Оглавление

1. 2112

Название: 2112

Автор (-ы): Кир Неизвестный

Книга 1. Знакомство с Рыжим

Часть 1. Начало. Солнечная Система №1

Привет, меня зовут Джей, и я в первой пятерке лучших-из-лучших. Я космодесантник и рад служить родному Дальвнеземелью. Я черный, двухметровый, спортивного телосложения — а по другому, в среде десантников, и быть не может, и я старший сержант, поэтому, иногда могу крикнуть ниже по чину «Эй». А теперь моя история в хронологическом порядке, и поверьте мне, я хоть и прожил её, но все еще не могу её принять за правду.

Почти год назад, или вечность в прошлом, как мне сейчас казалось, люстра «КАСТРа» со своими габаритными полутора километрами длинны и почти четыреста метров в самом широком месте — машинном отделении корпуса, увиденная мною впервые, показалась самым значительным и большим искусственно созданным объектом во всей Солнечной системе. Но потом была планетарная станция в системе Сатурна — «Герадия», рассчитанная на полтора миллиона человек, и тогда я понял, что двести пятьдесят тысяч метров жилого пространства и почти две тысячи человек ничто! И хотя на люстровике на каждого члена экипажа выходило не меньше ста двадцати метров пространства, на станции было больше — намного больше. Я слышал цифру в четыреста квадратных метров! И хотя в эти метры входило внутреннее море, собственные оранжереи, а так же участок тропического леса с настоящими дождями — все равно оставалось очень много. Но оно и понятно — астронавтам незачем ощущать тоску в длительных космических миссиях.

Я посмотрел наверх, где на гелиоцентрической орбите завис люстровик. Сейчас «КАСТРа» выглядела серебряной черточкой слабо различимой на черном поле, усыпанном серебряными пуговками. Звезды не мерцали, как обычно было на Земле. На Умбриэле не было атмосферы — тут почти ничего не было, кроме кратера Ванды и этой, черт-её-дери, ублюдочной горы Дити в глубине проклятой дыры! Какими порой были прорицателями десантниками — назвать этот чудовищный прыщ — ДИТИ, сыном дьяволицы. Хотя это и понятно, интуиция космодесантника, прошедшего сотни, а у кого-то и тысячи таких вот адских проявлений Внеземелья, подсказывала лучше любых сгенерированных событий нейрофотонных компьютеров, способных спрогнозировать неожиданный всплеск рентгеновского излучения.

Вчера Ванда убила Вира, десантника арабского происхождения, молодого и сильного, постоянно улыбавшегося. Он трудился на двухсот тонном бульдозере, расчищал площадку для постройки временного лунного городка под куполом. В его задачу входило срезать ножом-отвалом рваный рельеф водяного льда, замороженного до железного состояния. К сожалению, для подобной операции необходим был оператор в кабине — джи-пи-эс нивелирование было нестабильное из-за частого пропадания связи с «КАСТРой». Причиной тому было бомбардирование поверхности частичками магнитосферной плазмы. Умбриэль, постоянно находясь в зависимости от Урана, был обречен на подобную судьбу, и оттого его второе полушарие всегда было погружено в темноту. Запустив механизмы бульдозера от ядерного двигателя, Вир двинулся атаковать водяные бугры, но резко выскочил на метановое поле, прокрутил бесполезные, не имевшие теперь достаточного сцепления, гусеницы. Бульдозер, словно неуклюжий бегемот, развернуло, а после, он, накренившись, опрокинулся кабиной на зазубренное острие изверженного сталагмита. Вир погиб моментально.

И не успела команда, как следует попрощаться с Виром, Ванда сегодня убила еще одного человека — космогеолога из команды «Нейтронного Кельта», работавшего под командованием капитана Кнута. Все случилось быстро и потому неожиданно — не предсказанный нейрофотонным компьютером прострел плазмы насквозь прошил «Сомнамбулу» Коли Дьяченко, оставляя после себя в бронированной скорлупе сожженные угли, вместо человека. Будь неладны эти блядские обстоятельства, так же, как и очередная правота Бугримова!

Сучий «Нейтронный Кельт»!

***

— Ну не может это быть «Предком»! Понимаете вы? Просто не может, и точка! — Капитан посмотрел на них, а они вроде не соглашались, но все еще терпеливые, смотрели на него, в любой момент готовые лопнуть доводами, фактами, а еще вот этим: «Говорю — Борис видел собственными глазами»! Он устало вздохнул, понимая тщетность усилий что-то им доказать. — Понимаете, система «Свой-Чужой» иногда дает сбои, и тогда вместо куска астероида, мы, скажем, увидим спасательный катер. Это же просто очередное проявления теории заговоров — а еще лучше сказать, что тем, кто надеется встретить инопланетян — пора сходить голову просветить к Доктору!

Они все знали о Докторе, вот именно с большой буквы. Все потому, что он был не простой врач, который поинтересовавшись самочувствием и на скорую руку, после краткого осмотра, выпишет методику лечения и необходимый набор лекарственных средств, отпустит с миром. Нет, Доктор был не таким! Он приветливо усаживал «голубчика», как он любил говорить о посещавших его редких пациентах, и начинал «распутывать клубок подсознания», в который, как он свято верил, любой уважающий себя космодесантник прятал свои болячки. И такой «душевный» диалог мог протекать часами, а «голубчик» к истечению уже первого часа ощущал пятой точкой, что словно сидел на раскаленной сковороде и усиленно потел. К тому же Доктор, свято верующий в клятву Гиппократа, мог запросто остановить в коридоре проходившего мимо десантника и так вежливо и очень пристрастно поинтересоваться его самочувствием. Часто такие «ловчие» маневры Доктора заканчивались для несчастного полным набором «процедур». «Болезнь лучше предупредить, чем лечить» — говорил Доктор, и хотя на памяти последних лет пятнадцати в рейдах не случалось ни одного случая серьезного заболевания, Доктор говорил, что это четко сработала бортовая медицина и персонал. И поэтому, если кому-то вдруг доводилось случайно чихнуть в его присутствии, он, в благочестивом порыве «спасти всех», забирал к себе в лабораторию буквально всех, кто бы в радиусе несколько десятков метров, и этого «Медманьяка» редко останавливала даже гибертронный сплав метровой переборки. Создавалось ощущение, что его вряд ли смог остановить тот факт, что за стенами легкого корпуса, в открытом космосе, на одном из модулей масс, случись нечто подобное — загребет всех и даже с поверхности Умбриэля, где проводилась очередная миссия под кодовым названием «Нейтронный Кельт».

