автордың кітабын онлайн тегін оқу Шантаж маленькой сыщицы. Серия "Алька и её друзья". Книга 1
Галина Вильченко

Кітап туралы Қазір оқып жатыр1 Сөрелерде Тегін фрагмент

Галина Вильченко

Шантаж маленькой сыщицы

Серия "Алька и её друзья". Книга 1

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Семидесятые годы прошлого века. В маленьком городке с мамой, папой и бабушкой живет маленькая девочка. Она любит родителей, любит свой город. Но так уж в жизни заведено, что иногда в отношения двоих вклинивается третий, и девочка не знает, что ей делать. А когда узнает, что с папой случилась беда, бросается ему на помощь.

16+

Дмитрий Юрьевич медленно побрёл по берегу, любуясь красотой лесного озера. Он шёл не торопясь, ни о чём не думая, наслаждаясь бездельем, тишиной и покоем. Небо резало глаза голубизной, солнце палило нещадно, гладкую поверхность озера украшали белые кувшинки и жёлтые кубышки. Изредка водную гладь нарушал тихий и быстрый бег водомерок, да плеск мелких рыбёшек, ведущих охоту на быстрых насекомых. Стояла такая жара, что даже умолкли птицы, спрятавшись от палящего солнца в листве деревьев и кустов.

На повороте, за большой развесистой ивой, послышался всплеск. Дмитрий Юрьевич раздвинул гибкие ветви дерева и застыл, залюбовавшись дивной картиной. Невысокая стройная девушка с большой русой косой, абсолютно нагая, медленно входила в воду. Он любовался тем, как под водой скрывается её загорелое стройное тело. Когда вода дошла девушке до талии, она остановилась и провела руками по воде, потом оттолкнулась и поплыла. «Какая русалка!» — восхитился Дмитрий Юрьевич. Однако, плавала русалка плохо, по-собачьи, смешно задирая голову, и быстро уходила под воду. Выныривала, становилась на ноги и отфыркивалась, потом повторялось всё сначала: девушка пыталась плыть, скрывалась под водой и снова становилась на ноги. Дмитрий Юрьевич поймал себя на мысли, что ему очень хочется посмотреть, как она будет выходить из воды и снова увидеть её стройное тело. Он даже улыбнулся от предвидения чудной картины, но вдруг представил, как за этим занятием застанет его кто-нибудь из местных мальчишек, и его передернуло. Он явственно увидел лицо Вовки Северцева — хитрое, с ироничной усмешкой. Да об его подсматривании за голой женщиной будет знать вся школа. Дмитрий Юрьевич осторожно опустил ветки и пошёл своей дорогой. Но шёл всё медленнее и медленнее, пока совсем не остановился. Минутку боролся с собой, потом махнул рукой и вернулся к иве. Девушка уже вышла из воды и накинула на плечи коротенький ситцевый жёлтый халатик в мелкий черный горошек. Она стояла к нему спиной и переплетала мокрую косу. Дмитрий Юрьевич тихонечко кашлянул, девушка оглянулась. У неё было милое круглое личико с ямочками на щеках, голубые глаза смотрели озорно и весело, её полные губки разжались, и полились слова:

— Это вы за мной подсматривали?

— Я не подсматривал, — Дмитрий Юрьевич смотрел на девушку и глупо улыбался.

— А что же вы делали?

— Любовался вами. Кто вы, прекрасная русалка?

— Меня зовут Ольга.

— А меня Митя… Дмитрий. Вот мы и познакомились. Вы к нам отдыхать или работать? — поинтересовался он.

— Работать, к сожалению, на целых три года.

— Понятно, молодой специалист. И где же вам предстоит отрабатывать повинность?

— В местной средней школе, буду пытаться научить местных детей французскому языку.

— Мы с вами коллеги — я преподаю математику в старших классах. Где вы остановились?

— Меня поселили у бабки Ульяны, рядом со школой. Удобств никаких: воды нет, телевизора нет, туалет на улице.

— Но у Ульяны есть телевизор, правда, она его почти не смотрит, приходит к нам. Говорит, что её телевизор сломался, но на самом деле всё с её телевизором в порядке. Она живет одна, вот и приходит к моей бабе Любе пообщаться, а телевизор — это только предлог.

— Если не смотреть телевизор, то чем же здесь заниматься вечерами? — недоумевала Оля.

— Как чем? — в свою очередь удивился Дмитрий Юрьевич. — В Доме культуры кружки работают, библиотека хорошая, в кино можно сходить.

— И всё? Даже представить не могу, как я здесь у вас жить смогу, — тяжело вздохнула Оля. — Чем заняться вечерами, я ещё найду, но вот бытовые условия… Как так жить можно? На дворе двадцатый век! Французский язык — это язык аристократов, не пойму, для чего его изучать в сельской школе?

— Я с вами не согласен, у нас хорошие дети, и возможно, окончив школу, кто-то из них станет дипломатом, кто-то учёным, а кто-то и учителем французского языка. Или вы считаете, что все французы аристократы? — усмехнулся Дмитрий Юрьевич.

— Я, когда училась, мечтала, что буду жить в большом городе, работать в каком-нибудь ведомстве переводчицей и часто ездить за границу — в Марсель, Париж. А вместо этого — деревенская школа и жизнь без удобств цивилизации. Я здесь всего второй день, а мне уже уехать хочется.

— Привыкните, у нас хорошо. Одни озера чего стоят. Это маленькое, у нас его зовут Лесное, оно глубокое, но вода здесь очень мягкая. Если даже просто намочить волосы, они будут шелковистые и пушистые, как говорит моя дочь, когда без спроса уходит сюда купаться. Недалеко от школы есть большое озеро, называется Глубокое, но не такое оно и глубокое. В основном там купаются дачники, их привлекает песчаный пляж и песчаное дно, к тому же там неглубоко, что устраивает мам, вечно боящихся за своих чад. Наивные мамаши даже не подозревают, что многие их детки уже давно освоили окрестности и спасаются от жары в других водоёмах, подальше от родительских глаз. Недалеко отсюда есть ещё одно озеро, поменьше Глубокого, но тоже большое и красивое. Мой дом стоит как раз на берегу того озера, но мои дети предпочитают удрать купаться подальше от дома. Оля, а чем вы намерены заняться сегодня вечером?

— Пока не знаю. Чем у вас можно вообще заниматься?

— Тогда я беру над вами шефство и для начала приглашаю в кино.

— А если нас увидит ваша жена? — ехидно спросила Ольга.

— Не волнуйтесь, у меня не ревнивая жена. Значит, я жду вас без пятнадцати девять у… Где мы встретимся?

— У Дома культуры и встретимся.

— У нас есть еще кинотеатр, но это довольно-таки далеко, километра два. Туда можно подъехать на катере, а назад придется пешком идти.

— На катере? У вас ходят катера? — удивилась Ольга. — Вот здорово!

— Вы живёте у нас уже два дня и не знаете, что по озёрам ходят катера? — поддел её Дмитрий Юрьевич.

— Не знала, первый день я разбирала вещи, и спать легла рано, устала очень. Только сегодня стала кругом осматриваться и пришла в окончательный ужас.

— Но Лесное озеро вы нашли? А оно находится далековато от дома, где вам предстоит какое-то время жить.

— Я не сама его нашла, решила искупаться, вышла на улицу, спустилась к озеру, но не нашла место, где можно в воду войти. А потом увидела двух маленьких девочек, спросила у них, где можно искупаться, и они привели меня сюда, — пояснила Ольга.

— Понятно, а сами девочки купались?

— Нет, только сказали, что дно здесь хорошее, и что они часто купаются. Место действительно хорошее, только глубоко, отошла от берега всего на пять метров, а уже по пояс. И как только родители их одних отпускают?

— Можно подумать, что они спрашивают разрешения, — засмеялся Дмитрий Юрьевич. — Так как насчёт кино?

— Знаете, что? Пойдём в кинотеатр, туда на катере, а оттуда пешком. Буду изучать ваши окрестности.

— Тогда в восемь у школы. До встречи! — он помахал рукой и заторопился домой.

***

Увидев «москвич» белого цвета, принадлежащий брату, Дмитрий Юрьевич ускорил шаг. Владимир Юрьевич Гришаков жил в большом городе, работал в милиции, и старался как можно чаше приезжать в маленький городок между двух озер, где жили его бабушка, брат с семьей и сын Юрка.

Баба Люба хлопотала на летней кухне, Владимир Юрьевич сидел на скамейке и, улыбаясь, смотрел на брата.

— Здорово, бродяга! Торопился к обеду, а дома одна бабушка, вы что, уже вместе не обедаете? — Володя встал и двинулся навстречу брату.

— Привет, братишка! Дети убежали к Северцевым, у Вовки сегодня день рождения, они на природу двинули, на большой остров, только к вечеру сыщутся, Надя на работе. Мы сейчас закатим свой пир, у меня припрятана бутылочка.

На столе появилась молодая отварная картошка, посыпанная укропчиком, первые огурчики, золотистые оладушки и бутылка водки. Баба Люба и Митя выжидающе смотрели на Володю.

— Что уставились? — спросил он — Давно не видели, забыли, как выгляжу?

— Володя, что случилось? — не выдержала баба Люба.

— Ничего не случилось, просто я встретил женщину и намерен жениться, — выпалил Володя и с вызовом посмотрел на бабушку и брата.

— И кто она? — усмехаясь, спросил Митя, разливая прозрачную жидкость по стаканам.

— Зовут Анфиса, ей двадцать семь лет. Вот, смотрите, — с этими словами Володя вытащил фотографию и положил на стол.

Баба Люба пошла в дом за очками, а Митя взял снимок и стал изучать.

— Ты уверен, что ей двадцать семь? По-моему, она несколько годков себе сбросила, — усмехнулся Митя.

— Это фото не совсем удачное, — пробурчал Володя.

— Да ладно тебе оправдываться, в конце концов, ты тоже далеко не юноша. Лучше скажи, ты ей про Юрку сказал?

— Ещё не говорил, но она любит детей, работает в детском саду.

— Так это чужих, а то почти свой будет, да ещё и непослушный. А почему ты ограничился фотографией, а не привёз её саму?

— Решил вас подготовить.

Баба Люба принесла очки, водрузила их себе на нос и взяла фотографию. Она долго её рассматривала, потом вернула внуку и сняла очки.

— Ничего, красивая, — сказала она.

— Она вам не понравилась, я так и думал. Но вы же её совсем не знаете! — Володя вскочил и забегать взад-вперёд. — В общем, я приехал за Юркой, в понедельник Анфиса переезжает ко мне окончательно, парень будет с нами жить.

— Ты сначала ей про него хотя бы скажи, а то её кондратий хватит, когда она узнает, что мачехой стала, — усмехнулся Митя, — или ты считаешь, что если заранее не предупредишь свою невесту о ребёнке, она не сбежит? Эта у тебя уже какая по счёту? Третья или четвёртая?

— Не твоё дело! У Юрки должна быть мать, понимаешь? Сам, говоришь, что он шалопаем растёт. А такую жену, какой была моя Вера, я больше не найду, и любить никого уже не смогу. Знаешь, как тошно все время быть одному? Когда знаешь, что дома тебя кроме тараканов никто не ждёт. Я бы Юрку забрал, только служба эта времени не оставляет, парень будет совсем без присмотра. Вот женюсь, и будет, кому за сыном присмотреть, уроки проверить, в кино сводить или ещё куда-нибудь.

— Володь, в кино или ещё куда-нибудь его уже водить не надо, он сам сходит, не маленький. Ему общение нужно, понимаешь? И ты нужен. А то твоя жена начнет притеснять парня, создаст такие условия, что он не только её, но и тебя возненавидит. Ты женись на своей Анфисе, раз тебе так приспичило, а Юрка пусть пока с нами живёт. Если она будет не против мальчика, к осени заберёшь, — высказал Дмитрий Юрьевич своё мнение.

— Митя дело говорит, Володя. Не увози Юру пока. Поживи с Анфисой, притритесь друг к другу, к нам погостить приезжайте, пусть Анфиса с Юрой познакомится. Не будем торопиться, — постановила баба Люба, встала и пошла в дом.

***

Вечером за столом собралась вся семья.

Главной в семье была баба Люба, высокая полная старушка, с редкими седыми волосами, зачесанными назад, с добрыми карими глазами под густыми седыми бровями. Дмитрий и Владимир — ее внуки, которых она вырастила. Родители братьев погибли во время войны, а самих мальчиков баба Люба спасла. Она увела их в лес до прихода фашистов в город. Володя и Митя тогда были совсем еще маленькие, даже в школу не ходили. Баба Люба пользовалась в семье непререкаемым авторитетом, ее любили, слушались и уважали.

Несколько лет назад у Володи умерла жена, которую он очень любил. В память о Верочке остался сын Юрка, черноглазый мальчуган, которому уже исполнилось десять лет, и который был маленькой копией самого Володи. Когда Юрка пошёл в первый класс, Владимир начал подыскивать себе невесту, которая смогла бы заменить сыну мать. Но за три года так и не нашёл. Анфиса была очередной его попыткой. Сказать по правде, Володя совсем не был уверен, что Анфиса обрадуется наличию у него сына, но она ему нравилась не столько внешне, сколько своим лёгким характером. Иногда он даже считал её легкомысленной, плывущей по течению. Она всё воспринимала так, как есть, не пытаясь что-то изменить, скорее, она сама подстроится под окружающих. Владимир Юрьевич надеялся, что Юрку она тоже примет как данность, хоть и не обрадуется. Её большие голубые глаза под тонкими чёрными бровями смотрели на мир немного наивно и растерянно, и ему казалось, что она нуждается в крепком надёжном плече, которое он и собирался ей подставить. Она была склонна к полноте, которая не портила её, но с которой она боролась всеми доступными ей средствами. То неделю пила один кефир, потом вдруг начинала есть один отварной рис, потом одно мясо. Её диеты сменялись одна другой, но вес упорно держал оборону и не снижался. Володя познакомился с Анфисой в парке, через который шёл домой со службы. В дороге его застал сильный дождь, и он решил спрятаться под большим раскидистым дубом, добежав до дерева, обнаружил под ним молодую женщину. Во время дождя, под дубом, они и познакомились. Встретиться предложила Анфиса. Володя согласился. Любит ли он её? Ответить однозначно на этот вопрос он затруднялся. Такого чувства, как при встрече с Верой, у него не было, и, Владимир был уверен, не будет. Ему было хорошо с Анфисой, но душа его не трепетала при мысли о ней. Есть она рядом — хорошо, нет — ничего страшного, зато он спокойно проведёт вечер перед телевизором.

Дмитрий Юрьевич — младше брата всего на год. Внешне он похож на него, такой же черноволосый и черноглазый. Но характеры у братьев разные. Володя спокойный, рассудительный, прежде чем принять решение, хорошенько подумает. А Митя резкий, не любящий, чтобы ему перечили, сперва сделает, а потом думает и частенько сожалеет о сделанном.

В разговоре за семейным столом Митя участие не принимал. Он вспоминал Ольгу, украдкой посматривал на часы и ждал удобный момент, чтобы покинуть честную компанию. Его жена Надя, невысокая, стройная молодая женщина, тихая, скромная и неприметная, сидела за столом, подперев голову рукой, и выглядела грустной. Их дочери Гале было всего шесть лет. Это светловолосая девочка смотрела на мир большими голубыми глазами. Она любила почти всё и всех на свете: маму, папу, бабушку, Юрку, дядю Володю. Ей нравился их маленький городок, их большие озера. Ей нравилось бегать купаться на Лесное озеро, где купаться ей было строго настрого запрещено, потому что мама и папа всё ещё считали её маленькой девочкой и боялись, что она утонет. Смешные, да она плавала лучше самого Юрки! Вода сама держала её на поверхности, в воде она могла делать всё, и даже плавать под водой с открытыми глазами. Нравилось Гале бегать на опушку леса и собирать грибы, особенно маслята, которых было там видимо-невидимо. Нравилось собирать чернику в лесу. Нравилось поливать грядки и наблюдать, как появляются маленькие зелёные росточки, которые со временем превращаются в морковку, редиску, огурцы. Зимой нравилось кататься на санках с крутых горок, в морозы сидеть на печке и смотреть телевизор. Нравилось по утрам залезать в кровать к маме и папе и тихо лежать между ними. Не любила Галя только парное молоко, которым бабушка поила её по утрам. Не любила, когда её отправляли спать вечером, а спать ей не хотелось. Не любила, когда с ней разговаривали как с маленьким и неразумным ребёнком, потому что считала себя большой и разумной. Галя смотрела на взрослых, пыталась вслушаться в их разговор, но сон закрывал ей глаза и мешал понимать, о чём ведут разговор дядя Володя и мама.

Надя смотрела на Володю и грустно улыбалась. Она как будто чего-то боялась. За восемь лет супружеской жизни Надя хорошо изучила мужа и знала, что если муж с ней грубоват, значит у него роман на стороне. Если начинает оказывать ей знаки внимания, делать подарки, встречать с работы, значит, роман закончился, и муж опять предпочел её. Сегодня в Мите появились признаки новой, только зарождающейся, любви. Спокойной Надя была только внешне. Внутри у неё всё бурлило. Она страшно ревновала и боялась, что в один прекрасный день муж предпочтёт другую женщину. Родителей своих Надя не знала, воспитывалась у совершенно чужой ей тётки, которая забрала её к себе совсем маленькую. У тётки Таи было четверо своих мальчишек, да ещё она взяла двух девочек, итого шестеро. Жили бедно, но весело, и мальчишки девочек не обижали. После окончания школы работала в колхозе, а когда умерла тётка Тая, решила податься в ткачихи. Да отстала от поезда. Стоянка была полчаса, Надя решила сбегать в вокзальный буфет купит что-нибудь из еды. Она уже купила пирожки, когда к ней обратилась женщина и попросила присмотреть за мальчиком лет четырех, пока сама она сбегает быстренько в туалет. Надя согласилась, но просила женщину поторопиться, так как до отправления её поезда осталось всего минут двадцать. Она села рядом с буфетом ждать маму мальчика. Чтобы ребёнок не плакал, дала ему пирожок и стала задавать разные вопросы.

— Как тебя зовут?

— Миса.

— А куда вы едите?

— К бабаске.

— А где живет твоя бабушка?

— Не снаю

Время шло, а мать мальчика не появлялась. Надя заволновалась и решила обратиться за помощью к милиционеру, чинно прохаживающемуся между рядами. Однако стоило ей встать, как мальчик заплакал, пока она его успокаивала, её поезд ушёл. Девушка растерялась, в поезде остались её документы и почти все деньги. Она села на скамейку и тихо заплакала. Мальчик обнял её за шею и тоже заплакал. Милиционер подошёл к ним сам. Узнав, что у девушки нет документов и на руках чужой ребёнок, он отвел её в отделение милиции. Там её и присмотрел Володя. Он был уже женат на Верочке, а Надю решил познакомить со своим братом Митей. Разумеется, легко влюбчивый Митя не остался равнодушным к симпатичной девушке. Свадьбу сыграли скромную, зажили все вместе дружно. Надя пошла учиться на библиотекаря. Примерно раз в год у Мити случался роман, он становился грубым и постоянно упрекал жену, что она не может родить ему ребенка. Однажды Надя не выдержала и сказала мужу, что он бесплоден. Разбив пару чашек, Митя ушёл из дома и где-то пропадал два дня. А когда вернулся, Володя поговорил с ним как следует, и Митя успокоился. А потом у них появилась Галя, такая маленькая и беспомощная. В Междуозёрск к бабе Любе они перебрались лет пять назад. Сначала жили в небольшой избушке, а потом Митя с Володей построили этот дом. А избушка до сих пор стоит рядом, иногда они сдают её дачникам на лето.

Митя встал из-за стола, поблагодарил бабу Любу за ужин и сказал, что пойдёт прогуляется по берегу озера.

— Что же ты Надежду бросаешь? Смотри, уведу, — пошутил Владимир.

— Нашёл чем пугать, не велика потеря будет, — проговорил Дмитрий Юрьевич в ответ и ушёл.

Надя убирала со стола, внешне казалась спокойной и даже улыбалась, но Володя заметил, как дрогнули у неё руки.

Галя, наконец, устала бороться со сном и заснула, уткнувшись лбом в стол. Надя взяла дочь на руки и отнесла в детскую. Она раздела девочку и уложила в кровать. Присела на краешек кровати и осторожно погладила по голове. Галя улыбнулась, взяла её руку, положила под свою щеку и сонным голосом потребовала сказку. Каждый вечер Надя рассказывала ей про сказочную страну и её обитателей — маленьких эльфов. Эту сказку Надя придумала сама специально для дочери. Галя с улыбкой заснула, Надя ещё немного посидела рядом с ней и вернулась на кухню. Баба Люба легла спать, Митя ушёл в кино, за столом сидел один Володя. Надя налила себе чай в стакан и села напротив него.

— Ты чего такая печальная, случилось что? — спросил Володя.

— Пока нет.

— Почему пока?

— Не знаю, но я чувствую. Володя, если бы ты только знал, как я иногда жалею, что несколько лет назад захотела пирожков. Сейчас работала бы на фабрике, может быть, меня кто-нибудь полюбил бы по-настоящему, — голос у Нади предательски задрожал, и она опустила глаза, чтобы Володя не заметил набежавших слёз.

— Надюш, Митя любит тебя. Просто он такой по натуре. Его уже не переделаешь. А хочешь, поедем ко мне в гости, познакомлю тебя со своей невестой.

— Я же работаю, а отпуск у меня только в сентябре. Да и работы по дому много, одна прополка чего стоит, а ещё птица, корова, сено надо заготавливать. Митя, когда влюбляется, про дом забывает, только на меня покрикивает, что я бабушке мало помогаю. А я просто не успеваю. Работаю до восьми часов, пока приду, поем, уже и спать надо ложиться. Я сейчас одна, Марина болеет, а Людмила Федоровна в отпуске. А за утро много не сделаешь. Я и так встаю в шесть, а Митя говорит, не успеваешь, вставай раньше. Последнее время ещё и чувствую себя не очень хорошо, простудилась весной и всё никак не могу окончательно выздороветь. Прихожу с работы усталая, хотя работы в библиотеке сейчас немного. У детей каникулы и многие из них считают, что читать летом не нужно, а у взрослых дел и так хватает, не до чтения. Ты не думай, я не жалуюсь, только ведь мне тоже надо кому-то высказаться, не Галке же изливать свою душу, хотя иногда мне кажется, что меня кроме неё и тебя никто и слушать не хочет.

Надя расплакалась, встала и выбежала на улицу. Она понимала, что меньше всего брат мужа подходил для её откровений, но не сдержалась. Женщина прошла к озеру, села на кладки и опустила ноги в воду. Вода была теплая, Надя разделась и осторожно спрыгнула с кладок. Оттолкнулась и поплыла, доплыла уже почти до середины озера, когда почувствовала, что её кто-то догоняет, перевернулась на спину и приподняла голову. Так и есть, Володя.

— Думаешь, топиться пошла? — усмехаясь, спросила она.

— Нет, просто решил, что неплохо перед сном окунуться. Вода-то какая теплая, как подогретая. Я уже забыл, когда последний раз купался, всё времени не хватает на озеро съездить, только и купаюсь в Междуозёрске. Однако, ты зря так далеко заплываешь, силёнок на обратный путь может не хватить.

— Хватит, когда я злая, у меня силы прибавляется.

— А, так эта ты злая была? А я подумал, что слабость проявила, заплакала передо мной. Ты на меня всегда можешь рассчитывать, даже если Митька перебежит к другой.

— Но я не хочу, чтобы он убегал к другой. Понимаешь?

— Успокойся, никуда он не убежит, он тебя любит, а его интрижки это просто, — Володя задумался, — даже не знаю, как и назвать. Не серьёзно всё это. А ты, как только он загуляет, ничего ему не говори, забирай Галку и ко мне. Пусть он сам к тебе приезжает и просит на коленях вернуться.

— Володя, а если он не приедет и не попросит?

— Значит, и не нужен он тебе. Сама подумай, что это за жизнь, когда постоянно ждёшь измены? Давай к берегу, я уже устал.

Они развернулись и поплыли назад.

— И куда я пойду? — после минуты молчания спросила Надя.

— Надя, но ведь ты прописана у меня, и жить можешь у меня.

— Володя, у тебя невеста. И потом, Митя постоянно будет где-то рядом.

— И что? Он хочет, пусть женится. А ты устраивай свою жизнь, у меня в отделе знаешь, сколько холостых хороших парней?

— Знаю, Володя, но Митя твой брат. Вот женится он на какой-нибудь молодой учительнице, которой совсем не хочется проводить свои молодые годы в маленьком городишке, и приедут они жить к тебе, и куда я тогда? На улицу? А Галя? Володя, я же не одна, у меня дочь.

— Ты хочешь сказать, что Митя и баба Люба её не любят?

— Не знаю, но Митя, когда выпьёт, сокрушается, что у него нет своего ребёнка. Понимаешь, он не считает её своей, а Галя всё слышит и всё понимает. Бабушка, конечно, Галку любит, но Володя, это ты родной внук бабы Любы и можешь Юрку с ней оставить, а я никто, поэтому оставить дочку не могу, плохо ей без меня будет.

— Вот дурак! — выругался Володя, и больше не нашёл, что сказать.

Рано утром Володя уехал. А Митя загулял. Надя молча страдала, а Галя с тревогой следила за папой и мамой и старалась не попадаться отцу на глаза.

***

Дмитрий Юрьевич совсем не обрадовался, что его новое увлечение работать будет в его школе. В маленьком городке держать что-то в тайне трудно, и об их отношениях всё равно узнают. И его начнут стыдить и напоминать про светлый и не порочный облик советского педагога. Однако, сейчас каникулы и до начала учебного года времени много, а его романы не длились больше двух месяцев. А потом красотка начинала им командовать, капризничать и требовать более тесных и серьёзных отношений. Он сразу вспоминал безропотную Надю и возвращался домой. Гуляя с девушками и сравнивая их с Надей, Дмитрий понимал, как ему повезло с женой. Она ни разу не упрекнула его в его интрижках на стороне, ни разу не устроила скандал, только становилась замкнутой и молчаливой. Он чувствовал свою вину перед ней и поэтому был груб. Роман с Ольгой развивался по известной схеме, и Митя ждал последней страницы их отношений со дня на день. Но случилось то, что перевернуло всю его жизнь.

Надя уложила детей, рассказала им сказку на ночь и вышла на кухню. Муж стоял у окна, и стоило ей только переступить порог, повернулся к ней. Выражения его лица трудно передать, он был в бешенстве.

— Рассказала им свою сказку? А теперь расскажи мне, это кто же тебя надоумил сказать мне, что я бесплоден? Лена? О покойниках не говорят плохо, но вы — две негодяйки! Особенно ты, обманщица! Еще и Володьку подговорили… Или вы ему тоже лапши на уши навешали? А он поверил вашим бредовым сказкам…

— В чём дело, Митя? — растерялась Надя. — Я тебя не обманывала.

— Так знай, Ольга беременна от меня! Понимаешь?! Другие женщины беременеют, а ты нет. Это ты не способна зачать и родить ребёнка, а стрелки на меня перевела. Так знай, я приведу Ольгу сюда, я буду растить и воспитывать своего ребенка.

— Ничего не понимаю. Какая беременность? — Надя потерла виски. Голова болела с утра, и громкий голос мужа проносился в ушах, как гром.

— Да где уж тебе понять, — съязвил Митя. — Ты вообще хоть что-нибудь понимаешь? Ходишь как тень, как будто я тебя замучил совсем. На меня в городе уже смотрят как на тирана. А я все-то и хочу иметь своего ребёнка. Ты понимаешь меня? И Ольга мне его родит! С тобой разведусь, жить пока можешь в старом доме, но когда Ольга родит, тебя не должно быть рядом. На развод сам подам, завтра же. Ты молодая, так что ещё найдешь себе кого-нибудь не очень требовательного.

— А ты значит требовательный? Интересно, к чему?

— Я сказал, что тебе этого не понять.

— Это ты чего-то не понимаешь, — горько усмехнулась Надя. — Не будет у тебя детей, никогда. Я имею в виду, своих детей.

— Замолчи! Больше с тобой разговаривать я не собираюсь, всё что хотел, я тебе сказал. Сколько времени тебе надо на сборы? Мы с Ольгой решили, что она переедет ко мне, ты пока можешь жить в старом доме, но будет лучше, если из города ты уедешь.

Митя ушёл, а Надя осталась стоять как вкопанная. До неё не сразу дошли слова мужа, а когда дошли, сердце забилось с такой силой, что женщине показалось, что оно сейчас разорвётся или лопнет, как воздушный шарик. Чего она так боялась, то и случилось: муж её просто выгнал. Но ведь у них не было детей из-за него, как же его любовница смогла забеременеть? Да какая разница! Главное, ей теперь надо искать квартиру. Вдвоём с ребенком сделать это трудно, но можно, вот только заработной платы библиотекаря не хватит на квартиру и житьё. Надо будет искать подработку, но тогда не останется времени на Галю. А может, попросить помощи у Володи? Нет, только не это! Они уйдут из этой семьи раз и навсегда. Ничего, проживут! И назло всем, она прямо сейчас пойдёт в кино, на последний сеанс. Приняв решения, Надя вышла из дома и направилась к Дому культуры. Сеанс ещё не начался, купив билет, она вошла в зал и огляделась. Народу было немного, в основном молодёжь. Посмотрев на последний ряд, Надя увидела Митю и Ольгу. Митя что-то шептал своей возлюбленной на ухо, а та заразительно смеялась. Ей вдруг стало неприятно не только видеть мужа, но и находиться с ним под одной крышей. Надя развернулась и вышла из зала. Она остановилась на крыльце, пытаясь сдержать слёзы. И вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд, обернулась и увидела мужчину, медленно и нерешительно подходившего к ней. Это был стройный, высокий блондин, с ясными серыми глазами.

— Почему вы ушли? Вам не нравится этот фильм? — поинтересовался он.

— Этот фильм я ещё не видела, у меня настроение не то, чтобы кино смотреть, — ответила Надя.

— Тогда давайте погуляем, покажете мне город, — предложил парень. — Я здесь всего два дня, ещё ничего не знаю.

— Да у нас и знать нечего, — улыбнулась Надя, — все достопримечательности на одной площади, только церквушка в стороне на пригорке стоит. А быть вашим гидом я не могу, дома осталась дочь одна, а вдруг она проснется и испугается?

— А муж?

— А муж смотрит интересный фильм с молодой любовницей, и у них скоро будет свой ребёнок. Вот так-то! До свидания, — её голос предательски задрожал.

Парень обнял её за плечи:

— Не надо плакать, вы красивая обаятельная женщина и ещё встретите мужчину, который полюбит вас, а вы его, — стал он её успокаивать.

Надя не привыкла, чтобы её жалели незнакомые люди, она вырвалась и, не оборачиваясь, пошла в сторону дома. Интерес парня ей был приятен. Она даже подумала, не закрутить ли с ним роман? Но сама испугалась своих крамольных мыслей, и поэтому только ускорила шаг. Какой роман? Надо срочно решать внезапно свалившиеся на неё проблемы: искать жильё и вторую работу, чтобы одеть и накормить дочь. Завтра она и займётся этим, а сейчас пойдёт спать, последний раз в доме мужа. Она всегда чувствовала, что своей здесь не стала. Баба Люба добрая женщина, но особой близости у них не получилось, хотя Надя и старалась всё делать по дому и в огороде. Но она раз услышала, как баба Люба сказала соседке: «При хорошей жене муж не гуляет». Значит, она плохая жена. Надя прошла в детскую, подвинула дочь к стене и легла рядом. Уснула она сразу и проснулась, когда было уже светло. Баба Люба хлопотала на кухне, Галя посапывала рядом, уткнувшись в плечо матери. Надя осторожно, чтобы не разбудить дочь, встала и пошла в их с Митей комнату. Мужа дома не было, он всё ещё гулял с Ольгой. Надя взяла пару платьев, кое-что из белья, связала в узел и принялась собирать детские вещи.

— Ты что это надумала? — услышала она голос бабы Любы.

— Мы с Галей уезжаем, — спокойно ответила Надя.

— Куда, к Володе? Но ведь отпуск у тебя не скоро.

— Нет, мы уходим совсем. Митя меня прогнал, его любовница забеременела, и он намерен в ближайшее время привести её сюда, — Надя говорила спокойным будничным голосом, хотя внутри у неё была пустота.

— И куда ты с дитём пойдешь?

— Не знаю, что-нибудь придумаю. На первое время сниму комнату, а там видно будет. Пойду на завод работать, где дают общежитие.

— Не горячись, Надя. Устраивайся сама, а потом заберёшь ребенка. И Митя ещё, может, одумается, у вас ведь тоже дитё.

— Нет, бабушка, Галя моя, а не Митина. Пойду я, мне на работу пора.

— Надя, девочка пока останется у меня, ты хочешь показать свою гордость, а страдать будет ребёнок. Вот когда устроишься, тогда и заберёшь её, — Баба Люба вышла из комнаты.

Надя посидела несколько минут и пошла на работу.

***

Старый дом бабы Любы стоял на пригорке в ста метрах от берега озера. Он скрывался за кустами сирени и совсем не был виден из окон нового дома. Как правило, летом он не пустовал. Вот и сейчас, подходя к дому, Надя заметила свет в окне. Она огорченно вздохнула. Сегодня работу закончила поздно, и найти себе квартиру не успела. Да она и не очень искала, ведь сразу по городку поползут нехорошие слухи, а ей этого не хотелось. Уж лучше сразу уехать из Междуозёрска. Завтра напишет заявление на увольнение и уедет из этого города как можно дальше, чтобы ничто и никто не напоминали ей о Мите. Хотя нет, напоминать будет Галка, она, наверняка, будет долго его помнить и спрашивать, куда делся папа. И что она скажет дочери?

Думая свою горькую думу, Надя пошла на берег. В этой части озера никто не купался, кладки были небольшими, и их с двух сторон обступали камыши, а вся водная гладь была усеяна листьями кувшинки. Надя села на кладки, но ноги опускать в воду не стала, её и так знобило. Утром было тепло, и она ушла на работу не взяв с собой кофту, теперь жалела об этом. Идти в дом ей не хотелось, боялась встретиться с Митей. Но она точно знала, что Галя её ждет. Надя обречённо вздохнула, встала и пошла к дому, прячась за кустами. Дочь увидела сразу. Галя сидела на скамейке у дома и, не отрываясь, смотрела на дорогу, по которой возвращалась с работы мама. Наде стало жалко девочку, и она собралась подойти к ней, но тут на пороге появился Митя и прогнал малышку в дом. Через минуту из дома вышла Ольга, они сели на скамейку и стали обниматься. Надя вернулась на берег и заплакала. Из старого дома вышел мужчина, он немного постоял на крыльце, а потом быстро направился в сторону озера. Мужчина сел рядом с Надей, и некоторое время сидел молча.

— Вы переживаете измену мужа? — тихо спросил он.

Надя подняла глаза и узнала сероглазого блондина.

— Нет, теперь я оплакиваю свою жизнь, — усмехаясь, ответила она ему.

— Меня зовут Алексеем, — назвался он.

— Надя.

— Какое замечательное имя — Надежда! Не надо плакать, Надя, ещё неизвестно, может, что не делается, всё к лучшему? Вот вы поссорились с мужем и встретили меня, а я в вас влюбился.

— Сразу и влюбились? И сколько ваша любовь продлится? День, два или неделю? Или это зависит от того, на какой срок вы у нас поселились?

— Вы хотите меня обидеть?

— Нет, я констатирую факты.

— Это не факты, а ваше предположение. Вы не верите в любовь с первого взгляда?

— Теперь уже не верю, — тихо ответила Надя.

— А я, наоборот, теперь поверил. Скажите, вам муж часто изменяет?

— Нет, только когда у нас появляются новые девушки. А появляются они у нас, как правило, каждое лето. К осени он нагуляется и вспоминает, что женат.

— Вы считаете, что каждое лето — это не часто? Так скоро август, лето закончится, муж вернётся к вам. Чего же вы так расстраиваетесь?

— Видишь ли, Алёша, его любовница беременна, я кажется, уже говорила это около Дома культуры. И муж меня прогнал, так что теперь я не знаю, что мне делать. Дом этот мужа, своего жилья у меня нет, и куда мне идти, я не знаю.

— Надя, поедем со мной.

— У меня дочь, Алёша.

— И что? Поедем все вместе. Ты не волнуйся, у меня хорошая квартира, места хватит всем, — он взял её за руку и вздрогнул. — Ты же вся горишь! Быстро в дом!

Алексей чуть ли не силой затащил её в дом, уложил в кровать и занялся лечением. А на утро он посадил плохо соображающую Надю в машину и увёз к себе.

***

Галя долго ждала маму у окошка, но так и не дождалась. Не пришла мама и на следующий день. Её узелок так и остался лежать на стуле в комнате. Переживала уход Нади и баба Люба. Ей совсем не хотелось, чтобы Митя менял жену. Надя ей нравилась, она полюбила её как родную, хотя и не показывала этого, и когда она услышала, что Митя прогнал Надю, всерьёз не приняла. Митя гулял не первый раз и всегда возвращался к семье. Баба Люба решила найти Надю и, если нужно, помочь ей. А ещё её волновали слова, что Галя не дочь Мити, а только её, Надин, ребёнок. Но ведь Митя женился на Наде, когда той едва исполнилось восемнадцать, а дочка у них появилась только через два года. В то, что Надя нагуляла девочку, баба Люба не верила.

Она обратилась за помощью к соседу, Василию Петровичу Фролову, который работал участковым, и должен был, как считала баба Люба, всё про всех знать. Тот быстро выяснил, что Надя серьёзно больна и лежит в областной больнице, а вскоре позвонила и сама Надя. Она хотела забрать Галю, но баба Люба решила оставить девочку пока у себя. Она попросила Надю подождать ещё немного, а вдруг Алексей не захочет растить чужого ребенка? А у неё Галя все же будет под присмотром. В глубине души старушка надеялась, что Надя вернется, а Митя образумится.

Юрка успокаивал сестру как мог, но Галя скучнела и грустнела с каждым днём.

— Юра, а когда мама приедет? — каждый день спрашивала брата Галя.

— Да пойми же ты, твоя мама больше с нами жить не будет.

— Почему? Потому что её папа прогнал?

— Да, чего спрашиваешь, если сама знаешь?

— А вдруг она не насовсем уехала? Приедет, а тут эта тётка живёт, мама обидится и опять уедет. Юра, почему вместо мамы чужая тётя с нами живёт?

— Потому что твой папа её полюбил, а твою маму разлюбил. У взрослых всегда так, то любят, то не любят. Ты, наверное, с нами тоже скоро не будешь жить, тебя твоя мама к себе заберёт.

— А почему сейчас не забирает?

— Потому что сейчас она болеет, вот поправится, и заберёт.

— Юра, а когда мама меня заберёт, я уже не буду твоей сестрой? — с тревогой спросила Галя.

— Галка, не говори глупости, ты всегда будешь моей сестрой, даже если будешь жить далеко-далеко отсюда. Только видеться мы с тобой будем редко, но зато можно писать письма друг другу.

— Я писать не умею, и читать тоже.

— Научишься. Вот на будущий год пойдешь в школу и научишься.

— Я хочу, чтобы всё было как раньше. Папа любил маму, и мы все вместе жили. И чтобы дядя Володя тоже с нами жил.

— И я хочу, чтобы папа с нами жил, но он пока не может, у него же работа. А эта тётя Оля мне тоже не нравится, она злая, я видел, как она нашего Янтарика ногой пнула и назвала его скотиной. Когда ты уедешь, я попрошу папу меня забрать, не буду с этой тёткой жить.

— Юр, а мы можем сделать так, чтобы она ушла от нас? Давай ей подложим что-нибудь, лягушку или змею, она испугается и убежит, — предложила Галя и с надеждой посмотрела на брата.

— Я тоже хочу, чтобы она ушла, только навряд ли нам с тобой лягушка поможет. Тётя Оля пожалуется твоему папе и нам влетит по первое число. Нет, Галка, надо что-то другое придумать, чтобы дядя Митя её сам прогнал.

— А откуда папа узнает, что это мы подбросили лягушку? Может, она сама к ней запрыгнула.

— Галка, взрослую тётю нельзя испугать лягушкой, она просто повизжит и всё. Это только такую мелюзгу, как ты, можно жабой испугать…

— Я не боюсь лягушек, могу даже в руки взять, — возмущенно перебила Галя Юрку. — Что же нам тогда делать?

— Не знаю, пойдём к Вовке посоветуемся. Он придумает что-нибудь.

Вовка Северцев был самым верным и лучшим другом Юрки, а Галя липла к их мальчишечьей компании, как репей к шерсти собаки. Юрка любил сестрёнку и всегда за неё заступался, никто из мальчишек не мог её обидеть, этой привилегией пользовались только он сам и иногда Вовка.

Мама Вовки, Марина Евгеньевна, работала в школе, отец Сергей Николаевич был военным, пропадал в гарнизоне и домой приезжал поздно.

Поднялся ветер, и множество серых облаков согнал в большую чёрную тучу, готовую хлынуть на землю проливным дождём. Дети забрались на чердак дома Северцевых и держали совет, что делать. Галя не слушала мальчишек, она с опаской посматривала на окошко. Сверкнула молния, громыхнул гром, девочка вздрогнула и вжала голову в плечи. Мальчишки засмеялись.

— Трусиха! Боишься, что Илья тебя увидит и убьёт молнией? Галка, не бойся, это всё бабушкины сказки, никакой Илья не раскатывает по небу на огненной колеснице и никто не высматривает непослушных детей, чтобы покарать их, иначе на Земле только и осталась бы из детей одна Алка Фролова, — проговорил Юра, но встал и закрыл окно.

— А давайте будем следить за этой вашей Ольгой, — предложил Вовка, — нам надо про неё как можно больше узнать, тогда и решим, как её выжить.

С ним согласились. Но Галя решила, что лягушку всё же подложит тёте Оле, уж очень она ей не нравилась. И когда закончилась гроза, а Юрка и Вовка убежали купаться на Лесное озеро, Галя пошла на пруд. Удивительное дело, раньше лягушки попадались ей на каждом шагу, а теперь, как будто почувствовали, для каких целей их ищут, все попрятались. С большим трудом удалось поймать маленькую лягушку, которая ещё помнила свое головастиковое детство. Галя посадила бедняжку в полулитровую банку, и довольная принесла домой. Ни папы, ни тёти Оли дома не было. Бабушка копалась в огороде. Поставив банку под кровать, девочка побежала помогать бабушке бороться с сорняками.

Спать легла рано, и уснула быстро. Также рано проснулась и на цыпочках пробралась в комнату к отцу. Тётя Оля и папа спали, обнявшись и накрывшись простынёй. Галя тихонечко подошла и сунула под простынь руку с лягушкой. Когда несчастное земноводное спрыгнуло с ладошки, девочка быстро, но тихо покинула родительскую комнату, прибежала в детскую и залезла под одеяло. Несколько минут лежала, успокаивая дыхания и прислушиваясь, что твориться за стенкой. Было тихо. Незаметно Галя заснула. Разбудил её истошный крик. Она открыла глаза и увидела, как за Юркой закрылась дверь. Через минуту он вернулся.

— Ты всё же подбросила ей лягушку? — шепотом спросил он.

— Ага, — радостно закивала головой девочка.

— Галка, если дядя Митя узнает, тебе влетит. Знаешь, как он на меня посмотрел? Нам сегодня лучше на глаза ему не показываться.

— Почему ты думаешь, что на нас подумают? Может, она сама запрыгнула?

— Как же, сама запрыгнула и залезла под одеяло…

Дальше Юра договорить не успел. Дверь с треском распахнулась, и на пороге возник Дмитрий Юрьевич.

— Я не буду выяснять, кто из вас это сделал, наказаны будете оба.

— За что? — возмутилась Галя. — Мы ничего не делали, а лягушка сама к вам прискакала. Откуда она могла знать, что её, такую маленькую, боится такая большая тётя? Мама никогда не боялась лягушек и не убивала их, потому что они полезные, комаров и разных вредных мошек уничтожают.

— Так, значит, это ты подбросила лягушку? — спросил Дмитрий Юрьевич.

— Да, я подбросила, потому что эта твоя тётя Оля противная, а мама хорошая, а ты прогнал маму…

— Замолчи, — Дмитрий Юрьевич вдруг со страхом понял, что если она произнесёт ещё хоть одно слово, он её ударит. Но молчать Галя не собиралась.

— Ты не любил маму, а мама тебя любит, она хорошая…

Договорить она не успела. Что-то обожгло щеку, её голова мотнулась в сторону, девочка не удержалась на ногах и отлетела к стене.

— Дядя Митя, не надо! — закричал Юрка и повис у него на руке.

Дмитрий Юрьевич стряхнул мальчика с руки, гневно посмотрел на дочь и зло произнёс:

— Можешь отправляться к своей мамочке, я тебя здесь не держу.

Он развернулся и ушёл. Галя сидела на полу и плакала. Юра сел рядом с ней и тоже заплакал. Всей этой неприглядной картины баба Люба не видела. Она заглянула к детям, чтобы позвать их на завтрак.

— Что случилось? — забеспокоилась бабушка, застав детей в слезах. Ни Гале, ни Юре не хотелось говорить, что произошло.

— Галка к маме хочет, — тихо сказал Юра.

— Галюня, мама твоя сейчас болеет, вот выздоровеет она, и поедешь к ней, а ко мне будешь в гости приезжать. Не надо плакать, малышка, — принялась успокаивать девочку баба Люба.

— Я тоже уеду жить к папе. Бабушка, поехали с нами, а тут пусть дядя Митя один живёт с этой теткой, — сердито проговорил Юра.

Баба Люба погладила детей по головам. Завтракать они отказались. Юра оделся и убежал к Вовке, а Галя решила найти маму и пошла в город. Она заглядывала в магазины и внимательно всматривалась в женщин, а вдруг где-то промелькнёт мама? Но её нигде не было. Галя пришла к библиотеке, где работала мама, села на скамейку и стала ждать. В восемь часов вечера из библиотеки вышла Людмила Фёдоровна, которая работала вместе с мамой, и закрыла дверь. Она обернулась, увидела девочку и удивилась.

— Галя? Что ты здесь делаешь так поздно?

— Маму жду, — тихо ответила девочка.

— Твоя мама здесь больше не работает, беги домой, а то скоро автобусы перестанут ходить и стемнеет. Ты сама найдёшь дорогу или тебя проводить?

— Найду.

Галя встала и направилась в сторону автобусной остановки, но на автобус не села, а пошла домой пешком. Солнце пряталось за деревья, которые отбрасывали страшные длинные тени. Становилось прохладно. Галя зябко поежилась и ускорила шаг. Она свернула на тропинку, ведущую к их дому, и остановилась. У дома на скамейке сидели папа и тётя Оля и целовались. Девочка остановилась, вспомнила, как утром папа ударил её по щеке, и повернула назад. Она вышла на шоссе и пошла дальше. Минут через десять дошла до большого камня, села на стоящий около него пенек и немного поплакала. Быстро темнело. Она снова вышла на шоссе и пошла дальше. Впереди показались огни идущей навстречу машины. Галя испугалась и свернула с дороги. Буквально за несколько минут девочку окружила темнота, она натыкалась на деревья, царапалась о ветки кустов, но упрямо шла вглубь леса. Сколько она шла — не знала. Ей казалось, что очень долго и зашла она уже далеко от дома, когда неожиданно вышла на небольшую полянку. Как по команде из-за тучки выглянула луна и осветила окрестности бледным лунным светом. На противоположной стороне поляны возвышался небольшой холмик, Галя подошла к нему и увидела приоткрытую дверцу. Страха у неё не было, просто усталость и обида. Обида на маму, которая бросила её и уехала неизвестно куда, обида на папу, который прогнал маму и совсем не любит ни маму, ни её. Галя залезла в землянку, наткнулась на нары, легла, свернулась калачиком и уснула. Проснулась от холода и от яркого солнечного лучика, который заглядывал в небольшое оконце с боку. Девочка встала, поежилась и потянулась. Послышался треск, и перед Галей упало бревно, а на голову посыпались комья земли. Она присела и с испугом посмотрела на дверь. Выход был засыпан. Галя заплакала и снова легла на нары. Она почувствовала голод, так как не ела вчера целый день, и очень хотела пить. Слёзы её состояния не улучшили, поплакав, она задремала.

Юрка и Вовка потратили день на слежку за Ольгой. Ничего интересного они не узнали и были разочарованы. Проводив влюбленную парочку в кинотеатр, ребята пошли купаться на большое озеро. Вода была прохладная, и хорошенько их взбодрила. Мальчишки забрались на чердак Вовкиного дома и начали совещаться. Следить оказалось не так интересно, как это было описано в книгах и показано в кино. Но другого способа хоть что-то узнать об Ольге они не знали, поэтому решили слежку продолжить. Домой Юрка пришел поздно, когда в доме свет уже не горел. Тихонько открыв окошко, он залез в детскую, быстро разделся и юркнул под одеяло. На кровать сестры даже не обратил внимания. Дмитрий с Ольгой после кино немного погуляли по берегу озера, когда пришли домой, к детям Дмитрий не заглянул. Он хоть и был недоволен дочерью, но чувствовал свою вину перед ней, и ему было просто стыдно. Никто не заметил, что маленькой девочки нет дома.

Утром Юрка проснулся и посмотрел на Галину кровать. Она была пуста. Он не встревожился — сестрёнка всегда вставала рано. Юрка перевернулся на бок и попытался досмотреть сон, но уснуть больше не мог. В комнату вошла баба Люба, от неё пахло парным молоком и пирожками.

— Вставайте, зайчата, завтракать пора, — ласково проговорила старушка, потом увидела пустую кровать внучки, удивилась, — а где Галюня?

— Не знаю, когда я проснулся, её не было. Бабушка, а вчера вечером я её тоже не видел. Правда, я поздно пришёл и думал, что она уже спит.

Поднялся переполох. Девочку искали целый день. Её видели многие, но куда она делась, никто не знал. Когда поиски результатов не дали, Павел Степанович Якунин, начальник местной милиции, позвонил Владимиру Юрьевичу, в надежде, что девочка каким-то чудом добралась до родственников в Энске. Но Гали там не было. Владимир Юрьевич бросил все дела и выехал в Междуозёрск. В шесть часов вечера решили прочесать лес. На поиски девочки поднялся весь город, по тревоге подняли воинскую часть. Землянку нашли только к восьми часам вечера. Мимо неё прошли бы мимо, но собака Северцевых, маленькая дворняжка с гордым именем Багира, начала скулить и рыть землю у входа в заваленную землянку. Тогда отец Вовки, Сергей Николаевич, заглянул в окошко и увидел девочку, лежащую на нарах. Откапывали ее очень осторожно, боялись повторных обвалов — в землянке все прогнило. Как ее откопали, Галя не помнила. Она очнулась уже в машине. Немного полежала с открытыми глазами, не понимая, где находится. Когда сознание её окончательно прояснилось, попросила пить. Сергей Николаевич поднес к её губам фляжку с водой. Напившись, Галя жалобно посмотрела на Сергея Николаевича.

— А куда вы меня везете? — спросила она.

— В больницу. Что же ты одна так далеко от дома уходишь?

Галя промолчала. Она вспомнила, как папа ударил её, и почувствовала себя одинокой и никому не нужной. У папы скоро будет другой ребёнок, свой, а она не его. И он её совсем не любит, а мама болеет и не может её взять к себе. Галя заплакала. Сергей Николаевич не успокаивал её, только крепче прижал к себе. В больнице девочку осмотрели и решили, что никаких повреждений у неё нет. Её отвезли домой. Баба Люба напоила внучку парным молоком и уложила в кровать. Галя отвернулась к стене и не отвечала ни на чьи вопросы. Поняв, что ничего добиться от неё невозможно, девочку оставили в покое.

Владимир Юрьевич приехал, когда Галю уже привезли из больницы и уложили в кровать. Никому не говоря ни слово, он прошёл к Гале и сел к ней на кровать. Она обвила ручонками его шею, уткнулась ему в грудь и горько-горько расплакалась. Он гладил её по спине и просил успокоиться. Затихла Галя не скоро, слишком велика была обида, нанесённая папой. Рассказывать о ней дяде Володе она не стала. Владимир Юрьевич решил, что она просто, проигнорировав все запреты, ушла одна в лес и заблудилась, а попав в землянку, испугалась. Он уложил её в кровать, хорошенько укутал и вышел из комнаты. Но когда Юрка заявил, что он больше не хочет жить с дядей Митей, Владимир Юрьевич встревожился, поняв, что не просто так ушла Галя из дома. Но сказать, что произошло, Юра тоже не хотел. Он только твердил, что больше не хочет тут жить. Владимир Юрьевич потрепал сына по голове и с сожалением произнес:

— Понимаешь, Юра, я не могу тебя пока взять к себе…

— Я знаю, ты хочешь жениться на тёте, которая не хочет, чтобы я с тобой жил. И что нам с Галкой теперь делать? Ты меня не хочешь, а дядя Митя и тётя Оля — Галку. Раз так, мы будем одни жить в старом доме, а дядя Митя пусть к Галке даже не подходит, если он её ещё раз ударит, мы с ней вдвоем убежим, далеко-далеко, и никто нас не найдёт, даже ты.

— А разве дядя Митя бьёт Галю? — удивленно спросил Владимир Юрьевич. Юра смутился и замолчал.

Владимир Юрьевич вышел из дома и пошёл искать брата. Нашёл его за баней, тот сидел на скамейке и курил, а его руки заметно дрожали. Владимир Юрьевич сел рядом и тоже закурил. Несколько минут братья молча курили. Первым заговорил Митя.

— Она подбросила Ольге лягушку, а я не удержался и ударил её. Ольга видеть Галку не может, всё спрашивает, когда она уедет.

— Сейчас Надежда лежит в больнице, и забрать Галю не может по состоянию здоровья. Знаешь, Митька, Надя чувствовала, что этим и закончится её семейная жизнь с тобой. Конечно, она не думала, что ты прогонишь её в грубой форме. Думала, что приведёшь в дом свою любовницу, а она вынуждена будет уйти. Да не об этом сейчас речь. Скажи, ты тоже не хочешь больше Галку видеть?

— Не говори глупости, я не могу себе представить даже, что её скоро рядом со мной не будет.

— Тогда почему ты хочешь, чтобы она уехала как можно быстрее?

— Это не я хочу, а Ольга.

— С женщинами, которые не хотят видеть моего сына, я расстаюсь сразу и нисколько не жалею об этом. Сам подумай, что это за жена будет, если не хочет признавать твоего ребёнка? — Владимир Юрьевич потушил сигарету и бросил в консервную банку, стоящую на скамейке и выполняющую функцию пепельницы.

— Да всё я понимаю, Ольгу нельзя с Надей сравнивать, это две противоположности. С Ольгой хорошо провести некоторое время, но вот как я буду с ней жить, не знаю. Господи, если бы можно было все вернуть назад, я бы Наде слова грубого не сказал. А как её Галка любит! У меня скоро будет ребёнок, а у Нади никогда не будет…

— Митя, у тебя не может быть детей, — перебил его Володя.

— Да брось, знаю я всё, не маленький, догадываюсь, что Лена с Надей сговорились. Это у Нади не может быть детей, а у меня скоро родится мой ребёнок, родной, кровный.

— Дурак ты, Митька! За тридцать перевалило, а ума так и не нажил. Почему ты решил, что Надя тебя обманула, а не Ольга? Сам подумай, когда я в прошлый раз приезжал, ты ещё с Ольгой не встречался, прошло не так уж много времени, почему Ольга решила, что беременна от тебя? Или ты думаешь, что единственный мужчина в Междуозёрске?

— Ольга сказала. Она так радовалась, что у неё будет мой ребёнок, именно мой, а не чей-то там другой. Ты знаешь, я уже совсем с ней собрался расстаться, и вдруг такая новость. Ты же знаешь, как я хочу наследника!

— Наследника он хочет, — усмехнулся Володя, — нет, Митька, ты и раньше наивным был, таким же наивным и остался. Не может у тебя быть детей, из-за «свинки» не может, которой ты в детстве болел.

— Ерунда, я узнавал, не все, переболевшие свинкой, бесплодны. Это вы мне по молодости лет лапши на уши навешали, а я, как дурак, вам поверил.

— Значит, если я тебя правильно понял, Ольгу ты не любишь, но женишься на ней, потому что она родит тебе наследника?

— Да, ты правильно понял.

— Интересно получается, ты никогда не задумывался, почему раньше твои любовницы не беременели? Или хочешь сказать, что с другими у тебя были чисто платонические отношения?

— Отношения, как отношения, всё, что положено — было, но другие не хотели рожать от меня детей, а Ольга захотела. Даже не посмотрела, что я женат.

— Да, Митька, ты ещё дурнее, чем я думал, — усмехнулся Володя. — Да ладно, твои отношения с женщинами меня не интересуют. Скажи, что с Галкой делать? Пока ещё официально ты её отец и должен отвечать за жизнь и здоровье девочки. Как я понял, тебе она больше не нужна, и дальнейшая её судьба тебя не волнует. Но, Митя, знай, испортить жизнь девчонке я тебе не позволю. Не для того я просил генерала липовое свидетельство о рождении сделать, чтобы потом как беспородную дворняжку на улицу выкинуть. Сегодня утром, когда Паша позвонил и сказал о пропаже девочки, я поговорил с Иволгиным. Значит так, если она тебе мешает, мы её заберём. Генерал сейчас с Дарьей живёт, ты её не знаешь, Галка у них пока поживёт, а там видно будет.

— Ты смотри, как вы всё за меня решили, — усмехнулся Митя. — А моё мнение вас не интересует? Мнением Нади вы поинтересовались? Может, она не хочет, чтобы Галка жила у чужих людей, пока она болеет?

— Не волнуйся, её мнением мы поинтересуемся, а что касается тебя, то я ведь знаю, что ты ещё до разрыва с Надей не считал Галю своей дочерью. Ты всегда помнил, что она приёмная…

— Не правда! Я люблю Галку!

— Да нет, Митя, ты хотел иметь нормальную семью, чтобы обязательно был ребёнок, только и всего. Что ты знаешь о Галке? Она с тобой своими секретами не делится, потому что понимает, что тебя они не интересуют. Ты иногда даже не замечаешь, что её целыми днями не бывает дома, что она всё время бегает с мальчишками, старается подражать им, чтобы они не прогнали её из своей компании. Ты хоть знаешь, что она на связанных простынях спускалась с третьего этажа и чуть не сорвалась? Что она каждый август бегает на озеро, причём на Лесное, глубокое и холодное. Знаешь зачем? Льдинку ищет, которую, по словам бабы Любы, Илья — Громовержец в воду бросает в начале августа, поэтому вода становится холодная и купаться больше нельзя. Галка хочет найти эту льдинку и вытащить, тогда вода снова станет тёплой, а ещё она думает, что если льдинку найдёт, то зима не наступит, круглый год будет лето. Она очень переживает, что не может найти эту злополучную льдинку уже второй год. Я, конечно, не разрешаю ей ходить на озеро, но меня нет рядом, а тебе всё равно, где она время проводит. Надя, как правило, целый день на работе, вот Галка и предоставлена сама себе, на мой запрет не обращает внимания и с постоянным упрямством пытается осчастливить человечество, установив на Земле вечное лето. Одним словом, она бросила вызов самому пророку грозному Илье, поэтому и грозы боится, думает, что узнав о её действиях, громовержец её покарает, — Владимир Юрьевич улыбнулся.

— Ты откуда про всё это знаешь?

— Так она сама мне рассказывает, совета спрашивает. Она считает, что я всё знаю и умею, и могу замолвить словечко за неё перед самим Ильей. К тебе она боится обращаться за помощью, ты в лучшем случае накричишь, а то и накажешь. А Галя тебя любит, и переживает, когда ты к ней несправедлив бываешь. Она изо всех сил старается тебе понравиться, хочет, чтобы ты её полюбил. Ты вспомни, что ты сделал с рисунком, который она тебе подарила на 23 февраля? Ты обсмеял его, а она полдня над ним корпела, хотела тебе приятное сделать. Ты вспомни, когда в последний раз похвалил её? А ведь она каждое утро встает с бабой Любой и помогает ей, как может. А про твоё отношение к Наде я вообще говорить не буду, ты считал её бесплатной домработницей, которая должна поздно ложиться и рано вставать, которая обязана следить за ребёнком, стирать, готовить, смотреть за огородом и при этом ещё ходить на работу. Ты никогда не задумывался, что у неё тоже может быть неудачный день, плохое настроение, что ей может нездоровиться? Помнишь, весной у Нади была высокая температура, а ты выгнал её сажать картошку? Скажи, а чем ты в это время занимался? Молчишь. Ты, Митя, смотрел футбол по телевизору. Вот и получилось, что баба Люба, больная Надя, да маленькая Галя сажали картошку, а здоровый мужик ещё и претензии им предъявил, почему обед не готов. Так что, я уверен — тебе девочка только мешает. Хорошее у тебя настроение, ты с ней играешь, она на седьмом небе от счастья: как же, папа на неё внимание обратил. Плохое — гонишь её, ругаешь, незаслуженно наказываешь.

— Господи, Володька, я у тебя получаюсь чудовищем каким-то! Поиграл с девочкой, а потом выкинул её за ненадобностью? Да, пойми ты, я сам запутался, и Галка моя, и Ольгин ребёнок тоже мой. И Надю я любил, и сейчас люблю. И Галка не выглядит несчастным ребенком, она весёлая, смышлёная девочка, и времени я с ней немало провожу, то есть проводил. Это сейчас, когда Ольга появилась, я стал меньше уделять ей внимания. Но что мне делать? Бросить Олю я не могу, у неё будет ребёнок.

— Так в чем же дело? Расти обоих.

— Да я что, против? Только Галка Ольгу в штыки принимает, и Ольга её не хочет признавать, требует, чтобы мать забрала девчонку. А я не хочу отдавать, всё время тяну. Надя сама уехала и оставила девочку.

— Она не сама уехала, ты её из дома выгнал, это не одно и то же, Митя. А теперь сам подумай, куда ей было Галку забирать? И, насколько я понял, ты её больную прогнал, с высокой температурой.

— Я не знал, что она болеет, она ничего не говорила. А жить могла бы в старом доме, я предлагал ей.

— Могла, но старый дом был занят: генерал просил приютить недельки на две одного паренька… И потом, как ты себе это представляешь? Она должна была быть под боком, чтобы ты всегда мог позвать её, когда закончится твой очередной роман?

— Вот этот паренёк и увез Надю, — горько усмехнулся Митя. — Володя, скажи мне, что делать?

— Ты должен пойти к Гале, поговорить с ней.

— Ходил уже, она не хочет со мной разговаривать. Отвернется к стене и молчит. И Юрка твой волком смотрит, того и гляди на меня бросится с кулаками.

Владимир Юрьевич промолчал. Ему было жалко брата, жалко маленькую Галку и жалко сына.

Узнав, почему ушла Галя, баба Люба поругалась с Митей и Ольгой, забрала детей и ушла жить в старый дом.

***

Возвращался в Энск Гришаков в отвратительном настроении. Как поступить, он не знал. С Юркой проще, не захочет его видеть Анфиса — до свидания. Расставания с ней он переживёт без особых страданий, а вот что делать с Галей? Конечно, он и генерал не дадут ей пропасть, но девочка любит своих родителей и страдает от их развода.

Приехал поздно, Анфиса лежала в кровати и читала книгу. Она мельком взглянула на него и снова погрузилась в чтение.

— Анфис, у нас есть, что перекусить? — спросил Володя.

— Не знаю, у меня сегодня разгрузочный день. Поищи что-нибудь в холодильнике, — недовольно пробурчала Анфиса, не отрываясь от книги.

Заглянув в пустой холодильник, Гришаков разозлился. Он вошёл в комнату, встал напротив женщины и чётко произнёс:

— Я ездил в Междуозёрск, к родственникам. У меня там живёт сын, ему десять лет. У брата проблемы в семье, Юрку и Галку, это дочь брата, я привезу сюда. Дети должны нормально питаться, а не сидеть на диете, поэтому в холодильнике всегда должны быть продукты, на плите стоять обед.

— И надолго ты их привезёшь? — поинтересовалась Анфиса.

— Не знаю, как получится. Возможно, что и навсегда.

— Уж не думаешь ли ты, что я буду им готовить? Нет, Володя, мы так не договаривались, я выходила замуж за холостого одинокого мужчину, ни про каких детей ты мне не говорил. Я не против, пусть живут, но ухаживать за ними я не буду.

— Анфиса, ты пока ещё мне не жена, — напомнил Гришаков.

— Володя, я люблю тебя, и против твоих детей ничего не имею, но я плохая хозяйка, а готовить совсем не умею, да и не хочу. Обижать я их не буду, это я тебе обещаю.

— И на том спасибо, — усмехнулся Володя и вышел из комнаты.

Он минут пять постоял в кухне, окидывая недовольным взглядом пустой стол и немытую посуду в раковине, потом развернулся и вышел из квартиры.

Уже стемнело, звёзд видно не было, сквозь невидимую дымку облаков тускло светил месяц. Прогретый за день воздух остыть ещё не успел, легкий ветерок приятно обдувал лицо майора. Он бесцельно бродил по улице, лихорадочно соображая, как ему поступить с сыном и племянницей. Оставить в Междуозёрске у бабы Любы? Но если Митя женится на Ольге, детям житья не будет. Забрать к себе? Анфиса обещала не обижать их, но тогда они будут предоставлены сами себе. Он целыми днями на службе, а Анфисе всё равно, чем они будут заняты. Галку Надя заберёт, но по его сведением, несколько месяцев Надя не сможет заниматься ребенком, она серьёзно больна. Владимир Юрьевич и сам не заметил, как позвонил в дверь генерала.

Василий Иванович Иволгин возглавлял такую контору в Энске, которую почти все жители города пытались обходить стороной. В каком он был звании, не знал даже сам майор милиции Гришаков, но почти все звали его генералом. Василий Иванович хорошо знал родителей Володи и Мити, и после войны всячески помогал братьям. А бабу Любу, которая спасла мальчиков во время войны, возвёл в ранг святой и преклонялся перед нею. Своей семьи у Иволгина не было. Родителей фашисты расстреляли в самом начале войны, а жена Валя погибла в конце войны. Последнее время Василий Иванович сошёлся с подругой Вали, Дарьей Сергеевной Журавской. Судьба Дарьи была драматической и трагической. Ни Иволгин, ни сама Дарья посвящать в неё никого не желали.

Василий Иванович тихо и мирно дремал в кресле-качалке перед включенным телевизором. На его коленях покоилась газета, которую он хотел прочитать перед сном, но первые же строчки новостей повергли в дремоту. Звонок в дверь заставил его вздрогнуть. С минуту Василий Иванович неподвижно сидел в кресле, пытаясь понять, что это за звон стоит в ушах. Звонок звенел без перерыва, как будто пьяный муж вернулся домой среди ночи, сил достать ключи не хватало, и он ничего умнее не придумал, как только надавить пальцем на звонок и стоя уснуть. Однако, не смотря на беспрерывную трель, открывать дверь генерал не спешил. Он подошёл к телефону и поинтересовался у поста охраны, который находился в подъезде на первом этаже, кто и к кому недавно прошёл. Узнав, что майор Гришаков, Иволгин удивился, встревожился и открыл дверь.

— Ты чего трезвонишь, как при пожаре? — недовольно спросил он.

— Генерал, у нас большие проблемы, — проговорил Гришаков, переступая порог.

— У кого это — у нас?

— У меня и у тебя. Ты знаешь, что Митька расходится с Надей и женится на другой женщине?

