автордың кітабын онлайн тегін оқу Земля Эзэра-Харпера
Сергей Узун

Кітап туралы Қазір оқып жатыр8 Сөрелерде Тегін фрагмент

Сергей Узун

Земля Эзэра-Харпера

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Никак не связанные между собой на первый взгляд пассажиры судна оказываются забытыми на архипелаге островов Харпера. Постепенно они находят следы своего прошлого, первого пребывания на острове, но, как оказывается, ничего не помнят об этом. Им предстоит разгадать необычную тайну архипелага, чтобы снова вернуться домой.

18+

В книге представлена первая глава о пассажирах лайнера «Севастополь», забытыми на архипелаге Э́зэра-Ха́рпера. Содержание истории будет дополняться обновлением новых событий и со временем раскроет дальнейшее развитие сюжета.

Глава первая

Ночь. Богом забытый остров в Тихом океане.

Пассажиры «Севастополя» вплавь добирались к архипелагу Эзэра-Харпера и разбредались по пляжу, надеясь, что их близкие выжили чудом в минувшем кошмаре. И было видно, как бесчинствовавший на судне пожар, со стороны океана, вздымал языки пламени и валил черными клубами дыма.

Так закончился кругосветный круиз, невообразимым фейлом.

Когда-то бывший опытным моряком, он беспомощно стоял у берега и таращился на выгорающий экстерьер лайнера. Его звали — Илья Муромов. Отец Кирилл, служитель культа православной церкви, с которым Илья единожды пересекался в кругосветном круизе, как обычно истово молился, вскинув голову наверх. Но Муромов обратил внимание лишь на японскую пару Кима и Йоко, сидящих на рыхлом песке; японцы обнимались и дрожали, что было естественно, поскольку пробирающий холод в эту пору оказался невыносимо ужасным. А затем юркий человек вытащил из воды чемодан и спрятал что-то под камнями. Кажется, он был единственным, кто быстро оправился, пережив катастрофу, и смог позаботиться о своих вещах.

Единственными, с кем Муромов Илья хорошо познакомился, оказались парень и девушка из северной столицы, о чем-то спорившие в этот момент, расхаживая у костра. И Муромов их видел со дня посадки в порту Ялты. Он пересекался с Лёхой Халдеевым и его непомерной красоты сестрой Сашей задолго до пожара на «Севастополе». Предположив, что судно опустившись на мель, внезапно налетело на подводные скалы, Илья почему-то уверился, что это не могло по определению случиться, и в любом случае не вызвало столь сильный пожар. Нечто другое повлекло возгорание и взрыв в машинном отделении, а потом, возможно, «Севастополь» врезался в камни, скрывшиеся под водой.

Коротко стриженый проныра Максим Зотов держался особняком и в круизе постоянно норовил с кем-нибудь подраться. Он, озираясь, рылся в своих вещах, и, похоже, был единственный, кому посчастливилось спасти часть багажа. Он выложил промокшие в океане шмотки на берег, оглянулся и жадно закурил.

Халдеев, наконец, замолчал, махнул рукой и подошел к Илье. Скромно изливая оптимизм, о приезде спасателей в ближайшие часы, он потащил Муромова за собой, и у костра сделал вид, что сестренка проиграла спор и должна признать поражение. Саша нехотя отвела взгляд в сторону, заняв его престранным священником Кириллом, уже закончившего молитву. Святой отец перекрестился и уселся на утопший в песке стопудовый валун.

На берегу, как ни странно, царила тишина, и никто не говорил. Океан гудел и шумел, а круто вздымающийся в деревьях тропический ветер, время от времени, разматывал тлеющие угли и разносил искры.

Японская девушка плакала и трясла коленками. Японец прижал её к себе и попытался успокоить, бормоча ровным и благозвучным голосом.

Халдеев долго сидел, уставляясь на мерно выгорающий лайнер.

— Пить охота! — пробурчал он.

Проныра Зотов располагал водой. Илья видел, он отвинчивал крышку бутылки и пил из неё.

Медленно подойдя к нему со спины, Илья, как можно мягче, попросил воды, заметив у Зотова набор ИРП[1] и всякую всячину из магазина выживальщиков в развёрнутом наизнанку чемодане.

Зотову не понравился Илья еще на судне. Между ними остался нерешенный конфликт из-за драки со стюардом.

— Мужик, это моя вода.

Илья судорожно напрягся, но ответил весьма сдержано:

— Мужик, я ведь просто прошу.

— Тебя как зовут? — заговорил Зотов и присосался к горлышку фляги.

— Илья.

— Так вот, Илья, когда люди просят, они говорят «пожалуйста».

Зотов нехотя протянул бутылку.

На «Севастополе» Зотов привычно вертелся в компании коротких юбок, строил из себя крутого мачо и подрался со стюардом Павлом — первым набил морду, пока Илья не врезал ему в солнечное сплетение.

Илья вернулся с водой.

— Вот.

— Не хотел давать? — спросил Халдеев, принимая воду.

— Пытался выёживаться.

Зотов быстро сложил шмотки в чемодан и поволок куда-то в сторону.

— Неужели мы, это все, кто остался? — тихо заговорила Саша.

— Нам сказочно повезло, в отличие от… — Халдеев поднялся. — Кто-нибудь знает время?

Но Илья не сводил взгляда с Зотова и с трудом подавлял желание снова врезать в «солнышко» проходимцу.

— Смотри, нычку делает. Он что, тут жить собирается?

— Какое тебе дело? Время-то сколько?

