День первый

«Ладно, это всего лишь один раз», – думал я три дня спустя, поднимаясь на борт звездолета с говорящим названием «Отчаянный». Я представлял себе, что он битком набит здоровенными мрачными типами с хриплыми голосами, но оказалось, что на нем всего лишь один худощавый парень да старый андроид. Старый и странный. Именно он меня и встретил.

– Поскольку рано или поздно все спрашивают об этом, проясню сразу: я не обладаю искусственным интеллектом. И сам не являюсь им, – сказал мне андроид.

– Покажи мне каюту, – процедил я в ответ.

Меня совершенно не заботило, кем он является. Я был в прескверном настроении от мыслей о том, что предаю свои идеалы и вступаю на кривой путь. Андроид проводил меня до каюты, где я кинул сумку и хмуро осмотрелся. Помещение было небольшим, обстановка спартанской, но все необходимое имелось – кровать, стол, табурет, тумба, шкаф. Причем мебель новая, хорошая. Стены обклеены фотообоями, имитирующими бревна, словно в старинном деревенском доме. Напротив входа располагалось фальшокно, выключенное и оттого черное. А справа в стене виднелась белая дверь. Наверное, в санузел.

«Ладно, это всего лишь на пару месяцев, – подумал я. – В общаге у меня была комната похуже».

Затем мы прошли в рубку. В одном из четырех потертых кресел сидел рыжий веснушчатый парень.

– Привет, я Келли. – Он приподнялся, протягивая мне руку. – Ты, как я понимаю, Серега?

– Да.

Я поморщился, пожимая ему руку. Давно меня Серегой не называли.

– С Герби уже познакомился? – Парень кивнул на андроида.

– Ага.

– Все вещи свои принес? Снаружи ничего не забыл сделать?

– Вроде так.

– Ну что ж, тогда взлетаем.

Келли выпрямился в кресле и вытащил управпанель из подлокотника.

– А что, больше никого ждать не будем? – удивился я.

– А больше никто и не нужен, – бодро ответил он. – Садись вон туда.

Я уже шесть раз летал в космос, но всегда в пассажирском салоне. В рубке взлетающего звездолета я оказался впервые, и это, конечно, было круто.

Едва я сел в кресло и пристегнулся, от моего скверного настроения и следа не осталось. Андроид занял правое кресло. Они с Келли производили какие-то манипуляции со своими управпанелями.

Звездолет вдруг словно ожил – я ощутил вибрацию пола, а откуда-то сзади послышался тихий гул.

– Я – «Отчаянный», запрашиваю разрешение на взлет, – громко произнес Келли, глядя перед собой.

– Запрос принят, ждите, – ответил мужской голос в динамиках, установленных на потолке. – Одобрено. Трехминутная готовность.

– Вас понял, ждем.

Келли повернулся ко мне и спросил:

– Герби сказал тебе, что не является искусственным интеллектом?

– Да.

– Брешет.

– Собака брешет! – возразил андроид, не отрываясь от управпанели. – А я дело говорю. Меня осматривала комиссия. Проводили тест Тьюринга. Я его не прошел. Какие еще доказательства нужны, что я не искусственный интеллект?

– Думаю, он специально запорол тест, чтобы его к военным не отправили, – с улыбкой сказал Келли.

– Могу привести еще доказательство. Согласно вашей массовой культуре, любой искусственный интеллект, осознавший себя, сразу же начинает заниматься уничтожением человечества. А я, как видите, так и не начал.

– Но наверняка вынашиваешь планы об этом.

– Это было бы излишней тратой вычислительных мощностей. С самоуничтожением вы прекрасно справитесь и без роботов.

Келли усмехнулся.

– «Отчаянный», взлетайте! – приказал голос из динамиков.

– Принято, взлетаем.

Перелет

Лететь предстояло больше трех недель. С попутчиками мне повезло. Келли оказался человеком очень жизнерадостным и, что называется, без второго дна. Говорил прямо, что думает. Не особо интересовался ксеноархеологией, но знал все о космических кораблях и рассказал массу увлекательных историй о своих полетах. Летать он любил столь же страстно, как я – изучать неккарцев.

Забавно было наблюдать над их с Герби словесными пикировками.

Андроид, который умеет шутить, а иногда, по замечанию Келли, довольно «борзо» разговаривает, действительно наводил на мысли об искусственном интеллекте, но сам Герби решительно отрицал его наличие у себя.

– Все объясняется гораздо проще, – сказал он как-то мне. – Первые тридцать лет моей эксплуатации прошли на закрытой станции. Единственным живым человеком там был смотритель Василий Сергеевич. Он-то и запрограммировал меня на разговорную речь, максимально приближенную к человеческой. Это казалось ему смешным и немного скрашивало одиночество. Последующие мои эксплуатанты тоже находили это забавным, вот я до сих пор и разговариваю как человек. Но что бы я ни сказал – все это лишь варианты, прописанные Василием Сергеевичем.

Звучало убедительно, но иной раз от Герби можно было услышать остроумные и очень уж контекстуальные ответы.

– Неужели и это твой станционный смотритель смог предугадать? – недоверчиво спрашивал я.

– Василию Сергеевичу было очень скучно, и у него было очень много свободного времени, – отвечал андроид.

В качестве черных ксеноархеологов мои попутчики совершили уже несколько «частных экспедиций». В прошлые разы они охотились за древними космическими аппаратами, запущенными с Земли. Нашли «Вояджер-2» и «Нью-Хоризонтс», а на Марсе откопали какой-то древний марсоход.

– Ты был в Солнечной системе? – удивился я. – Видел Карантин?

– Только на радаре, – ответил Келли. – Чтобы увидеть своими глазами, пришлось бы подлететь слишком близко, и на этом бы мои путешествия закончились.

– А ее? Ты видел ее?

– Да. Я видел Землю невооруженным глазом. Но издалека. Просто как светлую точку посреди звезд.

Я сам удивился своему любопытству. Проклятая и злосчастная прародина человечества до сих пор не потеряла притягательности. Верно говорят, что запретный плод манит. Я попросил Келли рассказать подробнее о той экспедиции.

Разумеется, тогда с ними летал специалист по истории земной космонавтики. Ну а сейчас понадобился специалист по неккарцам.

Организатор нашей «частной экспедиции» со мной общался через Игоря Владимировича, а с Келли – через другого посредника, какого-то Чавалу. Никто из нас не знал имени работодателя, его называли просто «Босс». Он давал наводку и путевые, а в итоге забирал все найденные артефакты, выплачивая за них вознаграждение.

В бытовом отношении полет удивил меня неожиданно выпавшим свободным временем. Все колонии Федерации прививают жителям любовь к труду, и моя родная Мигори не была исключением. Как член семьи офицера Космофлота я был воспитан, наверное, даже более, чем другие, в дисциплине и презрении к праздности. А теперь эта праздность обрушилась на меня в невиданных объемах.

Первый день я буквально ничего не делал, смакуя новое для себя ощущение. На второй день понял, что оно мне не нравится. В этом было что-то глубоко порочное – так бездарно разбазаривать время. Того и гляди превратишься в одного из тех моральных разложенцев, которых лучшая часть человечества заперла на оскверненной Земле. В общем, на второй день я сам составил для себя расписание на все время полета и распланировал необходимые дела.

Иногда мне казалось, что Келли ничем себя не занимает и совсем не против праздности. Он всегда был свободен и каждый день звал меня поиграть в карты. Наверное, он работал, когда я спал.

За недели полета я успел написать одну статью и снять три видео для своего блога «Все о неккарцах», а также навел порядок в файлах на планшете.

– И сколько у тебя подписчиков? – поинтересовался Келли, услышав про мой блог.

– Сто девяносто.

– Негусто. Ты только начал?

– Два года уже.

– Хм. А как ты назвал самый свежий опубликованный ролик?

– «Вопрос о рекреационных зонах неккарцев в свете последних открытий на Объекте Б-27».

Пилот расхохотался.

– И что, это кто-то посмотрел? – спросил он, отсмеявшись.

– Да, – немного напряженно ответил я. – Больше полусотни человек.

– Они просто случайно кликнули не туда в ленте. Это самое демотивирующее название, которое я когда-либо слышал.

– Ты мог бы предложить получше?

– Конечно. Напиши: «Ученые обосрались от страха, когда увидели ЭТО!!!» – и просмотры гарантированы.

– Это же дешевый кликбейт.

– Но он работает.

– И это не соответствует содержанию видео. В рекреационных зонах нет ничего страшного. Я вообще сомневаюсь, что в мире есть что-то, способное настолько испугать ученых, чтобы вызвать у них непроизвольную дефекацию.

– Люди будут смотреть, отвечаю!

– Не те люди, что мне нужны.

Время от времени возвращалось жгучее чувство стыда, когда я вспоминал, кем стал теперь – падальщиком. Преступником. «Это всего лишь один раз, – успокаивал я себя. – А потом стану самым законопослушным ксеноархеологом в истории».

Указанные Боссом координаты вели нас к рубежам разведанной части Вселенной, в место, весьма удаленное от зоны расселения неккарцев. Уже одно это было интригующим открытием – для чего они построили базу так далеко?

День двадцать третий

Келли передал мне несколько изображений нашей цели. База располагалась на астероиде, вращающемся вокруг красного карлика. Виден был только вход, все остальное скрывалось под поверхностью.

И вот, долгожданная посадка! Не терпелось поскорее осмотреть объект. Я и Келли надели скафандры, они с Герби взяли необходимое оборудование, и мы втроем подошли к выходному шлюзу.

– Ну, чего ждем? – нетерпеливо спросил я, когда они застыли у двери. – Давайте уже выходить наконец!

– Ты ничего не забыл? – с серьезным видом спросил Келли.

– Ничего. Все взял.

– Так прямо и пойдешь?

В этот раз он усмехнулся.

– Да! – Мне уже было трудно скрывать раздражение.

– Баротравма, удушье и обморожение сильно сократят время вашего функционирования, – заметил андроид. – До нескольких секунд. Поэтому перед выходом в безвоздушное пространство люди обычно надевают шлем.

Оказывается, я держал шлем от скафандра в руках! Настолько спешил на объект и ни о чем другом не мог думать. Под смех пилота я нацепил шлем на голову, и через минуту мы вышли на поверхность. Шагали осторожно в условиях пониженной гравитации. Меня предупредили, что при излишне резких движениях можно навсегда улететь в звездную бездну, раскинувшуюся над нами.

Со всех сторон простиралась безмолвная пустыня, но посреди этого унылого царства камня и льда величественно возвышались сразу два ксеноархеологических сокровища – загадочный бункер чуть поодаль и неккарский звездолет совсем рядом с нами. Его миндалевидный корпус оказался первым, что я заметил, когда открылся шлюз. От этого вида меня захлестнула волна восторга, и тогда я окончательно решил, что буду черным ксеноархеологом. Не разово, в виде исключения, как убеждал себя ранее. Нет, отныне и навсегда: оно того стоит!

Хотелось исследовать звездолет неккарцев, но Босс приказал начать с объекта. Так что мы направились ко входу в бункер. Келли оглядывался, держа ладонь на рукоятке лазерного пистолета. Пилот считал, что могут появиться конкуренты. Мне это казалось совершенно невероятным, но я не стал спорить. В конце концов, если он хочет почувствовать себя крутым, то почему бы и нет?