— Нет, впервые от тебя слышу, ты что-то мямлил про Галку, что её приютить надо на некоторое время, но у меня совещание было, я в тонкости не вдавался. Надо, так надо. Так что там у вас произошло? Митька опять загулял? Так чего же ты всполошился? Не первый раз, и думаю, не последний.

— Загулял, не то слово. Я тебе сейчас в вкратце расскажу, что там у них произошло, — и Владимир Юрьевич рассказал последние Междуозёрские новости. — Я сказал Митьке, что ты Галку заберёшь.

— Так ты говоришь, что Надю увез Алёшка? — задумчиво спросил Иволгин.

— Её увез парень, который жил в старом доме, а парня того ты направил, так что тебе виднее, кто её увёз. Кто такой этот Алёшка? Ты хорошо его знаешь? Он из твоей конторы?

— А ты как думаешь? Если я отправил его к бабе Любе, то, наверное, знаю. Алексей — сын Дарьи. Так что Галка будет присмотрена, накормлена и одета-обута. О ней не беспокойся. Да и Надежде с Алексеем будет комфортнее, чем с Митькой твоим, ты уж не обижайся. Как у тебя с Анфисой? Ты ей сказал о сыне? — поинтересовался Иволгин.

— Сказал, она пообещала не обижать его, но и нос вытирать ему не собирается, — пробурчал Гришаков.

— Так чего же ты такой хмурый?

— Волнительно мне, да и жалко всех: Митьку, Надю, Галку, Юрку. Сентиментальный я какой-то стал. Старею, наверное. Веру я последнее время вспоминаю, не похожа Анфиса на неё.

— Ладно, с Анфисой разберёшься сам, только мне кажется, что ничего у вас не получится, разные вы. Мы тут планируем с Дарьей на юг съездить недельки на две, так давай мы с собой заберем Галку и Юрку, — предложил Василий Иванович.

— А Дарья согласится? — недоверчиво спросил Володя.

— Согласится, — засмеялся Иволгин.

— Ты мне все же подробнее расскажи об этом Алексее, что это за сын у Дарьи появился? И вообще, что он за человек?

— А подробнее, майор, тебе знать не надо, и что он сын Дарьи, тоже забудь. Просто парень, который увёз Надю и всё. Ты понял?

— А ты мне тайны своего ведомства не открывай, расскажи, что он за человек? Все же Надя…

— Тебе что, не дает покоя её судьба?

— Не дает. Сам знаешь, что за Митьку она вышла замуж благодаря мне. И Галка у них появилась не без нашей с тобой помощи.

— Иди домой, Володя, к своей Анфисе, пока вы ещё не расстались, наслаждайся жизнью. А Алексей парень хороший, и если у них сладится, она будет счастливей, чем с Митькой. Хотя счастье — это понятие растяжимое. Мои парни редко находят себе пару, да и ваши — тоже. Иди домой, — генерал чуть ли не силой выставил Гришакова за дверь.

***

Юрка и Вовка продолжали следить за Ольгой. Они выяснили, что она частенько отлучается из дома, и об этих отлучках Дмитрий Юрьевич не знает. Шёл последний месяц летних каникул, мужчин в школе работало мало, а к новому учебного году, как всегда, подготовиться не успевали, вот и приходилось ему что-то красить, прибивать, ремонтировать. Как только Дмитрий Юрьевич уходил, уходила и Ольга. Она садилась на катер, и следить дальше за ней мальчики не могли: одних, без взрослых, на катер их не всегда пускали. Вовка возмущался, он считал себя уже большим и разумным, а ему предлагали ходить всюду с мамой или папой за ручку. Почему-то капитан дядя Саша считал, что одни они, без сопровождения взрослых, обязательно свалятся за борт, или что-нибудь сломают. Юрка молчал и не возмущался. Это из-за него дядя Саша применял репрессии к мальчишкам. Давно, когда Юрка еще учился в третьем классе, он дернул какую-то веревку, открылся люк, и в него свалилась толстая тётка, везущая в корзине большого серого гуся. Тётка подняла такой крик, что Юрка испугался и ничего лучшего не придумал, как захлопнуть люк и прыгнуть в воду. Плавал мальчик хорошо и был уверен, что до берега доплыл бы, но на корабле поднялся такой переполох! Сразу несколько человек прыгнули в воду его спасать. Причем одного из спасающих пришлось самого спасать. Юрку сильно ругали, толстая тётка назвала его малолетним бандитом и требовала отправить в колонию, чтобы оградить честных людей от таких элементов, как он. Юрка испугался — в колонию он не хотел. Когда приехал срочно вызванный отец и начал ругать сына, на помощь брату бросилась Галя. Она обняла дядю Володю за шею и что-то горячо зашептала ему в ухо. Юрка не слышал, о чём она шептала, но отец отпустил его и больше не ругал. Вот с тех пор дядя Саша и перестал пускать Юрку, а заодно и Вовку, на катер. А куда ездит тётя Оля, знать хотелось. Тогда ребята решили дежурить на пристанях. Для этого им пришлось разделиться. На одной дежурил Вовка, на другой — Юрка. Галку к слежке решили не подключать, но она, как всегда, была полна решимости уцепиться за братом. Однако, на этот раз Юрка был непреклонен и с собой её не брал.

— Юрка, это не честно, — хныкала Галя, — это мой папа, а ты не берёшь меня с собой.

— Ты пойми, нам надо идти далеко и быстро, тебе за нами не угнаться, — пытался вразумить её Юра.

— Угонюсь, я быстро бегаю.

— Тебе нельзя с нами!

— Можно!

— По шее захотела? — повысил голос Юрка и для наглядности отвесил сестре подзатыльник.

— Мальчики не должны девочек обижать, если ты меня ударишь, всё расскажу дяде Володе, — пригрозила Галка.

— Ябеда! — и ещё один подзатыльник прошёлся по Галкиной шее.

— Сам такой! А ещё ты драчун!

Сколько они препирались бы, неизвестно. Выход нашел Вовка.

— Галка, ты пойми, мы не можем разорваться, надо, чтобы кто-то следил за тётей Олей дома, она же домой раньше нас приедет. Как мы узнаем, что она будет делать? А так ты за ней присмотришь.

— Я одна боюсь, если она увидит, что я за ней слежу, папе пожалуется.

— И чего ты боишься? — удивился Вовка.

— Папа ругаться будет…

— Галка, вы же сейчас не с папой живёте, не будет он тебя ругать. Скажешь, что соскучилась по нему, вот и пришла, а тётя Оля стала тебя ругать. Вот увидишь, он будет на твоей стороне, — успокоил девочку Вовка.

— Я действительно соскучилась, и по папе, и по маме, скорей бы они помирились, — тяжело вздохнула девочка и часто-часто заморгала, чтобы слезы не вырвались наружу.

— Галка, только не реви, — приказал Юрка, — лучше делай, что мы тебе говорим.

— Ладно, буду за ней дома следить, только вы быстрее возвращайтесь.

Первый день не принёс никаких результатов. На первых двух пристанях Ольга не выходила. На следующий день идти предстояло ещё дальше, поэтому проснулись дети рано, и не дожидаясь катера, направились караулить Ольгу на третью пристань. Так как эта пристань была далеко от дома, мальчики решили не разделяться, места незнакомые, мало ли что могло случиться. Им повезло, Ольга сошла с катера и начала тревожно оглядываться по сторонам. Народу не было, и что она тут делала, или собиралась делать, детям было непонятно. Целый час стояла Ольга одна на пристани и ничего не делала, только тревожно оглядывалась по сторонам.

— Я сейчас усну, — прошептал Юрка.

— А меня солнечный удар хватит, — вторил Вовка.

— Мы же в тени, а не на солнце, — возразил Юрка.

— И что? Мне все равно жарко. Знаешь, она ждет кого-то, а он не приходит, ваша тётя Оля расстраивается.

— Она не наша! — возмутился Юра. — Интересно, кого она ждет? Явно не местного, к местному она бы уже домой сбегала, не стала бы на солнце жариться.

— Тогда зачем так далеко заехала? Встретиться можно было и в городе, в парке на скамейке.

— Откуда я знаю! Может, ей здешние места нравятся, вот она и назначила здесь свидание.

— Места, как места, ничем не лучше наших. А кому же она могла назначить свидания, если дядя Митя на работе? — задумчиво спросил Вовка.

— Кому-кому, другому дяде, а далеко от дома, чтобы не увидел никто, — поразился несообразительности друга Юрка.

— Да, жалко, что он не пришёл, так бы мы узнали, с кем она встречается, рассказали дяде Мите, и он её прогнал бы, — в голосе Вовки послышались сожалеющие нотки.

— Он бы нам не поверил, решил бы, что мы на неё наговариваем. Скоро катер вернётся, как думаешь, она уедет или будет дальше ждать? — Юрка выглянул из-за куста и посмотрел на Ольгу. Она все также неподвижно стояла на пристани, но уже не оглядывалась по сторонам, а с надеждой смотрела на озеро.

— Она так смотрит, как будто из воды сейчас вылезет Чудо-Юдо с большими ушами и позовёт её замуж, — засмеялся Юрка.

— Чудо-Юдо не сам хотел жениться, а выдать замуж дочь красавицу, как две капли на него похожую. Да не за простого смертного, а за царевича, — поправил друга Вовка.

— Ты мне еще всю сказку перескажи, — буркнул Юрка. –Что делать будем? Ждать катер или пойдем домой?

— Ждать катер, а вдруг она не сядет на него, а, наоборот, к ней кто-то приплывёт?

Ждать пришлось ещё полчаса. Никто не приехал, Ольга последний раз окинула внимательным взглядом окрестности, и взошла на катер. Мальчишки не спеша направились домой.

***

Галка расстелила покрывало, принесла своего пупсика и принялась делать вид, что увлечена игрой в куклы. А сама время от времени бросала взгляд на дом, который совсем недавно был такой родной и гостеприимный, а теперь стал чужой и холодный. Солнце ласково грело плечи девочки, небольшие белые облака, похожие на клочья ваты, лениво плыли по голубому небу, лёгкий ветерок играл верхушками деревьев. Галя легла на живот и блаженно закрыла глаза.

Дмитрий Юрьевич шёл на обед. Баба Люба, зная, что Ольга готовить не умеет и не любит, не могла допустить, чтобы Митя питался как попало и заработал себе гастрит или язву. Она каждый день приносила ему что-нибудь горячее. Ольга только усмехалась, но никогда не отказывалась от еды, приготовленной бабушкой. Уже зайдя на крыльцо, Дмитрий Юрьевич заметил дочь, лежащую на пригорке. Он внимательно огляделся, но Юрки не увидел. Тогда, немного поколебавшись, решил подойти к ней. Галя сделала вид, что не сразу заметила папу. Он сел рядом с ней и осторожно погладил её по голове. Девочка открыла глаза, посмотрела на отца и улыбнулась.

— Почеши мне спинку, — попросила она.

— Ты у меня совсем стала похожа на негритёнка, — улыбнулся Дмитрий Юрьевич, почесывая спину дочери. — Такой светловолосый негритёнок.

— Папа, а когда у тёти Оли родится ребёнок, я всё равно буду твоей дочкой? — спросила Галя.

— Конечно, только у тебя появится сестричка или братик, — улыбнулся Дмитрий Юрьевич.

— Но у меня уже есть брат — Юрка. Давай уж лучше сестричку, я буду за неё заступаться, если её обижать будут. Только пусть лучше сестричку мама родит, а не тётя Оля. Тётя Оля нас с Юркой не любит, она злая.

— Галочка, но ты ведь совсем не знаешь её, поверь мне, она не злая. Ты только сама не вредничай, не зли её.

— Она злая, и не любит тебя, я тебе это докажу. Папочка, а если я не буду любить эту Ольгу, ты будешь меня любить? — задала Галя давно мучающий её вопрос.

— Буду, — пообещал он. — Ты обедала?

— Нет ещё, бабушка отдыхать легла, а Юрка с Вовкой на озеро ушли. Если ты хочешь, я тебя накормлю, только пойдём к нам, — Галя встала и потянула папу за руку.

Дмитрий Юрьевич улыбнулся, встал и пошёл за дочерью. После обеда он снова вернулся в школу, а Галя твёрдо решила вывести тётю Олю на чистую воду, чтобы она навсегда покинула не только их дом, но и их город.

Ольга приехала и сразу же прошла в дом. Галя подкралась и притаилась за окном. В приоткрытое окно отчётливо был слышен недовольный Ольгин голос.

— Ты опять не пришёл! Я ждала больше часа! Что значит, ты не мог? Почему я могу, а ты нет? Нет, я не свободная женщина, мне постоянно приходится придумывать причины своих отлучек. Марат, ты мне угрожаешь? А тебе не кажется, что это ты должен меня бояться? Одно моё слово и твоя семейная жизнь пойдёт под откос. Нет, Марат, с начала деньги, и только потом фотографии. Нет, к тебе я не поеду. Нет, не боюсь, просто не хочу. Значит так, Марат, завтра в тоже время и на том же месте, если у тебя опять не найдется времени, твоя жена получит письмо, и ты останешься один, без жены и детей. Не волнуйся, я позабочусь, чтобы письмо получила именно она, а не ты. Всё, Марат, до скорой встречи.

Ольга положила трубку и подошла к окну. Галя едва успела юркнуть в кусты. Она ничего не поняла из телефонного разговора тёти Оли, но не расстроилась — придут Юрка и Вовка и разберутся, что к чему. Девочка немного поиграла во дворе, но одной было скучно, и она побежала к отцу в школу. Галя подумала, что не стоит уступать папу какой-то чужой тётке, поэтому решила проводить с ним как можно больше времени. В школе, сидя за партой, Галя вдруг подумала, а что если и правда придётся жить не вместе с Юркой и папой? Тогда ей надо срочно научиться писать, а то как же она будет письма писать? Папа писать детей не учит, он начинает их чему-то учить, когда они писать уже умеют. А кто в школе учит детей писать? Галина Романовна. Это Юркина учительница, она красиво пишет, Галя видела в Юркиной тетради. Недолго думая, девочка отправилась искать Галину Романовну. Обошла все классы, но не нашла её. Тогда Галя пошла к завучу школы — Вере Афанасьевне. Она тихо постучалась и, не дожидаясь разрешения, открыла дверь и вошла. В кабинете находилось человек десять.

— Галя, что ты хочешь? — спросила Вера Афанасьевна.

— Мне надо срочно научиться писать, — ответила девочка.

— Только писать? А читать ты уже умеешь? — улыбнулась Галина Романовна.

— Нет, но читать мне не надо срочно учиться, читать я научусь, когда в школу пойду. А писать надо научиться, а то как же я буду папе письма писать, когда меня мама заберёт? — пояснила им девочка.

— Галочка, но чтобы писать, надо уметь читать. Ты буквы знаешь? — спросила Галина Романовна.

— Знаю, и считать умею, до ста, и даже больше.

— Иди домой, — недовольно велел ей Дмитрий Юрьевич.

— А почему вы все на работе, а тётя Оля не на работе? — поинтересовалась Галя.

— Это тебя не касается, отправляйся домой! — повысил голос Дмитрий Юрьевич.

— Ты обещал меня любить, — напомнила отцу Галя. — Так меня писать никто не научит? Тогда я пойду в магазин, куплю себе тетрадку и буду сама учиться!

Девочка вышла из кабинета Веры Афанасьевны и медленно побрела домой. Покупать тетрадь она передумала, зачем тратить свои кровные денежки, если тетрадку можно взять у Юрки? Галя не слышала, как после её ухода засмеялись учителя.

— Интересно посмотреть, как она будет сама учиться писать, не умея читать, — смеялась Галина Романовна.

— Она ещё маленькая и глупенькая, — заступался за дочь Дмитрий Юрьевич.

— Она-то маленькая, а вот вопросы задает взрослые, — серьёзно сказала Вера Афанасьевна. — Дмитрий Юрьевич, а действительно, почему Ольга Витальевна не ходит на работу? Ведь насколько я могу судить, она должна приступить к работе в конце июля, а уже середина августа.

— Дела у неё какие-то, связанные с переездом, — пробурчал Дмитрий Юрьевич и отвернулся к окну.

Юрка и Вовка пришли домой только к шести часам, усталые и голодные. Галка не могла дождаться, когда же наконец можно будет пересказать им подслушанный телефонный разговор тёти Оли с незнакомым Маратом. Наконец, мальчишки наелись и все вместе отправились на озеро. По дороге Галя рассказала, что узнала за день.

— Интересно, какие это фотографии она хочет отдать Марату? — задумчиво проговорил Вовка.

— Наверное ценные, раз она за них деньги просит, — высказал предположение Юра.

— А чего гадать, надо взять и самим посмотреть эти фотографии, — удивилась непонятливости мальчиков Галя.

— И где же мы их возьмём? — ехидно спросил Юрка.

— Надо посмотреть у папы в комнате, — пожала плечами девочка.

— Ага, так он нам и показал их, и потом, он про фотографии сам может ничего не знать, — возразил Юра.

— Так мы не будем у него разрешения спрашивать, посмотрим, а потом на место положим, — придерживалась своей идеи Галя.

— Галка, ты хоть иногда думаешь, что говоришь? Знаешь, что с тобой сделают, если поймают? — серьёзно спросил Юра.

— Меня не поймают, — уверенно отвела девочка.

— Юрка, в она дело говорит, надо нам посмотреть эти фотографии. Не зря же Ольга за них деньги просит, — поддержал девочку Вовка.

— Папа с тётей Олей сегодня в кино пойдут, а я проберусь к ним и найду фотографии. Мы их посмотрим и на место положим, никто ничего не узнает.

Юрка только обречённо вздохнул.

Пробраться в комнату к отцу Гале труда не составило: дома никого не было. Но где искать фотографии? Она посмотрела в тумбочке, потом в шкафу. Фотографий не было. От досады даже закусила губу, и стала думать. Где она прячет все самое ценное, про которое не хочет, чтобы знал даже Юрка? Под матрасом! Галя осторожно приподняла матрас и увидела сверток. Сердце тревожно забилось. Где-то глубоко-глубоко зашевелилась совесть и стала мерзко нашептывать девочке: « А тебе хотелось бы, чтобы твой тайник нашли? А тебе хотелось бы, чтобы твои секреты узнали?» Нет, свои секреты никому открывать Галя не хотела. Но ведь это её личные секреты, а не какой-то чужой тёти, которая хочет занять место мамы. Голос совести позорно промолчал, и Галя со спокойным сердцем взяла пакет. Она прижала его у груди и выбежала из дома. Юрка и Вовка ждали её за баней. Развернув пакет, дети увидели три конверта. В каждом лежали по нескольку фотографий, на которых были сфотографирована тетя Оля с разными мужчинами. Вовка только усмехался, рассматривая фотографии, Юрка хмурился, а Галя ничего не могла понять.

— А что они делают? — спросила она.

Вовка переглянулся с Юркой, потом отнял у Гали фотографии, положил их в конверт, завернул в пакет и протянул ей обратно:

— Галка, отнеси и положи, где взяла, — приказал он.

— Но я ещё не рассмотрела, — захныкала Галя.

— Рано тебе ещё смотреть такое, всё равно ничего не поймешь. Беги, а то не дай бог, твой папа вернётся, — Вовка подтолкнул девочку к дому. Галя вздохнула и понесла фотографии назад.

— Юрка, ты понял? — подозрительно спросил друга Вовка.

— Понял, не маленький. Что делать будем? Ты кого-нибудь из этих мужиков знаешь?

— Я так растерялся, что их даже и не рассмотрел внимательно. Но тётка — точно Ольга. Юрка, ты предупреди Галку, чтобы никому про фото не говорила, особенно твоему папке, а то влетит нам. Получается, что мы их украли.

— Но мы же их на место положили, никто ничего не узнает. Вов, нам следить за Ольгой надо, или уже нет?

— Надо. Завтра встанем пораньше, чтобы первыми успеть на пристань прийти. Слушай, а как та деревня называется?

— Славки, Ирка Алексеева там живет. Что-то Галки долго нет, — забеспокоился Юра.

— Вон, бежит, довольная, как начищенный медный чайник, — засмеялся Вовка и облегченно вздохнул.

Но на следующий день мальчики проспали, а потом неожиданно приехали Владимир Юрьевич и генерал Иволгин. Они долго совещались с Дмитрием Юрьевичем, о чём-то спорили. Любопытство не давало Гале покоя, она чувствовала, что разговор идёт о ней. Девочка подкралась к окну и притихла, пытаясь подслушать, но окно вдруг открылось, и недовольный голос дяди Володи произнёс:

— А ну быстро отсюда, любопытная особа! Еще раз увижу, что подслушиваешь — выпорю. Понятно?

— Я не подслушиваю, просто сижу здесь, отдыхаю, — виновато ответила Галя, но предпочла скрыться с глаз недовольного дяди Володи.

— Завтра встанем пораньше, детей заберём и займёмся землянкой, — сказал Владимир Юрьевич, — там работы дня на два.

— Может, всё же отложит её восстановление до следующего года? — сомневался Дмитрий Юрьевич. — Скоро учебный год начнётся, не учиться будут, а только в свою землянку бегать.

— Нет, мужики, землянку надо хотя бы немного подправить, а то дети всё равно будут туда бегать, ещё засыплет кого-нибудь, я согласен с Володькой, — поддержал майора генерал.

— Но ведь не бегают же пока, — не соглашался Дмитрий Юрьевич.

— А ты откуда знаешь? Серёга говорил, что слышал разговор Вовки с Юркой, парни собираются сами восстанавливать землянку. Мить, чего ты так боишься? Можно подумать, что без землянки они будут над уроками корпеть, — усмехнулся Владимир Юрьевич.

Дмитрий Юрьевич только махнул рукой.

Утром следующего дня детей подняли рано, зашли за Вовкой и его отцом Сергеем Николаевичем, и все вместе отправились восстанавливать землянку, в которой Галя провела почти сутки. Если идти по лесной дороге, а потом свернуть на едва заметную тропинку, то дорога от дома до землянки занимает всего минут двадцать. Работу закончили быстро, управились за один день. Вечером, когда только начало темнеть, у землянки разложили костёр. Владимир Юрьевич хитро посмотрел на детей и спросил:

— Ну-с, молодые люди, а знаете ли вы, что это за землянка?

— Она с войны осталась, — неуверенно ответил Вовка.

— Правильно, Вова, она осталась с войны, а вот кто её вырыл? Хотите узнать?

— Хотим! — хором ответили дети.

— Тогда сидите тихо и внимательно слушайте. Давно, когда ещё только началась война, и немцы стремительно захватывали наши города и села, одна пожилая женщина увела маленьких внуков в лес. Для начала они построили себе шалаш и жили в нём. Но время шло, фашисты продвигались вглубь страны, и женщина поняла, что в холода им придется жить в лесу. Вот тогда и начала она строить землянку. Маленькие мальчики помогали ей в меру своих сил, но много ли могут пожилая женщина и двое совсем маленьких мальчиков? Стройка продвигалась медленно, а холода наступали быстро. Разводить костёр ночью они боялись, а ночи уже были холодными. Кроме того, надо было запасаться продовольствием. Бабушка делала вылазки на колхозные поля и запасалась картошкой, капустой, морковкой. Мальчики собирали грибы и ягоды. Брать внуков с собой на колхозные поля бабушка боялась, вдруг придётся прятаться и убегать, а мальчики были ещё совсем маленькие. И вот в одну из таких вылазок по добыче продовольствия, встретила бабушка в лесу группу детей, которых не успели эвакуировать, старшему было лет десять, а младшему — пять. Они блуждали по лесу, замёрзли и оголодали. Вот все вместе они и закончили строительство землянки. Но долго жить в ней им не пришлось. Да и неизвестно, как бы они перезимовали, но однажды ночью на лагерь наткнулись партизаны и забрали их с собой. Я думаю, если бы партизаны их не забрали, на них наткнулись бы фашисты, землянка ведь была недалеко от города. Так вот ребята, бабушка — это наша баба Люба, а маленькие мальчики…

— А я догадалась, это ты и папа! — закричала Галя.

— Ой! Напугала! Что же ты так кричишь? — засмеялся Владимир Юрьевич. — Правильно, Галочка, ты нашла нашу землянку. Если бы баба Люба не увела нас в лес, то фашисты нас бы расстреляли. Семьи коммунистов были расстреляны впервые дни оккупации. Вот так-то ребята. А землянку мы вам дарим, играйте, можете устроить здесь штаб, но давайте с вами договоримся, про учёбу не забывать.

— А я? Мне не надо в школу ходить, можно сюда приходить? — спросила Галя.

— Одной нельзя, — быстро ответил Дмитрий Юрьевич.

— Почему? Это я нашла землянку, — возмутилась девочка.

— Без всяких почему! Я не разрешаю, — Дмитрий Юрьевич строго посмотрел на дочь.

Галя опустила глаза и промолчала. Владимир Юрьевич посмотрел на племянницу и еле заметно улыбнулся. Он не сомневался, что этот запрет отца Галка нарушит в ближайшее время. Голос подал Василий Иванович Иволгин:

— Вот что, ребята, у меня отпуск намечается, планирую на юг съездить отдохнуть, собираюсь вас взять с собой, вы как, не против?

— Мы — за! — в один голос ответили Юра и Галя. Вовка хмуро посмотрел на друга и промолчал.

— Так значит завтра и поедем, идите собирайтесь. Жду вас троих в шесть утра. Попрошу не опаздывать, так что отправляйтесь спать, проспавших ждать не буду.

— А я? Вы меня тоже берете? — затаив дыхания спросил Вовка.

— Беру, мать тебе уже котомку собрала, — усмехнулся генерал.

Детей как ветром сдуло. Мужчины ещё немного поговорили о международной обстановке, обсудили последний футбольный матч между ЦСКА и «Динамо» и отправились по домам.

Ночью Галя разбудила брата.

— Юра, я не поеду на юг, — прошептала она.

— Почему? Ты не хочешь в море поплавать? — удивился Юрка.

— Очень хочу, но вдруг, пока меня не будет, мама приедет?

— Галка, она не приедет. Тебе же сказал мой папа, твоя мама сейчас болеет, а когда поправится, возьмёт тебя к себе, — успокоил её брат.

— Юрка, я уеду, а как же папа? Я хочу жить и с папой, и с мамой, как раньше.

— Галка, как раньше, уже не будет. Ты сама должна решить, с кем останешься. Давай, спи, завтра вставать рано, — он отвернулся к стене и сонно засопел.

А Галя никак не могла уснуть. Она думала о папе и маме.

***

Приближался сентябрь. Как всегда тридцатого августа состоялся первый педсовет в новом учебном году. Педсовет чисто символический, учителя, как дети, рассказывали друг другу как провели лето, знакомились с новенькими. Сегодня в центре внимания были Дмитрий Юрьевич и Ольга. И если Оля чувствовала себя героиней, то повышенное внимание коллег Дмитрию Юрьевичу не нравилось. Он не слушал, что говорили директор школы и завуч. Как правило, никто раньше тоже не слушал, все переговаривались между собой, и Вера Афанасьевна вынуждена была по нескольку раз успокаивать коллег. Но сегодня стояла тишина, все бросали косые взгляды на Дмитрия Юрьевича и Ольгу. Так случилось, что в этом году Ольга Витальевна Гусева была из новеньких одна, и когда её представляли коллективу, она гордо вскинула голову и встала:

— Я надеюсь, мы с вами сработаемся, мне нравится ваш город, я встретила здесь свою любовь… — она хотела ещё что-то сказать, но её перебила Марина Евгеньевна Северцева, учительница химии:

— А это ничего, что у вашей любви есть семья?

— Но жена сама ушла от Мити! — возмутилась Ольга.

— Только после того, как узнала о вашей беременности. Скажите, дорогуша, а что вы собираетесь делать месяца через три, когда станет ясно, что никакой беременности у вас нет? — поинтересовалась Марина Евгеньевна.

— А вы откуда знаете? — удивилась Ольга.

— Не важно, — усмехнулась Марина Евгеньевна.

Дмитрий Юрьевич не сразу вник в суть разговора. Он не слушал, что говори коллеги, а думал о Наде и Гале. Ему очень их не хватало. Кто-то толкнул его в бок.

— Что? — спросил Дмитрий Юрьевич, как прослушавший вопрос школьник.

Стало тихо. И как гром прозвучал голос Ольги:

— Да, я не беременна! А если бы даже и забеременела, то рожать не стала бы, в мои планы на ближайшую пятилетку дети не входят. Нам с Митей и без детей пока хорошо.

— У Мити есть дочь, — напомнила Марина Евгеньевна.

— Ну и что?! Девчонка будет жить с матерью.

— Как не беременна? Но ты же говорила… — Дмитрий Юрьевич побледнел и встал со стула.

— Митя, я хотела, чтобы ты был только со мной, вот и сказала про беременность. Я и правда думала, что у меня будет ребёнок, но ошиблась, — как-то уж очень беспечно и легко перебила его Ольга.

— Это подло, — тихо сказал Дмитрий Юрьевич и вышел из кабинета, Марина Евгеньевна бросилась за ним.

— Митя, подожди! — она догнала его и взяла за руку. — Ты прости меня, мне не надо было выносить это на всеобщее обсуждение, но Ольга меня вывела из себя. Да и всё равно бы узнали.

— Ты откуда узнала?

— Про беременность я услышала случайно, она своей подруге хвасталась, как ловко тебя провела. И не только тебя. Я хотела с тобой поговорить, но не успела. Не сердись на меня, Митя.

— Надю мне уже не вернуть. Если бы ты слышала, что я ей наговорил. Дурак! — с горечью вздохнул Дмитрий Юрьевич.

— Что ты дурак, я с тобой согласна. Но, Митя, у тебя же есть дочь, брат, бабушка. Они все тебя любят. Пойди к ним!

— И что я им скажу? Что я скажу Гале? Она спрашивала меня, почему я маму прогнал, а я накричал на неё. Правда, потом я почти наладил с ней отношения, но всё равно, Галка подозрительно на меня смотрит, как будто боится чего-то. Я надеялся, что после юга они опять переедут в наш большой дом, но не переехали. Галя приходила ко мне, но Оля была дома, а при ней она со мной даже не разговаривает. Только смотрит волчонком.

— Ты просто сходи, ей никаких слов не нужно. Ты представь, каково ей, если она в один миг лишилась и папы, и мамы. Да ещё по городу слухи идут, что она не твоя дочь. Она боится, что ты, как только Ольга родит, от неё совсем откажешься.

— Зачем Ольга так поступила? — прошептал Дмитрий Юрьевич.

— Она ещё молодая, никого по-настоящему не любила, выбирала себе жениха из нескольких претендентов. Ты ей больше других приглянулся, вот она и убирала препятствия на своём пути, да палку перегнула. Ничего нового она не изобрела, не она первая пытается привязать к себе мужчину беременностью, не она последняя. Митя, сходи к своим.

— Конечно, схожу, куда же я без них теперь? Прямо сейчас и пойду, — принял решения Дмитрий Юрьевич.

Марина Евгеньевна вернулась в кабинет директора, а Дмитрий Юрьевич медленно побрёл домой. Он зашёл в пустой дом, лег на кровать и закрыл глаза.

Галя сидела под большой березой на скамейке и наблюдала за котом, который пытался проникнуть в скворечник и полакомиться птичкой. Кот был рыжим, с темными полосами и напоминал тигра в миниатюре. Имя у него было красивое — Янтарь, а все звали этого рыжего разбойника Янтарик. Кот тихо подкрадывался к птичьему домику, и вот когда до входа в скворечник оставалось совсем немного, откуда-то сбоку вдруг выпорхнул воробей. Он воинственно чирикнул, и смело бросился на рыжего разбойника. Янтарик приник к дереву и замер на секунду, слегка обалдев от наглости воробья. Потом поднял лапу и попытался поймать нахала когтями, но на помощь смельчаку подлетела целая стайка воробьёв. Они, громко чирикая, налетели на кота, и разбойнику ничего не оставалось делать, как ретироваться. Он спрыгнул с дерева и бросился в кусты.

Галя улыбнулась и случайно перевела взгляд на тропинку. Сердечко её замерло на секундочку, а потом громко и тревожно забилось. По тропинке к домику поднимался папа. Галя побежала навстречу и, ни слова не говоря, бросилась ему на шею. Дмитрий Юрьевич подхватил дочь, поднял её на руки и крепко прижал к груди. Так, с дочерью на руках, он и вошёл в старую избу. Домой вернулись все вместе. Вечером Дмитрий Юрьевич позвонил брату, рассказал последние известия и попросил разыскать Надю. И если у неё не всё ладно, вернуть домой. А если всё хорошо, то пусть остается с тем, кто хочет сделать её счастливой.

***

Почти два месяца пролежала Надя в больнице, а потом Алексей забрал её домой, решив, что сумеет обеспечить ей надлежащий уход. Он взял недельный отпуск, чтобы первое время не оставлять её одну. Девушка быстро поправлялась. Лежать всё время в кровати ей надоело, она жаждала деятельности, поэтому, несмотря на протесты Алексея, сделала генеральную уборку квартиры и обеспечивала его горячими обедами и ужинами. Пробовала Надя выходить на улицу, но Алексей категорически ей запретил, мотивируя тем, что боится её одну выпускать.

— Пойми, слаба ты ещё. Голова закружится, и упадешь прямо на улице, — доказывал Алексей.

— Но я не собираюсь подолгу гулять, только в магазин схожу, да полчасика по лесочку поброжу.

— Тебе только по лесу бродить, — недовольно бурчал Алексей.

— Но не сидеть же целыми днями в четырех стенах? Алёша, ты хочешь, чтобы я волком взвыла?

— Вой хоть волком, хоть медведем, но без меня из квартиры — ни шагу! Понятно? — Алексей сурово посмотрел на Надю.

Надя опустила глаза и ничего не ответила. Если бы Алексей был не так зол на неё и расстроен, он бы заметил, как в иронической усмешке дернулись её губы. Сидеть в четырёх стенах она не собиралась, но и ругаться с ним тоже не хотела. Алексей целыми днями пропадал на работе, и постоянно контролировать её не мог.

Надя никак не могла поверить, что всё это происходит с ней. Что муж выгнал из дома, что она лежит на большой кровати и за ней ухаживает красивый блондин с серыми печальными глазами. Она привыкла к нему и с нетерпением ждала его с работы. И только одно тревожила её: она понимала, что не всегда Алексей будет относиться к ней как к маленькой девочке. К тому же ещё и больной. Он явно думает о других отношениях. Да и сама она мечтала о другом. Но и боялась. Ведь не смогла же она зажечь Митю собой, и он постоянно бегал на сторону. Может, дело вовсе не в нём, а в ней? И с Алексеем у неё тоже ничего не получится? Нет-нет, надо как можно дальше оттягивать эти взрослые отношения. А за это время она что-нибудь придумает. Такие мысли посещали голову Надежды каждый день.

Прогулки по лесочку много времени не занимали, и от нечего делать, она читала любовные романы. Надя любила их и раньше, но читать дома стеснялась, а на работе редко выпадала свободная минутка. Вот и сейчас, Надя уютно устроилась в кровати и открыла книгу. Любовные страсти увлекли её, и она явственно представляла себя на месте героини.

— Добрый вечер, любимая — услышала Надя.

Она оторвала глаза от книги и улыбнулась Алексею.

— Опять читаешь любовный роман? — спросил он тихим вкрадчивым голосом.

Алексей присел к ней на кровать. Он как бы случайно коснулся её руки. Какие-то иголочки пронзили её сердце, она перестала дышать, но глаз не опустила. Алексей смотрел на неё, и его взгляд опустошал её, он забирал всю её волю, парализуя, как яд ядовитых змей парализует свои жертвы. Она влюбилась! Влюбилась в его нежные руки, прикосновения которых повергало её в трепет. Влюбилась в его серые печальные глаза, которые хранили какую-то тайну, разгадать которую Надя очень хотела. Ей нравился его голос: нежный, ласковый, и в то же время требовательный. Но она боялась признаться в своей любви Алексею. Боялась его разочаровать. Алексей понимал её, успокаивал и не торопил. Но они взрослые люди и оба понимали, что долго так продолжаться не может. Но вот кто должен сделать первый шаг к сближению? Надя считала, что Алексей, и Алексей тоже так считал, но боялся её обидеть. Алексей ещё пристальнее посмотрел Наде в глаза, пустив порцию яда, нежно обнял и поцеловал в губы. Крепко и страстно, как никто её ещё не целовал. Его руки стали изучать её тело. Яд постепенно переставал действовать, оцепенение проходило, и Надя начала слабо сопротивляться. Однако её сопротивление его не остановило, а наоборот раззадорило. Он применил силу, прижав её к кровати, посмотрел ей в глаза. В них читался ужас, её губы что-то шептали, однако слов слышно не было, тело дрожало. Алексей крепче прижал Надю и поцеловал долгим и страстным поцелуем. На ней была полупрозрачная голубая ночная сорочка, которую Алексей сам ей купил. Верх сорочки кружевной, и через кружева просматривалась маленькая крепкая грудь, которая притягивала его как магнитом. Но он сдерживал себя.

— Алёша, я не могу, — тихо прошептала женщина, по её лицу ручьём текли слёзы, но в широко распахнутых глазах читался не столько страх, сколько желание и нетерпение.

Он поцеловал её ещё раз и начал гладить через ткань сорочки, начиная сверху и постепенно опускаясь, затем стал ласкать под сорочкой уже по голому телу снизу вверх, дошел до груди, и задержался минуты на три. Потом осторожно снял с неё сорочку.

Алексею доставляло огромное удовольствие наблюдать, как она борется сама с собою, как желание и страсть побеждает над разумом и порядочностью. Он стал её целовать: в губы, в шею, грудь. С каждым поцелуем он спускался все ниже и ниже. Надя, еле сдерживая дыхания и стоны, ждала, когда же он дойдет до самого её заветного места. Однако Алексей остановился на полпути, отстранил её от себя и стал любоваться её фигурой.

— Алёша, я больше не могу, пожалуйста, давай перейдем к главному, — голос у неё был жалобный и просящий.

— А как же муж? Или ты его уже не любишь? — в его голосе появилась жестокость.

— Не надо вспоминать про мужа, Алёша, что мне сделать, чтобы ты поторопился? — в голосе Нади появилась тревога.

— Сейчас ты меня разденешь, очень медленно и нежно. И догадайся, наконец, что тебе надо делать, чтобы я поторопился. Неужели ты не занималась любовью с мужем?

— Так — нет. У нас как-то всё буднично было, — Надя осторожно дотронулась до Алексея, потом погладила по плечам и стала его раздевать. Она сняла с него рубашку, расстегнула ремень, и стала снимать брюки. Алексей не делал ей замечаний, хотя брюки с него она снимала, как с ребенка мокрые штанишки. Наконец он остался в одних плавках. Надя посмотрела на Алексея. На его губах играла ироничная усмешка.

«Господи, — думал Алексей, — какая неумеха. Да с такой внешностью мужчины должны валяться у неё в ногах, а она боится с мужика трусы снять. Если так пойдет и дальше, то никакого удовольствия я не получу, придётся ей помочь».

Алексей нежно и бережно обнял её, поцеловал, его руки опять прошли по всему телу девушки, однако, на этот раз он еле касался её подушечками пальцев. Он аккуратно уложил Надю на кровать, и, наконец, они занялись тем, к чему так долго стремились.

Насытившись друг другом, оба уснули.

Проснулся Алексей от какой-то внутренней тревоги. Он некоторое время лежал с закрытыми глазами и пытался понять, откуда эта тревога появилась. Потом открыл глаза и перевернулся на бок. Нади рядом не было. Он похлопал рукой по одеялу, как будто под ним она могла спрятаться от него. Убедившись, что её действительно рядом нет, он встал и, не одеваясь, пошёл её искать. Надя сидела на кухне, уронив голову на руки и плакала. Алексей растерялся, некоторое время молча смотрел на её подрагивающие плечи, потом подошёл и сел рядом.

— Я обидел тебя? — тихо спросил он.

— Нет, — прорыдала Надя.

— Тогда почему ты плачешь?

— Алёша, скажи честно, тебе со мной хорошо?

— К чему этот вопрос? — недовольно спросил он.

— Я не смогла зажечь Митю, поэтому он и бегал на сторону. Я не хочу больше повторять прошлые ошибки, поэтому ты сразу скажи — устраиваю я тебя или нет? — Надя понимала, что своим вопросам обижает его, но этот вопрос мучил её всё последнее время.

— А если я скажу — нет, тогда что? — жёстко спросил он.

— Тогда я уйду, — тихо ответила Надя.

Он молчал долго, только рассматривал её, как будто видел первый раз. Она терпеливо ждала его ответа, он даже чувствовал, как она задерживает дыхание.

— Мне было с тобой хорошо, и будет ещё лучше, если ты не будешь задавать глупых вопросов. А чтобы тебе было хорошо со мной, я сделаю всё возможное. Надя, вы с мужем удочерили девочку? — вдруг спросил он.

Надя подняла на него заплаканные глаза.

— Почему ты так решил? — она снова затаила дыхания.

— Ты ведь не рожала…

— Откуда знаешь?

— Наденька, я всё-таки врач и рожавшую женщину от нерожавшей отличить могу, — улыбнулся Алексей.

— Понимаешь, почти никто не знает, что Галя нам не родная, даже бабушка. У неё погибли родители, давно, Гале ещё и двух месяцев не было. Наши знакомые сделали ей свидетельство о рождении, где родителями указаны мы, и мы уехали в Междуозёрск.

— Понятно. Ты хочешь вернуться к мужу?

— Алёша, сколько можно твердить одно и то же? Я не хочу вернуться к нему, а вот Галю забрать хочу. Если у Мити будет родной ребёнок, ей трудно придётся. Мне кажется, что он никогда не забывал, что она не родная ему.

— Конечно, девочку мы заберём. В любое время. А сейчас пойдём спать, ночь на дворе.

***

Объяснения с Ольгой было бурным. Ольга клялась в своей любви, Митя называл её негодяйкой и обманщицей. В душе у него были другие слова, более жёсткие и менее цензурные, но произнести их вслух ему не позволяло воспитание. Он собрал все Ольгины вещи и выбросил их за дверь. Со слезами на глазах девушка собрала разбросанные платья, юбки и блузки, затолкала их в сумку и пошла к бабе Ульяне, где была определена на постой. Однако, вечером Ольга накрасилась и, как ни в чём не бывало, куда-то ушла. Ночевать не пришла, и не вышла на работу первого сентября.

Её нашли рыбаки рано утром следующего дня. Она лежала в кустах, почти у самой воды, широко раскинув руки и уставившись в небо широко открытыми глазами, в которых застыли удивление и испуг. Рот слегка приоткрыт, помада размазалась по лицу, под глазами черные полоски от туши. На место происшествия прибыл сам начальник местной милиции Павел Степанович Якунин в сопровождении двоих сотрудников: блондина Яши и брюнета Марата. Мужчины всё хорошенько осмотрели, но ничего не нашли. ЧП такого масштаба случались в городке редко. Убийства бывали, но в драках и по пьяни. И хотя происшествие старались сохранить в тайне, о нём быстро стало известно в городе. Люди в магазинах, на рынке, на пристанях и автобусных остановках высказывали свои версии. Самыми знающими и уверенными в своих суждениях оказались бабки-торговки. Они уверенно говорили, что молодая учителька беременная сбежала от мужа, который её сильно ревновал и бил смертным боём. В Междуозёрске она встретила Дмитрия Юрьевича и решила женить его на себе, поэтому и выдумала байку, что беременна от него. А муж её рядом всё это время находился, и как только она одна, без Дмитрия Юрьевича, пошла гулять, напал на неё и в бешенстве убил. Со временем большинство жителей в городе стали придерживаться только этой версии. Уж очень не хотелось думать, что убийца кто-то из своих озерчан. Молодые сотрудники Якунина Яша и Марат обходили дом за домом и расспрашивали людей, что они видели и слышали. В каждом доме им уверенно излагали версию о муже-ревнивце. Однако милиционеры навели справки об Ольге Витальевне Гусевой, и им было доподлинно известно, что она замужем не была. Её родителями оказались обыкновенные колхозники из соседнего района. Мать работала на ферме дояркой, отец — тракторист. В семье было семеро детей, Оля младшая. Больше всего ей хотелось вырваться из нищеты и деревни. Она старалась хорошо учиться, сама поступила в институт и облегчённо вздохнула: наконец-то стала городской жительницей, будет ходить в туфельках по тротуару, а не в резиновых сапогах по грязи и лужам. Ольга была счастлива. И даже отсутствие денег не омрачало её настроения. Первые две недели. А потом она опомнилась, что купить туфельки-лодочки, о которых она так мечтала, не на что. И Ольга начала искать себе работу. Нанялась ночной нянечкой в детский сад, но вскоре уволилась. Ладить с маленькими детьми, которые не хотели спать ночью и требовали рассказать сказку, у неё не получалось. Пробовала сортировать почту, но тоже не получилось. Надо было рано вставать, а платили мало. Оля приуныла. Но вскоре опять повеселела, у неё начали водиться деньги. Когда подруги по общежитию поинтересовались, где же она нашла золотую жилу, Оля рассмеялась и сообщила, что теперь зарабатывает деньги тем, что любит и умеет — фотографией. От неё отстали. Фотографировала Ольга действительно хорошо, её работы даже занимали призовые места на выставках. Прошло пять лет, грянуло распределение. Училась Ольга хорошо и ей предложили работу в одной из городских школ. Ольга прыгала от радости. Но перед самыми госэкзаменами девушка пришла в деканат и попросила отправить её в район. Её просьба удивила и обрадовала одновременно. В сельских школах не хватало учителей, и именно выпускники факультета иностранных языков не желали работать в селе, а всеми силами старались остаться в городе. Ольга попросилась в маленький городок Междуозёрск. Приехала сразу после госэкзаменов и получения диплома. Её жизнь в городке уже два месяца обсуждалась в магазинах, на рынках, во дворах и домах. Семью Гришаковых в городе хорошо знали и уважали. Известие о разводе Дмитрия и Надежды ошеломило многих. Ольгу осуждало восемьдесят пять процентов жителей Междуозёрска. Остальные пятнадцать — сохраняли нейтралитет, потому что приехали недавно и Гришаковых знали плохо. А когда пропала маленькая Галка, и весь город поднялся на её поиски, когда узнали причину, по которой девочка заблудилась в лесу, Ольгу осуждало сто процентов озерчан, включая детей и немощных стариков. Яша и Марат жили в Междуозёрске совсем недавно, Дмитрия Юрьевича и его бывшую жену не знали, поэтому старались быть объективными, как им казалось.

Гибель Ольги расстроило Дмитрия Юрьевича до такой степени, что он даже попал в больницу — врачи констатировали у него сосудистый криз. Галка переживала за папу, но она сбегала к соседке тёте Зине, которая работала в больнице, и узнала, что болезнь папы не смертельная, и успокоилась. Сказать по правде, девочка обрадовалась, узнав, что ненавистная ей тётя Оля умерла. Она надеялась, что теперь вернётся мама. Галка опять сидела на скамейке у дома и, не отрываясь, смотрела на дорогу. Мама не возвращалась. Каждое утро Галя бегала к папе в больницу. Она приносила ему самые вкусные яблоки, которые росли в саду учителя ботаники Василия Матвеевича. Каждый вечер, когда темнело, она одна, преодолевая страх, лазила в сад соседа. Злой пес Буян был давно ею прикормлен, и при виде девочки забывал свои прямые обязанности: охранять хозяйское добро. Во всяком случае, яблоки он позволял девочке рвать сколько её душе угодно. Через неделю Галя, прибежав к папе в больницу, не обнаружила его в палате. Девочка обежала всю больницу, но папу не нашла. Врачи, медсестры и пациенты гнали её домой, и просили больше не искать папу в больнице. Ничего не понимая, Галя пришла домой и застала Юрку в слезах.

— Юра, почему ты плачешь? Кто тебя обидел? — забеспокоилась она.

— Ничего, — буркнул Юрка, вытирая рукавов глаза. — К бабе Любе не ходи, не до тебя ей сейчас.

— Почему? Она спит?

— Галка, твоего папу в милицию забрали.

— Зачем?

— Они думают, что это он убил Ольгу.

— Неправда! — возмутилась Галя. — Знаешь, Юрка, ты не плачь, я сейчас сбегаю в милицию и всё узнаю. Там же дядя Паша работает, я ему скажу, что папа не виноват, и его отпустят.

— Не отпустят, баба Люба уже ходила. Пришла оттуда, легла в комнате дяди Мити, отвернулась к стене и молчит.

— Я всё равно сбегаю, — ответила Галя и убежала, Юрка только усмехнулся.

Галя не шла, а летела. Она бежала короткой дорогой, лесом и совсем не чувствовала страха. Она не боялась самого леса, ей просто не нравилось, что в лесу водились змеи, пауки и другие неприятные животные и насекомые. Их она боялась, особенно пауков. Но сегодня даже на них не обращала внимания. В милицию не вошла, а влетела, дежурный даже не успел её задержать. Она влетела в кабинет Якунина, в котором шло совещание, посвященное убийству Гусевой.

— Папа не виноват! — выпалила она, едва переводя дыхания, — эта тётя сама виновата. Она обманом к нам проникла, и хорошо, что она умерла. А папа дома был весь вечер, это вам кто угодно может подтвердить.

— Галя? Ты почему не дома? — удивился Павел Степанович.

— Потому что вы забрали моего папу, баба Люба лежит на кровати, отвернулась к стене и не разговаривает, а Юрка плачет. Тётя Оля ушла к бабе Ульяне, а мы все вернулись в большой дом, вечером мне папа сказку читал, только не дочитал.

— И какую же тебе сказку читал папа? — улыбаясь, спросил брюнет Марат.

— Про лук и другие фрукты и овощи. Как они восстали против Лимона, я забыла, как луковку звали, как-то не по-русски.

— А почему не дочитал? Ты уснула? — спросил блондин Яша.

— Нет, это папа уснул, и даже захрапел, а мы с Юркой оставили его спать в нашей комнате, а сами телевизор включили и кино смотрели после программы «Время». Хороший фильм, про любовь. Только он Юрке не понравился, Юрка вообще ничего в любви не понимает, потому что мальчишка. Вот, фильм Юрке не понравился, и он переключил телевизор на другую программу, там футбол шёл. А я не люблю футбол, там ничего не понять, бегают дяди и мяч друг у друга отнимают, и так целый час. Я стала просить переключить на кино, а Юрка всё равно не переключил, потому что он мальчик и сильнее меня. Я ещё не придумала, как ему отомстить, потом придумаю. А папа так всю ночь и спал на моей кровати. А я зато спала с бабой Любой. Вот, у папы это, как это называется? Вспомнила — алиби!

— Иди домой, Галя, мы сами разберёмся, кто в чём виноват, — недовольно сказал Павел Степанович.

— Отпустите папу! — потребовала девочка.

— Марат, проводи её! — приказал Якунин. — И тебе, Яков, пора, скоро темнеть начнёт.

— Вы Марат? А много у нас в городе Маратов? — спросила Галя.

— Не знаю, наверное, я один, — засмеялся брюнет.

— Ладно, провожайте меня, — разрешила вдруг девочка и направилась к выходу.

Марат улыбнулся, посмотрел на Якунина и пошёл за ней. В коридоре Галя остановилась, посмотрела по сторонам, убедилась, что никого, кроме неё и Марата нет, подняла на него глаза и спросила:

— А если я отдам вам то, за что тётя Оля просила у вас деньги, вы отпустите папу?

— Что? — растерялся Марат. — Какие деньги?

— Какие деньги, я не знаю, но если вы отпустите папу, я отдам вам фотографии без денег и никому про них не скажу. А если не отпустите, то всем расскажу.

— У тебя есть фотографии? И что на них? — Марат присел перед девочкой и взял её за руку.

— Не скажу, я их плохо рассмотрела, потому что Юрка и Вовка сказали, что я маленькая и ничего не понимаю. А я всё понимаю, я даже несколько раз кино смотрела в кинотеатре, которое детям до шестнадцати лет смотреть запрещается, там дяди и тети целовались. Вот!

— Как же ты в зал проходила? Кто тебя пропускал? — Марат с интересом рассматривал девочку, прищурив глаза. Галя отметила, что так прищуривает глаза её дядя Володя, когда чем-то недоволен, но очень хочет что-то узнать у неё или у Юрки.

— Никто не пускает, мы сами ходим. Не скажу, как. Но если отпустите папу, то скажу, и вы тоже сможете в кино без билета ходить. Только вы большой, вам неудобно будет на полу сидеть, а места, когда любовные фильмы идут, все заняты бывают. Так вы отпустите папу? Если не отпустите, я позвоню дяде Володе, он приедет и поймает всех жуликов в нашем городе, потому что я дам ему фотографии. Там не только любятся, там и нормальные фотки есть, а тётя Оля их тоже прятала. На них ещё что-то написано, но я пока читать не умею, а Юрка и Вовка не видели, что написано, они сами побоялись украсть фотографии у тёти Оли, а я не побоялась.

— Послушай, Галочка, ты дай мне эти фотографии сейчас, а твой папа болеет и сейчас лежит в больнице. Вот когда он выздоровеет, тогда и приедет домой, — осторожно предложил Марат.

— Нет, а вдруг вы меня обманете? Я слышала, как тётя Оля с вами по телефону разговаривала и ругалась, что вы её всё время обманываете, — не согласилась Галя.

Дверь кабинета Якунина открылась, и на пороге показался сам хозяин.

— Вы ещё здесь? — удивился Павел Степанович.

Марат поднялся, подошёл к Якунину и тихо стал ему что-то говорить. Якунин удивленно смотрел на Галку.

— Давай её в кабинет. Я думаю, не стоит её отпускать одну, да и вообще надо их отправить, куда подальше.

Галю завели в кабинет и усадили на диван. Двое взрослых мужчин стали уговаривать маленькую девочку отдать им фотографии, но Галя опустила глаза и молчала. Она твёрдо решила ничего не отдавать, пока не отпустят папу.

— И что делать? — беспомощно спросил Марат. — Возможно в этих фотографиях всё дело? Может, сказать ей про отца?

— Нет, пока не приедет майор, закрыть в кабинете и глаз с неё не спускать. Понятно? — Якунин смотрел на девочку удивлённо, недовольно и заботливо одновременно.

— Но мне надо Яшу сменить…

— Вот что, Марат, я ею сам займусь, а ты отправляйся к Якову. Скажи, Галочка, а ты про фотографии больше никому не говорила? — Якунин сел на диван рядом с ней.

— Нет. А Юрка и Вовка не знают, что я взяла фотографии, они думают, что я их на место положила.

— А ты разве не положила на место?

— Нет, то есть да, положила, но не все. Некоторые себе оставила. Немного, по одной две штуки из каждого конвертика.

— А разве конвертов было несколько?

— Да, я даже не все принесла Юрке и Вовке. Эти конверты тётя Оля не успела забрать. Папа её прогнал, вещи он на крыльцо выкинул, а про тайник с фотками он не знал. Никто не знал, кроме меня. А ещё у тёти Оли есть большой пакет с фотками, красивыми, но их она не прятала, а просто в тумбочке держала, они тоже у нас остались. Мы следили за Ольгой, но мальчишки на пристани за ней следили, а я дома, поэтому я больше их знаю, — гордо проговорила Галя.

Павел Степанович только вздохнул, а Марат спросил:

— Галя, а почему ты предложила фотографии мне? Ты говорила, что тётя Оля предлагала мне деньги…

— Да, я слышала, как она с вами по телефону ругалась. Вы должны были приехать на встречу с ней в деревню Славки, это третья пристань от нас, а не приехали. Она сказала, что если вы опять будете заняты, то она пошлёт письмо вашей жене, жена от вас уйдет и заберёт ребёнка. Вот видите, какая тётя Оля плохая? Из-за неё папа маму прогнал, и вашу жену она хотела прогнать. Вы не переживайте, вас она тоже не любила, как и папу моего, она хотела, чтобы вы ей деньги давали.

— И ты слышала, как тётя Оля назначала встречу Марату? — спросил Якунин.

— Да, тоже в Славках. Мы хотели проследить за ней и посмотреть, с кем она встречается, но приехал дядя Володя и мы пошли землянку строить.

— А почему ты решила, что встречу она назначала мне? — поинтересовался Марат.

— Так вы же сами сказали, что вы один Марат в городе.

— Понятно. Павел Степанович, я пойду?

— Иди.

— Отпустите папу, — захныкала Галя, — дома Юрка плачет, бабушка молчит, без папы плохо.

Крупные слёзы ливнем хлынули из голубых Галкиных глаз. Она считала себя большой и разумной девочкой, которой не к лицу показывать свою слабость. Галка пыталась сдерживаться, но у неё ничего не получалось, мало того, её попытки унять слёзы вылились в некрасивое и просто безобразное рыдание. Она вытирала слёзы ладошками, отчего на лице образовались грязные разводы. Марат растерялся и остался стоять в дверях, Якунин нахмурился. Дверь распахнулась, и на пороге показался Владимир Юрьевич. Он удивленно уставился на племянницу, потом перевёл непонимающий взгляд на Якунина.

— Что тут у вас происходит? — спросил Гришаков.

— Да вот, майор, интересные факты выясняются, — усмехнулся Павел Степанович и пересказал всё, что услышал от Гали. — Я теперь даже не знаю, как её домой отпускать, да и за Юрку с Вовкой боюсь. Ещё начнут рассказывать о фотографиях, да не те уши услышат. Марат, ты чего застыл, как изваяние? Иди, работай.

Брюнет Марат ушёл. Владимир Юрьевич сел перед девочкой на корточки, погладил по голове и спросил:

— Галочка, а мне ты отдашь фотографии?

— Если я отдам фотографии просто так, они папу не выпустят, — снова всхлипнула девочка. — Дядя Володя, папа дома был, а они мне не верят.

— А мне ты веришь? — майор внимательно посмотрел в глаза девочки.

— Тебе верю, — она обхватила его шею грязными ручонками, уткнула сопливый нос в его грудь и затихла.

Владимир Юрьевич погладил племянницу по спине. Она еле заметно вздрагивала, предательские слёзы опять были готовы хлынуть из глаз.

— Не плачь, девочка, никто твоего папу не арестовывал. Ты же знаешь, он в больнице лежит…

— Я была в больнице, все закоулки обыскала, его там нет. Все говорят, что это он убил тётю Олю и его милиция забрала. Они все врут! Папа хороший, а тётя Оля плохая. Дядя Володя, скажи им, чтобы они отпустили папу, или попроси дядю Васю им приказать. Юрка говорил, что приказы дяди Васи не обсуждаются, их надо обязательно выполнять.

— Галя, и где это ты шантажу научилась? Я даже представить себе не мог, что девочка в шесть лет может шантажировать взрослых. Признаться, мне не понравился твой поступок, — Якунин встал из-за стола и тоже сел на диван, рядом с Владимиром Юрьевичем и Галей.

Девочка не ответила. Она сидела на коленях дяди Володи и думала, что несчастней её никого нет на всём белом свете. Ей хотелось умереть, чтобы вокруг неё собрались все эти взрослые дяди и говорили, какая она была смелая и хорошая девочка, как сильно она любила папу и что, надо было отпустить его, чтобы не страдала маленькая девочка. А она тогда ожила бы и снова попросила бы отпустить папу. Все обрадовались бы, что она ожила и на радостях папу отпустили бы. Тогда Галя отдаст им фотографии, посмотрят они на эти фотки и сразу узнают, кто убил тётю Олю. Думая так, Галя незаметно уснула. Владимир Юрьевич осторожно положил её на диван, Павел Степанович принёс одеяло и укрыл девочку. Мужчины вышли из кабинета, прикрыв дверь.

— Не испугается, если проснётся? — тревожно спросил Якунин.

— Не знаю, — вздохнул Гришаков. — Дома она часто одна остаётся, мы считали, что не боится. Но однажды, во время грозы, Галка забилась под кровать и вылезла, только когда Надя с работы пришла. Оказалось, что она без спроса лазала за вареньем, разбила банку, а признаться побоялась. Митя ругает её за провинности, она излишней честностью не страдает, чтобы избежать нагоняя, старается следы своих прегрешений, выражаясь нашим языком, заметать. Но она ещё маленькая, считает, что от папы проступок можно скрыть, а вот от Ильи, который на колеснице по небу раскатывает — нет, вот и прячется от грозы. Но знаешь, Паша, я люблю её, и верю ей. Подумаешь, банку варенья разбила, тоже мне, преступление века. А Митю она боится, сам не знаю, почему. Думаю, что трудно ей будет найти с ним общий язык без Нади.

— Да, но она так заступается за отца, вот я думаю, попади я в беду, бросится ли мой Игорь меня спасать? Конечно, её шантаж выглядит глупо, будь она постарше, я бы с ней по-другому разговаривал и на тебя не посмотрел бы. Скорее всего, именно эти фотографии ищут. Слушай, а твой Юрка знает о них?

— Раз знает Галка, то знает и Юрка. Давай отвезём её домой, заодно и с мальчишками поговорим. Да и бабу Любу успокоить надо, она тоже считает, что Митька арестован?

— Я с ней сегодня разговаривал, рассказал, как дело обстоит. А откуда этот слух об его аресте пошёл, не знаю. Мне из больницы вчера позвонили, поздно уже было, а рано утром его забрали, ещё все спали. Но знаешь, может это и к лучшему? От него хотя бы на время отстанут, а за это время, бог даст, и поймаем злоумышленника. Городок у нас маленький, девяносто процентов друг друга знают, завтра зашлю Марата и Якова на рынок, пусть потолкутся среди бабок, те наверняка что-нибудь видели или слышали.

— Галку и Юрку я заберу…

— Забрать их, конечно, надо, но только не к тебе. Если злоумышленники ими заинтересуются, их у тебя быстро найдут, — возразил Якунин.

— И что делать?

— Проси помощи у Иволгина, он найдёт им безопасное место. Но вначале надо вытрясти из них всё, что они знают. Поехали?

— Поехали.

Дом встретил их тёмными окнами и тишиной. Владимир Юрьевич отнёс Галю в детскую и уложил в кровать. Она даже не проснулась. Ни бабы Любы, ни Юрки дома не было. Это встревожило Гришакова.

— Странно, где же они могут быть? Сейчас к Фроловым схожу, может они знают.

— Зачем ходить? Воспользуйся телефоном, — предложил Якунин.

Владимир Юрьевич подошёл к телефону. Однако соседи не видели сегодня бабы Любы.

— Интересно, я же просил присмотреть за ними Якова и Марата, где же они, — вспомнил Якунин и вышел на крыльцо. Он внимательно осмотрел кусты, спустился к берегу озера, заглянул в баню, не поленился подняться на пригорок и проверить старый дом. Бабы Любы и Юрки нигде не было. Не видно было Марата и Якова. Якунин взял к телефону и долго крутил диск. Гришаков вышел из дома, сел на крыльцо и закурил. Минут через пять к нему присоединился Якунин.

— Всё в порядке, баба Люба у Фроси, Марат говорит, Фрося карты раскинула, гадает, наверное. Бабушка остаётся у неё на ночь. Юрку Северцевы ночевать к себе забрали, Марина искала Галку, но Яков ей объяснил, что она у нас. Знаешь, Володя, ты езжай к Северцевым один, а я тут с Галей останусь. Юрка тебе быстрее всё расскажет, чем мне.

— Ладно, я его сейчас привезу, — пообещал Владимир Юрьевич.

Вечер тихо опускался на землю. Стало прохладно, с озера потянуло сыростью. Небо быстро темнело, робкие звёзды прятались за набежавшими тучами. Павел Степанович поёжился и вошёл в дом. Он сел на маленький диванчик, закрыл глаза и задумался. А подумать было о чём, уж очень неспокойно в последнее время стало в округе. И трагическая гибель молодой учительницы была не единственной. В начале лета погибла девушка в соседнем районе, и что самое интересное, девушка эта была старшей сестрой Ольги Гусевой. Что это — случайность? В случайности Якунин верил, но слабо. Случайно может не прийти вовремя автобус, когда ты спешишь, случайно может пойти дождь, когда собрался на рыбалку. Но вот случайно погибнуть две молодые женщины из одной семьи, по мнению майора Якунина, не могли. Когда он услышал от маленькой Галки о фотографиях, понял, за что и почему погибла Ольга Гусева. Но вот кто убил девушку? Кто-то из местных? Тогда надо выяснить, кто из местных жителей в начале лета посещал соседний район, и, в частности, село Орловское, откуда родом Ольга. И ещё надо выяснить, от какого это Марата Гусева требовала деньги. Марат — имя редкое в их краях, до сего дня он тоже считал, что единственный Марат работает у него, но не его шантажировала Ольга Гусева, его сотрудник не был женат.

Через полчаса Владимир Юрьевич привёз сына. Юрка выглядел смущённым, растерянным и довольным одновременно. Он рассказал, как они следили за Ольгой, как Галя подслушала телефонный разговор Ольги с Маратом, и они узнали про фотографии. Рассказал, как Галя нашла эти фотографии и принесла им, но они велели положить их на место, что Галка и сделала.

— Юра, а что было на тех снимках? — спросил Павел Сергеевич.

Юрка так покраснел, что мужчины переглянулись и улыбнулись друг другу.

— По твоему виду понятно, ладно, можешь не рассказывать. Скажи, а кого-нибудь вы узнали на фотографиях?

— Нет, мы их, если честно, даже не стали хорошенько рассматривать, только глянули мельком и вернули Галке, чтобы она их на место отнесла.

— Почему же? Неужели не интересно было? — поинтересовался Якунин.

— Интересно, но с нами Галя была, а она еще маленькая, ничего не понимает, глупые вопросы задаёт, — пояснил Юрка.

— Володя, как она там, не проснулась? — тихо спросил Якунин.

Владимир Юрьевич резко открыл дверь в детскую комнату, Галка метнулась к кровати, но было поздно.

— Подслушиваешь? — ехидно спросил он.

— Нет, я только проснулась, — начала оправдываться девочка.

— Ох, Галка, какая же ты любопытная! Давай к нам, расскажи ещё раз, без слёз и соплей, что знаешь про фотографии, — велел Владимир Юрьевич, — и не хмурь брови, Галя, это очень важно.

— Вам же Юрка всё рассказал.

— Галя, хватить играть с нами в кошки-мышки, иначе из кошки ты превратишься в мышку. Будишь юлить, выпорю, — серьёзно предупредил Владимир Юрьевич.

— Детей бить нельзя…

— Знаю-знаю, — перебил он племянницу, — но иногда у меня уж слишком руки чешутся, так хочется вам обоим наподдать. И так Галя, где фотографии?

— Но это чужие фотки, если вы их заберёте, то получится, что вы их украли.

— Эти фотки ты уже украла до нас, — усмехнулся Гришаков, — мой тебе совет, не серди меня лучше. У нас нет времени уговаривать тебя.

Галя вздохнула, юркнула в комнату отца и вынесла большой пакет.

— А когда вы папу отпустите? — спросила она Якунина, протягивая ему пакет, при этом посмотрела на него такими глазами, что у Павла Степановича дрогнуло сердце. Он уже собрался ответить ей, но Гришаков опередил его.

— Галя, давай мы сами решим, кого и когда выпускать.

— Дядя Володя, ты обещал, — жалобно проговорила Галя

— Я?! Когда? — удивился Владимир Юрьевич.

Галя не ответила, она обречённо вздохнула и пошла в свою комнату, опустив плечи и с трудом сдерживая слёзы.

— Вот-вот, отправляйтесь спать, а то привыкли до полуночи по улице бегать, — Владимир Юрьевич подождал, пока за детьми закроется дверь. — Ну что там? Давай показывай, мне самому интересно, на что там Галке смотреть нельзя.

