Оглавление

Предисловие автора

В этой книге вы не найдёте простых ответов и лёгких решений. Здесь нет идеальных героев и однозначно плохих злодеев. Здесь есть жизнь — такая, какая она есть, — с её болью, радостью, потерями и обретениями.

«Последний чертёж» родился из моего собственного опыта преодоления. Я знаю, что такое жить в тени прошлого, бороться с голосами прошлого и искать свет в конце туннеля. Я знаю, как это — ощущать вину за то, в чем ты не виноват, и как сложно простить тех, кто причинил тебе боль.

Аврора Перейра — не моя копия, но в ней есть часть меня. Её шрамы — это и мои шрамы. Её страхи — это и мои страхи. Её надежды — это и мои надежды.

Я не хочу учить вас жизни. Я просто хочу поделиться с вами историей девушки, которая смогла найти в себе силы не сломаться под гнётом обстоятельств и построить свою жизнь заново.

«Последний чертёж» — это история о том, что даже после самой тёмной ночи всегда наступает рассвет. О том, что прощение — это не слабость, а сила. О том, что любовь и сострадание могут изменить мир.

Я посвящаю эту книгу всем, кто пережил насилие, кто борется с депрессией, кто ищет смысл жизни. Помните, вы не одиноки.

Спасибо, что выбрали эту книгу. Я надеюсь, она найдёт отклик в вашем сердце.

Пусть эта история согреет вас.

С любовью, Мадина Федосова

Аннотация

Что ты сделаешь, если человек, сломавший твою жизнь, попросит тебя о последней услуге? Аврора, успешный архитектор, получает письмо от умирающего отца, которого никогда не знала. Он просит её спроектировать его последний дом. Этот проект откроет двери в мир тайн, заставит Аврору взглянуть в лицо своим самым страшным страхам и ответить на вопрос: сможет ли она простить человека, лишившего её детства, и обрести долгожданный покой?

«Последний чертёж» — это пронзительная история о боли, прощении и надежде. О том, как даже сквозь самые тёмные моменты жизни можно найти путь к свету, как сквозь трещины в бетоне пробивается росток надежды, и как любовь и сострадание способны растопить даже самое ледяное сердце. Это книга, которая заставит вас плакать, смеяться, и верить в то, что даже после самых тяжёлых испытаний можно построить новую жизнь, наполненную смыслом и любовью.

Введение:

Холодный кафель обжигал босые ноги. Запах сырости и затхлости въелся в лёгкие, вызывая тошноту. Она помнила эту комнату до мельчайших деталей, хотя с тех пор прошло больше двадцати лет. Зелёные обои, когда-то украшенные наивными цветочками, сейчас были оборваны и исписаны грубыми ругательствами. Потрескавшийся потолок с облупившейся краской давил сверху, словно собирался похоронить её заживо.

Каждый раз, закрывая глаза, она видела перед собой эту картину: разбитый стакан, осколки стекла, рассыпавшиеся по полу, словно ледяные звезды. Она помнила, как отчим в приступе ярости швырнул стакан в стену, и как осколки вонзились в её руку, оставляя кровавые порезы. Боль была нестерпимой, но ещё сильнее был страх. Страх перед его гневом, перед его жестокостью, перед тем, что он мог сделать с ней.

Она зажмурилась, пытаясь отогнать навязчивые воспоминания. Но они были неумолимы, словно призраки прошлого, преследующие её повсюду. Она слышала его крики, чувствовала его прикосновения, видела его злобное лицо, искажённое ненавистью.

Аврора вздрогнула и открыла глаза. Она стояла на балконе своей роскошной квартиры в Лиссабоне, вдыхая свежий морской воздух. Внизу раскинулся город, залитый огнями ночных фонарей. Вдалеке виднелся океан, бескрайний и манящий. Казалось, ничто не могло нарушить её покой и благополучие.

Она оглядела свою квартиру: просторная гостиная с панорамными окнами, дорогая мебель, картины современных художников. Все здесь говорило о её успехе и процветании. Она добилась всего, о чем мечтала в детстве. Ей удалось вырваться из нищеты и насилия, построить карьеру и стать уважаемым архитектором.

Но, несмотря на все свои достижения, она не чувствовала себя счастливой. Прошлое не отпускало её. Оно всегда было рядом, словно тень, следующая за ней по пятам. Оно напоминало ей о том, кто она есть на самом деле, о том, откуда она родом, о том, что она пережила.

В её жизни был Кенан, любящий и заботливый мужчина, готовый на все ради неё. Он принял её такой, какая она есть, со всеми её шрамами и тайнами. Но даже ему она не могла открыть всю правду о своём прошлом. Слишком больно было вспоминать, слишком страшно было делиться своими кошмарами.

У неё были друзья, верные и преданные, готовые поддержать её в любой ситуации. Но она всегда держалась немного отстранённо, опасаясь подпустить кого-то слишком близко. Боялась, что они увидят её настоящую, увидят её слабость, её боль.

Она любила свою работу, она давала ей ощущение свободы и независимости. Она создавала красивые и функциональные здания, которые радовали глаз и приносили пользу людям. Но даже в своей работе она не могла полностью забыть о прошлом. Каждый раз, проектируя новый дом, она вспоминала о той комнате, где провела своё детство, о холодных стенах, о запахе сырости и отчаяния.

В её руке дрожал конверт с незнакомым адресом. Она боялась открыть его, потому что знала: внутри — послание из прошлого, которое перевернёт её жизнь.

Она медленно провела пальцем по шершавой поверхности конверта. На обратной стороне не было ни имени, ни фамилии, только какой-то незнакомый адрес в Порту. Что это могло быть? Кто мог ей писать из этого города?

Внутри что-то болезненно сжалось. Аврора знала, что не сможет избежать этого. Прошлое настигло её, и ей придётся взглянуть ему в лицо.

Она глубоко вдохнула и разорвала конверт. Внутри оказался небольшой листок бумаги, исписанный незнакомым почерком. Она начала читать, и с каждой строчкой её сердце билось все сильнее и сильнее.

