Дорога жизни
Иван Паластров

© Иван Паластров, 2016

ISBN 978-5-4483-1741-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Мое село

Мое село было основано во времена Демидовых. Место было выбрано красивое, на небольших холмах – угорах, с небольшой речкой Течей. Село было большим, основные улицы тянулись вдоль берегов речки с небольшими примыкавшими улочками и проулками. Было много каменных домов и большая церковь. Когда-то село было богатым, но революция распорядилась по своему, церковь закрыли и богатых крестьян разорили, отобрав у них все дома и землю. В селе провели коллективизацию и организовали три колхоза. Но вскоре их объединили в один. В общем, как и по всей стране в те далекие времена. В колхозе, после войны, было большое хозяйство: были коровы, свинарник, птичник, овчарня и свой огород для овощей.

Люди, конечно, работали за трудодни и им доставалось то, что не забирало государство, а не забирали самую малость, чтобы как-то прокормиться. Недавно закончилась тяжелая война и в стране было тяжело всем. Народ понимал это и старался помогать стране как мог. Правда, жизнь потихоньку налаживалась, и жить становилось легче. В селе была школа-семилетка, кто хотел учиться дальше – учились в районной школе. Многие оставались и шли в колхоз работать. После семилетки было нам по 14—15 лет.

Дальше я постараюсь описать наше детство, в то далекое время в селе.

2. Далекие 50-е – Кирпичный заводик

У нас в селе был небольшой кирпичный заводик. Так, только для своих нужд, в те далекие времена с кирпичом было туго. Чтобы сделать хороший кирпич, нужна хорошая глина. Глина у нас была неподалеку от села, ну, примерно, в километре. Вот там и стоял наш заводик. Природа вокруг была очень красивая, мелкие березняки на холмистой местности. Вот в таком месте и брали глину. Глину возили на двухколесных повозках, запряженных лошадьми. Повозки были самосвальными и грузились вручную лопатами, а мы, пацаны, управляли лошадьми и отвозили глину к бункерам.

Это такие ямы, в которых замачивалась глина с добавлением песка. Песок тоже привозили на телегах с берега речки. Глину замачивали и мешали, а мешали ногами: то есть ходили по бункеру. А глина должна быть как тесто на пельмени, то есть мягкой. Возле ямы с этой глиной стоял большой двухметровый деревянный стакан со шнеком внутри, ну, как у мясорубки, только вертикально. В стакан из ямы, опять же лопатами вручную, закидывали глину. Эту работу делали исключительно мужчины, так как она была тяжелой. Шнек в стакане вращался с помощью лошади: лошадь ходила по кругу вокруг стакана. Внизу стакана было отверстие для выхода глины, отверстие было размером чуть больше кирпича. Из отверстия выходила глина как паста из туба, и опять же мужчина нарезал куски по размеру и складывал на ручную тачку по несколько штук. Тачки с заготовками тащили в большой сарай, построенный таким образом, чтобы в нем все время был сквозняк. Заготовки везли к формам и женщины формовали кирпич, складывая его таким образом, чтобы он продувался сквозняком. Так делали месяц.

После этого сырой кирпич сох до осени. Осенью подсохший кирпич складывали в специальную печь для обжига. Складывали таким образом, чтобы под ним можно было топить. Топили до тех пор, пока кирпич не обожжётся и не станет звенеть. Вот примерно так в селе производили кирпич. Мы, ребятня, принимали посильное участие в этом нужном деле. В зимнее время, дети школьного возраста, каждый выходной ходили на эти угоры кататься на лыжах, мы так и говорили – пошли кататься на кирпичное.

3. Каменнуха

Каменухой в селе называли место в березовом лесу, в трех километрах вниз по течению речки Течи. А называли потому, что там был выход коренных пород камня. Когда-то там брали бутовый камень для фундаментов домов. Там в то время геологи пробурили скважину и из нее текла вода небольшим фонтаном, на высоком берегу речки. На Каменухе пасли коров жителей села, трава там все время была сочной и густой, лес-то березовый, светлый.

Туда же мы ребятня, бегали на вырубки за глубяной и за груздями, которые любят расти в березовом лесу. Наломав груздей шли к фонтану их мыть, так как брали только сухие грузди, а они были в старых листьях и земле. Так уж они растут, под старой листвой, их еще найти нужно. Но мы знали все места где они растут. Грузди, конечно же, солили и из свежих варили груздянку и пекли пороги. Это скажу я вам не из обабков суп, а груздянка, у кого растут грузди, тот знает, что это за блюдо. Были и сырые грузди и очень много, они тоже растут семьями и собирать их одно удовольствие. Они не бывают червивыми, потому как с горечью, которая при засолке теряется. Сырые грузди мы сдавали в заготконтору, там их солили в деревянных кадках, а потом зимой продавали городским жителям. Сырые грузди тоже вкусны соленые, но сухие мы считали вкуснее и для себя солили только их.

Глубяну сушили, зимой она шла на начинку шанег и пирожков. Каменуха кормила скотину, и нас. В 60—70 годах на Каменухе открыли карьер по добыче камня для щебня. В настоящее время Каменуху не узнать – березовый лес почти весь вырубили на дрова, и засадили сосной. Тоже хороший, чистый лес с отличным воздухом.

Но карьер сделали там зря, там оказались залежи урана и все это разворошили. Пока не было карьера, радиационный фон был в норме, а сейчас повышенный. Но все равно ходят туда за груздями и ягодами, правда карьер обходят стороной. Вот такая у нас в селе Каменнуха.

4. Церковь

В нашем селе стоит церковь, высокая и большая. Говорили, что такая высокая церковь есть только в Москве. Я был в Москве и сейчас живу под Москвой, но не видел такой высокой как в нашем селе. В церкви были два этажа для молящихся, такого я не видел ни в одной церкви. Может первый этаж был построен для других нужд, но второй был сделан очень красиво и зал был очень светлым. Окна были большими и давали много света. Стены и потолок были разрисованы святыми и можно было смотреть на этих святых долго, так хорошо они были нарисованы. Купол был тоже разрисован, только ангелами и лепниной маленьких ангелочков. Колокольня была еще на три этажа выше залов и туда вела узкая винтовая лестница. К основному зданию, с торца, была пристроена ротонда, на уровне второго этажа и в ней располагалась широкая винтовая лестница. Была еще одна маршевая лестница и в стене узенькая, темная, винтовая лестница, наверное, для священнослужителей. Пол первого этажа был из чугунных плит, второго этажа – из досок. Вокруг церкви была ограда метровой высоты, выложенная из кирпича. Двор церкви был большим и там хоронили священнослужителей и богатых сельчан. Были в ограде и два входа, сложенные из кирпича аркой с колоннами. Также были ворота, тоже с колоннами и с кованными решетками. Двор был квадратным и одна сторона засажена тополями. Вот все это великолепие было закрыто после революции.

