательная и жёсткая в бизнесе, она родом из семьи фермеров из небольшого села в Краснодарском крае. Я всегда уважал её, несмотря на её смехотворно высоконравственные манеры.

И тут до меня дошло.

— Господи. Это что, та воскресная статья?

Вадим поднимает брови над своими очками в чёрной оправе. Ему не обязательно это говорить. Он думает, что это может быть и так.

— Она конкретно сказала, что дело было в статье?

— Она не должна была этого делать, — говорит Вадим. — Теперь все думают, что ты помешан на распутном образе жизни. Ты здесь как Распутин, устраиваешь оргии и купаешься в слезах девственниц. Ольге Петровне не может нравиться этот образ. Ты же знаешь, как она относится к имиджу. Она осторожна с тем, с кем связывает свой бренд.

Статья в воскресенье, опубликованная несколько недель назад, была настолько далека от правды, что это просто безумие. Да, я никогда не сплю с одной и той же женщиной дважды. Но я всегда говорю открыто о том, кто я, и предупреждаю открыто, что я не позвоню, не напишу и не приду на второе свидание. Никогда. Я делаю всё возможное, чтобы сделать это прямолинейным с женщинами.

— Какая чушь, — рычу я. — С этим новым алгоритмом я почти не выходил из этого офиса два месяца подряд. Теперь я ещё и Распутин?

Вадим отпивает свой кофе.

Я хочу кого-нибудь убить. Я нанял команду людей, чьей особой задачей было сдерживать подобные статьи. Само собой разумеется, я уволил их, когда статья попала в печать.

— Заставляет нас конкурировать с Соболевым, — говорю я. — О чём она думает?

Вадим ждёт.

Анатолий Соболев является владельцем компании по управлению активами — наш самый большой конкурент. Он мошенник и лжец, но, в отличие от меня, он из семьи крупного олигарха 1990-х годов, что, похоже, обеспечивает ему безупречный имидж, что бы он ни делал.

Вадим садится на кресло и скрещивает ноги. У него короткие, вьющиеся волосы и тело бегуна. Он умён, интуитивен, и клиенты его любят.

— Готов к хорошим новостям? Я водил Ольгу Петровну позавтракать.

— Хорошо. — Вадим хорошо ладит с Ольгой Петровной. Он хорошо ладит со всеми клиентами. — И?

— Я рассказал ей о новом алгоритме. Она очень заинтересована. Очень позитивно настроена. — Затем он замолкает, и в этой паузе есть что-то, что мне не нравится.

— Что?

— Я сказал ей, как сильно ты хочешь обсудить это с ней. На яхте, на следующей неделе.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Что?

— Знаешь, в этом году тебе придётся сказать «да», — говорит он. — Конечно, если ты хочешь получить её активы в управление.

Он говорит о двухнедельном путешествии на мегаяхте, на которое меня всегда приглашают. Ежегодное мероприятие в Сочи с большой семьёй, друзьями и воротилами бизнеса. Я отклонял приглашения последние три года. Эта мегаяхта, длиннее футбольного поля, и на ней есть всё — танцевальный пол, бассейн, роскошный ресторан и бар, кинотеатр, кабинки для переодевания, игры, музыкальные шоу. По сути, это маленький кусочек ада.

— Всё, что угодно, только не это, — говорю я.

— Олег. Если ты хочешь Силантьевых, все их активы, тогда ты наденешь матросскую шапку, пойдёшь на яхту и покажешь ей, что ты именно тот, кому она может доверить управление своими активами. Ты исправишь впечатление, которое произвела статья.

Я застонал.

— Я уверен, что там есть бизнес-услуги, — говорит он. — Ты можешь работать, пока ты там.

— На какой планете я вырву две недели из своего графика?

— Ты ведь хочешь активы Силантьевых? — спрашивает он.

Я вздыхаю.

— Соболев будет на борту яхты?

— Нет, но он был на её новогоднем мероприятии на ферме в Краснодаре. Может, так он и влился в гонку.

Новогоднее мероприятие на ферме в Краснодаре. Ещё одно приглашение, которое я проигнорировал.