— Капитан второго ранга, разрешите обратиться? — Довольно габаритный десантник, отделился из общей массы людей, пробился ближе к нему. Он в ответ кивнул. — Вы, как начальник экспедиции точно знаете и непредсказуемости Дальнего Внеземелья и частых его не поддающих разумному объяснению явлений. И в таком случае устав говорит о том, что если нет подобным фактам трактовок, то ни в коем случае нельзя этого игнорировать, иначе можно нарваться на последствия. Готовясь к миссии в кратере Дити, нам часто приходилось наблюдать плазменные аномалии над скальными стеклянными новообразованиями. И замечу — официального объяснения этому явлению нет до сих пор. Но, проигнорировав эти аномалии, мы точно пришли бы к гибели персонала, хотя в существование этого физического эффекта многие члены научного совета позволяли себе сомневаться. И вот в чем вопрос — мне кажется, что у меня дежа-вю и все повторяется, а главный научный сотрудник отрицает факт НЛО.

— Ну, хорошо. Что вы предлагаете, матрос Бугримов. — Он не обиделся ни на матроса, ни на то, что на самом деле тот был бригадиром буровой команды на протонном буре, и не имел право задавать подобные вопросы напрямую командиру, через голову непосредственного начальника. Я видел, как капитан заинтересованно и немного удивленно разглядывал Бугримова.

— Предлагаю учредить комитет, который, в свою очередь, сформирует положение о гипотезе исследования феномена НЛО, а так же рассмотрит новые форматы изучения объекта, в том числе и физический контакт.

Кнут, будучи капитаном второго ранга и имевшим возможность, как член и начальник научной экспедиции быть подключенным в широком смысле этого понятия, к библиотеке мнений, сейчас весьма удивился стройному теоретическому обобщению и избирательному анализу Бугримова. Именно эти свойства мышления позволяли ему, профессору кафедры физики космоса, абстрагироваться и выделять суть предметов. Ему казалось, что рядовому члену экипажа это не доступно.

— Хорошо. И кого вы хотите видеть в составе комитета? — Капитан второго ранга Кнут знал сложность этого вопроса, и оттого надеялся на провал десантника. Он точно знал, что специфика дальнего рейда не позволяет перемешивать функционалы разных специалистов, даже, если работы, выполняемые ими, являются смежными. Почти никто не знал о том, чем занимаются люди в соседних структурах, только общие черты. Поэтому и выбор у десантника был не широк — в основном из своего круга.

— Предлагаю навигатора Прайса, он так же может выполнять функцию лоцмана. Очевидно, Прайс лучше всех знаком с гравитационными и электромагнитными полями системы Урана. Далее: десантник-крол Джей, он же Жозе Каплан, входит в состав штурмовой группы космогеологии, несомненно, им приходится первыми иметь дело с аномалиями и ужасами Внеземелья. А он лучший из них. — Я был буквально ошарашен таким предложением своей кандидатуры! Я, безусловно, был польщен, но мы не обсуждали прежде подобные варианты, и мне никто не озвучивал таких вызовов. — Следующий: физик — анигиляторщик, доктор философских наук Фрэнк Уоллес, по совместительству советник групп Малой и Большой Механизации. Отвечает за все процессы в двигателях химических, ионных, а так же субсветовых анигиляционных. И если есть такой человек, что сможет ответить о природе НЛО и гравитационной линзы, то это именно он. И, конечно возглавить комитет должны Вы. Так же, — ни на секунду не останавливаясь, продолжил Бугримов, словно бы уже дано все продумал, — обязательно нужно подключить эту группу специалистов ко всем профильным библиотекам мнений и группам специалистов, что без отрыва от основной деятельности могут давать итоги своих анализов по проблемным ситуациям.

— Хорошо. — Кнут удовлетворенно мотнул головой. — Почему себя не предлагаете? Я как понимаю, вы высказываете общее мнение и оно… — он на секунду задумался, подбирая правильный термин, — эрудированно и компетентно.

— Не стану лукавить — из того, что я сказал, не все принадлежит мне. Это мой синтетический двойник в накопителе Апироэдра Мотидзуки формирует научную составляющую. Вы же наверняка помните историческую программу «Экстрот»? Так вот, я воплощение её второй версии, так сказать улучшенной.

— Ооо, даже так? — Удивился Кнут. — Тогда понятно, почему вы отказываетесь сами войти в комитет. Скажите, удалось ли программе решить системные баги и усовершенствовать защиту запрещенных секторов памяти?

— Да, сейчас все более чем надежно и устойчиво. — Кратко пояснил десантник.

— Хорошо. — Подводя итоги беседы, заключил Кнут. — Заявку на учреждение комитета я принимаю, на высшем собрании офицерского состава проведем срочное, внеплановое голосование, и я думаю, — он посмотрел на наручные часы, которые не боялись космоса и невесомости, — к вечеру у меня будет протокол по голосованию. Прошу всех разойтись.

Я, почему-то не воспринимал всего этого всерьез, а потому, пропустив большую часть диалога мимо ушей, дал себя увлечь шумной компанией космодесантников в кают-компанию, в которой, на огромном экране, распахнутом в космос окном, транслировался полутемный рельеф НЛО.

— Кто нынче вступил в клуб «Урания»? — Щуплый двигателист Петр перекинул зубочистку во рту. — Каков счет?

— А ты для чего Петя интересуешься? — Ответил ему кто-то из-за стола.

Сейчас, в «переговорной каюте» скопилось непривычно много для этого времени народа. Связанно собрание было с появление на радиогоризонте «малого объекта искусственного излучения», проще говоря, неуправляемого спутника искусственного интеллекта разведывательной флотилии корабля Дальнего Внеземелья. Такие обычно прописывались «люстровикам», таким, как «КАСТРа», но он точно не принадлежал «КАСТРа», а других, подобного класса кораблей, поблизости не было. И вот чей он был, команда изводила себя догадками, строя предположения.