В 50-е в церкви что только не было – был и склад зерна, там сушили зерно. Одно лето на первом этаже крутили кино, так как клуб был на ремонте. В основном церковь была закрыта и пустовала. Окон на первом этаже не было. Нам же ребятне, было интересно попасть вовнутрь церкви: там внутри было все таинственно и красиво. Мы находили способы, как залезть вовнутрь. Особенным шиком и смелостью было пройти по широким карнизам второго этажа. И верхом красоты было залезть по узким винтовым лестницам на колокольню. С колокольни открывался такой красивый вид, что аж дух захватывало. Село стояло на холма и церковь была построена на самом высоком месте. С колокольни было видно далеко, и были видны поля на той стороне речки, с колками леса. Рядом с церковью стояли два больших деревянных дома. Говорили, что в них жили священнослужители. В этих домах была наша школа, в одном учились малыши до четвертого класса, в другом с пятого до седьмого. В селе была семилетка.. Вот такой церковный комплекс был у нас в селе.

В настоящее время церковь обветшала, крыша ротонды провалилась, лестницы тоже разрушились. И я думаю, что сейчас в нее никто уже не лазит, некому и опасно. Некогда очень большое село вымирает. Такова сегодняшняя реальность и это очень печально, идет вымирание села…

5. Кино привезли

В селе у нас был клуб – это центр нашей сельской культуры. В клубе проходили собрания, справляли новогоднюю елку для детворы, концерты самодеятельности. Петь в то время было кому, девчата были голосистые. Также смотрели фильмы, которые привозили раз в неделю. Кино привозил киномеханик на телеге, запряженной лошадью. Приехав в клуб, он давал задание нам, ребятне, (мы его встречали самые первые), развесить по селу афиши. Конечно, не за так: за это он пускал нас посмотреть фильм бесплатно. Установив аппарат в клубе и заправив движок-генератор, который привозил с собой, механик запускал нас в зал. Фильм показывали два раза, днем – для детей и вечером – для взрослых. Детские билеты стоили тогда 5 копеек. Но и таких денег было не у каждого, Откуда им было взяться, когда родители работали за трудодни. В то время магазин принимал куриные яички, как раз 5 копеек яйцо, ну вот, эта проблема была для нас решаема, яйца куриные были в каждом доме.

Попав вовнутрь, мы рассаживались на деревянные скамейки, которые были без спинок или усаживались прямо на полу, кому как удобней, и смотрели кино. Вечером детей не пускали, и те кто не посмотрел кино днем по разным причинам, пытались пробраться в зал всякими путями. Прятались под лавками или пытались посмотреть в окна, которые вечером не закрывались. Но так было только летом, Зимой в окна не посмотришь, да и дни были короткие, в это время мы были все уже по домам.

Вот такое было у нас кино. Чуть позднее пристроили кирпичную кинобудку, клуб-то был деревянный, и поставили кино аппарат, и тогда кино стали привозить чаще и был свой киномеханик.

6. Зима

Зима приходила всегда в свое время. Зиму мы ребятня ждали с нетерпением, ждали снега. Уже надоела осень и дождливая погода. Правда в то время сентябрь и половина октября всегда были теплыми и сухими и нам тоже нравилась такая погода. Сухая и красивая, яркими красками раскрашены лес и поля. Нравилась порой печеной картошки в поскотине, после занятий в школе. Но это все до дождей. Начинались затяжные дожди и начиналась грязь. Небо было пасмурным и помногу дней не было солнца. Но заканчивалось и это. Снег выпадал как правило ночью.

Просыпаясь утром мы не узнавали двор и село. Все было белым-бело, чистое и светлое. Правда, первый снег быстро таял, но мы успевали на переменах поиграть в снежки и слепить снеговика. Но вскоре снег ложился насовсем, на всю зиму. Все, пришла зима с первыми небольшими морозами, но они становились все крепче и крепче.

Наступала пора санок и лыж. Село наше стояло на холмах и кататься нам было где и катались кто на чем. В то время у нас не было заводских санок и катались на самодельных. Были и такие, крепко связанные как сани, в которые запрягали лошадей, только маленькие, были и попроще – из брусков. Лыжи тоже были почти у всех самодельные, только в школе, для уроков физкультуры, лыжи фабричные. Но мы и не думали у кого какие санки и лыжи, катались и дурачились в волю и до самого вечера.

Домой приходили раскрасневшимися: румянец во все щеки и с заледеневшей одеждой и такими же варежками, и страшно голодными. Раздевшись, одежду вешали возле печки на просушку и так же валенки, садились есть. Наевшись, лезли на русскую печь спать. Печи были в каждом доме.

Спали все дети вместе на печи или полатях. Полати – это особая песня, полати всегда таили в себе что-то таинственное, там всегда было интересно. Вот так проходили зимние дни, но это только в будни. В выходные было по-другому, но это другой рассказ.

Полати, широкие нары для спанья, устраиваемые в избах под потолком между печью и противоположной ей стеной.

7. Зимний выходной

Зимой выходной ждут все те, кому он положен. нет выходных только у тех, кто работает с животными: это доярки, скотники, которые подвозят корма и все остальные. Животных и птицу нужно кормить – у них выходных не бывает. Мы же, детвора, особенно мальчишки, ждем выходного, чтобы покататься на лыжах на холмах кирпичного. Кирпичное называется потому так, что там стоял колхозный кирпичный заводик. Это место было в березовом лесу, очень красивом и холмистом. Кататься на лыжах там было одно удовольствие. Лыжня проходила все время по одному месту каждый год. Она не зарастала кустами, переходя с одного холма на другой. Собирались по несколько человек и бежали по лыжне на любимые места, и там, на холмах, прямо на лыжах, играли в пятнашки. Это было так здорово! Перекатываясь с одного холма на другой, гоняться друг за другом. Это был своеобразный слалом. Мы все умели хорошо кататься с холмов и редко падали и ломали лыжи. Сломать лыжу, для нас это была трагедия. Мы устраивали посреди какого-нибудь спуска из снега небольшой трамплин и это было особым шиком – прыгнуть с него на скорости. Это не у каждого получалось.

Накатавшись и наигравшись вдоволь, бежали домой, так как были очень голодные и все в снегу. Дома, конечно, мама кормила чем-нибудь горячим из печи, и мы залезали на печь или на полати или садились за уроки. Вот, примерно, так проводили мы свой выходной и зимние каникулы.

У девчонок были свои девчачьи игры, непонятные для нас, мальчишек. Как это можно сидеть дома и не бегать на лыжах на кирпичное? Но у них были свои не менее интересные игры. В будние дни, мы, конечно, все: и мальчишки и девчонки, катались с горки в селе вместе. Так было до 14 лет.

8. Дрова

Зима в Зауралье длинная и морозная. Снегу выпадает много и наметает его по дворам и между домов по самые верха плетней у огородов. Взрослым это работа, снег нужно убрать со двора, а нам ребятне забава, строили крепости и рыли в твердом снегу норы. Зимой дома все отапливались дровами. Дрова заготавливали прямо в лесу. В колхозе был свой лес, конечно, не такой как государственный, похуже и не массивами, а колками и поскотиной. Но все равно лес, и росли в нем березы и осины. Колхозный лесник определял делянку, где можно было заготавливать дрова. И вот весной, когда только сойдет снег, все идут в эту делянку на заготовку дров на следующую зиму, эту-то уже перезимовали. Деревья валили в то время, когда по дереву идет сок, в это время дерево мягкое и легко пилить и колоть. Деревья пилили на коротенькие чурки, по размеру печи и сразу кололи. Затем складывали их в поленницы, прямо тут на делянке, чтобы за лето они высохли. По домам их развозили только осенью или по первому снегу на санях, запряженными лошадью. Машин в селе было совсем мало. Дрова лежали все лето в лесу и не было случая, что бы их украли.