«Аврора Перейра, — начиналось письмо, — Я знаю, что ты совсем не ждёшь от меня никаких вестей, и, наверное, проклинаешь тот день, когда я появился на свет. Но я должен был написать тебе, прежде чем навсегда покинуть этот мир. Я знаю, что причинил тебе невыносимую боль, оставил тебя совсем одну, и я никогда не смогу искупить свою вину. Но я хочу, чтобы ты знала: я всегда помнил о тебе, всегда следил за тобой издалека, и всегда, каждую минуту, жалел о том, что произошло, о том, что не смог стать тебе настоящим отцом…»

Аврора замерла, словно её окатили ледяной водой. Она не могла поверить своим глазам, не могла поверить тем словам, которые прочитала. «Что? Отец? — пронеслось у неё в голове. — Какой ещё отец? Это какая-то ужасная ошибка! Этого просто не может быть!».

Но строчки на бумаге продолжали упрямо складываться в слова, обжигая её сознание, словно раскалённое клеймо:

«Я умираю, Аврора, моя дорогая дочь. У меня осталось совсем немного времени, всего несколько недель, может быть, дней. И я хочу попросить тебя об одной последней услуге, об одной маленькой просьбе, которую я надеюсь, ты не сможешь мне отказать, даже несмотря на всю ту боль, которую я тебе причинил. Я хочу, чтобы ты, моя талантливая дочь, спроектировала мой последний дом. Не роскошный особняк, не шикарную виллу, а просто скромное, тихое пристанище, где я смог бы встретить свой конец в покое и умиротворении. Если ты захочешь поговорить со мной, услышать мою историю, узнать, почему я поступил так, а не иначе, почему я не был рядом с тобой все эти годы, позвони мне по этому номеру…»

Аврора, словно поражённая молнией, выронила письмо из дрожащих рук. Её тело била мелкая дрожь, словно в сильном приступе лихорадки. Слова из письма крутились в голове, как заевшая пластинка: «Я умираю… последний дом… причинил тебе много боли…» Она отступила назад, пока не упёрлась спиной в перила балкона, словно ища защиты. Мир вокруг неё вдруг поплыл, краски смешались в хаотичном водовороте, звуки приглушились, словно кто-то выключил звук. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание и провалится в чёрную, беспросветную бездну.

Отец. Слово, которое она почти забыла, вычеркнула из своей жизни, словно ненужную вещь. Человек, которого она никогда не видела, не знала, не чувствовала его любви и заботы. Человек, который, как ей казалось, разрушил её жизнь ещё до того, как она началась, бросив её мать одну, на произвол судьбы.

Гнев, годами копившийся в её душе, словно сдерживаемая плотина, вдруг прорвался наружу, сметая всё на своём пути, как лава из извергающегося вулкана. Она, не помня себя, схватила скомканное письмо и с яростью швырнула его в угол комнаты, словно это был сам виновник всех её бед.

— Ненавижу тебя! — прошептала она одними губами, чувствуя, как слезы душат её, не давая дышать. — Ненавижу тебя за то, что ты сделал с моей жизнью! Ненавижу тебя за то, что ты бросил меня! Ненавижу тебя за то, что ты появился сейчас, когда я почти научилась жить без тебя!

Она долго стояла на балконе, глядя на ночной город, пытаясь успокоиться. Но гнев и обида не отпускали её. Она чувствовала себя так, словно кто-то снова открыл старую рану, которая почти зажила

Часть первая

За закрытыми дверями

Глава 1

Шрамы и чертежи

Синтра дышала прохладой раннего вечера. Аврора стояла на своём балконе, обвитая лёгким хлопковым халатом, и смотрела на город, расстилавшийся внизу. Запах сосен, смешанный с солёным бризом с Атлантики, щекотал нос, но успокоения не приносил. Синтра, с её дворцами, утопающими в зелени, и узкими мощёными улочками, должна была умиротворять, но сегодня она лишь подчёркивала её внутренний разлад.

Солнце уже почти скрылось за горизонтом, окрашивая небо в причудливую смесь алых, оранжевых и фиолетовых тонов. Этот час она всегда любила больше всего — час между светом и тьмой, когда мир замирает в ожидании чего-то нового. Но сегодня в этом ожидании чувствовалась зловещая нотка.

Аврора поёжилась, хотя вовсе не мёрзла. Она провела пальцами по выступу на левой руке, почти машинально. Шрам. Грубый, неровный, он напоминал ей о прошлом, которое она так отчаянно пыталась забыть. Осколки разбитого стакана, ярость отчима, страх, пропитавший каждый уголок той тесной квартиры в пригороде Лиссабона.

Она закрыла глаза. Нельзя думать об этом. Не сейчас. Но воспоминания были настойчивыми, словно назойливые мухи, жужжащие над ухом. Она снова видела ту комнату, с ободранными обоями и крошечным окном, за которым виднелся лишь серый двор. Снова чувствовала запах дешёвого табака и пота, исходящий от отчима. Снова слышала его пьяные крики.

С силой открыв глаза, Аврора посмотрела на свои руки. Эти руки создавали красоту, преображали пространство, дарили людям дома. Она была архитектором, одним из лучших в Португалии. Её проекты отличались элегантностью, функциональностью и вниманием к деталям. Она строила светлое будущее для других, но никак не могла построить его для себя.

Взгляд Авроры упал на рулон чертежей, лежавший на столике на балконе. Это был проект, над которым она работала в последнее время — комплекс доступного жилья для малоимущих семей в одном из самых неблагополучных районов Лиссабона. Она вложила в него не только свой талант, но и частичку своей души. Она мечтала создать не просто дешёвые квартиры, а настоящий дом, где люди чувствовали бы себя в безопасности, где у них была бы возможность начать новую жизнь.

Этот проект был для неё больше, чем просто работа. Это был её способ искупить вину. Вину за то, что ей удалось вырваться из той трясины, а многим другим — нет. Вину за то, что ей повезло, а они остались там, во тьме.

Она взяла один из чертежей и развернула его. На бумаге был изображён фасад одного из домов. Красивый, современный, с большими окнами и балконами, увитыми зеленью. Аврора долго смотрела на этот чертёж, словно пытаясь разглядеть в нем ответ на свой вопрос: сможет ли она когда-нибудь по-настоящему избавиться от своего прошлого? Сможет ли она построить не только дома для других, но и счастливую жизнь для себя?

В этот момент зазвонил телефон. Аврора вздрогнула от неожиданности. Она не хотела ни с кем разговаривать, не хотела, чтобы кто-то нарушил её уединение. Но телефон продолжал настойчиво звонить.

