Оглавление

Пролог

Манате ифиворе!

Или, как говорят у вас: «Добро пожаловать!»

Волшебство окружающего мира кроется не только в способностях существ, населяющих его, и в невообразимых явлениях природы! Оно отображается и в том, что вы оказались здесь. Вы, пришелец из параллельного мира, или чужак из дальнего уголка Вселенной. И вы находитесь именно в этом, не побоюсь сказать, неповторимом мире Вайертла.

Не смущайтесь, если земля здесь по ощущениям отличается от привычной вашим ногам, да и природные течения кажутся не столь обыденными. Возможно, и вода не такая мокрая и жидкая. Местные обитатели могут показаться менее гостеприимными, чем даже самые опасные существа из вашего мира.

Ласковые лучи Солнца Фейерви окажутся обжигающими и несущими погибель. Здесь жизнь течёт по другим законам, неведомым и таинственным, но столь манящим. Самая обычная весна в Вайертле не сулит столь прекрасных мгновений пробуждения всего живого. Наоборот, она будет мучить, вытягивать все жизненные соки, опустошит изнутри пустынным ветром и извлечёт всё до последней капли — до одного чувства.

Возможно, вам улыбнётся удача и посчастливится выжить в суровой реальности этого мира. Только вот, вы будете уже далеко не тем, кем начали этот путь. Сталь вонзится в ваше сердце сотнями жал и осушит обитель добродетели.

Готовьтесь! Весна на подходе. Ветер уже близко.

***

Вайертл

Несколько тысяч лет назад

Перистая мгла медленно проплывала по небосклону. Солнце Фейерви клонилось к горизонту, раскидав по облакам закатные фиолетовые лучи. Десять из двенадцати солнц уже успели переправиться на ту сторону ночи, поэтому властвовать над темнотой остался лишь зеленоглазый Лаэми. Его свет являлся столь тусклым в весенние дни, что дарил ночному Вайертлу лишь нежное зеленоватое очарование. Именно в эту пору растения впитывали исходящий от него свет и набирались жизненных сил.

Если бы вы оказались в Западных Далях в это время, то несомненно попались бы в эту ловушку. Мир оживал, оторвавшись от зимнего сна. Мертвенно-бледные растения, вырвавшись из цепких лап столь долгого анабиоза, наперегонки взвивались над землёй, стараясь успеть занять как можно больше места для себя и своего потомства. Теперь мир ждал приход столь желанных тёплых дней.

Шесть спешно передвигающихся теней пересекали равнину Тамкау. Было сложно разглядеть кому они принадлежали. Все они были разного роста, но их объединяла одна особенность — у каждой за спиной была пара крыльев. Только они ими не пользовались. Быть может, ветер просто развевал их одежду, создавая такую вот причудливую иллюзию.

Движения теней были прерывисты. Они то и дело возникали из воздуха то в одном месте, то в другом, но при этом избегая появления на заснеженных поверхностях. Словно снежный покров для них был под запретом — будто могли обжечься, прикоснувшись к нему. Получалось так, что они избирательно передвигались по проталинам, коих было немало. Впрочем, сказать, что они именно ступали на них, язык не повернётся. Ноги теней скользили по воздуху в нескольких сантиметрах от поверхности.

Судя по тому, как они то и дело оглядывались, становилось понятно, что они от кого-то скрывались. Было неясно, от кого именно, но должно быть их преследователь шёл за ними не со сладкой конфетой в руках.

Встревоженные животные следили за чужаками. В этих краях уже много лет не появлялись существа из других мест. Оттого всего провожали пришельцев взглядами, находя способ их перемещения и речь интересными. Некоторые из автохтонов даже было последовали за ними, но их попытки были пресечены. Тени остановили их очередью заклятий. Впрочем, те носили предупредительный характер, далеко не смертельный.

Погони не было видно, но тени не замедлились ни на секунду. Их будто подстёгивало что-то. Куда спешили и что ими двигало было ведомо лишь им. И с каждой секундой они всё больше удалялись на запад. Через некоторое время только самый зоркий глаз мог завидеть уже призрачные шевеления теней вдали.

Затем появилось ещё несколько фигур. Других, облачённых в длинные мантии с капюшонами. Каждый удерживал в правой руке посох. Эти существа были куда смелее. Их путь лежал там, где они сами того хотели. Полы восемнадцати плащей тащились по земле, оставляя за собой чёрную безжизненную пустошь. Существа шли широким строем и только крайние двое представляли собой как будто бесплотную дымку. Эти двое внимательно обшаривали местность взглядом и без труда находили именно те маршруты, по которым совсем недавно двигались первые нежданные гости.

Шедшая посередине фигура оглянулась. Своим тонким чутьём пришелец уловил шевеление в воздухе. Было уже поздно. Существа не успели предпринять ничего за те несколько мгновений, что отделяли их от печального исхода. Времени оказалось слишком мало для того, чтобы успеть даже подумать о спасении, не то что предпринять что-то. Лишь посохи сверкнули фиолетовым свечением.

Жёлтый Ветер взял господство на равнине в свои руки. Он молниеносно стёр в пыль всё живое и «неживое». Уничтожил и преследуемых и преследователей. Вобрал в себя травы, животных, даже кровь и кости.

И было ли это трагическим стечением обстоятельств или хорошо составленным планом — сей факт тоже в считанные секунды стал лишь легендой. Никто уж и не узнает, кто были эти восемнадцать пришельцев или шесть призрачных теней ранее.

Ветер забрал всех, сделав частью себя.

Дар жизни миру Вайертла.

***

Вайертл

Несколько лет спустя

Нет уже на свете никого, кто вспомнит, когда появился этот весенний Жёлтый Ветер. За своё время существования он источил не одну гору и стёр в пыль множество исполинских деревьев. А Жёлтым его звали оттого, что нёс он на своих крыльях миллиарды частиц новой жизни и пыльцу многочисленных растений и деревьев со склонов Эспельных гор, которые утопали в несметном количестве различного рода цветов жёлтых оттенков.

Ветер этот поддерживал равновесие в мире и многие называли его «Ветер жизни» или «Мать». Каждый год, который, кстати, длился около пятидесяти месяцев, он делал путь через всю планету, обрушивая на землю тонны семян, после чего возвращался обратно в свою обитель, чтобы через время снова возродиться и исполнить предназначение. В недрах гор он набирал силу и неизвестно чем он там был занят всё это время. Никто из смельчаков, кто отважился вторгнуться в его владения и выведать тайны подгорных пещер, не вернулся, похоронив всё в неизвестности вместе с собой.

На поверхности кратера одной из гор, кольцом окружавших возвышенное плато, находилось небольшое поселение народа винаэ. Дома их были наполовину вырублены в горной породе, а наполовину представляли собой пристройки, которые нависали над дном кратера. Так они обезопасили себя от дождей и ливней, затапливавших всё внутри, пусть и ненадолго.

Жили они на возвышенности, поскольку все нижележащие равнины были на пути следования Жёлтого Ветра. Там ничто не могло уцелеть. Каждый год одна жизнь заменялась абсолютно другой. Цветы и травы практически никогда не славились однообразием, поэтому винаэ не знали, чем порадуются в качестве пищи в этом году — местной фауной они не питались.

В Загорье, что располагалось севернее, росло много фруктовых рощ и орешников. Эти угодья не стояли на пути Ветра, поэтому там из года в год можно было поживиться всем недостающим продовольствием. Впрочем, стихия обновления одаривала их сюрпризами и у подножия гор. Например, в позапрошлом году выросли травы, которые винаэ очень полюбили за их вкус и сытость. Дошло до того, что они начали заготавливать их впрок в большом количестве! Опасение, что следующий год будет неплодородным, вынуждало до отказа набивать кладовые в домах — нередко это было единственным спасением.

Сегодня стоял самый первый день весны. В горах были слышны первые завывания Жёлтого Ветра. Он просыпался, ворочался в пещерах, готовился явить себя этому миру.

Мессин, одна из винаэ, прогуливалась по склону и собирала в корзинку побеги молочной травы. Погода стояла прекрасная. Тлатке разливал по округе ласковые тёплые лучи, нагревая всё долгожданной жизненно необходимой энергией.