Может это потому, что не было машин, а может быть прошедшая война приучила людей не делать этого, жилось всем трудно, особенно вдовам с детьми. У людей была совесть. В это время, мы, ребятня тоже участвовали в заготовке дров, потому что за пилу нужно дергать с двух сторон, а одна мать этого не сделает. С ранних лет мы делали эту работу, но все равно было весело, так как на делянке всегда было много народу и мы делали лунки в пеньках свежеспиленных берез, чтобы попить сладкого березового соку. Заготовка дров шла пока еще не началась посевная в колхозе и еще не садили в огородах. Дрова напилены, наколоты и уложены в поленницы, до осени они будут сохнуть. Зимой в домах будет тепло!

9. Пасха

Много разных праздников у нас: и советские, и религиозные. Но один праздник был и есть – это Пасха. Сейчас, в современной России, справляют Пасху тоже, но совсем не так, как справляли ее мы, в те далекие времена. Пасху ждали, к Пасхе готовились, в Пасху заканчивался пост. Накануне красили яйца, в основном отваром луковой шелухи, это самый чистый краситель. Яиц красили много, чтобы можно было одарить всех родных и друзей, так же побиться носиками яйца с другими и желательно выиграть – побитое яйцо проигравшая сторона отдавала выигравшей. Но это делается и в наше время. У нас в селе, взрослая молодежь, вкапывала в землю высокий столб, с коваными крючьями, вращающимися на подшипнике. На каждый крюк накидывалась веревка с петлей. Крючьев было четыре И веревок тоже. Это была своеобразная карусель, и катались сразу четыре человека. Раскручивали каждого длинным шестом, один сидит в веревочной петле на попе и один его раскручивает шестом, и так сразу всех четверых. Раскручивали на длину шестов, и все четверо летали по кругу вокруг столба. Это было очень зрелищно и весело. Те, кто вращался на веревках визжали от восторга, особенно девчата. Это было по вечерам целую неделю, а днем катались мы, детвора, и тоже было очень весело. У качели собиралось много народа и веселились до самого позднего вечера, пока было светло. Пасха всегда весной и всегда была хорошая, теплая и солнечная погода. Пасха – самый веселый праздник весны, после Пасхи начинались полевые работы и на огородах тоже готовились к посадке овощей. Вот такая была Пасха в то время!

10. Валенки

В то далекое время в нашем колхозе был огород, в нем выращивали овощи: огурцы, капусту и так далее. Работа в основном была с весны и до осени, зимой было свободнее. Мама работала на этом огороде. Зимой было больше свободного времени. Наша семья в нескольких поколениях занимались пимокатством. Катать пимы умели все, это передавалось по наследству, так же это умела делать и моя мама. Так как наша семья была очень бедной, пимокатство помогало нам зимой выжить. Мама катала валенки на заказ. В селах в то время все ходили в валенках, по-уральски и сибирски – пимах. Заказов было много, но эта работа была тяжелой и мама принимала заказы по своим силам, не больше. Расчет брала натурой, то есть продуктами, и это нам очень помогало. Своего не было ничего, только картошка и хлеб. Своей шерсти у нас не было, но у меня каждую зиму были новые валенки, так как шерсти давали чуть больше, чем нужно было на пару. Правда шерсть оставалась разная по цвету, черная и белая, но это нам не мешало, валенки были теплыми. Это единственное, что у нас было новым каждый год. Иногда у нас в доме вязали соломенные маты для колхозного огорода. Весной ими закрывали парники для огурцов на ночь, чтобы не замерзли. Вот так и проходила зима. На маме закончилась семейная профессия пимокатов, мы уже не умеем этого делать, хотя я помню весь процесс. Сейчас эта профессия очень редкая, валенки не стали носить, если и носят где, то фабричные. Валенки ручной работы, на много лучше фабричных, они мягче и теплее.

11. Технология

Я писал выше, что моя семья, старшие поколения, были пимокатами. В те далекие времена за Уралом и в Сибири зимой все ходили в валенках, по нашему в пимах. Моя мама тоже умела катать пимы. Скажу – работа эта делалась вручную и была тяжелой. Моя мама хотя и была небольшого роста и худенькой, но руки были как у всякой крестьянки, сильные.

Как катаются пимы: для пимов нужна овечья шерсть, когда овец стригут, шерсть еще грязная и комками, такая шерсть для работы не годится. Шерсть нужно расчесать, или как говорили тогда – разбить. Была специальная машина для расчесывания шерсти и на ней ее расчесывали, вращая барабан в ручную. Вот такую расчесанную шерсть и приносили для валенок. Шерсть раскладывалась на квадратную, тонкую мешковину толстым слоем и скатывали ее в тугой рулон. Рулон начинали катать по верстаку, как скатывают лист бумаги. Это делается для уплотнения шерсти в этом рулоне. Затем из этой, уже уплотненной шерсти, формируется заготовка будущего валенка, она получается большой и мягкой. Эту заготовку помещают в бак с теплой водой, чтобы он на мок. Когда заготовка намокла, ее начинают стирать, то есть бить и мять, заливая вовнутрь горячую воду до тех пор, пока заготовка не сядет до размеров валенка.

Дальше нужны колодки. Колодки – это деревянные ступни, сделанные по форме ноги и имеют разные размеры. Ноги-то у всех разных размеров. Колодку помещают вовнутрь носка валенка и опять бьют, подгоняя по размеру колодки. Для голенища свои колодки, тоже по форме и одна клином, забивается между двух крайних, так как голенище к верху шире. Затем этот валенок помещают в русскую печь, на просушку. Просохший валенок обстригают по верху и пемзой убирают все торчащие волоски. Валенок готов. Таим образом уходило два дня на пару валенок.

Вот такая технология была раньше для изготовления пимов-валенок. Теплее валенка обуви еще не придумали. Есть спецобувь, но она стоит дорого. Валенки были для работы, были и для выхода чесанки. Это все тоже, только тоньше и изящней. На валенки одевали галоши, тогда они не теряли форму и не намокали.

Носите валенки и у вас не будут болеть ноги!

12. Районный вокзал

Нет, у нас в селе не было вокзала, так как не было и железной дороги. Вокзал был в районном центре Далматово. Тогда, давно, это был построенный из леса и обшитый вгонкой вокзал. Они все были типовые на железной дороге, одинаковые. Только в городах побольше и больших, вокзалы были большими и каменными. В вокзале был небольшой зал ожидания и отапливался он печами-голландками В углу было небольшое окошко кассы, где покупали билет на поезд. Так же был буфет, где можно было поесть горячие блюда, там же была и кухня, где готовили и жарили. В то время на каждом вокзала стоял запах жареных пирожков, пирожков с капустой и картошкой, и с разной другой начинкой. Очень вкусный шел аромат от всего этого. Также в углу стоял эмалированный бачок с водой для питья и алюминиевой кружкой, прикованной цепочкой.

На перроне к стене вокзала был приделан колокол, и когда приходил или отправлялся поезд, в него звонил станционный служащий. На перроне всегда пахло паровозами, шлаком и еще непонятно чем. Но запах был не противным, а каким-то вкусным, запах железной дороги. Вокруг здания был разбит палисад с кустами сирени и акации, там стояли скамейки, где можно было посидеть летом, в ожидании поезда.

