же темнело. Гопкинс отбыл в отель (он остановился в «Кларидже»). Луна была по
Сесилу Битону, прославившемуся своими жутковатыми ночными фотографиями Лондона,
Чай служил универсальным утешением, помогающим справиться с невзгодами и тяготами войны2. Люди заваривали чай во время авианалетов, и после авианалетов, и когда устраивали себе передышку, разбирая завалы в поисках тел. Чай поддерживал работу сети из 30 000 наблюдателей, следивших, не появятся ли над Англией немецкие самолеты: эти люди действовали примерно на тысяче наблюдательных пунктов, и каждый из таких пунктов был снабжен чаем и чайником. Полевые кухни разливали галлоны этого напитка. В пропагандистских фильмах приготовление чая стало визуальной метафорой стойкости. «Чай приобрел почти магическое значение в лондонской жизни, — сказано в одном социологическом исследовании, проводившемся во время войны. — Обнадеживающая чашка чая, похоже, действительно подбадривала людей в кризис».
Она сделала это так неохотно. Я был весьма уязвлен тем, что она могла предпочесть какое-то жалкое студенческое задание встрече со мной, — писал он. — Просто удивительное безразличие к чувствам другого человека — хотя вы делаете вид, что относитесь к нему с симпатией»
Как-то раз Джордж Малькольм Томсон, один из его персональных секретарей, в нарушение графика утром не вышел на работу. Министр оставил для него записку: «Скажите Томсону — если он еще раз ослабит бдительность, сюда нагрянет Гитлер»16. А камердинер Бивербрука по имени Альберт Нокелз как-то в отве
дин из самых высокопоставленных его подчиненных жаловался, что как-то раз Бивербрук дал ему задание в два часа ночи, а уже в восемь утра позвонил осведомиться, много ли сделано. К
Если вы не излагаете свои мысли сжато — значит, вы лентяй»
не важно, что момент настал в столь темные времена. Более того, это придавало его назначению особый вес.
сидите здесь слишком долго и совершили за это время слишком мало! От вас пора избавиться, убирайтесь! Уходите, во имя Господа!