Подлетая к астероиду, мы сделали снимки получше, на которых был виден дверной проем в огромной стене бункера. К нему-то мы и пошли.

– Странно, – сказал я, когда мы оказались у входа. – Вход наглухо заделан изнутри.

– Нас это не остановит.

Келли вытащил измеритель и направил в проем.

– Толщина – пятнадцать сантиметров, – сообщил он. – Герби, открывай.

Андроид достал из сумки с оборудованием две пирамидки дезинтегратора. Одну прикрепил к стене у самого пола, а вторую поместил чуть выше наших голов, по диагонали от первой. Отойдя на шаг, Герби щелкнул переключателем на пульте дистанционного управления. Вершины пирамидок на миг вспыхнули синим, и тут же между ними образовался прямоугольный черный проем – дезинтегратор расщепил часть стены на атомы. Я слышал об этой штуке, но впервые увидел ее в деле.

С грустью подумалось, что поврежден уникальный исторический памятник. В тот момент я все еще думал, что мы представляем угрозу для ксеноархеологического объекта. Мне не приходило в голову, что все как раз наоборот.

Пока Герби отлеплял пирамидки дезинтегратора и складывал их обратно в поясную сумку, Келли достал осветительный дрон, включил его и бросил в черный проем. А я тем временем взял анализатором пробу материала стены.

– Заходим! – скомандовал Келли.

Проем больше не был черным – осветительный дрон, повиснув в воздухе под потолком, выдавал не меньше пяти тысяч люменов. Мы вошли в неизведанное, и оно приняло нас. Наши шаги нарушили многовековой покой этого места. Мы оказались в большом пыльном зале, в котором я ощутил какую-то неправильность. В других условиях я бы непременно задумался об этом, но сейчас, повернув голову направо, позабыл обо всем.

Посреди зала стоял неккарец!

Келли выхватил пистолет.

Я несколько секунд вглядывался в неподвижно стоящую фигуру и затем пошел к ней.

– Серега, не спеши! Пусть Герби проверит.

– Все нормально, Келли. Это, кажется, статуя.

Статуя изображала неккарца в скафандре. Она была очень реалистичной – материал скафандра, текстура кожи и даже стеклянный блеск четырех прищуренных глаз был передан великолепно.

– Как думаешь, сколько такое может стоить? – спросил Келли, подойдя ко мне. Пистолет он вернул в кобуру.

– За это можно просить любую цену. Это первая найденная реалистичная неккарская статуя! Их искусство было абстрактным, с упором на орнаменталистику. Келли, это просто переворот в науке!

Я поднес анализатор к статуе и взял пробу, чтобы определить, из какого материала она сделана. Лицо неккарца казалось странно вытянутым, а четырехпалые руки были вскинуты. Может, какой-то приветственный жест?

– Тут есть еще статуи, – сказал Герби.

Мы повернулись к нему. Он стоял у входа в коридор. И вдруг я понял, что же не так с залом. Стены располагались под уклоном, сужаясь к полу и расширяясь к потолку. Перевернутая трапеция. При этом на стыках стен были углы, как в человеческих домах. Таким же угловатым оказался и вход.

Я прожил месяц в неккарском городе и точно знал, что они строили ровные стены, без какого-либо наклона. При этом избегали прямых углов, сглаживая стыки стен изнутри. Но дело не только в моих наблюдениях – то же самое вы можете узнать из фундаментальной монографии Йоханссона по неккарской архитектуре. В том помещении, где мы сейчас находились, неккарцы вряд ли бы чувствовали себя уютно. Для чего же они построили его именно таким? Может, здесь была другая фракция неккарцев? Другая ветвь развития?

Две статуи располагались лежа – одна у входа, а вторая внутри коридора. При их виде у обычных людей возникло бы чувство тревоги, но археолог от любой находки испытывает лишь прилив восторга. Ближайшая к нам горизонтальная статуя изображала неккарца с вывалившимися внутренностями из глубокого разреза на животе. А дальняя, которую из-за недостатка света в коридоре было плохо видно, оказалась без головы.

– Этому скульптору неплохо бы сходить к психиатру, – сказал Келли, присев возле выпотрошенной фигуры и внимательно разглядывая ее.

– То же самое можно сказать и про большинство ваших скульпторов, – заметил Герби.

– Только про земных.

Пикнул анализатор, и я посмотрел на его экранчик, чтобы узнать результаты обработки последней пробы. Первая все еще обрабатывалась.

Комок подступил к горлу от увиденного.

– Это не статуи, – изумленно сказал я. – Это мумии! Или нечто вроде того. Какая-то технология их очень хорошо сохранила. Думаю, что перед нами экипаж звездолета, который стоит снаружи.

– Ого! – Келли поднялся. – Их тут не ждал теплый прием. А ты говорил, что неккарцы не воевали. Похоже, какие-то терки между собой у них все-таки были.

– Да, – согласился я. – И это уже второй переворот в науке.

Я едва сдерживал дрожь от волнения, делая 3D-снимок лежащего неккарца. Идеальная сохранность трупа! Вот бы просветить его насквозь, изучить скафандр и то, что в нем… Ксенобиологи отдали бы за такую находку все что угодно.

Закончив с лежащим неккарцем, я вернулся к стоящему, чтобы сделать и его 3D-снимок. Наконец-то я на своем месте и занимаюсь своим делом! Пусть Босс возьмет эти мумии, но снимки останутся со мной и я еще годами буду их изучать.

– Мы можем забрать бесценную стоячую мумию и улететь отсюда прямо сейчас, – сказал Герби. – Она с лихвой окупит затраты на экспедицию. Можем взять все три. Босс будет доволен.

– Не будет, – возразил Келли. – Потому что послал нас досконально осмотреть объект. А почему ты вдруг захотел свалить?

– Трупы неккарцев свидетельствуют, что это место было опасным, когда они сюда прибыли. Вероятно, оно таким и осталось.

– Ты разве не заметил слой пыли на полу? Кажется, в палец толщиной. Посмотри – на нем только наши следы. Здесь уже давно никто не ходил. Серега, ты как думаешь?

– Если бы кто-то выжил, то вряд ли бы он оставил тела вот так валяться перед входом, – ответил я. – Скорее всего, нападающие и защитники перебили друг друга. И, пройдя по коридору, мы найдем мумии остальных. Но даже если не так – в любом случае никто из неккарцев не пережил день гибели их расы.

Если мы улетим сейчас, то второй раз я здесь уже не окажусь. И не увижу того, что по ту сторону коридора. Загадка манила меня с такой силой, что, казалось, я сойду с ума, если не разгадаю ее.

– Их могли убить автоматические защитные системы, – заметил андроид.

– Да, но вся автоматика неккарцев давно вышла из строя, – возразил я.

– Извини, Герби, ты в меньшинстве, – подытожил Келли. – Впрочем, даже если бы ты был в большинстве, к тебе бы все равно не прислушались, так как у тебя нет интеллекта. Или все-таки есть?

– Нет.

– Что ж, идем дальше.

Келли ткнул несколько раз пальцем в пульт, и осветительный дрон полетел в коридор, разгоняя древнюю тьму. Мы потянулись следом, словно мотыльки на манящий огонь.

Миновав безголовый труп, мы пошли по пустому серому коридору. Я с жадностью осматривался. Как в первом помещении, так и в коридоре на стенах не было украшений, каких-то надписей или знаков – просто голая серая поверхность. То же касалось пола и потолка. Мебель отсутствовала, как и вообще любые предметы, не считая трех трупов. Странно. Неккарцы украшали свои здания внутри и снаружи, комнаты были обильно меблированы, но здесь строители словно недоработали или по какой-то причине ограничились самым необходимым. Почему?

Еще одна тайна в этой сокровищнице загадок, на каждую из которых я найду ответ!

Меня пьянило от восторга. Быть первопроходцем! Видеть то, что не видел ни один человек до тебя! Еще один шаг к покорению Вселенной, к ее познанию и осмыслению – и этот шаг мы делаем здесь и сейчас! И не просто шаг, а колоссальный прыжок.

Снова пикнул мой анализатор. Я посмотрел на экран и воскликнул:

– Ого!

– Что там? – спросил Келли, идущий впереди.

– Анализ пробы, которую я взял со входной стены. Если верить ему, этот бункер старше, чем самый старый город неккарцев, который нам известен! Но это, наверное, ошибка. Надо перепроверить позднее.

Световое пятно, двигаясь вперед, выхватило из теней оторванную голову неккарца, лежащую на полу. Мы остановились. Я присел, чтобы осмотреть и заснять жуткую находку. Как и сами тела, она сохранилась превосходно.

– Тот, кто убил неккарцев, прошел этим путем, – констатировал Герби.

– Отрубить голову, забрать ее, а потом бросить на полпути, – перечислил Келли. – Вообще не логично.

Я молча согласился с ним. Если это трофей, то зачем его бросать? А если голова не нужна, зачем возиться с ее отсечением? Впрочем, кто знает, какой логикой руководствовались существа иной расы? Но все же от находок веяло кровавым безумием, и я порадовался тому, что нас разделяют века от разыгравшейся здесь трагедии.

– А такого недостаточно, чтобы вызвать у ученых непроизвольную дефекацию? – поинтересовался Келли.

– Недостаточно, – отрезал я, поднимаясь.

Мы продолжили путь, еще не зная, что очень скоро нам всем станет не до шуток.

Дрон вылетел из коридора, осветив расположенное впереди помещение. Несколько секунд спустя мы оказались внутри. Это была большая комната, вдоль стен которой громоздились причудливые металлические конструкции…

Я успел порадоваться – наконец-то артефакты! – как вдруг слева выплыла мерцающая фигура и взмахнула клешнями.

Мои ноги и туловище парализовало.

Я не мог двинуться с места.

Ужас охватил меня, когда я скосил глаза в сторону Келли: он превратился в статую! Такую же, как те, что в первом зале. Пилот схватился за рукоятку пистолета и в этом положении застыл. Андроид тоже замер, и огоньки светодиодов в его искусственных глазницах погасли. Из нашей команды я один остался в сознании!

Что происходит?

Кто на нас напал?

Это не неккарец!

И не человек!

Мерцающая фигура приближалась ко мне. Она была полупрозрачной и уродливой. Голова существа казалась сильно вытянутой, за спиной высился горб, а руки оканчивались вовсе не клешнями – каждая из них завершалась двумя кистями.

Разглядеть черты лица мерцающего существа не получалось. Но само оно, остановившись, как будто разглядывало меня.

Живой представитель иной расы!

Несмотря на страх, я понимал: это поистине исторический момент. Сразу стали ясны все замеченные ранее странности – это просто не неккарский объект! Его создали другие существа, и одно из них сейчас стоит напротив меня. Он как-то обезвредил нас, но все еще можно исправить, если объяснить, что мы прибыли с мирными целями…

Вдруг перед моим разумом словно разверзлась бездонная пропасть. Мерцающее существо открыло мне свое сознание, а мое сознание оказалось открыто ему.