Сегодня девушка могла ещё без опаски ходить здесь, но уже завтра тысячи животных, насекомых и растений будут властвовать этими угодьями. И не все из них дружелюбны.

Это случится завтра, когда Мать покинет свой дом. До прихода поздней осени путь сюда будет опасен, если только не пожелается расстаться с жизнью. Хотя винаэ, бывало, рисковали и посещали долину в поисках пищи — здесь её было всегда в изобилии.

Мессин вытягивала из земли мягкие нежные травинки, не забывая некоторые из них складывать себе в рот. Приятно морщась от кислого привкуса, она то и дело мотала головой и фыркала от удовольствия. Её пара левых рук копошились в земле, а одной из правых она то и дело махала брату, который был занят сбором на склоне ниже.

Лёгкий ветерок игрался с лентами в её волосах, а камушки, вплетённые в цветные лоскутки, бились друг о друга и издавали приятный перестук. Звук был такой ритмичный, что Мессин начала пританцовывать, перебирая босыми ногами по влажной траве. Ей подумалось, что этот ритм очень подходит для одной из песен винаэ, поэтому вскоре по равнине разнёсся хрустальный перелив пения девушки.

Она пела о давних временах, когда первые винаэ поселились в Западных Далях. С каждым ударом сердца Мессин пела всё громче, кружилась всё ритмичнее и быстрее. Её жёлтые волосы скользили в потоках ветра, который переплетал ленты и вносил в песнопение новые и новые звуки, в тоже время разнося получившиеся переливы вокруг.

Кружась в танце, Мессин, увидела несколько семян — детей Матери, которые кружились вокруг и издавали такую же ритмичную вибрацию. Сердце девушки замерло. Это сильно напугало её.

Мессин остановилась и схватилась за грудь. Одно из сердец молчало. Дышать стало тяжело. Она чувствовала, как биение второго становилось всё тише. Рукой она отмахнулась от семян и закашлялась. Те не собирались останавливать своего веселья и продолжили напирать, толкать её в спину, будто заставляли продолжать танец.

Покружившись рядом ещё некоторое время, они взметнулись ввысь. Мессин не стало легче. Слабость не отпускала из своих удушающих оков. Взор девушки затуманился, из горла выползло несколько голубоватых отростков. Она рухнула на колени и схватилась за шею. Отростки устремились к земле и вонзились в рыхлую влажную почву. Дышать стало невыносимо, поскольку всё больше и больше пут выползало изо рта, сразу же увеличивались в размерах, получая благодать для своего роста из недр земли.

Ползучие побеги начали оплетать тело Мессин и приподнимать над землёй. Внутренности разрывало невыносимой болью. Хотелось закричать, но побеги уже проросли внутрь, в клочья разрывая мягкие ткани и перекрывая дыхательные пути. Девушка только чувствовала, как деревенеют конечности.

Откуда-то сверху вернулись семена, дети Матери. К удивлению молодой винаэ, их прикосновения замедлили разрастание голубых побегов — те замерли, словно позволяя Мессин отдышаться. Только это было уже не дыхание живого человека. Семена изменили её, превратили во что-то среднее между винаэ и деревом.

Глаза девушки расширились и наполнились кровавыми слезами, а сдавленное мычание вырвалось изнутри. Уже не из горла, а из небольших отверстий на замерших побегах.

Внимание Мессин привлекло чуть заметное движение в горах, но облака не позволили отчётливо рассмотреть, что там происходило. Зрачки бирюзовых глаз расширились, а кожа покрылась мелкими складками. В нос ударил резкий запах, который тут же исчез, сменившись калейдоскопом многочисленных ароматов.

А затем она услышала крик. Это брат бежал вниз по склону и звал на помощь. Мессин печально смотрела на него, отчётливо осознавая неминуемую кончину. Она слабо шевельнула пока ещё двигающимися пальцами, изобразив прощальный жест. Словно в насмешку, вокруг неё пуще прежнего закружился один из детей Матери. Остальные исчезли вместе с её с зовом.

Что-то изменило планы Ветра. Он проснулся раньше, чем обычно. Такого не было много тысяч лет подряд — все тысячелетия он приходил в одно и то же время.

Земля затряслась под ногами. Корзинка Мессин опрокинулась, рассыпав весь немногочисленный сбор. Горы загудели, будто исполинское чудовище, пробудившееся ото сна. С громким хлопком из недр в небеса взмыл жёлтый фонтан. Затем он обрушился вниз, затапливая всё вокруг с невероятным грохотом, разрубая ущелье пополам на многие десятки метров вглубь. Затем начал метаться по сторонам, но завидя свою малую частицу, взметнулся ввысь и ринулся к ней.

Мессин, наблюдала за этим действом не в силах двинуться. Жёлтая мгла окутала её. Это было и прекрасно, и ужасно. Вся красота жизни пролетала мимо на такой большой скорости, что в глазах девушки это выглядело так, будто Вселенная окружила её танцем тысяч звёзд. И она не сразу почувствовала, как каждая «звезда» уносила с собой частицу самой юной винаэ.

«Ветер жизни» начал своё путешествие и устремился вдаль.

На склоне Эспельной горы остался только чуть колышущийся на ветру маленький лоскуток одежды Мессин, на котором чудом зацепилось маленькое семечко. Единственное напоминание о её существовании.

***

Тысячи лет спустя

Огненная мощь обрушилась на песчаный берег и раскололась на две половинки. В образовавшийся кратер быстро начала стекать морская вода, заполняя доверху и охлаждая раскалённый песок. На дне лежало обнажённое тело женщины. Кожа её была покрыта россыпью фиолетовых частичек кристаллов. Это была Лестия.

Створки тлеющего кокона с каждой волной колыхались всё больше, норовя выскользнуть и унестись в морские дали. Вода бережно, будто ласковая мать, омывала хрупкую фигурку, пытаясь вытолкнуть её на берег. Вместе с тем, с каждой волной с обнажённой кожи отшелушивались фиолетовые частицы кристаллов и уносились в морскую пучину.

Частицы усыпали и белоснежные волосы, стократно усиливая их естественное сияние, делая каждый волосок ослепительно-белым. Две небольшие птицы с интересом разглядывали бессознательную женщину, но вскоре от непривычного свечения явно устали, вследствие чего вспорхнули с ветви и унеслись прочь.

Женщина открыла глаза, но сразу же их зажмурила, когда по глазам резанул свет ярко-красного солнца. После многих лет, проведённых в сумраке мира грёз фиолетового камня, это было слишком непривычно — слишком ярко.

Пошевелив конечностями, она обнаружила, что на добрую треть уже погрузилась во влажный песок, который засасывал её и мешал выбраться. Зашевелившись интенсивнее, Лестия начала выбираться наружу, отползая на спасительный берег.

Ей сразу же вспомнилось, как в прошлый раз песок не выразил к ней снисхождения и поглотил мириадами песчинок, после чего заковал в пузыре из подземных газов. Это было ужасно, ведь она не могла дышать. Только в самый последний момент её выбросило наружу, на поверхность земли. Уже через мгновения она жалела, что не распрощалась с жизнью в удушающих объятьях песка, поскольку предстала перед тем, кого и боялась больше всего на свете, и мечтала встретить, чтобы отомстить.

Как оказалось, сам Хранитель не признал Лестию. Зато она очень хорошо помнила его. Это был один из Хранителей, которого много лет назад она видела в Эллинит-Пахтомике.

Лаофий не был склонен к ведению длительных бесед или роли дознавателя. Тогда он просто-напросто развоплотил Лестию, после чего поглотил частицы её тела и души посохом с фиолетовым камнем в навершии. И теперь она понимала, что тем самым он подарил ей шанс на жизнь. Пускай и не в том смысле, на какой хотелось бы рассчитывать. Уж точно у неё не было желания пребывать в мире, где правят «ничто» и «нигде», а время отсутствует в принципе.

Впрочем, именно благодаря всем этим перипетиям она оказалась здесь и сейчас. В тот самый момент — в точности так, как было предначертано куда более высшими силами, нежели женщина с острова Эмири.

Лестия вновь открыла глаза и вздрогнула от неожиданности. На её плечи была наброшена ткань. Большой кусок грубой мешковины серого цвета. Нежные руки прикоснулись к шее, а следом кто-то приобнял её.

