Оглавление

ГАЗОВЫЕ ГЛАЗА

Глава первая

Мы переместились в эту звёздную систему, чтобы основать колонию, построить города и новый мир. Наша эскадра, состоящая из трех кораблей, готовилась к высадке на первой, наиболее пригодной планете. Адмирал Карпов объявил конкурс на название для неё, две других нарекли: Венерой-21- по числу известных Венер, и Криолгом, что означает Криолг? Знал только адмирал. Это в его голову влилось это словечко, ходили разговоры, что вместе с утренней порцией виски.

Инженерные шлюпы зависли на орбите, исследуя околоземное пространство. А мы наслаждались отдыхом, и растратой друг на друга нервов. В общем, всё началось необычайно тихо для боевой группировки, почти десятилетие успешно сопротивлявшейся регулярным конфедеративным войскам и флоту.

Я всегда считал любую идеологию обманом, потому всю нашу пропаганду пропускал мимо ушей. Из всего сброда, именуемого «личный состав повстанческого флота», мало кто был убежденным. Основная масса: преступники, бывшие военные, случайные люди, простаки, попавшие на крючок. Это рядовой и младший офицерский состав. Вождей и приближенных я не знал, судил о них по их выступлениям. Они с экрана соответствовали шизофреникам, изображающим из себя нормальных людей.

Из трех наших кораблей два боевых крейсера с десантом, истребительными соединениями и планетарными войсками; третий — космический лайнер со стотысячной ордой колонистов, навербованных под нашими лозунгами в десятке миров. Каждый корабль — путешествующая планета со всем необходимым на необъятном борту, гигантский, но стройный организм человеко — машинного происхождения.

В последней заварушке на Фарисе мы потеряли половину сил. Адмиралу пришла в голову идея — и вот мы здесь! Война позади, отступление не поражение. В кубриках ходили разговоры, что обустроив колонию, адмирал снова решится на дерзкие набеги, и всё бы ничего, инженеры приступили к созданию полусфер, мы проводили время в корабельных кафе, ожидая, когда нас спустят на массу грудастых колонисток. Как вдруг в системе появился конфедеративный флот.

Они напали внезапно, отрезав нас, друг от друга. Действовали быстро и жёстко. Беззащитный лайнер разнесли в клочья атомными ракетами. Один из наших крейсеров сотню часов обстреливали и бомбардировали истребители. На сто первый час крейсер взорвался — из наших иллюминаторов он казался пролетающей кометой. Мы ввязались в бой, конфедераты обложили нас манёвренной эскадрой из лёгких крейсеров при поддержке истребителей, и наши вожди призвали нас в последний раз ополоснуть кровью их идеалы. События развивались так стремительно — все наши корабли были блокированы, и потому всё выглядело гипнофильмом в котором вроде бы и участвуешь, но на самом деле только наблюдаешь и ничего не можешь поделать.

Когда ты побывал на ещё более абсурдном мероприятии — Галактической войне, в качестве многолетнего участника, такие события воспринимаешь как безальтернативное течение обстоятельств. В процессе хода военного времени, если остаёшься жив и цел, и твоя психика не съедается порчей, тогда всё равно атрофируются многие эмоции, ведь наблюдать за гибелью своих приходится каждодневно на экранах иллюминаторов, радарах, исключая моменты, когда ты в работе и наблюдают за тобой.

Когда уже мы готовились к худшему, какая-то сила наверное спасла нас: конфедераты, вдруг отвели корабли и прекратили налёты истребителей. Тишина была напряжённой, но не долгой: посредством разведки мы вскоре узнали, что им в тыл ударили эльгры. Инопланетники застали их врасплох и теперь имели изрядное преимущество. У нас появилась надежда. В следующие пятьдесят часов эльгры уничтожили половину кораблей конфедератов, в фронте зияли бреши, и наш патруль истребителей столкнулся с инопланетянами.