Сейчас таких вокзалов осталось очень мало, сейчас новые, каменные и большие. Хорошие вокзалы, и тоже с буфетами и кафешками. Но нет того аппетитного запаха, тех старых вокзалов. Нет запаха паровозов и шлака, так же и нет бачка с водой, и кружкой на цепи.

Все ушло в прошлое и мало кто помнит тот старый вокзал с колоколом и палисадником. ЦИВИЛИЗАЦИЯ.

13. Наши сладости

В то время в магазине тоже были конфеты, были и печенье с пряниками. Пряники были ржаные с розовой глазурью и белые мятные. Конфеты были в основном карамель – подушечки, помадка и как мне казалось, самые вкусные, ирис «Кис-кис». Были и в обертках, но они были дороже и не для нас. Денег было совсем мало, в основном на керосин для ламп, на соль и спички, так что на конфеты нам не перепадало. Тогда почти в каждом дворе были ямы-погреба. Они были выкопаны прямо во дворе, внутри обделаны тонкими бревнами, а сверху навален толстый слой земли с лазом. В этих погребах хранились зимой овощи и всякие соления, как капуста, огурцы и помидоры, ну и соленые грузди. Летом же погреб служил холодильником, в нем хранили молоко и квас. Погреб открывали зимой, когда все запасы, отложенные в подполье, были съедены, в тепле овощи долго не хранятся. Откапывали лаз в погреб от снега, спускались туда и набирали нужные продукты. Доставали часть картофеля и другие овощи и снедь. Картофель, прихваченный холодом, становился сладким и мы его с удовольствием ели прямо сырым. Также и другие овощи – как морковь и брюква. Картофель через пару дней, полежав в тепле сладость терял. Мы всегда ждали эти походы в погреб, так как это делалось не часто, чтобы не заморозить в нем все, что лежит.

Летом в погребе всегда было прохладно и продукты не портились в нем какое-то время. Вот такие сладости были у нас зимой в селе у детей. Конфеты тоже родители покупали иногда, но всегда выдавались нам по чуть-чуть. Мы, конечно, находили выход из такого положения, сдавая яйцо. Тогда их в магазинах принимали и на это покупали конфеты. Особенно нам нравился ирис «Золотой ключик».

Конечно и сейчас есть погреба в селах и деревнях, но никто, наверное, уже не ест картофель сырым, а также овощи как брюкву, которая тоже, когда полежит в погребе, становится вкусной, как и морковка. Я думаю что поговорка «Не ел слаще морковки» пошла с тех времен, и это правда, я бы добавил, полезней!..

14. Саранки

Закончилась зима, только сошел последний снег в лесу. Зима поднадоела и хотелось солнышка и тепла. Самое первое лакомство, конечно же, березовый сок. В это же время в лесу по колкам можно было полакомиться саранками. Саранка это луковица лилии кудреватой, сейчас она занесена в красную книгу. На вкус она не очень-то вкусная, но есть ее можно и мы бегали в лес выкапывать эти луковицы. Мы не думали тогда о витаминах, просто выкапывали и ели, потому что нам они нравились. Уже в то время это растение нужно было найти, так как росло оно не везде и редко. Но мы знали все места, где растут саранки. Мы, мальчишки, собирались гурьбой и бежали в колки выкапывать луковицы. Колок это небольшой участок леса, где росли березы, осины и кусты черемухи с боярышником. В лесу всегда было интересно в любое время года. Мы всегда находили в нем чем полакомиться начиная с весны. Даже зимой мы могли полакомиться ягодами шиповника, кожица ягод была сладковатой и приятной на вкус. Летом рос дикий лук и щавель и много других ягод. Все это мы собирали на зиму и ели прямо с куста. Мы не боялись есть все это немытыми и никогда ничем не болели. Мы убегали на улицу с самого утра и бегали в лес, домой приходили только поесть и поспать. Но при этом не забывали делать свою работу по огороду, полив грядок, это было за нами. Лес нас кормил всегда, так же он давал нам здоровье.

Свежий воздух еще никому вреда не принес.

15. Лето…

Летом конечно нам ребятне, было вольготно в селе. Где мы только не были, куда мы только не ходили и не лазили. Лес, естественно, мы знали по всей округе, так же знали у кого что растет в огороде. В лесу мы собирали что в нем растет, ну и в огородах тоже. Хотя у всех были огороды и у всех все росло. В своем огороде вкусно и сладко, но в чужом, конечно, же вкуснее и слаще. Лазили за огурцами, лазили за всем, что вырастало с весны до осени. Конечно мы рвали и выдергивали все аккуратно, ничего не помяв и не больше, чем нужно полакомиться. Конечно, все знали, что мы шкодим, но нас нужно было еще застукать на месте, что удавалось крайне редко. Но, попав хозяйке или хозяину в руки в огороде, расправа была крутой – это крапива и надранные уши.

Но мы все равно лазили, в своем-то не так сладко… В поле колхоз всегда сеял кроме зерновых – горох. Это было особое лакомство, мы знали где посеян горох и когда появятся зеленые стручки, молочной спелости. Все поля охранялись объездчиком верхом на лошади, от потравы полей скотиной. Мы собирались гурьбой и шли в поле за горохом, подходили всегда от леса крадучись, чтобы не попасть объездчику на глаза. Рвали стручки, ели и тут же клали их за рубашку, набивали полные и тогда шли домой. Не было случая, чтобы мы попались за этим делом, может нас и видел кто, но взрослые понимали, что это для нас лакомство. Мы были все-таки дети. Время было тяжелое послевоенное и это тоже была еда для нас. Мы дети, никогда не думали о том, что мы не все хорошо живем, были семьи и не бедные, это у кого отцы вернулись с войны, но были и бедные, без отцов, мы не делали различие, и за горохом бегали все, и по огородам тоже.

Мы были все равны.

16. Баня

Вот прошла неделя и подошла суббота. Суббота это особый день, во-первых работу заканчивали раньше и топили бани. Топить баню это было просто удовольствие, самое приятное из всех дел. Вначале нужно натаскать воды из колодца или из озера или речки. Это у кого как, конечно, в речке вода всегда мягче, чем в колодце. Натаскав воды, нужно принести дрова, и не какие попало, а желательно березовые. Березовые дрова дают много жара и поэтому баня хорошо прогревается. Кроме того, хорошо нагреваются камни в каменке. В котел, где нагревалась вода, в мешочке клали древесную золу, и вода от нее становилась мягкой. Такой водой хорошо мыть волосы, они от этого становились мягкими и пушистыми. Тогда не было шампуней и душистого мыла, мыло было только хозяйственное. В баню шли сперва ярые парильщики и парились до одурения. В это время в бане был такой жар, что трещало дерево. Напарившись, выползали в предбанник отдышаться, а уж потом заходили обратно, чтобы помыться. Зимой, напарившись, выскакивали голышом на улицу и валялись в снегу, затем опять бежали на полок – париться.

Во вторую очередь шли любители неспеша помыться и малые дети. Жар был уже не такой обжигающий и можно чуток попариться для удовольствия. В баню ходить любили все, это было заложено с самого раннего детства в селе. После бани придя домой отдыхали, попив квасу. Напарившись и отдохнув, садились за стол ужинать, и выпить после баньки рюмку другую.

