Оглавление

Пролог

ВНИМАНИЕ! Это второй том цикла «Скоротать вечность»! Прямое продолжение книги «Сумасшедший вампир». Действие продолжается сразу после главы «Чёрный клинок»

Боги, нет!

Во́ртам переступил с ноги на ногу и чуть брезгливо стряхнул Эстэ́риола со своего меча. Как курицу зарезал. Опустил лезвие вниз, чтобы кровь стекла и безразлично взглянул на меня пустыми пугающими глазами. Застывшую и не осознающую до конца, что он сделал.

Бойцы Эбайди́на реагировали быстрее. Они промчались по обе стороны от меня, один распахнул решётку, остальные бросились за колдуном, который вывернулся из-под клинков неуловимым и будто ленивым движением. Ни один не смог зацепить его! Почти невидимой тенью Во́ртам промчался мимо стражи, его силуэт мелькнул у входа в темницу. Я опомнилась и бросилась за ним, вынимая меч из ножен на ходу. Убить! УБИТЬ!!! Тигриная сила сделала меня быстрой как ветер, но всё же я с трудом нагоняла его.

— Во́ртам!!! — взвыла я, и он внезапно остановился.

Его клинок встретил мой и с лёгкостью отбросил в сторону, забрызгав лицо кровью Эстэ́риола, что ещё оставалась на лезвии. Я даже не сразу поняла, что это холодное капнуло мне на щёку и губы, а когда дошло, бросилась на колдуна вслепую, перестав соображать вообще. И каждую мою атаку, пусть косую, но зубодробительно сильную он отбивал, будто всего лишь разминался. Только камни под ногами трещали от давления.

— Как! Ты! Посмел! А-а-а-а!!! — закричала я, чтобы хоть что-то кричать. Порвать сдавленное горло и достать хотя бы так, через звук вонзить ему свою боль.

Слёзы застилали глаза, я обрушивала на него удар за ударом. Слепо, без понятия, как вообще это нужно делать, просто била. Тигриная мощь вибрировала в каждой жилке, я чувствовала её, дающую мне возможность подмять весь мир под себя, если я только захочу. Воздух гудел от силы, окутавшей нас. Но Во́ртам не уступал ни на пядь. Вскидывал меч, с искрами встречал мой, отходил на полшага, когда я спотыкалась, и возвращался, чтобы повторить цикл. На клинки он не смотрел — только на меня, ловя взгляд, когда синие локоны, вытерев слёзы, отлетали назад. На его лице проступила улыбка, я на миг похолодела, увидев её, но чёрные акульи глаза давили пустотой. Пугали безразличием. Но сейчас я не хотела думать, издевается он или нет, и что вообще творится в его душе. Ничто не имеет значения, я просто должна убить эту мразь!

И я била, а он отражал удар за ударом. Бесконечно, словно готов был провести всю жизнь сражаясь со мной.

Когда меня начали покидать силы, когда кричать уже не было воли, я поняла, что он просто выматывает меня. Ждёт, когда я выплесну ярость, сам даже не сделав попытки ответить. Только отбивает неумелые выпады, ещё и клинок отводит, чтобы я по дурости на него не налетела сама.

Боги, ему же это всё вообще безразлично. Вообще всё! И я, и моя боль, и то, с какой силой я набрасываюсь на него — всё как коту игрушки. Я бы рада была остановиться, но боль и ярость вспыхнули опять, лишая последнего разума. Я взвыла и ударила его так, что рядом стоящая скала треснула. Во́ртам даже с шага не сбился, продолжая смотреть только на меня.

— Да сдохни ты!!! — закричала я сорванным голосом, понимая, что готова от бессилия разломать всё вокруг, лишь бы достать врага.

На это он чуть склонил голову, сощурился, а следом, я сама не заметила, как он атаковал сам. Одно движение, я даже вдохнуть не успела, а плечо обожгла боль. «А-ай!» — удивлённо вскрикнула я, чувствуя, как брызнули слёзы, а Во́ртам, перекинув свой меч в левую руку и резко наотмашь ударил меня тыльной стороной ладони по лицу. Я потеряла равновесие и упала на колено.

Колдун отошёл на два шага, смерил меня взглядом и бросил:

— Развлекайся.

Усмехнулся и исчез в портале.

Земля под ногами затряслась от моего воя. Я вцепилась когтями в камни и заорала в пустоту:

— Будь ты проклят! Будь ты проклят, Во́ртам!!!

Часть 1. Проклятье Сидие́на

1. Милосердие Моры

Чьи-то руки легли на плечи, неловко попытались встряхнуть, но я не двигалась и ничего не видела. Мир прекратил своё существование, я была мертва. Он убил меня! Не Эстэ́риола — меня! Смысла жизни нет! Я не хочу жить…

Но Во́ртам должен заплатить! Я убью его!!! Найду где угодно! Я оторву ему голову голыми руками! Разломаю рёбра и вырву сердце!

Я опять яростно зарычала, и руки отдёрнулись. Боги, зачем я вернула Эстэ́риолу его человеческую жизнь?! Ведь если бы не я, он бы остался жив! Наверняка! А может, он всё ещё жив?! Может, его ещё можно спасти?!!

Я подскочила, выронив меч, и не глядя опрометью бросилась назад. Сбила с ног стоявшего у прохода в подземелье воина и слетела по лестнице.

Он был всё ещё там. Возле тела стояли несколько тигров и Э́лни. Я оттолкнула всех и бросилась к возлюбленному. Он лежал на полу в луже крови, глаза открыты, а на лице застыла счастливая улыбка.

— Эстэ́риол!!! — завопила я и обняла скользкое от крови тело. Оно было пока тёплое, может, он ещё жив? Должен быть жив! Ведь я так люблю его! Он просто не может умереть!

