Галина Вильченко

Опасности внезапного замужества

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Галина Вильченко, 2019

Чтобы ближайшая подруга вышла замуж и не похвасталась подругам? Такого не может быть! Придется найти её и получить объяснение. Но чем глубже подруги погружались в поиски, тем больше запутывались. Хорошо, что есть те, кто всегда подставит плечо и поможет выпутаться из опасной ситуации.

18+

ISBN 978-5-4496-5970-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Опасности внезапного замужества
2. Глава 1
3. Глава 2
4. Глава 3
5. Глава 4
6. Глава 5
7. Глава 6
8. Глава 7
9. Глава 8
10. Глава 9
11. Глава 10
12. Глава 11
13. Глава 12
14. Глава 13
15. Глава 14
16. Глава 15
17. Глава 16
18. Глава 17
19. Глава 18
20. Глава 19
21. Глава 20
22. Глава 21
23. Глава 22
24. Глава 23
25. Глава 24
26. Глава 25
27. Глава 26
28. Глава 27
29. Глава 28

Глава 1

День строителя — святой праздник для каждого строителя. Праздновать начинали часов в двенадцать дня. И пока шла торжественная часть, где зачитывались приказы о премиях и прочих вознаграждениях, женщины носились с тарелками и мисками. После торжественной части все рассаживались за столом и с нетерпением ждали, когда же это изобилие питья и закуски можно будет уничтожить. Пить мужчины-строители любили и умели. Женщины управления тоже от них не отставали, однако большинство из них почему-то не пьянели. Анастасия Григорьевна Сухарева, высокая стройная девушка с колдовскими синими глазами и золотистыми длинными волосами, не пила водку принципиально. Она работала в строительно-монтажном управлении почти десять лет, и всё чаще и чаще её называли по имени отчеству, чему Ася была совсем не рада. И хотя ей было уже двадцать семь, в душе она всё еще оставалась юной девой.

В углу стола, почти напротив Аси, сидела совсем молоденькая девушка — Наташа Семенова, которая в этом году окончила строительный техникум и по распределению пришла работать в управление в производственно-технический отдел. О себе девушка ничего не рассказывала, однако сотрудницы быстро узнали, что девушка живёт с матерью в коммунальной квартире. Так как мать Наташи увлекалась алкоголем, маленькую Наташу от неё отобрали и определили в детский дом. После окончания школы девушка опять вынуждена была вернуться жить к матери, которая пить стала ещё больше, и частенько обижала дочь. Весь облик Наташи говорил о том, что девушка она весёлая и покладистая. У неё было круглое личико, на котором красовались большие серые глаза, пухленькие губки, по щекам и курносому носику разбросаны редкие, но милые веснушки. Густые светло-русые волосы коротко подстрижены и казались большой лохматой шапкой на её голове. Когда Наташа улыбалась, на щеках появлялись маленькие ямочки, которые придавали ее лицу детскую непосредственность.

Однако, сегодня Наташа выглядела мрачной и расстроенной. Она сидела в уголке, не выходила танцевать и ни с кем не хотела разговаривать, у неё дрожали губы, и она с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать. Ася следила за девушкой с лёгким беспокойством. Вот Наташа взяла граненый стакан, налила в него водки до краев, вздохнула и попыталась выпить одним махом, как иногда выпивали в кино мужчины. Это ей не удалось, она только облилась. Девушка смешно сморщила свой курносый веснушчатый носик и отставила стакан. Потом искоса посмотрела на него, вздохнула обречённо, взяла в правую руку и стала пить маленькими глоточками, смешно оттопырив мизинец.

Лёгкое беспокойство Аси сменилось большой тревогой. «Да, последствий девочка не представляет, завтра точно умрёт. Что же у неё случилось? Надо с ней поговорить по душам, хотя, кажется, уже поздно, через полчаса она будет невменяема от такого количества алкоголя. Придётся девчонку везти домой», — подумала Ася.

— О чём задумалась, Анастасия Григорьевна? — прервал её размышления Андрей Андреевич, начальник управления.

— Да вот наблюдаю за Наташей, что-то случилось у неё. Пытается напиться, думает, будет легче, — ответила ему Ася с печалью и сожалением.

— Наверное, неразделённая любовь, — выразил свои предположения начальник, — ты отвези девочку домой, можешь взять мою машину.

— Хорошо, спасибо Андрей Андреевич, пойду, а то я её потом не подниму.

Ася подошла к Наташе, взяла её под руку и вывела на улицу. День был жаркий и душный, на небе ни облачка.

— Эх, сейчас бы на речку! — мечтательно произнесла Ася.

Она подвела Наташу к машине, открыла дверцу и тихонько подтолкнула её в салон на заднее сиденье, сама села рядом с водителем.

— Никита, вначале мы отвезём юную леди домой, а затем подбрось меня на речку, пожалуйста, — попросила Ася водителя.

— И на какую же речку ты намылились? — поинтересовался Никита.

— Всё равно, лишь бы была прохладная вода, и в этой воде можно было купаться. Наташ, ты где живёшь?

— Нигде, — Наташа, не мигая, смотрела перед собой.

Никита и Ася разом обернулись и удивлённо посмотрели на неё.

— Как нигде? А куда же мне тебя везти? — спросил её Никита.

Ася внимательно посмотрела на девушку. Заплаканное личико, не совсем чистые волосы, не свежая одежда. И глаза девушки! Они были полны тоски и безысходности.

— Вот что, Никита, давай ко мне, а там посмотрим, скорее всего, на речку сегодня я не попаду, — с сожалением произнесла она.

Жила Ася рядом с управлением, и буквально через три минуты Никита подъехал к подъезду и остановил машину.

— Приехали, — Ася повернулась к Наташе. Та всё так же не подвижно сидела и, не мигая, смотрела перед собой, ничего не замечая вокруг.

Ася вышла из машины, открыла заднею дверцу и потянула Наташу за руку. Она думала, что ей придется тащить девушку, так та будет пьяна, но Наташа сама вышла из машины и пошла за Асей. Ей было всё равно куда идти. Она устала, хотела как следует помыться и спать, спать, спать…

Ася зашла в квартиру, подождала, пока зайдёт Наташа, и захлопнула дверь.

— Что будешь делать в первую очередь: рассказывать, что случилось с тобой, принимать ванну или просто спать? — спросила Ася девушку.

— Ванну, — коротко ответила Наташа.

Ася дала ей полотенце и свой старый махровый халат. Наташа залезла в воду и затихла. Через полчаса Ася заволновалась:

— Наташ, ты жива? — крикнула она из кухни.

— Пока жива, но мне, кажется, становиться нехорошо, глаза слипаются, — ответила девушка.

— Открой мне! — велела Ася.

— А я не закрывалась.

Ася вошла в ванную. Наташа лежала в горячей воде, и ей совсем не хотелось шевелиться.

— Слушай, ты давай, мойся, а то тебя сейчас так развезёт, что умереть захочется. Это надо же выпить целый стакан водки! Жуть!

— Нет, это вода была. Кто-то из наших пьющих и не пьянеющих женщин додумался вместо водки налить в бутылку обыкновенную воду, — Наташа впервые засмеялась, — вода в бутылке нагрелась и стала ещё противней водки, так что морщились наши выпивохи вполне естественно. Гадость, это вода в бутылке, необыкновенная!

— А я когда увидела, как ты борешься с этим стаканом, испугалась за тебя: всё, думаю, завтра девочка умрет, — засмеялась Ася.

— Нет, я водку не люблю, она мне в горло не лезет, если захочу напиться, выпью бокал шампанского, я от него всегда пьянею почему-то. А воду пила, чтобы нервы успокоить, моя подруга Алька так делает, говорит, что если выпить стакан холодной воды — помогает. Только или вода была не холодная, или я её выпила мало, но мне не помогло.