Баня это всегда праздник тела и души, баню любили все, баню ждали…

P.S. Когда топилась баня мы ребятня, пекли на каменке картошку. Это было тоже лакомство, и ели мы эти «печёнки» с большим удовольствием!

17. Речка Теча

Была, да и сейчас есть, в нашем селе речка с названием Теча. Речка небольшая, но и не перепрыгнешь. Местами мелкая по колено, местами глубокая ямами. Бывает, что во время паводка старые ямы затягивает песком, а в другом месте вымывает новые. В зимнее время ее переезжали по льду на лошадях, а каждую весну строили новый мост. Мост строили на козлах из бревен и поверху на настил из нетолстого кругляка наваливали тонкие не очищенные от веток жерди и солому. Копыта лошадей не проваливались. Весной в половодье, этот мост уносило сильным паводком, и его строили заново. Так каждый год. Село было большим и располагалось вдоль речки по обеим берегам. Кроме моста делали и переходы из жердей, в каждом конце села для пешеходов. Это для удобства, чтобы не идти далеко на мост. Купались мы, конечно, там где яма, с одной стороны берег был крутым и мы с него прыгали прямо в воду. Другой берег отлогий и песчаный, где мы грелись после купания и загорали. Купались мы конечно до посинения и чаканья зубов, ложились на горячий песок и подгребая его под себя грелись до следующего захода.

В воде мы, конечно, играли в салки или как мы говорили – в ляпки. В речке у переходов ловили пескарей банками, а дома варили из них ушицу или жарили. Пескарь рыбка хоть и мала, но вкусная. Такая благодать была у нас до 1957 года. В этом году нашу речку постигла беда, а значит и всех жителей сел, стоявших на ней. Производственное предприятие «МАЯК» упустило радиоактивную воду в нашу Течу, и заразило ее на долгие годы. В речке нельзя брать воду, поить скотину и купаться. Ее обнесли колючей проволокой вдоль всей деревни, а за деревней – в поскотине, где пасли коров жителей села, вырыли ров, чтобы скотина не прошла к речке. Была поставлена охрана в лице двух милиционеров. Нас ребятню не подпускали к речке. Тех кто жил по берегам, отселили наверх, построив для них новое жилье. Некоторые небольшие деревни снесли, а жителей переселили в новый поселок, построенный государством. В наше время многим жителям через суд выдали сертификаты на жилье для того, чтобы они могли уехать из села в любое место России.

Вот так погубили одно из больших и красивых сел, и несколько сел поменьше. Сейчас колючки уже давно нет и бетонные столбы в некоторых местах вытащили селяне для своих нужд. Милиции тоже давно нет, в речке купается ребятня и пьет воду скотина. Нет, радиационный фон никуда не делся, он как был, так и есть, просто государству стало наплевать на то, что дети рождаются уродами и инвалидами, что люди мрут, не дожив и до 50-ти лет. Сертификат на жилье нужно еще отсудить, для этого нужен адвокат, который стоит денег, а деньги не у всех есть. Распад радиоактивных нуклидов, длится 300 лет. Через этот срок Теча снова будет чистой, если «МАЯК» СНОВА НЕ ЗАРАЗИТ ЕЕ…

18. Колодец

В то время мы даже и не помышляли о колонках с водой. В каждом селе или деревне были колодцы. Конечно, не в каждом дворе, а по улице. Хорошо тем, у кого колодец рядом с домом, а тем кто дальше, приходилось таскать на коромысле два ведра. Колодцы копали вручную лопатами и если глубокий, то землю или какой другой грунт вытаскивали ведрами на веревке. В выкопанную яму до воды, опускали сруб срубленный из осины рядом с будущим колодцем. Затем засыпали, ставили ворот с цепью и цепляли ведро.

Первую воду отчерпывали, пока не пойдет чистая. Были колодцы и в огородах, это там где вода была близко к поверхности. В таких колодцах тоже брали воду, кто жил поблизости. Вода была общим достоянием селян. За колодцами следили и, если нужно, то меняли сгнившие венцы сруба. В разных колодцах была и разная по мягкости вода. Раньше, до войны и сразу после войны, коров с фермы гоняли на водопой к речке. Летом проблем не было, во-первых стада были в летнем лагере, а которые оставались на ферме, поили в речке. Зимой же на речке делали длинную узкую прорубь с бортиком вокруг, чтобы животные не соскользнули в прорубь. Над прорубью делали навес и закрывали соломой, чтобы не сильно замерзала прорубь.

Потом приехали бурильщики с буровым инструментом и пробурили скважину. На скважину поставили ветряк, и воду стали подавать прямо на ферму по трубам. Так появились автопоилки, которыми пользуются до этого времени там, где есть еще фермы. Колодцы также были и на полевых станах, там тоже брали воду для тракторов и поили лошадей. Так же были колодцы в полях, которые расположены далеко от села и от полевого стана.

Сейчас колодец встретишь редко. В больших селах сделали водопроводы и поставили колонки, хотя вода из скважины совсем не такая, как в колодцах. Колодцы уходят в историю, их все реже встретишь такие как со срубами. сейчас если и делают, то с бетонными кольцами и вода, мне кажется, все-таки не такая вкусная как с осиновым срубом. В полях давно уже нет полевых станов, с домиками и колодцами. Сейчас многого нет из того, что было. Может это и хорошо, а может и нет. Не будет таких воспоминаний в будущем, а будет ли о чем вспомнить нашим внукам… это вопрос

19. Лампочка

В нашем селе, да и в других тоже, электричество появилось в средине 50-х годов. До этого мы пользовались керосиновыми лампами со стеклом. Были такие же, только без стекла. Они нещадно коптили и давали мало света. В длинные зимние вечера, как стемнеет, зажигали эти лампы, ужинали и мы лезли на печь. Ставили лампу на полочку и я читал какую-нибудь книжку. Керосин покупали в магазине, где был построен отдельный сарайчик с бочкой керосина. Покупали кто во что: у кого-то были специальные бидончики с узким горлышком, у нас была стеклянная бутыль на четыре литра и называлась она – четверть. Это значит четвертая часть пуда.

Но вот в колхоз привезли генератор, который вращал дизельный мотор. По селу протянули провода на столбах и провели в дома свет, в каждую комнату по лампочке, розеток не ставили. Во-первых генератор был слабым, да и розетки без надобности, электроприборов не было никаких. Свет давали как стемнеет и до 23 часов, позднее, кому нужно, переходили на лампы. Конечно мы были рады и такому свету и нам казалось, что нам повесили по солнцу в каждый дом, потому как лампочка светила на много ярче керосинки. В дальнейшем поставили генераторы мощнее и тогда уже свет был дольше и появились розетки. Цивилизация пришла и в село,

Тогда, после войны, экономика страны поднималась быстро, Строились заводы и фабрики, энергии нужно было все больше и больше. Для этого строились электростанции и в селах тоже отпала необходимость в своих маленьких электростанциях. Свету хватало всем и цена на него была чисто символической.