— Ты возьми отпуск, — говорит Вадим. — Кто-то ей шепчет на ухо, и они расхваливают Соболева. А теперь ещё и статья? Тебе нужно попасть туда и исправить ситуацию. Покажи Ольге Петровне, что именно такой молодой человек, как ты, принесёт ей максимальную прибыль. Покажи ей, что ты их человек.

Я не такой человек, как семейство Силантьевых. Я вырос в Томске в семье, которая владела небольшим пивным баром.

Однако, прочитав эту статью, вы подумаете, что я вырос в семье алкашей, провёл свою юность в бараках, хулиганил и вырывал сумочки у старушек, хотя на самом деле я делал всё, чтобы не иметь проблем с законом.

Более того, в статье мой успех выглядел так, будто всё дело в удаче. Конечно, мне повезло, я добился успеха, будучи лучшим в своём деле. Я работаю в два раза усерднее, чем Анатолий Соболев.

— Ты думаешь, Соболев приложил руку к этой статье? — спрашиваю я Вадима.

— Трудно сказать, — говорит Вадим. — Суть в том, что ты должен поехать. Это плата за доступ к её активам. Я буду там. Она меня тоже пригласила.

Я смотрю в потолок. Вадим прав. Это плата за доступ к управлению её активами. Только я ненавижу яхты. Я ненавижу мероприятия. Я ненавижу принудительное общение.

Однако управление всеми активами Силантьевых даст мне больше финансовой власти, чем большинству правительств, но дело не только в этом. В мире всего несколько счетов такого размера.

И управление такими активами всегда символизировало для меня что-то невыразимое. Силу. Свободу. Неприкасаемость. Но что-то ещё, что-то, чего я не могу понять.

— Думаю, я могу работать в своей каюте на яхте, — говорю я.

Вадим наблюдает за мной. Следит за выражением моего лица так, что это заставляет меня нервничать.

— Что? — спрашиваю я.

— Есть ещё кое-что, — говорит Вадим.

— Что ещё может быть?

— Этот Олег в статье — его не существует. Мы это знаем.

— Верно, — говорю я.

— Я сказал ей, как ты расстроен тем, что они написали. Насколько это неправда, особенно та часть о другой девушке каждую ночь. И… — Он делает зловещую паузу. — Твоя невеста расстроена ещё больше.

Я чуть не выплюнул свой кофе.

— Моя невеста?

Вадим морщится.

— Ты сейчас шутишь? — спрашиваю я.

— Я запаниковал. Она была недовольна той статьёй, и у неё был этот взгляд Ольги Силантьевой. Ей нужно было услышать что-то, что показало бы, что они просто всё не так поняли, и я выпалил это.

Я втягиваю воздух.

— Я с невестой? Кто в это поверит?

— Ольга Петровна поверила. Она была рада это услышать. Ты ей нравишься, Олег, и ей нужно было услышать что-то подобное. Она хочет верить в тебя.

— Но это неправда, — говорю я. — У меня нет невесты, и никогда не будет.

— Я знаю. Я не должен был этого говорить, но мне нужно было что-то придумать, — продолжает он. — И потом, как только я это сказал, мне пришлось раскручивать ситуацию дальше. Итак, вы помолвлены. Сильно влюблены. Вам не терпится завести семью. Пока вы держите это в тайне. Ты ограждаешь свою невесту от СМИ и всего такого. Ты очень её оберегаешь, потому что она не та девушка, которую ты обычно выбирал. Она изменила твой мир. Ольга Петровна это проглотила, это было потрясающе наблюдать за её лицом.

Я смотрю на него с открытым ртом.

— Ты же знаешь, Ольга Петровна ненавидит ложь. — Это одна из немногих вещей, которая объединяет нас с Ольгой Петровной Силантьевой.

— Я знаю, — говорит Вадим. — Но ты бы видел, как она засияла.

— И ты не мог просто объяснить ей преувеличения в статье?

— Ей нужно было что-то позитивное. Я доверился своей интуиции.

— И ты решил выдумать невесту? Эй, зачем останавливаться на этом? — злобно говорю я. — Ты также должен сообщить ей, что я создаю крошечные устройства, способствующие передвижению для обездоленных трёхногих котят. Я имею в виду невесту, Вадим?

