Информационная политика государства в эпоху медиапротивостояния

Глобальные вызовы и российские перспективы

Учебное пособие

Под общей редакцией
доктора политических наук,
профессора А. В. Федякина

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 316.7

ББК 73

И74

Авторы:

Федякин А. В., доктор политических наук, профессор, РУТ (МИИТ) – введение, гл. 1–3; Федякин И. В., доктор политических наук, профессор, РУТ (МИИТ) – гл. 4; Селезнев П. С., доктор политических наук, доцент, Финансовый университет при Правительстве РФ – гл. 5 (в соавт.); Александров Д. В., Финансовый университет при Правительстве РФ – гл. 5 (в соавт.); Титов В. В., кандидат политических наук, Финансовый университет при Правительстве РФ – гл. 5 (в соавт.); Фельдман П. Я., кандидат политических наук, доцент, АТиСО – гл. 6, 7; Володенков С. В., доктор политических наук, профессор, МГУ им. М. В. Ломоносова – гл. 8; Манойло А. В., доктор политических наук, профессор, МГУ им. М. В. Ломоносова – гл. 9.

Рецензенты:

Коваленко В. И., доктор философских наук, профессор, заслуженный работник высшей школы РФ;

Пономарева Е. Г., доктор политических наук, профессор.

В учебном пособии рассматривается комплекс теоретико-методологических и практических вопросов, связанных с выявлением проблем и определением перспектив формирования и реализации государством эффективной информационной политики, адекватной современным вызовам и мегатрендам, одним из которых является усиление глобального медиапротивостояния. Особое внимание уделяется внутри- и внешнеполитическим приоритетам РФ в информационной сфере, а также возможностям российского общества и государства по нейтрализации соответствующих угроз и минимизации рисков. Анализируются конкретные примеры операций информационной войны, в том числе направленных против России, и технологии противодействия им.

Законодательство приведено по состоянию на 1 августа 2021 г.

Для всех изучающих государственную информационную политику и связанные с ней социополитические феномены, а также тех, кто интересуется общими и специальными проблемами, которые затрагивают деятельность государства в медиасфере в современных условиях.

УДК 316.7

ББК 73

© Коллектив авторов, 2022

© ООО «Проспект», 2022

ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО

Первые десятилетия XXI века показали, что в историю человеческой цивилизации этот период вой­дет как начало глобальной информационной эпохи, когда цифровые технологии, новые формы массовых коммуникаций вошли в каждую семью.

На фоне обострения геополитической конкуренции ведущих мировых держав и центров силы становится заметным глобальное медиапротивостояние. Воинствующая публичная риторика, откровенно конфронтационное поведение, политический шантаж, ставка на демонстрацию силы, причем даже там, где в этом априори нет необходимости, — вот лишь некоторые составляющие глобальной политической реальности, тиражируемые масс-медиа и, увы, ставшие повседневностью для человечества. И охватившая мир пандемия COVID-19 и ее последствия — лишнее тому подтверждение. Информационные вой­ны, захлестнувшие планету в новую цифровую эпоху, за довольно короткое время изменили до неузнаваемости весь мир, кардинально трансформировали массовое сознание. Новым явлением в глобальном медиапространстве, а также в мировой политике и международных отношениях стали «вой­ны памяти»: попытки переиначить историю, фальсификация исторических фактов и событий, уничтожение памятников, насаждение ложных идеалов и ценностей. Наши оппоненты развязали против нас информационную вой­ну, чтобы приуменьшить роль нашей страны в разгроме Третьего рейха, переложить ответственность за преступления фашизма и девальвировать нашу абсолютную Победу. Сохранение исторической памяти — важная часть государственной политики нашей страны, ибо правда о Великой Отечественной вой­не обеспечивает историческую преемственность поколений, укрепляет национальный характер и истоки духовной силы нашего народа. Еще в 2019 году Председатель Совета Федерации В. И. Матвиенко призвала страны, входящие в Межпарламентский союз, признать победу над нацизмом во Второй мировой вой­не Всемирным наследием человечества, а памятники борцам с нацизмом во всех странах — Всемирным мемориалом человечества.

Сегодня Россия оказалась на острие многочисленных и непрекращающихся информационных атак. А для того, чтобы адекватно и эффективно отвечать на эти вызовы — многовекторные по своей направленности, агрессивные по своей сути и высокотехнологичные по своему исполнению, — безусловно, требуется формирование глубоко продуманной и тщательно спланированной государственной информационной политики. А также ее уверенная, твердая и последовательная реализация на высокопрофессиональном уровне.

Исследованию этих острейших проблем современности и посвящено настоящее учебное пособие. Отрадно, что в работе представлен анализ подходов к информационной политике государства в Посланиях Президента России Федеральному Собранию РФ, действующем законодательстве. Именно комплексный подход к изучению таких многогранных явлений и процессов, как информация, политические коммуникации, глобальная информатизация, медиапространство, цифровизация и других выгодно отличает данное учебное издание, делает его интересным и полезным для самого широкого круга читателей.

И.М-С. Умаханов,
первый заместитель Председателя Комитета Совета Федерации
по науке, образованию и культуре,
член Совета при Президенте Российской Федерации
по науке и образованию

ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО

Современные реалии не оставляют ни малейшего сомнения в том, что обострение геополитического соперничества государств и их объе-динений не только стало устойчивой тенденцией, но и постоянно нарастает. С каждым новым витком эта конкуренция становится все более многоплановой и всеобъемлющей, затрагивает все большее число областей и сфер жизнедеятельности страны и народов, приобретает все более неожиданные формы и проявления. Не удивительно, что в числе последних наиболее заметным становится глобальное медиапротивостояние — в информационную эпоху по-другому и быть не могло. Вопрос лишь в том, что это противостояние, возможно, неожиданно для его инициаторов и многих участников, круг которых постоянно расширяется, стало доминантой их мышления и поведения, призмой, сквозь которую они видят окружающую действительность и пытаются воздействовать на нее.

Приходится констатировать, что информационные вой­ны, захлестнувшие планету, за довольно короткое время изменили до неузнаваемости весь мир, кардинально трансформировали массовое сознание, «откалибровали» на соответствующий лад «оптику» в руках политиков, принимающих судьбоносные решения. Достаточно посмотреть на то, как изменился политический лексикон, стали резче и жестче заявления политиков и т.д.

Однако, информационное противоборство не ограничивается современностью. Устойчивым явлением в глобальном медиапространстве и — шире — в мировой политике и международных отношениях — стали «вой­ны памяти», то тут, то там предпринимаемые нечистоплотными политическими структурами и отдельными деятелями попытки сфальсифицировать историю, исказить смысл и значение уже свершившегося. Цель тех, кто с неимоверной легкостью и неприкрытым цинизмом переправляет «плюсы» на «минусы», перекрашивает «черное» в «белое», бесцеремонно вырывает подлинные страницы исторических летописей и заменяет их современными поделками и подделками, очевидна — повысить таким образом свою конкурентоспособность в глобальном противоборстве, приписать себе побольше очков, всячески ослабить оппонентов.

Исследованию этих острейших проблем современности, представляющих серьезный вызов настоящему и будущему Росссии, и посвящено настоящее учебное пособие. В нем удалось весьма органично совместить рассмотрение как теоретико-­методологических оснований информационной политики и связанных с ней социополитических феноменов, к сожалению, нередко незаслуженно игнорируемых, так и анализ практического материала, которым богаты авторы, не понаслышке знакомые с медиасферой. Ведь несмотря на известную популярность этих и смежных тем среди ученых и экспертов, по-прежнему остается немало вопросов общетеоретического и конкретно-­прикладного характера, ожидающих своего исследования. Многие из этих вопросов нашли отражение в данном учебном издании — весьма своевременном, интересном и полезном.

Арина Шарапова,
журналист, телеведущая, преподаватель
и общественный деятель, заместитель председателя
Общественной палаты г. Москвы

ВВЕДЕНИЕ

События последних десятилетий, современниками которых мы являемся, убедительно свидетельствуют о том, что информационная эпоха, оказывавшаяся в фокусе внимания преимущественно теоретиков-­футорологов и фантастов ХХ в., сегодня не только превратилась в реальность, но и стала важнейшей детерминантой развития человечества. Масштабная информатизация и медиатизация, стремительное формирование глобального информационного пространства, динамичное развитие рынка информационных товаров и услуг — эти и многие другие сопутствующие им явления и процессы определяют реалии дня сегодняшнего и завтрашнего, задают соответствующий формат экономики, науки, культуры. И, безусловно, они не могли не затронуть сферу политического, став к настоящему времени, без преувеличения, осевым ее элементом.