20. Довесочек

В наше время в каждом селе есть детский сад с воспитателями, у них есть программа и какие-то правила по обучению своих подопечных, то-есть готовят детей к школе. В то далекое время тоже был детский сад и мы называли его почему-то ясли. Может потому, что дети в нем были всех возрастов и все вместе, то-есть не делились на группы. Да и детей в садик ходило мало, как-то обходились. У кого в семьях дети были школьниками, то младших оставляли на их попечение. Садик располагался в старинном деревянном доме, с красивыми резными наличниками. Во дворе стоял амбар, срубленный из бревен с двухскатной крышей. В доме было всего две комнаты и сени с кухней. Садик работал только в теплое время года, зимой он не работал. В нем зимой почему-то всегда били шерсть для валенок, ставили шерстобитный ручной станок и, кому нужно было расчесать овечью шерсть, пользовались этим станком.

Кормили в садике только в обед, утром завтракали дома. Кормили тем, что было в колхозе, а в колхозе было все, от овощей и до мяса. Вечером тоже не кормили, но давали с собой хлеб. Хлеб был свой, деревенский, такие белые калачи. Их пекли их в русской печи кто-нибудь из сельских женщин, по договору с колхозом. Пекли хлеб не только для садика, но и для тех, кто был весной и осенью занят на полевых работах. Хлеба давали по куску, я не помню какой был у него вес, но небольшой. Когда резали калач на эти пайки, всегда взвешивали на весах с маленькой гирькой и всегда точно отрезать не могли, добавляли маленький кусочек – довесок. Так называли этот малюсенький кусочек. Он считался самым вкусным, потому как съедался сразу тут, в садике, остальное приносилось домой.

Почему так делалось? Да потому, что белая мука была не в каждом доме и белый кусочек это был деликатес. Почему не кормили в садике утром и вечером, я этого не знаю. Но прошло и это трудное время, жизнь налаживалась после войны и людям становилось все легче. Может, дальше стали кормить детей утром и вечером, но довеска им уже не давали, может это и лучше, но они не знают, что такое самый вкусный довесок белого калача.

21. Хлеб с маслом

В селе конечно же было сливочное масло, было в тех семьях у кого были коровы. Лишнее молоко сдавали на сепараторную села, где его перегоняли на сливки, а из сливок делали масло. Но это делали те семьи, у кого молока был избыток, ну, например детей не было или был, то один ребенок. У кого была семья больше, то молоко съедалось дома и на масло не оставалось. Колхозное молоко со сливками увозили на районный молокозавод.

А для постного масла в колхозе была небольшая маслодельня, такая примитивная и простая. Маслодавильня, так наверное лучше подходит, потому что масло выжимали под самодельным прессом из каких-то семян. У нас давили из горчицы, да, из такой желтой горчицы, похожей на пшено. Вначале ее раздавливали вальцами, которые вращались лошадью ходившей по кругу и через вал вращение передавалось на вальцы. Через вальцы прогоняли не один раз, затем эту смесь запаривали в котле, который был встроен в печку топившуюся дровами. Затем эту распаренную кашу перекладывали в чугунный ящик, с толстыми стенками и дном со множеством отверстий. Вовнутрь вначале помещалась мешковина, а в нее заворачивали горчичную кашу. Сверху накрывали тоже толстой чугунной плитой и давили прессом. Пресс тоже был простой и сделан из толстого бревна в два обхвата и длиной метров пять. Один конец закреплялся шарнирно возле ящика, а другой, тонкий конец, поднимался и опускался с помощью толстого деревянного винта. Винт вращали два человека длинными толстыми палками, всунутыми внизу винта. Таким образом винтом опускалось бревно и давило на чугунную крышку ящика с распаренной горчицей.

Внизу ящика было сливное отверстие для масла. Масло стекало в масляный бачок. У нас дом стоял рядом с этой маслодельней. Мы, ребятня, жившие поблизости, всегда знали когда будут давить масло и ждали этого. Конечно мы помогали чем могли тем, кто масло давил, гоняли лошадь по кругу и так что по мелочи.

И вот наступал момент расплаты за наши услуги, нам наливали в железную кружку масла, немного, ровно столько чтобы хорошо намаслить кусок хлеба, принесенный с собой. Серый хлеб с горчичным свежим маслом, не было и нет ничего вкуснее. Это был сверх блаженства после пустых щей. Я помню этот вкус, вкус хлеба с горчичным маслом, это были счастливые минуты, мы ждали этого момента.

В наше время, я попросил жену купить горчичного масла, она купила и вкус совсем не такой, это масло очищено и не имеет запаха, не имеет того вкуса, который был в нашем горчичном масле.

22. Стога

Нет, у нас в Зауралье их называют не стога, их называют – зароды. Когда созреют травы и зеленка, посеянная для сена из овса и вики, начинается сенокос. Это значит все село, кроме доярок и пастухов, будут заняты на сенокосе. Ребятишек старше десяти лет это тоже касалось – они свозили сено к месту, где делался зарод. Зарод, это большая длинная скирда. Зимой её нельзя утащить тракторами, как это делают со скирдами, в зароде много тонн сена. Время сенокоса, как и уборка зерновых, напряженное: нужно успеть скосить, высушить и убрать в зароды сено. Но это было самое веселое время. На сенокосе все работали вместе, погода всегда была хорошей, теплой и без дождей. Утром все собирались на конном дворе. Мазали оси телег дегтем, который, как нам казалось, вкусно пахнет, запрягали лошадей. Бригадир давал задание взрослым и мы все на телегах отправлялись в поле. Если убирали зеленку, то ее скашивали тракторной или конной косилкой, зеленка сохла и ее сгребали, опять же тракторными граблями в валки. Зеленку на телеги или волокуши грузили бабы, а мужики это сено сметывали в зароды. Работа эта была тяжелой, потому как зарод рос и поднимать нужно было все выше. Поднимали сено деревянными трезубыми вилами, зацепляя сразу половину копешки. Зароды тоже нужно уметь делать и это всегда делали те, кто умел. Зарод получался ровным и с хорошим верхом, как новый дом с двухскатной крышей. Сверху зарод перекидывали тонкими неочищенными жердями, связанными попарно, это чтобы ветром не разворошило сено. Но было и лесное сено: это обкашивались все кусты. Обкашивались вручную, ворошили и сгребали в валки. Это самое лучшее сено, оно всегда было зеленым и мелким, но очень тяжелым. Сено это давали на ферме только маленьким телятам. Обедали все под зародом или на опушке леса. Доставали снедь, в основном – хлеб, огурцы, яички, молоко. Мяса у селян летом не было, потому что не было холодильников. Поев, немного отдохнув, продолжали работу. Незаконченных зародов не оставляли, так как мог пойти дождь и вся работа пошла бы насмарку – зарод пришлось бы раскидывать для просушки. Для частных коров, тоже нужно сено, и косили все по своим делянкам, косили кто как мог и когда мог. Выходных в страду в колхозе не бывает.

Это все было давно, впоследствии всю эту работу механизировали, но качество зеленки и сена, стало на много хуже. Ворошить сено стали механическими ворошилками, которые отбивали сухие листочки у травы, оставляя одни стебли. Сенокос и уборка урожая в селе всегда делалась с удовольствием, потому как люди видели плоды своего труда – тяжелого сельского труда.