— Сейчас, посмотрим, — протяжно проговорил Павел Сергеевич и развернул пакет.

Снимков было много и самых разных. Фотографировать Оля любила и снимала всё подряд: природу, людей, животных.

— Смотри, какая прелесть, — Владимир Юрьевич протянул Якунину фотографию. На снимке девушка, похожая на Ольгу, выглядывала из-за ствола березы, а вокруг цвели подснежники.

— Наверное, её сестра, — высказал предположения Павел Степанович. — Фотография действительно хорошая, но нам ничем помочь не может. Нет, Володя, это всё не то.

— Подожди, сейчас спросим у детей, эти фотки они видели, или другие, что-то не верится мне, что мальчишки не разрешили Галке любоваться собаками, кошками и девочкой в подснежниках, — сказал Владимир Юрьевич, открыл дверь детской и крикнул, — молодые люди, пожалуйте-ка сюда!

Однако Галя и Юра медлили.

— Спят, наверное, уже, — с сожалением вздохнул Павел Степанович.

— Паша, ты плохо знаешь этих бестий. Они подслушивали наш разговор, а сейчас лихорадочно соображают, что нам соврать. Сдается мне, не эти фотки Галка мальчишкам приносила. Придется, видно, их действительно выпороть, чтобы их глупые головы, наконец, заработали в правильном направлении.

В детской послышалось сопение, шевеление и на пороге показался Юра.

— Папа, никого пороть не надо, просто Галя совсем забыла, что у неё есть еще один тайник, — виновато проговорил мальчик.

— Не забыла, мне не достать до других фотографий, я думала, вам этих хватит, вон их сколько много, — из-за плеча брата показался курносый Галкин нос.

— Вот что, подруга, давай сюда все фотографии, и вообще всё, что касается тети Оли, пока я окончательно не рассердился.

Галя, не глядя на дядю Володю, зашла в комнату, которая считалась его комнатой, и вынесла еще один пакет, намного меньше первого. Владимир Юрьевич усмехнулся, ни у кого помощи она не попросила, прекрасно всё достала сама. Девочка молча протянула свёрток дяде Володе, и, скрывая слёзы, ушла в детскую. Юра остался стоять.

— Тебе что надо? — недовольно спросил Владимир Юрьевич.

— Папа, ты не ругай Галку, знаешь, как она переживает?

— Знаю, Юра, всё я знаю. Иди спать, сын. Утро вечера мудрее, как говорится в поговорке. Ты сегодня хоть уроки сделал?

— А нам не задавали, мы завтра на картошку едем.

— Что? Разве четвертые классы тоже ездят на картошку? — удивился Владимир Юрьевич.

— Мы не на совхозную поедем, будем свою, школьную, копать, — пояснил Юрка.

— Ладно, иди спать, получишь двойку, выпорю, — незлобно пообещал Гришаков сыну. — А за Галку не волнуйся, не съем я её, да и тебя заодно.

Юра ушёл. В детской опять послышалось шевеление, сопение и громкий шепот, потом все стихло. Гришаков развернул свёрток.

— Ох ты! — воскликнул Якунин, — ничего себе наснимала девочка!

— И ты смотри, всё по конвертикам разложено, аккуратная дамочка была. Вот эти конверты посвящены любовным приключениям, судя по тому, что одна из участниц — это Гусева, то шантажировала она мужчину.

— Почему сразу шантажировала? Может, для себя фотографировала, на память, — возразил Павел Степанович.

— Интересно, кто ей помогал эту порнографию стряпать? — Владимир Юрьевич стал рассматривать фотографии более внимательно.

— Почему ты считаешь, что ей кто-то помогал? — удивился Павел Степанович.

— Так должен же был кто-то их фотографировать. Или ты считаешь, что у нее скрытая камера есть? Приехала, полгорода взбаламутила, Митькину семью разбила, да ещё вдобавок и сама преставилась. И что ей надо было в наших краях? — Владимир Юрьевич уже в который раз стал перебирать фотографии.

— Да ничего! По направлению приехала, как молодой специалист, хотя и не хотела у нас работать. Мечтала в большой город уехать, по заграницам разъезжать, и вдруг бац, к нам приезжает. Карта так легла. Ей ещё повезло…

— Да, сильно повезло, не прошло и трёх месяцев, и девушки нет на бренной земле.

— Да я не про это, она ведь могла попасть вообще в такую глубинку, что снимать ей пришлось бы только природу, коров, свиней, да разных котов и собак. А у нас всё же районный центр, — пояснил Якунин.

— Да нет, Паша, не так всё просто. Она могла остаться в городе, но не осталась. Могла в родное село поехать, но не поехала. Почему? Надо будет поговорить с её институтскими подружками, завтра и займусь этим. Своих ребят подключу.

— Так ты завтра уедешь? Я думал, поможешь нам разобраться с этим делом, — расстроился Якунин, — сам знаешь, людей у меня нет. А Марат и Яша ещё совсем зелёные, о подвигах мечтают, а сами ничего не умеют. Хотя парни они хорошие, старательные и думающие. Из них толк должен выйти, только ведь стоит им подучиться, и заберут их у меня, ты первый пойдешь к своему Тихонову и попросишь перевести парней в свой отдел, а мне опять зелёных и необстрелянных пришлют.

— Помочь я вам помогу, но мне кажется, истоки этого преступления надо искать в Энске. А твои парни мне нравятся, но в ближайшее время переманивать их я не собираюсь. Завтра я Галку увезу, нечего ей тут по городу шляться одной, ещё набредёт на кого не нужно. Понимаешь, она у нас очень своевольная, что вобьёт себе в голову, ничем не выбьешь. У меня нет уверенности, что она, чтобы выручить Митьку, не затеет своё расследование.

— Да брось ты, она ещё малышка, о каком расследовании ты говоришь? — засмеялся Якунин.

— Малышка! А ты знаешь, что эта малышка как-то так проворачивает дела, что мальчишки её слушаются? Да стоит ей только предложить, как у нас половина детского населения бросится искать убийцу, я не говорю про Юрку и Вовку, эти наверняка уже свой план составили. Будут ходить по городу и расспрашивать всех подряд, ещё, не дай бог, и фотографии показывать, не забывай, они за Гусевой следили больше месяца, знают то, что мы не знаем. А что они не все снимки нам отдали, я уверен. Понимаешь, Галка имеет несколько потайных мест в доме, про какие-то я знаю, про какие-то нет. И, как правило, свои ценности она делит на несколько частей и прячет в разных местах.

— Это ещё зачем? — удивился Якунин.

— Да Митька перестарался как-то раз, нашёл её тайник и вытащил оттуда всё её богатства на всеобщее обозрение. А Галка там, среди прочей ерунды, хранила одно колечко, уж откуда оно у неё, не знаю, но кольцо дорогое. Сама Галя клялась, что нашла кольцо на пляже, но Митя ей не поверил. Кричал на неё, если нашла, почему не отдала сразу, а вдруг его ищет кто-то.

— Помню я этот случай, Митька её тогда к нам приволок, Галка совсем маленькая была, мне её даже жалко стало. Заявлений на пропажу кольца не поступало, мы даже объявление в газету дали, но хозяйка так и не объявилась. Кольцо я Мите вернул, а вот куда он его дел, не знаю.

— Небось, одной из своих пассий подарил, — усмехнулся Гришаков.

— Почему сразу пассий? Может, Надежде отдал, — возразил Якунин.

— Надя не взяла бы у него кольцо, она же знала, что колечко Галино. Вот Надя верила всему, что дочь ей говорила, она на Митю тогда очень зла была. Я говорил ей, что у неё профессиональная лгунья растёт, а Надя только улыбалась. Она и сама всё понимала, но прощала Галке всё, любила её очень.

— Если любила, почему же бросила? — поинтересовался Павел Степанович. — Я на неё и Митьку сильно зол был, когда Галку в землянке присыпало. Они свои любовные дела решить не могут, а страдает ни в чём неповинная девчонка.

— Знаешь, я думаю, Надя не хотела оставлять её, она даже вещи Галкины собрала, но баба Люба не отдала девочку. Правильно не отдала, сам подумай, куда бы Надя пошла с ребёнком? Ей ведь даже жить негде было. И потом, Надя заболела, и Алексей воспользовался ситуацией и увёз её. У Надежды серьёзная болячка, генерал говорит, лечиться она будет долго. Так вот я продолжу, когда Митя разорил Галкин тайник, она и решила делать не один тайник, а несколько, если один найдут, другие останутся. Она любит папу, но вот доверять свои секреты ему не хочет. Наде доверяла, мне доверяет, а ему нет.

— Тебе доверяет? Что-то я не замети, — усмехнулся Павел Степанович.

— Доверяет, а фотографии не все отдала, потому что хочет папу из неволи вызволить. Она смелая и умная девочка, но наивная, по-детски наивная. Нам нужны фотографии, пожалуйста, она нам их отдаст, но ей нужен папа, поэтому мы и должны его обменять на фотографии. Я завтра из неё вытрясу всё, что она знает, да и Юрку надо тряхануть ещё раз, но думаю, что мальчишки знают то, что знает Галка.

— Слушай, может сказать ей про отца?

— Я сам скажу, но не сейчас. Понимаешь, она может проговориться, поведение её изменится, сразу заподозрят неладное. Я бы и Юрку увёз, но, если честно, его отъезд тоже может показаться подозрительным. Вы присмотрите за ребятами.

— Куда ты её повезёшь?

— К себе, правда, я не знаю, как отреагирует Анфиса, она не хочет детей. Нет, она не против, чтобы они жили с нами, но вот смотреть за ними отказывается. Дня два Галя у меня поживёт, а потом придумаю что-нибудь, в крайнем случае, подкину её генералу.

— Ладно, Володь, я поеду, поздно уже, — сказал Якунин поднимаясь.

— Я отвезу тебя, твои ребята присмотрят за детьми?

— Присмотрят, поехали, заодно кое-какими своими мыслями с тобой поделюсь.

Владимир Юрьевич зашёл в детскую. Дети спали. Он поправил им одеяла, погладил Галку по голове, девочка во сне всхлипнула и перевернулась на другой бок.

***

Анфиса медленно брела по аллее парка и улыбалась своим мыслям. Ярко светило сентябрьское солнце, легкий ветерок играл только-только начинающей менять свою окраску листвой, пышные яркие осенние цветы печально кивали головками, предчувствуя скорые холода и своё увядание. Ещё работали карусели и аттракционы, но народу уже было немного. Анфиса прокатилась на цепочной карусели, сделала круг на колесе обозрения и пошла дальше, к фонтану. Она села на скамейку и прикрыла глаза, слушая весёлое журчание воды. Рано утром Володя уехал в командировку, куда — не сказал, а она и не очень интересовалась. Все её интересы были в городе, а то, что было за пределами Энска, её не интересовало. Ей нравилось одной бродить по парку, особенно в такую тихую тёплую погоду. Ещё не осень, но уже и не лето. Уже не жарко, но до холодов ещё далеко. Шумные компании Анфиса не любила, но не избегала. Она много читала и много знала. У неё было несколько молодых людей, с одним она ездила на природу за город, с другим с удовольствием посещала рестораны, с кем-то просто любила поболтать о книгах и кино, с кем-то обсудить футбольный или хоккейный матч. Она не предъявляла парням больших требований, они не требовали верности от неё. Появление в её жизни Володи как-то разнообразило её и так не нескучную жизнь. Особенно её позабавила реакция матери, которая, узнав, что она встречается с милиционером, пришла в ужас. Анфиса работала в детском саду, к своей работе относилась философски, как к любой другой работе. Раз надо где-то работать, значит надо, она выбрала детский сад. Почему? Да кто его знает? Вообще-то работать ей не хотелось совсем, она бы целыми днями читала книги, а вечерами посещала бы разные светские вечеринки. Но мать сказала, что ей надо работать, вот она и работает. Читала она в основном детективы и любовные романы. Чему больше отдавала предпочтения, сказать не могла. Володя рано уходил на работу и поздно приходил, поэтому никто не мешал ей заниматься любимым делом. Правда, иногда он пытался внушить ей, что женщина должна готовить для мужчины еду, стирать бельё и одежду, убирать в квартире. Но Анфиса была уверена, что всё это мужские выдумки. Большинство женщин работает по восемь часов, потом бегут в магазины, тащат домой тяжёлые сумки с продуктами, потом становятся у плиты, чтобы по-быстрому приготовить любимому ужин. И вот все накормлены, посуда вымыта, думаете можно спокойно отдохнуть? Как бы ни так! Прибегает ребёнок и жалуется, что задачка никак не сходится с ответом, приходится объяснять ему решение. Наконец, уроки сделаны, и усталая жена садится у телевизора, предвкушая заслуженный отдых. Но муж вдруг вспоминает, что его любимая синяя рубашка загрязнилась и её надо обязательно сегодня постирать, чтобы завтра надеть чистую. На робкое предложение надеть завтра другую рубашку муж сильно обижается и вспоминает, что он трудился целый день не покладая рук и заслужил себе право носить то, что считает нужным. Жена, тяжело вздохнув, идет в ванную стирать мужу рубашку, а заодно и носки, трусы и еще кое-что по мелочи. Ложится она усталая, закрывает глаза, но тут муж вспоминает, что он мужчина, а она женщина, и ни какие отговорки на то, что у неё болит голова, она устала, на него не действуют. Вот такая жизнь у большинства её замужних приятельниц. А жизнь мужчины? Он налегке приходит домой и с порога спрашивает, что у нас сегодня на ужин. О том, что жена тоже была целый день на работе, он не вспоминает. Поужинав, садится перед телевизором. На робкие просьбы ребёнка помочь решить задачу недовольно отвечает, что устал и посылает его к маме. Посмотрев телевизор, пробежав глазами свежую газету, ложится в постель и ждёт, когда же, наконец, жена примостится рядом и подарит ему свои ласки. Утром его будет жена, он встает, надевает свежую выглаженную рубашку, быстро уничтожает завтрак и отбывает на работу, где в кругу таких же мужей будет обсуждать жену, которая ничего не умеет и не хочет. Конечно, так не во всех семьях. Есть мужья заботливые, есть жены ленивые, есть мужья алкоголики, которым совсем не нужна чистая рубашка, а есть жены такие крикливые, что от их причитания и воспитательных бесед с мужем соседи долго не могут уснуть. Анфиса твёрдо решила, что не будет загонять себя в семейные рамки. Володя ей нравился, чисто внешне. Высокий, с вьющимися черными волосами, тёмными, почти чёрными, глазами, он походил на одного из героев индийского фильма. Названия фильма Анфиса не помнила, она только помнила, что ей было там кого-то жалко, и она проплакала полфильма. Но фильм закончился хорошо, а в своих мечтах она стала представлять рядом с собой черноволосого красавца. На робкие попытки Володи впрячь её в семейное рабство ответила категорическим отказом. Зато она никогда не отказывалась выполнять все свои другие обязанности, положенные женщине Всевышним. Может, поэтому Володя и терпел её около себя? Наличие у него сына вначале повергло её в глубокое уныние, но потом она трезво рассудила: парень уже большой, горшки за ним выносить не надо, сопливый нос вытирать тоже. Оформлять официально свои отношения ни Володя, ни она в ближайшем будущем не собирались. Так чем ей может помешать десятилетний мальчишка? Ничем! Когда Володя приехал из Междуозёрска один, без детей, она обрадовалась. Общения с детьми Анфисе хватало на работе. Сказать, что она любила или не любила детей, нельзя. Все зависело от настроения. Хорошее настроения и дети её устраивали, ей казалось, что детки в её группе самые умные, добрые и воспитанные. Плохое настроение — она с трудом себя сдерживала, чтобы не накричать на них, не отвесить какому-нибудь озорнику подзатыльник.

Анфиса посмотрела на весело журчащий фонтан и встала со скамейки. Она почувствовала голод, а рядом с фонтаном находилось очень уютное кафе, в меню которого, как и везде, блины, пельмени и прочая несимпатичная пища, которая, может, и вкусная, но вот полнеешь от неё быстро, а полнеть Анфисе не хотелось. Из кафе распространялся заманивающий запах, который портил девушке настроение. Анфиса решила пойти в кино. Домой ей тоже не хотелось, в холодильнике лежал вкусный торт, который вчера принёс Володя. Анфиса не удержалась, и съела кусочек, потом ещё кусочек, а потом ещё один, совсем маленький. Володя смотрел на неё и откровенно смеялся.

— Фиса-Анфиса, хватит мучить тебя себя, ешь всё, что хочешь, хорошая еда повышает женщинам настроение.

— А полная и некрасивая фигура отваживает от них мужчин, — парировала Анфиса.

— У тебя хорошая фигура, мне нравится, — серьёзно сказал Володя.

— Это потому, что я слежу за собой. Володя, зачем ты торт принёс? Специально, чтобы позлить меня?

— Нет, — поспешно ответил он, — я хотел доставить тебе удовольствие. Я же знаю, как ты любишь пирожные, мороженое, конфеты. Видел недавно, как ты нарушала свою рисовую диету, — усмехнулся Гришаков.

Анфиса смутилась. Сказать по правде, эти чёртовы диеты очень трудно соблюдать. Вот и недавно, ей надо было питаться целый день одним отварным рисом, но она не выдержала. А всё из-за подруги Светки, уговорила её зайти в кафе, а как можно удержаться, если рядом едят вкусное, а для тебя заказали минеральную воду без газа? Конечно, Анфиса продержалась только несколько минут, а потом присоединилась к подруге. Той хорошо, она ест всё подряд, а всё равно худая, как жердина.

Взглянув на кафе, Анфиса направилась к кинотеатру, надеясь, что фильм будет интересный и отвлечет её от еды. Но, как назло, герои только и делали, что сидели за столом и что-то ели. С трудом досмотрев фильм и чувствуя неприятные ощущения внутри желудка, Анфиса зашла в кафе и купила стакан минералки. Выпив воды, почувствовала себя немного лучше и снова заулыбалась. Нет, все же сила воли у неё есть, сегодня никаких тортов, пирожных и вообще еды. Только вода!

Анфиса снова пошла в парк. На скамейке, где не так давно сидела она и любовалась фонтаном, сидела её закадычная подруга и, не мигая, смотрела на льющую воду. Поначалу Анфиса решила пройти мимо, помня, что именно Светка затащила её в кафе и соблазнила пирожными, но вид у подруги был такой унылый и обречённый, что Анфиса против своей воли села рядом с подругой на скамейку. Света даже не шелохнулась.

— Светочка, что у тебя случилось? — тронув за плечо подругу, тихо спросила Анфиса.

Света долго и непонимающе смотрела на неё, потом в её глазах появились проблески разума, а на глазах сверкнули слёзы.

— А, это ты, — прошептала она, — у меня горе. Саша…, — дальше говорить она не смогла, уткнулась подруге в плечо и зарыдала.

Анфиса побледнела и дрожащей рукой стала поглаживать подругу по плечу.

Саша — жених Светы. Познакомились они давно, когда Света училась в педагогическом институте, однако, так его и не окончила — из института её выгнали. Что там у них случилось, Анфиса не знала, а расспрашивать подругу не решилась. Она видела, что Света не хочет вспоминать об этом, если захочет, то расскажет сама, а не захочет, так и не надо. Саша Башмаков Анфисе нравился. Он был невысоким, но обладал такими красивыми серыми глазами, которые обрамляли длинные пушистые ресницы, и ямочками на щеках, что Анфиса просто млела рядом с ним. Если бы не его маленький рост, то от Светки она бы его отбила. Саша ходил в женихах уже несколько лет, а долгожданной свадьбы всё не было и не было. На все вопросы Света хмурила брови и молчала. Но Анфиса проявила несвойственное ей упорство и выяснила, что причина для того, чтобы отложить свадьбу у молодых людей была, хотя, по мнению самой Анфисы, и сильно раздута ими самими. Если молодые люди любят друг друга, то решить эту проблему могут. Дело в том, что Света и Саша были не местными и не имели жилья в городе. Саша был прописан в студенческом общежитии, а Света в заводском, но молодые люди уже давно не жили в общежитиях. Они снимали частный дом. Но комендант заводского общежития предупредила Свету, что как только в её паспорте появится штамп о браке, из общежития её выпишут. На заводе комнату в семейном общежитии ей давать не хотят, говорят, вначале замуж выйди, а уже потом комнату проси. Заколдованный круг какой-то.

— Всё равно не могу понять, что вам мешает пожениться, если вы всё равно не живёте в общежитиях? Расписывайтесь, а коменданта о штампе в паспорте ставить в известность не обязательно, — предложила Анфиса.

— Тебе хорошо рассуждать, у тебя нет проблемы с жильём. У самой отдельная квартира, у родителей, и у любовника. Да ты даже представить себе не можешь, какая это острая проблема.

— Но вы же снимаете сейчас дом и живёте вместе! — Анфиса действительно не могла понять подругу.

— Да ты понимаешь, что это такое, жить в частном доме? Где нет ни отопления, ни воды, ни канализации. Ты хоть понимаешь, что это такое, удобства на улице? — кипятилась Света.

— Знаешь что? Моя квартира стоит пустая, переезжайте туда. Мебель, посуда есть, так что вам не надо будет всё это покупать, со временем, когда обживетесь, тогда потихоньку и приобретёте. Только детей сразу не заводите, поживите для себя.

— А если ты поругаешься со своим любовником, и он тебя выгонит? — резонно спросила Света.

— Не волнуйся, у меня есть, где приткнуть головушку, чтобы не сидеть в одиночестве, — засмеялась Анфиса. — Так что живите, выселять вас я не стану.

— Спасибо, мы воспользуемся твоим предложением, но только уговор, ты к нам, когда тебе приспичит, не врываешься, а то я тебя знаю, тебе же всё знать надо.

— Свет, ты хоть сама думаешь, что говоришь? Когда это я к вам врывалась и вмешивалась в вашу жизнь? Конечно, я интересуюсь, что там у вас происходит, потому что переживаю за тебя. Ты моя самая близкая подруга.

— Такая близкая, что ты строишь глазки моему жениху, — усмехнулась Света.

— Не ревнуй, твой Саша мальчик хороший, но маленький, мне такие не нравятся. Мужчина должен быть мужчиной, чтобы поднял меня и мог нести столько, сколько я захочу…

— То есть тяжелоатлетом, потому что тебя поднять может только олимпийский чемпион по штанге, причем в самом тяжёлом весе.

Анфиса ничего ей не ответила, но в глубине души обиделась. Света и Саша перебрались в её квартиру, но так и не поженились. Ждали, когда Саша закончит учёбу, но вот диплом получен, а свадьбы всё нет и нет.

Анфиса поглаживала подругу по плечу и просила успокоиться.

— Светочка, ты крепись, ты молодая, тебе жить надо…

— А я не хочу жить! — выкрикнула Светлана и оттолкнула подругу от себя.

— Света, теперь уже ничего не исправишь, — жалостливо проговорила Анфиса.

— Нельзя исправить, говоришь? А я попробую, сейчас пойду в кабак, выпью стакан водки и всё исправлю!

— Водка горю не поможет, — тяжело вздохнула Анфиса.

— А мне поможет, сейчас напьюсь, и устрою дома засаду, а когда поймаю её, то выцарапаю ей бесстыжие очи и вырву рыжие лохмы!

— Подожди, что-то я не поняла, чьи очи ты выцарапаешь? — спросила Анфиса.

— Не знаю, может даже и твои. Если увижу тебя рядом с ним, тебе не поздоровится. Никому не поздоровится!

— Но ты же сказала, что Саши больше нет, — осторожно напомнила Светлане Анфиса.

— Да, я в начале решила его похоронить для себя, но сейчас подумала, а почему я должна его кому-то уступить? Я, можно сказать, его выучила, из-за него мне пришлось уйти из института, причём уйти с позором, и теперь кто-то на него претендует!

— Так он не умер? — осторожно спросила Анфиса.

— Конечно, нет, что это тебе в голову взбрело? — перестала рыдать и возмущенно посмотрела на подругу Светлана.

— У тебя такое лицо было, — сконфуженно промямлила Анфиса.

— Я бы посмотрела на твоё лицо, если бы ты застала в своей постели чужую бабу! Нет, я ей все лохмы выдеру.

— Ты поймала Сашу с другой женщиной? И это всё твоё горе? Светка, ты дура! Разве можно так убиваться из-за мужика? Да возьми и найди себе ещё кого-нибудь. Хочешь, я тебя познакомлю с кем-нибудь, повыше твоего Саши?

— Нет, не хочу! Это из-за твоего Володьки можно не убиваться, он даже должен быть тебе благодарен, кому нужен пожилой мужик с ребёнком на руках?

— Дура ты, Светка! Если хочешь знать, то о таком муже, как Володя, можно только мечтать. Да, он не молод, но и мне тоже уже не восемнадцать лет, а ребёнок живёт с бабушкой и нам не мешает. Зато мне не надо беспокоиться о том, что в нашей кровати кто-то спит. Мы честны друг с другом.

— Потому что ты его не любишь, ты не могла найти себе нормального парня, вот и держишься за него.

— У меня и помимо Володи есть парни, — напомнила ей Анфиса.

— Это кто же? Артист? Так у него и кроме тебя хватает девчонок. Соломон? Вообще развратник! Если хочешь знать, твой милиционер самый порядочный среди твоих, так называемых, парней. А если он узнает, чем занимаются твои парни, то арестует их и ещё повышение получит. У тебя, подруга, не парни, а небольшая банда. Присмотришь к ним хорошенько, — усмехнулась Света.

Анфиса посмотрела на подругу презрительным взглядом, встала и пошла в сторону дома. В спину ей летели обидные слова подруги, на неё с интересом оглядывались прохожие. К счастью, до квартиры Володи, где последнее время жила Анфиса, было недалеко, поэтому домой она пришла, не успев заплакать. Она зашла в ванную, включила холодную воду и долго споласкивала лицо. На душе было противно. Анфиса встала перед зеркалом. Разделась и пристально рассмотрела себя. Фигура, как фигура, и совсем даже она не толстая, и фигурка такая, что позавидовать можно. А что у Светки? Ничего, одна ревность, да амбиции необоснованные. Правильно говорят в народе, что худые люди, как правило, злые. Осмотрев себя в зеркале, и придя к выводу, что Светка ей просто завидует, Анфиса немного успокоилась. А чтобы успокоиться окончательно, открыла холодильник, достала торт, отрезала большой кусок и с удовольствием съела, запивая холодным молоком. Потом взяла книгу и удобно устроилась в кресле. Спать легла только около двух часов ночи, когда глаза стали сами закрываться, а прочитанное с первого раза не воспринималось.

***

Анфиса давно ушла, а Светлана всё ещё кричала обидные слова в её адрес. Её обходили стороной, принимая за душевнобольную. Группа подростков устроилась на скамейке рядом и с интересом наблюдала за говорливой девушкой. Наконец до Светы дошло, что она кричит свои ругательства неизвестно кому, она замолчала и сердито посмотрела на ребят. Подростки засмеялись, один из них, самый смелый, спросил:

— Тётя, а вы ещё что-нибудь скажите, уж очень у вас хорошо ругаться получается. Даже у моего папки так не получается, когда он с работы пьяный приходит.

— Шли бы вы домой, уроки делать, — пробурчала Светлана.

— Завтра воскресенье, нам не задавали, — ответило ей несколько голосов.

Света недовольно глянула на мальчишек, встала и пошла домой. Ей было двадцать пять лет, высокая и худая, она не обладала яркой внешностью, способной привлечь парней, поэтому поняв, что один из сокурсников к ней неравнодушен, уцепилась за него всеми своими силёнками, ревниво оберегая предмет своего обожания от посягательств на него других студенток. Саша обратил на неё внимание на третьем курсе. Так как Света обладала высоким ростом, её пригласили в секцию баскетбола, куда она и ходила, совсем не из-за любви к этому виду спорта, а потому что можно было не посещать физкультуру, а зачеты получать автоматом. Играла она неплохо, поэтому считала, что зачёты ей ставят заслуженно. И ничего страшного нет в том, что ходить на лыжах она не умеет, плавать тоже, а прыгать в высоту даже и не пробовала. Была ещё причина, по которой Светлана посещала секцию баскетбола: это талоны на бесплатное питание, которые получали все студенты, занимающиеся спортом. Саша подошёл к ней первым, проводил до общежития, на следующий день предложил вечером сходить в кино. Парень был на два года моложе Светы, в институт поступил сразу после армии, учился с тройки на четвёрку и ничем не выделялся среди других парней их группы. А Света после школы год работала в школе пионервожатой — у неё болела мама, а в семье ещё двое детей, вот на семейном совете и решили, что после школы старшая дочь должна пойти работать. Но так хотелось вырваться из деревни, жить в большом городе, ходить в театры, на танцы, познакомиться с молодыми людьми, что через год Света просто сбежала из дома. К сожалению, к тому времени все вступительные экзамены закончились. Денег у неё не было, куда пойти она не знала, возвращаться домой не хотела, да и боялась. И вот тогда на её пути встретилась Анфиса. Света сидела в зале ожидания на вокзале и жадно смотрела на валяющийся возле урны недоеденный кем-то пирожок. Она не ела уже третий день, и все её мысли были только о том, как бы незаметно поднять этот пирожок и съесть. Анфиса сама подошла к зареванной девчонке и спросила в чём дело. Света рассказала о своих несчастьях.

— Ты, наверное, есть хочешь? — участливо спросила Анфиса.

— Не очень, — тихо ответила Светлана и украдкой посмотрела на пирожок.

— Пойдём ко мне, я тут недалеко живу, — предложила Анфиса.

— А твои родители не будут против?

— Я одна живу.

— У тебя нет родителей?

— Почему нет? Мама есть, но у нас бабушка долго болела, чтобы её квартира не пропала, меня туда прописали, а когда бабушка умерла, в её квартире сделали ремонт, и мама меня быстренько туда переселила. Понимаешь, она ещё молодая и не так давно вышла замуж, сына родила, я им только мешала, да и они мне. А так все довольны друг другом, никто никому не мешает. Пойдём, я кулинар плохой, но пожарить пару яиц и спасти тебя от голодной смерти могу.

Вот так и подружились Света и Анфиса. Анфиса устроила подругу на работу в садик, в котором работала сама. На следующий год Света попыталась поступить в институт, но провалила экзамены и очень расстроилась. Анфиса только смеялась.

— Что ты так расстраиваешься? Подумаешь, в институт не поступила, вот горе большое! Ты посмотри кругом, большинство людей живут без высшего образования и нисколько не расстраиваются по этому поводу.

— И что мне теперь всю жизнь у тебя жить и работать нянькой в саду за копейки? — сквозь слёзы спрашивала Света.

— Это ты уж как сама захочешь. Мне ты нисколько не мешаешь, а что касается копеек, то ведь можно найти и другую работу, более оплачиваемую.

— Чтобы найти работу, надо иметь хоть какое-то образование, кроме десяти классов, иметь специальность.

— Так в чем дело? Что-то, подруга, я тебя не пойму, иди учиться, кто тебе не дает?

— Ты издеваешься? Я же не поступила в институт!

— Иди не в институт, пойди в ПТУ и получи специальность…

— Не хочу в ПТУ, если хочешь знать, я в школе хорошо училась. Даже не знаю, как я не смогла экзамены сдать, — Света снова заплакала.

— Не плачь, всё очень просто, прошло два года, как ты школу закончила, вот и позабыла, что учила.

— И что теперь делать?

— Ничего, продолжай и дальше работать в детском саду, и иди на подготовительные курсы, поступишь на следующий год, раз тебе так приспичило идти именно в педагогический институт. Хочу тебя предупредить, получают учителя копейки, так что подумай, стоит ли тебе идти именно в пединститут.

Через год Света поступила в институт и переехала в общежитие, но частенько забегала к подруге. О Саше Света Анфисе не говорила. Но в одно ненастное утро Света прибежала к подруге в слёзах и сообщила, что её исключили из института, причину умолчала. Анфиса успокаивала подругу, предложила ей снова пойти работать в детский сад, но Светлана недовольно скорчила нос и проговорила:

— Опять за копейки подтирать детские задницы? Жить у тебя приживалкой? Нет уж, уволь меня от такой перспективы, пойду работать на завод, там общежитие дают, да и платят хорошо.

— И на какой же завод ты собралась?

— Еще не решила, говорят, что лучше идти на химический, там квартиру можно быстро получить.

— Да, но и работа там вредная, и потом, я слышала, что это засекреченное производство, туда кого попало не берут. В начале справки наводят, многим отказывают.

— Да? Но я же пойду простой рабочей, а не инженером каким-нибудь! Слушай, а если я не буду указывать, что училась в институте, они могут узнать?

— Думаю, что узнают, но я не знаю их систему, может простых рабочих и не проверяют. Иди лучше на другой завод, на машиностроительный, там общага хорошая, завод большой, даже при заводе есть свой индустриальный техникум и институт, можешь поступить и получить образование.

Света переночевала у неё, а утром пошла в отдел кадров машиностроительного завода. И в тот же день переселилась в общежитие. А через неделю появился Саша, и Анфиса решила сама проводить его до Светиного общежития. Увидев их, Света смутилась. Саша подошёл к ней, и они о чем-то долго говорили. Света торжествующе посмотрела на подругу, вскоре молодые люди обнялись, так в обнимку и ушли, оставив Анфису одну стоять в вестибюле. С тех пор виделись они редко, только по большим праздникам. Инициатор встреч всегда была Анфиса, Света соглашалась, однако куда бы они ни пошли, Света все время была хмурая и подозрительно посматривала на подругу. Однажды Анфиса не выдержала.

— Свет, у меня такое чувство, что ты не хочешь меня видеть, скажи, в чём дело?

— Ты клеишься к Сашке, млеешь при виде его.

— Не говори глупости, мне, конечно, он нравится, но встречаться с ним я бы никогда не стала бы. Он же маленький! — возразила Анфиса.

— И что? Мал золотник, да дорог, — парировала Светлана.

— Да, велика Федора, да дура, — продолжила Анфиса вслух, а про себя подумала, что эту поговорку специально про Светку придумали.

Когда Анфиса познакомилась с Володей, Света успокоилась, и приняла предложение жить в квартире подруги. Все у неё с Сашей складывалось хорошо. Но сегодня, придя домой после ночной смены, Света остолбенела. Саши дома не было, начался учебный год, и он приступил к работе в одной из школ города. Кровать не заправлена, и Светлана увидела, что в кровати спало два человека, две вмятины на постели были отчетливо видны. Она обследовала подушку и нашла рыжий волос. Саша ей изменяет: приводит домой женщину в её отсутствие. Света заметалась по квартире, стараясь как можно быстрее убрать следы пребывания соперницы. И вдруг она остановилась, как подкошенная: Анфиса хвасталась ей по телефону, что перекрасилась в рыжий цвет. И Володи дома нет, он уехал в командировку. Так это она соблазняет её Сашу! Вот ведь какая хитрая, сама специально предложила им свою квартиру, чтобы было удобнее встречаться. Нет, надо пойти к ней и расставить все точки над i. Что она из себя возомнила? Думает, что если отрастила аппетитные формы, то ей все можно? А как на неё Сашка смотрит? Как кот на сало, которое совсем скоро ему достанется. Всё, надо с коварной подругой объясниться раз и навсегда, и съехать с её жилплощади. Не так уж и плохо им жилось в частном доме по улице Лесной. Вода рядом, топливом тоже обеспечены. Не то, что у них в деревне, за водой надо было ходить за сто метров, да и дровами самим себя обеспечивать. Приняв решение, Светлана отправилась объясняться с подругой. Но коварной дома не оказалось. Увидев её в парке, Света расплакалась. Всё её планы полетели к черту: цвет волос у Анфисы был рыжий, но совсем не того оттенка, который она нашла у себя на подушке. Остановиться уже Света не могла и наговорила подруге много неприятного. А вот теперь жалела об этом. Всё же подруга, способная в любой момент прийти на помощь, у неё была только одна.

Придя домой, Светлана тщательно убрала квартиру и поменяла постельное бельё. Саша пришёл только к шести часам вечера.

— Ты чего так долго? — недовольно спросила Светлана, пристально глядя в лицо жениха.

— Педсовет был, потом мы с ребятами на стадион ходили, там сегодня школьные соревнования были, вот меня как молодого и отправили. Потом с физруком Петром Васильевичем в кафе зашли, отметили эти соревнования, и вот я усталый, но довольный, пришёл домой. Как ты тут без меня время проводила? Не скучала?

— Не скучала, времени не было. Встречалась Анфисой, кажется, мы не на шутку поссорились.

— И что ты всё время к ней придираешься? — удивился Саша.

— Не придираюсь я к ней, просто напомнила, чтобы она ела меньше, а то и так толстая, а пирожные трескает, только щеки лоснятся.

— Да не толстая она, нормальная, это ты худая, вот тебе как раз не мешает поправиться. Что у нас сегодня на ужин?

— Ничего. Ты же в кафе ел, — Света посмотрела на живот мужа, как будто хотела просветить его рентгеном и определить, чем же у него заполнен желудок. Но, к сожалению, ничего, кроме почти оторванной пуговицы у пиджака, не увидела.

— В кафе мы не ели, а пили, — поправил её Саша, — а я есть хочу.

— Хочешь, так ешь, в холодильнике лежат пельмени, а я пойду прилягу, голова что-то болит.

Светлана удалилась в спальню, а Александр побрел в кухню, варить себе пельмени. Утолив голод, он пришёл к Свете и лег рядом. Несколько минут они лежали тихо, потом Саша повернулся к ней и дотронулся до кончика носа.

— Почему ты сегодня такая молчаливая? — тихо спросил он.

— Настроения нет, — ответила Светлана.

— А я могу тебя утешить?

— Сашенька, ты можешь всё, даже то, что не можешь!

— Это что же я такого не могу? — возмутился парень и приподнялся на локтях.

— Не скажу! — твёрдо ответила Света.

Рука Александра отправилась в путешествие по телу женщины, она слабо сопротивлялась, зная, что её сопротивление нравится ему и только разогревает его кровь. Когда его руки закончили изучать её тело, он перешёл к занятию, которое любил, умел и из-за которого так нравился Светлане.

— Так что же я не могу делать, — ехидно спросил он, откидываясь на подушку и устало закрывая глаза.

— Ты не можешь приводить сюда другую женщину, но ты приводишь, — выпалила Света.

Александр не сразу понял, о чём она говорит. Он ещё некоторое время блаженно улыбался, потом смысл её слов дошёл до него. Он приподнялся и удивленно спросил:

— Что?

— Что слышал! Ты в моё отсутствие приводишь сюда баб.

— Света, у тебя жара нет? А то бред какой-то несёшь, — Саша потрогал её лоб, — странно, лоб не горячий. Слушай, а ты сегодня с Анфисой случайно лишнего не выпила?

— Не пила я сегодня, говорю же тебе, поругалась с ней.

— Свет, я сюда никого не приводил, не привожу, и не буду приводить, — твёрдо сказал Саша.

— Будешь встречаться с ними на их территории? — усмехнулась Света.

— Прекрати! — приказал Александр и отвернулся к стене. Через десять минут девушка услышала сонное посапывание.

«И чего это я так сегодня разошлась? — подумала Света, — куда он без меня, а я без него? Мы с ним как одно целое, друг без друга жить не сможем». С этой мыслью Светлана и уснула.

***

Еще не было девяти, когда звонок в дверь разбудил Анфису. Накинув халат, она подошла к двери и распахнула её. Перед ней стоял Володя, держа за руку девочку.

— Ты хотя бы в глазок посмотрела? А вдруг это грабители? — улыбаясь спросил Владимир Юрьевич, заходя в квартиру.

— Я тебя почувствовала, а это кто у нас такой маленький и замученный? — обратилась она к девочке.

— Я не маленькая, и не замученная, просто не выспавшаяся, потому что вчера легла поздно, а сегодня дядя Володя рано разбудил.

— Хорошо, ты большая и не замученная, а имя у тебя есть?

— Есть, меня Галей зовут. А вас я знаю как зовут, вы — Анфиса. Про вас дядя Володя рассказывал.

— Анфис, ты нас накормишь или как всегда? — устало спросил Володя.

— Накормлю, только я не думала, что вы приедете вдвоём, готовила только на одного, не знаю, можно ли девочке есть мою стряпню, я делала, как ты любишь, всё острое.

— Мне можно есть всё, — сообщила Галя. — Я люблю то, что любит дядя Володя.

После завтрака Галя зашла в комнату, которая считалась её, легла на кровать и быстро уснула. Владимир Юрьевич поцеловал Анфису, поблагодарил за завтрак и засобирался на работу.

— Володя, но ведь сегодня воскресенье, — жалобно проговорила Анфиса. — Может, останешься дома? А то я тебя совсем мало вижу. Я скучаю.

— Что это сегодня с тобой? — удивился Владимир Юрьевич.

— Ничего, я вчера поругалась со Светкой, — скорчила курносый носик Анфиса, — эта дура ревнует меня к своему Сашке, считает его неотразимым, о котором мечтают все девушки в мире. Вот я и подумала, какой ты всё же у меня хороший.

— Да, видно вы сильно поругались, раз ты даже решила что-то приготовить, — улыбнулся Владимир Юрьевич.

— Володя, а что случилось в Междуозёрске? Почему ты привёз девочку? — осторожно спросила Анфиса.

— Это тебя не касается, не вздумай Галку спрашивать. Лучше своди её в парк, пусть на каруселях покатается. Всё, Анфис, мне надо бежать.

Он ещё раз поцеловал её и выбежал из квартиры. Анфиса быстро подошла к окну на кухне и долго смотрела ему в след, пока он не скрылся за углом. Потом взяла книгу и углубилась в чтение.

Галя проснулась только к обеду. Она вошла в зал, забралась в кресло и тяжело вздохнула. Анфиса с интересом рассматривала девочку. Светлые волосы, голубые глаза, курносый нос. Девочка как девочка. Вот только голубые глаза смотрели печально, светлые волосы, распущенные по плечам, взлохмачены, плечи опущены. Анфиса подошла к ней и присела, чтобы видеть глаза девочки.

— Галочка, ты не расстраивайся, мама скоро выздоровеет, и вы опять будете вместе, — попыталась она успокоить малышку.

— Я знаю, — тяжело вздохнула Галя, — но только папа и мама больше никогда не будут жить вместе. А ещё дядя Володя не хочет папу отпустить из тюрьмы, он думает, что это папа убил тетю Олю. А папа дома был, но нам никто не верит.

— Так твоего папу арестовали? — удивилась Анфиса. — Знаешь, Галочка, дядя Володя очень хороший милиционер, он обязательно найдет преступника и отпустит твоего папу.

— Я знаю, только мне очень жалко папу. А что вы читаете?

— Это взрослая книга…

— А, про любовь, — догадалась Галя. — Тётя Анфиса, а мы гулять пойдём?

— А ты хочешь?

— Да, а то скоро холодно станет, дождь пойдёт противный, кругом грязно будет. Я осень не люблю, особенно когда листья все опадут, деревья стоят такие черные, как обгорелые, кругом грязно, обувь мыть приходится по пять раз на дню. И вода в озере холодная, темная. Птички улетают, и так жалобно кричат, особенно утки и гуси. Потом выпадает снег и кругом веселее становится, но всё равно на улицу меня не всегда пускают. Баба Люба говорит, что на улице свирепствует Мороз — Красный нос, приходится целый день сидеть дома. Я один раз весь день просидела у окна, но так и не увидела этого свирепого Мороза. А в Новый Год подарки приносит другой Дед Мороз, не Красный Нос. Я его видела раз, в доме культуры был вечер для взрослых, а мы с Юркой и Вовкой решили посмотреть, как у взрослых проходят праздники. Но в сам дом культуры нас не пустили, мы в окно смотрели. А потом слышим — колокольчик звенит, оглянулись, а это Дед Мороз на санях приехал. Сани красивые, разными узорами разрисованы, и запряжены тремя белыми конями. Я таких коней ни у кого не видела, это сказочные кони. А Дед Мороз такой большой, с белой кучерявой бородой, в длинной красной шубе. Увидал он нас, засмеялся и дал нам подарки. Мне досталась маленькая куколка-пупсик, и разная одёжка к ней, я давно такую хотела. У моей подруги Василисы такая куколка была, а у меня не было. Вот скажите, откуда Дед Мороз узнал, что я хочу? И взял куколку с собой в дом культуры, хотя мы никому не говорили, что пойдём туда. Потому что он знает, что дети хотят, и старается выполнить их желания. Если дядя Володя не отпустит папу, я попрошу Деда Мороза, чтобы папу отпустили. Дед Мороз волшебник, он всё может, только не все желания исполняет. Наверное, не хочет. Так мы пойдём гулять?

— Пойдём, Галя. Собирайся, — Анфиса встала и пошла в спальню, переодеваться.

Владимир Юрьевич в управлении долго не задержался. Он собирался сходить в институт и разузнать что-нибудь о Гусевой, но вовремя вспомнил, что в воскресенье в институте не найдет ни преподавателей, ни студентов. Немного подумав, майор отправился в общежитие, поговорить с бывшими соседками Ольги. В общежитии было тихо. Многие студенты разъехались по домам — помогать копать картошку родителям. Владимир Юрьевич поморщился, вспомнив, что в этом году копать картошку бабе Любе будет некому. Юрка ещё мал, Нади нет, а у него и Мити дела важнее картошки. Но эту проблему он как-нибудь решит, время есть, а вот что делать с убийством Гусевой, Гришаков не знал. Дело повернулось так, что от того, смогут или нет они найти убийцу девушки, зависит жизнь его близких людей.

Строгая бабушка на вахте, прежде чем узнать, что ему надо, долго смотрела в удостоверение майора. Наконец она оторвала подслеповатые глаза от документа и посмотрела на самого Гришакова.

— И что? Наши архаровцы опять что-то натворили? — голос у неё оказался скрипучий и неприятный.

— Почему сразу натворили? У вас что, беспокойные постояльцы?

— Ой, не спрашивайте, такие беспокойные попадаются, ладу с ними нет. Особенно на первом курсе, никак успокоиться не могут, вырвались из-под родительского крыла, а сами жить самостоятельно ещё не научились, вот и куролесят.

— И давно вы здесь работаете? — спросил Владимир Юрьевич.

— Давно, уже годков пятнадцать будет. До этого я на молокозаводе работала, а потом получила квартиру тут рядом и подумала, зачем мне каждый день на другой конец города ездить? Вот и устроилась сюда. Так кто вас интересует?

— Простите, вас как зовут?

— Василиса Семёновна я, студенты зовут Василисой Презлюкой. Только какая я Презлюка? Ну, поругиваю их, так ведь как их не ругать, общежитие закрывается в одиннадцать, а они гуляют до двенадцати, к девчонкам парни через окно лазают, многие девицы курят, и даже частенько водку пьют, — перечисляла Василиса Семеновна провинности молодых людей.

— Так они же молодые, им по возрасту положено лазить в окно к девчонкам, — улыбнулся Гришаков. — Скажите, а помните вы такую студентку — Гусеву Ольгу, она в этом году окончила институт.

— Гусеву? Помню, конечно. Хитрая девица, смотрит невинными глазами, а сама так и думает, как бы кому пакость какую сделать. Вообще-то, я её плохо знала, несимпатична она мне была, приходила поздно, вечно приходилось дверь ей ночью открывать. И парней часто меняла, мне кажется, они её и содержали. А она что натворила? Украла что-нибудь? Это она могла, скользкая девица. Вечно опаздывала.

— Скажите, а с кем она в комнате жила? — спросил Владимир Юрьевич.

— Так ведь разъехались кто куда, только Полька Петрова осталась, ещё Таня Полякова, она в мае под машину попала, в больнице долго лежала. Но где она сейчас — не знаю.

— А с другими девушками Ольга дружила? Я имею в виду из других комнат.

— Надо спросить на этаже, она на четвёртом жила, всё же кухня общая, должны были общаться. Я сейчас вас провожу, а то девчонки у нас языкастые, такого вам наговорят, что уши завянут, — Василиса Семёновна тяжело встала и направилась к лифту.

Владимир Юрьевич усмехнулся. Поговорить с девушками он мог и сам, посредники ему не нужны, но милая старушка Василиса боялась что-нибудь пропустить, поэтому и решила находиться рядом.

Однако, разговор не состоялся. В одной комнате девушки Гусеву не знали, так как учились на первом курсе. В другой — не захотели говорить. В третьей — только многозначительно усмехнулись и посоветовали обратиться к сокурсникам Ольги.

Гришаков понял, что девушки не хотят говорить при вахтёрше, и решил завтра поговорить с ними в институте. Он вышел из общежития и не спеша направился домой.

— Подождите! — услышал Гришаков и оглянулся.

Его догоняла невысокая белокурая девушка.

— Скажите, а почему вы интересуетесь Ольгой? С ней что-то случилось? — спросила девушка.

— Да, случилось, — не стал юлить Владимир Юрьевич.

— Я предупреждала её, что её затея хорошо не закончится, но она и слушать не хотела, а потом уехала и больше про неё мы ничего не слышали.

— Вас как зовут?

— Полина Петрова.

— Очень приятно, Гришаков Владимир Юрьевич. Полина, я предлагаю найти тихое местечко и побеседовать.

— Тут недалеко есть кафе.

— Вот и хорошо, я надеюсь, вы не откажетесь от чашечки кофе?

Полина смутилась и покраснела.

— Я угощаю, — улыбнулся Владимир Юрьевич.

— Нет, не надо, — запротестовала девушка.

— Пойдемте, Поля, не надо стесняться. Было время, когда я тоже был студентом, и у меня вечно не хватало денег, и меня тоже угощали кофе, и не только.

— Хорошо, только получается, что я сама напросилась, — девушка застенчиво улыбнулась.

В кафе было малолюдно. Они заняли столик у окна, Владимир Юрьевич заказал кофе и пирожное для девушки и задал первый вопрос.

— Так о чём же вы предупреждаю Ольгу?

— Даже не знаю, с чего начать, — задумалась Полина.

— Начните с самого начала.

— С Олей я познакомилась, когда поступила в институт и меня поселили в комнату, в которой она жила. Нас в комнате было четыре девушки: я, Оля, Таня Полякова и Света Черенкова. Девчонки уже на втором курсе учились и относились ко мне немного снисходительно. Я подружилась с парнем, Виталиком Григорьевым. Виталик увлекался фотографией и решил меня научить этому делу, поэтому привел в фотостудию, у нас в институте есть такая. А Ольга тоже там занималась. Преподает там хороший старикан Илья Васильевич, ему уже за семьдесят перевалило, но он так влюблен в своё дело и пытается научить ему других, что его года даже не чувствуются. К тому же он имеет богатырскую внешность: высокий, широкоплечий, длинные седые волосы, борода по грудь. Его все зовут Илья Муромец. Но я оказалась не способной ученицей, ничего у меня не получалось, не хватало терпения. А вот у Оли получалось очень хорошо. У неё оказался врожденный вкус. Понимаете, вот снимаем мы с ней одно и то же, а когда сделаем фотографии, у неё произведения искусства, а у меня не понять что. Муромец Ольгу хвалил, она свои работы на выставку отправляла и заняла там какое-то почётное место, не первое, но диплом получила, и её работы опубликовали в журнале «Юность», и в какой-то центральной газете. Но скажу честно, снимки в газете мне не понравились. Ничего общего с фотографиями Ольги они не имели, что-то темное, непонятное. Да это всё ерунда, Ольга на это даже внимания не обратила. Знаете, почему?

— Нет, но, может, ей было приятно, что вообще опубликовали? — предположил Владимир Юрьевич.

— Это, конечно, тоже сыграло какую-то роль, но не главную. Главным было то, что за них ей заплатили. И Ольга стала регулярно посылать свои работы в разные журналы и газеты. У неё стали водиться деньги, на занятия фотостудии она ходить перестала, чем очень огорчала Илью Муромца. Девчонкам она говорила, что деньги водятся у неё потому, что ей платят за снимки разные издательства. Я, поначалу, тоже так думала и даже ей завидовала. Но однажды, после лекции, меня отозвал в сторонку Виталька и протянул конверт. Я поинтересовалась, что это, а он загадочно ответил: почитай, узнаешь. Открыв конверт и вытянув небольшой, в половину тетрадного, лист, я прочитала примерно следующее: фотографии с вашим изображением стоят сто пятьдесят рублей, если денег не будет к пятнице, ваша жена узнает о ваших приключениях на стороне. Подписи не было, и письмо было напечатано на машинке. Признаться, я очень удивилась, почему-то решила, что это послание получил Виталька. Меня даже в пот бросило, и я спросила:

— Ты женат?

— Тебя только это интересует? — язвительно поинтересовался он.

— А от кого письмо? Хотя оно меня мало интересует, если ты женат.

— Полянка, я не женат, успокойся, и письмо адресовано не мне. Оно выпало из книги Синуса. Это послание получил он, и мне кажется, он догадывается от кого оно.

— А от кого?

— Не знаю, я же пока еще не Синус! — возмутился Виталик, — но мы с тобой тоже можем попасть под этот шантаж.

— Почему? Мы же взрослые люди, семьей не обременены. Да и кого шантажировать, если мы не изменяем друг другу?

— Понимаешь, Полянка, некоторые наши наставники считают, что встречаться парень с девушкой, как встречаемся мы с тобой, могут только после свадьбы, а до этого это называется не любовью, а развратом.

— Виталик, почему ты так разволновался?

— Потому что в конверте к письму ещё и фотография приложена была, сама догадываешься какая.

— Виталик, дай посмотреть, я не кому не скажу, — я умоляюще посмотрела на него.

— Дам, но не здесь. Ты о письме никому не говори, надо выяснить, кто это у нас такой предприимчивый.

Я пообещала ему. Потом у нас начались лекции, день был тяжёлый, и встретились мы только вечером. Описывать фотографию я не буду, сейчас мне вообще противно про неё думать. Но тогда, каюсь, она у меня даже вызвала кое-какие чувства. И я даже немного позлорадствовала. С математикой у меня всегда были напряженные отношения, а с математиком Синусом я находилась в состоянии холодной долгой и затяжной войны. Синус на ловеласа совсем не похож: высокий, худой, нескладный, вечно лохматые редкие волосы, не глаженый костюм, и старомодные очки на носу. Знаете, почему его Синусом прозвали? У него фамилия — Синус! Представляете? Не успел пойти в школу, а кличка уже есть. Имя и отчество у него нормальные, человеческие: Андрей Анатольевич. Нет, это надо же догадаться, с фамилией Синус стать математиком! Ладно, это всё лирика, слушайте дальше. Скажу о снимке только в двух словах. Очень чётко виден Синус, совсем голый, а вот его напарницу узнать было невозможно. Только и видно, что она молода и хороша собой. Этот снимок принёс мне кое-какую пользу: Синус был в таком замешательстве, что поставил мне четверку, даже толком ничего не спросив. А ведь я приходила к нему несколько раз, и каждый раз он говорил, что моё место не в институте, а в шестом классе средней школы.

— Вы так плохо знаете математику? — улыбнулся Владимир Юрьевич.

— Как теперь я понимаю, математику я знаю не хуже всех остальных девчонок, во всяком случае, большинства. То есть, если честно, то также не знаю, как и многие другие. Но любезный Андрей Анатольевич и не добивался от нас знаний. Если девчонка симпатичная, она с первого раза сдать ему математику не могла, а если страшна, как атомная война, то даже ничего не зная, сдавала. Вы понимаете?

— Понимаю, Поля. Ваш Синус ставил зачеты через постель.

— Правильно понимаете. А я в то время глупая была, это меня уже потом девчонки просветили. Вечером, когда я рассмотрела фотографию и про себя решила, что так этому Синусу и надо, Виталька меня спросил:

— Полянка, а тебя в снимке ничего не настораживает?

Это он меня зовет Полянкой, мне нравится, пояснила Поля и продолжила свой рассказ.

— Нет, а Синуса мне не жалко, он столько моей крови выпил, и из-за него я без стипендии сижу, вынуждена ходить с лыжную секцию, там бесплатные талоны на питания дают.

— Посмотри внимательно, но не на действующих лиц, а на обстановку. Ничего не замечаешь?

Вы даже себе представить не можете, что я в то время испытала! У Виталика в городе есть небольшая квартирка, и тот снимок был сделан в ней. Но ни Виталик, ни я этого снимка не делали. Значит, их кто-то сделал другой в тайне от нас. Мы поехали и осмотрели квартиру. Знаете, то место, откуда делали снимок, Виталик нашёл быстро, но, чтобы сделать фотографии, надо заранее приходить в квартиру, занимать место и фотографировать так, чтобы никто не засёк, иначе кости фотографу переломают, это точно. Мы решили выяснить, кто это занимается такими нехорошими вещами. Для начала стали следить за Синусом. Знаете, шантаж принёс хорошие плоды для студентов: почти все сдали ему свои хвосты.

Заметив, как улыбнулся Гришаков, Поля смутилась и поправилась:

— В переносном смысле хвосты, я имею в виду, сдали задолженности. Но нервничал он сильно, я думаю, что не из-за денег. Деньги он бы нашёл, он не знал, кто его шантажирует, а зачёты и экзамены через постель сдавали ему многие девчонки. Его шантажировать мог кто угодно! Мы следили за ним, да не уследили. Деньги он, видно, отдал и получил взамен фотографии и негатив. Мы с Виталиком так решили, уж очень вредным Синус стал опять. Мы успокоились, но не прошло и трех недель, как грянула гроза, правда, под гром и молнию попали не мы с Виталиком, а другая пара: Света Черенкова и Саша Башмаков. Вот им, по всей видимости, деньги взять было негде, поэтому их фото оказалось на всеобщем обозрении на доске расписаний. И на этом снимке были четко видны они оба. А комната опять наша. Тогда институт шумел недели две, Свету даже из института исключили, Сашу оставили, но из общежития выселили и стипендии лишили. А потом письмо получили мы, причём сразу оба. Я хотела заплатить, но Виталик не разрешил. Он собрал в общежитии ребят и всё рассказал, правда, снимки не показал. Про шантаж стало известно в деканате, но наши ребята представили дело так, как будто шантажист занимается фотомонтажом. И у нас все стихло. Но однажды, в конце апреля, совершенно случайно, я нашла одну из фоток, которая тоже предназначалась для шантажа одной нашей девочки, Тани Поляковой. И там уже не любовные утехи были. Понимаете, Таня училась на одни пятерки, причём зарабатывала их честно, своей головой и трудолюбием. Её после института хотели на кафедре оставить. Так вот, там дело было представлено так, будто она дает взятку. Представляете, красный диплом за взятку? Да если бы эти снимки попали в ваши руки, вы бы пересажали пол-института! Но я догадалась, чья это работа. И не только я, Илья Муромец тоже догадался.

— А он от кого узнал про шантаж? — поинтересовался майор.

— От меня. Мне же надо было с кем-то посоветоваться, и потом, мне было жалко Таню. Нет, я с ней никогда не дружила, даже считала её зубрилой, но она же сама всего добивалась. И потом, она была такой беззащитной! Её мог любой обидеть, понимаете, есть такие ранимые люди, которым любой пустяк кажется вселенской катастрофой. Вот Таня из их числа была.

— А почему вы говорите о ней в прошедшем времени? Насколько я понял Василису Семёновну, Таня осталась в городе.

— Осталась, — горько усмехнулась Полина, — а куда ей теперь ехать? Родители алкоголики из глухой деревушки, там ещё даже свет не провели, да они Тане ни разу десятки не прислали! И домой она на каникулы не ездила, а вечерами работала, вот только не знаю где. У нас многие иногородние подрабатывали, я не работала. У меня родители хорошие, они мне помогали и деньгами, и продуктами. А Таня уже нигде работать не будет, в больнице она, и врачи говорят, что так и останется на всю жизнь инвалидом. Она даже госэкзамены не сдавала, её машина сбила прямо возле института. А наши многие считают, что она домой уехала, о том, что она всё ещё в больнице, знаем только мы с Виталиком, мы её навещаем. Я каждый раз, когда к ней иду, валерьянку пью, боюсь прямо в палате расплакаться.

— Неужели больше никто не интересуется её судьбой?

— А кто будет интересоваться? Ее однокурсники институт окончили и разъехались по городам и селам нашей области.

— А вы?

— А нам с Виталиком еще год учиться, и что будет после института, мы даже и не думаем пока, всему своё время.

— Ясно. Насколько я понял вас, Поля, шантажом занималась Ольга Гусева? — Владимир Юрьевич с интересом рассматривал девушку.

— Да, но она не призналась. Вот тогда я и пообещала ей, что когда-нибудь она нарвётся на большие неприятности. Я никому не сказала про Ольгу, даже Виталику. Как подумаю о ней, у меня сердце начинает щемить. Я считала её своей подругой, и хоть мы учились на разных курсах, но свободное от учёбы и Витальки время проводили вместе.

— Василиса Семёновна очень негативно отзывается об Ольге, не знаете, почему? — спросил Владимир Юрьевич.

— Я думаю, что у неё тоже рыльце в пушку, правда, никак не могу понять, на чём Ольга старуху поймала, но она боится чего-то. Когда вы пришли и стали интересоваться Ольгой, она занервничала, даже вас по общежитию водить стала. Боялась, что вы заглянете не туда, куда надо, или мы расскажем не то, что надо. А так она не любит лишние телодвижения, её трудно с кресла поднять. Ребята знают это, и беспрепятственно проходят к нам в общежитие, под злобные крики Злючки — Презлючки. Кричит она громко, но дальше крика дело у неё не идет.

— Вы в комнате жили вчетвером: ты, Ольга, Таня, и четвёртая девушка — Света. Это её отчислили из института?

— Да. Она устроилась работать на завод, а парень, после того, как его из общежития выгнали, стал с ней жить. Они, наверное, уже поженились. Во всяком случае, собирались после того, как Саша окончит институт.

Владимир Юрьевич ещё хотел что-то спросить, но не успел. В кафе ворвался маленький тайфун по имени Галка. Сзади плелась усталая Анфиса.

— Сейчас пообедаем и пойдём дальше кататься. Я люблю шоколадное мороженое с сиропом, можно ещё взять пломбир, посыпанный шоколадом. А ещё я люблю желе розовенькое сверху, беленькое снизу, а посередине коричневое, — трещала Галя. Она бросилась к прилавку и удовлетворенно закончила, — вот видишь, тут нет каши, и блины уже закончились, давай пообедаем мороженым, а на ужин сделаем блинов, если ты так хочешь.

Анфиса обессилено села на стул и произнесла:

— Заказывай, что хочешь, только, пожалуйста, давай посидим в тишине хотя бы пять минут.

— Нам три мороженых, два желе, один кофе и бутылку лимонада, — сделала Галка заказ и села рядом с Анфисой.

Владимир Юрьевич улыбнулся.

— Большое вам спасибо, Полечка.

— Я вам помогла?

— Да, очень помогли, и возможно вон той говорливой особе тоже. Вы уж извините, проводить вас я не смогу, но зато я дам вам свой номер телефона, если вспомните что-нибудь, позвоните, — Владимир Юрьевич достал записную книжку, вырвал листок и написал два номера, — возьмите, один рабочий, другой домашний.

Полина взяла листок, посмотрела на номера и удивлённо перевела взгляд на майора.

— А ваш домашний номер я уже знаю, — сообщила она.

— Вот как? И откуда?

— От Светки, я её видела весной. Она сказала, если очень срочно понадобится, то найти её можно по этому телефону. Но я ни разу по нему не звонила.

Владимир Юрьевич ничего ответить не успел. Его заметила Галя и закричала на всё кафе:

— Дядя Володя, а мы тут гуляем! Сейчас пообедаем и пойдём дальше гулять! — она вскочила со стула и подбежала к столику Гришакова.

— Почему ты так кричишь? — недовольно спросил племянницу Владимир Юрьевич.

— Я не кричу, просто громко разговариваю, чтобы ты услышал, — ответила Галя.

К ним подошла Анфиса.

— Майор, так я пойду? — спросила Полина.

— Идите, Поля. И ещё раз спасибо вам.

Поля улыбнулась и ушла.

— Кто это? — поинтересовалась Анфиса.

— Свидетельница. Галя, ты заказала три мороженых, одно из них мне?

— Нет, это всё мне. Мы же обедать пришли. Вот у меня будет первое, второе и третье, а желе на десерт. И весь обед надо запить лимонадом, — пояснила Галя, глотая мороженое большими кусками, так как понимала, что съесть весь свой обед дядя Володя не разрешит.

— Вот что, Галя, сейчас ты отставишь в сторону свой обед, и будешь есть то, что я тебе закажу.

— Дядя Володя, но…

— Без но!

Галя надулась, но перечить дяде Володе не стала.

Вечером, уложив племянницу спать, Владимир Юрьевич присел рядом с Анфисой. Она сидела на диване перед телевизором и клевала носом.

— Анфиса, мне надо с тобой поговорить, — осторожно начал он.

— Володя, я сегодня так устала, ты себе даже представить не можешь. Галка высосала из меня все силы, у меня в группе двадцать пять детей, но на работе я так не устаю. Слушай, и сколько будет продолжаться эта пытка?

— Не знаю, как получится. Анфиса, она хорошая девочка, но ты ей не потакай, иначе сядет на шею.

— А с кем она завтра останется? Мне на работу надо.

— Ни с кем, побудет одна.

— Но она же ещё маленькая! А вдруг пожар устроить? Или убежит куда-нибудь? — забеспокоилась Анфиса.

— Пожар она не устроить, не волнуйся. А вот убежать может, над этим надо подумать. Анфиса, скажи, ты номер телефона наш кому-нибудь давала?

— Домашний? Конечно, он у всех моих подруг есть.

— И много у тебя подруг?

— Не так чтобы много, но есть. А что случилось?

— Да пока не знаю, скажи, у тебя есть подруга по имени Света?

— Да, ты же её знаешь, она сейчас живёт в моей квартире. Только, мы с ней, наверное, уже не подруги. Вчера поругались, она постоянно меня ревнует к своему Саше.

— Так это её исключили из института, — задумчиво произнёс Гришаков.

— Её, давно уже, года два прошло, или даже больше.

— А за что, знаешь?

— Нет, она не рассказывала, специально я не узнавала. Зачем? Исключили и исключили, Светлана и так неплохо устроилась.

— А что ты знаешь про Сашу? — продолжал интересоваться Владимир Юрьевич.

— Да ничего, он маленький, почти ниже меня. Но если честно, мне не нравится, что он живёт за счёт Светки, а жениться на ней не хочет, все какие-то причины выискивает.

— Иди, ложись спать, нечего носом клевать, — велел Владимир Юрьевич Анфисе.

— А ты?

— Я тоже сейчас лягу, только додумаю мыслишку одну, — Владимир Юрьевич поцеловал её и вышел на кухню.

***

Брюнет Марат держал перед собой список всех Маратов города и удивлялся. В таком маленьком городке, как Междуозёрск, жило целых семнадцать Маратов. А он-то думал, что единственный в городе. Из семнадцати Маратов пятеро были детьми, еще пятерым не было и двадцати лет, семьей обзавестись они не успели. Двоим перевалило за шестьдесят лет. Оставалось пять человек, да минус он сам, итого надо проверить четверых Маратов. У всех четверых были семьи.

Дзюба Марат Олегович, сорок один год, работает на стройке главным инженером, в город приехал недавно, до этого работал где-то в Сибири. Жена, Марианна Сергеевна, нигде не работала, сидела дома с двумя близнецами семи с половиной лет. Вполне мог загулять и стать объектом для шантажа.

Кавалеров Марат Артурович, тридцать два года, агент госстраха. Жена Ирина тоже работает в госстрахе. Есть дочка пяти лет. Что про него можно сказать? Да ничего! Молодой мужик разъезжает по близлежащим деревням на велосипеде и страхует строения, имущество и жизнь доверчивых сельских жителей. Многие, если не подавляющее большинство, даже не догадываются, что страхование жизни и имущества дело сугубо добровольное, и этого молодого и нахального агента в дом можно даже не пускать. Нет, они считают его большим человеком из самого района и несут припрятанные на чёрный день рубли. Кавалеров был брюнету Марату не симпатичен.

