Елена Борисовна Сперанская

Пьедестал для карлика

Развлекательный детектив

© Елена Борисовна Сперанская, 2016

В своей квартире убит талантливый хирург, у него украдена ценная картина, бриллианты, африканская ритуальная маска и деньги из сейфа. За дело берется полиция, им помогает частная сыщица, криминалист, коллега жертвы, экстрасенс, художник. Действие разворачивается на фоне работы медперсонала клиники «Трансплантация органов и тканей», частных предприятий, модельного агентства. Судьба заносит наших героев то во Францию, то в Эфиопию и Сенегал.

ISBN 978-5-4483-2246-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Пьедестал для карлика
2. 1. Поспешные выводы
3. 2. Эпистолярный роман
4. 3. Перепутье
5. 4. Принятие решения
6. 5. Темный коридор
7. 6. Кармическая связь
8. 7. Вечерние страдания
9. 8. Ночная птица
10. 9. Предсказания сбываются
11. 10. Сходство характеров
12. 11. Современный сюжет
13. 12. Вдохновение
14. 13. Смысл жизни
15. 14. Чересполосица
16. 15. Черный треугольник
17. 16. Африканские мотивы
18. 17. Когда камни молчат
19. 18. Трилогия любви
20. 19. Происшествие
21. 20. Заключение под стражу

Прежде всяких там этаких этик,

Коль уж он получил этот чин,

Должен быть сострадателен медик

Просто так, безо всяких причин!..

В желтизне Аравийской пустыни

И во тьме комариных болот

Моментально на мудрой латыни

Он бесстрастно рецепт подмахнет.

Евг. Винокуров

1. Поспешные выводы

Конец июня. В это время года погода в Тарасове, большом провинциальном городе, удивительно теплая и солнечная. Начало третьего, воскресенье. Подающий надежды врач — Преображенский Юрий с привлекательной внешностью: темными волосами, загорелым лицом, волевым подбородком, четко очерченными глазами, прямым носом, остановил свой черный «Феррари» на парковке, около двадцатичетырехэтажного пентхауза. На нем была джинсовая куртка, черные брюки с отворотами, дорогие, коричневые, итальянские ботинках с замысловатым швом, привезенные из командировки в Болонью со съезда хирургов. Он посмотрел на часы, набрал номер телефона, но услышал гудки, вышел из машины, рассматривая входящих и выходящих из подъезда людей.

Зашел в подъезд, поднялся на скоростном лифте на двенадцатый этаж, позвонил в квартиру своего коллеги по работе в частной, хирургической клинике по трансплантации органов и тканей Жакину Николаю. Он заметил, что дверь в квартиру открыта, зашел внутрь.

В красиво обставленной в европейском стиле прихожей с плафоном Тиффани, одежной стойкой, металлической газетницей, Юрий обратил внимание на серую статуэтку кошки с вычурным золотым бантиком на тумбе для обуви. Он заглянул в комнату и увидел, лежащего в центре мужчину в светлых, хлопчатобумажных брюках и синей футболке лицом вниз в луже крови. Руки безвольно были вытянуты вдоль туловища.

Одежда и пестрый палас пропитались кровью убитого и приобрели бордовый цвет в отдельных местах.

Юрий подошел ближе. Он понял, что попал на место злодеяния и должен был из этой ситуации как-то выпутываться. На затылке у жертвы зияла рана из огнестрельного оружия.

Гость огляделся по сторонам: овальный стол, массивный диван, кресло и маленькая стенка. На окне красовалась ваза из мелких кусочков цветного стекла. Сразу видно элитный экземпляр и стоила владельцу больших денег, чтобы приобрести и доставить ее в целости к себе в квартиру.

Везде расставлены эзотерические амулеты, магические талисманы, на стенах развешаны картины, плакаты с изображением индийских, мусульманских и христианских богов. Книги того же содержания с индийскими названиями о кришнаитах, детективы низкого пошиба, гороскопы, философские трактаты о материи, земных благах, медицинские учебники по хирургии, терапии стояли на полках.

Все это сплетение религий должно было оживлять чувство восторга и отрешенности. У Юрия эта картина не вызвала ни того, ни другого, а лишь чувство омерзения и жалости к убитому.

На столе лежал фразеологический словарь с меркантильными изречениями, открытый на букве «к». Рядом пачка печений и бутылка дорогого коньяка. На фарфоровой тарелке лежали кусочки лимона, салат из огурцов, порезанных крупными кусками и шоколадный набор конфет без фантиков, но с известной конфетной фабрики под названием «Каркунов». На самом деле эти конфеты изготавливали в каждом городе на основании лицензии и решения муниципалитета, беспроигрышный фант для конфет всех фирм и наполняемости.

Такая обстановка влекла уголовную ответственность, что мало прельщало будущего светило науки. Разве кто мог соревноваться с медиком-хирургом по изъятию своих представленных в дипломе знаний по анатомии, физиологии, химии, физике, философии и других вредных предметов, чтобы найти хотя бы мельчайшую зацепку для поиска преступника? У Юрия на работе всегда появлялось желание предупредить своего коллегу чаще звонить в морг, чтобы постараться найти замену для дежурантов в палатной схеме изменения консультаций, осмотров, регистрации венозных переливаний, инъекций, анестезии и других манипуляций. На основании чего у больных всегда возникало чувство облегчения и желания жить и трудиться в той области знаний, к которой они прониклись душой и телом, чтобы прокормить себя, семью и содержать родителей. Всем хватало места на этом поприще.

Однако скоро простая схема выживания могла навредить любому здоровому и мало-мальски умному человеку. Эталон поведения всегда соответствовал воображаемым ритуалам жизни, но никак не старшему научному сотруднику, кем себя считал, по мнению Юрия, убитый, и кем его считали все его коллеги по работе.

Тем не менее, эта престижная работа стала надоедать его коллеге Жакину, и он отвлекался на более дорогие проекты, чтобы развить малый бизнес или хотя бы приобрести что-то взамен пародии на осуществление его мечты.

Стать во главе кафедры или в худшем случае заполучить место в каком-то дорогостоящем иностранном филиале российской фирмы для осуществления своих честолюбивых планов. Увы!

Все сорвалось и лопнуло из-за какой-то ерунды, где было начало, где конец никто не знал. Хотя нашлись бы убогие умы, которые упрекнули нас в отклонении от сюжета, на что мы спокойно можем ответить, что так задумано действо. Сначала раскручиваем сюжет, а потом пишем о влиянии окружающей среды на происходящее.

В этом-то и заключалась фишка издателя печатать только готовые произведения, а не брошенные на полпути талмуды с понятными всем резолюциями и изречениями без права быть изданными и покоробленными между окон форточки, чтобы удержать их от ветра.

Гость заметил, что на стене ближе к двери висела картина известного французского модернистского[1] художника Абрама Жекату «Маэстро и проститутка». Картиной заинтересовался молодой специалист в области хирургии. Его пригласил сам хозяин квартиры, чтобы тот посмотрел, что он приобрел случайно на выставке в Сотбис за баснословную сумму после поездки в отпуск.

Эта обстановка была знакома Юрию. Он находился здесь в день новоселья, но этого сатирического полотна, написанного масляными красками и проникнутого глубокой иронией на само искусство, отождествляющее современные реалии, тогда еще не было.

На картине был изображен лысоватый брюнет европейского вида во фраке без брюк с выпяченным животом и черной точкой пупка. Фалда фрака слегка загнута, и закрывала частично бедро и низ живота. Левой рукой он обнимал стоящую рядом вполоборота полуобнаженную, расслабленную женщину, а в правой руке держал пустой, стеклянный, опущенный вниз бокал.

Торс женщины в фигаро[2] был повернут влево. Нижняя, фронтальная, обнаженная половина тела была написана длинными, серо-зелеными мазками. Женское лицо базальтово-розового цвета с белыми прожилками было настолько нежным, миловидным и ярким, что вызывало сильное эротическое чувство. На голове у модели сидела ярко-красная с тремя фиалками и белой лентой шляпка. Глаза модели черные, полуопущенные, носик маленький, вздернутый и яркий коралл рта. Мелкие, рыжие локоны свисали из-под шляпы на шею и полуобнаженную грудь. Эти округлые плечи, гладкий живот, полные бедра и ноги напоминали древнеримскую статую, но одетую только в верхний, испанский наряд.

Юрий смотрел на картину минут пять в оцепенении. Он решил лично убедиться в подлинности шедевра постмодерна, что, подойдя ближе, рассмотрел на холсте размашистую подпись и год, написанные черной краской в нижнем, правом углу, «74 A. Gekatu».

Жекату написал свое полотно в двадцатом веке в своей мастерской на Пляс Пигаль, как было сказано в каталоге об это художнике. С обратной стороны картины, куда Юрий с интересом заглянул, было пусто. Никаких доказательств, что шедевр. Просто грабитель оставил все здесь кому-то для обозрения.

Юрий был так напуган обстоятельствами, что медленно набрал номер телефона полиции. Потом отключил телефон, постоял около тела секунд пять и снова набрал номер на свой страх и риск.

— Полиция. Немедленно приезжайте. В квартире труп, — он назвал адрес и стал продолжать осматривать комнату, заметив, что сейф в стенном шкафу был открыт и пуст.

Вся одежда валялась на полу и представляла собой ворох барахла из супермаркета с названиями различных фирм, чего нельзя было разглядеть из-за отсутствия вешалок. Галстуки были связаны в свободный узел и лежали слева от одежды. Можно предполагать, что это зрелище специально декорировали, чтобы найти что-то очень важное среди замысловатого лабиринта полок и выдвижных ящиков. Коробка, по-видимому, с чем-то еще, лежала рядом. Юрий оттолкнул ногой эту кучу интерьера от себя в сторону жертвы, а потом испугался и вернул так же на место.

Инсталляция преднамеренного убийства вырисовывалась очень четко. У Юрия возникло странное желание безотложно заняться расследованием этого мрачного дела, хотя, впрочем, он и сам знал, что начитался детективных романов и способен абсолютно точно выяснить, кто покусился на жизнь его друга и коллеги по работе. Для чего он теперь здесь стоял, рассуждал и думал о появлении людей с официальными документами, о проверке паспортов и изготовлением простейших помарок в любой маленькой расписке для дорожных целей.

Полиция приехала минут через двадцать. Завидев полицию, которая появилась на пороге, он расправил плечи и прошел к двери, чтобы встретить высокого, симпатичный, лет сорока следователя в звании подполковника в полицейской форме и в звании майора судмедэксперта.

У каждого из них в руках были дипломаты, где находились в разных, приспособленных для работы, местах нужные предметы официального порядка, требуемые для расследования любого примитивного, замотанного в паутину джунглей, страшного, заскорузлого, раскрученного всеми возможными способами, желательного предприятия, что повлияло бы на их карьеру и получение любого вида льгот, уготованных судьбой.

