Оглавление

Пролог

…Свежий ветер остудил разгоряченное лицо. Как всегда, после приступов ярости пришло и раскаяние. Да, он охладел к Альбине, но, в конце концов, она здесь ни при чем! Это все законы химии, а что там творится в наших мозгах и сердцах, какие там реакции проистекают в данный момент времени, знать не дано. Одна девушка волнует тебя, а другая, более красивая, умная и обаятельная, оставляет тебя таким же равнодушным, как волка-мясоеда пресловутая капуста из детской головоломки. Успокоившийся Руслан уже хотел было вернуться назад и извиниться перед Альбиной, как вдруг в кармане завибрировал телефон.

Нет ничего неприятнее неизвестного номера в те моменты жизни, когда только и ожидаешь от нее подвоха. Совершенно кривые, невнятные цифры высветились на дисплее. Еще не ответив на звонок, Руслан почувствовал, как в животе потянуло неприятным холодком. Он хрипло произнес: «Алло!»

В ответ услышал торопливый казенный женский голос, просящий сначала подтвердить, что он действительно Руслан Дарен, а затем предписывающий срочно явиться в Управление полиции по неотложному делу, касающемуся убийства его отца…

Часть первая

Глава 1

Апрель в Астане, несмотря на тщетное сопротивление свирепой зимы восстановить статус-кво, выдался теплым. Жители столицы с огромным удовольствием расставались с теплыми шубами и пуховиками, меняя их на легкие, почти невесомые после зимней тяжести, курточки и пальто. Очередной финансовый кризис, черным лебедем залетевший в степные просторы, оставил после себя запредельные цифры на обменных пунктах валюты и веселой рысцой продолжил свой полет по офисам левого берега и стареньким квартирам правого.

Впрочем, где немцу смерть, а русскому всего лишь хорошо, там казах закатывает той. Рестораны и кафе работали на полную катушку, Правда, тамады начали добавлять в свой арсенал забытые лет десять тому назад шутки про очередной кризис.

Одну из таких шуток Руслан Дарен, высокий, симпатичный юноша, черноволосый, но с зелеными глазами, во время обеденного перерыва в ресторане с зазывным названием «Әдемі», расположенном напротив «элеватора» — здания «КазМунайГаза», рассказывал своей девушке Альбине Аккожиной. Молодой человек работал финансовым менеджером в крупной компании «Сламбертон», занимающейся продажей программных продуктов для нефтегазовых компаний. Альбина, считавшаяся на курсе одной из первых красавиц, закончила пару лет назад экономический факультет евразийского университета, но нигде не работала, наслаждаясь тусовками и поездками за границу. Их отцы, Джеймс Дарен и Канат Аккожин, являлись давнишними партнерами по бизнесу.

— Новый анекдот услышал, Альбина. Жил-был бай, и у него было две жены: Доллари и Тенгегуль. Доллари и Тенгегуль всегда соперничали между собой. Однажды жены решили окончательно определиться, кто из них самая любимая. Доллари спросила:

— Если бы мы втроем оказались в одной лодке посередине океана, а лодка выдерживает только двоих, кого бы ты оставил?

На что бай ответил:

— Конечно, тебя, Доллари.

Тенгегуль со слезами в глазах взмолилась:

— Почему не меня?

Бай ухмыльнулся:

— Ну ты же плавать умеешь!

Альбина поправила прическу (в этом месяце она была блондинкой, что великолепно шло к ее глазам и белоснежной коже) и улыбнулась:

— У нас в Казахстане нигде вроде океана нету, ты, Русик, зарплату в долларах получаешь, отец твой англичанин. Тебе и вовсе горевать не приходится! Шутки шутками, а неужто время настанет, что и мне работенку искать придется?

— Вряд ли, Альбина, — расхохотался Руслан, — балует тебя папа, не хочет, чтоб его любимая дочка офисным планктоном становилась. Пусть старший брат твой работает, бизнес развивает.

В это время появился вышколенный официант в безукоризненной белой рубашке и черной жилетке, принесший поднос с салатом «Цезарь», откуда выглядывали розово-красные креветки, резко подорожавшие в последнее время с падением тенге, и простым греческим (Руслан в шутку называл его древнегреческим) салатиком из карагандинских парниковых огурцов и помидоров, тоже, впрочем, не отстававший в цене от заморских собратьев благодаря предательски вкравшимся оливкам.

Девушка вяло нанизывала черные масляные бусинки на вилку, поскольку особого аппетита не было. Ее абсолютно не устраивали отношения с Русланом. Тот, как все молодые люди, не спешил расстаться с холостяцким положением, тщательно избегая тяжелых цепей Гименея.

Альбина, в принципе, тоже не особо тяготилась своей свободой, однако существовало одно маленькое, но веское «но». Все ее многочисленные подружки, как сговорившись, одна за другой повыскакивали замуж. Это означало, что их шумные компании, какими они заваливались в ночные клубы и тусовки, изрядно поредели. В телефонных разговорах появились непривычные обороты типа «мы с мужем в следующем месяце поедем на Бали» или «у нас с моим сегодня романтический ужин» или «к нам приехали родители мужа» и прочее, и прочее. Самой же обидной фразой, выслушиваемой от подружек, была такая: «Почему Руслан не делает предложение? Мне Тимка (или Нурик, или Досик) сделал всего после трех месяцев знакомства…» Сердобольные и в то же время жестокие подружки ясно намекали, что молодой человек не слишком любит ее, раз так медлит и лезли со своими советами.

Альбина внезапно почувствовала себя конченой неудачницей, и причиной ее треволнений являлся красивый самодовольный юноша, сидящий на другом конце роскошно сервированного стола с красными розами в изящном фарфоровом кувшине и рассказывающий совершенно несмешные анекдоты.

Опять пришел официант, ведший свою ежедневную скрытую от посторонних глаз борьбу за чаевые. В нехитром, казалось бы, деле требовалось особое искусство. Он не должен выглядеть назойливым, тщательно соблюдать приватность и покой гостей и в то же время обязан улавливать шестым чувством исходящие от них нетерпеливые флюиды, когда срочно требуется присутствие.

Открыта мельхиоровая тарелка-баранчик, и наружу выплыли ароматы семги под ореховой корочкой, приятно ударившие в ноздри. Альбина любила рыбу, поскольку родилась у Каспийского моря еще в те времена, когда черная и красная икра была изобильна и дешево стоила. Руслан же заказал морепродукты с рисом.

— Хотя едят его вместо хлеба больше половины людей нашей планеты, это большинство по весу значительно уступает любителям пшеницы, — щегольнул он своими сельскохозяйственными познаниями.