Она посмотрела на экран. Кенан. Её сердце дрогнуло. Она любила его, но боялась подпустить его слишком близко. Она боялась, что он узнает правду о ней и разочаруется.

С неохотой она ответила на звонок.

— Аврора? Ты где? — услышала она его мягкий, бархатистый голос.

— Я дома, — тихо ответила она. — На балконе.

— Ты какая-то странная сегодня, — заметил Кенан. — Все в порядке?

Аврора на мгновение замолчала. Стоит ли ей рассказать ему о своих мрачных мыслях? Стоит ли довериться ему?

— Да, все хорошо, — наконец ответила она. — Просто немного устала.

— Ясно. Слушай, я тут подумал… Может, встретимся сегодня вечером? Поужинаем где-нибудь?

Аврора колебалась. Она хотела побыть одна, разобраться в своих чувствах. Но она также знала, что Кенан — единственный человек, который может её поддержать.

— Хорошо, — сказала она. — Где встретимся?

— Я заеду за тобой через час, — ответил Кенан. — Одевайся красиво.

Аврора повесила трубку и посмотрела на себя в зеркало. Она увидела в нем красивую, успешную женщину, уверенно смотрящую в будущее. Но она также увидела в нем маленькую девочку, испуганную и одинокую, прячущуюся от страшного прошлого.

Она вздохнула и пошла в спальню. Ей нужно было собраться с мыслями и надеть маску беззаботности, чтобы Кенан ничего не заподозрил. Ей нужно было снова стать Авророй Перейрой — успешным архитектором, уверенной в себе женщиной. Но как долго она сможет притворяться?

В спальне царил полумрак, словно старая фотография, выцветшая от времени и воспоминаний. Аврора коснулась выключателя антикварного торшера, привезённого из фамильного поместья её бабушки. Комната наполнилась мягким, янтарным светом, отбрасывающим причудливые тени на стены. Свет, как и она сама, старался скрыть то, что лучше бы оставалось в темноте.

Она подошла к гардеробной, больше напоминавшей музей высокой моды, и принялась перебирать свои наряды. Платья от Dior, блузки от Yves Saint Laurent, юбки от Chanel — каждый предмет одежды был тщательно отобран и безупречно сидел по фигуре. Она всегда следила за своим внешним видом с маниакальным вниманием. Это был её личный «дзен» — один из немногих способов контролировать ускользающую реальность, создавать хрупкую иллюзию порядка в том хаосе, который бушевал внутри неё, как лиссабонский трамвай в час пик.

Она остановила свой выбор на маленьком чёрном платье из струящегося шелка. Простота кроя обманчива: идеальная посадка подчёркивала точёную фигуру, над которой Аврора трудилась, словно скульптор, отсекая все лишнее изнурительными тренировками в зале. Надев тончайшие чулки, она залюбовалась игрой света на безупречной гладкости своих ног.

В зеркале её встретило отражение женщины, уверенной в себе, знающей себе цену. Бизнес-леди. Свободного художника. Femme fatale. Но она-то знала, что это всего лишь тщательно выстроенная маска, за которой скрывалась маленькая девочка, до смерти перепуганная жизнью. Маска, как в фаду, где за красивой мелодией скрывается глубокая тоска.

Нанося макияж, Аврора орудовала кистями, как профессиональный художник, скрывая следы усталости и тревоги на своём лице. Лёгкий слой тонального крема La Prairie с эффектом сияния, тушь Diorshow, делающая ресницы похожими на крылья бабочки, помада Chanel Rouge Coco нежного оттенка «Mademoiselle» — и вот она уже выглядит почти безупречно.

Почти… Шрам на левой руке, едва заметный под слоем тона, предательски выдавал правду.

Ее взгляд упал на золотую цепочку с крошечным кулоном в виде капли — точной копии слезы, застывшей во времени. Это был подарок Кенана на годовщину их знакомства. Кулон был сделан вручную в мастерской потомственных ювелиров в Бахрейне — Кенан всегда умел удивлять. Аврора взяла цепочку в руки и почувствовала тепло металла, словно прикосновение любимого человека. Кенан… Он был добрым, заботливым, любящим. Он видел в ней то, чего она сама в себе не видела: силу, красоту, потенциал. Он любил её не за маску, а за то, что скрывалось под ней. Или ей так хотелось верить?

Но страх сковывал её, как цепи. Она боялась, что он узнает правду о её прошлом и перестанет её любить. Боялась, что он увидит её настоящую — сломленную, израненную, неспособную на настоящую близость. Боялась, что он разглядит в ней ту маленькую девочку, которую отчим запирал в тёмной комнате.

Она надела цепочку, и кулон коснулся её кожи, словно нежное прикосновение. Золото блестело на её шее, как маяк, напоминая ей о любви, которую она так отчаянно хотела, но боялась принять.

В этот момент раздался звонок в дверь, резкий и требовательный, как выстрел. Аврора вздрогнула, словно её застали врасплох. Кенан приехал раньше, чем она ожидала. Она глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь в руках, и пошла открывать дверь. «Будь что будет», — прошептала она, как молитву.

На пороге стоял Кенан, словно сошедший со страниц журнала GQ. Высокий, статный, с чёрными как смоль волосами и пронзительными карими глазами, в которых отражались звезды. Он выглядел невероятно элегантно в своём безупречном костюме от Brioni и белоснежной рубашке с запонками из оникса. От него исходил лёгкий аромат Terre d’Hermès — запах уверенности и успеха.

Увидев Аврору, он окинул её оценивающим взглядом, и в его глазах вспыхнул огонь восхищения.

— Ты выглядишь потрясающе, — прошептал он, протягивая ей руку. Его голос был низким и бархатным, с едва уловимым восточным акцентом.

Аврора взяла его за руку, и тепло его ладони обожгло её кожу. Она улыбнулась в ответ, стараясь скрыть тревогу.

— Ты тоже, — сказала она, чувствуя, как её сердце начинает биться быстрее.

Кенан притянул её к себе и нежно поцеловал, словно пробуя на вкус. Аврора ответила на его поцелуй, но в её сердце оставалась ледяная стена страха. Она знала, что не сможет долго скрывать правду о себе. Рано или поздно она должна будет рассказать Кенану о своём прошлом. Но она боялась этого момента больше всего на свете.

