Тебя не слишком волновала суть вещей, был бы блеск.
Война превратила юношу в дьявола.
Мученики давали юристам потрясающий урок благородства.
Мне, твоему сыну, судебному репортеру.
Материал для отличного романа!
Я был не прав. Вместо того чтобы спасать, я окончательно губил тебя.
И снова злился на тебя. Я был уязвлен. Твоя правда оказалась такой же бессмысленной, как и твое вранье.
тец позволил себе расслабиться. Как и отец Мишеля Гольдберга в день облавы на улице Сент-Катрин. Он
Позднее выжившие, те, кого не оказалось в Доме 6 апреля, рассказывали, что каждый из них считал себя единственным евреем в школе. Но каждый знал и то, что директрисе все было известно.
— Сейчас должны вынести приговор.
— Прямо ночью?
— Да. Ты не следила за процессом?
В трубке смешок.
— Я-то? Да я в таких делах, в политике, не больно понимаю.
Она опять засмеялась.
— Моя забота — что твоему отцу завтра на обед приготовить.