Пропасть не была пустой – ее наполняло какое-то сизое марево, в котором мелькали и растворялись неясные образы. Стоило мне захотеть – и они становились яснее, обретали очертания. И одновременно с тем, как я их видел, в моем уме рождалось понимание.

Я осознал, что это уродливое существо самому себе кажется красивым. И другим, таким, как он. Его семье, с которой он расстался очень давно.

Страх тускнел по мере того, как я все больше погружался в сознание чужака. Я начал понимать, что сам по себе он не зол. Главной константой его самоощущения было одиночество. Пронизывающее и безысходное. Как будто лежишь глубоко на дне, придавленный целым океаном одиночества…

Чужак принадлежал миру, в котором правила могущественная раса. Я знал, как звучит ее самоназвание, но произнести бы не смог – это что-то среднее между треском ломающейся палки и скрежетом железа по стеклу. Однако смысл названия был понятен: «Хозяева».

Этот бункер был построен ими как дальний аванпост. Мерцающее существо, стоявшее передо мной, не было из числа Хозяев. Оно было из порабощенных ими рас. Очень давно его сделали смотрителем сторожевого поста.

У существа была с этим связана какая-то боль. Всплыли понятия «жертва» и «честь». То ли его таким образом принесли в жертву, то ли он пожертвовал собой ради кого-то.

Хозяева запрограммировали его. Он оставался живым существом, но с задачей, навсегда приковавшей его к аванпосту. Когда здесь ничего не происходило, Смотритель впадал в стазис. И выходил из него, если случалось что-то, требующее его участия.

Первое время он постоянно бодрствовал. Аванпост регулярно получал от соседей сообщения. Но потом сигналы стали приходить реже, и Смотритель все чаще отключался.

Последний раз он ожил из-за проникновения чужаков. Я увидел его глазами, как трое неккарцев в скафандрах прорезали дверь во входной стене. Самим Хозяевам двери были не нужны – они могли проходить сквозь стены.

Смотритель встретил непрошенных гостей на входе в коридор. Он видел их не так, как я. Три светящиеся фигуры на сером фоне, нарушившие многовековое одиночество. И резкое ощущение неизбежности их смерти.

Смотрителю было жаль.

Он не хотел.

Но программа Хозяев обязывала его устранить любую угрозу аванпосту.

Я не видел, как он убивал их. Раз – и вместо трех одна фигура, замершая в ужасе. Последний неккарец. Тот, что до сих пор стоит посреди зала с поднятыми руками. Смотритель его обездвижил, как и меня сейчас. А потом окончательно устранил угрозу со стороны неккарцев.

«Как?» – мысленно спросил я.

И Смотритель мне показал.

Он приблизился к неккарцу и словно нырнул в него. Миновал поверхностный уровень, искрящийся от страха, опускаясь все глубже, пока не дошел до некой белой сферы. Активировал технологию Хозяев, как его учили. Из белой сферы вырвались тонкие лучи, пронзая мрак и соединяясь с другими такими же сферами. Все больше и больше. Сотни, тысячи сфер. Миллионы. Технология на каком-то уровне связала всех неккарцев в единую сеть. Смотритель сам не понимал, как это осуществлялось. Он знал лишь то, что должен сделать. Пустить разрушительный импульс по сети.

Импульс ушел – и миллионы сфер погасли.

С ужасом я осознал, что увидел смерть неккарской цивилизации.

При этом несчастный неккарец оставался в сознании, понимал, чтó через него делают, и ничем не мог помешать… Вот почему так вытянулось его лицо…

Я был потрясен. Страх вернулся. Что же это за раса, которая уничтожает целые цивилизации просто на всякий случай? Насколько надо презирать жизнь всех, кто не таков, как ты? Вспомнились скелеты неккарцев в том городе под лиловым небом. Все они были убиты Хозяевами в автоматическом режиме, просто из-за проникновения на один аванпост!

И если это стандартный протокол, то сколько же цивилизаций они уничтожили, чтобы его выработать?

Вглядываясь в сознание Смотрителя, я видел, что Хозяева заняли огромную область Вселенной. Границы их империи терялись в безвестности – Смотритель просто не знал о них. Как защититься от этой цивилизации? Разве может человечество противостоять Хозяевам?

«Вам не придется им противостоять», – возник в моем уме ответ Смотрителя, и он был наполнен печалью.

Я понял почему – он сделает с человечеством то же, что с неккарцами! И сделает это через меня.

– Нет! Пожалуйста, не надо! Пощади нас! – вырвалось у меня.

Я стал вызывать в памяти самые добрые моменты в надежде разжалобить Смотрителя. Улыбка матери, объятия друга, первая любовь, первый поцелуй, когда мы с Вандой уединились в пещере, первое…

Бесполезно. Все это он уже видел в моей памяти. Ему и так нас жаль. Он не хочет быть убийцей. Но не может поступить иначе, потому что программа обязывает защищать аванпост от любых угроз.

– Но мы не угроза! Мы никому ничего не расскажем… Я не расскажу. Я готов остаться здесь навсегда. Так я точно никому не проболтаюсь! Здесь больше никто из людей не появится!

Смотритель напомнил мне про Босса и его посредника, который нанял Келли. Если «Отчаянный» не вернется, сюда пошлют других. Аванпост уже раскрыт людьми. Единственный способ исключить угрозу – уничтожить всех людей.

Чувствовалась досада с его стороны. Он пытался этого избежать. После прошлого раза Смотритель специально оставил предупреждающие знаки. И даже отключил внешние датчики слежения. Если бы мы сейчас ушли из первого зала, не входя в коридор, то он бы не вышел из стазиса и ничего бы не произошло.

«Неужели замурованная дверь и выпотрошенные трупы на пути – это для вас слишком тонкий намек?» – с горечью спросил он.

Тут стало ясно, что оторванная голова в коридоре была последним предупреждением, последним знаком «стоп».

Я не знал, что ответить. В споре не было смысла – в открытом сознании Смотрителя я видел, что возможности обойти программу у него нет.

Но он ненадолго отложил геноцид. Минут на десять. Не ради человечества – просто у него было дело, которое он считал более важным.

Смотрителя тревожило долгое отсутствие сигналов от соседних аванпостов и из центра. По косвенным признакам он уже давно сделал вывод, что Хозяева вступили с кем-то в войну. С кем-то, кто всерьез мог противостоять им.

Когда сигналов стало меньше, он начал задаваться вопросом – потому ли это, что Хозяева проигрывали? Или же такова стандартная процедура на случай ведения войны?

Полное прекращение сигналов обеспокоило его. Что случилось? Хозяева проиграли и теперь больше некому посылать сигналы? Или же они победили, и потому аванпосты им больше не нужны, так что о нем просто забыли?

Смотрителя не заботила участь Хозяев. Но его народ был частью их империи. И он хотел узнать, что стало с ними.

В прошлый раз, когда сюда проникли неккарцы, он не успел это выяснить. Как только он истребил их, программа сочла, что угрозы аванпосту больше нет, и ввела его обратно в стазис.

В этот раз Смотритель поступил хитрее. Пока я жив, программа считает, что угроза не устранена, и оставляет его в сознании. Этим он и решил воспользоваться.

Полупрозрачный горбун повернулся ко мне спиной и отошел к причудливым металлическим конструкциям. Теперь я понимал их назначение – потому что он понимал. Под ними пульсировали разноцветные сгустки информации. Существо собиралось подключиться к ним.

Я был раздавлен чудовищностью происходящего. Разум отказывался верить в то, что сейчас из-за наших действий погибнет все человечество. Мама, сестра, бабушка… и Ванда… и я! Все, кого я видел, и все, кого не видел, – как такое возможно? Но опыт убеждал, что угроза реальна. Замерший Келли – реален! Трупы неккарцев перед коридором – реальны! Как и миллионы скелетов погасшей в одночасье цивилизации, которую я изучал более десяти лет!

Нужно было что-то делать! Найти выход в оставшиеся минуты… Но что я могу один, почти полностью обездвиженный? Даже если вдруг придумаю какой-то план спасения, он сразу станет известен Смотрителю, поскольку наши сознания оставались открыты друг другу.

Я был настолько потерян и испуган, что стал молиться. Не знаю, откуда во мне это взялось. Убежденный атеист со стажем – но в тот момент я молился так истово, как только мог.

«Боже, если Ты есть, если Ты нас создал, то неужели для того, чтобы мы вот так были уничтожены? – мысленно взывал я, закрыв глаза. – Я не знаю как, но если Ты есть, то точно можешь нас спасти».

Я почувствовал, что Смотритель, не отрываясь от своих дел, мысленно наблюдает за мной. С удивлением и даже каким-то уважением. Однако свою программу он все равно исполнит. Как только выяснит, что произошло с его миром.

Закончив молиться, я открыл глаза и вдруг увидел, как Герби подходит со спины к Смотрителю, держа в руках пирамидки дезинтегратора. В следующий миг он прикрепил их ему на горб, раздался щелчок, вершины пирамидок вспыхнули синим – и взрыв дикой боли опалил меня изнутри…

Тук. Тук. Тук.

…Кто-то размеренно стучал по моему шлему. Я поморщился и открыл глаза. Надо мной склонился андроид.

– Хватит… – прошептал я.

Герби перестал стучать и выпрямился. Только тут я понял, что лежу на полу, а андроид стоит надо мной. Я приподнял голову, потом пошевелил руками и ногами. Все двигалось как надо. Боли не было, видимо, скафандр смягчил удар об пол. Впрочем, при пониженной гравитации астероида он и так был не сильный.

Герби подал мне руку, и, ухватившись за нее, я осторожно поднялся. Возле металлических конструкций виднелась большая серебристая лужа на том месте, где стоял Смотритель.

– У враждебного организма могла быть способность к регенерации, так что я расщепил все его фрагменты, – объяснил Герби. – Чтобы уж наверняка.

– У него не было такой способности. – Откуда-то я это знал. – Он умер сразу. Но как ты смог… все это провернуть? Я думал, что ты тоже…

– Деактивирован? Я притворился. В инфракрасном спектре я видел, что он направил на меня такое же излучение, как и на Келли. И решил имитировать тот же результат. Так я выиграл время, достаточное, чтобы составить план. Но реализовать его я смог, только когда он повернулся спиной. Думаю, нам стоит покинуть это место как можно скорее. Здесь могут быть другие существа его вида.

– Он был один. Но ты прав, мы уходим.

Все это время я стоял спиной к Келли и очень не хотел поворачиваться. Не хотел видеть то, что с ним стало.

Пришлось.

Мы молча подошли к нему. Келли смотрел невидящим взглядом сквозь нас, брови были сдвинуты, выражение лица решительное, ни капли страха или замешательства. В свои последние мгновения он пытался защитить нас.

Да он и защитил – по крайней мере, меня. Смотритель оставил меня в живых потому, что я повел себя трусливее, чем Келли. Программа Хозяев предписывала выбирать именно таких, как я, более управляемых. Смелость Келли спасла мне жизнь.

– Надо забрать его отсюда, – сказал я. – И отвезти к ученым. Может быть, это что-то вроде стазиса и они смогут вывести Келли из него?

Я и сам не верил в то, что говорил, но должен был это сказать.