— Ты мойся, а я пойду поставлю чайник, все вопросы лучше решать за крепким чаем. Мы с Ларисой всегда так делаем.

— А Лариса — это кто?

— Подруга, раньше за стенкой жила, а теперь перебралась к жениху, в дом через дорогу, так что мы часто видимся. У неё есть брат, не женат, хороший мальчик, я тебя с ним сейчас познакомлю. Всё, я пошла ставить чайник и звать Виктора.

Ася вышла из ванной, на душе у неё отлегло: что делать с перепившими девушками, она не имела ни малейшего понятия. Ася несколько раз ударила в стенку, через минуту в квартиру ворвался заспанный парень.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил он.

— Ничего страшного, Витя, просто я решила, что тебе пора жениться, потенциальная невеста в ванной.

— Что, прямо сейчас? — с ехидцей в голосе поинтересовался Витя.

— Нет, сейчас я вас просто познакомлю, а то вдруг ты ей не понравишься?

— А, может, она мне не понравиться? Тогда что?

— А это, Витенька, не важно. Если Наташе ты приглянешься, быть свадьбе. Я всё сказала! Сиди тихо и не рыпайся.

— Аська, сколько раз я вам с Ларисой говорил, что сам найду себе невесту?! — возмутился Виктор. — Я вам что, ребёнок неразумный?!

— Что ты так взбесился? — усмехнулась Анастасия. — Я же тебя не в Загс веду, а пока только предлагаю познакомиться с будущей женой. Витя, мы с твоей сестрой не варвары какие-нибудь, чтобы тебя сразу женить. Ты познакомься с Наташей вначале, а уж потом вы сами решите, стоит вам создавать ячейку общества или нет.

Через минут пятнадцать Наташа появилась на кухне. Халат, что дала ей Ася, был маловат в ширину, но зато великоват в длину.

— Да, узковата кольчужка, — пошутила Наташа.

— Ничего, зато длинновата, — в тон ей ответила Ася.

Попивая крепкий и душистый чай, Наташа рассказала о своей жизни.

Сколько себя помнила, она всегда жила в детском доме. О своей маме маленькая Наташа не думала, она считала, что все маленькие дети живут в группах и их воспитывают и за ними ухаживают воспитатели и няни, которых малыши и зовут мамами. Однако девочка взрослела и со временем стала задумываться о своих родителях. Об отце ничего известно не было, а вот сведения о маме кое-какие были. Маму звали Семёнова Екатерина Семёновна, и её адрес находился в личном деле девочки. Воспитательница помогла написать маме письмо, опустив его в почтовый ящик, девочка уже на следующий день прибежала на почту за ответом. Однако, письма не было. Не было его ни через неделю, ни через месяц. Воспитательница объяснила ей, что мама, скорее всего, переехала в другой город и её адреса теперь никто не знает. Но через полгода Наташа получила письмо. Оно было не от мамы, а от брата Миши, который старше её на два года, учился в каком-то интернате, приехал на каникулы домой и нашёл письмо сестры. Никаких вестей от мамы Наташа так ни разу и не получила, зато брат ей писал, правда, не регулярно. И ещё у неё нашёлся отец. Он не приезжал к девочке, но к каждому празднику присылал подарок. Когда Наташа заканчивала восьмой класс, стал вопрос: где учиться дальше и какую профессию получать. Наташа хотела пойти учиться на шофёра. Ей нравились машины, детдомовский грузовичок она водила не хуже мальчишек, шофёр дядя Коля её очень хвалил. Но последовал звонок из самого областного центра, и Наташу оставили в детском доме заканчивать десятилетку. После школы девочка поступила в строительный техникум и собиралась учиться в институте. Она хотела стать инженером-строителем. Пока училась в техникуме, жила в общежитии, но после учёбы остро стал вопрос: где жить? Она обратилась в отдел социальной защиты и ей объяснили, что за ней сохраняется то жильё, которое она имела до детского дома, и Наташу поселили к маме. Мама работала дворником и жила в коммунальной квартире, в которой проживали ещё двое: совсем старенькая баба Тая, и тоже пожилая, но ещё не считающая себя старой, тётя Глаша. Одной было восемьдесят два года, второй семьдесят один. Баба Тая имела маленькую беленькую собачку Тапку, а тётя Глаша — большого пушистого белого кота Сугроба. И собачка, и кот были такими же старыми, как и их хозяйки. Соседки Катьку не любили, она была скандальная и крикливая женщина, а когда напивалась, ещё и лезла в драку. Куда только старушки не обращались — всё бесполезно.

Появление Наташи старушки встретили настороженно, но с каким-то непонятным волнением. На мать девочка была совсем не похожа, ни внешне, ни по характеру. Наташа во всём противостояла матери. Она светлая — мать тёмная, у неё лицо круглое — у матери овальное. Она не высокая, но складная — мать высокая и костлявая. Наташа сразу взяла под свою опеку старушек. Она убирала места общего пользования, бегала за продуктами и всегда предлагала чашку горячего чая, если видела, что бабушкам совсем плохо. Мать на старушек ворчала, могла толкнуть или ударить, лазала к ним в холодильник и воровала продукты. Наташа подкармливала Тапку и Сугроба, жалела их. Животные чувствовали её доброту и жались к её ногам. Мать их ненавидела, постоянно пинала и выбрасывала на улицу. Саму дочь мать признавать не хотела, называла нахлебницей, отбирала деньги. Две слабые соседки защитить девушку не могли, а дать отпор Наташа почему-то не решалась. Всё-таки мать.

Однажды, придя с работы домой, Наташа застала в комнате маленького плешивого человечка. Мать накрывала на стол, она была в нарядной блузке, на шее бусы, губы накрашены ярко-красной помадой. Человечек удивлённо уставился на девушку и спросил хриплым голосом:

— Это кто такая? У тебя новая соседка?

— Да вот, навязали мне на шею нахлебницу, говорят дочка. Заняла целую койку, за постой не платит, да ещё соседок против меня настраивает, — пожаловалась ему Катерина.

— А ты гони её в шею, не было у тебя никакой дочки, и не будет.

Мать повернулась к Наташе:

— Это мой муж, он не хочет, чтобы ты тут жила, нам и самим места мало, а пойдёшь жаловаться, он тебе быстро язычок укоротит, — зловеще говорила Катерина дочери, — так что уходи, покудова жива — здорова, и чтобы мы тебя больше не видели.

Наташа не была робкого десятка. Она дерзко взглянула на парочку и сказала:

— Я здесь на законных основаниях, у меня прописка, а вот вы кто такой? — Наташа подбоченилась и в упор смотрела на мужчину.

— Катя, она мне грубит! — возмутился тот. — Меня здесь не любят, пойду к Шурке, та мне всегда рада.

— Нет, Рудик, я тебя люблю! А эту девку я выгоню, — мать грозно стала надвигаться на Наташу. — Пошла вон, самозванка!

Она схватила какую-то палку и набросилась на девушку. Та закрывалась от ударов руками, потом не выдержала, выхватила палку и стукнула ею разъяренную мать. Та охнула и рухнула на пол.

— Убила! Люди, помогите, убила! — закричал Рудик.

Посмотрев на лежащую без движения мать, Наташа испугалась и бросилась вон из квартиры. И вот она уже неделю живёт на вокзале, прячется от милиционеров, моется в вокзальном туалете и мечтает выспаться.

Закончив свою печальную историю, Наташа грустно посмотрела на Асю и спросила:

— Что мне теперь делать, идти в тюрьму?

— Успокойся, ничего ты своей матери не сделала, ну может, синяк поставила или шишку, за это в тюрьму не посадят.