Вадим хорошо разбирается в людях, но мне это не нравится. Я честен с тем, кто я есть. В бизнесе я тот человек, который добивается результатов. В романтике я тот человек, который покажет вам хорошее времяпрепровождение. Ничего больше.

Этого всегда было достаточно.

Я подхожу к окну. Вадим знает, что я хочу взять в управление её активы всеми фибрами своего существа.

— У тебя не было публичных ужинов или фотографий с женщиной уже шесть месяцев, — говорит он. — Это идеально. Ты встретил свою спутницу в начале декабря. Она другая. Ненавидит внимание общественности и всё такое.

Я смотрю на Москву, с тоской думая о том, что буду вдали от своих операций и своей команды в течение двух недель.

— В последнее время ты только и делаешь, что работаешь над алгоритмом, ешь и спишь, — продолжает он. — Это самое подходящее время.

— Ладно. Я приму её приглашение. Поработаю удалённо. Проведу несколько часов на шезлонгах. Появлюсь на ужинах и прочей ерунде, которую они запланировали. Может, через несколько месяцев мы выпустим пресс-релиз, в котором я и моя невеста расстались.

Вадим делает глубокий вдох.

— Да… верно. Это была моя изначальная мысль.

Это была его изначальная мысль? Я поворачиваюсь и вижу, что он смотрит на меня с опаской.

— Что?

— Ольга Петровна пригласила твою невесту, — говорит он.

— Прости, что?

— Она хочет, чтобы твоя невеста тоже приехала, — говорит он.

Я смотрю на него, не веря своим ушам.

— Надеюсь, ты сказал ей, что моя невеста занята?

— Ну… — Он снова морщится. — Мне показалось, что она почувствует ложь, если я скажу это. Поэтому я сказал ей, что уточню у вас обоих, но я думаю, что она будет в восторге.

— Ты что, издеваешься?

Вадим качает головой.

— Тебе действительно нужно её привести.

— Кого? Её не существует! — говорю я. — Что ты натворил?

— Всё в порядке, — говорит он. — Мы найдём тебе невесту.

— Найдём мне невесту, — говорю я, не веря.

Он морщится.

— Извини.

Любого другого, кто бы проделал такие вещи, я бы уволил на месте. Но не Вадима. Дело не только в том, что он был со мной с самого начала. Он верный друг. И блестяще ладит с клиентами. Обычно.

— Она не раскусит ложь, — добавляет он. — Люди постоянно приводят фиктивных подруг на свадьбы и мероприятия. Это уже шаг вперёд. Мы найдём тебе актрису на эту роль. Мы скажем ей, чтобы она не беспокоила тебя, пока ты работаешь.

— А что будет, когда Ольга Петровна пойдёт на следующее представление в Большом театре или включит телевизор и увидит невесту, с которой я недолго встречался, а потом расстался? Ольга Петровна не идиотка.

— Тогда модель.

Мой разум кружится от безумия всего этого.

— Я думал, мы ищем невесту, которая боится камер, — говорю я.

— Верно, — говорит он.

— Ладно, разберёмся. Поселим её в другой каюте.

— Она не может быть в другой каюте. Она твоя невеста.

— Я не хочу находиться в одной каюте с красивой женщиной, которая будет оказывать мне знаки внимания. Мне не нравится, что мне придётся сопротивляться этому две недели. И потом я застряну в крошечном пространстве с кем-то, с кем я спал и не хочу отношений? Я уж лучше окажусь в ловушке под пение и звуки музыки.

Вадим кивает. Он знает, что я никогда ни у кого не ночую, не хожу к одной и той же женщине дважды и никогда не привожу женщину домой.

— Может быть, если ты попросишь двухкомнатный номер, и одна сторона будет офисом, и ты будешь спать в офисе… — говорит он.

— Проблема тесноты остаётся, — говорю я. — Господи.

— А как насчёт женщины, которую ты находишь раздражающей? — говорит он. — И она будет находиться в спальне?

Что-то во мне оживляется от этого.

— Это может сработать. Раздражающий никто, с качествами, которые я ненавижу.

— Хотя раздражающие никто, с качествами, которые ты ненавидишь, составляют девяносто девять процентов населения. Нам придётся сузить круг.