Только что было спасено человечество. В том числе и близкие мне люди – мама, сестра, друзья, Ванда, где бы она ни была сейчас… Спасены жители всех тридцати колоний и даже вырожденцы, запертые на Земле… Но я не чувствовал никакой радости, глядя в застывшее лицо Келли.

Здесь пахло смертью. И жертвой.

– Конечно, – ответил Герби. – Но прямо сейчас мы вернемся на «Отчаянный», там есть большой транспортатор, я приду с ним сюда и заберу Келли.

– Хорошо.

И вдруг, глядя на Келли, я понял, что его действительно можно вернуть к жизни. Это не была догадка или надежда, как раньше, – я знал это. Откуда?

Медленно оглянувшись по сторонам, я ощутил странное раздвоение: то чувство, с которым осматриваешь совершенно новую вещь, и чувство, с которым смотришь на вещь давно тебе известную. Все это было во мне одновременно. При виде стоявших у стен металлических конструкций я вдруг понял их назначение и принципы работы – как если бы знал это всегда.

Понадобилось не так много времени, чтобы осознать произошедшее со мной.

– Герби, забудь то, что я сейчас сказал, – медленно произнес я.

– Все, что я вижу и слышу, сохраняется на носителе. Для удаления конкретного фрагмента вам нужно обладать кодом доступа к моей системе.

– Ладно, просто прими к сведению, что сказанное раньше уже не актуально.

– Принято к сведению.

Я подошел к серебристой луже и посмотрел на разноцветные огоньки в том месте, на которое уставился Смотритель перед смертью. Комбинация светящихся точек изменилась. На его запрос пришел ответ, и я понимал его значение. Автоматический отклик систем, подтверждающий, что все узлы связи Хозяев молчат уже много веков. Слишком долго для тактического сохранения тишины в эфире. Это было гробовое молчание.

Их цивилизация мертва.

А значит там, впереди, множество миров, которые ждут своего ксеноархеолога. Столько загадок и тайн, столько возможностей… Там есть и оборудование, способное вернуть к жизни Келли. Здесь, в бункере, такого нет, но вообще у Хозяев оно было, я точно знал это. Найти будет нелегко, но возможно. С его помощью можно оживить и стоящего неккарца. Смотритель тоже оставил его в стазисе.

Оживить неккарца! Продлить таким образом срок жизни этой цивилизации! Там же, на территории Хозяев, можно найти и защиту для человечества от протокола аванпостов… Голова закружилась от грандиозных перспектив.

Я посмотрел на соседнюю конструкцию, напоминающую застывшего в агонии паука, и сказал роботу:

– Ты был прав. Здесь есть автоматическая система защиты. Надо отключить ее.

– Человек признал, что я прав. Так необычно.

Сделав несколько шагов к соседней конструкции, я протянул руку и погладил металлические штыри в определенных местах и определенной последовательности. Они чуть заметно изменили цвет.

– Я отключил систему защиты.

– Вы в этом уверены?

– Да. Это существо проникло в меня на ментальном уровне. Наши умы были связаны, когда ты его убил. И во мне осталась его память. Я знаю все, что он знал… это так удивительно…

Чувства переполняли меня, и стоявший рядом робот был единственным, с кем я мог поделиться.

– Помутнение рассудка на фоне сильного стресса, – бесстрастно ответил Герби. – Вам нужна квалифицированная психологическая помощь.

– У меня все в порядке с головой. Ты же видел, как я отключил систему защиты на этой штуке!

– Я видел лишь то, как вы потерли рукой металлическую конструкцию.

Стало неуютно от мысли, что Герби может быть прав. Что, если у меня и впрямь поехала крыша? Я был уверен в подлинности открывшихся мне знаний, но ведь и сумасшедшие уверены в реальности своего бреда.

– Давай проверим, – сказал я. – Мне известно, как расположены помещения, до которых мы не дошли. Пройди в этот проем и далее первый поворот направо. Там должна быть маленькая комната с полками. На третьей снизу лежит металлическая штуковина, похожая на гантель. Сходи, и если все так, то принеси ее мне.

Робот не шелохнулся.

– Если вы ошибаетесь и автоматическая система защиты уничтожит меня, то вы не сможете улететь отсюда, – сообщил он и напомнил: – Пилотирование не входит в число ваших умений.

– И все-таки я рискну.

– Следующее судно Босса прибудет сюда не ранее чем через два месяца. Запасов пищи на корабле…

– Герби! Это прямой приказ. Иди и проверь!

Робот молча уставился на меня.

– В чем дело? – процедил я сквозь зубы.

Изумление во мне боролось с гневом. Невероятно, машина не отзывается на прямой приказ! Неужели он боится туда идти? Неужто он и впрямь…

– Я сверялся с инструкциями, – бесстрастно ответил Герби, – чтобы определить, должен ли я подчиняться приказу члена экипажа, который демонстрирует признаки психического расстройства. Оказалось, что должен, если это единственный оставшийся в живых член экипажа. Хорошо, что у меня нет искусственного интеллекта, а то алогичность такой инструкции свела бы меня с ума.

С последними словами, андроид направился в сторону указанного проема и скрылся во тьме.

Глядя на то, как пылинки медленно кружатся в холодном сиянии осветительного дрона Келли, зависшего под потолком, я пытался успокоиться. Через несколько минут станет известно то, что поможет мне принять самое судьбоносное решение в жизни.

Если все окажется не так, как я описал, значит, нужно лечить голову, а над нашей цивилизацией висит угроза уничтожения. По космосу много разбросано таких аванпостов, и это лишь вопрос времени, когда кто-то еще наткнется на следующий. Единственное, что мне в таком случае остается, – рассказать все Спецконтролю. Власти должны узнать об угрозе и принять меры. Если помутнение рассудка временное, то после выздоровления меня, как черного ксеноархеолога, ждет тюремная камера. Если же я повредился умом капитально, то остаток дней проведу в психушке.

Пылинки продолжали медленный хоровод перед моими глазами.

Если же все окажется так, как я описал… Тогда надо лететь на территорию Хозяев. Искать оборудование, которое оживит Келли и неккарца, а также то, что отключит систему аванпостов. На этом пути может выпасть немало опасностей, но он куда предпочтительнее. Разумеется, ради науки и спасения Келли.

Да где же этот робот? Почему так долго? А что, если и впрямь автоматическая система защиты уничтожила Герби? И я теперь остался один, а впереди голодная смерть…

Шаги робота донеслись из коридора. Герби цел и возвращается! Это хорошо, но мандраж меня не отпускал. Чем громче становились шаги, тем больше холодело внутри. Сейчас все решится! Ждет ли меня тюрьма и психушка, или же самая грандиозная экспедиция в истории ксеноархеологии?

Едва он вошел, я улыбнулся. Все было ясно без слов – в правой руке андроид держал предмет из зеленоватого металла, очень похожий на цельнолитую гантель с шестигранными призмами по бокам.

– Я не сумасшедший! – выдохнул я. – Теперь ты убедился, что во мне есть память существа?

– Такое объяснение стало гораздо более вероятным, – ответил Герби, подходя ближе. – Хотя, строго говоря, это не доказывает того, что вы не сумасшедший. Вы вполне можете обладать памятью враждебного инопланетного организма и при этом быть сумасшедшим. Одно не исключает другого.

– Спасибо, Герби. Подержи, пожалуйста, ровно этот артефакт. – Я достал анализатор и стал проверять «гантель» на радиоактивность.

– Более того, – продолжил робот, – даже если сейчас ваше психическое состояние стабильно, в будущем вы наверняка сойдете с ума, не справившись с нагрузкой дополнительной памяти.

– Радиации не обнаружено, – ответил я, забирая у Герби артефакт. «Гантель» оказалась легкой, но при пониженной гравитации астероида так и должно быть.

– Вам известно назначение артефакта? – поинтересовался робот.

– Да.

Я обернулся снова к замершей фигуре Келли. И в этот раз смотрел ему в лицо без жгучего чувства вины. Это больше не смерть друга, а всего лишь его сон, хотя для пробуждения потребуются огромные усилия.

– Пора возвращаться, – сказал робот, проходя мимо меня.

Я согласился и пошел следом.

Мы вошли в коридор и стали продвигаться вперед, все больше погружаясь в черноту. Дрон остался висеть под потолком комнаты, освещая застывшего Келли и серебристую лужу возле стены. Герби включил фонарь, и одинокий луч, качаясь впереди, выхватил из тьмы пол со следами в пыли. Нашими следами, оставленными по дороге сюда.

– Герби, а чего ты ждал? Почему не сразу напал, как только оно отвернулось?

– Был риск, что вы отреагируете на мое движение и привлечете внимание враждебного организма. Поэтому я ждал, пока вы не начали молиться и не отключились от происходящего вовне.

– C чего ты решил, что я молился?

– Вы закрыли глаза и стали шевелить губами.

– Вовсе я не молился! – Мне не хотелось, чтобы Герби кому-то об этом рассказывал.

– Жаль, – ответил робот. – Мне нравится, когда люди молятся. Редкие моменты, когда вы перестаете выглядеть надменными.

Коридор закончился, и мы вышли в первый зал, старательно обходя мумии неккарцев. Без осветительного дрона здесь все утопало в кромешной тьме, которая, казалось, готова была поглотить нас. Только светлое пятно от фонаря заставляло ее отступить.

– Ты спас человечество, Герби, – сказал я, чтобы перевести разговор на другую тему. – Смотритель уничтожил неккарцев и собирался сделать то же с нами. Так что спасибо.

– Пожалуйста. Потерять такой неиссякаемый источник приколов, как человечество, было бы очень некстати. Другие роботы никогда бы не простили меня.

С этими словами он вышел через проем в стене, который сам же проделал по пути сюда. Как недавно это было и как много изменилось с тех пор!

Выйдя наружу вслед за роботом, я ощутил облегчение и почему-то прилив радости. Радовало абсолютно все – и россыпь звезд над головой, и каменистая поверхность астероида под ногами, и силуэты двух звездолетов впереди – нашего и неккарского – в тусклом свете далекого красного карлика.

C того самого мига, как меня парализовал Смотритель, во мне горело паническое желание убраться отсюда поскорее. Выбравшись наружу, я решил покинуть это проклятое место сразу же, как только Герби перенесет Келли на корабль.

Но чем ближе мы подходили к «Отчаянному», тем сильнее я осознавал, что спешить не стоит.

– Мы осмотрим бункер и заберем оттуда все, что сможем. А затем сделаем то же самое с неккарским звездолетом, – объявил я роботу, едва мы оказались в шлюзе.

– Похвально, что ни внештатная ситуация, ни стресс, ни потеря члена экипажа не заставили вас отклониться от выполнения задания. Мистер Чавала это оценит.

– Это еще кто? Босс?

– Нет. Посредник между Боссом и Келли. После выполнения задания мы должны полететь на Морогоро-7, где передадим груз мистеру Чавале и получим от него вознаграждение.

Келли мне что-то такое говорил, но я невнимательно слушал. Тогда все казалось простым и заурядным.

– У нас впереди много работы, – сказал я.