— Нет, я её убила! Я же видела, как она упала, лежала и не двигалась.

— Ты что, всерьёз думаешь, что милиция не в состоянии тебя найти, если было бы совершено убийство? Да тебя уже через час арестовали бы! Можешь мне поверить, я хорошо знакома с некоторыми милиционерами. Значит так, сегодня уже поздно, начнём действовать завтра. Жить будешь пока у меня. Не возражай! — слегка повысила голос Ася, заметив несогласный взгляд девушки. — Надо забрать твои вещи, одни мы с тобой не пойдём к твоей матери, нам нужна помощь. Есть у меня на примете один хороший человек, которому твоя матушка побоится слова сказать. И ещё, надо обратиться к Андрею Андреевичу, попросить, чтобы тебе дали общежитие. Но это всё завтра, а сейчас спать!

— Нет, Ася, не надо мне общежитие, — вдруг испугалась Наташа.

— Почему? — удивилась Ася. — Так и будешь скитаться по вокзалу?

— Тогда все узнают, что я детдомовская. А как к нам относятся? Где что пропадёт, сразу на нас думают, и увольняют без всякого суда и следствия. А мне у вас работать нравится, я сама что-нибудь придумаю. Меня Алька к себе жить зовёт.

— Наташка, какая же ты наивная! Да все уже про тебя давно всё знают, и про детский дом тоже, просто ничего не говорят, потому что тебя любят. И потом, хочешь ты или нет, но три года тебя никто не уволит, как молодого специалиста, таков закон. Три года обязана отработать там, куда у тебя было распределение.

— Правда!? Так вот почему меня всё время подкармливают, — Наташка засмеялась.

Виктор пил чай, внимательно слушал рассказ Наташи, не перебивал, хотя у него и возникали кое-какие вопросы. Если отец помогал девушке в детском доме, то куда он делся во время её учёбы в техникуме? Связи у него, видно, были большие в верхах, если Наташу оставили заканчивать десятилетку в детском доме, но почему её поселили к алкоголичке матери, почему не решили проблему жилья? Что-то здесь не так. И куда делся этот мифический брат Миша? То письма писал, то вдруг пропал.

— Наташа, а ты где живёшь? — спросил он. Девушка назвала свой адрес.

— Ладно, девчонки, пойду спать. Организм у меня молодой и растущий, мне спать и есть надо, а то вы своими разговорами спать мне не даете, а кормите одним чаем, даже бутерброда с копченой колбаской не предложили, жадюги, — он поднялся, пожелал всем спокойной ночи и ушёл в свою квартиру.

— Пойдём и мы спать, у нас с тобой завтра поход к твоей матушке запланирован, день тяжёлый будет, — Ася потянулась и заразительно зевнула.

Они направились в спальню. При виде Асиной огромной кровати, Наташа присвистнула:

— Ничего себе коечка!

— Да, кровать, к сожалению, у меня только одна, я надеюсь, мы как-нибудь поместимся, — засмеялась Ася.

***

Виктор спать не ложился, ходил по квартире и о чём-то думал. Он несколько раз посмотрел на часы, потом решился и снял телефонную трубку. На том конце к телефону долго не подходили, наконец, раздался недовольный голос:

— Гришаков слушает, что там ещё у вас?

— Володь, это Виктор. Тут такое дело, мне надо кое-что узнать у тебя…

— Что ты там мямлишь? — тревога в голосе исчезла, однако появилось раздражение и недовольство. — Ты что, по ночам кроссворды разгадываешь?

— Нет, что ты! Володь, у вас убийство на улице Гражданской было?

— Когда?

— Примерно неделю назад.

— Нет, во всяком случаи я о таком не знаю. Я твоё любопытство удовлетворил?

— Да.

— А теперь ты удовлетвори моё. Что это тебя вдруг так заинтересовала Гражданская улица во втором часу ночи?

— Я тебе потом расскажу, это личное.

— У тебя что, там любовница живёт, и её муж вас застукал? Боишься, что он её жизни лишил? — засмеялся Гришаков. — Так у тебя квартира в полном распоряжении, можешь своих краль водить, сколько захочешь, и не придётся в окно прыгать при появлении соперника. Иди спать, герой-любовник! Ты не забыл, мы завтра на природу с утра едем?

— Спокойной ночи, — пожелал Виктор и повесил трубку. Он довольно потянулся и отправился спать. Заснул сразу и разбудил его только трезвон будильника и телефона одновременно. Пора собираться на природу, отдохнуть, поесть шашлыков и хорошенько продумать судьбу Наташи.

Глава 2

Проснулись девушки поздно. Пока умылись, позавтракали, было уже около двенадцати. Ася набрала номер телефона Гришаковых. Трубку никто не брал, пришлось звонить к Володе на работу.

— Сергиенко слушает, — ответил громовой голос на том конце провода.

— А мне нужен майор Гришаков.

— У него выходной.

— Но дома его тоже нет! — Ася была в отчаянье, идти без поддержки к Катерине она побаивалась.

— Девушка, по какому поводу вы звоните? Может, я вам смогу помочь? — предложил свою помощь обладатель громового голоса.

— Может и сможете, если подскажите, где найти Володю. Я не верю, что вы не знаете его местонахождения.

— Так, значит для вас он Володя. А вы знаете, что он проводит свой законный выходной с невестой?

— Очень хорошо, что вы знаете, с кем майор проводит время, а теперь я хочу узнать — где? — пыталась хоть что-то выведать у Сергиенко Ася.

— В Караганде! Девушка, у вас что-то случилось, или вы просто хотите с ним пообщаться?

— Случилось, но нам помочь захотят только друзья или хорошие знакомые! — Ася была в отчаянии.

— Почему вы так решили?

— Потому что мы никого не хотим убивать, то есть, не хотели, в общем, вы меня совсем запутали! — Ася от своих слов даже растерялась. — Господи, что я несу?!

— Что у вас произошло? — голос стал серьёзным и обеспокоенным.

Ася, сама не зная почему, рассказала этому незнакомому Сергиенко историю Наташи.

— И что вы хотите? — обеспокоенность из голоса исчезла.

— Забрать вещи, не может ведь девушка ходить в одном платье целую неделю? Да и узнать, что там, как её мать поживает. Только боимся одни соваться, вот и хотели попросить Володю, что бы он нас сопроводил.

— Вы где находитесь? Знаете, как к нам подъехать?

— Конечно, знаю.

— Тогда я вас жду. До встречи!

Наташа молча слушала телефонный разговор Аси с неизвестным ей собеседником.

— Ася, ты куда звонила? — шёпотом спросила она.

— В милицию, мы сейчас к ним поедем.

— Нет, я не поеду! — Наташа была в панике.

— Дурочка, это же мои друзья, они нам помогут!

— Разве могут быть друзья в милиции?

— А почему нет, они такие же люди, как и мы с тобой. Не тяни время, собирайся, — велела Ася подруге и пошла наводить на своем лице красоту, какое-то внутреннее чувство подсказывало ей, что перед обладателем громового голоса ей надо быть во всеоружии своего обаяния и красоты.

Капитан Стас Сергиенко положил трубку и улыбнулся. Это был мужчина под два метра ростом и весом не менее ста килограммов, с круглым лицом, пухлыми губами, маленькими глазами под густыми бровями. Черные волосы коротко подстрижены, почти под ноль. Его молодой коллега, лейтенант Сергей Ермаков, слышавший этот разговор, усмехнулся.

— Чего хмыкаешь? Быстро сбегай к кому-нибудь и добудь чай, кофе и всё такое к чаю, у нас будут гости женского пола, — велел ему капитан.

— Да где же я это всё возьму? До зарплаты ещё целых два дня, у меня денег всего несколько копеек осталось! — возмутился Сергей.

