Переломы

Франк Тилье

Мы все от чего-то зависимы. Зависимость — это в каком-то роде способ избавиться от своих призраков.

Кто-то приставил пистолет к его виску.
— Главное, доктор Люк Грэхем, не двигайтесь.
Голос звучит сдавленно, это почти шепот. Люка отталкивают в сторону. От удара ногой в бок он сгибается пополам. Теперь он лежит на полу, корчась от боли.
— Кто... кто вы такой?
Он ничего не видит. Неизвестный погасил свет и направил луч фонаря прямо ему в глаза.
— Кто я такой — это не важно. А вот вы, Грэхем, — кусок дерьма. Жалкий докторишка, отчаявшийся, все потерявший, никому не нужный алкоголик, думающий о самоубийстве, лечите депрессивных идиотов. Не следовало вам лезть туда, куда вас не просят, тянуться к тому, что вам не по зубам. А вы все-таки влезли.
— Я... я не понимаю...
Рукоятка пистолета прижимается к его виску.
— Ах, как хочется надавить посильнее, вы представить себе не можете. Сукин сын!
Люк шумно дышит. Кровь стучит в висках.
— Как по-вашему, с кем вы имеете дело? С кем-то, кто ничего о вас не знает? Я знаю, что вы сделали, я знаю ваши страшные тайны.
— Вы... вы ошиблись, я не тот, кто вам нужен.
— А как насчет аварии с вашей семьей в две тысячи третьем?
Люк не может произнести ни слова, не может пошевелиться. Неизвестный продолжает:
— Вы ведь тоже оказались на краю пропасти, но это была психическая пропасть.
Дуло пистолета прижимается к его левому запястью.
— И вы спрыгнули.
— Хватит! Хватит!
— Я знаю все, чтобы потопить вас. В частности, одно имя. Жюстина Дюмец.
Люк потрясен этими разоблачениями, прошлое снова встает перед ним. Он пытается подняться, но пистолет не дает ему пошевелиться. Он прищуривается, и ему удается разглядеть, что посетитель одет во все черное, с капюшоном на голове. Сердце Люка словно зажали в тиски. В прошлом ему уже приходилось видеть этот капюшон. Он преследует его в самых страшных снах.
— Чего... чего вы хотите?
— Прежде всего оставьте в покое Алису Дехане. Вы не будете ее лечить. Вы оставите ей ее воспоминания. В следующий раз я не буду так снисходителен.
— Но при чем тут Алиса? Какое она имеет к этому отношение?
Пистолет со страшной силой обрушивается ему на голову.
— За кого вы меня принимаете?
Люк стонет, с трудом поднимает голову:
— Я ничего не понимаю!
— И не пытайтесь понять, вот и все.
— Я не могу отказаться от пациентки! Никогда в жизни!
Вздох.
— Вообще-то, несмотря ни на что, Грэхем, я вас уважаю, вам это известно? Мозгоправы знают, как ранить людей, знают лучше других, от них куда больше толку, чем от пыток. Слова имеют такую власть, а в мозгах у людей столько всяких извращений, и все это только и ждет, как бы вырваться наружу и расцвести пышным цветом. Вам, наверное, много чего довелось услышать, а, Грэхем? Сколько женщин рассказывали вам, как их в детстве трахали родные отцы? А вы-то своего не упустите, а? Вы их тоже имеете? А уж Алиса Дехане вам много порассказала, я думаю?
— Вы ненормальный.
Луч фонаря начинает метаться.
— А красотка Доротея? Как она поживает?
Люк трет висок, потом смотрит на кровь на кончиках пальцев.
— Вы знаете Доротею?
— Конечно. Я все про вас знаю. Про ваших больных, про ваши недоста

все же он знает, что после Ливана что-то в нем сломалось, его преследуют какие-то травмы. Исчезло сексуальное влечение, он было обратился к врачу, но потом резко прервал лечение. Бландина принимает это с трудом, но все же принимает. Она любит своего мужа.
Внешне все выглядит очень просто.
На самом деле все очень сложно.