Заглянула в его глаза и не увидела в них света, руки безвольно свисали вдоль тела, а воздух со свистом сквозил через нос, когда я приподнимала его от земли. Прижала его голову к груди и собрала всю свою силу, призывая исцелить его, пробудить, оживить! У меня ведь уже получилось раз! А силы у меня ещё до одури! На целое кладбище хватит!

Стены дрожали от беснующейся энергии, стражники наспех подхватили Э́лни и вынесли его из подземелья, не обращая внимания на протестующие крики, а вместо них к решётке подбежали Эбайди́н с Натором и А́сфири. Я, не видя и не слыша ничего, обрушивала на тело любимого волны магии, моля всех богов вернуть его.

Живи! Живи! Ещё, немного, ещё чуть-чуть! У меня получится!

Энергия продолжала проходить сквозь тело, но ни искорки не зажглось в пустых глазах. Почему? Что не так?! Я же в силах перевернуть Вселенную, какого хрена?!! Я не замечала, как крупные слёзы капают прямо на его лицо, смешиваясь с кровью и стекая за шиворот. Я выла и продолжала вливать столько силы, сколько могла, не веря в то, что у меня может не получиться…

— Даша… — раздался тихий голос Натора за моей спиной, — ему уже ничем не поможешь, Мора забрала его…

— НИХРЕНА!!! — заорала в отчаянии. — Я сказала: «Нет»! Я спасу его!!!

— Даша, — А́сфири, глотая слёзы, присела рядом, — он умер. Ну, как бы, поздно уже. Не получится помочь. Уже всё…

Я завыла так отчаянно, что друзья отпрянули, а затем разрыдалась, прижимая к себе уже остывающее тело Эстэ́риола. Где-то в другом измерении А́сфири опять потянулась ко мне, но Натор остановил её: «Пусть. Ей нужно понять…» — тихо прошептал он, и они вышли, оставив меня одну. Оплакивать горе. Выть и проклинать богов.

И я проклинала всех! Последними словами! Они бы поняли… Они бы простили меня…

Сколько времени прошло? Час? День? Год? Где я?

Я открыла глаза и увидела над собой каменный потолок с мощными деревянными балками. Я лежала одна на чём-то мягком. Руки были отмыты от крови, лицо сухим, а сердце пустым и безжизненным. Приподнялась на локтях и огляделась: небольшая комната, шкуры на стенах, добротная деревянная мебель, кровать широкая и мягкая. Из угла появился, похоже, дремавший до этого в кресле Эбайди́н и быстрым шагом подошёл ко мне:

— Как ты? — обычный вопрос, заботливый голос, тревога в глазах.

Я разлепила губы, пытаясь ответить, но горло сподобилось выдать лишь короткий хрип, отказываясь повиноваться.

— Твои друзья внизу, — сказал красный, присаживаясь на край кровати. — Они не спали почти всю ночь, очень волновались за тебя.

— Где я? — прохрипела я осипшим голосом.

— В замке, в моих покоях. Это самое удобное место, я решил… Не на постоялый же тебя? А гостевые в замке завалены хламом… — он, чуть извиняясь, неловко улыбнулся и пожал плечами. Но улыбка быстро потухла, неуместная здесь в этот момент. — А́сфири не отходила от тебя, пока я не попросил Натора забрать её, чтобы хоть что-то поела, — он огляделся. — Я сейчас принесу тебе тоже что-нибудь.

— Нет, — я неловко схватилась за его руку. — Где Эстэ́риол?

— Он… — красный замялся, — его тело готовят к погребению. Мы ждём тебя…

Я отвернулась, выпустив его из своей хватки, и опять всхлипнула.

— Его час пришёл, — опять неловко и сочувственно произнёс тигр. — Даже сама Алета не смогла бы ему помочь, этот колдун знал, что делает. Мне очень жаль… Правда…

И он, не зная, что делать дальше, поднялся и пятясь вышел из комнаты. Бедняга, как же ему неловко! Пытается утешить, глупый, хотя и сам знает, что тут утешить невозможно. И что он ещё мог сделать? Просто сбежал. От моих пустых глаз…

Всё, я одна… Сердце пусто, душа где-то витает, чтобы укрыться от боли, а я не чувствую ничего. Только огромную лишающую сознания пустоту, поглотившую меня всю вместе с телом, с тигриной силой и всеми желаниями и стремлениями. Я не чувствовала ни голода, ни жажды. Теперь всё. Зачем я пришла в этот мир? Чтобы воплотить мечту, в которой больше нет резона? Теперь передо мной лишь один путь. Без вариантов, без выбора, без шансов. Без смысла, но единственное, что теперь имеет смысл для меня.

Я должна найти и убить Во́ртама! Если этого не смог сделать Эстэ́риол, с его вампирской силой, то я — Синий тигр — я смогу! У меня хватит сил! Я должна это сделать!

Эти мысли отрезвили немного, я огляделась. Окно, возле которого стояла кровать, было открыто. Сумерки уже укутывали ветви елей, тихо качающиеся под неслышимым ветром. Как у них хватает совести продолжать жить, когда весь мир рухнул для меня?! Почему всё так обычно?! Почему соловьи поют, почему тёплый ветерок плетёт косы из моих волос, почему откуда-то снизу так неприлично пахнет свежим хлебом?! Почему жизнь продолжается?!!

— Да, жизнь продолжается… — услышала я тихий голос от двери.

Не обернулась, но узнала — Натор. Маг заговорил вновь:

— Она будет продолжаться, даже если мы все умрём, и Сидие́н будет стёрт. Мы все должны об этом помнить, теряя своих близких. Это тяжело, но… на этом стоит Вселенная.