Тридцати восьмилетний Природин Марат Петрович работал на местном хлебозаводе. Он родился и вырос в Междуозёрске, за всю свою жизнь город покинул только раз, когда служил в армии. После армии вернулся в родной город, очень быстро женился на соседке Валентине, и жизнь его потекла по кругу: напивался, гонял жену и детей, на утро просыпался, просил прощения, получал его, неделю тихо и мирно ходил на работу, а потом опять приходил пьяный и начинал куролесить. И так каждую неделю. Природин тоже не нравился милиционеру, Марат не любил пьяниц и не терпел, когда обижали женщин и детей. Но вот проверять его он будет в последнюю очередь: чем можно шантажировать Природина? Да он даже не прочтёт этого письма с требованием выкупа, так как давно забыл, что такое чтение.

Суримов Марат Измаилович был самой подозрительной личностью. Три месяца назад он приехал из Орловского и работал в местной больнице, жил один. Языкастые старушки поговаривали, что у нового доктора личная драма. То ли жена от него ушла, то ли он от неё ушёл, то ли невеста отказалась выходить за него замуж.

За раздумьями и застал Марата блондин Яша.

— О чём задумался? — спросил он.

— Да вот думаю, с какого тёзки начать, — усмехнулся Марат.

— А ты посмотри фотографии, что начальство экспроприировало у детей, и сравни их с фотографиями своих Маратов. Вдруг узнаешь знакомого? Вот с него и начнёшь.

— Придётся так и поступить. У тебя как дела?

— Пока нормально, парень ходит в школу, из школы бежит домой, копает картошку. Он же остался вдвоем со старой бабкой, должен же кто-то выкопать картошку? А парень хороший, мне нравится.

— Ты смотри за ним лучше, а то мало ли что случиться может.

— Слушай, а может зря всё это? Ну, видели дети фотографии, и что? Это же дети, что они понять могли? Если бы дети что-то знали, уже сказали бы. И если бы их подозревали, то уже давно попытались от них избавиться. Но их никто не трогает, — рассуждал Яша.

— Эх, Яшка, знать бы, где упадешь, соломки бы постелил. А мы ничего не знаем, а вдруг девушку убили вовсе даже не из-за фотографий?

— Все может быть. На меня вчера баба Фрося налетела, требовала отпустить Гришакова и не мучить бедную старуху, у которой дети погибли, а внуков она вырастила не для того, чтобы они в тюрьме сидели из-за вертихвосток разных. Да, жила Гусева у нас мало, а насолила людям много. О покойниках плохо не говорят, но я ещё ни от кого не слышал хороших отзывов о ней.

— Ты смотри что получается, Гришаков часто от жены гулял, и знали это многие, да и жена знала. И относились к этому как к чему-то естественному. Я даже слышал от одного мужика, что в Междуозёрске все вновь прибывшие девчонки проходят через Гришакова, знак качества он им ставит, что ли? Но стоило только одной серьёзно заарканить его, как против неё ополчились почти все в городе. А он ни причём, его силой на аркане к ней тянули. Детей мне жалко во всей этой истории, а его не жалко, он получил то, что хотел, — рассуждал Марат. — Ты бы видел, какими глазами девочка на меня смотрела, когда просила обменять папу на фотографии. Да я только за одни эти глаза его посадил бы!

— Ладно тебе, молод ты ещё, вот влюбишься в замужнюю женщину, тогда посмотрю, как рассуждать будешь. Иди, проверяй своих Маратов, а то начальство уже косо смотрит, хочет, чтобы им преступника преподнесли на блюдечке с голубой каемочкой.

Марат вздохнул и взял фотографии. Ни одного из интересующих его Маратов на фотографиях он не нашёл. Тяжело вздохнув, направился в больницу, беседовать с Суримовым Маратом Измаиловичем.

Суримову было всего тридцать два года, но из-за своего тяжёлого и угрюмого взгляда, он выглядел старше. Из-за этого взгляда местные девушки обходили молодого доктора стороной. Приход милиционера не удивил Марата Измаиловича, он, даже не дожидаясь его вопросов, зло проговорил:

— Так и знал, что вы не оставите меня в покое. Что вам ещё нужно?

— Что вы имеете в виду? — удивился брюнет Марат.

— Узнали про шантаж Гусевой? Так знайте, я совсем не собирался её убивать, и платить ей тоже не собирался. Я вообще не собирался с ней встречаться.

— Марат, расскажите мне всё, а вдруг я сумею вам помочь, — попросил Марат-милиционер.

— Вас, кажется, тоже Маратом зовут?

— Да, Марат Евгеньевич Ракитин. Только Евгеньевичем меня пока никто не зовёт, кроме моего начальника. Тот, когда чем-то недоволен, только официально обращается — Марат Евгеньевич.

— Так вот, Марат, мне уже никто не поможет. Я после института получил распределение в село Орловское, больница там так себе, маленькая, оснащена плохо, поэтому и врачи не держатся. Я тоже не собирался задерживаться. Однажды вёл приём в поликлинике, народу было много, если честно, лиц пациентов я даже не запоминал, да и не смотрел на них. И на неё не обратил бы внимания, но от неё исходил такой нежный и приятный аромат, что я поднял глаза и посмотрел в лицо девушки. Я потерял дар речи: передо мной сидела фея с небесными глазами и золотыми волосами. А звали мою Златовласку — Наташей Соломатиной. Наташе было двадцать пять лет, жила в Витебске и, к сожалению, была замужем. Приехала к родителям, сын у неё маленький, два годика всего. Влюбился я в неё, как мальчишка. Глаза закрою, а она стоит передо мною, как живая. Спать не мог, она мне каждую ночь снилась. И стал я, как бы случайно, к её дому ходить. Наташа подошла ко мне первая и без всякого жеманства сказала, что я ей нравлюсь. Я и обрадовался, и испугался одновременно: ведь она была замужем. Я считал, что отбивать жену у мужа недостойно настоящего мужчины. Но сделать с собой ничего не мог. И решил, что она приехала только в отпуск, через месяц уедет, и я её забуду. Месяц пролетел как один день. Наташа с сыном уехали, а я остался страдать. А в мае неожиданно она приехала вновь, с вещами. Наташа пришла ко мне домой и сказала, что любит меня и жить без меня не может. А через две недели ее не стало. Вначале думали, что это дело рук её мужа, обиделся, что она его бросила и отомстил. Но оказалось, что муж её погиб, разбился на машине и к тому времени он уже не жил с Наташей. У него была любовница, которая требовала, чтобы он бросил жену и женился на ней, что тот с удовольствием и сделал. Правда, с Наташей он не развёлся, не успел. Тогда милиция принялась за меня, но у меня тоже было алиби: в ту ночь я дежурил в больнице, была авария, всю ночь я простоял у операционного стола. Кто убил Наташу, ищут до сих пор, но я думаю, не найдут. Я не мог больше оставаться там и уехал сюда.

— Почему именно в Междуозёрск?

— Мне было все равно куда, послали сюда. А там я не мог оставаться, потому что в каждом видел её убийцу. Так вот, не успел на новом месте обосноваться, как появилась Ольга, Наташина сестра. Уж чего она от меня хотела, я понял не сразу. Но она доказывала, что тоже меня любит, и всё спрашивала, похожа она на Наташу или нет. Внешнее сходство у них какое-то было, но они были абсолютно разные. Я так и сказал ей. Она ушла, а вскоре пошел слух, что учитель гуляет с Ольгой. Я этому значение не придал, но где-то числа двадцать пятого августа получил письмо и фотографию. На фотографии маленький сынишка Наташи среди таких же малышей сидит в песочнице. Все дети в одинаковых одеждах, рядом женщина в белом халате. В письме было написано, что я соблазнил Наташу, разбил семью, а после её гибели бросил ребёнка. Чтобы об этом никто не узнал, мне надо было выложить три сотни, я отказался. Вернее, я просто оставил письмо без ответа, хотя сразу догадался, кто его автор. Когда её убили, я ждал, что вы арестуете меня на второй день и очень удивился, когда услышал, что арестовали Гришакова.

— Почему вы думаете, что вас арестовали бы? — поинтересовался Марат-милиционер.

— Но она меня шантажировала, и потом, убийцу Наташи так и не нашли. Я не могу понять, почему Наташа погибла. Она была такая женщина, вы даже представить себе не можете, — Марат-врач отвернулся, чтобы собеседник не видел его слез.

— Скажите, а Ольга не назначала вам встречу?

— Нет. А в дом ребенка я съездил, Олег меня узнал, обрадовался мне. Вот только отдавать мне его не хотят, говорят, что я ему никто. Но я всё равно заберу пацана, — пообещал Суримов.

— И ещё один вопрос, от кого вы узнали, что Гришаков арестован?

— Санитарка сказала, она якобы видела, как вы его забирали. Я удивился, мне казалось, что его просто увезли в Энск в больницу, а оказывается, арестовали.

Уходил из больницы Ракитин с тяжелым сердцем. Фотографию с детьми в песочнице он видел, но даже подумать не мог, что она тоже является источником шантажа.

Следующим на очереди был Марат Олегович Дзюба. Его Ракитин застал в стройуправлении, Марат Олегович сидел за большим письменным столом и рассматривал чертежи. Узнав, по какому поводу его беспокоит сотрудник милиции, Дзюба только улыбнулся.

— Знаю я эту девицу, вернее, знал. У нас вахтовый метод, рабочие живут в вагончиках, неделю одна бригада, неделю другая. Электростанция строится довольно-таки далеко от города, и возить рабочих каждый день на работу накладно и не выгодно, вот они и живут недалеко от стройки. Так вот, Ольга эта повадилась каждый день ходить в их жилой городок. Всё своим фотоаппаратом щелкала. А мужики и рады стараться, позируют ей. Поснимает она их, а потом с кем-нибудь в вагончике и уединится. А мужикам что ещё надо? Когда я узнал, что из-за неё учитель выгнал из дома жену, удивился. Неужели он не знает, что это за девица?

— Ольга сказала ему, что ждёт от него ребенка, вот он и решил на ней жениться, так сказать, проявил благородство, — пояснил Ракитин.

— Дурак он, — вздохнул Дзюба. — И потом, у него девчушка есть, это что же получается? Одного ребёнка бросил ради другого? Нет, не понимаю я учителя!

— Марат Олегович, скажите, вы писем с требованием денег, не получали?

— Я? Нет, не получал. А что случилось?

— Мы ищем мужчину, которого Ольга шантажировала.

— Вы считаете, что её за шантаж и убили?

— Это одна из версий.

— А я с какого бока вас заинтересовал?

— Мужчину, которого шантажировала Гусева, зовут Маратом.

— Да? И много у нас в городе Маратов?

— Если считать вас и меня — то семнадцать.

— Да что вы говорите?! А я считал, что я — единственный. Нет, тёзка, меня она не шантажировала. Кишка тонка у неё со мной тягаться.

— А где вы были во время убийства? — как-то испуганно спросил Ракитин.

— Где я был? Сейчас вспомню. Когда ее убили, тридцать первого? Так, на работу я приехал в семь тридцать, в восемь пятиминутка у начальника, затем поехал на стройку, потом решал разные мелкие дела. Да, в четырнадцать заезжал домой — обедать, а после обеда опять на стройку уехал. Домой в семь приехал.

— А вечером где были?

— Дома, ребят в школу готовили. У нас ведь как в нормальной семье, готовили детей к школе, готовили, но пришло время в школу идти, оказались не готовы. Собирали портфели, точили карандаши, пришлось два раза разнимать мальчишек. Не поделили между собой пеналы. Жена купила им пеналы разного цвета, чтобы они не путали, где чей, так они драку устроили, каждому хотелось иметь красный пенал. В десять часов спать легли. Мальчишки проучились две недели, а у меня уже голова идет кругом. То у одного палочки писать не получается, у другого вечно карандаш ломается. Считать до десяти хорошо умеют, а вот обратно — никак. И это жена с ними дома сама сидела, готовила их к школе, а толку никакого. А может у меня наследники бестолковые?

— Ничего, через месяц привыкнут, и все нормально будет. До свидания, Марат Олегович.

Ракитин вышел из строительного управления и задумался. Алиби у Марата Олеговича была хлипким, или, можно считать, его не было совсем, но что он не причастен к гибели Гусевой, Марат был уверен.

После обеда Ракитин отправился с докладом о проделанной работе к Якунину. Павел Степанович читал местную газету «Междуозёрские новости» и хмурился.

— Ну-с, Марат Евгеньевич, побеседовали с тёзками? — ехидно спросил он.

— С двумя поговорил, с одним вообще разговаривать не хочу, а с одним буду разговаривать после шести, сейчас он на работе.

— И с кем это ты не хочешь разговаривать? — возмутился Якунин, — ты что, с ним о международной обстановке должен беседовать? Или футбольный матч обсуждать?

— Павел Степанович, но ведь Погодин алкоголик, я сомневаюсь, чтобы Гусева хотела с ним иметь хоть какие-то дела. Да и не причастен он к убийству, даже если Гусева и шантажировала его. Я проверил, тридцать первого он работал в ночную смену и с работы не отлучался.

— Ладно, с этим ясно, я тоже думаю, что тратить на него время не стоит. А что с теми, кого ты проверил?

— Запутался ещё больше, Суримова она шантажировала, — Марат полез в карман, достал фотографию детей, играющих в песочнице, и протянул Якунину. Тот рассматривал её минут пять, потом вопросительно посмотрел на Ракитина:

— И что?

Марат пересказал рассказ Суримова.

— Алиби у него железное, а вот у главного инженера Дзюбы хлипкое, он утверждает, что в это время спал.

— И что же тут не нормального? Её убили в отрезке с десяти до двенадцати, в это время большинство честных людей спят. Ладно, иди проверяй Кавалерова, а я свяжусь с Гришаковым, может он что-нибудь узнал.

Ничего нового Марат не узнал. Кавалеров утверждал, что его никто не шантажировал, писем он не получал, а вечером тридцать первого августа был дома.

На следующий день Якунин отправил Марата в соседний район, узнать, при каких обстоятельствах погибла Наташа Соломатина, в девичестве Гусева, и выяснить, кто из озерчан посещал в это время соседнее село.

В селе Орловском о Наташе Гусевой отзывались хорошо. Она окончила школу без троек, поступила в текстильный институт и получила профессию художника-модельера. Вышла замуж, родила сына. Роман с доктором не остался для сельчан незамеченным, но восприняли его нормально. А чего возмущаться? Мужа Наташи они знали плохо, он только раза три приезжал в село и очень высокомерно себя вёл, а вот доктора в селе уважали, многих он избавил от недугов, поэтому ему желали всего самого хорошего. Когда прошёл слух, что у Наташи погиб муж, никто не сомневался, что скоро у Наташи и Марата будет свадьба. О том, что после смерти любимой Марат уехал в Междуозёрск, знали почти все в Орловском. Тайны из этого Марат не делал. После отъезда Суримов приезжал раз пять, приносил цветы на могилу Наташи. Появлялся он и в местном доме ребёнка, привозил игрушки и конфеты.

А вот об Ольге Гусевой односельчане отзывались по-разному. Но большинство говорить о ней не хотели, так как знали о её поведении в Междуозёрске, но помнили её скромной, трудолюбивой и послушной девочкой.

В Междуозёрск Ракитин вернулся хмурый и недовольный.

Не лучше обстояли дела и у Якова. Никто не интересовался фотографиями, с Юркой не встречался, сам он тоже далеко от дома не отлучался. Дело зашло в тупик.

***

Юрка сидел у Вовки Северцева перед раскрытым учебником математики и горестно вздыхал, чем ужасно злил Вовку и отвлекал от решения задачи.

— Слушай, Юрик, чего ты всё страдаешь да страдаешь? — не выдержал он.

— А что мне остается делать? Дяди Мити нет, Галку папа увёз, а нам с бабушкой вдвоём картошку не выкопать. Вот скажи, почему они так долго дядю Митю в милиции держат? Ведь он не убивал Ольгу, дома весь вечер был. Мы тогда помирились только, он Галке книгу читал, да уснул быстро. Знаешь, Вовка, мне кажется, что нам надо самим найти убийцу этой Ольги.

— И как мы его искать будем?

— У нас ведь есть фотографии, и ещё кое-что есть, мне Галка отдала, когда папа её увозил.

— И что это? — заинтересовался Вовка.

— Ты заметил, что почти все фотографии не были подписаны? Что, у Ольги такая хорошая память? Или она хорошо знала тех, кого фотографировала?

— Может и память хорошая, и знала, кого фотографировала, — высказал свое предположение Вовка.

— Ничего подобного, у неё в записную книжку всё записано было, и эту книжку Галка у Ольги утянула, а папке моему не отдала, она решила, что отдаст только тогда, когда её папку отпустят.

— Слушай, Юрка, а тебе не кажется, что твоя Галка слишком много что-то у кого-то таскает?

— Она же только для пользы дела, — заступился за сестру Юрка. — Слушай, так мы будем искать убийцу?

— Если я откажусь, ты будешь один искать? — уточнил Вовка.

— Буду!

— Да что ты один найдешь? Одна голова хорошо, а две лучше. Так что там твоя Галка утаила?

— У неё остались кое-какие фотографии и записная книжка Ольги. В книжке записаны разные телефоны, адреса, фамилии, — Юрка вытащил из портфеля завернутый в газету сверток и развернул его. — А ещё какие-то непонятные записи:

К.С. — 15.07., 24.07., +;

В.П. — 18.07., +;

Ф.В. — 18.07., 23.07. -;

А.С. — 23.08.,

С.Д. — 28.08.,

М.С. — 30.08.

А. В. — 30.08.

К.И. — 30.08.

С.С. — 30.08.

— И что, по-твоему, это означает? — спросил Вовка.

— Да тут и думать нечего, это инициалы и даты, вот только что они обозначают?

— Может, это дни рождения её подруг? — предположил Вовка.

— Может, только тогда почему у некоторых две даты. И что означают плюсы и минусы?

— Дайте-ка мне посмотреть, — услышали вдруг мальчики голос Марины Евгеньевны.

— Мама, ты подслушивала! — возмутился Вовка.

— Извини, Вова, но вы так громко обсуждаете свои дела, что слышно за сто метров от дома. И так, дорогие мои, вы решили помочь нашей доблестной милиции?

— А почему они арестовали дядю Митю?

— Юра, раз арестовали, значит, была причина…

— Не было никаких причин! — закричал Юрка и выскочил из комнаты.

— Мам, ты тоже считаешь, что дядя Митя виноват? — возмущенно спросил Вовка.

— Нет, Вова, я не считаю Дмитрия Юрьевича виноватым, но всё же вам не стоит вмешиваться в поиски убийцы, это опасно. Так что записную книжку и фотографии я у вас конфискую. А если узнаю, что вы все-таки суёте свой любопытный нос, куда вас не просят, расскажу отцу, вывод делай сам. Ты меня понял, Владимир?

— Понял, — пробурчал Вовка. — Мама, а если они никого не найдут, дядя Митя так и будет сидеть в тюрьме?

— Если Дмитрий Юрьевич не виноват, его скоро отпустят. А теперь иди, найди Юру, ему сейчас нужна поддержка друга.

Вовка ушёл, а Марина взяла записную книжку, забралась на диван с ногами и принялась её листать. Дойдя до последней страницы, она нахмурилась, долго смотрела на листок. Потом отложила записную книжку и принялась изучать фотографии. Их было немного, всего пять штук. На одной мужчина целовался с женщиной. Женщина — это сама Ольга. Мужчину Марина тоже знала, но недостаточно хорошо. И ещё на одной фотографии женщина целовалась с мужчиной. Увидев эту фотографию, Марина закусила губу и покраснела. На другой фотографии парочка сидела в беседке, и мужчина держал девушку за руку, на следующей — мужчина нёс под мышкой доску. Почему эти два снимка Галя не отдала милиции, Марина не поняла. А вот пятая фотография её заинтересовала и удивила. Рассмотрев все фотографии, Марина аккуратно сложила их, завернула в газету и спрятала в свой рабочий стол. Записную книжку положила в свою сумку. Потом снова села на диван, включила телевизор и уставилась в экран, но мысли её были далеко от событий, развивающихся на какой-то комсомольской стройке. Она думала о фотографиях. Все люди с этих фотографий были ей знакомы. Не знала только девушку, которую держал за руку мужчина. Марина решила сама поговорить с ними, для этого не надо было далеко ходить. Завтра в школе она и намеривалась побеседовать с одним из мужчин, так неосмотрительно попавших в объектив Ольги Гусевой.

Открыв дверь, Владимир Юрьевич чуть не оглох от множества молодых и звонких голосов. Парни и девушки двигались в разных направлениях небольшими группками и, весело переговариваясь друг с другом. Его толкали, кто-то извинялся, кто-то пробегал не останавливаясь. Где находится деканат, майор знал, и, не останавливаясь, направился туда. Встретила его полнеющая женщина средних лет, Мария Владимировна Сердюковская.

— Здравствуйте, Владимир Юрьевич, что-то последнее время вы к нам зачастили. Что опять натворили наши питомцы? — улыбаясь, спросила она.

— Здравствуйте, Мария Владимировна. Рад вас видеть. Как супруг?

— Спасибо, хорошо, всё время на даче проводит, воздухом дышит.

Супруг Марии Владимировны Лев Александрович пять лет назад перенес инфаркт, спровоцировал который родной сынок Лёнька. Семнадцатилетний бездельник не привык, что бы любящие родители ему в чем-то отказывали. Он попросил у них подарить ему на день рождения мотоцикл, но тут родители проявили твёрдость, и мотоцикл Лёнька не получил. Парень обиделся и ушёл из дома. Где-то бродил неделю, школу не посещал, об экзаменах не думал. Сердюковские прибежали в милицию с требованием вернуть любимое чадо в лоно семьи. Лёньку нашли и вернули домой. Сильно он не сопротивлялся, жизнь бездомного ему не пришлась по душе. Он снова начал посещать занятия в школе, родители облегчённо вздохнули. Но не прошло и месяца, как Сердюковские снова пришли в милицию. Лёнька опять пропал, а потом супруги получили письмо с требованием выкупа. Сумма за Леньку была большая, в письме было написано, что это карточный долг парня.

— Он и карт-то в глаза не видел, — плакала Мария Владимировна.

— Ему уже семнадцать, думаю, что и карты он видел, и вино пробовал, — возразил ей Владимир Юрьевич. — Скажите, а Леонид вам ничего не рассказывал про свои приключения, когда в прошлый раз уходил из дома?

— Нет, он вообще замкнутым стал, всё за книгами сидел, мы радовались, думали, за ум мальчик взялся, — вздохнул Лев Александрович.

— Может и взялся, вы не паникуйте раньше времени, мы постараемся найти вашего Лёньку, — успокаивал майор несчастных родителей, но в глубине души был сильно взволнован. Кто его знает, с кем связался парень, и что это за долг у него образовался. Искали Лёньку три дня, нашли случайно, в одном из ресторанов. Парень находился в обществе великовозрастной дамы, жизнью был доволен и о родителях совсем не думал. В кабинете Гришакова Лёнька чувствовал себя героем, смотрел на майора снисходительно и откровенно грубил. Владимиру Юрьевичу это сильно не нравилось.

— Ты мне надоел и разговаривать с тобой я больше не буду. Сейчас отправишься в камеру и подумаешь о своём поведении.

— А что я такого сделал? — возмутился парень. — Я могу жить с кем хочу и где хочу! Я взрослый человек.

— Допустим, ты ещё не совсем взрослый, а если судить по твоим поступкам, то совсем глупыш. Леонид, неужели тебе не жалко родителей?

— А чего их жалеть? Со мной же ничего не случилось!

— Господи, какой же ты дурак! Да если мы докажем, что это ты требовал у своих родителей выкуп за себя, тебе тюрьма грозит.

— Не требовал я, — как-то вяло отреагировал Ленька.

Майор вызвал конвой и приказал увести парня. Потом позвонил Сердюковским. Похищение организовали сам Ленька и его новый друг Митька Говоров, парень давно известный в милиции. На выкуп парни планировали купить мотоцикл и отправиться летом на юг. Майору было жалко глупого Лёньку, и он сделал всё возможное, чтобы парень не попал под суд. Кое-как Ленька окончил школу и осенью ушёл в армию. Армия чему-то его научила и он, отслужив срочную службу, поступил в военное училище. Теперь Мария Владимировна считала Гришакова чуть ли не другом семьи.

— Так что вас привело к нам? — снова спросила Мария Владимировна.

— Я, Мария Владимировна, очень надеюсь на вашу помощь. Скажите, помните вы такую студентку — Гусеву Ольгу Витальевну?

— Гусеву я помню хорошо, хотя и хотела бы забыть. Что вас интересует? — помрачнела Мария Владимировна.

— Скажите, Ольга училась хорошо?

— Училась она хорошо, занятия не пропускала, зачеты и экзамены сдавала вовремя. Вас только её учёба интересует?

— Нет, как раз учёба меня меньше всего интересует. Что вы можете вообще о ней сказать? Что она была за человек по-вашему?

— Почему была? Уж не хотите ли вы сказать, что её, как бы это сказать, убили? — осторожно спросила Мария Владимировна.

— Хочу.

— Да, — тяжело вздохнула Сердюковская, — знаете, я не удивлена. Эта девушка всё время искала приключений, она не считалась ни с чем, могла обидеть человека ни за что. И ещё, я вам скажу, но об этом никто не знает, Ольга занималась шантажом. Она снимала наших преподавателей в щепетильных ситуациях и требовала денег за молчания.

— Откуда вы знаете? — поинтересовался Владимир Юрьевич.

— Я сама попала под объектив её фотоаппарата. Понимаете, я уже не молодая женщина, но вдруг два года назад влюбилась, и в кого? В студента одного. Сейчас и сама понять не могу, что я в нём нашла? Парень он, конечно, хороший, но не до такой степени, чтобы потерять голову, подставить под удар свою репутацию, семейную жизнь.

— Ольга требовала у вас деньги?

— Я получила письмо по почте, где мне предлагалось выложить сто пятьдесят рублей, взамен я получу фотографию и негатив. Сами понимаете, сто пятьдесят рублей деньги для меня небольшие, и я их заплатила, на другой день в почтовом ящике обнаружила фотографию и негатив. Вот, собственно, и всё.

— Письмо, в котором требовали деньги, было подписано?

— Нет.

— Почему вы решили, что это она?

— Знаю.

— А что стало с парнем?

— Ничего, он даже ничего не узнал, окончил институт и уехал.

— Назвать его имя можете?

— Нет, не хочу. Поверьте, Владимир Юрьевич, он совсем ни при чём. Это я виновата, а парень… Я не знаю, о чём он думал, может, хотел зачёт получить, а может, просто был голоден и надеялся, что удовольствия от встреч со мной не получит, но хоть вдоволь поест. Да мы и встречались не больше трёх раз, он не зажег меня, я его.

— Понятно. Мария Владимировна, а что вы можете сказать о Полине Петровой?

— О Петровой? А она чего вас заинтересовала? Это девушка тоже любит приключения, но другого рода. Она смелая, открытая, вздорная. Полина мне нравится, дружит с пареньком, Виталием Григорьевым, дружит давно. Я думаю, что институт они закончат законными супругами.

— Вы знаете, что она и Виталий тоже подвергались шантажу?

— Нет, про них не знала. А вот ещё про одну пару знала. Светлана Черенкова и Александр Башмаков, они оба жили в общежитии, денег у них не было, заплатить молодые люди не смогли, и их отношения стали достоянием гласности. Свету из института исключили, Сашу оставили, но из общежития выселили. Исключили её по другой причине, но мне кажется, что как раз к той провинности она была не причастна. Я подумала на досуге и пришла к выводу, что она выгораживала Сашу. Я пыталась поговорить и с ней, и с ним, но у меня ничего не получилось. Обозлилась девушка на всех, а Саша только молчал и делал вид, что переживает за неё.

— И что это за провинность? — заинтересовался Гришаков.

— У девушки из их группы украли деньги, которые потом и оказались у Саши. Парень, недолго думая, сообщил, что деньги ему дала Света. Девушка день плакала, а потом призналась.

— Знаете, Мария Владимировна, это уже не провинность, а преступление, — поправил её майор.

— Знаю, но ребята сами во всём разобрались, без милиции. Скажите, почему вы интересуетесь Полиной?

— Просто так, я вчера разговаривал с ней, мне стало интересно, что она за человек.

— Одно время она дружила с Гусевой, в одной комнате жила.

— Я знаю.

— Я вам уже говорила, Поля лёгкий человек, она быстро сходится с людьми, может поддержать любую компанию, но в тоже время и имеет голову на плечах, понимает, что можно делать, а что нельзя. Когда Полина перестала дружить с Гусевой, и по какой причине, я вам сказать не могу. Но между ними пробежала чёрная кошка давно, ещё даже до отчисления из института Светы. Сама видела, как встретившись раз в институтском коридоре, Полина поморщилась и постаралась быстрее уйти, чтобы не здороваться с Ольгой. Знаете, я поняла, почему вас Петрова заинтересовала: вы подозреваете, что она может быть причастной к гибели Гусевой. Скажите, а когда погибла Ольга?

— Тридцать первого августа, примерно в десять часов вечера.

— А где?

— Далеко от Энска, в Междуозёрске.

— Так вот, Полина не могла её убить, она была в общежитии тридцать первого, и Виталий её был. Понимаете, студенты собрались после каникул, давно не видели друг друга, вот и решили отметить встречу. А вахтёрше Василисе Семёновне не понравилось, что молодые люди шумят, она позвонила в деканат, а в деканате я задержалась, много работы было перед первым сентябрём. Вот и пришлось мне идти в общежитие, разбираться. Полина и Виталий были среди гуляющих студентов. Их алиби я подтвердить могу под присягой.

— Милая Мария Владимировна, я и не подозревал Полину и её друга, у них причины не было убивать Ольгу. Шантажировала она их в прошлом году, и, насколько я могу судить, молодые люди утрясли эту ситуацию без помощи администрации, профкома и комсомола. Скажите, а кого ещё шантажировала Ольга?

— Не знаю.

— А предположения у вас есть?

— Есть, но это мои предположения, и я их оставлю при себе. А вдруг я ошибаюсь?

— Мария Владимировна, а что случилось с Таней Поляковой?

— Это печальная история, девочка шла из института, переходила дорогу и её сбила машина. она всё ещё в больнице лежит, врачи говорят, что так и останется инвалидом. А девочка хорошая, умная, трудолюбивая.

— Вы знаете, что она тоже подверглась шантажу? — спросил Гришаков.

— Таня? Не может быть, у неё же не было молодого человека, во всяком случае в институте она ни с кем не встречалась. Дружить — дружила. Жила в общежитии, подрабатывала вечерами. У неё просто времени не было на любовные дела.

— Милая Мария Владимировна, а разве подвергнуться шантажу могут только любовные парочки?

— А чем ещё можно было шантажировать Таню?

— Не знаю — не знаю. А парень у неё был…

— Это вы Виктора имеете в виду? — снисходительно улыбнулась Сердюковская. — Он просто её друг детства, они выросли в одной семье.

— Ладно, пойду дальше расспрашивать о Гусевой. Передавайте привет супругу. Как там ваш шалопай?

— Спасибо, нормально.

Владимир Юрьевич улыбнулся и вышел из кабинета. Он не спеша шёл по опустевшим коридорам, начались занятия и студенты разбрелись по аудиториям. На встречу ему почти бежал взлохмаченный, высокий и худой мужчина. Гришаков догадался, кто это.

— Простите, Андрей Анатольевич, если не ошибаюсь? — спросил майор, останавливая математика.

— Он самый, — ответил Синус, останавливаясь и вглядываясь в Гришакова. — Простите, с кем имею честь?

— Майор Гришаков Владимир Юрьевич. Скажите, мы сможем с вами сейчас пообщаться минут пятнадцать?

— Если только пятнадцать минут, не больше. Пройдёмте, поищем свободный кабинет.

Однако найти свободный кабинет им не удалось, они остановились у ближайшего окна, и Владимир Юрьевич спросил:

— Андрей Анатольевич, скажите, кому вы заплатили за шантаж?

— Какой шантаж? — поспешно спросил Синус, и глаза его тревожно забегали.

— Но, что это был за шантаж, вам знать лучше, меня больше интересует, кто вас шантажировал.

— Никто меня не шантажировал, с чего вы взяли?

— Андрей Анатольевич, что вас шантажировали, я знаю точно, чтобы вас успокоить, скажу, что не только у вас вымогали деньги. Так скажите, кому вы заплатили? — потерял терпение Гришаков.

— Не знаю, я оставил деньги в камере хранения на железнодорожном вокзале, а конверт с фотографией мне в почтовый ящик положили.

— Так, понятно. И вы никого не подозреваете?

— Подозреваю, но это только мои подозрения, никаких доказательств у меня нет, — ответил Синус.

— Скажите, а где вы были тридцать первого августа вечером?

— Тридцать первого? Дома был, где же ещё, первое сентября на носу, а для меня первое сентября — это всегда стресс. Как увижу первый курс, меня в дрожь бросает.

— А кто может подтвердить, что вы были дома?

— Да все, жена, дети, соседка наша, она приходила к нам за солью.

— Хорошо.

— А что случилось тридцать первого?

— Была убита Гусева Ольга, знаете такую?

— Знаю, а причём я? — недоуменно пожал плечами Андрей Анатольевич.

— Ни при чём, но только многие в вашем институте считают, что шантажом занималась она, — Гришаков пристально смотрел на преподавателя.

— Да, я слышал, но девушка утверждала, что это не она. Зачем ей было меня шантажировать? Математику она мне сдала, в прошлом году я о её существовании вообще забыл. А вы уверены, что это Гусева шантажировала? По-моему, на неё думают только потому, что она фотографировала хорошо, но при институте своя фотостудия и заниматься шантажом могли многие. Почему вы не обвиняете Барина, Григорьева или Петрову? Вот как раз Петрова и могла меня шантажировать, хитрая девица, математику не знает, сдавать мне приходила несколько раз, и как раз в то время, когда меня шантажировали, тоже пришла, хотя совсем ничего не знала.

— Андрей Анатольевич, но у вас ведь требовали деньги, а не поставить всем отстающим студентам зачёты, а деньги нужны всем, независимо от знания математики. Вы об этом не думали?

— Я заподозрил Петрову, вы знаете, она за мной следила, и вела себя подозрительно. Интересно, а где была она тридцать первого, вы выяснили?

— Выяснил, Гусеву она не убивала. Спасибо Андрей Анатольевич, вы мне помогли. Не буду вас больше задерживать, а Петрову вы зря подозреваете, математику она, возможно, и не знает, но вас не шантажировала. До свидания.

Владимир Юрьевич пошёл к выходу, а Синус так и остался стоять у окна.

На крыльце института майор столкнул с Полиной и молодым человеком. Парочка стояла за колонной и весело переговаривалась. Владимир Юрьевич, усмехаясь, подошёл к ним.

— Прогуливаем, молодые люди? — ехидно спросил он.

— Здравствуйте, майор. А это и есть мой Виталька, — представила Полина парня.

— Владимир Юрьевич. Полина, а можно мне поговорить с Виталием?

— Говорите. Кстати, я совсем недавно видела около института вашу девочку. Вы недалеко живете?

— Живу я недалеко, а вот девочка тут быть не должна, так что, если увидите её, можете надрать уши, скажите, что я велел.

— А с Виталькой вы хотите наедине поговорить?

— Угадали.

— Ладно, тогда я пойду на лекцию, одной прогуливать скучно. До свидания, майор.

Полина ушла. Виталий смотрел вслед уходящей девушке влюбленными и восхищёнными глазами. Когда Поля скрылась за массивной дверью, парень перевёл взгляд на Гришакова.

Разговор с Виталием ничего нового не принёс. Немного разочарованным, Владимир Юрьевич пришёл в управление, где ему сразу пришлось окунуться в дела, совершенно не связанные с убийством в маленьком городке Междуозёрске.

***

Полина и не думала идти на лекцию. У неё были другие планы. Она зашла в вестибюль института, и чтобы не попасться на глаза кому-нибудь из преподавателей, спряталась в небольшой закуток под лестницей. Гибель Ольги её встревожила и расстроила. Посовещавшись с Виталиком, Поля решила навестить Свету Черенкову, но для этого надо было узнать, где в настоящее время она живёт. Номер телефона, который та оставила, оказался не её, а этого майора. Но раз номер все же дала Света, значит, связь с ней имеет жена майора, или кем она приходится ему? Полина вспомнила, как на неё посмотрела Анфиса и довольно улыбнулась. Спутница майора явно её ревновала. Хотя смешно, майор уже старый, ему перевалило за тридцать, а может, даже и больше. Разве можно его сравнить с Виталиком? Полина снова довольно улыбнулась, подумав о Виталике. Предмет её обожания заглянул под лестницу.

— И долго ты собираешься тут сидеть? — спросил он.

— Майор ушёл?

— Надеюсь, если по дороге не встретит ещё кого-нибудь, кому захочет задать свои вопросы. Ну что, пойдём?

— А куда? Мы ещё даже не узнали, где она сейчас живёт.

— Да чего тут узнавать? В квартире Анфисы, это же ясно. Помнишь, Светка говорила, что подруга перебралась к своему любовнику, а им с Сашкой свою хату уступила.

— Можно подумать, я знаю, где прописана эта Анфиса, — буркнула Полина.

— Узнаем в столе справок.

— Как? Мы не знаем даже её фамилию!

— Зато знаем имя и фамилию майора, узнаем, где он живёт, выследим Анфису и вытрясем из неё адрес Светки.

— Виталька, ты не слишком увлекся? А давай лучше вечером позвоним по тому номеру телефона, что нам Светка дала, и назначим ей встречу.

— Тогда у нас пропадёт целый день, и ещё неизвестно, когда Анфиса свяжется со Светкой, а потом с нами. Нет, этот путь длинный и не надёжный. У меня появилась идея. Где ты, говоришь, работает Анфиса?

— В детском саду «Одуванчик».

— Вот мы сейчас и позвоним в этот «Одуванчик». Только знаешь что? Нам нужен телефон, придётся идти в нашу каморку.

Молодые люди взялись за руки и покинули институт. Через двадцать минут они входили в один из подъездов длинной пятиэтажки. Поднялись на второй этаж и остановились около квартиры №7. Виталик полез в карман, достал ключи и с улыбкой вставил его в замочную скважину. Но ключ не поворачивался.

— Вот чёрт, — выругался парень, — вечно его заедает.

— Дай сюда, — отобрала Полина ключи, — смотри и учись.

Она вставила ключ в замок и, смеясь, произнесла:

— Сим-сим, откройся!

Дверь открылась.

— Прошу. Волшебные слова надо знать, а не только физические законы и математические формулы, — усмехнулась Полина.

— Полянка, для начала надо осмотреть тут всё. Не хочется снова попасть кому-нибудь на крючок. Всё-таки не понимаю, как Ольга сюда проникала, ведь мы с тобой ключи никому постороннему не давали, а получается, что у нас тут притон был, кто хотел приходил, валялся на нашей кровати, ещё и мы с тобой сами пострадали.

— Допустим, мы не сильно пострадали, ты быстро разобрался в ситуации. Да и не посторонних у нас много оказалось. И Ольгу мы не считали посторонней, — возразила Полина.

— Не скажи, у нас с тобой месяца три было платонической любви, только урывками и встречались, и то с оглядкой. Кажется, чисто. Теперь давай займёмся делом. Ты иди на кухню, сообрази что-нибудь перекусить, а я узнаю, где сейчас Светка живёт.

Полина ушла на кухню, через десять минут пришёл на кухню и довольный Виталик.

— Вот тебе адресок, — он протянул клочок бумаги.

— Что? Уже узнал?

— Дело техники и здравого ума. Позвонил в детский сад, позвал Анфису. Назвал ее Сударевой Анфисой Семёновной, а она мне так мило, вежливо отвечает: извините молодой человек, но вы ошиблись. Я Вавилова Анфиса Александровна. Я удивился, говорю: у меня записано, Сударева, 1915 года рождения. А она мне так ехидно: я немного моложе. Я извинился и положил трубку. Потом позвонил в справочную и узнал, где живёт моя сестра Вавилова Анфиса Александровна. Всё, можно ехать на рандеву.

— Сейчас? Но ещё рабочий день не закончился, она на работе, да и Саша тоже.

— Мы для начала побеседуем с соседями, бабушками, которые несут свою нелёгкую вахту на скамейках у подъезда.

— Зачем? Мы же не собираемся наводить справки о нравственности Светки и Саши, а просто хотим узнать, что они думают о шантаже и кого подозревают.

— Нет, соседей надо опросить. Узнать, вдруг кто-нибудь интересовался ими.

— Зачем? Их шантажировать уже не надо было.

— Как же ты любишь со мной спорить! — возмутился Виталик.

— Это не я с тобой, а ты со мной споришь. Я вот никак не могу понять, почему они не поженятся. Светка говорила, что ей негде жить, но ведь живут же они сейчас в квартире Анфисы, — рассуждала Полина.

— Может, из-за прописки? Так хоть прописка есть, а то ничего не будет, — предположил парень.

— Ерунда, она работает на заводе, выйдет замуж за Сашу, подаст заявление на комнату в семейном общежитии, а там и в очередь на квартиру поставят. Этот путь проходят большинство, и свадьбы не откладывают, — парировала Полина.

— Слушай, какая тебе разница, почему они не женятся?

— Просто интересно, столько лет вместе, а свадьбы нет.

— Ты лучше о нас подумай. Мы когда будем свадьбу играть? — спросил Виталий.

— До распределения надо расписаться, а то ещё пошлют в разные места, — ответила Полина.

— Я хочу в городе остаться.

— Я тоже. Да не переживай, останемся. Что-то я после чая разленилась, не хочется никуда идти, — Полина встала со стула и потянулась.

Виталик взглянул на неё и тоже встал. Он прижал её к себе, крепко поцеловал, потом взял на руки и отнёс в спальню.

Только к четырем часам пришли Полина и Виталик к дому №4 по улице Карла Маркса. Улица состояла из старых домов, а дом №4 вообще напоминал если не церковь, то что-то монашеское.

— Ничего себе жилой дом? — удивилась Полина.

Ещё больше она удивилась, когда вошла вовнутрь. Широкая и чистая лестница, высокие потолки, на окне розовые занавески. Они поднялись на второй этаж и постучали в третью квартиру. Дверь им не открыли. Виталий усмехнулся:

— Где твои волшебные слова?

— Они действуют только в определенных случаях. Сим-сим — это такое заклинание, которое…, — договорить она не успела, открылась дверь соседней квартиры, и выглянула старушка, древняя, но с любопытными глазами и вздернутым носом, — действует обязательно, но только надо правильно выбрать дверь. Здравствуйте, не скажите, а где ваши соседи?

— А вас кто интересует? Света или Анфиса? — поинтересовалась старушка.

— Света.

— Она сегодня во вторую смену, так что придёт уже ночью.

— А Александр? — спросил Виталик.

— А вот когда он придёт, я сказать не могу, но раньше девяти он не приходит. А вы что хотели? — полюбопытствовала старушка.

— Так, просто поговорить и обсудить общих знакомых, — серьёзно ответил Виталий. — Скажите, а вы в каких отношениях с ними?

— Вот что, молодые люди, нечего на лестнице разговаривать, заходите ко мне в гости, чайку попьём, о жизни поговорим. Меня Дарьей Ивановной кличут, я тут почти про всех всё знаю.

Виталик переглянулся с Полиной и сказал:

— Поля, ты иди, а я сейчас, быстро. Скажите, а где тут у вас магазин?

— Что, никак за гостинцем сбегать хочешь? Не трудись, у меня всё есть, я сейчас одна живу, иногда дочка с зятем приезжают, но редко, хорошо если раз в месяц. Да вы заходите, не стесняйтесь, — Полина и Виталик робко переступили порог квартиры гостеприимной старушки, которая, не останавливаясь, продолжала свой рассказ. — Они у меня занятые очень, вступили в кооператив, теперь стараются быстрее квартиру выкупить, зять таксистом работает, а дочка на заводе, ни от какой работы не отказываются. Спрашивается, зачем им это? У меня хорошая квартира, дочка прописана, умру, им отойдет. Говорю, вы лучше детей на юг свозите, а они только смеются. Говорят, мы молодые, успеем и на юг съездит, и квартиру купить. А в соседней квартире Варвара жила, Анфисина бабка. Умерла молодая, еще и семидесяти не было. В одночасье её скрутило, Анфиска тогда совсем девчонкой была, только двадцать исполнилось, прибежала ко мне, глаза как блюдца, губы дрожат. Говорить не могла, только шептала что-то. Бросилась я к соседям, а Варвара на полу лежит и пена изо рта. Скорую вызвали, да когда она приехала, бабка уже и дышать перестала. Анфиса одна осталась, мать-то её замуж вышла, сына родила, не до дочери ей было. Ремонт сделала в квартире и переселила девку по-быстрому, чтобы под ногами не путалась. Да Анфиса и раньше в основном у бабки жила. Анфиска как без пригляда осталась, так в блуд ударилась. Она девка видная, вот мужики и клюют на неё. А она, дурочка, только рада. То с одним роман закрутит, то с другим. Но сюда никого не приводила, предпочитает встречаться с теми, у кого своё жилье есть. А потом привела эту Свету, говорит, что ей жить негде. Света жила у Анфисы года два, потом в институт поступила и переехала в студенческое общежитие. Года два она только иногда приходила в гости, а потом и приходить перестала. И вдруг опять переселилась к Анфисе, и изменилась сильно. Хмурая такая ходила и глаз не поднимала. Но на этот раз она не долго у Анфисы жила, устроилась на работу и переехала в общежитие, в заводское. А потом Анфиса встретила мужчину и перебралась к нему, а Света опять сюда перебралась, но уже с Сашей. Только вот что я вам скажу, молодые люди, не нравятся они мне. Анфиса открытая была, всегда забежит, поговорит со мной, а эти только шмыг в свою квартиру и сидят, как мыши в норе, тихо-тихо. А Александр даже не здоровается со мной, а Света иногда кивает головой, и даже несколько раз поговорить со мной заходила. Она иногда по две смены работает, устаёт, а Александр сидит у неё на шее. Я слышала раз, как он ругал её, что у него недостаточно хорошо поглажена рубашка. А сам как пан-барон, домой налегке приходит, нет, чтобы в магазин зайти хлеба купить. Я даже ни разу не видела, чтобы он мусор выносил. А вечерами, когда Света на работе, из дома уходит, приходит только ночью и не один, парень с ним какой-то. Я раз у Светы спросила, что это за паренёк такой, а она сказала, что друг Саши, учатся вместе. А вы кто им будете? — наконец дала слово молодым людям старушка.

— Мы тоже вместе учились, — коротко ответил Виталий. — Скажите, а к ним часто знакомые или друзья заходят? Кроме этого парня?

— Никого не видела. Да я же вам говорю, их днями дома не бывает, Света на работе, Саша тоже где-то пропадает, в институте, наверное. И что интересно, когда она работает во вторую смену, он уходит утром и приходит около пяти часов, а когда в первую — только к обеду квартиру покидает, перед её приходом. Получается, что они вместе редко бывают, может, поэтому и не женятся. А ещё одно время к нему девушка приходила, когда Светы дома не было, и, прежде чем зайти в квартиру, по сторонам оглядывалась, как шпионка. Однажды она со мной столкнулась на лестничной площадке, вообще-то я специально вышла, когда в окно увидела, что она в подъезд входит. Взяла мусорное ведро и пошла мусор выносить, даже очки на нос нацепила, чтобы её лучше рассмотреть, думала, познакомлюсь с девушкой и узнаю, кто она такая. Но она, когда увидела меня на площадке, не стала к Саше звонить, а сделала вид, что ей надо на другой этаж. Но я всех знаю в нашем доме. Вечером поднялась на третий этаж, как бы за солью и ненароком поинтересовалась, что это за девушка к ним приходила. Они на меня посмотрели, как на ненормальную. Никто к ним не заходил, ни к Соколовым, ни к Малеевым. Я вот что думаю, любовница это Сашкина. А последние три месяца её не видно стало, наверное, отдыхать уехала или поссорились, но честно вам скажу, хорошо, что она исчезла. Света любит Сашку, она для него готова сделать всё, что он пожелает. Однажды, где-то по весне, он заболел. Уж не знаю, что там у него было, грипп или ангина, но только температура высокая поднялась. Так Света ему чуть ли не профессора привела, и за лекарством ездила на другой конец города. А вот когда она заболела, он дома не появлялся, за ней я и Анфиса ухаживали. Я поинтересовалась у неё, куда же делся Александр и знаете, что она мне ответила? Говорит, он заразиться боится вот и переехал на несколько дней к друзьям. И действительно, только когда она выздоровела, появился. Смотрю, идёт, как ни в чем не бывало, портфелем помахивает, — Дарья Ивановна сморщила нос, как будто во рту у неё был кусок лимона. — Да вы пейте чаёк, не стесняйтесь. Я слышала, Свету выгнали из института, а за что, не знаете? Я спрашивала Анфису, но она говорит, что не знает, Света и Саша не говорили ей, а спрашивать сама она стесняется. Анфиса вообще не любопытная, даже про соседей ничего не знает. Всё книжки читает, романы разные. А бывало, забежит ко мне, начну ей про кого-нибудь из соседей рассказывать, глаза вытаращит и причитает: не может быть. Да я даже ей первая сказала, что её мать собирается замуж. Вообще-то, Тамара, это мать Анфисы, выходила замуж несколько раз, но всё неудачно. Не то, что бы парни плохие были, сама она много воображала, вот мужики и уходили от неё, а от некоторых она сама уходила. Вот Васька Опарин, работящий парень, автослесарем работал, говорят, любую машину мог отремонтировать, зарабатывал хорошо, так нет, не стала Тамарка с ним жить. Говорит, не могу, от него бензином пахнет. Васька потом женился на Клавдии из шестнадцатой квартиры, и фигурой баба не вышла, и лицом не красавица, а живут они душа в душу. Двое деток у них, мальчишечки-погодки. А Тамарка познакомилась с толстяком, ножки коротенькие, живот огромный, волосики редкие прилизанные, глазки масляные такие, хитрые, жулик одним словом. Заведует какой-то торговой базой, Тамарке пальто зимнее подарил дорогое и шапку норковую. Только эту самую шапку у неё вскорости и украли, да ещё и по голове дали, хорошо, что там кто-то с собакой гулял и нашёл её, без сознания она на снегу лежала, а то могла совсем замерзнуть. Ох, и ошалевал тогда Василь Васильевич, это мужик её, сказал, что если найдёт этих грабителей, живьём в снег закопает. Он приходил сюда, Анфису искал, Тамара хотела видеть дочь и просила его привезти её в больницу. Анфиски не было дома, а его я к себе в квартиру увела, очень уж он расстроенный был. Он мне и рассказал, что с Тамарой случилось, и сказал, сам найду этих подонков и зарою. Я в больнице Тамару навестила, говорю, какой у тебя муж заботливый, правильно сделала, что вышла за него. Не красавец, другая не отобьёт, а она и говорит, что любовниц он себе не заводит, предпочитает девицу снять.

— Это как? — удивилась Полина.

— Полянка, неужели не понимаешь? Он пользуется услугами проституток, — пояснил ей Виталик.

— Тогда зачем же Тамара вышла за него замуж?

— А ей-то что? Он развлекается, и она тоже. Зато у него денег много, и Тамарка сейчас не работает, с сыном сидит. Он у неё в третьем классе учится.

— Что-то я не поняла, если сын учится в третьем классе, это значит, что ему уже лет десять? А вы говорите, что Тамара недавно замуж вышла. У нее что, ребенок не от этого мужа? — Полина недоверчиво посмотрела на Дарью Ивановну.

— Да что ты такое говоришь? — возмутилась бабка, — он только потому и расписался с ней, что она ребёнка ждала. Да и времени уже порядочно прошло, Анфису Тамара отселила, когда та еще в педучилище училась, а ей уже двадцать семь исполнилось, пора бы тоже детьми обзаводиться, а она нет, всё тянет чего-то. Я вот что думаю, она, как и мать, будет искать себе мужа до тридцати пяти годов. Я тут с ней поговорила по душам, а она мне и говорит, не хочу себя бытом связывать. Рассуждает, как будто ей восемнадцать лет, и всегда будет восемнадцать. Уж я пыталась втолковать ей, что скоро она станет старой, на неё никто из стоящих мужиков и не посмотрит, только смеется. Не верит, думает, что просто ворчу по-стариковски.

Дарья Ивановна всё говорила и говорила, Полина крепилась из последних сил, чтобы не закрыть глаза и не заснуть. Она уже несколько раз толкала ногой под столом Виталика и делала ему знаки, что пора уходить от словоохотливой старушки, но парень только отмахивался и с интересом слушал бабку.

— Скажите, Дарья Ивановна, а как выглядела девушка, которая приходила к Саше? — спросил Виталий. — Она такая светленькая, глаза серые, лицо круглое и ямочки на щеках?

— Нет, дело зимой было, она в белой вязаной шапочке была, а из-под шапки черная челка выбивалась. А вот какого цвета у нее глаза, затрудняюсь сказать. Она так быстро мимо прошмыгнула, а я ведь уже не молодая, мне присмотреться надо. А вот парня я хорошо рассмотрела, худенький, темно-русые волосы, лицо длинное, интеллигентное, губы тонкие. Глаза маленькие, серые, очки в золотой оправе. Да вы его должны знать, если учитесь вместе.

— Под это описание у нас много ребят подходят, — улыбнулась Полина. — Особенно, что касается очков.

— Дарья Ивановна, а если мы покажем вам фотографии, вы сможете узнать тех, кто приходил к Саше и Свете? — спросил Виталий.

— А чего же не узнать? Я пока из ума не выжила, на память не жалуюсь. А вам зачем? — подозрительно прищурила глаза старушка.

— Света наша подруга, и если Саша её обманывает, мы сами поговорим с ним и с девушкой. А вдруг она и не любовница Саши, а просто приходила к нему готовиться к экзаменам, тем более, что когда экзамены закончились, она перестала приходить. Мы завтра подойдём с фотографиями, а сегодня уже поздно, нам пора, — Поля первая встала из-за стола.

Виталию ничего не оставалось делать, как последовать её примеру. Когда молодые люди покинули квартиру гостеприимной бабушки, было уже темно. Заметно похолодало. Полина зябко повела плечами и спросила:

— Виталь, а к чему весь этот бред про Сашину любовницу? Какая нам разница, кто к нему ходил? Мы же хотели узнать у них о шантаже.

— Не скажи, мне знаешь, что не нравится? Почему из института вышибли Светлану, а Сашку оставили? Учился он хуже, это она за него контрольные работы делала, поэтому он и получал хорошие отметки, а на экзаменах, где она не могла за него отвечать, хорошо если четвёрку получал, а то и натянутые тройки были. А у Светы четверки редко проскакивали, только пятерки, и спортсменкой она была, в баскетбол играла. Да и повод для исключения странный. Подумаешь, двое взрослых людей занимались любовью! Если хочешь знать, то некоторые девчонки даже родили без мужей, и из института их не исключил за это. Некоторые, правда, перевелись на заочное, но это только потому, что они вынуждены были пойти работать, чтобы ребёнка прокормить. Нет, Полянка, не все мы с тобой знаем, что-то Света скрыла от нас.

— Может ты и прав, но мы с тобой тогда испугались, — улыбнулась Полина. — Помнишь, даже дни рождения старались больше в своей квартире не отмечать, и вообще ходили туда как можно реже. Если хочешь знать, у меня вообще паника была: думала, как только узнают, что это из нашей квартиры притон устроен, нас в тюрьму посадят.

— Ты вспомни, сколько тогда нам лет было, тебе только девятнадцать исполнилось, а я на полгода тебя старше. У нас еще понятия детские были. В школе и дома вдолбили, что до свадьбы юноша и девушка ни в коем случаи не должны оставаться на ночь одни. Это аморально и стыдно. Вот мы и испугались. А Света старше тебя года на четыре, она до поступления в институт успела поработать.

— Да, пионервожатой в школе и нянечкой в детском саду. И Саша в институт поступил после армии.

— Вот видишь? И училась она на курс старше. Она в житейских делах была опытней нас, не ушла бы из института только потому, что какой-то идиот её голой сфотографировал.

— Это ты так думаешь, а Света по-другому думала. Ей стыдно было, вот она и ушла.

— А Сашке, значит, не стыдно было, что его девушка бросила институт из-за него?

— Почему из-за него? Они же вдвоём попались.

— Поля, мы сейчас поругаемся, потому что ты не хочешь меня понять. Давай прекратим на сегодня этот разговор. Завтра возьмём фотки и покажем их старушке, поговорим со Светой и Сашей и решим, что нам делать дальше.

— Ладно, — недовольно пробурчала Поля, — всё равно вам, мужчинам, не понять девичью душу.

Виталий улыбнулся. Уж чью душу он хорошо понимал, так это Полинину. Во всяком случаи, он так считал. Наивный!

В небесной канцелярии спохватились, что на Земле в данный момент наступила осень, а это значит — монотонные мелкие противные дожди, пронизывающий ветер и никакого ласкового и тёплого солнца. Вместе с погодой портилось и настроение Полины. Ей не хотелось вставать и идти на лекции. Сквозь ресницы она наблюдала, как снует по комнате Виталька, собирая тетради, учебники и прочую ерунду.

— Полянка, вставай! Мы опоздаем, — в который раз тормошил он девушку.

— Я сегодня плохо себя чувствую, поэтому на лекции не пойду, — в который раз отвечала ему Полина, при этом она старалась придать своему голосу трагический и даже смертельный тон.

— Поль, прекрати! Знаешь ведь, что у меня сегодня семинар, и я не могу его пропустить, иначе Людвиговна грозилась лишить стипендии.

— Так ты иди, а я полежу немного, а вечером возьму тетрадку у кого-нибудь и перепишу лекцию. Виталик, мне бы поспать ещё хотя бы часа два, и тогда я чувствовала бы себя намного лучше, чем сейчас.

— Ладно, прогульщица, спи. А когда выспишься, отбери фотографии, надо к бабе Дарье съездить и узнать, кто к Сашке ходил, да и со Светланой надо поговорить. Интересно, а она знает, кто их подставил? — задумался Виталий.

— Догадывается, я же ей говорила, что мы Ольгу подозреваем. Да и Саша ей говорил, он с вами был, когда мы с тобой получили письмо, и ты рассказал о шантаже ребятам.

— Рассказать рассказал, но вот кто занимался этим делом, мы так и не решили, каждый остался при своем мнении. Поля, я побежал, — и Виталик поспешно покинул комнату.

Полина перевернулась на бок и закрыла глаза. Но сон больше не шёл. Пришлось вставать и идти в ванную, принимать прохладный душ, чтобы взбодриться. После гигиенических водных процедур Поля зашла на кухню и обреченно вздохнула. Жили они с Виталиком вдвоём, завтракал сегодня утром он один, но вот грязной посуды была целая мойка. «Вот свинтус! — возмутилась Полина, — интересно, мужчины все такие аккуратные, или мне достался эксклюзивный экземпляр? Придется его перевоспитывать».

Выпив кофе, Полина принялась за мытье посуды. Покончив с наведением чистоты на кухне, она перебралась в комнату и оглядела её хозяйским взглядом. Конечно, не мешало бы и здесь навести порядок, но не для того она прогуливает лекции, чтобы мыть пол. Полина взяла альбом с фотографиями, села на диван и стала их рассматривать. Отобрала пять штук. На одной фотографии почти вся их фотостудия, включая Илью Муромца. На второй — девчонки из общежития, они тогда праздновали Новый год, в одной маленькой комнатке собралось человек десять. Вначале праздновали только в чисто девичьем кругу, потом подошли ребята. Вернее, а забрались в окно на втором этаже. Мужское и женское общежития находились рядом, и разделяла их одноэтажное помещения столовой. Вот по крыше этой столовой ходили юноши и девушки друг другу в гости. На третьей фотографии Ольга, Света, Таня Полякова и друг Тани Виктор. Глядя на этот снимок, Полина всхлипнула. Витя любил Таню, она хорошо к нему относилась, но держала на расстоянии. Таня считала, что любовь мешает учёбе и откладывала её на потом. Когда Таню сбила машина, Виктор целые дни и ночи проводил в больнице. А потом вдруг исчез, даже на выпускном вечере его не было. Витю Полина знала плохо. Высокий худенький паренёк не привлекал своей внешностью Полину, а его нерешительность в отношениях с Таней вызывала у неё улыбку и, мягко говоря, неодобрение.

Четвёртый снимок был групповым, юноши и девушки стояли в две шеренги и улыбались. По какому поводу была сделана эта фотография, Полина не помнила, но на ней были и Саша, и Света, а значит, может быть и кто-то из их друзей, которые поддерживали с ними отношения уже после исключения Светы из института. А вот почему она взяла пятый снимок — сказать не могла. Просто взяла и всё. На ней улыбалась Таня Полякова. Девушка стояла на крыльце института и смотрела прямо в объектив. Она не ожидала, что её будут фотографировать, просто вышла из института. Таня готовилась сбежать с крыльца, чтобы сделать свои последние шаги. Всего через минуту её сбила машина, Таня даже понять не успела, что произошло. Очнулась она уже в больнице. Полина помнила, как застыли все, находившиеся около института. Двигалась только машина, которая сбила Таню. Она быстро удалялась. Первым в себя пришел Витя и бросился к девушке, потом заголосил кто-то из девчонок. Быстро приехала скорая помощь, Таню увезли. Прибыла милиция и начала опрашивать очевидцев, но все были в таком шоке, что сказать что-то конкретное никто не мог. Происшедшее посчитали несчастным случаем.

Вдруг Полина сдвинула брови и задумалась. Её заинтересовало, как этот снимок вообще попал к ним, раньше она его не видела. Пока напрягала извилины, пришёл Виталька.

— Как, ваше величество уже изволило проснуться? — ехидно спросил он. — А случайно обед оно не приготовило? Очень есть хочется.

— Обед я не готовила, но у нас есть колбаса, пожарь себе с яйцом. Виталь, а как у нас оказалась эта фотка Тани? — спросила она.

— А, эта! Это Таньку Витька щелкнул моим фотиком буквально перед тем, как она шагнула под машину.

Молодые люди перебрались на кухню. Виталик пожарил себе колбасы с яйцом и принялся глотать её большими кусками, почти не пережевывая.

— Думаешь, что я отберу у тебя твой обед? Ошибаешься, я недавно поела. Так что ешь не торопясь, пищу надо пережевывать, если не хочешь заработать гастрит. А то придется мне тебе манную кашку варить, а я её страсть, как не люблю. Слушай, а ты знаешь, где Витя сейчас? Раньше он у Тани в больнице был, а теперь даже не показывается.

— Мы уезжать собирались, а он оставался. Из общежития перебрался в нашу квартиру, а вот когда мы вернулись, его уже не было. Отсутствовали мы вдвоем всего неделю. Потом ты в городе была, за Таней ухаживала, а потом и я подъехал. Но его уже никто из нас не видел, а у Тани мы не спрашивали.

— Сегодня спрошу.

— Не вздумай, а вдруг она переживать будет.

— Уже отпереживала, почти три месяца прошло, у них ведь не было любви, просто дружба.

— Поля, ты думаешь, что говоришь? Витька её любил, это Таня такая строгая и правильная, что его не подпускала к себе. Но если хочешь знать, то она его тоже любила и была уверена, что он от неё никуда не денется.

— Как видишь, куда-то делся. Слушай, а он кто?

— Не понял, — перестал жевать Виталик и удивлённо посмотрел на Полину.

— Я имею в виду, откуда он?

— А! Они с Таней из одной местности, даже кажется, в одном классе учились. Но домой они редко ездили, Витька же работал, да и Таня подрабатывала.

— Про работу я знаю, он в институте работал, что-то где-то починял. Я не интересовалась, что и где, но вечерами он вечно был занят и в наших компаниях не гулял, впрочем, как и Таня, но она занималась зубрешкой. Ладно, когда к бабке Дарье поедем?

— Я с последней пары ушёл, чтобы Свету дома застать, так что тянуть время не будем. Сейчас поем и пойдём.

— Почему пойдём? На улице дождик моросит, может, возьмем такси? — с надеждой спросила Полина.

— О! У тебя появились деньги?

— Пока нет, но скоро родители должны прислать, а у тебя разве нет?

— Есть, но мало. Так что поедем с тобой как белые люди, на общественном транспорте.

— Вот я и говорю, поедем как белые люди на общественном транспорте под названием такси.

— Увы! Мы с тобой не настолько белые, поедем на автобусе, — усмехнулся Виталик.

— Ладно, автобус, так автобус, — согласилась Полина. — Только надо зайти в торговый центр и купить чего-нибудь к чаю, а то неудобно второй раз приходить с пустыми руками. Бабке купим тортик какой-нибудь, а Светке бутылку вина.

— Ладно, Полянка, ты иди, собирайся, а я пока доем спокойно.

— Хорошо, только ещё не забудь помыть посуду, а то утром столько оставил, что я думала, что у нас завтракала рота солдат.

Доесть, Виталик доел, но вот посуду так и не помыл, решил, что грязная посуда до вечера никуда не денется, а вот Светлана уйдёт на работу.

***

Молодым людям повезло, им не пришлось долго маяться под назойливым осенним дождём — автобус подошёл быстро. Через полчаса они входили в подъезд дома по улице Карла Марса.

— Знаешь, мне кажется, всё же здесь раньше была церковь или что-то в этом роде, стоит только войти, как по спине дрожь пробегает и хочется покаяться в своих грехах.

— Начинай каяться, представь, что я поп. Мне интересно узнать о твоих грехах. Предупреждаю, пропуски лекций большим грехом не считаются, их можешь опустить, — съязвил Виталик.

— Нет уж, мои грехи, это мои грехи и никому о них знать не надо. Смотри, бабка нас уже ждёт! Она что, действительно целыми днями сидит у окна и наблюдает, кто входит и выходит? Ей больше заняться нечем? — недоумевала Полина.

— Я посмотрю, чем ты будешь заниматься в сто лет, — засмеялся Виталик. — Здравствуйте, Дарья Ивановна. Я смотрю, вы нас уже ждёте.

— Да в окно случайно посмотрела, смотрю, вы идёте, вот и решила встретить. А вы с гостинцем, просила же, ничего не приносить. Ладно, заходите.

Дарья Ивановна пропустила их в квартиру и закрыла дверь.

— Света дома, — шепотом сообщила она. — Вчера пришла поздно, уже за полночь, а Сашка появился около десяти, а сегодня ушёл в семь тридцать, с портфелем. Я к Свете забежала, так, спички попросить, и как бы ненароком спросила, куда это он так рано направился. На работу говорит, он, оказывается, в школе работает. А вы фотографии принесли?

Дарья Ивановна говорила и говорила, но при этом на одном месте не сидела, а суетилась и что-то делала. Полина с трудом смогла вставить слово:

— Вот, фотки, — начала она, но старушка опять заговорила.

— А, фотографии! Сейчас, только очки на нос нацеплю. Вот ведь как странно получается, вблизи читать не могу без очков, а вдали вижу хорошо. Так, что вы мне тут принесли? — бабка взяла фотографии и начала рассматривать. — Вот этого богатыря я знаю, — ткнула она в Илью Муромца. При этом она часто задышала и обтерла полотенцем лицо.

— Что? — воскликнули вместе Виталий и Полина.