Они вышли из квартиры и направились к лифту, словно актёры, играющие свои роли на сцене. Всю дорогу Аврора молчала, погруженная в свои мысли. Кенан это заметил.

— Что-то случилось, любовь моя? — спросил он, глядя на неё с беспокойством. Его брови сошлись на переносице, образуя маленькую морщинку.

Аврора покачала головой, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Все в порядке, — ответила она, стараясь придать своему голосу уверенность. — Просто немного устала.

Кенан не поверил ей, но решил не настаивать. Он знал, что Аврора не любит делиться своими проблемами. Он знал, что ей нужно время, чтобы открыться. Он умел ждать — качество, которое ценил в себе больше всего.

Они вышли из лифта и направились к чёрному Maybach, который ждал их у подъезда. Водитель в униформе почтительно открыл перед Авророй дверь, и Кенан помог ей сесть.

— Куда поедем? — спросил он, садясь за руль. Он всегда сам водил, когда они были вдвоём — ему нравилось контролировать ситуацию.

Аврора пожала плечами, стараясь выглядеть беззаботной.

— Не знаю, — ответила она. — Куда захочешь.

Кенан улыбнулся, и его глаза заблестели.

— Тогда я повезу тебя в одно место, которое тебе обязательно понравится, — сказал он, заводя двигатель. — Место, где забываются все печали.

Он вывел машину на ночные улицы Синтры, и они помчались навстречу неизвестности. Аврора смотрела в окно, стараясь не думать о том, что её ждёт впереди. Она знала, что рано или поздно ей придётся рассказать Кенану о своём прошлом. Но она надеялась, что эта ночь станет исключением, и они смогут хотя бы на несколько часов забыть обо всех проблемах.

Чёрный Maybach, словно хищный зверь, скользил по извилистым дорогам Синтры. На фоне вычурных вилл и ухоженных садов, автомобиль казался инородным телом, символом власти и богатства, чуждым богемной атмосфере городка.

Аврора чувствовала, как расслабляется, наблюдая за мелькающими за окном силуэтами сосен и эвкалиптов, источавших терпкий аромат. Ночная прохлада врывалась в салон автомобиля, смешиваясь с дорогим ароматом кожи, сандалового дерева и едва уловимыми нотами уда, парфюма Oud Wood от Тома Форда, любимого Кенаном.

Он, заметив её задумчивость, взял её руку и нежно поцеловал кончики пальцев. На его пальцах поблескивал массивный перстень с ониксом, фамильная драгоценность, передававшаяся в его семье из поколения в поколение.

«Не думай ни о чем, любовь моя. Просто наслаждайся моментом», — прошептал он, не отрывая взгляда от дороги. В свете фар мелькнул шрам на его щеке, едва заметное напоминание о прошлом, о котором он редко говорил.

Аврора кивнула, но слова Кенана не могли полностью рассеять тревогу, поселившуюся в её сердце. Как долго она сможет скрывать свою правду? И что произойдёт, когда он узнает? Она ощущала себя хрустальной вазой в руках богача, прекрасной, но такой хрупкой.

Через полчаса Maybach остановился перед неприметным деревянным забором, казавшимся случайным на фоне дикой природы. Кенан выключил двигатель, и тишина, нарушаемая лишь шёпотом ветра и прибоя, обрушилась на них. Он посмотрел на Аврору с загадочной улыбкой, в которой читалось предвкушение и уверенность в том, что ей понравится сюрприз.

«Мы приехали», — сказал он, выходя из машины и обходя её, чтобы открыть ей дверь. Его движения были плавными и уверенными, как у хищника, знающего себе цену.

Аврора последовала за ним, оглядываясь по сторонам. Никаких признаков цивилизации, только шум прибоя и шелест листвы. Она чувствовала себя заблудившейся в сказке, где все может быть как прекрасным, так и опасным.

Кенан открыл калитку, скрип которой нарушил тишину, и провёл её по узкой тропинке, усыпанной сосновыми иголками, ведущей к океану. В воздухе витал запах соли и диких трав.

Внезапно перед ними открылась потрясающая картина: небольшой песчаный пляж, освещённый лишь лунным светом и мерцанием звёзд. Серебряная дорожка луны тянулась по воде, словно приглашая в неизведанное. Вдалеке виднелись огни рыбацких лодок, словно маленькие светлячки, плывущие по ночному морю.

На песке горел костёр, сложенный из коряг, выброшенных океаном. Вокруг костра были расставлены мягкие подушки и берберские ковры, создавая атмосферу уюта и тепла. На небольшом столике стояла бутылка португальского вина Vinho Verde и несколько бокалов.

«Сюрприз!» — воскликнул Кенан, обнимая Аврору за плечи. «Я знал, что тебе здесь понравится». В его голосе звучала гордость за то, что он смог удивить её.

Аврора была поражена. Она никогда не видела ничего подобного. Она привыкла к роскоши, но эта простота, эта близость к природе тронули её до глубины души. Это место казалось оторванным от реальности, тихим и уединенным уголком рая, где можно забыть обо всех проблемах.

«Это… это невероятно», — прошептала она, чувствуя, как в её сердце зарождается тепло, отогревая замороженные воспоминания.

Кенан улыбнулся, довольный произведённым эффектом, и повёл её к костру. Там их ждал пожилой португалец с гитарой и бутылкой вина. Его лицо было изрезано морщинами, словно карта прожитой жизни.

«Добрый вечер, сеньор и сеньора», — сказал он, приветливо улыбаясь и обнажая несколько оставшихся зубов. «Я рад приветствовать вас в этом уединённом уголке. Меня зовут Жоао». Его одежда была простой, но чистой, а в глазах светилась доброта.

Кенан что-то сказал ему по-португальски, и Жоао начал играть тихую, мелодичную мелодию Fado, грустную и проникновенную, как сама душа Португалии. Аврора села на подушку, глядя на танцующие языки пламени. Она чувствовала, как напряжение постепенно покидает её тело, словно растворяется в ночном воздухе.

Кенан налил ей вина и сел рядом. Они молча смотрели на огонь, слушая музыку и шум прибоя. Аврора чувствовала себя странно: с одной стороны, она была счастлива быть здесь, с Кенаном, в этом прекрасном месте. С другой стороны, её не покидало ощущение тревоги, словно она ждала чего-то плохого.