А теории взаимоисключали присутствие в свободной навигации транспорта поблизости. Оставалось одно, вернее два предположения. Спутник оторвался от модуля массы древних межсистемных станций «Урания» или «Великий Предок». Эта новость, подтвержденная системой «Свой-Чужой» и меридиальной локацией, послужила фитилем для забытых сказок-страшилок про пропавших мутантов на дальних рубежах. Эмоциональная волна грядущего открытия сбила весь деловой настрой экипажа, тайну жевали, пережевывали и для вкуса, каждый день добавляли новостей об объекте. И, конечно, эти новости выдумывали и чаще всего они рождались в среде десантников, таким образом пытавшихся развеять свою скуку.

Вот и сейчас, в организованном «кружке по интересам» главенствовали Бугор и Алтай, делясь с «заинтересованными лицами» новостями «от первого лица» и от «Бориса, который видел своими глазами». «Заинтересованных» было много и поэтому, обычно просторная «Комната отдыха» или в простонародье «Бриллиантовая комната» из-за вида в открытый космос, казалась маленькой и не уютной.

— А ты для чего Петя интересуешься? Сам хочешь ставку сделать, или новость какую принес? — издевательским голосом продолжил за кем-то Алтай.

— Прозвище совсем ему не подходит — подумал я, — Ему больше «Горчица"пошла бы.

— Новость принес. — Ответил он

— Да, да! Что за новость! Говори же скорее! Ну же, не тяни! — Зашептались вокруг, забеспокоились, заторопили.

— Да, что за новость — продолжил Петя. — Астероид это. С большим железным ядром внутри. И скорее всего смещенным к краю, поэтому и вращается! А «Свой-Чужой» ошиблась, прочитав отраженный сигнал! Вот и вся новость. Нет никакого «Предка»! И «Урании» нет! Ошиблись приборы.

— Ты не придумывай, чего не знаешь! — зашипел на него Алтай.- Ты даже к «планетчикам» не вхож! Мордой не вышел! Какой астероид! Тебе об этом капитан что ли сказал! А вот мне Борис сказал! Он вот своими глазами видел! А он не «планетчик» какой-то, он Ш-ту-р-ман! — Протянул Алтай последнее. — А ты здесь про астероиды рассказываешь. Стыдно должно быть тебе Петр, стыдно!

— Да я сбить с вас хотел эту вашу оголтелость «Открытием»! Но вот все же, вдруг нет там ничего! Тогда что? — Двигателист, для убедительности, развел руки.

— Вот если бы не было, то и Борис ни чего бы ни сказал. — Это уже Бугор вступился за своего друга. — Это он нам вообще по секрету. А мы вот товарищей хотим предупредить — а вдруг там опасность какая? Те же мутанты, к примеру. Или чего хуже. Ведь никто не знает, что там сейчас на тех станциях. А если, к примеру какому-то, спутник и вовсе не отрывался? Вдруг это «Урания» возвращается? Борис так и говорит, мол нет такого ресурса, чтобы столь малый объект так долго в автономном плавании продержался. Нет и все тут! — резюмировал Бугор.

— Да, ладно, ладно! — Примирительно поднял руки вверх Петр. — Да несерьезно это все я, не со зла. Просто хотел, что бы на меня обратили внимание, а то зашел к ним, а они даже головы не подняли. Обидно же.

— Да тебе вот за обиды твои, да поперёк спины! — Загундосил под нос Алтай.

— Так какие ставки? — Уже шутливо переспросил Петр, проходя к столу.

***

После того разговора прошла неделя, а после случилось это.

— Батурин и Алтай пропали с борта «Чайки».

— Каким образом?

— Скафандры на месте, их нет. На борту полная разгерметизация, «Чайка» похожа на решето и только благодаря своей надежности вернулась на базу. А может благодаря чуду. Загнали её на второй верхний твиндек, думали раненые там, дали атмосферу, десятую гравитации, ну что бы не навредить, открыли спасательные люки, а там только номерные скафандры, пустые.

— Они с поверхности успели подняться до взрыва?

— Да, когда Дити рванула, Николай и Алтай были на борту, совершали маневр форсажа. Но их зацепило, пострадал катер и скафандры. Посекло все спасательное оборудование, если бы они были на борту, то непременно погибли. Там не было шансов выжить.

— Это понятно. — Произнес, немало озадаченный Ховард, командир «КАСТРы». Но если бы они были на борту, были бы тела! Мертвые, живые, но тела! Но как! Как объяснить их отсутствие? Сейчас же создать комиссию и расследовать инцидент. Найти Батурина и Алтая!

Не успела еще эта информация остыть, как последовала следующая:

— Командир! — Обратился к Бьерну, командиру космодесантников, оператор группы наблюдения. — Пропала «Пума».

— Точнее.

— Координаты. — Оператор назвал цифры.

— Это же возле гравитационной линзы!

— Так точно. — Подтвердил оператор. — Потеряна связь. Потерян визуальный контакт. Поступающие помехи от линзы не дают получать достоверную информацию через гравитоны.

— Ясно. Вот что нужно. Срочно, параллельно комиссии по расследованию ЧП на «Чайке», назовем её «Дити», создать две независимые от первой, группы — одну десантную, другую здесь, на борту «Кастры», преимущественно из группы Андерсена. Десантную укомплектовать самым совершенным оборудованием, «Поларами» и побольше экзоскафандров. Знаю, что технология новая, как и многое на «Кастре», но уже пора все это применять — время пришло. Три группы десантников, плюс поддержка сателлитами. По готовности доложить. Максимум — два часа на подготовку! — И он, резко развернувшись на пятках, быстро удалился в сторону мостика….

В это время, на «Пуме» тоже происходило вот что: приборы сошли с ума, либо вовсе отключились. За бортом, если верить камерам наблюдения, пошел снег, причем крупными хлопьями. И не тот снег, которой идет, когда техника не исправна, а такой, как в Сибири, размером с ноготь большого пальца. Сквозь марево и пелену по правому борту, проглядывали звезды, а по левому — был абсолютный, непроглядный мрак и даже наши лица не отражались на стекле. — Что за черт! — Воскликнул я, когда Слава указал мне на эти «эффекты». — Куда нас занесло?