— А чему тут удивляться? — усмехнулась старушка, — я ведь тоже молодая была и за мной ребята бегали. А Илья мне нравился, но он меня не замечал, а приударял за Варварой, Анфисиной бабкой. Она тоже не против встреч с ним была, если хотите знать, то мы считали, что Тамара — это его дочка. Правда, Варвара утверждала, что отец муж, но Илью я часто видела рядом с ней уже после её замужества. Хитрая она была, не хотела за бедного фотографа выходить, но и совсем отказаться от него не могла. Да и он тоже, видно, не мог её забыть, поэтому и бегал к ней. Он моложе её почти на пять лет, сейчас ему ещё и семидесяти нет. А глаза такие же, как в молодости — бесовские. Последний раз я его видела ещё до войны, да и то мельком. Я к тому времени уже замужней матроной была, да вот деток бог не дал мне. Когда война началась, я работала на заводе, с заводом и эвакуировалась в Сибирь, а муж на фронт ушёл, да так и сгинул где-то, даже ни одной весточки я от него не получила. Да он и не знал, куда мне писать, а я не знала, куда ему писать.

— А после войны вы пробовали его искать? — спросила Полина. — У нас тетя Маша нашла своего мужа, он в госпитале лежал, после контузии память потерял.

— Да что его искать, — горестно вздохнула Дарья Ивановна, — я же вернулась в город, дом наш разрушен был, так я на каждом углу объявления наклеила, где меня искать. Не приехал он, а создавать новую семью мне уже поздно было. Но познакомилась с одним парнем, дочку вот родила. А что мне ещё надо было?

— Да вы и сейчас еще молодая, — попыталась сделать комплемент старушке Полина.

— Конечно молодая, только среди столетних. Ладно мою молодость обсуждать, давайте посмотрим на ваших современников. Вот эта девушка приходила к Саше, — Дарья Ивановна показала на Ольгу. — Я вам про неё говорила. А вот вы рядышком сидите. Больше я здесь никого не узнаю.

Никого не узнала Дарья Ивановна и на групповом снимке, даже Сашу и Свету. Полина взяла снимок в руки и с сожалением сказала:

— Зря я его выбрала, не подумала, что большие групповые снимки хорошо рассматривать тем, кто знает, кто там сфотографирован и по какому поводу. Даже я сейчас, по прошествии трех лет, не могу всех назвать.

— Не переживай, зато на этой фотографии я почти всех узнаю. Вот ты и твой друг, вот Света и Саша, а эта пара приходила к Свете, — Дарья Ивановна показала на Виктора и Таню Полякову. — Вначале они пришли вместе, было тепло и на девушке было вот это самое платье, — старушка взяла в руки пятую фотографию, на которой Таня Полякова стояла на крыльце института.

Полина печально улыбнулась.

— Это Таня Полякова, а платье у неё и было-то всего одно. Оно ей очень шло, это платье мы ей подарили на день рождения, оно довольно-таки дорогое, мы с девчонками сбрасывались на подарок, но на платье всё равно не хватало, я свои докладывала, только Таня об этом не знает, да никто из девчонок не знает. Я это платье с рук покупала. А когда они приходили к Свете?

— Вот я говорю, тепло уже было, то ли в конце мая, то ли в начале июня. Они вдвоём были, девушка эта и паренек с ней. Я почему их запомнила? Мы тогда с бабками на лавочке сидели, солнцем наслаждались, а эта парочка спросила, где живут Света и Саша. Я-то не хотела говорить, мало ли какие жулики шастают по чужим квартирам. Решила сперва узнать, кто они такие и зачем им Света и Саша понадобились. Парень не хотел отвечать на мои вопросы, смотрел на меня недовольно, как на выжившую из ума старуху. А девушка ответила, что ей очень Света нужна, и что она с ней в институте училась. Я ещё хотела что-то спросить, но Пелагея сжалилась над ними и назвала квартиру. Парочка так быстро упорхнула, что я даже расстроилась. Я же хотела их проводить к Свете, да послушать под дверью, о чём они там разговаривать будут. У нас слышимость хорошая, если узнать что-то надо, то никаких проблем. Правда плохо, когда молодёжь музыку свою включает на полную громкость. В соседнем подъезде Жорка Шариков живёт, вот змей недобитый, обормот глухой, как заведет свою бандуру, весь дом ходуном ходит. Уж мы и участковому жаловались, а с него как с гуся вода. Так вот, про пару эту, зашли они в подъезд, а пока с Пелагеей попрощалась, смотрю, а они уже назад идут, девушка в слезах, парень злой. А Светка открыла окно и закричала, зло так закричала: «Мне никто не помог, и я не буду никому помогать! А Сашку не трогайте, иначе я вам глаза выцарапаю!» Мы с Пелагей так и раскрыли рты, раньше Света никогда не ругалась. Девушку я больше не видела, а паренек ещё раз приходил, в конце июня. Но только Светы дома не было, а Саша с ним разговаривать не захотел. Парень походил вокруг да около и ушёл. Больше я его не видела. Я бы его к себе затащила, но мне не хотелось, чтобы Саша видел, что я с ним разговариваю, у меня и так с ним отношения не складываются, а если увидит, что я говорю с его недругами, вообще разозлится. Ещё пакость сделает какую-нибудь, а я женщина одинокая, за меня некому заступиться. Вы уж меня простите, но у Александра взгляд недобрый, насторожённый. Нет, глаза у него красивые, ресницы длинные и смотрит он нормально, но вот только, когда один остаётся или думает, что его никто не видит, тогда глаза прищурит и зыркает кругом.

— Что-то я такого не замечал, — недоверчиво проговорил Виталий.

— Не присматривался, вот и не замечал.

— Но я же с ним общался в течение трех лет, парень как парень. А что не работал, и на Светкиных плечах сидел, так это временно, он же учился. Теперь институт окончил, работать пошёл, скоро они со Светой сыграют свадьбу, потом обзаведутся детьми, и тогда ваша спокойная жизнь закончится. Вначале детки пищать будут, а потом музыку громкую слушать, — улыбнулся Виталий.

— Кто же им мешал пожениться? Нет, молодые люди, вот вы — скоро поженитесь, а они нет.

— Поживём — увидим, — вздохнул Виталий. — Дарья Ивановна, нам пора, хотим ещё к Свете зайти.

— Идите, а то она скоро на работу уйдёт, — отпустила молодых людей старушка.

Выйдя из квартиры старушки, Полина с опаской посмотрела на закрывшуюся дверь и тихо спросила:

— Как думаешь, она следит за нами?

— А чего тут думать? Уверен, что следит.

— Виталька, я боюсь, — еще тише проговорила девушка.

— Чего?

— А о чём мы будем говорить со Светой? А вдруг она нас пошлёт, как послала Таню и Витю?

— Не бойся, мы пока ничего не будем у неё спрашивать, просто встретимся, расскажем о себе и других ребятах, только не надо рассказывать про Таню. Просто скажем, что она попала под машину и всё. И ещё, если спросит, что мы делаем у бабки Дарьи, скажем, что она моя троюродная бабка и меня просили её навещать время от времени. Поняла?

— Поняла.

— Тогда звони, — приказал Виталий.

Полина нажала на кнопку звонка и сразу же услышала запыхавшийся голос:

— Кто там?

— Мы к Свете Черенковой! — прокричала Полина.

Дверь открылась.

— Привет. А чего ты так кричишь? Я не глухая. Как и зачем вы меня нашли?

— Да мы тебя и не искали, просто пришли Виталькину бабку проведать и случайно узнали, что ты её соседка. Вот, решили заодно и тебя навестить.

— Что ж, заходите, раз пришли. Только мне скоро на работу, так что я буду собираться, вы уж не обессудьте.

Полина и Виталий вошли в квартиру. Светлана проводила их на кухню и поставила чайник.

— Свет, как ты? Говорят, на заводе работаешь?

— Работаю. А что у вас?

— Ничего нового, учимся пока, — неопределенно ответила Полина и посмотрела на Виталия.

— К Новому году хотим расписаться, чтобы остаться в городе. А чего нам в деревне делать? Жильё у нас есть, правда моя квартира маленькая, но мы хотим провернуть одно дельце, вот поженимся, Полину пропишу в своей квартире, а меня бабка Дарья обещала прописать у себя, и тогда её квартира отойдет мне. Может, скоро соседями станем, — улыбнулся Виталий.

Света так хмуро посмотрела на него, что у парня пробежали по спине мурашки. Он посмотрел на Полину и поднялся со стула.

— Мы тут вам с Сашкой вина принесли, думали выпить за встречу, но раз его нет, а тебе надо на работу, то выпьете вдвоем, без нас.

— Саша не пьет, некогда ему. Он в аспирантуру поступил, дома почти совсем не бывает. Уходит рано, приходит поздно.

— Да! Вот молодец! — воскликнула Полина, — а Виталька не хочет, ему уже несколько раз предлагали, а он сопротивляется.

— Полина, прекрати! — недовольно проговорил Виталий. — Нечего выносить на люди наши разногласия.

— Представляешь, он хочет детей сразу завести, только не думай, что он их сильно любит. Просто боится, что если у нас не будет детей, я могу уйти к другому. Ревнует, — засмеялась Поля. — Все, молчу. Смотри, как нахмурился. Сейчас уйдём от тебя, начнет метать гром и молнии.

Виталий взял девушку за руку и вывел из квартиры. Они молча спустились с лестницы, молча дошли до остановки автобуса. Оглянувшись, Виталий перевёл дух и проговорил:

— Уф! Полянка, ты даешь, выставила меня сатрапом, который из-за ревности терроризирует бедную девушку. Представляю, что она расскажет Сашке.

— Слушай, я так и не поняла, зачем мы к ней ходили. Хотели спросить про Ольгу, и даже не вспомнили о ней.

— А что спрашивать? Неужели ты не заметила, что она совсем не хотела с нами говорить? Спрашивается, почему? Что мы ей сделали?

— Ты же слышал, что нам Дарья рассказала? Как она Таню и Витю прогнала? Ей не помогли, и она никому помогать не собирается.

— Да и не нужна нам её помощь. Мне только удивительно, что Сашка надумал в аспирантуру идти, учился он так себе, у него даже первоначальное распределение было в глухую деревушку, но он какими-то судьбами остался в городе. И в институте я его давно не видел, хотя это и не удивительно. Мы учимся неделю, а пропусков уже насобирали много. Значит так, Полина, с завтрашнего дня сознательно посещаем все лекции и семинары.

— Тебе не интересно узнать, кто убил Ольгу? — удивилась Полина.

— Интересно, но этим увлекательным делом мы будем заниматься после занятий. Слушай, а ты не заметила, у Дарьи телефон есть?

— Есть, в прихожей стоит, аппарат такой древний, наверное, довоенный. А тебе зачем?

— Хочу старушку предупредить, что я её внук, а то вдруг Света и Саша поинтересуются, что мы с тобой у неё делали?

— Виталий, ты так говоришь, как будто подозреваешь их, — нахмурилась Полина.

— Если хочешь знать, то стряпать эти неприличные фотки Ольге кто-то помогал, одна она не додумалась бы, да и не смогла бы. И не зря же Таня и Витя к ним ходили.

— Сегодня сходим к Тане и спросим у неё, зачем она ходила к Свете.

— Вначале мы сами попробуем узнать. Она ещё только в себя стала приходить, не надо бередить её раны. Мы с тобой знаем, что Таню шантажировали. Я думаю, что не только её шантажировали, но и преподавателей тоже. Кто-то упорно подтасовывал факты, мы подозреваем Ольгу, но уверенности у нас нет, — рассуждал Виталик.

— Это у тебя нет, а я уверена, что это Ольга. И что преподавателей шантажировали, мы тоже только можем предполагать. Фактов у нас нет. Кроме Синуса, конечно.

— Не думаешь же ты, что они ограничились только Синусом? — усмехнулся Виталик.

— Не думаю, — согласилась Полина. — Но неужели никто не нашёлся, кроме нас, кто открыто выступил против шантажистов? Или у них тоже рыльце в пушку?

— Не знаю. Мы же рассчитывали, что после того, как мы выступили открыто, шантаж прекратится. Но Таня получила письмо уже после, перед самыми экзаменами, о письме она сразу нам сказала, а мы решили пока шума не поднимать, всё самим выяснить. А когда Таня под машину попала, вообще про шантаж забыли.

— И не вспомнили бы, если бы Ольгу не убили. Знаешь, а мне её жалко, все же она не плохая была, компанейская девчонка, — сказала Полина и тяжело вздохнула.

— Хитрая она была, и постоянно старалась в разные пары вклиниться и разбить их. Она и ко мне клеилась, сама знаешь.

— Знаю, — отмахнулась Полина. — Она просто дурочка была, а в нашем институте парней мало, всем не хватает, вот ей и приходилось клеиться к уже занятым ребятам. Разбивая пары, она показывала, что лучше своей соперницы, как бы одерживала над ней победу. Сам понимаешь, со мной ей было не тягаться.

— Да, любимая, от скромности ты не умрешь, — засмеялся парень.

— Умирать я собираюсь только от глубокой старости. Чем будем заниматься?

— Я хочу в институт забежать, в библиотеке посидеть, а ты сходи к Тане. Да, как приедем, сразу надо Дарье позвонить.

— Надо курицу сварить, отнести Тане бульон. Виталик, нам желательно найти Витю, а вдруг ему нужна наша помощь? Вдруг он запил?

— Я уже думал об этом. Завтра в институте узнаю его адрес, и съездим к нему после лекций.

***

Полина шла по больничному коридору и настраивала себя на спокойный деловой лад. Прошло почти четыре месяца, как случилась беда с Таней, а она всё не могла привыкнуть, и в больнице ей всегда хотелось плакать. Но Виталик сказал, не сметь, и она крепилась. Вначале Таня лежала в кровати как мумия: белая, замотанная в бинты, с неподвижными стеклянными глазами. Через месяц Таня осмысленно посмотрела на Полину и прошептала:

— У меня всё болит.

— Потерпи, Танечка, всё хорошо будет. Ты поправишься…

— Не надо, Поля, не успокаивай. Я не поправлюсь.

Полина не нашлась, что ответить и как поднять дух подруги. Она просто села рядом с ней и взяла за руку. Теперь Таня иногда ей улыбается, не отказывается от еды, и даже читает книги. Но всё равно, выглядит она неважно, и у Полины сжимается сердце от жалости к ней. Про Витю Таня не спросила ни разу.

— Полина! — окликнули девушку.

Она обернулась и увидела Михаила Викторовича, лечащего врача Тани.

— А у меня хорошие новости, — улыбнулся доктор, — Таня сегодня сама села, если так пойдёт и дальше, то она сможет ходить. Конечно, как раньше бегать не будет, но потихоньку передвигаться сможет. Поверьте мне, это хорошо, и даже можно расценить, как чудо.

— Спасибо, доктор!

— Стараемся. У вашей подруги сильная воля, но сами понимаете, её выздоровление — дело не одного месяца. Скажите, у Тани действительно никого нет?

— Не знаю, она сама из глухой деревушки, домой на каникулы она не ездила.

— А парнишка к ней приходил, он кто ей?

— Это Витя, её друг. Но вот где он сейчас, мы пока не знаем. Завтра постараемся найти его.

— Я к чему разговор веду, мы ведь не сможем держать её в больнице всё время. Надо подумать, что делать с девушкой после выписки.

— Я понимаю. Доктор, а сколько вы ещё можете продержать её?

— Месяц постараюсь, если будет хорошая динамика, то два. А если нет, и у неё никого нет, то придётся в дом инвалидов оформлять.

— Нет, не надо, мы придумаем что-нибудь, — пообещала Полина.

— Хорошо, но если не придумаете, дайте мне знать, — попросил доктор.

Поля осторожно заглянула в палату. Таня полулежала в кровати и читала книгу.

— Привет. Я тебе бульон принесла. Откладывай книгу, сейчас питаться будешь.

— Поль, да перестаньте вы мне еду таскать. Пойми, я же не двигаюсь, и есть мне совсем не хочу.

— Есть надо через не хочу. Ты же ешь для того, чтобы жить, а не наоборот. Сейчас в коридоре встретила Михаила Викторовича, он сказал, что ты будешь ходить.

— Он мне тоже сегодня говорил, только, говорит, работать много надо. А чем мне ещё в больнице заниматься? Буду учиться ходить. Поля, скажи, ты умеешь держать язык за зубами?

— Тебе честно сказать? Не знаю, не пробовала. Но мне кажется, что могу. Во всяком случае, свои женские секреты я держу в тайне от Виталика.

— Понимаешь, Полина, у меня много свободного времени, и я проанализировала несчастный случай, случившийся со мной. Это не был случайный наезд, да и я не шагнула бы под машину. Сама посуди, институт наш стоит в стороне от дороги, и кроме сотрудников, приезжающих на работу на машинах, как правило, никто и не проезжает по той дороге, где меня сбили. А эта машина стояла на обочине долго, и только когда я стала спускаться с крыльца, резко тронулась с места.

— Таня, ты хочешь сказать, что тебя хотели убить? — испугалась Полина. — Но почему? Кому ты могла перейти дорогу?

— У меня есть подозрение, но только подозрение. Сама знаешь, проверить я его сама не смогу, поэтому и прошу у тебя помощи. Но предупреждаю, надо быть очень осторожной, это опасно.

— Можешь рассчитывать на меня. Скажи, это связано с тем письмом, которое ты получила?

— Не поняла, с каким письмом?

— Где у тебя требовали денег, а если не заплатишь, то фотографию, где ты якобы даёшь взятку профессору, отправят в прокуратуру. Неужели ты не помнишь?

— А, это?! Нет, это, скорее всего Оля Гусева просто развлекалась, — грустно улыбнулась Таня.

— Ничего себе развлечения! — возмутилась Полина.

— А как это ещё можно назвать? Положи деньги в синий конверт, отнеси его в дом №4 по улице Лесной и брось в почтовый ящик. Смех, да и только. Я Ольге тогда прямым текстом сказала, никаких денег она не получит. Нет, Ольгин шантаж здесь ни при чём. Если хочешь знать, Ольга шантажировала многих, но вот деньги получала от единиц. После того, как Виталик рассказал о шантаже, ей больше никто не платил, я имею ввиду студентов.

— Откуда же у неё тогда были деньги? Не на стипендию же она жила?

— Нет, конечно. И не на гонорары от своих фотографий. У неё был мужчина, который её и содержал. Слушай, Полина, неужели ты ничего не знала? — удивилась Таня.

— Откуда? Меня совсем не интересовало, где кто деньги достает. Сама знаешь, меня родители никогда не ущемляли в деньгах, и продуктами снабжали. И потом, вы с Ольгой учились на другом курсе, и общались мы только по мере необходимости.

— Да бог с ней, а хочу тебе про себя рассказать. Только ты не перебивай, а слушай внимательно. Знаешь, у меня в городе жила подруга, которая была мне как родная сестра. Ксюша старше меня на десять лет и всегда опекала меня, считая маленькой и неразумной. Я познакомилась с ней, когда пошла в первый класс. Моя мать меня не любила, она вообще никого не любила, кроме водки. Деревушка у нас глухая, своей школы не было, приходилось ходить в соседнее село, а это километров пять, не меньше. Правда, многие дети жили в общежитии при школе, но моя мать не хотела платить за меня, поэтому мне приходилось каждый день проделывать долгий путь в школу и домой. В первые дни сентября мне даже нравилось ходить пешком, было тепло, в лесу птички поют. Но потом пошли дожди, дорогу размыло так, что пройти было невозможно, я ходила по лесу. В школу приходила вся в разных листиках и веточках. Но наша учительница была доброй и не ругала меня. А вот когда наступила зима, стало совсем плохо. Во-первых, чтобы вовремя успеть на урок, мне приходилось выходить из дома, когда было ещё темно. Во-вторых, у меня не было теплой одежды, и я сильно мёрзла. Приду в школу, только согреюсь, надо идти домой. Домой приду, а в хате холодина, мать на лавке пьяная валяется, чтобы окончательно не замерзнуть, я топила печку и варила картошку в мундире. Другой еды в доме не было. Какая уж тут учёба? Со временем я в классе стала учиться хуже всех. И вот однажды к нам в класс пришли десятиклассники, по своим комсомольским делам. Решили взять шефство над первым классом. Я досталась Ксюше. Она жила недалеко от школы, и чтобы подтянуть меня в учёбе, решила пригласить к себе домой, чтобы я под её контролем делала уроки. Когда её родители увидели, в чём я хожу в пятнадцатиградусный мороз, они пришли в ужас. Меня решили одеть в Ксюшину одежду, из которой она уже выросла. Её родители одежду не выбрасывали, не знаю почему. Да, у Ксюши был брат, мне ровесник, мы с ним учились в одном классе. Ты его знаешь, это Витька. Но это пока к делу не относится. Слушай дальше. Когда меня раздели, тетя Наташа и дядя Ваня пришли в ужас. Я была очень худая, вся в синяках и ужасно грязная. Срочно истопили баню и отмывали меня часа два. Я ведь редко мылась. Своей бани у нас не было, пока тепло было, в речке мылась, а когда становилось холодно, совсем не мылась. Меня отмыли, наряди в Ксюшины одежды, напоили чаем с малиновым вареньем и уложили спать. Уроки я тогда так и не сделала, но это был последний раз, когда я не сделала уроки. Моя мать меня не хватилась. Хватилась она только через неделю, пришла в школу и закатила директору скандал, что дочки нет дома и даже печь некому истопить и ей, рабочему человеку, некому сварить картошки и подать стакан воды. Ох, Полина, ты бы слышала, какой крик стоял в школе! Мою мать еле выставили за дверь, а я испугалась, прибежала к тете Наташе домой и забилась под кровать. Мне всё казалось, что мать придёт и заберёт меня. Я же тогда совсем маленькая была, не понимала, что в дом к дяде Ване мать не сунется, побоится. Он был местным участковым, а участковый на селе, это всё равно, что самая главная власть. В общем, стала я жить у тети Наташи и дяди Вани. Мою мать лишили родительских прав, а они оформили надо мной опеку. После школы Ксюша поступила в технологический институт, окончила его и устроилась на машиностроительный завод. Потом вышла замуж за Петю Максимова. У них долго не было детей, Ксюша обращалась к врачам, но те только руками разводили и говорили, что у них с Петей всё в порядке. И вот раз прихожу я к ней, а она так и светится от счастья. И Петька сияет, как медный чайник. Ксюша забеременела. Петька на радостях подарил ей норковую шапку, обещал ещё и шубу подарить, но на шубу, наверное, пока денег не насобирал. Так вот, однажды она возвращалась домой и на неё напали грабители, ударили по голове, сорвали шапку и убежали, а Ксюша осталась лежать на снегу. Петя её сам и нашёл, но в больнице она умерла. Петька ушёл в запой. Нет, он так не пьющий, но такое горе трудно пережить, лишился сразу и любимой жены, и не родившегося ещё ребенка. Так вот, Полина, всё это случилось давно, два года назад. Тогда все мы погоревали, а грабителей так и не поймали. Но этой зимой я случайно увидела норковую шапку Ксюши. Знаешь у кого?

— Знаю, норковую шапку у нас только Ольга носила. Она ещё хвасталась, что купила её дешево.

— Да, я спрашивала, у кого она купила, Оля говорила, что на рынке, у старушки, даже мне эту старушку описала. Только она так описала бабку, что найти никого нельзя. Волосы седые, глаза синие, лицо в морщинах. Мы с Витькой повздыхали и успокоились. Но тут я совершенно случайно вдруг услышала, как Ольга с кем-то ругалась по телефону-автомату, что стоит на первом этаже в институте. Она пригрозила собеседнику, что если они её обманут, то она расскажет, кто ей подарил шапку. Понимаешь? Она не покупала, а ей Ксюшину шапку подарили. А ещё я услышала, что она обещала подойти к восьми часам, вот только куда, я не знала. Поэтому мы с Витей и решили за ней проследить и узнать, с кем она встречу назначила. Но мы ничего не узнали. И тогда пошли к Свете, чтобы узнать, с кем Оля общалась. Мы точно знали, что Ольга поддерживает связь с Сашей и Светой. Нет, в институте они делали вид, что глубоко презирают друг друга, но я сама видела несколько раз вместе Сашу и Ольгу в городе. Знаешь, тогда я считала, Ольга хочет отбить парня у Светланы. И мы с Витей пошли к Свете, рассказали ей про Ксюшу, и что Ольга гуляет с Сашей, и попросили помочь. Но она так разоралась, что мы пожалели, что к ней обратились. Так и не выяснили, кто Ольге шапку подарил. А потом меня сбила машина. Я, как только пришла в себя и всё вспомнила, что со мной произошло, приказала Витьке уехать из города и никому не говорить куда. Мне кажется, что это всё из-за шапки.

— Ты думаешь, что Света знает, кто подарил шапку Ольге? — тихо спросила Поля.

— Не знаю. Но ведь Ольга не захотела остаться в городе, а пошла и попросила, чтобы её отправили в дальний район, она, видите ли, желает сеять разумное, доброе и вечное в забытых богом местах. Прямо миссионерка какая-то, — фыркнула Таня.

— Вот что, Таня, я постараюсь выяснить про эту шапку, — пообещала Полина.

— Только осторожно, а то если и тебя собьёт машина, я буду считать виноватой себя, — попросила Таня.

— Не собьёт, я буду аккуратна. Таня, уже поздно, мне надо домой бежать, Виталька, наверное, уже заждался. Слушай, а у тебя сейчас что, никого не осталось из родных?

— Почему никого? Дядя Ваня и тетя Наташа, еще Витька. Только им сейчас и так тяжело, они никак не могут оправиться от смерти Ксюши, мы им про меня не сообщали, и вы ничего не говорите.

— Хорошо, мы с Виталькой решили, что, когда тебя выпишут, ты у нас будешь жить. Конечно, квартира у нас маленькая, но ничего, разместимся. А там придумаем что-нибудь, в крайнем случае, тебе комнату снимем. Так что ты не переживай по этому поводу.

— Тебе легко говорить — не переживай, была я в вашем скворечнике, там места только для двоих птенцов хватает, — усмехнулась Таня.

— Тань, прекрати эти панические разговоры. Я не хочу их слышать! Запомни, мы никогда тебя не бросим, как бы трудно нам не было.

— Вот странно, ты, Поля, никогда не была моей подругой, а сейчас в больницу только ты да Виталька приходите.

— Конечно не была, ты же меня на своем учёном секторе всё время прорабатывала! Да я тебя зубрилкой тогда считала и считаю сейчас, потому что если бы ты ещё училась в институте, то опять меня прорабатывала бы.

— Не в учёном секторе, а в учебном, — засмеялась Таня.

— Танька, ты прирожденный педагог, даже в больнице пытаешься учить. Слушай, если у тебя были тетя Наташа и дядя Ваня, они же тебя любили?

— Почему были? И почему любили? Они и сейчас меня любят, — грустно улыбнулась Таня.

— Тогда почему у тебя такие проблемы финансовые были? И с одеждой туго…

— У них, Поля, кроме нас с Витькой еще трое ребятишек, тоже приёмных. В деревне ведь не так, как в городе, там если беда случается, обязательно найдётся тот, кто придёт тебе на помощь. У нас соседка умерла, а у неё трое малышей остались и муж инвалид, вот дядя Ваня и тетя Наташа и взяли ребят к себе. С деньгами у нас всегда туго было, нет, мы были сыты, одеты и обуты, но излишеств не было. А что касается одежды, то я сама такая неумеха. Ксюша шила себе наряды сама, а я так и не научилась. Нет у меня к этому таланта. Да и относилась я к одежде холодно, есть что носить, и ладно. Меня даже тётя Наташа за это ругала. Говорит, что девушка должна следить за собой. А я только смеялась, а сейчас понимаю, что она права. Если бы ты знала, как мне хочется пройтись на высоких каблуках, в короткой юбке, и чтобы все парни оглядывались мне вслед.

— Какие твои годы? Еще находишься, не рада будешь, — уверенно сказала Полина. — Все убегаю. Пока.

Полина вышла из палаты и облегчённо вздохнула: пусть медленно, но Таня начала поправляться и даже пытается развернуть тайную деятельность, чтобы найти своего обидчика, а заодно и виновника гибели своей подруги.

Домой Полина пришла, когда уже начало темнеть, однако Виталика ещё не было. Полина включила телевизор и забралась в кресло. Шёл старый фильм про лётчиков с Николаем Крючковым в главной роли. Фильм девушке нравился, она смотрела его несколько раз и знала почти наизусть. Поля закрыла глаза и стала вспоминать свой разговор с Таней. Чем больше она думала над ним, тем больше пугалась. Это что же получается? Таню сбили не случайно? Её хотели убить из-за шапки? А вдруг Ольгу убили тоже из-за шапки, и шантаж здесь ни при чём? Но не для того грабители отобрали шапку у Ксюши, чтобы потом подарить её Ольге. А если она видела, как Ксюшу ограбили, и знает, кто это? И грабитель знает, что она знает, а чтобы она никому не рассказала, откупился от неё шапкой? Но Ольге шапки показалось мало и она стала шантажировать его, а он её убил за это? И где это так долго пропадает Виталька?

***

Виталий совсем не собирался сидеть в библиотеке. Он решил, не откладывая на потом, сделать сразу несколько дел. Первое — это пообщаться с Ильей Муромцем и узнать, знает ли он Дарью Ивановну. Сколько он знал старика, тот всегда жил один. Почему? Виталий не задумывался. Один и один, мало ли по какой причине человек не хочет заводить семью? Может, он женщин ненавидит, и видеть их не может в своей квартире. Правда, судя по тому, как он относится к студенткам, которые занимаются в фотостудии, к женщинам Муромец питает самые тёплые чувства. Или питал самые тёплые чувства лет двадцать тому назад. Виталий заглянул в каморку к старику и, улыбаясь, спросил:

— Илья Васильевич, к вам можно?

— А, Виталий, заходи.

— Илья Васильевич, у меня к вам конфиденциальный разговор. Даже и не знаю, как начать, — замялся Виталий.

— А ты не ходи вокруг да около, а скажи сразу, зачем пришёл. Чайку хочешь?

— Нет, спасибо. Илья Васильевич, скажите, но только честно, вы в молодости дружили с девушкой Варварой?

— Дружил? Да нет, Виталий, я не дружил с ней, я её любил. За всю жизнь одну её и любил.

— А она вас любила?

— Увы, она никого не любила, к сожалению. После войны я встретил женщину, женился, да умерла она быстро. Так и живу один, уже привык. Зато у меня есть мои ученики и любимое дело.

— Илья Васильевич, скажите честно, Тамара — дочка Варвары, ваш ребёнок?

— Зачем тебе это знать? Столько лет прошло, чья Тамара дочь, я и сам не знаю. Думал, что моя, но Варвара утверждала, что отцом девочки является её муж, поэтому он якобы на ней и женился.

— А подругу Варвары, Дашу, вы помните?

— Помню, хорошо помню. Маленькая такая пигалица, весёлая всегда была, пела хорошо. И болтливая, как сорока! — засмеялся Илья Васильевич.

— Дарья Ивановна жива, и она вас сразу узнала, на фотографии, — сообщил парень.

— Жива? Так ей уже за семьдесят, наверное. Мужа её я хорошо знал, а детей у них не было. Не успели обзавестись, война началась, — Илья Васильевич задумался. — Всю жизнь нам испортила война, Виталик.

— А она вас любила, и сейчас, наверное, любит, — тихо сказал парень.

— В своё время я догадывался, что она на меня посматривает, но кроме Вари я никого не хотел замечать, — горько вздохнул старик.

— Варвара умерла, давно уже. А у Тамары есть дочь, Анфиса. Если Тамара ваша дочь, то Анфиса приходится вам внучкой. Илья Васильевич, а вы хотите встретиться с Дашей? Мне кажется, она будет рада, да и вы тоже.

— А ты откуда её знаешь? — поинтересовался старик.

— Это долгая история, и если вам будет интересно, то потом я вам расскажу. Илья Васильевич, вам дать адрес Дарьи?

— Давай.

Виталий взял лист бумаги и быстро написал адрес, потом подумал и подписал её номер телефона.

Затем он забежал к другу в общежитие. Матвей Орехов учился в одной группе с Сашей Башмаковым, и Виталий хотел узнать, что же представляет собой этот Александр. Он вдруг понял, что совсем ничего не знает о нём, кроме того, что он друг Светы Черенковой, которая жила в одной комнате с его Полянкой.

Матвей лежал на кровати и делал вид, что читает умную книгу о непонятных большинству нормальных людей явлениях, а на самом деле тихонько похрапывал. Виталию он обрадовался:

— Хорошо, что ты догадался зайти, а то у меня настроение паршивое, а выпить не с кем.

Матвей достал из шкафа два граненых стакана и бутылку водки. Разлил водку по стаканам и один протянул Виталику.

— Ну, вздрогнули! — парни чокнулись и выпили.

— Уф! А закусить у тебя есть чем? — спросил Виталий.

— Посмотри, на столе где-то кусок хлеба был. Еще будешь?

— Нет. Чего настроение плохое? Учёба замучила? — усмехнулся Виталий.

— Ха-ха-ха! Учёба мне только в радость, а вот некая дама постоянно доставляет хлопоты. Вот никак понять не могу, что она хочет? Вчера Лерка сумочку себе присмотрела, описывала мне её целый вечер. Сумочка маленькая, а цена у этой сумки — пол моей стипендии. Но разорился, сегодня утром пошёл, купил. Радостный преподношу ей, а она нос воротит. Оказывается, ночью у неё бессонница приключилась, и она ничего умнее не придумала, как перебрать свои многочисленные шмотки. Рассортировала их по пакетам, разложила по полкам, что-то в уме прикинула и решила, что коричневая сумка ей не подходит ни под одни туфли, нужна красная. А теперь представь, она мечтает о красной сумке, а я ей принёс — коричневую.

— Представляю, твоя Лера — дамочка капризная и требовательная. Как ты с ней уживаешься? Я бы не смог, — посочувствовал другу Виталий.

— А у тебя разве не так?

— Нет, Полина таких скандалов мне не закатывает. У нас с ней только по утрам конфликты, Полька постоянно просыпает первую пару. К Новому году решили расписаться. Матвей, я ведь почему к тебе пришёл? В вашей группе учился Саша Башмаков, скажи, что он за человек?

— Да разве это человек? — поморщился Матвей. — Он как испорченная конфета — фантик красивый, а внутренность паршивая. Одним словом — мелкий подонок. Что это он тебя вдруг заинтересовал?

— Надо. Я слышал, он в аспирантуру подался…

— Не смеши меня! Он диплом с трудом получил, какая аспирантура может быть? От кого ты такую чушь услышал?

— Света сегодня сказала. А её ты помнишь?

— Конечно, хорошая девчонка и что она только нашла в этом Башмакове? Спрятался за спину девчонки, отсиделся и, как ни в чём не бывало, продолжил учиться. А Светка — дурочка, содержала его. Сашка ведь стипендию не получал, вагоны, как мы, не разгружал, а сыт каждый день был. А последний год стал занятия часто пропускать, нам сказал, что устроился на стройку подрабатывать. Мы от него отстали, даже сочувствовали, ему же на работу надо было ходить каждый день, не то, что нам, закончились деньги, пошли на овощебазу, разгрузили машину, заработали деньжат и отдыхаем, пока снова деньги не закончатся.

— Что ты мне рассказываешь? Сам вагоны разгружаю. Вообще-то, нам с Полиной родители хорошо помогают, особенно Полине, и деньги шлют и продукты, но всё равно не хватает.

— У Сашки такой проблемы не было, Светлана получала хорошо, он на всём готовым был. Слушай дальше, не перебивай. Так вот, он сказал, что устроился на стройку, мы поверили, иначе чего тогда он так часто на лекциях отсутствовал? А потом выяснилось, что на стройку он устроился, но вот работал за него другой парнишка, Вовка Гусев, ты его не знаешь, он не из нашего института. Кто он такой, я тебе сказать не могу, но положение у него хуже некуда. Так Сашка воспользовался его положением, устроил его на работу по своим документам, а за это Вовка должен был отдавать ему большую часть своей зарплаты. Вот так-то, Виталий. И самое интересное, что помочь этому пареньку найти работу попросила Ольга Гусева, Вовка её брат, младший.

— А чего это Гусева просила помощи у Башмакова? Ведь, насколько я могу судить, и Сашка и Света пострадали от её шантажа.

— От какого шантажа? Ты имеешь в виду ту фотку, которую кто-то вывесил на всеобщее обозрение? Так Светку из института исключили накануне.

— Что? Разве её выгнали не из-за этой фотки? — удивился Виталик.

— Приказ был издан в четверг, а фотка появилась в пятницу. Знаешь, я тебе сейчас расскажу одну интересную историю, но ты должен дать слово, что никому её не расскажешь, даже Полине.

— Могила!

— Тогда слушай. Ты помнишь тот день, когда бухгалтерия перестала выдавать стипендию на всю группу одному человеку, и нам всем пришлось стоять подолгу в очереди?

— Помню, но это давно было, я тогда еще с Полянкой только по-настоящему, по-взрослому, дружил начал.

— У тебя, я смотрю, своё летоисчисление, не от рождества Христово, а от знакомства с Полиной. Только и слышно: это было до того, как узнал Полянку, или: уже после знакомства с Полянкой. Ладно, дальше слушай. Стипендию в бухгалтерии у нас получала Марина Федина, девушка тихая и аккуратная. И вот однажды получила она стипендию, какую-то часть раздала, а какую-то раздать не успела, в аудиторию ввалился Синус. Уж не знаю, почему он стал к Марине цепляться, но целый час он только и делал, что ее мурыжил. То к доске вызовет задачу решать, то с места спрашивает. А когда пара закончилась, денег у Маринки не оказалось. Маринка плакала, кто-то предложил вызвать милицию, но его не поддержали, и даже о пропаже денег в деканат решили не докладывать. В аудиторию никто не входил из посторонних, значит, деньги взял кто-то из нас. Разумеется, добровольно признаваться никто не хотел. Некоторые, я в том числе, предлагали произвести обыск и проверить каждого, но большинство отказались. Возмутились, что их в чем-то подозревают. На следующий день Марина принесла деньги из дома и раздала тем, кто не получил стипендию. О случившемся в деканате всё же узнали, поохали-поахали, но шума решили не поднимать. Бухгалтерия получила приказ не выдавать деньги на всю группу, и деканат посчитал инцидент исчерпанным. А чего было шум поднимать? Подумаешь, деньги украли! Да деньги время от времени даже у преподавателей пропадали. Но примерно через неделю мы собирали деньги на какое-то мероприятие, что это за мероприятие, я уже не помню, да и не важно. И вот сдает деньги Сашка, сдает за себя и за Светлану. А Маринка рядом стояла, взглянула она на трешку Сашкину и заволновалась. Спрашивает, откуда она у тебя, а Сашка и говорит, как откуда? Ты же сама Свете стипендию выдавала. Тут Марина показывает на какой-то значок и говорит, что эту закорючку она нарисовала уже во время лекции. Ей надо было сделать пометку, а бумаги под рукой не оказалось, вот она и чирикнула на денежке, думала потом стереть, но не успела — деньги украли. А Сашка возьми и скажи, что деньги ему Света дала. Светлана, когда услышала это, так растерялась, что даже не нашлась, что ответить. Она же действительно давала Саше деньги, и купюры не рассматривала. Уж не знаю, как узнали в деканате, но им обоим предложили институт покинуть. Сашка нюни распустил, клялся, что не брал деньги, Света тоже утверждала, что деньги не брала, но откуда у нее взялась помеченная трешка, объяснить не могла. А Сашка доказывал, что сам он стипендию не получал, своих денег у него не было, а эту трешку ему дала Света. Одним словом, он её подставил. И Света забрала документы, и только потом появилась эта злополучная фотография. А про деньги все забыли, кроме Светы. Месяца через три она встретила около института Маринку и отдала ей деньги, ничего не сказала, просто сунула в руки конверт и ушла.

— Так, может, она их взяла? Раз вернула? Света не похожа на девушку, которую можно просто так обидеть, — проговорил Виталий.

— Да, вот только в конверте была вся стипендия нашей группы. Понимаешь? Вся сумма, а ведь часть стипендии Маринка успела раздать. Почему же Света отдала всю сумму? Да потому что она не знала, сколько денег украли. Знала, что украли стипендию, позвонила в бухгалтерию, узнала сумму и всю эту сумму отдала. Мы хотели ей вернуть лишние деньги, но она даже разговаривать с нами не захотела. Тогда мы отдали деньги Сашке, мы же знали, что он живет у неё. Кстати, вы почему-то думаете, что он перебрался к ней из-за большой любви, да ничего подобного. После тех фотографий его из общежития за аморалку вышибли, где-то жить ему надо было, вот он к Свете и подался. Вообще-то, его не вышибли бы, прочитали бы мораль и всё. Сам знаешь, сколько подобных моралей нам читают по любому поводу. Но уж слишком мы рассердились на него из-за Светы, он даже не попытался защитить её. И ты не прав, если думаешь, что Свету нельзя обидеть. Она очень ранимая, только всё в себе держит, дурочка, боится, что этот подонок её бросит. Я пытался ей раскрыть глаза на него, но она даже слушать меня не захотела.

— Но ведь Света сама жила в заводском общежитии, она только недавно перебралась в квартиру подруги, — возразил другу Виталик.

— У тебя сведения неверные. Прописана она действительно в общаге, и даже иногда там ночевала, но на улице Лесной есть частный дом, жила в этом доме старушка — божий одуванчик, да умерла, а сын у неё геолог, дома редко бывает, после смерти матери он попросил знакомую девчонку, которая живёт недалеко, за домом присмотреть, а эта знакомая домик сдала молодой паре, которой негде жить. Вот этой парой и были Света и Сашка.

— Тогда почему же они перебрались в квартиру Анфисы?

— Дом частный, удобства на улице, воду надо носить, а тут большая хорошая квартира со всеми удобствами. Если хочешь знать, то Светка сама напросилась у Анфисы в квартирантки.

— Да, но Анфиса только недавно переехала к любовнику…

— Да нет, Виталик, она уже давно дома не жила, раньше жила у другого мужчины.

— А откуда ты это все знаешь?

— Я, Виталик, первое время следил за ними, пытался открыть Светке глаза на её жениха. Но она сказала, что любит его, и что он клянётся, что деньги не брал. Дом этот я для них нашёл, думал, что начнут вместе жить, и она поймёт, какого гадёныша пригрела на груди. А потом у меня Лерка появилась, и я решил больше не вмешиваться в жизнь Светы.

— Понятно. А что с парнем, который работал за Башмакова? Как вы узнали, что вместо Сашки работает другой парень?

— Да просто всё, как дважды два. Денег у меня вечно не хватает, вот и решил я, так же пойти поработать на стройку. И меня взяли в бригаду, где работал Вовка. Он и сейчас там работает, только деньги больше этому мудаку не отдает, правда, Вовка, до сих пор размазывает сопли и говорит, что Сашка его выдаст. Если честно, как помочь парню, я не знаю, но оставлять его в рабах у Башмакова нельзя.

— А что такого страшного он совершил? — поинтересовался Виталий.

Матвей помолчал, потом произнес.

— Понимаешь, тут такая петрушка получилась: Вовку призвали в армию, парень он слабый, худой, на физиономию смазливый, вот и прицепился один к нему, я не буду тебе говорить, что он хотел от Вовки. Когда мне Вовка рассказывал, то краснел, как девица-красавица. Отцам-командирам он рассказать постеснялся, вот и сбежал. А теперь живет на птичьих правах: ни документов, ни жилья. Куда ему податься? Приехал к сестре. Вовка говорит, она в их семье самая добрая. А что могла Ольга? Вот она и попросила помочь Сашку, а тот воспользовался ситуацией, по своим документам устроил парня на работу, а жил Вовка у них в сарае, а когда Светка и Сашка перебрались в Анфисину квартиру, то где придется ночевал. Иногда на вокзале, иногда прятался в частном секторе в сараях, в подвалах ночевал. Когда со мной познакомился, у меня в общаге некоторое время жил. Сволочь он, я имею в виду Башмакова. А про аспирантуру это он Светке лапшу на уши вешает, нигде он не учится, а вот чем занимается — не знаю.

— И что теперь Вовке будет? — поинтересовался Виталик.

— Ничего хорошо, — пробурчал в ответ Матвей.

— Но не может же он прятаться всю оставшуюся жизнь, надо придумать что-нибудь.

— Надо, только что-то в голову ничего не лезет. Да и Башмаков постоянно запугивает парня. Единственное, что я пока сделал, это нашёл ему жильё. Его приютила девушка, которая и сдала дом Светлане, она тоже на Лесной живёт. Хорошая девчонка, живёт вдвоём с престарелой бабушкой, Вовка им по хозяйству помогает. Когда Алька, так девушку зовут, услышала его историю, то очень расстроилась. Пообещала обязательно ему помочь, вот только чем может помочь продавщица магазина? Только накормить да напоить, спать в чистую постель уложить. Но последнее время Вовка немного повеселел. А чего это вдруг тебя так заинтересовал Башмаков?

— Ольгу убили, — коротко ответил Виталий.

— Что? Как убили? — Матвей даже вскочил со стула и забегал по комнате. — Она была Сашкиной любовницей, Светка её терпеть не могла.

— Что ты так всполошился? Думаешь Светка из ревности? Успокойся, её в Междуозёрске убили, рыбаки нашли на берегу озера. Тут к нам в институт майор приходил, расспрашивал про неё, из его вопросов мы с Полей поняли, что там она тоже занималась шантажом. Возможно, поэтому её и убили. Поздно уже, пойду домой, а то Полянка волноваться будет.

— Виталь, я слышал, вы к Тане в больницу ходите? — тихо спросил Матвей.

— Ходим.

— И как там она?

— Да как тебе сказать? Первое время вообще мрак был, всё твердила, что жить не хочет, Полянка после посещения больницы плакала. Сейчас Таня уже речь о том, что жить не хочет, не заводит, книги читает. Матвей, я пойду, а ты приходи к нам.

— Приду, на свадьбу не забудь пригласить. Хотя мне твоё приглашение не нужно, сам приду.

Парни ещё выпили по сто грамм, и распрощались.

Виталий застал Полину в тревоге и смятении. Она бросилась к нему, он обнял её и заметил, что девушка вся дрожит. Спросить, что случилось, Виталий не успел. Слова полились из уст девушки бурным потоком. Когда Полина замолчала, рассказывать начал Виталий.

— И что мы будем делать? — спросила любимого Полина.

— Постараемся узнать, откуда Ольга взяла шапку. Возможно, узнаем про шапку, узнаем и про наезд на Таню, и кто Ольгу убил. Но сейчас мы ляжем спать, и с завтрашнего дня сознательно посещаем все лекции и занятия, — Виталик строго посмотрел на девушку.

— Ты всего один день пропустил, и уже соскучился по учёбе? — ехидно спросила Полина. — Ладно — ладно, не смотри на меня, как Ленин на недобитую буржуазию. Идём спать, а завтра сядем на студенческую скамью. Слушай, а когда же мы будем искать того, кто Таню сбил и Ольгу сгубил?

— После занятий, — отрезал Виталий.

— Каких занятий? — кокетливо состроила глазки Полина, — занятия разные бывают. Есть намного приятнее учёбы.

— А приятными занятиями мы с тобой будем заниматься по ночам. Вот, не откладывая, и начнем, — он взял Полину за руку и повёл в комнату.

***

Отпустив детей домой, Марина Евгеньевна подошла к кабинету директора школы и осторожно постучала.

— Да! — донёсся громовой бас из-за двери.

— Здравствуйте, Корней Дмитриевич. Можно войти? — несмело, как провинившаяся школьница, спросила Марина.

— А, Марина Евгеньевна! Что это с вами? Обычно вы не стучите, прежде чем войти и разрешения не спрашиваете, а влетаете как метеор. Что-то случилось?

— Корней Дмитриевич, мне надо с вами поговорить на щепетильную тему. Можно?

— Марина Евгеньевна, вы меня пугаете. Давайте выкладывайте сразу, что у вас случилось?

— Корней Дмитриевич, вы знаете, что в убийстве Гусевой обвиняют Дмитрия Юрьевича?

— Ну, допустим, это только одна из версий. Сама посуди, он с ней жил, из-за неё с женой развелся, а она его обманула.

— Но почему тогда его арестовали?

— Марина Евгеньевна, это не наше дело, а милиции. Раз арестовали, значит, причина есть, — строго сказал Корней Дмитриевич.

— Да, конечно, это так, но только Митя её не убивал, дети утверждают, что он целый вечер дома был. А что касается причины, то Ольгу убить причина у полгорода была.

— Так уж и у полгорода? — усмехнулся директор.

— Во всяком случае, у нас с вами была, — тихо проговорила Марина Евгеньевна и внимательно посмотрела на Корнея Дмитриевича.

— Что? Это ещё почему? — так и подпрыгнул Корней Дмитриевич на стуле.

— Вот, сами посмотрите, — Марина выложила перед ним фотографию, — скажите, вы письмо с требованием выкупить эту фотографию получали?

— Откуда она у тебя? — перешёл на «ты» Корней Дмитриевич.

— Этого я сказать не могу. Так получали или нет?

— Допустим, получал. И что?

— А заплатили?

— Нет, даже не собирался. Но почему ты решила, что это она писала? Она только приехала к нам, ещё никого узнать не успела.

— Да, но развести Митю с Надей ей времени хватило, — усмехнулась Марина.

— Мариночка, это любовь, и никакого отношения вот к этому не имеет, — Корней Дмитриевич указал пальцем на фотографию.

— Любовь не имеет, только что-то я сомневаюсь, что у Ольги была любовь. У Мити была, только сами знаете, его такая любовь часто посещает, а вот у Ольги не было никакой любви.

— Это теперь не нам судить, была у них любовь или не была, Ольги нет в живых, а Надя уехала в неизвестном направлении. Была любовь или нет — неизвестно, а вот семьи не стало, — вздохнул Корней Дмитриевич.

— Скажите, а что вам в вину ставила Ольга? — спросила Марина.

— Я не уверен, что это она писала.

— Она, эти фотографии были спрятаны у неё, — заверила Марина директора.

— Фотографии? А разве там была не одна фотография?

— Не одна, и не две. Много.

— Как они у вас оказались?

— Корней Дмитриевич, я же вам уже сказала, что не могу сказать, пока не могу. Мне надо кое-что выяснить. Так что от вас хотела шантажистка?

— Как что? Денег, иначе грозилась отправить снимок в милицию. Но я даже и не думал платить, сама подумай, я иду с доской и что? Да мало ли где я её взял? Вот сходил на лесопилку и купил, а в письме утверждалось, что я разворовываю школьные стройматериалы. Абсурд!

— А на самом деле, где вы взяли эту злополучную доску? — усмехнулась Марина.

— Да в школе, как будто сама не знаешь, но будь уверена, если наши доблестные органы будут этим интересоваться, то доску я купил на лесопилке. Там подтвердят.

— Думаю, что этим они не будут интересоваться, так как этой фотографии у них нет.

— Скажи, Марина, откуда ты знаешь про шантаж? Ну, нашла ты снимок, где я с доской по улице иду и что? — допытывался Корней Дмитриевич.

— Да ничего, но только Ольга ведь не только вас шантажировала, — горько усмехнулась Марина Евгеньевна.

— Почему ты интересуешься этим делом?

— Я одна из пострадавших, заплатить не успела, да и не стала бы. Письмо я получила уже после смерти Ольги и признаться думала, что его прислала не она, пока не отобрала кое у кого эти снимки. Нам с вами, наверное, письма в одно и то же время отправили. И знаете почему? Мы осудили Ольгу на педсовете, вот она и решила отомстить нам. Я так думаю, но возможно я и ошибаюсь.

— И всё же у меня в голове не укладывается, что такая молоденькая и хрупкая девушка может заниматься шантажом. Ладно, Марина, я тебя понял. Фотографии ты у детей отобрала? И что они собирались с ними делать? — поинтересовался Корней Дмитриевич.

— Не поверите, они собирались сами найти убийцу Ольги и выручить Дмитрия Юрьевича из тюрьмы. Я пойду. До свидания.

Марина Евгеньевна ушла. Корней Дмитриевич ещё долго смотрел ей в след, задумчиво вертя в руках карандаш.

И так, с героем одного из снимков она поговорила. Но она и так была уверена, что Корней Дмитриевич в смерти Ольги не виноват. Осталось трое. Даже не трое, а двое, потому что ещё в одном человеке она была уверена.

С одним из этих двоих встречаться ей очень сильно не хотелось, но надо было. Антон Вишняков был её давним другом, она дружила с ним с детства и даже собиралась за него замуж, пока на её горизонте не появился Серёжка. Вначале он не произвёл на Марину никакого впечатления, так, парень как парень. Серые глаза, прямой нос и темно-русые волосы. Сам хоть и высокий, но худощавый. В своей внешности он проигрывал Антону. Антон высокий крепыш, красивый, умный и образованный. Родители Антона дружили с родителями Марины и только и ждали, когда же, наконец, дети сообщат им о своем желании скрепить свои отношения семейными узами. Серёжа начал массивный штурм сердца Марины. Он встречал её у института и провожал домой, дарил цветы, приглашал в театр и кино. Вначале Марина отказывалась и даже пряталась от назойливого кавалера. Антон смотрел на всё происходящее и усмехался.

— Ты смотри, оказывается, на тебя ещё кто-то обращает внимания, — ехидно говорил он ей.

— А почему на меня нельзя обращать внимания? — удивлялась Марина.

— Ты не из тех красавиц, у ног которых мужчины штабелями валяются. Самая обыкновенная средняя девчонка, таких, как ты, полно. Просто этот солдафон в своей казарме забыл, как выглядят красавицы, вышел в белый свет, увидал тебя и всё, влюбился. Да ещё ты ему твердишь, что у тебя жених есть, вот он и решил, что ты неотразимая красавица.

— Может я и не красавица, но и не уродина, — возмутилась Марина, — а парни в институте со мной не встречаются, потому что знают, что со мной ты дружишь. Антон, неужели ты не понимаешь, что обижаешь меня?

— Чем? — искренне удивился парень.

— Своими словами, мне кажется, ты хочешь меня унизить.

— Подумаешь, обиделась она, — возмутился Антон. — Да я тебе совсем не запрещаю, можешь встречаться с кем хочешь, у меня тоже есть девчонки на примете…

— Дурак! — Марина не удержалась и отвесила Антону звонкую пощечину.

Антон не остался в долгу и под глазом девушки появился синяк. Сказать родителям, что её ударил Антон, Марина не решилась. Сказала, что на неё напали хулиганы в подъезде. На следующий день Сергей опять ждал её у института и держал в руках пять темно-красных роз. Марина отвернулась, пытаясь пройти мимо, но парень перегородил ей дорогу.

— Здравствуйте, Марина.

— Привет, — пробурчала она в ответ

— Это вам, — он протянул букет.

— Спасибо, — Марина приняла цветы. Вначале она хотела отказаться, но розы были такие красивые, что она не удержалась.

Сергей заметил синяк, но ничего не сказал, а пригласил в кино. Марина согласилась. Она заметила, как обрадовался парень. В кино они не пошли, а целый вечер пробродили по улицам города. Домой Марина пришла только в одиннадцать часов, застала дома запах валерьяны и встревоженных родителей.

— Мариночка, девочка моя, где ты была? — облегчённо вздохнула мама, — мы с отцом уже обзвонили все больницы.

— Мам, ещё даже не стемнело, — улыбнулась Марина. — Я просто гуляла.

— Но я звонила Антону, он был дома и сказал, что после института тебя не видел.

— Я разве гулять можно только с Антоном?

— Но эти розы?

— Мама, разве ты не заметила, что Антон мне не дарит цветов? Розы мне подарил другой парень, и гуляла я с ним.

— Можно узнать, с кем? — рявкнул отец.

— С симпатичным молодым человеком, вы его не знаете.

Марина улыбнулась. Её отец как раз и служил в том училище, в котором учился Сергей. О том, что она генеральская дочка, парень не знал. Марина сказала ему, что её отец профессор, и так же, как и мама, преподаёт в институте. Узнав, что она профессорская дочка, Сергей опечалился.

— Да, мне придётся потрудиться, чтобы твои родители разрешили тебе выйти за меня замуж, — серьёзно проговорил он, — но не волнуйся, я упорный.

— Серёжа, ты мне нравишься, но у меня есть Антон, — печально ответила ему Марина.

— Насчёт Антона не волнуйся, если он ещё раз посмеет поднять на тебя руку, я ему их просто переломаю, — пообещал парень.

— Откуда ты знаешь, что синяк мне Антон поставил?

— Больше некому, ты кроме него ни с кем не встречалась, а версия про хулиганов хороша для родителей, а не для меня.

— Серёжа, он сильный, самбо занимается, — предупредила Марина.

— Не волнуйся, нас тоже кое-чему учат. Хватит об этом.

На следующий день Антон снова начал напоминать Марине, что она не красива, но девушка засмеялась ему в лицо.

— Антон, у нас в институте полно красавиц, почему же ты прицепился ко мне, такой не красивой? Мы, кажется, договорились, что каждый гуляет с кем хочет. Или ты не можешь меня забыть?

— Не воображай много, первый ухажёр появился, уже зазналась. Придётся его на место поставить, чтобы не лез, куда его не просят. Передай ему, что если ещё раз увижу его около института, пусть на себя пеняет.

Марина растерялась, а Антон ухмыльнулся и, насвистывая, ушёл.

Неделю Сергея не было, появился он только в субботу, опять с розами.

— Серёжа, ты сюда больше не приходи, — сразу попросила его Марина.

— Почему?

Марина замялась.

— Ты не хочешь со мной встречаться?

— Не в этом дело, понимаешь, Антон грозится тебя поколотить.

— Только и всего? Мариночка, я сумею за себя постоять, и за тебя тоже. Куда сегодня пойдём?

— Никуда, давай просто погуляем по парку. Смотри, какая чудесная погода, а как приятно пахнет молодой листвой тополя!

— Гулять, так гулять, — Сергей взял её под локоток.

Гуляли они до девяти часов, потом Сергей засобирался.

— Марин, мне пора, — с сожалением произнёс он.

Они подходили к дому Марины, когда на их пути выросли, как из-под земли, три фигуры. Марина вскрикнула.

— Ну что, женишок, разве она тебя не предупредила, чтобы ты держался подальше от неё? — ехидно спросил Антон.

— Марин, иди домой, — подтолкнул Сергей девушку.

— Нет, Марина, останься, хочу, чтобы ты видела, как я сейчас разделаю его под орех, — усмехнулся Антон.

— Ты разделаешь, или вы разделаете? — сердито спросила Марина.

— Без разницы, главное, чтобы он держался от тебя подальше — ухмыляясь, ответил ей Антон.

— Марина, иди домой! — приказал Сергей ей таким голосом, что ослушаться она не могла. Но стоило ей сделать несколько шагов, как один из парней подошёл к ней и грубо схватил за руки. Сергей сделал два шага и парень, державший Марину, оказался на земле. Не сговариваясь, на Сергея налетели Антон и третий парень. Уложить на землю Антона труда для Сергея не составило, но третий парень вытащил нож. Марина закричала так, что её услышали не только в соседних домах, но и за квартал от драки. Сергей и парень стояли друг против друга, и никто не решался напасть первым. С земли поднялся Антон и снова налетел на Сергея. Двумя ударами Сергей отправил его в нокаут. Парень с ножом бросился на Сергея, но на его пути встала Марина. Вереща как сирена во время воздушной тревоги, она повисла на руке с ножом. Парень отбросил её в сторону, сплюнул, и больше ничего сделать не успел, оказался на земле. Вдалеке послышалась милицейская сирена, видно, кто-то вызвал милицию. Серёжа взял Марину за руку.

— Пойдём, у меня действительно мало времени.

— Серёжа, а как же они?

— Да ничего с ними не случится, придут в себя и отправятся по домам.

Он быстро проводил её до дома и, не оглядываясь, ушёл. Всё воскресенье Марина просидела дома, а в понедельник Антон радостно ей сообщил, что теперь её женишок вместо загса отправится валить лес. В начале Марина его не поняла, но потом смысл сказанного дошёл до неё, и она бросилась к отцу.

— Папа, Серёжа не виноват! — плакала она. — Это Антон со своими дружками напали на нас. У них был нож, Серёжа просто защищался. Папа, если его посадят, я с ним поеду! Я его люблю!

— Тоже мне, декабристка выискалась! Кто такой этот твой Серёжа? — недовольно спросил генерал Романов и строго посмотрел на дочь.

— Я не знаю его фамилии, — прорыдала Марина.

— Что, встречалась с парнем, замуж за него собралась и даже не удосужилась узнать, как его зовут? — удивился Евгений Владимирович.

— Его зовут Сергеем, он на пятом курсе. Папа, помоги ему!

— Ладно, не реви, что смогу — сделаю. И давно ты бросила Антона?

— Я его не бросала, он сам сказал, что я для него недостаточно красива.

— Ладно, дочка, мне этот хлыст, Антон, никогда не нравился. Судя по твоим рассказам, твой Сергей больше на мужика похож. Где он сидит?

— Я не знаю.

— Так, возможно, он вообще не арестован? В драке пострадавшие были?

— Я не знаю, но Антон пообещал, что отправит его лес валить.

— Антон ещё не суд. Вызовут тебя в милицию, расскажешь, как дело было, я думаю, ничего не будет твоему Сергею. В милиции тоже не дураки работают, — заверил дочь Романов.

— Папа, а ты ему ничего не сделаешь? — спросила Марина с надеждой в голосе.

— А я-то что могу ему сделать? — удивился Романов.

— Он в твоём училище учится, — тихо проговорила Марина, — только он не знает, что я твоя дочь. Я сказала, что мои родители преподают в институте.

— С этого и начинать надо было! — взревел генерал. — Собирайся, поехали, узнаем, что там с твоим Сергеем, да и кто он такой, мне интересно знать. У нас треть училища — Сергеи, который из них твой, не знаю, они все парни хоть куда, и дать отпор этому хлыщу сможет каждый.

Долго упрашивать Марину не пришлось, через полчаса она с трепетом миновала проходную военного училища. Её Серёжа сидел на гауптвахте и ожидал решения своей судьбы. Генерал приказал доставить его в свой кабинет. Едва Сергей переступил порог его кабинета, Романов, усмехаясь, сказал:

— Что ж, зятёк, садись, побеседуем.

— Извините, товарищ генерал, не понял, — удивился Сергей.

— Какой непонятливый, — усмехнулся Евгений Владимирович, — сидишь за самоволку или за драку?

— За самоволку, про драку пока не знают, — обречённо ответил Сергей.

— Маринка, где ты там застряла? — прокричал Романов.

В кабинет вошла Марина. Она виновато посмотрела на Сергея.

— Запомни, его зовут Сергей Северцев. Знать надо, какую фамилию носить собираешься. А ты тоже хорош, гуляешь с девушкой и даже не знаешь, кто она такая. Значит так, Северцев, отсидишь, и чтобы больше никаких самоволок! Мне зять — нарушитель дисциплины, не нужен. А сейчас оставлю вас одних, даю полчаса на объяснения.

Генерал вышел. Марина бросилась к Сергею.

— Серёжа, ты не сердись, я хотела тебе сказать, что мой отец генерал, но все как-то случай не подворачивался. А тут как я узнала, что тебя могут посадить за ту драку, всё рассказала папе.

— И что же ты ему сказала? — поинтересовался Сергей.

— Что люблю тебя и хочу стать твоей женой.

— Марина, но я уеду из большого города в маленький гарнизончик, ты поедешь со мной?

— Я с тобой хоть на край света поеду.

— Ну, так далеко меня не пошлют, — улыбнулся Сергей.

Через месяц, под причитания матери и довольную улыбку отца, справили свадьбу, а еще через месяц молодые отбыли к месту службы Сергея. В Междуозёрск они приехали восемь лет назад, и жили тихо и мирно до этого лета. А летом в Междуозёрск из области с какой-то проверкой приехал Антон. Он пополнел, полысел и выглядел старше своих лет. Такой представительный и важный стал, что Марина даже его не узнала. Он подошёл к ней первый и предложил встретиться. Марина согласилась. Встретились они в ресторане. Антон рассказал о себе — работает в обкоме, женился, двое детей.

— А как ты? — спросил он.

— Нормально, у меня тоже двое детей, работаю в школе, муж служит.

— Он у тебя что, всё ещё майор? — усмехнулся Антон. — Да, не много ты приобрела, выйдя за него замуж.

— Меня устраивает моя жизнь, — серьёзно ответила Марина.

— Устраивает, так устраивает. Марина, ты же понимаешь, что я тебя любил тогда, и люблю сейчас? И ревновал, поэтому разные гадости говорил.

— Эх, Антон, Антон, почему ты решил, что если любишь, то можешь оскорблять и бить?

— Я боялся тебя потерять.

— Слушай, давай больше не будем об этом, прошло столько времени, у нас семьи, дети. Давай останемся друзьями и не более того, — предложила Марина.

— Понимаю, прошлого не вернуть. Зная, что ты в Междуозёрске, меня постоянно будет тянуть сюда. Но не волнуйся, я тоже уже не тот желторотый юнец, который не умел скрывать свои чувства, я научился держать себя в руках. Марина, можно я тебя поцелую?

— Зачем? — перепугалась она.

— Этот поцелуй будет прощанием с моей юношеской любовью.

— Хорошо, — разрешила Марина.

Поцелуй получился страстным, и у Марины тревожно забилось сердце.

— Прощай, Марина, — тихо произнёс Антон и ушёл.

Вспомнив тот вечер, Марина усмехнулась. Уйдя, Антон забыл заплатить, хорошо, что она взяла с собой деньги, и их хватило оплатить ужин с бывшим возлюбленным. И вот этот страстный поцелуй запечатлела Ольга. О встрече с Антоном Марина Сергею не сказала.

Интересно, шантажировала Ольга Антона или нет? Антон самовлюблённый, если Ольга его шантажировала, то он мог решить проблему радикально. Но вот был ли он тридцать первого августа в Междуозёрске? Если выяснится, что нет, то и встречаться с ним нет необходимости. Придя домой, Марина подошла к телефону и задумалась. Кому позвонить? Знакомых в Энске у неё было мало. Немного поразмыслив, Марина набрала номер, который совсем недавно появился у неё в записной книжке.

***

Надя сидела перед телевизором и вязала Алексею свитер, когда раздался телефонный звонок.

— Добрый день, Надя. Узнала меня? — спросила Марина.

— Привет, конечно, узнала! — обрадовалась Надя. — Марина, я так рада тебя слышать! Как там у вас дела? Что нового? Мои косточки ещё не перестали перемалывать?

— Надюш, у нас совсем не радостные новости. Ольгу убили, Митю арестовали, — сообщила Марина.

— Что? Митя её убил? Беременную?! Он что, с ума сошёл? — возмутилась Надежда.

— Нет, кто её убил, неизвестно. Дети утверждают, что вечером, когда Ольга погибла, он был дома. Надя, я понимаю, что Митя поступил с тобой плохо, ты на него зла…

— Ничего подобного, — прервала Марину Надя, — зла я на него не держу. Я понимаю, что ему хочется иметь наследника, в жилах которого течёт его кровь. А у меня появился Алёша, так что к Мите я больше не вернусь. Алексей любит меня, я люблю его, когда оформлю развод, мы поженимся.

— Надя, ты хочешь помочь Мите? — спросила Марина, не надеясь на положительный ответ.

— Конечно! Знаешь, Марина, я тоже не хочу, чтобы он держал на меня зло, ведь расходятся же некоторые пары и остаются просто друзьями. А у нас Галка есть, она любит нас обоих. Что надо сделать?