Я обернулась к нему, молча отвечая на его слова:

«Я знаю… Но сейчас-то мне к чему это?.. Я не хочу быть сильной. Я хочу завернуться в одеяло и умереть здесь и сейчас! А не сидеть и пытаться вынести всё это, потому что это вынести нельзя!» — сказали ему мои глаза.

Я не сказала ничего.

— Я понимаю тебя, Даша… — он присел рядом со мной. — И я терял близких, очень близких… Я достаточно долго уже живу на этом свете. Я знаю, каково это. Но жизнь дана нам для того, чтобы испытать всё, что нам уготовили боги. И мы должны стойко принимать эти испытания. Ведь от нашей стойкости зависят жизни других — тех, кто нам дорог.

Он чуть дёрнул губами, но глаза оставались грустными. Я вздохнула, а белый продолжал:

— Э́лни упал в обморок после того, как несколько часов менял тебе повязку. Боялся отойти, пока ты бредила и плакала. Держал тебя за руку, хотя я знаю, что ему было страшно, что ты сожмёшь и все кости ему переломаешь. А А́сфири разогнала всех в замке, кроме стражи и охраняла дверь до заката, чтобы тебя никто не беспокоил. Она сама чуть не падала, Эбайди́н еле убедил её пойти отдохнуть, а сам сменил её. Твои друзья очень переживают за тебя, и ты должна помнить, что теперь в ответе за них.

Я сглотнула, попыталась успокоиться, но из-за этой нелепой попытки ком в горле наоборот встал плотно, и я, начиная задыхаться, разразилась рыданиями. Сама не поняла: я ли упала белому в объятья, или он меня позвал, но сейчас именно это было нужнее всего. Просто хоть на секунду забыть, что внутри нет этой пустоты, а рядом друг.

Я не видела его глаз, которые были устремлены в сгущающиеся сумерки в окне. И не могла знать, что он боялся, что увижу, ведь в них тоже набухли тяжёлые и очень солёные слёзы долгих-долгих лет.

Тигр не отпускал меня до тех пор, пока я сама неловко не высвободилась, выплакавшись, наконец.

— Сколько времени? — спросила я, вытирая щёки рукавом футболки.

— Уже больше суток прошло…

— Вы искали… — я скривилась, но Натор прочёл мысли и ответил прежде, чем я смогла выплюнуть имя колдуна:

— Ни следа. Будто не было, я не смог даже след портала отыскать. Единственное, что я знаю: его нет в Сидие́не.

— Хорошо… — выдохнула я безрадостно. — Где все?

— Внизу. Готовятся к ритуалу, — он вгляделся в мои слипающиеся от непрерывных слёз глаза. — Ты готова?

— Нет! — я опять всхлипнула. Вдохнула пару раз и успокоившись произнесла: — Да… я готова. Идём.

— Сначала поешь, — грустно улыбнулся белый. — Так нужно, поверь. Сейчас придёт А́сфири, принесёт тебе горячего питья и еды. Съешь всё, а затем, спускайся. Мы подождём сколько нужно.

Я молча кивнула, и он ушёл. Через пару минут в дверях появилась подруга с подносом в руках. Глаза у неё были красными и опухшими. Она тоже плакала, но сейчас старалась этого не показать. Не говорила ничего, и я была ей за это благодарна. А́сфири просто села рядом и взяла с подноса булочку, разделяя трапезу.

Есть не хотелось совсем, но я послушалась Натора. Слушаться проще. Не нужно спорить, не нужно думать. Выпила горячего вина с травами, съела три пирожка и яблоко. Да, он прав. Не нужно истязать собственное тело, оно мне ещё пригодится. И вино… Я благодарю всех богов за то, что оно существует! Я охмелела быстро, и оно притупило боль. Настолько, чтобы я смогла выдержать то, что мне предстоит.

Неверными движениями поднялась, стянув одеяло с ног в фирьских штанах. Тех, что Майри пошила для меня из скатерти. Оступилась, покачнулась и А́сфири подхватила меня. Набросила мне на плечи какую-то куртку, я даже не поняла, какую. Да и неважно. Мы вышли из комнаты и спустились по лестнице вниз, к выходу.

— Даша! — это был Э́лни. Он подбежал ко мне, и я была рада тому, что он отложил пытку ещё на несколько секунд. — Ты как?

Русая голова всклокочена, глаза, тоже опухшие, но смотрел фирь твёрдо и с искренней заботой.

— Хорошо, Э́лни, хорошо… — солгала я. — Я в порядке. Как Мохнатик?

— Хорошо. В табун пустили, — вроде и улыбнулся, а вроде и нет.

Он взял меня за руку с другой стороны от А́сфири, и дверь перед нами открылась.

— Мам, кто это?

— Тихо, сынок. Это друг нашей Синей тигрицы. Она его очень любила, но случилось горе. Его убил злой колдун. Иногда тех, кого мы любим, забирает Мора. Это очень больно, поэтому мы пришли, чтобы помочь ей пережить эту беду и отдать дань уважения её другу.

— А почему у него нет ушек, как у нас?

— Потому что он был человеком, сынок. У людей нет ушек. И хвостиков тоже нет.

— Человеком?

— Да, настоящим человеком…

От факелов слепило глаза. Кровавое ристалище было освещено сотнями огней, каждый взрослый тигр держал в руках свечу. Вокруг в огромных чашах с маслом веселился и паясничал рыжий бес, норовя выжечь глаза до самой души. Я зажмурилась и оступилась. Друзья с двух сторон сжали мои руки, не давая упасть перед взглядами всего тигриного народа. Да плевать! Пусть и они знают, что у меня есть чувства!..

Но я выпрямилась и пошла дальше.

Нет. Я должна быть сильной. Обязана. Для них. Ради них. Я должна пережить всё.