— Не бойся, Лестия. Всё позади.

Голос был мужской и прозвучал с теплом, без угрозы. Он не был груб, но в нём присутствовал некий мальчишеский задор. Женщина спокойно поднялась на ноги и повернулась к незнакомцу. Фигуру прикрывал плащ зелёного цвета, опускавшийся полами к самому песку. Капюшон был столь глубоким, что черты лица скрывались в полумраке и разглядеть, кто перед ней стоит, не представлялось возможным.

— Я могу спросить? — Лестия постаралась не вспугнуть мужчину, хотя это скорее ей нужно было бояться его.

— В зависимости от того, что ты хочешь узнать, — философски протянул незнакомец, а в интонациях лязгнули металлические нотки.

Лестия повернула голову в сторону морской глади и всмотрелась в горизонт.

— Где мы, достопочтенный? И кто вы? — она постаралась вложить в голос максимум уважения и признательности, абсолютно не зная, чего стоит ожидать.

Собеседник не ответил. Он мягко взял её за руку и потянул за собой, прочь от берега моря. Сопротивляться Лестия не стала — не в её положении.

— Саагрыгна. Это мир, где мы находимся, — подал голос спутник, когда они отошли от морской линии на раскалённый сухой песок и двинулись вдоль берега. — Я живу здесь последние пять лет. И почти всё это время я провёл в ожидании нужного момента. Сегодня он настал. Ты здесь.

Вскоре Лестии пришлось буквально прыгать с ноги на ногу, чтобы не обжигать стопы. При каждом шаге её миниатюрные ножки зарывались в толщу песка, ища в спасительной глубине хоть немного прохлады. Её спутник подобных неудобств не испытывал, потому как ноги его были облачены в добротные кожаные сапоги.

— Хотите сказать, что провели здесь столько времени в ожидании меня? Спасибо, конечно, но за что я удостоена такой чести?

Незнакомец хмыкнул:

— Как только мы окажемся в безопасности — я обязательно обо всём расскажу.

— В безопасности?.. — Лестия растерянно заозиралась, восприняв слова незнакомца серьёзно. Она и не задумывалась об угрозе.

Развития разговора не последовало. Они ещё немалое количество шагов прошли в полном молчании.

Когда они достигли линии леса, Лестия увидела среди деревьев небольшой лесной домик. Двухэтажный с красивой резной дверью и окнами, украшенными бирюзовыми наличниками. Они были округлой формы, что придавало квадратным окнам некое очарование. Из печной трубы изливалась струйка белого дыма и запах этот взбудоражил рецепторы женщины.

Незнакомец распахнул дверь и пропустил Лестию вперёд. На глаза женщины навернулись слёзы. Мало того, что дом многими элементами напоминал тот, в котором она жила на острове Эмири, так ещё и внутри он был обставлен похожей утварью. Даже маленькие подушки на кровати в точности повторяли цветовую гамму. Лестия стёрла слезу с щеки и разрыдалась напополам со смехом.

— Я ничего не понимаю, — она повернулась к мужчине.

Тот снял капюшон. Глаза Лестии распахнулись от шока, а сознание едва не ушло в отключку, заставив женщину покачнуться

— Паэлий!

Она бросилась было к нему, но в шаге, буквально на секунду, усомнилась в происходящем — уж не сон ли всё это?.. В следующий миг мужчина сжал её в крепких объятьях, вполне настоящих, и прижал её голову к своей груди. Он не мог найти слов, да и они не были нужны. Лестия сотрясалась от рыданий, а он мягко целовал её в макушку. Внутри груди каждого разгоралось пламя тепла.

Лестия услышала шорох. Обернувшись, она ахнула от удивления. В дверном проёме стояла Неолла. Женщина кинулась к ней.

— Дочка! Ты тоже здесь! — Лестия сжала Неоллу в объятьях.

Только после этого она сделала шаг назад и внимательно посмотрела на свою дочь. Их глаза были на одном уровне, тогда как ещё недавно её дочь была ей по подбородок. Лестия присела на край стула и недоуменно посмотрела вначале на мужа, а затем снова дочь.

— Я не… Пожалуйста, объясните мне. Что тут происходит?..

Паэлий подошёл к ней и присел рядом. Его глаза смотрели на неё с прищуром, но без злого умысла, а по-доброму.

— Дорогая, я понимаю, что всё это выглядит странным. Давай-ка ты пока отдохнёшь и поспишь. Ты на ногах не стоишь, — он мягко взял ладонь Лестии в свои тёплые руки. — Тем более, после всех потрясений, что на тебя свалились.

Лестия было хотела возразить и посетовать на то, что ей сейчас уж точно не удастся заснуть, но усталость всё-таки взяла верх. Неожиданно навалилась сонливость, будто только сейчас организм вспомнил, что сильно истощён и нужно впасть в режим восстановления. Женщина согласно кивнула и направилась к кровати.

— Но только, пожалуйста, не исчезайте, — она выдохнула и прилегла.

Паэлий укрыл её шерстяным одеялом и поцеловал в губы.

— Отдыхай, любимая. Теперь ты в безопасности.

Повернув голову, он поймал грозный и полный непонимания взгляд дочери. Та покачала головой и вышла из дома. Убедившись, что Лестия заснула, Паэлий поспешил за Неоллой. Мягко притворив дверь, он присел возле неё на ступени крыльца.

Она молча смотрела в морскую даль немигающим взглядом. По напряжённым плечам было видно, что Неолла явно недовольна тем, что отец сказал матери. Она знала, что её несчастья и испытания только начинаются. Поэтому сердце переполняло негодование от того, как мог он посеять в ней зерно на будущее благополучие, когда после пробуждения им придётся рассказать ей обо всём, что грядёт в ближайшее время.

— Нельзя было говорить ей, что она в безопасности. Только утром я убила одного из Пророков. Другой успел скрыться, и он незамедлительно донесёт об этом своим хозяевам. Я даже не знаю, есть ли у нас время ждать, пока мама выспится… — Неолла говорила сухо, всё так же смотря вдаль немигающим взглядом.

Наконец моргнув, она приложила рёбра ладоней ко лбу и покачала головой.

— У нас сейчас только одна надежда, солнышко моё, — Паэлий вздохнул. — Что нам выпадет шанс пробыть здесь ещё несколько часов. Дай ей чуть-чуть покоя.

После недлинной паузы, он продолжил:

— Мы ведь даже представить не можем, что она вынесла за это время, — он тоже перевёл взгляд в сторону морской дали. — Во всяком случае, никто из нас ещё не умирал.

Неолла отвела руки от лица и посмотрела на отца с негодованием:

— Ты это сейчас серьёзно?!

Раздражённо фыркнув, она повалилась на его плечо и приобняла. Паэлий припал щекой к макушке дочери и замер. Он тоже переживал за то, что и не так уж много времени отведено им провести здесь до появления Хранителей или Пророков.

Так они просидели довольно долго, после чего Неолла отправилась на разведку по близлежащим окрестностям. В надежде, что не встретит никого из вражеских сил.

Через шесть с лишним часов Паэлий, Неолла и Лестия сидели за столом напротив друг друга. Лестия неспеша пила родниковую воду из деревянной кружки. Буквально только что закончился плотный ужин, во время которого отец с дочерью решили не поднимать насущных тем.

— Муж мой, я понимаю одно из всего, — наконец начала Лестия. — Это то, что дочь наша не совсем та Неолла.

Женщина посмотрела в глаза дочери с интересом:

— Ты старше. Сколько тебе сейчас?

— Тридцать четыре, — Неолла смущённо улыбнулась.

— Ага. Ну конечно! — фыркнула Лестия. — Сколько тебе ещё может быть? А мне тогда сколько? Ой, мамочки! Вот чудесности какие!

Женщина рассмеялась, но всего на несколько секунд. Потом её лицо приняло серьёзное выражение. Она положила руки на стол. Паэлий и Неолла сидели молча, а на лицах появилось виноватое выражение, будто у провинившихся детей.

— В общем, выкладывайте, что хотели, — она подняла ладони кверху и по очереди посмотрела на каждого.

Неолла поднялась из-за стола и подошла к окну. Она обвела взглядом двор, будто боялась, что их могут подслушать. Потом повернулась и оперлась на стену.