— Надо выяснить, был ли дома Вешняков Антон Александрович. Где он живёт, я не знаю, в Энск он приехал не так давно, работает в обкоме, кем не знаю, но думаю, что занимает не большую должность, раз его с проверками по районам гоняют. Сможешь? Как у тебя здоровье, позволит?

— Да со здоровьем у меня нормально. Меня даже иногда Алёшка гулять водит, мы живём почти в лесу, тут так хорошо, особенно вечером. Марина, как там моя Галка? Может, нам с Лёшей её забрать? Бабе Любе и так тяжело сейчас, не до Галки ей.

— А Галку Володя забрал и куда-то увёз, Юрку оставил, а её увёз, не знаю, почему. Надь, так ты сможешь узнать про Антона?

— Постараюсь. Мне уже так надоело сидеть дома, вот Лёша уедет на работу, я и займусь твоей просьбой. Слушай, а, может, попросить Володю? Он же родной брат Мити, не бросит его в беде, да и Василий Иванович тоже всё сделает, чтобы помочь ему.

— Нет, пока не надо. Постарайся так узнать, чтобы никто не узнал, что он нас интересует, я тебе потом все объясню, не по телефону. А Володе, наверное, не разрешат заниматься этим делом, он же родственник и будет стараться выгородить Митю. К тому же расследует Ольгино убийство Междуозёрская милиция, а не Энская.

— Хорошо, Марина, всё сделаю. Значит, я должна узнать, где был Вешняков Антон Александрович вечером тридцать первого августа, — уточнила Надя.

— Да. Только постарайся быстрее узнать, очень нужно, я тебе потом всё объясню при встрече. Да, ты, наверное, не знаешь, Ольга не была беременной, она обманула Митю. Ладно, Надя, пока, — и Марина положила трубку.

Предстоял ещё один тяжёлый разговор, и этого разговора Марина боялась. Боялась как любящая женщина, во всем доверяющая своему мужу, но внезапно узнавшая, что у него есть от неё тайны. У него есть, а у неё? Ведь она тоже не сказала Сергею о своей встрече с Антоном. Да, всё так, но Марина была уверена, что никогда не будет встречаться с ним. Назад дороги нет, Антон пройденный этап, причём неприятный этап, который Марина старалась забыть. Да и не вспоминала она о нём много лет, и ещё столько же не вспоминала бы, если бы он сам не объявился. А Сергей? Что у него за отношения с этой девушкой? А почему она её не знает? В Междуозёрске она знала многих, даже если и не была знакома лично, то всё равно встречалась в магазине, кинотеатре и других местах, наглядно должна была её знать. А если девушка просто приехала на лето? И остановилась в одной из деревень? В город выбиралась редко, в кино не ходила, ограничивалась телевизором? Да, но Сергея где-то же она встретила, а он из части даже домой приезжает поздно, а уезжает рано утром, бывают дни, когда она не видит его совсем. А может, потому и не видит, что появилась эта девушка? Но в их маленьком городке трудно что-то утаить от людских глаз, если бы Сергей встречался с кем-то, ей бы уже донесли по большому секрету. Как было четыре года назад, когда она только-только родила Анюту. Нянечка в роддоме так жалостливо смотрела на неё, что Марина не выдержала и спросила, в чём дело. Нянечка, как будто только и ждала этого вопроса. Она села к женщине на кровать и стала описывать, как Сергей вчера встретил девицу, приехавшую на московском поезде, и обнимал и целовал её, никого не стесняясь. Потом ещё и подруга Вера Короткова сказала ей, что видела Сергея в обществе молодой и красивой дамы. Тогда Марина очень расстроилась, чего только не передумала за семь дней, что лежала в роддоме. Встречать её с малышкой приехали на трех машинах, но среди встречающих не было Сергея. Марина с тревогой переступила порог дома и увидела Вовку в гипсе, из кухни выглянула Юлька Рюшкина, её институтская подруга. Выяснилось, что у Сергея заболела мама, и он вынужден был срочно уехать, но Вовка сломал ногу, и его никак нельзя было оставлять одного. И вдруг почтальон тетя Женя приносит телеграмму от Юльки, которая решила провести потом и кровью заработанный отпуск в Междуозёрске. Бедная, если бы она знала, что вместо купания в мягкой озерной воде ей придётся ухаживать за непослушным мальчишкой! А как её телеграмме обрадовался Сергей! Не успела Юлька сойти с поезда, как очутилась в его крепких объятиях. А на другой день Юлька проводила Сергея и просила не волноваться, ничего с его разбойником не случится, раз он прикован к кровати, и не может никуда удрать из дома. Но самое интересное, что, когда Марина спросила Верку, почему она не сказала ей, что Вовка сломал ногу, та ответила: «Не хотела тебя волновать». Вот дура!

И опять грустные и тревожные мысли заполнили Марину, она ничего не могла делать, у неё всё валилось из рук. Прибежал из школы Вовка, быстро забросил портфель, и не успела мать сказать и слова, как мальчишка выскочил из дома. Марина усмехнулась, она хорошо знала сына — раз он не захотел с ней разговаривать, значит, получил двойку. Надеется, что вечером у неё не будет времени его отругать. Младшая дочь Северцевых, четырехлетняя Анюта, жила у бабушки и дедушки. Мама Марины вышла на пенсию, делать дома ей было нечего, и она решила, что внучке лучше будет у них. Марина не возражала, детский сад в городе только один и находился в центре, возить туда ребенка далеко и неудобно, да и мест всем не хватает.

Сергей пришёл, как всегда, поздно, однако Вовки ещё дома не было, поэтому Марина решила не откладывать неприятный разговор. Она с трудом дождалась, пока он поест.

— Серёжа, мне надо с тобой поговорить, — тихо сказала она и внимательно посмотрела на мужа.

Ее голос встревожил Сергея, до этого Марина никогда не предлагала серьёзно поговорить. Все их серьёзные разговоры крутились вокруг воспитания сына и занятости мужа. Он молча сел в кресло и вопросительно посмотрел на жену.

— Серёжа, ты помнишь Антона? — начала Марина.

— Допустим, — уклончиво ответил Сергей.

— Понимаешь, он теперь в обкоме работает и с разными проверками ездит по районам нашей области…

— Марин, перестань мямлить, говори по существу. Причём здесь наша область и Антон? — спокойно спросил Сергей, но внутри у него не хорошо заныло.

— Он теперь работает в обкоме, я же тебе сказала, — в голосе Марины появились истеричные нотки.

— Говори спокойно и по делу, — снова приказал Сергей.

— Серёжа, между нами ничего не было. Я в универмаг ездила и там встретила его. Я его даже не узнала, подходит ко мне такой толстый и полулысый дядька и начинает обнимать. Говорит, что рад встрече и всё такое. Я с трудом узнала Антона. Он предложил вечером встретиться, я согласилась. Мы встретились в ресторане, Антон мне рассказал про наших ребят. Знаешь, мне интересно было узнать, как у кого жизнь сложилась.

— Ты же к родителям каждый год ездишь, что, ни с кем из подруг не встречалась? — съязвил Северцев.

— Знаешь, я ведь к ним приезжаю на день-два, да мне как бы с мамой и папой наговориться, а не подруг юности разыскивать. Я, конечно, с некоторыми девчонками встречалась, но мы больше о себе говорили, чем о других.

— Марина, а зачем ты мне это рассказываешь? Ну, встретилась ты с Антоном, и что? — осторожно поинтересовался Сергей.

— Вначале мы говорили хорошо и мирно, а потом Антон начал говорить, как он меня любил и любит до сих пор. Я ему сказала, что отношения у нас с ним были детские, а теперь у каждого свои семьи. Он согласился, но потом попросил разрешения меня поцеловать. Сережа, я разрешила, — Марина замолчала и виновато посмотрела на мужа.

— Это всё? — облегчённо вздохнул Сергей.

— Нет. Первого сентября по почте я получила письмо с вложенной в него фотографией. Вот, почитай сам, — Марина протянула мужу конверт.

Он взял его, молча открыл и вытянул фотографию и маленький, свернутый пополам, листок бумаги. На фотографию взглянул мельком, листок развернул и прочитал.

— Значит так, платить не вздумай! Я свяжусь с Якуниным, и мы быстро найдём этого фотографа. Чего ты так испугалась, глупышка, чем он тебя напугал? Что покажет фотографию мне? Марина, неужели ты думаешь, что поверю шантажисту, а не тебе?

— Его не надо ловить, это фотографировала и писала Ольга. Она шантажировала не только меня, скорее всего её и убили из-за шантажа. Серёжа, а ты ничего не получал от неё?

— Нет. Моя корреспонденция проходит через твои руки, если было бы послание от неизвестного, ты узнала бы первая.

— Но…

— Никаких но! В часть она не решилась бы отправить письмо, смысла не было, откуда она узнала бы, что письмо дойдет до меня, а не вскроет его цензура?

— Об этом я как-то не подумала. Но это объясняет, почему некоторых фотографий было по две, а некоторых по одной.

— Ничего не понимаю…

— Серёж, понимаешь, дети эти фотографии украли у Ольги, я их вчера отобрала у Вовы.

— Ты хочешь сказать, что они видели фотографии? — уточнил Сергей.

— Нет, этого я не знаю. Галя, конечно, видела, вот только не знаю, поняла она что-нибудь или нет, все-таки она ещё маленькая. Серёжа, там есть и твоя фотография с неизвестной мне девушкой.

— Да? Очень интересно, давай, показывай! — как-то уж через чур радостно потребовал Сергей.

Марина взяла свою сумку и вытянула все снимки, отобранные у Вовы и Юры.

— Вот, тут все. С Корнеем Дмитриевичем я сегодня уже поговорила. Письмо он получил, что его писала Ольга, не поверил, он договорился на лесопилке, если его начнут трясти, там подтвердят, что доску он купил у них. Так что убивать Ольгу у него причины не было. Я её тоже не трогала, хотя если бы письмо получила раньше и знала, что это её рук дело, она бы у меня попрыгала, будь уверен.

— Вот в этом я уверен, — засмеялся Сергей. — Я тебя правильно понял, что я являюсь одним из подозреваемых?

— Нет. Ты письмо не получал и про шантаж не знал, так что причины сводить с ней счёты у тебя не было. Остаются два человека или три. Но вот этих фотографий, — Марина показала на один из снимков, где мужчина в беседке на берегу озера держал за руку девушку, — две, значит, им письмо отправить Ольга не успела. Остались двое.

— Что-то я не понял, ты что, решила найти убийцу Ольги? — удивился Сергей.

— Да это не я решила, а Вовка и Юрка. Решили, что найдут настоящего убийцу, и тогда Митю выпустят из милиции. Говорю же, я случайно услышала их разговор и отобрала фотографии. Их Галя раздобыла, вот только я не поняла, где она их взяла: то ли у Ольги стянула, то ли своего дядю Володю пощипала.

— А где этот малолетний Шерлок Холмс недоразвитый? Почему его ещёнет дома?

— Убежал к Юрке, помогает ему картошку копать. Сам знаешь, в каком баба Люба сейчас положении, самой ей тяжело, у Володи работы много, а Митя в тюрьме сидит.

— Это хорошо, что помогает, но уроки ему делать тоже надо.

— Судя по тому, что он постарался сегодня со мной общаться как можно меньше, получил двойку. Завтра поговорю с Галиной Романовной.

— Поговори, а я постараюсь помочь бабе Любе, пришлю завтра ей в помощь пару солдат. Так, что у нас тут за художественное фото? — Сергей ещё раз, более внимательно, стал рассматривать фотографии. Когда дошёл до своей, рассмеялся. — Маринка, признайся, ты меня ревнуешь? Только честно.

— Есть немного, чуть-чуть. Знаешь, Серёжа, я даже не приревновала тебя, я испугалась. Сам видишь, что произошло у Мити и Нади. Я как подумала, что тебя может не быть рядом, что моя жизнь дальше пойдет своим чередом, но только без тебя, мне плохо стало. А кто эта девушка?

— Эх ты, Пинкертон в юбке, это же твоя Ирка!

— Что? Ирка блондинка, а это явно брюнетка, и она полнее Ирки, — возразила Марина.

— Её родной цвет волос уже никто не помнит. Вчера она была блондинкой, сегодня — брюнеткой, а завтра станет седой или рыжей. Твоя Ирина непредсказуема, как погода в средней полосе России. Что же касается фигуры, то тут ничего сказать не могу, но мне кажется, что Ирка всегда такая, не совсем худая. Но дело не в этом. Самое интересное знаешь, что? Этот снимок делала не Ольга, если вообще все снимки она делала. Этот снимок делала ты сама в начале июля, забыла? Мы все вместе ездили на большой остров, дети убежали по своим проказливым делам, а мы начали дурачиться. Ты еще смеялась, что я тебя так крепко не целую, как Ирку. Мне тогда даже неудобно стало.

— Вспомнила! Но как снимок оказался у Ольги? И потом, я хорошо помню, что Ира была в сарафане, а на фотографии она в платье.

— Ты думаешь, у неё оказался снимок? Да нет, Марина, фотографии я не делал, плёнка у меня пропала. Вернее, пропала не у меня, а у Мити. Он собирался в Энск и хотел занести пленку своему другу, он в фотостудии работает, но плёнка пропала. Мы думали, что завалилась куда-нибудь, или кошка утащила. Но плёнка пропала до того, как Ольга появилась в доме.

— Она могла её случайно найти. Но знаешь, что меня интересует? А где Ольга делала сами фотографии? И кто делал те снимки, где одну из главных ролей играет она сама?

— Интересные вопросы. И знаешь что? Мне кажется, нам надо поехать в милицию и всё им рассказать.

— Нет, как ты не понимаешь, тогда я становлюсь одной из подозреваемых, ведь она меня шантажировала, — запротестовала Марина.

— Не говори глупости, о шантаже ты узнала уже после её смерти, да и шантажом это назвать нельзя, так, мелкая пакость.

— Но я всё равно боюсь. Они же не стали разбираться с Митей, а просто арестовали его. Слушай, а давай позвоним Володе и всё ему расскажем.

— Ладно, сейчас пойдём к бабе Любе, узнаем, как она, чем помочь ей можно, да Вовку и Юрку за уроки посадим. А завтра вернёмся к этому разговору. И ещё, мне давно хотелось узнать, а почему ты решила, что Митька арестован? Насколько я знаю, он лежит в больнице.

— Мне дети сказали, Юрка и Галя ходили его проведывать и им сказали, что его забрала милиция. Да и все в городе говорят!

— Ладно, пошли за Вовкой, — Сергей Николаевич тяжело вздохнул, встал и направился к двери.

***

Надя долго думала, как ей узнать, где находился Антон Вишняков тридцать первого августа. И решила, что для начала не мешает познакомиться с ним самим. Она, проводив Алексея на работу, не стала терять времени даром, а накинув на плечи легкий плащ, тоже направилась по своим делам. Дело у неё было только одно: выследить и, если получится, познакомиться с Антоном. Автобуса долго не было, и Надя начала волноваться. Стрелки часов подходили к девяти, а она всё ещё стояла на остановке. Наконец подошел автобус, и Наде с трудом удалось втиснуться на подножку. Только полдесятого она обосновалась на лавочке напротив большого белого дома с колоннами, в котором работал Антон. Час, который она провела на своем посту, поверг её в уныние и панику. Большинство мужчин, входивших в здание и выходивших из него, были полные и лысеющие. Как узнать, который из них Антон Вешняков, Надя не имела понятия. Не подходить же к каждому толстому и лысому мужику и спрашивать: «Вы не Антон Вешняков?». Тогда её сочтут за сумасшедшую, вызовут специальную скорую помощь и отправят в психбольницу. Надо найти повод для знакомства с этим Антоном, или хотя бы с кем-нибудь, кто знает, где он провел последний день лета. И вдруг она вспомнила, что Антон приехал в Энск недавно. Надя улыбнулась. Она встала и направилась на улицу Строителей, на которой находился Дом культуры этих самых строителей. А в Доме культуры базировался народный театр. Надя видела афишу, что завтра у них очередная премьера. Она взбежала по ступенькам и поинтересовалась у старушки-вахтёрши, на месте ли Марина Сергеевна. Марина Сергеевна Волокина была режиссером этого театра, когда-то давно они учились в одном культпросветучилище, но Марина училась на режиссера массовых мероприятий, а Надя на библиотекаря. Вместе они занимались в драматическом кружке при училище и теперь поддерживали отношения. Марина была у себя, увидев Надю, она улыбнулась:

— Привет, каким ветром тебя к нам занесло?

— Попутным, я к тебе по делу. Срочно надо два билета на вашу премьеру, места самые лучшие.

— Билеты для тебя или ещё для кого? — поинтересовалась Марина.

— Для одного товарища из обкома.

— Товарищи из обкома достают билеты на наши спектакли через знакомых? — удивилась Марина.

— Марин, понимаешь, мне надо познакомиться с одним типом, как он выглядит, я не знаю. Мне подруга позвонила, попросила узнать, был ли он в городе тридцать первого августа.

— И ты решила узнать это через наш театр? — еще больше удивилась Марина. — Интересно, как? Дам я тебе билеты и что ты с ними будешь делать?

— Пойду к нему на работу, якобы я ваш представитель, и приглашу его на премьеру. Он в Энске недавно, ещё ничего не знает, вот и пусть приобщается к культурной жизни города.

— Знаешь, Надя, по-моему, ты несёшь чушь. Дашь ты ему билеты и что? Как узнаешь, где он был 31 августа?

— Спрошу у него, — неуверенно ответила Надежда, — я пока об этом не думала. Мне надо для начала с ним познакомиться, а там буду действовать по обстоятельствам.

— А что случилось 31 августа? Почему тебя интересует, где он в это время был?

— Беда у нас, — тяжело вздохнула Надя.

— Не хочешь говорить, не надо. Только если он причастен к этим событиям, то сразу насторожится, почему это незнакомая девушка им интересуется, и правду не скажет. Знаешь, что? Билеты я тебе дам, но мне бы хотелось, чтобы наш спектакль посмотрела ты сама, а не какой-то там чиновник, который о существовании нашего театра, может, даже и не догадывается. А узнать, что тебя интересует, мы попробуем и без билетов, более быстрым и надежным способом.

Марина взяла трубку и начала крутить диск.

— Алло, Миша, это я. Слушай, у вас работает некто Вешняков Антон? Так, а где он был тридцать первого августа, не знаешь? Да? Нет, это меня одна знакомая просила узнать. Пока, — Марина положила трубку и посмотрела на Надю, — не было его в городе, он отпросился на неделю и уехал в столицу, у него семья, оказывается, там осталась, не захотели они переезжать с ним в провинцию. Вешняков поехал провожать дочь в первый класс, ещё не вернулся. Так билеты тебе надо?

— Давай, надоело дома сидеть, хоть развеюсь.

— А чего дома сидишь? Ты же в Междуозёрске жила? А ну-ка, подруга, садись и рассказывай мне всё!

Надя смутилась, но мялась недолго и рассказала подруге, что с ней произошло за последние три месяца.

Домой она доехала быстро, Алексея дома ещё не было. Не снимая плаща, Надя подошла к телефону, взяла его в руки и пошла в зал, села в кресло и набрала Междуозёрский номер телефона Марины Северцевой.

— Марина, его в Энске не было, и сейчас нет, — без предисловий доложила она. — Говорят, он уехал к семье в столицу. У него дочь в этом году пошла в первый класс, вот он её и провожал. А доехал ли он до столицы, это надо узнавать в Москве, а там знакомых у меня нет.

— Не волнуйся, когда он приехал в Москву, я узнаю. Спасибо тебе.

— Ещё надо что-нибудь узнать? А то у меня времени много, от безделья даже голова начинает болеть.

— Надя, я не знаю, ты ведь болеешь, но если тебе не трудно, проверь, пожалуйста, несколько телефонных номеров: кому они принадлежат и что это за люди.

— Диктуй, записываю. Так, записала. Всего три номера? — разочаровалась Надя.

— Этого пока хватит, а там видно будет. Понимаешь, эти номера записаны в Ольгиной записной книжке отдельно. Интересно, почему? И они не подписаны, кому принадлежат. Пройдет месяц, и уже не вспомнишь, чей это номер. Значит, или Ольга знает, что это за номера…

— Тогда зачем их записывать? — перебила Марину Надя.

— Но почему-то она их записала? Причем отдельно. Думаю, она знала чьи это номера, и они ей нужны были для дела, а их обладатели не входят в круг её знакомых, вот и записала, чтобы не забыть. Может, жертвы, а может, и сообщники.

— Когда узнаем, чьи это номера, тогда и поймём, — уверенно сказала Надя. Она не видела, как нахмурилась на том конце провода Марина.

— Ты только сильно не зарывайся, это может быть опасно. Ты не забыла, что стало с Ольгой? Тот, кто её убил, совсем не хочет, чтобы о нём узнали любопытные девушки. Если тебя что-то насторожит или покажется подозрительным, прекрати свои поиски и свяжись с Володей.

— Ой! Слушай, я совсем забыла, он же Галку из Междуозёрска забрал! — воскликнула Надя. — Надо их навестить.

— Надя, но ты же болеешь, тебе ещё долго лечиться надо.

— Марин, да всё я понимаю, мне Лёшка читает нотации на эту тему почти каждый день. В октябре отправляет меня в санаторий. И где я могла подцепить эту болячку, я о такой болезни даже и не слышала раньше. Алёша говорит, что если бы вовремя не начала лечения, у меня был бы туберкулёз. Да ладно об этом, всё это в прошлом, я уже почти здорова.

— Надя, не ходи пока к Гале, сама подумай, она только-только немного успокоилась, ей внушили, что ты болеешь, и поэтому не можешь её забрать. И вдруг ты нарисуешься на её горизонте, разбередишь раны и снова исчезнешь.

— Да никуда я не исчезну! — возразила Надя.

— А санаторий? Вот закончишь лечение тогда и встречайся с ней.

— Хорошо, убедила. Пока. Когда узнаю что-нибудь, позвоню. И ты звони, если что-то узнаешь, — Надя первая положила трубку.

Она чувствовала вину перед дочерью, что сама уехала, а её оставила. Надя была уверена, что останься она в Междуозёрске, и Ольгу бы не убили, не арестовали бы Митю, не страдала бы маленькая Галка. Но тогда страдала бы она сама от измен Мити, и не было бы в её жизни Алёшки, и она никогда бы не узнала, что такое настоящая любовь. Прикидывая, какая чаша весов перевешивает, Надя заснула. Проснулась от пристального взгляда Алексея. Она посмотрела на часы и удивилась:

— Что? Уже десять? А чего ты так поздно?

— Ездил к отцу.

Надя поморщилась. Отец Алексея, представительный мужчина среднего роста, с умными настороженными глазами, заведовал какой-то базой отдыха для высокопоставленных особ. База отдыха находилась в лесу и названия имела соответствующее: Медвежий Угол. Только один раз Алексей возил туда Надю, знакомить с отцом. Надя чувствовала, что Александру Альбертовичу она не понравилась. Сказать по правде, он ей тоже. Но Алексей успокоил её, пообещав, что в их семейную жизнь отец вмешиваться не будет. Сам Александр Альбертович действительно о себе знать не давал, но Алексей часто ездил в этот Медвежий Угол, и приезжал оттуда усталый и недовольный.

— Как день провела? — донёсся до неё голос Алексея.

— Как всегда, весь день провалялась в кровати с книгой в руках, — ответила Надя, пряча от Алексея глаза.

— Да? — усмехнулся он, — тогда почему ты спишь в кресле и в плаще?

— Алёша, мне что же, нельзя на улицу выйти? — возмутилась она.

— Можно, но согласись, как-то не вяжется твоё утверждение в том, что ты провела весь день в кровати с твоим одеянием и возмущением, что тебе нельзя выходить на улицу. И, Надюш, я звонил с работы, хотел предупредить, что задержусь, но трубку ты не сняла. Мне кажется, что тебя не было дома. Потом я звонил от отца, но было занято.

— А! Я забыла тебе сказать: завтра мы идем в ДКС на премьеру народного театра. Марина оставила нам два билета на лучшие места. Ты сможешь? У тебя по расписанию завтра нет встречи с отцом?

— Не знаю, завтра я в ночь дежурю.

— А поменяться не можешь?

— Не знаю, попробую. А кто такая Марина?

— Моя подруга, я с ней в культпросвет училище училась, только на разных отделениях, она у нас режиссер массовых мероприятий, и работает в ДКС режиссером этого театра. Это я с ней разговаривала, вспоминали молодость. Ты есть хочешь? — постаралась перевести разговор в другое русло Надя. Алексей понял её, чуть заметно усмехнулся.

— Хочу, особенно чего-нибудь горячего.

— У нас борщ есть, в холодильнике должен стоять, — обрадовалась Надя.

— Вот именно, должен, но не стоит, — серьёзно сказал Алексей, — ты, моя дорогая, когда последний раз открывала холодильник? Твой борщ я ещё вчера съел. А что ты сама ела?

— Не помню. Какое это имеет значение?

— Большое, милая, тебе надо хорошо питаться, я снабжаю тебя продуктами, а ты даже не хочешь открыть холодильник. Одно из двух, или ты ела где-то не в стенах дома, или не ела совсем и целый день сидишь голодная.

— Если не ела, значит, не хотела, — сердито пробурчала Надя, встала с кресла, сняла плащ и пошла в прихожую, чтобы повесить его на вешалку. Алексей последовал за ней.

— Алёша, давай ты не будешь читать мне нотации, — жалобно попросила Надя.

— Ладно, пойдем, я тебя хотя бы накормлю, — вздохнул Алексей.

— А что у нас есть?

— Колбаса, яйца, помидоры…

— Помидоры? Так чего же ты молчишь? Помидоры — это моя слабость.

— Знаю, поэтому и купил вчера три килограмма. Горюшко ты моё, если не будешь есть, отправлю тебя в больницу, — пригрозил Алексей.

— Я уже почти здорова.

— Ты уже почти прозрачна, я даже боюсь, что не найду тебя в постели, — серьёзно проговорил Алексей и поцеловал её в макушку.

Надя улыбнулась и подумала про себя: ничего, дорогой, я сама тебя найду.

На следующий день встали поздно. Надя на скорую руку приготовила обед, состоящий из салата и овощного рагу, однако Алексей пообедать не успел. Его срочно вызвали на работу. Есть одной Наде не хотелось. Она включила телевизор, взяла телефонный справочник и уселась в кресло. И так, первый номер принадлежал Васильчено В. Ф., улица Матросова. А где у нас находится улица Матросова? «Надо взять карту города, — пробурчала Надя себе под нос, — прожила в Энске пять лет почти, а город совсем не знаю». Она нехотя вылезла из кресла и пошла к Алексею в кабинет за картой, потом снова уютно устроилась в кресле. Так, улица Матросова находилась совсем недалеко от её дома, всего в каких-то трёх остановках автобуса, правда, судя по карте, ещё придётся идти незнамо сколько, но возможно, что можно будет подъехать на чем-нибудь. Недолго думая, Надя встала, посмотрела в окно и убедилась, что накрапывающий с утра дождик прекратился, и даже выглянуло солнце, накинула на плечи лёгкий плащик и направилась к выходу. Но у самой двери остановилась и посмотрела на телефон, потом решительно подошла к нему и набрала номер телефона Алексея.

— Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Сиренева, — вежливо попросила она.

— Алексей Александрович занят и подойти не может. Что ему передать?

— Передайте, что звонила Надя, я пошла гулять, и когда он освободится, пусть меня не ищет. Я сама ему позвоню.

— Хорошо, но думаю, он не скоро освободится, — ответила трубка голосом молодой девушки и противно запищала.

— Вот и хорошо, что не скоро, а то кто знает, сколько времени у меня займёт прогулка на улицу Матросова.

Надя вышла из подъезда, поздоровалась с бабушками, сидящими на скамейке.

— Здравствуй, милая, — ответила ей бабка Пелагея. — Как ты, поправляешься?

— Спасибо, уже совсем поправилась, это только Алёша считает меня больной, — улыбнулась Надя.

— Да уж, он так волновался за тебя, даже осунулся и похудел. А ты куда собралась?

— Пойду погуляю в лесочке, надоело дома сидеть.

— Иди, пользуйся хорошей погодой, а то скоро зарядят дожди, уже гулять не захочешь, — подала голос вторая старушка, бабка Матрена.

Надя улыбнулась бабушкам и пошла на остановку автобуса. Она не слышала, как Матрёна сказала Пелагее:

— Лесок в другой стороне, она на остановку пошла, видно в город собралась.

— Да, и вчера куда-то ездила, надо сказать Лёшке, а то вдруг она себе любовника завела. Парень дрожит над ней, а она юбкой крутит.

— Ты, Пелагея, в дела молодых не вмешивайся. Сами разберутся, Лёшка не дурак, его вокруг пальца не обведёшь. А в город она может и просто так поехать, молодая ведь, мало ли что ей надо.

Бабки еще полчаса спорили о молодёжи, временах и нравах.

Подходящий автобус Надя заметила издали и прибавила шаг, но так и не успела, пришлось ждать следующий. Нужного автобуса долго не было, и Надя уже подумывала пройтись на улицу Матросова пешком, когда показался его жёлтый лоб. Народу было немного, Надя села у окна, вытащила карту и развернула её на коленях. Она ещё раз нашла улицу Матросова и уже собралась спрятать карту, когда услышала насмешливый голос Алексея:

— Ищешь кого?

— Нет, просто изучаю город, — Надя подняла глаза, — я тебе звонила и мне сказали, что ты не скоро освободишься, а я вот, решила погулять.

— Надежда, сейчас мы выйдем из автобуса, вернёмся домой, и ты мне честно признаешься, что задумала.

Надя промолчала. Они вышли на следующей остановке, Алёша взял её под руку, и пешком они вернулись назад. Увидев Надю в сопровождении Алексея, бабки прекратили свой спор о современной молодёжи и их нравов и радостно поприветствовали молодых людей.

Зайдя в квартиру, Алексей засмеялся:

— Ты видела, как старушки встрепенулись, когда нас увидели? Уверен, они решили, что ты на свидания к любовнику пошла.

— Нет, Алёша, честное слово нет! — горячо возразила Надя.

— Конечно, нет. Ты вроде утром на кухне кастрюлями гремела, я голоден, как сто волков в зимний день. Думал на работе перекусить, но как только узнал, что ты собралась на прогулку, решил составить тебе компанию, меня подбросил друг на машине, еле успел в автобус запрыгнуть.

— Есть салат и рагу. Будешь?

— Буду, а колбасы нет?

— Есть, только вареная.

— Вот и пожарь мне ещё колбаски. Фрукты и овощи, это, конечно, хорошо, но я мясо люблю, — Алексей поцеловал Надю в макушку и подтолкнул к кухне.

Аппетит приходит во время еды. Если час назад есть Надя не хотела, то теперь уплетала овощное рагу так, что Алексей, посматривая на неё, только усмехался. После обеда, удобно расположившись в кресле, Алексей жестом указал ей место на диване и приказал.

— А теперь, Надежда, рассказывай, что задумала.

— Я? — искренно удивилась Надя, — ничего. С чего ты взял?

— С того, что тебя вчера не было дома полдня, и сегодня ты, убедившись, что я занят, опять куда-то намылилась.

— Алёша, мне что, нельзя выходить из дома? — возмутилась Надя. — Я что, у тебя в плену? Или твоя собственность?

— Ты не в плену и выходить из дома можешь, но я хочу знать: куда ты идёшь и зачем, так как несу за тебя ответственность. А что касается собственности, это уже тебе решать. В этом вопросе неволить тебя не буду. Если хочешь, можешь возвращаться к мужу, тем более что у вас ребёнок…

— Алёша, ты же знаешь, что я к нему не вернусь. Зачем ты так? — голос у девушки задрожал, и на глазах появились слёзы.

Однако её слёзы, казалось, совсем не тронули Алексея. Он все также продолжал сидеть в кресле и сверлить Надю требовательными и недовольными глазами. Надя украдкой вытерла набежавшие слёзы и виновато посмотрела на Алексея.

— Алёша, что ты хочешь от меня?

— Узнать правду. Где ты была вчера?

— Ездила к Марине, она дала мне билеты на сегодняшнюю премьеру.

— Вчера ты сказала, что билеты она тебе предложила по телефону, я не мог дозвониться до тебя около часа. С кем ты разговаривала?

— С Мариной.

— Надежда!

— Правда с Мариной.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что, не успев расстаться, вы ещё и по телефону трепались около часа? — удивился Алексей.

Надя улыбнулась не смело, потом вдруг засмеялась. Алексей растерялся.

— Что это за нервный смех? — спросил он недовольно.

— Билеты мне дала Марина Волокина, она работает в ДКС режиссером народного театра, а по телефону я разговаривала с Мариной Северцевой. Ты знаешь её?

— Нет. И кто она такая?

— Да, правда, чего это я. Ты же в Междуозёрске почти никого не знаешь. Марина Северцева — это моя междуозёрская подруга. Она рассказала мне последние новости и попросила кое-что узнать. В частности, продиктовала мне номер телефона и попросила узнать, чей он. Телефон записан в записной книжке отдельно от всех остальных, а что это за номер, не написано. Вот я и хотела узнать, чей это номер телефона.

— А по справочнику узнать не могла? — подозрительно спросил Алексей.

— Могла, я и узнала, что он принадлежит некому Васильченко В. Ф., но ведь Васильченко это может быть и мужчина, и женщина. Я хотела поехать и узнать, кто там живет на улице Матросова, а потом позвонить Маринке. Вообще-то, она просила узнать о трёх номерах, но на сегодня я наметила только один. Ты не забыл, мы идём в театр.

— Не забыл, но вот с работы меня отпускать не хотят. Еле-еле уговорил Алёну Борисовну подежурить за меня до десяти часов. Так что после спектакля тебе придётся добираться домой одной, но я попрошу кого-нибудь из своих знакомых, тебя до дома довезут.

— Да я и не беспокоюсь, и на автобусе прекрасно доеду.

— Ты не беспокоишься, зато я буду беспокоиться за тебя. Ладно, давай номера, сейчас подумаю, что можно сделать.

Надя положила перед Алексеем листок, на котором были записаны номера. Он взял его в руки, взглянул, встал и пошёл в свой кабинет.

Когда-то это был кабинет Гая Александровича, который воспитал его. И квартира, большая и хорошая, тоже досталась Алексею от Гая. Гай взял его к себе, когда ему было чуть больше трёх лет. Первое время маленький Алёша все время плакал и звал маму и папу. Его привозили в какой-то хутор, показывали незнакомого мужчину и утверждали, что это его папа. В конце концов Алёша стал звать этого мужчину папой, но знал твёрдо, что это не его отец. Помнил он и свою мать, но смутно. Ему сказали, что она умерла. Но когда Алёша подрос, стал сомневаться в смерти матери и начал её искать. Вначале искал тайно, чтобы о его поисках не узнали Гай и тот мужчина, который называл его своим сыном. А также злобная тетка Марта, которую однажды привёл Гай и сказал, что она будет его нянькой, и он должен её слушаться. Марта часто била мальчика, а он при каждом удобном случае напоминал ей, что она его служанка. А когда Марфа однажды сказала мальчишке, что его надо, как и мать, посадить на цепь, Гай рассердился на неё, и Алёшка больше злобную тётку не видел. Увидел её только после смерти Гая, Марфа работала у его мнимого отца. Но Алексей её больше не боялся, он уже понимал, что является членом такой семьи, слово любого члена которой, закон для окружающих. Но вот семью эту он не любил. Ища свою мать, Алексей узнал, что у него есть младшие брат и сестра. Брата он несколько раз видел у отца, а про сестру знал только, что она в детском доме. Когда Алексей учился на втором курсе медицинского института, он нашёл свою мать, но их первая встреча была для него неприятной. Она бросила на парня беглый взгляд и прошла мимо. Алексей обиделся, и решил, что знать его она не хочет. Их встреча состоялась только через полгода. И встреча эта перевернула всю его жизнь. Нет, он по-прежнему был членом семьи Хозяина, но уже был по другую сторону от них.

Алексей зашёл в кабинет и плотно закрыл за собой дверь. Он взял телефон и позвонил. Ему ответили сразу.

— Привет, это Алексей. Тут такое дело, надо пробить три номера. Узнай, кто такие и чем занимаются. И ещё, в Междуозёрске живёт некая Марина Северцева, тоже, будь так добр, узнай про неё. До шести буду дома, а потом уйду в театр. Пока, — Алексей положил трубку и задумался.

Он знал, что в Междуозёрске погибла Ольга Гусева, любовница мужа Нади. И то, что Надя выполняет какие-то поручения подруги из Междуозёрска, ему не понравилось. Но, к сожалению, связываться с тем, кто знает, как обстоят дела в маленьком живописным городке, он не имел права.

— Что ж, — произнёс Алексей, — если Надежда решила поиграть в сыщика, придётся ей немного, в рамках разумного, помочь.

Когда Алексей вышел из кабинета, Надя сидела перед зеркалом и критически рассматривала себя. Весь её вид говорил, что своим обликом она недовольна. Щёки слишком бледные, ресницы короткие и не пушистые, губы отдают синевой. И чтобы лицо немного оживить, уйдет уйма времени и косметики. Преобразования своего лица она начала с глаз. Долго красила один глаз, потом столько же другой. Потом пришла к выводу, что синие тени не подходят и их надо поменять. Когда Надя стала перекрашивать глаза в третий раз, Алексей посмотрел на часы и ехидно спросил:

— Может, ты просто умоешься? А то премьера пройдёт без нас.

— А тебе разве не нравится? — повернула голову в его сторону Надежда, показывая накрашенный один глаз.

— Я всегда относился отрицательно к боевой раскраске индейцев. Но они размалевывали себя для устрашения врагов. А кого собираешься устрашать ты?

— Да? А мне нравится! Смотри, какие у меня глаза большие после того, как я наложила тени. И ресницы длиннее стали. Глаза — это самое трудное для меня, никак не могу их накрасить одинаково. А сейчас совсем потеряла квалификацию, я ведь в Междуозёрске почти не красилась. Да там и нужды не было: воздух свежий, вода родниковая, продукты экологически чистые. Вот щёки сами и алели.

— Допустим, когда я тебя увез из этого райского места, щёки у тебя алели по другой причине, а именно, по причине болезни и высокой температуры.

— Но не всегда же я болела, если хочешь знать, я вообще только последний год стала побаливать, а так всё было хорошо. А вот когда училась, красилась сильно, меня Володя, это Митин брат, один раз даже не узнал. Смешно получилось. Мы тогда молодые и дурные были. А у Маринки в училище был такой предмет, искусство грима назывался. И вот мы ничего умнее не придумали, как разукрасить одну нашу девчонку — Люду Степанцову. Нарисовали ей огромный синяк под глазом, губы тоже разбитыми сделали. Скажу без излишней скромности, получилось правдоподобно. И в таком виде пошли пугать её родителей. По дороге встретили её соседку, а соседка как увидала Люду с разбитым лицом, так заголосила и бросилась на нас с кулаками, что мы даже растерялись вначале. А потом, когда в себя пришли, стали над бабкой смеяться. А тут, как на грех, наряд милиции, и нас всех сгребли и посадили за решетку. Так вот, когда нас только в милицию заводили, я нос к носу столкнулась с Володей, а он меня не узнал, мимо прошёл. Я решила, что может это и к лучшему, а то будет дома нотации читать. Но мы так шумели и веселились, что он на нас всё же внимание обратил. Подошёл и спрашивает, по какому случаю веселье. А наших ребят смех душит, представляешь, милиция для Людки врача вызвала. Смеялись все, я нет. Только голову опустила, чтобы Володя меня не узнал. Но тут Маринка меня и выдала, громко спросила: «Надь, ты чего голову повесила?» Вот тогда Володя меня и узнал. Нам прочитали лекцию и отпустили по домам. А Володя меня ещё долго стыдил, говорил, замужняя женщина, а ведёшь себя как подросток. А мне тогда всего девятнадцать лет было. А потом у нас появилась Галочка, и у меня уже не было времени гулять, а потом умерла Вера, Володина жена и я вообще хотела бросить учёбу и сидеть с детьми, но Володя не разрешил. Юру определили в детский садик, Галку в ясли, а когда я закончила учёбу, мы с Митей и детьми переехали в Междуозёрск.

— Знаешь, Надюша, тебе никакая косметика не нужна, ты великолепно выглядишь и без неё. А что касается сегодня, то испортить себя ты уже не успеешь, нам пора, — Алексей подошёл к Наде, обнял за плечи и поднял со стула.

— Не могу же я идти в театр с одним накрашенным глазом, — горестно вздохнула Надя.

— Конечно не можешь, поэтому иди в ванную, умойся и поедем. Мне не терпится познакомиться с твоей подругой.

В ДКС приехали за пятнадцать минут до начала спектакля. Алексей удивился, как много народу собралось. Он даже не предполагал, что этот самодеятельный театр пользуется такой популярностью в городе.

Надя повела Алексея за кулисы. Марину Сергеевну нашли сразу — она громко распекала белокурого парня. Увидев Надю со спутником, она бросила на собеседника сердитый взгляд и велела ему скрыться с её глаз, что тот с превеликим удовольствием и сделал.

— Здравствуй, Марина. Вот, знакомься, это и есть мой Алексей, — представила Надя парня.

— А мы знакомы, — улыбнулась Марина, — правда не знаю, помните ли вы меня. Три года назад у меня принимал роды молодой врач, это были вы, Алексей Александрович.

— Марина Сергеевна Волокина, то-то мне показалось ваше имя знакомым. И как малыш?

— Спасибо, растёт. Мне было приятно познакомится с вами ещё раз, — улыбнулась Марина. — Вы меня извините, у меня совсем нет времени, приходите ко мне в гости домой, поговорим в спокойной обстановке. Надя знает, где я живу, и номер телефона у неё есть.

— Непременно воспользуемся вашим приглашением, — ответил Алексей и галантно поцеловал Марине руку.

После спектакля Алексей посадил Надю в машину и сел сам.

— Ты решил не ходить на работу? — удивилась Надя.

— Нет, дорогая, просто хочу быть уверенным, что ты доставлена домой в целости и сохранности. А потом Семён отвезёт меня на работу. Поехали, Сеня.

Заведя Надю в квартиру, Алексей чмокнул её в щеку и быстро вернулся в машину.

— Сеня, давай к роддому и в двух словах, что там с номерами, — попросил Алексей.

— На первый взгляд ничего интересного. Васильченко Виктор Федорович, инвалид, раньше работал в дорожно-строительном управлении водителем. Его жена Екатерина Николаевна, работает на льнокомбинате. Двое детей, сын Валерий, 21 год, студент, дочь Анна, ученица 9 класса. Сам Васильченко несколько раз задерживался милицией, мужик любил выпить, а выпив, развлекался тем, что гонял жену и детей. Но это в прошлом, в настоящее время он прикован к кровати, я узнавал у врачей, долго не проживёт. На работе получил зарплату и отметил это дело, возвращался домой, да напоролся на двоих молодых людей, его избили, остаток денег отобрали. Получил сильный удар по голове, была потеряна память, но память потом вернулась, а вот ходить он так и не стал. А его жена несчастная женщина, которая вначале терпела буйный характер мужа, а теперь вынуждена за ним ухаживать. Про детей пока ничего определенного сказать нельзя, они ничем не выделяются из среды своих сверстников.

Второй номер принадлежит Максимову Петру Степановичу, рабочему машиностроительного завода. Жена у него недавно умерла, обстоятельства смерти не выяснены до конца, женщина возвращалась домой с работы, и на неё было совершено нападение, подонки ударили по голове и сняли норковую шапку, которую муж подарил. Женщина долго провалялась на снегу, муж заволновался, что её долго нет, пошёл встречать, сам же её и нашёл. Умерла она в больнице от воспаления легких. Тут такое дело, она уже болела, находилась на больничном, но позвонили с работы и попросили срочно приехать, сказали, что какие-то проблемы по работе, но на самом деле отмечали день рождения сослуживице. Она и так болела, а тут ещё на снегу два часа провалялась, в больнице её положили в нейрохирургию, как с сотрясением мозга, а когда спохватились и начали лечить, было уже поздно. Женщина погибла. Детей у них не было. Не успела она родить, у неё беременность была пять месяцев.

А вот третий номер зарегистрирован на Кравцову Марию Никитичну, ей восемьдесят лет, живет одна. Но в прошлую зиму на неё тоже напали молодые люди, да не учли, что бабка она хоть и старая, но бодрая и здоровая. Она так отметелила их сумкой и так громко ругалась, что грабители еле ноги унесли. А знаешь, почему? У них была проверенная тактика, первый удар приходился на голову, а у старушки на голове намотано было столько платков, да еще шапка сверху, что удар поддонка не принёс ей вреда.

— А про Марину Северцеву что узнал?

— Марина Евгеньевна Северцева, родилась в Германии, где служил её отец, но с трех лет жила в Москве. Отец, генерал Романов Евгений Владимирович, возглавлял одно из военных училищ, недавно вышел в отставку. Марина вышла замуж за курсанта, и когда тот окончил училище, отправилась с ним в маленький пограничный гарнизон, как жена декабриста. В Междуозёрске живут уже восемь лет, майор Северцев Сергей Николаевич возглавляет особый отдел одной из воинских частей. Двое детей, сыну Владимиру десять лет, дочери Анне — четыре. Девочка в данный момент находится в Москве у бабушки и дедушки.

— Так, понятно.

— Тебе понятно, мне нет. Алексей, ты не лезь не в своё дело, сам знаешь, как тяжело нам будет, если с тобой что-то случится.

— Не волнуйся, это не я лезу, это Марина Северцева и Надежда деятельность развернули. Приехали, спасибо Сеня. Сейчас пойду выслушивать нотации от Алёны за опоздание. Обещал к десяти прийти, а уже скоро одиннадцать, но кто же знал, что эти самодеятельные артисты ставят такие длинные пьесы?

***

Алексей не стал рассказывать Наде всё, что узнал про владельцев телефонных номеров, только сообщил, кому они принадлежат. Разумеется, такая скудная информация не могла её удовлетворить, поэтому она решила сама узнать, что это за люди и где они находились тридцать первого августа. Для начала она решила проверить Васильченко Виктора Федоровича, потому что его номер телефона был записан первым. Встала рано, ещё не было и семи часов. Приняла душ, сварила кофе. Она села за стол и, попивая горьковатый напиток, задумалась. Придёт она к этому Васильченко и что скажет? Здравствуйте, я ваша тётя? А он ответит: идите, тётя, туда, откуда пришли. Что же такое придумать, чтобы её не только пустили в квартиру, но и приоткрыли кое-какие семейные тайны? Надо, видно, сначала поговорить с соседями. Плохо, что погода началась портиться, и бабушки не будут сидеть на скамейке у подъезда. Они многое знают про соседей и охотно делятся своими знаниями с другими. Так ничего не придумав, Надя оделась и вышла из квартиры. Народу на остановке было много, видно, что автобуса давно не было. Не пришёл он и через полчаса. Народ на остановке роптал, ругался, но не расходился. Кто-то ехал на работу, кто-то на рынок, а кто просто в центр пройтись по магазинам. Менять планы из-за плохой работы общественного транспорта никто не собирался, в том числе и Надежда. Но и ждать непонятно сколько автобус, она не хотела. Надя прошла немного вперед и стала голосовать, пытаясь остановить попутную машину. Ей повезло, около неё остановились вишневые «жигули», за рулем которых сидел молодой парень, круглолицый, с весёлыми серыми глазами, носом картошкой и пухлыми губами.

— Девушка, куда вас подвезти? — спросил он.

— Мне надо на улицу Матросова, но если вы меня подвезете до центра, я буду вам очень благодарна, — Надя умоляюще посмотрела на водителя.

— Садитесь, улица Матросова длинная, вам куда надо?

— Дом 18, — сообщила девушка и села в машину.

— О, у меня в этом доме тёща живёт, так что я его стараюсь за километр объезжать, но так и быть, вас до места доставлю. Меня Николаем зовут, а вас?

— Надежда.

— Ха, ха, ха!

— И что такого смешного в моем имени? — обиделась Надя.

— Ничего, мне даже плакать хочется, когда я его слышу. Тёщу тоже Надеждой зовут.

— Вы так её не любите?

— Я её? Да что вы! Это она меня не любит, как только видит, губы поджимает и демонстративно отворачивается. Считает, что её дочке сильно не повезло, что она меня встретила. Мол, я её с верного пути сбил. Вот скажите мне, вы знаете, где этот верный путь находится?

— Один знаю точно, в Междуозёрском районе есть колхоз, который носит имя «Верный путь». Только вот куда ведёт этот путь, никто не знает. Это самый отстающий колхоз в районе, — улыбнулась Надя.

— А тёща, Надежда Николаевна, считает, что верный путь там, где нет меня. Она ещё не знает, что я везде, — Николай засмеялся. — Машка училась в политехническом институте, хотя ничего в технике не понимала, не понимает и понимать никогда не будет. Бедная девчонка мучилась, страдала, а бросить институт боялась: что скажут мамины подруги? Маменька так гордилась ею, когда она в институт поступила. Только и слышно, моя Машенька инженером будет, в институте учится, она такая умница. А Машка еле-еле на тройки тянула, и чтобы эту тройку получить, целыми ночами над чертежами и книгами корпела. А тут появился я: красивый, сильный, умный. Посмотрел я на её мучения, взял на руки и увёз к себе домой. Первое время Машка плакала, жалко ей было институт бросать. Только не думай, что она об учёбе сожалела, думала, что на неё все будут тыкать пальцем и говорить: вот, дурочка, не смогла учиться в институте. Но время шло, а об институте никто не вспоминал. Пристроил я Машку на работу в книжный магазин, денег немного получает, зато работа спокойная, Машка не дергается по каждому пустяку. А скоро у нас первенец появится. А матушка её никак не успокоится, приезжает к нам каждую неделю и всё наставляет её: Мария, тебе надо учиться. В наше время без высшего образования прожить нельзя. Что за дурь! Да если она не хочет учиться и знает, что инженер из неё не получится, зачем гробить свою молодость на получения этого образования? У вас какое образование?

— Я окончила наш культпросвет, по специальности библиотекарь.

— Вот библиотекарь из Машки вышел бы хороший. Хотя я хочу, чтобы она вообще не работала, чтобы с детьми сидела. У тебя есть дети?

— Дочь, ей шесть лет.

— Она в садик ходит?

— Нет, у нас есть бабушка.

— Наша бабушка с детьми сидеть не будет. А у меня родителей уже нет. Отец давно умер, я его плохо помню, а мама три года назад умерла. Сестёр-братьев у меня нет, только одна Машка.

— Знаете, Николай, вам всё равно надо помириться с тёщей.

— Да я с ней и не ссорился, это она со мной общаться не хочет. Считает меня ниже себя по статусу, хотя я так и не понял, кто она по профессии. Насколько я могу судить, она всю жизнь дома просидела, Машку растила, а муж её, Машкин отец, работал. Я сам на химзаводе тружусь, вот квартиру получил от завода.

— Николай, а вы знаете кого-нибудь, кроме тёщи, из дома №18, — вставила Надя свой вопрос.

— Конечно знаю, я же за Машкой долго ухаживал, потом жил некоторое время с тёщей.

— А Васильченко Виктора Федоровича знаешь?

— Знаю. А он вам кто?

— Никто, просто мне надо узнать, кто он и где провел тридцать первое августа.

— Зачем?

— Надо, знакомая попросила. Она не из нашего города, сама приехать не может. Вот и попросила меня узнать, что он за фрукт.

— Гнилой фрукт, он инвалид, уже почти год, как не ходит, но водку требует. Если ему не дают, то такие скандалы закатывает, слышно за версту. Так что лучше дать, он напьётся и спит.

— А почему он стал инвалидом?

— Да вечером его по голове стукнули, деньги отобрали, те, что он пропить не успел, да ещё избили как следует. Позвоночник у него сломан. У него была память потеряна, но потом он всё вспомнил, только милиция всё равно никого не нашла.

— И когда, вы говорите, его избили?

— Точно не знаю, то ли перед Новым годом, то ли после. Вот мы и приехали. Васильченко из дома не выходит, но с ним всегда кто-то есть, или жена, или мать. Мать у него хоть и старая, а бабка крепкая ещё, помогает за ним ухаживать. Ну, будь здорова! Ты не обессудь, я тебя здесь высажу, не хочу, чтобы тёща видела, а то поднимет крик, скажет, что любовницу на машине катаю.

— Спасибо Николай, вы мне очень помогли.

Надя вышла из машины и окинула длинный пятиэтажный дом взглядом. Итак, надобность в посещении Васильченко отпала, теперь надо добираться назад. Но домой ехать Наде не хотелось, и она решила навестить Марию Никитичну Кравцову, которая жила в центре города, на улице Гражданской. До центра Надя добралась без проблем, Мария Никитична сидела дома и ждала гостей. На ней была праздничная голубая блузка, модная лет тридцать назад, длинная черная юбка и мягкие тапки со смешными помпончиками. Выкрашенные в смешной розовый цвет волосы коротко подстрижены и аккуратно уложены во что-то, отдаленно напоминающее прическу. Вернее, это было бы прической лет двадцать назад, а сейчас волосы были такими редкими, что назвать прической, язык не поворачивался.

— Здравствуйте, — пролепетала Надя, увидев старушку.

— Здравствуй, милая. Что застыла в дверях? Проходи. Ты чья же будешь такая? Что-то я тебя вспомнить не могу. Или ты из бывших учеников?

— Нет, я по личному делу пришла. Мария Никитична, можно с вами поговорить?

— Отчего же нельзя? Поговорить я люблю. Да ты проходи, не стой как изваяние.

Надя прошла в зал. Зал был небольшой, его середину занимал круглый стол, покрытый белой скатертью, на столе стояли тарелки, рядом с ними лежали вилки и ложки.

— У вас праздник, вы ждете гостей, я так не вовремя. Извините меня, я в следующий раз приду, — Надя повернулась к двери и попыталась уйти.

— Гости придут не скоро, так что поговорить со мной ты успеешь. А откладывать разговор не надо, я сегодня праздную восьмидесятилетие, а в этом возрасте каждый день может быть последним. И так, девонька, я тебя слушаю.

— Мария Никитична, вы знаете Ольгу Гусеву? — спросила Надя.

— Ольгу Гусеву? Нет, такое имя на ум мне не приходит. А кто она такая? — поинтересовалась бабка. — Да и ты кто будешь?

— Меня зовут Надя. А ваш номер телефона был записан у Ольги в записной книжке.

— И с этой Ольгой что-то случилось? — догадалась Мария Никитична.

— Да.

— Разочарую тебя, но я не знаю Ольгу Гусеву. А чем она занималась? Может, ей нужна была моя помощь, вот она и записала номерок. Ко мне сейчас много молодёжи ходит, я как на пенсию вышла, сразу же набрала себе учеников. Правда, я в основном с детьми работаю, но и взрослые есть, но это в основном те, кто за границу собрался, или в школе не увлекался изучение иностранного языка, а вот на вступительных экзаменах в институт его сдавать надо.

— Так вы преподаете иностранный язык? Нет, вы знаете, Ольге такого рода помощь не была нужна. Она в этом году закончила иняз нашего пединститута. А ещё Оля любила фотографировать, и её работы даже были опубликованы в центральных журналах, и на конкурсе каком-то она заняла первое место.

— Фотографией я никогда не занималась.

— Скажите, а с вами в последние два года ничего не случалось?

— Да что со мной может случиться? — засмеялась старушка, — я за себя пока ещё постоять могу. На меня тут как-то ночью напали двое подонков, только сами еле ноги унесли. А вот молодухи одной не повезло, у неё голова не такая крепкая оказалась, как у меня. После удара она сознание потеряла, долго пролежала на снегу, умерла в больнице от воспаления лёгких. А тех подонков так и не поймали. Было ещё несколько нападений на людей, я узнавала. У меня подруга есть, так у неё внук в милиции работает, вот у него я и интересовалась. Так он меня ещё и отругал, почему, говорит, вы по ночам по улице бродите, в вашем возрасте полагается дома сидеть. Это чтобы я подонков боялась? Да никогда! Вот Серёжка и сказал, что таких нападений несколько было, и про женщину сказал, которая умерла.

— А как звали ту женщину, не знаете? — осторожно спросила Надя.

— Не помню, простая фамилия, русская, а вот какая, забыла, — с сожалением сказала старушка.

— Вы извините, что я к вам ворвалась, — улыбнулась Надя, — от всего сердца поздравляю вас с днем рождения.

— Да разве ты ворвалась, так, робко заглянула. Слушай, если тебе так интересно знать имя погибшей женщины, я сейчас позвоню Серёжке и спрошу у него.

Мария Никитична подошла к телефону и сняла трубку. Разговаривала не долго, но пару раз повышала голос, как поняла Надя, на том конце провода не хотели называть имя погибшей женщины. Но не такая Мария Никитична женщина, которой можно отказать в просьбе. Положив трубку, старушка сообщила:

— Ксения Ивановна Максимова.

— А мужа её не Петром звать? — спросила Надя.

— Ну, дорогая, ещё раз звонить Сергею я не буду, он и так ругался. Слушай, я тебе это зачем? — старушка подозрительно посмотрела на девушку.

— Понимаете, Ольгу Гусеву тоже убили, вот мы и хотим выяснить — кто?

— Послушай меня, деточка, пусть этими выяснениями занимается милиция. Им это по долгу службы положено.

— Да не хотят они искать настоящего убийцу, — недовольно пробурчала Надя, — схватили первого попавшего и успокоились.

— Так может этот первый попавшийся и есть настоящий преступник?

— Нет! — поспешно ответила Надя. — Спасибо вам. Я пойду.

Надя покинула квартиру Марии Никитичны с тяжёлым сердцем. Это что же получается, в записной книжке Ольги записаны телефоны людей, на которых в своё время нападали грабители? Зачем они ей? А может, Ольга тоже хотела найти разбойников? И что-то раскопала, поэтому её и убили? Вопросов было больше, чем ответов.

Домой Надя попала только к пяти часам, Алексей был дома. Он хмуро смотрел, как она раздевалась, потом ехидно спросил:

— Где ты полдня бродила?

— Алёша, ты же должен быть у отца!

— Постарался заскочить домой, чтобы узнать, как у тебя дела. К телефону опять никто не подходил. Надя, где ты была?

— Гуляла.

— Где?

— Алёша, я что-то не понимаю, ты намерен меня засадить в четырех стенах и никуда не пускать? Почему я должна перед тобой отчитываться за каждый свой шаг? Я не ребёнок, а взрослая женщина, поэтому буду ходить куда хочу и когда хочу!

— Извини, я думал, что у тебя нет от меня секретов. Если тебе так нужна свобода и не нужен мой контроль, ради бога. Но пока ты ещё не поправилась окончательно, я несу за тебя ответственность, поэтому у тебя есть выбор: или ты остаешься у меня дома и выполняешь все мои требования, или отправляешься в больницу, и находишься там под присмотром врачей до тех пор, пока они не сочтут тебя здоровой.

— Ты пользуешься тем, что я от тебя завишу, мне некуда идти, — Надя капризно поджала губы и отвернулась от Алексея.

— Ты это серьёзно? — тихо спросил Алексей.

Надя ничего не ответила, только плечи ее задрожали.

— Не надо плакать, Надя. Я не собираюсь удерживать тебя здесь силой, поправишься, можешь уходить на все четыре стороны. Но знай, я тебя люблю, и мне будет тебя не хватать, — Алексей снял плащ с вешалки и вышел из квартиры.

Надя посмотрела ему след и разрыдалась по-настоящему. Рыдала она не меньше получаса. Потом немного успокоилась и взяла в руки телефон. Марина Северцева была дома и трубку сняла сразу. Надя отчиталась ей о проделанной работе.

— Марина, что дальше делать? — спросила она.

— Всё, что ты мне рассказала, интересно, но совсем не проливает свет на того, кто убил Ольгу. Я вот что думаю, надо сходить в институт и узнать, с кем она дружила или наоборот, была в ссоре. Одним словом, с кем она общалась.

— Хорошо. Завтра схожу в институт, — пообещала Надя.

— Слушай, Надюш, а почему у тебя такой голос убитый? — поинтересовалась Марина.

— Я с Алёшей поругалась, и он ушёл из дома. А ещё он сказал, что я, когда поправлюсь, могу идти на все четыре стороны. А куда я пойду?

— Иди к Володе.

— Ты не поняла, я не хочу уходить от него. Я люблю его и даже не представляю, как без него жить буду, — на глаза Нади набежали слёзы.

— Слушай, он так тебе и сказал, отправляйся на все четыре стороны и всё?

— Нет, ещё он сказал, что любит меня и ему будет без меня плохо.

— Так чего же тогда ты плачешь? — удивилась Марина.

— Он хочет, чтобы я ему безоговорочно подчинялась, чтобы всё время сидела дома и на улицу выходила только при его сопровождении. А я так не могу, мне же надо узнать всё про Ольгу.

— Так ты ему о своей деятельности не говорила? — догадалась Марина.

— Не то, чтобы совсем не говорила, про телефоны, кому они принадлежат, он мне узнавал, а уж всё остальное я сама. Он бы мне не разрешил.

— Я Сергею тоже кое-что рассказала, не всё, конечно. Он предложил сходить в милицию и всё рассказать, сама понимаешь, я ему не могу перечить, но его рано утром вызвали на службу, и он уехал в командировку. А насчёт Алёши не переживай, я уверена — вы помиритесь. Ладно, Надя, до свидания, а то денежки капают.

Надя положила трубку, легла на диван, ещё немного поплакала и заснула. Проснулась оттого, что Алексей гладил её по волосам. Его прикосновения были нежные и приятные. Надя хотела сказать ему, как она сильно его любит, но Алексей приложил свой палец к её губам.

— Не надо ничего говорить, Надя, — прошептал он и закрыл её рот страстным поцелуем.

Утром Алексей ушёл на работу, а Надя отправилась в педагогический институт, искать подруг и друзей Ольги. Ей повезло, на крыльце она столкнулась с сонной белокурой девушкой и спросила её:

— Девушка, вы не подскажете, где можно найти друзей и подруг Ольги Гусевой, она окончила институт в прошлом году.

Девушка остановилась и удивлённо посмотрела на неё.

— А тебе зачем? — спросила она.

— Надо, — коротко ответила Надя.

— Она тебя тоже шантажировала? — девушка пристально рассматривала Надежду.

— Если бы, — вздохнула Надя, — она у меня мужа отбила, а потом её убили, и теперь его обвиняют в её убийстве.

— Вот что, пойдём, здесь недалеко в парке есть кафе, поедим, и ты мне расскажешь всё, что знаешь об Ольге, — девушка развернулась и пошла в сторону парка. Надя двинулась за ней.

В кафе народу было мало, девушки взяли по порции блинов и стакану чая и сели за столик в углу у окна.

— Слушай, я позавтракать не успела, так что буду утолять свой голод, а ты рассказывай, — велела девушка Наде. — Меня Полиной зовут, я в одной комнате с Ольгой жила.

— Надя. Тебе что про неё рассказать?

— Рассказывай с самого начала, — с полным ртом проговорила Полина.

Рассказ Нади не занял много времени. Полина съела свои блины и посматривала на так и не тронутую порцию Нади.

— Слушай, а ты есть будешь? А то остынут блинчики и невкусными будут.

— Не хочется чего-то, — вздохнула Надя. — Столько сразу проблем свалилось, что даже и не знаю, как их решать буду.

— Не пропадать же продуктам, давай я за тебя съем, — не дожидаясь Надиного разрешения, Полина пододвинула её тарелку к себе и в пять минут справилась с блинами.

— Так с кем можно поговорить об Ольге? — нетерпеливо спросила Надя.

— Как с кем? Со мной, конечно. Знаешь, наши интересы пересекаются. Куда не глянь, всюду выплывает Ольга, не одним боком, так другим. Я тебе сейчас расскажу, что мы с Виталиком нарыли, возможно, вместе мы достигнем лучших результатов, — дальше Полина рассказала о Свете и Саше, о Тане Поляковой.

— И что нам дальше делать? — спросила Надя.

— Надо узнать, где всё-таки Ольга взяла эту шапку, — ответила Полина.

— И как это мы узнаем? Ольга уже не скажет, а мы даже не знаем, у кого спросить. Знаешь, я думаю…

Но что думает Надя, Полина так и не узнала. В кафе влетела Галя, следом за ней шли под руку Владимир Юрьевич и Анфиса. Галя окинула зал голубыми глазами, выбирая столик, и на минуты застыла, потом раздался такой крик, что даже всполошились галки на вековых деревьях парка.

— Мама! — закричала девочка и бросилась к Наде на шею.

Надя подхватила её и прижала к груди. По её лицу потекли слезы.

— Девочка моя, — целовала она дочь.

— Мамочка, ты уже выздоровела? — с надеждой спросила Галя.

— Увы, Галочка, пока ещё нет. Но уже скоро совсем поправлюсь и тогда тебя заберу к себе. Ты уж потерпи ещё немного.

Владимир Юрьевич растерялся только на секунду, потом подошёл к девушкам, Анфиса несмело следовала за ним.

— Здравствуй, Надежда, — недовольно поздоровался он.

— Здравствуй, Володя, — Надя опустила глаза и крепче прижала к себе дочь, как будто он собирался отнять её.

— Знакомься, это Анфиса, я вам про неё рассказывал.

— Очень приятно. А мы тут завтракаем, присоединяйтесь к нам, — пригласила Надя.

— Ой, дамочки, что-то не нравится мне, что вы спелись, — тяжело вздохнул Гришаков.

— А что мы? — сделала удивлённые глаза Полина, — мы просто завтракаем и разговариваем. Или вы считаете, что двум молодым девушкам не о чем поговорить?

— Хочу предупредить, не дай бог, перейдёте мне дорогу, пеняйте на себя. Звонил мне из Междуозёрска Сергей, перед тем как уехать в командировку, я ему кое-что рассказал…

— Володя, а нам расскажешь? — осторожно спросила Надя.

— А вам зачем? — удивился Гришаков. — Вы же только о своём, девичьем, беседы ведёте, а у нас с Сергеем разговоры мужские.

— Володя, а можно с тобой поговорить с глазу на глаз? Без свидетелей, — спросила Надя и скосила глаза на Галю.

— Можно, мне даже очень хочется с тобой поговорить. Слушайте, у меня предложение: Полина отправится в институт и окунётся в учёбу, а мы все пойдём к нам домой, где поговорим в тишине и покое.

— Почему это я должна идти в институт? — возмутилась Полина.

— А разве ты больше там не учишься? — усмехнулся Владимир Юрьевич. — Успокойся, Полина, я хочу с Надей поговорить о Гале. А тебе надо учиться, ты же собираешься оканчивать институт?

— Ой, майор, только вы не читайте мне нравоучений, мне их каждый день Виталик читает. Ладно, секретничайте, а я пойду грызть гранит науки. Надюш, пока! Созвонимся, — Полина улыбнулась всем сидящим за столиком, встала и покинула кафе с гордо поднятой головой.

Владимир Юрьевич проводил ее ироничной улыбкой.

— Что, идём домой? — обратился он к дамам.

Анфиса откровенно рассматривала Надю. Она на неё впечатления не произвела. Маленькая, худенькая и какая-то серенькая. Тёмно-русые волосы зачёсаны назад и собраны в хвостик, как у девчонки десятиклассницы. Серые глаза под густыми черными бровями смотрели на Володю испуганно. В первые минуты Анфисе показалось, что брови у Нади так густо накрашены, и она удивилась, зачем светлой девушке делать черные брови. Но потом поняла, что брови у Нади такие густые и черные от природы. Губы не полные, но и не узкие, нормальные, но бледные, даже синевой отдают. Неужели нельзя подкрасить их яркой помадой? «Да, — подумала Анфиса, — ничего удивительного нет в том, что муж предпочёл ей Ольгу». А ещё Анфисе не понравилось, что Володя пригласил её домой. Она считала дом Володи своим и совсем не хотела видеть там кого-то ещё.

