Кирилл Шатилов

Война виртуальных миров

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Дизайнер обложки Кирилл Алексеевич Шатилов

© Кирилл Шатилов, 2018

© Кирилл Алексеевич Шатилов, дизайн обложки, 2018

Роман-предупреждение, роман-сатира, роман-притча, роман-быль, роман-загадка, скрытый в форму фантастического боевика из недалёкого и весьма прогнозируемого будущего. Возможно ли космическое вторжение? Если да, то как ему противостоять? А если нет? Как бороться с тем, чего на самом деле не существует, кроме как в своём собственном зомбированном мозгу? Где выход? Да и нужен ли он?..

18+

ISBN 978-5-4483-4989-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Война виртуальных миров
2. Вступление — странности начинаются
3. Часть I
   1. Глава 1 — Первые катастрофы
   2. Глава 2 — Усадебные чаепития
   3. Глава 3 — Москва-Париж-Москва
   4. Глава 4 — Туча
   5. Глава 5 — Страсти по Славе
   6. Глава 6 — Прерванная операция
   7. Глава 7 — Пути воинов
4. Часть II
   1. Глава 8 — Первые последствия
   2. Глава 9 — Волна
   3. Глава 10 — Африканская муха
   4. Глава 11 — Сказки
   5. Глава 12 — Остров
   6. Глава 13 — Узнавания
   7. Глава 14 — А всё-таки она плоская
   8. Заключение

Животное может быть свирепым или хитрым, но один только человек умеет лгать.

Г. Уэллс, «Остров доктора Моро»

Вступление — странности начинаются

5 мая 2015 года они решили не возвращаться в курортный Плайя-де-лаc-Америкас, а заночевать у подножья вулкана Тейде, самой важной горы не только острова Тенерифе, но и всего Канарского архипелага. Тем более что ещё днём из окна автобуса Света обратила внимание на уютный отель, расположенный в глубине безжизненной долины, словно сошедшей с фотографий поверхности Марса.

— На Марс не похоже, — возразила Света на последнюю фразу гида. — Марс красный.

Андрей тогда покосился на полусонных соседей и заметил, что вообще-то Марс, скорее всего, именно такой, потому что перед выкладыванием в общий доступ НАСА вот уже много лет прогоняет фотографии через «Фотошоп».

— Зачем? — удивилась Света, ласково поглаживая жёсткую бородку будущего мужа.

— Вероятно, хотят, чтобы мы считали Марс мёртвой планетой. А на самом деле, если фотографии восстановить, то видно, что там даже небо голубое, а среди скал видна зелень. Как здесь.

Отель углядела тоже Света. Когда они поднимались в переполненной кабинке фуникулёра, и Андрей был занят съёмками процесса, она на всякий случай расспросила гида и уже на обратном пути предложила остаться в долине.

— Мне тут нравится. Ну, пожалуйста, Андрюш, давай сегодня домой не поедем. Посмотри, какая тут необычная природа.

— А извержения не боишься?

— Да иди ты! Не пугай меня. Не будет никакого извержения. Ну, пожалуйста!

И Андрей, конечно, уступил.

Проводив автобус и заручившись уверением гида, что завтра в это же время они уедут с другой группой, они поспешили в отель, никак не подозревая, что там может банально не оказаться свободных мест. Увы, им не повезло. «Парадор-де-Каньядес-дель-Тейде» оказался забит.

— Дурацкий «канадский Парадор», — расстроилась Света. — Название длинное, а ночевать негде. Что будем делать?

Андрей попытался договориться с молодым человеком на ресепшн. Тот не стал по примеру итальянцев делать вид, будто не знает английского, и постарался войти в положение юной пары. Поскольку номеров действительно не было, а деньги двух расстроенных русских сами шли в руки, он в итоге предложил им даже два варианта: спать в палатке на улице или в подсобке при кухне. Света вопрошающе указала на диваны в холле, однако испанец с улыбкой помотал головой и пояснил, что это не позволяется, дабы не смущать постояльцев.

— Но постояльцы спят в номерах, — возмутилась Света по-русски, призывая Андрея сделать что-нибудь. — Нас никто даже не увидит.

Остановились на палатке. Вещмешков, разумеется, не было, зато Хавьер, как звали ресепшениста, вынес откуда-то аж два упругих коврика, которые следовало использовать как палаточный пол, и два толстых пледа. Андрей остался доволен, тем более что наутро им был обещан завтрак «шведский стол», а Света оттаяла лишь тогда, когда вечером они сидели за столиком на открытой веранде перед отелем, любовались закатом и попивали кисловатые коктейли с мартини и лаймом.

— Между прочим, я выяснил, что это вовсе не «канадский Парадор», как ты сперва сказала, — улыбнулся Андрей в камеру айфона, которым Света усердно запечатлевала их романтические посиделки. — Парадор — это всего лишь «хостел». А каньядес — «ущелья».

— «Хостел в ущельях» звучит гораздо хуже, чем «канадский Парадор», — отрезала Света и сфотографировала чудесный апельсиновый закат. — Смотри, какой быстрый интернет: уже выложила в Мордокниге[1]. Что приписать?

— Напиши, что Света плюс Андрей ровняется любовь.

— Нет, лучше «Да здравствует Тенерифе!».

— Whatever[2]…

Когда наутро Хавьер вышел забирать палатку, она оказалась пуста. Привычными движениями небогатого испанского студента он повыдёргивал колышки, скатал полотно, свернул коврики трубочкой и вернулся внутрь, поскольку уже накрапывал столь непривычный для этих мест дождик.

Повстречав днём Мелиссу, сервировавшую в то утро завтрак, он игриво протянул руку, ожидая получить свою половину с причитавшейся суммы, однако Мелисса лишь фыркнула, а на удивлённый вопрос ответила, что никаких русских туристов она не обслуживала.

— Но я точно с ними договорился! — обиделся Хавьер.

— В следующий раз бери предоплату. — И Мелисса удалилась, повиливая бёдрами.

* * *

— Папа, смотри, что я нашла! Это ведь айфон? Настоящий?

Он взял из рук восторженной дочери запылённый прямоугольник в бледно-жёлтом пластиковом футляре, протёр пальцем экран и на всякий случай придавил кнопку. Ему показалось, что экран начал светиться, однако сразу же погас.

— Разряжен.

— Но ведь мы сможем его зарядить? Пап, можно он теперь будет моим айфоном?

— Дашуль, — вмешалась жена, отвлекаясь от рассматривания сверкающей капсулы фуникулёра, уплывающей вверх по склону горы, — положи эту гадость на место. — Она посмотрела на соседей по длинной очереди. — У тебя уже есть айфон.

— Это не гадость, и у неё нет места, — со знанием дела ответила Даша, решительно забирая у отца находку. — Он валялся вон там, за бортиком.

Она имела в виду длинный каменный приступок, по одну сторону которого тянулась неспешная очередь туристов, а по другую начинался довольно крутой откос.

— Может быть, он чей-то, — напомнил отец. — Мама права. Нехорошо получится.

— Ты же сам видишь, какой он грязный, — гнула своё уже принявшая решение Даша. — Наверняка всю ночь там провалялся. Если кто и потерял его, то точно не эти товарищи. На нём вон грязь, как капли. Ночью дождь был.

— Фу, — сказала мать.

— Не фукай! Он хороший. Если разрядился, дома зарядим и проверим.

Очередь ожила, пошла быстрее, и оба родителя отвлеклись, а Даша сунула находку в рюкзак и сделала вид, будто ей тоже очень интересно, удастся ли им зайти внутрь фуникулёра с очередной группой.

* * *

— Славик, послушай, ты говорил, что умеешь вскрывать пароли на айфонах. Говорил?

Славик равнодушно покосился на чёлку Даши Александровой и утвердительно хмыкнул. Сейчас ему гораздо больше нравилось слушать объяснение по поводу залегания геологических пластов новой, а главное, молоденькой, географички Ирины Сергеевны. Точнее, смотреть на её ярко накрашенные губы и мечтать.

— Я айфик нашла, а он запаролен. Поможешь?

— Мне что, порваться? — поморщился Славик. — Потерпи до перемены хотя бы.

— Как скажешь, босс…

Собственно, оказать услугу Александровой тоже было не самым последним делом. Семья не бедствует, Дашка чуть не каждые каникулы шляется с родичами по заграницам, айфоны вон «находит», а ты тут сидишь сказочной репой в тухлой Москве, и тебя ни одна мышка даже в убогую Турцию, даже на никому не нужный Кипр с его булыжными пляжами не тянет. Кто ж виноват, что у него руки из нужного места растут, и он может любой нынешний гаджет починить, хотя у самого старенький самсунг за семьсот докризисных рублей да и тот уже пару раз уроненный и клееный?

Слушая Ирину Сергеевну, Славик живо прикинул, сколько можно за вскрытие Дашкиной находки запросить. Не за поцелуй же или за спасибо. Деньги нынче мерило всему. Поцелуй тоже, конечно, хорошо. Но пара сотен до материной получки определённо не помешают.