руках одного находилось еще компьютерное устройство — ай-пад, плюс винтовка с оптическим прицелом в виде авторучки и зажигалка для любых дорогих сигарет типа «Парламент» и вип персоны. Они, конечно, могли довольствоваться любым предметом для утоления своей жажды курения, включая листья табака. Разумный смысл подсказывал им курить именно такие, достаточно фешенебельные, платные услуги, чтобы престижно выглядеть среди своих коллег по работе в органах местной полиции.

Серегин и судмедэксперт Семенюк Игорь прошли в квартиру. Спешным шагом они проследовали в зал, обставленный в восточном стиле, что легко угадывалось в каждой вещи. Интерьер был, бесспорно, завораживающий своей простотой.

— Старший следователь районной прокуратуры по особо важным делам подполковник Серегин, — сказал следователь и предъявил свои документы. — Что случилось? Ваши документы?

— Здравствуйте, Преображенский Юрий.

Бледное лицо свидетеля источало заботу и внимание. Казалось, что сейчас он упадет от сострадания рядом с жертвой и никогда уже не сможет подняться, дать показания и оправиться от подобного удара или, проще сказать, пораженный увиденным, шока.

— Разрешите осмотреть место преступления.

Юрий вряд ли надеялся, что его заподозрят в инсценировке данного преступления, но попытаться оправдаться все-таки стоило. При виде полиции свидетель ясно осознал, что закрыть эту брешь знания для следователя районной прокуратуры будет сущей безделицей. Страсти накалялись между сомнением и потенциозной сентиментальностью. У него похолодело во рту, он захотел моментально пить, но пропустил людей в помещение, а сам стоял около входной двери в коридоре. Затем, когда официальные представители уже разложили все принесенные с собой предметы на столе, он порылся во внутреннем кармане ветровки, достал паспорт и показал следователю.

Следователь внимательно изучил паспорт, сфотографировал главные страницы, посмотрел еще раз, выясняя вопрос о семейном положении, и отдал владельцу. Юрий с облегчением положил паспорт в карман брюк, предполагая, что кладет именно на то же самое место. Навек покоренный разговорчивостью следователя, он продолжил с должным вниманием рассматривать, что они начнут предпринимать дальше. А следователи относительно спокойно изучали каждую деталь комнаты, снимали отпечатки пальцев и фотографировали. Их внимание привлек словарь, открытый на букве «к», в данном случае слово «казнь» вызвало особый интерес у бывшего владельца. Оно было подчеркнуто. Серегин прочел вслух:

— Казенный, казенщина, казна, казначей, казначейство, казнить, казниться, казнокрад, казнь, — на этом слове он остановился и прочитал значение: — лишение жизни как высшая мера судебной кары, — он замолчал и положил словарь на то же самое место.

— Возможно, убитого заинтересовало что-то скрытое от постороннего глаза, или он знал кого-то, кто совершил уже неблаговидный проступок, или сам был замешан в деле с растратой государственного имущества? — предположил судмедэксперт.

Этот вопрос встал ребром перед глазами подполковника. Какие средства были у простого врача, он примерно знал.

«Да и было ли у него вообще что-либо скрытое от его коллег. Скорее всего, взятки за проведение операций уголовным элементам или передача заграницу детей-сирот, или списки суррогатных матерей. Но по роду своей работы, в больнице практикующий врач имеет напрямую доступ к банковским средствам учреждения только через кассу», — подумал Серегин. Здесь он сделал паузу в своих размышлениях и стал осматривать помещение.

Он остановился у окна и открыл анкету в ай-паде для внесения пресловутых сведений свидетеля. Эти анкеты для сведений имели однозначный характер и были занесены во все мировые сайты и порталы, поэтому кому надо мог всегда найти их в любой Интернет сети, будь то Яндекс, Гугл монохром, Йахо, Мозила Ява и другие. Во все времена и у всех народов были места, куда стекались сведения об их партнерах по команде, дабы избежать незаконного вторжения иностранных агентов и лишиться своих почитателей данной зарубежной державы. Такие вариации были в почете в основном у верхушки населения, то есть у правящих классов. Возьмите, к примеру, некоторые европейские государства, которые поощряли такие доносы, чтобы урегулировать конфликты внутреннего характера.

— Мой коллега по работе — Жакин Коля, — начал единственный свидетель объяснять обстановку, пытаясь ввести полицию в курс дела, — любитель живописи. Он часто посещал выставки, брал кредит и приобретал, а потом продавал различные предметы старины, антиквариат, в частности, картины: пейзажи, портреты, натюрморты. Вчера он пригласил меня к себе, чтобы посмотреть вот это полотно, так как считал, что я разбираюсь в живописи, — Юрий указал на стену, где находилась эта жанровая картина. — Он приобрел ее летом в Лондоне или в Москве, точно не знаю, — Юрий очень напрягся, чтобы выдавить из себя еще одну фразу. — К сожалению, мы вынуждены лицезреть этот шедевр постмодернизма[3] после смерти владельца. Надеюсь, что вы оцените по достоинству его усилия, — на этом слове Юрий остановился и с огромным удивлением, внимательно посмотрел на Серегина, который записывал основные данные к себе в планшет.

— Все в полном порядке, — вставил судмедэксперт Семенюк Игорь, когда закончил фотографировать и снимать отпечатки пальцев с рюмки с коньяком, стоящей на столе, изучать размер и величину входного, огнестрельного отверстия, брать пробу крови. — Можно звать понятых и отправлять труп на экспертизу.

— Как часто ваш коллега приглашал вас? — снова спросил следователь, чтобы выяснить обстоятельства дела и освидетельствовал все имеющиеся в комнате предметы в надежде найти паспорт владельца квартиры.

— Да вот только второй раз. Мы с коллегами отмечали у него новоселье.

Тем временем подполковник поставил два жучка в каждой комнате, один под кресло, а второй под подоконник, пригласили понятых соседей, записали их фамилии.

— Мы будем с вами поддерживать контакт до полного изучения сути дела. Как бы вы сами могли охарактеризовать, каковы причины данного преступления? Были ли у владельца квартиры враги или он жаловался, что кто-то угрожал ему? — усталость и злость на лице подполковника говорили сами за себя и выдавали человека умного и склонного к самоанализу.

— Вчера на работе, в клинике мы договорились встретиться, и он пригласил меня к себе взглянуть на это произведение искусства. Мое алиби может подтвердить весь имеющийся персонал больницы. Понимаете, — Юрий стал извиняться, чтобы привлечь к своей особе наибольшее внимание.

— Выясним.

— Дежурство было сопряжено со многими тяжелыми случаями, привезли двоих из реанимации. Наша команда проводила экстренную операцию по поводу травмы черепа после дорожно-транспортного происшествия, — проговорил Юрий, делая ударение на своем научном знании медицины и основ криминалистики, мечтая быстрее найти выход из этого страшного лабиринта отчаяния и лицемерия. — Этого достаточно?

— Вполне, — следователя заинтриговал рассказ Юрия, и он с возрастающим энтузиазмом вступил с ним в полемику. — К сожалению, это пока трудно назвать алиби, но, вероятно, когда мы узнаем время смерти, то будем рассматривать вас как свидетеля.

Затем официальная часть перешла в другую комнату, где на стене висело полотно с изображением ребенка в костюме птицы с ярким опереньем.

Панно было дешевым, но очень милым издалека, а вблизи лишь вызывало гнев и раздражение умением воспринимать действительность так вульгарно и прозаически, чтобы создать образ ребенка, наделенного такими фантастическими способностями, было, по крайней мере, отчуждением от реальной жизни и не представляло собой какую-либо художественную ценность. Краски сливались в одну сплошную акварель. На коричнево-зеленоватом фоне ярко-красные и сине-желтые оперения выглядели аляповато, бездарно, но жизнеутверждающе.

Мысль художника олицетворить птицу с человеком удалась. Юрий смотрел на картину с искренним удовольствием как на настоящую находку, успевая воспринимать этот «шедевр» через призму самого себя, и наблюдал за ходом следствия. Судмедэксперт обследовал с профессиональным интересом комнату, разглядывая каждую мелочь.

Комната была прямоугольной. Окна без занавесок и жалюзи выглядели бедно, как будто раздетая женщина старалась прикрыть свою наготу, но была покарана за этот проступок и стояла так в наказание за провинность.

Кроме торшера в виде букета белых лилий, кресла и плазменного телевизора там ничего не было. Несколько полок на стене с книгами по медицине говорили о профессии хозяина квартиры.

Стражи порядка внимательно осмотрели светлую, уютную кухню с холодильником, стенкой, столом, большим, угловым, кожаным, приспособленным для кают кораблей бизнес класса, диваном и табуретками, обнаружили в выдвижном ящике документы на оргтехнику, в маленькой шкатулке находился паспорт владельца.

Аппарат для измерения давления лежал особняком в шкафу, а рядом с мойкой несуразно красовался пластиковый стакан с ложками и вилками.

— Дата наступления смерти примерно между часом и двумя ночи, — констатировал судмедэксперт, когда исследовал тело убитого. — Но точнее скажу вам завтра на совещании.

— Хорошо бы, чтобы ваше алиби подтвердилось. Когда мы достоверно узнаем, что вы делали в это время, то будем далее раскручивать дело, — обратился подполковник к Юрию. — Воспринимайте это как ваше кратковременное включение в ход следствия, вернее, никуда не уезжайте из города. Вы нам скоро можете понадобиться.

Юрий увидел в его правом кармане брюк наручники.

— Повторяю, в то время находился на дежурстве в клинике. Я же вам сказал, мы договаривались о нашей встрече, когда сменил его дежурство. Мы встретились в ординаторской, и он уговорил меня прийти, но никак не ожидал, что все может закончиться настолько трагически, — Юрий продолжал оправдываться.

— Разумеется. И что же дальше было?

— Он попросил меня позвонить предварительно. Мы часто общались и обсуждали свои проблемы. Это был единственный человек в клинике с правильными представлениями о работе стационара и всего обслуживающего персонала в целом.

— Была ли у Жакина жена или другие родственники? — начал методично спрашивать подполковник Серегин, выясняя каждую мелочь в этом хаосе обстоятельств криминального характера.

Следователь придвинул к столу табурет, сел и внимательно разглядывал паспорт владельца квартиры, вникая в каждую цифру и букву, и надеясь в скором времени получить долгожданные ответы на все каверзные вопросы о семейном положении, целях и мотивах преступления.

Юрий тоже придвинул табурет и, сделав над собой усилие, сел рядом.

Серегин участливо посмотрел на собеседника, который ему импонировал, понимая, что тот сразу будет отрицать свою причастность к данному случаю. Но это было и так понятно. Его алиби было написано на его добродушном и где-то высокомерном лице.

«Может ли он помочь в поимке опасного преступника? Поживем, увидим», — подумал подполковник и нахмурился. Юрий молчаливо доказывал обратное, что на него нельзя положиться. Серегин отнес этого единственного свидетеля к разряду искателей приключений или авантюриста.