— Ты права, мама, — начала она. — Я не совсем та Неолла. Нет, я твоя дочь, только мы из разных миров.

— Да, Неолла, это я понимаю, — Лестия покачала головой. — О том говорят многочисленные шрамы на твоём лице. Ты выше. Старше. Опытнее. Да и отец твой…

Взгляд Лестии переметнулся на Паэлия.

— Папа из вашего мира. Я нашла его здесь, после блужданий по многим мирам Междулистья. Сюда его закинуло после несчастья у дома Саэгли на нашем острове.

— Да уж! Я и подумать не мог, что увижусь с вами хоть ещё раз за жизнь! И знаешь, мне очень повезло, что дочь оказалась здесь!

Видимо что-то вспомнив, мужчина несильно грохнул кулаком по столу. Лестия даже не вздрогнула, внимательно слушая каждого. Неолла продолжила:

— Мама, мы в большой опасности. Возможно, именно сейчас сюда направляются Хранители и Пророки.

От неё не утаилась реакция матери на эти два слова, и она утвердительно кивнула:

— Не бойся, я знаю обо всём, что произошло с тобой и отцом за время жизни на Аминадоре. Но не это сейчас является важным.

Лестия настороженно смотрела на дочь, после чего перевела взгляд на мужа. Возникшая опасность от существ из Амистилиса и Сунитанимы тревожила её и задевала внутри какие-то потаённые струны души, пробуждавшие липкий страх.

— У меня есть план, — Неолла взглянула в окно. — И ты ключ ко всему в этой истории. Увы, кроме тебя никто не может помочь в сложившейся ситуации.

Лестия сдула с лица прядь волос:

— Хватит говорить обо всём и ни о чём. Говори прямо!

Она осеклась, увидев, как по щекам дочери потекли голубые слёзы. Подскочив к Неолле, женщина по-матерински обняла её, на что та прильнула к ней, пряча лицо на груди.

— Что это?.. Что с тобой произошло, девочка моя?.. — потрясённо прошептала Лестия, поглаживая дочь по волосам.

Неолла подняла глаза и встретилась с материнскими:

— Я умираю, мама! — и рухнула на плечи Лестии, разрыдавшись.

Паэлий сидел потерянным. По щекам мужчины медленно катились ручейки слёз, но он не обращал на них внимания. Он думал, что выплакал их все ночами, когда уходил от дома и давал волю эмоциям. Как оказалось, не все слёзы успели из него выйти.

Лестия была в ужасе от услышанного, буквально стояла в ступоре, не зная, что ответить. Всхлипнув ещё раз, Неолла отстранилась и одним движением скинула с себя плащ. Лестия ахнула, округлив глаза и вытаращившись на свою дочь. Тело Неоллы сплошь было усеяно тёмными пятнами, а почти всю грудь покрывала корка из переплетённых высохших стеблей. Шею покрывали мелкие дырочки, в которых пузырилась жёлтая жидкость. На правой лодыжке отсутствовал пласт кожи и вместо него там находилось скопление чёрных шипов.

Лестия осторожно приблизилась и осмотрела поражения, с трудом сдерживаясь, чтобы не кричать от ужаса.

— Выглядит плохо, очень плохо… — пробормотала, пытаясь взять себя в руки. — Мне незнакома такая магия. Это намного древнее всего известного мне. И что? Вода не способна исцелить это?..

Лестия с надеждой взглянула в глаза Неоллы. Та лишь покачала головой и шмыгнула покрасневшим носом. После этого тихо добавила:

— Увы, нет. Но мне не известны все тайны Первородной.

Она вынула из-за пазухи небольшой свёрток и протянула его Лестии.

— Полагаю, тебе известно, что там? — Неолла вложила свёрток в руку матери. Словно свалив с плеч тяжёлый груз, она почувствовала в ногах предательскую слабость, будто того и ждавшую, когда свёрток будет передан. Она плавно опустилась на пол.

Лестия положила тряпицу на стол и откинула края. Внутри лежала Первородная Вода. Небольшой сгусток переливался множеством цветов и раскидывал лучи на стены комнаты.

— Я знаю, что это. Я даже знаю, откуда она у тебя.

Неолла кивнула.

— Я полагала, что её силы если не безграничны, то уж с подобной хворью справиться она может в два счёта… — Лестия свернула тряпицу и села на стул.

Неолла поднялась на ноги и подошла к матери. Обняла сзади за плечи.

— К сожалению, это не совсем обычная магия, — тихо начала женщина, вдыхая запах волос Лестии, наслаждаясь последними мгновениями близости с любимым человеком. — Ты права, она куда старше, чем многие в Междулистье и за его пределами. И я не знаю никого, кому бы посчастливилось выжить после такого. Мне кажется, что я ещё жива именно благодаря Воде. Но чувствую, что выделено мне времени не столь много, чтобы воплотить мой план в жизнь.

Лестия с горечью во взгляде посмотрела на Паэлия. Тот не смог найти нужных слов.

— И что это за план, дорогая? — спросила Лестия.

Неолла села за стол и сложила руки на груди.

— Я не вижу смысла тянуть время, — она поджала губы. — Да и неизвестно сколько его у нас.

Женщина взглянула на мать, подтянула свёрток за край и положила рядом с ним ещё один кусок ткани. Развернув Воду, Неолла поставила ладони ребром на поверхность стола, после чего начала медленно разводить руки в стороны. Губы её беззвучно шевелились. Из глаз полилась золотистая дымка.

Сгусток Воды разделился надвое, однако между обеими половинами протянулись голубые соединяющие нити. По комнате прокатилось лёгкое дуновение, наполняя пространство прохладой.

Неолла вложила вторую часть в приготовленную тряпицу и завернула.

— Эта часть будет у тебя. А вторая останется у меня. Мама, тебе предстоит…

Снаружи раздался оглушительный хлопок.

— Они здесь! — в унисон выкрикнули женщины.

Едва не перевернув стол, Паэлий бросился к дочери.

— Ты помнишь, да? — Неолла заглянула отцу в глаза.

Он кивнул. Женщина взмахнула рукой и в центре комнаты появились кольца портала.

— Не подведи, отец. Бейрик должен попасть на Острова Ведьм именно на следующий день, после того, как окажется в Наэфти. Там уже всё готово к твоему прибытию.

На глаза Неоллы навернулись было слёзы, но она вовремя закрыла их, справляясь с чувствами, не позволяя себе слабость в такой важный момент. Ведь она больше никогда его больше не увидит. Смерть настигнет её раньше, чем они смогут увидеться снова.

— Я не подведу, дочка, — Паэлий серьёзно кивнул. — У меня всё при себе.

Мужчина схватил сумку в углу и приблизился к огненным кольцам.

— Погоди! — крикнула ему вслед. — Возьми на всякий случай.

Неолла подняла со стола нож и отсекла белоснежную прядь своих волос. Паэлий забрал частичку своей дочери, крепко сжал её в кулаке, после чего шагнул к порталу. Стоя практически внутри кольца, он обернулся к Лестии и Неолле. И улыбнулся. Последний раз.

— На этом или том свете я найду вас, дорогие мои любимые женщины, — тихо сказал он, но услышала каждая. — Неолла, девочка моя, я люблю тебя.

Он повернулся и с громким хлопком исчез. Кольца сомкнулись и растворились в воздухе.

Лестия в растерянности наблюдала за исчезновением мужа и хотела было зареветь, но Неолла развернула её к себе.

— У нас мало времени, но надеюсь, что я успею обо всём рассказать, — с этими словами она кинулась в объятья к Лестии. — Я люблю тебя, мама!

Взгляд Неоллы устремился к окну. На берегу моря появилось несколько фигур.

— Они будут нас преследовать, но мы выиграем хоть какое-то время.

Глава первая. Истоки новых начал

Сунитанима. Город Предвозвестий

Солнечный диск медленно плыл вдоль линии горизонта, раскидывая лучи на темнеющий небосвод. Первые звёзды уже начинали мерцать в глубокой ночной выси.

Красная луна Фериеви медленно и чуть слышно скользила сквозь астероидные скопления на своей орбите, разбросав их осколки по разные стороны. Под силой притяжения соседних спутников Сунитанимы, они зачарованно кружились, переплетались в замысловатые узоры. Ни один из них так и не устремился к поверхности этого прекрасного мира.