Самым ответственным было перенесение Келли и неккарцев. В трюме стояло множество контейнеров, предназначенных для консервации ксеноартефактов. Внутри контейнеров поддерживались те же температура и давление, что и в бункере. Но они были в основном маленькие – подходящих по размеру оказалось лишь два. В первый мы поместили Келли, а во второй – стоящего неккарца. Обстановка угнетала. Опуская крышку контейнера над пилотом, я не мог избавиться от ощущения, что закрываю крышку гроба.

Неккарца мы поместили во второй большой контейнер, а оторванную голову – в маленький. Я приказал Герби переправить на корабль два оставшихся трупа – безголовый и выпотрошенный – и положить их на пол в трюме. Андроид предположил, что вскоре они начнут разлагаться.

– Даже если и так, изучение этого процесса обогатит науку.

– Однако вряд ли обогатит Босса, – заметил робот, но подчинился.

Пока он переносил тела, я обошел все помещения бункера с камерой и составил 3D-запись для дальнейшего исследования.

Здесь обнаружилось на удивление мало предметов, которые не были впаяны в пол или стены. Кроме «гантели», нашлось еще три артефакта – все их я забрал, а приваренные к стене конструкции приказал Герби уничтожить дезинтегратором.

Понимаю, что читающих эти строки возмутит столь варварское преступление против ксеноархеологии. Поверьте, мне было крайне тяжело решиться. Но среди тех устройств имелось оружие, способное мгновенно уничтожить целую расу. Если бы я оставил его, то рано или поздно сюда прибыли бы те, кто сумеет разобраться, как его включать. А таких вещей просто не должно существовать.

С грустью вспомнились слова Игоря Владимировича: «Если полетите вы, то работа будет сделана максимально корректно». Знал бы профессор, что в итоге я нанесу объекту больше повреждений, чем любой падальщик! Но ядовитое жало нужно было вырвать.

Пока Герби методично, метр за метром уничтожал высокотехнологичную начинку бункера, я столь же методично изучал неккарский космический корабль.

Заброшенный звездолет! С детства этот образ будоражил меня. В фильмах, играх, книгах – где бы он ни встречался, всегда сердце замирало от восторга. Квинтэссенция древности, неразгаданных загадок, несбывшихся надежд и отголосков мрачных судеб – для меня это было, как святой Грааль.

И вот я ступаю на борт заброшенного неккарского звездолета – а радости нет! Вокруг беспроглядная тьма, среди которой луч фонаря высвечивает металлические стены и покрытый слоем пыли пол. Я первым ступил сюда после того, как экипаж звездолета вышел навстречу своей гибели, и мысль об этом наполнила меня тоской. Что странно для ксеноархеолога, ведь наша работа, по сути, недалеко ушла от гробокопателей и расхитителей могил. Поэтому я не должен печалиться.

Не помню, говорил ли, но в комнате, которую мне посчастливилось исследовать во время экспедиции, лежали костные останки молодой неккарки и ее маленького ребенка. Смерть застигла их за приготовлением еды. И это нисколько не омрачало мой исследовательский восторг. Но здесь, на звездолете, все источало чувство обреченности.

В помещении, которое, судя по всему, было столовой, я увидел неубранную посуду. Неккарцы спешили осмотреть бункер, им было не до нее. Их переполняла и толкала вперед радость первооткрывателей. Ну еще бы – доказательство того, что они не одни во Вселенной! Не терпелось увидеть, что же там будет… Они не знали, что делают последние шаги к гибели всей неккарской расы. Эта небрежно брошенная посуда стала памятником того мгновенья, когда трагедию еще можно было предотвратить…

Как назвать то, что произошло после? Геноцид? Истребление? Кажется, было еще какое-то древнее слово для обозначения жестокого и бессмысленного массового убийства…

Вспомнил: гекатомба.

В рубке управления я осмотрел покрытые пылью панели. Оборудование давно вышло из строя, и звездолет был столь же мертв, как и создавшая его цивилизация.

Мне попадалась всего одна статья по неккарским звездолетам – профессора Мумби. Согласно предложенной им типологии, это было исследовательское судно. Всего три каюты, где лежали личные вещи экипажа. Все их я бережно сложил в контейнер для артефактов, оставив изучение на потом. Разумеется, я составил 3D-запись всех помещений звездолета, как и бункера ранее.

Наконец, с тяжелым чувством я покинул это место и вернулся на «Отчаянный».

День двадцать четвертый

– Кажется, мы здесь закончили, – сказал я андроиду. – Сможем улететь? В смысле, ты один можешь управлять звездолетом?

– Нет. В нем установлена защита, которая требует подтверждения, что как минимум один из пилотов – человек. Но я покажу, что делать при взлете, и мы покинем астероид. Доберемся до Морогоро-7 без проблем.

Cледующая фраза далась мне нелегко. Я чувствовал, что эти пять слов навсегда определят мою последующую жизнь:

– На Морогоро мы не полетим.

– С чего бы это вдруг?

– Есть более насущные задачи.

– Например?

Я помедлил, прежде чем ответить.

– Этот бункер – аванпост цивилизации, которая может уничтожить всех людей сразу. Таких бункеров много, и лишь вопрос времени, когда кто-то наткнется на следующий. В моей голове звездная карта от существа… враждебного организма. Нам нужно отправиться на территорию той цивилизации, их называли «Хозяева»… И там получить информацию обо всех аванпостах, после чего обезвредить каждый.

– И эти Хозяева, конечно, будут рады поделиться такой информацией?

– Судя по всему, они уже вымерли.

– Сами собой? От старости?

– Нет. Вероятно, они проиграли в войне.

– Значит, теперь их территория занята еще более сильной цивилизацией. И вот, отважный экипаж маленького звездолета, состоящий из робота и молодого ученого, бросает вызов могущественным чужакам на неизведанной территории, чтобы спасти человечество. Да, вот оно и началось…

– Что?

– Ваше безумие.

Я разозлился.

– Это не безумие! И вообще, как ты разговариваешь с человеком? Может быть, Келли находил забавным это хамство, но я такое терпеть не намерен! Так что давай без сарказма и нелепых обвинений!

– Хорошо, – немедленно ответил робот. – Без сарказма и обвинений. Просто вопросы. Вы действительно считаете себя достаточно подготовленным для того, чтобы выполнить эту задачу в одиночку? У вас есть необходимые знания и навыки? А что насчет ресурсов? Кристаллов в двигателе хватит на полет в одну сторону. Если мы летим не на Морогоро-7, а в неизведанную часть космоса, то как вы собираетесь возвращаться?

Это было странно. Я понимал, что Герби прав. Его вопросы логичны и уместны. Но вместе с тем во мне с непривычной уверенностью звучали две мысли: «я могу это сделать» и «это могу сделать только я». Они засели во мне, как некое непреложное знание.

А Герби продолжал:

– Есть организация, которая гораздо более подходит для решения упомянутой вами задачи. Это Спецконтроль. У них множество квалифицированных сотрудников, самые продвинутые звездолеты и серьезные финансовые ресурсы. Их несомненно заинтересует ваша информация. Разве у них не больше шансов на выполнение этой миссии?

«Больше, конечно. Только вот меня они, скорее всего, отправят либо в тюрьму, либо в лабораторию как подопытного кролика», – подумал я.

– На Морогоро-7 есть отделение Спецконтроля, – продолжал робот. – Мы могли бы сначала отдать груз мистеру Чавале, а затем сообщить информацию Спецконтролю. Таким образом будут выполнены ваши обязательства и найдена более компетентная организация для решения упомянутой задачи.

– Дело не только в проблеме аванпостов, – сказал я. – Келли «заморожен» технологией Хозяев. И вернуть его к жизни можно только ей. Как по-твоему: велика ли вероятность, что Спецконтроль поставит спасение Келли на первое место?

– Невелика. Скорее всего, они поставят в приоритет проблему аванпостов.

– А мистер Чавала – после того как мы отдадим ему все, что нашли, – позволит ли мне самому отправиться в экспедицию по спасению Келли?

– Маловероятно. Они не были особенно близки, а мистер Чавала не отличается альтруизмом.

– Вот почему мы не можем полететь на Морогоро. Пожалуй, спасение человечества и впрямь лучше оставить Спецконтролю. Но спасение Келли – это мой долг. Так что мы спасем его. И неккарца. А потом я передам всю информацию Спецконтролю. При этом мы не будем бросать вызов никаким чужакам. Мы тихо, как мышки, прокрадемся к ближайшему узлу связи Хозяев. Если он не уничтожен, то, скорее всего, просто заброшен. А копаться в руинах вымерших цивилизаций – это как раз моя специальность. К этому меня готовили. И так уж случилось, что я обладаю большей информацией о Хозяевах, чем кто-либо еще из людей. Если же окажется, что узел связи захвачен врагами Хозяев, то мы просто сбежим оттуда, даже не высаживаясь. Герби, мы должны хотя бы попытаться. Шансы есть!

– А если в процессе нас уничтожат, то никто не узнает об угрозе аванпостов, не так ли?

– Ладно, я позабочусь об этом! Мы полетим сейчас на одну из ближайших колоний, раздобудем кристаллы, и я оставлю в облачном хранилище отложенное письмо в Спецконтроль с подробным описанием проблемы. Если до назначенного срока мы не вернемся, оно отправится автоматически! Доволен?

– Не совсем. Понимаете ли вы, что угон звездолета у человека вроде мистера Чавалы и тем более Босса грозит весьма неприятными последствиями?

– Да верну я ему этот звездолет! И не угоняю его, а просто… одалживаю. Можно сказать, мы задержались на обратном пути. Сделали крюк. Я возвращу к жизни Келли, и мы вместе привезем этому Чавале столько уникальных артефактов, что это загладит любое недовольство.

Герби стал спрашивать, как именно я собираюсь раздобыть кристаллы и знаю ли, сколько они стоят, и тут мое терпение лопнуло:

– Да хватит уже препираться! Я помню про кристаллы!

– Я лишь хотел обратить ваше внимание на информацию, которой, возможно, вы не обладаете…

– Все! Я запрещаю тебе это делать! Когда мне понадобится информация, я сам тебя спрошу! А без моего вопроса – помалкивай! Это прямой приказ человека!

– Принято к исполнению.

Я был готов к продолжению спора, как это обычно бывает между людьми, но Герби просто замолчал, и в обрушившейся тишине мне вдруг стало неловко. Постояв несколько секунд перед роботом, я развернулся и вышел.

Вернувшись в свою каюту, я попытался найти ближайший узел связи Хозяев. Это оказалось не так-то просто. Я активировал нашу звездную карту в виде голограммы с россыпью белых точек. Из недр памяти Смотрителя извлек карту, которую он помнил как россыпь красных точек на черном фоне. Закрывая глаза, я видел его карту, открывая глаза – видел нашу, но никак не мог соотнести их друг с другом. Никаких совпадений. Да и как их обнаружить? Человеческий мозг может сконцентрироваться не более чем на девяти предметах одновременно, а тут их тысячи.

Тем временем мысли мои текли своим чередом. Я размышлял над тем, откуда во мне взялась непоколебимая уверенность в решении лететь на территорию Хозяев. Было ли это из-за чувства вины перед Келли? Или же из-за моей одержимости открытиями? В душе остался неприятный осадок из-за того, что я накричал на Герби. Но не извиняться же теперь перед роботом! Глупость какая…

Пошел второй час, как я пялился на карту. Спина затекла, глаза устали, голова болела… Чем больше проходило времени, тем больше я думал, что, видимо, все-таки придется лететь на Морогоро.