Илья пошарил по карманам, но часов не нашлось.

Через сорок минут стюард Павел пустил ракету с берега. Взмывший в небо огонь полыхнул над островом, и отовсюду поползли мрачные тени.

— Может быть, нас заметят! — оглядываясь на пылающий в глади океана лайнер, Павел подошёл к Илье. Он узнал его и вспомнил, когда Муромов заступился перед ним и утихомирил разбуянившегося Зотова. — Думаю, мы поблизости от архипелага Харпера, но это не точно.

— То есть, ты не знаешь? — сказал Илья, посматривая на Зотова, ютящегося возле кустов. Зотов присел и начал собирать камни.

— Сигнал бедствия был послан…

— Почему же случился пожар? — Илья продолжал смотреть на Зотова.

Стюард пожал плечами.

— Я не знаю, возможно, это диверсия.

Халдеев хмыкнул:

— Хе! Чего?!

— На борту была взрывчатка? — спросил Илья.

— «Севастополь» круизный океанический лайнер, пассажирский, не грузовой. Впрочем, я могу чего-то не знать, они мне не докладывают в мой первый рабочий день.

— Будет о чём вспомнить, — сказал Илья, и посмотрев очередной раз в сторону Зотова, раскладывающего камни, добавил: — Что он там копошится?

— Не трогай, — сказал Халдеев.

Японцы Ким и Йоко сидели, обнявшись, и делали вид, что слушают Павла, но не понимали ни слова. Они были тихой, по-японски скромной парой, и во время тура практически не выходили из каюты первого класса.

Илья с Павлом выловили из воды бесхозный багаж — два огромных дорожных чемодана, забитые женским бельем и собачим кормом.

— У этого засранца, — заговорил Илья с Павлом, осторожно указывая на Зотова, — рационы питания и какая-то хрень для туристов. Ну, ты знаешь: сухое горючие, примус и фильтры для воды.

— Мы здесь же на недолго, верно? А Максим пускай остается, если ему нравится.

Где-то рядом появилась фигура, едва различимая в полумраке, тридцатилетнего студента-географа Родиона, вечного заучку, просиживающего свободное время в библиотеках. Ухватившись за ручку саквояжа, студент едва выволок сумку на пляж.

— Что они кладут?

— Это ты вроде бы астрофизик? — спросил Илья, открывая чемодан.

— Географ! — ответил Родион.

— Видел тебя с капитаном. Вы родственники?

— Нет. Я поделился своим научным опытом. Мы разговорились, капитан оказался интересным человеком, жаль, наверное, погиб.

— И о чем же вы говорили?

— Да так, о разном.

— И все-таки?

Родион что-то невнятно пробурчал.

— Бинго! — воскликнул Павел, мастерски справившись с замком. — Посмотрим, что же у нас тут… целая гора… детских подгузников.

Со стороны нежданно появился Зотов.

— Мародерствуете, девочки?

— Ты шёл куда-то?

— О, ты смотри, полено заговорило.

Илья поднялся.

— Нам нужно немного воды и лекарств. У парня, — Илья показал на еврея, сидящего на пляже, охающего и ахающего, — обожжена нога.

— А ты кто, сестра милосердия?

Павел замахнулся и врезал Зотову в морду.

— В расчете! — сказал стюард.

Зотов упал на землю, и демонстративно, изображая жертву насилия, полежал с полминуты. Затем он, пообещав не оставить это просто так, уполз в свой уголок и затих.

Но, ни воды, ни медикаментов не оказалось. Еврей Фима постанывал и никому не позволял осматривать ожог.

Утром никто из пассажиров не спал. Они ждали, пока появится катер и их отсюда заберут.

Стало зябко. Небо затянулось тучами и с юга потянул холодный ветер. Родион собрал веток для огня и прошелся вдоль берега на несколько километров. Остров был действительно необитаем на первый взгляд. В тропических зарослях, то и дело покрикивали какие-то животные, а в кустах, юркали птицы, устроившие в них свои гнезда. Немного дальше можно рассмотреть живописную лагуну, на которую наползал не менее живописный тропический лес.

Родион остановился. Как и остальные, он верил, что с минуту на минуту, к берегу причалит катер. Но катер не причалил. Вернувшись, Родион увидел, что ничего существенного не изменилось. Халдеев, Саша, Илья и стюард Павел, окружив собой костер, сидели молча. Священник Кирилл принёс охапку веток и положил в огонь.

Не оказалось только Зотова. И вечером все оставалось так же.

Когда стемнело, Саша прибежала с аптечкой, обнаруженной в плавающем багаже. В ней оказался шприц, кеторол и хлоргексидин. Саша была молодым участковым врачом; смогла уговорить еврейского мужичка заняться ожогом и перевязать ногу. После двух кубов кеторола, Фиме стало легче, и он заснул.

Вдоль побережья тянулась лесная полоса, редко ощетинившись кокосовыми пальмами и переходящая в непролазные дебри джунглей. Оттуда внезапно появился Зотов, когда все сидели на берегу.

— Эй, умники, где кавалерия? Четыре дня на этом проклятом острове!

— Не четыре, уважаемый, — отозвался Родион, — а три.

Зотов развел руками.

— Ты че, Пифагор, считать научился?!!

— Макс, опять нарываешься? — Илья поднялся, и Зотов несколько поник. — Позавчера мало досталось? Три дня, а ты уже скулить начинаешь. Сидишь на крысу тихо в уголку, жрешь сухпай, ну и жри себе. Зачем ты пришел сюда отношения выяснять?!! Кто тебя звал?!!