Посреди площади, на разбитой прошлым сражением брусчатке, воздвигли большое кострище. А наверху так банально и просто лежал Эстэ́риол, со сложёнными руками на груди. Отмытый от крови, причёсанный и одетый в чистую одежду. Я его и не видела таким. В этой жизни. Таким обычным и человечным. Рубашка, штаны, сапоги с залатанной подмёткой. Худое и бледное тело, светлые локоны, которые заботливо поглаживает ветерок, приоткрытые губы, на которых до сих пор остался отпечаток той улыбки…

Он был счастлив, когда умирал… Не испытав боли и даже не поняв, что случилась беда. Умер в самый прекрасный момент своей жизни. Прекрасная смерть, аж завидно! Он обрёл меня перед ней. А я его потеряла, как когда-то потерял меня он…

Я неподвижно стояла напротив. Ристалище было объято тишиной, и никто не осмеливался нарушить её. Только насмешливое потрескивание пламени, что не унималось в своих каменных чашах, готовясь к сытному ужину.

— Сидие́н! — вперёд вышел Эбайди́н, встав рядом со мной. — Зло, проникшее в наш город, сделало своё тёмное дело. Оно пощадило вас, но отобрало самое важное у той, что послана богами! Я не знал его. Как и никто из вас. Я не знал и Синего тигра. Ещё вчера никто не ждал ни её, ни беды. Сейчас я могу лишь предполагать кем был этот человек. Но сейчас я уже знаю, кто она!

Красный указал на меня под заворожёнными речью взглядами внимающей толпы. Я бы передёрнулась от пафоса в его словах, но сейчас было всё равно. Будто презентация какая-то, я даже улыбку на автомате натягивать стала, но почему-то не получилось.

— Эта хрупкая девушка — не только наша спасительница, которую мы ждали века, — продолжил тигр. — Я знаю её всего лишь два дня. Но за два дня я увидел, что она истинное дитя Сидие́на! Она добра и справедлива. Она честна и отважна! Она — именно та, кого мы ждали!

Я криво усмехнулась. Красиво заливает, ему б к папе в пиар отдел.

— А значит тот, кто занимал её сердце, был таким же, — продолжал Эбайди́н. — Мы не знаем его, но я говорю вам, тигры, что я признаю его! Он уходит как равный нам! Как тигр, принятый в общину Сидие́на! Как ваш и мой брат! И я буду скорбеть по нему так же, как по любому из тигров! Ибо он заслуживает нашего уважения и нашей любви. Пусть каждый из вас сейчас посмотрит и запомнит его. Это цена за наши ошибки. За мои ошибки. Мы теряли своих близких. Мы знаем, каково это. Поэтому я прошу каждого из вас проститься с ним так же, как вы прощались с теми, кто вам дорог.

Он замолчал, отступая на шаг, чтобы дать тиграм прочувствовать сказанное. А я сама была как во сне. Будто сознание находилось отдельно от тела, и я могла видеть всё, несмотря на закрытые глаза, с текущими из под ресниц бессмысленными ручейками.

У многих тигров выступили слёзы. Я чувствовала их мысли. Они плакали об Эстэ́риоле, но вспоминали тех, кого потеряли сами. Они прощались с ним, прощаясь и с теми, кто ушёл до него.

Маленький мальчик плакал, потому что ему было жалко дядю, которого убил злой колдун. Его мать плакала, потому что вспомнила давнего друга. Некоторые жалели парня, не успевшего пожить, не зная, что ему больше двух сотен лет…

А ещё плакали обо мне. Я видела в их душах, что они жалеют меня. Что скорбят вместе со мной. И А́сфири рядом, и Э́лни. Они все плакали обо мне, будто это я лежала мёртвой перед ними, а не он.

Тишину нарушил Натор. Он бесшумно подошёл к кострищу и поднял руки:

— Милостивая Мора, ты вновь забрала того, чей час пришёл. Мы благодарим тебя за то, что смерть его не была мучительной. Прими его душу, передай его сестре своей, давая шанс на новое рождение. Прости нашу скорбь и позволь отдать последнюю дань нашему брату.

— «Прости нашу скорбь»? — прошептала я Натору, когда он подошёл ко мне, и болезненно усмехнулась: — Это что, шутка?

— Нет, — тихо проговорил он в ответ, — это ритуальная фраза. Считается, что Мора забирает души усопших, чтобы передать их Аре для нового рождения. Мы не должны плакать о том, кому предстоит новая жизнь, но не можем этого не делать. Поэтому я прошу прощения за всех нас…

Я не то усмехнулась, не то всхлипнула. Какая ирония. У них уже всё продуманно, смерть такая обычная, всё идёт по плану! А почему же тогда мне это кажется таким диким?

— Сейчас ты можешь попрощаться с ним… — сказал белый и знал, как я ненавижу его за эти слова.

Я через силу кивнула и как во сне подошла к Эстэ́риолу, лежащему на льняном покрывале, прикрывающем свежий сухой хворост и добротные душистые поленья. Свет факелов путался в едва шевелящихся от ветерка волосах, оседая оранжевыми пятнами на лицо. Я коснулась его щеки. Боги, такой же холодный, как всегда! Кожа сухая и твёрдая. Может, мне привиделось? И он в торпоре просто? И что, что ночь на дворе, мало ли?

Рука дрогнула, коснувшись уголка губ. Ну да, простой вампирский торпор. Только теперь уже вечный… Я прикрыла глаза, чтобы через ресницы видеть блики на размытом лице.

