Сюда я постарался собрать те свои стихи, которые мне самому нравятся безусловно, всегда, и, думаю, что могут быть интересны большинству читателей, которым не очень хочется копаться в завалах текстов разного качества.
* * *
Я буду по-особому доволен,
Когда сей мир изменит прежний вид,
И в нудных снах, приевшихся до боли,
Меня изыск сюжета поразит.
Но ясно представляется картина,
Один мазок покажется едва,
И в глине видишь контуры кувшина,
И новость ни насколько не нова.
И форма облаков знакома вроде,
И старый потускневший циферблат
Сто тысяч раз усталой стрелкой пройден,
И мысли все обдуманы стократ.
И тычешься в обыденность, как пьяный,
И мнится, что спасён, что не погиб,
Когда находишь в контурах изъяны
И в гранях — незначительный изгиб.
25.11.93
* * *
Только так — нанизать на тире
Два десятка различных понятий —
Бросить взор на гравюры Доре —
Выбить дверь — ускользнуть из объятий —
Засмеяться — всплакнуть ни о чём —
Уронить пару петель со спицы —
Прожурчать леденящим ключом —
Всё забросить — отвлечься — забыться…
Только так. Только здесь и сейчас.
Сквозь видения, образы, факты.
Через лес недосказанных фраз,
Какофонию — паузы — такты.
Удивить — полюбить — погубить —
Не узнать — не понять — не ответить —
Разреветься — посуду побить —
Умереть — и совсем не заметить.
Как часы — перестук каблуков —
Метроном — замирания сердца —
В мимолётном потоке веков —
Опьянеть. Закружиться. Согреться.
6.4.94
* * *
Сто лет спустя войны не будет.
Не будет бедствий и смертей.
И всё вокруг заселят люди.
Куда деваться от людей?
В дешёвом лунном ресторане,
Держа протезами стакан,
Я зашепчу какой-то пьяни:
«Будь проклят этот ресторан,
И Бор, и Ньютон, и Гагарин,
И свалка Млечного Пути,
Где триллион бесхвостых тварей,
А человека не найти».
А мой сосед вздохнёт с тоскою,
Решит, что я не очень пьян,
И мне титановой рукою
Нальёт ещё один стакан.
Он хрипло пробормочет: «Верно.
Мы тут одни на сто парсек.
Так выпьем, чтобы в этой скверне
Нашёлся третий человек».
«Дурак, — отвечу я сквозь зубы,
Стакан мгновенно осушив, —
Да мы с тобой всего лишь трупы —
У нас протез взамен души».
Сжую искусственный картофель,
И объектив зальёт слеза:
Я вспомню чей-то светлый профиль
И чьи-то серые глаза.
…Дрожит пластмассовое веко.
Иссяк заряд у батарей.
Я знал когда-то человека.
К чему мне триллион людей?
26.9.94
Случай с крокодилом
Как-то маленькая Света
Быть решила крокодилом,
Прибежала к дяде Пете
И канючить начала:
«Дядя Петя! Дядя Петя!
Я хочу быть крокодилом!
Он зелёный, и красивый,
И зубастый, и большой».
Дядя Петя удивился
И сказал: «Послушай, Света,
Быть зелёным крокодилом —
Это так нехорошо!
Ты кого-нибудь укусишь
Или просто испугаешь,
И потом у папы с мамой
Будет множество хлопот».
Света сильно разрыдалась:
«Я хочу быть крокодилом!
Хоть немножко, хоть минутку —
Дядя Петя, разреши!»
Но ответил дядя Петя:
«Ты капризна и упряма,
И с тобой о крокодилах
Говорить я не хочу».
Света к дедушке метнулась:
«Деда, ты такой хороший!
Разреши быть крокодилом —
Умным, добрым и большим.
Обещаю быть послушной,
Не кусаться, не лягаться,
Помогать по дому маме
И ходить на поводке».
Дед в очки взглянул на Свету
И ужасно рассердился:
«Это что за разговоры?
Ну-ка быстро замолчи!
Мы на фронте воевали
И фашистов победили
Не затем, чтоб наших внуков
В крокодилов превращать!»
Света — к бабушке, на кухню:
«Слушай, бабушка, ты можешь
Разрешить хоть ненадолго
Крокодилом мне побыть?»
Баба Маша приложила
Руку к Светиной головке
И сказала: «Зой, поди-тка.
У неё, наверно, жар».
Тётя Зоя — мама Светы —
Подбежала и спросила:
«Света, что ты, нездорова?
Покажи-ка язычок».
«Я хочу быть крокодилом!» —
Громко Света зарыдала, —
«Ну пожалуйста, ну мама!
Мама, можно?» — «Нет, нельзя».
Мама Светы, я замечу,
В школе номер 210
Всем родителям известна
Как отличный педагог.
И поэтому, услышав
От ребёнка эту дикость,
Тётя Зоя осознала
Неизбежность крайних мер.
Свету — шлёпнула по попке,
Дядю Петю же спросила:
«Ну откуда, объясните,
У ребёнка странный вкус?
Не Брюлловым восхитилась,
Не красой родной природы,
А каким-то крокодилом —
Этой пакостью живой!
Это вы всё, Пётр Иваныч,
Со своими «гарбуза'ми»,
Неопрятностью в одежде
И безвкусными панно».
Света горько-горько плачет:
«Я хочу быть крокодилом!
Я не буду, обещаю,
Есть людей и продавцов.
Почему нельзя? Скажите!
Вот увидите — я стану
Лучшим в мире крокодилом.
Разрешите только мне».
Но никто не разрешает.
Света плачет все сильнее.
Слезы горькие обиды
Из очей её текут.
Тут раскрылась дверь в квартиру,
И пришёл с работы папа,
Очень бледный и усталый,
В настроении плохом.
Но увидел рядом Свету
И тотчас же улыбнулся,
Взял её к себе на руки
И в глаза поцеловал:
«Что с тобой, моя дочурка?
Что ты с кем не поделила?
Никому я не позволю
Нашу Свету обижать».
«Я хочу быть крокодилом…» —
Тихо Света прошептала, —
«Только мне не разрешают,
Говорят, что крокодил —
Это пакость, это плохо,
Говорят, он очень страшный,
Говорят, что он кусачи