Зотов опешил, разинув рот, и попытавшись достойно ответить, лишь невразумительно пошлепал губами. Уходя, он щедро раздавал оскорбления. По-видимому, Зотов соорудил неподалеку свое лежбище и обитает в нём, питаясь индивидуальными рационами, которых осталось на неделю.

Родион продолжил говорить, когда все вздохнули, после ухода Зотова.

— Так вот, подобные острова — полны минералов. Сланцы.

— Сланцы?! — крякнул Халдеев. — На вещевом рынке сланцы…

— Сланцы — это горные породы с параллельным расположением срастаний среднетемпературных минералов.

Пока он говорил, Саша присела к Фиме, но еврей сказал ей, что ему лучше и ожог больше не беспокоит.

Оптимизм Халдеева стремительно угасал. Он появился у берега в ожидании увидеть лодку или вертолет. Однако, три дня гладь океана оставалась пустой. Павел пустил последнюю ракету и с нескрываемым разочарованием бросил ракетницу в воду.

И Муромов задумался, почему-то никто на большой земле не знал про инцидент на «Севастополе». Человечество мало-мальски покорило Вселенную и соорудило продвинутые миссии в космос, но почему-то освоение удалённых островов остаётся затруднительным делом из-за мнимых сложностей со связью и транспортом. В то время, когда наука и технологии находят воду на далеких планетах, люди почему-то не способны организоваться и отыскать потерявшихся в океане. Лайнер не прибыл по месту назначения, в порту не появлялся, и стало быть, его должны искать.

Халдеев лежал с книгой и доедал кокос, добытый им у ближайшей пальмы.

— Что читаешь? — Муромов подошел к нему.

— Не поверишь. Робинзон Крузо.

— У нас мало воды. Надо поискать ручей, может, где-нибудь ягоды растут или фрукты.

— Одним кокосом сыт не будешь. Этот гавнюк устроил продовольственный склад, вон за теми холмами. Пора ему снова настучать в бубен, пускай делится.

— Пойдем.

Максим Зотов отдыхал на подстилке, покуривая черную сигару. Когда он увидел, что к нему направляются Илья и Халдеев, быстро засыпал крышку чемодана, заранее зарытого в песок.

— Опять?!! — Зотов поднялся и отряхнулся. — Я же больше не лезу к вам.

Халдеев и Муромов переглянулись.

— Мы должны держаться вместе, неизвестно, когда нас заберут.

— О, что я слышу! Оптимист превратился в пессимиста. Я готов расплакаться.

— Дай нам…

— А вот, черт тебе собачий, имей свое, слоупок.

— Значит, будем по-плохому?

Илья сделал шаг и неожиданно застыл. Зотов направил ствол шестизарядного револьвера и большим пальцем взвел курок.

— Таможня берет добро? — сказал он. — А ты рискни, козёл. Думаешь, я не выстрелю?

Илья отшагнул, а Халдеев осторожно попятился и заговорил:

— Волныну-то спрячь, мужик.

— Мужик, я прострелю тебе ногу, если ко мне сунешься. Вкурил? Полезай на пальму и откручивай кокосы, а ко мне не лезь, ублюдок.

Муромов и Халдеев были вынуждены отступить. Убедившись, что эти двое ушли и не стерегут его в кустах, Зотов улегся.

Фима прошелся, держась за дерево. Нога не болела и краснота спала.

— Эй! — крикнул он японцу. Ким проходил мимо. — Молодой человек! — Фима побрел, прихрамывая, к нему. — Вы мне не поможете?

Ким выглядел словно статуя.

— Вы, — Фима подошел к нему на один шаг, — не знаете, за нами скоро приедут? Тут есть вода? Пить хочется.

Однако реакции не последовало. Ким, постояв несколько секунд, ушел и увел за собой Йоко, озираясь с опаской. Еврей был в недоумении и, посмотрев на Родиона, сказал:

— Он что, слепой?

Почти сразу вернулись Илья и Халдеев.

Священник Кирилл, Родион, Фима и Саша выслушали их историю.

— У нашего с вами брата по несчастью, — с явной злобой начал рассказывать Халдеев, — оружие. И нам он угрожал. Водой, как вы поняли, делиться не захотел.

— Ужас, какой! — пискляво залопотал Фима. — Он же всех перестреляет.

— Святой отец, — Халдеев обратился к священнику, — может быть, что посоветуете?

Священник робко вздохнул.

— Оставьте его.

Халдеев огляделся и предложил сооружать лагерь прямо на берегу. Оказалось, сделать это — непросто. Побродив в окрестностях, он притащил палки и ветки, а из одежды смастерил подобие туристкой палатки. Мало-мальски лагерь был сооружен, и уже вечером потерянные в океане севастопольцы сидели в кругу. Снова костер, и снова надежда, что за ними приедут.

— Что-то нашего Рэмбо не слышно, не сдох ли? Наверно, за троих сухпаёк доедает, мерзавец.

— Негоже так о человеке говорить, каким бы он ни был.

— А вы, святой отец, скажите, где же ваш Господь? Он разве не всесилен нас отсюда перенести, скажем, на большую землю?

Илья Муромов внезапно встал, обращаясь лицом к океану.

— Там… на «Севастополе», — провещал он настороженно. — Сначала я думал, что мне это кажется. Потом опять думал, что мне это кажется. А сейчас присмотрелся, точно, я видел что-то.