Альбина скривила красиво очерченные губки в подобие улыбки. Как известно, женщина не мыслит, она замышляет. На этот раз план, составленный ею со своей подружкой Настей Зубаровой, вместе с ней четыре года проучившейся в университете, должен железно сработать. Альбина давно подозревала, что ее парень, не отличающийся твердостью характера, подпал под влияние друга Бориса Ломинского, человека, воспринимавшего брак как стихийное бедствие или наказание. Она лично слышала из уст женоненавистника, ненавистника не женщин, а жен как класса, что «хорошее дело браком не назовут» или «брак — это отношения, где один прав, а другой — муж». Так что ей было ясно, под чью дудочку поет Руслан. Настя же, как и Альбина, пока тоже не вышла замуж, так что в последнее время они инстинктивно тянулись друг к другу, делились тайнами и обсуждали своих более удачливых в матримониальном плане подруг.

Борис Ломинский казался неплохой партией даже для самой Насти, отличавшейся претензиями и имевшей на это полное право. Все подружки в один голос называли ее красавицей и находили, что она вылитая копия голливудской звезды Кэтрин Хейгл. Отца Настя лишилась еще в раннем возрасте, зато мама Вера Ивановна работала главным бухгалтером в головном офисе одной из национальных компаний, так что проблем с оплатой обучения, одеждой и транспортом у нее никогда не было. Сейчас Вера Ивановна устроила ее на должность эксперта в департамент финансов дочерней компании и иногда шутила: «Устроила дочку в компанию-дочку».

Борис же трудился там же, где Руслан, однако в отличие от своего друга-финансиста, работал непосредственно в отделе софта и считался перспективным сотрудником, поскольку умел работать практически во всех программных продуктах компании и отлично знал английский, хотя и не в совершенстве, как Руслан Дарен, сын настоящего уроженца Ливерпуля.

Очередь, наконец, дошла до творожного чиз-кейка с шариками мороженого, покрытого тертым шоколадом, и Альбина решила перейти к выполнению замысла. Дождавшись, когда услужливый официант выхватил из-под ее тарелки слегка смятую салфетку и оставил их наедине, она спросила:

— Кстати, как твой друг Борис, у него так и не появилось новой девушки?

Руслан внимательно посмотрел на подругу, стараясь понять, к чему та клонит.

— Нет, как разорвал с Маринкой, так один и ходит, да и некогда ему сейчас, в офисе дел по горло, а он у нас незаменимый.

Альбина тщательно промокнула губы салфеткой, отпила чая из аккуратной маленькой чашки и произнесла:

— А помнишь мою подружку Настю?

Молодой человек оживился.

— Блонди такая? На актрису из «Голой правды» похожая?

— Да, как думаешь… — Альбина знала: здесь нельзя идти напролом, диктуя свое единоличное мнение, мужчина должен всегда понимать и помнить, что его точка зрения крайне важна, — может, познакомить Бориса с ней?

Руслан задумался. Потом, словно взвесив в голове все за и против, заявил:

— А что, неплохая идея, сегодня же у нас party[1]. Мы с тобой пойдем, заодно и ее приведешь. Блондинки — это его тема.

Альбина обрадовалась, но внешне никак не проявила своих чувств.

— Вот и прекрасно.

Руслан щелкнул пальцами, вызывая официанта, но тот уже и так летел к ним на всех парах.

С улыбкой глядя на его взволнованное и тревожное лицо, Альбина тихо сказала:

— Русик, оставь ему побольше чаевых.

***

После обеда Руслан поехал на работу. Офис его располагался неподалеку от Дома министерств, в бизнес-центре «Санкт-Петербург», выстроенном в виде круглой башни. Здесь всегда существовала проблема парковки, поэтому слегка припаздывающий Руслан оставил свой «Лексус» возле «Байтерека», втиснувшись в чудом освободившийся просвет между двух легковушек. На первом этаже бизнес-центра, как всегда, жизнь бурлила. Кто-то отоваривался продуктами в супермаркете, кто-то выписывал пропуск у симпатичных девушек-дежурных, а кое-кто, как Руслан, пройдя через турникет, направлялся к неутомимо снующим лифтам, ведущим на верхние этажи, туда, где располагались многочисленные офисы.

Кабинеты компании «Сламбертон», как и все в этом странном здании, шли кругом, словно следя за солнцем, набиравшем весенние темпы и манившем наружу сотрудников, в большинстве своем, молодых парней и девушек. Прошлый год для «Сламбертона» выдался исключительно удачным, поскольку главная национальная нефтяная компания страны перешла на использование именно ее программных продуктов. Руководство, потирая руки, тут же увеличило штаты и перенесло региональную штаб-квартиру в Астану. Как справедливо заметила Альбина, на персонале, трудившемся здесь, кризис пока отразился не сильно. Зарплату продолжали платить в долларах, хотя количество лицензий, запрашиваемых нефтяным бизнесом, стало заметно уменьшаться. Как бы то ни было, настроение офисных менеджеров не теряло тонуса.

В просторной комнате, выходящей окнами на стройку еще одного бизнес-центра, возводимого под руководством арабских шейхов, в дальнем углу в наушниках сидел Нуржас Рахметов, специалист по программам, обрабатывающим сейсмическую информацию, особо ценную для геологоразведки. Его веселый характер импонировал всем коллегам, а девушек в дополнение к этому привлекали симпатичное лицо и спортивная фигура. Один Руслан знал, что за презентабельной и благонравной наружностью скрывался прожженный Казанова. Раньше Нуржас жил в южной столице, и любимым занятием парня, в котором бушевали гормоны и лютовал интерес первопроходца, было соблазнение красивых невинных девушек. Схема его выглядела простой, но при этом практически не давала сбоев. Нуржас выбирал предмет атаки, ухаживал за ним в течение четко отмеренного времени, а затем делал предложение перейти к физической стороне их отношений, то есть вкусить прелести плотской любви. Для этого он приглашал сопротивляющуюся поначалу пассию в мечеть и заключал мусульманский брак, уверяя, что официально они оформят отношения через пару недель, максимум, месяц. Совратив несчастную девушку, коварный ловелас исчезал, сменив номер телефона и съехав с квартиры, снимаемой, так сказать, для съема. Кончилось, однако все это тем, что братья невинных жертв начали поиски коварного соблазнителя, и Нуржасу пришлось срочно эвакуироваться в Астану, где благодаря своим способностям и знанию Oracle он легко нашел работу в компании «Сламбертон», поскольку как раз в это время прежний сотрудник вслед за женой неожиданно уехал в Санкт-Петербург к ее родственникам.

В настоящее время Нуржас, похоже, остепенился, а его очередная девушка Мира казалось невинной и очаровательной, но впечатления легкой жертвы отнюдь не производила.

Руслан, улыбаясь, подошел к Нуржасу, по-хозяйски снял с его головы наушники и вслушался в мелодию.

— Братан, не знал, что ты фанатик Бьонсе.