— Триста, — сказал он, отрываясь от географических губ и вглядываясь в чёлку.

— Чего триста?

— За триста рублей вскрою.

По тому, как охотно Александрова протянула ему невзрачный айфон в бледно-жёлтом футляре, Славик понял, что продешевил. Штуки было бы, пожалуй, многовато, но пятисотку он явно профукал, дуралей.

— Ну, чего ждёшь? — жарко зашептала соседка по парте. — Ломай его!

Славик сделал вид, будто готов швырнуть айфон об пол, увидел неподдельный испуг в зелёных глазах и довольно усмехнулся.

— К этим штуковинам нужен подход особый, — пояснил он, встречаясь с возмущённо-умоляющим взглядом Ирины Сергеевны, и перешёл на заговорческий шепот. — Если поспешишь, можно всё, что там есть, стереть. Стереть?

Даша призадумалась.

До сих пор она хотела лишь обзавестись новой бесплатной игрушкой. Канарский айфон прекрасно заряжался и держал заряд даже лучше её собственного, однако, сколько отец ни бился с цифрами пароля, ничего не получилось. Пришлось ждать возвращения в Москву. И вот брошенная Славкой фраза заставила Дашу осознать, что она стала обладательницей не только стареющего с каждым часом телефона, но и находящейся в нём информации. Мало ли кто и что на него снимал. Судя по футляру, он принадлежал какой-то девице. Наверняка там запечатлены все её дружки и всякое такое…

— Нет, стирать не надо, — сказала Даша.

Вероятно, Славик думал о том же, о чём она, потому что уточнил:

— Давай триста, и завтра я принесу его тебе в лучшем виде.

— Завтра? Ленка говорила, ты ей за три минуты всё сделал.

— У Ленки была четвёрка, а это — пятёрка. Без подключения к компу ничего не выйдет. И проги нужны соответствующие.

Даша нахмурилась и забрала телефон.

— Ты чего?

— Я передумала.

— Да погоди ты, я пошутил.

— Насчёт компьютера?

— Насчёт стирания. Если правильно подойти, всё сохранится в лучшем виде. — Славик уже позабыл про залегание географических пластов и теперь с интересом присматривался к ямочкам на щеках соседки. — Ты мне что, не доверяешь?

Прозвенел звонок. Седьмой «А» класс потянулся к выходу.

— Доверяю, — выдержав паузу, ответила Даша. — Но только давай, если ты без компьютера не можешь, я к тебе сама с айфиком после уроков зайду. — И пояснила в своё оправдание: — Он мне сегодня вечером в рабочем состоянии нужен.

На самом деле ей уже был важен не столько телефон и даже то, что на нём могло оказаться, сколько возможность непрозрачно намекнуть Ленке, что «а вчера вечером я у твоего Славки дома была», чтобы насладиться краснотой её маленьких ушей и дрожащими от негодования ноздрями. И чего она только в нём нашла? Разве что деланное равнодушие к женской половине класса. Ну так у гениев, говорят, с детства не все дома. Хотя вон, на Ирину эту Сергеевну губастую даже сейчас таращится, не отрываясь. Как это у них там называется? Эдипов комплекс? Отец говорил, что выдумавший его Фрейд был пройдохой, чурался науки с её статистическим подходом и всю свою теорию высосал из пальца…

— Ладно, — сказал Славик уже в дверях. — Давай после пятого ко мне.

* * *

Они сидели за пыльным, заваленным всякой всячиной столом и напряжённо вглядывались в экран идеально чистого монитора.

Войдя полчаса назад в квартиру, а затем и в комнату Славика, Даша поначалу внутренне обмерла. Она не представляла себе, что в Москве можно жить настолько убого. Нет, нельзя сказать, чтобы её встретил беспорядок, грязь и, например, батареи пустых бутылок в прихожей, о чём она читала в книжках разных угрюмых советских писателей. Бутылок не попадалось, грязи на первый взгляд тоже, а беспорядку просто неоткуда было взяться ввиду почти полного отсутствия хоть какой-то обстановки.

— Мы — Спарта, — неловко пошутила Даша.

Славик сделал вид, что не понял, или действительно не понял, и толкнул когда-то обитую кожзамом, а теперь хищно порванную во многих местах дверь своей «берлоги».

— Мы не в Японии, — сказал он, заметив, что Даша наклонилась и собирается расшнуровать кеды. — Можешь не разуваться.

Берлога оказалась рассадником ещё и всевозможных запахов. Славик деловито пробрался через стол к подоконнику и распахнул форточку. Повеяло пыльной улицей, однако это было всё же лучше, чем ароматы чего-то недоеденного и нестиранного.

Стоило заработать компьютеру, а Славику — взяться за айфон, всё остальное перестало для обоих существовать. Во всяком случае, Даша поймала себя на мысли, что не отводит восхищенных глаз от цепких и быстрых пальцев своего всегда такого меланхоличного и заторможенного соседа по парте, а тот, казалось, не обращает на её присутствие ни малейшего внимания. Экран в его руках то вспыхивал, то гас, один раз даже мелькнула заставка, до которой отец Даши так и не дошёл: одним словом, было понятно, что рано или поздно техника должна уступить.

— А зачем тебе комп? Ты же его даже не подключил.

— Всему своё время. — Славик манипулировал экраном айфона, не отрывая безымянного пальца от кнопки включения. — Так где ты его нашла? На Канарах?

— Да, а что?

— Похоже, кто-то из наших обронил…

Он снова замолчал, пальцы стали двигаться ещё быстрее.

— Ты хочешь его просто взломать или вернуть бывшему владельцу?

— Что? — не сразу сообразила Даша. — А, нет, взломать… А что, можно узнать, кому он принадлежал?

— Можно. — Славик снял с кнопки палец и телефон снова «умер». — Но тогда мне придётся сделать звонок с этой симки, и его могут запеленговать.

— И что?

— Вероятно, ничего. Но если бывший хозяин или хозяйка его ищет да ещё каким-нибудь образом связан с фээсбэшниками, могут возникнуть неприятности. Тут, кстати, вчера в сети была новость, что какая-то наша парочка туристов вот уже несколько дней как пропала. Тенерифе — это ведь и есть твои Канары?

— Ну да.

— Ну так вот там и пропала. Писали, что последний раз их видели… как его бишь… нет, не помню… вулкан там ещё…

— Тейде?

— Да, похоже, он самый.

Даша рассмеялась, но смех вышел натянутый. Посмотрела на телефон в выжидающих руках Славки.

— Он там и валялся. Но ты знаешь, сколько на фуникулёр народу каждый день выстраивается? Вряд ли какая-нибудь связь есть.

— На фуникулёр?

— Ну да, чтобы на вулкан подняться. Пока мы в очереди стояли, я его и заметила. Лежал в сторонке, в кустах. Грязный был, жалкий. Я решила, что его кто-то сгоряча выкинул.

Славик, похоже, уже принял решение и подключил айфон чёрным проводком к компьютеру. Даша замерла, чувствуя, что с каждой минутой хочет владеть этой штуковиной всё меньше.

— Так, посмотрим, что там. — Славик тыкал курсором в папки директорий, отыскивая нужную программу. — Телефонную книжку пока обойдём… Интернет он тоже вряд ли прихватит. Так…

— Ты его что, не распаролил? — изумилась Даша, продолжая видеть на маленьком экране прежние кружки с цифрами.

— Без надобности, — отрезал он. — Пароли — это для юзеров. Мы пойдём другим путём.

Каким путём пошёл Славка, Даша не поняла, однако в результате некоторых манипуляций и двух-трёх не слишком цензурных выражений посреди большого монитора вспыхнула картинка: знакомое бело поле с желтыми квадратиками.

— Есть! — Славка победно сжал кулак. — С тебя триста, мать.

Даша рассмеялась и без малейшего сожаления выложила на стол самою маленькую купюру, какая у неё завалялась — пятисотку:

— На сдачу купи себе новую мышку.

— Хорошие мышки нынче дорого стоят, — хмыкнул он, накрывая одной ладонью своё видавшее виды пластмассовое убожество, а другой слизывая деньги. — Спасибо.

— Что ты застыл? Давай посмотрим. — Глаза Даши озорно блестели. — Вдруг там и правда какая-то тайна.

— Только имей в виду, что если я очищу пароль, можем потерять все данные. Не факт, но можем.

— Погоди с паролем. Успеется. Там фотки есть?

Ох, женщины, вздыхал про себя Славка, отыскивая нужную папку, до всего-то им есть дело. Особенно до чужого и личного. Наверняка интернет изобрели не в ЦРУ, а в каким-нибудь женском клубе.