Информация все более и более вторгается в повседневную жизнь как отдельного индивида, так и социума в целом. Действующие и в глобальном масштабе, и в рамках национальных государств пресса, радио, телевидение, иные масс-медиа обеспечивают потребность людей в информации о явлениях и процессах, происходящих в политике, экономике, культуре и т. д. Неудивительно поэтому, что динамика и направленность общественно-­политических процессов современности, разворачивающихся на всех уровнях, будь то локальный, национальный, региональный или глобальный, с наглядной очевидностью свидетельствуют о существенном возрастании влияния на них информационно-­коммуникационной составляющей, о тесном вплетении информации и коммуникаций в ткань политического. Политика становится все более информационно насыщенной, коммуникационно организованной и оформленной, а информация все более политизируется. Помимо прочего, это ведет к тому, что на смену традиционной политической реальности, так или иначе связанной с материальными благами, преимущественно двухмерным и дихотомичным восприятием сферы политического, приходит реальность символическая, насыщенная различными образами — как стихийно возникающими, так и специально конструируемыми и целенаправленно транслируемыми.

В итоге прежние принципы формирования и механизмы реализа-
ции политического курса государства в различных областях жизни общества уступают место новым парадигмам и технологиям, эффективность которых определяется уже не столько экономическими, силовыми и т. п. факторами, сколько ресурсом эмоционально-­психологического воздействия, содержащимся в них образным «зарядом», способностью сформировать нужное восприятие или скорректировать сложившееся ранее впечатление у соответствующего референтного лица, будь то отдельный лидер или политик, либо группы лиц, будь то члены национальных правительств, элитарные слои, социум в целом. Реальное все чаще замещается виртуальным, информация из вспомогательного превращается в ключевой фактор политической жизни, а коммуникации становятся не только формой, но и содержанием последней.

Действительно, вне широкого коммуникационного контекста и без надлежащего информационного сопровождения не проходит теперь ни одно государственное мероприятие внутри- или внешнеполитического масштаба, ни одно значимое событие в деятельности общественно-­политических сил и структур. Все большее число субъек-тов на глобальной, региональных, национальных и локальных политических аренах пытаются овладеть доступами к важнейшим медиа-­ресурсам и потокам, стать активными и полноправными участниками информационно-­коммуникационного обмена, а нередко — и переформатировать соответствующее информационное пространство, исходя из собственных интересов и приоритетов, так или иначе получить контроль над ним. В условиях, когда имеет место значительное и постоянное усложнение мира политики, обострение имеющихся и появление новых противоречий глобального характера и масштаба, а также усиление конкуренции между различными политическими субъектами — национальными государствами, межгосударственными союзами и объединениями, транснациональными корпорациями, неправительственными организациями, международными теневыми образованиями и т. д. — за влияние и обладание жизненно важными ресурсами, информация и структуры, ее производящие, хранящие, перерабатывающие и распространяющие, с одной стороны, начинают играть особую роль, осознавая собственные интересы и возможности, с другой стороны, становятся объектом не просто пристального внимания, но и притязаний со стороны ведущих акторов.

Бесспорно, сами масс-медиа осознают, что формируемые и направляемые ими информационные потоки играют все большую роль в социально-­политическом управлении, оказывают все более заметное влияние на ход и характер взаимодействия различных общественных сил и институтов в сфере политики. СМИ, понимая, что передаваемая ими информация, с точки зрения ее количественных и качественных измерений, становится одним из ключевых факторов, определяющих параметры функционирования современного государства, осуществления им тех или иных внутри- и внешнеполитических мероприятий, все активнее включают в свою повестку вопросы, связанные с урегулированием их взаимоотношений с властью, с установлением критериев должного и допустимого в медиа-­сфере в целом и в деятельности отдельных масс-медиа в частности.

Оно и понятно. Ведь в стремительно меняющемся постиндустриальном мире информационные потоки, не знающие юридических и физических границ и легко перемещающиеся в глобальном масштабе с помощью постоянно совершенствующихся и усложняющихся технологий, превращаются в важнейший ресурс, сопоставимый и даже превосходящий по своей емкости другие ресурсы политики. При этом отсутствие жесткой территориальной привязки данного ресурса позволяет лидерам в информационно-­коммуникационной сфере — как национальным, так и все чаще транснациональным — использовать его в своих целях без ­каких-либо ограничений. Эффективное и уверенное продвижение вглубь некогда закрытых национальных территорий становится возможным без учета состояния экономического, политического, кадрового, оборонного и т. п. потенциала, равно как и благосостояния основной части населения осваиваемых стран и регионов, путем использования для достижения поставленных целей информационно-­технологической сегментации и фактического изъя-тия из социально-­экономического пространства носителей интеллекта и распорядителей финансовых ресурсов.

В этой связи особую остроту, помимо прочего, приобретают формирование концептуальных оснований и выработка эффективных механизмов реализации государственной информационной политики. В условиях необычайно динамичного и крайне противоречивого развития мира политического, с неизбежностью затрагивающего человечество в целом и отдельные национальные сообщества в частности, поиск оптимального сочетания государственного регулирования информационной сферы при сохранении основ экономической и творческой самостоятельности тех или иных видов СМИ, нахождение гармоничного баланса между корпоративными и общенациональными интересами становятся особо важными задачами информационной политики государства. Их практическое решение при ставших уже традиционно непростыми, а нередко весьма напряженными — постоянно или периодически — взаимоотношениях власти и масс-медиа в подавляющем большинстве развитых стран мира делает востребованным комплексные подходы, учитывающие как зарубежный позитивный опыт, так и собственные традиции и специфику.

В целом, в современных условиях, существенными характеристиками которых являются, наряду с уже отмеченными выше заметным ростом роли и значения информации и коммуникаций в различных сферах общественной и государственной жизни, становлением глобального информационного общества, повышением плотности информационно-­политического пространства при одновременном усложнении его структуры и состава, также возрастание рисков и угроз в информационной сфере (информационные вой­ны, кибертерроризм, информационное неравенство и т. д.), комплексное и всестороннее исследование феномена информации и связанных с ним явлений и процессов становится весьма актуальным, востребованным как научной теорией, так и практикой, включая прежде всего область реальной политики. Уже сегодня можно говорить о становлении целого ряда междисциплинарных направлений и предметных областей в рамках современного социально-­гуманитарного знания, в том числе политологии, активно изучающих информационно-­политические процессы, их субъектов и объектов, условия развертывания и характер протекания, проблемы и перспективы регулирования их интенсивности и направленности со стороны государственных институтов и общественных структур, место и роль масс-медиа и т. д. (информациология, политическая коммуникативистика, государственная информационная политика, теория и практика массовой информации, политическая имиджелогия и др.).

Вместе с тем, как это нередко бывает с остроактуальными проблемами, сложными и многообразными реалиями современности, стремительно формируется целый комплекс обстоятельств и последствий, чрезвычайно вариативных по своей природе и формам, подчас трудно улавливаемых и далеко не всегда предсказуемых, не поддающихся операциональному анализу и прогнозированию, не вписывающихся в традиционные исследовательские парадигмы, выходящих далеко за границы эвристических возможностей существующих подходов и методов. И политическая наука здесь, увы, не является исключением. Более того, приходится признать, что ее теоретико-­методологический инструментарий и категориальный аппарат сегодня в целом ряде случаев демонстрирует когнитивную недостаточность и ограниченность возможностей его использования в проактивном ключе, для работы на опережение политических событий и процессов, на их моделирование и оперативную модификацию. Гораздо чаще приходится иметь дело с констатацией уже произошедшего, причем осуществляемой на языке далеко не всегда однозначных терминов, обоснованных суждений, а нередко и вовсе посредством политизированных, идеологически ангажированных, откровенно спекулятивных трактовок.