«Расскажи мне что-нибудь», — попросила Аврора, нарушив тишину. «Что-нибудь о себе». Она хотела узнать его лучше, понять, кто он на самом деле.

Кенан немного помолчал, словно собираясь с мыслями. Он посмотрел на неё долгим, пристальным взглядом, словно пытаясь прочитать её мысли.

«Что ты хочешь знать?» — спросил он.

«Все», — ответила Аврора. «О твоём детстве, о твоей семье, о твоих мечтах».

Аврора сидела, закутавшись в плед, чувствуя, как прохладный ночной бриз приносит с собой солёный запах океана. Костёр потрескивал, отбрасывая причудливые тени на песок. Жоао, местный музыкант, которого Кенан нанял на вечер, тихо перебирал струны гитары, создавая умиротворяющую атмосферу. Кенан, расположившись рядом с ней, потягивал терпкое красное вино, привезённое из долины Дору.

««Моё детство было счастливым,» — начал он, нарушив тишину. — «Я рос в большой и дружной семье в Стамбуле, в районе Бейоглу. Это был невероятно космополитичный район, где смешивались культуры и религии — греки, евреи, армяне, турки жили бок о бок. Мои родители всегда поддерживали меня и верили в мои силы. У нас был дом с небольшим, но уютным садом на берегу Босфора. Представляешь, Аврора, каждое утро я просыпался под крики чаек и гудки паромов, плывущих в Азию.»

Он сделал паузу, словно пытаясь найти нужные слова. «Отец, Мехмет, всегда говорил, что Босфор — это не просто пролив, это душа Стамбула, связь между Европой и Азией, между прошлым и будущим. Он с детства учил меня бизнесу, но не зубрёжке цифр, а умению видеть возможности. Рассказывал о тонкостях торговли специями и коврами, об искусстве заключать сделки на Гранд Базаре.» Он усмехнулся.

«Мама, Айше, учила меня ценить красоту и искусство, водила меня по музеям и рассказывала легенды об османских султанах.»

Кенан откинулся назад, глядя на звёздное небо. «Отец всегда говорил,» — повторил он, словно вспоминая любимую поговорку. — «Бизнес — это не просто цифры и графики. Это, прежде всего, люди. Понимание их потребностей, умение видеть возможности, которые другие упускают. Он научил меня слушать, а не только говорить. Говорил, что молчание порой ценнее самых красноречивых речей. Он кстати, очень любил цитировать Руми — «Подними свои слова, а не голос. Это дождь растит цветы, а не гром».

А мама… мама учила меня видеть красоту в мелочах. В закате, в цветке, в улыбке незнакомца. Она говорила, что красота спасёт мир, но только если мы научимся её замечать.»

Жоао закончил играть, и в наступившей тишине был слышен только шум прибоя. Кенан сделал глоток вина, и огонь костра отразился в его тёмных глазах.

«Я всегда был амбициозным, — продолжил он, понизив голос. — С детства мечтал создать что-то своё, что-то, что изменит мир к лучшему. Поэтому после университета я уехал из Стамбула. Хотел увидеть мир, набраться опыта, найти свою нишу. Я работал в разных странах, занимался разными проектами. Были взлёты и падения, успехи и неудачи. Но я никогда не сдавался. Знаешь, у нас в Турции есть поговорка — „Damlaya damlaya göl olur“ — капля за каплей образуется озеро. Я верил в свою мечту, и она привела меня сюда, в Португалию.»

«Почему именно Португалия?» — спросила Аврора, и её тон выдавал неподдельный интерес.

Кенан улыбнулся, и в его глазах вспыхнули искорки. «Здесь есть что-то особенное. Какая-то магия, которая притягивает. Может быть, это saudade, тоска по чему-то утраченному, что витает в воздухе. Может быть, это люди, такие открытые и гостеприимные. Может быть, это сама атмосфера — смесь старинной истории и современной жизни. Здесь я чувствую себя дома. Здесь я нашёл вдохновение и возможность реализовать свои идеи.» Он замолчал, словно обдумывая свои слова.

«А еще… здесь я встретил тебя.» Он взял её руку в свою и нежно поцеловал её тыльную сторону. «Ты — моя Португалия, Аврора.»

Аврора почувствовала, как её щеки заливаются лёгким румянцем. Она не привыкла к таким откровенным признаниям. Но в его словах звучала искренность, которая тронула её до глубины души. Она посмотрела в его глаза, и увидела в них отражение звёзд и отблески костра. Ей было тепло и уютно рядом с ним, но в то же время, она чувствовала лёгкую тревогу. Она не привыкла доверять людям, и ей было страшно открыться ему полностью.

«Что дальше?» — спросила она тихо, имея в виду его планы на будущее, но вкладывая в этот вопрос и что-то большее.

Кенан посмотрел ей в глаза, словно пытаясь прочитать её мысли. «Дальше… дальше я хочу построить здесь, в Португалии, свой райский уголок. Хочу создать компанию, которая будет помогать людям реализовывать свои мечты, давать им возможность создавать, а не просто выживать. Хочу построить дом, где мы будем жить вместе и воспитывать детей, говорить с ними и на турецком, и на португальском. Хочу прожить долгую и счастливую жизнь с тобой, Аврора.»

Жоао снова заиграл, на этот раз мелодию фаду, наполненную грустью и тоской. Кенан встал и протянул Авроре руку.

«Потанцуем?» — спросил он с тёплой улыбкой.

Аврора колебалась. Она не любила танцевать, особенно на публике. Её шрам на руке начинал ныть от волнения. Но в этот момент ей захотелось забыть обо всем и просто насладиться моментом. Она взяла его за руку, чувствуя тепло его ладони, и они начали танцевать под звёздным небом, под звуки гитары и шум прибоя.

В его объятиях она почувствовала себя в безопасности, но знала, что рано или поздно тени прошлого настигнут их обоих

Глава 2

Тени в Синем Закате

Усталость сковала Аврору, словно чугунный корсет. Отбросив карандаш, она откинулась в кресле, позволяя напряжению стечь с плеч. За окном Синтра баюкала себя в колыбели надвигающейся ночи. Багровые мазки заката растекались по небу, словно акварель по мокрой бумаге, отражаясь в стёклах соседних домов. Тени вытягивались, принимая причудливые формы, напоминая когтистые лапы, цепляющиеся за черепичные крыши. В эти часы, когда солнце тонуло в безбрежном Атлантическом океане, воспоминания о прошлом выползали из укромных уголков её памяти, цепляясь за неё с особой, болезненной силой.