И тут наш катерок тряхануло, да так, что крепкий навигатор уселся на пол. А потом…. А потом и вовсе с ним начали происходить чудеса, метаморфозы. И это совпадало с тем, что творилось за бортом. А там началась настоящая пурга, в которой появлялись то тут, то там, разряды молний. По внешней обшивке что-то забилось, зашуршало, передовая звуки внутрь, через многослойную композитную броню. Это проникло сквозь силовые экраны, что в принципе было весьма маловероятно и судя по звукам, прорывалось-продиралось внутрь. Я скомандовал призрачной команде, а получилось только Славе, приготовиться к маневру форсажа и перегрузке, оглянулся на него и обомлел. Навигатор снова отрастил густую черную шевелюру и как мне кажется, заметно потерял в своей естественной белой окраске, становясь черным, становясь мной! Что же за напасть такая!

— Старт! — Прокричал я команду, и тут же горизонт, маячивший впереди, превратился в точку. Надавило со всех сторон так, что уже начал думать о сломанных ребрах и костях. Кровь прилила к мозгу, в глазах заплясали кроваво-красные пятна. Но я успел разглядеть среди этого цветного водевиля пятен, как Слава оторвался от противоперегрузочного кресла, повернул голову в мою сторону, мило так улыбнулся и произнес: — Они нас ждут.

Рукав Стрельца, звездная система Кастр, 3 планета от Солнца. Часть 1

Это гадливое ощущение того, что все потерял, и даже малую долю не вернуть! Блядство! Добавляло беспокойство еще то сообщение от руководства миссии о том, что программа «Экстрот» в общем, а в частности экзониты, в атмосфере неизвестной планеты могут перестать работать, либо, подвергнувшись мутации, будут выполнять неизвестные и неизученные функции. Да, для меня, имеющему наибольший процент этих «существ» в крови, это звучало как угроза жизни.

Я осмотрелся, вокруг бушевало безудержное лето, жара и томящая духота. Меня окружала местность, наполненная сломанными зубами — расчесанным лесом. Видимо тут случилась техногенная катастрофа, и сюдя по тому, какой жар поднимался от земли — это случилось совсем недавно. Поднял голову вверх — там, пробив озоновый слой и ультрамарин неба, окруженный конденсированной из воздуха влагой в туче, свисал нос нашей «КАСТРы». Она погибала, погружаясь на дно атмосферы этой выблядешной планетки! А еще спутник это планетки, вроде нашей Луны, только расколотой, вроде кокосового ореха, пополам, а вокруг двух половин, причем одной светлой, а другой темной, осколками вьется серебряный хвост.

— Это же как надо было так нагадить, что досталось даже космосу и сателлиту? — Я брезгливо сплюнул. — Вот же уроды.

По небу, будто раскатами грома, прокатывались взрывы отделяющихся спасательных шлюпок, таких же, в которой и я сюда попал, в центр этой ёбанной катастрофы. Снова посмотрел на сожженную до черноты поляну — деревья лежали четко уложенными, ровно в том направлении, куда ушла взрывная волна, а ушла она прямо отсюда, куда приземлилась моя шлюпка. Совпадение? Но, главное — как мы все тут оказались? Я опустил голову, принялся вспоминать:

«Вот же ёбанное всё! Не просто так это дырка там распахнулась, никак сама вселенская шлюха ляжки раздвинула. Вот, мол, смотрите, какая я влажная! Ну, да, а мы, вся наша компания, будто соскучившись по бабам, занырнула в неё. И вправду сказать — покатилась по этой трубе наша «люстрочка», будто по смазке, черт-знает-куда. Хотя, знает — этот адский ушлепок всегда знает, куда вывести честных людей — в самое пекло! Куда ж еще! К черной, мать её дери, дыре, в самый центр галактики! Да и сразу было ясно, что червоточина вот так, просто, не появиться на задворках системы, понятно же, что её туда кто-то с умыслом поместил, а мы все, будто малолетние долбоёбы, жахнули в неё не подумав! Но ладно еще линейный состав, но куда смотрели отцы-командиры? Что, они в детстве роняемые были чаще, чем мы? А может исключительно головой о кафельный пол? Да что же у них за семьи такие, что выросли они настолько непроходимыми уёбками?

Хотя, все же, первыми уёбками стали мы со Славой, когда сунулись в эту дыру на никчемном десантном катерке «Пума». И хоть, как нам говорили, она была последнем плевком в невесомости от науки и техники, но мы то точно знали, что с Внеземельем шутки всегда заканчиваются плохо. Всегда! Вот так и в этот раз случилось на нашей «Пумке»:

Не ощущал в этом месте своего присутствия, протягиваю руку вперед, но вижу только ее, и она как будто провалилась в мутный кисель, который всосал и растворил в своем студне пространство. Поворачиваюсь влево, а потом и вправо, но обстановка одна, в ней нет смены, и только следы моих движений стекают тяжелыми вихрями по провалам, что оставили руки. Словно время тоже встало, следуя правилам мутного киселя, который размешай и взболтай — все равно вернется в свое исходное состояние.

И ведь взялось это состояние из ниоткуда, словно свалилось снег на голову в июле месяце. Стоило перешагнуть шлюз палубы модуля массы, как накрыло — накатило со всех сторон, а может, и просто сверху… Не разобрать. Не могу вернуться, в этой мути не разобрать дороги, и даже сколь яркого и понятного маяка нет. Я словно тот путник, что вышел в метель, безрассудно понадеявшись на знание местности, и, нахлебавшись ртом и носом снежных зарядов, потерял в окружающей вселенской одинаковости теплый огонек домашнего очага. Тяну руки к лицу в желании протереть глаза, но ладони натыкаются на прозрачный блистер шлема скафандра. «Черт!» — ругаю свою забывчивость. Ведь я сейчас в «Сомнамбуле», на борту древнего кашалота межзвездной миссии «Великого предка», с таинственным названием «Бортам». Миссии, которая пропала более трехсот лет назад на краю сектора Ориона, и с тех пор никто о ней ничего не слышал.

И все же как правы были те, кто назвал эти уродливые межпланетчики «кашалотами» — вот так взглянешь на них со стороны, и сразу понимаешь, что это именно кашалот. Такой же тупой нос, такие же плавники-крылья на которых установлены ионные стабилизаторы и тако же далекий тонкий хвост с ядерным реактором и запасом гравитационного топлива. Оно и понятно — древняя технология, ничего не могла вызывать, кроме грустной улыбки и желания списать эту гробину в утиль. Но вот именно «Бортам» по непонятной причине меня пугал…

А ведь раньше были попытки установить с ним связь, понять, где он находится, возможно, оказать посильную помощь. Но миссии как след простыл. А спустя лет тридцать лихорадочного поиска ответов и ежедневного сканирования секторов космоса, в которых, по всем прикидкам, должна была пропасть миссия «Предока», поступил негласный приказ о прекращении спасательной миссии, а специалистов, занятых бесплодными поисками, переключить на более важные участки. Конечно, еще оставались энтузиасты, но их хватило на пару десятков лет. А после произошедшее с «Великим предком» записали в нераскрытые тайны, и история стала достоянием конспирологов.