— Женщина, — говорю я. — Довольно симпатичная, но та, чья личность меня так раздражает, что я бы не хотел прикасаться к ней даже двухметровым шестом.

Вадим ухмыляется.

— Симпатичная с качествами, которые ты ненавидишь. Может, поконкретнее?

— Тебе нужен список? Дай мне свою записную книжку.

Он держит в руках коричневую кожаную записную книжку, которую он носит с собой везде. Я выхватываю её, открываю на пустой странице и вырываю лист.

Сверху я пишу «ОЛЕГ НЕНАВИДИТ» с жирным подчёркиванием. Затем ещё одно жирное подчёркивание для пущего эффекта.

Я делаю паузу.

— Ты ненавидишь весёлых, жизнерадостных людей, — напоминает мне Вадим. — Ты всегда так говоришь.

— Правда, — говорю я. — Ветреное отношение меня раздражает. — Я пишу цифру один и «жизнерадостная личность».

— Возможно, мы найдём какую-нибудь модель низкого уровня, которая будет весёлой и жизнерадостной, — говорит Вадим. — И это должен быть кто-то, кто увлекается сериалами. Ты ненавидишь, когда люди увлекаются сериалами и мыльными операми. И это может быть то, что она будет смотреть, когда она будет находиться запертой в своей каюте.

— Это идеальный пункт номер два, — говорю я. — Потому что это показывает, что женщина — идиотка, с которой у меня нет ничего общего. — Я пишу цифру два и «считает сериалы и мыльные оперы глубокими». Я постукиваю ручкой по гладкой поверхности красного дерева моего стола, пытаясь представить себе самую раздражающую невесту, которую можно взять с собой в эту поездку.

Очень жаль, что Кира сейчас, наверное, уже на полпути в Индию. Но с другой стороны, мне нужна правдоподобная фиктивная невеста. Никто в здравом уме никогда не поверит, что я женюсь на такой, как Кира.

— Номер три, — говорю я. — Обнищавшие. Обнищавших людей легче контролировать.

— Обнищавшие — это что значит? Насколько обнищавшие? — спрашивает Вадим.

— Жалко нищая. Почасовой рабочий день. Ездит на общественном транспорте. Знаешь, нищая. Номер четыре — смеется над чем угодно. Номер пять — глупо позитивный настрой, — я все это записываю.

— Требуется женщина, одержимая сериалами и мыльными операми, жалко нищая с красивой внешностью и глупо позитивным настроем. Ты представляешь это как текст для объявления на сайте работы? — спрашивает Вадим.

Я игнорирую его, добавляя под пятым пунктом «розовые вещи, блестки и т. д.».

— И пункт семь — рассказывает о своих выражениях и реакциях на вещи. Например, грустное лицо. Глаза-сердечки. Вздох. Глотание. Восемь — превращает популярные песни в песни о своем питомце и думает, что другим людям это может показаться забавным. Девять — энергичная, спортивного телосложения. Это полная противоположность моему типу.

Женщины, которые мне обычно нравятся, хрупкие — как по телосложению, так и по характеру.

— Хм, этот список похож на описание конкретного человека, — говорит Вадим. — Ты уверен, что не имеешь никого в виду…

— Я даю тебе целостный образ, — говорю я. — Общее представление о типе.

— Думаю, я знаю, что такое целостный образ, — говорит Вадим.

— Хорошо. Мне не нужно, чтобы она воплощала все эти черты, просто найди похожую с некоторыми из этих характеристик, и ты получишь полную противоположность моему типу. Ей нужно будет одеться приемлемо для поездки. Привлеки персонального стилиста.

Я возвращаю записную книжку Вадиму.

Он странно смотрит на список.

— Поспрашивай осторожно, — говорю я ему. — Попроси помощников связаться со своими друзьями. Заплати половину авансом и приятную премию потом. Нам нужен контракт, но не прогоняй его через юристов. Позвони Петру и объясни ему. Он составит его.

Петр — старый друг, который приехал со мной в Москву.

— И ради всего святого, пусть он составит железное соглашение о неразглашении. Я имею в виду железное соглашение. Если наша фиктивная невеста хоть шепотом проговорится о том, что мы делаем, она должна знать, что мы превратим ее жизнь в ад.