А Даша косилась на него, и думала, правильно ли поступает, что делится с одноклассником тем, от чего хотела получить тайное удовольствие сама. Её утешало лишь то, что другого выхода, похоже, нет: либо залезть внутрь сейчас, либо он вернёт ей айфон пустым как при заводской настройке. Будь что будет…

Обнаруженные в папке DCIM фотографии оказались вполне заурядными. Может быть, не для Славки, но Даша увидела знакомые очертания гор, знакомые цветы, парк с кактусами и детским гольфом. В кадре мелькало то смешно вытянутое лицо девушки, снимавшей себя с рук, то бородатого юноши, гораздо менее довольного вниманием к себе.

— Похоже, она отсылала некоторые к себе на страничку в Фейсбуке, — предположил Славик, открывая в параллельном окошке ещё какие-то данные. — Проверим.

Не дожидаясь ответа, он вывел на экран браузер, скопировал из файла с непонятными значками и ввёл в командную строку длинную ссылку, нажал на поиск, и вот они уже рассматривают страницу со знакомыми фотографиями и подписями к ним. Последняя, она же самая верхняя, представляла собой мутноватый закат и называлась «Да здравствует Тенериффе!» с двумя «ф».

— Эта Света Ива-Нова явно не в курсе, куда ездила, — ткнула пальцем в описку Даша.

— Может, она так эмоции передаёт. Погоди-ка.

Славик перескочил на Гугл, быстро набрал «пропали туристы тенерифе канары светлана иванова», пробежал глазами результаты, кликнул на один из верхних, по диагонали прочитал заметку.

— Нет, видишь, имён не упоминают.

— Дай-ка мне. — Даша перехватила мышку, вернулась на страницу Ива-Новой и нажала на иконку комментариев под закатной фотографией. — Вот, гляди, какая-то Маша, видимо, подруга, что пишет.

Обоим стало слегка не по себе, когда они прочитали буквально следующее:

Народ, Света с Андреем потерялись! Кто знает, где они, пишите срочно сюда или в личку. Родители в шоке. 5 мая их видели последний раз в гостинице Парадор-де-Каньядес. Ночевали в палатке. Утром не пришли к завтраку. На обратном рейсе их не было. Испанцы ищут, но лениво. Помогите, кто что знает!

Они переглянулись. Повисла выжидательная пауза. Никто не спешил высказываться по поводу осознанного. Бледно-жёлтая улика притихла на столе, вероятно, чувствуя, что её больше никто не хочет…

* * *

— Ты ужинал? — спросила мать, заглядывая к нему в комнату.

Славка, как всегда, сидел за компьютером и таращился в экран.

— У тебя кто-то был?

Он недоверчиво посмотрел на неё и пожал плечами. Откуда только она всё знает? Вот бы мне так интуичить…

— Так ужинал или нет?

— Не хочу.

Сегодня она почему-то не стала повторять свою любимую присказку насчёт того, что он уродился в отца и что, похоже, ему тоже не терпится помереть от рака. Вместо этого она вошла в комнату, присела на скрипнувший диван и в тон ему что-то тихо проскулила.

— Чего? — не расслышал Славка.

— Нас сократили…

Мать, сколько он себя помнил, работала в парикмахерской. То в одной, то в другой. Когда-то, судя по семейному альбому, она была даже ничего и раза два чуть не выскочила замуж за очередного клиента, однако так и не сподобилась. На прошлой неделе она радовалась тому, что их задрипанный подвал должны вот-вот облагородить и превратить в салон, а теперь ни с того, ни с сего «сократили»?!

Он повернулся на стуле, увидел вздрагивающие плечи и только и смог сказать, что:

— Не хнычь.

Она подняла на него некрасиво красные глаза.

— Ты прав. Я сейчас что-нибудь приготовлю, и мы поужинаем. Хорошо?

— На вот.

Он протянул ей пятьсот рублей.

— Что это? Откуда у тебя?

— На остановке нашёл.

Она отпрянула.

— Выброси. Нельзя деньги поднимать. Их часто специально заговаривают, чтобы на тех, кто поднимет, всё зло переходило.

— Мам, я пошутил. Ко мне Дашка из школы приходила. Я ей с одной штуковиной помог, она и оставила. Честно.

Она взяла деньги, смахнула с носа слезу и ушла на кухню, а Славка вернулся к прежнему занятию.

Почему всегда так бывает: когда кому-то плохо, другому обязательно хорошо? И наоборот. Интересно, повезло бы ему так, как сейчас, если бы мать не потеряла работу? Глупость, конечно, но разве не она сама с детства учила его присматриваться к случайностям и подмечать закономерности там, где никто не мог заподозрить руку провиденья, как писал кто-то из классиков? Ещё утром он тащился по майской жаре в опостылевшую школу, а к вечеру стал обладателем ушедших на пропитание пяти сотен рублей, вполне рабочего айфона, от которого испугавшаяся Даша всё-таки отказалась, и ещё кое-чего, чего она испугалась бы гораздо больше, если бы увидела. Но «Даша да не наша» уже час, как убежала в расстроенных чувствах домой, к любящим родителям, даже забыв забрать гонорар за никчёмную теперь услугу, а он проявил врождённую любознательность и откопал в недрах этой штуковины такое, что должно неминуемо поднять рейтинги его канала на Тытрубе[3] до вселенских масштабов. На горизонте маячила такая монетизация[4], что стоимость оставленного телефона, который он на выходных намерен толкнуть на Савёле, покажется сущим пустяком.

Никто из школы не догадывался о том, что Славик с пятого класса живёт в просторах мировой паутины под именем spaider, поскольку желание выражаться по-английски всегда опережало его возможности, а потому когда он решил стать Пауком, то забыл при регистрации заглянуть в словарь и вместо spider написал то, что слышал в английских мультиках — spaider. Когда опечатка обнаружилась, было поздно пить боржоми, да и какая разница, кто как пишет. Вот Битлы, говорят, тоже всю жизнь писали слово «жуки» с умышленной ошибкой и ничего, прославились[5]. А он чем хуже?

На своём канале Паук-Славик собирал всевозможные видео-ролики, посвящённые неведомому. У него там и НЛО летали, и привидения из-за дверей подсматривали, и странные чудища из морей-океанов вылавливались индонезийскими рыбаками, и желеобразные гадости по туннелям московской подземки ползали. Одним словом, за два года накопилось столько всякого страшного и мерзкого, что со дня на день должно было произойти чудо, и привлечь к нему на канал миллионную аудиторию, а вместе с ней — рекламодателей с толстыми кошельками, пусть даже электронными.

И такое чудо, сама того не зная, принесла ему в виде айфона глупенькая Даша. Явно не фейк[6] и явно не брак изображения. Настоящий кошмар похлеще кинговского Миста[7]…

Когда она ушла, вероятно, даже слегка обиженная на то, что он не побрезговал оставить телефон пропавшего человека у себя, вместо того, чтобы избавиться от него и тем снять с души камень (как будто это он взял чужое, а не она), Славик на радостях чуть было не снёс всё его содержимое, но спохватился и заглянул в директорию с видео. Раскладка файлов на компьютере была у него в этот момент в виде таблицы, поэтому он сразу обнаружил, что один из роликов значительно больше остальных по размеру. Его-то он и вывел на экран…

* * *

Под ногами движется бурая земля. Кожаные ботинки, на которых видны простроченные узоры, осторожно переступают через камешки. Ботинки, вероятно, женские, поскольку картинка сопровождается голосом девушки за кадром:

— Вот мы идём по Марсу. Говорят, здесь без лишних декораций снимались такие фильмы как «Миллион лет до нашей эры» и даже «Звёздные войны». Смотрите сами.

Камера отрывается от ботинок и земли, и на экран опускается причудливый ландшафт с бурыми, оранжевыми и местами зеленоватыми скалами.

— Не снимай при ходьбе, — говорит мужской голос, и камера рывком останавливается на идущем поодаль бородатом юноше. — Потом смотреть будет невозможно из-за дрыганья.

— А сейчас Андрей расскажет нам, где мы оказались, — вещает девушка.

— Только ты не на меня направляй, а лучше вон на ту фантастическую скалу.

Камера послушно теряет бородача за кадром и что-то ищет. Наконец, найдя, замирает и начинает медленно приближать действительно странное природное сооружение: камень высотой с пятиэтажный дом, похожий на веретено и стоящий среди холмов на тонкой ножке.

— Пока не ввели евро, эта скала украшала испанскую бумажку в тысячу песет, — пояснил всё тот же мужской голос.

— Андрей запомнил, что нам рассказывала гидша.

— А ещё известно, что он такой формы потому, что верхняя часть его вроде бы из твёрдых вулканических пород и выветривается хуже, чем нижняя. Рано или поздно он грохнется.

Отъезд от старого камня.

Снова наезд.

Девушка, держащая телефон, будто во что-то вглядывается.

Уже сумерки и видно не очень хорошо: камень-веретено стоит частично на фоне склона горы, частично — на фоне розового закатного неба.