— Где можно у нас хоть что-то найти? У Тихонова разумеется.

— А если меня поймают?

— Года три дадут, так что не попадайся.

— За чай три года?

— А ты думаешь, где он всё прячет? В сейфе, как секретные документы. Ключ под перекидным календарём, действуй!

Сергей обречённо вздохнул и отправился выполнять срочное и секретное задание. Дверь в кабинет Тихонова была открыта. Это удивило лейтенанта, но не остановило. Капитана Сергиенко он побаивался больше, чем начальника управления. Ермаков смело вошёл в кабинет и остолбенел. Полковник сидел за столом и что-то писал.

— Тебе чего? — недовольно спросил он, мельком взглянув на лейтенанта.

Сергей удивленно хлопал глазами, а потом вдруг выпалил:

— А что вы здесь делаете? Сегодня же выходной, вы на даче должны быть.

— Лейтенант, ты что, перегрелся? Зачем пришёл?

— Кофе украсть, — Сергей покраснел и смутился.

— И всё? А сахар, печенье тебе не надо? — усмехнулся Тихонов.

— И это тоже, всё что есть, — пролепетал, бледнея, Ермаков.

— Лейтенант, где ты у меня видел такие богатства?

— В сейфе, — бедный парень совсем запутался. — Я это, попросить хотел, — пробубнил он себе под нос.

— И давно вы лазаете в мой сейф?

— Нет, я не знаю… мы не лазаем… Товарищ полковник, я пришёл попросить у вас немного заварки, сахара и чего-нибудь к чаю. У нас сейчас гости будут, надо их разговорить, а то они только с майором хотят общаться, а дело очень срочное, — наконец попытался выкрутиться Сергей.

Тихонов встал, подошёл к сейфу, вытащил заварку и сахар.

— Вот, лейтенант, всё что есть. Завтра вернёте с процентами. Кстати, тут у меня ещё печенье было, но его кто-то до тебя стащил. Вор на воре сидит, не милиция, а воровской притон какой-то, — пробурчал полковник.

Сергей схватил дарованные богатства и быстро исчез. Николай Петрович усмехнулся. Он давно знал, что сотрудники подворовывают у него заварку и сахар, и специально держал их у себя в сейфе. Разумеется, не в том, где хранил документы.

За печеньем был отправлен водитель полковника:

— Сеня, полковник просил съездить в торговый центр и привезти килограмм печенья, а то у него угрозыск всё украл, — передал, якобы приказ руководства, дежурный. Сеня не заставил долго себя упрашивать, сел в машину и уехал.

А полковник решил, что на сегодня хватит работать, всё-таки день выходной, и, возможно, они с женой ещё успеют съездить на дачу. Он вышел из управления, но нигде не увидел своей служебной машины.

— А куда уехал Семён, только что здесь стоял? — спросил Тихонов у дежурного.

— Так вы же его за печеньем в торговый центр отправили, — ответил тот.

— Так, я им сейчас устрою! — полковник направился в кабинет к Сергиенко.

— Что вы себе позволяете? — грозно начал он отчитывать с порога.

Но тут раздался стук в дверь, и на пороге появилась Ася, которая тащила за руку упирающуюся Наташу. Увидев Асю, Тихонов прервал свои справедливые возмущения:

— А тебе что здесь надо? — не любезно обратился он к девушке.

— Нам с Наташей нужен капитан Сергиенко.

— Зачем? — не отставал от неё полковник. — Опять куда-то влезла?

— Николай Петрович, шли бы вы домой, — фамильярно обратилась Ася к полковнику, — а то при виде вас у меня начинается нервная почесуха.

— Что? Да как ты смеешь!

— Николай Петрович, я не служу в милиции, поэтому могу говорить, что хочу. Вы что-нибудь про свободу слова слышали? Нет? Я так и думала, — однако, увидев, как побагровело лицо полковника, она миролюбиво добавила, — нам с Наташей нужна помощь, и чем скорее, тем лучше.

— Рассказывай, что у вас случилось, я тоже послушаю, — он сел на стул, — Сергей, а где чай, кофе, и где мой водитель с печеньем?

— Сейчас будет, Николай Петрович, — лейтенант пулей вылетел из кабинета.

Стас с любопытством слушал перебранку полковника с девушкой.

— Вот Стас, знакомься, если ещё не знаком, это Анастасия Григорьевна Сухарева, дочь моего друга, которая мне постоянно грубит, лезет, куда её не просят, а потом всячески подлизывается и просит помощи, потому что увязает в дерьме по самые уши, а я вынужден её из этого дерьма вытаскивать. Однако, не смотря на её вздорный и вредный характер, пироги печёт — объеденье! Ты присмотрись к ней, может, женишься и угомонишь её неугомонный нрав. Давай, Анастасия, свою историю.

Ася надула губы, однако ссориться с полковником в её планы сегодня не входило, поэтому она, поборов в себе поднимающийся протест, кротко улыбнулась и тихо произнесла:

— Это не моя история, а Наташина.

Наташа сидела, боясь пошевелиться, она даже не совсем понимала, что происходит и куда они с Асей пришли. Милиции она боялась с детства и даже представить не могла, что сюда можно прийти и попросить помощи. Мужчины уставились на девушку.

— Я, кажется, убила свою мать, — тихо-тихо, почти прошептала, Наташа.

— Подробней, пожалуйста, — попросил её Тихонов.

Пришлось девушке рассказать ещё раз свою печальную историю. Когда она замолчала, полковник вопросительно и тревожно посмотрел на Стаса.

— С Гражданской заявлений не поступало, я узнавал уже, этот вопрос сегодня с утра пораньше почему-то майора интересовал — ответил ему капитан.

— Вам нужно к участковому, это его компетенция, — как-то сразу подобрев и успокоившись, сказал Тихонов девушкам. — Всё, поеду домой, а то при виде вас, Анастасия Григорьевна, у меня давление повышается. Хотя бы в гости зашла, навестила стариков, — он встал и вышел из кабинета.

Воцарилась тишина. Стас откровенно рассматривал Асю. «Надо будет разузнать про неё у майора», — подумал он. Его размышления прервал вопрос Аси:

— Вы нам поможете? Или нам идти к участковому?

— Конечно помогу, не может же девушка ходить в одном платье целую неделю. Меня зовут Станислав Ярославович, для друзей просто Стас, — представился капитан. — Поехали знакомиться с твоей матерью, Наташа.

Они вышли на крыльцо. Стас громко свистнул. У Аси заложило уши, а Наташа вздрогнула и от испуга присела.

— Эй, Сивка Бурка, вещая каурка, встань передо мной, как лист перед травой! — прокричал он.

К крыльцу, не спеша, подъехал милицейский «уазик», из окна высунулся сивый парень и произнес:

— Конь готовь к подвигам, пожалуйте в седло, Иван-дурак!

— Я не Иван, дурья твоя башка, а Станислав Ярославович, почти князь! И уж совсем неприлично называть дураком старших по званию, особенно при представительницах прекрасной половины человечества.

Стас и девушки сели в машину и направились отвоевывать вещи Наташи у Бабы Яги и по совместительству матери девушки. До дома на Гражданской улице домчались буквально за пять минут. Около квартиры толпился народ, из-за закрытых дверей слышался вой собаки, которой подвывал кот. Стас заволновался, соседи накинулись на Наташу:

— Где ты ходишь, Наташка, у вас целую ночь собака выла, на звонки никто не отвечает, уже хотели дверь ломать. Открывай скорей!

— А у меня нет ключа, — виновато ответила девушка и покраснела.

— Как это нет, ты же здесь живёшь?! — удивился Стас.