По слухам, несколько десятков лет назад, спустя почти два столетия после выхода последней статьи о заговоре против миссии, группе изучения дальнего космоса, базировавшегося на орбите сферы Бернала «Герадия», удалось поймать сигнал SOS, исходящий из рукава Стрельца в центре Млечного Пути. По коду получилось идентифицировать группу «Великий предок», которая неведомо как — видимо, перепутав направления, — ушла в центр галактики к черной дыре. И вновь проснулись уснувшие было желтые журналисты, начав разогревать выдуманными новостями жаровню масляных сенсаций. Доходило до того, что писали о конце света, о врагах человечества, о неотвратимости мести высланных из системы мутантов. Подобные заголовки кричали отовсюду и плевали слюной в читателя новостей. Но… Но факты говорили сами за себя: сейчас я стою в центре огромного корабля, на который сошел с десантного катера «Пума», неспособного преодолеть и одну триллионную часть пути, пройденного сигналом «Предка»!

Снова поводил закованными в броню «Сомнамбулы» руками по желеобразному телу «киселя». Как и ожидал, в его физических свойствах не произошло существенных изменений — он все так же топил в себе мое пространство и время. Я продолжал думать о ситуации, в которую попал. А выходила неувязка. Неувязочка с тремя огромными восклицательными знаками! Даже если на мгновение представить, что сигнала не было, а группа так же, как и предполагалось, ушла во внешний рукав, то все равно получалось, что расстояние непостижимо огромное, даже для неосвоенной пока технологии протореан. Той самой технологии с совершенным двигателем ГПАД, способным, по слухам, преодолевать световые годы в секундных прыжках, были недостижимы такие расстояния! А за то время, которое находилась миссия «Предка» в походе, ею было преодолено не менее шести тысяч трехсот световых лет, а если считать и то время, когда она была пропавшей, то и вовсе больше! Моя «Пума» максимум, на что была способна, — это выйти на рубежи Сатурна. Да, это тоже много, но расстояния несопоставимы!

— Пш… Пш… — раздалось эхом в куполе моего шлема.

Звуковой шарф переговорного устройства находился по краям скаф-замка шлема, поэтому любое общение с мостиком создавало иллюзию присутствия собеседника. Вот и сейчас эхо помех неслось сразу со всех сторон.

— Пш… Ком… Командир! Как слышите? Пш…

Это Слава — здоровый черный навигатор, сейчас стоявший на капитанском мостике и выполняющий функцию штурмана.

— Слышу нормально! — незамедлительно ответил я.

Если чуть промедлить, то эта черная акула космоса, нисколько больше не сомневаясь, бросит все доступные ему бортовые средства «Пумы» на активное подавление всего и вся ради спасения моей жизни, даже если ей ничего не угрожает. Такие установки у всей десантной группы, такой был приказ капитана Кнута — не потерять больше ни одного члена экипажа.

— Как ты, командир? Помощь нужна?

В его голосе слышались нотки беспокойства, и я уже представил, как напряженный палец завис над запретной красной кнопкой. Нужно было что-то срочно отвечать этому разрушителю.

— Навигатор! — обратился я к нему. — Подключи ИИ моей «Сомнамбулы» к капитанскому мостику «Бортама», загрузи его звездные карты к нам, на «Пуму», определи нашу дислокацию и запроси дальнейшие действия у «КАСТРы».

— Понял! — воскликнул тот, радуясь, что со мной все нормально. — Приступаю!

И почти сразу на борту кашалота что-то стало происходить: защелкали скрытые в недрах невидимые тумблеры, появилось движение в плотных слоях киселя, будто его, как сахарную вату, подцепили на деревянную палочку и потащили куда-то вверх и в сторону. Постепенно освобождающееся от мути помещение оказалось просто огромным, не имеющим стен и потолка (или пока они были невидимы). Набив на пульте вторичных программ ИИ, расположенного на правом предплечье, команду запуска автономных сателлитов и камер, маршрутных фишек, — двинулся по направлению пунктирных линий трассы, что накидал искусственный интеллект скафа, ориентируясь на схемы корабля, загруженные Славой.

— Навигатор, ты смог подключиться к капитанскому мостику?

— Почти. Пришлось все команды набивать вручную, семантика кашалота очень устарела, а библиотека нашего ИИ не оснащена необходимыми алфавитами. Хорошо, что эти подгружены в интеллекты «Сомнамбул». В общем, вышел из положения, — было слышно, как он неловкими толстыми пальцами стучит по голографии кристаллов пульта управления. — И… Готово.

Он с победным восклицанием отстучал последний символ, и действительно, сразу голографией на пузыре моего шлема появились сменяющиеся данные запуска процессов распознавания нового пилота люстры. В ядро управления загружались мои данные и новые навыки, требуемые от корабля.

— Отлично! — похвалил я навигатора. — Теперь швартуй. И связь по коду «Б» через каждые пятнадцать минут, с постоянной трансляцией. Кстати, ты делаешь запись в бортовой журнал, как я тебе говорил?

Он немного помолчал — видимо, сверял аудиосигналы и время начала непрерывного потока фиксации.

— Да. Пишу, — ответил он после некоторой паузы.

— Отлично. Продолжай фиксировать. Кстати, ты сделал забор «киселя», или как его?..

— Желто-красного тумана?

— Да.

— Как только он появился, сразу взял на пробу. Бортовая лаборатория «Пумы» делает анализ, но пока состав неизвестен. «Квадра» — это искусственный интеллект катера…

— Не утруждайся, я уже знаю. Отчеты отправили на «КАСТРу»?

— Отправили. Но они все вернулись. «Квадра» отчиталась, — он замолчал.

— Ну и? — сократил я паузу.

— В нашем секторе «КАСТРы» нет.

— В нашем секторе? Это в каком секторе нет «КАСТРы»?

— Сейчас пришлю карту.

Послышалось его нетерпеливое сопение. Он всегда психовал, когда ему приходилось выполнять не свою работу — особенно, когда мало в ней понимал.