— Там что-то движется, — наконец произносит женский голос. — Ты не видишь?

Дёргания картинки почти останавливаются, я теперь рядом с камнем различима высокая фигура.

— Мужик, вроде, какой-то, — соглашается спутник девушки.

Издалека видно, что фигура обычная, только на голове что-то надето, отчего сама голова кажется непропорционально большой. Человек стоит возле самого камня и всматривается в тех, кто его снимает. Длинные руки висят вдоль широкоплечего тела.

— Он там голый что ли? — интересуется голос из-за кадра.

— С чего ты взял? — смеётся девушка, приближает изображение, оно расплывается, а когда снова оказывается в фокусе, отчётливо видно, как головастый незнакомец начинает выходить из-за камня. Он делает шаг одной ногой, потом второй, потом… третьей, четвёртой.

— Андрей!

Повисает пауза. Оба не знают, что сказать, и камера несколько секунд просто снимает, как странное существо с увеличенной головой, плечами и грудью мужчины, но с нижними конечностями не то лошади, не то кузнечика медленно и отчасти даже величаво отходит от камня, останавливается, разворачивается всем телом в их сторону, поднимает руки и издаёт отвратительный визг.

— Андрей, что это?!

— Светка, я не знаю… Надо дёргать! Давай в отель!

Судя по шороху камней, бородатый юноша первым устремляется в бегство. Что касается его спутницы, то она, похоже, впала в полный ступор, потому что камера, как зачарованная, продолжает смотреть на существо. Которое перестало кричать, вытянуло шею и без разбега, оттолкнувшись от земли всеми четырьмя лапами, сделало в их сторону резкий прыжок. За первым прыжком последовал второй, потом третий, и вот уже дрожащая камера запечатлевает несущегося прямо на неё не то человека, не то жука, не то кенгуру.

Теперь визжит девушка.

Картинка на экране бешено кружится, на мгновение становится размытой и замирает, уставившись в розовато-серые облака. Телефон упал, но продолжает снимать…

* * *

Славик приник к экрану. Внутренний голос говорил, что такого не может быть, что всё это чей-то розыгрыш. Но перед ним лежал айфон, а на него подобные супер-спецэффекты просто так не снимешь. Запись была настоящая. И очень длинная.

Почти сразу же, когда телефон упал, над ним на фоне неба и облаков пролетела тень преследователя. Славик перемотал ролик назад и успел сделать стоп-кадр, когда тело оказалось точно напротив. Смазанное движением, однако, можно было различить подогнутые в прыжке конечности и широкое брюхо, похоже, покрытое чем-то вроде чешуи.

Славик прислушался. Из наушников доносились удаляющиеся крики. Потом всё стихло. Потом повторился визг. На сей раз в нём звучало не столько раздражение, сколько торжество.

Запись продолжалась.

Облака и небо темнели на глазах.

Славик ждал.

Он мог бы запросто промотать ролик вперёд, но почему-то этого не делал.

Отдалённый топот лошади. Нет, звук полегче, как если бы лошадь бежала рысцой и не на подковах, а на чём-нибудь остром, всякий раз вонзающемся в землю. Такой звук добавляют в фильмы, когда хотят придать реалистичности сцене убийства несчастной жертвы ножом.

Земля пронзается всё ближе и ближе.

Небо закрывает огромная морда.

Глаза явно человеческие, осмысленные, внимательные. Только без бровей и ресниц. Ещё чего-то не хватает. Губ. Рот — узкая прорезь на зеленоватой коже. Нос плоский, с вывороченными ноздрями. Что-то негритянское, но лоб слишком высокий. Существо наклоняется над камерой, вглядывается в застывшего на стуле Славика, потом голова уходит вверх, и камера поднимается за ней следом.

Славик инстинктивно хлопнул по клавише пробела, заморозив картинку.

Существо разглядывало айфон, а айфон бесстрастно разглядывал существо.

Голова почти лысая. Только за тряпочками ушей несколько клочков волос.

Славик снова нажал на пробел.

Камера приблизилась к лицу вплотную. Прорезь рта открылась, и стали видны беззубые дёсна. Существо пробовало телефон на вкус.

Славика передёрнуло, когда он представил, где побывал лежащий перед ним сейчас бледно-жёлтый гаджет. Если бы во рту оказались зубы, какими голливудские фильмы обычно наделяют чудовищ, точнее, клыки, от айфона вряд ли что-нибудь осталось. А так даже царапин почти не видно.

Между тем в ролике снова началась гонка. Вероятно, зажав телефон дёснами, существо помчалось дальше. Причём самым ужасающим в ролике был теперь звук: звук дыхания бегущего человека.

Кончался ролик очередной мельтешнёй на экране и треском падения. Последующие шесть минут и двадцать секунд картинка оставалась расплывчатой и неподвижной. Скорее всего, айфон упал объективом вниз и снимал землю до тех пор, пока не разрядился.

Славик очнулся и по привычке потёр виски. Ничего подобного ему видеть не приходилось. Словно побывал в компьютерной игре про зомбаков и инопланетян, но только всё происходящее в ней было всамделишным. Потому что придумать и разыграть такое могло лишь больное воображение, тогда как на самом деле видео смотрелось буднично, как какая-нибудь прогулка майским деньком по Красной Площади.

Блин, вот уж точно человек-паук…

Славик заставил себя пробежаться по остальным роликам. Ничего особенного, как на фотографиях: плещущееся море с чёрным песком, беснование светомузыки на какой-то оглушительно фальшивой тусовке, обед на двоих на полосатой скатерти, голые женские ноги под пляжным зонтом — всё то, чем сегодня забиты поедающие людские мозги и время «социальные сети».

Поедающие, поедающие…

Кстати, из видео совершенно непонятно, что случилось с самими ребятами. Это их догнало? Они убежали? То, что они пропали, ещё не говорит о том, что они погибли. Бежали-то они в гостиницу, если верить последней фразе Андрея. А если верить записи друзей, в гостинице их не видели. Тел, надо полагать, тоже поблизости не нашли. Ничего удивительного, почесал подбородок Славик, если бы такая штуковина погналась за мной, я бы, наверное, до сих пор ещё бежал. Блин, блин, блин, что же делать?

Что делать, он на самом деле прекрасно знал. Следовать первому порыву и срочно выкладывать ролик в интернет. Потом пройтись по «вконтактам» и «мордокнигам» и побросать там на него ссылки. Может даже стоит сделать одну комментарием к призыву этой Маши. На такое народ обязательно клюнет и повалит к spaider’у на канал.

— Сла-ав, иди! Ужин готов, — позвала с кухни мать.

— Ща!

Точно, спешить надо медленно, как сказал кто-то из знающих. Лучше пока ненадолго прерваться и всё как следует обдумать, прежде чем рубить сплеча. Та же Маша наверняка захочет узнать, откуда у него эта запись. Ещё ментов наведёт. Которые перестали быть милиционерами, но так и не стали полицаями. Петька вон всё про них знает. Так по его словам они там чего только ни мутят, чтобы из месяца в месяц план свой выполнять. Долго вникать и разбираться не станут: люди пропали, улика у тебя, значит, ты и виноват, братец. А поскольку даже они ему не поверят, что он на Тенерифе собственной персоной побывал, придётся сдавать Дашку. Но этого он точно ни за что делать не будет. Он ей даже ничего не расскажет. Чем меньше народу знает, тем надёжнее его тайна.

— Сла-ав, всё стынет!

— Да иду, иду…

* * *

В понедельник на первом же уроке Славик выложил на парту и подтолкнул в сторону Даши деньги.

— Что это? — не поняла она.

— Четыре с половиной. Твоя доля. За фон. На выходных удалось толкнуть.

Она уверенно отстранила купюры:

— Мы не договаривались.

— Ты нашла, я продал за девять — всё по честноку.

— Спасибо, нет.

Славик не стал её упрашивать. От лишних денег он ещё не научился отказывался. На самом деле ему после долгих уговоров удалось в итоге выцыганить у Петьки с Савёлы десятку, однако он решил, что вернуть не пятёрку, а именно четыре с половиной будет выглядеть более правдоподобно. Не хочет брать, не надо.

— Они, кстати, нашлись, — буркнула через некоторое время Даша.

— Чего?

— Те, что пропали на Канарах. Света с этим… Андреем. В Мордокниге та же Маша написала вчера вечером.

— Супер, — хмыкнул он. — Она написала? А почему же не они сами?

Даша поколдовала над своим новеньким айфоном и сунула ему под нос знакомую страничку. Приглядевшись к мелкому тексту под картинкой с сердечком, Славик прочитал:

Нашлись, нашлись! Отбой по моей прошлой записи. Ребята живы! Пока непонятно зачем, но всё это время они прятались на какой-то ферме. Долго не ели, истощали, но главное, что живы. Сейчас в больнице при нашем посольстве. Состояние точно неизвестно. Спасибо огромное всем, кто отозвался!