Но сегодня она отчаянно сопротивлялась. Сегодняшний день был отмечен тёплым светом, отблеском вчерашнего вечера с Кенаном. Этот вечер стал для неё не просто передышкой, а глотком свежего, пьянящего воздуха, наполнившего её лёгкие после долгого пребывания в затхлом помещении.

Кенан приехал в Синтру, как только смог вырваться из объятий дел, как он часто делал, с щедрой улыбкой и бутылкой изысканного красного вина, которую, словно артефакт, он тщательно выбирал сам, руководствуясь лишь ему известными критериями. Ветер, озорной и непоседливый, играл в её каштановых волосах, трепал полы лёгкого платья, а Кенан, казалось, ловил каждый отблеск заката в её глазах, каждый мимолётный жест.

Он рассказывал о своих новых бизнес-планах, о головокружительных перспективах расширения компании, о неутолимой жажде создать нечто революционное, что изменит мир. Его глаза горели, когда он говорил о технологиях, о коде, о будущем, которое он, казалось, видел во всех деталях. Аврора слушала, заворожённая. Его неукротимая страсть, целеустремлённость и уверенность в своих силах вызывали у неё восхищение и тихую зависть.

В ответ, она, преодолевая внутреннее сопротивление, поделилась с ним своими переживаниями по поводу социального проекта — комплекса доступного жилья для малоимущих семей. Говорила о моральной дилемме, разрывающей её изнутри: как смириться с тем, что, добившись успеха и признания, она не в силах помочь всем нуждающимся, не может искоренить несправедливость и неравенство, которые так болезненно ощущала с самого детства.

Кенан слушал внимательно, не перебивая, впитывая каждое её слово, задавал вдумчивые вопросы, стараясь понять глубину её терзаний. Его поддержка, тактичность и искреннее сочувствие были для неё бесценны, словно бальзам на кровоточащую рану.

Постепенно, словно под влиянием вина и доверительной атмосферы, разговор коснулся её прошлого, её детства. Кенан, не давя и проявляя деликатность, мягко, но настойчиво расспрашивал о происхождении шрама, который украшал её руку. Она почувствовала, как внутри всё сжимается, как болезненные воспоминания поднимаются со дна души, грозя захлестнуть её. Но, к её собственному удивлению, она смогла рассказать ему немного больше, чем обычно.

Аврора вздохнула, и воспоминания захлестнули её с новой силой. Она словно снова оказалась в той квартире, где провела детство. И в ушах её зазвучал собственный, детский голос, который она словно услышала заново:

«Мама… почему здесь так холодно? Не от сквозняка, а… внутри. Почему у нас всегда так неуютно? Как будто здесь никто не живет, а просто переночевал… А когда ты уберёшься? Ты же обещала, что сделаешь хоть что-нибудь, чтобы не было так… пусто. Но ты просто смотрела телевизор. Ты даже не смотрела на меня…»

Она замолчала, словно испугавшись собственных слов. Сглотнула комок, подступивший к горлу, и продолжила, уже тише, почти шёпотом:

«А потом я поняла… что это не дом. Это просто место, где мы спим. И едим, когда есть что. А настоящего дома у меня никогда не было. И не будет.»

Она провела рукой по щеке, стирая невидимую слезу. Слова, вырвавшиеся из глубин памяти, причинили ей физическую боль. Она помнила, как часто повторяла эти слова в детстве, пытаясь достучаться до матери, но та оставалась равнодушной к её страданиям.

Она заметила, как нахмурились его густые, темные брови, как сочувствие и неподдельная боль отразились в его глубоких, карих глазах. Он осторожно, словно боясь причинить ей боль, коснулся её шрама своими тёплыми, сильными пальцами. Его прикосновение было нежным и успокаивающим. «Это часть тебя, Аврора», — прошептал он, глядя ей прямо в глаза, — «Но ты не должна позволять этому прошлому определять твоё настоящее и тем более — диктовать твоё будущее».

Они проговорили до поздней ночи, смеясь над забавными историями, шутили, пили вино, наслаждаясь обществом друг друга.

«…И тут, представляешь, этот наглый голубь украл у меня круассан прямо из рук! Я даже опомниться не успела!» — смеясь, рассказывала Аврора.

«Да ладно! Прямо из рук?» — удивлённо переспросил Кенан, с улыбкой глядя на неё.

«Клянусь! Я стояла в очереди в кафе, предвкушала свой утренний круассан, а тут этот пернатый бандит подлетает, выхватывает его и улетает восвояси! Я чуть не расплакалась от обиды и досады», — продолжала Аврора, изображая руками, как голубь вырвал круассан.

Кенан, с усмешкой добавил: «Может, это был голубь-гурман? У него просто был изысканный вкус».

«Скорее, голубь-клептоман! Ему бы только воровать», — парировала Аврора.

«А помнишь, как мы пытались приготовить паэлью на пикнике?» — вдруг вспомнила Кенан.

«О, это было незабываемо!» — воскликнула Аврора, закатывая глаза.

«Мы решили, что мы крутые повара и сможем приготовить паэлью на костре. В итоге, рис подгорел, морепродукты оказались переваренными, а специи мы перепутали», — смеясь, рассказывал Кенан.

«Зато какой был дым! Нас, наверное, за километр было видно», — добавила Аврора.

«А самое ужасное, что мы забыли воду! Пришлось просить у каких-то туристов», — закончил историю Кенан.

«И после этого мы решили, что лучше будем покупать еду в ресторане», — подытожила Аврора

Они снова засмеялись, вспоминая этот неудачный пикник. Вино лилось рекой, а разговоры становились все более откровенными и душевными.

Кенан был рядом, как всегда, готовый выслушать, поддержать, обнять. И это давало ей ощущение силы, уверенности в себе, столь необходимое ей в моменты душевной слабости. Он был её якорем, надёжно удерживающим её в реальности, не позволяющим уйти в пучину болезненных воспоминаний.

Сегодня, после тяжёлого и напряжённого рабочего дня, воспоминания об этом вечере согревали её душу, словно луч солнца в ненастный день. Она отчётливо помнила тепло его рук, его заботливый взгляд, его ободряющие слова. Она знала, чувствовала всем сердцем, что Кенан всегда будет рядом, готовый прийти на помощь, поддержать в трудную минуту. И это знание придавало ей сил, вселяло надежду на лучшее.