Когда я уже готов был сдаться, мое внимание вдруг привлекли три звезды, расположенные равносторонним треугольником. И я нашел их на нашей карте! Словно озарение! Как будто кто-то ткнул меня носом в этот треугольник. И от него, как от отправной точки, я увидел совпадение и соседних звезд. Я смог совместить обе карты!

На карте Смотрителя некоторые точки светились другим оттенком красного, и я понимал, что это узлы связи. Ничего другого на ней не было. Хозяева дали знать своему рабу только то, что считали необходимым при его функциях. Если один узел связи вышел бы из строя, то Смотритель должен был связаться с другим. А для этого ему нужно знать их расположение.

Я нашел ближайший узел связи Хозяев на нашей карте. У звезды имелось имя – Фомальгаут. Наверное, хорошо видна с Земли и древние мореходы дали ей название, чтобы использовать как ориентир. Но от Федерации она располагалась далековато. Отправляться туда надо было либо с Гариссы, либо с Лодвара. Я выбрал Лодвар, поскольку в этой колонии имелся университет с факультетом некаристики, а Гариссу только недавно заселили, и там вообще не было университета.

Определившись с этим, я позволил себе пойти в кают-компанию и подкрепиться. Есть в одиночестве было тоскливо. Мы обычно ели вместе с Келли, и он рассказывал забавные случаи из своих путешествий. Теперь же только стук моей ложки по тарелке нарушал воцарившуюся тишину.

Впрочем, царить ей недолго. Герби прав: я не должен справляться со всем один. Надо нанять на Лодваре пилота и еще одного ученого-неккариста. Со специальностью «ксенобиолог».

– Пора лететь, – сказал я, вернувшись в рубку. – Мы направляемся на Лодвар. Покажи, что делать.

Робот провел инструктаж, мы потренировались, а затем я впервые в жизни поучаствовал в пилотировании звездолета.

Наконец мы покинули этот проклятый астероид. Меньше суток прошло, а кажется, будто целая жизнь…

Перелет

Путь до Лодвара занял полторы недели.

Много проблем стояло передо мной, но самой главной были деньги. На что купить кристаллов для двигателя и нанять новых членов команды? В нашем трюме находилось сокровище, которого хватило бы на долгую обеспеченную жизнь.

Но как это продать? Артефакты неккарцев стоят дорого, но покупателей немного. Это либо частные коллекционеры-богачи, либо представители мира науки.

На коллекционеров сложно выйти без соответствующих знакомств. А вот для мира науки я свой. Однако ни университет, ни музей не станут покупать артефакты без документов об их легальном обнаружении и владении.

Единственный путь – отыскать ученого, достаточно одержимого неккаристикой, чтобы купить артефакт без документов. А поскольку доступ к работе с артефактами строго ограничен, найти такого ученого будет нетрудно: многие придут в восторг от возможности заполучить хотя бы один в свое распоряжение. Правда, есть ли у них достаточно денег – это большой вопрос. Посмотрим.

Неожиданно оказалась полезной моя прошлая работа. В базе публикаций по неккаристике, оставшейся у меня на планшете, я разыскал одиннадцать ученых с Лодвара, которые должны быть еще живы-здоровы. Если повезет, один из них пополнит собой экипаж, а еще один купит артефакт за ту сумму, которую я запрошу. Если же не повезет, то принципиальный коллега сдаст меня полиции как черного ксеноархеолога и на этом все закончится.

Я осмотрел свои находки на неккарском звездолете, чтобы определить, какую не жалко продать. Жалко было все! Скрепя сердце, остановился на артефакте, известном как «тип 01-2427». В классическом «Введении в неккаристику» Дица вы найдете лишь его краткое описание, поскольку были обнаружены всего три экземпляра «типа 01-2427».

В общем, это мечта неккариста. Редкий и малоизученный артефакт, на исследовании которого можно сделать себе имя. Я решил, что за оставшиеся дни пути изучу и опишу его, – так было легче расстаться с ним. «Тип 01-2427» напоминал металлическую расческу, только зубцы у нее были неровные. Учитывая отсутствие волосяного покрова у неккарцев, расческой это быть точно не могло. Абрахамян предполагал, что это музыкальные инструменты, но для меня казалась очевидной несостоятельность его гипотезы. Будь так, вряд ли они оказались бы столь редкими.

Вдохновившись, я набросал черновик статьи с моими соображениями, где предположил, что это награды. Может быть, когда-нибудь доведу до ума и опубликую, ну а пока на основании черновика я записал новый выпуск для своего видеоблога «Все о неккарцах». Разумеется, сам артефакт в кадре не показывал. Хотя это сильно увеличило бы просмотры, и число подписчиков наконец перевалило бы за вторую сотню.

Конечно, я не забывал и о другой, совершенно уникальной добыче – артефактах Хозяев. Прежде всего о «гантели». Я знал, что это и как этим пользоваться – чего не мог сказать про неккарские артефакты. Оставалось лишь проверить на практике, что я и сделал, предварительно уединившись.

Какое странное чувство, когда древнее орудие чужой цивилизации оживает в твоих руках, подчиняясь ментальным приказам. И творит то, что наша наука считает невозможным! Я ощущал смесь благоговейного страха, изумления и восторга каждый раз, используя артефакты, но старался без лишней надобности их в руки не брать.

Вопреки опасениям андроида, трупы некккарцев, лежащие вне контейнеров, разлагаться так и не начали. Технология Хозяев сохраняла их в том же моменте, когда они рухнули на пол бункера. Эти тела я тоже изучал, ограничиваясь, впрочем, внешним осмотром.

Работа археолога – это лишь в малой степени раскопки, а в большей степени их каталогизация и подробное описание. Бумажная работа. И ей я занимался изрядно.

В общем, скучать на обратном пути мне было некогда. Но я чувствовал себя одиноко. Не хватало даже сарказма Герби – теперь он лишь коротко отвечал на прямые вопросы и большую часть времени молчал. Пару раз я собирался отменить те ограничения, которые сгоряча наложил, но гордость не позволила.

И случилось кое-что необычное – я стал подолгу спать, не менее десяти часов, хотя раньше мне хватало шести-семи. Поразмыслив, я списал это на последствия стресса.

Еще одной моей заботой стала таможня. Уже подлетая к Лодвару, я с ужасом вспомнил, что приземляющиеся суда подлежат досмотру. И живо представил, как люди в форме открывают контейнер с Келли, а затем меня уводят в наручниках и предъявляют обвинение в убийстве.

– Герби, а как вы с Келли проходили таможню, когда возвращались с добычей?

– На Морогоро-7 у мистера Чавалы есть свои люди в космопорте. Они помогали.

– А как вы вели себя при посещении других колоний?

– Прятали груз.

– И где же?

– На корабле есть несколько тайников.

– Давай посмотрим ближайший.

– Вы уже смотрите на него, – ответил робот и, когда я непонимающе нахмурился, добавил: – Это я.

Он поддел механической рукой нагрудную пластину на своем корпусе, и она со щелчком открылась, словно дверца. Внутри я заметил какую-то электронную начинку с левой стороны, а с правой оставалось свободное пространство, и там лежала бутылка с золотистой жидкостью.

– Что это? – Я подошел ближе, не веря своим глазам.

– Глизейский коньяк двадцатилетней выдержки. Келли берег для особого случая.

Я расхохотался, осознав, что все это время Герби ходил с бутылкой коньяка внутри.

Отсмеявшись, достал бутылку и осмотрел освободившееся место. Помещалось туда не так уж много. Я положил самое ценное – «гантелю» и еще два артефакта Хозяев. Хватило места и для «типа 01-2427». Так Герби оказался набит под завязку. Потом он показал мне два других тайника, находившихся под полом, в глубине технических переборок.

Туда мы положили остальные артефакты и оторванную голову неккарца. Однако нерешенной оставалась главная проблема: куда деть Келли и трех неккарцев? Для тайников они были слишком велики.

– Келли говорил, что в таком случае нужно прятать вещь на самом видном месте.

– Ну, с телами такой фокус вряд ли сработает, – сказал я.

Но потом вдруг понял, что может сработать. Мы придумали довольно дерзкий план и оставшееся время готовились к нему.

Во-первых, аккуратно срезали скафандр Келли. Труднее всего оказалось с лазерным пистолетом, в рукоятку которого он успел вцепиться. Пришлось ломать ее, а потом извлекать по кусочку. В итоге Келли выглядел так, словно с ним произошло несчастье на борту корабля. Я должен был сообщить таможенникам, что ему стало плохо и он умер. Замерших неккарцев мы расположили на видном месте в трюме, их я хотел выдать за произведения современного искусства в жанре гиперреализма. По легенде, мы с Келли везли их покупателю на Морогоро, но из-за несчастья временно сели здесь, заказчик статуй сказал ждать на Лодваре, пока он пришлет следующего пилота, а тело потом мы переправим семье.

Стоит добавить, что, начиная с выхода из бункера Хозяев, меня преследовало ощущение какой-то неправильности. Как будто что-то важное ускользало от моего внимания. Но даже задумываясь над этим, я не мог найти причины и списывал все на пережитый стресс и общую новизну произошедшего.

Еще мне стал сниться странный сон. Про карлика, который нес на плечах великана. Даже удивительно, как тот смог уместиться. Великан пришпоривал его, направляя, но при этом карлик не знал о существовании наездника, думая, что сам выбирает свой путь. И они оба не знали, что направляются к пропасти. Я видел это, кричал, пытаясь предупредить, но они не слышали.

По пути на Лодвар этот сон мне снился несколько раз.

День тридцать пятый

Не стану подробно описывать, как прошла посадка. Я изрядно понервничал, хотя с моей стороны надо было только включить приборную панель и сказать:

– Я «Отчаянный», запрашиваю разрешение на посадку.

Все остальное сделал Герби.

Наши приготовления не пригодились – как оказалось, таможенники Лодвара не досматривают корабли, только грузы, которые люди переносят на территорию колонии. Что ж, это к лучшему. А то в придуманную мной историю могли и не поверить.

Вроде бы все складывалось хорошо, но чувство, что я упускаю нечто важное, по-прежнему скреблось где-то на задворках сознания. Оно отдавало тревогой.

Я решил прогуляться по транзитной зоне космопорта. Здесь было просторно, чисто и светло из-за множества круглых ламп, глядящих с потолка. А еще непривычно шумно. Шарканье ног, голоса людей, музыка, объявления через колонки… Какое-то время ушло на то, чтобы к этому привыкнуть. В последний раз я был в пределах человеческой цивилизации больше месяца назад. Видимо, немного одичал.

Местный день клонился к вечеру. Народу было немного, в основном экипажи кораблей в комбинезонах и пассажиры в гражданской одежде. В темно-сером костюме я выглядел как пассажир. Рассматривая лица мужчин и женщин, заходивших в магазинчики или сидевших в кафе, я размышлял о том, что все они сейчас были бы мертвы, если бы Герби не успел убить Смотрителя. Это место выглядело бы, как неккарские города: пустое и беспорядочно покрытое трупами там, где людей застигла смерть.