— Поздравляю, — сделал вывод Славик. — Мокрухи на тебе нет.

— Да иди ты…

— Александрова! — донёсся от доски голос архаично строгой Тамары Андреевны. — Я вам с Хлебовым не мешаю?

Они замолчали, встретились взглядами, и Даша улыбнулась. Славке тоже отчего-то стало приятно на душе. Теперь его совесть почти чиста. Собственно, почему почти? Он ничего дурного не делал, ничего чужого не брал, никого до полусмерти не пугал, даже вон деньги хотел вернуть. А то, что ролик под названием «Настоящий человек-паук на Тенерифе» уже крутится в сети и с каждой минутой набирает просмотры и лайки, так интернет для того и нужен, чтобы делиться интересной информацией, разве нет?

[1] Имеется в виду Facebook

[2] Как угодно (англ.)

[3] Имеется в виду Youtube.

[4] Получение денег с интернет-ресурсов.

[5] The Beatles, но beetles (жуки).

[6] От английского fake — подделка.

[7] Имеется в виду фильм «Туман» (Mist) по С. Кингу.

Часть I

Глава 1 — Первые катастрофы

Почему сейчас Даше вспомнилась вся эта жутковатая история с пропажей наших туристов на Канарах, она точно не знала. С тех пор прошло уже несколько лет, Даша выросла, незаметно для окружающих превратилась в соблазнительную во всех отношениях студентку с хорошей фигуркой и строптивым нравом, школа осталась в прошлой жизни, круг общения сменился, однако всякий раз, когда по поводу дня рождения или без повода вовсе она получала в подарок новенький телефон, ей начинало казаться, будто в пространстве образуется прореха, через которую видно ту парту, слышно покойную Тамару Андреевну, а Славка Хлебов хитро-хитро отводит глаза…

Самолёт летел в Вену.

Впереди были майские праздники, прогулки по неувядающему Шёнбруну, холодные и горячие яблочные штрудели, полдня криков на аттракционах в Пратере, плавание на кораблике вдоль Дуная и ещё много-много всякого разного, что может предложить увядающая столица одного из последних почти европейских государств Европы.

Даша скучала у иллюминатора.

— Закрой задвижку, — посоветовала сидевшая рядом мама.

— Зачем?

— Поспишь.

— Да не хочу я спать! — взвилась Даша, в очередной раз осознавая, что с некоторого возраста отдых с родителями — не отдых.

— Ну всё, всё, умолкаю, — пошла на попятную мама и повернулась к отцу, вероятно, затем, чтобы сообщить о происходящих с дочерью тревожных переменах.

Даше и самой не слишком нравилось то, какой не в меру взвинченной и раздражительной она внезапно для себя становилась, причём без видимого повода. Ну предложила ей мама не пялиться в планшет, а расслабиться и отдохнуть — что в этом такого? Уж точно не причина для того, чтобы взрываться…

Она отвернулась к окошку.

Рейс был вечерним. Когда они покидали Домодедово, начинались сумерки, и теперь полёт на запад сопровождался красиво розовеющим морем из облаков.

Одно облако показалось Даше каким-то странным. По цвету оно ничем не отличалось от остальных, однако лежало выше этого бесконечного ватного ландшафта и имело слишком правильную круглую форму, напоминая недоделанное на гончарном круге блюдце. Или даже сам гончарный круг.

Даша почувствовала лбом прохладу стекла.

— Маам, — позвала она, не оглядываясь. — Ты это видишь?

— Что именно?

— Посмотри, какое облако!

— Где?

Даша чуть отодвинулась и ткнула пальцем в иллюминатор. Она боялась потерять причудливую картину из вида.

— Где? — повторила мама.

— Да вон же! Погоди, сейчас я тебе покажу. — С этими словами Даша машинально перевела планшет в режим съёмки видео и направила крохотный глазок на облака. — Резкость, резкость, где же ты? Вот, смотри.

Теперь они обе видели на экране планшета розовато-белую чашу облака.

— Что это за штука? — вырвалось у мамы, уже толкавшей локтём папу, призывая его в свидетели. — Мне кажется или она крутится?

Даша только сейчас заметила, что мама, как всегда, права: облако явно вращалось вокруг своей оси…

* * *

— Константин Александров, — объявил ведущий конференции.

— Можно свет приглушить? — попросил новый докладчик, поднимаясь из зала в президиум и грустно глядя на блеклый прямоугольник, высвеченный проектором на импровизированном экране и показывающий меню общественного ноутбука.

Кто-то из местных знатоков услужливо сработал тумблером, и конференция погрузилась во мрак. Раздались нервные смешки.

— Так даже лучше, — поспешил заверить присутствующих Константин, чей профиль был единственным, что бледно светилось в темноте, если не считать яркого окошка над головами президиума. По окошку уже бегала стрелка курсора в поисках нужного файла.

Отыскав файл, Константин уверенно кликнул по нему, но как только видео раскрылось, нажал клавишу пробела и заморозил картинку с чем-то неровным и розовым.

— Прежде чем я покажу вам запись, два слова предыстории. Съёмка более чем непрофессиональная, делалась моей родной дочерью на то, что в народе называется «таблеткой», то есть на простенький планшет, однако делалась она в моём присутствии, так что за достоверность материала ручаюсь. — Константин уже поднял руку к шее, чтобы поправить галстук, когда спохватился, вспомнив, что сегодня позволил себе переступить через формальности осточертевшего дресс-кода и прийти в лёгкой рубашке-поло. — Съёмка велась с борта рейса СУ 2354, следовавшего по маршруту Москва-Вена тридцатого апреля сего года.

— В котором часу? — поинтересовались из зала.

— Ориентировочно в 20:30 по Москве. — Константин занёс руку над клавишей. — Сам я непосредственно этого не видел. Я сидел в проходе. Аномалию в облаках заметила дочь и призвала в свидетели жену. Я уже видел то, что сейчас покажу вам, в записи.

Неровности на экране ожили, и стало понятно, что это тучи, озарённые розовым закатом. Константин позволил зрителям свыкнуться с увиденным и снова поставил ролик на паузу. Достал из кармашка на груди лазерную указку и покрутил красной точкой вокруг одного из участков картинки.

— Обратите внимание вот на это завихрение. В отличие от остальных облаков, оно лежит выше общего уровня и, как видите, имеет правильную круглую форму. Хотя по фактуре и цвету ничем от них не отличается. Кроме того, если приглядеться, заметно, что оно вращается.

Картинка снова ожила и стала подёргиваться. Качество записи было весьма средним, и зрители невольно разделились на тех, кто видел даже вращение, и тех, кто не мог разобрать ничего. Последних, к счастью, оказалось меньшинство.

— Теперь смотрите внимательно, — послышался голос Константина, вместе со всеми наблюдавшего за большим экраном.

Облако покрутилось ещё несколько долгих секунд и исчезло. Только окружающая розовая вата пошла вспениваться взъерошенной гривкой.

— Вот замедленный повтор происходящего, — невозмутимо комментировал Константин. — Объект срывается с места и уходит за горизонт.

В самом деле, при почти покадровой прокрутке зрители увидели, как облако ни с того ни с сего резко отскакивает в левый нижний угол экрана, на мгновение замирает и почти по прямой линии, оставляя за собой лишь буруны, удаляется вдоль глади облаков к горизонту — в правый верхний угол.

— Можно включать свет, — распорядился Константин.

— Нет, погодите свет включать, — перекрыл начавшийся гомон сухой голос профессора Скрябина. — Константин Евгеньевич, верните-ка, пожалуйста, изображение к исходной точке, если вас не затруднит. Да, спасибо. Вот теперь хорошо. Итак, уважаемый Константин Евгеньевич, во сколько километров вы оцениваете размер этого вашего облачного объекта?

— Километров? — удивился кто-то из темноты.

— Моя дочь наблюдала этот объект около минуты, прежде чем начать записывать. За это время относительно самолёта, летевшего со средней скоростью 900 км/час, наблюдаемый объект сместился незначительно.

— Я это и предполагал, а потому спрашиваю, — заметил профессор.

— Дальнейший анализ покажет, но я пока оцениваю расстояние до объекта в 12—15 километров. При угловой величине в 20 градусов, я бы предположил, что размер собственно объекта составил порядка 2,5—3 километров.

Наконец, свет было решено включить. Константин исподлобья оглядел аудиторию. Профессор Скрябин что-то сказал своему соседу и стал делать записи в старенькой тетради.

— Простите, Костя, а ваша дочка не могла… хмм… как бы поправильней выразиться… выдать желаемое за действительное?

Вопрос исходил от совершенно лысого военного в генеральском мундире. Вообще военных в зале было по понятным причинам немало, однако «Брюс Уиллис» был такой один. В миру его звали Владимиром Николаевичем Петровым. И он всегда отличался здоровым скептицизмом.