По Центаврскому договору конфедераты и эльгры поделили сферы влияния, но, конечно, оставались нейтральные миры, где они время от времени сталкивались. Такие столкновения — шутки в сравнении с пятилетней бойней, называемой «Галактическая война». На Фарисе, когда нас изрядно потрепали, я получил чин капитана и стал командиром истребительного звена; до того был простым пилотом, несмотря на свои заслуги и почти легендарность. После Центаврского договора с эльграми, я вошёл в почётный список — сто асов истребительного флота, на семьдесят седьмом месте. Наличие какого–либо таланта — сомнительно, обычная огненная каша — бой. Поражение цели фиксирует компьютер, твою собственную сохранность гарантирует случай, судьба — как угодно. Из ста вылетов — десять контактно-боевых, пять смертельных — когда летишь сквозь огонь, остальные — отстрелялся и улетел. Остался жив — ас!

К повстанцам я попал случайно. После большой войны многие флота и войсковые группировки расформировались, на смену им строились автоматические корабли, целые армии несли теперь службу без участия людей, это вызвало волну протеста. Конфедеративные миры захлестнула преступность. Ветераны, оставшись не у дел, погрязли в нищете или попали в зону внимания полиции. Флот адмирала Карпова не подчинился приказу командования — первым делом уничтожил целый укрепрайон автоматических баз и флотов. Так началась его повстанческая эпопея.

После войны мне приходилось жить на конфедеративное пособие, предусматривающее лишь твои потребности в пище, самой дешёвой и вредной. Я не смог удержаться от соблазна, связался со структурой, запутался, начались неприятности. Замаячил летальный исход, и я бежал из того мирка, да как-то неудачно — корабль захватили повстанцы. Ввели мои данные в компьютер, я стал для них лакомым кусочком пушечного мяса. Они, конечно, не вели переговоров со мной, упаковали в анабиозную камеру и отправили на свой крейсер. Объяснили. Я — понял.

Командование сразу отметило мою инертность и поместило вниз иерархической лестницы. Меня передвигали по ней как фишку, в зависимости от потерь среди офицерского состава, на что мне было плевать. Я ждал лишь возможности улизнуть. Её не было несколько лет, и теперь кажется не будет никогда.

Глава вторая

После очередного вылета я спал. Встал с ощущением тяжести в затылке. Мясной рацион, сдобренный непонятной травянистой массой, сок из неизвестных плодов, питательный, но чересчур сладкий. Несколько пачек сигарет рассовано по карманам комбинезона. В лифте двое незнакомых пилотов. Лифт движется к отсеку полётов, белые створки наконец разъезжаются. Странно пусто в коридоре, внезапная дрожь стен заставляет нас переглянуться. Сигнал тревоги чёрно-синими маятниками перемигивается — где-то разгерметизирован отсек.

Аварийный шкаф рядом, скафандры с волновым снабжением, легко и быстро облачаемся. Дрожь стен повторяется неоднократно, можно предположить атомную бомбардировку. Главный организатор действий — компьютер, чей микрофон, встроенный в различные части амуниции, чаще в шлем, — молчит. В сторону пункта управления полётами мы движемся бегом. Там ничего не сообщают — ждём. Разговоры касательно происходящего ведутся.

— Это не конфедераты! — единодушны офицеры.

— Скорее эльгры!

— Не удивлюсь примитивной абордажной атаке!

— Без спецсредств! При любой возможности эльгры поступают так!

— Хотят захватить корабль, чтобы потом изучить!

— Сколько их, им нужно?!

— Внимание пилотам! — ожил Год. Личные микрофоны дублировали голос коридорных

— Противник оплавил тепловыми ракетами входные шлюзы, предполагается абордажная атака. Приказываю поступить в распоряжение полковника внутренней службы Белова. Оружие получить в оружейных отделах ближайшего расположения.