Помнишь, когда ты первый раз дотронулся меня? Как испугал холодом рук? Впился острыми зубами в мою тёплую живую шею? Ты познал мою кровь. Теперь частичка меня навсегда осталась в тебе. И это не только кровь. У тебя осталось моё сердце, которое ты бережно взял твёрдыми ладонями и согрел ледяной кожей. А теперь всё, мне уже не ослабить этой хватки, твои застывшие пальцы уже не разжать. И, уходя, ты вырываешь из моей груди своё сердце. Ведь оно уже давно не моё — оно твоё. Теперь у меня не будет сердца, зато ты унесёшь с собой целых два. И моё согреет тебя там, в запредельном мире, куда мне нет хода…

Я провела рукой по его волосам, пропуская светлые пряди между пальцев. Таким привычным и незнакомым жестом. Я вспомнила тысячи прикосновений, но я никогда не прикасалась к нему так. Это было когда-то — не сейчас. В другой жизни, а в этой я даже не успела поцеловать его. Не успела обнять, и пусть бы чёрный клинок пронзил нас обоих в тот момент! А теперь уже поздно.

Но я всё же успею вырвать последний и первый поцелуй. Мора простит, что я не спешу отдать тебя ей… она должна понять…

Я наклонилась к нему, неловко присев на край жёсткого ложа. Покачнулась, положила руки ему на плечи. Поправила воротник, пригладила непослушный локон, коснулась застывших век. Всё такой же… Так может, будь наш первый поцелуй другим, не сейчас, а всего пару дней назад, его губы были бы такими же? Немёртвыми… неживыми… такими же холодными. Но не безжизненными.

Но теперь мне уже не узнать. Но я дарю тебе этот поцелуй, Эстэ́риол. Как тогда, когда-то давным-давно ты подарил мне свой. Как в тот тихий вечер с кружащимися первыми снежинками самой тёплой зимы. Вечер, которого я не помню, но который так отчётливо щекочет душу обрывками образов. Я отдаю тебе тот поцелуй, что подарил мне жизнь, тот, что спас меня. Тот, что подарил мне целую жизнь с тобой. Теперь он твой. Я возвращаю долг…

Я коснулась его губ своими, забыв о том, что на нас смотрят сотни тигров.

Это не имеет значения. Сейчас мы с тобой, Эстэ́риол. Уже не важно, кто из нас жив, а кто мёртв, сейчас мы с тобой едины. В этот момент даже боги не могут отобрать у меня этот последний поцелуй с тобой.

Мир вокруг исчез. Я была только с ним. И закрытыми глазами увидела его. Он улыбался. Обнял меня тёплыми руками, которые светились как солнышко, и ответил на поцелуй. У нас было одно сердце на двоих, жившее где-то глубоко в груди и заполнявшее собой весь мир. Наш первый последний поцелуй. За пределами миров, за гранью жизни и смерти. Мы обрели друг друга так полно, как никогда, чтобы после навсегда проститься…

Я почувствовала, что больше никогда его не увижу. Больше никогда. И Мора тут ни при чём, он уходит намного дальше. Я знала это сейчас. Но боли не было. Она была слишком сокрушимой, чтобы у меня ещё остались силы её ощущать.

Я отодвинулась от холодных безжизненных губ. Ничего не изменилось в его чертах, лишь блики пламени беззаботно играли на ресницах.

— Я люблю тебя… — прошептала я ему, только ему.

На его груди, под складками воротника теплел амулет. Тот, что я подарила ему когда-то, и который он обещал не снимать до самой смерти. Теперь я заберу его, чтобы носить так же, как он. В память о самом важном… Я аккуратно сняла его и сжала в ладони. Последний раз провела пальцами по холодной коже. Теперь всё… пора.

— Мама, а почему Синяя упала?

— Ох, сынок… Она просто споткнулась, бывает. Видишь? Она уже встала. И мы так же должны уметь вставать, даже если очень тяжело. Сейчас она попрощалась со своим другом, и теперь пора проводить ритуал.

— Его сожгут, как дядю Миртала?

— Да сынок. Их всех забирает огонь. Когда-нибудь придёт и наш час, но ты не бойся, милостивая Мора позаботится о наших душах.

Я встала рядом с друзьями, А́сфири взяла мою ладонь в свою. Второй рукой я прижимала амулет Эстэ́риола к груди. Отстранённо наблюдая, я видела, как Натор взял факел и коснулся поленьев внизу кострища.

Какой послушный огонь, он так быстро охватил весь свой праздничный стол! Взвился высокими языками, обнимая Эстэ́риола бесчисленными руками. Чтобы я не видела, как его тело пожирает жар, забирая навсегда… Только пламя, только огромная звенящая пустота внутри и уплывающий смысл жить.

***

— Даша, уже всё кончилось…

Э́лни подошёл ко мне, пытаясь разглядеть моё лицо в предрассветной темноте. Костёр потух, остался лишь пепел. На Ристалище были только мои друзья, обступившие со всех сторон.

— Аябэль… — тихо проговорила я.

— Что? — спросила А́сфири.

— Моё имя — Аябэль, — громче повторила я и медленно завязала шнурок амулета на своей шее.

2. Владыка Сидие́на

Солнце не спешило выкатываться из-за горизонта, лениво золотя вершины гор. Выхватывало облачко за облачком, облачко за облачком, но в окна пока не заглядывало. Это хорошо, мои глаза сейчас не выдержат этой палящей штуки, я щурилась даже от бликов почти потухшей свечи.

Мы сидели в замке в верхних покоях Владыки. Впятером: А́сфири, Натор, Эбайди́н, Э́лни и я. Грустная и молчаливая компания. Раз или два заходил кто-то из стражников, доложить, что на границе всё спокойно. Ни следа. Город прочесали от и до. Пусто, будто никого и не было. Эбайди́н с Натором виновато опускали взгляды, но я их не винила. Во́ртам умудрялся скрываться от вампира, что ему тигры?

Наверное, стоило бы бежать, искать, пытаться нагнать по уже давно остывшим горячим следам… Но я была не в силах. Хотелось просто сдохнуть. Да и куда бежать? Никто ничего не знал, никто даже не понял толком, что случилось. Как и я. Так что я просто сидела, чувствуя себя выпотрошенной малосольной сельдью.