— Могла, конечно, — усмехнулся Константин, прекрасно зная, что спорить не нужно ни с кем и ни при каких обстоятельствах, тем более при столь щекотливых. — Но в таком случае того же самого желала видевшая всё своими глазами моя жена и добрая половина левого борта рейса СУ 2354.

— И что говорили пассажиры? — решила не то поддержать, не то уколоть докладчика Вера Скрябина, профессорская дочь и по совместительству заведующая кафедрой генетики. — Ещё кто-нибудь снимал?

— Вы же знаете, как иногда рьяно бортпроводники соблюдают дурацкое предписание не позволять пассажирам пользоваться приборами во время полёта. — Константин покосился на Веру и оценил её раскрепощённый летний наряд. — Однако, как ни странно, по меньше мере ещё двое русских детей и один австрийский турист также успели заснять то, что вы только что видели. Ребята громко обсуждали, что у них получилось, а австриец был тоже не один и ходил потом по салону, показывая ролик спутникам по тургруппе. В интернете я пока эти видео не вылавливал, но не сегодня-завтра они там могут появиться.

— Ну, три человека — это, конечно, не «добрая половина», как вы изволили выразиться, — усмехнулся Брюс Уиллис.

— Владимир Николаевич, — впервые повысил голос в микрофон ведущий, — ваши сомнения всем понятны, только давайте по существу вопроса. У кого какие соображения относительно показанного? Константин Евгеньевич, вам первое слово.

Константин оглянулся на ведущего и благодарно кивнул. В этой роли сегодня выступал замдиректора по военным разработкам, отставной генерал армии Пичугин, Андрей Дмитриевич. Пичугин был, несмотря на преклонные лета, не только первоклассным инженером и разработчиком ряда ключевых моделей современного оружия, но и непосредственным начальником Константина. Собственно, включение его неоднозначного выступления в рамки закрытой конференции по новым технологиям было пичугинской идеей. Сам он едва ли стал бы будоражить умы коллег в таком масштабе. Но Пичугин, которому он показал ролик дочери чуть ли не в шутку, заинтересовался и велел «выносить из избы».

— По траектории и скорости движения очевидно, что объект при всей своей внешней природной структуре имеет явное искусственное происхождение. На замедленном повторе видно, что структура объекта во время старта, остановки и последующего ускорения не теряет форму и остаётся практически однородной. Как многие из вас, особенно у кого есть взрослые дети, знают, в последнее время в сети стало появляться немало фотографий и видеозаписей облаков необычной, не только причудливой, но и слишком правильной формы. Однако до сих пор никогда ни одно из подобных метеоявлений не демонстрировало чудес пилотажа.

— Китайцы, — громко сказал генерал Петров.

— У вас уже есть гипотеза, Владимир Николаевич? — поинтересовался Пичугин.

— Разумеется. Это китайцы. Как правильно заметил Костя, это их новое метеооружие. Маскируется под облака, панимаш, а потом ка-ак жахнет где-нибудь на Алтае, и прощай правительственные бомбоубежища!

Подобные выходки Брюсу Уиллису прощались. Широкие круги общественности знали о том, что генерал Петров ещё в чеченскую свару был слегка контужен. Узкие же круги доверительно помалкивали о том, что между бывшим и нынешним генералами существует гораздо более тесная связь, нежели видно непосвящённым. В отставку-то Пичугин ушёл, но, как слышал Константин, если бы не Петров с его связями в высших эшелонах, та злополучная история могла закончиться для шефа далеко не так мирно и удачно. Сама по себе история эта была тёмная, даже ближнее окружение замдиректора подробностями не располагало, знали лишь, что, как водится, не обошлось без женщины. Говорили даже, что иностранного происхождения.

— А ваше личное мнение, Константин Евгеньевич? — продолжал между тем ведущий.

Докладчик сделал вынужденную паузу. Он вспомнил, сколько времени на самом деле провёл в отпуске, украдкой от семейства просматривая тысячи роликов в интернете, роликов с тэгом НЛО или UFO, на которых всевозможные воздушные объекты висели в небе и демонстрировали восторженным наблюдателям свои причудливые формы, перемигивающиеся бортовые огни, плавное перемещение и многое другое, что заставляло поверить в их невыдуманность. Но Константин не верил. Нет, как материалист и в некотором смысле учёный, он, разумеется, не мог отрицать существование инопланетной и даже иномерной жизни, наличия эфира, которого «последователи» Менделеева и апологеты вредоносной теории, приписываемой Эйнштейну, недрогнувшей рукой вычеркнули из его оригинальной таблицы, возможности полости в Земле и уж тем более пустоты Луны. Однако НЛО в подавляющем большинстве роликов выглядели слишком надуманными, слишком по-земному, чтобы на их основе делать заключение о посещении нас неким космическим разумом. Конечно, были поразительные исключения вроде множества плазмоидов, следовавших по орбите за «шатлом», или светящиеся шары среди бела дня над Лондоном. Разглядывая их, Константин скорее интуитивно, нежели логически понимал, что к возникновению подобных световых явлений не могла быть причастна рука человека. Он был по собственному опыту уверен в том, что когда становишься свидетелем настоящего чуда, внутренний голос подсказывает, что это чудо, а когда нет — голос молчит, а логика посмеивается и предлагает толковые объяснения.

— На мой взгляд, — сказал он, облокотившись на кафедру и следя за реакцией профессора Скрябина, — в данном конкретном случае мы не имеем дело с доступной — будь то китайцам, нам, американцам или израильтянам — технологией. Все показатели — масса, фактура, размер, скорость — свидетельствуют о том, что в земных условиях подобный летательный аппарат не построишь. Поэтому я боюсь, что мне придётся остановиться на версии внеземного происхождения.

Зал ждал этого и отреагировал не так бурно, как предвосхищал Константин.

— А чего вы боитесь? — спросил Пичугин и сам же уточнил: — Нынче не те времена, когда за вольные мысли ведут на костёр. Из того, что мы тут увидели, я бы тоже сделал вывод, что ваша наблюдательная дочка запечатлела НЛО. С кем не бывает. — Он усмехнулся. — Коллеги, у кого ещё есть какие мнения?

За продолжением дискуссии Константин наблюдал уже из зала.

* * *

— Пап, ты слышал? — встретила его на пороге квартиры Даша, взволнованная и хорошенькая, как никогда.

Он подумал, что она сейчас поведает ему о своём очередном увлечении, которое случалось с ней почти каждую неделю, а по весне — так через день.

— И кто же он на сей раз? Англичанин?

— Ты о чём?! — Даша посмотрела на виновато улыбающегося отца и поняла, что он ещё не знает. — Мачу-Пикчу раздолбали! Сообщают, что там упала тарелка и разом снесла всю гору.

— Мачу-Пикчу? Тарелка? — Константин махнул из прихожей жене, которая шумела посудой на кухне. — А к экзамену завтрашнему ты подготовилась?

— Кстати, экзамен не завтра, а сегодня. Уже был, — обиделась на двойное невнимание отца Даша.

— И как? — Он сунул в шкаф неизменный рюкзачок и обнял дочь. — Справилась?

— Ты чего, не понял, что я сказала? Сейчас весь интернет будет это обсуждать. Настоящая тарелка! Час назад шарахнулась. В новостях передали.

— Ну, раз в новостях передали, значит, подстава. Вроде страшных эпидемий СПИДа, Эболы и прочего дерьма, которые, как выясняется, если вообще существуют, то усилиями совершенно конкретных людей. Если их можно так назвать… Оля, я жутко проголодался.

— Ты же собирался после заседания навестить Пичугина, — заметила жена, судя по голосу явно не застигнутая врасплох.

— Не сложилось. — Константин зашёл к себе в кабинет, которым после ремонта стала часть некогда слишком большой спальни, и машинально включил компьютер. Даша заговорчески следовала за отцом, чувствуя, что он лишь внешне не выказывает признаков интереса к услышанному, а на самом деле уже весь там, в Перу. — Ну так как сдала?

— Хорошо.

— Почему не отлично? — Константин, не стесняясь дочери, стянул джинсы и надоевшую за день рубашку и облачился в синий японский халат. В некитайском происхождении последнего он был уверен, потому что сам купил и привёз его из Киото, одной из древних столиц Японии.

— Потому что на «отлично» нужно повторять все эти глупости, которым нас учат, а я, как ты знаешь, привыкла сама думать. — Даша пристроилась за спиной отца, севшего к большому и уже призывно светящемуся монитору. — А наш ролик как твои старпёры восприняли?

Он не делился с ней своими планами. Вероятно, Ольга проболталась.

— Ничего. Решили международный скандал не поднимать. Будут высчитывать бортовую скорость объекта. Так что главного добиться удалось — нам поверили.

— Как можно не поверить, когда такое происходит… — Даша ткнула пальчиком в экран.