В этом смысле обращение авторского коллектива к теме государственной информационной политики и связанным с ней проблемам в рамках настоящего учебного пособия — не столько дань моде, стремление «быть в тренде» и т. д., сколько искреннее желание внести свой вклад в решение вопросов теоретического и практического характера, прямо или опосредованно касающихся этого полисубъектного феномена, вариативного с точки зрения его концептуальных и идейно-­ценностных оснований, многофакторного с точки зрения задействуемых для их практической реализации ресурсов, а тем самым — многовекторного с точки зрения действий основных акторов и разнонаправленного с точки зрения результатов и последствий этих действий. Неконтролируемый рост взаимозависимости и взаимообусловленности актуальных и потенциальных факторов и переменных общественно-­политического развития, значительное расширение поля политики и политизация всех сфер жизни, изначально не являвшихся политическими или лишь частично затрагивавших область политики, — эти и связанные с ними тенденции и обстоятельства определяют лишь контуры проблемной ситуации.

Нас не может не беспокоить наблюдаемое значительное возрастание доли эмоционально-­психологической, образной, имиджевой, виртуальной и т. п. составляющих в политической сфере при одновременном свертывании в ней многих рациональных начал и универсальных черт. Глубоко продуманные и эффективные действия в рамках детально разработанной политической стратегии, опирающейся на реальные, а не мнимые ресурсы, выверенные механизмы и прошедшие успешную апробацию инструменты все чаще уступают место кризисной импровизации, спонтанности и импульсивности. Тем более нельзя оставлять без должного исследовательского внимания появление и активное внедрение нетрадиционных политических практик и технологий, включающих «асимметричные вызовы» и «неадекватные ответы», которые, к сожалению, становятся нормой современной политической жизни, новым форматом мира политики, не абстрактной и эфемерной, а вполне осязаемой и конкретной системой координат.

По сути, современная политика стала принципиально иной, по сравнению с прошлым тысячелетним опытом социополитического развития человеческой цивилизации. И эта инаковость, при имеющихся определенных положительных моментах, несет в себе массу негатива — как уже ощущаемого, прежде всего обусловленного нарастанием глобального медиапротивостояния, так и вполне ожидаемого, связанного с углублением противоречий между ведущими центрами силы и расширением арсенала используемых ими средств и ресурсов в медиасфере. Поэтому остаться в стороне от разработки данной проблематики, даже при всех очевидных и возможных сложностях научного поиска, нам, неравнодушным ученым-­политологам, просто не представляется возможным.

Раздел 1. ИНФОРМАЦИЯ И КОММУНИКАЦИИ КАК ОСНОВАНИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИНФОРМАЦИОННОЙ ПОЛИТИКИ

Глава 1. КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ ИНФОРМАЦИИ КАК ФЕНОМЕНА МИРА ПОЛИТИЧЕСКОГО

1.1. Информация: понятие, сущностные черты, типы

К настоящему времени сложилось несколько подходов к определению понятия «информация» (от лат. informatio — разъяснение, изложение, осведомленность), которые в общем и целом могут быть объединены в два основных:

1) атрибутивный подход — предполагает понимание информации как атрибута материи, являющегося продуктом ее отражения. Информация присуща всем явлениям мира, она универсальна. Как пишет И. И. Юзвишин: «Информация — это всеобщий бесконечный единый законопроцесс фундаментальных отношений, связей, взаимодействий и взаимозависимостей энергии, движения, массы и антимассы микро- и макроструктур Вселенной. Мир — информационен, Вселенная — информационна; первичное — информация, вторичное — материя»1;

2) функциональный подход — предполагает понимание информации как свой­ства исключительно живых систем, сознательной деятельности человека и кибернетических устройств. Согласно трактовке информации, предложенной в свое время «отцом информатики» Н. Винером, «информация — это обозначение содержания, полученного из внешнего мира в процессе нашего приспособления к нему и приспосабливания к нему наших чувств. Процесс получения и использования информации является процессом нашего приспособления к случайностям внешней среды и нашей жизнедеятельности в этой среде»2. Иными словами, информация — это «обмен сведениями между людьми, человеком и автоматом, автоматом и автоматом, обмен сигналами в растительном и животном мире, передача признаков от клетки к клетке и т. д.»3.

Таким образом, информация — это, с одной стороны, результат отражения в различных формах фактов общественного бытия и общественного сознания, с другой стороны, передача, циркулирование отраженного и взаимоотраженного многообразия жизни социума4.

В основе любой информации лежит факт — многообразие событий, явлений, действий, поступков, отражающих состояние общественного бытия и общественного сознания. Факт лежит в основе сообщения. Отсутствие факта влечет отсутствие сообщения5.

В современной науке, по мнению Е. В. Халиповой, выделяется несколько подходов к определению сущностных черт информации:

— информация — это совокупность сведений, необходимых для активного воздействия на управляемую систему с целью ее оптимизации;

— информация — это набор узкоспециализированных данных, продуцируемых в огромных количествах во всех сферах деятельности общества;

— информация — это необходимый резерв и ресурс социально-­экономического развития общества, подобный другим ресурсам (трудовым, энергетическим, материальным, интеллектуальным и т. д.)6.

Как полагает Р. Ф. Авдеев, основными разновидностями информации, определяемыми ее сущностными характеристиками, являются:

— структурная (или связанная) — информация, присущая объек-там неживой и живой природы естественного или искусственного происхождения. Последние — орудия труда, предметы быта, произведения искусства, научные теории и т. д. — возникают путем объективирования («оседания», «опредмечивания») циркулирующей информации, т. е. благодаря и в результате целенаправленных управленческих процессов;

— оперативная (или рабочая) — информация, циркулирующая между объектами материального мира и использующаяся в процессах управления в живой природе и человеческом обществе7.

Между этими разновидностями, полагает исследователь, существует неразрывная связь. Генетически структурная информация неживой природы явилась необходимой предпосылкой возникновения оперативной информации и функциональных систем живой природы. Объекты потому способны порождать процессы, что в них содержится информация, которая при определенных условиях может реализоваться в «передающуюся часть» отражения. Субъект извлекает из объектов неживой природы информацию, включает ее в контур познания и управления. При этом выявляется содержание информации, она приобретает ценность, т. е. раскрываются семантические и прагматические составляющие информации.

Важно также отметить такую сущностную черту информации, как постоянное ее накапливание в увеличивающихся объемах, несмотря на непрерывно возрастающее использование. Именно это стимулирует развитие и совершенствование технологии эксплуатации информационных ресурсов или информационно-­коммуникационных технологий8.

Как видно, налицо многообразие подходов и выделяемых в них содержательных сторон исследуемого предмета, его сущностных оттенков. В этой связи для результативности дальнейшего анализа представляется необходимым установить соотношение хотя и содержательно смежных, но ­все-таки самостоятельных понятий «информация», «коммуникация», «знание», «ложь», «дезинформация», «заблуждение», ведь в различных источниках нередко даются их разные трактовки.

Коммуникация (от лат. communicatio — сообщение, передача, от communico — делаю общим, связываю, общаюсь) — тип взаимодействия между людьми, предполагающий информационный обмен, т. е. это процесс распространения информации. Соответственно, если коммуникация — это механизм общения, взаимодействие социальных субъектов, то информация — это содержательная сторона данного общения, его предмет9.

Знание, как полагают авторы «Новой философской энциклопедии», представляет собой форму социальной и индивидуальной памяти, свернутую схему деятельности и коммуникации, результат обозначения, структурирования и осмысления объекта в процессе познания10. Соответственно, научное познание — это деятельность по получению, хранению, переработке и систематизации информации об объектах.

Полное, исчерпывающее знание об объекте (т. е. сложноорганизованной материальной системе или мире в целом) — это абсолютная истина, тогда как неполное знание о том же объекте — это относительная истина. По своему содержанию истина объективна, а по форме — относительна (относительно-­абсолютна). Объективность истины является основой преемственности истин11.

Знание определяется как достоверное, когда у нас имеется достаточное основание утверждать, что его истинность окончательно установлена, т. к. оно не нуждается в дальнейшем обосновании (доказательстве), и потому у нас есть полная субъективная уверенность, убежденность в нем. Знание вероятно, если у нас имеется не полное, а только некоторое основание считать его истинным, так что оно нуждается в дальнейшем обосновании (доказательстве), и потому оно вызывает в нас определенную уверенность, но мы готовы к тому, что эта уверенность не оправдается12.