Товарищ осклабился:

— Да нет, просто попурри из любимых вещей Миры, хочу немного приобщиться к ее духовному устройству, вот и слушаю. От работы, главное, не отвлекает.

Руслан посмотрел на непонятную для него страницу SQL-кода, разрабатываемого другом и улыбнулся:

— Я что, начальник твой? Слушай, чего твоя душа желает.

Прежде чем водрузить на место громоздкие черные наушники, напомнил:

— Не забыл, сегодня встречаемся в «Вижн»? Кстати, Альбина собирается Бориса со своей подружкой познакомить.

— С Настей? Это тема! — оживился Нуржас, продолжая стучать десятью пальцами по узенькой клавиатуре. — Видел ее, видел, чува абсолютно при всем, и лицо, и фигура, и в голове кое-что имеется.

— Тогда до вечера! — оборвал разглагольствования товарища на излюбленную тему Руслан и отправился к ожидающим его скучным бухгалтерским делам.

Впрочем, молодой человек любил свою работу: для него дебит и кредит не казались пустыми понятиями, и он тщательно вел все финансовые документы, хотя дома слегка подтрунивали над ним за излишнюю педантичность и аккуратность.

Еще раз позвонила Альбина, уточняя время встречи. Вот, собственно, все, на что отвлекся Руслан во второй половине дня.

Попрощавшись с коллегами, не торопившимися покидать офис, завершая свои дела, а кто и просто увлекшись приманками, щедро раскинутыми многоячеистыми сетями Интернета, он быстрым шагом двинулся в сторону «Байтерека», на ходу включая зажигание любимого «Лексуса». Джип отозвался привычным звуком. Руслан легко запрыгнул на сиденье и, огибая зажёгшийся огнями «Байтерек», двинулся в сторону Кургальджинского шоссе, а далее — на тихую улицу Атырау, где в двухэтажном фешенебельном коттедже стоимостью в несколько миллионов долларов жили его отец, мама и он сам.

Больше всего пришлось пережидать пробку на пересечении Кургальджинского шоссе с проспектом Кабанбай батыра. Наконец, рослый полицейский лихо завертел полосатой полочкой, разрешая проезд, и, значит Руслану осталось не больше пяти минут хода до дома.

Он бросил на обочине дороги джип, намереваясь быстро переодеться и отправиться на встречу в «Вижн».

В последнее время Руслан не любил оставаться дома, и на то существовала веская причина: отношения отца и матери портились не по дням, а по часам. А ведь когда-то они друг в друге души не чаяли…

Отец Руслана Джеймс Дарен приехал в Казахстан еще в мутных девяностых, когда Советский Союз мучительно и натужно распадался, превращаясь то в содружество независимых государств, то в существующие параллельно аморфные республики со все еще общей кровеносной системой снабжения товаров и родственных связей. Джеймс Дарен, человек скорый на подъем, шестым чувством почуял запах денег и отправился в независимый Казахстан продавать оборудование. Занятие это оказалось очень непростым, поскольку система социализма рухнула, так и не принеся заветных плодов, а звериный оскал капитализма еще не ощерился во всю свою пасть, поэтому Джеймсу на первых порах приходилось трудно. Но худо-бедно дела начали идти, чему во многом способствовало знакомство американца с преподавательницей иняза Лейлой, будущей мамой Руслана. Она пришла к нему на собеседование по объявлению, гласившему, что солидной английской фирме требуется переводчик на постоянной основе со знанием трех языков. Двадцатитрехлетняя Лейла подходила по всем параметрам. Согласно обычаям, она воспитывалась не у родителей, а у бабушки, до семи лет говорила только по-казахски, затем пошла в школу и выучила русский. Во время учебы способная девочка попутно увлеклась английским языком и после выпускного класса отправилась в столицу, где поступила на факультет иностранных языков.

Ничто не предвещало распада мощной державы, но коллапс произошел. Времена настали сложные, а в педагогическом институте, где Лейла работала ассистентом кафедры, платили скудно, поэтому, разложив на столе свежие газеты с объявлениями, девушка начала выделять красным фломастером подходящие. Можно было давать уроки детям, но, как правило, это требовало выезда на квартиры, что не слишком ее прельщало, да и мало ли, на кого можно там нарваться, поэтому Лейла искала более приемлемое. То самое объявление, хотя и выделенное жирной черной рамкой, она заметила не сразу, но именно оно оказалось судьбоносным в ее еще такой короткой жизни.

В то время Джеймс Дарен снимал коттедж на окраине южной столицы Алматы. Здесь же он проводил собеседования с потенциальными кандидатками на роль переводчицы.

Сухим сентябрьским днем, ближе к вечеру, Лейла вышла из такси, чуть не доехав до особняка Джеймса, поскольку на домах не было табличек и пришлось высадиться в дельта-окрестности пункта назначения, как сказал бы математик. Она пошла по тихой улице вдоль деревянных заборчиков, слабо защищавших щедрые плоды южной природы. Красные налитые яблоки висели в быстро темнеющем воздухе предгорья, напоминая неподвижные планеты. Внезапно слева от нее открылся небольшой дворик, примечательный тем, что его охраняли два огромных алабая. Оба были похожи друг на друга как две капли воды, лохматые, языки навыпуск, с выразительными умными глазами. Девушка с ужасом глядела на них, никак не ожидая встретить свирепых чудовищ, какими они ей показались. Тяжелые черные цепи, удерживающие их, выглядели декоративными шнурочками, готовыми порваться при одном шевелении могучих шей.

На этом доме чудесным образом находилась жестяная табличка с белым номером, и именно сюда Лейле и было необходимо войти. С собаками у нее не складывались отношения. Она помнила, как пару лет назад шла по глухому микрорайону в июльский жгучий полдень, когда все люди и животные предпочитали укрыться в прохладной тени. Небольшая, но плотная собачка с тугими боками внезапно выскочила из потайного лежбища и без объявления войны вцепилась девушке в правую икру. Не ожидавшая собачьего коварства Лейла даже не успела закричать, как ногу пронзила резкая боль от укуса острых клыков. Капроновый чулок быстро окрасился кровью, а разъяренное животное, яростно мотая головой и урча, превращала в лохмотья остатки того, что еще недавно облекало красивую ножку владелицы. Девушка срочно поехала в больницу, откуда сделали звонок в ветлечебницу, и Лейла с дежурной медсестрой отправилась на второе свидание с агрессивной собачкой, поскольку нужно было проверить ее на бешенство. Молоденькая медсестра смело подошла к убежищу собаки, устроенному в густом кустарнике, и тут выяснилась причина ее стремительного нападения. Рядом с ней находились только что родившиеся слепые щенята. Их-то то и защищала мать. Как ни странно, собачка совершенно не испугалась медсестры, словно та воздействовала на нее гипнотическим образом. К счастью, никакого бешенства обнаружено не было, и тот инцидент благополучно забылся. Кроме того, давешняя собачка по сравнению с теперешними монстрами выглядела миниатюрной, бояться которую казалось теперь просто смешно.