— Мне мать не разрешала одной заходить в квартиру, — тихо ответила ему Наташа, голос её предательски задрожал. Соседи загалдели, все на разные лады ругали пьяницу Катьку, от которой нет жизни ни соседям, ни собственной дочери.

— Тихо, граждане! Я из милиции, капитан Сергиенко. Прошу всех разойтись!

Что было дальше, девушки понимали плохо. Слесарь не понадобился, Стас просто плечом выбил дверь. Едва дверь открылась, из квартиры стрелой выбежали Сугроб и Тапка. Они бросились к Наташе и прижались к её ногам, ища защиты, девушка присела и погладила бедных животных. Стас вошёл в квартиру, Ася двинулась за ним, но тот резко остановился, повернулся к ней и сердито прошипел:

— Ты куда лезешь? А ну быстро на лестницу!

— Я хочу посмотреть, что там? Вдруг помощь нужна?

— Вот что, Анастасия Григорьевна, я видел у подъезда лавочку, ждите меня там. Будь рядом с Наташей, а то она дамочка истеричная, как бы чего не выкинула, да и посмотри, чтобы не удрала, а то будет скитаться опять по вокзалу, дурочка. И не вздумайте своевольничать, я вам не Тихонов, вмиг голову оторву! — он грубо и решительно вытолкнул Асю из квартиры.

— Что там? — очень тихо спросила Наташа.

— Не знаю, он меня прогнал, — также тихо ответила ей Ася.

Стас показался через минуту, он внимательно посмотрел на Наташу и спросил:

— Откуда у вас можно позвонить?

— Из квартиры напротив, там живет тётя Маша, у неё есть телефон. Станислав Ярославович, а что случилось? — Наташа так на него смотрела, как будто от его ответа зависела её жизнь. Капитан ей ничего не ответил, молча прошёл в соседнюю квартиру и вернулся через несколько минут. Подошёл к Наташе и положил ей руку на плечо:

— Ты ведь сильная девушка, правда?

— Я не знаю. — Наташа чувствовала, что случилось что-то очень плохое. — Я её все-таки убила…

Стас закурил. Подъехала машина, из неё вышли несколько человек во главе с Сергеем Ермаковым. Стас подошёл к ним и стал тихо что-то говорить, указывая на Асю и Наташу, мужчины слушали молча и мрачно. Потом прошли в квартиру, Стас что-то приказал Сергею. Тот подошёл к девушкам и сел рядом с ними на скамейку.

— Серёжа, что там? — тревожно спросила его Ася.

— А разве Стас вам не сказал?

— Нет, он выгнал нас на улицу и сказал сидеть на скамейке, иначе голову открутит.

— Капитан может. Три трупа, это пока всё, что я знаю.

— Это не я их, — прошептала Наташа, — я только один раз мать ударила, а больше дома никого не было, кроме её новоявленного мужа.

— А если были бы, всех бы порешила? — Сергей усмехнулся, — Наташ, ты не дергайся, разберёмся.

— Я пойду, мне тут делать нечего, — Наташа поднялась и сделала несколько шагов.

— Сидеть! — голос Сергея прозвучал как раскат гром. Он встал, подошёл к девушке, взял за руку и вернул на скамейку. — Я же сказал — не дергайся.

— Меня что, уже арестовали?

— Ты что, дура? — грубо спросил лейтенант. — Если будешь бегать, то запросто арестуют, что бы немного поумнела.

Он ещё хотел что-то сказать, но около подъезда остановились «жигули» и из машины вышел Гришаков. Сергей направился к нему и что-то тихо сказал. Майор окинул девушек взглядом и, ничего не сказав, скрылся в подъезде. Полчаса ничего не происходило, девушки и Сергей маялись на скамейке и каждый думал о своём. Потом из подъезда вышли Сергиенко и Гришаков и уставились на Наташу. Девушка сидела, опустив голову, и боялась поднять глаза. Майор был уверен, что в этот момент она даже перестала дышать. После небольшой паузы Владимир Юрьевич обратился к напарнику:

— Знаешь что, капитан, давай по соседям. У этой особы сейчас разрыв сердца случится и будет у нас четвёртый жмурик. — Владимир Юрьевич попытался улыбнуться, но глаза его были серьёзные. Он изучающе рассматривал Наташу. Она подняла на него полные слёз глаза и прошептала:

— Это не я, я только мать…. — она не смогла договорить и разрыдалась.

— Володя, я тебе всё поясню сейчас, — Ася встала между майором и Наташей. Сергей стал успокаивать девушку, что-то шепча ей на ухо. Владимир Юрьевич недовольно посмотрел на него, но промолчал. Его взор обернулся к Асе:

— Вот что, Анастасия, сейчас вы проедите ко мне в управление и подробно всё на бумажке изложите, я прочитаю ваши сочинения и решу, что делать с обеими. Сергей, проводи их!

— Я не поеду, я не хочу! — вдруг выкрикнула Наташа.

— Почему? — искренне удивился майор.

— Я боюсь, — уже почти шёпотом ответила девушка.

— И чего же ты боишься?

— Меня арестуют и скажут, что это я их убила.

— Это ещё почему?

— Потому что детдомовская.

— Чтобы убить троих человек, не нужно быть детдомовским. И откуда у тебя в голове такая каша? Убита твоя мать, мы просто обязаны тебя допросить. Или ты хочешь давать показания в квартире рядом с трупами? Сергей, увези их с глаз моих долой! — майор повернулся и направился опять в квартиру, около двери обернулся и пробубнил, — дуры!

В милиции девушек завели в уже знакомый им кабинет, дали бумагу и ручки, усадили за разные столы и велели описать всё, что они знали. Ася на своем листке бумаги с чистой совестью вывела: я ничего не знаю! Наташа сидела перед чистым листком и ничего не писала. Она не знала с чего начать. Сергей устроился на стуле около двери и пристально смотрел то на одну, то на другую.

— Советую вам все же написать всё, что знаете, ничего не скрывать и не привирать. Майора сегодня лучше не злить, вы ему выходной испортили, — предупредил Сергей.

— А дома Володя такой милый, — ухмыльнулась Ася, — зря мы всё-таки к вам пришли за помощью. И вещи не взяли, и в историю влипли.

Наташа опять заплакала. Приехал Владимир Юрьевич, он подошёл к Асе, взял её листок, прочитал и хмыкнул. Подошёл к Наташе, та всё ещё плакала. Владимир Юрьевич нахмурился:

— Значит, писать вы не хотите? Говорить не можете. И как прикажете это понимать? — он, не мигая, уставился на девушку. — Вы так и собираетесь размазывать сопли по лицу и молчать?

Наташа опять забилась в рыданиях. Владимир Юрьевич поморщился. Он плохо переносил женские слёзы, и, откровенно говоря, слабо им доверял. Но то, что это девчонка рыдает не по убиенной матери, к которой у неё не было никаких дочерних чувств, а от страха, что её обвинят в убийстве, он понял. Надо было её успокоить, но вот как? Он встал, включил чайник. Сделал крепкий несладкий чай в большой белой кружке и поставил перед девушкой, потом вопросительно посмотрел на Асю, та отрицательно помотала головой. Майор опять перевёл свой взгляд на Наташу. Та сжала кружку в трясущихся руках и всё ещё тихонько всхлипывала. Сергей подошёл к девушке, положил ей руку на плечо, Наташа вздрогнула и пролила чай на стол. Она виновато посмотрела на майора и лейтенанта и тихо проговорила:

— Я расскажу, только я не знаю, что рассказывать. Как не начну, всё как-то нехорошо получается. И потом, я ведь действительно ничего не знаю. Я даже не знаю, кого там убили. Нет, что мать — я поняла, но убиты три человека. Когда я уходила, в квартире оставались только мать и её муж, даже соседок не было.