— Ты хочешь, чтобы это было именно там? — спрашивает он.

— Очень смешно.

Хотя если кто и сделает это, так это Пётр.

— Ты будешь принимать окончательное решение о том, кто это будет? Или позволишь мне выбрать ее самостоятельно? — спрашивает он.

— В то время как я пытаюсь сжать три недели работы в одну? И ты хочешь, чтобы я еще занялся этими нелепыми поисками? Нет. Ты сам разберись, — говорю я. — Это ты втянул меня в это, тебе и расхлебывать.

Глава 3

Кира

Правая рука Олега, Вадим, прислонился к нашей закрытой двери, скрестив руки, рядом с оранжевой фарфоровой миской, где мы храним ключи. Гладкая ткань его серого костюма контрастирует с пятнистой белой поверхностью двери, краска которой скрывает десятилетия трещин и шелушения. И хотя он среднего роста, он кажется каким-то сверхбольшим и нереальным среди наших винтажных и подержанных вещей.

Но самое нереальное — это конверт, который он мне только что вручил. Я смотрю на него, чувствуя себя взволнованной, счастливой и немного настороженной.

— Что ты думаешь? — спрашивает он.

Я думаю, это не может быть правдой.

Думаю, пять минут назад я прокручивала в голове мрачные сценарии того, что случится, если мое запястье не заживет. А именно — я потеряю клиентов навсегда. И что тогда? Как человек вообще может зарабатывать на жизнь, не используя правое запястье и руку? Вам нужны обе руки для работы в ресторанах, салонах и на самых высокооплачиваемых работах. Я думала, что окажусь на улице.

Но теперь я держу в руках конверт, в котором денег столько, что хватит мне прожить целых два года без работы. Это так много денег! И это, со слов Вадима, только аванс.

Но это не самое удивительное. Настоящий шок в том, что Вадим хочет нанять меня на роль невесты Олега Власова. На две недели. На яхте. Не просто на какой-то яхте, а на мегаяхте «Сияние», сказал он мне, которая больше суперяхты.

Он также добавил, что я буду играть роль невесты только в общественных местах. Не за закрытыми дверями. Как будто я не могла понять эту часть.

Перед тем как рассказать мне о своем предложении, он заставил меня подписать документ о конфиденциальности прямо в дверях. Мне хочется закричать и обнять его, но он из мира Олега Власова, где объятия и крики — это дьявольщина.

— Вопросы? — говорит он.

— Слишком много… надо все переварить.

— Какая часть непонятна? Мне повторить еще раз?

— Нет, — говорю я. — Ты очень хорошо объяснил.

— Ну, и что ты решила?

— Наверное, мне интересно, почему я?

Потому что никто никогда не выбирает меня для чего-то.

Вадим делает это странное выражение лица, а затем скрывает его за улыбкой.

— Ты идеально подходишь для этой роли. Ты идеально соответствуешь критериям Олега.

— Но Олегу я даже не нравлюсь. Мне кажется, я его раздражаю.

Возможно, он меня даже ненавидит, но я этого не говорю.

— Я полагаю, ты свободна…

Его взгляд падает на мой наручный бандаж. Он что, понял, что я не собираюсь в отпуск?

— Но прежде всего ты идеально подходишь для этой роли, — говорит он еще раз.

— Но разве он обычно не с моделями и светскими львицами, и ты знаешь…

Вадим пожимает плечами.

— Может быть, это не те девушки, на которых он женится, — загадочно говорит он.

— А я? Ты уверен, что это не какая-то тщательно продуманная шутка? — спрашиваю я.

Фильм «Кэрри» проносится в моей голове. Никто и никогда не выбирал Кэрри ни для чего, а потом ее злые одноклассники выбрали ее королевой выпускного бала, и она была так счастлива — пока они не облили ее кровью свиньи.

— Как долго ты стрижешь Олега? — спрашивает Вадим.

— Три года и два месяца, — говорю я.

— И за это время у тебя хоть раз возникало ощущение, что Олегу нравятся шутки?

Я фыркаю.

— Намек понят!

Шутки определенно злят Олега. Даже позитивные высказывания, кажется, злят его.

Но мне все еще трудно поверить, что Олег