— Женат он был это точно. На Мамедовой Лиле, потом разошлись во взглядах. Остальные подробности не знаю, — ответил Юрий, и его охватило желание прекратить эти, как ему казалось, бессмысленные расспросы, поэтому он резко встал и подошел к окну. — Совсем забыл, у Коли часто водились приличные суммы денег, до ста тысяч долларов или рублей, точно не знаю. Он говорил, что собирался сделать благотворительный взнос в банк на счет детям-сиротам и обездоленным. По всей вероятности, его убили из-за них. Кому-то понадобились эти злосчастные средства и принесли в жертву такого замечательного человека и дорогого друга. Постараюсь, чем могу, помочь следствию. Сокровенная, диковинная тайна окружала своим ореолом таких честных и добропорядочных граждан, — Юрий перешел на поэтический стиль. — Ему бы жить да жить, тем более в нашей клинике всегда не хватало опытных профессионалов-медиков.

Подозрения Серегина начинали обволакиваться реальными фактами. Он здраво рассуждал, рассматривая обстановку квартиры: «Они будили своим рвением всех пациентов. Если возьмут кого-то другого в качестве свидетеля, то придется снова раскручивать клубок связей и родственников. Надо установить наблюдение в клинике, в рабочем коллективе через этого назойливого, главного свидетеля. Возможно, кто-то из больных или выписанных бывших пациентов причастен к данной криминальной истории, проработать в квартире все версии хода убийства с помощью криминалистов. Это потом. Позвонить Кирьянову, Татьяне Ивановой, его любимой сыщице, словом, найти подход к частному сыску и извозу. Наша сеть криминалистов будет слаженно трудиться». Подполковник выписал себе ордер на вторичный обыск, оставалось только подписать у начальства и поставить печать на этом клочке серой бумаги.

— Очень жаль. Других версий нет. Сейчас подъедет машина и заберет труп, — следователь позвонил в районное отделение полиции. — Пока вы можете идти, а завтра надо прийти и, возможно, вспомните еще что-то важное и распишитесь в документах. Но это формальность. Собственно, мы вызовем вас очень скоро. Есть ли вас какие-то подозрения или пожелания?

Юрий встал из-за стола и подошел к окну твердой походкой, ему было трудно дышать, его начинало подташнивать от давления и сильной головной боли. Он стал говорить убежденно, проявляя как можно больше такта, завидной грамотности в трудных ситуациях. На что следователь реагировал с тщанием и последовательно констатировал все новые свидетельства в своих записях в планшете, благо тот был заряжен и работал бесперебойно. Тем не менее, его усилия сводились к кратким изречениям только «да» или «нет» в заполнении анкеты для поиска преступника как в американских и английских службах госбезопасности. Все сведения необходимые для следствия записывались в анкету, возможно, без права включения фамилии, то есть анонимно.

— Такая мера безопасности хороша для агентов в сфере бизнеса, — произнес Юрий, у которого вкралось недоверие к этой серьезной анкете, так как он осознал всю возложенную лично на него миссию обезвреживания преступной группировки, в которую вольно или невольно втянули самого Жакина.

«За что какой-то безликий тип, по всей видимости, глупый, преступный индивидуал таким жестоким способом лишил жизни полного сил и энергии человека? С дальнейшим раскручиванием дела будут очень большие проблемы и на работе, и дома», — решил коллега жертвы, брезгливо посмотрел на следователя, вздохнул и добавил, мечтательно представляя свою дальнейшую судьбу среди затерянных сугробов Сибири и Дальнего Востока, там, где находились основные места заключения матерых и озверелых «гомеопатов».

Они получали свои клички по своей воле среди таких же, как они «сердечников», которые вешали своих прямых жертв, или «растлителей», занимающихся растлением себе подобных детей или их друзей.

Юрий выставил вперед правую ногу и мягко начал, снижая тон:

— Жакин всегда интересовался живописью и делился своими впечатлениями от поездок заграницу. Он посещал различные международные выставки. Его образ жизни мог бы служить примером каждому целенаправленному и опытному собирателю ценностей и предметов роскоши. Посмотрите на эту картину с изображением дитя-птицы… — Юрий рукой указал на стену и смущенно улыбнулся, понимая, что городские сплетни наплетут массу ужасных вещей об этом деле, включая его причастность. — Какие очаровательные в глазах ребенка искринки и лукавинки! Собственно говоря, прекрасно разбираюсь в живописи подобного рода. Жакин пригласил меня, чтобы оценил по достоинству его новые приобретения. Мы говорили буквально три минуты.

— Был ли у жертвы компьютер или другое средство связи с внешним миром? — спросил подполковник задумчиво.

Судмедэксперт обвел тело на полу мелом и обследовал склеру глаз, когда перевернул труп на спину. Серегин сидел и анализировал все эти факты, перебирая кнопки ай-пада.

— Конечно. Он часто приносил его на работу и записывал что-то.

— Но где же этот гаджет сейчас с наиболее важными для нас сведениями? Кстати, телефон у него был?

— Да, вот его номер. Пытался ему звонить, но не дозвонился и поднялся, чтобы самому, трезвым взглядом убедиться в отсутствии хозяина дома. Пожалуй, это было связующим звеном в цепи и там… — Юрий не договорил, потому что у эксперта начались проблемы со снятием отпечатков пальцев жертвы, и он попросил Серегина подержать руку убитого навесу, чтобы приложить по одному пальцы сначала в чернила, а потом к бумаге.

Затем они опустили тело на пол и без всякой на то причины стали курить в помещении, предназначенном для проживания, а не для курения.

Они нашли в буфете на кухне блюдечко, капнули туда чуть-чуть воды из-под крана и сели за стол переговоров, разглядывая каждую мелочь интерьера.

Все безликие фигуры начинали обретать реальную основу: вот фигура орла на постаменте, клюющая жертву; вот лев на задних лапах грызет лань; вот волк в одежде человека, в камзоле, галстуке и рубашке с признаками власти; вот насекомое, смердящее в сторону зайца; вот колесо обозрения с огоньками в виде свечек; вот колонна с четырьмя ангелами с восковыми свечами в руках по краям жертвенного круга; вот Айболит и шут чешут друг другу голову; и трость в виде убийственного клинка. Расставленные в хронологической последовательности статуэтки могли заставить гостью или гостя кричать от восторга.

Восьмигранник бриллианта четко прослеживался в этом собрании пришельцев из другого мира игры и развлечений.

Как у Ибсена[4] в «Кукольном домике» проводилась параллель между добром и злом через детское восприятие, решались взрослые проблемы, выясняя, кому принадлежала пальма первенства, заостряя внимание на житейских проблемах между мужем и женой, то есть между мужчиной и женщиной. Покоряя своей символичностью и изощренностью любую мировую сцену или подмостки парижских улиц, где зрителями становились сами участники событий, их семьи, знакомые, близкие, друзья, дети.

Когда выливали в сторону соседей, жандармерии и вновь прибывших гостей большую кастрюлю свежесваренного супа или щей, значит, дело приобрело смысл и вошло в реальную действительность, как Ниагарский водопад разбивает все на своем пути, так и это убийство зачехлило все имеющиеся инструменты игрушечной власти марионеток.

— Кажется, все закончил, — судмедэксперт закрыл свой дипломат, сложил туда в целлофановый пакет все, что предназначалось для исследования глаз и крови, ватные палочки соскоба сукровицы и остатков слюны, положил также свой гаджет со снимками на место.

— Есть реальные шансы найти убийцу? — проговорил Юрий, и лицо его посинело, потом посерело на пример трупа от дыма сигарет следователя и эксперта. — По моему, вам надо поговорить с его родственниками или бывшей женой. Думаю, для захоронения будут нужны деньги. У меня, как видите, к сожалению, нет сейчас в таком количестве, сколько надо.

Свидетель замолчал и достал из кармана брюк платок, чтобы вытереть пот со лба. Полицейские смотрели, как он тщетно пытался успокоиться: руки свидетеля дрожали, и сам он покрылся мелкой испариной.

— Хорошо, мы поговорим об этом позднее, — Серегин продолжал что-то записывать в свой ай-пад. — Завтра обязательно зайдите к нам часа в три, сможете?

— Да, конечно.

Они обследовали все три помещения, но не нашли никаких признаков телефона или планшета.

— Скорее всего, — предположил подполковник, — сам виновник преступления захватил с собой эти самые опасные для его обнаружения предметы.

Юрий сел на придвинутый стул, но курить запрещало Министерство здравоохранения, поэтому он положил ногу на ногу. Серегин набрал номер телефона Кирьянова и услышал продолжительные гудки. Абонент занят.

Каким делом занят этот трудолюбивый коллега, Серегин мог себе представить. Его всеохватывающее внимание всегда стояло на страже закона и порядка. Нежели не так, то посмотрите на его послужной список и нагрудные знаки на груди и пагонах, на которых красовались все самые высокие награды, включая орден Ветерана Труда, который он представлял, когда подходил утром к зеркалу в ванной комнате, чтобы побриться.

Минут через тридцать прибыла машина. Дежурные прошли в квартиру и забрали тело. Они положили труп на носилки, накрыли простыней с дивана, опечатали квартиру и вынесли носилки на улицу. Там погрузили в машину. На полу остался силуэт обведенного трупа жертвы.

Машина уехала, Юрий остался на улице. Он подошел к своему автомобилю, снял с тормоза и предохранителя от угона, завел и двинулся вдоль по улице, надеясь поскорее прийти в себя после увиденного и услышанного от следователя. Его больное, за столь продолжительное время, проведенное в квартире Коли, воображение рисовало одну картину страшнее другой.

Варианты представляли собой фантасмагорические рисунки экзекуций и убийств. Вырывание органов, зубов без анестезии, врастание волос внутрь, закапывание в землю живых людей, замуровывание в стену жертв, испещрение тела иглами, иссечение ножом, сдавливание конечностей и головы. Посев растений в тело, принудительное принятие яда, пропускание тока на кресле или заморозка в холодильнике, заливание водой в качестве утопления, ужаливание осами, заливание ног цементом.

Такие меры использовали инквизиторы и были распространены на всей территории Европы и Азии в средневековье, но с изобретением огнестрельного оружия были забыты и погребены в далекое прошлое.

Юрий старался найти логическую цепочку для такого жестокого преступления.

Все сводилось к увлечению старинными предметами театральной сцены, декорациями и авансценами с цветными софитами и легкими накидками на мертвые тела, изображая простыни и покойников. У Юрия появилось даже сомнение, а мертв ли его коллега или это кто-то другой лежал на полу в луже крови?

«Займусь сам расследованием этого дела в ближайшие три дня, выясню о его пациентах любую доступную информацию. Кто, где и когда лечился у него и встречался с ним», — мелькнуло в голове главного свидетеля, когда он возвращался домой.

Серегин с судмедэкспертом поехали сначала в морг, а потом в управление полиции.