Аврора, собравшись с мыслями, решительно взяла в руки карандаш и развернула чистый лист бумаги. Перед ней стояла задача разработать концепцию нового, сложного, но безумно интересного проекта. И она знала, что справится.

В её голове зародился образ. Сквозь тени синего заката начали проступать контуры будущего шедевра.

Вдохновение, как робкий оленёнок, неслышно ступая, выглянуло из-за горизонта. Аврора, обычно практичная и собранная, сейчас чувствовала себя скорее медиумом, чем архитектором.

В руке, словно волшебная палочка, засверкала гранёным графитом знакомая «Koh-i-Noor» — карандаш, с которым она не расставалась со времён архитектурного колледжа, переживший с ней бессонные ночи и десятки сорванных дедлайнов. Именно он должен был воплотить в реальность её самые сокровенные мечты.

На листе белоснежной ватманской бумаги, словно призрак из тумана, начали проступать первые линии — контуры дома, дома, который станет не просто типовым жильём, а манифестом, гимном надежде, местом, где израненные души найдут исцеление.

Она закрыла глаза, и в воображении вспыхнули картины, словно кадры из фильма, снятого самой жизнью: просторные комнаты, залитые мягким светом, льющимся сквозь панорамные окна. Не просто окна, а порталы в другой мир — мир, где нет места страху и одиночеству, мир, где природа ласкает взгляд и дарит умиротворение.

Она видела, как солнечные лучи играют на стенах, окрашенных в тёплые, землистые тона, напоминающие о родной Португалии, о её скалистых берегах и цветущих долинах. В каждом доме — небольшой зимний сад, отсылка к знаменитым «висячим садам» Семирамиды, только вместо экзотических растений — неприхотливые травы и цветы, доступные каждому.

Уютная кухня, где пахнет свежей выпечкой и крепким кофе, где за большим деревянным столом собирается вся семья, делясь новостями и мечтами. Гостиная с камином, облицованным местным камнем, — не просто для тепла, а как символ домашнего очага, как отсылка к древним ритуалам, когда огонь был центром жизни и общения.

Но это был не просто красивый, архитектурно выверенный проект. Это был этичный проект, построенный на принципах доступности, экологичности и безопасности, своеобразный ответ на вызов времени.

Она использовала переработанную древесину, местный камень и энергосберегающие стеклопакеты. В проекте была предусмотрена система сбора дождевой воды для полива сада и солнечные панели на крыше, чтобы снизить зависимость от традиционных источников энергии. Дома были спроектированы с учётом потребностей людей с ограниченными возможностями, с широкими дверными проёмами, пандусами и специальными лифтами.

Она рисовала не просто отдельные дома, а целое сообщество, своеобразный «кибуц» XXI века. В её воображении детская площадка с качелями и горками оживала звонким смехом детей, забывших о своих бедах и проблемах. Общий сад, где жители вместе выращивали овощи и фрукты, обменивались опытом и помогали друг другу. Мастерские, где они могли заниматься творчеством и ремёслами, находить новые таланты и зарабатывать на жизнь. В центре — общественный центр с библиотекой, кинозалом и небольшим спортзалом, место, где люди могли общаться, учиться и развиваться.

Она мечтала о том, чтобы этот проект стал манифестом новой архитектуры — архитектуры, которая служит людям, а не наоборот, архитектуры, которая создаёт не просто здания, а комфортную и гармоничную среду обитания. Чтобы он вдохновил других архитекторов на создание доступного и качественного жилья для всех нуждающихся, чтобы он стал символом надежды и веры в лучшее будущее.

Но тут, словно удар молнии, в сознании вспыхнуло другое — отцовское лицо, размытое, словно старая фотография, почти стёртое безжалостным временем, но от этого не менее болезненное. В памяти всплыл случай из детства, когда она нашла старую фотографию отца, спрятанную между страницами толстой кулинарной книги. На снимке был молодой мужчина с тёмными волосами и лучистыми глазами, улыбавшийся прямо в камеру. Аврора, которой тогда было лет семь, не могла оторвать взгляд от фотографии. Ей казалось, что она впервые видит своего отца.

Сжимая фотокарточку в маленькой ладошке, она побежала к матери. Елена стирала белье во дворе, её лицо было красным от усталости и злости.

«Мама, это кто?» — робко спросила Аврора, протягивая фотографию.

Елена выхватила снимок из её рук. Взгляд её потемнел, лицо исказилось гримасой ярости.

«Где ты это взяла?» — прошипела она, сжимая фотографию в кулаке.

Аврора испуганно отступила назад. «Я… Я нашла её в книжке…»

Елена не ответила. Она рванула фотографию на мелкие кусочки, швырнув их в пыль.

«Никогда! Слышишь? Никогда больше не спрашивай меня о нем!» — закричала она, её голос дрожал от гнева. «Он умер для нас! Он предал нас! Забудь о нем! Он не существует!»

Аврора заплакала, испуганная яростью матери. Она не понимала, что такого страшного сделал этот человек на фотографии, что даже упоминание о нем вызывало такую бурю эмоций.

С тех пор имя отца стало табу в их доме. Елена сделала все, чтобы стереть его из памяти Авроры. Она убрала все его вещи, уничтожила все фотографии и запретила даже вспоминать о нем.

Аврора отбросила карандаш, словно он обжёг ей руку. Вдохновение тут же, словно испуганная птица, сорвалось с места и улетело в неизвестном направлении.

Она попыталась успокоиться, сделать глубокий вдох, но гнев только усиливался, превращаясь в неуправляемую ярость. Она чувствовала, что её захлёстывает волна ненависти и презрения, что она тонет в океане боли и отчаяния. Она не хотела ничего знать о нем, не хотела его видеть, не хотела его прощать. Ей было достаточно того, что он когда-то существовал, чтобы помнить о горечи предательства.

Он умер для неё много лет назад, ещё тогда, когда она впервые осознала, что у неё нет отца. И пусть так и остаётся. Она не даст ему шанса воскреснуть в её памяти, не позволит ему разрушить её жизнь снова.