— Выслал, — наконец отчитался Слава.

Ко мне подлетел сателлит и по требованию развернул звездную карту. Созвездия, которые прорисовывались сейчас в произвольном порядке, были незнакомы, но вот туманность… Туманность я узнал. Это была Орел, правда немного под другим ракурсом, но когда прокручивал карту, то нужная позиция устанавливалась безошибочно, а это значит, что мы примерно в шести тысячах световых лет от Земли, в месте, где рождаются новые звезды, и где правит балом огромная черная дыра! А еще такое количество звезд! Столько я не видел ни в одном изученном полушарии Млечного Пути, которых видел предостаточно.

— Навигатор! — возмутился я явной ошибкой. — Это что ты мне прислал?

— Это карта, загруженная с мостика «Бортама» маршрутными отметками миссии, а также точным нашим расположением. Точнее, не нашим, а «кашалота».

И действительно, развернув карту в пространстве под другим углом, я увидел пульсирующую красную точку и ведущую от нее такого же цвета черту, замыкающуюся на довольно близко расположенной звездной системе. Название системы меня удивило.

— Навигатор, эта карта с этого корабля?

— Да, — коротко подтвердил Слава.

И вдруг меня, словно ударило током, осенила догадка: как получилось, что корабль вышел из звездной системы, прошел определенное расстояние и смог встать именно в этом секторе, как будто дожидаясь нас? Где команда, управлявшая этим гигантом?

— Навигатор, запроси данные с историей маршрута.

— Уже. Если верить журналу и корабельным часам «Пумы», то «Бортам» прибудет сюда… завтра, — Слава осекся.

— Это как понимать? Проверь, есть ли ошибка в расчетах.

— Ошибки быть не может, — я и так знал, что интеллект катера дублировал по несколько раз расчеты и проверял себя на возможные неточности. — «Квадра» перепроверила запросы и все варианты расчетов. «Кашалот» должен быть здесь только завтра, — неумолимо повторил Вячеслав.

— Что с командой? — произнес все же я, хоть и не хотел спрашивать — чувствовал неладное.

— На борту их нет. Нет ни одной формы жизни, знакомой «Квадре». Сканируем… пространство у корабля. Ага, вроде что-то есть. Но это… — снова он оборвал на полуслове.

— Давай, показывай! — потребовал я.

Уже не мог тянуть неизбежное. Сателлит спроецировал, будь он неладен! Все они до последнего были в космосе замороженными, застывшими с масками ужаса на лице! Там была вся команда — не менее четырехсот человек: мужчины, женщины, их дети. Так раньше формировали звездные экспедиции — семьями. Так они и погибли: некоторые — взявшись за руки, другие — прижимая к груди детей. Но все были с одной и той же гримасой ужаса и смерти, что заставляло мою кровь закипать, как от ожога расплавленным адом.

— Возвращай меня! — не выдержав, дал петуха я.

— Не-е-е возраща-а-айся! — кто-то проблеял или простонал в пузыре шлема. — Не-е-е-ет… Команди-ир…

Я с ужасом понял, что это мой напарник, навигатор Слава, которого сейчас будто выворачивает, погибает! Волосы, даже те, о которых я не знал, что они есть, зашевелились в унисон моему страху. Сейчас моя последняя надежда, мой напарник… умирал, мучился! Что?! Что с моим другом?!

Не помня себя, я бросился обратно к модулю массы причала. Я помнил все преграды на своем пути, все люки и тамбуры, переходы и кессонные отсеки. И всем им, не отвлекаясь, на бегу, я отдавал команды: «Открыться», «Закрыться», «Сбросить атмосферу», «Поднять вакуум-створ», «Включить габаритные огни». И уже в распахнутом зеве палубы, на фоне необычайно ярких звезд и созвездий, я разглядел силуэт нашей «Пумы», а возле вцепившихся в переборки ступоходов согнутые, словно членистые ноги кузнечика, низкорослые человеческие силуэты. «Дети», — догадался я, а у самого, сказать, что мурашки по спине — ничего не сказать, словно ледяными камнями под кожей поводили. Выдохнул страх в стеклянный панцирь шлема, и воздух тут же осел на поверхности ледяными кристаллами. Заработал в полную мощь отопитель, справляясь с вдруг остывшим до состояния адского холода внутренним пространством скафа.

Я буквально заставлял себя двигаться вперед, к катеру, к застывшим и изуродованным детским лицам, вымороженным до белизны ледяным глазам. Заставлял ради друга, которому было гораздо хуже, чем мне в борьбе со страхом. Прошел мимо одного, второго, третьего. Их рты исказились в диком крике боли. Я боялся смотреть им в глаза, а они, как казалось, наоборот — старались в мои заглянуть, забрать тепло, чтобы согреться и перестать испытывать тот ужас, который прямо сейчас был на маленьких бледных лицах. Прошел сквозь них, словно через строй гренадеров с розгами — каждый старался ударить посильнее, чтобы наверняка не встал. Но я прошел и до последнего дня своей теперь никчемной жизни буду помнить этот ужас.

Рукой в перчатке ухватился за композитный поручень входа в кессонный отсек, нажал кнопку автоматической санобработки и искусственной гравитацией с нагнетанием атмосферы заорал во все горло:

— Слава! Славец! Где ты?!

Скафандр я не собирался снимать.

— У-у-у-у… Не-е-е-е-а-а-а-у-у-у… Уходи-и-и… — послышался голос десантника из угла.

Наверное, из последних сил он пытался отползти, чтобы… Дальше я не дал себе фантазировать.

— Где ты?

Я пошел на голос, и тут увидел его: он расплылся на полу бесформенной розовой лужей, сверху выделялось знакомое лицо, сейчас корчившееся в муках, а по бокам — видимо, трансформировавшись из рук, — розовые щупальца.

— Не-е-ет! Уходи-и-и-и!

Как ни странно, но я не мог оторвать от него взгляда, словно магнитом прилип. Его лицо сейчас было бледно-розового цвета, а остатки кудрявой черной шевелюры перекрасились в бурый цвет.

— Пума! Пума! Это «КАСТРа»! Мы вас видим! Как слышите? — вдруг прорвалось в эфир с корабля-матки, невесть как взявшейся здесь.

— Не-е-е-ет! — простонал Слава. — Фа-а-ату-у-ум…

— Что? — я подошел ближе к тому, что осталось от человека.