Кажется, я что-то ела, потому что Натор сказал, что так нужно. Сама бы я и не притронулась ни к чему. Вкуса не ощущала, холода тоже. Боги смилостивились и полностью лишили меня чувств. Оказывается, это так приятно — сидеть бездушной куклой. Руки сами отламывают кусочек хлеба, губы отвечают на простые вопросы, ушки движутся в такт речи подруги, глаза находят кубок с вином, а мне самой ничего не нужно делать, просто расслабиться и дать телу решать за меня. Ха, я бездушная кукла! Как хорошо…

— Аябэль?

— Что, А́сфири?

— Ты ешь уже третью корку подряд всухомятку. Запей хоть.

— Да? Я не заметила.

— А́сфири, оставь её, ей нужно время, — Эбайди́н озабоченно глянул на меня. А я засмеялась. Боги, какая же банальнейшая фраза! Прямо как в идиотских человеческих фильмах, Демоны их побери!

Кружка разлетелась осколками, оставив пошлое красное пятно на стене. Тигры отпрянули, а Э́лни, сидевший по правую руку, погладил ладошкой моё плечо.

— Тебе бы отдохнуть, ты же не спала всю ночь-то? — неуверенно проговорил он.

Я усмехнулась и, стряхнув крошки, встала. Да, он прав, мне нужно выспаться. Я ни на что не гожусь. Спасительница всея Сидие́на! Жалкое создание! А когда высплюсь, пора заканчивать с хандрой. Я не могу позволить себе предать целый народ из-за своего личного горя. Меня ждали дела, не нужно их откладывать. Нужно разобраться с ними. И чем быстрее я справлюсь, тем быстрее смогу отправиться за душой Во́ртама. Будь он проклят тысячу раз!

Я почему-то не сомневалась, что он дождётся. Упрямая уверенность притупляла опасения. Во́ртам — терпеливая тварь, будет ждать, когда я сама приду к нему. Дурацкая память! Мелькает и путает, и я даже не знаю, с чего это взяла? Воспоминания подсказывают или мне просто хочется так думать? Впрочем, сейчас, как показало наше застолье, думать я не могу в принципе. Поэтому я зашла в спальню, прикрыла дверь и рухнула на кровать не раздеваясь.

Амулет Эстэ́риола грел кожу, я сжимала его в руке, когда засыпала. Да благословят боги все винодельни Нелита́! Если бы не вино, я бы не смогла уснуть. И видеть сны тоже не хочу. Не хочу, чтобы Он мне снился. Сейчас слишком больно. Надеюсь, я ошиблась, и ему, как говорят наро́дичи, предстоит новая жизнь. А мне предстоит достойно дожить эту… Когда она теперь закончится? Я же теперь, вроде как, бессмертна…

***

— Эбайди́н, ты можешь рассказать мне, о чём было пророчество? В чём моя задача? Я понятия не имею, зачем я здесь, и что мне нужно сделать.

Мы сидели вдвоём. Друг напротив друга в кабинете. На стенах развешаны шкуры и оружие, под потолком дымил никому не нужный светильник, коптя деревянные балки. Утро нового дня врывалось в окна приветливыми лучами. Уже третье с тех пор, как Эстэ́риола не стало…

Владыка разочарованно спросил:

— Ты не знаешь?

Я вздохнула, чего юлить-то? Тут незачем играть в игры, когда вопрос серьёзный.

— Слушай, Эбайди́н, — сказала я, чуть склонившись к нему. — Давай поговорим начистоту. Я собираюсь уйти. Я думаю, ты поймёшь меня. Я должна найти и убить этого ублюдка, — мои руки сами сжались в кулаки, больно упирая когти в мягкие ладони. — Но я не могу просто оставить вас. Я хочу закончить здесь свои дела, чтобы можно было с чистой совестью отправиться в путь.

— Но разве ты не останешься у нас? — Владыка выглядел огорчённым. Ну конечно, их личная богиня свинтить хочет!

— Нет, Эбайди́н, не смогу…

Я понурилась, ожидая уговоров, но он молча кивнул — понял. Это хорошо, значит, можем заняться делами.

— Так о чём же пророчество? В чём суть?

— Я точно не знаю, — покачал головой красный. — Тебе бы лучше рассказал об этом Хартхор, он дольше всех изучал этот вопрос, но его невозможно найти! Я ещё котёнком был, когда он послал отца к Да́лину и ушёл. С тех пор от него ни весточки, только слухи. Пару вестников за десятилетие без крохи конкретики. Отец его чуть не проклял, да потом рукой махнул. Я хотел найти его в Столице, когда уходил в Поиск, но… не вышло. Так что на Харта надежды нет, а я могу лишь пересказать то, что помню из рассказов матери.

— Расскажи, — я приглашающе раскрыла ладони. — Как помнишь, расскажи. Это даже важнее, чем всякие эти стихи, или как оно у вас там? Да и работают они, если я правильно понимаю, сами. Как повлиять-то, если это воля богов, которым что-то от меня надо? Так что давай, как можем сейчас. Мне же в первую очередь нужно знать, как оправдать надежды тигров, они же ждут от меня спасения! Так что надо понять, как сделать так, чтобы они это спасение увидели.

— Как странно ты говоришь, — поморщился красный, — такое впечатление, что у тебя на родине принято почитать досужие слухи, а не правду!