Пока они говорили, Константин прогуглил Мачу-Пикчу и сразу же наткнулся на несколько роликов, датированных сегодняшним числом. Каждый уже имел по несколько десятком тысяч просмотров. Один занимал не более десяти секунд, снятых телефоном, причём довольно плохеньким. Узнаваемые бурые очертания сложенных на зелёном склоне горы домиков без крыш внезапно взрываются грязным облаком песка и пыли под истошные вопли туристов.

Другой ролик показывал происходящее более обстоятельно. Снимался на хорошую камеру с приятным глазу разрешением. Снимавший на испанском с шутками-прибаутками комментировал спуск с горы, находившейся уровнем выше Мачу-Пикчу, показывая то собственные ноги, то открывающийся внизу и чуть вдали роскошный вид на покинутый город. Потом был громкий звук, заставивший оператора вскинуть камеру и успеть заснять мелькнувший над головами попутчиков вытянутый предмет, похожий на снаряд. Но не снаряд. Потому что предмет сначала как будто притормозил, описал высоко над Мачу-Пикчу дугу и только тогда с ускорением врезался в землю прямо посреди построек и бродивших между ними людей. И снова столбы песка и пыли, душераздирающие крики, прыжки картинки. Надо отдать должное снимавшему: он не выронил камеру и не побежал следом за остальными, а в какой-то момент остановился и сделал наезд на взрыв. Когда бурые клубы слегка рассеялись, стала видна торчащая из земли хвостовая часть снаряда…

— Похоже на рекламу нового буржуйского фильма, — сказал Константин, оглядываясь на дочь. — Чтобы привлечь внимание, а потом посмеяться над доверчивыми потребителями этой жвачки. Но в раскрутку ребята, похоже, серьёзно вложились.

— Ты думаешь, это розыгрыш? — искренне возмутилась Даша. — Пап, там люди погибли!

Он хотел отшутиться, но тут Ольга специально сделала радио на кухне погромче, и они услышали:

— Президент выражает соболезнования семьям российских туристов, ставших жертвой чудовищного теракта в Перу…

— Какого теракта! — взвилась Даша. — Это была тарелка!

Константин чувствовал, что что-то происходит, что-то непонятное и, наверное, страшное, однако решил вида не подавать.

— После Австрии тебе всюду тарелки мерещатся. — Он попытался потрепать дочь по волосам, но та зло оттолкнула его руку и отвернулась. — Оль, ну что, можно ужинать идти?

— Давно готово.

Кухня была частью жизни Ольги Александровой. Закончившая в своё время МГИМО с красным дипломом, она так ни дня и не работала по специальности. Сначала дочка не позволяла оторваться от быта, а потом Константин настолько хорошо устроился в институте при Минобороны, что нужда вставать каждое утро в семь и куда-то бежать за получкой у Ольги отпала. Как истинный Телец она приняла эту перспективу без радости и сожаления, с утра до ночи находила себе кучу полезных занятий, а время от времени занималась с учениками, натаскивая их в английском и французском. Готовила она недурно, вкусы домашних знала прекрасно, так что приход мужа врасплох её действительно не застал. Крутясь на кухне, она имела обыкновение включать «говорильню», как величал Константин радио, и была в курсе всего того, о чём власти хотели, чтобы сограждане знали. Благодаря этому Ольга почти не притрагивалась к интернету, а если и притрагивалась, то лишь затем, чтобы поделиться с подругами на Фейсбуке рецептами очередных «вкусняшек».

— Выключить? — спросила она, когда муж сел за стол и придвинул блюдо с изыском, называвшимся картофельной лазаньей.

— Пусть говорят. Даже интересно.

— … район, когда-то считавшийся самым лакомым пунктом любого туристического маршрута, стёрт с лица земли и оцеплен полицией…

— Какой идиот писал этот текст? — закатил глаза Константин. — «Лакомый пункт маршрута»… надо ж такое придумать!

— … власти Перу пока не делают скоропалительных выводов относительно причины катастрофы, однако США уже высказались в поддержку гипотезы о теракте…

— Вряд ли это реклама фильма, — вздохнула Ольга.

Константин посмотрел на неё и увидел, что она стоит у плиты и чуть не плачет.

— Ты чего?

— Не успели… Мы с тобой так и не собрались в Мачу-Пикчу. Помнишь, ещё под новый год говорили? — Она заметила входящую на кухню дочь и отвернулась. — Теперь и ехать-то куда-нибудь страшно.

— Именно страха эти твари и добиваются, — нахмурился Константин. — Чего, Дашуль?

— Сейчас на Яндексе написали… Лувр грохнули… — чуть слышно выдавила та и осталась стоять в дверях, глядя широко распахнутыми глазами на отца. — Это война?

* * *

Жизнь устроена так, что судьбы людей переплетаются самым причудливым образом.

Ну могла ли Даша, пролистывая в своей московской квартире фотографии дымящихся руин Лувра, знать, что в это же самое время в каких-нибудь сотнях метрах от происходящего, в парке Тюильри, сидит на зелёном железном стуле её бывший однокашник Славка Хлебов и как завороженный смотрит сквозь листву вековых каштанов на застилающие небо чёрные клубы дыма, почти не слыша крики людей и пронзительный вой сирен?

Всего полчаса назад он бочком обходил толпу перед «Джокондой» Да Винчи и без сил выбирался на воздух послеобеденного Парижа. И вот уже нет ни толпы, ни Джоконды, ни Лувра, а воздух переполнен тошнотворной гарью.

Что же произошло? Что он помнит до того момента, как был отброшен жаром взрывной волны в густые кусты, отделавшись несколькими царапинами и временной потерей слуха, который только сейчас стал постепенно возвращаться? Был звук. Высоко в воздухе. Он, кажется, даже успел подумать, что падает бомба, однако звук усиливался не сверху, а откуда-то сбоку. Значит, ракета? Откуда? Кто мог это сделать?

Славке вспомнились документальные фильмы-расследования знаменитого взрыва башен-близнецов в Нью-Йорке в день, который все американцы с тех пор называют не иначе как «911» — 11-е сентября. Фильмы эти чётко и неоспоримо доказывали не только то, что взрывы были делом рук самого американского правительства, но и что это были именно взрывы, то есть подрывы зданий, а вовсе не последствия попадания в них каких-то самолётов. Собственно, детальный анализ официальных видеозаписей и независимые интервью с непосредственными очевидцами показывал, что никаких самолётов никто с улиц города не видел, а видели их лишь зрители у экранов телевизоров, на которые транслировался не слишком добротно сделанный монтаж.

Но тогда от согласия простых американцев участвовать в незамедлительно последовавших за падением башен заокеанских войнах зависели слишком большие деньги их «правительства». А чем мог помешать Лувр чернявому коротышке, нынешнему французскому президенту с непроизносимой фамилией? Чтобы просто в угоду арабам расправиться с лучшими образцами европейской культуры? Ну так бедным арабам от этого лучше едва ли станет, тем более что по залам галереи их сегодня бродило немало, целые семьи с седыми стариками и непоседливыми громкоголосыми детьми. Их-то за что?

Мимо пробежали двое полицейских. Один махнул Славке рукой и что-то крикнул, вероятно, прогоняя подобру-поздорову, однако, не заметив реакции, бросился дальше, уже не оглядываясь.

Две девушки, рыдая, выволокли через кусты изуродованное тело парня, опустили на траву и в отчаянии сели рядом, отрешенно покачиваясь.

Ошалевший пудель с оборванным поводком кружил между стульями и хрипло лаял.

Славка переживал странное чувство. Когда ты в чужой стране, и вокруг тебя происходят из ряда вон выходящие события, ты ощущаешь себя совершенно сторонним наблюдателем, которого происходящее никак не может затронуть. Инстинкт самосохранения предательски притупляется. Тебе кажется, будто здесь твоё тело, но сам ты не в нём, а где-то далеко, как во сне, только наоборот.

Единственной реальностью, выводившей из транса, был запах гари. Запах усиливался.

В гостиницу, подумал Славка и машинально поднялся. Там хоть что-то можно узнать по телевизору.

Чтобы не сбиться с пути и не тратить время на ориентирование по карте, он поспешил в направлении Сакре-Кёра маршрутом, пройденным ещё утром: по Риволи до поворота на рю Кастильон, через Вандомскую площадь, потом налево до Оперы, мимо неё направо до пересечения с бульваром Хауссманна, оттуда строго вверх, через рю Лафайет, к собору Нотр-Дам-де-Лорет, слева в обход собора, по улице Мучеников до второго поворота налево. Он даже не помнил толком, как называется гостиница, полагаясь на зрительную память.

В маленьком лобби чернокожий клерк за стойкой таращился на потолок, под которым вещал о последних ужасах маленький плоский экран.

— Труа сан труа, — скороговоркой попросил Славка.

Не открываясь от телевизора, негритёнок нащупал ключ от триста третьего номера и громко поставил тяжёлый деревянный брелок на пыльную стойку.