— Наташ, ты пей чай пока горячий, потом расскажешь, — Сергей старался не смотреть на майора, который при этих его словах даже потерял дар речи. Ермакову было жалко девчонку, и грубость и напористость Гришакова по отношению к ней он не одобрял. Наташа сделала один маленький глоток, потом ещё один, так потихоньку чай выпила, с нервами справилась и рыдать перестала.

— А можно мне позвонить? — спросила она Володю.

— Кому? — удивился майор.

— Подруге, пожалуйста.

— Ладно, звони.

Наташа взяла телефон и долго набирала номер.

— Алло, Алька, это я. Я в милиции, у меня мать убили. Нет, я не одна, со мной Ася. Аль, я боюсь! Хорошо, — Наташа положила трубку. — Она велела рассказать вам всё, только я правда, не знаю, что рассказывать.

— Чем занималась последнее время? — майор взял стул и сел напротив Наташи. — Анастасия, подожди в коридоре, раз ничего не знаешь, делать тебе тут нечего.

— Вот ещё, я тут посижу, мне тоже интересно.

— Анастасия, быстро в коридор, иначе будешь ждать в обезьяннике!

Девушка скорчила недовольную мину, показала майору язык и вышла в коридор, не забыв как следует хлопнуть дверью. Владимир Юрьевич вопросительно посмотрел на Наташу.

— То, что я утром Станиславу Ярославовичу рассказывала, рассказывать? — тихо спросила Наташа.

— Да, всё в мельчайших подробностях. И не надо так дрожать, а то я больше слышу стук твоих зубов, чем твою речь. Начинай!

Наташа повторила свой рассказ ещё раз, и вопросительно посмотрела на Владимира Юрьевича:

— Что мне теперь будет?

Он оставил её вопрос без ответа.

— Значит, ты уже неделю дома не живёшь?

— Да.

— И вчера весь день была с Асей?

— До одиннадцати часов мы работали, надо было срочно сметы сделать, я не успевала, Ася и Маргарита Николаевна мне помогали. Потом было торжественное собрание, Ася на собрании была, а я салаты готовила. Потом у нас была вечеринка, и Ася забрала меня к себе домой.

— А почему ты на собрании не была?

— Там премии давали, а я недавно работаю, ещё ничего не заработала, вот меня и командировали на кухню, — Наташа неуверенно улыбнулась.

— Так, хорошо. А почему ты так милиции боишься? У тебя были неприятности с нею?

— Нет, что вы! Просто у нас, как что-то не так, говорят: вот попадёшь в милицию, там из тебя быстро дурь вышибут. А однажды у нас забрали Витю Рыбкина, якобы он ночью залез в ларёк и обворовал его, а мы точно знаем, что Витя был в кино с Алькой. Но с нами никто и говорить не захотел. А когда Алька стала доказывать, что Витька не виноват и даже нашла свидетелей, её саму забрали в милицию. Вам ведь раскрываемость нужна, и дела нет до какого-то детдомовского мальчишки и какой-то детдомовской девчонки. И со мной так же будет, — она снова заплакала.

— И что, их осудили? — поинтересовался Сергей.

— Нет, но несколько дней продержали в милиции.

— Да! Серега правильно говорит, дурочка ты ещё. Тебе лет-то сколько?

— Двадцать… скоро будет.

— Всего двадцать и уже никому не веришь.

— Нет, я верю, только мне всё равно страшно.

— Твою мать и соседок убили вчера, примерно в десять вечера, ты в это время знакомилась с Виктором. Так что у тебя алиби, железное. В непосредственном убийстве женщин тебя никто не обвинит.

— А вы откуда про Виктора знаете, я же про него не говорила — забыла, — смутилась Наташа.

— Работа у меня такая — знать, что глупые девчонки скрывают. А теперь серьёзно, Наташа. Ты говоришь, у мамы был любовник, так?

— Нет, она сказала, что он её муж. Только я с ней прожила почти три месяца, а его видела первый раз, правда, я не всегда дома ночевала.

— И где же ты ночевала и почему не дома?

— У меня же не было ключа, когда приходила с работы домой, мне или мать открывала или соседки. Но иногда никто не открывал, я даже не знаю, дома они были или нет. Часто мать была пьяная и лезла драться. Тогда я ехала к подруге, она живёт в частном секторе, вдвоём с бабушкой. Они меня к себе жить звали, только мне неудобно было их стеснять, вот я ехала к ним, когда некуда было деться.

— Почему же ты не поехала к подруге на этот раз, а скиталась по вокзалу?

Наташа опустила глаза и ничего не ответила. Сергей засмеялся:

— Так она от нас пряталась, мы ведь сразу же поехали бы искать её к подруге, а вокзал нас совсем не заинтересовал бы. Что, скажешь не так?

Майор нахмурился и сердито посмотрел на коллегу:

— Сергей, если будешь мне мешать, составишь компанию Анастасии.

— Всё, молчу.

— Хорошо, Наташа, а кому ты сейчас звонила?

— Подруге, если вы мне не поверите, она может помочь.

— И как же?

— Найдёт настоящего убийцу.

— О боже! Нам и Аси одной хватает, а ещё и подруга какая-то! Нет, давайте с вами договоримся, вы нам рассказываете всё, что знаете, а искать убийц мы будем сами. Как выглядел муж твоей мамы?

— Мелкий, мерзкий и плешивый, — скривилась девушка.

— А ещё что-нибудь тебе бросилось в глаза?

— Он был не лысый, но выглядел как лысый.

— Поясни.

— Когда я вошла, мне показалось, что он лысый, а потом он затряс головой и волосы рассыпались, их на голове совсем не видно было. А я поняла: цвет у них как у лысины, не белый, не розовый, а такой, телесный и блестит.

— Так, умница. Я тебе сейчас покажу несколько фотографий, посмотри, может, кого-нибудь узнаешь, — Владимир Юрьевич взял телефон. — Леночка, принеси нашу картотеку, пожалуйста.

Майор выглянул в коридор, увидел Асю, ухмыльнулся.

— Ладно уж, заходи, будешь у неё за адвоката. Сейчас чайку сделаю.

Пришла Леночка и принесла пару альбомов. Наташа начала их рассматривать, а Ася и Владимир Юрьевич, заваривая чай, тихо переговаривались. Говорили они о Наташе.

— Навряд ли она захочет сейчас жить в своей квартире, там прописан ещё брат Михаил, его мы найти пока не можем, — Владимир Юрьевич с тревогой смотрел на Наташу. — У девочки каша в голове, ты присмотри за ней, как бы чего не натворила. А я присмотрю за тобой, как бы ты не бросилась нам помогать, да и сама не попала бы в ловушку.

— Володя, она пока у меня поживёт, а там мы ей общежитие дадим, всё будет нормально.

— Да не надо ей общежитие, всё уляжется и будет она жить в своей комнате одна, без алкоголички матери. Вот только неизвестно, кого к ней ещё подселят. Но одну из комнат можно ей смело отдать, ведь Михаил там тоже прописан, как ни крути, а двое взрослых, можно считать две семьи. Вот только похлопотать за неё надо, сама понимаешь. Ты уж поговори со своим начальством, ладно?

— Хорошо, что в наших силах, мы сделаем для неё. Володя, она хорошая девочка и никак не могла убить их.

— Я и не обвиняю её, во всяком случае, пока. Но что-нибудь знать она может, ведь не глухая же она, да и на дурочку не похожа, наверняка что-то слышала, только значения этому не придаёт. Ты поговори с ней по душам, когда она успокоится, вдруг что-нибудь, да вспомнит. А что за подруга у нее?

— Она работает в ЦУМе, девчонки в одном детском доме росли, там и подружились. Аля старше года на два, Наташа очень дорожит её мнением. И когда она в детдоме жила, на каникулы приезжала вместе с этой подругой.