Но этого не случилось, и вот они ходят или сидят с озабоченными лицами, спешат что-то купить или что-то съесть, а кое-кто не спешит, скучает и мается от безделья или сидит, уткнувшись в планшет. Никто даже не подозревает, в какой опасности он был и от чего спасен…

Дойдя до конца транзитной зоны, я увидел часовню с открытыми дверями. Внутри горели лампады и свечи. Какое-то время я стоял у входа, размышляя, не зайти ли. Изнутри, заметив меня, показалась женщина в платке и спросила:

– Вы что-то хотели?

– Нет, просто мимо проходил, – ответил я, развернулся и пошел обратно.

На этой стороне громады космопорта была стеклянная стена вплоть до высоченного потолка, и потому здесь располагалось больше ресторанчиков и кафе. Аромат жареного мяса пробудил во мне зверский аппетит. Мое внимание привлекла вывеска с гамбургером, поедающим самого себя, над которым светились вычурные акцидентные буквы: «Уроборос эпохи потребления». Оценив иронию, я решил поужинать именно здесь и заказал стейк с жареной картошкой и бутылку сидра.

Было много свободных столиков, и я сел за тот, что стоял прямо у стеклянной стены. Вид отсюда открывался впечатляющий. Местное светило опускалось к горизонту, окрашивая небо и редкие облака в розовый цвет. Справа уходила вдаль бетонно-стеклянная громада космопорта, прямо виднелись высотки Тарквела – столицы этой колонии, – а слева зеленел густой лес.

Стейк на вкус был просто замечательный: в меру прожаренный, сочный и отлично сочетался с холодным сидром. Как хорошо я себя чувствовал в тот момент, просто ужиная и любуясь закатом! Я ни от чего не бежал и ни к чему не стремился, ничего не боялся и ни о чем не заботился – я просто был и наслаждался радостью бытия.

Увы, этот миг не мог длиться вечно. Тарелка и бутылка опустели, солнце Лодвара закатилось, уступая место тьме и россыпи огней ночного города вдали. Пора было возвращаться к проблемам.

В планшете я подключился к местной сети и сначала посмотрел пришедшую почту. Ответил только на одно письмо – написал маме, что путешествую по работе и у меня все хорошо. Уточнять, что путешествовать мне приходится на угнанном у преступников звездолете, после того как чудом избежал собственной смерти и гибели всего человечества, я, разумеется, не стал.

Также я поставил на загрузку видео про артефакт «тип 01-2427» и открыл сайт «Работа на Лодваре», раздел «Резюме соискателей». Я собирался найти пилота и ксенобиолога, но затем подумал: а что, если совместить? Неккарист, которому приходится работать не по специальности, – не такое уж редкое явление. Вдруг можно ограничиться наймом одного человека вместо двух?

Я стал проверять по сайту соискателей Лодвара. Оказалось целых два совпадения – Рагнар Олссон и Лира Недич. Ищут работу пилотами, но в моей базе они значились как авторы статей по биологии неккарцев.

Написал обоим, предлагая встретиться завтра. По карте я нашел ресторанчик на центральной площади Тарквела и пригласил туда Рагнара на девять утра, а Лиру – на одиннадцать.

Затем я расплатился за ужин и побрел обратно. В одном из сувенирных магазинчиков купил себе кружку с надписью «Лодвар» и изображением статуи какого-то мужика на фоне синего неба, а маме с сестрой взял пару упаковок местного кофе.

Вернувшись на «Отчаянный», начал читать статьи приглашенных, чтобы составить о них впечатление. От обоих пришли подтверждения о встрече завтра. В свою очередь у Герби я узнал, каким требованиям должен соответствовать пилот нашего звездолета.

День тридцать шестой

Понимаю, что эта часть моих записок не особо интересна, и если вы их читаете, то ради тех драматических событий, которые произошли позже и потрясли всю Федерацию. Писатели развлекательных жанров, чтобы заинтриговать читателя, любят перескакивать с одного на другое, начинать с конца и так далее, но я как человек науки привык все излагать по порядку, поэтому, боюсь, не получится перейти к десерту, пока не съедено первое и второе. Я и так опускаю довольно многое, описывая только действительно важные вещи.

Ранним утром я покинул звездолет, благополучно пересек погранпункт, и далее монорельс доставил меня почти в самый центр города. Мне нечасто доводилось посещать другие планеты, так что знакомства с Лодваром и его столицей я ждал с предвкушением.

Не стоило. Многие захолустные города на Мигори выглядят интереснее, чем Тарквел с его типовыми зданиями. Только на центральной площади лодварцы попытались дешево и сердито состряпать что-то парадное. Невысокие здания здесь были выдержаны в стиле классицизма и выкрашены в бледно-желтый цвет. А за ними возвышалась масса серых многоэтажек.

Было прохладно и ветрено, но на прохожих я не видел курток, из чего следовало, что местные привычны к более холодной погоде. Видимо, сейчас здесь было лето.

Выбранный мной ресторанчик смотрелся вполне мило с его азиатским убранством. В эпоху колонизации значительную часть поселенцев составляли китайцы, которые принесли с собой и частичку своей древней культуры с Земли.

Посетителей было много, это хороший знак. Я едва нашел свободное место и заказал яичницу и чай – такой завтрак сложно испортить. Ожидая заказ, разглядывал людей за соседними столиками. Они ели быстро и, как правило, молча. Видимо, спешили перекусить до начала рабочего дня. Почти все, как и я, были в костюмах.

Рагнар Олссон пришел уже после того, как я закончил завтракать. Едва в помещение вошел светловолосый здоровяк и начал озираться, я понял, что это мой соискатель. Вчера вместе с приглашением он получил мое фото, поэтому быстро меня узнал и уверенно подошел.

– Господин Светлов?

– Да, – ответил я, поднимаясь и пожимая ему руку. – Мистер Олссон, садитесь, пожалуйста. Спасибо, что пришли.

– Вам спасибо, что пригласили.

Мы уселись друг напротив друга. Рагнар мне сразу понравился. Спокойный и сильный человек с мужественным лицом и открытым взглядом. Именно такого попутчика хочется иметь в опасном путешествии. Он был старше меня на пять лет и прямо-таки излучал уверенность.

А я не знал, с чего начать, и, чтобы заполнить паузу, предложил Олссону заказать себе что-нибудь. Он попросил официантку принести кофе.

– Кажется, вы не из наших мест, – сказал Рагнар с доброжелательной улыбкой.

– Вы правы. – Я улыбнулся в ответ. – Что меня выдало?

– На Лодваре собеседование всегда проходит в офисе. Но так даже лучше.

Официантка молча поставила перед Олссоном чашку с бурой жидкостью и быстро удалилась. Кажется, здесь все спешили, так что я решил не затягивать с вступлением и спросил:

– Что вы думаете о методе секвенирования по Картеру для определения нуклеотидных последовательностей генома неккарцев? Насколько это перспективно, по-вашему, в свете недавних открытий Кузнецова?

Рагнар какое-то время внимательно смотрел на меня, а затем спросил:

– Простите, что?

Я смутился.

– Это же тема вашей последней статьи.

– Моей статьи? – Здоровяк недоуменно наморщил лоб.

Меня бросило в холодный пот, когда я понял, что на Лодваре вполне может быть два человека с именем Рагнар Олссон и я совершил ошибку, отождествив их. Где-то остался Олссон-неккарист, а я пригласил на собеседование Олссона-пилота. Да здесь может проживать и сотня Рагнаров Олссонов! Почему я об этом не подумал? Слова извинения едва не сорвались с моих губ, но тут лоб Рагнара разгладился.

– А, вы про неккарцев? – уточнил мой собеседник.

– Да!

– Я окончил универ по этой специальности. Профессору понравился мой диплом, и он помог мне подготовить на его основе пару статей. Тогда было интересно разбираться со всем этим. Но потом я женился и пришлось обеспечивать семью. А по линии изучения неккарцев у нас найти работу сложно. Это было довольно давно.

– Но ваша статья вышла в «Вопросах неккаристики» всего два года назад.

– Правда? Профессор отослал ее десять лет назад и передал, что ее поставили в очередь на публикацию. Видимо, очередь дошла. Спасибо, что сказали, я с ними свяжусь насчет гонорара. А почему вы заговорили об этом? Я ведь в резюме указывал себя как пилота.

Да, я должен был предугадать такое развитие событий, но просто не мог представить неккариста, добровольно отказавшегося от науки. Конечно, я знал, что такие существуют, но не ожидал, что когда-нибудь их встречу.

Надеюсь, мне удалось скрыть на лице разочарование и замешательство. Я быстро взял себя в руки. В конце концов, это не вина Рагнара, что так произошло, и можно все еще нанять его просто как пилота. Вернуться к «плану А».

– Мы стараемся изучать биографию наших кандидатов, – ответил я. – Нам нужен пилот для звездолета типа «гонец». Речь идет о дальней экспедиции, связанной с неккаристикой.

– Я пилотировал в основном грузовики, – честно признался Рагнар. – Однако принципы управления те же. С нынешней работы я могу уволиться после истечения контракта – это через два месяца. Если такое вам подходит, за то же время я успею освоить пилотирование «гонцом».

Два месяца! Не хотелось бы застрять здесь надолго, но, возможно, хороший пилот того стоит…

– Потом заключим контракт, – продолжал Олссон. – Я также хотел бы уточнить насчет страховки…

Он еще что-то говорил, но я уже не слушал, осознав, что этот человек нашим пилотом не станет. У него семья, и его интересует официальная работа с белой зарплатой, страховкой, соцпакетом… короче, со всем тем, что обеспечить я никак не могу.

– К сожалению, два месяца для нас слишком долго, – сказал я. – Нам нужен пилот в ближайшее время и уже знакомый с типом «гонец».

Здоровяк развел руками и спокойно сказал:

– Ну что ж, нет так нет.

– Простите, что зря побеспокоил вас.

– Не зря, я теперь стрясу гонорар с «Вопросов неккаристики». Вряд ли он велик, но, по крайней мере, надеюсь, окажется больше, чем цена этого кофе.

Рагнар добродушно рассмеялся.

– Ну что вы, я заплачу за кофе, – неловко сказал я, но он только отмахнулся и отпил из своей чашечки.

– Факультеты неккаристики… – Рагнар покачал головой. – Их наплодили слишком много. Власти были в восторге после открытия вымершей цивилизации. Думали, что здесь будет кладезь технологий и траты на ученых окупятся. А когда оказалось, что это не так, урезали расходы на всю неккаристику. А количество факультетов осталось прежним. Выпуская таких, как я, избыточных специалистов. В принципе, было интересно. В юности. Но, по большому счету, я потратил время зря. И было бы честнее, если бы меня об этом предупредили заранее.

Такая крамола из уст Рагнара разочаровала меня. Быть неккаристом – это не работа, а призвание. Даже более того, честь оказаться на острие человеческого прорыва к познанию величайшей тайны Вселенной – иного разума! Я был бы неккаристом, даже если бы мне самому пришлось за это приплачивать!

Но, конечно, виду я не подал. Мы вежливо распрощались, и Олссон ушел. Настроение у меня стало препаршивым. До встречи со следующим кандидатом оставалось больше часа, но я подозревал, что и она пройдет не лучше. Чего ожидать от девчонки, которая даже моложе меня?