Несколько мальчишек сидели на пригорке и, как и каждый вечер, смотрели небесное представление. Они всегда забирались на один из самых высоких холмов долины, расположенный в срединной точке между обиталищами людей, волшебников и оонлиулдини.

Место хоть и было особо охраняемым, но разве это могло удержать детей от азарта и желания сделать что-то запретное? Вот и сейчас они сидели и восхищались неописуемой красотой. До этого момента. Их вспугнули. Именно сегодня, именно в этот час им было суждено покинуть своё любимое место.

Несколько чёрных теней скользнули по пустынной равнине и совсем недалеко, буквально в нескольких десятках метров от детей, взвыли так пронзительно, что у мальчишек даже на ногах волосы повскакивали торчком. Несколько секунд, и их след простыл. А пришельцы из другого мира устремились в сторону Города Предвозвестий.

Последние караваны торговцев, с донельзя навьюченными лошадьми, неспешно покидали улицы Города Предвозвестий и медленно исчезали за горизонтом длинной вереницей подвод. Лавки опустели, ставни на окнах затворялись одни за другими, словно обитатели спешили, старались сделать это наперегонки друг с другом. Последние слова растаяли эхом и всё вокруг погрузилось в полную тишину. Будто страшный зверь вошёл в городские ворота следуя зову своего мрачного и кровавого дела. Ветер неспешно катил ворох листьев от одного дома к другому, но ни у одного из них не нашлось укромного пристанища даже для такой мелочи.

Резкий порыв ветра встревожил соседний проулок, а затем его накрыла тень. Всего на несколько мгновений. Чернильный вихрь пронёсся стремительно, с такой силой и с таким ужасающим завыванием, что несколько окон лишились своих, казалось бы, неприступных заслонов. Хранители нанесли городу визит и сделали это в своей устрашающей манере.

Их целью был не этот город торговцев. Во главе отряда летел Заних, а следом неслась свита. Его рычащий голос звенел в каждом неприкрытом окне, в каждой стеклянной утвари, забытой кем-то на улице, разбивал на брызги лужи. Сделав ещё несколько пируэтов над городом, Хранители взвились в небесную высь, после чего под прямым углом обрушились на купол Коигмундуса. Подобно водной глади, разойдясь мелкой рябью по всей поверхности, он беспрепятственно впустил под свой свод пришельцев. Всё затихло.

Улицы Коигмундуса затаились в темноте, кое-где нарушаемой светом огня факелов. Здесь, в эпицентре сосредоточения зла, стекавшегося сюда со всех окраин Сунитанимы, только начинали просыпаться жители. Лавки, и трактиры раскрывали свои двери всем желающим. В отличие от Города Предвозвестий, в Коигмундусе не насчиталось бы и парочки законопослушных граждан; и торговля здесь куда как разнилась с теми устоями, кои были в законе на поверхности. За одно неверное слово или действие можно было схлопотать. И не тумаком каким-то, а ножом да по горлу.

Населяли Город Пророков очень недобропорядочные обитатели. Среди них были представители самых разных рас: люди, низкорослые дарбинки, которые были чем-то схожи с жаболюдами, встречались даже тёмные эльфы; но куда опаснее были существа из других миров, прибывшие сюда на паломничество или за чем-то другим.

Из ближайших переулков послышалась музыка. Город встрепенулся, окончательно отбрасывая оковы сна и готовясь встретить новую ночь.

***

В одном из переулков, затаившись во тьме, пряталась женщина. Её грудь тяжело вздымалась, судорожно поднимаясь при каждом вдохе. Она буквально хватала ртом воздух, будто за ней только что гнались и ей чудом удалось сбежать. Платок туго стягивал белоснежные волосы, но даже так наружу выскользнули несколько сияющих серебром волосков.

Голоса приближающихся гуляк встревожили женщину и заставили вжаться в проём между стен. Губы беглянки беззвучно шевелились, словно изливая какое-то заклинание. Ещё сильнее сжав свёрток, она опустилась на колени и в отчаянии всхлипнула — напряжение последних часов дало о себе знать. Или то был страх за успех возложенной на неё миссии?

Внезапно из неприметной тени вышла сухонькая старушка, должно быть услышавшая всхлип.

— Милая, ты чего здесь сидишь? — по-доброму спросила пожилая женщина. — Мало ли кто тебя увидит. Подумают ещё чего.

Это оказалась довольно преклонного возраста старуха. Лицо её было испещрено морщинами. Она тепло улыбнулась незнакомке со свёртком, отчего лицо приобрело вид печёного яблока. Стоило ей коснуться плеча рыдающей женщины, как неизвестная сила отбросила её в сторону, едва не швырнув в стену! Старуха заметила выбившиеся из-под платка волосы незнакомки. Губы скривились в подобии улыбки, обнажив зелёные от гнили зубы.

— Аминадорская шлюха! — в бешенстве громко проскрежетал старушечий голос.

Схватив женщину со свёртком за волосы, она плюнула ей в лицо и с силой толкнула к стене. Платок слетел с головы незнакомки и улицу озарил серебристый свет. Глаза чужачки налились янтарным светом.

— Моё имя Лестия, тупая жирная тварь! — прошипела та. — Аквитайа иртаминта афалайа антаба!

И женщина исчезла, просто растворилась в воздухе. Старуха так и стояла, открыв рот. Давно она не слышала на улицах Коигмундуса язык Всадников Междулистья. На месте, где только что была женщина, осталось несколько странных капель. Всего несколько секунд потребовалось старой жительнице тёмного города понять, что пред ней частицы священного артефакта. Подняв платок с земли, она собрала драгоценные капли, упустив из виду мельчайшую из них. Вобрав побольше воздуха в свои прогнившие лёгкие, старуха уже было собралась позвать на помощь, но нога её наступила на каплю. В следующую же секунду перекрёсток окрасился кровавым цветом. А на фонарной чаше, зацепившись ухом и растягивая уже мёртвые морщины, свисало пол-лица похитительницы Воды.

Это малое происшествие так и осталось тайной для всех. На следующее утро даже слухов не осталось о смерти старухи. Город был занят делами куда более важными.

***

Вспышка света была столь яркой, что подземелья Коигмундуса начали походить на полуденные улицы какого-нибудь города на поверхности Сунитанимы. Зеркальный купол отразил свет, исходящий от факелов и лампад, внутрь подземного пространства. Теперь даже в самых укромных закоулках и тупиках можно было ориентироваться без проблем.

На улицы хлынул народ. Весёлый смех растревожил воздух вибрацией и артерии улиц забурлили жизнью. Не без помощи волшебства пустые прилавки заполнились товаром на любой вкус: от роскошных одеяний до самых опасных и запрещённых снадобий и артефактов.

Распутные девицы в откровенных одеждах зазывали зевак и новоприбывших под крыши своих злачных заведений. Уличные фокусники за небольшое вознаграждение развлекали своими умениями толпы заинтересованных. Тут и там вспыхивали зарева, что давало понять — происходят состязания магов и волшебников в мастерстве владения теми или иными заклинаниями. Изредка доносились истошные крики случайных жертв, забредших куда не надо, в самые потаённые уголки неблагоприятных районов города.

Последнее никак не отражалось на лицах прогуливающихся людей и нелюдей. В этом не было ничего необычного. Здесь каждый был сам за себя. Каждую новую ночь тех или иных жителей недосчитывались, дома часто пустели. Отчасти благодаря этому за всё время своего существования город настолько разросся и углубился в недра планеты. Здесь жил пусть и безжалостный, но очень суеверный народ — жить в опустевших домах было сродни наведению на себя проклятья. Строились новые дома, разрастались районы, прибывали новые поселенцы

Некоторые выстраивали новые дома, также пустые, служащие эдакой преградой — и всё для того, чтобы только не жить в соседстве с домом-призраком. Вследствие этого пустовали целые улицы и даже районы. Впрочем, это не особо удивляло — с помощью магии можно было хоть каждый день возводить новое жилище.