Муромов готов был поклясться, что видел какое-то движение, но Саша сказала, это всего лишь воображение.

Сгоревший «Севастополь» стоял там же, в половине километров от пляжа. Во мраке судно едва просматривалось, а днем, хорошо были различимы его очертания и следы бушевавшего пожара. Со стороны «Севастополя» временами прибивало к берегу всякое тряпье, обломки и трупы, а иногда попадались багажи, правда, полезного в них почти не было.

Утром солнечная погода делала остров живописным местом. Муромов намеревался сплавать к «Севастополю», поискать рабочие телефоны и гаджеты, надеясь, подать повторный сигнал бедствия. Ему не давало покоя вчерашнее наблюдение, поскольку Илья на сто процентов был уверен, что видел какое-то движение вблизи судна.

Ровно пять дней они живут на острове. Складывалось впечатление, будто бы об инциденте с судном — никому неизвестно, и поисковые работы ведутся не там.

Павел, хорошо знавший «Севастополь», надеялся — «яблочный» планшет в его каюте мог уцелеть. К лайнеру они подобрались сначала вплавь, затем стало так мелко, что можно было идти по дну. Вода едва доходила до уровня плеч.

С близкого расстояния лайнер выглядел удручающе. Он стоял, задравши нос под углом, частично переломившись пополам, а кормой, располагавшейся на склоне, ушел под воду. В месте перелома, хорошо просматривалась брешь.

— Действительно похоже на взрыв. — Едва слышно заговорил Илья. — Пробоина большая. Но взрыв был… снаружи? Посмотрим на борту.

Они обошли лайнер по кругу, пытаясь найти удобное место, чтобы вскарабкаться на борт, но из-за причудливого расположения судна, это оказалось сделать невозможно. Вокруг плавали какие-то кастрюли, зонты, части судна и шлюпок, стулья, кровать, и множество полусгоревшей одежды и бумаги.

Илья и не заметил, как из-под воды всплыл обугленный мертвец.

— Святая Дева Мария! — Павел ринулся в сторону.

Труп едва коснулся ногами борта.

— Жаль беднягу.

Павел схватился за выступ и с трудом забрался. Сделав шаг, он соскользнул и упал в воду. Образовавшаяся волна всколыхнула плавающего мертвеца и отогнала в сторону.

— Я чуть не свернул себе шею, — ответил стюард.

Илья взглядом осмотрел палубу, продумывая, как бы он смог забраться. Нащупал ногой возвышенность в воде, он осторожно, повторил шаги стюарда Павла: взялся за выступ, ногу перевел вперед себя на фальшборт и рывком прыгнул вперед. Быстро схватился за леерное ограждение и аккуратно поднялся вверх.

— Оно того не стоит.

— Стоит, — ответил Илья, пробираясь выше к надстройке.

— Только осторожно там! — крикнул Павел.

И Муромов, не удержавшись, съехал вниз, прямиком в воду.

— Да ну нахер!

Оставив «Севастополь» они вернулись на берег через половину часа.

Фима и Родион мастерили лагерь, строили укрытия наподобие палаток. Саша отправилась гулять по острову в сторону лагуны, получив наставление от брата Халдеева, не уходить далеко.

Вернувшись ни с чем, Илья лег на подстилку и задремал.

Фима отлучился по нужде в кусты. Будучи стеснительным он ушел дальше, между холмами и дебрями тропического леса. Именно там еврей наткнулся на обитавшего особняком Зотова.

Тот не был рад, когда его в очередной раз навестили и, заметив Фиму, быстренько припрятал добро заранее приготовленными ветками. Возьмет, накроет и не видно.

— Чего тебе?

— Я вот тут подумал, — рассудил Фима, — вы, молодой человек, ведете себя крайне неправильно. Вы угрожали моим друзьям оружием.

— Да что вам всем от меня надо? Я же не лезу в вашу песочницу.

— Вот видите, когда начался пожар, я обжог ножку.

Зотов по-актерски изобразил сожаление:

— Моя ж ты курочка…

— Вы грубый, задиристый, самоуверенный эгоистичный мужлан! — отчеканил Фима.

Зотов на мгновение опешил.

— Катись отсюда, гавно собачье, — сказал он, — пока я не надрал тебе задницу.

Фима ушел, а Зотов продолжил читать журналы.

— «Катись отсюда, гавно собачье, пока я не надрал тебе задницу». Шел бы ты! — повторял Фима, бойко шагая по джунглям. Наивный и немного себя жалеющий еврей не догадывался, что за ним сейчас наблюдают.

Со дня инцидента у побережья прошла неделя.

Зотов жил в своем укромном уголке и не лез в лагерь на берегу. Отец Кирилл нашел водоем с питьевой водой и фруктовые деревья.

Ким и Йоко практически ничего не ели. Скромно ютившись в палатке, японцы старались ни с кем не общаться, но дабы не быть бесполезным Ким велел Йоко сидеть в лагере, а сам ушел. Он вышагал к джунглям, пробираясь через заросли. Где-то, еще недалеко от лагеря, в просвете между деревьями у виднеющейся воды океана, было слышно голос отца Кирилла, говорящего с Родионом во время строительства забора от возможных ночных хищников. Ким двинулся дальше, пока разговоры не стали едва слышны и не умолкли. Он осмотрелся на небольшой поляне, окаймленной густой растительностью и сахарным тростником.

Тотчас выскочил Фима.

— Эй, приятель!

Ким застыл.

