Новая книга Бориса Лейбова посвящена детству, проведенному в Москве и Подмосковье, и юности, тесно связанной с эмиграцией — жизнью на Кипре и во Франции в конце 1990-х годов.
Привязанность к родителям, бабушке и деду, первая и, конечно, безответная любовь, подростковая дружба создают настоящий драматический клубок. Из него ткется полная фантазий и грубой реальности история взросления, превращения из мальчика в мужчину. В этой книге очень много всего. Здесь и атмосферный слепок эпохи с ее опасными поворотами судьбы. И любовное вглядывание в жизнь, потому что для автора важна каждая деталь: шуршание травы, шум дождя, первая зимняя метель… И щемящая тоска по оставленному в прошлом. И осторожный интерес к новому.
Автобиографическая, лиричная, ностальгическая книга Лейбова, финалиста премии Марка Алданова, напоминает о лучших образцах русской прозы — от «Жизни Арсеньева» Ивана Бунина до творчества Александра Иличевского.
«Лейбов пишет прозу поэта — с ритмом, метафорами, аллюзиями и неповторимой атмосферой, но при всей поэтичности проза эта предельно сюжетна. Тот случай, когда автор чётко понимает, что и зачем он делает, и в итоге рождается магия и метафизика настоящей литературы».
Татьяна Соловьёва, журнал «Юность»
Привязанность к родителям, бабушке и деду, первая и, конечно, безответная любовь, подростковая дружба создают настоящий драматический клубок. Из него ткется полная фантазий и грубой реальности история взросления, превращения из мальчика в мужчину. В этой книге очень много всего. Здесь и атмосферный слепок эпохи с ее опасными поворотами судьбы. И любовное вглядывание в жизнь, потому что для автора важна каждая деталь: шуршание травы, шум дождя, первая зимняя метель… И щемящая тоска по оставленному в прошлом. И осторожный интерес к новому.
Автобиографическая, лиричная, ностальгическая книга Лейбова, финалиста премии Марка Алданова, напоминает о лучших образцах русской прозы — от «Жизни Арсеньева» Ивана Бунина до творчества Александра Иличевского.
«Лейбов пишет прозу поэта — с ритмом, метафорами, аллюзиями и неповторимой атмосферой, но при всей поэтичности проза эта предельно сюжетна. Тот случай, когда автор чётко понимает, что и зачем он делает, и в итоге рождается магия и метафизика настоящей литературы».
Татьяна Соловьёва, журнал «Юность»
Ұқсас кітаптар
Пікірлер6
👍Ұсынамын
💡Танымдық
💞Романтикалық
🐼Сүйкімді
Между "Мелким бесом" и "Маленьким принцем"
Продолжаю рассказ о лонге Большой книги 2024. Сборник Бориса Лейбова "Мелкий принц" был в планах "почитать когда-нибудь" и до попадания в номинацию. Не одной из тех книг, которых ждешь и бежишь делать предзаказ по издательскому анонсу, но и не из той части списка, о позициях которой спрашиваешь себя: "Кто все эти люди?" Середина, и это отчасти характеризует книгу в целом: не роман и не малая проза, но повесть и несколько рассказов; не ожидаемое по названию "между Сологубом и Экзюпери", скорее между Ремарком и Сэлинджером; не о детях и не о взрослых, пубертатная проза; не отечественное, не иностранное, даже не эмигрантское - про заграничную учебу; автофикшен, который не мемуаристика и не вымысел в чистом виде; моя 20/50 книг длинного списка, тоже примерно посередине.
Приметы принадлежности срединному миру можно продолжать, но это уже будет перечень ради перечня, важнее другое "посередине" не означает "посредственно"/
Рассказы не произвели сколько-нибудь серьезного впечатления, это скорее наброски и моментальные снимки, не лишенные, впрочем поэтичности, а повесть от души понравилась. Уровень "Большой книги"? Скорее "Лицея", но туда автор не проходит по возрасту. Идеально для новой номинации Ясной поляны 2024 "Молодость".