— А нельзя ли поговорить здесь, — спросила она и в упор посмотрела на Володю.

— Мне хотелось бы побеседовать с Надей дома, — твёрдо ответил Володя. — Так что идём домой.

Владимир Юрьевич поднялся и пошёл к выходу.

— А я? — возмутилась Галя.

— А что ты? — остановился Гришаков и посмотрел на племянницу, — ты идёшь с нами.

— Но ты обещал мне мороженое!

— Галочка, мы купим мороженое по пути, — улыбнулась Надя.

Галя вздохнула, но потом решила, что со взрослыми спорить не стоит, а то дядя Володя может рассердиться и совсем оставить её без мороженого.

Надя переступила порог знакомой квартиры и улыбнулась.

— А тут ничего не изменилось. И детская осталась такой, как мы её оставили.

— Да, я ничего не менял. Вот только диван Юркин надо будет убрать, он из него уже вырос. Да и Галкина кроватка здесь уже лишняя, хотя она спит ещё в ней.

— Знаешь, Галкину кроватку надо убрать, а вот диванчик оставить. Он перейдёт ей по наследству, а Юре надо что-нибудь купить, диван или кровать. Вот только комнатка у них маленькая, когда ты его привезёшь, пусть он живёт в нашей с Митей комнате.

— А как же ты?

— Володя, я теперь с Алексеем живу, к Мите больше не вернусь. Он меня не любит, просто привык ко мне. Но как только у него на горизонте появляется молодая дама, он сразу обо мне забывает.

— А если с Алексеем у тебя не заладится? — спросил Владимир Юрьевич.

— Вот когда не заладится, тогда и буду думать. Я позвоню домой, а то вчера Алёша ругался, что меня дома не застал. Вообще-то, мне пока не разрешают надолго покидать квартиру, но ты знаешь, как надоело целые дни проводить в четырёх стенах. Хочется какой-нибудь деятельности.

— Звони, — разрешил Владимир Юрьевич.

Пока Надя звонила, Гришаков прошёл в кухню и поставил чайник. Потом заглянул в зал, Анфиса сидела в кресле перед включенным телевизором. Она недовольно посмотрела на Гришакова и спросила:

— И зачем ты её сюда привёл? Поговорить можно было и в кафе. Ты говорил, что она серьёзно болеет, а она разгуливает по городу, а я сижу с её ребёнком.

— Анфиса, что-то я не заметил, чтобы ты так уж сильно убивалась с девочкой, — усмехнулся Владимир Юрьевич. — Она сама по себе, ты сама по себе.

— Володя, я тебе уже говорила, что подтирать носы твоим детям не буду. А эта девчонка даже не твоя дочка, почему бы матери её не забрать?

— Анфиса, это квартира не только моя, но и Надина. Она здесь прописана и имеет полное право жить.

— Что? Ты хочешь сказать, что она будет жить с нами? А её муж? Он тоже здесь прописан?

— Нет, он прописан в Междуозёрске. А Надю и Галку я специально в своё время не выписал, вот вырастет Галка, приедет учиться в Энск, ей будет, где жить. Перестань дуться, лучше иди, сделай нам чайку, а я пока с Надей побеседую.

— Володя, она заберёт девчонку?

— Нет, она больна, и ей надо лечиться. Вот выздоровеет, тогда посмотрим. Анфиса, этот разговор мы прекратим. Галя будет жить здесь столько, сколько будет нужно.

Анфиса ничего не ответила, нахмурилась и вышла из комнаты. Но в кухню не пошла. Она накинула на плечи плащ и вышла из квартиры. Анфиса была возмущена. Мало того, что он привёз эту необузданную девчонку, так ещё и жену брата привёл. А если она и в самом деле нагуляется со своим Алексеем и придёт жить к Володе? Внутри у Анфисы зародилась ревность и злость. Она сегодня хотела сообщить новость: вчера ходила к врачу, и тот обрадовал её, что у неё будет ребенок. Если честно, то рожать Анфиса не стремилась, но и избавляться от ребёнка тоже не хотела, всё же ей было уже двадцать семь лет. Но теперь она думала, стоит ли вообще говорить Володе о беременности. Что-то не очень ладно у них складываются отношения в последнее время. Домой он приходит поздно, уходит рано. Привёз девчонку, даже не спросив её мнения. А если его брата так и не выпустят из тюрьмы, тогда что, девчонка вообще останется жить с ними? А ещё и мальчишка есть! Жуть! Нет, она ещё молодая и успеет родить, вон её мать родила Петьку в тридцать семь лет и ничего, парню уже десять лет. Конечно, её Василь Васильевич ей не нравится, зато мать ни в чём не нуждается, каждый год на юге отдыхает, не работает и горя не знает. Хотя нет, горе она как раз и знает. И горе это — сын Петя. Лодырь и двоечник. Совсем учиться не хочет, только на учительницу жалуется, а мать бегает в школу права качать. Как же, её Петеньку обижают, придираются к нему. Анфиса не могла понять, неужели мать не понимает, что Петька действительно заслуживает двойки? Читает по слогам, таблицу умножения не знает, и учить не собирается, пишет с ошибками. Нет, уж, лучше совсем не иметь детей, чем иметь такого Петю. Интересно, а сын Володи такой же балбес? Анфиса решила навестить мать и поделиться с ней своими проблемами.

Уход Анфисы расстроил Владимира Юрьевича. Надя видела это.

— Она ревнует, Володя, поэтому и глупости говорит, — попыталась успокоить его Надя. — Ты сам подумай, что думает женщина, когда её мужчина, которого она любит, приводит домой женщину, и заметь, на сегодняшний день, незамужнюю.

— Ладно, с ней я сам разберусь. Надя, ты мне ничего не хочешь рассказать?

— А что рассказывать? Ты и так всё знаешь.

— Увы, Надежда, далеко не всё. Например, не знаю, что вы с Мариной задумали, хотя и догадываюсь. Поверь мне, мы разберёмся сами, без вашей помощи.

— Володя, почему вы арестовали Митю? Ты же знаешь, не может он никого убить.

— Почему ты решила, что он арестован?

— Мне Марина звонила, говорит, что вы его арестовали и на этом успокоились, убийц больше не ищите.

— С ней я потом разберусь, и с твоей дочуркой тоже. С горшка ещё не слезла, а уже условия свои диктует. И завтра позвоню в Междуозёрск, попрошу как следует обыскать наш дом, сдается мне не всё нам Галка отдала, что-то припрятала. Так что ты узнала?

— Ничего, мы с Мариной решили узнать, с кем Ольга общалась, вот я и встретилась с Полиной, мы даже с ней переговорить толком не успели, как вы появились. Володя, а можно мне посмотреть те фотографии, которые вам Галя дала?

— Это ещё зачем? — Гришаков подозрительно посмотрел на девушку.

— Как зачем? Я же жила в Междуозёрске, а вдруг узнаю кого-нибудь.

— Ты не одна в Междуозёрске жила, и без тебя есть кому знакомых узнавать. Слушай, а твой Алексей тебя отпускает в город?

— Нет, конечно. Вы, мужчины, удивительно одинаковые, я имею в виду, мысли и поступки у вас частенько совпадают. Митя считал, что я должна сидеть дома, мне можно было покидать дом только на работу, а все остальные отлучки только в сопровождении мужа. Правда, ещё можно было ходить в магазин. Вот и Алексей тоже такой же. Без него никуда. Нет, он не против, если я на полчаса выйду на улицу и посижу на лавочке, поговорю со старушками.

— Так как же ты оказалась без сопровождения в центре? — усмехнулся Владимир Юрьевич.

— Всё просто, я ему не говорю, когда куда-то собираюсь. Сейчас он на работе, я ему позвонила и сказала, что у меня всё хорошо. Сегодня вечером решу вопрос с Галей…

— А вот вопрос с Галей решать буду я, — жёстко прервал её Гришаков.

— Почему? Она моя дочь! — возмутилась Надя.

— Да, твоя и Митина. Но ответственность за неё мы с генералом несем наравне с вами, ты не забыла, как она у вас оказалась? Из-за вашей ссоры девчонка чуть не погибла, и мне не хочется, чтобы подобные истории повторялись вновь. Поэтому ты лечись, а потом посмотрим. А за Галку не волнуйся, с ней всё будет хорошо.

— И что, мне уже нельзя даже с ней общаться? — со слезами спросила Надя.

— Почему нельзя? Общайся, только учти, она хоть и маленькая, но сообразительная девочка, не ври ей. Скажи правду, она, конечно, будет переживать, но когда поймет, что папа и мама хоть и расстались, но врагами не стали и по-прежнему любят её, успокоится. Да и не стоит тебе Алексея обманывать, скажи ему честно, что встречаешься с Галей. Кстати, ты знаешь родителей своего Алексея?

— Отца знаю. Только, мне кажется, я ему не понравилась. Да и он мне тоже, какой-то взгляд у него испытывающий и тяжелый. А про мать Алёша ничего не говорил, а я у него не спрашивала.

— Ладно, Надя, разберётесь. И всё же, что ты узнала про Ольгу? — снова спросил Гришаков.

— Как я могла что-то узнать, если меня не выпускают из квартиры? — возмутилась Надя.

— И ты так и не узнала, кто такой Антон?

— Можно подумать, ты про него не узнал, — усмехнулась Надя. — В городе его не было, говорят, он взял отпуск и уехал в столицу, провожать дочь в школу. А вот доехал ли он до Москвы, ты наверняка уже узнал.

— Доехал, если верить жене.

— Почему его жене ты веришь, а моей Галке нет? И сыну своему не веришь. Они же тебе в два голоса говорят, что Митя в тот вечер был дома.

— Видишь ли, Надежда, и мой Юрка, и твоя Галка приврать любят, но в данном вопросе я им верю.

— Так почему не выпустишь Митю?

— Вот заладила! Не в моей компетенции выпускать его, — улыбнулся Гришаков. — Ты на него больше не злишься?

— Нет, его любовь ко мне прошла, моя к нему тоже, за что же мне на него злиться? Просто мы оказались с ним разные, нам не надо было торопиться в Загс идти. Знаешь, Володя, мне иногда кажется, что нашей свадьбы больше ты хотел, чем Митя. Он пошёл у тебя на поводу. А я? Мне кажется, я всё же его любила, поэтому и не ушла раньше, а потом у нас уже появилась Галя. Я не хочу, чтобы у Мити были неприятности, он встретит девушку, которую полюбит по-настоящему, и от которой не будет бегать на сторону. А я свою любовь уже нашла, — Надя улыбнулась и виновато посмотрела на Владимира Юрьевича.

— Я рад за тебя. Скажи, а со своей матерью Алексей тебя не знакомил? — поинтересовался Гришаков.

— Нет. Володя, я же тебя уже сказала, что про мать он мне ничего не говорил, я думала, что у него её нет. А что, ты её знаешь?

— Не знаю, я просто так спросил. Пойдем на кухню, раз Анфиса ушла, сами себе чаю сварганим. Ты не забыла, где у нас кухня?

— Смеёшься? Нет, конечно. Пойдём.

Они перешли на кухню. По пути Володя заглянул в детскую, Галя лежала на кровати, глаза закрыты. Надя по-хозяйски заглянула в пустой холодильник.

— Володя, а чем вы питаетесь? И чем Галку кормите? — возмутилась она.

— Допустим, холодильник у меня не всегда пустой, в морозилке пельмени есть, Галка научилась их варить сама. Но чаще мы с ней в кафе ходим, Галка любит, она на десерт там себе всегда мороженое берёт.

— Володя, это же ребёнок, разве можно ей потакать? Ты думаешь, я не знаю, из чего у неё обед в кафе состоит? Мороженое, мороженое и ещё раз мороженое! Иногда, для разнообразия, она берет пирожное. А запивает всё это безобразие лимонадом. Володя, ей надо нормально питаться, суп есть, мясо…

— Но она не любит мясо и отказывается от него, — перебил её Гришаков. — Вообще-то, я понимаю, что это неправильно, но я чувствую себя виноватым перед ней, поэтому и балую её иногда. Надь, поверь мне, ничего страшного не случится, если она несколько дней будет есть не то, что надо в её возрасте, а то, что ей нравится.

— Вот что, дорогой мой майор, сейчас я пойду в магазин… Нет, в магазин пойдёшь ты, я напишу тебе список продуктов, которые надо купить. Я приготовлю вам обед, завтра я, наверное, приехать не смогу, приеду послезавтра. Слушай, а как же ты сам питаешься?

— Не пугайся так, Надя, мой рацион несколько отличается от Галкиного, — засмеялся Гришаков. — Ладно, давай список, пойду в лавку.

— Так, я тебе список, а ты мне фотографии, пока ты ходишь в магазин, я их посмотрю.

— Надь, я их дома не держу, если хочешь посмотреть фотографии, тебе придётся прийти ко мне на работу.

— Хорошо, приду, когда скажешь, — согласилась Надя.

Владимир Юрьевич отвернулся, чтобы Надя не заметила его ироничную усмешку. Разумеется, показывать фотографии он ей не собирался. Не видел смысла. Ольгу она почти не знала, когда погибла девушка, была в Энске. Да и не хотел майор впутывать её в это дело.

Надя была другого мнения. Из рассказа Марины она примерно знала, что это за снимки, но Марина видела только фотографии, которые отняла у мальчишек. А вдруг там ещё что-то интересное? Нет, Надя была уверена, что посмотреть их ей надо обязательно.

Едва за Владимиром Юрьевичем закрылась дверь, из своей комнаты выглянула Галя. Надя улыбнулась дочери:

— Подслушивала?

— Нет, я спала, а сейчас проснулась. Мама, ты тоже хочешь, чтобы папу отпустили? — спросила девочка.

— Хочу.

— А фотографии тебе помогут?

— Не знаю, Галочка, вот посмотрю, тогда решу.

— А я знаю, где дядя Володя их прячет. Только там не все фотографии, только некоторые, Юрка и Вовка говорят, что мне их смотреть нельзя, потому что я маленькая, но я всё равно их рассмотрела. Там только три плохие, а остальные нормальные, не нахальные. Пока дядя Володя в магазин ходит, ты их посмотри, он и не узнает ничего.

— Галя…

— Мама, я знаю, что плохо делаю, что к дяде Володе лазаю и всё у него трогаю, но мы ведь хотим с тобой папу выручить?

— Хотим. Ладно, Галка, только быстро. Если дядя Володя нас поймает, влетим нам с тобой по первое число.

Галя быстро скрылась в комнате дяди Володи и также быстро вернулась, неся в руках свёрток.

Особенно Надю заинтересовал один снимок, ничем не привлекательный. Но сегодня утром Надя встречалась с Полиной, и та рассказала ей про Таню Полякову. Она посмотрела на дочь. Галю фотографии не интересовали, она что-то рисовала на листе бумаги и только искоса посматривала на мать. Надя незаметно сунула фотографию себе под кофточку.

***

Дома Надю опять ждал насупленный Алексей. Надя разделась, села рядом и улыбнулась.

— Алёша, я сегодня была у Володи дома, встречалась с Галей.

— А она разве в Энске? — удивился Алексей.

— В Энске. Ты же знаешь, что Митю арестовали, вот Володя и забрал её к себе на время.

— Так, а ты как у Володи оказалась?

— Случайно, встречалась с подругой в парке, и встретила их, они тоже в парке гуляли. Алёша, ты не сердишься на меня?

— Да чего на тебя сердиться? Ты же всё равно меня не слушаешь и поступаешь по-своему. Ты знаешь, что через неделю уезжаешь в санаторий?

— Знаю. Алёш, а нельзя ли перенести срок? Хотя бы на две недели, пока не выяснится всё с Митей?

— Нельзя, Надя, а с Митей и без тебя есть кому разбираться. Так что собирайся. Да не хмурься, всё с ним будет нормально, у Гришаковых защитники хорошие. Вот выздоровеешь и вернёшься к нему, — горько усмехнулся Алексей.

— Нет, Алёша, я больше не вернусь к нему. Я тебя люблю, неужели ты этого ещё не понял? Я теперь не та Надя, которую ты встретил у кинотеатра Междуозёрска, тогда мне казалось, что жизнь остановилась, кругом один тупик, куда не глянь, везде глухая стена. Я была растеряна, да ещё плохо себя чувствовала.

— Что же изменилось сейчас?

— Теперь я понимаю, что никогда не любила Митю, просто он был первым моим мужчиной и единственным, до тебя. Я даже не знала, что значит любить. Вот Володя Веру любил, он так нежно к ней относился, и она его тоже любила. Когда она умерла, это был удар не только для него, но и для нас. Алёша, не надо от меня чего-то требовать, поверь мне, я тебя люблю. Но я знаю, что Митя не виноват в гибели Ольги, и не желаю ему зла. И если я могу ему помочь, то помогу, но возвращаться к нему я не собираюсь.

— Надя, ты мне дорога, и я не хочу, чтобы тебя постигла участь Ольги. Понимаешь, девочка моя, это только в книгах женщины лихо ловят преступников, в жизни всё примерно так заканчивается, как закончилось с Ольгой.

— Я знаю, поэтому осторожна.

— Была бы осторожной, сидела бы дома, — пробурчал Алексей. — Слушай, а Володя знает о твоей деятельности?

— Ты что? Он же не ты, не поймёт меня, ещё засадит куда-нибудь подальше.

— Значит, сведениями о номерах телефонов вы с Мариной не ограничились, я так и думал. Не зря же ты стала из дома каждый день исчезать. И что вы ещё разнюхали?

— А почему так грубо? Не разнюхали, а узнали. Много интересного, я вчера посетила владельцев тех номеров телефона, которые были записаны в книжке у Ольги. И что интересно, все они были жертвами покушения, то есть не покушения, а на них грабители нападали.

— Да? — сделал вид, что удивился, Алексей.

— Да. И одна женщина погибла. Алёш, давай не будем о печальном, мне и так грустно. Я сегодня целый день провела у Володи, с Галкой общалась. Володька её мороженым кормит, и вообще, выполняет все её капризы, а она у нас девочка с характером, если что-то задумала, обязательно постарается выполнить. Когда приеду из санатория, заберём её к себе, бабе Любе с ней не справится, а Митя через чур много от неё требует, ей трудно с ним будет.

— Надя, она сама решит с кем ей жить, в любом случаи вы с Митей остаетесь её родителями.

— Знаешь, я почему-то боюсь.

— Ничего не бойся, я же с тобой, и всегда рядом буду.

— Я знаю. Пойдём спать?

Однако только они перешли в спальню, раздался телефонный звонок. Алексея срочно вызывали на работу.

— Вот видишь, а ты говорил, что всегда будешь рядом, — со слезами на глазах проговорила Надя.

— Надюш, работа у меня такая, быть рядом с женщинами, которым плохо. Шучу-шучу, только не плачь. Ложись спать, горе-сыщик, — Алексей поцеловал её и ушёл.

Надя долго стояла в прихожей. И так, осталась всего неделя, чтобы помочь Мите. Но теперь у неё появились помощники: Полина и Виталий. Надя взяла телефон и позвонила в Междуозёрск.

***

Полина и Надя сидели на скамейке около фонтана. Полина рассматривала фотографию, которую дала ей Надя. Сама Надя следила за дочерью. Галя скакала на одной ноге по аллее парка. Двадцать прыжков вперед, потом двадцать — назад. И так несколько раз подряд. Казалось, энергия девочки не иссякнет никогда.

— Надя, а ты можешь мне дать фотографию на один денек? — спросила Полина.

— Могу, но я хотела показать её Марии Никитичне, на которую напали грабители, но потерпели фиаско. Она их видела, правда, они были в масках, но чем чёрт не шутит.

— Даже если она его узнает, что нам это даст?

— Тогда мы будем знать, что грабители и те, кто пытался убить Таню, это одни и те же люди.

— Это я и сейчас знаю. Этого парня, сидящего за рулем, я не знаю, он не из наших.

— Но, Полина, о том, что Таня узнала шапку своей подруги, знали только ваши студенты, да и то не все. Не твердила же она на каждом шагу, что у Ольги шапка убитой женщины. Вот и получается, что с грабителями связан кто-то из ваших друзей.

— Ещё Света знала, Таня с Витей ходили к ней. А раз знала Света, то знал и Саша.

— Ты Свету и Сашу не подозреваешь?

— Свету — нет. Она хоть и резкая и даже иногда бывает грубой, но я ей верю. А вот Саша — не знаю. Мне не нравится, что он Свете морочит голову. Но я не думаю, что он причастен к грабежам. Понимаешь, Саша трус. Вот когда мы с Виталькой получили письмо, Виталька сразу всем рассказал, и ситуация сама собой нормализовалась. А как поступил Саша? Он всё сбросил на Свету. Она и за деньги отвечала, она и за фотографии ответила. А что Саша? Ничего! Как ни в чём не бывало продолжал посещать институт, ещё и завел роман с Ольгой. Но мне трудно о нём судить, я ведь не с ним училась, у нас даже факультеты разные. Если бы я не жила со Светой в одной комнате, то могла вообще его не знать. Я даже не знала, что из института Свету отчислили не из-за фотографий, а из-за денег. Знаешь, давай с тобой вдвоём к Дарье Ивановне съездим, а потом я покажу фотографию ребятам.

— Хорошо, по дороге Галку домой отведём, — согласилась Надя.

Однако сидеть дома Галя не хотела. Она подождала, пока мама и Полина скрылись за углом, и выбежала из дома. Это только мама считала, что дочка бесцельно прыгала на одной ноге, на самом деле уши девочки, как чуткие локаторы, были настроены на разговор мамы и Полины. Она слышала, что они говорили, хотя не совсем понимала, о чём. Но, как всегда, не расстроилась. Сегодня вечером позвонит Юрке, и он сам решит, что означает этот разговор. Почему Галя снова пошла в парк, она даже сама не смогла бы объяснить. На скамейке, на которой недавно вели разговор мама и Полина, сидел мальчишка. На вид он был ненамного старше Гали, но за его плечами находился ранец. Мальчишка хмуро посмотрел на Галку и отвернулся.

— Привет. Ты что, двойку получил и не знаешь, как о ней сказать дома? — участливо спросила девочка.

— Привет. Откуда про двойку знаешь?

— У моего брата Юрки тоже такое же хмурое лицо, когда он двойку получает. А я тебя знаю, ты в нашем доме живешь.

— Да? А почему я тебя раньше не видел? — подозрительно спросил мальчишка.

— Я из Междуозёрска приехала, меня Галей зовут. Живу в двенадцатой квартире с дядей Володей.

— Я — Слава. Слушай, мы же с тобой соседи — у нас общий балкон, только перегорожен какой-то фанерой. Мы можем с тобой переговариваться. Ты что здесь делаешь? Тебе разрешают одной в парке гулять?

— Не знаю, я не спрашивала. Мне кажется, что дядя Володя не разрешил бы.

— А где твои родители? Почему ты с дядей живёшь?

— У меня горе, — прошептала Галя и на её глазах появились слёзы. — Уж лучше Юрка получил бы пять двоек или даже единиц.

— Это тебе, малявке, кажется, что двойки лучше, потому что ты в школу не ходишь. Что за беда у тебя?

Галя рассказала Славке свою горькую историю и всхлипнула.

— Ты не реви, слезами горю не поможешь. Слушай, но ведь дядя Володя в милиции работает, если твой папа не виноват, он найдёт настоящего преступника и твоего папу отпустят.

— Мы с Юркой решили, что сами найдём того, кто тётю Олю убил.

— Да? И как вы искать собираетесь? — загорелись глаза у Славки.

— У нас есть фотографии, которые тётя Оля отдавала за деньги, мы ищем тех людей, которые на фотографии, и следим за ними. Только мы пока ещё никого не поймали. Но я здесь видела одного дядю, который был на фотографии, и эту фотку мама забрала. Она и Полина тоже хотят найти того, кто убил тётю Олю. Я слышала, что сегодня они пойдут к одной бабушке, а вот что потом будут делать — не знаю. Вот я и гуляю в парке, думаю, а вдруг я его ещё раз увижу? Тогда я за ним прослежу и узнаю, где он живёт, позвоню Юрке, он приедет, и мы поймаем этого дядю.

— Это долго, а вдруг он тут больше не появится? Нет, раз твоя мама и Полина тоже ищут этого дядьку, то ты за ними лучше следи.

— А если они его не найдут? Тогда получится, что я зря следила за мамой. Нет, я точно знаю, что этот дядька здесь ходит.

— Значит так, сейчас я отнесу домой портфель, и мы с тобой вдвоем будем караулить его, — принял решение Славка.

— Хорошо, я возьму из дома его фотографию, он там в машине сидит и курит. Одну фотку мама взяла, но осталась ещё одна, они почти одинаковые, только на одной он просто сидит и курит, а на другой на кого-то смотрит. Пошли, — Галя встала и потянула за собой мальчика.

Дома неожиданно возникли осложнения. В комнате дяди Володи в кресле сидела Анфиса и читала книгу. А при ней взять фотографию Галя не могла. Она пошла на кухню, взяла в руки чашку и со всего размаху бросила её на пол. Раздался звон разбитого стекла. Галя застыла на месте, но Анфиса в кухне не появилась. Тяжело вздохнув, девочка взяла веник и убрала осколки. Она пошла в зал и включила телевизор на всю громкость. Анфиса молча вышла из комнаты и выключила телевизор, потом опять погрузилась в чтение. Галя вышла на балкон и постучала в стенку.

— Чего тебе? — недовольно спросил Славка, показываясь на балконе с набитым ртом. — Я ещё не поел.

— Анфиса засела в комнате дяди Володи, и я не могу взять фотографию. Надо её как-то выманить. У меня есть план, только надо, чтобы голос был как у взрослого дяди. Ты можешь голос изменить?

— Не знаю, наверное, могу. А что надо сделать?

— Позвони к нам, как будто от дяди Володи и попроси её принести ему на работу ключи. Она уйдёт, а я возьму фотку.

Через пять минут телефон зазвонил, Галя сидела в своей комнате и с замиранием сердца слушала, что говорит Анфиса. А Анфиса долго возмущалась, наконец, недовольно пробурчала, что сейчас придёт, и положила трубку. Галя ликовала. Её план по удалению Анфису из квартиры удался.

Через полчаса Слава и Галя вместе сидели на скамейке в парке и внимательно осматривали проходящих мимо них людей. Через час Слава начал зевать, а Галя принялась прыгать вокруг фонтана.

Он вышел прямо на неё, и чуть не сбил с ног.

— Извините, — Галя не глядя на мужчину, бросилась к Славе и горячо зашептала ему в ухо.

— Слава, это он.

— Ты не суетись, пойдём за ним, только ты не торопись, чтобы он не понял, что мы за ним следим.

Мужчина пришёл на остановку и сел в автобус. Дети последовали за ним. Народу было немного, они заняли одно сиденье на двоих, Слава смотрел в окно, Галя рассматривала пассажиров. Вдруг она толкнула Славу в бок и громко спросила:

— А почему этот дядя лезет в сумку к тёте? — девочка показала пальцем на невысокого худого мужчину сонного вида.

— Тише ты, мы же с тобой следим, нам надо быть незаметными, — прошептал Слава.

Но было поздно.

— Люди, он у меня кошелек украл! — заголосила женщина и со всего размаха ударила мужчину по голове сумкой. Что у неё было в сумке, неизвестно, но мужчина схватился за голову и стал оседать. На него налетело несколько человек и принялись лупить.

— Житья нет от этих карманников, — неслось со всех сторон. — И куда только милиция смотрит.

— Убивать таких надо без суда и следствия.

Мужичонка уже не подавал признаков жизни, но особенно ярые сторонники борьбы с карманными ворами продолжали его колотить.

— Остановитесь! — раздавались голоса разума. — Вы же его убьёте!

— Так ему и надо! — зло проговорила обворованная бабка и ещё раз пнула мужичонку ногой.

Водитель, видя эту потасовку, завернул к милиции.

— Граждане, что у вас случилось? По какому случаю сия битва? — спросил один из милиционеров, когда все немного успокоились.

— Этот гад у меня кошелек вытащил! — закричала обворованная женщина и указала на лежащего мужчину.

— Миша, организуй медицину, — приказал милиционер, — а потерпевшая и свидетели пройдёмте в помещение.

Женщина и ещё несколько человек пошли с милиционером. Галя и Слава остались сидеть в автобусе.

— Слушай, нам надо незаметно выбраться отсюда, — прошептал Слава.

— Зачем? Тот дядя всё ещё сидит в автобусе, и уходить не собирается, — возразила Галя.

— Зато водитель ушёл, поедем мы не скоро, народу в автобусе мало осталось, он на нас обратит внимание, а вдруг нам ещё надо будет за ним следить? — пояснил мальчик.

— Ладно, пошли, — согласилась девочка.

Они выбрались из автобуса и постарались незаметно прошмыгнуть за угол дома.

Владимир Юрьевич стоял у окна и смотрел на потасовку в автобусе. Вдруг его внимание привлекли девочка и мальчик. «А они что тут делают?» — удивился майор и выскочил на улицу. Он догнал детей, взял за руки и привёл в управление.

— И что вы делали в автобусе? — строго спросил он.

— Ничего, — смело ответил Слава.

— И всё же, — усмехнулся Владимир Юрьевич.

— Дядя Володя, Слава мне город показывал, разные памятники исторические, — Галя посмотрела на дядю Володю невинными глазами.

— Это хорошо, что ты памятниками интересуешься, — похвалил её Гришаков. — Но вот скажи мне, кто тебе разрешил уходить со двора?

— А что, нельзя? — удивилась девочка.

— Галя, ты прекрасно знаешь, что тебе можно гулять только во дворе, и не надо делать такие удивленные глаза, я тебе это говорю каждый день. Да и Славе тоже мама не разрешает далеко уходить от дома.

— Мне можно, я уже большой! — возмутился мальчик.

— Я сегодня спрошу у твоей мамы. А пока, дорогие мои, я вас арестовываю на час, — майор подвёл детей к стульям в дежурной комнате, — садитесь, вставать не разрешаю, разговаривать тоже.

Он подошёл к дежурному милиционеру и что-то ему сказал. Тот улыбнулся и кивнул головой. Дети тихо сидели на стуле, первые десять минут. Потом Галя принялась смотреть по сторонам. Она обратила внимания на стенд, где были развешены фотографии разных мужчин и женщин. Рассмотрев фотографии, Галя толкнула в бок Славу и прошептала:

— Слава, а вот тот дядя, за которым мы следили, — она глазами показала на стенд.

— Где? — удивился Слава.

— Вон, во втором ряду крайний.

— Не, это не он. У этого усы, и волосы длинные, и он без очков. А тот, за которым мы следим, в очках, подстрижен и без усов.

— А ты представ его без очков, усов и с короткими волосами. Это он, точно. Давай спросим, почему он тут висит?

— Не вздумай! Тогда начнут допытываться, почему мы за ним следим. И что ты ответишь?

— Не знаю.

Дети не заметили, как с шепота перешли на громкий разговор. Дежурный милиционер внимательно прислушивался к детям, потом встал и подошёл к стенду.

— И где здесь ваш знакомый? — спросил он детей.

— Вот, — Галя встала и тоже подошла к стенду.

— Да не слушайте вы её, не он это, — с досадой проговорил Слава, — Галя ещё маленькая и ничего не понимает.

— Вот что, дети, вы тут посидите тихо, только не шалите, мне на минутку выйти надо.

Едва милиционер скрылся, Славка вскочил со стула и бросился к выходу.

— Ты куда? — удивилась Галя.

— Чего сидишь? Бежим! — мальчик нетерпеливо посмотрел на подружку.

— Ты что? Нам знаешь, как попадёт! А так нам осталось совсем немного посидеть, видишь, большая стрелка на часах уже почти полный круг сделала.

Слава только махнул рукой и вернулся на свой стул. Минут через пять пришли дядя Володя и дежурный милиционер.

— И так, Галя, кого ты опознала на нашей доске почета? — улыбаясь, спросил майор.

— Вот его, — ткнула Галя в крайнюю справа фотографию во втором ряду.

— И кто он такой? — продолжал допытываться Владимир Юрьевич.

— Я не знаю, как его зовут.

— Тогда откуда ты его знаешь?

— Я не могу тебе сказать, это не моя тайна.

— А чья?

— Дядя Володя, как я могу тебе сказать, чья это тайна, если о том, что я знаю эту тайну, мама не знает? — удивилась Галя.

— Как же ты узнала её тайну? — старясь скрыть улыбку, продолжал расспрашивать девочку майор.

— Я случайно подслушала, — Галя опустила глаза.

— И кого же ты подслушала?

— Маму и Поли… и ещё одну тётю. Дядя Володя, а кто это?

— А это, Галочка, один очень нехороший человек, — вздохнул майор. — А почему ты решила, что мама говорила именно про этого дядю?

— Так он же на фотографии в машине сидит, а машина стоит около института, в котором Полина учится, и Ольга раньше училась, только она институт закончила и приехала к нам работать.

— И ты так хорошо запомнила его? — удивился Владимир Юрьевич.

— Запомнила.

— Хорошо, а откуда мама знает этого дядю, она ведь не видела фотографии?

— Так я ей показала. Понимаешь, дядя Володя, я слышала, как Полина… — договорить она не успела, Славка толкнул её ногой и, когда Галя посмотрела на него, сделал страшное лицо. Девочка поняла, что рассказывать, откуда она узнала про этого дядю, не надо, и замолчала. Выпад мальчика не остался незамеченным майором.

— Ладно, пойдём домой. А то Слава, наверное, еще уроки не сделал, — принял решение Гришаков.

— А нам только чтение задано, стишок про осень надо выучить. Дядя Володя, этот дядя на того не похож. Этот с усами, а тот без усов, и волосы у них разные, и этот без очков, а тот с очками. Гале показалось, что это один и тот же человек, — высказался Слава.

— Очень интересно, а ты откуда его знаешь? Тоже видел фотографию? — спросил майор.

— Фотографию я не видел, я его самого видел, он ехал в том автобусе, который к вам приехал, — объяснил Слава.

— А откуда ты узнал, что это и есть тот дядя, который на фотографии в машине сидит? — продолжал допытываться Гришаков.

— Так его Галя узнала!

— И что? Где Галя его узнала?

И тут уже Галя толкнула ногой Славку и пояснила:

— Мы гуляли около дома, а он мимо проходил.

— Сдается мне, Галя, что ты меня обманываешь. Ладно, поговорим дома. Пошли.

Однако выйти из управления они не успели. За их спинами послышались шаги и радостный голос женщины:

— Так вот же они!

Майор и дети оглянулись. К ним спешила обворованная в автобусе женщина в сопровождении невысокого, но крепкого парня. Владимир Юрьевич заволновался.

— Что вы уже успели натворить? — тихо спросил он детей.

— Пока ничего, — ответил Слава.

— Что-то волнительно мне, — вздохнул он.

Парень и женщина подошли к ним.

— Майор, ты детей знаешь? — спросил парень.

— Конечно знаю, это же моя Галка с другом. А что случилось?

— Тут такое дело, в автобусе карманника поймали, так пассажиры так его отметелили, что до больницы не довезли. Они как-то причастны.

— Так, пройдёмте в кабинет, — Владимир Юрьевич развернул детей и подтолкнул к лестнице на второй этаж. Зайдя в кабинет, майор гостеприимно показал рукой на диван и пригласил всех садиться. Женщина села на диван, Сергей на стул. Дети остались стоять у двери.

— Галя, Слава, что же вы? Проходите, садитесь, — Владимир Юрьевич серьёзно посмотрел на детей.

Галя и Слава прошли и сели на краешек дивана, подальше от женщины.

— И так, я слушаю, — Гришаков посмотрел на женщину.

— Значит так, — начала та, — стою я в автобусе, народу много, и этот хмырь сзади пристроился. Я даже ничего не почувствовала, пока девочка, вот она, не спросила, почему дядя лезет в мою сумку. Глядь, а кошелька — то и нет. Тут все поднялись и начали лупить этого ворюгу, а меня оттеснили от него.

— А что вы видели? — обратился Владимир Юрьевич к детям.

— Я ничего не видел, — с сожалением произнес Слава, — мне Галя загораживала весь обзор.

Женщина облегченно вздохнула, но тут заговорила Галя.

— А я всё видела. Когда я сказала, что дядя лезет в тётину сумку, тётя посмотрела, и увидела, что он у неё кошелек украл. Тогда она подняла свою сумку и ударила дядю по голове, он охнул и стал падать, а некоторые люди стали его бить, а потом мы к вам приехали.

— Да не слушайте вы её, она же ещё дитё неразумное, — заволновалась женщина и зло посмотрела на девочку. — Не трогала я его, да у меня и в сумке-то ничего тяжёлого не было. Так только, две бутылки молока, да буханка хлеба.

— А вы считаете, что бутылкой молока убить нельзя? — спросил Сергей.

— Так не трогала я его, — заныла женщина.

Майор поморщился. Он посмотрел на девочку. Она сидела растерянная и смотрела на него виноватыми испуганными глазёнками.

— Дядя Володя, я разумная, и видела, как она ударила дядю по голове сумкой, и только потом уже другие люди стали его бить. Дядя Володя, я больше не буду, — Галя заплакала.

— Вот что, лейтенант, ты с гражданкой побеседуй ещё, а я детей домой отвезу.

Сергей и женщина ушли. Владимир Юрьевич пересел к детям на диван и обнял обоих.

— Эх, вы, горе — сыщики. Так всё же, где вы встретили этого мужчину с фотографии? Только, пожалуйста, честно.

— В парке. Мы со Славой гуляли около фонтана, а тут он идёт, — призналась Галя.

— И вы решили за ним проследить?

— Да, его мама ищет, он был за рулем машины, которая девушку одну сбила. Дядя Володя, ты не будешь меня ругать? Я только хотела помочь, чтобы папу быстрее выпустили. А фотографии я тебе верну, честное слово.

— Так ты мне не все снимки отдала?

— Нет, здесь у меня нет больше фоток, то есть не было. А хочешь…

Договорить она не успела, зазвонил телефон, и дежурный сообщил майору, что на проходной его ждёт жена. Слышимость была хорошей, и Галя слышала, что говорил дежурный.

— Что? А разве у тебя есть жена? — удивилась девочка. — А ты Юрке сказал? И кто она? Неужели Анфиса? А почему она к тебе так поздно пришла? Должна была прийти ещё часа два назад.

— Галя, очень много вопросов, — засмеялся Владимир Юрьевич. — И успокойся, Анфиса пока ещё мне не жена. Ладно, пошли домой.

На проходной их действительно ждала Анфиса. Выглядела она великолепно. Галя, несмотря на свои юные годы, поняла, где Анфиса провела два часа. Волосок был уложен к волоску, брови выщипаны и превратились в аккуратные черные черточки, ресницы стали длиннее, а губы пухлее.

— Анфиса, ты такая красивая! Неудивительно, что в тебя дядя Володя влюбился. Если бы я была дядей, я бы в тебя тоже влюбилась, — позавидовала Галя.

Владимир Юрьевич только улыбнулся. Он взял Анфису за руку и что-то прошептал ей на ухо. Анфиса зарделась и довольно улыбнулась. Улыбка у неё была снисходительная и одновременно хищная, и Гале не понравилась, но на этот раз она решила промолчать. Ей показалось, что ни дяде Володе, ни Анфисе не понравится, если она скажет, что улыбка Анфисы похожа на оскал щуки, когда та готовится поймать маленькую и беззащитную рыбку. Галя подозрительно посмотрела на Анфису и дядю Володю, нахмурилась и твёрдо решила, что как только папу выпустят из тюрьмы, она сделает всё возможное, чтобы рассорить их. Женщина с такой хищной улыбкой не может быть женой дяди Володи и мамой Юрки.

— Володя, а я как только мне позвонили, сразу к тебе побежала. Что у тебя случилось? Ты потерял ключи? — застрекотала Анфиса.

— Я тебе звонил? — удивился майор.

— Нет, звонил не ты, а твой помощник. Как ты умудрился потерять ключи? Теперь придётся замок менять, а то заберутся воры, вот смеху будет, если тебя обворуют. Слушай, а может, ключи вытащил вор какой-нибудь? Ты его допрашивал, отвернулся по делу, а он уже тут как тут и вытащил твои ключи из кармана.

Владимир Юрьевич собрался ответить, но вдруг вспомнил слова племянницы, что Анфиса должна была прийти два часа назад, и промолчал, только пристально посмотрел на Галю. Девочка внимательно рассматривала носки своих башмаков. По дороге домой она хмурилась всё больше и больше, а дома сразу ушла в свою комнату и легла на кровать. Она вспомнила, что завтра придёт мама, чтобы приготовить обед, а Анфисе её мама не понравилась. Завтра суббота, и Анфисе будет дома. А вдруг она прогонит маму? Так, под грустные мысли, Галя и уснула.

Владимир Юрьевич решил поговорить с детьми с каждым по отдельности, и сидя перед телевизором, решал, с кем из них начать беседу. Он не сомневался, что они знают больше, чем ему сказали. Прокручивая свой разговор с ними, Владимир Юрьевич вспомнил про фотографии. У него тоже есть фотографии с сидящим мужчиной в машине. В них не было ничего необычного и майора они не заинтересовали. Владимир Юрьевич решил ещё раз пересмотреть фотографии. Он встал и пошёл в свою комнату, сел за стол и вытащил из верхнего ящика пакет, два раза перебрал фотографии, но парня, сидящего в машине, так и не нашёл. Убрав фотографии в ящик стола, Гришаков минут пять сидел, подперев голову, и думал. Потом он встрепенулся и взял в руки телефон. На разговор потратил всего минуты три, потом ещё столько же думал. Приняв решения, Владимир Юрьевич решительно вошёл в детскую комнату. Галя спала на заправленной постели, в одежде. Он осторожно, чтобы не разбудить, стал её раздевать, когда снял платье, то за резинкой трусов увидел пропавшую фотографию. Галя всхлипнула во сне и этим разжалобила сердце майора. «Ладно, завтра я с тобой поговорю, и, если опять будешь врать, выпорю по-настоящему», — тихо проговорил он и накрыл девочку одеялом. Разговор со Славой он тоже решил отложить до завтра. Наверняка мальчишка уже видел не первый сон.

***

Мария Никитична долго смотрела на фотографию, потом с сожалением вернула её.

— Нет, не могу признать. Вот если бы он стоял, то тогда ещё могла бы прикинуть по росту, по фигуре. А так не могу. Хотя я припоминаю, когда обормоты меня ударили по голове и я им дала отпор, они куда-то исчезли, но мимо меня проехала легковая машина. Я хотела остановить её, думала преследовать грабителей, но машина не остановилась. Я тогда этому значения не придала, сами посудите, кто остановится, когда голосует полоумная бабка, но сейчас припоминаю, что машина выехала из соседнего двора, когда я грабителей распугала.

— Мария Никитична, а у вас есть знакомые в соседнем дворе? — спросила Надя.

— Конечно есть! Я тут всю округу знаю, — похвасталась Мария Никитична.

— Вы обсуждаете с ними свои болячки?

— Да у меня нет никаких болячек! Вы не смотрите, что мне годков немного больше, чем вам, но здоровье у меня такое, что молодые позавидуют. Если хотите знать, то я в больнице только один раз лежала, когда сына рожала, да и то это было давно, у него у самого уже внуки есть.

— Но у ваших подружек есть бессонница? — не отставала Надя.

— В соседнем дворе живет Фроловна, так она жалуется, что часто не спит ночами. А вы что задумали? Думаете, она видела ту машину? Прошло столько времени, даже если она и видела что-нибудь, ничего уже не помнит.

— Я собачники в том дворе есть? — подала голос Полина.

— Есть, конечно, только не пойму я что-то, они-то вам зачем?

— Они вечерами выгуливают своих питомцев и могли что-нибудь видеть, — пояснила свой интерес Полина. — У Виталика друг есть, так его родители держат двух очаровательных собачек, не знаю их породы, но красивые и умные. Так однажды этот друг с родителями уехали в гости в Пермь, а нас попросили за собачками присмотреть. Так вот, выгуливали мы их в шесть утра первый раз, а последний — уже около двенадцати ночи. Вначале мы пытались последний раз выводить собачек часов в десять, но собачки нам спать не давали. Уже в час скулить начинали, и, если мы не обращали на них внимания, утром приходилось мыть пол. Я думаю, что многие любители собак гуляют с ними поздно.

— Не знаю, я никогда собак не держала, у меня кошки жили, их не надо было выгуливать, они у меня каждую ночь сами на улицу убегали, и утром возвращались. А собак у нас в округе много, — дальше бабка назвала десятка два имен.

Полина вытащила блокнот и записала их. Поблагодарив Марию Никитичну, Полина и Надя вышли из подъезда и остановились.

— И куда теперь? — спросила Полина.

— А тебе в институт не надо? — поинтересовалась Надя.

— Отстань ты со своим институтом, — отмахнулась Поля, — вот заладили все кому не лень. Вечером Виталька пристает, днём ты мне напоминаниями об институте, настроение портишь. У нас сейчас только лекции идут, знаешь, что это такое? Это в большом зале собирается много-много человек и слушают одного преподавателя. Потом проводятся разные семинары и аудиторные, контрольные и лабораторные работы, вот на них желательно быть, иначе придется отрабатывать потом. А если не отработаешь, то могут до сессии не допустить. Так что делать будем?

— Раз в институт ты не пойдёшь, и раз мы уже здесь, давай поговорим с собачниками, — предложила Надя.

Полина с ней согласилась. Они обошли уже половину списка, но ничего интересного не узнали. Кто-то не помнил, что было почти год назад, кто-то в это время ещё не держал собаку, в кого-то просто не было дома. Девушки приуныли.

— Ничего мы не узнаем, — обреченно сказала Надя, — только время зря потеряем, а на следующей неделе мне уезжать надо.

— Не падай духом, в нашем списке ещё семь имен, а к тем, кого мы не застали дома, зайдём вечером. Нет, вечером я не могу, завтра зайдём, — попыталась приободрить её Полина.

— Завтра суббота, все на дачи и огороды разъедутся, картошку копать.

— Хватит ныть, пойдём дальше, — Полина направилась в соседний дом, где, согласно их списку проживала семья Нефедьевых.

Дверь им открыли сразу, на пороге стояла высокая худенькая девушка, рядом с ней восточно-европейская овчарка. Собака смотрела на подруг умными темно-карими глазами, слегка наклонив голову. Девушка тоже вопросительно смотрела на подруг. Переведя свой взгляд с собаки на девушку, Полина невольно улыбнулась. У девушки были тоже темно-карие глаза.

— Здравствуйте. Нам надо с вами поговорить, — начала Надя, не надеясь, что девушка может им помочь.

— Здравствуйте, — ответила на приветствие девушка. — А вы кто?

— Меня зовут Надя, а это Полина. Вы не волнуйтесь, наш разговор будет касаться вашего друга, — и Полина показала глазами на собаку. При этом она заметила, что овчара сдвинула брови и показала зубы. Однако морда собаки злой не выглядела, скорее потешной. Полина снова улыбнулась.

— Проходите, — разрешила девушка, — меня зовут Вера. Вы на кухню проходите. Я сейчас подойду, чайник поставлю.

Кухня была совсем маленькая, метров пять. Из мебели стояли только стол, табуретки и висели шкафчики. Полина по-хозяйски вытащила из-под стола табуретку и села за стол. Надя чувствовала себя не уютно, ей показалось, что если она протянет ноги, то хозяйке места на кухне не хватит, поэтому она постаралась как можно дальше убрать их под табуретку.

— Ты чего? — тихо спросила Поля.

— Так тут же места нам всем не хватит, — ответила Надя.

— Кухня, как кухня. У нас с Виталькой такая же.

— Да? И кто только придумал эти клетушки?

— А у тебя что, больше?

— В Междуозёрске у нас дом большой, Митя и Володя его сами строили. У Володи руки золотые, он сам всё умеет делать. И двери, и рамы, столы, табуретки. У нас в Междуозёрске вся мебель сделана его руками, даже шкафы, не говоря уже о разных там полочках. А в Энске у Володи кухня нормальная, а у Алеши просто большая. Знаешь, где бы я ни жила, кухня у нас всегда была нормальных размеров.

— У моих родителей тоже кухня хорошая, но я там в детстве редко появлялась, только поесть. Готовить я не любила раньше, не люблю и сейчас.

Пришла Вера, и девушки замолчали. Поставив чайник, хозяйка села к девушкам за стол и вопросительно посмотрела на них.

— Вера, скажите, прошлой зимой вечером вы выгуливали свою собаку? — начала Надя.

Вера напряглась и тревожно посмотрела на неё, потом на Полину, и промолчала.

— Или кто-нибудь из ваших родных? — по-своему истолковав её молчание, вставила Полина.

— Мои родители погибли в это время, — тихо сказала Вера.

— Извините нас, а не могли бы вы сказать, как они погибли, — осторожно спросила Полина.

— И когда? — вставила Вера.

— Однажды зимой не пришли домой, их нашли только весной, когда снег растаял. Кто их убил и за что, так и не узнали. Да и не узнают теперь уже, — голос Веры задрожал, и на глазах появились слёзы. Однако, быстро взяв себя в руки, девушка продолжила. — Вы наверняка слышали, тогда весь город только и говорил об их гибели.

— Так твои родители артистами были, в драмтеатре играли? — догадалась Полина.

— Да. Их многие в городе знали, поэтому и шуму много было. Я тогда только поступила в институт, всё случилось во время моих первых студенческих каникул. Сами понимаете, какая уж тут учёба, пришлось бросить. Полгода прошли как в тумане, я даже не помню, чем в то время занималась. А Дик появился у нас как раз перед тем, как пропали мама и папа. Он тогда ещё совсем щенком был, даже года не было, но в жизни многое повидал. Когда он был маленьким, его взяли к себе Барсуковы, для своей дочери, той захотелось иметь живую игрушку. Барсуковы живут в двадцать девятом доме, Сергей Ильич работает в ресторане шеф-поваром, а его жена в том же ресторане кладовщицей. Но ведут они себя, как будто оба возглавляют министерство общественного питания, не знаю, есть такое или нет. Противные оба, и дочка у них такая же будет. Так вот, слушайте дальше про собаку. Время шло, пёс взрослел, с ним заниматься надо было, а они не хотели, а если он делал что-то не так, то Сергей Ильич мог его даже ударить. Подросший Дик уже не был похож на игрушку и стал Барсуковым мешать. Они и выкинули его на улицу. Вначале пёс не понял, почему его не пускают в квартиру. Лаял на лестничной клетке, скребся в дверь, скулил. Соседи жаловаться стали. Тогда, чтобы отвадить собаку, Барсуков облил его кипятком. Его местные мальчишки выходили, специально для него ветеринара приводили, у нас тут лечебница недалеко. Дик пёс умный, он понял, что его предали и больше к дому Барсуковых даже близко не подходил. Но со двора не ушёл, бегал около других домой, мы подкармливали его. Чья это собака во дворе знали все, но не сразу поняли, что её выгнали из дома и она теперь бездомная. А когда Дика бывший хозяин кипятком облил и ребята узнали, почему, Лерку Барсукову поколотили. Дети не прощают жестокости, хотя и сами поступают жестоко. Приютить собаку родители не разрешали, вот мальчишки и соорудили ему будку около ветлечебницы, а когда было холодно, он в самой лечебнице ночевал. Однажды папа и мама возвращались поздно со спектакля, стоял лёгкий морозец, небо было звёздное, месяц освещал улицы, и родители решили пройтись пешком. Подходя к своему двору, они увидели парней, которые бежали к стоящей возле одного из домов машине. Дик бежал за ними и лаял. Парни не обращали на него внимания, и только уже возле самой машины, когда Дик цапнул одного из них за ногу, парень разразился руганью и пнул собаку, но пса его пинок не остановил. Он продолжал лаять и бросаться на них. А парни сели в машину и направили её прямо на Дика. Пес поздно понял грозящую ему опасность, поэтому отпрыгнуть не успел. Машина сбила его и на всей скорости скрылась. Оказалось, что машина эта была вовсе не их, на такси с вокзала приехали Милютины, вот таксист и проявил человеческое участие, помог им вещи на четвёртый этаж занести. А в это время его машину и угнали. Так что зимой с Диком я не гуляла, он в то время не мог на лапы встать, его лечили всем двором. Паша даже у нас ночевал, пока Дику лучше не стало.

— А кто такой Паша? — поинтересовалась Надя.

— Ветеринар, мы сейчас вместе живём, весной планируем свадьбу сыграть. Однажды папа сказал, что он нашёл одного из угонщиков, и что скажет о нём милиции, но на следующий день родители пропали и никому папа не сказал про угонщиков. А зачем вам знать что-то про Дика?

— Да нас не Дик интересует, а как раз те угонщики, — ответила Надя.

— Про них я вам ничего сказать не могу, — развела руками Вера.

— Ты нам и так уже помогла, спасибо. Мы пойдём, — Полина встала из-за стола и пошла к выходу.

Надя последовала за ней. Выйдя на улицу, некоторое время девушки шли молча. Первой заговорила Надя.

— Нам нужно узнать, что поэтому делу нашла милиция. Как думаешь, нам обратиться к Володе или искать кого-нибудь другого, кто нас не знает и ответит на наши вопросы, не задавая свои?

— Ты его лучше знаешь, чем я и сомневаешься в нём, значит, к нему обратимся только в самом крайнем случае. А ещё знакомые в милиции у тебя есть?

— У меня нет, а вот у Марии Никитичны есть, — задумчиво проговорила Надя. — И ей интересно знать, кто это посмел поднять руку на её голову.

— Тогда пойдём к ней прямо сейчас, чтобы завтра снова не приезжать, — предложила Полина.

Надя согласилась. Увидев подруг второй раз за день Мария Никитична удивилась.

— Вы опять пришли? Забыли что?

— Мария Никитична, нам нужна ваша помощь. Вы говорили, что у вас есть знакомый, который работает в милиции. Нам нужна помощь милиционера, — Надя умоляюще посмотрела в глаза старушки.

— Проходите. Значит так, девоньки, вы мне расскажите, что узнали, а потом уж я позвоню Сергею. Всё же я тоже имею к этому делу отношение, хоть и не пострадала.

Полина переглянулась с Надей и принялась рассказывать. Чтобы её рассказ выглядел более красочно и убедительно, кое-что девушка добавила от себя. Мария Никитична только ойкала и хваталась за сердце. Когда Полина рассказала про угнанное такси, старушка ударила себя по голове.

— Точно, был такой случай, но вот только такси угнали позже, уже недели две прошло с того дня, как на меня напали. А может и не позже, а просто мне Серёжка про него позже сказал. Меня тогда больше эти грабители интересовали, чем угнанное такси, вот я и не придала ему значение. Машину, видно, просто подростки взяли покататься, а потом бросили где-то. Сергей говорил, что её нашли на другом конце города.

— Так вы позвоните Сергею? — осторожно спросила Полина.

— Позвоню, мне и самой стало интересно. Только мне что-то не вериться, что те горе-грабители, которые на меня напали, замешаны во всех ваших делах.

— Это не наши дела, — перебила старушку Надя.

— Извини, милая, я не так выразилась. Но те не могли справиться со старухой, а ваши уж слишком монстрами получаются — на их руках кровь нескольких человек.

— Но это же только наши предположения, а как там на самом деле было, мы не знаем, — Полина умоляюще посмотрела на старушку, — Мария Никитична, уже поздно.

Ни слово не говоря старушка подошла к телефону. Через пять минут она положила трубку и повернулась к девушкам.

— Он приедет только через полчаса, мы успеем побаловать себя чайком.

Сергей прибыл раньше. Он по-хозяйски уселся за стол и потребовал ужин. Чтобы не мешать парню утолять голод, девушки перешли в зал. Мария Никитична включила им телевизор, а сама удалилась на кухню, ублажать Сергея. Через полчаса он пришёл в зал, внимательно оглядел девушек и представился:

— Лейтенант Ермаков Сергей Николаевич, для вас просто Сергей.

Девушки назвали себя.

— Я вас слушаю.

— Серёжа, — начала Надя, — нам надо узнать, чью машину угнали в январе прошлого года от дома 28, кто угнал, где её потом нашли.

— И ещё, что нашли по делу о смерти артистов Нефедьевых, — вставила Полина.

— И про Максимову Ксению, она в больнице умерла.

— И про наезд на Таню Полякову, но он позже произошёл, в мае.

— Девушки, слишком много вы знать хотите. А можно поинтересоваться, чем вызван ваш интерес к ним? — усмехнулся Сергей.

— Надо, — коротко ответила Надя.

— И всё же, — не отставал Сергей.

— Я что-то не поняла, вы хотите нам помочь или нет? — возмутилась Полина. — Если не хотите, то почему обнадёжили нас, мы же надеялись!

— Я вас обнадёжил? А вы ничего не путаете? И потом, как я могу вам что-то рассказать, если не знаю, про что рассказывать. Вы знаете, сколько машин угоняют за один только день? И наездов много бывает, и в больнице люди, к сожалению, умирают.

Надя переглянулась с Полиной. Та отрицательно покачала головой.

— Не обижайтесь, Серёжа, но только нам кажется, что если вы узнаете то, что мы знаем, то не разрешите нам заниматься этими делами дальше, а нам очень надо докопаться до истины, потому что страдают наши друзья. А вы и сами искать не будете, и нам не дадите, — пояснила Надя.

— Вы так думаете? А может, мы вам поможем?

— Нет, Серёжа, ты ответь на наши вопросы, а мы уж потом решим, рассказывать вам или нет. А вдруг и рассказывать нечего будет? — стояла на своем Надя.

Сергей вздохнул, вытащил блокнот и записал вопросы девушек.

— Как мне с вами связаться? — спросил он.

— Вот мой номер телефона, — Надя протянула парню клочок бумаги с написанными цифрами. — Вечерами я бываю дома.

— Хорошо, когда узнаю ответы на ваши вопросы — позвоню.

— А если не дозвонитесь до меня, то позвоните Марии Никитичне, а мы ей будем позванивать. А сейчас извините нас, нам пора по домам.

— Я на машине, доставлю вас по домам, а то с вашим любопытством, как бы чего не вышло, — Сергей поднялся и пошёл к выходу. Полина и Надя последовали за ним.

Сергей решил не давить на девушек, а завтра утром навестить бабу Машу и всё у неё выведать.

Вечером Надя позвонила в Междуозёрск. Выслушал её, Марина сообщила, что завтра первым автобусом выезжает в Энск.

***

Каждый вечер Полина рассказывала Виталику, что узнала за день. Виталий рассказывал, что он узнал.

— Сегодня заходил к Матвею, он видел в городе Башмакова и спросил его насчет аспирантуры. И знаешь, что тот ответил? Говорит, что учёба и так ему опротивела, а аспирантура, это только для Светки. Чтобы она не приставала к нему со своими вопросами, где он время проводит. Я вот всё думаю, она действительно такая дура, или просто делает вид? Сама подумай, как можно поверить, что он учится в аспирантуре, если он институт с трудом окончил?

— Но Света не училась с ним последнее время, а он ей говорил, что учится хорошо. И стипендию всегда отдавал, — возразила Полина. — И потом, он же только собирался поступать, готовился, говорил, что время в библиотеке проводит.

— А вот про стипендию — это интересно. Он её вообще никогда не получал, если только на первом курсе. И ещё я узнал, что Сашка в институт поступил не сразу после школы…

— Это я без тебя знала, — перебила Виталика Поля.

— Ты раньше говорила, что он где-то работал, а он нигде не работал. После школы в институт не поступил и до весны сидел дома. Не в прямом смысле, конечно, а в переносном. Он нигде не работал, только гулял, да к водке пристрастился. Родители уже не знали, что с ним делать, он часто вляпывался в разные нехорошие истории и даже несколько раз попадал в милицию. Когда принесли повестку в армию, они обрадовались, думали, армия из него человека сделает. А вот где он служил, а ещё не выяснил. Но после армии он действительно взялся за ум, поступил в институт, в милицию больше не попадал, да не замечали мы, чтобы Сашка пьяным был. А что учился не очень хорошо, так ведь не все же семи пядей во лбу, экзамены сдавал и ладно.

— Виталька, а что нам это дает? Подумаешь, до института в армии служил, у нас все ребята на рабфаке после армии. И мало ли какой он был до института, сейчас он парень как парень, ничем от других не отличается: в меру ленивый, в меру гуляющий…

— Что?! — перебил ее Виталик. — Он такой как все? Ты считаешь, что все мужчины обманывают женщин? Все имеют связи на стороне? И все используют девушек, как Сашка Свету? Да он живёт за её счёт, а сам палец о палец ударить не хочет. Надо же, стипендию приносит в семью, ещё вопрос, где он эту стипендию брал. А вот те деньги, что он отбирал у бедного Вовки Гусева, Свете не приносил. А ты говоришь, что он как все!

— Чего ты так взвился?

— Как ты можешь так обо мне думать? — возмущался Виталик.

— А кто тебе сказал, что я о тебе так думаю? Ты есть ты, а они — все остальные. Ты один на миллион мужчин, и я очень рада, что ты достался мне.

— Я не достался тебе, я тебя полюбил. Это не одно и то же. Пойми это. И никогда не сравнивай меня с другими, я есть я.

— Не кричи на меня, — тихо сказала Полина, — я не хотела тебя обидеть. Но мы же не знаем, что происходит у Светы и Саши, мы только предполагаем. А Света не дура и не стала бы она его просто так содержать. Виталик, она любит его, поэтому и не замечает ничего, и он её не обижает, просто приходит поздно домой. У него всегда уважительная причина, Света верит ему. Ты просто зациклился на нём и подозреваешь во всех грехах смертных.

— Возможно, но он знает, кто Ольге подарил шапку, — уверенно сказал Виталий.

— Это почему же ты так решил? — удивилась Полина.

— Ты сама говорила, что Таня ходила к Свете…

— И что? — перебила его Полина. — Она и Витя просто знали, что Ольга встречается с Сашей, поэтому и решили, что шапку мог подарить Саша. Но, Виталька, мы же с тобой знаем, что у Ольги был не один любовник, и подарить шапку мог любой. И, кроме того, шапку она могла получить в качестве платы. Подсмотрела что-нибудь и, по своему обыкновению, стала требовать плату за молчание. А Света рассердилась на Таню и Витю потому, что они сказали ей, что Сашка любовник Ольги. Она вообще агрессивная становится, когда слышат разные гадости о нём. Это называется — слепая любовь. Все вокруг плохие, а мой хороший. Так что утверждать, что Света и Саша знают, кто подарил Гусевой шапку, мы не можем. И ещё, мы совсем забыли про Витю, Таня говорила, что приказала ему спрятаться, но не может же он прятаться так долго, первого сентября он должен был приступить к работе. Слушай, а ты знаешь, куда он распределение получил? — Полина приподнялась на локтях и посмотрела в лицо Виталику.

— Никуда, у него было свободное распределение. Но найти его надо. Полянка, искать его будем только после лекций, нельзя же так много пропускать, а то потом будешь экзамены сдавать по нескольку раз, — Виталик обнял её за плечи и притянул к себе. Полина обвела глазами комнату, ничего подозрительного не увидела и расслабилась, позволив делать Виталику всё, что он захочет.

Утром Виталий сам за руку довел Полину до аудитории и подождал, пока начнётся лекция, и только потом сам пошёл в свою аудиторию.

***

Жизнь Юрки шла своим чередом. За неделю ничего не произошло, если не считать, что солдаты, присланные майором Северцевым, выкопали картошку, перебрали её и засыпали в подпол. Каждый день звонила Галя и сообщала, что узнала за день. А узнала она много, и что делать с этими знаниями, Юра не знал. И даже верный друг Вовка Северцев ничем не мог ему помочь.

В пятницу Галя не позвонила, её звонок разбудил его рано утром в субботу.

— Ты знаешь, сколько времени? — недовольно пробурчал Юрка сонным голосом.

— Знаю, тебе всё равно скоро вставать. Юра, мы нашли того дядю, который убил Ольгу, — выпалила Галя и замолчала. Сон у Юрки как корова языком слизала.

— И кто это? — спросил он, затаив дыхание.

— Не знаю. Мы со Славой за ним следили, — Галя рассказала, что с ней произошло за последний день.

— Значит так, Галка, сегодня приеду, жди меня часа в четыре, если смогу, то приеду раньше. Если папа будет дома, то поставь на подоконник на кухне цветок…

— Но у нас нет цветов, — возразила Галя.

— Тогда посади на окно какую-нибудь игрушку, чтобы я догадался, что папа дома. И сама в окно посматривай, как увидишь меня, сразу выходи. Поняла?

— Поняла.

Юра первый положил трубку.

Он сидел на уроках за своей последней партой и решал, как ему поступить. Галина Романовна несколько раз спрашивала его, Юрка недовольно морщился и отвечал невпопад, чем сердил учительницу, однако двойку она ему не поставила. На большой перемене он подошёл к Вовке и, сказав, что ему надо с ним поговорить, утянул друга в самый дальний угол большого школьного коридора, где их никто не мог подслушать, и всю большую перемену мальчишки шептались.

***

Ракитин сидел в кабинете Якунина и с тоской посматривал в окно. Было тепло, жители славного, но маленького городка Междуозёрска ещё не нарядились в тёплые одежды, но уже чувствовалось, что это последние теплые деньки перед долгой и холодной зимой. Год выдался грибным, и Марат планировал провести выходной день в лесу, но Якунин расстроил его планы. Ракитин был недоволен начальством. Что от него хотят? Он опросил всех Маратов в городе, никто из них не был причастен к гибели Гусевой. Никто не видел, как Ольга пошла к озеру. Никто не видел, с кем она там встречалась, хотя в это время на берегу было много народа: гуляли парочки, подростки на берегу, совсем недалеко от того места, где нашли девушку, разводили костёр и почти до утра провожали лето. Но и они Ольгу не видели, а ведь молодые люди играли в бутылочку, и время от времени какая-нибудь парочка откалывалась от основной группы и прогуливалась по берегу, целовалась в кустах. Торговки на рынке и старушки, сидящие на лавочках у своих домов, убеждали его, что Ольгу убил бывший муж. Марат уже сам готов был поверить в это, вот только смущал один, но многозначительный факт — Гусева не была замужем.

— Марат Евгеньевич, спать будешь, когда найдёшь убийцу, — донёсся до Ракитина голос начальника, — а пока преступник на свободе, спать нам некогда. И так, что ты узнал?

— Ничего нового. Полгорода утверждают, что её убил бывший муж, но никто его не видел. Из Маратов подозрителен один Кавалеров, но жена утверждает, что в тот вечер он был дома.

— Чем же он тебе подозрителен?

— А он врёт, что не был знаком с Гусевой, не признается, что она его шантажировала. Но я установил, что в Славки ездил он, как раз в тот день, когда дети строили землянку и проследить за Гусевой не могли.

— Это только твои предположения, но даже если она и шантажировала его, это ещё не значит, что он её убил. Если рассуждать так, как ты, то нам надо посадить полгорода. Ольга умудрилась многим насолить за короткий промежуток времени. Хотя я с тобой согласен, Кавалеров скользкий тип. Слушай, я же давно его знаю, но никто не звал его Маратом.

— А как его звали? — поинтересовался Ракитин.

— Да чаще всего Мурой. Прозвище у него такое в детстве было. Он много говорит и всё не по делу. Он раз к нам зашёл, дома только жена была, так он так заморочил ей голову, что она готова была застраховаться сама и застраховать всё, что можно, только бы он скорее замолчал и ушёл. К счастью, я подошёл и выпроводил его из дома.

В кабинет вбежал взмыленный Яша.

— Парень пропал! — выпалил он.