— Погоди! — залопотал Фима. — Давай вместе сходим? Я приметил, вон там, парочку фруктовых деревьев. Ты охотиться умеешь? У вас же в Японии готовят всяких червей и насекомых?

— Сасори! — крикнул японец, указав пальцем на Фиму, от чего еврей, вздрогнул, подскочил, сбросив с себя что-то темное, уползшее в траву.

— Боже! — Фима, изобразив звезду в шоке, стал прыгать и выделываться. — Это был скорпион! Он меня ужалил. Я умру, это же ядовитый королевский скорпион! Мне пришел конец! Теперь бедный еврей умрет в одиночестве и больше никогда не увидит белый свет.

Ким засмеялся, а Фима неустанно продолжал прыгать.

— Что у вас здесь происходит? — появился Зотов. На его плече лежала убитая обезьяна.

— Меня укусил скорпион.

— Ты уже час прыгаешь, придурок. Если бы он тебя укусил, то ты уже бы сдох давно.

— Вы в этом уверены? — Фима остановился.

Зотов не ответил. Развернулся и побрел в сторону холмов.

Примерно через двести метров, Ким и Фима спустились по склону. На ветках закричали животные, перепрыгнув на соседние деревья.

— Надеюсь, они не агрессивные, — с опаской заметил Фима.

Ким шел смело, а Фима, то и дело, дергался от разных звуков и шорохов. Он только сейчас вспомнил, видел у Зотова добычу и захотел сам что-нибудь поймать. Присмотрев подходящую палку, еврей надломил её, сделав подобие деревянного копья, и почувствовал себя спокойней. В случае чего, он мог бы защититься от хищника.

Услышав треск в кустах, еврей притаился, подкрался, замахиваясь острым концом. Он был готов пронзить добычу, однако не сумел среагировать быстро. Весьма жирный кабан, вынырнув из кустарника, сшиб еврея с ног и рванул по направлению сахарного тростника. Фима проворно поднялся и кинулся за ним.

Ким что-то крикнул по-японски, но тот не слышал. Несясь за кабаном — Фима рухнул в лужу грязи и распластался как школьница.

Японец захохотал еще громче.

Священник связывал веревкой бревна, когда увидел выходящего из глубин леса еврея.

— Эх, жалко, конечно! — Фима сел на пляж.

— Чего же тебе жалко, заблудший сын мой? — спросил отец Кирилл.

— Кабана жалко. Такая добыча ушла.

— Охотиться надо уметь! — Илья подошел со стороны берега. — Дело, конечно, нужное, но я бы не советовал лазить по джунглям и ловить животных. Вдруг тебя укусит скорпион, а антидота у нас нет. Или раздерет пума.

— Я осторожно.

— Человек в городе, цивилизованной индустриальной стране, падает на улице в двух шагах от больницы и умирает без помощи. Что же говорить об этом острове, Фима!

Вокруг палаток, сооруженный Кириллом и Родионом забор, был установлен уже к вечеру. Ким и Йоко улеглись в палатке и заснули, пока другие только расселись вокруг костра, как они это делали седьмой день подряд, и традиционно начали разговоры о том, ищут ли их спасатели и знают ли где они.

Отец Кирилл вспомнил Порфирия Резника, прожившего на каменном архипелаге двадцать лет в одиночку.

— Стал он истово молиться и просил Господа дать сил выжить.

— И что, он выжил?

— Выжил. Через двадцать лет его заметила рыбацкая шхуна, когда он молился на берегу архипелага.

— А он верующим был?

— За дни, проведенные на безлюдном острове, Порфирий Резник уверовал, и то место с тех пор считается святым.

Халдеев поднялся и сказал:

— Сказки всё это! — направляясь в палатку, он добавил: — Я верю, нас спасет один рабочий мобильник или интернет.

К Илье подсел Павел.

— Наш второй стюард из первого класса, — сказал последний, — за пять минут до взрыва сказал, будто бы он видел что-то… в воде.

— А именно?

— Этого он не сказал.

— Может быть, скалы?

— Одно известно, «Севастополь» попал на мелководье после взрыва, когда мы уже были на берегу. — Павел огляделся и тихо добавил: — Я уверен, это был теракт.

— Новость номер раз. Зотов.

— Да пошел он.

— Ладно. У него сотовый.

— Вот скотина. Держи меня, Леша, потому что я придушу этого гада.

Выследив Зотова, Илья осторожно подкрался сзади и провел удушающий захват.

— Сюда, скорее! — крикнул он. Халдеев подоспел быстро.

Вдвоем связав Зотова, они позвали стюарда Павла.

— Идиоты, какие же вы идиоты, — бормотал Зотов, видя, как Павел раскрывает его нычку, припасенное добро: рационы питания, наборы выживальщиков и журналы «Горячие — ещё горячее».

Павел, собрав тайник, провещал:

— Теперь наденем на тебя деревянный макинтош.

Илья пнул Зотова и спросил:

— У тебя был сотовый, ублюдок!

— Ублюдок! — рассмеялся Зотов. — Как это вежливо! Для тупых объясняю: это не сотовый, а дозиметр. Читай по губам, слоупок: до-зи-метр… У меня в заднем кармане.

Илья вытащил устройство.

— И правда, дозиметр.

— Поэтому развяжи меня, пока я не разозлился и не набил морду.

— Полопочи мне!

Зотов вздохнул.