По долгу своей службы они часто задерживались дольше обычного и разбирали тяжелые криминальные случаи, засиживаясь до появления новой смены.

Их жены отчаялись искать и только получали краткие установки по ведению семейного бюджета.

После такого тяжелого впечатления Серегин решил специально заехать к Кирьянову и рассказать ему о своих находках. Там обычно присутствовал извечный поклонник Тани — Гарик Папазян.

«Вот он мне и нужен. Попрошу позвонить ей и найти способ заехать к нам или связаться официально по телефону, зря Попов[5] и Яблочков[6] изобрели эти устройства, чтобы выйти на мировой рынок жилья или посоревноваться с Эдисоном[7] в выборе средств связи с новыми клиентами фирмы Тани по выявлению наиболее опасных криминальных элементов». Дальше Алексей Серегин стал бы рассуждать, но набрал номер старшего лейтенанта Папазяна.

— Гиви, привет, — Серегин назвал Папазяна так, как его все называли в управлении. — Открой секрет твоего повышения по службе?

— Так точно, старший лейтенант Папазян, слушает, — голос Гарика слушал, а сам он витал в облаках коньячного амбрэ с привкусом чеснока.

— Это Серегин, передай Тане Ивановой, что звонил Серегин. Пусть зайдет к Кирьянову по очень срочному делу. Сегодня часам к шести, когда освободится после процедур спа, парикмахерской, ресторана.

— Так точно, ресторана, — в голосе Гарика прозвучали нотки юмора.

Отбой. У Серегина возникло желание положить конец этому злосчастному делу именно сейчас. Он сильно стукнул дверцей катафалка, когда подъехали к управлению внутренних дел.

Вместе с шофером и судмедэкспертом отнесли тело в морг, который находился с тыльной стороны здания, что чуть притормозили дежурного у входа. Взяли расписку за извоз привезенного груза с наибольшим тщанием и без потерь.

Судмедэксперт Семенюк прошел в лабораторию, а Серегин отправился на второй этаж к Кирьянову в кабинет. Когда он вошел туда без стука, то заметил совершенно случайно, что подполковник отсутствовал. Тем не менее, на стуле сидел другой, отличающийся от него субъект по полу и внешним данным.

Он случайно узнал Таню Иванову со своими любимыми прибамбасами, сумкой через плечо полной радиоаппаратуры, жучками, пистолетом типа «Макаров», «Берета», «Браунинг», «Парабеллум», «Вальтер» или «Маузер» в одном из отделений. В зависимости от погодных условий и пользы дела. У нее был веселый вид, и лицо совершенно олицетворяло Мону Лизу в период адаптации к климату средней полосы без пробора и накидки, но со стрижкой и в джинсах типа «легинсы» или «трико», как кто захочет называть.

— Как дела в эшелонах власти? — спросила она с порога, позволяя подполковнику подойти ближе и сесть за стол в своем кабинете, который он делил периодически с Кирьяновым, поэтому рядом стоящий стол был свободен. — Вызывали?

— Так точно, какие наши годы Таня! — проговорил Серегин и положил на стол средство связи. — Наша работа такая. Для тебя проклюнулось новое дело. Кирьянова видела?

— Да, ты с ним разминулся. У тебя вообще всегда был сложный характер, — она вызывающе подвинула сумку со всем содержимым поближе к нему. — Рассказывай в чем дело, а лучше, дай, почитаю, что ты там написал в своем планшете.

— Нет ничего проще, вот, просмотри через микроскоп, а лучше надень очки. Ты их уже выписала за свою многолетнюю службу в органах помилиции, — сказал Серегин, придвинул к ней планшет и улыбнулся своими белоснежными, квадратными, усердно отполированными стоматологом зубами без кариеса. — Нравится новое название? Видела в окне, что нам трафарет дали. Ждем художника, чтобы накрасил на машине, — его юмор выдавал отличное настроение.

— Как продвигается дело? — в кабинет вошел «кит» уголовного розыска Кирьянов Владимир в скромном костюме реформы перестройки без орденов и медалей, которые висели на его военном, парадном кителе в шкафу.

За ним присматривала женская рука, которая была его собственной женой и дети, у которых постоянная проблематика со школьными предметами вызывала у всех представителей педагогической профессии аллергию и другие сходные заболевания от этой предметной чехарды и нововведений.

Поскольку этот тип мужчин очень нравился женскому полу из-за их компетентности в превратностях судьбы, то и Таня с присущим ей оптимизмом посмотрела на Кирьянова и, слегка оттопырив нижнюю челюсть, сказала, что ее дела у прокуратора вселенной, то есть она обожгла взглядом обоих мужчин без всякого стеснения.

— Мои интересы зависят от вашей оплаты. Хотите быстро, платите. По обычному тарифу — двести долларов в час за расследование, а за чрезмерно опасное, рискованное, рецидивно-разветвленное, с загранкомандировками и букетами цветов в багажнике, — так она называла слежение за преступником или перевозку различных взрывчатых средств, включая преступную группировку на крючке, — вдвое дороже. Ясно, Киря? Сделаю все, как скажешь, в наикратчайшие сроки.

— Заплатим, ты нам только доложи, кто убил этого эскулапас картинами во всю стену в каждой комнате. Будешь отдыхать в Куршавеле, во Франции или в Ижгле, в Австрии, или поедем, куда захочешь, по твоему усмотрению. Можно даже Мартиники.

— Говори адрес. Самое главное это — дело. Обязательно найду вашего головореза, — ответила решительно Таня и взяла в руки записи Серегина, которые он случайно выдал ей на ай-пад и стала изучать с интересом и вниманием таракана, который водился в головах всех кандидатов наук, ординаторов, обычных служащих банков и судебных приставов. — Старых знакомых нет. Наверно вновь прибывшие люди хотят из русских за бабло рабов сделать и на колени поставить.

— Вот и лады, а то ребро наше перестанет скоро женщин делать, а все больше мужчинами займемся, — сказал Кирьянов, сел рядом с Таней и ласково поцеловал ей левую руку в доказательство, что теперь у них все улажено, и они будут покупать семейные путевки на курорты Крыма, Абхазии и Средиземноморья. — Надо разобраться с обстоятельствами и свидетелями, найти улики в отношении Нигерийской группировки хакеров и наркодилеров, — усмехаясь, добавил он.

Собственно ничего еще не было сделано в этом направлении, кроме того, что у всех стала болеть голова от напряженного дня и желания выпить чего-нибудь покрепче.

— На юга, так на юга. Как у Чехова. Пойду, попью кофе со сливками в вашем буфете, — Таня собралась выходить, но Кирьянов успел достать из стола две коробки растворимого кофе «Нескафэ», «Якобс Монарх» и молотый «Арабика», три пластиковых стакана и три пластиковых ложки, типа пипетки для размешивания. — О, я вижу, ты разжился!

— Все для тебя, Таня, какой сорт предпочитаешь? — Кирьянов спросил и угодливо улыбнулся. — Для следственных органов полиции всегда поставляли самые лучшие сорта кофе из Африки. Выбирай на свой вкус, — он придвинул баночки к частной сыщице.

— «Арабика», — ответила сыщица, сомневаясь в качестве этого ароматного напитка, когда Кирьянов насыпал по чайной ложке «Нескафэ» в две чашки, а в третью — ложку «Арабика».

[1] Слово «модерн» (фр. modern — современный) впервые было употреблено в Vв. для разграничения обретшего официальный статус христианского настоящего и языческого, римского прошлого. В любой эпохе были периоды перехода от старого к новому, поэтому «модерными», «новыми», современными считали себя со времен Карла Великого и эпохи Просвещения. Но в Европе новая культура всегда формировалась на базе обновленного отношения к античности. Так, античное искусство, например, всегда считалось нормативным образцом, с которым сверяли свои произведения художники «модерна» во все времена. В середине XIX в. модерн стал приобретать устойчивую тенденцию противопоставлять себя истории и традиции вообще, рвать исторические связи. Модерном начинает считаться только то, что выражает просто «новое».

[2] Верхняя, без застежки, цельнокроеная блузка до линии груди с рукавом. Фигаро надевают испанские тореадоры во время выступления боя быков.

[3] Художники изображали на своих полотнах не сами предметы, а условия возможности их восприятия, соблюдая правила перспективы, сохраняя пропорции и масштабы, диктуемые законами геометрической оптики. Нечто совсем иное — «строительные леса» художественного творчества и выступали против диктата натуры, гнета со стороны реальности, стремились найти способы изобразить все эти «горизонты», «позиции», «интенции», «установки» и т. д. В дальнейшем многим из них стали мешать выставочные залы, рамы для картин и другие традиционные атрибуты живописи, ибо они настраивали зрителя на укоренившееся представление о том, что на художественной выставке их ждет эстетическое наслаждение.

[4] Генрик Ю. Ибсен (1828—1906) норвежский драматург, основатель европейской школы, поэт, публицист, драматург. Направления: символизм, натурализм. Автор 25 пьес. Самые популярные из них «Бранд» (1865), «Пер Гюнт» (1867), «Кукольный дом» (1879), «Привидения» (1881), «Враг народа» (1882) и др.

[5] А. С. Попов (1859—1905) — русский физик, электротехник, профессор, изобретатель, статский советник, Почетный инженер-электрик (1899). Изобрел антенну, когерер, радио в 1895 г. 4 награды Императорского Русского технического общества.

[6] П. Н. Яблочков (1847—1894) — электротехник, военный инженер, предприниматель, известен разработкой дуговой лампы («свеча Яблочкова»). В Париже был награжден орденом Почетного легиона, именной медалью Русского технического общества.

[7] Т. А. Эдисон (1847—1931) — американский изобретатель, предприниматель. Получил 1093 патента. Усовершенствовал телефон, телеграф, киноаппаратуру, фонограф. Изобрел электрическую лампу накаливания, слово «алло». Золотая медаль конгресса США (1928).

2. Эпистолярный роман

— С сахаром? — спросил подполковник и долил воду минут через пять после того, как электрочайник закипел.

— Ты как думаешь?

Таня повеселела и участливо улыбнулась от его чрезмерной заботы о своей банальной особе женского пола и без особых примет, кроме джинсов и белой блузки с двойным жабо, отделанным кружевом и воротником стоечкой — элемент гардероба каждой приличной женщины, начиная с эпохи Ренессанса до наших дней.

— Спасибо.

— Пожалуйста, прошу откушать кофе вместе с Серегиным, — Кирьянов подмигнул Тане с присущим ему юмором и естественным лукавством, размешал пипетками кофе в трех пластиковых стаканчиках, наполовину наполненных водой.

— Поеду в вашу сторону, буду там учиться, жить и работать над этим делом, — Таня продолжила юмористическую манеру Кирьянова.

Они выпили по две чашки каждый, закусили рогаликами, за которыми послали Гарика, но тот вежливо отказался принять участие.