Я чуть пристыженно хмыкнула:

— Пять лет на факультете рекламы и вся жизнь в окружении медиа… — я дёрнула ушами, осознав, что тигр не понимает, что я говорю, и чуть извиняясь, пожала плечами: — Думала забыла уже, а оно в подкорке осталось… Профдеформация. Но в этом есть смысл. Знаешь, мне почему-то упорно кажется, что суть самого пророчества я узна́ю сама, она придёт в своё время, я уже не сомневаюсь — что-то будет. Ну как иначе, по логике-то? Если боги меня за ручку привели! И я его исполню, куда денусь-то? Но мне нужно исполнить его так, чтобы народ увидел, потому что иначе оно может просто не сработать. Нельзя, чтобы они потеряли надежду просто потому, что спаситель, которого они ждали века, оказался малолетней идиоткой. Я не хочу лишать их веры.

— Ты говоришь как настоящий человек, — обескураженно покачал головой красный и прибавил: — Мне страшно от этого.

Я усмехнулась, горько и злобно:

— Я как бы сама человек, Эбайди́н. Большую часть жизни была. Я выросла среди людей и много чему у них научилась. И это не всегда было что-то… хорошее. Но вроде как боги ваши меня ведут каким-то своим путём, значит, зачем-то это нужно?

— Ты всё-таки веришь в провидение?

— Нет. Не верю, — я провела ладонью по волосам и сморщила лицо в гротескную маску, — Эстэ́риол говорил, что боги сами идиоты, а за свою судьбу в ответе лишь я.

— Тогда зачем ты говоришь это?

— Потому что должен быть какой-то смысл! Я знаю, что это всё лишь игры богов, но я чувствую, что многое из моей жизни было неспроста. Да, я сама наполняю свою жизнь смыслом и сама строю свою судьбу. Но я вижу, как должна действовать, и что из моего прошлого может помочь, ты веришь мне?

— Я не могу понять этого… но тебе я верю, — уважение, которое проскользнуло в тоне Эбайди́на отозвалось теплом в сердце.

— Тогда я должна обратить не только свою силу, но и знания на то, чтобы помочь Сидие́ну, — заключила я.

— Возможно, в твоих словах есть смысл, — Владыка кивнул. — Особенно если ты искренне хочешь помочь тиграм. Но мне не о чем тебе рассказать. То, что я знаю, как и каждый житель Сидие́на, это всего лишь короткая сказка о том, что в тёмные времена придёт Синий тигр и спасёт Сидие́н от гибели. И всё. И я, честно говоря, счастлив, что ты появилась… Хотя я ждал…

— Что? Сурового мудрого мужика?

Эбайди́н усмехнулся и обезоружено покачал головой в подтверждение.

— Но неужели никто даже не предполагает, что это может быть? — допытывалась я, — Я должна знать хотя бы чуть-чуть, чтобы знать, от чего защитить вас!

— Слухов и домыслов тьма, но по существу… К сожалению, это всё…

— Ладно, в таком случае мы пойдём другим путём. Человеческим, — я опять усмехнулась. — Но прежде нам бы не помешало перекусить. Нужно набраться сил и всё обдумать.

Солнце стояло в зените. Вновь я наедине с Эбайди́ном. Лучше никому не знать о наших разговорах, нельзя, чтобы тигры видели, что я не знаю, что делать. Поэтому мы грелись в лучах уже летнего солнышка на вершине скалы недалеко от замка. Птицы щебетали над ухом, раздражая своей жизнерадостностью, но успокаивая тем, что всё идёт своим чередом, что мир пока не рухнул и держится на своих черепахах, или на чём он там держится? Это неважно. А важно то, что у меня в руках вкусный пирог, напротив сидит существо, которому я могу доверять, и есть проблема, которую мы должны решить.

— Эбайди́н, какова ситуация в государстве на данный момент?

— Сложно сказать. Теперь, когда ты пришла, всё изменилось. Раньше, когда правил мой отец у нас почти не было проблем. Так, лёгкие неурядицы, которые было легко решить. Во всяком случае, так мне казалось… А после того, как я занял трон, всё пошло наперекосяк, и я даже не представляю, как это можно исправить! Они не верят мне! Они считают меня мальчишкой! Да я и есть мальчишка, но теперь уже ничего не изменить… я убил своего отца, я обязан править.

— Но ты ведь пытался. Натор рассказал мне, что ты хотел изменить уклад жизни, а затем, когда не вышло, вернул всё в прежнее русло.

— Да, только теперь мне никто не верит! И я никому не верю. Если бы ты знала, как это сложно: жить, зная, что любой из твоих друзей может вонзить тебе нож в спину! Метафорически конечно… Это людское выражение, у нас такое невозможно. Было. Теперь уже не знаю. Наверное, мне просто страшно. Трусливый Владыка! — Эбайди́н саркастически рассмеялся, но тут же вздохнул: — Я сам виноват, я дал слабину, я дал тиграм почувствовать вкус свободы и безнаказанности. А теперь расплачиваюсь…

— Да ну! Да даже я видела, как они слушают, рты открыв! Помнишь? Ты слово только — а они как побежали! И неужели ты сомневаешься в их доверии?

— Но ведь это страх, обычный. И ты пришла, а раньше мне казалось, что любое моё слово под сомнение ставят. Старейшины каждый раз ещё и напоминают, что я теперь в ответе за них, а у самих в глазах ни крохи доверия!

— Ты не прав, Эбайди́н. Не знаю, как остальным, но Натору ты можешь доверять всецело. Он пытался помочь тебе, когда ты бросил его в тюрьму.

— Да, теперь я это понимаю. А ещё я с тобой пытался драться… ну и дурак! — красный всплеснул руками и рывком опустил их на траву.

— Ты не дурак, — мягко возразила я. — Просто запутался. Слушай, Эбайди́н, я ведь не старше тебя, я сама мало что знаю и мало в чём разбираюсь, но там, где я жила, существуют сотни университетов, которые изучают вопрос имиджа! У тебя же просто пиар хреновый, а ты тут комедию ломаешь. Впрочем, это тонкая наука, немудрено ошибиться. Нам с тобой надо просто пару мероприятий провести, чтобы вернуть уважение народа. А я постараюсь помочь тебе в этом настолько, насколько смогу. Ведь у меня, как я поняла, есть неограниченная свобода действия, так же? Я ведь, мать его, Синий! Что бы я ни сказала, меня услышат и примут. А значит, я смогу вернуть им любовь к тебе.