Продолжаю рассказ о лонге Большой книги 2024. Сборник Бориса Лейбова "Мелкий принц" был в планах "почитать когда-нибудь" и до попадания в номинацию. Не одной из тех книг, которых ждешь и бежишь делать предзаказ по издательскому анонсу, но и не из той части списка, о позициях которой спрашиваешь себя: "Кто все эти люди?" Середина, и это отчасти характеризует книгу в целом: не роман и не малая проза, но повесть и несколько рассказов; не ожидаемое по названию "между Сологубом и Экзюпери", скорее между Ремарком и Сэлинджером; не о детях и не о взрослых, пубертатная проза; не отечественное, не иностранное, даже не эмигрантское - про заграничную учебу; автофикшен, который не мемуаристика и не вымысел в чистом виде; моя 20/50 книг длинного списка, тоже примерно посередине.
Приметы принадлежности срединному миру можно продолжать, но это уже будет перечень ради перечня, важнее другое "посередине" не означает "посредственно"/
Рассказы не произвели сколько-нибудь серьезного впечатления, это скорее наброски и моментальные снимки, не лишенные, впрочем поэтичности, а повесть от души понравилась. Уровень "Большой книги"? Скорее "Лицея", но туда автор не проходит по возрасту. Идеально для новой номинации Ясной поляны 2024 "Молодость".
👍Ұсынамын
😄Көңілді
Всем поклонникам Довлатова рекомендуется!
Книга об эмиграции от эмигранта, простой и лаконичный слог, но время от времени в текст врываются такие красочные и точные сравнения, будто удары самурайской катаны.
В самом начале автор задаёт настроение всей дальнейшей книги одной фразой: «Что жизнь будет болезненной, мне дали понять в день моего рождения». И в дальнейшем мы всё больше и больше убеждаемся в этом.
Это не остросюжетный боевик о бандитах, как мы все привыкли видеть девяностые, а размеренная история одного человека. Такие истории мы привыкли видеть у Довлатова, Воннегута, Бессона и если эти имена вам знакомы, то определённое понравится и Лейбов.
Но есть то, что может оттолкнуть от прочтения, и это обилие нецензурной брани. Тут матом не ругаются, на нём говорят.
Книга об эмиграции от эмигранта, простой и лаконичный слог, но время от времени в текст врываются такие красочные и точные сравнения, будто удары самурайской катаны.
В самом начале автор задаёт настроение всей дальнейшей книги одной фразой: «Что жизнь будет болезненной, мне дали понять в день моего рождения». И в дальнейшем мы всё больше и больше убеждаемся в этом.
Это не остросюжетный боевик о бандитах, как мы все привыкли видеть девяностые, а размеренная история одного человека. Такие истории мы привыкли видеть у Довлатова, Воннегута, Бессона и если эти имена вам знакомы, то определённое понравится и Лейбов.
Но есть то, что может оттолкнуть от прочтения, и это обилие нецензурной брани. Тут матом не ругаются, на нём говорят.
Дәйексөздер37
Ну и пусть, думал я и перематывал Life on Mars в плеере на начало. Ну и пусть я не всегда в себе. Пускай рассеянный, пускай придумываю истории и затем верю в них до испуга, потому что сомнения в действительности — неотъемлемая тень игры в придуманный мир, управлять которым — счастье. Пускай… зато я погрущу по поводу, погрущу о большом, о большем, чем Валера.
вторник прозвучит мелодией из «Спокойной ночи, малыши». Да, впереди еще несчастный мультик, можно было бы порадоваться, но радость отягощена знанием конечности всего. Сейчас еще немного поиграется диктор рукой в заднице поросенка, и меня поведут спать. А спать я иду, как на плаху. Под окном метель раскачивает тополя, в чьих ветвях ночуют мерзкие старухи, что днем сидят на предподъездных лавочках. И я неумело молюсь высокомерному Богу, чтоб он отменил ночь с ее жильцами.