Все добро Зотова было перенесено в лагерь на пляже. Всякие ножи, примусы, фильтры, несколько штук индивидуальных аптечек в оранжевой коробке и револьвер, Илья сложил в стороне, договорившись с Халдеевым, что этот новый тайник будет лежать на случай крайней необходимости. Зотову предложили пойти в лагерь, но он отказался.

Дождавшись ночи, Зотов, выследив, где Илья перепрятал тайник, засел в кустах и первое время спокойно наблюдал, но никого, кроме географа, за последний час он не увидел. Родин сидел на камне недалеко от пресного ручья, откуда севастопольцы черпали воду.

— Надо же! — Зотов бойко вышагнул из кустов. — Либералы поставили очкарика на шухер.

Родион преградил ему путь.

— Не пущу.

Зотов хмыкнул и огляделся. Он должен был убедиться, что географ здесь один.

— Ты — слоупок. Схиляй по-рыхлому в Караганду.

— Никуда он уйдет! — голос Ильи Муромова прозвучал за спиной.

Обернувшись, Зотов увидел троих: Халдеева, Илью и Павла. Они ждали его и знали, он обязательно придет.

— Вы противное сборище либералов.

Зотов отступил и, решаясь уйти, мгновенно бросился на Илью, сбив его с ног.

Зотова привязали к дереву в севастопольском лагере. Отец Кирилл единственный, кто выразил сочувствие болезному.

— Я вам что, — Зотов задергался, — собака на привязи сидеть? Развяжите!

Халдеев пихнул Зотова.

— Ты дикий. На людей кидаешься.

— Этот засранец отжал мой паёк.

— Кто знает, сколько мы будем на острове. Мы должны держаться вместе и…

— Ладно, мамочка, я обещаю хорошо себя вести и такое прочее. Прости, Господи, грехи тяжкие, я раскаиваюсь, да будет воля твоя, аминь!

Илья присел напротив Зотова и посмотрел ему глаза.

— Почему-то я тебе не верю, Максим.

Они развернулись и ушли, а Зотов продолжал дергаться и кричать.

— Эй, вы не можете так просто уйти! Вернитесь! Меня сожрут волки… Кинг-Конг… русалки! Вернитесь!!!

Родион бежал во всю прыть к лагерю и кричал:

— Нашел!!! Эврика-а!

Он поравнялся с Муромовым и привлек внимание Зотова, которого нехотя простили и приняли в лагерь.

Родион тяжело и судорожно дышал, тряся прямоугольной коробкой, похожей на устаревший советский радиопередатчик.

Зотов фыркнул:

— За тобой бегемот погнался?

Родион вручил Муромову коробку. Это была часть переносной радиостанции образца начала 90-х годов.

— Вот! Но в нем нет батареи. Я такое нашел! Идем, покажу!

Муромов и Халдеев пошли за географом, взяв с собой Зотова, не желая оставлять его без присмотра. Они прошли сквозь джунгли, и вышли на зеленые холмы, за которыми открывался вид на горную долину.

Спустя пять минут Зотов недовольно крякнул:

— Сусанин, а ты дальше не мог нас завести?

— Я — географ.

— Да мне хоть астроном, мать твою. Если бы я знал, что так далеко идти, остался бы на пляже.

Муромов, который терпимо отнесся к Родиону, приструнил Зотова:

— Мы тебе пока не доверяем, приятель.

— О, да! — завыл Зотов. — Ты же у нас Тарзан. Лучше бы за жидом присматривали, а то он так и косится японке под короткую юбку.

Пройдя по задернованному суходолу, они увидели ЭТО… расположенное в низменности жилище, по форме напоминающие хоган, сконструированный из шкур, железных листов, прутьев и дерева; сверху строения взгромоздилась ржавая антенна. По-видимому «хоган» располагался здесь давно и в настоящий момент заброшен.

Родион указал пальцем.

— Там я нашел радио. За мной, покажу много интересного.

Обстановка внутри подтвердила еще раз, что жилище здесь давно. Внутри имелся деревянный стол, кровать, столешница на которой располагалась радиостанция и сложенное в кучу заплесневевшее барахло.

— Чудны дела твои, Господи. — Халдеев прошелся по жилищу, обнаружив запертый сейф. — Похоже, здесь кто-то жил очень давно.

На механическом календаре прежний хозяин прекратил переводить числа в последний день августа 1998 года — восемнадцать лет назад. А на тканевой занавеске, составляющей часть стены жилища, показались выцветшие, но различимые, японские иероглифы.

— Что там написано?

— Я похож на переводчика? — огрызнулся Зотов. — Если бы наша сладкая парочка-Покахонтас, хоть бы немного шпрейхала по-русски, они могли перевести эти… на понятный нам язык.

— А что в сейфе? — спросил Муромов.

Родион пожал плечами.

— Он закрыт, но там определенно что-то есть. О прежнем хозяине ничего не известно. Жил ли он тут один, а возможно оказался таким же потерянным в океане бедолагой.

— Надо привести нашего япошку! — заметил Зотов.

— Это зачем?

— Здесь обитал его сородич. А вдруг они братья? И узкоглазый может перевести эти записи.

— Оно тебе надо?

— Ты окончательно слоупок? Неужели вам не интересно? Мы бы могли разыскать его семью.

— Какой сердобольный стал. Нас бы самих разыскали сначала.

— Это вопрос времени.

— А ты думаешь, его не спасли?

— Ну, скорее всего, мизантропа сожрал Кинг-Конг или до смерти поимел тропический слон. Какая тебе разница?