— Фаа…

И тут раздался взрыв. Меня ослепило вспышкой и расплавило жаром.

Как оказалось, виной того взрыва стало столкновение с НЛО. Все произошло так быстро, что навигаторы не смогли предсказать катастрофу. НЛО буквально выскочило с суборбитальной орбиты на перерез «КАСТРе», ни давая шанса для форсажного маневра. И теперь осколки нашего великого корабля, «люстры», метеоритным дождем чертят горизонт этой незнакомой планеты.

Здесь такое же бездонное синее небо, перевернутой чашей накинутой на далекие дали, соединявшиеся в полосе синем, как на моей родной планете. Здесь такой же воздух. Примерно те же зеленые деревья и трава.

Моя капсула, отстрелив от разрушающегося корпуса «КАСТРы», нырнула в плотную атмосферу этой спасительной планеты, в чреве которой, мне по видимому, придется скоротать некоторое время, в ожидании спасательной миссии. Получилось так, что капсула не выбирая маршрут, упала в центре джунглей, по-видимому с не самыми дружелюбными хищниками, которые не терпеливо порыкивали в ближайших кустарниках, выдавая свое нетерпение пообедать теплым мясом. Они просто еще не знали, что я не самая легкая добыча и что за возможность напиться моей крови, придется пролить свою. Хотя не придется — взрыв, который последовал за моим приземлением, видимо и стал тем самым ударом, вызвавшим локальную катастрофу.

Глубоко в небе, раздался оглушительный взрыв, землю сотряс невообразимой силы удар, а потом горячая волна воздуха обдала лицо, а сразу за ней, пришла волна раскаленной пыли, которая ватным облаком заволокла всю местность. Я перестал что-либо видеть и ориентироваться в пространстве. Тогда подумал о зверях по соседству, но предположил, что им было гораздо хуже моего. Я хотя бы был защищен атмосферным противоперегрузочным костюмом. Конечно, согласен, защита так себе, но это что-то, что могло защитить от легкого излучения и могло фильтровать воздух. У местного зверья такого не было.

Неожиданно по внутреннему кому, начало поступать системное сообщение, состоящие из множественного и сложного кода, который скорее был предназначен машине, чем спасательным модулям. И что крайне странно, я заметил для себя, каждая строка кода заканчивалась одним не понятным для меня словом, хотя и код весь был не особо доступен для понимания, но это я смог прочесть:

Unushomo

Я знаком был со многими языками, на некоторых из них свободно общался и мог записать, а это слово вовсе не поддавалось дешифровке. Встроенный лингвист костюма был слишком примитивен, я думаю, если бы сейчас была бы возможность облачиться в экзоскаф, то он точно справился с такой задачей. Но сейчас я имел, то что имел и ничего более.

Приходящий код своей составляющей, дал понять, что подходит к концу, странное слово стало встречаться чаще, убеждая меня в том, что я знаю его смысл. Где-то, на самом краешке тонкой нити догадки, понял, что это возможно не одно слово.

И тут код резко кончился, остановившись последней строчкой, как раз именно на нем. Вместе с финальной строкой потухло мое сознание и на излете, буквально под занавес моего сознания, прилетела разгадка:

Один человек. Латынь.

И вновь прогремел взрыв, очередная шлюпка приземлилась поблизости, но вместе со звуком, пришло ударная волна, похоронившая меня под слоями земли. Стало темно и нечем было дышать.

Чернота была вокруг меня, давило со всех сторон и для того, чтобы легкие смогли поднять набираемым объемом кислорода грудь, мне приходилось прилагать чудовищные усилия. Попытался поднять руку, на ней что-то тоже лежало неподъемным грузом. Повел плечом, над ним образовалась пустота, давая больше простора для маневра и я продолжая расшатывать вокруг себя эту черноту добился существенной степени свободы для правой руки. Потом тоже самое проделал с левой рукой. Когда закончил с руками, понял, что для груди стало заметно больше места и я мог относительно свободно дышать. От рук, перешел к ногам. С ними было все гораздо легче, видимо того, что лежало сейчас на мне, на них было гораздо меньше. Расшевелил и раскидал вокруг себя черную массу, потом в правый кулак попал комок этого вещества, которое было вокруг меня. Раздавил его в кулаке, он рассыпался легко на что-то мелкое и очень легкое. Про себя отметив странное физическое свойство, продолжил работать, стараясь прорыть тоннель хоть куда-нибудь. В этом месте заключенный не по своей воле, находясь в абсолютной темноте, я не имел понятия где низ и где верх, и возможно ли вообще отсюда выбраться. Но я был в отчаянии, мне стало все равно правильно ли выбрал направление или нет, просто рыл, копал и царапал это место в желании выбраться к небу, или в ад. Все равно, лишь бы не быть тут.

Сколько это продолжалось, я не могу сказать, просто работал руками и ногами, стараясь не поддаться отчаянию и панике. Оголтело и отуплено, в надежде увидеть свет. Пару раз мои руки натыкались на что-то мякгое и это непременно, с таким неприятным хрустом, продавливалось под давлением пальцев внутрь. В такие моменты я представлял себе отвратительного вида мерзких слизней, что живут под землей и питаются себе подобными. Сначала от этого испытывал отвращение, особенного когда разыгравшееся фантазия, подрисовывала неудобовариваемые образы подземных тварей. Но потом, неожиданно для себя, осознал, что испытываю странное удовольствие от звука лопающегося хитина, ощущения проникающих пальцев в белесые тела, наполненные блевотиной переваренных существ. И теперь, раздавив очередного гада, по садистки предвкушая, ждал очередной туши, для нового жертвоприношения своей ненасытной ненависти окружающего меня мира.

Иногда, утомившись, отдыхал. Тогда я старался представить себе мир вне этой черноты, фантазировал на тему о том, какой он будет снаружи: черный, белый или цветной. Больше, чем на выбор цвета, мне не хватало фантазии. Но для таких моментов этого хватало, мне было достаточно ощутить надежду существования другого мира, не такого как этот однообразный, плоский, наполненный отвратительным даже для моей фантазии. А потом снова начинал копать, надеясь, что неизбежно приближаюсь к тому, лучшему месту.