Архитектура Коигмундуса тоже поражала. Многие из жителей старались утереть друг другу нос. Мало какие из домов не стремились в высоту на многие метры, чуть ли не пропарывая свод насквозь. Можно было подумать, что в каждом из них живёт какая-нибудь королевская особа. Хотя, честно признаться, в этом городе и вправду жили не самые последние существа, населявшие Сунитаниму и другие миры.

Поговаривали, что в Коигмундусе жили и несколько оонлиулдини — крылатые изгои из Риатосадмо, предавшие идеи своих братьев. Именно благодаря им в городе имела место магия врачевания. И они имели большие доходы и жили в самом центре, где-то под куполом, куда не пускали абы кого. На этих районах лежало незримое заклятье. Населяющие его существа могли беспрепятственно входить и выходить из своего элитного места проживания, а вот все остальные не представляли даже где находится вход в столь значимые районы.

Из всех этих мест было одно, к которому можно было подойти, но не войти — Храм Ниамберы. Бедовые, кто решался проникнуть в его недра, имели очень плохую кончину. Это было место поселения Пророков — существ не с самыми дружелюбными наклонностями. Местные, кто не был из числа обычных смертных и успел прожить здесь не менее нескольких столетий, могли бы подтвердить, что одни и те же служители храма появлялись на поверхности и несколько недель назад и несколько столетий.

Только вот подойти и вот так заговорить с Пророками Ниамберы было невозможно. Они были наделены столь невероятными силами, что могли запросто разорвать неугодного на куски только взглядом. Источником их столь долгой жизни служила Вода. Пусть их тела с возрастом становились похожи на ссохшихся мумий, но плотская красота Пророков не интересовала — в младенчестве их оскопляли. Их влекло познание таинства мироздания и абсолюта Воды. Эдакий орден монахов-аутистов.

Из земли они тоже не рождались, как некоторые думали. Верховные Пророки отбирали детей ещё до их рождения. Происходило это довольно редко. Новый член ордена занимал своё место только лишь тогда, когда погибал или умирал его предшественник. Причём его происхождение из населения Сунитанимы было не обязательным. Пророки храма Ниамберы принадлежали многим из миров.

Уже не осталось свидетелей, которые могли бы знать, откуда взялись все Пророки с самого начала основания ордена. Да и многие летописи истлели за эти тысячелетия.

Начало охоты на нового Пророка происходило путём поиска матери ребёнка. Верховные Пророки имели дар предвидения и безошибочно находили беременную в любом из миров. А дальше дело было малое. Найти, обезглавить носящую под сердцем ещё до родов, извлечь бездыханное тело ребёнка и вдохнуть в него жизнь Ниамберы. Одному из примерно пятидесяти таких претендентов может посчастливиться выжить и стать одним из них.

Пророков не просто боялись в Коигмундусе. Перед ними забывали дышать и благоговели каждый раз. Здесь они являлись своего рода божествами — потомками великих воинов битвы с первыми Всадниками Междулистья. И сегодня пришло время, именно та уникальная ночь, когда жители не просто воочию увидят Пророков, нет. Всё куда интереснее.

Несколько маленьких крылатых тварей со свистом пронеслись над площадью и закружились в странном спиралевидном танце, напевая мелодичную песенку. Толпа расступилась. Широкими уверенными шагами к площади приближались Пророки. Чёрные с розовой окантовкой плащи развевались, словно охваченные шквальным ветром. Длинные, в пол, нижние элементы их одеяния напрочь скрывали в своей черноте тела хозяев. Капюшоны были настолько вздёрнуты вперёд, что увидеть из глубокой темноты под ними можно было только жёлтые флюоресцирующие зрачки.

В руках каждый удерживал по костяному посоху с ярким синим камнем в навершии. Местные жители расходились по сторонам, освобождая дорогу верховным правителям, коими являлись Пророки. В знак своего уважения, они опускались в поклоне, не смея даже на секунду остановить на тёмных фигурах свой взгляд. Посохи высекали из булыжников под ногами искры, вбиваясь в твердь под ногами при каждом шаге. Многие камни раскалывались и дробились от нечеловеческой силы, с которой посохи вбивались в поверхность.

Пророки достигли центра площади и остановились. Всё вокруг заполнилось звенящей тишиной. Казалось, все впали в оцепенение. Никто из присутствующих горожан и гостей города не понимал, что происходило. Сам факт того, что Пророки покинули свой храм, уже был немыслим. А уж то, что они сделали это в почти полном составе, становилось вовсе эпохальным событием не одного тысячелетия! Такое происходило так редко, что многие считали существование самих правителей легендой и преподносили приезжим самые невообразимые небылицы о них. Тем ценнее для всех было их присутствие на улицах города.

Послышалось негромкое завывание, начавшее с каждой секундой усиливаться. Над головами собравшихся проскользнуло несколько теней. Они вихрем закружились в нескольких метрах под куполом, стремительно превращаясь в расползающееся чёрное облако на вид мерзко-липкой субстанции.

Сотни глаз неотрывно следили за происходящим. Некоторые невежи начали издавать неприличные звуки. И это были их последние звуки. Часть зевак затихла навечно, после того как Пророки развоплотили их. Площадь погрузилась в тишину.

Представление продолжалось добрых несколько минут, пока из облака не вырвалось семь каскадных струй. Они практически шлёпнулись наземь, сразу же расплескавшись туманом по торговой площади. Когда дымка начала рассеиваться, все ахнули и упали на колени. Семь фигур предстали перед ними. Высокие, в длинных фиолетовых плащах, они стояли неподвижно, образовывая семиконечную звезду. Обдуваемые невидимым ветром, Хранители выжидали.

С разных сторон доносилось слово «Хранители». Оные, в свою очередь, словно купались в лучах подобострастия и благоговения. Один из Пророков поднялся и сделал шаг в их направлении.

Заних, старший Хранитель, предупредительно поднял руку, пресекая его желание произнести хоть слово. Тот повиновался и молча предложил Хранителям пройти в храм.

Старший Хранитель кивнул старцу и подозвал к себе свиту. Несколько минут они обсуждали что-то. Разговор их протекал под свист ветра, скрывающего каждое слово от ушей присутствующих.

Затем отчётливо прозвучал хлопок. Такой звук свидетельствовал о волшебном проявлении портала Междулистья. Хранители образовали клин и стало очевидным, что один из них исчез. Осталось только шесть пришельцев. Некоторые из собравшихся на площади широко раскрыли глаза от удивления и восторга — преимущественно это были те, кто впервые в жизни стал свидетелем силы Воды.

Из толпы выбежала женщина. Неизвестно, что её подтолкнуло к этому. Может она хотела засвидетельствовать своё почтение или это был акт нападения. У Заниха не было никакого желания разбираться в этом. Достаточно было одного движения пальца, чтобы её тело сжалось в маленькую чёрную точку, которая в считаные мгновения оказалась в его ладони.

Он небрежно растёр её между пальцами и смахнул пыль на камень площади.

За несколько минут в городе произошло несколько убийств на глазах очевидцев. Вот только оспаривать несправедливость действий Пророков, а уж тем более Хранителей, не посмел никто. Своя жизнь была дороже.

***

Преодолев несколько улиц, Заних со своей свитой и несколькими Пророками скрылись под сводом храма Ниамберы. Толпа, что будто парадным шествием семенила за высокопоставленными лицами, остановилась перед вратами подземелья и ещё долго перешёптывалась по поводу такого важного для Коигмундуса события. Им не было доступа в священные подземные чертоги. В такие дни сюда не допускали даже самых почитаемых господ города, что уж говорить о челяди, вроде собравшихся зевак.

Тем временем, Хранители давно скрылись с глаз. По обширной винтовой лестнице они спускались всё ниже и ниже, пока не оказались в узком длинном проходе. На стенах горело несчётное количество факелов. Пламя, оттого что имело сине-чёрный цвет, не было толком способно осветить даже столь малое пространство. В языках огня то и дело вспыхивали дьявольские красные всполохи, отчего на стенах танцевали призрачные тени.

Всё это ни в коей мере не повлияло на настроение шествовавших. Коридор резко сворачивал то вправо, то влево, отчего смотрящим перед собой могло казаться, будто факелы на стенах сливаются в единую вереницу, устремляющуюся куда-то далеко вглубь нескончаемым иллюзорным аттракционом.