Халдеев перерыл вещи в «хогане». Больше всего интересовал сейф. Открыть без инструмента или шифра не представлялось возможным, и вероятно, что хозяин хранил в нем нечто ценное. С одной стороны внутри могли лежать какие-нибудь вещи, представляющую ценность лишь для владельца. А с другой — там мог оказаться ключ к спасению. В любом случае, Илья подозревал, что обитатель «хогана» вероятно записывал код, или использовал свою дату рождения.

Прибыв в лагерь, Зотов первым делом нашел Кима, мастерившего кровать.

— Эй, Покахонтас!

— У человека же имя есть, — заступилась Саша.

— Тогда пусть скажет.

Ким возился с кроватью, посматривая косо на Зотова.

Хам продолжал нелестно отзываться:

— Раз он катался с нашими туристами, то мог бы возить с собой разговорник. В крайнем случае, просил бы дедушку-камикадзе научить русскому языку. А так, он ничего не понимает.

Озлобившись, Ким бросил работу и, на удивление, заговорил по-русски:

— Я понимаю всё, о чём ты говоришь, гандон шерстяной. Мой дедушка был учителем, уважаемым человеком и героем второй мировой войны. Если ты его оскорбишь, засранец, я тебя отделаю до смерти.

Зотов неистово обомлел от речевых оборотов японца и притих.

— Почему же вы молчали? — спросила Саша.

— Молчание, — ответил Ким, — красноречивее слов. Как у вас говорят: золото?

Позже Муромов, возвратившись в лагерь, взгромоздил радиостанцию на стол и сказал:

— Это шанс выбраться отсюда. — Фиме, отцу Кириллу, Саше и Павлу он рассказал о находке за балкой. — Не хватает батареи, однако есть вероятность найти её в сейфе, запертом на кодовый замок. Ким, ты можешь нам помочь?

К вечеру Муромов, Халдеев и Ким направились к жилищу мизантропа. Осмотревшись, японец обезнадежил:

— Слов не разобрать. Это не японский.

— Китайский?

— Я не знаю.

Илья вышел. Оставив Кима в помещении, Халдеев проследовал на улицу и заговорил с Муромовым.

— Что-то не так?

— Я с ума схожу. Мне всё это мерещится.

— Стоит снова попробовать забраться на корабль. Даже найди у мизантропа аккумуляторы, нет никакой гарантии их работоспособности. За двадцать лет любая батарея сгниет.

Ким не смог разобрать иероглифы. Зотов, дабы не мозолить глаза в лагере, переселился в «хаган», пообещав заняться сейфом. Он порылся в барахле мизантропа, но ничего полезного не нашел. Находка оказалась бесполезной, и он провел ночь в «хагане», а утром возился над шифром. По истечению часа, Зотов ударил ногой столешницу и крепко выбранился.

Зотов догнал на берегу идущего в сторону лагуны Муромова и просил:

— Мне нужен мой револьвер!

— Даже не думай об этом.

— Ладно тебе. Мы же все хотим открыть этот чертов ларец. Я выстрелю в замок…

— Это тебе он нужен. Оружие не получишь.

— Мамочка, не будь занудой. Я обещаю не делать глупостей.

— Нет.

— И каков у тебя план, мистер Спасение?

Муромов остановился.

— Мы заберемся на лайнер. Хочешь помочь?

— Вы уже лазили, и результат?

— Теперь подготовились. А пистолет не получишь, не надейся. Я не доверяю тебе, хоть об камни расшибись.

Муромов двинулся к лагуне, а Зотов остался и смотрел ему вслед.

— Удачи тебе, морячок! — злорадно крикнул Зотов.

Этих слов Муромов не слышал.

Направляясь к лагуне он вдруг остановился. Вдалеке, за полосой леса, наступающей на побережья острова, вздымался столб черного дыма.

Солнце душно палило во второй половине дня, будучи весьма привычным, иногда переменчивым, делом, из-за чего, над островом стояло марево от дикой жары. Саша лежала в лагере, скрывшись в тени от невыносимой жары, когда неожиданно появился Зотов и с угрозой брякнул:

— Какой онанист порылся в моих вещах?

Не реагируя на привычное хамство Зотова, данное ему, по всей видимости, от природы, и, оставаясь весьма спокойной, Саша ответила:

— Здесь всё общее, приятель.

— Неприкосновенность частной собственности, слыхала про такое, слоупочка?

— Во-первых, неприкосновенность частной собственности — понятие либерализма, который ты не признаешь и ненавидишь. Во-вторых, еще раз назовешь меня «слоупочкой», я сверну тебе шею, козел.

Зотов остепенился. Скорее всего, плохо действовала жара.

— У меня пропали сменные носочки, их вязала моя бабушка, она сказала: внучек, не позволяй всяким долбанным женоподобным оборванцам, прикасаться к ним своими грязными лапами. Так понятнее?

— Ты за этим сюда пришел?

— Журналы, я хочу их почитать, которые вы у меня спёрли.

— Нужны нам твои журналы, как ежу футболка, — Саша лениво потянулась и робко зевнула. — Ищи в другом месте.

Поставив руки в бока, Зотов спросил:

— Кто из вас приходил в мой дом?

— Никто не приходил, иди, колдуй где-нибудь.

— Народ, я же по-хорошему.

Саша повысила тон, закатывая глаза:

— Максим, успокойся!

Зотов ретировался и стал у берега швыряться камнями. Кто-то в его отсутствие побывал в «хогане» и стащил выпуск «Горячих — еще горячее».