Сейчас все это в прошлом…

23. Деньги на ириски

Давно существовала такая организация как Заготконтора. Они принимали у населения все, начиная от металлолома и заканчивая, даже не знаю чем. Мы, детвора, особенно мальчишки, старались на этом заработать деньги. Пусть небольшие, но нам хватало купить конфет и сходить в кино, которое привозили раз в неделю.

Драли ивовое лыко – ивы росло полно по берегам речки и по оврагам, там, где всегда было сыро. Так же собирали траву – стародубку, которая росла в лесу. Лыко вязалось в пачки, по несколько килограмм и сушилось, принимали только сухое. Стародубку тоже вязали и сушили вениками. Так же принимались и всякие ягоды, тоже в сушеном виде. Грузди солились самими заготовителями в деревянных кадках. Все это богатство природы бралось, сушилось и сдавалось летом. Груздей было столько, что даже взрослые собирали и сдавали по многу корзин. Но это были сырые грузди, сухие – сладкие, брали только для себя. Летом было хорошо, можно было всегда заработать, только не ленись. Конечно, не вся детвора этим занимались, но все-таки большинство. В лес бегали не только большие ребятишки, с ними и малые, лет пяти. Так как за ними присматривать приходилось большим, родители были на работе.

В селе было много частных коров и пасли пастушки по очереди, день за животное, у кого были корова и теленок, то пасти приходилось два дня. У кого были большие дети, старше десяти лет, то проблемы не было, пасти раз в месяц, а у кого не было детей, то нанимали нас – ребятишек. Мы брались за это дело не то чтобы с удовольствием, но за это давали денег и три раза кормили, так что выбор был всегда за пастушней. Лето всегда было сытней и богаче, летом даже куры лучше неслись, яйцо тоже можно сдать на кино или ириски Золотой ключик.

Другое дело зима, зимой ничего и негде, зато свободное время после занятий в школе и по выходным. А это лыжи, санки и крепости из плотного снега. В общем зима без денег, но тоже веселое время года.

24. Реможник1

Когда-то давным-давно, когда в село привозили кино раз в неделю на лошади, запряженной в телегу, мы, ребятня, первыми узнавали об этом и оповещали криком всю деревню. Но рассказ не о кино, а о человеке, который также приезжал в село на лошади, запряженной в телегу. Мы также узнавали о нем первые и также оповещали всю деревню. Это был реможник, человек, который ездил по деревням и собирал всякое старое ненужное тряпье. Для чего тогда собирали это тряпье, мы не задавались таким вопросом. Значит надо. Реможник ехал на лошади, запряженной в большую телегу, на которой спереди стоял деревянный сундучок, а сзади лежали собранные старые тряпки. Мы, конечно, выискивали дома все старье, которое уже никуда не годилось, чтобы сдать реможнику. Взвешивал он все это добро безменом. Были в то время такие весы. Взвесив, он открывал свой сундучок, а там… чего только не было – и разноцветные ленты, и бусы, и всякая всячина, нужная нам. Но самое главное богатство для нас, мальчишек, конечно, были глиняные свистульки, сделанные в форме петушков. Девчонки брали, конечно же, ленты и бусы, мы – свистульки, а для взрослых – гребешки и гребенки, которые они носили в волосах. У него были и иглы с нитками, и даже душистое мыло, что в селах было редкостью – пользовались только хозяйственным. В общем, приезжал нужный человек и ему все были рады.

На ночь он останавливался у кого-то из знакомых, заезжал во двор, распрягал лошадь и задавал ей овса, который возил с собой в мешке. На второй день он ехал на другую сторону реки, так как село было расположено по обоим берегам и было большим. Собрав все тряпье, реможник уезжал, наверное, в район, чтобы сдать всё собранное добро и пополнить свой сундучок замечательным товаром.

Все это было очень давно, уже никто не ездит, не собирает тряпье и не радует детей своими такими хорошими и нужными для нас – детей вещами, как ленты и свистульки из глины в форме петушков.

25. Черёмуха

Черемуха росла у нас в полях большими кустами. Росла она и в лесу, но там она созревала позднее, чем на полях – солнца меньше. Как только ягоды черемухи поспевали, они становились приятными на вкус и не вязали язык. Собирать черемуху всегда ходили группой в несколько человек с небольшими ведрами, литров на семь. Приходили к такому кусту и мы, мальчишки, лезли наверх, наклоняли ствол и держали, остальные обирали ягоды. Иногда ломали ветки с ягодами и бросали их вниз, так делали, если ствол толстый и не гнулся. Черемуха любит, когда ее обламывают, тогда она растет еще гуще и ягод дает больше. Так мы набирали свои небольшие ведерки или бидончики и шли домой. При этом ягод наедались сами. Дома ягоды сушили на русской печке на зиму. Зимой ягоды толкли в ступе и заваривали горячей водой. Из этой массы пекли пирожки, а чаще шаньги2. Косточки черемухи, растолченные, ничуть не мешали и шаньги получались вкусными.

После черемухи поспевали ягоды боярышника, которые тоже собирали. Боярку собирать одно удовольствие, правда колючки у нее огромных размеров и можно наколоть ногу. Ходили-то все ребятишки босиком до самых холодов. Ягоды боярки растут гроздьями и берешь их полной горстью. На них не нужно залезать – они растут невысокими круглыми кустами. Мы знали все кусты черемухи и боярышника в округе. Ягоды боярышника тоже сушили, но на начинку они не шли. Из них варили отвар, отвар получался сладковатым и насыщенным и пили его как компот. Из ягод черемухи тоже варили отвары, но из боярышника все-таки был вкуснее. Все это делали потому, что тогда в селе не было сахара и эти ягоды здорово выручали. В то время, отвар варили и из красной свеклы, тоже получался как компот, отвар выпивали, а свеклу отдавали скотине. Все, что росло в лесу, собиралось и сушилось на зиму. Ничего не варили, ни компоты, ни варенье, потому что сахар был дефицитом и видели его редко.

Сейчас вряд ли кто собирает черемуху и боярышник, уже никто не сушит ягоды на зиму. В лес ездят только на машинах на пикник. Конечно, ягоды собирают, но не для сушки. А какие были отвары…

26. Изба

Как известно, деревенское жильё это изба. Избы разные, есть большие – пятистенники и меньше, всего с одной комнатой. Но во всех домах есть русская печь. Если дом большой, печь делит его на две половины, в одной стоит стол с широкими скамьями вдоль стен, середа и горница. В первой комнате обедали и делали какие-то хозяйские дела, иногда кто-нибудь отдыхал на широкой лавке после обеда. В горнице обычно стояла кровать большой сундук и шкаф, в котором хранились наряды и белье. Сундуки были окованы железными полосами и с запором в виде замка, может внутреннего или висячего. В горнице всегда пол застлан домоткаными половичками и в ней всегда чисто, на то она и горница. Под досками пола, был подпол, там хранилась картошка и кое какие овощи. Между этими комнатами на ширину печи была кухня, которая называлась – середа. Я думаю, что такое название кухни от слова середка, печь-то стоит посередке избы. На середе готовили, стряпали и пекли. От печи до стены, по верху, всегда есть широкая полка, на нее ставили емкость с мукой и квашню, так как наверху всегда тепло. Муку просеивали в этой емкости ситом. Ну и еще ставили какие-то вещи, нужные на кухне. На середе тоже была широкая лавка, на которой стояли ведра с водой и небольшой столик. Чугуны и вся утварь, в которой готовили, стояла под шестком3 печи. Под печью был, так называемый, боров, это пустое пространство, где иногда зимой жили куры. Рано утром хозяйка затапливала печь, доставала квашню и из теста делала ковриги или калачи хлеба. Когда нагорали угли, пекла лепешки или блины, для завтрака семьи. Когда дрова в печи сгорали, угли сгребались в угол печи в загнетку4, и садили хлеб. Так же ставились чугуны с каким-нибудь варевом, хлеб, испекшись, вынимали, а чугуны оставляли в печи до обеда. За это время все, что в чугунах или гусятницах, натомится и распарится в печи до такой степени, что когда ели, шел такой вкусный дух и все таяло во рту.