— К кому приезжали? У Али есть родители?

— Нет, у неё только бабушка, которой сейчас много лет. А куда её родители делись, я, честно признаюсь, не знаю, не интересовалась. Я и подругу эту только понаслышке знаю, но ни разу не видела.

— Понятно… Кажется, я догадываюсь, о ком идёт речь…

— Вот он, точно он! — закричала Наташа так, что майор и Ася вздрогнули.

Владимир Юрьевич подошёл к Наташе, посмотрел на фотографию, хмыкнул.

— Ты его знаешь? — спросила Ася майора.

— Известная личность! Любитель несчастных обездоленных женщин. Встречает женщину, дурит ей голову, и селится к ней месяца на два-три, потом исчезает, вместе с ним исчезают разного рода ценности. Женщины бегут к нам, просят вернуть милые их сердцу безделушки. И что в нём находят? — тяжело вздохнул майор. — Ладно, девчонки, пейте чай и по домам. Лариска у меня опять одна на выходные осталась, и всё из-за вас

Зазвонил телефон, и майор снял трубку.

— Гришаков слушает! А, привет, Василий Иванович. Что? У меня, чай пьёт. Да нет, всё нормально. Я тебе из дома позвоню. Пока! — Владимир Юрьевич положил трубку и посмотрел на Асю. — Ну что, Анастасия, у твоей подопечной нашёлся адвокат более влиятельный, чем ты, так что я думаю, с квартирой у неё всё решится. Ты только присмотри за её мозгами. А Наташину подругу я немного знаю, тоже любительница приключений.

Когда Ася с Наташей вышли из здания милиции, начинало смеркаться. От стены отделилась огромная фигура и подошла к ним.

— Я вас провожу, если вы не против, — Стас решительно взял девушек под руки.

— А если против? — спросила Ася и посмотрела на Сергиенко хитрыми колдовскими глазами.

— Всё равно провожу, негоже девицам одним по вечерним улицам бродить, — пробурчал он в ответ.

Глава 3

Стрелки часов медленно, но уверенно подходили к восьми, покупателей уже не было, и Аля достала свою косметичку, посмотрев в маленькое зеркальце, улыбнулась сама себе. Природа не наградила её яркой внешностью, зато наградила красивыми светло-карими в крапинку глазками, которые совсем немного, но всё же смотрели в разные стороны. В школе, особенно в младших классах, Алю часто дразнили Косой. Прозвище обидное и от него никуда бедной девчонке было не деться. По этой причине она с одноклассниками почти ни с кем не дружила, а после школы сразу же бежала домой, где всегда ждали её бабушка и мама. Для них она была самая красивая, обаятельная и привлекательная. Она была их принцессой, ради которой они жили. Когда маленькая Аля жаловалась маме на одноклассников, та гладила её по голове и рассказывала разные красивые сказки о Золушках, которые были трудолюбивы и послушны, и которые всегда встречали своего принца.

Беда пришла, когда Але шёл четырнадцатый год, и она училась в седьмом классе. Косой её уже не дразнили, да и друзья и подруги появились, правда, их было немного. Машину «скорой помощи», в которой ехала Алина мама, протаранил грузовик, за рулём которого сидел пьяный водитель. Алина мама погибла, а так как бабушке было уже много лет, девочку отправили в детский дом, где она и закончила восемь классов. В принца Аля верила и ждала его, вот только глаза свои прятала под тёмными очками, ярко красила губы и пудрила носик.

Заведующая отделом Анна Никодимовна не одобряла яркий макияж своих подчинённых. «Покупатели должны видеть товар, а не ваши разукрашенные лица. У нас отдел женской верхней одежды, а не публичный дом», — говорила она. Но юным продавщицам нравилось злить начальницу и многие, если не все, старались специально краситься как можно ярче и вызывающе не только для того, чтобы привлечь к своей особе парня, но и чтобы позлить злую начальницу. Кроме того, они были в том возрасте, когда ещё не понимаешь, что природная молодость и свежесть привлекают парней больше, чем яркая дешевая косметика на лице.

Аля подкрасила губы, провела пудрой по лицу, убрала косметичку и подняла глаза, чтобы окинуть пустой магазин прощальным взглядом. Сегодня закончился её последний рабочий день перед отпуском.

Он стоял за манекеном, одетым в женское демисезонное пальто непонятного цвета, и откровенно наблюдал за ней. Его глаза смеялись, а губы были растянуты в ироничной усмешке. У Альки замерло сердце, она прикрыла глаза и унеслась мыслями на год назад. Ночь, кромешная темнота, сквозь эту темноту она бежит к своему дому, чтобы позвать на помощь и спасти двух маленьких детей, которые попали в лапы преступников. В темноте она не увидела тропинку, ведущую на мостик через речушку, возвращаться и искать времени не было. Она бросилась в воду, поскользнулась, но поднялась и побежала дальше, и только увидев автобус с парнями в камуфляжной форме, почувствовала боль в ноге. Один из них легко поднял её на руки и понёс. Лица парня она рассмотреть не могла, так как он был в чёрной маске, зато хорошо запомнила зелёные глаза.

И вот эти зелёные глаза смотрели на неё и смеялись. Аля ещё раз бросила свой взгляд на мужчину, смутилась, опустила глаза и быстро надела тёмные очки. Он подошёл к ней и спросил шёпотом:

— Девушка, вы шпионка?

— Что?! — одновременно удивилась и растерялась Аля. — Почему вы так решили?

— А зачем вам тёмные очки в пасмурный день, да ещё и почти ночью? — в его голосе прозвучали издевательские нотки.

Что?! Он над ней смеется? Обида захлестнула девушку. Аля не любила, когда над ней смеялись, и сдачу давала сразу, и не думая о последствиях. Не утруждала лишними думами свою головушку она и сейчас. По пустому залу разнесся звонкий звук пощечины. Он был такой громкий, что из своего закутка выбежала Анна Никодимовна, уже одетая и мыслями находившаяся дома.

— Что случилось? — спросила она и уставилась на мужчину и девушку.

Аля молчала и только сердито сопела. Её глаз не было видно, но Кирилл мог поклясться, что они сверкали, как молнии зарницы в душную летнюю ночь. Он держался за пострадавшую щеку и смотрел на неё вытаращенными и удивлёнными глазами.

— Я только спросил, почему она в тёмных очках, а она мне чуть зубы не выбила. Разве можно так с покупателями? — мужчина повернулся к Анне Никодимовне.

— Голубева, ты в своём уме?! — вскричала Анна Никодимовна.

— Это моё дело, что носить на своём лице. А покупатели пусть лучше интересуются этими страшными пальто, — Аля была зла.

Зла в первую очередь на себя. Мужчина ей нравился, может, это и есть тот принц, о котором столько рассказывала ей в детстве мама? И эти его зелёные глаза! Они снятся ей уже год!

— Всё Голубева, моё терпение лопнуло, можешь писать заявление по собственному желанию! — брюзжала слюной заведующая.

— И не подумаю, мне здесь нравится! Хотите меня уволить, пишите сами на меня директору жалобу, а у меня рабочий день закончился, с понедельника я в отпуске, — Аля встала, бросила на мужчину прощальный печальный взгляд и удалилась как царица с гордо поднятой головой.

— Молодёжь пошла совсем распущенная, старшим грубит, покупателей не уважает, работает кое-как. Знает ведь, нахалка, что директор её не уволит, вот и безобразничает. А вы, молодой человек, напишите на неё жалобу, книга жалоб в зале висит, пусть её хотя бы премии лишат. А я подожду, — Анна Никодимовна сама сходила в зал и принесла мужчине злополучную книгу «Жалоб и предложений».