Девушка в растерянности остановилась перед открытыми воротами, не зная, что предпринять. В этот момент на высоком крыльце цвета переспелой вишни появился мужчина в белой косоворотке, джинсах и тапочках на босу ногу. Независимый вид и холеное лицо здорового цвета выдавали в нем иностранца. И, действительно, спустившись торопливо по ступенькам, он обратился к девушке, выговаривая фразы на британский манер, мягко и деликатно, словно диктор с магнитной кассеты, вещающий на аудиоуроках для затаивших дыхание студенток иняза.

— Hello! Are you Miss Leila?[2]

— Hello! Yes, it’s me. Could you take away your dogs, please?[3] — пытаясь без акцента и ошибок при первой же встрече, попросила девушка.

Джеймс заверил ее, что псы только внешне грозные, а на самом деле безобидны и неопасны.

Несмотря на горячие заверения, Лейла поспешила юркнуть в дверь особняка, прячась за широкую спину хозяина

Алабаи проводили ее недоуменными взглядами и опять углубились в созерцание пустынной улочки.

Англичанин жил в южном городе на широкую ногу. По его меркам плата за аренду двухэтажного дома казалась мизерной. Республика только-только выходила из затяжного кризиса, связанного с распадом Союза, поэтому спрос на такие коттеджи еще лишь формировался, а предложений было в избытке, что по всем законам экономики вело к снижению цен.

Джеймс хорошо оборудовал свое новое жилье. Здесь было все так, как он привык: модная мягкая мебель, элегантные столики со стульями, огромный телевизор. Кроме того, он всегда шел в ногу со временем, а не путался, так сказать, у него под ногами. Одним из первых освоил компьютер, письма слал электронной почтой через модем, подключенный к телефонной линии и с любой техникой обращался легко и уверенно.

Сказать, что Лейлу очаровал этот изысканный британец со строгими манерами, словно сейчас сошедший со страницы классического романа Диккенса, вообще ничего не сказать. Какую выпускницу иняза не привлекло бы общение с непосредственным носителем изучаемого полтора десятка лет языка, притом владеющего им так виртуозно?

Англичанину тоже понравилось Лейла. Знание ею английского языка вполне удовлетворило его. Недостатки словаря и заметный акцент с лихвой заглаживались обаянием, деликатностью и прямодушной честностью девушки. Так что вопрос трудоустройства решился мгновенно. Затем начались трудовые будни Лейлы в качестве переводчика. Иногда работы было выше крыши, целый день шли переговоры с местными нарождающимися предпринимателями, с чиновниками, общественными деятелями. Иногда же дни проходили праздно. Сам Джеймс сильно утомлялся порой от тяжелых и большей частью безрезультатных встреч, поскольку, как всегда, количество людей, могущих действительно принимать решение, заметно уступало количеству различного рода аферистов, посредников и прочих субъектов, желающих каким-либо образом срубить легкую маржу с доверчивого иностранца.

В такие дни они просто сидели в доме Джеймса и смотрели фильмы на английском языке, каковых у предпринимателя имелось в избытке. Сначала девушка с трудом понимала сленг героев, особенно, когда они говорили быстро и невнятно. Но с каждым разом становилось все легче и легче. Джеймс разъяснял ей различные идиомы родного языка и объяснял тонкости использования мата.

— Конечно, в нашем языке слово из четырех букв заменяет практически все, что нужно сказать мужчине, когда на душе накопилось, но есть и другие ядреные словечки, и их тебе как переводчику тоже следует знать, дабы не попасть впросак. Американцы, кстати, к мату относятся гораздо легче, чем мы, чопорные англичане. Ты и сама могла это понять по фильмам. Старая добрая Англия все еще бережет свои каноны и традиции, не зря мы еще держим нашу матушку королеву. Америка же, как быстро повзрослевший ребенок, пустилась сразу во все тяжкие. Ей надо переболеть, устояться, тогда и речь станет сдержанней и цивилизованней. У нас мат большей частью отдан на откуп низшим слоям общества, и здесь наши английские простолюдины не уступят в виртуозности владения нецензурной бранью заокеанским соперникам, — отдавал должное землякам Джеймс. — Что есть, то есть.

Затем он принимался в качестве примера сыпать различными английскими пословицами и поговорками, по причине табуированности лексики не вошедшими в словари студентов иняза.

В разговорах с соотечественниками Джеймс глотал слова, употреблял незнакомый сленг, так что смысл порой оставался туманным, таким же туманным, как и сам далекий таинственный остров, мистическим образом остающийся могущественной силой даже в современное время.

Лейла привыкла проводить время с забавным иностранцем. Даже, если не было работы, приезжала к нему просто посидеть вместе, попить чаю и поговорить. Иногда она брала на перевод статьи с английского и в случае затруднений тоже немедля обращалась за помощью к боссу, зная, что тот никогда не откажет и разъяснит темное место.

Девушка уже знала, что Джеймс был женат в Англии, у него растет сын Мартин, оставшийся жить с матерью Стеллой в Ливерпуле. Он не распространялся много по поводу бывшей семьи, и сама Лейла тоже не затрагивала щепетильную тему.

А в родной стране дела шли не ахти. Советский рубль почил в бозе, появился тенге, слово, давшее название «деньги», что грело душу, но карман не укрепляло. Тенге быстро обвалился на валютной бирже, и началась великая эпоха челноков, символом которой стали огромные клетчатые сумки, сделанные из прочнейшего материала китайскими умельцами. В них перевозилось все, начиная от пуховиков ужасающего качества и кончая турецкими кожаными куртками, украшающими нуворишей и их детей.

В то время Джеймс неожиданно сделал предложение обаятельной переводчице, и та не смогла ему отказать. Нельзя было сказать, что вокруг нее не вертелось других кандидатов на совместные узы Гименея, но что-то щелкнуло в девичьем мозгу, и она согласилась, несмотря на сопротивление родителей и многочисленных родственников. Особенно переживала мама, воспитанная в патриархальном духе. Мысль, что родная кровинушка выйдет замуж за непонятного иностранца ранее не могла даже прийти ей в голову. Но случилось то, что случилось. Свадьбу сыграли скромную: просто пригласили пару близких родственников и друзей в небольшое кафе, бывшее в прежнее время рабочей столовой, и на этом торжественная часть завершилась.

Через год на свет появился мальчик, и Лейла дала ему имя Руслан. Джеймс не возражал и полюбил своего сына, стараясь научить его тому, что знал сам. Будучи фанатом «Beatles», приучил и Руслана слушать великолепную четверку, так что уже к десяти годам тот знал наизусть весь их репертуар. В летнее время его часто отправляли к бабушке, где он общался только на казахском языке, а в школу ходил русскую. Таким образом получилось так, что Руслан отлично выучил все три языка, что ему очень пригождалось в жизни. Учеба мальчику давалась легко, в равной степени он быстро решал и математические задачи, а также писал эссе на трех языках. К тестированию после окончания школы он практически не готовился, но тем не менее набрал полный балл за вычетом двух-трех ошибок и получил Алтын Белгі — золотую медаль выпускника.