С точки зрения П. В. Алексеева и А. В. Панина, в самом общем виде знание можно определить как творческое, динамическое измерение сознания, поскольку всякое сознание существует в форме знания. Последнее выступает как объективная идеальная форма всякой деятельности и коммуникации, как их возможная форма в том смысле, что оно представляет собой предпосылку расширения горизонта человеческого бытия. Знание есть не только преобразование опыта в сознание путем структуризации, обозначения его элементов, не только фиксация опыта в социальной памяти. Оно является способом трансформации знаковых систем, сознания, деятельности и общения, придания им новой формы, т. е. нового смысла и значения. Знание возникает как осмысление человеком контекстов своего опыта. В таком случае всякий тип знания выступает как смысл, вносимый в специфическую реальность (производственную практику, социальную регуляцию, ритуальный культ, языковый текст и т. д.). Тем самым знание есть различение этих реальностей и контекстов опыта как возможных сфер реализации человеческих способностей. Способность знания служить расширению культурно-­исторического контекста человеческого бытия есть основа для его оценки в таких шкалах, как точность–приблизительность, достоверность–вероятность, сущность–видимость, творчество–репродукция, истина–заблуждение13.

В практической деятельности, полагают авторы учебника «Информационная политика», информация рассматривается как ресурс («сырье») для производства знаний. При этом знание в информационном пространстве, в том числе «управленческое», имеет ряд существенных черт:

— оно не рассматривается как нечто незыблемое и постоянное, не зависящее от изменяющейся ситуации и являющееся истинным вне зависимости от диапазона возможных интерпретаций;

— основным признаком такого знания является контекстуальность, т. е. зависимость от многих факторов, в том числе не всегда постигаемых рационально;

— это знание субъектно, т. е. зависит от способа анализа, типа мышления, рефлексии, а также индивидуальной интуиции и опыта своего создателя;

— это знание ситуативно, т. е. изначально и специально создается (и применимо) только к определенному спектру ситуаций.

Оказывать наиболее существенное (а иногда и определяющее) влияние на протекающие процессы и другие субъекты коммуникации в информационном пространстве, продолжают далее авторы, может тот, кто производит знания-­решения в конкретных ситуациях на основе поиска и анализа информации. Распространяя это знание-­решение по каналам коммуникации, субъект, создавший это знание, может оказывать управляющее воздействие на другие субъекты деятельности, которые в силу ряда причин не смогли вовремя создать свой вариант знания-­решения для текущей ситуации. Поскольку знание-­решение генерируется субъектом прежде всего в своих интересах, данное знание-­решение, принятое другими субъектами для реализации собственных задач, будет прямо или косвенно направлять их деятельность в интересах того субъекта, который сгенерировал и распространил это знание-­решение. Наибольший эффект такого управления достигается в случае, когда знание-­решение не просто генерируется явно в интересах своего создателя, а конструируется таким образом, чтобы, с одной стороны, обеспечить его интересы, а с другой стороны, быть привлекательным для других субъектов.

Например, использование этой технологии органами государственной власти и управления, наряду с активной информационной политикой по распространению соответствующих знаний-­решений, позволит не только существенно повысить качество собственно управленческой деятельности государственных структур, но и укрепить их авторитет как источника знаний-­решений, отвечающих интересам общества и государства. Активная информационная политика, сопровождающая использование этой технологии, необходима потому, что в информационном пространстве в процесс распространения сконструированных знаний-­решений вовлекаются как каналы распространения массовой информации, так и специализированные каналы, действующие в рамках определенных структур или сферы деятельности (внутри- и межведомственные каналы)14.

В научной литературе весьма обоснованно утверждается, что, наряду с позитивной и конструктивной, информация может быть и негативной, т. е. быть представленной в форме лжи, дезинформации и заблуждений.

Как полагают П. В. Алексеев и А. В. Панин, ложь — это преднамеренное возведение заведомо неправильных представлений в истину. Ложь укоренена в повседневной и социальной жизни, имеется всюду, где взаимодействуют люди; она есть функция любых человеческих коммуникаций, при которых осуществляется столкновение интересов индивидов и социальных групп. Дело не в том, имеется она или нет (простой жизненный опыт свидетельствует о наличии лжи), а в том, каков ее удельный вес в каждом конкретном случае.

При этом авторы подчеркивают очевидность охранительной значимости лжи для индивидов (наиболее показательны случаи с милосердной ложью у постели умирающего человека). Однако часто ложь связана с получением ­каких-либо преимуществ за счет и в ущерб другим. Есть люди, для которых ложь — принцип их бытия15.

Дезинформация — передача (объективно) ложного знания как истинного или (объективно) истинного знания как ложного. Дезинформация отличается от лжи в плане интенции, намерения, направленности сознания. Ложь всегда связана с преднамеренностью субъекта, дезинформация же может быть осознанной или неосознанной, не переставая оттого быть неправдой. Дезинформационная интенция при этом есть стремление информатора ввести реципиента (т. е. получателя информации) в состояние заблуждения. Последнее проявляется в том, что имеющаяся у информатора оценка знания как истинного или ложного противоположна той, которая сообщается реципиенту.

Одной из разновидностей дезинформации является «полуправда», «ложь умолчанием». Например, очень часто нижестоящие инстанции сообщают «наверх» благоприятную информацию, скрывая или замалчивая неудачи, ошибки, провалы. «Ложь умолчанием» проникает и в средства массовой информации, в результате начинает формироваться иллюзия в «успешном прогрессе», тогда как на самом деле имеет место кризис и движение вспять16.

Заблуждение — это непреднамеренное несоответствие суждений или понятий объекту. Свой­ство непреднамеренности делает его существенно отличающимся от лжи и дезинформации. В основе заблуждений может находиться дезинформация, но они могут порождаться и другими факторами.

Причины появления заблуждений многообразны. Во-первых, это характер поиска истины, который всегда сопряжен с выдвижением предположений, догадок, гипотез. Субъект накладывает на область неизвестного свои предварительные представления, базирующиеся на уже известном. Истолкование же области неизвестного с позиций известного далеко не всегда истинно. Во-вторых, это многогранность объектов изучения и нередко фрагментарное, поначалу одностороннее их отображение. Часть выдается за целое, одна сторона, один элемент — за всю систему. В результате полученная первоначальная истина трансформируется в не-истину17.

1.2. Информационное общество, информационная индустрия и информационно-­телекоммуникационные технологии

Важнейшим аспектом категориального осмысления информации как общественно-­политического феномена является анализ ее роли в становлении информационного общества.

Вообще, как отмечает И. С. Мелюхин, понятие «информационное общество» появилось во второй половине 1960-х гг. Наряду с ним использовались такие термины, как «технотронное общество», «общество знаний», «постиндустриальное общество». В 1966 г. в докладе по научным, техническим и экономическим исследованиям, сделанном в Японии, утверждалось, что информационное общество представляет собой общество, в котором имеется в изобилии высокая по качеству информация, а также есть все необходимые средства ее распространения18.

Исследователь выделяет несколько подходов к определению критериев информационного общества. Согласно одному из них, информационное общество — это такое общество, в котором:

— персональный компьютер, подключенный к трансграничным информационным сетям, входит в каждый дом;

— каждый член общества имеет возможность своевременно получать с помощью трансграничных информационных сетей полную и достоверную информацию любого вида и назначения из любого государства, находясь при этом практически в любой точке географического пространства;

— предоставляется возможность оперативной коммуникации как каждого члена общества с каждым, так и с государственными и общественными структурами вне зависимости от места нахождения на земном шаре;

— трансформируется деятельность СМИ по формам создания и распространения информации, технологически стыкуясь с информационными компьютерными сетями;

— «исчезают» географические и геополитические границы государств в рамках информационных сетей, происходит «столкновение» информационных законодательств стран, возникает необходимость гармонизации законодательств;

— появляются новые формы деятельности с использованием информационных сетей: работа, творчество, воспитание и образование, медицина.