Наверное, еще ничего не придумали лучше русской печи для приготовления пищи. Ее не заменят никакие духовки и мультиварки. Сейчас печь ушла в прошлое, и уже в ней не готовят, и наши дети и внуки не узнают, какие вкусные были блюда, приготовленные в печи. Так же нет теплее нашего, деревенского дома, обогретого русской печью или любой другой кирпичной печкой. В деревенском доме всегда был здоровый дух.

27. Радио

Радио я увидел первый раз у соседей, что жили напротив нашего дома. Соседи были то ли эвакуированные, то ли депортированные молдоване. У них откуда-то появился небольшой радиоприемник на батарейках. Света в селе еще не было, пользовались керосиновыми лампами. Нам было интересно посмотреть и послушать это чудо. Конечно мы знали, что существует такое радио, которое говорит и его можно послушать. Слушать нужно было в наушники, и нам дали послушать. Мы, конечно, очень удивились, как это в таком маленьком ящичке живут люди, поют песни и говорят. Нам детворе, кому посчастливилось послушать радио, хотелось заглянуть в этот чудесный ящик и на людей, живущих там. Взрослые, конечно, смеялись и говорили, что там нет никого, что так устроено это радио и говорит оно за счет каких-то там волн, которые идут по воздуху из Москвы до нашего села. Мы вначале конечно не верили им, думали, что им жалко дать посмотреть.

Но вскоре у моего друга в семье появился еще один радиоприемник и тут нам пришлось поверить, что нас не обманывали. Вскорости в селе поставили генератор и в домах появился свет. Правда всего на несколько часов, но мы были бесконечно рады и этому. В селе не засиживались долго вечерами, потому как утром нужно рано вставать. Тут цивилизация окончательно стала приходить в село: появилось радио. Радио провели во все дома – всем повесили по черному кругу с ручкой-регулятором громкости в средине. Радости не было конца, тут тебе и песни, тут и новости, что делается в стране и мире. Где и сколько собрали хлеба, кто передовик производства, сколько выплавили чугуна металлурги. Мы слушали передачи для детей. В центре села, где было сельпо и сельсовет, была небольшая площадь. На столбе повесили большой белый колокол, это тоже было радио, которое играло и пело на всю округу.

Вот так мы узнали, что такое радио и что в ящике никто не живет, а так хотелось, чтобы все-таки там кто-то жил.

28. Костры

Весна, снег уже весь растаял, земля подсохла, появились зеленая трава и маленькие липкие листочки на деревьях. Селяне, после зимы, начинают делать приборку дома, двора и огорода. За зиму много чего накопилось, что нужно вымести, выскоблить, собрать и сжечь. В доме все белили и обновляли, полы и лавки скоблили ножами до желтизны. Во дворах и огородах тоже все прибирали, готовились к посадке картофеля и других овощей. В это время, по вечерам, в огородах сжигался весь мусор и по деревне в небо поднимался дым, нет не черный и густой, это дым легкий и приятный, так как горели щепки и старая ботва от прошлогоднего урожая. Все это добро высохло и хорошо горело.

Все, земля прогрелась и ее нужно пахать или перекапывать лопатой, то есть готовить к посадке. Огороды в большинстве пахали, так как у селян земли было по несколько десятков соток. Пахали огороды конным плугом, запряженным парой лошадей. Иногда под плуг сажали картофель. На огороде выращивалось много картофеля и разных овощей, это будущий задел для питания семьи и животных до следующего урожая. Осенью тоже жгут костры в огородах, это сжигают картофельную ботву, которая в основном уже высохла. Костры в огородах, это своего рода праздник, праздник весны и тепла, а значит новой жизни, а осенью – праздник убранного урожая.

29. Лён

В селе издавна сеяли лен. Из льна много чего делали, но в основном лен шел на изготовление веревок. Сеяли его на небольшом поле для нужд колхоза. Лен-долгунец когда начинал цвести, то глядя на льняное поле, не оторвешь глаз. Это непередаваемая словами небесная голубизна была настолько красива, что от поля не хотелось уходить. Поле было голубым в ясную солнечную погоду и казалось, что небо упало на землю.

Когда лен созревал, его шли дергать. Выдергивали руками и вязали в снопы. Затем эти снопы вымачивали в небольшом пруду. Пруд был выкопан вручную еще задолго до революции, в нем всегда была вода, наверное, от таяния снега. Снопы клали на дно и прижимали бутовыми камнями, чтобы не всплывали. Вымочив таким образом лен, его начинали мять в специальном станке, то есть ломать твердый стебель. После этого лен трепали и расчесывали, освобождая волокна от кострец, то есть от кусочков стебля. Высушенное и расчесанное волокно становилось чистым, светлым и мягким, как женские волосы. Затем волокна скручивали в суровье, из которого свивались веревки. Веревки были крепкими и не боялись сырости. Веревка во времена лошадиной тяги была необходимым атрибутом упряжи. Веревкой можно привязать любой груз.

Сейчас, конечно, не сеют лен и не вьют веревок, сейчас все заменил капрон и другая химия. Не стало таких красивых полей, на которое падало небо… В наше время такое не увидишь. Многого не стало из того, что было когда-то хорошим, чистым и красивым

30. Камышовая циновка

Там за селом на берегу речки было небольшое озеро, вернее болотника. Берега у нее заросли камышом. Камыш рос густым и зеленым, стебли были высокие с длинными узкими листьями. Камыш, это не осока и кромки у листьев были неострые. Каждый год под осень наша мама ходила на эту болотнику за камышом и брала меня с собой. Мы нарезали охапки камыша и несли домой. Дома она плела из стеблей с листьями длинные косы, затем сшивала их. Получались циновки, такие зеленые и мягкие. Они были круглыми или овальными и стелили их на пол. Это были своего рода дорожки и заменяли половики. Были коврики, сплетенные из скрученных ленточек, нарезанные из лоскутов и также сшитые. Они были разноцветные и лежали пока новые на лавке, а потом и на полу. Но их было мало и поэтому мама делала их из камыша, которые истирались быстрее, но на зиму их хватало. Конечно, у людей, кто был позажиточнее, на полу лежали домотканые дорожки. Они были разноцветными и рисунок на них, был симметричным. Такие дорожки лежали годами и не истирались. Дорожки ткали на специальных станках, которые были редкостью. Циновки и коврики из камыша, делали многие из селян, зимой все-таки пол с ними был теплее. Ковров в селе наверное не было ни у кого. Так мы использовали стебли камыша с пользой. Камыш известный строительный материал: из него делают загоны для скота, но это там, где нет леса и много камыша.