— Ты сделаешь это для меня?

— Конечно, сделаю. Я видела твою душу — ты хороший. Тебе всего лишь не хватает опыта и уверенности, а это дело наживное.

— Что такое «имиджа»?

— Репутация, образ, то, как видят тебя люди. То есть тигры. А тебе нужно, чтобы они видели, какой ты на самом деле. Что ты смел, честен и глубоко верен своему народу.

— Но как? Я же всеми силами стараюсь показать им свои добрые намерения! Но теперь этого уже никто не видит.

— Ты уверен?

Красный замялся, а я улыбнулась ему:

— Уверена, что после нашего поединка многие уже поменяли своё мнение. Я думаю, нам осталось ещё немного для того, чтобы вернуть тебе доброе имя.

— Да, это было бы здорово, — он тоже улыбнулся, но как-то невесело, — но дело в том, что, помимо этого, есть ещё проблемы, с которыми у меня не получается справиться.

— Какие?

— Это… я не знаю, как объяснить, — теперь красный ещё больше посерьёзнел, пытаясь подобрать слова. — Об этом говорил ещё Хартхор. С каждым годом тигрят рожается всё меньше. Я бы с радостью взял вину на себя, на ошибки своего правления, но это началось ещё до моего рождения. Мы стараемся об этом не распространяться, но народ видит, что что-то не так. При моей бабке здесь жили три тысячи тигров, теперь же не насчитывается и одной. Мы вымираем. И я ничего не могу с этим сделать! Ни я, ни Натор! И самое страшное, что мне, из-за моей долгой жизни, скорее всего, предстоит увидеть, как погибнет Сидие́н…

— А вот это уже проблема! — я озабоченно почесала затылок. — Пожалуй, нам нужно пригласить Натора для этой беседы, ты ведь не возражаешь?

— Нет. Раз ты говоришь, что я могу ему доверять…

— Да, Эбайди́н, ты всё-таки дурак! — улыбнулась я ему.

3. Тайный совет

— А почему ему можно, а мне нет? — А́сфири полыхала праведным гневом у ворот замка, грозя поцарапать гладко выбритое личико молодого стражника. — Я — подруга Синего тигра! Ты должен впустить меня тоже!

— А как же я?! — подбежал Э́лни, услышав крики аж из конюшни, где обхаживал своего Мохнатика, вернувшегося с прогулки в поле. Конечно за время их расставания, меланхоличного пони миновали все беды и неприятности, что достались нам, но всё же фирь никак не мог доверить своего верного скакуна каким-то там громадинам с хвостами. Но у дверей замка творился какой-то непорядок, и его обязательно нужно было проконтролировать. — Почему это меня никто не позвал?!

— Вот именно, Фирус, ты должен пропустить нас! Натора ведь пустили! А я с ней знакома намного дольше, чем он! — А́сфири стала нос к носу со смутившимся пареньком и сложила руки на груди, показывая свою непреклонность.

— Что там происходит? — над крыльцом показалась голова Эбайди́на. А́сфири задрала голову к балкону, на который не посчастливилось выйти красному, и обрушила гнев на него:

— Этот молокосос смеет не пускать нас к Аябэль!!!

— Вообще-то этот «молокосос» старше тебя на три года, и он выполняет мой прямой приказ: не пускать в замок никого!

— А мы тут при чём?! — заверещал фирь. — Мы не кто-то из «никого», мы — друзья Даши! — он на секунду замялся и тут же поправился: — Аябэль! Так что пусть эта ушастая морда пропустит нас, или я за себя не отвечаю!

Эбайди́н обречённо вздохнул и махнул рукой Фирусу, чтобы тот посторонился.

Я повернула голову к распахнувшейся двери и встала навстречу друзьям. Как я рада, что эти весёлые мордашки не оставляют меня! В их обществе как-то казалось, что всё хорошо. Вроде как не было ничего.

Натор лишь укоризненно покачал головой, двигая стул, чтобы освободить места за столом.

— А что, мы ужинать не будем? — невинно осведомился фирь.

— Нет, Э́лни, — улыбнулась я ему, — пока рано. У нас есть дела, которые нужно обсудить, а потом и поедим.

— Так у вас тут тайный совет?! — глаза А́сфири хищно засияли. — Я так и знала! Значит, мы правильно пришли! Почему вы нас сразу не позвали?

— Ну, собственно, мы вас вообще не звали, — бестактно заявил Эбайди́н, лицо фиря пошло красными пятнами, и мне пришлось заступиться.

— Э́лни, просто у нас тут очень серьёзный разговор. Это касается судьбы Сидие́на. Но, конечно, ты и А́сфири имеете право присутствовать, это ведь вы привели меня сюда. Если, конечно, тебя не утомят разговоры о политике…

— Я же говорила! — опять сверкнула взглядом А́сфири, устраиваясь на стуле подле Натора.

— Ну что ж, тогда продолжим, — Эбайди́н вновь уселся рядом со мной.

— Да, пожалуй, — вздохнула я. — Натор, что ты раскопал?

— А что вы обсуждаете? — фирь нахально схватил оставленный по чьему-то беспечному недосмотру кусок булки с тумбочки у стены, к которой прижимался его стул. Наверное, я разбросала.

— Да, что за проблема-то? — поддержала его тигрица.

— На повестке дня у нас два вопроса, — ребята поёрзали, удивляясь моим странным оборотам речи. — Первое: вернуть расположение наро