Другой подход, выделяемый И. С. Мелюхиным, в качестве основных признаков информационного общества называет:

— формирование единого мирового информационного пространства и углубление процессов информационной и экономической интеграции стран и народов;

— становление и в последующем доминирование в экономике стран, наиболее далеко продвинувшихся на пути к информационному обществу, новых технологических укладов, базирующихся на массовом использовании сетевых информационных технологий, перспективных средств вычислительной техники и телекоммуникаций;

— создание рынка информации и знаний как факторов производства в дополнение к рынкам природных ресурсов труда и капитала и переход информационных ресурсов общества в реальные ресурсы социально-­экономического развития за счет расширения доступа к ним;

— возрастание роли инфраструктуры (телекоммуникационной, транспортной, организационной и т. д.) в системе общественного производства и усиление тенденций к совместному функционированию в экономике информационных и денежных потоков;

— фактическое удовлетворение потребностей общества в информационных продуктах и услугах;

— повышение уровня образования за счет расширения возможностей систем информационного обмена на международном, национальном и региональном уровнях и, соответственно, повышение роли квалификации, профессионализма и способностей к творчеству как важнейших характеристик услуг труда;

— повышение значимости проблем обеспечения информационной безопасности личности, общества и государства и создание эффективной системы обеспечения прав граждан и социальных институтов на свободное получение, распространение и использование информации19.

Согласно еще одному подходу, выделяемому С. А. Протодьяконовым, информационное общество будет являться таковым, если:

— любой индивид, группа лиц, организация в любой точке страны могут получить любую информацию и знания, необходимые для решения их личных или социально значимых задач;

— в обществе производится, функционирует и доступна любому индивиду, группе или организации современная информационная технология;

— в стране имеются достаточно развитые инфраструктуры, обеспечивающие самостоятельное производство информационной техники и необходимые кадры для ее квалифицированного использования и обслуживания;

— в обществе происходит процесс ускоренной автоматизации и роботизации всех сфер производства и управления;

— осуществляются радикальные изменения в социальных структурах, которые обеспечивают эффективное применение информационной техники и технологии. Считается, что в этой сфере может трудиться не менее 50% общего числа занятых.

Формирование такого общества, отмечает автор, предполагает осуществление в ходе информационно-­компьютерной революции по меньшей мере четырех глобальных процессов:

1) электронизации, т. е. внедрения во все сферы общества — от производства, управления, культуры до быта — различного рода электронных приборов и технологий;

2) компьютеризации, которая, как бы надстраиваясь над электронизацией, создает компьютеры различной мощности и назначения — от роботов управляющих систем до бытовых приборов и игр;

3) медиатизации, т. е. создания и распространения новейших систем связи, обеспечивающих в конечном счете доступ любого индивида ко всем источникам информации;

4) информатизации всего общества, т. е. слияние воедино всех технологических, экономических, политических и культурных механизмов для производства, переработки, хранения и распространения информации.

При этом, по мысли исследователя, в последние годы успешное осуществление этих процессов обеспечено по меньшей мере тремя великими инновациями:

— во-первых, интеграцией радио, телефона, телевидения, спутниковых и кабельных систем, способных передавать информацию из любой точки земли в другую и в космическое пространство;

— во-вторых, внедрение новейшей цифровой электронной аппаратуры, позволяющей передавать рисунки, фото, другие изображения (факс);

— в-третьих, включение общедоступных бесплатных и коммерческих данных и знаний в мировую интегрированную систему (Интернет).

В целом, отмечает С. А. Протодьяконов, создается совершенно новая ситуация: «процесс компьютеризации сливается с процессом медиатизации, и они образуют единую технологическую основу информационного общества…», обеспечивая «переход к принципиально новому состоянию цивилизации и культуры — к глобальному гиперинтеллекту»20.

Таким образом, и здесь мы согласны с точкой зрения И. С. Мелюхина, определить понятие «информационное общество» можно, как минимум, тремя способами.

Во-первых, перечислить характеристики, которые присущи этому типу общества:

— созданы значительные информационные ресурсы;

— производство, хранение, распространение и передача как аудиовизуальной продукции, так и деловой и образовательной информации становятся важнейшей частью экономики;

— сформировалась информационная индустрия, которая включила в себя компьютерную и телекоммуникационную промышленность, разработчиков аудиовизуального содержания и программного обеспечения, производителей элементной базы и бытовой электроники, мультимедийную промышленность и т. п.;

— граждане имеют технические и правовые возможности доступа к разнообразным источникам информации.

Во-вторых, можно пойти от «абстрактного к конкретному», указав, что информационное общество — это следующая ступень в историческом развитии человечества по цепи «аграрное — индустриальное — постиндустриальное» общество.

В-третьих, можно сказать, что информационное общество — это следующая ступень или стадия развития человечества, на которой доминирующим объектом производства и потребления становятся информационные продукты и услуги21.

В целом, существующее в науке многообразие подходов к осмыслению информационного общества и его сущностных черт может быть сведено к следующим основным:

1) технологический подход — базируется на оценке компьютерных и коммуникационных технологий как основной движущей силы прогресса, их появление и внедрение означает начало новой эры в истории человечества (после аграрной и индустриальной). Основные представители: О. Тоффлер («Третья волна», 1980), Дж. Несбит («Мегатренды: Новые направления, трансформирующие нашу жизнь», 1984);

2) экономический подход — основан на учете роста экономической ценности информационной деятельности. При этом оценивается доля информационной деятельности в валовом национальном продукте: если в экономике информационная активность превалирует над деятельностью в области сельского хозяйства и промышленности, то можно говорить об информационном обществе. Основные представители: Ф. Махлуп («Производство и распространение знаний в Соединенных Штатах», 1964), М. Порат («Информационная экономика: источники и методы оценки первичного информационного сектора», 1977);

3) подход, связанный со сферой занятости — основан на рассмотрении структуры занятости населения и моделях наблюдаемых изменений. Предполагается, что мы вступаем в информационное общество, когда большинство занятых работает в информационной сфере. Снижение занятости в сфере производства и увеличение в сфере услуг рассматривается как замещение физического труда умственным. Поскольку «сырьем» для умственного труда является информация (она противопоставляется физической силе, навыкам ручного труда и его «машинным» характеристикам), то существенное увеличение доли труда в информационной сфере может рассматриваться как возникновение информационного общества. Основные представители: Д. Белл («Наступление постиндустриального общества», 1973), Ч. Лидбитер («Жизнь на воздухе», 1999), Р. Райх («Работа наций: готовим себя к капитализму XXI века», 1991), П. Дракер («Посткапиталистическое общество», 1993), М. Кастельс («Информационная эпоха: экономика, общество и культура», 1996–1998), Х. Перкин («Рост профессионального общества», 1989), О. Гоулднер («Теория и общество», 1978);

4) пространственный подход — основан на рассмотрении информационных сетей, которые связывают различные места, а потому могут оказать глубокое воздействие на организацию времени и пространства. Стало привычным выделять центральное место информационных сетей, которые могут связать между собой разные точки внутри и вне офиса, города, региона, континента и даже всего мира. В сетевом обществе исчезают затруднения, связанные с преодолением времени и пространства, а тем самым меняется само социальное устройство этого общества. Основные представители: Я. Бэррон и Р. Курноу («Будущее с микроэлектроникой: прогнозирование эффектов информационных технологий», 1979), Г. Мулган («Коммуникация и контроль: сети и новые экономики коммуникаций», 1991), Дж. Урри («Социология вне обществ: мобильности XXI века», 2000);

5) социокультурный подход — основан на том, что критерием наступления информационного общества является возрастание информативности современной культуры, по сравнению со всеми предшествующими периодами. Человечество существует в медианасыщенной среде, что означает существенную символизацию жизни. Происходит «информационный взрыв», который в то же время снижает смысловое значение информации. Многие говорят о наступлении «века зрелищ», когда люди выбирают нравящиеся им знаки и символы при полном игнорировании содержащихся в них смыслов. Основные авторы: Ж. Бодрийяр («В тени молчаливого большинства…», 1983), Ж.-Ф. Лиотар («Состояние постмодерна: доклад о знании», 1979), М. Постер («Информационный режим: постструктурализм и социальный контекст», 1990)22.

Возрастание социальной значимости информации и в целом реалии информационного общества, как полагает В. Н. Костюк, могут быть охарактеризованы следующими принципиальными моментами.

Во-первых, в результате усложнения общественного поведения увеличиваются информационные потребности людей. Информация превращается в массовый продукт. Растущую потребность в информации начинают испытывать не только руководители, но и миллионы граждан. Это связано с децентрализацией (повышением степени свободы индивидов, социальных групп, регионов и т. д.) современного общества, когда важнейшие решения о своем поведении индивиды и организации принимают самостоятельно, независимо от центральной власти.