Затем была учеба в Бэйлорском университете в американском штате Техас, где Руслан научился южному говору, но так и не привык к тамошней жаре. К этому времени родители уже переехали в Астану, где Джеймс Дарен планировал продолжить свой бизнес.

Здесь же Лейла нашла отдохновение в одной из столичных баптистских сект, что категорически не одобрял Джеймс. Его родители принадлежали к англиканской церкви, но сам он называл себя агностиком и религиозным себя вовсе не считал.

— Чем я хуже религиозных фанатиков? — рассуждал Джеймс в разговоре с Русланом. — Я отношусь с добротой к людям, участвую в благотворительных делах. Зачем мне церковь? Эти святоши, вымогающие у твоей матери десятину, а то и больше, отстраивают себе шикарные дома, жируют, а вместо этого, как это по-русски, вешают лапшу прихожанам.

Джеймс неплохо научился говорить по-русски, мог объясниться и по-казахски, что эффектно действовало на переговорах и помогало при заключении сделок. Какому казаху не понравится, когда ему, улыбаясь, говорят: «Көп сөз боқ сөз»[4] или же «Ақпаса, су бұзылады[5]», после чего длительные процедуры обсуждений превращаются в веселое обсуждение, заканчивающееся, как правило, подписанием взаимовыгодных контрактов.

Лейла, продолжавшая преподавать английский язык в экономическом колледже, похоже, перестала находить понимание в родной семье. Как бы ни был хорош Джеймс, он большую часть времени посвящал бизнесу, Руслан находился на учебе в Америке, вот и почувствовала женщина себя всеми оставленной.

Однажды на улице к ней подошла хорошо одетая молодая женщина с каким-то буквально светящимся лицом и сказала следующее:

— Дорогая моя, вы страдаете, я вижу в ваших глазах печаль и горечь.

Лейла опустила глаза. Слова незнакомки попали на хорошо подготовленную почву. Более того, странным оказалось то, что у нее весь день болела грудь в области сердца. Удивительным делом эта боль рассеялась, как туман, после первых же слов странной женщины. Она назвала себя Марией, не произнесла больше ни слова, просто протянула бумажку с адресом и сказала прийти к ним в ближайшую субботу.

С тех пор и началась сектантская эпопея Лейлы с молитвами и песнопениями.

Вот и сейчас Джеймс пенял жене за очередные финансовые впрыскивания в прожорливое тело секты.

— Пойми, эти святоши обманывают тебя, почитай в Интернете, чем обычно кончают их адепты! Лучше бы ты эту десятину отдала в какой-нибудь фонд милосердия! — услышал с порога Руслан гневный голос отца.

— Десятина — совсем другое, Джеймс, — робко отвечала мать.

Как презирал Руслан в ней это пассивное начало, порой проступавшее и в нем самом. Мать часто говорила им обоим, что когда она жертвует деньги Богу, то тот возвращает их сторицей.

— Хватит тупить, Лейла, — раздражался отец. — Лучше бы за сыном присмотрела.

— Ты же сам его не захотел брать к себе на работу! — выходила из себя и мать.

Руслан шумно хлопнул дверью, давая понять, что их единственное дитя уже дома и слышит все их пустопорожние разговоры.

— Отец, я уже взрослый человек, — поневоле заражаясь бациллами родительского спора, резко вступил в полемику Руслан. — Мне уже двадцать три, в Америке я уже два года мог бы алкоголь покупать.

— А здесь в этом возрасте уже пить заканчивают, — ядовито заметил Джеймс, демонстрируя отличное знание местного фольклора.

— Вот именно! — буркнул сын, отправляясь на второй этаж в свою комнату.

Мать позвала его к столу, но Руслан, на ходу надевая куртку, ответил, что поужинает с друзьями, а вернется поздно.

Отец крикнул ему вслед, что сегодня вечером к ним приедет гость, так что это будет для всех небольшим сюрпризом.

Раздосадованный очередной словесной потасовкой, в которую он так не хотел вступать, Руслан громко выругался вслух:

— Fucking home! Fucking guests![6]

Сев за руль, Руслан слегка успокоился. Двигаться на нервах в напряженном городском трафике тот еще риск. Он включил канал с классической музыкой, поскольку слышал, что это помогает при управлении не делать излишне резких маневров и кульбитов, а, напротив, настраивает водителя на умиротворенную волну.

Помогла или нет прослушанная девятая симфония Генделя, Руслан так и не понял, но тем не менее благополучно доехал до модного в последнее время бара «Вижн». Его популярность имела, как обычно, и негативную сторону: мест для парковки не нашлось, посему он проехал метров сто вдоль дороги, пока, наконец, не вклинился в достаточный для его громоздкой машины просвет.

Пикнув ключом, молодой человек заспешил к развлекательному заведению, откуда доносились крики хмельного веселья разгулявшейся молодежи. Свежий вечерний воздух для Руслана резко сменился теплой атмосферой, где бал правит алкоголь, ароматный кальян и извечный для людей поиск расслабления и наслаждений.

Он знал, что друзья уже сидят на втором этаже, где располагались столики на шесть человек, именно столько должно их было собраться.

Альбина приехала с чуть смущающейся, а потому излишне развязной красавицей Настей. Нуржас, уже захмелевший от пива, стоящего перед ним в высоком бокале с запотевшими стенками, обнимал за плечи элегантную Миру, периодически сбрасывающую нахальную руку. Борис, по всей видимости, скучал и копошился в айфоне. Молодые люди встретили приближение друга криками радости и одобрения. Очередной день с его служебными проблемами, тупыми клиентами, неудачными транзакциями, не сработавшими, как задумывалось, алгоритмами сошел на нет, а теперь можно и повеселиться.

Настя водила машину «Рав4», что уже послужило поводом для шуток юношей. Уютный компактный автомобиль в народе давно прозвали токал-джипом, так что девушка, привыкшая к такого рода подколам, терпеливо их сносила и в этот раз. В честь знакомства с компанией Настя не побоялась пригубить и пива, заявив, что поедет медленно и ничего с ней не случится. Такое заявление восхитило Нуржаса, тут же поднявшего очередной тост за смелых и прекрасных дам. Даже Борис и тот, наконец, оторвался от своих гаджетов и внимательно глянул на воинственную водительницу.

— Пей, пей, Настенька, — возбужденно кричал Нуржас, — замуж выйдешь, не до того будет! Муж уже не позволит по кабакам да барам шататься.