Через несколько таких поворотов-выпадов, коридор закончился. Хранители оказались перед огромными чёрными дверьми. Те неслышно распахнулись и в тёмный проход устремился яркий свет. Заних вскинул вверх руку с посохом и свет сменил свой цвет на тусклый красный. Он поморщился, словно получил оплеуху.

Хранители и Пророки двинулись дальше. Как оказалось, внутри находился зал. Поначалу могло показаться, что он был огромен. В его центре, на возвышении, находилось кольцо колонн из статуй, которые держали над своими головами чёрный купол, усыпанный звёздами. Последние неспешно кружились на этом чернильном небесном полотне, создавая иллюзию настоящего ночного неба.

За кольцом статуй простиралось несчётное количество ступеней, уводящих взоры в разные стороны и в дальние дали — в восемь разных сторон, словно в восемь разных миров.

— Прекрасная ложь, — усмехнулся Заних.

Он помнил это помещение в ранние времена его существования. И не припоминал здесь такой простор. В этом зале было восемь стен, и Пророки создали очень искусную иллюзорную реальность. На самом деле, главный зал храма Ниамберы был не самым большим в этом подземелье, но именно сюда допускались только Пророки самого высшего ранга и, конечно же, Хранители.

В центре зала, посреди кольца из статуй, стоял каменный трон, в котором сидел один из старых Пророков. Его крючковатые высохшие пальцы выписывали в воздухе какие-то закорючки, которые были понятны только лишь ему самому. Глаза старца были закрыты огромными налитыми веками, красными, будто лобстеры. Вдобавок он был ещё и глух, потому и не знал, что перед ним стоял Хранитель.

Заних шевельнул кистью. Хранителя буквально сдуло с трона. Старик отлетел на несколько метров и со всей силы с соответствующим хрустом костей впечатался в стену. Бездыханное тело шлёпнулось на каменный пол и замерло.

— Я ещё в прошлый раз говорил вам, что нецелесообразно тратить жизненную силу Воды на это тело, — фыркнул Заних, постукивая пальцами по трону.

Он без всяких церемоний уселся на трон, всё ещё хранящий тепло старца. Этот факт заставил Хранителя передёрнуться от отвращения. Он сбросил фиолетовый капюшон. Глаза за несколько мгновений осмотрели весь зал и вспыхнули дьявольским красным светом. Один из Пророков нервно потёр руку о край плаща и приблизился к Заниху.

— Достопочтенный Хранитель Заних! Мы рады приветствовать вас в храме нашей богини Ниамберы, покровительницы всех прислужников тьмы, — он смахнул с рукава невидимые пылинки и то лишь затем, чтобы Хранитель не заметил поколачивающую его дрожь.

— Я тоже несказанно рад побывать в вашем городе впервые за последние семьсот лет, — с издёвкой протянул Заних.

Он поднёс к лицу старика свою костлявую ладонь. Тому не оставалось ничего, кроме как поцеловать её в знак своей преданности Хранителю.

— Чем наше братство заслужило честь лицезреть Верховного Хранителя? — вступил в разговор другой Пророк.

Заних подался было вперёд, заметив еле заметную ухмылку на лице нового собеседника, но решил сохранить хладнокровие и понаблюдать за развитием беседы.

— Да дело пустяковое, если не сказать пустячковое, — флегматично начал Хранитель, — но…

Он сделал многозначительную паузу и потёр фиолетовый камень на своём посохе. Несколько разрядов прокатилось по его пальцам, что сильно взволновало Пророков. Заних не желал насмешек над собой, тем более со стороны Пророков. Ну а те, в свою очередь, хорошо помнили боль, причиняемую посохом Хранителя.

— Ваш орден уже несколько лет не может предоставить вразумительный доклад об оставшихся в живых Всадниках Междулистья, — прошипел Заних и обвёл взглядом присутствующих. — И информацию о том, где они всё это время скрываются!

Пророки, и без того дрожащие от самого факта нахождения Хранителя в комнате, тут же попадали на колени. Их тщедушные тела сотрясала крупная дрожь. С уст слетали нечленораздельные звуки и ни у одного не хватало смелости ответить на поставленные вопросы. Пауза затянулась. Верховный начал терять терпение.

Кольцо на правом указательном пальце Хранителя засияло синим светом. В следующее мгновение тонкий ослепительный луч впился в горло одного из стоявших на коленях последователей. Заних специально выбрал жертвой не самого важного из них, чтобы на его примере показать, что именно произойдёт с каждым, кто вознамерится лгать. Подтянув барахтающегося мужчину к себе с помощью магии, он опрокинул его на спину и вжал сапог в его горло.

— Говорить будешь ты, — процедил Хранитель, ослабляя давление ноги, но указывая на другого Пророка.

Другие Хранители, доселе стоявшие позади, заняли боевые стойки и выставили впереди себя посохи в угрозе каждому из присутствующих в зале.

— О Великий Хранитель Заних! Мы и вправду уже много времени заняты поиском следов Всадников. Но они теряются на просторах Амистилиса!!.. — тряся челюстью и роняя слюну на пол, проревел указанный Пророк.

— Не ври мне! — глаза Хранителя налились ещё большей яростью. — Мои братья обыскали все его пределы. Там нет и следа их присутствия.

Другой Пророк вступился за товарища:

— Поверьте! Мы сбиваемся с ног! Силы, скрывающие их от нас, видимо куда сильнее и старше по могуществу!

— Сбиваетесь с ног?! — Заних едва не расхохотался. — Потому вы в полном составе сидите здесь, в своих подземельях, да рисуете всякий бред у себя перед носом?!

С последними словами Хранитель устремил свой взгляд на тело мёртвого старика. Пророки переглянулись.

— Если верить словам наших братьев, их может укрывать под своей защитой древняя эльфийская магия, — продолжил вступившийся. — Это вполне возможно. Либо они находятся за известными нам пределами и, возможно, за пределами Междулистья.

Кольцо Хранителя померкло. Заних убрал сапог с горла молодого Пророка. Мужчину тут же бросило в сторону, словно он получил мощнейшую оплеуху. Он негромко простонал и замер. Прозвучал щелчок пальцев кого-то из Хранителей и тела мёртвого старика и бесчувственного мужчины взметнулись в воздух.

— Жизнь, отданная Воде, — один из Хранителей вскинул руки и навёл на жертв свой посох.

Тела уже начали рассыпаться на мириады зелёных искр, когда Заних поднял руку. Хранители отступили. Верховный сжал кулак и повернул его ладонью кверху. И в этот миг тела скрутило, будто мокрую ткань при выжимании. Капли крови полетели по сторонам, забрызгивая стоявших неподалёку Пророков. Злая усмешка исказила лицо Заниха. Старцы в ужасе попятились.

— Найдите эти неизвестные вам миры, — вкрадчиво протянул Верховный. — Не зря же мы наделили вас таким могуществом? Я дам вам одну неделю. Иначе… — в воздухе повисла пауза.

Словно просмаковав то, что собирается сказать, Хранитель вкрадчиво закончил:

— Иначе я погребу Коигмундус под землю, на потеху оставшихся в живых оонлиулдини в Риатосадмо, — слова камнем рухнули на плечи собравшихся. — Это понятно?

Глаза Верховного вспыхнули. Пророки что-то залепетали дрожащими голосами, но Хранители не стали слушать, просто растворились в воздухе, оставив только ужасающие доказательства своего недавнего присутствия в храме.

Глава вторая. Северная пустошь

Энтарайя

Пейтэ встретила рассветные лучи Фейерви восседая на вершине тратэя, одного из восемнадцати исполинских деревьев на краю утёса северного побережья Тлинтского моря. Её дозор подошёл к концу и девушке не терпелось скорее вернуться домой и провалиться в длительный сон.

Она провела здесь два дня. Как и всегда, Этрийский залив сохранял спокойствие, которое не нарушалось даже волнами. Эти два дня можно было приравнять к восьми дням во всех остальных пределах Вайертла. Северные земли Этрии находились ближе всех к вершине мира, поэтому ночи здесь были столь долгими, что многие верили, мол, это чары ведьмы Омию, которые она наложила в стародавние времена на этот край.