Во-вторых, информация становится не просто сообщением, имеющим конкретное содержание, а экономической категорией. Она получает рыночную оценку и перестает быть бесплатным товаром. На ее основе функционирует, как уже было отмечено исследователем, и труд, и капитал. Возникает информационный рынок, где информация продается и покупается, а операции с информацией приносят прибыли и убытки. Расширяются инвестиции в информацию с целью получения новой информации, создания различного рода инноваций для извлечения дополнительной прибыли, а также для воздействия на поведение людей. В этой связи необходимо различать рыночную стоимость и экономическую ценность информации. Рыночная стоимость — это цена, по которой информацию можно приобрести. Экономическая ценность информации определяется прибылью, которая будет упущена при отсутствии этой информации.

В-третьих, по мнению В. Н. Костюк, при определенных условиях обладание социально значимой информацией ведет к структурным изменениям в обществе. Наблюдаемое в обществе неравномерное распределение информации, ее неодинаковая доступность для различных индивидов, наличие неценовых информационных сигналов приводит не просто к тому, что одни индивиды получают информационное преимущество перед другими. Можно утверждать нечто большее. Если информационное преимущество определенных индивидов или групп устойчиво во времени, то оно постепенно трансформируется в экономическое, социальное или политическое преимущество. Информационное преимущество становится важной социальной силой, способствующей перераспределению экономических, социальных и политических (властных) ресурсов. Иначе говоря, информационное неравенство ведет к социальному неравенству.

В-четвертых, полагает автор, резко возросли технологические возможности получения, передачи, хранения и использования информации во всевозрастающих объемах. Отчасти этому способствуют свой­ства самой информации как товара (информацию легко тиражировать, потребление информации не ведет к ее уменьшению, а обмен информацией способствует ее росту), но в основном это вызвано быстрым прогрессом в создании информационно-­коммуникационных технологий. Соответственно усилилась значимость науки не только как создательницы все новых и новых технологий, но и как основного поставщика новой информации. Информация со временем стареет, и без ее постоянного обновления и прироста информационное общество невозможно.

В-пятых, отмечает В. Н. Костюк, эволюция общества становится менее предсказуемой, чем в прошлом. Частично это является следствием усиления воздействия человека на природу, изменяющим последнюю и тем самым ведущим к дополнительному изменению среды его обитания; частично это связано с ускорением темпов эволюции, что побуждает общество и образующие его компоненты быстрее реагировать на происходящие изменения23.

Реальность информационного общества ставит во главу угла, помимо всего прочего, обладание человеком информационными навыками. О. Н. Вершинская в их числе называет:

1) способность осознавать потребность в информации;

2) способность определять, каким образом можно восполнить «пробел» в информации:

— благодаря знанию соответствующих видов ресурсов, как печатных, так и непечатных;

— благодаря отбору ресурсов, «наилучшим образом удовлетворяющих» стоящей задаче;

— благодаря способности понимания тех условий, которые влияют на доступность источников;

3) способность конструировать стратегии обнаружения информации:

— способность артикулировать информацию, которую требуется обнаружить;

— способность разрабатывать систематические методы, подходящие для удовлетворения этого требования;

— способность понимать принципы конструирования и создания баз данных;

4) способность найти и получить доступ к информации:

— способность разрабатывать соответствующие техники поиска;

— способность использовать коммуникативные и информационные технологии, включая международные академические сети;

— способность использовать соответствующие библиографические и аннотационные службы, индексы цитирования и базы данных;

— способность использовать методы повышения осведомленности, чтобы быть в курсе современных данных;

5) способность сравнивать и оценивать информацию, полученную из различных источников:

— осведомленность о проблемах предвзятого отношения и авторитета;

— осведомленность о процессе реферирования научных публикаций;

— знание о соответствующем способе извлечения требуемой информации;

6) способность организовывать, применять и передавать информацию способами, соответствующими актуальной ситуации:

— способность создавать библиографические ссылки в отчетах о проектах и диссертациях;

— способность создавать личную библиографическую систему;

— способность применять информацию для решения насущных проблем;

— способность эффективно передавать информацию, используя соответствующих посредников;

— понимание проблемы авторских прав и плагиата;

7) способность синтезировать и собирать существующую информацию, создавая на ее основе новое знание.

Перечень информационных навыков, отмечает автор, показывает разницу между рядовым пользователем электронной информации, практикующим лишь начальные навыки, и более продвинутой идеей информационной грамотности. Сама последовательность навыков показывает процесс, посредством которого пользователи информации прогрессируют от компетентности к экспертизе. Те, кто практикует все семь навыков, наиболее продвинуты. Знание универсальных законов работы с информацией (информацией вообще и электронной информацией в частности) является частью информационной культуры личности, которую можно и нужно воспитывать24.

Информационное общество невозможно без формирования информационной индустрии, широкого внедрения и активного использования информационно-­телекоммуникационных технологий, а также развития информационно-­коммуникационной инфраструктуры.

По мнению И. С. Мелюхина, информационная индустрия представляет собой отрасль экономики, связанную с производством, обработкой, передачей, хранением всех видов информации, созданием необходимых для этого технологических устройств25.

С точки зрения О. Н. Вершинской, информационные и телекоммуникационные технологии — это совокупность методов и средств сбора, обработки, хранения и распространения звуковой, графической, текстовой и цифровой информации в интересах ее пользователей. Процесс распространения информационных и телекоммуникационных технологий и их использования для интенсификации производства и потребления знаний называется информатизацией. Одним из результатов информатизации общества является формирование информационно-­коммуникационной инфраструктуры — совокупности территориально-­распределенных государственных и корпоративных информационных систем, линий связи, сетей и каналов передачи данных, средств коммутации и управления информационными потоками, а также организационных структур и нормативно-­правовых механизмов, обеспечивающих их эффективное функционирование26.

Информационная индустрия, по весьма справедливому замечанию И. С. Мелюхина, в настоящее время является наиболее динамичным сектором мировой экономики, порождает продукты и услуги, существенно меняющие характер ведения бизнеса в традиционных отраслях, непосредственно не связанных с созданием, переработкой и распространением информации. Использование информационных и телекоммуникационных технологий во многих сферах услуг и промышленности стало необходимым элементом конкурентной борьбы и стратегического развития.

Современная информационная индустрия, отмечает автор, объединяет широкий перечень компаний и фирм, занятых производством, преобразованием, передачей информации, представленной в виде данных, текстов, графики, видеоизображения, звука. В нее можно включить предприятия средств массовой информации, создающие содержание — развлекательные программы, деловую и образовательную информацию (теле- и киностудии, издательские дома, информационные агентства), а также компании, распространяющие это содержание (кабельные и телефонные компании, телесети), компьютерные фирмы — разработчики компьютерного программного обеспечения и создатели информационных компьютерных систем. В целом, по мысли И. С. Мелюхина, можно выделить три отрасли информационной индустрии: производство информационного и телекоммуникационного оборудования, связь и производство содержания (информации).

В информационной индустрии, продолжает далее исследователь, происходят интенсивные структурные изменения, обусловленные быстрым технологическим прогрессом, продолжающимся повышением эффективности и снижением стоимости этих технологий, развитием и большей доступностью новых приложений, стиранием границ между исторически разными секторами индустрии производства содержания (электронные публикации, аудиовизуальные услуги).

Эти структурные изменения, по мнению автора, преобразуют информационный рынок: появляются его новые участники, зачастую из других областей информационной индустрии. Например, телекоммуникационные компании выходят на рынки, на которых ранее господствовали поставщики содержания. Технология сжатия и широкополосной передачи данных превращает каналы распространения в доступный и изобильный товар. Глобализация электронного печатного рынка, совмещенная с дерегуляцией, обостряет международную конкуренцию на региональных и национальных рынках содержания, становится сложнее обеспечивать защиту прав на интеллектуальную собственность. Интерактивный режим работы предоставляет пользователю больший выбор и независимость.

Развитие информационной индустрии, отмечает И. С. Мелюхин, движется не только новыми технологическими решениями, организационными слияниями, но и целым комплексом экономических факторов. Экономическая подоплека деятельности высокотехнологичных компаний, к которым относятся производители информационных продуктов и услуг, телекоммуникационного и компьютерного оборудования, та же самая, что и в других сферах. Это стремление доминировать на рынке, расширить его границы, предложить новые продукты, повысить качество услуг и товаров и, в конечном счете, получить максимальную прибыль на вложенные средства27.