— Это смотря какой муж! — не согласилась та. — Мой будет делать то, что я захочу. А нет, тогда до свидания.

Глядя на мрачного Руслана и унылого Бориса, Нуржас решил поднять настроение девушек:

— Короче, ситуация! Посреди степи на дороге стоит «Мерс SLK», кабриолет последней модели. Капот поднят. Возле него в темных очках, платке ходит такая гламурная казашка. В руках «Верту», пытается куда-то дозвониться, но сигнала нет… Тут на горизонте появляется одинокий всадник. Девушка замечает его и начинает махать рукой и звать его:

— Джигит! Джигит! Помоги мне, джигит!

Парень на коне приближается, окидывает взглядом картину и молча проезжает мимо. Девушка кричит ему вслед:

— Куда ж ты, джигит? Неужели не поможешь мне?

Парень едет дальше и под нос себе бурчит:

— Ага, блин, как в степи, так джигит, а как в городе, так мамбет.

Разгоряченных алкоголем, да и тех, кто даже если не пил, но поневоле вошел в общий для компании градус, много не надо, чтобы рассмешить.

Темы разговоров менялись, как стеклышки калейдоскопа в руках у любопытного малыша.

На поверхность беседы, как пузырек из воды, всплыл вопрос женитьбы и замужества.

— Я считаю, что самое лучшее — гражданский брак, — уверенно начала Настя, найдя взглядом глаза Бориса, принявшегося за шашлык и отключившегося наконец от группы в «Вотсапе», где один из товарищей не давал скучать, присылая одно за другим фривольные видео.

— Обоснуй, — заявил Нуржас, размахивая вилкой с нанизанным на ней скользким белым грибом, вокруг которого трепыхалось белое колечко репчатого лука.

— Да запросто, — выпалила девушка. — Представь, ты вышла замуж, белое свадебное платье, чудовищные расходы на ресторан, тамаду, разные подарки и приданое. И что? Пожила с ним пару месяцев, и понимаешь, что с этим человеком у вас нет абсолютно ничего общего! Как тогда быть? Нет, уж лучше все продумать, проверить, обкататься, а потом, в случае успеха, оформляй, пожалуйста, отношения.

— Убедительно, — поддержал точку зрения Борис, — золотая вы, оказывается, девушка…

— Да, — согласился внезапно притихший Нуржас, — да ведь только невинность уже не вернешь.

— Ну да, — взвился Руслан, до этого молчащий, — ты в этом деле дока, хорошо преуспел.

— Не понял, — встрепенулся товарищ. — Ты что, Рус, недоволен чем-то? Какая муха тебя укусила?

Практически никто не знал о похождениях ораклиста в южной столице, поэтому Нуржас страшно боялся, что его репутации нанесут удар, и от ближайшего друга он не ожидал такого подвоха.

Руслан не стал распространяться на больную для товарища тему. Волна возбуждения и гнева, возникшая в нем после разговора с родителями, плавно сошла на нет. Он встал и сообщил друзьям, что к нему прибывает гость, а посему надо отлучиться. Поймав недоуменный взгляд Альбины, Руслан поспешил добавить, что, возможно, еще вернется. Все будет зависеть от обстоятельств.

Ребята проводили его веселыми шуточками, и Руслан быстро спустился вниз, открыл тяжелую дверь и с наслаждением вдохнул свежий воздух.

Глянул вверх, надеясь найти знакомые созвездия, но куда там: в мощном освещении фонарей и окон многоэтажек само небо потерялось где-то в высших сферах. Юноша подумал, что бесследно для психики горожан не проходит такая слабая связь с природой, теряется чувство причастности, взрастает некий особый тип, который трудно даже назвать «Гомо Сапиенсом», скорее это «Гомо Ситикус».

Садясь в джип, Руслан добавил про себя, а еще «Гомо Автоматикус».

Вокруг него двигались и другие «Гомо Автоматикусы», спеша по своим делам, кто домой, кто на работу, а кто — в ресторан, бар или караоке.

Руслан догадывался, что за гостя ожидал сегодня его отец. В этот вечер из Ливерпуля прибывал сын Джеймса Дарена от первого брака Мартин. Отец собирался лично поехать в аэропорт встречать, зная, что у остальной части его маленькой семьи отношение к британцу более, чем сдержанное. Во-первых, сам отец семейства виноват в том, что совместная дружба не заладилась, поскольку резко порвал с первой женой, оставшейся в одиночку воспитывать сына. Джеймс виделся с первенцем редко, навещал его от случая к случаю во время командировок на берега Туманного Альбиона. Тот же постоянно искал своего отца, наконец, списался с ним, и после долгих переговоров по телефону, скайпу, электронной почте и прочим удобным приспособлениям для облегчения коммуникаций, договорился о своем приезде в Астану. Во-вторых, Руслан лично не переваривал своего единокровного брата. Причиной тому давнишняя встреча в Англии, когда отец взял его с собой в Лондон, куда приехал и двадцатилетний Мартин. Руслану тогда было всего четырнадцать лет, и ему очень не понравился заносчивый англичанин. Теперь-то Руслан понимал, из-за чего тот так сердится. Кому понравится делить своего отца с совершенно посторонним человеком из далекой азиатской страны, отнявшем, грубо говоря, у него детство. Но что вышло, то вышло. С огромным чувством облегчения покидал Англию Руслан, несмотря на все тамошние красоты и достопримечательности в виде изысканного Букингемского дворца и стойкого Биг Бена.

И вот теперь Мартин снова здесь. Сколько ему сейчас? По подсчетам выходит двадцать девять лет. Помнится, он учился на врача. Вечный такой студент, но, может, в последнее время уже начал практиковать.

Руслан припарковал джип, и, чуть постояв на улице, нехотя поднялся по ступенькам в дом.

Из кухни слышался радостный голос отца, усталый — матери, и какой-то приглушенный, невнятный тенорок новоприбывшего родственника.

Мартин не изменился с тех пор. Такой же невысокий парень с рыжеватыми волосами, голубыми глазами и в очках с безнадежными диоптриями. За эти шесть лет успел нарастить брюшко. Впрочем, он отнюдь не был лишен определенного шарма.

Родители и Мартин уже поужинали, отведав фирменного блюда Джеймса — бухарского плова.

Мать предложила ему присаживаться к столу. Руслан решительно отказался. Затея отца собрать членов семьи за одним дастарханом выглядела сейчас отвратительным фарсом и какой-то провокацией. Никогда он не сойдется с этим парнем.

Он развернулся и двинулся в сторону выхода.

— Эй, парень, куда ты? — прозвучал мягкий голос отца.

— Я там у ребят ненадолго отпросился, мол, брат приедет, сказал, что вернусь, — нехотя буркнул в ответ Руслан.

Джеймс явно размяк от встречи с Мартином, перед ним стояла бутылка шотландского виски, которую он пил, похоже, один.