Илья прибежал чуть позже. Он тут же собрал всех в лагере. Зотов, зевая, неохотно присоединился к собранию.

— Я видел дым от костра на той части пляжа за лагуной, — объяснил Илья.

— Это за нами, да? — спросила Саша. Почему-то эта новость веяла ей надеждой.

— Пока не знаю. Лех, Паш, возьмите пушку, пойдем, посмотрим.

Зотов, стараясь не выражать особой грубости, как мог, рявкнул:

— Ты че обдолбаный?!

Павел и Халдеев согласились с Муромовым отправиться к лагуне, а Зотов продолжил неустанно язвить:

— Да вы под кайфом, народ! Что за дрянь вы сегодня нюхнули?!

Втроём, Халдеев, Муромов и Павел, игнорируя замечания Зотова, почти сразу смылись из лагеря и устремились вдоль пляжа.

— Вот что спайс с человеком делает! — воскликнул Зотов, поднимая палец вверх.

Они прибежали к лагуне, но дыма видно не было. За полосой леса ничего странного не виделось, и Муромов повел Павла и Лешку за собой. Чем ближе они подходили, тем яснее вырисовалась следующая картина… Маленького роста человек, подавленного и жалкого вида, сидел на пляже и доедал ягоды. Около него громоздилась куча сожженной резины. Человек, увидев трех незнакомцев, один из которых был вооружен револьвером, поднялся и обратился первым:

— Я думал, больше никого не осталось!

Илья приметил спутниковый телефон, находящийся в руках одиночки.

— Ты с «Севастополя»? — спросил он.

Человек уверенно ответил:

— И вы тоже.

Илья осмотрелся. Видно было, что этот человек жег резину и разложил вещи.

— Ты дозвонился кому-то? — Илья указал на трубку спутникового телефона, которую человек не выпускал из рук.

— Я пытался. Но ответа не было. Сеть на острове не работает. А потом сдох аккумулятор, — человек взялся за горло, — хочу пить.

— Наш лагерь недалеко. Меня Ильей зовут, а это Паша и Леха.

— Я — Полонез.

В лагерь они вернулись вчетвером. Полонез рассказал: он прыгал с охваченного огнем борта лайнера, и вплавь, держась за выброшенные взрывом чемоданы, добирался до берега. Сначала просто плакал, надеялся — за ним придут, а на второй день, ему посчастливилось высушить и включить телефон. И всё это время, пока он пытался с кем-нибудь поговорить, неизвестный источник помех, глушил вызовы, исходящие с архипелага.

Полонез обезнадежил: коммуникации, радио, трансиверы и все что угодно, были бесполезны в мертвой зоне. Алексей вспомнил антенну на крыше дома, найденном географом, и спустя полчаса пошел один, ожидая выслушать поток грязи и оскорблений от тамошнего обитателя.

В жилище мизантропа, куда шел Алексей, Зотов основался быстро. Наведя порядок, он время от времени, пытался справиться с шифром на сейфе, надеясь заполучить сокровище. О том, что внутри может оказаться ничего, Зотов и думать не хотел.

Алексей пришел к нему ближе к вечеру, когда тот рассматривал иероглифы, начертанные прежним хозяином «хогана». Зотов же изобразил деланный вид, будто занят.

Алексе помялся у входа и вошел.

— Попались знакомые буквы? — сказал он. Зотов хотел придумать остроумный ответ, но с гордостью промолчал. — Короче, Максим, такая история получается: мы нашли девятого пассажира нашего судна…

— Оу-у, надеюсь, это женщина?

— Спешу тебя огорчить.

— Я огорчился, — ответил Зотов и повернулся к Алексею Халдееву. — Че надо?

— Подумал, вы знакомы, его зовут Полонез. Так он представился. А ты уже открыл сундук?

— Может быть, открыл, а может быть, и нет.

— Короче, нужна твоя помощь.

— Повтори это еще раз, — сказал Зотов, довольно хмыкнув, чувствуя удовлетворение, что он кому-то понадобился.

— Обойдешься.

Зотов вальяжно улегся, положив руки под голову.

— Тогда и разговора не будет.

— Чего ты хочешь?

— Ты знаешь.

— Даже не думай.

— Это моё личное, мамочка.

— Зачем ты взял в круиз оружие, собирался китов пострелять? А не ты ли, проходимец, устроил пожар на судне… — вдруг сообразил Алексей, — или не один, а с дружками?

Зотов медленно и зловеще поднялся.

— Да ты че городишь… твою?!

— Я оказался прав…

Едва не кидаясь на оппонента, Зотов стискивал зубы и словно бешеный бык, пыхтел изо всех щелей.

— Сейчас ты уйдешь, иначе я за себя не ручаюсь.

— Я уйду, но ты знай… На острове почему-то глохнут радио и телефоны, возможно, мизантропу удалось как-то установить связь. Это и твой шанс отсюда убраться.

Зотов едва сдерживался.

— Пошел вон!

— Сам скоро прийдешь, — обронил Халдеев и вышел из «хогана». Он обернулся, взглядывая на антенну, торчащую сверху строения. Кажется, это когда-то работало. Мизантроп тоже знал о мертвой зоне и принялся сооружать передатчики, усилители, какие-нибудь штуки-дрючки, позволившие ему всё-таки сообщить о себе.

Зотов чувствовал себя обиженным, поскольку его только что обвинили в пожаре без веских оснований. Он долго не мог успокоиться и у него мелькнула мысль, как можно «спросить» с этого гада за такую необоснованную предьяву.

Ха

...