Серегин тогда сам предложил свои услуги и достал из кейса один бублик и два рогалика, которые купил для него водитель машины, когда они находились в квартире, и передал минуту тому назад.

Таня с удовольствием выпила кофе, съела рогалик, закурила и начала стряхивать пепел в тот же пластиковый стаканчик. Ее предпочтение каждый знал и попытался выяснить, почему она до сих пор курит эти достаточно дорогие сигареты «Данхил», когда есть гораздо крепче и дешевле. Ее трудно было переубедить.

— Очень приятно с вами общаться, — Таня улыбнулась застенчиво, придвигая к себе сумку со стола в надежде покинуть помещение без пропуска. — Хорошая компания!

Но не тут то было, все содержимое высыпалось на стол, включая планшет, три флеш-карты (в простонародье флешки), профессиональную фотокамеру фирмы «Сони», десятую по счету в ее арсенале средств, жучки в целлофане, косметичку с губной помадой, пудрой и флакончиком духов. Для процедуры сбора ей потребовалось буквально одна секунда. Легким движением руки она скинула все в сумку, за исключением флешек.

— Вот, ребята, — начала она с ходу, — давно охочусь за этим махровым хакером и, наконец, я могу представить вам его координаты. — Смотрите!

— Да, интересно! — Кирьянов и Серегин уставились на экран.

Она подключила одну из флешек к планшету и показала следователям свой достаточно богатый улов, который появился на экране.

Ее речь всегда спокойная, логически осмысленная и плавная превратилась просто в набор современной терминологии по бандитским проискам людей, мечтающих научиться, как общаться в просторном кабинете с судьей, народными заседателями, адвокатом, прокурором, понятыми, свидетелями, секретарем, вещественными доказательствами и так далее.

— Это добродушное лицо американского шпиона-хакера Джона МакФлина, Гордона Райса, возможно, Блейка из Нигерии. Все в одном лице, работающего под прикрытием своего реального коллеги Сноудена-Айсена из США, — сообщила Таня знакомые сведения полицейским. — Этот тип был реставрирован мною и представлен вот на этих портретах. Паспорт и ложное военное свидетельство под номером «007» агента войск ЦРУ этого человека имеется там же, среди прочих фотографий афганских спамеров, но лицо каждый раз одинаковое. Очевидно, что пользовались программой фото-шоп с карнавальным переодеванием. Просто гениально-наивный, спрогнозированный и разработанный заранее план-захват чужого пространства, шантаж и грабеж денег в российских рублях или шести тысяч долларов у каждого вменяемого члена общества через спам, чему у нас уделяется сакраментальное место.

— Это что за новости на рынке сбыта информации? — взглянув на экран, заинтересовался Серегин, в то время Кирьянов перекинул все себе на ай-пад, а Таня предложила ему заняться поиском данного супер-агента в спамерском сайте на гугле.

— Обрати внимание, врезают одно лицо в разные милитари формы.

— Таня, давай баш на баш, ты нам убийцу эскулапа, а мы тебе этого скамера, я правильно говорю, — предложил подполковник Серегин и посмотрел на Кирьянова, и Таня поняла, что он знаком с таким сортом военнослужащих. — Они избежали ответственности за преступления в миротворческих войсках Афганистана, бежали в африканские страны и там продолжали засорять Интернет ложной информацией, вводя в заблуждение законопослушных граждан России, Франции и других европейских государств, подчиняясь только своим коллегам-хакерам и мошенникам из Великобритании.

— Верно. Их след ведет в притоны и стрип-клубы Нидерландов, Либерии, Албании, Родос и все курорты Греции, Южную Корею, Китай, Таиланд, — добавила Таня, отмеряя каждое слово своими жесткими и колючими ресницами. — Можно удивляться, зачем я столько времени трачу, но, по-моему, вы все уже сами прекрасно знаете, и эти два дела тесно связаны. Посмотри на холеное лицо пирата Флинта, — Таня назвала МакФлина по аналогии с настоящим пиратом из книги «Остров сокровищ» Стивенсона. — Найду убийцу эскулапа, тогда и махнем на Мартиники.

— В синдикате преступного мира все соединены едиными законами, в силу этого мы скоро поймем и ту, и эту стороны медали. Их промежуточные связи, передачу информации. Вставь их в рамку и работай, — продолжил ее мысль Кирьянов, мечтая поскорее распотрошить этот клубок паутины или осиное гнездо, которое будет вносить диссонанс в нормальное существование среднего обывателя. — Лады?

— Так точно, — отрапортовал Серегин. — Какие наши годы!

— Разрешение на обыск квартиры пострадавшего возьму сейчас, — предупредила Таня. — Но это не самоцель. Их драконовы законы разрешают грабить российских граждан, а нам смотреть на это ни к чему. Надо съездить к ним в гости и посмотреть, как они отреагируют, — Таня взялась руководить процессом выписки разрешения. — Ты пиши, пиши, подожду, лью крокодиловы слезы, — она вспомнила своего друга-осведомителя Венчика, завзятого пьяницу, бомжа и дебошира, но на самом деле доброго малого, философа по натуре, отличного семьянина с тремя детьми и искренне пожалела, что он сейчас помогает жене по хозяйству.

Только Венчик мог с легкостью дикой утки или рыси найти нужные сведения. Высказать с философской иронией какой-то перл, а потом, получив, заработанные немыслимым трудом деньги в виде долларов, евро, фунтов, заняться собиранием металлических банок, обследовать мусорные бачки и нести свою ношу в ближайший ларек для получения дополнительной премии в размере семи — десяти рублей.

— Искать будем вместе. Разделим сферы влияния, — предупредил Серегин, раскладывая документы на столе и доставая разрешение на обыск. — Кстати насчет Айсена — Сноудена, тот сменил американское гражданство на российское за то, что выкрал сведения у секретных служб ЦРУ. Полагаю, чтобы заполучить контрольный пакет акций в их шпионском отделении, и приговорен правительством США к смертной казни, то есть электрическому стулу.

— Россия приняла предложение этого пирата Интернета благосклонно и даже устроила его на работу в одну из престижных компаний, которая обучала профессионалов в сфере туризма, — констатировал Кирьянов абсолютно новые сведения в свете разворачивающихся событий на поле брани влияния компьютерной информации и триллеров на молодежь.

Им троим, стало интересно выиграть, так же как в детстве, в «казаки-разбойники», развенчать эту преступную группировку — одну из многих на территории Западной и Центральной Африки, в Гвинейском заливе, на побережье Сенегала, Ганы, Бенина и Нигерии.

— Чтобы отнести себя к современным представителям старшего поколения, достаточно уметь разбираться в психологии детей, их играх и способах достижения цели, посредством родителей, друзей, подруг. Словом, передай привет Гарику и Венчику, — закончил свою тираду Серегин, выписал разрешение, поставил печать и, козырнув, ушел, оставив двоих товарищей по оружию в раздумьях о дальнейшем плане действия.

— Представляю, как обрадуется тот пижон на фото, когда узнает, что у него есть соперник в твоем лице. Знаешь что, будь, что будет, напишу ему ответ, заведем эпистолярный роман как у Достоевского в «Бедных людях». Идет? На этот раз окажется так просто прекратить пререкания, — сказала Таня, набирая в легкие как можно больше воздуха. — Буду с ним выяснять наличие собственности за рубежом в оффшорных зонах.

— Постой, а кто пойдет домой с пропуском на выход? — спросил Кирьянов, разыгрывая заботливого отца семейства. — Поищу информацию об этом горе-хакере. Возможно, у нас есть что-то в базе данных, доступной только для сотрудников госбезопасности.

Таня прекрасно разбиралась во всех хитросплетениях программы, взяла пропуск и отправилась домой, чтобы осмыслить всю эту мишуру и самой связаться с тем самым МакФлином по скайпу. Ей хотелось посмотреть ему в глаза, чтобы сопоставить, что он представлял собой в реальности и тем, что она видела на своих фотографиях. Она вышла на улицу, подошла к «Рено-Меган», села и задумалась: «Стоит рассмотреть финансовую сторону вопроса и отработать схему связи: МакФлин — агент — убийца — офис отправки в Великобритании. Что-то начало состыковываться. Картина была куплена, возможно, в Москве, там есть филиал Сотбис. Значит, выходим на улицу, нанимаем убийцу, тот связывается с агентом МакФлина, и смотрим на самого заказчика», — ее рассуждения имели характер внутреннего монолога.

«Следовательно, постараюсь как можно скорее попасть в квартиру к убитому Жакину. Что у меня осталось в запасе? А кто его знает, время течет, время изменяется, а может быть, ищите женщину? Вот то-то и оно, женщина есть, а времени у нее нет», — на этом «танцы с волками», так Таня называло свое общение с представителями правоохранительных органов, у нее пока были закончены на должном уровне.

Крепкий кофе действовал с точностью до наоборот. Она чуть не заснула за рулем, когда сворачивала с главной дороги и медленно подъезжала к дому убитого хирурга Жакина. Ее пристальное внимание привлек шикарный, отъезжающий, длинный, кремового цвета «Мерседес[1]». Таня надавила на тормоз и остановилась прямо напротив подъезда, откуда толпой выпорхнули трое мальчишек с намерением прошвырнуться по площадке с мячом и забралом[2]. Она приберегла силы, чтобы дать сдачи. Кто-то из них присвистнул, и игра началась. Вероятно, тренер выдал им указания, что надо подавать этот круглый, бразильский, пластиковый шар, взамен, общепринятого ранее, кожаного. «Помнится, в свое время были даже спортивные соревнования „Кожаный мяч“ среди дворовых команд мальчишек и девчонок. Вот где моя бабушка всегда занимала первое место и пасовала в подъезд без стекла, навылет на противоположную улицу прямо в открытую, парадную дверь банка. Обвод, подача, перекрестный обстрел и гол. Простая схема выигрыша заключала в себе совсем ничего из того, что мне надо выяснить в этой суете футболистов-игроков и болельщиков-зрителей», — задумалась Таня, машинально коснулась своей сумки, определяя, что все на месте.

Она вышла из машины, прошла в подъезд, поднялась на нужный этаж и открыла ключом дверь, которую ей надо было вынести наружу, чтобы понять смысл происходящего. Но так как дверь снова оказалась открытой, она воодушевилась, вбежала внутрь с «Макаровым» в полусогнутой руке и огляделась. На стене, где должна была висеть картина «Маэстро и проститутка», по словам Серегина, находилась одна лишь, сияющая своей сверхъестественной белизной, стена в рамке. Танины предположения оправдались. Кто-то предусмотрел заранее приход полицейских, выждал где-то неподалеку, а потом нагло «грабанул» квартиру хирурга вторично.

«Нет, это не Раскольников. Тот ждал за дверью и не Смердяков, страдающий припадками падучей и алкоголизмом», — вспомнила Таня классика, кстати, и, отъезжающий, шикарный «Мерседес», когда парковалась.