В дверь постучали, тихо, но настойчиво. Аврора вздрогнула, словно от выстрела, её мысли в беспорядке рассыпались, словно осколки разбитого зеркала. Сердце бешено колотилось в груди, словно пойманная в клетку птица.

— Аврора, это я, — услышала она мягкий, успокаивающий голос Кенана, словно бальзам на израненную душу. — Могу я войти? Ты сегодня какая-то не такая…

Аврора посмотрела на дверь, словно на спасительный круг. Кенан — её опора, её поддержка, тот человек, который видит её настоящую, даже когда она сама пытается спрятаться за маской безразличия. Может быть, с ним она сможет справиться с этим кошмаром, может быть, он поможет ей найти ответ на вопрос, который мучает её уже много лет. Но что, если он узнает правду о её прошлом? Что, если он увидит ту маленькую, испуганную девочку, которой она когда-то была? Сможет ли он принять её такой, какая она есть?

Сглотнув ком в горле, она прошептала:

— Войди

Глава 3

Дом, который я построю

Солнце Лиссабона, словно щедрый художник, уже раскрасило небо в палитру золота и апельсина, когда Аврора, чуть прищурив глаза, припарковала свой элегантный, но скромный Fiat 500 у ограды строительной площадки. Её проект, воплощение мечты о доступном жилье, должен был стать не просто строением, а символом надежды, глотком свежего воздуха для тех, кому так не хватало места под солнцем.

Она вышла из машины, вдохнула воздух, настоянный на пыли стройки, запахе свежего бетона и едва уловимой ноте металла, как запах ещё не рождённой мечты. Этот запах… Ей нравился этот хаос, этот творческий беспорядок. Он напоминал о процессе создания чего-то нового, чего-то значимого.

Аврора прошла мимо рядов контейнеров с инструментами и направилась к времянке — небольшому, но уютному офису, где её уже ждали «герои» стройки.

Внутри стояла жара, смешанная с гулом работающих инструментов и вечным звуком телефонных звонков. У стола, заваленного чертежами и чашками от выпитого кофе, царил свой микроклимат — смесь трудового энтузиазма, португальской неспешности и фирменного сарказма Карлоса.

За столом расположилась троица: Жоао, бригадир, чьё лицо, будто старая карта, было испещрено морщинами от солнца и ветра, свидетельствующими о его опыте и безмолвной мудрости. Мигель, молодой инженер, с горящими глазами и энергией вулкана, готовый разрушить горы (или хотя бы построить пару этажей). И Карлос — опытный строитель, чьи шутки были острыми, как лезвия строительных ножей, и всегда попадали в цель.

«Bom dia, Аврора! Опаздываешь, а значит, скоро будет обед!» — поприветствовал Жоао, тяжело поднимаясь из-за стола, его руки, как будто вылеплены из самого бетона, выдавали его профессию.

«Bom dia, Жоао,» — ответила Аврора, пожимая его сильную руку.

«Что там у нас? Все идет по плану, как часы… старинные?» — спросила Аврора, бросая взгляд на чертежи.

«Почти, дорогая,» — усмехнулся Карлос, его глаза лукаво блеснули. — «Если не учитывать, что вчерашний потоп превратил стройплощадку в копию венецианской лагуны, а у Мигеля кончился кофе. Непорядок, понимаешь ли.»

Мигель моментально вскинулся: «Это не смешно, Карлос! Без кофе я как… как этот самый… неопытный строитель без чертежей!»

«Ну извини, мой юный падаван,» — пожал плечами Карлос, играя бровями. — «Я думал, для инженера главное — это знание законов физики, а не зависимость от бодрящей жидкости. Но, видимо, я отстал от жизни.»

Аврора, пытаясь скрыть улыбку, бросила взгляд на Мигеля. Она знала, что под сарказмом Карлоса скрывается не только профессионализм, но и добрая душа.

«Ладно, давайте по делу,» — Аврора села за стол, откинув длинные каштановые волосы с лица. — «Жоао, как продвигается фундамент? Не утонул ли он окончательно?»

«Фундамент почти готов, синьорина,» — ответил Жоао, его голос, как будто отшлифованный ветром и временем. — «Завтра начнём заливку. Если, конечно, Бог не решит повторить вчерашний потоп.»

«Отлично,» — сказала Аврора. — «Мигель, как там с электропроводкой? Не хватает искры?»

«Небольшие задержки,» — ответил Мигель, его лицо слегка побледнело. — «Поставка кабеля задержалась, как будто поставщик решил прокатиться по морю, вместо того, чтобы работать. Заказал новый, но…»

«Но, видимо, и он предпочитает отдыхать на пляже,» — подхватил Карлос, не упуская возможности. — «Или пытается изобрести способ передавать электричество без кабелей, как Никoла Тесла.»

Мигель бросил на Карлоса умоляющий взгляд.

Аврора вздохнула, но улыбка снова коснулась её губ. «Постарайтесь решить вопрос побыстрее, Мигель. Нам нужно держаться сроков. Если, конечно, стройка не решит превратиться в Атлантиду.»

«Я делаю все, что в моих силах,» — ответил Мигель. — «Но я же не Гарри Поттер, чтобы взмахнуть палочкой и все исправить!»

«Нет, Мигель,» — снова вмешался Карлос, его глаза заискрились. — «Ты просто инженер, который без кофе… Как Бетмен без Бэтмобиля!»

Мигель едва удержался от того, чтобы не закатить глаза к потолку.

Аврора снова вздохнула, но в этот раз уже от смеха. «Карлос, пожалуйста, будь немного серьёзнее. Твоё чувство юмора не всегда уместно.»

«Возможно,» — ответил Карлос, разводя руками. — «Но зато я всегда поднимаю вам настроение, особенно когда приходится решать проблемы с канализацией. Вот где настоящий цирк, а не стройка!»

Аврора закатила глаза. — «Давайте лучше обсудим проблемы с канализацией. Там, говорят, тоже есть что-то «интересное».

Карлос ухмыльнулся. — «Вот это дело! Там, возможно, понадобится не только кофе, но и парочка сильных бразильских танцоров, чтобы справиться с этими трубами!»

«Ох, Карлос, — вздохнула Аврора, потирая виски, словно пытаясь выжать из них каплю успокоения, — если бы юмор решал проблемы с засорами в поставках, я бы давно выдала тебе не просто премию „Лучший сантехник года“, а спонсировала бы тур по Европе для тебя и твоих