— Какой парень? — не понял его Якунин.

— Юрка Гришаков. Пришёл из школы, бабе Любе сказал, что будет ночевать у Вовки Северцева и домой придёт только в понедельник после школы. Но у Северцевых он не появился.

— Так, прошляпил! Я же тебе приказал глаз с него не спускать! — Якунин вскочил и забегал по кабинету взад-вперед. — Значит так, прижать к стене Вовку, быть не может, чтобы он не знал, куда друг подался.

— Он не знает, я его уже спрашивал, — тихо проговорил Яша.

— Значит, плохо спрашивал. Если будет отпираться, вызовем родителей.

— Павел Степанович, мальчишка сейчас дома один.

— Как один? А куда же делись родители? — удивился Якунин.

— Отец на службе, Вовка говорит, что он в командировку уехал. А мать на выходные уехала в Энск.

— Что ей там делать?

— Этого Вовка не знает, но сказал, что у мамы срочное дело.

— Всё ребята, поехали, пока и этот не пропал куда-нибудь.

Когда Якунин с сотоварищами приехали домой к Северцевым, Сергей Николаевич был дома. Он только приехал и ещё даже не переоделся и не умылся. Вовка довольный крутился около отца, однако, увидав явившуюся к ним делегацию, нахмурился и попытался улизнуть, но был перехвачен бдительным Маратом.

Куда подался Юрка, долго выяснить не могли, Вовка молчал. Не помогли ни уговоры, ни демонстрация отцовского ремня. И когда Сергей Николаевич уже совсем было собрался пустить в ход свой солдатский ремень, позвонил майор Гришаков.

Проснулась Надя поздно, но Алексей ещё посапывал рядом. Несколько минут она лежала с закрытыми глазами и решала, что ей делать. То ли лежать в кровати и ждать, когда проснётся Алексей, чтобы капризным голосом потребовать кофе в постель. То ли встать и сварить кофе самой и подать ему в постель. Но вспомнив, что сегодня к обеду приедет Марина, быстро вскочила и пошла в ванную. Она глянула в зеркало и удивилась бледности своего лица. Включила холодную воду и сполоснула лицо, но бледность не прошла. «Ладно, — решила Надя, — накрашусь поярче и будет незаметно». Она взяла зубную пасту, открутила колпачок и почувствовала резкий и неприятный запах. Девушка недоуменно посмотрела на тюбик. «Странно, раньше я не замечала её противный запах. Но делать нечего, чистить зубы придётся этой дрянью, другой пасты у нас нет» Что произошло дальше, она не поняла. Зубная щетка из её рук вдруг полетела к потолку. «Куда это она?» — успела подумать Надя прежде, чем потолок закружился у неё над головой. Додумать она не успела. Очнулась на кровати, рядом за столом сидела её лечащая врач Антонина Васильевна и что-то писала. Алексей нервно ходил по комнате взад-вперёд. Антонина Васильевна перестала писать и посмотрела на него.

— Успокойтесь, Алексей Александрович, ничего страшного у неё нет, это обычный обморок.

— Это всё её самодеятельность, целыми днями где-то пропадает, режим нарушает, лекарства принимает не регулярно. И вот результат — в обмороки падает.

— Алексей Александрович, вы или сами её посмотрите или попросите своих коллег, а потом уж решайте, продолжать ей принимать лекарства, или нет, — усмехнулась Антонина Васильевна, — боюсь, что придётся вносить коррективы, к сожалению, совсем отказаться от лекарств пока рано.

— Что? Вы хотите сказать, что она беременна? Но этого не может быть!

— Почему? У вас что, отношения чисто платонические? — с иронией спросила Антонина Васильевна. — Она пришла в себя.

Доктор повернулась к Наде и спросила:

— Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, хорошо, — тихо ответила Надя.

— Вот и хорошо. Всё, молодые люди, я вас покидаю, — она ещё раз посмотрела на Надю, улыбнулась, встала и направилась к выходу. Алексей пошёл её провожать.

Надя встала и посмотрела на часы. Скоро два и, если автобус из Междуозёрска не опоздал, через полчаса Марина будет здесь. Выглядеть перед подругой бледной поганкой Наде не хотелось, поэтому она подошла к трюмо, села на стул и взяла в руки тюбик тонального крема. Запах крема ей не понравился, она побледнела и закрыла глаза.

— Почему ты встала? — недовольно спросил Алексей и встал за её спиной. Он смотрел на неё в зеркало обеспокоенными глазами.

— Скоро Марина Северцева приедет, надо себя в порядок привести, а то выгляжу как бледная поганка.

— Зачем она приезжает?

— Меня проведать, Междуозёрские новости рассказать. А ты что, против?

— Почему о её приезде ты не сказала мне?

— Как это не сказала? Только что сказала, ещё и минуты не прошло. Или ты уже забыл?

— Надя, ты что, издеваешься надо мной? — Алексей опять начал ходить по комнате взад-вперёд.

— Алёша, ты не хочешь, чтобы она приезжала? — поняла Надя.

— Не хочу.

— Почему?

— Потому что вы что-то задумали, потому что ты не хочешь меня слушать и всё делаешь по-своему. Потому что я вообще не хочу, чтобы ты общалась хоть с кем-нибудь из Междуозёрска.

— Ты всё сказал? — спросила Надя.

Бледность с её лица сошла, и на щеках появился румянец.

— Нет, не всё…

— Можешь дальше не продолжать, мне хватит и того, что ты уже сказал. Алёша, я восемь лет чего-то боялась и старалась рот лишний раз не открывать. Вначале боялась, что меня выгонят из квартиры, а жить мне негде. Потом вышла за Митю замуж и стала бояться, что он от меня уйдёт к другой женщине, и мне опять некуда будет идти. Шесть лет назад у нас появилась Галя, мы переехали в Междуозёрск и опять я боялась. Но теперь я не боялась, что мне жить будет негде, теперь меня пугала моя маленькая зарплата, которой не хватит снимать жильё и жить вдвоём с Галкой. А потом стала бояться, что Митя уйдёт к другой женщине и не отдаст мне Галку. И вот все мои страхи претворились в реальной жизни. Митя меня прогнал, жить мне было негде, и Галку я взять не смогла. Но зато я встретила тебя и поняла, что боялась я зря. Что есть мужчины и помимо Мити, я узнала, что такое любовь. Алёша, я полюбила тебя, по-настоящему полюбила. И думала, что ты тоже меня любишь. Только поторопилась я, ты тоже считаешь, что моё место на кухне, что я не должна иметь своих интересов и своего мнения. Должна только в рот тебе смотреть и выполнять твои приказания и просьбы. Знаешь что, Алёша, заведи себе собаку и займись её дрессировкой. Собаки умные и, если хозяин настойчив, будут выполнять его команды. А я живой человек и дрессировке не поддаюсь. Выполнять команды «сидеть» и «лежать» я не буду, — Надя не торопясь встала со стула и пошла в прихожую. Алексей последовал за ней.

— Надя, подожди, ты неправильно меня поняла, — как-то неуверенно бормотал Алексей.

— Сейчас я тебя правильно поняла, Алёша. Это я тебя неправильно поняла там, на берегу озера, мне тогда очень хотелось, чтобы меня кто-то пожалел и позаботился обо мне. Прощай, Алёша. Было приятно с тобой познакомиться и пообщаться. О деньгах, потраченных на лекарства, не беспокойся, я тебе их верну, только на работу устроюсь. Не сразу, конечно, и частями, ты только сумму назови.

— Разве я когда-то говорил о деньгах? — удивился Алексей. — Куда ты собралась? А санаторий?

— Сидеть в твоей клетке я не буду, даже если эта клетка и золотая. А без санатория я обойдусь.

Надя взяла с вешалки плащ, ещё раз посмотрела на растерянного Алексея и вышла из квартиры. Он за ней не последовал.

— Дура, как будто мне нужны её деньги! И санаторий не мне нужен, а ей. Я же для неё старался, самый лучший выбирал, и чтобы рядом был, каждый выходной собирался к ней приезжать, я не могу без неё жить, неужели она этого не понимает? — сам не зная кому, жаловался Алексей. Он пошёл на кухню и поставил чайник на огонь. — И не держал я её в клетке, ходила куда хотела и делала, что хотела.

Он ещё долго бормотал что-то себе под нос и высказывал свои обиды. Потом позвонил на работу и, сославшись на головную боль, попросил заменить его в ночь. А чтобы на том конце провода ему не отказали, быстро положил трубку.

Он прождал Надю весь оставшийся день и всю ночь. Но она так и не вернулась. Зато позвонила Алена Борисовна Кунина, заведующая отделением, и приказала ему выйти на работу. Голос у неё был такой встревоженный, что Алексей не смог ей отказать.

***

Марина ехала в автобусе и осматривала окрестности. Эта часть Энска напоминала ей Междуозёрск. Такие же небольшие частные домики, окруженные садами. И много цветов, самых разнообразных. Разнообразие красок радовало глаз. Унылую фигуру подруги она увидела издалека. Надя сидела на скамейке и смотрела прямо перед собой. Автобус медленно подкатил к остановке и остановился, пассажиры заторопились к выходу. Марина вышла из автобуса, подошла к Наде и села рядом с ней на скамейку. Надя не обратила на неё никакого внимания, она её просто не заметила.

— Привет, — тронула за плечо подругу Марина.

Надя непонимающе посмотрела на неё.

— Надежда, очнись! Это я — Марина. Или ты уже забыла, как я выгляжу? — Марина смотрела на подругу встревожено и внимательно.

Взгляд Нади постепенно приобретал осмысленное выражение.

— Ой, Марин, привет! А я задумалась и тебя не заметила. Ты давно приехала?

— Да уже минут пять пытаюсь обратить на себя твоё внимание, а ты смотришь на меня как баран на новые ворота. Я уже, грешным делом, думала, что ты умом тронулась. О чём же ты так задумалась?

— Марин, я действительно умом тронулась. И кажется, тронулась окончательно. Я поругалась с Алёшей.

— Не хочу тебя расстраивать, но это не последняя ваша ссора. Знаешь, сколько раз я ругалась с Серёжкой? Не сосчитать. Можно узнать причину вашей ссоры?

— Не сошлись характером, — горько усмехнулась Надя. — И ссор у нас больше не будет, потому что я к нему не вернусь.

— Ты решила остаться с Митей? — удивилась Марина.

— Нет, я решила остаться одна. Заберу Галку и будем жить с ней вдвоём. Вот только с жильём улажу. Ничего, проживём как-нибудь, другие же живут.

— Вот, уже не одна, а с Галкой. Всё так серьёзно?

— Серьёзно.

— И что за причина? Надя, мне приходится у тебя вытягивать каждое слово, как знания у нерадивого ученика. Ты не держи все обиды в себе, поделись со мной, тебе сразу легче станет. Может так оказаться, что поссорились вы из-за ерунды.

— Увы, Марина, мне тоже хотелось бы, что бы наша ссора была из-за ерунды, но это не так. Он хочет, чтобы я сидела дома и никуда без него не ходила, чтобы беспрекословно ему подчинялась. Понимаешь, он меня с канарейкой спутал. Думает, что поймал птичку, посадил в клетку, и теперь она должна петь ему, когда он пожелает её послушать. И не дай бог, если птичке захочется полетать, тогда ей срочно надо подрезать крылышки, чтобы не своевольничала. Он не хочет, чтобы я без него выходила в город, не хочет, чтобы я помогала Мите и не хочет, чтобы я общалась с друзьями и подругами из Междуозёрска. Марина, он ничем не отличается от Мити, — с горечью проговорила Надя и украдкой вытерла слёзы.

— Так уж и ничем? Он что, тоже Дон Жуан?

— Нет, пока в донжуанстве он замечен не был. Но я и не следила за ним, а вдруг он по ночам не в роддоме дежурит, а спит с любовницей? Хотя нет, у меня всё же есть опыт, я почувствовала бы, если бы он меня обманывал.

— Надя, скажи честно, из-за чего вы поссорились? Из-за меня? Он не доволен, что я приехала?

— Я сегодня в ванной в обморок упала, вот Алёша и разошёлся. Говорит, что я неизвестно где целыми днями пропадаю, лекарства не принимаю, поэтому и в обморок упала. И что ты приехала, он тоже в восторге не был.

— Знаешь, Надя, он тебя ревнует, боится, что ты вернешься к Мите, когда его выпустят, поэтому и злится. Ты раньше времени не расстраивайся, ещё всё образуется. Если он тебя любит, то вы скоро помиритесь. А если не любит, то чем скорее вы расстанетесь, тем лучше будет для вас обоих.

— Но я его люблю! — воскликнула Надя.

— Догадываюсь, — серьёзно сказала Марина. — Значит так, Надежда, пока ты не помирилась с Алёшей, нам надо действовать. Да и у меня очень мало времени, в понедельник я должна быть в Междуозёрске, не хочется давать повод для радости моим гаврикам. Если я поняла правильно, переночевать у тебя не получиться?

— Об этом не переживай, где переночевать, мы найдём. Сейчас поедем к Володе, я обещала Галке, что сегодня приду. Обед им с Володькой надо приготовить, а то питаются непонятно чем. Галка так в основном только мороженое поглощает, что такое суп, уже забыла.

— А разве он не живёт с Анфисой? — удивилась Марина.

— Не знаю. В парке она была с Володей и Галкой, и даже мы вместе домой пришли. Знаешь, если она и живёт с ним, то ведёт себя как-то странно. Холодильник у них совсем пустой, она им не готовит. И стирает Володя сам себе. Вначале поедем к ним, оттуда позвоним Полине и договоримся о встрече, а потом все втроем решим, что делать дальше.

— Хорошо, тогда чего мы сидим? Поехали!

— Марина, ты не в Междуозёрске, где из одного конца города до другого можно добраться за час пешком. Нам придется ждать автобус.

— И долго?

— Как повезёт.

— Слушай, а как Володя относится к твоим встречам с Галкой? Если честно, я думала, что он запретит вам видеться.

— Нормально относится, но предупредил, что сам будет решать, где и с кем ей жить. Испугался он очень, когда Галку в землянке засыпало.

— Мы тогда все испугались. Сидим на кухне, чай пьём, вдруг прибегает Юрка, черные глаза как блюдца вытаращены, по щекам слёзы текут, отдышаться не может. Мы с трудом поняли, что он говорит. Серёжа отвёз нас в милицию, день мы искали её по городу, да в лесу около дома. Знаешь, Надя, честно тебе скажу, я не верила, что её найдут. Ты сама знаешь свою дочурку, она даже на Лесное озеро бегает одна купаться. Я боялась, что она утонула. Озера обыскали в первую очередь, а уж потом стали лес прочёсывать.

— А я ничего не знала. Месяц в больнице пролежала, а потом Лёша меня домой привёз и не разрешал даже с кровати вставать, сам отпуск взял за свой счет и за мной ухаживал. Мне приятно было. Я всего только две недели назад стала на улицу выходить, а тут твой звонок. А о Гале мне Володя рассказал, совсем недавно.

Из-за поворота показался автобус. Он медленно приближался к остановке, тяжело перекатываясь через рытвины и колдобины.

— Дороги у нас плохие, поэтому и автобусы редко ходят, — тихо проговорила Надя. — Алёша говорит, что обещают скоро заделать рытвины, но что-то не торопятся. Тут лесок рядом, говорят, весной слышно, как соловьи поют, а осенью даже грибы есть. Полина говорила, что тут недалеко целый дом пустует. Бабка умерла, а сын у неё геолог, всё время в разъездах, вот и попросил соседку за домом присмотреть. А та его сдаёт, частный дом ведь ухода требует, если в нём долго не жить, он приходит в запустение и разрушается. Раньше в нём её знакомая жила, а теперь пока никто не живёт. Завтра мы туда сходим и, возможно, я там с Галкой поселюсь.

Подошёл автобус, тяжело вздохнул и открыл двери.

***

Галя проснулась рано, встала и на цыпочках пробралась к комнате дяди Володи. Она прислонила ухо к двери, ничего не услышала, осторожно приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Дядя Володя спал, лежа на спине, Анфиса уткнулась носом в подушку. Галя прикрыла дверь, подошла к телефону и позвонила в Междуозёрск. Поговорив с Юркой, пошла на кухню, поставила на огонь чайник. Достала из холодильника четыре яйца, пакет молока и принялась готовить омлет.

— Стряпаешь? — улыбаясь, спросил дядя Володя, входя в кухню.

— Да, я уже почти закончила, — ответила Галя.

За завтраком Анфиса объявила, что едет на природу с друзьями. Владимир Юрьевич нахмурился, ему не нравились её частые отлучки, кроме того, он надеялся, что сегодня она хотя бы часа два посидит с Галей.

Зато Галя, когда за Анфисой закрылась дверь, своего ликования не скрывала.

— А ты не радуйся. Сегодня я не разрешаю тебе выходить из квартиры.

— Почему? Дети должны дышать свежим воздухом, чтобы быть здоровыми. А если я буду всё время дома сидеть, то начну чахнуть, заболею и даже умру.

— Вот что, ребенок, слушай меня внимательно и запоминай: я запрещаю тебе сегодня одной выходить на улицу…

— Но дядя Володя…

— Не перебивай меня! — повысил голос Владимир Юрьевич. — Ты сидишь дома и думаешь, откуда у тебя вот эта фотография, — он положил перед ней снимок.

Галя побледнела, но смело смотрела в глаза дяде Володи.

— Я его нашла.

— Где?

— Не помню. Я не знала, что она твоя, думала, просто открыточка такая, поэтому и взяла поиграть. Но если тебе она нужна, то можешь взять, мне не жалко.

— Ты из себя маленькую дурочку не строй, — рассердился Владимир Юрьевич. — К моему приходу вспомни, где взяла фотографию и зачем, а заодно припомни, что ещё прихватила. Всё, Галя, мне пора на работу. Постараюсь вернуться пораньше.

— Ты, дядя Володя, хорошо работай и не торопись домой. Не забывай, что тебе надо поймать преступников, которые убили тётю Олю, и выпустить папу из тюрьмы.

— Галочка, но чтобы я быстрее поймал этих преступников, ты должна мне рассказать, почему ты и Слава следили за этим дядей, — Владимир Юрьевич показал на фотографию. — Ты его знаешь?

— Нет, я только случайно услышала, как Полина говорила маме, что её подругу сбила машина из-за шапки.

— Что? Из-за какой шапки?

— Из-за зимней, которую зимой носят, чтобы голова не замерзла. Полина и мама тихо говорили, я не весь разговор слышала. А когда я показывала маме фотографии, она показала их Полине, и Полина сказала, что видела вот эту машину возле института, где её подругу сбила машина. А потом мы со Славой встретили этого дядю в парке и стали за ним следить. Дядя Володя, а тот дядя, которого тётя ударила по голове в автобусе, умер? — Галя посмотрела на дядю Володю с надеждой в глазах. Он растерялся и что ей ответить, не знал. Галя всхлипнула:

— Это он из-за меня умер, если бы я не сказала, что он лезет в сумку к тёте, его не стали бы бить и не убили бы. Я вот о чём думаю, а вдруг я ошиблась, и он не лез в чужую сумку? Тогда получается, что я виновата, и теперь меня тоже надо посадить в тюрьму. А если в тюрьме уже сидит мой папа, меня могут посадить вместе с ним?

— Нет, Галя, маленьких девочек в тюрьму не сажают. Их за провинности сажают в тёмный чулан или в угол ставят, пока они не поймут, что поступили плохо. И мне кажется, наказание ты заслужила. Вот скажи, почему ты залезаешь ко мне в стол и берёшь без спроса мои вещи? Знаешь, как это называется?

— Нет, я ничего не брала! — возмутилась Галя. — Да у тебя там и брать нечего, одни бумаги. А фотографии не твои, это я тебе их дала, значит, они мои, а у тебя только на хранении. Как деньги в сберкассе. Когда деньги не надо, их относят в сберкассу, а когда надо, забирают. Вот и с фотографиями тоже так, пока они нам не нужны, они у тебя были, а когда нам стали нужны, мы у тебя их взяли. Ты на меня сердишься? Но тебя не было дома, и спросить было не у кого.

— А тётя Анфиса? Ты почему её отправила ко мне на работу?

— Она не давала мне телевизор смотреть.

— Ладно, Галя, надеюсь, когда подрастёшь — поумнеешь, а пока ты ещё многого не понимаешь. А дядя тот умер совсем не оттого, что его по голове ударили. Он умер от испуга, тётя на него замахнулась, он испугался и умер.

— А разве можно умереть от испуга? — недоверчиво спросила Галя.

— Можно.

— И я могу умереть? Но я не хочу умирать!

— И не надо.

— Но я боюсь!

— Кого? — удивился Владимир Юрьевич. — Галя, не суй свой нос не в свои дела, тогда и бояться не придётся.

— А как это — сунуть нос не в свои дела? Я свой никуда не совала, только один раз, когда хотела проверить, много ли в банке варенья осталось. Нос испачкала, да ещё и банка из рук выскользнула и разбилась. Я не боюсь всовывать свой нос, его можно вымыть с мылом и ничего видно не будет. Зато я боюсь больших собак, боюсь грозы, боюсь нашей коровы Зорьки, у неё такие большие рога, и смотрит она на меня не хорошо.

— Не волнуйся, Галя, от этого ты не умрешь, — Владимир Юрьевич улыбнулся, потрепал девочку по голове. — Мне пора. Будь умницей и не скучай.

— Я уже большая, найду, чем заняться, — заверила его девочка.

— Из квартиры не выходить, дверь никому незнакомому не открывать, — наставлял он Галю.

— Хорошо. Дядя Володя, ты не волнуйся, я никуда сегодня не пойду, сегодня мама обещала прийти.

Владимир Юрьевич ещё раз потрепал девочку по голове и вышел из квартиры. Галя подбежала к окну, и когда дядя Володя обернулся и посмотрел на окно, помахала ему рукой. Он помахал ей в ответ и быстро скрылся за углом. Галя залезла на подоконник и стала смотреть в окно. Юрка сказал ей: «Жди!». Но не сказал, сколько ждать, поэтому она будет ждать его, пока он не приедет. И мама должна прийти, хорошо бы она пораньше пришла, тогда у них будет больше времени побыть вдвоём. Кроме того, Галя хотела узнать, что мама узнала про того дядю, за которым они следили со Славой. А заодно и рассказать маме, что видела его фотографию у дяди Володи на работе. И вообще, размышляла Галя, расскажу всё маме, и мы вдвоём будем искать убийцу Ольги, а Юрка и Полина будут нам помогать.

***

Надежда, Полина и Марина сидели на кухне в квартире Гришаковых и тихо переговаривались. Роль хозяйки исполняла Надя. Она уже несколько раз ставила на огонь чайник. Полина и Надежда рассказывали Марине, что узнали. Что-то по телефону ей уже Надя рассказала, но телефон есть телефон, всего не расскажешь.

— Из вашего рассказа, девчонки, мне не понятно только одно: почему Ольгу не убили раньше? Шантажом она занималась и в Междуозёрске, но вот убивать её у нас навряд ли стали бы, а вот физиономию набить могли бы. Есть у нас граждане, которые все вопросы решают кулаками. Но я специально интересовалась у Марата, это один из наших местных сыщиков, на Ольге не было синяков и ушибов. Вообще нет никаких следов борьбы.

— Тогда отчего же она погибла? — удивилась Надя.

— От удара в висок, умерла сразу, даже понять не успела, что произошло.

— Она знала того, с кем встречалась, — сделала вывод Полина.

— Конечно знала, иначе зачем ей с ним встречаться? Она же не законченная дура, чтобы с незнакомцем уединяться на берегу озера. Вот только знакомых у неё много, одних любовников в Междуозёрске штуки три наберётся, — съязвила Надя.

— Может знала, а может и не знала, но уж точно не ожидала смертельного удара. В Междуозёрске следствие зашло в тупик, у всех подозреваемых есть алиби. Начальство свирепствует, бедных ребят, Марата и Яшу, совсем загоняли. Кстати, Надя, Митю никто не арестовывал, а в больнице на него было совершено покушение, поэтому наш друг Иволгин его куда-то спрятал. Я осторожно поинтересовалась у Серёжи, он прикинулся, что ничего не знает, но я имею дело и не с такими врушками, поэтому пару наводящих вопросов, ненароком расстёгнутая пуговица на блузке и кое-что узнала по секрету. Оказывается, Ольга знакомила Митьку с некоторыми своими друзьями, вот один из них и напал на него. Слух об аресте Мити пустила санитарка, которая видела, как его увозил Марат, они побоялись оставлять его в больнице. Были составлены фотороботы Ольгиных знакомых, и в одном из них рабочие со стройки, которые приехали из Орловской, узнали мужа сестры Ольги. Понимаете? — взволнованно спросила Марина.

— Не понимаю, — пожала плечами Полина. — Ничего удивительного нет, что Ольга познакомила будущего мужа со свояком, или кем он приходится?

— А удивительно то, что сестру тоже убили и ещё до знакомства Ольги с Митей. А ещё удивительней, что муж у неё погиб ещё раньше!

— Может, это был его брат? — неуверенно спросила Полина.

— Не знаю, — ответила Марина.

— Так это он напал на Митю? — поинтересовалась Надя.

— Нет, напал другой, но знакомила Ольга их вместе. Только, Митька говорит, что внешность тот немного изменил, наверное, не хотел, чтобы его узнали. Надь, а ты знаешь, что сделала твоя Галка, когда узнала, что её отца арестовали?

— Нет, она мне не рассказывала.

— Твоя дочурка в шантаже не уступает покойной Ольге, — засмеялась Марина.

— Ну что ты говоришь? — возмутилась Надя. — Галя ещё маленькая девочка. Да она и слова такого, как шантаж, не знает, а ты её с Ольгой сравниваешь. Она хорошая, добрая девочка.

— Не спорю, девочка она добрая, но проныра такая, что нам с вами, девушки, за ней не угнаться. Надь, а ты не интересовалась, почему Володя забрал Галю из Междуозёрска?

— Бабе Любе тяжело одной с детьми, вот Володя её и забрал.

— Но тогда логичней было бы забрать Юрку, он всё же его сын, а Володя забрал Галю. Как я понимаю, он тебе всего не рассказал? — усмехаясь, спросила Марина.

— Да он мне вообще ничего не рассказал, только всё свои вопросы задавал.

— Тогда слушай, — и Марина поведала, как дети следили за Ольгой и узнали про фотографии, как Галя выкрала эти фотографии, и как пыталась выменять их на свободу отца.

— Ой, девчонки, я забыла, Галя показала мне фотографии, которые Володя прячет у себя в столе, и я одну взяла…

— Что? Ещё одну? — удивилась Полина.

— Нет, но Марина её ещё не видела, а вдруг она его знает? — Надя порылась в сумке и положила перед Мариной фотографию.

Марина взяла её в руки и долго рассматривала, потом вернула Наде.

— И чего ты молчишь? — не выдержала Полина. — Знаешь его?

— Такое чувство, что я его где-то видела, но не могу вспомнить, где. Но он не наш, не озёрский, своих я почти всех знаю, — ответила Марина. — Да и ты, Надь, тоже знаешь.

— Нет, Марина, я плохо знала рабочих со стройки, там много приезжих. В библиотеку они не ходили, многие работали по вахтовому методу, на работу приезжали из соседних сёл.

— И в Орловском в мае убили Ольгину сестру, — задумчиво проговорила Марина.

— Что, тоже была шантажисткой? — поинтересовалась Полиной.

— Нет, о ней как раз односельчане хорошо отзываются, у неё был роман с врачом, который теперь работает у нас в больнице.

— А его проверяли? Вдруг он маньяк какой-нибудь и причастен к гибели и Ольги, и её сестры? — спросила Полина.

— Его проверяли, нет, Поля, он не причастен. Девчонки, что мы будем делать?

— Для начала надо решить проблему жилья, — сказала Надя.

— Виталик не знает, занят дом на Лесной или нет, — сообщила Полина. — Слушайте, а зачем нам спрашивать у кого-то? Давайте поедем и сами узнаем, адрес нам известен.

— Хорошо, но лучше туда наведаться вечерком, когда девушка, которая присматриваем за домом, будет дома, — внесла предложение Надя.

— Нет, девчонки, поехали пораньше, поговорим с соседями, узнаем, как там жили Саша и Света. Знаете, Света очень изменилась, стала замкнутая и смотрит на нас волком, как будто мы хотим отнять с трудом добытую еду. И на Таню с Витей она накричала, когда они пришли к ней узнать про Ольгу и шапку. И Саша странно себя ведет, я даже не могу понять, любит он её или нет. Если не любит, то почему морочит девчонке голову? А если любит, то почему обманывает? И почему Света верит любой чепухе, которую говорит ей Сашка? Она не похожа на полную дуру, — недоумевала Полина.

— Видишь ли, Полечка, — улыбнулась Марина, — она его любит и боится потерять, поэтому и на вас смотрит волком. Она видит в вас соперниц, претендующих на руку и сердце Саши. Да и не думаю я, что она верит любому его слову, старается верить, но в глубине души, понимает, что он её обманывает, ещё и поэтому злится. Она несчастная женщина, а он просто, извините за нехорошее слово, альфонс и подонок. Один раз он её уже подставил, подставит и ещё не раз, и она возьмёт на себя его любую вину, лишь бы её любимый не страдал. Она из породы жен-декабристок, пойдёт за ним куда угодно, даже на каторгу. А он потребитель, случись с ней беда, бросит не задумываясь и найдет себе другую дурочку, которая будет видеть только его красивые глаза. Знаете, мне даже захотелось увидеть эту парочку.

— Скорее она пойдет не за ним на каторгу, а за него, — усмехнулась Полина, — Саша свою вину на неё спихнет, а она только соплями умоется и покорно всё на себя возьмёт. Хочешь их увидеть? Так у меня есть их фотографии, только дома.

— Я столько фотографий за последнее время пересмотрела, что меня от них уже тошнит. Вначале рассматривала те, что от детей отобрала, и обнаружила на одной из них себя и своего бывшего жениха Антона Вишнякова, а на другой своего мужа с девушкой. Но с Сергеем оказалось моя подруга, и фотографировала их я сама. Так что не все фотографии делала Ольга, да и непонятно, где она вообще их делала. Никакой лаборатории у неё не было, значит, она отдавала их кому-то печатать. И ещё, Надя, надо выводить из дела Галю, где это видано, чтобы дети, да ещё такие маленькие, следили за предполагаемым убийцей?

— Почему ты решила, что тип на фотографии замешан в убийстве Ольги? — поинтересовалась Полина.

— Я и не считаю, возможно, что он даже не знает о её существовании, но вот к несчастью, происшедшему с вашей подругой, он отношение имеет. И скорее всего, отношение это не случайное. Одним словом — тип подозрительный. Так что, Надя, Галку желательно из города убрать, но вот только не в Междуозёрск. Там мальчишки не сидят сложа руки и тоже стараются что-нибудь разнюхать, но фотографии у них я отобрала, что делать им дальше, кого искать они не знают, да и милиционеры присматривают за ними, особенно за Юркой. Так что дальше разговоров на чердаке дела у них не идут. Я вот о чём подумала, а давай я её отправлю к своим родителям в Москву? И за Галкой будет кому присмотреть, и Аньке моей веселее. Да и вы с Митей разберетесь между собой.

— Ты думаешь, Володя её отпустит? — засомневалась Надя.

— А почему он решает, с кем и где жить Гале? А не ты и Митя? Вы же её родители! — возмутилась Марина.

— Знаешь, Марин, у нас всё так переплелось, что ты даже и представить себе не можешь, — вздохнула Надя.

— Я, кажется, начинаю кое-что понимать, — тихо и задумчиво проговорила Марина. — У Мити детей быть не может, а Володя любит Галку так же, как и Юрку. Надя, признайся, это он её настоящий отец?

— Что? — округлила глаза Надя. — Маринка, у тебя все дома?

— Да ты не бойся, я никому не скажу. А Полине всё равно, кто у Галки отец, она Митю совсем не знает.

— Но Володя не отец Гали! — возразила Надя.

— Надь, ты думаешь, мы не видим, как он на тебя смотрит? Ладно-ладно, не оправдывайся, — остановила она готовые сорваться с губ подруги возмущения, — это только ваше дело. А сейчас мы собрались здесь по другому поводу: найти настоящего убийцу Ольги Гусевой. Хотя я вот о чём подумала, а может, не будем его искать? Мы ведь почему ввязались в это дело? Думали, что её убийство на Митю повесят, а если его не подозревают, то нам и не надо лез из кожи. Пусть милиция ищет, ей это по статусу положено.

— Я с тобой, Маринка, не согласна. Раз уж мы ввязались, то пойдём до конца, ты про Таню Полякову не забыла? — Надя осуждающе посмотрела на подругу.

— Не надо на меня так смотреть, а то дыру прожжёшь, — засмеялась Марина. — Ты отправишься в санаторий и поправишь своё здоровье, Галка погостит у моих родителей в Москве, а мы с Полиной поищем обидчиков Тани. Если за сегодня и завтра не успеем, придётся моим гаврикам сделать подарок и задержаться у вас ещё денька на два.

— Марин, о каком санатории ты говоришь? Я же тебе сказала, что поругалась с Алёшей, — на глазах Надежды появились слёзы.

— Как поругались, так и помиритесь. Завтра сама займусь вашим примирением, — пообещала Марина. — А сегодня давайте займёмся делом, уже скоро четыре, а мы дальше разговоров не продвинулись. Для начала надо узнать, что это за мужик, фотография которого висит на стенде в милиции. Обращаться к Володе не стоит…

— А если спросить у Сергея? — подала голос Полина. — У меня есть его телефон, заодно и узнаем, узнал он что-нибудь по нашим делам или нет.

Полина подошла к телефону и сняла трубку. Однако отвечать на их вопросы по телефону Ермаков не захотел, а настойчиво попросил их подъехать к нему на работу. Полина спорить с парнем не стала, а пообещала выполнить его просьбу, как только у них появится свободная минутка. Через десять минут девушки покинули квартиру Гришаковых. Перед уходом Надя заглянула к Гале в комнату, девочка крепко спала. Но едва за подругами закрылась дверь, она открыла глаза, бросилась к окну на кухне и сняла с подоконника плюшевого мишку.

***

Когда на горизонте показался Юрка, не было еще и пяти часов дня. Галя обрадовалась, схватила с вешалку куртку и выскочила на улицу.

— Ты чего выскочила? — недовольно пробурчал Юрка.

— Тебя встречаю. А ты что, не рад? — удивилась девочка.

— Чего радоваться? Дома есть кто-нибудь?

— Нет, мама с подругами только ушли, а дядя Володя ушёл утром.

— Пойдём домой, нечего тут глаза мозолить.

— Галка, у меня мало времени. Расскажи быстро и подробно, что вы узнали, — приказал Юра, едва переступив порог квартиры.

Рассказ девочки много времени не занял.

— Этот дядя уже не первый раз попадается мне в парке, — закончила она свое повествование.

— Он или работает рядом с парком или учится, а живёт где-то по ходу следования одиннадцатого автобуса, — сделал мальчик вывод.

— Там институт рядом, в котором на учителей учат, только он в том институте не учится, я слышала, как Полина говорила маме, что его не знает. Еще там школа рядом, но на школьника этот дядя не похож, уж очень большой.

— Он может в школе работать, как твой папа…

— Нет, тогда его Слава знал бы, он в той школе учится.

— Так Славка ещё малявка, он может всех учителей и не знать. Вот что, давай обойдем всю округу вокруг парка и узнаем, какие организации там есть.

— Мне дядя Володя не разрешил из квартиры выходить, — пожаловалась Галя.

— Мы быстро, папа и не узнает. И ещё, мне надо где-то переночевать, сама понимаешь, дома я не могу. А завтра надо назад вернуться, если я в понедельник не приду в школу, меня начнут искать, папе позвонят, а мне не хочется, чтобы он узнал, где я.

— Понимаю. Давай узнаем у Славки, может у него можно переночевать?

— А его родители?

— Он живет только с мамой, а она часто по ночам работает. Но если у него нельзя, то ночуй дома. Ты в шкаф спрячься, а когда дядя Володя уснет, перейдешь на диван. Утром опять в шкафу спрячешься, а потом выйдешь.

— Ладно, там видно будет. Так ты идёшь?

— Юра, я боюсь, — честно призналась Галя.

— Я тоже, но ты же хочешь помочь своему папе?

— Хочу.

— А если всего бояться будешь, то не поможешь, — заверил её Юра.

— Хорошо, я сейчас, только оденусь.

Ей потребовалось не больше трех минут, чтобы натянуть колготки, сменить халатик на платье и накинуть на плечи куртку. Через десять минут дети были в парке.

— Вот здесь я его всегда встречала, — Галя показала на фонтан.

— Он что, прямо из фонтана выходил? — съязвил Юрка.

— Почему? — удивилась девочка. — Нет, если бы он из фонтана выходил, то был бы мокрый, а он сухой был.

— Тогда почему ты на фонтан показываешь? — засмеялся Юрка. — По какой дорожке он шёл?

— А! Вот по той, которая как раз посередине.

— Так, значит, с той стороны и начнем свои поиски, — принял решения мальчик.

— Правильно. Юра, ты такой умный! — восхитилась Галя, — Я даже не додумалась искать в той стороне. Мы со Славой его около фонтана ждали.

Дети пошли по тропинке и вышли на широкую площадь, по которой медленно прогуливались взрослые и дети. Посередине площади стоял памятник Ленину, который и давал название площади. Площадь Ленина была центральной в Энске. Здесь проходили почти все городские праздники. С одной стороны площади находился городской парк, с другой несколько больших и красивых зданий, в которых находились государственные и городские структуры, о существовании некоторых из них горожане даже не догадывались. По одну сторону здания Областного Совета возвышалось высокое здание из красного кирпича, по другую — драматический театр. Перед зданием Совета росли красивые голубые ели. Перед театром — небольшой скверик, утопающий в тени от растущих лип. Перед высоким зданием из красного кирпича ничего не росло, территория вокруг заасфальтирована. Отсутствие вокруг хоть какой-нибудь маломальской растительности придавало зданию неприветливый, и даже зловещий, вид.

Дети подошли к зданию Совета и остановились в нерешительности.

— И что мы будем делать? — спросила Галя и посмотрела на брата глазами преданной собаки, готовой выполнить любой приказ хозяина.

— Ты фотографию взяла? — спросил Юра.

— Какую? — удивилась девочка.

— Того дяди, за которым вы следили.

— У меня её дядя Володя забрал, а вторую фотографию взяла мама, она тоже хочет, чтобы папу отпустили. Юр, а как же мы теперь будем искать этого дядю? — попыталась захныкать Галя.

— Только не реви, придумаем что-нибудь. Значит так, в Исполком мы не пойдем, нас туда не пустят, театр сейчас закрыт, открыты только кассы. А что это за здание, знаешь? — Юра показал на красную высотку.

— Нет, но мне не хочется туда идти, оно какое-то нехорошее.

— Мы с тобой внутрь не пойдём, только посмотрим, что за организации в этом здании находятся, видишь вывеску у входа? Вот прочитаем её и решим, идти нам туда или нет. Но даже если и не пойдём, будем знать, где тот дядя может работать, — мальчик взял сестру за руку и они, не спешая. пошли к крыльцу.

— Юр, а зачем нам знать, где он работает? — спросила Галя.

Красное здание страшило её, но ей не хотелось показывать свой страх брату.

— Если будем знать, где он работает, то нам не надо будет его сторожить у фонтана, а можно будет узнать, как его зовут, где он живёт и проследить за его домом.

— А зачем? — не отставала Галя.

— А зачем вы со Славкой за ним следили? — в свою очередь спросил Юра.

— Мы хотели знать, где он живёт.

— Вот и узнаешь. А потом папке скажем.

Дети поднялись по ступенькам на небольшое крылечко, подошли к вывеске и Юрка начал читать, неслышно шевеля губами. Галя читать не умела, она подошла к окну и заглянула в него, но ничего, кроме своего отражения, не увидела. Разочарованно вздохнув, она снова подошла к брату и нетерпеливо спросила:

— И что тут?

— Комитет государственной безопасности, — недовольно проговорил Юрка.

— А это что такое?

— Если того дядьку, за которым вы следите, ищет милиция, то он тут работать не будет, — сообщил Юра.

— Почему?

Ответить Юра не успел: из-за поворота выехала черная «волга». Юра схватил Галю за руку и бросился с крыльца. Девочка с трудом успевала за братом, но не хныкала. Машина притормозила у крыльца, но затем тихо поехала за детьми. Забежав в скверик у театра, дети сели на скамейку и попытались перевести дыхание.

— Ты почему испугался? — спросила Галя.

— А ты что, не узнала «волгу»? — удивился Юра.

— Волгу? Это же река, она тут не течет, — засмеялась Галя.

— Грамотейка, — снисходительно произнес Юра. — Я говорю не про реку Волгу, а про черную «волгу», машину. На такой машине дядя Вася ездит, он к нам в Междуозёрск на ней приезжал.

— Знаешь, сколько тут таких машин? Может, эта и не дядина Васина машина, — неуверенно не согласилась с братом Галя.

На дорожке сквера показался молодой мужчина, он окинул детей внимательным взглядом и неторопливо направился в их сторону. Юрка насторожился, но он так устал сегодня за день, что попытки убежать не делал. Да и ни к чему хорошему эти попытки не приведут, думал мальчик. Если в машине находился дядя Вася, и он их видел, то доложит отцу и тогда объясняться придется с ним. А объясняться с отцом Юрка боялся. Между тем мужчина подошёл к детям и сел рядом с ними.

— Набегались, — улыбаясь, спросил он. — Тогда пойдём, побеседуем, хочется узнать, чем вас так заинтересовало в нашем здание.

— А вы кто? — поинтересовалась Галя.

— Это не важно…

— Как это не важно? — возмутилась девочка. — Мне с незнакомыми дядями разговаривать родители не разрешают.

— Ладно, Галка, пойдём, — обречённо вздохнул Юрка.

— Куда? — Галя посмотрела на брата.

— Я же тебе говорил, что это машина дяди Васи, а ты не верила.

— Так мы сейчас у него и спросим, работает у них тот дядя, которого мы ищем, или нет, — обрадовалась Галя.

— Я же тебе уже сказал — не работает, — рассердился Юрка.

— А ты откуда знаешь?

На тропинке показался Василий Иванович Иволгин. Он быстро подошёл к детям и недовольно посмотрел на мужчину.

— Почему вы так долго возитесь? — спросил генерал.

— Дети спорят, идти к вам или нет, — сообщил парень.

— А разве я просил узнать их мнение? — удивился Иволгин. — Я просил привести детей, а не выслушивать бред, который они несут. Хватить рассиживаться, пошли, — приказал он.

Юрка обреченно встал и виновато посмотрел на Василия Ивановича.

— Мы не от тебя убегали, просто вспомнили, что у нас срочное дело. Дядя Вася, можно мы домой пойдём? А то папа придёт, а нас нет, будет волноваться.

— Ты когда приехал? — спросил генерал. — Что-то о твоём приезде твой отец мне не говорил.

— Так я только сегодня приехал, а завтра вечером надо возвращаться в Междуозёрск, — ответил Юра.

— Что вы делали в нашей конторе?

— Мы хо… — начал Юра, но Галя его перебила.

— Мы гуляли, а потом решили посмотреть, что это за здание такое красивое и поднялись на крылечко. И от тебя мы не убегали, а просто в догонялки играли. Юрка убегал, а я его догоняла, а потом мы забежали сюда и решили отдохнуть на скамейке. Дядя Вася, а ты что, работаешь здесь?

— Да, Галя, я здесь работаю. И думается мне, что вы, молодые люди, говорите мне не правду. А я не люблю, когда меня обманывают, запомните это. Ладно, пойдёмте, я отвезу вас домой.

— Но мы ещё не нагулялись! — возмутилась Галя.

— А как же дядя Володя, который будет волноваться, если придёт домой, а вас нет? — с сарказмом поинтересовался Иволгин.

— А мы недолго будем гулять, дядя Вася, ведь последние деньки хорошие стоят, а потом зарядят дожди, выпадет снег и уже не до прогулок будет. Ну, пожалуйста, дядя Вася? — уговаривала Галя.

Юра молчал, он понимал, что Иволгин позвонит отцу и расскажет, что видел его, а уж что предпримет папа, Юрка даже думать боялся.

— Значит так, — принял решение Иволгин, — сегодня вечером зайду к вам. Долго не гуляйте, и почему вы так далеко уходите от дома?

— Да разве это далеко? Мы в Междуозёрске за несколько километров от дома уходим, и никто из этого трагедии не делает. Дядя Вася, а ты всех знаешь, кто работает в том красном доме? — спросила Галя.

— Всех.

— А есть у вас такой дядя, который, то бородатый, то не бородатый, и ещё он умеет водить машину.

— У нас все сотрудники умеют водить машину, — улыбнулся Иволгин, но посмотрел на детей проницательным и обеспокоенным взглядом.

— И ты тоже умеешь? — недоверчиво посмотрела на генерала Галя.

— И я тоже.

— А почему же ты тогда не один ездишь в машине, а с шофёром?

— Ох, Галя, какая же ты любопытная, — засмеялся Василий Иванович. — Нравится мне ездить с шофёром, не так скучно. Ладно, некогда мне с вами долго разговаривать, приду вечером, тогда и поговорим обстоятельно. Пойдём, Виктор.

Иволгин и парень ушли. Юрка выглядел удручённым. Он обречённо вздохнул и посмотрел на сестру.

— Да, Галка, нам надо сегодня сильно потрудиться и узнать что-то такое, узнав о чём, папа нас если даже и не простит, то ограничится только нотацией, иначе нам так влетит, что мало не покажется. Так что давай не будем терять время, а пойдём дальше обходить территорию.

— Юр, а давай не будем искать работу этого дядьки, а будем ждать его у фонтана? — неуверенно высказалась Галя.

— Сегодня суббота, он может вообще не показаться в парке, а если мы узнаем, где он работает, то сможем узнать, где живёт. Давай пойдём в театр, вдруг там открыто?

Увидев огромные двери театра, Галя подумала, что открыть их не сможет даже Юрка, но дверь легко поддалась, и они с трепетом и страхом вошли в большое фойе, выдержанное в тёмных тонах. Галя невольно вжала голову в плечи и задержала дыхание, ожидая, что сейчас раздастся гром и сверкнёт молния, которая пронзит их за своевольство. Однако, в фойе стояла полная тишина, которая не нарушалась даже дыханием детей. Казалось, театр был безлюден. Дети немного осмелели и стали оглядываться по сторонам. Помещение было квадратным, две противоположные стены занимали двери. С одной стороны — входные двери в театр. Большие, деревянные. Их было пять, но открыта только одна. С другой стороны двери тоже занимали всю стену, но были стеклянными, и дети увидели большое зеркало, в котором отражался гардероб. В одной из стен была неприметная маленькая дверь, над которой красовалась вывеска «Касса». Зато другая стена была вся увешана, расположенными в два ряда, фотографиями. Не сговариваясь, дети стали их рассматривать. В верхнем ряду висели портреты артистов, а внизу — сцены из спектаклей. На актёров Юрка не смотрел, рассматривал только сценки. Галя, наоборот, рассматривала больше актёров. Особенно ей нравились актрисы, в красивых платьях, с большими красивыми глазами, обрамленные длинными ресницами, с блестящими губами. Галя уже рассмотрела всех актрис, когда услышала Юркин шепот:

— Ну что, он есть здесь?

— Кто? — удивилась Галя.

— Дядька тот, — недовольно пояснил Юрка.

— А! Не знаю, я только на тётенек смотрела, — сообщила девочка.

— Зачем нам тётеньки, мы же ищем дяденьку! — возмутился Юрка. — Давай их рассматривай, если его здесь нет, то пойдём дальше.

Галя снова пошла вдоль стены. Пройдя два раза, она виновато посмотрела на брата.

— На больших фотографиях его нет, а вот здесь он есть, — Галя ткнула пальцем в расфуфыренного дяденьку на одной из сцен.

Юрка подошёл и посмотрел на актёра.

— Ты уверена, что это он? — недоверчиво спросил он.

— Уверена.

— Почему? Он же здесь в театральном костюме, может ты ошиблась?

— Нет, это он. Видишь, у него нос с горбинкой?

— И что? Знаешь у скольких людей нос с горбинкой? У многих. И волос его не видно, на нём парик.

— А родинка на щеке? Тоже у многих есть? — прищурилась Галя.

— Не знаю, родинку и нарисовать можно.

— Давай спросим у кого-нибудь, как этого дядю зовут, — предложила девочка.

— У кого? Здесь никого нет. И что ты спросишь?

— Как что? — удивилась непонятливости брата Галя, — спрошу, как его зовут и где он живёт.

— А если тебе скажут, что это не твоего ума дело?

— Почему сразу не моего? — обиделась девочка. — Я скажу, что он мой дядя.

— Галка, ты, конечно, ещё маленькая и глупенькая, но сама подумай, если он твой дядя, то почему ты не знаешь, как его зовут?

— И что нам делать?

— Давай скажем, что видели его в парке, и он потерял что-нибудь, а мы нашли и хотим ему отдать.

— Давай. А что он потерял? Кошелёк?

— Нет, лучше скажем, что он потерял вот это, — Юрка полез в карман своей куртки и вынул потрепанную записную книжку. — Скажем, что мы бежали за ним, но не догнали, потому что он сел в автобус и уехал.

Галя согласилась. Дети несмело подошли к стеклянным дверям и подергали за ручку. Закрыто. Тогда они пошли в кассу. Помещение кассы было совсем небольшим, с двумя окошечками для продажи билетов. Одно из окошек было открыто, заглянув туда, Юра увидел старушку в смешных очках в роговой оправе. Старушка была худенькая, с седыми кудряшками, острым носиком и любопытными глазками. Юрка сразу вспомним сказку про Чебурашку и вредную старуху Шапокляк, не хватало только шляпки. Старушка выжидательно смотрела на мальчика. Галю кассирша не видела, ей была видна только ее макушка.

— Здравствуйте, — поздоровался Юра и замолчал.

— Здравствуйте, — ответила на приветствие старушка и улыбнулась. Улыбка сразу преобразила её лицо, и теперь она стала похожа на добрую волшебницу, которая хотела сделать добро первому, кто встретиться ей на пути. Это придало Юрке уверенности.

— Мы ищем одного дядю, он работает в вашем театре, только мы не знаем, как его зовут, он есть на фотографиях, которые в вестибюле на стене висят, — Юра показал на дверь.

Старушка оказалась не только понятливой, но и словоохотливой. За то небольшое время, что дети с ней шли от кассы к стене с фотографиями, они узнали много интересного и про сам театр, и про его актёров.

— У нас хорошие актеры служат, — говорила старушка, чем повергла Галю и недоумение. Девочка считала, что служить можно только в армии, а во всех остальных местах люди просто работают.

— А разве у вас тут армия? — спросила она и собралась ещё что-то сказать, но получив от брата ощутимый тычок в бок, замолчала.

— В театре так говорят, не работают, а служат, это ещё до революции повелось. А наш театр создали уже после революции. Время тогда тяжёлое было, кругом разруха и голод. Но нашёлся человек, который несмотря ни на какие трудности, создал наш театр. Вначале мы ютились в клубе текстильной фабрики, помещение там было маленькое, сцена мизерная, но мы и этому радовались. А потом нам дали большой дом местного графа, только совсем разрушенный. Мы его почти полностью перестроили, но началась война, я с семьей эвакуировалась в Сибирь, многие актёры ушли на фронт и не вернулись, а в наш театр попала бомба, он был совсем разрушен. После войны долго думали, восстанавливать его или нет, и решили, что дешевле новый построить, чем восстанавливать старый. Вот и построили это здание. Я при театре всю свою жизнь провела, в театре и состарилась, только не хочу на пенсию уходить. Так кого вы ищите?

— Вот его, — ткнула Галя пальцем в снимок.

— А этот, — разочаровалась старушка. — Вадим Леопольдович Казимиров, он родственник нашего режиссёра, Павла Николаевича, только поэтому его в театре и держат. А так он актёр плохой, не потому, что у него таланта нет, просто он театр не любит.

— А где он живёт, не знаете? — спросила Галя и снова получила ощутимый тычок в бок Юркиного локтя.

— Он прописан у Павла Николаевича, но с ним не живёт, снимает жилье в частном секторе по улице Лесной, я сама живу на Лесной и встречала там его. Вот только он со мной даже не здоровается, не пойму, то ли не узнает, то ли узнает, но не хочет показывать, что мы знакомы, — недовольно проговорила старушка и направилась обратно в свою каморку. При этом она не переставала говорить.

— Деньги за жильё не всегда отдает, мне Алька, это девушка, которая ему дом сдала, жаловалась. Дом ведь не её, а парня одного, но парень работает геологом, дома почти не живёт, вот и попросил Альку за домом присмотреть. А она его сдала, вначале там молодая пара жила, и Вадим к ним в гости ходил, а потом пара съехала, и остался один Вадим.

— А номер дома вы знаете? — спросил Юра.

— Знаю, конечно, мы на Лесной все друг друга знаем. В четвёртом доме он обитает. Сейчас, правда, не так, как раньше было. Раньше мы всё вместе делали, и праздники встречали, свадьбы справляли, да и в последний путь провожали. А теперь каждый сам за себя, — старушка вздохнула и предложила, — а вы давайте мне свою книжку, я передам ему.

— Нет, нам папа велел найти его и отдать лично в руки. Он говорит, что в книжке могут быть ценные сведения, которые нужны ему, — не согласился с предложением старушки Юра.

— А кто ваш отец? Военный? — поинтересовалась старушка.

— Нет, он милиционер.

— А, тогда понятно, — непонятно произнесла старушка.

— А что вам понятно? — не удержалась от вопроса Галя и на всякий случай отошла от брата подальше.

— Твой брат разговаривает, как военный. Нормальный человек не скажет, что в записной книжке могут быть ценные сведения, — пояснила кассирша, — скажет просто, книжка ему нужна или дорога.

— А что, военные и милиционеры не нормальные люди, — снова спросила Галя.

— Хватит тебе, Галка, к словам придираться. Спасибо вам большое, уже поздно, а нам до темноты надо успеть вернуться домой. До свидания, — Юрка взял сестру за руку и потянул к выходу.

На улице он недовольно посмотрел на неё:

— У нас и так времени мало, а ты со своими глупыми вопросами лезешь, — возмутился он. — Нам ещё на эту Лесную пиликать надо, а уже скоро стемнеет. Знаешь что, ты иди домой, а я один туда съезжу и разведаю, что там и как.

— Нет, я с тобой! — возразила Галя.

— Зачем нам двоим подставляться? Ты же обещала, что сегодня будешь целый день сидеть дома? Представляешь, что тебе будет, если папка тебя дома не застанет?

— Знаешь что, Юрочка, не пробуй от меня отделаться. Во-первых, дядя Володя, может, уже пришёл домой и меня там не застал, так что теперь без разницы, когда я приду. Но даже если он и не приходил домой, то дядя Вася всё равно ему расскажет, что нас видел. Юр, а у тебя деньги на билет есть? — с тревогой спросила Галя.

— Есть, не волнуйся, — успокоил он её. — Раз хочешь ехать, то поехали, нечего попусту болтать.

Через десять минут дети ехали в автобусе одиннадцатого маршрута. Галя старалась не смотреть на пассажиров, чтобы опять не увидеть то, что видеть ей не полагается, поэтому они благополучно доехали до нужной им остановки и вышли из автобуса. Однако, найти дом номер четыре долго не могли. Наконец Юрка прекратил свои попытки искать нужный дом самостоятельно. Он постучал в первую же калитку, но ответа не услышал.

— Ты чего в калитку стучишь? Твой стук в доме не услышат, пойдём, постучим в дверь или в окно, — Галя смело открыла калитку и вошла во двор. И сейчас же из-за угла показался большой лохматый пёс. Он недовольно гавкнул, как будто спрашивал, что им нужно в чужом доме, и уселся на боковой тропинке. Галя ойкнула и спряталась за спину брата. Юрка тоже остановился в нерешительности. Минуты три они смотрели друг на друга: пёс на детей и дети на пса.

— Не бойся, Галка, он же на цепи, — обрадовался мальчик.

— А цепь до крыльца достает? — с опаской спросила Галя.

— Нет, видишь, она натянута, а до крыльца ещё метров десять. Пойдём и постучим в дверь.

Однако Галя не торопилась, она смело посмотрела на пса и показала ему язык. Пёс так удивился наглости маленькой девчонки, что приподнял уши, наклонил голову и ещё раз гавкнул, удивленно и сердито. Но Галю его недовольство не остановило. Она засмеялась, присела на корточки и тоже пролаяла несколько раз. Потом встала и снова показала язык. Дети не заметила, как калитку открыла женщина средних лет и с улыбкой за ними наблюдала.

— Галка, перестань, — дернул девочку за руку мальчик. — Как тебе не стыдно, мы же по делу пришли, причём дело у нас с тобой важное, а ты с собакой развлекаешься.

— А чего она первая на нас гавкать начала?

— Она же собака, а ты человек, нечего пса дразнить. Вот поэтому они тебя и кусают, что ты их дразнишь. И почему ты такая вредина?

— Я не вредина, — возмутилась Галя, — я просто пошутить хотела. Чего стоишь, пойдём живых людей искать!

Галя смело двинулась к крыльцу.

— Что вы хотите? — спросила женщина.

Дети оглянулись. Женщина остановилась у калитки, на рядом стоящую лавочку поставила тяжелые сумки. Юра подошёл к ней.

— Здравствуйте. Мы ищем дом номер четыре.

— Тут вы его не найдёте, — ответила женщина.

— Как не найдём? — расстроился мальчик. — Нам сказали, что он где-то тут. Мы в автобусе два раза спрашивали.

— Так вы на одиннадцатом ехали, поэтому вам и сказали выходить на этой остановке, а если бы поехали на пятом, то доехали бы до самого дома. Он на той стороне оврага, — женщина улыбнулась и показала в сторону зарослей кустов.

— А как нам туда перебраться? — спросил Юра.

— Там среди кустов есть тропинка. Да вы не бойтесь, тропинка широкая и место людное, это только отсюда кажется, что там заросли. Но если вы боитесь, то я вас провожу на ту сторону. Только вот никак понять не могу, зачем вам тот дом? Насколько я знаю, там сейчас постоянно никто не живёт.

— Как не живёт? — расстроился Юра. — А Вадим, артист? Нам сказали, что он в этом доме жильё снимает.

— Да нет, жильё снимали другие люди, а Вадим просто к ним в гости приходил. Потом там парнишка один жил, но недавно он съехал, и Вадим просто попросился на несколько дней, пока у него в квартире ремонт идёт. Так вам Вадим нужен? Не знаю, дома ли он? Он вечерами в театре, поздно приходит.

— В театре нам сказали, что он дома.

— Сейчас поставлю сумки и провожу вас, — женщина подняла поклажу, но Юра взял из её рук большую сумку и потащил к дому.

— Вот спасибо за помощь, — улыбнулась женщина.

— Ерунда, я всегда с бабушкой в магазин хожу, она у нас старенькая, ей тяжело сумки носит, вот я ей и помогаю, — гордо сказал мальчик.

— Я тоже бабушке помогаю, — вставила Галя. — Посуду мою, пол подметаю, кур кормлю. И сумки иногда из магазина ношу, но только те, которые не тяжёлые. Тяжёлые мне не разрешают.

— Чьи же вы такие будете? — поинтересовалась женщина.

Галя уже открыла рот, но Юра ее опередил.

— Мы из другого города в гости приехали. Меня Юрой звать, а это Галя.

— Любовь Андреевна, — назвалась женщина. — Вот мы с вами и познакомились, а то разговариваем, а как зовут друг друга, не знаем.

Любовь Андреевна провела детей через овраг и, пожелав им всего хорошего, вернулась назад. Галя и Юра подошли к нужному им дому и остановились. Дом казался пустым. Окна наглухо зашторены, дверь закрыта, и даже собачья будка была пуста. Дети обошли дом, но нигде не нашли даже маленькой щели, чтобы заглянуть вовнутрь. Галя подергала дверь, потом спустилась с маленького крылечка, подошла к подвальной двери подергала замок, висящий на ней. Всё было закрыто.

— Никого нет, — сообщила она.

— Вижу, не слепой, — пробурчал он. — Но проникнуть в дом нам надо. Давай проверим ещё раз, вдруг какое-нибудь окно откроётся?

Дети подошли к дому и стали по очереди пытаться открыть окна, но ни одно окно открыть не смогли. Они так увлеклись, что забыли об осторожности. А зря! За ними уже несколько минут внимательно наблюдал мужчина, глаза его сверкали недобрым огнем. Мужчина подошёл к детям и спросил:

— Что вам здесь надо?

От неожиданности дети вздрогнули. Перед ними стоял Вадим, Галя его узнала сразу, да и Юра тоже, хоть и видел его только на театральной фотографии. Первой сориентировалась девочка. Она смело посмотрела в глаза мужчине и произнесла жалобным голоском:

— Дяденька, к вам наш котёнок забежал.

— Что? — удивился Вадим. — Какой котёнок? Здесь уже много лет нет никакой живности.

— Нет, он именно к вам в дом забежал, мы видели. Такой маленький, беленький, пушистый. Он ещё глупый, мы его только первый раз одного выпустили погулять, а он взял и убежал.

— И как же он мог забежать в дом, все двери и окна закрыты, — усмехнулся Вадим.

— А он залезь вон в ту дырочку, — Галя показала на крошечное отверстие, ведущее, по всей видимости, в подвал.

— И как же он туда пролез? В такую дырку только воробей может проскочить. Но если вы утверждаете, что он пролез в эту дыру, — при этих словах Вадим ехидно посмотрел на девочку, — то давайте проверим.

Вадим подошёл к подвальной двери, порылся в кармане брюк и вынул ключ. Он открыл дверь и предложил детям.

— Ну, идите, ищите своего котёнка.

— Нет, вы сами поищите и вынесете нам его, — отказался спускаться в подвал Юрка.

Он боялся. Вадим ему не понравился сразу, как только он увидел его на фотографии в театре. А увидев его наяву, Юрка понял, что от него можно ожидать всего. Мальчик сделал несколько шагов назад и потянул за собой сестру. Но убежать дети не успели. Сделав несколько шагов, они уткнулись в живот другого мужчины, ниже ростом, но коренастее Вадима, и, по всей видимости, сильнее его.

— Это кто тут бродит вечерами? — спросил мужчина.

— Да вот, разнюхивали чего-то вокруг дома, — сообщил Вадим. — Говорят, что в дом котёнок забежал.

— Так пойдёмте и все вместе поищем. Если найдём котёнка, отдадим его вам и проводим до дома. А если котёнка не окажется, то вы, милые детки, говорите нам неправду, и вас наш дом заинтересовал по какой-то другой причине. Вот мы и хотим узнать, по какой.

— Да нет там никакого котёнка, — усмехнулся Вадим, — я за ними минут пять наблюдал, не искали они кота. Даже «кис-кис» ни разу не произнесли. Соломон, они что-то разнюхали, эту девчонку я уже раз видел, она за мной следила.

— Не правда, я за вами не следила! — возразила Галя. — Я же не виновата, что вы ехали в одном со мной автобусе.

Соломон взял детей за шиворот и подтащил к подвалу. Галя закричала, но получила такой подзатыльник, что быстро замолкла. Детей впихнули в подвал и закрыли дверь.

В подвале было темно. Дети даже не видели друг друга. Юра протянул руку, нащупал в темноте Галю и почувствовал, как она дрожит. Он взял её за руку и прошептал:

— Ты не бойся, папа, наверное, уже пришёл домой. И дядя Вася ему позвонил, они будут нас искать. Ты только не плачь…

— Я не плачу, — ответила девочка.

Из дальнего угла послышался шорох, затем жалобный и протяжный стон. Галя прижалась к брату и спросила:

— Юра, кто это? Приведение?

— Сама ты приведение, — ответил мальчик, но Галя чувствовала, что ему страшно.

— Конечно, это не приведение, ведь приведения только в страшных сказках бывают. Юра, а если это не приведение, тогда кто? Мыши так не стонут, так стонет только человек или… — Галя запнулась, но потом всё же закончила свою мысль, — или приведение. Но приведения только в сказках бывают, значит это человек. А раз он стонет, значит ему плохо. А раз ему плохо и он находится в тёмном подвале, значит он тоже в плену у Вадима, — сделала вывод девочка.

Вообще-то, Галя не была склонна к таким длинным и непонятным рассуждениям, но она боялась, и от страха её язык никак не хотел молчать. А ещё Галя не любила сидеть и ждать, у неё была деятельная натура, которая скрашивала её жизнь и доставляла лишние хлопоты взрослым. Не стала она сидеть и сейчас. Не отпуская руку брата, девочка отправилась на обследование подвала. Глаза немного привыкли к темноте, и дети уже могли различить хоть какие-то очертания. Подвал был разбит на клети, точно такие же, как в подвале их дома в Междуозёрске. В них хранили зимой овощи. В одной картошку, в другой свеклу и морковку, в третьей еще что-нибудь. Но в этом подвале овощи давно уже не держали. Снова раздался стон. Дети подошли к одной из клетей и заглянули в неё. На полу лежал человек. В темноте были видны только его очертания.

— Дяденька, вы кто? — тихо спросила Галя.

Человек зашевелился, но детям не ответил.

— Он спит и стонет во сне, потому что ему плохо, — сказал Юрка.

— А как мы можем ему помочь? — спросила Галя.

— Не знаю. Тихо, ты слышишь? — Юрка затаил дыхание и сжал сильнее Галину руку.

Слышался шум подъехавшей машины, раздались голоса откуда-то сверху, но слов было не разобрать. Потом голоса стихли, снова послышался шум мотора, но на этот раз машина удалялась от дома.

— Они уехали, — сказал Юра.

— А нам что делать? Уже совсем стемнело, а нас ещё не нашли. Юра, а как дядя Володя узнает, что мы здесь? Знаешь, а моя шапочка осталась где-то в кустах, если её кто-нибудь заберёт, мне жалко будет. Хорошая шапка, вязаная, мне её дядя Володя в магазине купил. Юра, а почему эти дяди нас в подвале закрыли? Мы же им ничего не сделали, даже в дом не забрались, хотя могли бы. Выбили бы стекло и залезли бы в дом.

Галя ещё долго говорила не умолкая. Она рассказала Юре об Анфисе, о том, что мама тоже ищет того, кто убил тётю Олю, чтобы папу быстрее освободили. И что тётя Марина и Полина ей помогают. Юра сестру не перебивал, он понимал, что её болтливость вызвана страхом, он и сам боялся, а по его щекам бежали слёзы. Нет, он не плакал, слёзы бежали без его участия. А плакать мальчику хотелось, но он не хотел лишний раз волновать сестру. Да разве плач поможет? Нет! Тогда и пусть себе слёзы бегут по щекам молча, без его музыкального сопровождения. Под трескотню сестры, Юра вспоминал своё детство. Он хорошо помнил, когда умерла мама, хотя саму маму помнил смутно. Но он помнил, как плакал папа, закрывшись в своей комнате. И никто не мог в эту комнату войти, кроме него, маленького Юры. А он обнимал папу и плакал вместе с ним, потому что понимал, что мамы больше нет, и никогда она больше не придёт с работы и не принесёт ему конфету. Помнил Юра, как в их доме появилась маленькая Галя. Она лежала в его, Юриной, кроватке и смешно сосала пустышку. Она её даже не сосала, а пыталась разжевать и выплюнуть. А потом дядя Митя, тётя Надя, он и Галя переехали в Междуозёрск. Первое время Юра скучал по отцу, но потом пошёл в школу, подружился с ребятами и скучать перестал. Но

...