Мы получили автомат-бластеры с боекомплектом. Скафандры заменили армейскими «хамелеонами». Меня назначили командиром группы из трех пилотов и одного спецназовца. Нам был поручен участок вблизи шлюзов — отсек 405 — помещение для ремонта машин, поврежденных в бою. Мы заняли позицию. Адмирал Карпов появился на экране связи на моём запястье. Он уговаривал не паниковать, затем исчез. Я поддерживал связь с Годом, происходящее в других отсеках не являлось тайной, можно было, листая монитор всё увидеть.

Абордажные группы эльгров появились сразу во многих частях корабля, одних удавалось уничтожить, другие закреплялись. Год координировал оборону. Особенно жестокий бой шёл в отсеке спасательных шлюпов. По соседству с нами эльгров легко уничтожили десантники. Тишина у нас подошла к завершающему зевку, компьютер сообщил о тепловом воздействии снаружи на стену, мы успели спрятаться в специальных окопах, приготовленных роботами.

Брызги металла сыпались внутрь, десяток эльгров боевыми акробатическими прыжками хлынули в помещение. Лучемёт спецназовца чётко косил их. Отверстие увеличилось настолько, что стал виден космос и десантный шлюп эльгров. По абордажной дорожке они прыгали как кузнечики, прикреплённые к системе штурмового катапультирования. Несмотря на наш плотный огонь, смогли проникнуть внутрь, прячась за горящие опоры для истребителей. Я выстрелил лучевой ракетой, но им удалось сбить её. Плотный сноп огня с обеих сторон. Стреляли, не целясь, даже сквозь непроницаемые «хамелеоны» чувствовался жар, бушующий вокруг.

Два пилота, изрезанные блистерами, дымились, спецназовец отряхнул держащуюся на нитках мышц ногу — она упала. «Хамелеон» сомкнулся на культе, оказывая первую помощь. Эльгры лежали пожжёнными кусками, из шлюпа не появлялось подкреплений, лучи абордажной дорожки погасли.

— Приказываю покинуть отсек! — прозвучал Год.

Мы взяли спецназовца под руки, и бегом добрались до безопасного места. Раздался взрыв — отсека 405 не стало.

Следующий отсек мы сдали через час, я остался вдвоём с одноногим спецназовцем. Приказы Года прекратились, мне не верилось. И я упорно вызывал его на связь. Полковник Белов по параллельной линии вызвал меня, удивившись, что мы живы.

— Эльграм удалось пробиться в командный отсек, но мы их добьём там! — прокричал Белов.

— Да, но нам-то что делать?

— Держитесь! Пришлю подкрепление, как только смогу. Всё!

Мы перезарядили магазины.

— Как тебя хоть зовут, солдат?

— Георгий! — ответил он, включив медпластину, укол расправил его сомкнутые от боли морщины.

— Хочешь? — предложил солдат, доставая фляжку из набедренного кармана на штанине уцелевшей ноги. — Хорошо. Что не ту ногу!

— А подействует? Я нашпигован уколами!

— Подействует! Ещё как!

— Ладно! — я взял фляжку, спиртное согрело что-то внутри, мы распилили её до конца.

— Знаешь, чего себе не прощу? — спросил Георгий, задумчиво закурив предложенную мной сигарету, и продолжил, не дожидаясь ответа: — Что не сделал моей девочке на Геле, ребёнка. Думал — вернусь, потом. Да вот и не вернулся.

— Ещё не всё, ты рано хоронишься!

— Брось! — выплюнул окурок он.

Георгий встал, опираясь на стену, выжег лучемётом два углубления в полу, металл медленно из красного превращался в тёмный.

— Жарковато, зато безопасней!

Мы легли, в хамелеонах было душно. Стена напротив — заискрилась, плавленая масса поползла по полу. Чёрные фигуры эльгров мелькнули. Нескольких удалось срезать, я встал из углубления

— Пойдём, солдат, укроемся за опоры.

— Ты иди, я буду тут. Прощай!

— Я бы помог.

— Нет, — отрезал он.

Я подкосил ещё одного эльгра, Георгий из окопа умудрился попасть ракетой в шлюп, через секунды другой шлюп пристыковался на его месте. Пора было отст