И вот, наконец. Наконец случилось то, ради чего я так исступленно прогрызался. Забрезжила неясным светом первая надежда, сквозь то маленькое отверстие, которое мне удалось проковырять и которое хватало ровно для того, чтобы разглядеть маленький лоскуток огромного. А еще сладкий аромат воздуха, благоухание разнообразия, ночная свежесть. То маленькое отверстие давало взору разглядеть точку, которая была невообразимо далеко от меня, мерцала, меняя блеск, словно подавая мне какие-то знаки. Я с большим трудом смог оторваться от созерцания её и продолжил прорываться сквозь толщу окружающего. Получалось последнее очень тяжело, уже не хватало сил и на исходе было терпение. Но зато многократно возросло желание выбраться отсюда, желание ощутить отсутствие сдерживающего и давящего, раствориться в окружающем, напитаться кислородом и жизнью. Насладиться миром, словно источником ключевой воды в разгар жаркого удушливого июньского дня.

Вырвался, встал на обе ноги, раскинул руки в стороны, стараясь каждой клеткой уставшего и изголодавшего организма по свободе, напитаться Миром. Закрыл глаза.

Ждал.

Но что-то было не так. Что-то вокруг не давал желанной прохлады в тени после обжигающего солнца, такого ощущение не было, но именно так я представлял себе цветную картину на поверхности. Что же не так!

Открыл глаза и ужаснулся.

Стою в центре новой катастрофы, вокруг ни деревца, даже пеньки, по случайности, разбросанные обломанным подлеском, торчат кривым «сержантским ежиком» на вдруг поредевшей лесной плеши, на который раньше был вповалку лес. Я один и вокруг меня более мертвый мир, чем тот, который я покинул, думая, что хуже него точно уже не будет.

— Где Я!

Ботинки топчут пепел под ногами, точно такой же похоронил меня под своей многосотенкиллограмовой массой. Точно такой же был сверху, надо мной, вокруг меня, давил со всех сторон. Но вот я выбрался и теперь мои башмаки топчут его, трамбуя, давя и прессуя, стараясь растереть в еще более мелкую пыль, чем он есть. Не получается.

Иду вперед, пересекая проплешину техногенной опушки, ищу естественные ориентиры на местности, но видимо, сила произошедшего здесь, была столь велика, что даже складки и изгибы местности выровнялись, образуя правильную геометрическую поверхность.

Периодически спотыкаюсь о щербатую местность, усеянную тем, что осталось от некогда густого и сильного леса. Мне все более становится очевидным, что тягостно-тягучее состояние моего рассудка, который попал сейчас в некою эмоциональную гипнотическую и негативную петлю, становиться все более устойчивым, слабее реагируя на внешние раздражители. Я словно птица Феникс, сгорел, но уже без шанса на возрождение из пепла. Это было гораздо хуже, чем быть просто похороненным под слоем пепла и не надеяться выбраться.

А еще мучает жажда. И это становиться все более назойливым. И пусть мне становилось хуже, но для себя я понял, что именно жажда помогла отвлечься от самоубийственных мыслей, перестать жалеть себя, а просто попробовать найти воду. Напиться.

А потом.

— Ёбаный мир! Сам сдох и меня тянешь за собой? Да пошел ты на хуй! — От упрямства брызнули слезы из глаз, упал на колени, нет больше сил идти дальше. Видимо здесь закончиться мой недолгий путь, начавшийся от могилы в глубине, до могилы на поверхности. И даже мой труп будет не интересен ни кому, я не повстречал, пока шел ни одного признака животного. Я умру, не принеся ни пользы, ни пищи.

Все. Тут. Это лучшее место для меня, хотя здесь везде одинаково хорошо. Сажусь, давая натруженным ногам отдых, стараюсь направить мысли на нужный лад, представляю каким будет переход в другой мир, если конечно он бывает. И еще, загадываю, чтобы переход был не таким мучительным. Облокачиваюсь спиной о разбитый пенек, закрываю глаза и начинаю ждать.

— Эй, децолом, пужо поднимай быстренько, так и простыть жномо скоренько. — Передо мной стояли двое мужчин, укрытыми охотничьими куртками, явно смастеренными из шкур местных животных. Тот, что сейчас говорил, был долговяз, неуклюж, да еще, по-видимому, дебил, со следами проказы на лице.

— Опять ты слова коверкаешь. — Ему ответил седой старик, больше похожий на старосту некой деревушки, что скорее всего была где-то поблизости.

— Жо не сцепиально. Жо само. — Неуклюжий пожал плечами, причем одно плечо поднималось существенно выше второго.

— У тебя, Тютя, всегда все само. А ты пробовал по-другому. Ведь то, что ты говоришь, не каждый может понять. — Седой повернулся теперь к Тюте и всем видом показывал, что то специально это делает.

— Ну жо ты есть. Ты меня помаешь. Поманиешь. По-ни-ма-ешь. — С трудом правильно выговаривает тот.

— Еще пробуй, глядишь и переводчик не нужен будет.

— Ну жо без тебя ни как. Тюте без тебя не мжоно. Без тебя Тютю не поманиют.

— Ладно. –Отмахнулся от него Седой рукой. — Давай, поднимай этого молодчика. Дотащим его до нас, а там Председатель ему поможет.

Рукав Стрельца, звездная система Кастр, 3 планета от Солнца. Часть 2

— Да куда вы такого ломтя притаранили? — В конец разошелся Председатель, когда увидел этих двоих, вечно ходящих вместе: полудурка Тютю и его напарника — преклонных годов старика, полностью седого, но все еще достаточно живенького, его так и звали — Седой. — Мы ж его, такого лося, не прокормим! А потом! Что будет потом, когда он очухается? Не приведет ли он к нам мародеров или лесных братьев? Вы знаете кто он или откуда? Ладно Тютя не полноценный, но ты-то Седой? Ты-то куда?

Вокруг собралось человек двадцать, а то и того больше, таких же оборванцев, как те двое, что дотащили меня сюда — поглазеть на то, что притащили с Великой Пустоши. Из тех краев редко что удавалось вытащить, а если удавалось, то это действительно было что-то ценное. Об этом я после узнал.

— Да мы его на Великой Пустоши нашли, а там, как ты знаешь, даже зверья нет. А еще там огромная яма такая образовалась, будто метеорит, или ракета ударила! Но внизу-то ничего нет, вроде и не было никакого удара! А что тогда могло образовать такую дырень. Понимаете? — Развел руками Седой, в попытке оправдаться. — А про зверей-то все зна