— Алло, Киря, картину «Маэстро» украли, без всякой рамки! — она нажала на номер Кирьянова и сказала как можно спокойнее, так как хорошо помнила, что у них в запасе арсенал движущих средств в гараже для поиска «Мерседеса» и погони, если понадобится.

— Что ты предприняла? — Кирьянову явно хватало женского внимания, благо его жена всегда звонила, чтобы узнать, что делать: брать больничный по уходу за ребенком или самой отправляться сразу в школу, без промедления.

Разведка тут прекращала выяснять у его классного руководителя, что задано неделю назад по кадровой спецификации морального поведения каждого военнослужащего, и, возможно, что еще надо выполнить: доклад, презентацию, выучить стихи, английский, немецкий, французский языки, математику и другие школьные предметы. Найти материал в сети по любой теме было для ребенка Кирьянова гораздо проще, чем ему самому, но что найти, это была тайна под семью печатями, известная только репетитору.

— Пока ничего, — настроение Тани значительно поднялось, адреналин ударил в голову, вызывая азарт охотника или рыбака задолго до охоты и рыбалки. — Видела розовый «Мерседес» перед подъездом. Предположительно убийца.

— Записала номер или сфотографировала? — Кирьянов довольный внезапной удачей начал говорить комплименты. — Какой у тебя приятный, певучий голос! Прелесть ты наша, полицейская служба так и пестрит твоими нахлобучками.

— Нет, но… — растерялась Таня, собираясь тщательно второй раз обследовать квартиру жертвы.

— Вчера, наконец, освободили «твоего» фальшивомонетчика, а крупье того казино арестовали неделю назад. Успел сказать только Серегину. Это его заслуга. Ждет повышения!

— Про меня тогда позабудь! — она любила подтрунивать над ними обоими. — Шедевр искать?

— Ну, ты молодец, пропустила силок, а ворона сама в руки летела. Найдем, спасибо за наводку, — Кирьянов тут же сориентировался. — Таких проходимцев в городе раз-два и обчелся. Посмотри жучки под креслом и под подоконником. Там их два. У меня есть запись этих шагов, я думал, это ты ходишь.

Таня поискала жучки там, где указал Кирьянов, нашла и улыбнулась. «Зачем торопиться и скакать, лучше сесть, осмотреться, может быть, отыщу что-то, что пропустил убийца. Обычно так и бывает», — решила Таня примирительно.

Вся неразбериха и шум этого передвижения были отринуты на второй план, когда она зашла в другую комнату и увидела, что вторая картина стояла свернутая в углу и, в надежде быть украденной кем-то, предпринимала попытку сползти на пол в виде обычной ткани, пропитанной краской. «Очевидно, одна картина „Маэстро и проститутка“ вывезена из Франции. Жакин приобрел ее на Сотбис. Допустим, другим путем оформлена как купленная на аукционе, а деньги получены через посторонний источник. Другая, судя по каталогу этого художника Жекату — „Мракобес и проститутка“ и, если верить свидетелю Преображенскому — коллеги жертвы, находилась в то время в частной коллекции. Вот эта — дорогая литография», — Таня-сыщица размышляла, когда зашла в другую комнату и внимательно вгляделась в достаточно большую картину-фотографию ребенка в костюме с искусственными перьями, выполненную в цвете на компьютере, подобную известной картине «Птицы», которая находилась в Венецианской галерее Гуггенхайм, но гораздо проще и абсолютно обезличенная и размытая. Она свернула полотно и посмотрела внимательно по сторонам, нет ли чего, что уже так же подготовлено к выносу из квартиры. Точно, на полу были сдвинуты все дорогие предметы быта в угол, а между ними скопилась пыль, которая очень заинтересовала частную сыщицу.

Таня, в качестве следователя, любила изъявлять желание. Приобретала дорогие инкрустации, серебряные вещи, статуэтки из пластика, детские игрушки, кожаные переплеты с позолотой, кофры, мраморные тумбы с картинами итальянской провинции, изготовленные в Испании или Франции, достойные залов музея, кофейные столики, деревянные шкатулки в виде испанского сапога, витиеватые рамки из подобия металла, состаренную до узнаваемости мебель для пользы дела. Вскоре возвращала владельцам.

Вернисаж старой мебели являл для нее историю с продолжением, объятия страстного любовника под балдахином из жатого шелка и набивной тафты. Секретеры из бамбука, покрашенные и выстланные зеленым сукном бархата с множеством ящичком и отделений, закрывающихся на ключ, куда прятались записки с доносами, а потом сжигались или отправлялись на каторгу вместе с теми, кто их присылал… Огромные шкафы ручной работы в виде алтаря с геральдическими эмблемами и вырезанными, деревянными фойетками. «Неказистый ремень представлял собой, тем не менее, еще одного главного свидетеля этих предысторий. Но не будем о грустном!» — размечталась сыщица, разглядывая каждую вещь.

Как будто персонажи сказок Гофмана или братьев Гримм сошлись на совет по определению убийцы своего хозяина. Они могли рассказать исключительно ради хорошего поведения гостьи, что неизвестный посетитель решил разыграть интермедию. Прежде чем уйти прихватил с собой одно из двух полотен дилогии о превратностях судьбы актеров и актрис французского «Мулен Ружа», чем были навеяны обе эти картины. Значительные представления о законе, юриспруденции и ведении расследований подсказывали ей, что друзья-игрушки помогут ей с легкостью найти кощунственного убийцу.

Она изо всех сил напряглась и расставила эти предметы в ряд, предварительно надев резиновые перчатки, которые валялись у нее еще со времен лета, сняла отпечатки пальцев с каждой передвинутой вещи. Предполагаемый преступник учел это важное обстоятельство и работал тоже в перчатках, но, возможно, в порыве уронил что-то или задел случайно рукой за поддерево пластиковую рамку с вырезанными отделами для фото родственников в их счастливые минуты жизни, окна которых частично пустовали и выдавали безвкусицу и дешевый плюмаж.

Приобрести эти любимые взрослыми штучки легко, высыпав сто, а может быть и двести «зеленых» на тот же шифоньер или секретер «времен Мессалины», или отнести в ломбард украденные, золотые украшения старухи-проценщицы. Такая жалкая картина явилась в воображении Тани как принципиальное решение проблемы. Она постаралась вникнуть в суть всего содержания пьесы. Взмах кисточки с колонковым ворсом позволил ей снять все отпечатки пальцев в соответствии с тем, чему ее учили в вузе. Она смазала все подозрительные жирные места специальным раствором из кадмиевой смеси с обычными кристаллами соли или слабой, настоянной уксусной эссенции и сфотографировала. Располагая временем выпить чашечку кофе в «Кофейне на паях» после завершения снятия отпечатков и поиском других доказательств и улик, она положила планшет в отделение вместительной сумки.

Одна из игрушек случайно упала, то есть ее манипуляции, как ей показалось, воссоздавали картину действия преступной группировки, логическое, маниакальное представление с жертвой перед поеданием. Это были Айболит и шут, но теперь кто-то разъединил их ватные и из калофайбера тела в дорогой парче, муслине и натуральном шелке с колокольчиками. Взрослого ребенка такая предметная ориентация будоражила и будила страсть коллекционера, потребителя или приобретателя, превращая в раба вожделенной вещи, больного стриптизера души.

Тане стала понятна игра чуждого ей, болезненного воображения и этот расклад. Скорее всего, ее логика подсказывала ей, что надо рассмотреть данный расчет: «У джентльмена удачи — другая ситуация. Он постарался все сгрудить в кучу, чтобы окончательно запутать следы и разбить все надежды на существование сказки из жития вексельных, веселых человечков». У сыщицы закружилась голова от запаха амброзии[3] и перца, флюиды которых остались на этих игрушках, смешиваясь с запахом мускуса и квестуры[4].

Игрушечный кворум посчитал обязательным условием закрыть данное собрание марионеток итальянских мастеров и признать его решения действительными. Но аромат прошлого привязать к бумаге очень сложно, а реальные улики этого страшного преступления выявлялись одна за другой.

«Преступник и его жертва знакомились и проводили время где-то на курортах Лазурного берега, Сан-Ремо, Специи и других. Вряд ли эти атрибуты детской комнаты купались в роскоши в противовес их владельцам. Они ценились в рублях в дорогих местных салонах. Надо искать такой же салон с аналогичными игрушками или гобеленами, шпагами, копьями, стрелами и мечами, круглыми сосудами, с взбалтывающимися, новогодними снежинками вокруг маленького домиками, туфельками, сделанными для младенца в нашем городе, а не где-то далеко», — сказала себе сыщица подпольного фронта борьбы с преступлениями века.

Она решила опечатать эту комнату на сургучную печать, но потом передумала. Еще раз она осмотрела каждый закуток и предмет во всей квартире. На кухне все оставалось так же, как и на снимках, которые она сделала, за исключением перевернутого стакана с ложками и вилками. Все содержимое было свалено в круглой, блестящей, металлической раковине. Ножи и вилки лежали в куче, а половник находился сверху для завершения картины. Сбоку лежал маленький стальной нож с глазуревыми, белыми и цветными вкраплениями на изящной ручке из скани и посеребрением, сделанный специально для чистки яблок, намазывания масла или джема на кусок булки.

Справа появилась игрушка для колки орехов или щелкунчик в форме белки на подставке.

Эта металлическая вещь была такая старая и заржавевшая на первый взгляд, но в отличие от Венчика, была на самом деле новая и могла использоваться по назначению, применяясь в детских новогодних играх. Она интерпретировалась взрослыми, при вероятном стечении обстоятельств, как самая ужасная и отвратительная, но единственно полезная и престижная, создавая тем самым образ балета Чайковского «Щелкунчик».

Когда ночью все добрые феи, мишки, куклы подчинились этому безобразному карлу, вышли из подземелья целыми и невредимыми, без ущерба для их владелицы — девочки Маши, которая так обрадовалась, что нашла нужным выйти замуж за того самого Щелкунчика, превратившегося в прекрасного принца. Таня вообразила себялюбиво девочкой Машей, а Кирьянова и Серегина ее двором.

Она взяла в руки щелкунчика, повертела, положила на место и задумалась, представляя себя в балете известного классика с Кирьяновым в роли прекрасного принца.

«Надо искать, скорее всего, найдется и оружие убийства где-то неподалеку», — решила она головоломку.

Таня исследовала каждую мелочь. Заглянула сверху кухонной стенки. И нашла то, о чем думала минуту назад. На пыльно-сальном слое нагара лежал тот самый пистолет, чем воспользовался преступник для осуществления своей кровавой драмы. Оказалось, как пить дать, подлинная, правда! Отпечатки пальцев, естественно, стерты. Предполагаемый грабитель закинул эту мерзкую «игрушку» для убийства, чтобы навлечь на кого-то подозрения полиции. Таня спрыгнула на пол с плиты, положила пистолет в подготовленный целлофановый пакет и убрала опять-таки в свой кожаный саквояж.