Наряду с позитивной, необходимо учитывать и имеющуюся среди ученых позицию, отрицающую прогрессивность и желательность перехода к информационному обществу, основанную на недоверии к тому, что технологии могут улучшить жизнь человека и функционирование социальных структур. В связи с этим стоит отметить, пишет И. С. Мелюхин, что технология сама по себе лишь частично определяет характер ее использования, который в большей степени зависит от развитости общества, его экономики, демократичности социального устройства, уровня образования и прочих социальных факторов. Вместе с тем отставание законодательного обеспечения прав человека на информацию, неприкосновенность личной жизни, сохранность персональных данных, ограничений на концентрацию средств массовой информации и коммуникации могут реально привести и в ряде случаев приводят к манипуляции массовым сознанием, контролю за личностью со стороны либо государственных, либо криминальных структур, о чем будет подробно сказано далее. Особую озабоченность вызывает уязвимость информационных и телекоммуникационных систем, обеспечивающих функционирование энергетики, авиатранспорта, городского хозяйства и прочих жизненно важных объектов28.

Кроме того, полагают А. В. Манойло, А. И. Петренко и Д. Б. Фролов, особенностью (и отчасти опасностью) информационного общества, в котором широко распространено использование цифровых и компьютерных технологий, становится множественность и неизвестность источников угроз. В эпоху глобализации СМИ цифровые сети становятся вездесущими, ими может пользоваться как государство, международные организации, так и отдельные индивиды. Соответственно, становится почти невозможным просчитать или выявить источник угроз и в целом определить, что является настоящей угрозой, что — ложной или простым сбоем в сети.

Распространение информационных технологий, полагают указанные авторы, резко изменяет относительную ценность ресурсов, выводя на первый план интеллект и финансы как наиболее мобильные в условиях современной экономики, для которой возрастающее значение играет время и скорость бизнес-­процессов. Важнейшим практическим следствием этой тенденции становится относительное обесценение традиционных технологий и продуктов их применения по мере распространения технологий, воплощающих новые принципы, ценные знания и обработанные информационные ресурсы. В русле этой тенденции, например, США и технологически развитые страны проводят в последнее время политику «сбрасывания» за пределы страны не только экологически, но и «интеллектуально грязных» и примитивных производств с низким объемом наукоемкой продукции и прибыльности.

Исследователи называют следующие основные последствия развития и распространения информационных технологий:

— углубление сложившегося разрыва между развитыми и развивающимися странами, а также появление нового разрыва между постиндустриальными странами и странами с традиционными индустриальными экономиками (так называемый digital divide);

— выделение во всех странах мира групп людей, связанных с информационными технологиями, и их обособление в автономное «информационное сообщество»;

— перетекание интеллектуальных ресурсов в наиболее развитые страны с постепенной концентрацией информационно-­коммуника-ционного потенциала в корпорациях и государствах постиндустриального типа;

— замедление и/или прекращение научно-­технического прогресса в неинформатизированных обществах с увеличением интенсивности финансовых и социальных кризисов в странах с неинформационными экономиками29.

1.3. Массовая информация и массовые коммуникации

Как метко выразился Х. Ортега-и-­Гассет, «…цивилизация XIX века автоматически создала тип человека массы»30. На рубеже XIX–XX вв. масса понималась как определенное скопление людей, объединенных на ­какое-то время общей целью (участники собраний, митингов, забастовок, восстаний, публика различных зрелищ — спортивных, праздничных и др.). Такая масса, по словам Г. Лебона, становится «организованной толпой или толпой одухотворенной, составляющей единое существо и подчиняющейся закону духовного единства толпы»31.

В современных условиях масса понимается как «гетерогенная аудитория средств массовой информации» (Г. Блумер), как «множества одиноких, совокупность социально атомизированных индивидов, контролируемых бюрократической и пропагандистской машиной» (Д. Рисмен), как «толпа, характеризующаяся отсутствием различий, однообразием, бесцельностью, недостатком интеграции» (Д. Белл)32.

Как полагает известный отечественный социолог Б. А. Грушин: «Массы — это ситуативно возникающие (существующие) социальные общности, вероятностные по своей природе, гетерогенные по составу и статистические по формам выражения (функционирования)»33.

В целом, по мнению Е. Д. Павловой, к настоящему времени сложилось четыре основных подхода к осмыслению массы как социального феномена:

1) массы как «недифференцированное безликое, аморфное, бесформенное и дезинтегрированное множество» людей, обладающих стереотипным, конформным мышлением (В. Райх, Э. Фромм, Г. Блумер, Э. Ледерер, X. Арендт), или масса как «средний человек» (Г. Маркузе);

2) массы как «синоним невежества», утратившие в своем бытии духовно-­нравственные идеалы или в принципе чуждые идеалам, а потому никогда их не имевшие (X. Ортега-и-­Гассет);

3) массы как «механизированное общество», как совокупность людей-­машин, неких автоматизированных роботов, подверженных программированию, внушению и контролю со стороны правящей элиты общества (Ф. Г. Юнгер, Г. Зиммель, М. Вебер, К. Мангейм);

4) массы как «толпы», где отсутствует сам навык критического мышления, где главенствуют и направляют бессознательные импульсы и страсти, где поведение носит характер «массового психоза» (Г. Лебон, Г. Тард, 3. Фрейд)34.

«Новая философская энциклопедия» определяет массу как большую общность людей, которой свой­ственны следующие признаки:

— статистический характер, находящий выражение в том, что она совпадает со множеством дискретных «единиц», не представляя собой ­какого-либо самостоятельного, целостного образования, отличного от составляющих его элементов;

— стохастическая (вероятностная) природа, заключающаяся в том, что «вхождение» в нее индивидов носит неупорядоченный, случайный характер, осуществляется по формуле «может быть, а может и не быть», в результате чего такая общность всегда отличается «размытыми», открытыми границами, неопределенным количественным и качественным составом;

— ситуативность существования, выражающаяся в том, что она образуется и функционирует исключительно на базе и в границах той или иной конкретной деятельности, невозможна вне ее, в результате чего всегда оказывается неустойчивым образованием, меняющимся от случая к случаю, от одной конкретной ситуации к другой;

— явно выраженная гетерогенность (разнородность, «смешанность») состава, ее откровенно внегрупповая (или межгрупповая) природа, проявляющаяся в том, что в массе «разрушаются» границы между всеми существующими в обществе социальными, демографическими, политическими, региональными и иными группами.

В отличие от толпы, которая представляет собой людей, собранных в ограниченном физическом пространстве, отмечают далее авторы «Новой философской энциклопедии», масса людей пространственно рассредоточена, в ней отсутствует постоянный и осознанный контакт одного человека с другим. Толпа есть изначально неорганизованное (или утратившее организованность) скопление людей, лишенных ясно осознаваемой общности целей, но связанных между собой сходством эмоционального состояния и общим центром внимания. В то же время между индивидами, составляющими массу, нет единства интересов и мотивов. Для массового общества характерны анонимность, высокая степень социальной мобильности, специализация статусов и социальных ролей, во многом индивидуальный выбор поведения, который относительно независим от существующих традиционных нравов и ценностей.

Данные свой­ства массы, по мнению исследователей, полностью определяют присущий ей тип сознания, особенности его содержания и структуры, способы формирования и функционирования. В содержательном отношении массовое сознание представляет собой широкую совокупность идей, суждений, представлений, иллюзий, чувств, настроений, в том или ином виде отражающих все без исключения стороны жизни общества. По своей структуре массовое сознание представляет собой чрезвычайно сложное, конгломеративное образование, возникающее на «пересечении» всех известных типов общественного сознания — чувственного и рационального, обыденного и теоретического, абстрактного и художественного, созерцательного и связанного с волевыми действиями и т. д. Бросающиеся (в этой связи) в глаза свой­ства структуры массового сознания — ее разорванность, пористость, противоречивость, способность к быстрым, неожиданным изменениям.