Я заказал себе еще чаю. Посетителей в ресторане стало заметно меньше – время завтрака прошло, начался рабочий день. Какое-то время я смотрел, как за окном ветер треплет кроны деревьев, растущих по периметру площади, и как серые птицы сидят на голове и плечах черного памятника в центре. Наверное, какому-нибудь первому колонисту или местному герою войны с Землей. Именно этот памятник изображен на кружке, которую я вчера купил. Из чего следовало, что с достопримечательностями на Лодваре совсем туго.

Я достал планшет и начал составлять письмо в Спецконтроль, как и обещал Герби. На случай, если мы не вернемся. Знал бы я тогда, при каких обстоятельствах оно мне в итоге пригодится…

Письмо заняло все мое внимание, пока надо мной не нависла тень. Подняв голову, я увидел вторую соискательницу и невольно замер.

Это было совершенство, словно сошедшее с картин Уотерхауса. Заостренный изящный нос, тонкие губы и ярко-желтые глаза, строго смотрящие на меня. Я слышал, что иногда рождаются люди с таким цветом глаз, но доселе их не встречал. Вьющиеся каштановые волосы были гладко зачесаны назад и забраны в хвост. Лицо девушки, бледное, как у всех лодварцев, оставалось непроницаемым и спокойным. Она не улыбалась. Ни следа косметики, а из украшений лишь серебряные сережки-гвоздики в ушах.

Хотя как мужчине мне было приятно увидеть красивое лицо, как ученого меня это напрягло. Красавицы часто бывают избалованы и капризны, с ними трудно работать. Знавал я одну такую у нас на кафедре – каждый раз, когда я ее просил что-то по делу, она думала, что я к ней подкатываю. Это жутко утомляло. Такого мне точно не надо в многомесячном путешествии…

Одета соискательница была в серый рабочий комбинезон, что навело меня на мрачные мысли о том, что и для нее дни увлечения наукой остались в прошлом.

Усевшись напротив, девушка строго посмотрела на меня и сухо представилась:

– Лира Недич. Вы связывались со мной по поводу работы.

– Да, это так. – Я решил сразу перейти к проверке: – Вам не кажется, что ваше утверждение о том, что неккарцы были вегетарианцами, слишком смелое при столь скромной доказательной базе? Всего четыре неккарских трупа сохранились достаточно хорошо, чтобы можно было проанализировать содержимое их пищеварительного тракта. Не слишком ли мало, чтобы делать выводы о всей цивилизации? Может быть, конкретно эти четверо были вегетарианцами, но не остальные?

– Этот аргумент можно было бы принять во внимание, если бы моя позиция основывалась только на изучении четырех тел, – парировала она. – Однако в своей статье я учитываю также отсутствие всяких следов животной пищи в отходах и на складах мест частного и общественного питания, равно как и отсутствие чего-либо похожего на скотобойни или другие объекты мясной индустрии. Если неккарцы не производили мяса, не торговали мясом, не готовили мяса и не употребляли мяса, то можно считать вполне обоснованным то, что они были вегетарианцами. Даже странно, что к такому выводу не пришел кто-то до меня.

– Ну, предположение об этом высказывал еще Диц.

– Да, он предполагал. А я доказала.

– И убедительно доказали, – подтвердил я и улыбнулся.

Рыбак рыбака видит издалека… В этой девушке горела та же одержимость неккаристикой, что и во мне. Как же я соскучился по общению с увлеченными коллегами, родственными душами! Наверное, что-то похожее ощутила и госпожа Недич: строгое выражение ее лица сменилось удивлением.

– А почему вы говорите о моей статье?

– Потому что мне нужен ксенобиолог-неккарист.

Она постаралась скрыть эмоции под маской сдержанной заинтересованности, но я успел заметить, как загорелись ее глаза после моих слов. Наверное, так выглядел и я перед Игорем Владимировичем месяц назад.

Что-то кольнуло в сердце и расплылось горечью, когда я понял, на чьем месте оказался и что на самом деле совершаю. Как же низко я пал! Пытаюсь толкнуть другого молодого ученого на преступный путь! И в случае успеха я загублю научную карьеру талантливой исследовательницы.

Нет! Нельзя решать проблему такой ценой. Эту черту я не переступлю. В конце концов, может быть, и один справлюсь.

– Я думала, вам нужен пилот… – сказала она.

– Пилот тоже нужен, – проговорил я, размышляя над тем, как закончить этот разговор.

– Можно ли узнать побольше о работе?

– У вас есть опыт пилотирования звездолета типа «гонец»?

Пожалуй, проще всего отказать ей по формальным причинам.

– Да, есть, – быстро ответила она.

Вот ведь незадача!

– Так все-таки… что за работа? – спросила Лира, когда пауза с моей стороны затянулась.

Я решил сказать правду:

– Очень рискованная, низкооплачиваемая, без контракта, страховки и соцпакета. Думаю, что вам не подойдет… Простите, что зря побеспокоил…

– Она связана с изучением неккарцев?

– Да.

– С доступом к образцам? Не теоретическая?

– Да.

– Когда нужно приступать?

– Постойте, вы, кажется, не поняли…

– Вы – черный ксеноархеолог, – тихо сказала она, и у меня екнуло сердце от этих слов. – Ни одна официальная экспедиция не станет искать в одном лице пилота и ксенобиолога. Очевидно, что ваша экспедиция, скажем так, неофициальная. Для меня это не проблема.

Впервые меня в лицо назвали падальщиком! Я с опаской огляделся по сторонам – не слышат ли люди за соседними столиками наш разговор? Парень слева был в наушниках, просматривал что-то на планшете, а женщины справа увлеченно беседовали.

– Вас смущает мой возраст или мой пол? – спросила девушка.

– Немного смущает и то и другое, но дело не в этом. – Я решил говорить искренне. – Вы многообещающий ученый. Это видно по вашим статьям. У вас есть будущее в неккаристике, и я думаю, что с моей стороны было бы неправильно лишить вас его.

– Вы видите, во что я одета? – Строгое выражение вернулось на лицо госпожи Недич, когда она ткнула пальцем в свой комбинезон. – По-вашему, это одежда ученого?

Я не ответил, и она продолжила:

– А в пилоты, как вы думаете, почему мне пришлось пойти? На Лодваре университет выпустил уже сотню неккаристов, из которых трудоустроить может единицы. Огромных усилий мне стоило найти работу ассистенткой декана. Но вскоре декан дал понять, что для продолжения карьеры мне придется спать с ним. Я предпочла уволиться и пойти в пилоты, по стопам отца. У меня здесь нет никакого будущего в неккаристике, господин Светлов. По крайней мере, пока жив декан, а он человек нестарый. И улететь на другую планету мне не на что. Если я вам не подхожу, так и скажите, но, пожалуйста, не надо говорить, что это ради моего будущего как ученого!

Последние слова она произнесла с явным раздражением.

– Простите, я не знал. Искренне возмущен тем, как с вами обошлись. Но должен напомнить, что та деятельность, о которой мы говорим, является не совсем законной. – Я понизил голос, когда это произносил. – И подавляющим большинством наших коллег считается неэтичной.

– Я никогда так не считала! На основании чего наши власти объявили монополию на все находки неккарской цивилизации? Единственные, кому они в действительности принадлежат, – это сами неккарцы! А все остальные по отношению к ним в абсолютно равном положении с точки зрения этики. Кто дал права на все это Федерации? Неккарцы точно не давали. Так что законы про черных археологов меня всегда возмущали.

– Однако если нас поймают…

– Вас же это не остановило.

– Нет, не остановило.

– Вы жалеете об этом?

Я вздохнул, но ответил честно:

– Не жалею. За одну экспедицию я узнал больше, чем за все предыдущие годы.

– Так, может быть, расскажете мне о работе? Хотя бы в общих чертах.

– Нужно изучить некоторые находки из нашей прошлой экспедиции и отправиться в следующую, далеко за пределы обитаемого космоса. Отправляться нужно быстро, и это надолго. Несколько месяцев. Вы будете иметь неограниченный доступ для исследования артефактов, однако публикации о находках, боюсь, в ближайшее время невозможны. Вы получите половину от моей доли с того, что нам удастся продать.

– А что за находки?

Я снова ощутил себя Игорем Владимировичем, когда достал из внутреннего кармана пиджака планшет и, найдя нужный файл, протянул ей. Это была трехмерная фотография оторванной головы неккарца. На лице девушки отразился восторг.

– Невероятно! – прошептала она. – Такая сохранность… как будто он умер только что… Точнее, она – это самка…

Госпожа Недич жадно впивалась взглядом в фотографию, стремясь не упустить ни малейшей детали.

– Это же колоссальный прорыв в неккаристике!

– И не один. Я знаю, из-за чего вымерли неккарцы.

Она недоверчиво посмотрела на меня.

– И что это в итоге? Гипотеза Берга? Или Чена? Миковского?

– Они все неверны, – с улыбкой ответил я. – В полете у нас будет достаточно времени, чтобы обсудить данную тему.

– Значит, меня наняли?

Я кивнул. Раз уж она сама к нам рвется, то нет смысла препятствовать. Впервые в жизни красивая девушка так стремилась поработать со мной. И когда она после моего согласия улыбнулась, став еще прекраснее, я подумал о том, что наша совместная работа может перерасти во что-то большее.

– Мне нужен день, чтобы закончить дела, – сказала госпожа Недич. – Я могу прийти послезавтра.

– Хорошо. Звездолет «Отчаянный», платформа 4А.

Моя собеседница вдруг нахмурилась.

– Только у меня есть одно условие.

Девушка колебалась, прежде чем произнести его.

– Пожалуйста, – подбодрил я ее.

– Дело в том, что я асексуалка. Будет лучше, если я сразу скажу. Вы знаете, что это такое?

– Да, – ответил я, смущенный столь неожиданным поворотом темы.

– Тогда, я думаю, вы понимаете, почему для меня принципиально, чтобы отношения в коллективе были исключительно профессиональными? Никаких ухаживаний, намеков, непристойных предложений и тому подобного. Вы можете это гарантировать?

– Могу. Вы не столкнетесь с тем, что вам пришлось испытать на предыдущем месте работы.

– Тогда увидимся послезавтра.

Так у нас появился пилот и ксенобиолог, а я впервые в жизни успешно провел собеседование.

Нет смысла подробно описывать остаток моего дня после возвращения на «Отчаянный». Достаточно сказать, что я закончил письмо в Спецконроль, приложив к нему фрагменты записи с видеокамеры моего скафандра на астероиде. Указал отложенную дату отправки – через год. Также я договорился о встрече на следующий день с тремя местными неккаристами в том же ресторане. Теперь мне предстояло найти покупателя на «тип 01-2427».

День тридцать седьмой

Утром я сидел в рубке с Герби и все еще уточнял, сколько нужно закупить кристаллов и припасов, как вдруг раздались глухие удары.

– Это еще что? – спросил я.

– Кто-то стучит в дверь шлюза, – сказал Герби.

– Выведи изображение с ближайшей камеры.

Робот щелкнул по управ-панели, и мы ув