автордың кітабын онлайн тегін оқу Люблю
Оформление обложки Вадима Пожидаева
В оформлении обложки использована фотография
работы Александра Родченко
и живописные произведения Владимира Маяковского
Маяковский В.
Люблю : стихотворения и поэмы / Владимир Маяковский. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2025. — (Азбука-поэзия).
ISBN 978-5-389-30124-5
16+
В настоящее издание вошли наиболее известные стихотворения и поэмы Владимира Маяковского — выдающегося поэта ХХ века, одного из лидеров русского авангарда. М. Цветаева называла его «первым в мире поэтом масс... первым русским поэтом-оратором». Маяковский, который «к штыку приравнял перо», стал подлинным голосом революции и символом советской эпохи. Но в истории литературы он остался не только в качестве «агитатора, горлана, главаря», своего рода летописца новой жизни. Как всякий большой поэт, Маяковский перерос свое время. О чем бы он ни писал: о любви к родине или о любви к женщине, прежде всего он оставался поэтом-лириком, одним из самых пронзительных в русской литературе, творчество которого востребовано новыми поколениями читателей.
© А. М. Родченко (наследники),
фото, 2025
© Оформление.
ООО «Издательская Группа
«Азбука-Аттикус», 2019
Издательство АЗБУКА®
Ночь
Багровый и белый отброшен и скомкан,
в зеленый бросали горстями дукаты,
а черным ладоням сбежавшихся окон
раздали горящие желтые карты.
Бульварам и площади было не странно
увидеть на зданиях синие тоги.
И раньше бегущим, как желтые раны,
огни обручали браслетами ноги.
Толпа — пестрошерстая быстрая кошка —
плыла, изгибаясь, дверями влекома;
каждый хотел протащить хоть немножко
громаду из смеха отлитого кома.
Я, чувствуя платья зовущие лапы,
в глаза им улыбку протиснул; пугая
ударами в жесть, хохотали арапы,
над лбом расцветивши крыло попугая.
1912
А вы могли бы?
Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?
1913
Нате!
Через час отсюда в чистый переулок
вытечет по человеку ваш обрюзгший жир,
а я вам открыл столько стихов шкатулок,
я — бесценных слов мот и транжир.
Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста
где-то недокушанных, недоеденных щей;
вот вы, женщина, на вас белила густо,
вы смотрите устрицей из раковин вещей.
Все вы на бабочку поэтиного сердца
взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.
Толпа озвереет, будет тереться,
ощетинит ножки стоглавая вошь.
А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется — и вот
я захохочу и радостно плюну,
плюну в лицо вам
я — бесценных слов транжир и мот.
1913
Ничего не понимают
Вошел к парикмахеру, сказал — спокойный:
«Будьте добры́, причешите мне уши».
Гладкий парикмахер сразу стал хвойный,
лицо вытянулось, как у груши.
«Сумасшедший!
Рыжий!» —
запрыгали слова.
Ругань металась от писка до писка,
и до-о-о-о-лго
хихикала чья-то голова,
выдергиваясь из толпы, как старая редиска.
1913
Кофта фата
Я сошью себе черные штаны
из бархата голоса моего.
Желтую кофту из трех аршин заката.
По Невскому мира, по лощеным полосам его,
профланирую шагом Дон-Жуана и фата.
Пусть земля кричит, в покое обабившись:
«Ты зеленые весны идешь насиловать!»
Я брошу солнцу, нагло осклабившись:
«На глади асфальта мне хорошо грассировать!»
Не потому ли, что небо голубó,
а земля мне любовница в этой праздничной чистке,
я дарю вам стихи, веселые, как би-ба-бо,
и острые и нужные, как зубочистки!
Женщины, любящие мое мясо, и эта
девушка, смотрящая на меня, как на брата,
закидайте улыбками меня, поэта, —
я цветами нашью их мне на кофту фата!
1914