— Слушай, сын, возьми с собой тогда и брата. Пусть развеется, познакомится с твоими друзьями.

— Да он устал с дороги, папа. Пусть отдохнет, нагуляется еще, — пробовал было отказаться Руслан, но Джеймс был настойчив.

— Какие его годы! Отоспится еще. Как говорил Чехов, самое лучшее в мире — это роскошь человеческого общения, так или нет?

Руслан знал, что отец не отстанет. За внешней мягкостью Джеймса скрывался жесткий характер предпринимателя, умеющего добиваться целей во всем: как в бизнесе, так и в семье. Впрочем, за исключением одного пункта, — горько подумал юноша, — мать никак не может отвадить от этих долбанных сектантов…

— Ok, Martin, let’s go[7].

— Я готов, — неожиданно по-русски ответил тот. Видно, ради поездки в Азию, он даже выучил язык.

— Дайынсың ба?[8] — оживился Руслан, но этих слов англичанин уже не понял и поднял брови домиком.

Джеймс засмеялся.

— Are you ready, son? It is in Kazakh.[9]

— Дайте время, выучу и казахский, — улыбнулся дипломатический брат. — Там в Англии русских много, а казахов не так.

И обращаясь к Руслану, спросил:

— Поможешь?

Тот ничего не ответил, только махнул рукой: иди, мол, за мной.

Возле ресторана все свободные места оказались, конечно, забиты, поэтому, оставив машину на обочине, он знаком велел Мартину двигаться за ним. Друзей за столиком они не нашли, однако, причина этого была ясна и прозрачна. Громко гремела шальная музыка, и, наверняка, все они бросились в самую гущу весело и бурно движущейся толпы.

Некий Жандос заказал в честь дня рождения своей девушки Маржан хит последнего времени Мария-Магдалена и теперь в шумном кругу празднующих двадцатилетний юбилей юной красавицы радостно плясали, напевая:

— Маржаным-Магдалена, о-хо-хо! Талайдың арманы едің, о-хо-хо!

Под эту музыку плясал весь зал, а где-то ближе к круглой сцене, где находился сам ди-джей, они нашли пятерку друзей.

Руслан решил пока не представлять своего брата, из-за шума все равно ничего не было слышно. Так что он вяло присоединился к общему веселью. Мартин же почувствовал себя в своей стихии: словно в разгульном ливерпульском кабачке в окружении напившихся эля англичан, ошибочно считающихся чопорными.

Британец ловко подобрался к Альбине и начал виться вокруг нее, неуклюже изгибаясь грузным телом, затем взял ее за руку и, встав на одно колено, заставил кружиться уже вокруг себя. Руслану не слишком понравился такой разворот застенчивого, на первый только взгляд, гостя, однако ему показалось негостеприимным одернуть зловредного братца.

Воздух пропитали запахи женских и мужских духов, пахло здоровыми молодыми телами, сексуальная энергия словно царила над всем этим залом. Не зря Бернард Шоу заметил как-то: «Танец — вертикальное выражение горизонтальных желаний».

Наконец, песенная Мария Магдалена перестала каяться, и шумная группа друзей поторопилась за свой столик промочить сухие горла. Тут же Руслан и представил своего британского брата.

Появление чистокровного англичанина внесло ароматную перчинку в атмосферу ужина. Каждый старался продемонстрировать свои познания в английском. У всех, кроме Нуржаса и Насти, получалось вовсе неплохо. Нуржас в совершенстве знал только технический английский, а Насте мешал неистребимый, похоже, акцент. Впрочем, Мартин предпочитал говорить по-русски, стараясь использовать каждую возможность для своей практики.

— Вот скажи мне, Мартин, — обратилась к англичанину Настя, — у вас в Англии едят, например, чеснок?

— Garlic? Вообще я стараюсь меньше употреблять, а то нехорошо пахнет от него. А так — да, по-моему, едят, если только немного, в салатах там или еще где.

— Так вот, — продолжала девушка. — У меня подружка на новой работе совершенно не выносит запах чеснока. Представляете? — она торжественным взглядом обвела всю компанию, находившуюся уже в таком градусе, что любая тема казалась ей лишь предлогом для бурного смеха.

Нуржас тут же пустился в рассуждения, что некоторые блюда без чеснока абсолютно нельзя приготовить, тот же плов, например.

Настя подняла руку, призывая его заткнуться и дать ей возможность закончить маленький спич.

— Так вот, хочу рассказать, как маленькая прихоть или не знаю, как сказать, отвращение к чесноку может разрушить личную жизнь. Ее парень, наподобие тебя, Нуржасик, жить не мог без чеснока. Он сам рассказывал, что в детстве начитался рассказов про лагеря, где заключенные спасались только луком и чесноком от цинги. Возможно, это так впечатлило его, что он постепенно пристрастился к нему, словно к наркотику. Обязательно раз в день должен заглотнуть целиком зубчик, а то и два, ядреного овоща. Ну и потом без зазрения совести шел на свидание к моей подружке. Первый раз она промолчала, поскольку парень больно симпатичным ей показался, второй раз пыталась сделать какие-то намеки… Бесполезно! На третий раз, когда он пришел под чесночным перегаром, она не выдержала и закричала: «Как ты можешь! От тебя же воняет! Воняет!» Парень обиделся и больше с ней не встречался.

Борис с интересом выслушавший душещипательную историю, поинтересовался:

— Ну а что с девушкой потом случилось?

Настя улыбнулась:

— Все нормально, нашла человека, как она, ненавидящего и лук, и чеснок, сейчас живут не нарадуются…

— И от цинги лечатся, — съязвил Нуржас, но на него никто не обратил внимания.

— Господа, — встал из-за стола Мартин, — предлагаю этот тост за всех прекрасных дам, находящихся за нашим столом!

— Ура! — воскликнула Альбина. — Мартин, да ты настоящий джентльмен!

— Нет-нет, — засмеялся тот. — Я простой парень, а вот Руслан, мой любимый брат, он да. Я безумно рад, что у него есть такая прекрасная девушка, как вы, Альбина.

Руслан криво улыбнулся и слегка пригубил пиво губами.

Первой заторопилась домой Настя. Она вытащила из сумочки ключи от машины и нажала кнопку, но сигнал не прошел. Встала из-за стола и вопросительно глянула на Альбину.

— Ты еще останешься?

Та вместо ответа глянула на Руслана.

— Я подвезу тебя, Альбина.

Внезапно выяснилось, что Борис без машины и явно не против, чтобы Настя подвезла его до «Самала».

Нуржас с Мирой отправились домой своим маршрутом, так что за столом остались два брата и Альбина.

Официантка унесла счет с щедрыми чаевыми, и троица отправилась на выход, оставляя за собой шумную толпу отдыхающей молодежи.