— Как зовут девушку? — спросил парень.

— Александра Голубева.

— Почему вы считаете, что директор её не уволит?

— Она была его любовницей, — шёпотом сказала заведующая.

— Почему была?

— Так он нашёл сговорчивее и моложе.

— Куда же моложе? Ей, наверное, еще и восемнадцати нет.

— Ой, что вы! Уже целых двадцать два скоро исполнится и всё принца ждет, дура.

— Что-то я не понял, она отказала вашему директору или он сам от неё ушёл?

— Да кто их разберет? Но он к ней неравнодушен, это точно.

— Почему она меня ударила? — мужчина потрогал челюсть.

— Так она под очками прячет косые глаза. Вы будете жаловаться? А то мне надо закрывать магазин.

— Пожалуй, нет. До свидания.

Кирилл вышел из магазина и огляделся по сторонам. Девушки нигде видно не было.

— Вот старая мымра, — выругался он, — представляю, как с ней работать девчонкам весело.

Он направился к автобусной остановке. Алю увидел издалека, а также подходивший к остановке автобус. Кирилл ускорил шаг, и в последний момент запрыгнул в автобус. Она стояла на задней площадке, и смотрела в окно. Плечи опущены, вид унылый. Он не решился к ней подойти. Аля сошла на предпоследней остановке и направилась в сторону частного сектора. Фонари не горели, до первых домов идти метров триста, темень непроглядная, и Кирилл потерял её из виду. Вдруг впереди послышался вскрик и довольные смешки. Он бросился вперёд и наскочил на двоих парней, которые со смехом потрошили женскую сумочку. Её сумочку. Кирилл налетел на них как ураган, юные разбойники не успели даже понять, что произошло, как оказались на земле без движения. Сама Аля стояла, прислонившись спиной к дереву, и с интересом смотрела на происходящее. Мужчина поднял сумочку, попытался собрать её содержимое и запихнуть вовнутрь, подошёл к девушке и протянул ей её ридикюль. Потом подтащил грабителей к дереву, возле которого дрожала Алька, и привязал их какой-то веревкой.

— Я провожу вас, — буркнул он. — И часто вы в такую темень ходите одна?

— Каждый день, вернее, пять дней в неделю. Я живу в частном доме, другой дороги нет.

— И встречать с работы вас тоже некому?

— Да, не кому. У меня только бабушка, она уже совсем старенькая, ходит с трудом.

— А мама, папа, муж, наконец?

— Мама умерла, когда мне было тринадцать лет, папа с нами не жил и где он сейчас, не знаю, а мужем ещё не обзавелась.

— Значит, провожать тебя буду я! — перешёл он на «ты».

— Каждый день?

— Каждый день, Александра.

— Ты наводил обо мне справки у старой Карги?

— Почему ты так решила?

— Она единственная, кто зовет меня Александрой, для всех остальных я — Аля, или просто Алька, а по паспорту — Алевтина.

— Не пойму, причем тогда Александра? — удивился Кирилл.

— Пахмутову в детстве Алей звали, вот Карга и решила, что полное имя мое — Александра. Ей Пахмутова очень нравится. Я не стала ее переубеждать, к Пахмутовой я тоже отношусь хорошо.

— Послушай, Аля, неужели ты не боишься ходить одна?

— Нет, не боюсь. Они грабят меня уже не первый раз. В сумке я ничего ценного не ношу, косметика им не нужна, денег у меня нет. Что ты с ними сделаешь?

— Ещё не решил, но, скорее всего, сдам в милицию.

— А милиция их отпустит. Когда меня ограбили в первый раз, я тоже в милицию позвонила, их забрали, а через неделю они меня ограбили второй раз и ещё смеялись: сделаем с тобой что угодно, и нам ничего не будет, потому что мы психи.

— Почему психи?

— У них какие-то справки есть, а потом мне ведь ничего не сделали, только сумку распотрошили, а вот если бы убили, тогда, конечно, их или судили бы, или в психушку отправили, что скорее всего. Вот наша округа и привыкла к ним, даже именуют: наши братья-разбойники. Они живут недалеко от нас, через овраг. Родители у них хорошие были, правда, я их плохо помню. В один прекрасный день, или, скорее всего, наоборот, печальный, всей семьей поехали за город провести выходной и пропали. Их долго искали, но мальчишки нашлись сами. Они рассказали страшные вещи про инопланетян, якобы их похитили, родителей забрали, а их выкинули в лесу. Они долго блуждали, а потом вышли к деревушке. Им, конечно, никто не поверил, отправили в психушку, потом выпустили. Знаешь, если честно, я им тоже не очень-то верю. Почему это инопланетяне не заинтересовались двумя здоровыми парнями, а заинтересовались пожилыми людьми? Ведь братьям уже было лет по четырнадцать, а то и больше. Да ладно, это дело прошлое. Вот иногда они и подкарауливают меня, хотя знают, что денег у меня нет. Им нравится меня пугать, а я подыгрываю им, делая вид, что испугалась. Всё-таки они несчастные люди, даже если и врут про инопланетян. А милиция…, да она скорее тебя посадит, чем их. У нас почему-то считается, что если ты псих, то тебе всё можно. Так что оставь этих дебилов в покое.

— Ладно, отпущу их, раз они являются достопримечательностью вашего района. Хотя и наподдать им хорошенько не мешает, чтобы впредь к тебе не приставали.

— Вот мы и пришли. Видишь в окне бабушку? Меня высматривает, волнуется — я уже с полчаса как должна быть дома. Ты знаешь, а мы ведь ещё не познакомились, меня ты знаешь, а я тебя нет.

— Зови меня просто — Васёк. Меня так все друзья зовут. Отец у меня звался Василием…

— А фамилия твоя Васильев, — перебила его Аля.

— Не угадала, фамилия моя — Васин, — он и сам не мог объяснить, почему назвал своё детское прозвище, а не настоящее имя.

— Василий Васильевич Васин… — нараспев произнесла Алька и помрачнела. Это имя не вызывало у нее никаких эмоций.

— Меня зовут просто — Васёк. А некий Василий Васильевич ко мне никакого отношения не имеет. Тебе понятно?

— Понятно. Васёк, а ты помнишь меня? — осторожно спросила Аля.

— Ты имеешь в виду ту испуганную девочку со сломанной ногой, которую я нёс на руках? Помню, Аленька. Ты мне тогда показалась совсем маленькой, думал, тебе не больше пятнадцати. Я приходил к тебе в больницу, но меня не пустили, сказали, что уже поздно и ты спишь.

— И ты передал мне цветы! Это были первые цветы, которые мне подарил мужчина, поэтому я их высушила, и сейчас они стоят у меня на телевизоре, только цвет у них стал темный. А Наташка надо мной смеётся, говорит, что я влюбилась в пожилого дяденьку, лица которого даже не видела, только глаза.

— Ты что, обсуждала меня со своими подругами? — удивился Васёк.

— Нет, что ты! Только с Наташкой, она у меня самая близкая подруга, мы друг от друга ничего не скрываем. Ты прости меня за пощёчину, вообще-то я не драчливая, хотя все почему-то считают иначе.

— Я так и понял, — улыбнулся Васёк.

— Тебе было больно? — осторожно спросила Аля. Ей хотелось погладить пострадавшую щеку парня, но она не решилась. Он засмеялся:

— Поверь мне, бывало намного больнее, а твоего хлопка я даже не заметил.

— Как же не заметил! У тебя даже щека покраснела.

Ей всё больше и больше нравился этот мужчина. В нём чувствовалась сила, надежность и тайна. Тайны Алька любила с детства.

— До свидания, мне пора, — Аля с сожалением поглядела на Васька, и первая протянула руку. Он нежно вз