Впрочем, на северном материке легенды про жившую когда-то ведьму превратились больше в страшные сказки на ночь для непослушных детей. Но только не для этрийцев. Их народ из поколения в поколение, в каждой семье, передавал истории о великих временах их мира. Каждый этриец знал кем была Омию и её прислужники миссаэ. Пейтэ, в возрасте лет пяти, садилась перед очагом в их доме и старейшины рода рассказывали ей обо всём, что помнили сами. Истории, конечно же, с каждым поколением обрастали новыми подробностями, но стержень оставался неизменным.

В дни первых винаэ и миссаэ, в пределах Эспельных гор процветала древняя цивилизация Первой эпохи магии. Эти два народа сосуществовали в мире и благоденствии. Вайертл процветал. Оба народа обладали своей исключительной магией, и каждая была призвана служить на благо всего живого и защищать Вайерл от невзгод. И было так на протяжении многих тысячелетий.

Винаэ были поглощены изучением природы и повелевали всеми стихиями. И не было в них никакой корысти, наоборот: они отдавали себя без остатка. И всё для сохранения равновесия сил своего мира. За тысячи лет не произошло никаких катаклизмов, страшных болезней и войн. Славно правили они своими землями и ничего не предвещало каких-либо перемен в их размеренном жизненном укладе.

Миссаэ выбрали путь благочестивый, но чуть иной. Избрали они себе территории для обитания более суровые. Часть из них жила на туманных пустошах вулканических островов, а другая поселилась в северных просторах, где повелевал всем белый снежный плен. Последние выбрали этот путь вовсе не из-за того, что им не хватило места на каких-нибудь других, более благоприятных, угодьях. Нет… Ими овладел страх. Покуда все остальные жители Вайертла сосуществовали и мирились с присутствием самой неуправляемой силы — Жёлтым Ветром — и селились исключительно в тех местах, где не пролегал его путь, миссаэ северных пустошей не желали мириться с этим и выбрали земли, куда Жёлтому Ветру пути не было, поскольку вложить жизнь в мёртвое просто невозможно.

Магия миссаэ имела иное происхождение, нежели у винаэ. Их притягивала тёмная природа — колдовство. Только колдовство это не было направлено на принесение бед окружающему миру. Они часто создавали новых существ, которые жили и на землях винаэ, помогая тем и по хозяйству, и являясь пропитанием. Также, они изготавливали всевозможные снадобья и отвары, которыми пользовались все без исключения.

Могли они и приручать существ. Например, самыми первыми они приручили таурлингов, крылатых существ, на которых можно было властвовать над небесными просторами. Потом миссаэ углубились в недра земли, где находили самые удивительные ископаемые для своих колдовских экспериментов.

Первое время они, так же, как и все, сосуществовали друг с другом в мире. Так было до поры. Однажды Вайертл посетили Хранители. Все вожди собрались, дабы поприветствовать могущественных пришельцев из другого мира, которые, к тому же, были наделены силами, не уступающими магии здешних народов. Хранители с радостью делились своими тайнами и умениями. Только у всего этого «добра» была и другая сторона.

Хранители только притворялись друзьями, скрывая свои истинные помыслы от местных. Гости вызнали всё их интересующее, после чего начали заманивать в свои коварные сети самых доверчивых из винаэ и миссаэ. В силу своей открытости и доверия к Хранителям, те рассказывали последним обо всём, что знали. И в этом они не видели ничего предосудительного, ведь и Хранители, в свою очередь, дали им много новых знаний и одарили ценными подарками.

Тогда-то и поняли Хранители, что народ северных пустошей им может пригодиться в этом мире. В первую очередь, как союзник. Не говоря уж о том, что и управлять ими будет легче всего — как раз по причине оторванности от остальных. Они не были столь искусны в магии и были куда более открытыми для всего нового. Стоило Верховному Хранителю посулить им песчинкой знаний, как северные миссаэ уже были готовы на всё.

Потом Хранители ушли, но их часто видели на просторах Северных пустошей. Поначалу этому не придавали особого значения, но в умах правителей южных пределов поселилась идея, что Хранители избрали миссаэ и обучают их тому, что «украли» у них, южных. И мысли эти зрели день за днём.

Так длилось до тех пор, пока винаэ не пошли войной на миссаэ. Они вторглись в земли Вулканических островов и истребили ничего не подозревающих последователей колдовства. Винаэ уничтожили всех до одного. До самого последнего младенца и старика.

Вот тогда и произошло ещё более ужасное событие, которое не могли предвидеть даже самые светлейшие умы обоих народов. Появление Омию.

Кто-то считает, что ведьма появилась спустя годы и была она уцелевшим ребёнком миссаэ. Многие верят, что Омию — это квинтэссенция всех павших миссаэ туманных пустошей Вулканических островов и что это концентрат всей боли, ужаса и смертей того народа.

И она начала мстить. Призвала она себе в помощь прислужников из павших. Мёртвая армия прошлась кровавой волной по всем и вся на южных землях. Вот только добраться до своих родичей на севере войска не успели. Хранители настолько искусили души тех миссаэ, что превратили их в своих слуг. И больше никто и никогда не видел северных миссаэ в Вайертле. Ходили слухи, да им мало кто верил: мол, Хранители поработили их, предложив безграничную силу и вечную жизнь в одном из своих храмов в обмен на верность и услужение. Да вот только всё это были слова подчас выживших из ума этрийцев. Подтверждения этому не было и не могло быть.

Омию и её армия властвовали на просторах всех континентов несколько столетий. Впрочем, уцелевшие винаэ не сидели сложа руки. Они выжидали, оттачивали свои умения и приумножали их, размножались. В конечном итоге, сплотившись, они выступили против Омию.

В тот день погибли почти все винаэ, но они одержали победу. Спустя тысячелетия давно пропала информация о том, как именно была повержена Омию. Известно только, что её тело было погребено в одной из гробниц на вулканических островах. Кто-то рассказывал, что все части тела были разделены и погребены в разных гробницах. Кто-то вещал, что не только Омию, но и вся её армия была так похоронена и что, дескать, собрать их воедино теперь не под силу никому.

Оставшиеся в живых винаэ наложили на туманные пустоши чары. С тех пор никому было не дано найти их. После этого, они отказались от магии, введя запрет на её использование и передачу знаний следующим поколениям. Мир Вайертла начал жить по совершенно иным законам.

Теперь преследовалось любое проявление магии, а каралось оно смертью. Память о Хранителях осталась только в виде страха перед фиолетовым цветом, который отныне запретили. Каждая травинка, что даже отдалённо напоминала о них, беспощадно уничтожалась.

В итоге, народ винаэ разделился на несколько отдельно живущих групп. Королевский род осел на землях южного побережья Тлинтского моря. Они основали там город Тан-Латонг. Назвали они его столицей всего Вайертла.

Многие живущие неблизко от тех краёв не возжелали служить семье монархов, за что сразу попали в немилость. Посредством затяжных войн, недовольные были оттеснены на задворки мира.

Впрочем, в пределах Тан-Латонга было несколько сеттльментов, где жили винаэ, не принявшие верховных королей. Они стали смотрителями лесов и прибрежных просторов, следили за популяциями животных и контролировали местную флору. Конечно, без помощи магии. Их народ был прозван винаэ-кеви (верии) — за то, что они отказались срезать кончики заострённых ушей, сохранив память о предках.

Районы проживания «лесных» винаэ, постепенно отдалились от стен столицы. Сперва они расположились в предгорьях, а впоследствии вовсе оказались на побережье, на расстоянии многих километров. Они стали почти изгоями. Спустя время, жители столицы совсем забыли о целом народе своих «родственников», начали принимать истории о них за небылицы и легенды.

Легендами обрастала жизнь и в самой столице. Так появились крылатые таурлинги. Никогда и никто не видел этих существ ранее. Таурлинги с пустошей были очень похожи, но не имели крыльев, как их собратья.

Как утверждали короли и их приближённые, многие годы их удавалось отлавливать. В неволе выживала далеко не каждая особь. Потом появились таненги, стражи Тан-Латонга. Ещё одна тайна, которая своими корнями ушла в начала времён и корни эти растворились в замутнённой правде-неправде. Было проще воспринимать всё это скорее, как данность, ведь магии в мире не существовало. А раз объяснения нет, то значит так тому и быть.

Ещё одна группа обосн