Итак, в руках у нее была прекрасно подготовленная к удалению и сожжению доказательств убийства куча мусора в виде старинных, поначалу кажущихся изуверских, игрушек, а на самом деле обычных бутафорских приспособлений для декорации спектакля Ибсена «Кукольный домик», который каждый режиссер интерпретировал по-своему. Ее внимание привлек этот интерьер аморальности и беззакония. Захватывала воображение мельница и карусели с персонажами «Мулен Ружа» как крутящийся волчок, набирающий силу в бешеном канкане. Игрушки стремились поведать тайну!

Что заставило убийцу передвинуть все детали спектакля, еще предстояло выяснить, но ясно было лишь одно, что они подверглись осквернению, потому что стали свидетелями этого жестокого убийства и должны навести на мысль, что их собирались забрать вместе с картиной. Но что-то испугало грабителя. Он бросил все ангажементы[5] между креслами перед выходом на сцену.

Создавалось впечатление, что это сами футурологи сконцентрировали бесконечно прекрасное будущее на лицедеях в виде сумасшедших игрушек в руках ваятеля-убийцы, превратив квартиру в военный склад времен первой Мировой войны, начала двадцатого века, когда все бежали за границу вне зависимости от возраста и пола. Таня прошла в спальню, туда, где произошла эта кровавая драма. Стала обследовать стол, на котором стояла рюмка, теперь лежали окурки в стаканчиках нетронутыми. Запах прелой травы с табаком вызвал рвотный рефлекс, она еле сдержалась.

На столе стояла фарфоровая, с ангелами чашка с блюдцем до половины наполненная кофе. Предположительно, грабитель налил себе и хотел выпить, но почувствовал запах прелого табака и ушел, бросив все, как есть. Когда она сняла отпечатки с чашки, то заметила осторожный взгляд из прошлого. Кто-то оставил их специально для нее на этих предметах роскоши. Брали кофейную пару бережно за низ руками без перчаток.

Она закончила осмотр. Сложила окурки в один стаканчик, завернула в бумажную салфетку и хотела положить в мусорный бачок, представлявший собой ведро из того же, всеми любимого пластика, которое по ее мнению должно было находиться на кухне. Она открыла тумбочку под раковиной и обрадовалась еще больше.

Действительно, ведро на месте, а в нем то содержимое, что забыл или не успел выбросить сам хозяин квартиры Жакин. Она высыпала все на целлофан, найденный тут же. Внутри находились чеки за эти пресловутые игрушки, купленные накануне, включая щелкунчика. Однако магазины были разные, это она поняла по времени покупки и кассирам данных лавок древней утварью.

На чеках стояли фамилии трех владельцев, которых надо было проверить на предмет причастности к данному преступлению: Привольнов, Осокян и Казаркин. Представленные частные предприятия работали под своими собственными фамилиями. Удача!

Ее привлек один крошечный осколок стекла, пуговица, оторванная от обратной стороны полы пиджака, свернутая вчетверо газета, очистки от яблока, по всей видимости, срезанные маленьким, женским стилетом, упаковочная бумага, смятая, доверху набитая в ведро и скрученный шпагат. Она убрала это хозяйство в пакет, чтобы выкинуть когда-нибудь, а потом одумалась и вернула на место.

Открыла чемодан, который стоял тут же, под раковиной и удивилась. Внутри лежали, аккуратно уложенные в ряд, штук двадцать деревянных статуэток Деда Мороза в одинаковых костюмах. Эти подарки были предназначены для бездомных и сирот времен второй Мировой войны в качестве поощрения за примерное поведение в детских приютах, больницах для глухонемых и слепых, интернатах для инвалидов-военнослужащих.

Об этом она читала, когда изучала медицину в текстах о Флоренс Найтингейл[6]. Будучи медсестрой, та отдавала всю себя, без остатка служению людям в госпиталях и сиротских домах Великобритании. Ее светлый образ был изъеден червями времени и хакерскими атаками мадам, принимающих участие в поощрении своих дальних любовников, утверждая, что их миротворческая миссия имела своих почитателей в других странах и континентах.

«Прав Серегин! Эти сектанты — настоящие мракобесы и бандиты, без права на пощаду и ослабление международной напряженности по вопросам преступности в Великобритании и России», — Таня вникла в суть проблемы.

Но политикой она мало интересовалась. Больше ее устраивал гонорар, извлеченный из этих политических игр, когда сами политические марионетки пытались защитить себя всеми мыслимыми способами, попадали под гильотину истории и вносили вклад для раскрытия преступления. Таня села на кресло, открыла ай-пад, нажала скайп и влезла в переписку со своими партнерами по бизнесу из Нигерии, которые содержали фитнесцентр, где отмывались деньги крупных воротил. Она написала. Ей ответил на английском языке МакФлин — этот удивительно «доброжелательный и простодушный» бизнесмен Джон. По всей видимости, других наречий хакеры не знали.

— Ссужу миллиона три американских долларов и сорок тысяч евро, за свои премиальные в размере около двухсот тысяч русских рублей.

Он предложил удивительную перспективную сделку.

— Напиши подробно.

— Направь эту сумму в королевство, чтобы получить посылку со сбереженной валютой. Деньги получены после иракской кампании в восьмидесятых годах прошлого столетия.

Сыщица поняла, что разговор шел о той же банальной, английской игре, где у кого-то под кроватью, в ангаре пассажирской авиалинии аэропорта Хитроу хранилась данная баснословная сумма.

— Ну и как они сохранились до сих пор?!

— Моя заслуга.

Дабы избежать столкновений с полицией ей пришлось бы заплатить те самые пять-шесть тысяч фунтов стерлингов, чтобы данную денежную массу провести через границу и не встретить нареканий от дипломатических служб обоих государств. Пройти через таможенный контроль с красивым и беззаботным лицом законопослушной гражданки России. «Хакерши — летящие мадам» четко и ясно, по всем правилам закона, писали свои фамилии, имена и чисто банк, куда надо отправлять эту злополучную, валютную массу. Тут же Таня услышала несуразный треск телефона. Она определила по коду Нигерию.

— Алло, — сыщица стала перебирать для ответа весь английский алфавит.

— Дорогая, пожалуйста, отправь мне то, что ты должна, — сказал Джон с простотой вымогателя крупного масштаба, коррупционера и компетентного хакера. — Моя любовь!

— Прости, какая это странная информация. Снова игра в прятки?

— Нет, нет, как ты могла это подумать, — наступила гнетущая пауза. — У меня нет слов. Мне нужна женщина для прикрытия.

— Женщина? Моя миссия заключалась в поиске твоих данных в сети, — соврала Таня, зная, что розыском МакФлина занимался также Кирьянов сотоварищи.

— Очень хорошо. Я выслал тебе код этого чемодана с деньгами, только надо заплатить мадам в Великобритании. Они готовы принять дополнительные тысячу фунтов, — мужская, соловьиная, сладкоголосая трель разливалась на все лады. — Такая страшная катастрофа. Хотел усыновить африканского шестилетнего ребенка-сироту, но под дулом пистолета меня вынудили отдать всю заработанную валюту за двадцатилетнюю службу в корпусе мира в Афганистане в звании генерала и аудио, видеоаппаратуру в придачу.

— Где доказательства? — у Тани перехватило дыхание, представляя, сколько это должно было быть при зарплате генерала даже пятьдесят тысяч зеленых в месяц за двадцать лет, в голове не укладывалось. — Рассказывай.

Она стремглав прошла на кухню и залпом выпила стакан минеральной воды из бутылки, принесенной с собой из машины. Такого оборота от этого мало сказать красивого с орденами генерала, но и скандального типа, она никак не ожидала. Квадратный подбородок, орлиный взгляд серовато-голубоватых глаз, смуглая кожа, широкие, высокие скулы, короткая стрижка, седина на висках, военная форма американских, инженерных войск. На другом снимке, победители Иракской компании записывали коды, раскладывали по коробкам денежные средства в огромных размерах. Другими словами «приватизировали» деньги, вырученные в Ираке. На другом снимке пират Интернета МакФлин в иностранном, камуфляжном костюме сидел в кресле с золотыми вензелями и кручеными ножками на шикарной, атласной, в бордовую полоску подушке, подчеркивая свою культурную неприкосновенность.

Единственное сравнение с мадонной из галереи Уффици могло прийти в голову. Но вместо шедевра эпохи Возрождения на этом божественном пьедестале восседал варвар в обличии американского жандарма.

— До мелочи, у меня украли все вещи, документы, камеру. Я голодаю, мне нечего есть и пить. Участвовал в компаниях в Южной Корее. Начальство может рассекретить мое отсутствие, и тогда меня арестуют ЦРУ или разведслужбы всех государств и приговорят к тюремному заключению. Очень боюсь их. Необходимо твое прикрытие. Согласна?

— Да, последую твоим советам, — далее сыщица шла ва-банк. — Пиши.

— Отправил тебе десять вопросов для изучения твоего досье, чтобы вступить в тайный контакт разведслужбы. Попытайся быстрее ответить, изучи досконально вопросы о семейном положении, хобби, знании языков, вкусах. Один из них таков: ты левша или правша?

— Нет, всегда работала обеими руками, — у нее развился молниеносный интерес к собеседнику, почувствовала взаимное влечение и представила себя под руку с генералом во фраке, она в подвенечном платье и венке из белых роз у алтаря какой-то отдаленной Кампанеллы «Здравия Марии» в Венеции. — Готова принять дальнейшую информацию.

— Верно, отправь полную сумму, как тебе сказал, в джи би по адресу: Лондон, Объединенное Королевство, на имя Патриции Раски, через банк Вестерн Юнион, — Таня поняла, что джи би — это аббревиатура Великобритании, а указанный размер — это чем больше, тем лучше.

— Напиши полностью их имена и телефоны.

На экране высветились координаты нужных людей.

— Не забудь поблагодарить их шефа Каролину Смит. Передай от меня привет и наилучшие пожелания всем сотрудникам секретных служб, включая Лея Бредфорда.

Агентурный контакт наладился, и теперь на Таню свалилось все дело: и Жакин с предполагаемым убийцей, и американское ЦРУ со всеми контрагентами[7] вместе, левши и правши, и весь персонал кафе, где она обычно пила кофе.

— Где же взять предполагаемую сумму? — Таня стала сомневаться во вменяемости абонента. — Окажи любезность, сам достань эти деньги.

— Только наличными, я прошел через страшные испытания. Нет средств на еду.

— Поищи у своих авторитетов работу или займи эту сумму где-то еще, — советовала Таня, понимая свою наивность.

Здесь у нее кончилось терпение. Сняла перчатки и убрала их в сумку, бросила последний взгляд на интерьер. Собралась уходить, отключила связь, чтобы сделать соответствующие выводы.

— Буду голодать, умру в нищете, — автор строк давил на жалость, а диалог носил спонтанный характер, без обид и прений, одна любовь.