Массы и, соответственно, массовое сознание в обществах современного типа, продолжают далее авторы «Новой философской энциклопедии», возникает и формируется в первую очередь в процессе массовизации основных условий и форм жизнедеятельности людей (в сферах производства, потребления, общения, социально-­политического участия, досуга и т. д.). При этом данный процесс порождает одинаковые или подобные устремления, интересы, потребности, навыки, склонности и т. д. Действие этих условий и форм бытия закрепляется и получает свое завершение в производстве и распространении соответствующих видов массовой культуры, прежде всего связанных с функционированием средств массовой информации. С их помощью указанные интересы, потребности, устремления широких слоев населения оформляются в виде серии стандартных образов действительности, способов ее познания и моделей поведения.

Будучи духовным продуктом объективных процессов массовизации человеческих практик, массовое сознание само оказывает воздействие на многие стороны жизни общества, выступая в качестве мощного регулятора массового поведения людей35.

Как полагают отечественные социологи Ю. Г. Волков, В. И. Добреньков, В. Н. Нечипуренко, А. В. Попов и С. С. Фролов, основными формами массового поведения людей являются:

1) слухи — относительно быстро передаваемая людьми друг другу по неформальным каналам информация, установление степени достоверности которой является проблематичным. Слухи могут опираться как на подлинные, так и на ложные факты, что придает им оттенок нереальности или предположительности. В основе распространения слухов лежит отсутствие официальной информации или неудовлетворенность людей ее количественными и качественными характеристиками. В ходе восприятия и усвоения информации посредством слухов людей в большинстве случаев интересует не столько ее истинность, сколько ее правдоподобие. Большинство людей склонны усваивать и распространять самые неправдоподобные слухи, полагая, что «дыма без огня не бывает». При этом в ходе передачи и распространения слухи постоянно изменяются и бессознательно искажаются людьми в направлении поддержания собственных позиций. Члены массового общества некритически воспринимают слухи и верят им, если они входят в систему их представлений, верований или если они эмоционально привлекательно объясняют природу социальных явлений. Весьма активное участие в создании и распространении слухов принимают СМИ. Это происходит путем, например, высказывания спорных или непроверенных предположений;

2) мода — это нравы и предпочтения, которые сохраняются в течение определенного периода времени и получают широкое распространение в обществе. Мода находит выражение в таких явлениях, как стили одежды, дизайн автомобилей, архитектура жилища и т. д. Мода отражает доминирующие интересы и мотивы, существующие в обществе в конкретную эпоху и разрабатываемые в дальнейшем институтами производства и бизнеса. В современном обществе мода направлена на постоянное стимулирование потребления, устойчивое изменение определенной категории товаров. Поскольку расширенное потребление — это основа рыночной экономики, многие рыночные структуры стимулируют развитие моды, способствуют созданию новых стилевых, «модных» направлений. Результатом быстрых изменений моды является повышенное потребление некоторых категорий модных товаров, как правило, до того, пока они будут изношены или использованы другим образом;

3) массовые пристрастия — это быстро распространяемые в обществе индуцируемые, заразительные виды поведения, преследующие целью удовлетворение самых разных стремлений и желаний. Массовые пристрастия могут быть легкомысленными (лотереи, коллективная потребность в информации об НЛО и инопланетянах) или серьезными (политические пристрастия к определенной партии или лидеру, различные массовые проявления патриотизма); также они могут иметь свою специфику в зависимости от сферы общественной жизни (экономические, культурные, религиозные, гастрономические и т. д. пристрастия);

4) массовая истерия — это быстро распространяемые в обществе модели поведения, характеризующиеся передающимся чувством беспокойства. Массовая истерия обычно представляет собой коллективную реакцию людей на сильный стресс, вызванный, в частности, неудовлетворенностью работой, монотонностью, переутомлением, шумом, скученностью и т. д. При этом в основе истерических симптомов, передающихся от одного человека к другому, могут лежат страдания, связанные с реальными физическими симптомами;

5) паника — это иррациональные и неконтролируемые коллективные поступки людей, вызываемые наличием определенной страшной угрозы. Например, людям свой­ственно бежать от ­какой-либо катастрофы или чрезвычайного происшествия — пожара, наводнения, теракта и т. д. Паника имеет коллективный характер, потому что социальное взаимодействие повышает чувство страха.

В целом, отмечают исследователи, современное массовое общество характеризуется большой плотностью проживания населения, высоким уровнем урбанизации. Скученность индивидов в ограниченном физическом пространстве неизбежно порождает такие негативные явления, как агрессия, конфликтность, переизбыток противоречивой информации, что разрушает существующий социальный порядок и негативно влияет на процесс формирования личности.

Кроме того, одной из самых худших социальных черт современного массового общества является неопределенность в выборе оптимальной линии поведения. Высокая степень изменчивости социальных образцов и условий существования способствует возникновению чувства неуверенности и несправедливости. Следствием этого являются недоверие к существующим социальным институтам, культурным образцам, отказ от планирования собственного будущего (например, лозунги «живи сегодняшним днем», «люби себя, чихай на всех, и в жизни ждет тебя успех» и т. д.)36.

Определившись с категорией «масса», рассмотрим теперь понятия массовой информации и массовой коммуникации.

Массовая информация — это социальная информация, которой оперирует масса в силу того, что информация или рождается в массовой аудитории, или распространяется по массовым каналам, или потребляется массовой аудиторией37.

Массовая коммуникация — это разновидность социальной коммуникации, реализуемой на уровне общества, представляющая собой процесс, в ходе которого специфически организованные институты посредством технических средств производят и передают сообщения большой и рассеянной в пространстве аудитории. Процесс массовой коммуникации носит однонаправленный и внеличностный характер, так как отправитель удален от потенциального адресата.

По мнению авторов учебника «Информационная политика», ключевым звеном, обеспечивающим возможность функционирования массовой коммуникации, является субъект отражения. Именно благодаря ему информация возникает (порождается) и по этой же причине неизбежно становится интерпретированной (субъективной). Характер интерпретации, направленность преломления реального факта действительности субъектом отражения определяется его духовной, мировоззренческой, чаще всего политической основой. Таким образом, социальная информация, циркулирующая в обществе, всегда содержит в себе субъективную составляющую.

Эти же авторы отмечают, что массовая коммуникация — весьма сложное образование, предполагающее наличие достаточно высокого уровня экономического развития и финансового обеспечения, развитой юридической основы своего функционирования, непрерывно совершенствующейся технической и технологической базы, что в свою очередь требует проведения соответствующих научно-­исследовательских разработок. Однако массовая коммуникация отнюдь не сводится к компьютеризации технологий сбора, передачи и приема информационных потоков, обеспечению широкого доступа к информации. Гораздо более важным, принципиальным свой­ством массовой коммуникации является то, что информация, ее потребление, становятся важными, неотъемлемыми компонентами духовной культуры современного общества.

Кроме того, исследователи подчеркивают, что информационные процессы в обществе, их объем, содержание, характер, интенсивность и другие характеристики циркулирующих в нем информационных потоков формируются отнюдь не спонтанно, а обусловлены его целями, системой существующих общественных отношений. Поэтому «чистых фактов», сведений «самих по себе», нейтральных по отношению к целям системы, в информационных потоках социальных систем не бывает. Отображение факта социальной жизни в виде информации, придание ему определенной формы всегда соответствует целям социальной системы.

Наконец, ими отмечается важнейшая особенность массовой коммуникации как системы, которая состоит в том, что практически каждый ее элемент может оказывать прямое влияние на конечный результат. Субъект и объект управления массовой коммуникацией распределены по всему ее пространству, не имеют отчетливых границ, а связи и взаимодействия между их структурными элементами причудливо пересекаются38.

Как полагает один из крупнейших отечественных специалистов в области риторики А. А. Волков, массовая коммуникация — это публичная речь, произведения которой создаются коллективно, распространяются в рассредоточенной и неспециализированной аудитории с использованием технических средств. Сама же аудитория определяется исследователем как развивающаяся в процессе аргументации и организуемая словом общественная группа, которая характеризуется:

— свой­ствами всего общества в виде мировоззрения, знаний, норм, приемов деятельности, иерархической организации и т. д., и в этом смысле представляет общество;

— своими особыми ценностями, целями и интересами, которые выделяют ее из общества и объединяют как отдельное целое;

— внутренним общением и организацией, которые связаны с аргументацией, обращенной к ней и развертывающейся в ее пределах;

— отношением к обществу как части к целому, которое определяется собственными целями и ценностями аудитории и является следствием аргументации39.

Информация в ходе массовой коммуникации, по мнению авторов учебника «Политические коммуникации», обретает с

...