Вечер закончился совершенно не так, как хотелось бы Альбине. Часть плана, касающаяся знакомства Бориса с Настей, удалась на ура, а вот остальное еще ждало своего часа. Братья подвезли ее до ЖК «Парижский квартал», где та жила в своей квартире, а Руслан с Мартином отправились домой.

 Вечеринка. (англ.)

 Привет! Вы мисс Лейла? (англ.)

 Привет! Да, это я. Не могли бы вы убрать ваших собак? (англ.)

 Больше дела, меньше слов. (каз.)

 Стоячая вода портится. (каз.)

 Проклятый дом! Проклятые гости! (англ.)

 Ок, Мартин, пойдем. (англ.)

 Ты готов? (каз.)

 Ты готов, сын? Это по-казахски. (англ.)

Глава 2

Офис компании «Moon-Ай» занимал третий и четвертый этажи гостиницы «Мильтон» на проспекте Туран. Здание, выполненное в черных тонах, привлекало взоры прохожих и проезжих скульптурной композицией вереницы трудолюбивых муравьев, устремившихся к некой цели по тропинке, ведущей от подножья до крыши.

Метрдотель распахнул перед отцом и сыном тяжеловесные высокие двери, и они подошли к лифту. Холл гостиницы пустовал в этот ранний час, да и вообще изобилие отелей в столице плохо влияло на бюджет элитного заведения, державшегося на плаву за счет сдачи в аренду целых этажей. Сотрудники же компании приходили на работу к девяти часам.

Джеймс Дарен и Канат Ержанович Аккожин образовывали странный, но крайне эффективный симбиоз. Их парному дуэту удавалось обходить внутренние казахстанские препоны благодаря Канату, зато в зарубежных делах пальма первенства принадлежала уже исключительно Джеймсу.

На заре своего бизнеса в Казахстане Джеймс перепробовал множество отраслей и дел. Сначала просто занимался продажей компьютеров в девяностые годы, когда развалилась неповоротливая советская империя, обсчитывающая свои громоздкие планы и бухгалтерские счета на громоздких «БЭСМ-6» и «ЕС-1020». Затем пришло время персональных компьютеров, занимающих маленькую часть письменного стола в отличие от объемных агрегатов. На слуху у всех мелькали названия «ХТ-286», «ХТ- 386», потом появились «Пентиумы» и прочие технические новинки западного мира. Джеймс мгновенно усвоил вброшенные на рынок юрким и худым тогда еще Биллом Гейтсом программные продукты, научившись работе в «Windows 3.1», затем в «Windows 95», стараясь угнаться за энергичным миллиардером. Операционные системы начали сменять одна другую чаще, чем перчатки модная дама, но к этому времени Джеймс Дарен уже бросил интеллектуальный бизнес и перешел к более земным делам. Наступила кратковременная, но достаточно длинная для деловых людей эпоха дорогой нефти, и большинство денег, крутящихся на казахстанском рынке, мгновенно хлынуло на запад страны, туда, где добывали черное золото. Впрочем, руководство главной национальной компании предпочитало управлять делами из комфортной Астаны, где занимался бизнесом и сам Дарен. Он основал нефтяную фирму, назвав ее броско «Moon-Ай». Название нравилось ему из-за игры слов. «Moon» по-английски и «Ай» по-казахски означают Луну. Вместе же они дают другое казахское слово «мұнай», то есть нефть. Интернациональное название фирмы, действительно, пришлось по душе партнерам и коллегам по бизнесу.

В то время он и познакомился с Канатом Аккожиным, уроженцем Атырау, места, где в стране начали добывать первую нефть уже более сотни лет тому назад. Регион славится нефтяными династиями, к одной из которых принадлежал и сам Канат, поначалу не пошедший по стопам родителей, а закончивший юридический институт. Однако внезапно для нефтянки наступили благодатные времена, и Аккожин начал применять свой диплом в этой сфере. Он немного проработал в «КазМунайГазе», но, не удовлетворяясь стабильным окладом, перешел на вольные хлеба. Ему претила перспектива работать под чьим-то надзором. Временные рамки с девяти до семи, а иногда и больше бесили его. Впрочем, когда Канат стал работать сам на себя, он посвящал работе не меньше времени, но зато согревала мысль, что работает не на дядю, а на семью.

Предпринимательская деятельность, впрочем, сильно повлияла на размеры тела. Аккожин раздобрел, лицо приобрело одутловатые очертания, но, тем не менее, это не помешало обзавестись ему, кроме жены и двоих детей, красивой любовницей по имени Сания. Лимит времени обусловил и то, что отыскал Канат ее в том же офисе, где работал сам. Сания являлась главным бухгалтером их совместной компании.

Джеймс и Мартин поднялись на четвертый этаж и не спеша направились к кабинету, где размещались оба руководителя: слева — Джеймс, а справа — Канат. Посередине же находилась, как положено, приемная, где хозяйничала миловидная секретарша по имени Гуля. На этом месте переработало много таких девушек, и только Гуля Пайдалова своей исполнительностью, кипучей энергией и дипломатичностью сумела ужиться с такими своеобразными людьми, как ее боссы. Кроме того, Гуля умела общаться на трех базовых для страны языках плюс владела еще и китайским, поскольку закончила факультет восточных языков университета. Джеймс и Канат, не сговариваясь, через день ее работы пришли к общей мысли увеличить ее оклад до таких высот, чтоб у девушки не возникло желания бросить компанию «Moon-Ай».

— Good morning, James[1], — ласково поздоровалась Гуля с боссом, а тот, отвечая на приветствие, представил ей сына.

— Мартин будет работать и помогать нам. Только что из Англии, поэтому первое время надо будет его опекать. Поможете, Гуля?

На столе у секретарши, всегда старавшейся приходить раньше боссов, царил идеальный порядок. Та извлекла остро отточенный карандаш из письменного набора и что-то быстро пометила в ежедневнике.

Новоиспеченный гость с восхищением уставился на стройную девушку с красиво изогнутыми черными ресницами и неброским гримом. Все в ее фигуре казалось идеальным, а во взгляде читались решительность и знание того, что нужно делать в любой момент времени.

Мартин невольно подумал: на такой скромной должности девушка долго не просидит, несмотря на все финансовые приманки, расставленные отцом и компаньоном. Не того полета птица…

— Канат на работе? — поинтересовался Джеймс, прежде чем открыть массивную, покрытую коричневым лаком дверь с табличкой «Джеймс Дарен, учредитель компании «Moon-Ай» и посмотрел на противоположную дверь, где на такой же табличке красовалась фамилия партнера по бизнесу с идентичной должностью.

— Нет, — ответила Гуля. — Чуть попозже подъедет, сами знаете, не любит Канат Ержанович в пробках стоять. Как рассосется, приедет.

— Рассосется? — удивился Мартин, — what does it mean, dad?[2]

— Машин меньше будет, — поя