Она сложила все вещественные доказательства в дополнительный пакет, закрыла дверь на ключ и прошла во двор к машине. Села за руль. Завела. Время на размышление было. Оставалось заехать в «Кофейню на паях», чтобы вернуть силы, потраченные на обыск квартиры Жакина.

Развернулась, отъехала метров пять, вырулила на проезжую часть и легко вписалась в общий поток машин. Сориентировалась и через два квартала оказалась в нужном месте, в нужное время.

Зашла в кафе, увидела свободный столик у окна и села. Ей принесли ее заказ: чашечку кофе, рогалик с клубникой и сдобную ватрушку. Расслабляться было рано. Она открыла планшет. На экране ай-пада появился любознательный до чужих материальных средств агент нигерийской армии хакеров — Джон. К Тане подошла молодая, симпатичная девушка и подсела рядом за столик.

— Выходи в скайп, — были написаны слова в приказном порядке начальника всех родов войск хакеров и гражданского населения планеты. — Поговорим о нашем решении, об отправке денег в ю кей, — Таня уяснила, что собеседник называл пресловутую Англию то ю кей — Объединенным Королевством, то джи би — Великобританией, что, по сути, было одно и то же, лишь придавало блеска и напыщенности оголтелым прагматикам и чопорным, циничным джентльменам.

Тут он выслал целый рассказ о своих увлечениях парусным спортом, шопингом, музыкой, бестселлерами современных авторов, поездками с подругой на мотоцикле по побережью Гвинейского залива, вечеринками и танцами в Египте при луне с партнершей в прибрежных кафе с изысканными морепродуктами: лангустами, крабами, кальмарами, мидиями. Поведал со слезами, что он много перенес после смерти его любимой жены-индианки два года тому назад, разбившейся в автокатастрофе, о разлуке с сыном. Герой-любовник и ответственный сотрудник разведслужб ЦРУ получился на славу! Он был готов принести себя в жертву женщине. Нужны только фунты в джи би банке на свадьбу. Участвовал в отправке детей из Афганистана на учебу в США и обучения их в престижных колледжах, с проживанием.

— Можешь открыть лицо? — разговор шел в закрытом режиме. — Дорогой!

— Постараюсь, милая. Жди.

— Хорошо.

После пятиминутной паузы на экране отчетливо появилось лицо человека предположительно лет сорока семи — пятидесяти в несуразном, темном парике и тут же исчезло.

— Займи сам долларов пятьсот. Семейные проблемы. Нужна валюта.

— Нет денег даже на еду. Только моя любовь! У нас очень жарко. Выслал тебе открытки с букетом и сердцами как свадебный презент.

Сыщица увидела открытку в почтовом ящике: две руки посередине приближались к летящей розе. Следом пришла еще одна сентиментальная атрибутика конфетно-букетного периода ухаживания мужчины за любимой женщиной перед вступлением в законный брак и получения свадебных подарков от родственников и близких друзей с изображением пары медвежат у свадебного стола.

— Как тебя понимать? — Таня удивилась своим способностям вести дипломатические переговоры на высшем уровне, тем более ее знания простирались далеко за пределы уголовного мира и возможного общения в прямом эфире.

— Мы теперь пара. Будем инвестировать наши будущие баснословные средства для создания крепкой семьи, где-то в Бенгалии или на побережье Сардинии.

Таня логически осознала, что ее участь — стать женой генерала американской армии — решена. За цыганами в их городском цирке она как-то наблюдала без помощи своего осведомителя — бедолаги Венчика — и убедилась, что они могли выделывать всевозможные трюки и покруче этого «сальто-мортале».

Такая аналогичная ситуация просто очень напоминала слова военной песни Марка Бернеса «С чего начинается Родина» и стихи Симонова «Жди меня и я вернусь, только очень жди». Она с трудом представляла, чтобы ее однокурсницы по Академии права могли познакомиться с Джоном в реальности. Это же просто сказка! Получить в коробке два в одном и деньги, и мужа в придачу раз она получила от Джона МакФлина дополнительно сентиментальную открытку: два медвежонка у стола с шампанским.

«Запасись терпением, Таня, — скомандовала она себе явственно, — жди дальнейшей переброски посылки с картиной во Францию или Великобританию, прямо назад туда, где была куплена. Однако дело требует забыть на время о нигерийских пиратах».

— Дорогая, возьми взаймы, продай что-то, открой кредит в банке, поторопись, — разговор подходил к концу.

— Постарайся найти паспорт где-то рядом с домом, когда они тебя выпустят, скоро всю информацию они подбросят тебе сами, — женскими советами и увещеваниями успокаивала Таня американского пирата.

— Мой солнечный свет, можно так называть тебя?

— Да, — великая сыщица велась на дешевые комплименты. — Дорогой! Говори, в чем твои насущные проблемы?

— Пожалуйста, помоги мне поднять баланс и пошли фунты в офис отправки грузов в Объединенном Королевство, где должна находиться вся валюта, — Таня с трудом поняла, что так называют островное государство на севере Европы, по площади менее чем областной центр, с населением около шестидесяти миллионов граждан.

Связь стала пропадать. Таня зафиксировала номер абонента. Точный адрес отсутствовал.

— Нет, я опять в сети, срочно ходил за билетами.

— Отлично.

— Солнечный свет, пожалуйста, не поворачивайся ко мне спиной. Надо спешно выслать сумму, а то срок получения денег иссякнет. Отправь мне фунтов пятьсот на проживание и питание!

— Поменьше можно? Столько нет в наличии.

— Хорошо, сколько есть?

— Только четыреста. Запомни, что мои средства лимитированы. Куда ты собираешься лететь? — спросила молодая Интернет-новобрачная.

У сыщицы были отличные показатели по стендовой стрельбе, биатлону, бегу на длинные дистанции, прекрасные внешние данные и деловые качества — целое богатство для любимого мужа.

— Странно. Кто тебе сказал лететь, поплыву на корабле с другом хозяина гостиницы из Ганы.

— Ты мучительно голоден? Попытайся найти работу.

— Нет никакой работы. Боюсь, меня арестуют наши авторитеты из афганского легиона, откуда я бежал. Бесполезно меня уговаривать. Хозяин ко мне хорошо относился, обещал сделать паспорта нелегально в долг. Отправлюсь сначала в Бенин, а потом в Нигерию.

Джон нервничал и ел, и пил что-то, как показалось Тане, из рядом стоящей с ноутбуком посуды. Она выяснила, что он прятался от армии, полиции, его коллег-генералов и военного трибунала. Срочно собирался переквалифицироваться в управдомы всех времен и народов.

Она отключила тошнотворную информацию. Злобный служитель власти денег врал напропалую. Таня слышала много о сотрудничестве нигерийских топ-моделей в притонах фитнес центров, где они устраивали вечеринки перед нападением на российских моряков или после получения выкупа за освобождение заложников с кораблей, курсирующих в направлении Сенегал — Гана — Бенин — Нигерия.

«Неужели данный серый генерал международной мафии МакФлин находился там сначала, как он говорил, тоже в качестве заложника?! После передачи взятки и получения определенной поддержки самостоятельно работал в сфере хакерских услуг и выполнял любую грязную работу, предоставляя Великобритании списки моряков, подлежащих дисквалификации из российских граждан, нанятых на определенный срок», — рассуждала сыщица, после того как заказала чашечку кофе с лимоном и, смакуя, медленно пила, поглядывая по сторонам. «Происки благородного отца семейства принесли бы ему дополнительные бонусы при развитии своих отношений с любыми университетами Бостона, Кембриджа, Оксфорда и Итона в его иллюзорных мечтах», — трезво размышляла Таня.

Она выяснила, что, распечатывая их портреты в сайтах скамеров, их владельцы ставили на тех фотографиях специальные, красные, прямоугольные печати, чтобы представители сообщества поняли, с кем имели дело в сети, если случайно к ним приходило сообщение о таких «выгодных» партнерах по бизнесу среди американских военных коллег в чине генерала. Ответственных за своих предводителей дворянства они специально различали, как особо опасных преступников, создавая имидж и рукотворную рекламу их действиям и советам. Отрицать привилегии скамеров было бесполезно. Они добивались решительного отпора молодежи. Женщины старшего поколения вряд ли могли бы вывести их на чистую воду из-за жизненного опыта и отсутствия любой положительной информации о каких-либо серьезных отношениях в мире бизнеса и коррупции. Такая постановка вопроса всегда принималась как положительное отмывание денег. Средства массовой информации всеми силами искореняли привычку пользоваться услугами Интернет-свах в России, за ее пределами и в сопредельных государствах.

«Однако де-факто, существовала картель по раскручиванию чувствительных женщин бальзаковского возраста, кто искал богатого обаятельного мужа и любовника в одном лице со всеми его недостатками и достоинствами. Интеллектуальная леди кидалась „к нему на грудь“ и погружалась в темный омут низменной, постыдной, испепеляющей страсти, испытывая стресс от внешнего влияния, назло полицейским кордонам. Подсказывала им приехать и обратиться за помощью в органы местного самоуправления, в полицию, в вузы на научные кафедры, библиотеки, снять номер в гостинице, чтобы помочь своим взрослым детям в воспитании внуков. Куда она обращалась со всей страстью, и получалась политическая игра», — раскручивала сыщица дальнейший ход махинаций и дельных предложений.

«Де-юре, спонсоры получали бонусы по обеспечению их детей и внуков посылками из Америки с обилием современных, модных, трикотажных изделий для младенцев. Носки, пинетки, пеленки, ползунки, плечики, детские, музыкальные центры и другие необходимые вещи молодой семье», — так размышляла Таня, умильно представляя, что каждое чадо, по доктору Споку, способно проявлять свои таланты с первого дня существования[8].

Она догадывалась, что такая безраздельная забота о младенцах проявлялась во всем мире с давних времен. Опытные сиделки, повитухи или точнее акушерки пользовались авторитетом во всех странах.

Их вербовали законными и мало законными способами в туристических агентствах и бюро устройства на работу за рубежом, чтобы обеспечить семьи квалифицированной няней. Женщины после пятидесяти получали место такой няни у своих детей.

Они показывали молодым родителям основные приемы пеленания, кормления малюток, используя свой накопленный, национальный и традиционный опыт, соревнуясь в специфических способах укачивания, пения колыбельных, передавая в фольклорной форме историю предыдущих поколений и рассказывая молодой маме о своих тревогах по преодолению трудностей воспитания.

Таня выехала на обочину и остановилась, вспоминая свое посещение квартиры хирурга Жакина: «Сравню отпечатки пальцев с теми, которые у нас есть в базе данных и еще раз осмотрю место преступление.

Возможно, убийца ждет момента, чтобы еще раз наведаться». Она сосредоточилась на своей проблеме отсутствия бензина в бачке, так как заправлялась неделю назад в придорожной станции автозаправки, где обратила внимание на красивые саженцы в вазонах у входа и кашпо с душистыми петуньями.