Славке показалось, что он слышит слетающие с толстых дрожащих губ слова:

— Ля гер, ля гер[1]…

* * *

— Это война? — повторила Даша, умоляюще глядя на отца.

Константин заметил, что слишком тщательно пережёвывает лазанью.

Пауза затягивалась.

— Как Сталин, — неожиданно зло вырвалось у Ольги. Она вышла из кухни и увлекла за собой дочь.

Константин сжал кулаки.

Что это он, в самом деле? Откуда этот ступор? Война по всему свету продолжается уже давным-давно. Вернее, не прекращается. С первой мировой. Поголовье гибнет. Пастухи богатеют и самоутверждаются. Бараны запугивают друг друга. И вся эта круговерть то затухает, то вспыхивает с новой силой. То приближается к ЭрЭфии, то ненадолго отступает. Но Париж? Причём здесь Париж?

Где-то за окном гулко бабахнуло.

— Папа! — крикнула из соседней комнаты Даша.

Он вскочил и, не выпуская из руки вилку, поспешил на зов самого дорогого существа.

* * *

Славка лежал на кровати в убогом, но уютном номере посреди Парижа и таращился в телевизор, чего не делал со времён начальной школы. Интернет в гостинице был, да только какой-то странный, отчего привезённый из дома планшет отказывался к нему подключаться. Бежать за бесплатным вай-фаем в соседнее кафе через улицу не хотелось…

Французские телевизионщики уже битых четверть часа смаковали руины Лувра. Как ни странно, похоже, «Джоконда», находящаяся в крыле Денон, не пострадала. Погибли голландцы, немцы и французы XVII — XIX веков: крыло Ришелье превратилось в дымящийся котлован. Равно как и отвратительный комплекс стеклянных пирамид, которым нынешние масоны отметили подземный вход в музей.

Жертв было много. Смысла картавых комментариев Славка не понимал, но внизу экрана непрестанно скользила бегущая строка, и в ней цифра замерла на отметке 2 350. Откуда такая точность, трудно было сказать, но информационным службам виднее.

Интересно, как одинаково критические ситуации воздействуют на совершенно разных людей. Славка лежал, смотрел в экран и отличался от далёкого Дашиного отца лишь тем, что его никто не отвлекал и не звал. Прошло никак не меньше двадцати минут, прежде чем он сообразил, что на французах свет клином не сошёлся и что можно посмотреть на те же события глазами других европейцев. Российских каналов в гостинице не было, зато были многочисленные немцы и англичане. Большинство по-прежнему транслировали какие-то фильмы и мультики. Американцы ещё только просыпались под рассказы о новых обещаниях президента решить вопрос с беспорядками в Детройте. Арабы в повязках выразительно курлыкали вообще непонятно о чём.

Пульт в руке Славки замер, когда на экране появилась картинка «Евроньюс». Как часто у них водится, без комментариев.

Парижский дым сменился тоже дымом, но теперь уже где-то в горах. И не где-то, а на месте Мачу-Пикчу, если судить по субтитрам, поскольку узнаваемый по многочисленным фотографиям склон с неизвестно когда простроенным городком превратился в груду камней, из которых причудливо торчал сверкающий хвост огромного снаряда.

Не успел Славка привыкнуть к мысли, что происходит нечто гораздо более серьёзное, чем он поначалу думал, как без лишних слов вместо Перу на экране разлилась панорама водной глади, в центре которой горела белая раковина, точнее, то, что осталось от Сиднейской оперы.

Перу, Франция, Австралия… Где ещё?!

Телевизор работал с устрашающей чёткостью и хладнокровием.

Сиднейский дым стал дымом над какой-то ареной. Снимали с вертолёта. В нижнем левом углу появилась подпись «Рим». Рим? Неужели… о, шит, это же Колизей! Не очень древний, если верить последним изысканиям, но тоже символ. Символ, символ… Блин, да они же именно по символам разных стран и фигачат! С Лувром только ошиблись. Надо было Эйфелеву башню снести вместо него…

Италия…

Логика непонятно кого и непонятно зачем выстраивалась чёткая. На глазах человечества рушились его культурные символы. Рушились в прямом эфире, напоминая так много похожих друг на друга фильмов-катастроф последних лет. Мозаика рассеянных по миру дымов постепенно складывалась в плавящемся мозгу Славки в общую картину. Вероятно, поэтому он почти не удивился, когда снова Париж и снова Сидней сменила столь знакомая кремлёвская стена…

* * *

Одновременно звонили все три мобильных телефона. О них забыли. И только когда к неуместным сейчас мелодиям присоединилась допотопная трель домашнего, Константин остервенело сдёрнул трубку.

— Да.

— Ты видишь, что происходит? — Голос отца по-стариковски дрожал. — Вы целы?

— Мы все дома, не переживай, — с досадой ответил он. Помолчав, понял, что неправ, и добавил: — Ты там как?

— Собирай Дашу, бери Олю, и приезжайте ко мне.

— Погоди, давай сперва разберёмся…

— Нечего годить и разбираться. И так всё понятно. Уезжайте из Москвы. Тем более, что пока есть куда.

От внимания Константина не ускользнуло это предательское словечко «пока». Он посмотрел на своих девчонок, напряжённо застывших перед телевизором, на экране которого вот уже несколько минут крутили одни и те же кадры со снесенным до половины собором Василия Блаженного, руинами зубчатых стен и котлованом на месте Красной площади и мавзолея.

Отец жил под Звенигородом, на старости лет получив заслуженную возможность покинуть столь ненавистную ему столицу. Вероятно, кто-то из соседей сообщил ему о случившемся, поскольку сам старик включал свой старенький неубиваемый Рубин-714 разве что на новый год да на 9-е мая.

— Батя, не переживай…

— Костя, ты идиот! Если тебе нужно в чём-то разбираться, разбирайся, но Дашку срочно ко мне! Дай-ка Ольгу.

Когда он протянул ей трубку, жена ошарашено посмотрела на него, однако послушно взяла, поднесла к уху и некоторое время молча слушала. Потом кивнула, сказала «Хорошо» и нажала кнопку отбоя.

— Даша, собирайся, — начала она уже другим тоном, встала и как будто забыла обо всём остальном. — Едем к Евгению Ивановичу.

— Мам…

— … пока электрички ходят и метро не закрыли. Живо!

— Я такси вызову, — спохватился Константин, видя, что Ольгу уже не переубедить.

— Попробуй.

Все мобильные линии оказались занятыми. Почему она это знала, а он нет?..

Слушая частые гудки, он наблюдал, как жена с дочкой мечутся по квартире, запихивая в сумки всё, что попадалось под руку. Отшвырнул бесполезный телефон на диван. Бросился в кабинет и вернулся с паспортами, российскими и заграничными.

— Оставлять здесь не стоит…

— Почему только наши? — Ольга машинально сунула документы во внутренний карман Дашиной куртки. — Ты что, остаёшься?

— Выясню, что на самом деле происходит, и за квартирой присмотрю. Мне так спокойнее будет.

— А нам?!

— Если что, приеду завтра.

— На чём, на велосипеде? — Ольга уже окончательно взяла себя в руки. — Твой отец прав: сейчас народ ещё не прочухался, а через пару часов ломанётся из Москвы во все стороны, так что движение по шоссе будет парализовано. Поезда сегодня ещё походят, а вот завтра — уже не факт. Ты будешь от нас отрезан.

Константин перехватил испуганный взгляд дочери. Улыбнулся ей.

— Не паникуй. Батя — любитель сгущать краски. — Он махнул рукой в сторону телевизора. — Жуть, конечно, но это всего лишь Красная площадь…

— Это не «всего лишь Красная площадь»! — повысила голос жена. — Это Москва. Или ты забыл, где мы живём? Где-нибудь в Сибири со времён тунгусского эксперимента Теслы до сих пор ничего не происходило — ни «крещения Руси», ни революций, ни войн…

— Если бы челябинский метеорит не сбили с курса, и он бы упал на хранилище урана и плутония, готовых к продаже американцам, то вся Сибирь была бы сегодня как Красная площадь, — пришла на помощь отцу Даша, вспомнив его разговоры с друзьями-учёными, которые время от времени собирались у них дома.

Ольга не сдержала улыбки, видя, что дочь тоже в боевой форме.

— Костя, ты знаешь, мы тебя любим и ждём. Не валяй дурака и как сможешь, сразу приезжай. Телефоны и зарядку мы на всякий случай возьмём.

Она поцеловала мужа и первой шагнула за порог.

— Папа! — Даша повисла у него на шее, чмокнула в щёку, подставила свою, всхлипнула и спросила, глядя снизу вверх: — Что деду передать?

— Чтобы стрелять тебя научил, — пошутил Константин.

— Я умею. Ладно, пап, давай, не задерживайся.

Закрывая за ними дверь, он слышал, как на лестничной площадке гудит подъезжающий лифт. Что-то ещё работало. Пока…

[1] Война, война…